Ведьма - это состояние души (гет)

Отхлебнув из кружки горячий сладкий чай, я оторвала листок календаря. Пятое июля. Мы прожили в Коукворте уже больше месяца, и все было нормально. Ну как — нормально... Я имела в виду, что за это время не произошло ничего экстраординарного — считать чем-то из ряда вон выходящим детские шалости я уже разучилась, привыкнув к ним настолько, насколько это вообще было возможно.

Правда, я так думала, пока впервые не взяла их с собой в магазин. Не знаю, как выглядит ад, но теперь знаю свой персональный: поход за продуктами с маленькими детьми, где «Хочу!» и «Дай!» — лишь вершина айсберга. Сейчас мальчишки стали себя поадекватнее вести, но я за то время, что таскала их с собой — потеряла кучу нервных клеток и, кажется, узнала, что такое крайняя степень бешенства. Ну и заодно поняла, что продавцы делятся на два вида. Первый — «самые умные», обитают, как правило, в супермаркетах и, чуть завидя скандалящего ребенка, начинают демонстративно морщиться и давать советы, как его воспитывать вообще и успокоить сейчас в частности. Хорошо, что палочки нет под рукой, иной раз хочется показать, что может произойти с человеком, который умничает, когда его не спрашивали.

Второй же, на самом деле очень милый вид — хозяева небольших лавочек, которые в большинстве своем тут же расплываются в улыбке и начинают сюсюкать с малышом, норовя чем-то угостить. Насторожившись от того, как они доверчиво хватают все им предложенное, я сделала себе заметку: поработать над тем, чтобы дети не брали ничего у незнакомых.

После того, как мы в первый раз вышли от такой вот доброй миссис, я невольно вспомнила Риннон. Когда мать заболела и слегла, нам с ней подолгу приходилось сидеть без еды. В маленьких голодных головах родилась схема: Нонни, как наиболее милая из нас двоих, надевала свое самое приличное платьице, белые выходные гольфы, с моей помощью повязывала красивый бант и в таком виде шла со мной на «дело».

Найдя какую-нибудь лавку, где почти не было покупателей, она закатывала концерт на неизменную и благодарную тему «помогите, я потерялась», и тем самым отвлекала продавца, пока я по-тихому тащила что-нибудь съестное с прилавка. Верхом удачи было, когда от сердобольного хозяина, пожалевшего девочку, перепадала еще какая-нибудь сладость. Идти домой и посасывать кусочек сахара или карамельку, болтая, было куда приятнее, чем просто идти домой.

План был хорош всем, за исключением того, что все время приходилось менять место нашего «спектакля»: после нескольких выступлений, пусть даже и в разных концах одного поселения, было страшно, что нас раскусят и схватят.

Двадцать третьего июня мы отметили день рождения Дадли, и я даже сумела испечь пирог с патокой, рецепт которого вычитала в кулинарной книге. Правда, если быть до конца честной с собой, он вышел у меня куда более румяным, чем надо... Ну ладно, ладно! Он слегка подгорел, да, так будет правильнее, но справедливости ради замечу, что мальчишки, которых я не очень-то балую сладким, в отличие от их тетки, приняли выпечку на ура.

Мои методы, конечно, не назовешь мягкими, но они, как я и рассчитывала, начали приносить свои плоды: Дадли немного сбросил вес и почти перестал пыхтеть, а Гарри стал немного спокойнее. Кстати, и спали они теперь гораздо лучше. Уж не знаю, в чем причина... Возможно, помог новый режим, а может — сработала защита вкупе с незамысловатыми амулетами, которые я сделала специально для каждого из них.

Разбирая вещи в комнатах, я случайно наткнулась на детский дневник Петунии, спрятанный среди вороха старой подростковой одежды, которую я намеревалась выкинуть. Я поняла, что это дневник, как только открыла невзрачную клеенчатую обложку тетради и увидела первую страницу, аккуратно подписанную ровным почерком отличницы и разрисованную узорами и цветочками. Надо же, какая прелесть!

Читать или не читать? Разве это вопрос? Раз уж мне досталось ее тело... Возможно, я найду в этой наивной детской писанине что-нибудь полезное, а нет — так просто убью время, пока мальчишки не мешают. Интересно же узнать, какой была та, чье имя я ношу и чью жизнь живу. Все откладывала на потом, а сегодня, уложив детей и вытянувшись на диване, открыла свою находку в самом начале.

Чем дальше я читала, тем сильнее понимала, какие же они с сестрой были разные. Всегда. Благо, подробностей и описаний, пусть корявых, пусть по-детски обиженных — было в достатке. Девочки не ладили с самого детства. Практически через все записи одной незримой нитью шла тема зависти Петунии к сестре: и родители ту больше любят, и симпатичней-то она, и делать разные удивительные вещи может, да еще и верный друг и воздыхатель, такой же, как она, волшебник, за ней, как привязанный, таскается... И что-то мне подсказывает, что Пэт, хоть и пишет про него, как про «жуткого, носатого оборванца из местных трущоб», но все равно бы не отказалась, чтобы он с таким же рвением бегал за ней.

Бедная девочка, мечтавшая, что, если ей позволят поехать в Хогвартс, как Лили, то родители тоже полюбят ее так же... Наивная глупышка, зачем же так себя было мучить? Да только понимаешь это все потом, позже...

Я сама всегда завидовала сестре. За то, что она умела нравиться людям, располагать их к себе, кокетничать, за то, что мама, хоть и старалась не показывать этого, но всегда любила свою вторую, ласковую, улыбающуюся дочку больше. Да и не только она... Но как бы я ни завидовала сестре, не любить её я просто не могла.

В последний раз я видела Риннон вживую, когда нам было по одиннадцать лет. Ее забрали в поместье Принцев, а с наступлением сентября отправили в Хогвартс. После этого все, что у нас осталось — только письма... Когда она была в школе — писала часто, на каникулах же письма приходили гораздо реже. Скорее всего, Принцы запрещали ей писать мне.

Последняя сова от нее принесла свадебное колдофото с длинным письмом, в котором она извинялась и просила понять, что ее приняли в род лишь с условием того, что она оборвет любую связь со мной. Я верила — правда, верила — что ей тяжело далось то письмо. Но как же я тогда была на нее зла! Спалила в гневе пергамент и едва не уничтожила карточку, но, несмотря на порыв, сохранила — Нонни была так прекрасна в своем подвенечном наряде и так приветливо и искренне улыбалась со снимка...

Когда пелена зависти и злости спала, я решила, что это даже неплохо. В любом случае, мы с ней уже сделали куда больше, в отличие от наших предшественниц. Она сумела выйти замуж, а я... А я в тот вечер поклялась стать последней.

Что ж, наверное, таких сестер, как мы, много. Вот передо мной история взаимоотношений еще двух. Читая ее, я поймала себя на мысли, что все сделаю, чтобы не допустить у мальчишек зависти друг к другу. Это будет сложно, хотя бы потому, что Гарри доступна магия, а Дадли — нет, но ведь маггл — не значит человек второго сорта! Теперь, развеяв для себя это заблуждение, я не позволю никому так думать ни про себя, ни про сына. Магглы тоже, оказывается, кое-что могут, а кто не верит — в очередь!

Когда дети проснулись, и мы все вместе перекусили, я повезла их на прогулку — на другом конце города был чудный парк. Вдоволь набегавшись по дорожкам и распугав всех голубей, каких только увидели, малыши устали, и мы отправились домой. Когда мы уже почти доехали до дома, плетясь по безлюдной улице с заброшенными коттеджами, мимо заколоченных окон, сзади послышалась возня. Почему-то даже пристегнутые, они способны создавать нездоровое оживление на заднем сиденье! Не сумев ничего толком рассмотреть в зеркало, я, убедившись, что дорога пуста, оглянулась на них. И тут же услышала хлопок и почувствовала вслед за ним удар.

Меня слегка мотнуло. Мерлин, этого еще не хватало! Разжав онемевшие от испуга пальцы, я вышла посмотреть, что случилось — на асфальте без сознания лежал молодой мужчина...