Чародейка (джен)

— Лекарство найдено, Ваше Величество.

Надежда стояла перед Чарханом на вытяжку, стараясь при этом смотреть куда угодно, только не в глаза сидящему на троне властелину.

— Должна предупредить: вакцинация не безопасна для жизни. В какой-то степени полученное лекарство вызывает настоящую болезнь, она лишь протекает в более легкой форме.

— Я хочу видеть процесс, — заявил король.

— После принятия «эликсира» больной может стать источником инфекции, — предупредила Надежда.

— В нашем мире ещё существуют зеркала — прекрасная возможность наблюдать за всем со стороны не подвергаясь риску. — Раздраженно отмахнулся он.

Надежда крепко переплела пальцы. Руки у неё дрожали.

— Полагаю, — продолжил Чархан, — пришло время испытать эликсир на ком-то, кто проживает к нам ближе, чем пасторальные пейзане. Что скажешь насчет Сандара?

Надежда гневно прикусила губу:

— Полное представление о предмете дает лишь личный опыт, ваше величество.

— Что?! — Хмыкнул Чархан. — Женщина, ты предлагаешь использовать первое лицо в государстве в качестве подопытного кролика?

Спустившись по ступенькам, ведущим к трону, самодержавец остановился рядом, заложив руки за спину, с насмешливой ласковостью рассматривая свое новое приобретение.

Надежда вскинула подбородок:

— В тяжёлую годину правитель не более, чем слуга народа.

— Да что ты? — Покачал головой властелин. — Надо же! А я не знал. Ну, продолжай. Очень любопытно.

— Плох вождь, что заставляет пройти поданных через испытания, которых боится сам.

Тонкая каштановая бровь собеседника изогнулась домиком:

— А если я умру, кто же тогда станет править государством? — Полюбопытствовал рыжий.

— А не прячется ли ваше величество за громкими словами, находя удобный повод для малодушия?

— Ты обвиняешь меня в трусости?

— Что вы, ваше величество. — Изображая непорочную невинность, захлопала длинными ресницами Чародейка. — Как можно?

Мужская челюсть и пальцы на Надеждином предплечье сжались одновременно. Отпустив девушку, рыжий резким движением закатал рукава тонкой рубашки и протянул ей руку.

— Что вы делаете? — отшатнулась она.

— Тороплюсь послужить отечеству и народу. Доставай эликсир. Где он?

— Вы с ума сошли! — Ахнула доктор — Я не стану этого делать. Вы слишком введетесь «на слабо», — как мальчишка! Это не серьезно.

— Ошибаешься, чудо мое. Вполне всерьез. Я жду. Ты выполнишь приказ добровольно, или позвать стражу?

— Не нужно стражи, — процедила Надежда.

Проклиная себя за минутную вспышку, короля — за непредсказуемый, капризный и самодурный нрав, она направилась к чемоданчику, оставшемуся стоять на одном из инкрустированных столиков.

Чархан с любопытством наблюдал за действиями чародейки. За тем, как она набирает в шприц, напоминающий уродливую гигантскую осу, жидкость темно-бурого, неприятного, грязного цвета.

— Давайте руку, ваше величество.

— Изволь.

Склонившись над королем, Надежда вдохнула запах его одеколона, напоминающий полынь со шлейфом жасмина.

Молодые люди смотрели друг на друга в упор. В черных глазах женщины плескался страх, неуверенность и смущение. В потемневших до насыщенной синевы мужских очах сверкало любопытство и вспыхнувшее желание.

Чархан обнял девушку. Губы, твердые, горячие, сухие и жадные прижались к её губам. Руки сомкнулись на талии. Надежда вздрогнула. Она намеревалась оттолкнуть Чархана, но вместо этого с удивлением поняла, что прижимается к нему. Взбунтовавшиеся клеточки тела тянулись к ненавистному жестокому королю, а мозг, превратившийся в желе, отказывался контролировать процесс. Надежда заставила себя поднять руки, но те, вместо того, чтобы отстранить дерзкого наглеца, бог весть что о себе возомнившего, обвились вокруг его шеи.

Словно со стороны женщина услышала приглушенный сладострастный стон.

Всем телом ощущала она нарастающий жар его тела, гибкого, сильного, стройного. Оно становилось все тяжелее. Поцелуи — всё жаднее, исступленнее, жарче. Казалось, ещё немного, и кожа воспламенится.

Стоп! Жар? Да будь все проклято: эликсир!

Надежда выгнулась, уклоняясь от очередной порции поцелуев.

— Чархан!

Попытка прервать лобзания не удалась. Настойчиво, почти грубо, сильные руки прижали её к стене, лишая возможности сопротивляться.

— Чархан, прекрати!

— Молчи.

-Но…

Неожиданно отступив, рыжий резко втянул воздух, откидывая голову. Дышал он неровно и часто.

В Лиорте от момента введения вакцины до начала её действия прошло не менее часа. Сейчас не истекло и его четверти.

— Ваше Величество?— дрожащим голосом позвала Надежда.

Сделав несколько неуверенных шагов на заплетающихся ногах, король рухнул. Надежда попыталась подхватить его, но Чархан оттолкнул девушку.

Он дрожал. Это были не конвульсии, а именно дрожь.

— Воды, ваше величество? Хотите воды?

Ответить рыжий не смог — кровь из горла хлестанула фонтаном.

Опустившись рядом на колени, Надежда обнимала, переворачивала, поддерживала мечущееся в агонии тело. Снова и снова.

* * *

Реакция на препарат в случае с Чарханом протекала мучительно и быстро. От начала до конца рыжий оставался в памяти, — ему не посчастливилось потерять сознание ни на минуту. На третий час с момента введения препарата стало заметно легче.

— Джайна?

— Да, Ваше Величество? — Поспешно откликнулась Надежда. — Я здесь.

— Будь добра, никогда одевайся в черное, — слабым, едва различимым голосом, проговорил король. — Цвет тебе совершенно не к лицу. А сейчас, — помоги мне подняться.

Подставив плечо, Надежда обняла мужчину за талию, помогая тому встать с пола.

— Ты сегодня выглядишь строгой и печальной. — Упав на трон, он устало, в изнеможении, откинулся на спинку. — Хрупкая ледяная статуэтка… подойди ближе. Ещё ближе. Сядь.

Тон не оставлял маневра для пререканий. Надежда присела на ступени у ног властелина. Она вздрогнула, скорее от удивления, чем от боли, когда каблук королевского сапога опустился на её пальцы.

— После того, что случилось сегодня, ты станешь меня избегать. Правда?

— Вы делаете мне больно, — мягко сказала она.

— Ты не любишь боль?

— Нет, — покачала она головой.

Точно вырезанные скульптором губы сжались в горькую разочарованную складку.

— Страсть кажется тебе чем-то низменным?

— Страсти губительны, ваше величество. С уверенностью заявляю это как врач.

— Но в их отсутствии жизнь бесцветна и скучна. — Чархан стрельнул в женщину злыми, потемневшими, глазами. — Расскажи, сколько любовников у тебя было?

— Нет.

— Сколько бы не было, они не стоят того, чтобы говорить о них, правда? Ты не вспоминаешь их губы, женщина, не тоскуешь об их дыхании на своей кремовой коже. Ты станешь помнить лишь мою страсть.

Бледные пальцы зарылись в золотистые локоны, утонули в их пушистой волне.

— Я привык видеть интерес в глазах окружающих. Так удачно сложилась жизнь, что красота, власть и могущество соединились в моей персоне. Но вижу, ты искренне не находишь меня привлекательным. Какие мужчины тебе нравятся, Чародейка? Сделай одолжение, ответь— насмешливо кивнул король.

— Знающие цену черному и белому, но предпочитающие, свет тьме, а добро — злу.

Начищенный до блеска острый носок королевского сапога, маячивший у неё перед глазами, казался агрессивным и злым.

— Ступай, Джайна. Мы ещё как-нибудь непременно вернемся к обсуждению этой темы.

* * *

Вечером Надежда пошла в кабачок вместе с друзьями.

Сандар уже был в курсе, что им предстояло стать подопытными кроликами в предполагаемом королевском эксперименте.

— Мне очень жаль, — вздохнула Надежда.

— А причем здесь ты? — откликнулась Антрида.

— Идея изначально принадлежала мне.

— Не кори себя. — Утешал воин.— Твой поступок должен послужить во благо.

— Не сомневайся! — Подала голос Антрида. — Вот уже более двух веков моровое поветрие является настоящим бичом, против которого люди бессильны. Не стоит затягивать с проведением опыта. Чем быстрее мы отделаемся от этой работенки, тем быстрее сможем приступить к следующей. — Объемная кружка тяжело опустилась на столешницу.— Нужно спешить в деревню. Следом за болезнью всегда приходят Темные.

— Хочешь сразиться с ними? — добродушно усмехнулся Антриде Сандар.

— Хочу. — Свела брови та. — Разве это не наш долг?

— Думаю, Паркэс, Инара и Сурэй обречены участвовать в опыте, — высказал предположение Сандар. — Если твои догадки правильные, и это поможет нам избавиться от проклятия, стоит попробовать.

Надежда подавила очередной рвущийся вздох. Они верили ей. А ей было страшно. С друзьями, с теми, кто близок, всегда труднее.

— А Чархан уже сказал, какие именно земли подарит тебе? — поинтересовалась Антрида.

— Нет.

— Нужно сразу уточнять. Этот жук навозный ещё не одну свинью подложит.

* * *

— Вы готовы? — поинтересовался Чархан у пятерых людей, взирающих на него из-за тонкого зеркального стекла. — Начинайте, — кивнул он.

Предполагалась, что испытание проводится на добровольцах, хотя сподвижничество было ой как сомнительно.

Надежда шагнула к Паркэсу первому.

— Замечательно выглядишь, Джайна, — успел он сделать комплимент, пока Надежда вводила препарат в вену.

— Надеюсь, что через три дня смогу сказать тоже самое о тебе.

Следующей стала Инара.

— От тебя одни неприятности, — прошептала коллега по магическому цеху. — Лучше бы ты сгинула во мраке кромешном, сожранная кем-то их ворленов. Уверена, что все эта гадость, — только начало.

— Вся эта гадость, как справедливо и дальновидно ты заметила, о добрая и великодушная Инара! — началась задолго до появления Талисмана, — скривился Сурэй, когда игла коснулась его кожи.

— Почему мужики всегда тебя защищают? — Взвилась магичка. — Что в тебе такого?

— Ты завистливая стервочка, ведьма! — Растянулся в улыбке большой, как у скомороха, рот Сурэя.

— А ты — идиот, — не осталась Инара в долгу.

Антрида спокойно смотрела, как чужая кровь соединяется с её собственной. В этой невозмутимости было нечто-то от того холодного спокойствия, которое обычно представляешь у эльфов, читая Толкиена. Размеренная мудрость, не желание размениваться на бытовые мелочи и нечеловеческая глубина восприятия.

Когда подошла очередь Сандара, рука Надежды дрогнула.

— Прости, — прошептала она.

— Не извиняйся, — покачал головой он.

Глядя на широкоскулое, крупноносое, с широким лбом под седеющими висками, лицо, в котором по настоящему хороши были глаза, да и то, не необычностью разреза, цвета или густотой ресниц, а выражением — спокойным, вдумчивым, Надежда задалась вопросом — почему её так тянет к Сандару? Простому, грубоватому, немногословному? Потому ли, что доброта в глубине этих серых глаз не могла оставить её равнодушной? Или причина её сердечной склонности в том, что из всех знакомых в новом мире он больше всего похож на привычного, простого мужчину? Без всякой томности, магичности, и излишней красивости?

— Все, — Надежда стянула перчатки и маску. — Теперь ложитесь и ждите. Если кто-то почувствует помимо жажды боль в суставах, — немедленно предупредите.

Пятеро друзей улеглись на заранее заготовленные кровати.

Надежда села за стол. Сколько раз во время работы она сетовала на обилие ненужной бумажной волокиты, а теперь так хотелось занять руки авторучкой, а мысли — отчетом.

Взгляд её то и дело возвращался к Сандару. Воин держал Антриду за руку и что-то тихо говорил. Успокаивал? Поддерживал?

— Мне жарко, — обиженно заявила Инара, сбрасывая камзол — магичка предпочитала мужскую одежду.

Надежда поспешила поднести ей чашу с водой.

— Жажда, жар и повышенная раздражительность — предвестники болезни. Вот, выпей.

— Слышала, Инара? — хихикнул Сурэй. — Насчет повышенной раздражительности? Теперь понятно, почему тебя всегда так сложно выносить? Потому что моровье у тебя давно и глубоко в ягодицах засело.

— Да пошел бы ты лесом, остроумник хренов. Если бы не дурацкое зелье вашего драгоценного талисмана, в твоих ягодицах засело бы кое-чего похуже.

— Что же может быть хуже этой заразы? — повернул голову Паркэс.

Его глаза то и дело встречались с глазами Надежды. И огонек в них почему-то раздражал её. Он был неправильный. Слишком заинтересованный.

— Моровье исторгает из тела душу, оставляя бездушную плоть передвигаться по земле. Это проклятье, хуже которого не придумаешь, — выдохнула Антрида.

— Не беспокойся об этом. Наша чистюля в белых одеждах побеспокоиться прибраться. Правда, Джайна? Ты ведь не позволишь нам пачкать твой чистенький кабинет?

— Инара, — заткнись! — Привычно бросила Антрида.

— Да у неё просто обострение в названной ягодичной области, так называемая восса играет все сильнее, — измывался Сурэй.

— Как же ты мне надоел! Когда-нибудь наколдую стоячку на твой язык. Дождешься!

— Если уж тебе пришла охота наколдовывать стоячку, я бы на твоем месте избрал другой орган. Мы бы оба получили при этом гораздо больше удовольствия! — подмигнул Сурэй.

Инара низко засмеялась.

— Если ваш Талисманчик нас не угробит, обещаю подумать над предложением.

Надсадный хрип со стороны Сандара прервал «задушевные» дружеские беседы. Сердце у Надежды оборвалось: те трое, что погибли в деревне, тоже начинали с судорог. Конвульсии были плохим знамением.

— Что с ним?! — утратила привычную невозмутимость Антрида.

Надежда не отвечала, стараясь прикрутить извивающееся тело веревками к кровати, чтобы ненароком в горячке Сандар сам себя не поранил. Дело продвигалось из рук вон плохо, — слишком тяжелым, мускулистым и сильным был воин. На помощь поспешил Паркэс.

Разжав зубы, совместными усилиями влили воду Сандару в рот. Дрожь уменьшилась, но воин продолжал метаться по постели, словно раненный зверь.

Ухаживая за друзьями, Надежда успела позабыть о Чархане, наблюдающем за разворачивающейся перед его глазами процедурой. Если происходящее можно было так назвать. Она не вспоминала о нем, пока он не подал голос:

— Пока я наблюдаю весьма типичную картину. Надеюсь, что мой лучший воин не поднимется зомби?

Сандару приходилось тяжелее всего. Все признаки течения болезни являлись неблагоприятными.

— Я тоже очень надеюсь, — выдохнула Надежда. — Сандар, хороший мой, — сжимала она огромные ручищи, ставшие безвольнее кулачка младенца, — держись!

Чархан пригубливая вино, покачивал ногой. Острый носок сапога, окованный железом с какими-то, то ли рунами, то ли украшениями, поднимался и опускался, неприятно мельтеша перед глазами. Такие же металлические набойки мелькали на остром каблуке.

— Как ты предпочитаешь умереть, женщина? Я ценю твои усилия, но не похоже, чтобы кто-то собирался выжить.

Надежда яростно повернулась в сторону зеркала.

— Оставь меня в покое! Мне сейчас не до тебя, с твоими глупыми потугами на остроумие, ясно?! Убирайся.! Явишься через три дня, с добром или с худом. А сейчас просто — не досаждай!

Носок замер.

— Ты позволила себе повысить на меня голос.

— Да что ты? — саркастически перепросила Надежда. — Может быть явишься во плоти, и оттаскаешь меня в наказание за косы? Я уже сказала, убирайся! И повторю это вновь.

Прежде чем она сама сообразила, что делает, с руки сорвалась молния и в куски, вдребезги, разбила ни в чем не повинное зеркало. Зато ненавистный королевский облик померк, больше не отвлекая. Лишь когда, один за другим, друзья начали приходить в себя, и стало ясно, что все благополучно выжили, мысль о том, каким образом отольется самовольное изгнание его величества из процесса, зазвенела тревожным звоночком. Впрочем, её заглушала радость от успешного опыта.

— И что теперь? — Инара рассматривала себя в зеркале, не находя никаких изменений в наружности. — Моровье больше нам не страшно?

— Я ухаживала за больными в деревне, ухаживала за вами, но оставалась здоровой. Есть основания полагать, что приобретенный иммунитет является хорошей защитой. И если не изменится штамп…

— Чего?!

— Ну, если заболевание имеет постоянный набор…словом, неважно! Это скорее всего невозможно. Чем больше я разбираюсь с этим вашим моровьем, тем больше прихожу к выводу, что болезнь создана искусственно.

— Конечно, создана. Темными магами. Это знали ещё две сотни лет назад, — фыркнула Инара и отражение, вслед за магичкой, насмешливо надуло губы.

— Зато впервые за три с половиной сотни лет у нас появилось противоядие, — заметила Антрида.

— Благодаря Джайне! — выдохнул Паркэс и его пламенный взгляд в очередной раз не понравился Надежде.

— О, Святая Джайна! — экстатически воскликнула Инара, театрально заламывая руки.

— Дура, — пожал плечами Сурэй.

Сандар ничего не говорил. Моровье обессилело его сильнее остальных.

— Чархану доложили об успешном завершении его дьявольского опыта?

Надежда в ответ лишь вздохнула

* * *

— Простите, Ваше Величество, мое сумасбродство. Я была слишком взвинчена происходящими событиями, — это все, что я могу сказать в оправдание.

Надежда низко склонилась перед властелином на троне.

По лицу короля ничего невозможно прочитать: бесстрастное, в равное степени его можно считать и равнодушным, и радушным.

— Ты испортила зеркало, женщина, — тихо проговорил Чархан.

— Да, ваше величество. Приношу извинения.

— Считаешь, достаточно просто принести извинения?

— Что ещё я могу сделать?

— Нужно подумать. Да, придумать способы наказания — не проблема. Но ведь я обещал награду, в случае успеха? А я, должен признать, тобой доволен.

Надежда удивленно моргнула. Она не ослышалась? К чему бы это?

— Я слышал о планах Антриды и Сандара. Они хотят попытаться отбить у Темных деревню?

Надежда молчала, обдумывая, каким образом разговор, состоявшийся в узком кругу, смог достичь высочайшего слуха?

— Что ж, я не стану возражать. Ты ведь не знаешь, что такое Темные, Джайна из Райского леса?

— Нет, ваше величество.

— Жаль, но вашу встречу придется отложить до более поздних времен. Я не могу рисковать моим чудом. Ты — это не просто ты. Впереди трудоемкая работа — нужно будет провести, — назовем это обрядом Посвящения? — среди магов и жрецов. Объяснить им принцип действия, механизм, насколько это возможно. Надеюсь, они поймут все и добровольно изъявят согласие. Ну, если нет, придется поспособствовать. А это опять-таки время и нервы. Так что готовься к новой разлуке с дражайшим Сандаром.

Надежда подняла голову и встретилась с ядовитым насмешливым взглядом.

— Да, ваше величество, — процедила она сквозь зубы, вынужденная быть покорной.

— У тебя есть время немного отдохнуть, Джайна, — милостиво улыбнулся властелин.