Принцип противодействия (джен)

Пешая прогулка пошла Уайту на пользу, по пришествии он чувствовал себя в сто раз лучше и свежее, чем в конторе. У Грейс был небольшой одноэтажный дом, очень аккуратный на вид, без каких-либо украшательств вроде сада или хотя бы маленькой лужайки. Уайт не сразу разобрался какой из ключей идет к какому замку и несколько минут копошился у двери, стараясь закончить работу поскорей, чтобы прохожие не подумали, будто он домушник.

Дом встретил гостя приятным и ненавязчивым сладким ароматом, природу которого Уайт не смог определить, — он всегда был дилетантом в области распознавания запахов. Хоть Грейс имела приличный доход, она не растрачивалась на особенно дорогую обстановку дома. Темно-синие занавески с узорами создавали обстановку полумрака, но солнце сквозь них все равно пробивалось. Уайт огляделся и понял, что солнечные лучи гуляли здесь весь день, от восхода до заката, — оконца имелись в каждой стене. Перегородок в доме не оказалось: за исключением санузла все остальные части были одним сплошным залом. У стены стояла кровать, небольшой столик, кухонное оборудование находилось в противоположной части дома.

Уайт еще раз обвел взглядом устройство дома и понял, что ему негде разместиться при таком раскладе. Не спать же под боком у Грейс, как будто он старый надоевший муж? Но Уайт был готов и к сюрпризам: быть может, у Грейс все же есть какое-нибудь местечко специально для гостей, может, подвал, и Уайту придется пожить в компании какого-нибудь хозяйственного оборудования. Теперь ее черед удивлять.

Уайт не выносил, когда вещи разбрасывали где попало, а потому пристроил свою довольно громоздкую сумку в прихожей на напольном шкафчике, чтобы не портить общую аккуратную картину. У Грейс сверху почти ничего не лежало, безделушек, радующих глаз, он тоже не заметил. Дом выглядел необжитым, будто хозяйка приехала сюда всего неделю назад. Жила она, судя по всему, одна, хотя Уайт не спешил ни с какими выводами, но ясно было одно: личную жизнь она старательно прятала даже от самой себя. Он ожидал найти хотя бы одну фотографию или подарок с подписью — ничего. Лезть в личные вещи для него — одно из самых страшных преступлений, потому свои попытки узнать о Грейс Китон хоть что-то он быстро оставил.

Устроившись на самом краю дивана, Уайт достал из кармана телефон. За все это время батарея его почти иссякла, и пришлось искать в сумке зарядку. Звонили ему не один раз, но только сообщение о пяти пропущенных вызовах от редактора газеты поселило в нем панический страх. Чувство это, впрочем, прошло очень скоро: он хоть и понимал, что все шансы уже использовал, но все же козырь у него имелся. Теперь, когда ограничений во времени у него нет, он мог собрать ту информацию, которая бы полностью реабилитировала его что перед редактором, что перед университетом.

И все же он не собирался связываться ни с кем из них. Что он мог сказать? Однако наткнувшись на имя Виктора Детройта, он передумал. Его до сих пор волновало, как его друг нашел Грейс, и чувствовал — ничто в этом деле не могло быть простой случайностью или стечением обстоятельств.

— Ты звонишь из изолятора? — послышалось в динамике, и Уайт понял, что приветствия сегодня не будет.

— Меня выпустили, — спокойно ответил он.

— Как, без суда?

— Я не убивал, о каком суде может идти речь? Впрочем, мне помогла и Грейс Китон, которая, по ее словам, отправилась ко мне по твоей просьбе. И мне крайне интересно, как ты на нее вышел.

— Просто вспомнил твою статью, — ответ последовал быстрее, чем можно было его ожидать. — Нашел телефон, позвонил, договорился. Вот и все.

— Весьма удачно, — еле слышно буркнул Уайт.

— Так значит, тебя отпустили?

— Пока что.

— Отлично! — в голосе собеседника Уайт услышал неподдельную радость, в то время как его собственный по обыкновению звучал бесстрастно.

— К сожалению, мой отъезд придется отложить, — не дал он закончить Виктору, — дело не закрыто. Я прохожу как свидетель, к тому же, я не сумел получить модуль и не закончил всех дел.

— Да, ты сразу попал в изолятор. И что теперь? Нужна помощь?

— Хоть моя самостоятельность еще не оказалась полезной, я, пожалуй, как-нибудь сам.

— Влип ты крупно, понимаешь? Это же как тебе придется изловчиться, чтобы тебя простили…

— Я знаю, — с нажимом произнес Уайт, — я могу оценить свои возможности.

Уайт швырнул телефон на другой конец дивана и вытянул ноги, чувствуя, как тело затекло, будто его засунули в бочку и держали там не один час. А при своем высоком росте Уайт испытал бы вдвое больший дискомфорт. Ему не нужно было повторять, каково его положение. Впрочем, в подбадривающих словах он тоже не нуждался.

Когда постоянно тикающие настенные часы ярко-оранжевого как апельсин цвета отсчитали ровно восемь, Уайт поднялся с дивана и принялся за готовку кофе, подозревая, что Грейс не приедет точно к назначенному времени, а немного припозднится. Поиск кофе, сахара и столовых приборов занял у Уайта вдвое меньше времени, чем подбор ключей к замкам. Освальд всегда чувствовал себя в чужом доме как совершенно чуждый и лишний предмет, и дом Грейс не стал исключением. Кремового оттенка чашка стояла на самом видном месте кухонного стола, и Уайт счел ее за представительницу коллекции любимой посуды хозяйки и налил кофе в нее. В доме стало на порядок темнее, и он отыскал выключатель, который оживил несколько настенных светильников, присверленных по всему периметру стены попарно.

Уайт точно подгадал время: Грейс прибыла всего через несколько минут после того, как он вмешал сливки и сахар. Она была несказанно рада, почувствовав аромат кофе, едва открылась дверь, ведь готовить его ей было некому. Уайт, как настоящий хозяин, помог снять ей пальто, забрал ее сумку и подал кофе.

— Почему себе не нальете? — будничным тоном спросила Грейс, присаживаясь на диван.

— Не выношу кофе, — пожал плечами Уайт и присел на крутящийся стул за рабочим столом.

— Очень жаль, не знаете, чего себя лишаете. Осматривались уже?

— Частный дом — не музей, я считаю мерзкой привычку разглядывать владения в отсутствии хозяев.

— Что же, в таком случае я думаю, что вы сейчас ужасаетесь от той мысли, куда же я вас поселю. Поверьте, ночевать под дверьми или в ванной вам не придется, здесь есть отдельная комната.

Грейс слегка небрежно указала своим тонким пальцем на дверь слева от раковины и кухонного шкафчика. Эту дверь Уайт счел за кладовое помещение или что-то в этом роде, но лезть туда отнюдь не думал, чтобы проверить свою гипотезу, а теперь был изрядно удивлен. Грейс ликовала словно бегун, пришедший к финишу первым: наконец-то его лицо показало хоть одну скупую эмоцию.

— Раньше я жила здесь с отцом, — произнесла она после короткой паузы, — но когда он умер, все это досталось мне, а я тогда не умела еще вести хозяйство. Хотела сделать перепланировку, но, в конце концов, отказалась от этой идеи. Не думаю, что папа одобрил бы.

— Решили оставить все так в память о нем? — Уайт немного оживился.

— Да.

Грейс замолчала, потягивая горячий кофе из чашки. Энтузиазм, появившийся во взгляде Уайта, моментально исчез, и ее наверняка интересовало почему. Чтобы избежать не слишком удобной темы, он отправился к двери, указанной Грейс, захватил по дороге массивную сумку и вошел в помещение. Виды его порядком разочаровали, ибо размер комнаты был в два раза меньшим, чем любое пространство за дверью, отведенное будь то под кухню или спальню, но при этом никак не вписывался в Уайтовы представления о защищенности. Комната, к тому же, выглядела полупустой из-за небольшого количества мебели: кровать, тумбочка с торшером и стенной шкаф-купе. Уайт бросил сумку на пол и поспешил покинуть импровизированную спальню, чтобы не портить себе самому настроение.

— Так что насчет вашего Брасса? — поинтересовалась Грейс, когда Уайт появился.

— Он не мой, — как можно мягче поправил он. — Меня интересует то, что он скажет. Согласитесь, Лекс Брасс наверняка владеет хотя бы самой ничтожной информацией, что уже лучше чем ничего.

— Как бы то ни было, а ни вам, ни мне он не нужен, но вот Риду — да, — прервала его Грейс. — Я же хочу знать, что вы не договариваете. Ведь есть что-то, что вы скрываете с самого приезда сюда, правда?

Губы Уайта выпрямились в тонкую линию. Он, конечно, не мог не увидеть в Грейс человека проницательного, да и сам чувствовал, что чем-то себя выдал, однако его твердое намерение не раскрывать сути дела оставалось в силе.

— Выразимся так: решение по поводу случившегося не в вашей компетенции, — медленно произнес он, стараясь выражаться как можно туманнее, но достаточно ясно. — Вы ведь не впервые имеете дело с людьми из «Протокола»?

На лицо Грейс набежала тень, и Уайт сделал вывод, что для нее вопрос имеет особое значение. Уж не было ли в ее прошлом чего-то такого, из-за чего она так упорно цепляется за всякого гражданина это закрытой страны? Он мог бы узнать это. На правах честного бартера: он — ей, она — ему. Но ему нечего было ей дать.

— У нас с «Протоколом» долгие и особенные отношения, — призналась Грейс. — Беженцев с вашей стороны мы нечасто принимаем, и я уже не знаю, благодаря чему отток из «Карантинной Зоны» ничтожен: может, ваше правительство держит всех закованными в цепи, а может, у вас намного лучше, чем у нас.

— Зависит от точки зрения на самом деле. Но вот что-что, а ваши тюрьмы в подметки протоколистским не годятся. Даже если сравнивать на уровне изоляторов, в одном из которых я сидел. В «Протоколе» попустительство не просто уголовно наказуемо, а строго карается вплоть до двадцатилетнего срока в одной из тюрем строгого режима.

— Я все понимаю, — снова прервала его Грейс, — но наш штат как республика очень слаб.

— Чем слабее Американская Южная Республика, — гордое название отделившихся штатов Уайт произнес с насмешкой, — тем вероятнее, что через лет эдак пять-десять «Протокол» поглотит вас. Вы ведь понимаете: это иллюзия — все отделения, свободные республики, конец американского капиталистического давления. Эту свободу вам дали ненадолго, ибо некоторая часть штатов быстро сдуется и вернется уже под другой гнет.

— Вы говорили о Брассе и нашей некомпетентности, — решила она вернуться на прошлую тему. — В чем заключается последний пункт?

— А в том, что все касающееся «Протокола» ­— хорошо организованная деятельность, — с раздражением произнес Уайт. — Протоколисты засылают к вам или в любую другую республику человека, с которого хотят выжать все соки, но при этом его необходимо спрятать от жадного взгляда публики. Он может быть кем угодно. Ваша полиция и адвокатура пытаются чужеродный элемент выдворить или хотя бы судить по своим законам, а в итоге все организовывается каким-нибудь окружным прокурором Роттом, который просто не знал, что делать с ним, и нашел самый дурацкий из всех дурацких выходов.

— Значит, и вы засланный агент «Протокола»? Вы подходите под описание.

— Нет… — замялся Уайт. — Я не протоколист, если вы об этом. Я антипротоколист.

— Иначе говоря, у вас тоже есть задание, но вы противодействуете собственному правительству? Почему?

— Слишком много придется рассказать. Просто примите это как факт.

Грейс шумно выдохнула и прикрыла глаза. Только теперь она выглядела по-настоящему утомленной, но по-прежнему готовой биться с безликим врагом даже ночью.

— Предположим, я это приняла, — согласилась она нехотя, — и как тогда Лекс Брасс относится к вашему заданию?

— Вы сами говорили, что Фрайз, каков бы он ни был в реалиях, теперь уже никого не волнует. Важен только факт его убийства. Но это вы и ваше законодательство. А есть те, кому очень важно то, что он натворил, будучи еще жив.

— Значит, он тоже засланный агент «Протокола»?

— Здесь все намного сложнее, — уклончиво ответил Уайт. — Если вы вдруг станете копать в его досье и прилагаемых документах, кроме факта его коммерческой деятельности, узнать ничего не удастся. А между тем эти бумажки и электронные документы могут оказаться фикцией.

— Чем бы они ни были, воссоздавать картину преступления нам придется с них, — равнодушно пожала плечами Грейс.

— Зато мне эти данные пригодились бы. И для этого хорошо бы, если я смог бы с ним переговорить.

— Во время следствия никаких разговоров. Как только мы с ним закончим, говорите с ним сколько хотите. Но одно условие: ничего противозаконного.

— Противозаконного для вас или для «Протокола»?

Грейс одарила Уайта красноречивым взглядом исподлобья. Он выдавил неловкую улыбку и поднялся с дивана.

— Я буду предельно внимателен, — заверил он. Никакой реакции с ее стороны не последовало, и он добавил: — Доброй ночи, Грейс.

Уайт гордо удалился в предоставленную комнату. Он закрыл за собой дверь и еще некоторое время стоял, прижавшись к ней ухом. Он слышал стук посуды, затем шорох и хлопок входной двери. Похоже, ее скромное обиталище все же не было таким одиноким, как ему поначалу показалось.

Критически осмотрев свое нынешнее пристанище, Уайт решил передвинуть кровать к другой стене. Ничто не должно напоминать ему об изоляторе. Довольно долго провозившись, он отыскал на самом дне сумки складной ножик и бережно положил его во внутренний карман пиджака. Проверив все остальные карманы, он, к своему облегчению, отыскал ключи Грейс. Он снова приникнул ухом к двери и, убедившись, что голоса звучат с кухни, отворил ее.

Внимание Грейс было целиком и полностью поглощено новоприбывшим, чью личность Уайту некогда было устанавливать. Он незаметно проскользнул в прихожую и, убедившись, что хозяйка дома по-прежнему занята разговором, вышел вон.