A Single Whole (джен)

«Они как те люди, которые думают, что будут счастливы, если переедут в другое место, а потом оказывается: куда бы ты ни поехал, ты берёшь с собой себя».

Нил Гейман, «История с кладбищем»

Проснувшись на следующий день ранним утром, Гарри некоторое время лежал с закрытыми глазами на мягкой кровати, ощущая непривычный ему прилив... воодушевления, приятного волнения, предвкушения? Сложно было разобрать. Гарри начинал новую жизнь, и теперь он наконец будет там, где должен быть, в магической школе он больше не будет чужаком. Однокурсники показались ему нормальными детьми, без психических отклонений, с которыми можно построить если не дружеские, то просто человеческие отношения.

Даже отсутствие Антареса и Ригель не омрачало его хорошего, впервые за очень долгое время, настроения. И хоть он и догадывался, что они могли отправиться искать приключений на… свой хвост куда-нибудь на соседнюю кровать или комнату, это уже не казалось ему таким страшным. В приюте он опасался, что его могут принять за сумасшедшего из-за дружбы со змеями, но многие странные вещи по маггловским меркам в мире магии считались, по меньшей мере, приемлемыми. Что и насколько было «приемлемым» в этом мире, ему ещё предстояло узнать позже, а пока он просто наслаждался переменам.

Понежившись немного в постели, Гарри пришёл к выводу, что пора бы уже и приступить наконец к поиску непутёвых змей. Соседи по комнате ещё сладко посапывали в своих кроватях. Гарри выбрался из-за полога и огляделся в поисках чего-то похожего на толстый кусок скользкой верёвки, и желательно в количестве двух штук, не более и не менее.

— Ригель! Антарес! — тихо позвал он и опустился на коленки, заглядывая под кровать. Там их не оказалось. Гарри пополз дальше, заглядывая под соседнюю кровать. — Ригель! Антарес!

Ни звука в ответ. Испуганный возглас сверху заставил Гарри инстинктивно поднять голову, вследствие чего он ощутимо приложился ею о дно кровати. Приглушённого ахнув, Гарри поспешно выполз из-под кровати и присел на пятки, недовольно посмотрев на источник звука и потирая ушибленную макушку, чем размазал по волосам клочки пыли, подобранные под кроватью.

— Что? — невозмутимо спросил он у удивлённого Этьена, счищая с себя ошмётки пыли, паутины и прочей гадости.

— Т-ты, что тут делаешь? — прошептал Этьен.

— Прости, я искал своих питомцев. Опять куда-то смылись. Да ты не переживай, они не опасные, — добавил Гарри, заметив испуганный взгляд, которым Этьен обвёл комнату. — Не обращай на меня внимания, я тут ещё поползаю, а ты спи. Рано ещё.

Этьен, немного ошеломлённый и не до конца проснувшийся, покорно кивнул и, укутавшись в одеяло, тут же снова заснул. Гарри с недовольством оглядел комнату. Похоже, мелкие пакостники всё же нашли выход из комнаты.

Он вышел в коридорчик и окинул взглядом три двери и лестницу. Куда могли уползти две змеи? Учитывая, что из девчачьей комнаты не раздавалось ни криков, ни визгов, её можно было исключить. Гарри решил начать с ванной для мальчиков — в любом случае, можно было просто умыться. Вдруг из-за этой двери послышались какие-то подозрительные звуки, а вслед за тем — приглушённые голоса со знакомыми шипящими интонациями.

Гарри слегка толкнул дверь, и она послушно отворилась. В лицо ударило облако резких ароматических запахов. Представшая перед ним картина не поддавалась определению: из нескольких кранов в разные стороны хлестала вода, пол был устлан различными бутылочками и колбочками, из которых вытекала всякая гадость различных цветов и консистенций, повсюду была пена, а в воздухе летали мыльные пузыри — целая водная феерия. Придя в себя, Гарри поспешно переступил порог и захлопнул дверь. Ригель перестала раскачиваться на кране, Антарес выплюнул обратно кусок мыла, который пытался заглотнуть целиком.

— Вы. Что. Тут. Делаете?! — сквозь зубы прошипел Гарри, переводя обвиняющий взгляд с одного на другого.

— С-с-с… — всё, что смогла сказать в своё оправдание Ригель. Антарес лишь пустил изо рта пузырьки.

— Да как вы... Как вы вообще с-сюда попали? — Гарри негодовал и, чтобы хоть немного остыть, принялся закручивать краны.

— Ну, там это, вроде туда и мы… — замямлил Антарес.

— Мы за человеком полз-зли… — перевела Ригель.

Гарри бросил только резкое «Ясно», ибо культура не позволяла высказать всё, что он в тот момент думал.

Вскоре в ванной было слышно лишь размерное капанье воды со всех поверхностей, включая потолок. Гарри в расстроенных чувствах разглядывал устроенную змеями разруху. Злость самоуничтожилась в зародыше, прихватив с собой и отличное настроение, оставив после себя лишь резонный вопрос: «Как всё это убрать, чтобы никто не заметил?»

— Может, с-сделать вид, что мы тут ни при чем? — слабо предположил Гарри.

— Мож… — начала было Ригель.

— Молчи! Это был риторичес-ский вопрос, — огрызнулся Гарри. Ригель виновато умолкла. В кои-то веки Гарри проснулся без мысли: «Зачем я это сделал?» И что же? Единственные друзья лишили его этого бесценного ощущения.

— Ладно, посмотрим, что выйдет, — вздохнул он и приступил к уборке.

К концу работы он был похож на только что вылупившегося птенца: весь мокрый, взъерошенный, волосы торчали во все стороны, ноги дрожали под небольшим весом владельца, лицо бледное, а нос и веки покраснели от едких запахов шампуней и прочих ароматизированных эссенций. Но дело было сделано: ванная была приведена в относительный порядок за рекордно короткое время. Только вылившиеся жидкости все ушли в водопровод. Но стоило Гарри выставить пустые бутылочки на край ванны, они внезапно стали самонаполняться, и тогда уж всё снова стало идеальным.

Гарри устало прислонился с двери, удовлетворённый результатом. Ригель и Антарес всё это время молчали, как рыбы (кроме «Тебе помо…», которое Гарри безжалостно оборвал, даже не став выслушивать).

Бесцеремонно укутав змей полотенцем, он вернулся в комнату. Там уже началась утренняя суета. Этьен с головой зарылся в свой чемодан, что-то выискивая.

— Ой, Гарри, а чем это от тебя пахнет? — учуял Этьен, когда тот проходил мимо него.

— Мылом, — пробурчал он, подходя к своему чемодану, чтобы переодеться. Казалось, он теперь минимум месяц мог не мыться, от него всё равно будет пахнуть фруктами и цветами. Пока мальчишки были заняты своими делами, он запихнул (не слишком аккуратно, надо заметить) двух змей в рюкзак.

— С-сидите здесь. И чтоб ни звука! — тихо велел Гарри, поспешно закидывая туда же перья, чернила, пергамент и, на всякий случай, волшебную палочку. Он надел новенькую форму и мантию волшебника. «Мало того что шелк, так ещё и голубая! Более подходящей для учебы формы они придумать не могли», — мысленно пробурчал Гарри, глядя на себя в зеркало. Впрочем, ему было грех жаловаться, вот нескладному Этьену голубой был совсем не к лицу.

По дороге к Трапезной Этьен светским тоном поинтересовался:

— Как спалось на новом месте?

— Отлично.

Чистая правда. Он спал, как младенец: за всю ночь ни разу не проснулся от кошмара или других странных снов.

— Да? — вдруг скептически отозвался Этьен. — Не похоже. У тебя такой вид, словно ты всю ночь проплакал.

Гарри чуть не споткнулся на ровном месте, но сумел сохранить безразличный вид.

— У меня аллергия, — голос получился несколько прохладней, чем он рассчитывал. — Мыло — им вся ванная провоняла, — пояснил он.

Этьен приподнял брови.

— Аллергия? Что это значит?

— Это значит, что у меня физическая непереносимость некоторых компонентов, входящих в состав ароматизированного мыла, — сухо процитировал Гарри маггловского доктора.

— А-а, — Этьен сделал вид, что понял, и поспешил сменить тему. — В Трапезной нам должны дать расписание. Надеюсь, мы не опоздаем на урок в первый же школьный день.

Гарри тоже хотелось в это верить. Об утреннем происшествии со «сбежавшими питомцами» не было сказано ни слова. По всей видимости, Этьен посчитал это сном, что было даже к лучшему.

* * *

Завтрак начался с дружного хора лесных нимф. Столы были переполнены всевозможными лакомствами. Вскоре в Трапезной появился староста факультета, Реджим Жуль, с расписанием уроков для первогодок. Гарри внимательно его изучил. Первым занятием у них шла трансфигурация, сдвоенная с факультетом Общих знаний, затем — история магии с факультетом Чар и чары с факультетом Истории — после обеда.

Ознакомившись с расписанием, Этьен скривился, словно лимон проглотил, и злостно забросил расписание в школьную сумку.

— Трансфигурация, — с явным неудовольствием проворчал он. — Первым же занятием!

— Чем плоха трансфигурация? — не понял Гарри.

— Трансфигурация — ничем, а вот преподаватель… Профессор Тоннер. Мой брат Ноэль её обожает, а мне она не нравится, — он скорчил рожицу.

— Почему?

— Просто не нравится, — пожал плечами Этьен.

Гарри кивнул, решив не уточнять, когда она успела ему не понравиться, если сегодня был их первый учебный день.

* * *

— Всем доброе утро! — жизнерадостно воскликнула профессор. — Меня зовут профессор Тоннер, и именно я буду преподавать вам трансфигурацию все семь лет вашего обучения в этой академии… по крайней мере, пока меня не уволят, хи-хи.

Профессор была весьма симпатичной женщиной, возможно, немного за тридцать. Она казалась — или хотела казаться — очень простой и дружелюбной: много шутила во время урока, рассказывала весёлые истории из жизни. Вначале первогодки сидели напряжённые и взволнованные, на сияющую внешность профессора они не повелись, недоверчиво и напряжённо посмеивались над её шутками. Но вскоре Тоннер удалось расположить к себе неприступных учеников. Гарри же, сидя на задней парте, сверлил профессора неодобрительным взглядом. По его представлению, поведение женщины было неподобающим для профессора такого сложного и важного предмета, как трансфигурация. В учёбе нет места для шуток! По крайней мере, не в таких количествах — сколько времени потрачено попусту!

Первую часть урока Тоннер потратила на шуточки, истории из жизни и знакомство с учениками. Затем она наконец перестала строить из себя эдакую весёлую старшую сестру — она не превратилась внезапно в злобную кикимору, но стала серьёзнее и прервала поток нескончаемых историй, плавно перетекающих одна в другую, и заговорила об истории трансфигурации, о её использовании в науке и жизни и о плане обучения на этот год. Гарри всё старательно запоминал и конспектировал и даже расстроился, когда прозвенел звонок.

— Пойдём… Я, кажется, знаю дорогу до кабинета истории, — Этьен подловил Гарри у выхода из класса трансфигурации и безапелляционно потянул за собой.

* * *

Гарри в который раз проклинал это «кажется» Этьена и его заодно — разумеется, лишь мысленно. Этьен и так выглядел донельзя подавленным, блуждая по коридорам без результата.

— Может, спросить кого-нибудь? — уныло сказал он.

— Давай спросим, — язвительно согласился Гарри, останавливаясь посреди пустого коридора. — Простите, — деловито обратился он к канделябру на стене, — вы не знаете, где мы можем найти кабинет истории магии? Что, простите? Нет? Какая жалость. Извините, что побеспокоили.

Этьен пристыжено опустил голову, пытаясь скрыть кирпичный румянец.

На их удачу, через несколько минут они наткнулись на старшекурсника, который и подсказал дорогу. Урок уже начался, поэтому оба понимали, что безнадёжно опоздали.

Войдя в класс, Гарри открыл было рот, чтобы извиниться, но сразу же его захлопнул. Преподавателя в кабинете не было, лишь кучка притихших первогодок, уставившихся на них в удивлении. Гарри и Этьен недоуменно переглянулись и заняли свободную парту. Отсутствие преподавателя в самом разгаре урока вызывало опасение. Но не прошло и минуты, как в класс невозмутимо, словно и не опаздывал, зашёл приземистый мужчина в больших очках на пол-лица.

— Здравствуйте, — поздоровался он тоненьким голоском, — я профессор Рьом. Начнём урок со знакомства.

Несмотря на странности в поведении профессора (заикание, оговорки, длинные паузы, странные движения руками), занятие прошло вполне неплохо. Он вкратце рассказывал занимательную историю образования магического общества и в качестве домашней работы задал прочесть первую главу учебника. По дороге на обед Гарри слушал воодушевлённую болтовню Этьена, пребывающего в полном восторге от прошедшего урока и самой истории магии в целом.

— Послушай, — наконец не выдержал Гарри, — если тебе так нравится история, то зачем ты поступил на факультет Алхимии?

Этьен потупил взгляд и замямлил.

— Ну… Я…

— Этьен! — прервал его девчачий голос. Обернувшись, Этьен вежливо улыбнулся и поприветствовал девушку лет четырнадцати с пышными вьющимися волосами, которая шла к ним широкими шагами.

— Привет, Лотти!

— Этьен! Как твой первый день? — мило улыбнулась девушка.

— Хорошо, спасибо, — смущённо отозвался Этьен.

— Слышала, ты записался на Алхимию? Я думала, ты собирался идти на Историю, — она дружески ткнула его в плечо, тем самым смутив его ещё больше.

— Ну, я передумал.

Этьен неловко переступал с ноги на ногу, смотря куда угодно, только не в глаза девочки. Но ту это нисколько не беспокоило.

— Ну и хорошо. Надеюсь, тебе потом не нужно будет переводиться. Какие у вас первые уроки были?

— Трансфигурация и история.

— О! Так ты уже виделся с профессором Тоннер? — Она весело подмигнула ему. — И как она тебе?

— Нормально, — ответил Этьен, но выражение его лица говорило о противоположном. Лотти на это лишь улыбнулась и, оглянувшись, торопливо отчеканила:

— Ну ладно, встретимся позже. Удачного дня, — и скрылась за поворотом.

Этьен облегчённо выдохнул и, возобновляя путь до Трапезной, пояснил:

— Это моя кузина Шарлотта. Она на четвёртом курсе факультета Трансфигурации.

* * *

На чарах профессор де Горсие долго и обстоятельно рассказывала о том, к чему может привести безалаберность и невнимательность учеников в практике чар, подкрепив свои слова довольно красочными примерами, чем весьма напугала детей. Потом она немного поговорила о планах на семестр. По окончании занятия она попросила Гарри задержаться.

— Месье П’гестон, директор Максим желает вас видеть. Пройдёмте со мной.

Гарри удивился, чем заслужил такое внимание со стороны директора в первый же день учёбы, и молча последовал за профессором, стараясь запомнить дорогу, на случай если придётся возвращаться обратно самому.

Они шли недолго, миновали всего четыре-пять лестничных пролётов. Профессор довела Гарри до огромной двери в конце одного из коридоров. В центре двери висела глиняная голова какого-то существа, похожего на быка и человека одновременно: через нос существа было продето крупное железное кольцо. Именно за него взялась профессор и трижды постучала им по двери. Несколько мгновений ничего не происходило. Внезапно существо заморгало глиняными глазами, двинуло тяжёлой челюстью и, уставившись на посетителей, спросило низким хриплым голосом:

— Кто?

— Профессор де Горсие привела месье П’гестона.

Существо подозрительно обвело взглядом двоих людей и в буквальном смысле впиталось в дверь, даже побурлив немного, оставив на своём месте лишь гладкую деревянную поверхность. У Гарри брови поползли вверх, но он быстро вернул их обратно, покосившись на невозмутимую мадам де Горсие. Вскоре существо появилось снова, коростой вырастая на двери, и бесстрастно проскрежетало:

— Входите.

Огромная дверь отворилась, пропуская их. Гарри с любопытством огляделся. Кабинет директора был очень просторным, но все предметы — начиная с пера для письма и заканчивая высоким, под потолок, окном с мощными рамами — были заметно больше положенного, впрочем, как и сама обитательница сего кабинета, сидевшая за высоким письменным столом.

— Профессор, — приветственно кивнула она и посмотрела на Гарри. — Месье П’гестон, добрый день.

— Добрый день, директор, — сдержанно поздоровался Гарри, чувствуя себя букашкой на человеческой ладони.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила директор, указывая на высокий стул около стола. Гарри неторопливо, с невозмутимым видом вскарабкался на предложенное место — как маленькие дети взбираются на слишком большой для них стул. После чего вопросительно посмотрел на директора, та ласково ему улыбнулась.

— Вы, наверное, удивлены, что я вас вызвала? Не переживайте, ничего не случилось. Дело в том, что вы у нас бюджетный ученик и, так сказать, особенный студент нашей академии.

Гарри мысленно поморщился — своей мягкостью директор только усугубляла его неприятное положение. Было бы проще, если б она прямым текстом сказала: «Ты полностью от нас зависишь, и если мы захотим, то вышвырнем тебя из нашей академии так быстро, что ты даже не успеешь сказать слово «магия». К такому обращению он, по крайней мере, привык.

— Поэтому, как директор академии и член попечительского совета, я хотела бы познакомиться с вами лично. — «Как мило». — Итак, месье П’гестон, вы к нам приехали из Англии?

— Да, директор.

— И когда вам было… — она покосилась на какие-то бумажки на столе, скорее всего, личное дело Гарри. — … девять лет, вас нашли на улице Парижа с воспалением лёгких и сотрясением мозга, правильно?

— Да, директор.

— А затем выяснилось, что у вас ам… — снова косой взгляд на бумагу — …амнезия?

— Да, директор, — монотонно подтверждал Гарри.

— Вы забыли почти всю свою жизнь. Вас определили в детский дом. Со временем память начала возвращаться, вы утверждали, что ваши родители погибли, и так и не удалось найти никаких родственников, верно?

— Да, директор.

— Теперь вы проживаете в приюте по улице Ля-Крезо, так?

— Всё так, директор, — кивнул Гарри. Зачем спрашивать, если на руках есть подтверждающие то документы?

— Хм… ясно, — задумчиво сказала директор, разглядывая бумаги.

Некоторое время в кабинете была тишина. Гарри рассматривал кабинет директора: всюду было множество вещей непонятного предназначения, некоторые из которых почти незаметно шевелились или жужжали.

— Скажите, месье П’гестон, — осторожно начала директор, сочувственно глядя на Гарри, — что вы помните о своих родителях?

— Э-э… они погибли, директор? — полувопросительно, полуутвердительно сказал он, не понимая, какого рода ответа от него ждут.

— Они были волшебниками? — подсказала директор Максим.

«Ага, понятно… сразу бы это и спросили, а то развели тут, понимаешь ли…»

— Думаю, нет, директор. Скорее всего, они были магглами, — пожал плечами Гарри.

К счастью, директор не выглядела разочарованной. Она неторопливо отложила в сторону пачку бумаг и снова посмотрела на Гарри.

— Спасибо, что ответили на мои вопросы, месье П’гестон. Адаптация к нашему миру будет нелёгкой для вас — всё будет казаться странным и непривычным. Но я надеюсь, друзья помогут вам. Если у вас будут вопросы или какие-либо проблемы — не бойтесь обращаться к преподавателям или ко мне. Я рассчитываю, что вы сможете правильно распорядиться предоставленным вам шансом. Доброго дня.

«Всё-таки уколола», — подумал Гарри и сполз со стула.

— До свиданья, директор Максим, — попрощался он, перед тем как выйти — тяжелая дверь отворилась перед ним. Ответом ему было задумчивое «До свиданья, месье П’гестон». Что ж, казалось, директор была неплохим человеком.

* * *

Погода выдалась замечательная, и сразу после окончания занятий студенты дружно повылазили из душного замка и отправились к речке. Многие решили охладиться, ныряя в воду, другие довольствовались свежим ветерком и тёплым солнышком.

С двумя маленькими змейками в глубоких карманах просторной мантии Гарри неспешно прохаживался по прекрасному саду, засаженному всевозможными декоративными цветами, кустарниками и деревьями. В глубине сада он наткнулся на прелестную деревянную беседку, обвитую плетущейся розой. Оглядевшись, Гарри выудил своих скользких товарищей на свет божий и положил их на мягкую траву.

— Теперь вы будете жить здесь, — счёл лучшим уточнить он, на случай если маленькие змеи не догадались сами. «Они ведь такие глупые».

— С-спас-сибо, — неохотно поблагодарила Ригель, Антарес кивнул, присоединяясь к словам сестры. Они сами понимали, что виноваты перед Гарри после утреннего инцидента. Но таков уж был их характер — сидеть на месте не было их призванием, они нуждались в движении. Без всякого злого умысла. И Гарри это понимал как никто другой.

— Не за что, — он улыбнулся им уголком губ, давая понять, что не сердится. По закону жанра вслед за этим должна была последовать трогательная сценка извинений и прощений, с последующими клятвами в вечной дружбе и любви. Но не в их случае. Чувства угрызения совести Ригель хватило лишь настолько, насколько требуют приличия. Это самое «не за что» и лёгкая улыбка избавили её от остатков вины и раскаяния.

— Дейс-ствительно, з-за что? — ехидно вставила она. — С-столько мучений и неудобс-ств мне пришлос-сь вытерпеть по твоей воле! С-сам С-салазар С-слиз-зерин не представлял! Так что и ты можеш-шь потерпеть, — Гарри понятия не имел, кто такой упомянутый Слизерин, но догадывался, что он был очередным легендарным персонажем, чьё имя передавалось из одного змеиного поколения в другое.

— Не преувеличивай, — усмехнулся он. — Может, Салазар Слизерин и предс-ставлял. Так и сидел в своём замке и думал: «Бедная, бедная великая мученица Ригель, сколько страданий ей предс-стоит пережить. И, возможно, только я один это и предс-ставляю», — Гарри состроил наигранно скорбную физиономию и сделал вид, что смахнул с щеки слезинку.

— Вот именно, так всё и было! — пробурчала змея, деланно обиженно. Антарес весело зашипел. Он не был таким ветреным, как сестра, и зачастую не успевал уследить за изменениями её настроения, чтобы под них подстроиться.

Невдалеке послышался шорох листьев и травы. Все трое настороженно замерли. Звук приближался. Гарри торопливо прошептал: «Кыш отсюда». Только он успел подняться с земли и усесться как ни в чём не бывало на лавочку, как из-за кустов показался знакомый уже ему маленький старичок, который провожал детей до замка.

— О, — удивился тот, когда заметил мальчика. — А что вы тут делаете, молодой человек?

— Гуляю, месье, — пожал плечами Гарри.

— Гуляете? А, ну что ж, гуляйте-гуляйте, свежий воздух полезен детишкам. Я несколько не ожидал кого-то здесь увидеть. Я здесь поработаю, если вы не возражаете, — он медленно обошёл Гарри и поставил на землю стремянку, которую нёс на спине. — Малыши, знаете ли, предпочитают плескаться в речке в такую погоду.

— Вы ведь месье Бурховец? — уточнил Гарри.

— О, вы запомнили! Называйте меня просто Филлип. Я садовником здесь буду.

Гарри улыбнулся — старичок показался ему приятным человеком. Гарри захотелось с ним пообщаться. Тот уже потихоньку взбирался на высокую стремянку.

— Меня зовут Гарри.

— Рад знакомству, Гарри, очень рад, — хотя лицо старика не было видно, Гарри показалось, что тот улыбнулся.

— Я тоже, месье… Филлип, — ужасно странно было называть древнего старика по имени.

Садовник уже прочно обосновался на одной из последних ступенек и достал из огромного кармана секатор, чтобы подравнять высокий куст. Гарри обошёл стремянку с обратной стороны и заинтересованно спросил:

— А почему вы не используете режущее заклятье? Я думаю, так было бы намного легче, — он читал об этом заклятье в книге по чарам.

— Если бы я помнил это заклятье, Гарри. Но… время не пощадило мою память. Но не беда, я уже давно привык к такому занятию, мне это не доставляет никаких затруднений.

В подтверждение своих слов старичок принялся ловко орудовать секатором, срезая торчащие веточки, портящие вид и форму куста. Гарри наблюдал за этим действом, склонив голову набок. Отрезанные ветки сразу же куда-то исчезали, не оставляя после себя и следа. Удивительно гармонично выглядел этот маленький увядающий старичок на фоне яркой сочной природы.

— Знаете, Филлип, — внезапно сказал он, — у нас в Англии садовника называют «бессловесным художником, полностью сливающимся с природой».

— Очень интересно, — улыбнулся старичок, бросив на собеседника весёлый взгляд, не отрываясь от своего занятия. — А вы из Англии, Гарри?

Гарри кивнул, чувствуя смятение: ему часто задавали этот вопрос, но сам он никогда не заговаривал об этом первым. Он вообще никогда не начинал разговора первым.

— Англия — очень красивая страна, — сказал садовник. — Когда я ещё был совсем молодым, я не раз ездил туда со своей женой. Помнится мне, мы однажды были в парке Святого Джеймса, что за место! Моя жена полюбила его, и я обещал свозить её в Лондон ещё раз. Но я так и не успел этого сделать, — Филлип грустно вздохнул. Вероятно, для него это была не особенно приятная тема для разговоров.

— Простите, — стушевался Гарри, испугавшись, что испортил человеку настроение. Он-то лучше всех знал о неприятных разговорах.

— Ничего Гарри, вы же не знали. Просто мы выбрали не совсем удачное время для визита.

Гарри не знал, что на это можно сказать, поэтому просто промолчал.

— А вы давно здесь работаете? — через некоторое время спросил он.

— Давно, Гарри, давно, — покачал головой старик. — Я был сравнительно молод, когда пришёл сюда, рассчитывая заполучить временную работу, чтобы обеспечить свою семью. Каждый год я говорил себе, что этот год будет последним и я найду более высокооплачиваемую и перспективную работу. Я способен на большее — говорил я себе. Но… всегда находил себе какие-нибудь отговорки… И вот к чему это привело, — он обвёл сад руками.

Гарри кивнул. Поболтав ещё немного со стареньким садовником, он отправился обратно в замок. Громкие голоса оповещали о том, что и остальные студенты решили вернуться в свои гостиные. Но Гарри шёл не в гостиную. У него был ещё один особенный пункт в списке дел на сегодняшний день — библиотека. В обед он узнал у старосты, как туда пройти.

Школьная библиотека была огромной, пыльной и напоминала лабиринт, вместо стенок которого были высокие, под потолок, стеллажи. Там ещё никого не было, кроме древней старушки-библиотекарши мадам Шёнис, нисколько не удивившейся и не высказавшей признаков иных эмоций при появлении первогодки в первый же учебный день. Можно было бы даже решить, что она не заметила Гарри, если бы он не расслышал глухого бормотания под нос, похожее на: «День добрый».

Гарри неторопливо прохаживался вдоль стеллажей. Глаза прямо-таки разбегались в разные стороны, не зная на чём остановить свой выбор. Хотелось взять всё и сразу. Или остаться здесь жить. В конце концов он устроился в отдалённом уголке библиотеки с целой стопкой пыльных фолиантов.

* * *

— «Познай магию внутри себя и научись ею владеть». Хм, что ж, неплохой выбор. Одобряю.

Гарри вздрогнул и резко обернулся на того, кто говорил таким странным бесцветным голосом. Перед ним предстал маленький толстенький мужчина с томиком книжки под мышкой. Всё бы ничего, но он был полупрозрачным! Гарри видел стеллажи и книги сквозь него. Более того, он парил в нескольких дюймах от пола.

— П-простите? — пробормотал Гарри.

— Я говорю, — повысило голос существо, — замечательный выбор, молодой человек.

— Хм… спасибо. А кто вы? — Гарри постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно вежливее. Мало ли, обидится ещё… или, чего доброго, разозлится.

— Ох, прошу прощения... Ваш покорный слуга — граф Альфотус Эдгар де Бальзамо-Ретус, — вежливо и с величайшим достоинством поклонился тот.

— А-а… вы?.. — Гарри не знал, как сформулировать свой вопрос, но тот понял и без слов.

— Я дух, молодой человек. Привидение, если вам будет угодно. Я уже давно умер, поэтому не стоит меня бояться.

Не то чтобы Гарри боялся, но зрелище было весьма необычным.

— Э-э, а я Гарри. Гарри Престон, — представился он. Пусть граф уже умер, но говорил и двигался он совсем как живой, поэтому и про манеры забывать не стоило.

— Очень приятно, Гарри. Вы, должно быть, учитесь в этой школе? Я, признаться, совсем забыл о начале учебных занятий. Когда ты мёртв, время летит так быстро! Эх… Fugit irrevocabile tempus (с лат. «бежит невозвратное время»), — привидение расстроенно вздохнуло.

Значение последней фразы Гарри не вполне понял, но не стал переспрашивать.

— Учебный год начался вчера, — сказал он.

— Только вчера? — удивился граф. — Позвольте полюбопытствовать, молодой человек, что же вы тогда делаете в sancta sanctorum (с лат. «святая святых») этого замка?

— Э-м… где, простите?

— Здесь, молодой человек.

Гарри обвёл взглядом помещение, взглядом говоря: «Что ещё можно делать в библиотеке?»

— Читаю, месье.

— Verum est (c лат. «действительно»)! — ни с того ни с сего обрадовался тот. — И, ради Мерлина, Гарри, зовите меня просто «граф», так меня все величают.

— Хорошо, граф.

— Gratias ago (с лат. «благодарю вас»), Гарри. Gratissime agis (с лат. «вы очень любезны»)!

— Послушайте, — не вытерпел Гарри, — я не вполне… Я не знаю латинского!

— Certum est, то есть да, конечно, я понимаю, — привидение наконец перешло на нормальный французский. — Нынешнее общество постепенно забывает этот язык великих умов. А ведь всё пошло с магглов. И чем он им помешал? — он печально покачал головой.

— Может быть, тем, что он устарел и на нём больше не говорит ни один из народов мира? — предположил Гарри. Граф удивлённо на него воззрился.

— В самом деле?

Гарри пожал плечами, поворачиваясь обратно к столу.

— Видимо, вы очень давно умерли.

— Тут вы правы. — Привидение облетело вокруг стола и остановилось напротив Гарри. — Сегодня исполнится девяносто девять тысяч шестьсот два дня с момента моей гибели…. Хотя, постойте, не девяносто ли девять тысяч шестьсот четыре дня? — граф задумчиво почесал прозрачный подбородок.

Гарри вздохнул и снова вернулся к книге, которую читал до появления призрака. Ужин он уже давно пропустил и ждал, когда же его выгонят из библиотеки в связи с её закрытием. Надо заметить, это время он потратил не зря.

Он наткнулся на старенький потрепанный фолиант под названием «Что представляет собой магия» некого Йени Хофа. Автор довольно доходчиво объяснял сущность самой магии. Он определял её как некую материю, которая окутывает каждого человека своего рода магическим коконом. Чтобы использовать свои магические резервы, волшебнику нужно чётко обозначить своё требование в виде магического слова, активировать магическую энергию и направить её в необходимом направлении с помощью волшебной палочки. Некоторые маги способны обходиться без последнего, но на то требуются по меньшей мере хорошо развитые волевые качества. Маленький же волшебник ещё не умеет ни чётко обозначать свои желания, ни направлять свою энергию, ни правильно ею распорядиться, поэтому обучение магии везде начинается не ранее одиннадцати лет. Но магия не дремлет и в малыше, поэтому зачастую прорывается на волю так называемыми «стихийными выбросами», когда юный волшебник испытывает сильные эмоции. Такая магия носит непредсказуемый характер, а слишком частые вспышки могут негативно сказываться на физическом состоянии ребёнка. Гарри подумал, что это объясняло его плохое самочувствие и слабость всякий раз после того, как у него случались такие вот вспышки.

Также он прочёл, что эту магию, витающую вокруг каждого человека, могли видеть некоторые виды животных (волшебных, в частности). К слову сказать, Йени Хоф выражался очень занудным языком, приписывая множество отступлений от главной темы. Гарри вспомнил про таинственное цветное зрение его друзей и отложил книгу для более подробного изучения.

— …девяносто девять тысяч шестисотая годовщина была на прошлой неделе в пятницу или субботу?.. — тем временем бормотал призрак-граф.

* * *

Библиотека закрылась за час до отбоя. Гарри вежливо попрощался с графом Альфотусом, который даже не заметил его ухода, увлечённый подсчитыванием количества дней, прожитых им после смерти, и отправился в собственную гостиную. Там было многолюдно, и Гарри решил было скрыться в своей комнате, но наткнулся взглядом на Сэмюеля. Он сидел в кресле в углу комнаты, поглощённый чтением. И он был один.

Немного посомневавшись, Гарри уселся в противоположное кресло. Делая вид, что он тут абсолютно случайно, он непринуждённо достал из собственной сумки только что взятую в библиотеке книгу и с поддельным интересом принялся её изучать. Сэмюель долгое время игнорировал его и делал вид, что действительно поверил, что Гарри не было до него никакого дела. Тот терпеливо ждал.

Наконец Сэмюель громко захлопнул книгу и прямо посмотрел на Гарри. Но он не собирался просто так отказываться от своей роли и невозмутимо перевернул страницу.

— Здравствуй, Гар-ри, — протянул Сэмюель.

Гарри поднял голову.

— Привет, Сэмюель, — более серьёзного вида, с каким была сказана эта фраза, и представить себе нельзя было. Сэмюель подозрительно сощурился, взглядом спрашивая: «Что за игру ты затеял?» Ответом ему был невинный взгляд.

Сэмюель усмехнулся и лениво поправил сбившуюся длинную прядь волос.

— Как прошёл первый учебный день? — в голосе не было ни капли интереса, лишь пустая вежливость. Гарри это понимал, тем не менее сделал вид, что не заметил.

— Отлично. Профессор Рьом задал прочесть первую главу учебника, и больше никаких домашних заданий. А как ты провёл день?

— Отлично, — пожал плечами тот, не спуская с Гарри внимательного взгляда.

— Ещё я был сегодня в библиотеке и познакомился с графом Альфотусом…

— С кем? — приподняв брови, переспросил Сэмюель.

— Графом Альфотусом, — медленно повторил Гарри. Сэмюель слегка сузил глаза. — Призрак. Ты с ним не знаком?

— Нет, не знаком. Я, впрочем, слышал, что в библиотеке водится привидение, но я думал, что это только слухи. Привидения несколько не в духе нашего замка, они портят его вид. Значит, оно действительно существует?

Гарри вспомнил полупрозрачного человечка — не то чтобы он существовал, теоретически его не было — он же дух! — а вот практически…

— Должно быть так. В ином случае я разговаривал с самим собой, чего раньше за мной не наблюдалось.

Сэмюель скривил губы в усмешке и, подумав, спросил:

— И как он?

— Слишком часто переходит на латинский, на мой взгляд, — пояснил Гарри. — Но в общем, приятное безобидное существо. Его даже можно принять за обычного человека, если не обращать внимания на то, что он умер, не стоит на полу и просвечивает, что, впрочем, невозможно не заметить. Он одобрил мой выбор книг. Кстати, Сэмюэль, — как бы между прочим сказал Гарри, чересчур внимательно разглядывая обложку своей книги, — ты как-то говорил о некой книге, которую купил в Англии… — Гарри сосредоточенно хмурил брови, делая вид, что с трудом вспоминает. Сэмюель еле заметно кивнул. — Так вот, ты не мог бы одолжить мне эту книгу? — закончил он.

— Хм… тебе нужна книга? — медленно повторил Сэмюель. Гарри кивнул. Тот насмешливо фыркнул, взглядом говоря: «Всего-то!» — Мог бы и одолжить. Но у меня её сейчас нет, она дома. Когда я поеду домой, я тебе её привезу.

— Буду очень благодарен, — сдержанно ответил Гарри, внутренне расслабляясь. Он сегодня искал что-то подобное по всей библиотеке, но так и не нашёл, в ином случае ему бы не пришлось просить у Сэмюеля (к чему он совсем не привык).

Взглянув на настенные часы, Гарри обнаружил, что уже почти десять часов вечера, стрелка приближалась к делению «отбой». Засунув книгу обратно в ранец, он неторопливо встал с кресла.

— Добрых снов, Сэмюель, — лёгкий кивок в знак прощания.

— Добрых снов, Гарри, — безразличный взгляд в ответ.

Умывшись и забравшись в тёплую постель, Гарри задумался, вспоминая весь прошедший день. Он проснулся в предвкушении чего-то особенного, оправдал ли себя этот день?

Ребята в школе были спокойнее и добрее тех, среди которых Гарри жил последнее время. Он бы даже мог завести друзей, если бы захотел. Но пока что он держался в сторонке, ни с кем из однокурсников, кроме Этьена, не завязывал разговоров, когда обращались к нему — был краток и даже мог показаться необщительным. Но что он мог поделать? Это уже стало чертой его характера. Он, казалось, нашёл общий язык с Этьеном, но и его пока сторонился. Учителя были вполне доброжелательными и не выглядели так, словно ненавидят свою работу всей душой. Директор даже, казалось, принимала участие в жизни Гарри довольно искренне. Кормили здесь не просто хорошо, а даже великолепно — и по количеству, и по качеству еды. Замок был прекрасен, как на него не посмотри. Гарри подумал, что всё могло бы быть многим хуже. Но что-то не давало ему почувствовать радость. Что-то внутри разочарованно сдулось. Гарри сердито фыркнул и постарался выбросить это из головы. Ему просто чертовски повезло оказаться в этом месте. Просить большего было бы наглостью.