Hydrargyrum (джен)

— Мисс Грейнджер.

— Что? А, ты уже здесь, — Гермиона подняла взгляд от учебника физики за восьмой класс и посмотрела на стоящего перед ней Джеймса. Одет он был точно так же, как при их первой встрече на Косой аллее. Больше кроме них двоих в пустом прохладном холле общественной библиотеки не оказалось никого.

— Да. И, похоже, я, в самом деле, не ошибся с адресом, — ответил он слегка недоверчиво.

— Я подрабатываю здесь летом. Приличные книги по… нашей специальности стоят недешево, а всё за первые курсы я уже прочитала. Не просить же каждый раз деньги у родителей, — объяснила она, закрывая учебник и вставая со стула. Жестом велела следовать за ней. Разумеется, одета она была совершенно обычно и даже непримечательно — юбка, блузка с жакетом, туфли, и никаких мантий и ведьминых шляп. — К тому же на каникулах надо и об обычных предметах не забывать. Тем более, сейчас в библиотеке мёртвый сезон, народу мало, так что с одним залом я вполне справляюсь, да и работа на неполный день. И от дома недалеко.

— И ты собираешься обсуждать вашу школу прямо здесь? — уточнил маг.

— В воскресенье утром тут кроме персонала нет ни души, так что мешать некому, — ответила она просто, пропуская мальчишку в зал учебной литературы, а затем закрывая дверь на ключ. — Часа два у нас есть с гарантией, пока хоть кто-нибудь появится, а то и больше. Занимай место, я сейчас, возьму необходимые материалы.

— Материалы? — переспросил он.

— Не могла же я прийти с пустыми руками.

Кайнетт с интересом огляделся, пока было время. Стеллажи с учебниками, пособиями, энциклопедиями и словарями, запах пыли и бумаги, деревянные полки, столы с лампами — вполне обычная библиотека, он даже слегка соскучился по всему этому. Всё-таки ассортимент магазинов магического квартала был весьма ограниченным и, скажем так, поверхностным. Не хватало масштаба. Представить целую секцию в полдюжины стеллажей, посвященную, к примеру, только рунной магии, там было невозможно.

Устроившись за одним из столов, маг между делом отметил, что стулья тут низкие, рассчитанные на детей — удобно, но почему-то раздражает. А вот обстоятельный подход ведьмы к вопросу его несколько удивил, хотя и в позитивном смысле. Их уговор не предполагал каких-то чётких обязательств, она могла бы просто за полчаса пересказать ему всё, что думает о родном учебном заведении, и формально сделка была бы выполнена. Однако Грейнджер специально выбрала время, а также подготовила какой-то конспект или даже план лекции. То ли решила отделаться от навязанного долга со стопроцентной гарантией, то ли ей просто нравится учить других…

— Итак, приступим, — она вернулась от стойки библиотекаря с большой, даже на вид очень тяжелой квадратной сумкой. Затем принялась выкладывать из неё на стол книги, свитки и пару тетрадей. Перед собой она дополнительно положила несколько скрепленных листов, вероятно, черновик или конспект. При этом Кайнетт не чувствовал в её сумке даже слабого барьера — судя по всему, она впихнула всё это внутрь как есть, без магии, и так же несла на себе, с полным весом. — Я решила ограничиться первым курсом, этого будет вполне достаточно. Восемь учебников — восемь школьных предметов. Правда, совпадают только семь, полёты не предусматривают даже методички, что лично я считаю большим упущением, а руководство по теории магии универсально для всех уроков, или хотя бы должно таким быть.

— Ладно, книги, тетради — это понятно. А для чего нужны свитки? Магические контракты на поступление в школу?

— Нет, никаких контрактов там не предусмотрено. Это просто несколько моих эссе, возвращенных учителями с оценкой и рекомендациями, взяла их для примера. Увы, но в школе предполагается пользоваться пергаментом и перьями, как минимум при написании работ на проверку и сдаче тестов. Отвечая на невысказанный вопрос, в тетрадях мои личные конспекты, которые я вела в неучебное время.

— Это странно, — не мог не отметить маг. Не то чтобы его пугала перспектива писать пером, уже доводилось это делать, пусть и достаточно редко. — Я слышал, что в Хогвартсе не работает электроника и прочая современная техника. Но шариковыми ручками пользуются с пятидесятых, а изобрели их и ещё раньше, так что же мешает записывать ими лекции?

— Самая страшная вещь, которая только есть в магической Британии, — мрачно произнесла Грейнджер, пролистывая одну из своих тетрадей. — Традиция. «Принято» писать пером. «Принято» ходить в мантии, с лампой, а письма передавать совиной почтой. «Мы же не какие-то там магглы…», — передразнила она кого-то.

— Вряд ли дело только в этом, что-то за ними должно скрываться, — не согласился Арчибальд. Он сам уже долго размышлял на тему причуд здешних волшебников и их архаичного стиля. Но разумного ответа кроме «ретроградства» не нашел. — Впрочем, перейдем к делу. То есть, к школе. «Туристическую» часть можно опустить, я тоже читал Историю Хогвартса и знаю, кем он был основан, когда, и сколько башен составляют архитектурный ансамбль замка. Куда интереснее современное положение дел внутри.

— Ладно, — с недовольным видом согласилась Грейнджер. Пролистнула пару страниц своего черновика. Очевидно, первые четверть часа она, и впрямь, собиралась рассказывать именно об этом, в стиле гидов: «Посмотрите направо, здесь во дворе у вяза в 1734 году состоялась знаменитая на всю Европу магическая дуэль…». — Тогда пойдем по порядку. Приглашение на первый, либо на последующие курсы вместе со списком учебников и прочих вещей рассылается всем 31 июля. К таким, как мы с тобой, в первый раз его обычно приносит декан одного из факультетов, который сможет убедить и будущего ученика, и родителей, что магия — это не глупая шутка, а более чем реальное явление. Покупка книг и прочих принадлежностей для школы предполагается на Косой аллее в течение августа, но об этом ты и так уже должен иметь представление. Отправка в школу осуществляется с Лондонского вокзала первого сентября…

Кайнетт слушал её, не перебивая. Записывал во взятую с собой тетрадь наиболее важные моменты, на отдельный лист добавлял вопросы, которые потом стоит задать. Девчонка, конечно, не имела большого опыта в чтении лекций, а тем более в преподавании, но по любительским меркам уровень был неплох. Во всяком случае, подготовить сносный план и изложить последовательно по нему всё, что хотела, не путаясь и не перескакивая с одного на другое, она более или менее сумела. Можно было бы и лучше, но, в конце концов, она не перед целой аудиторией, да и за урок ей не платят. Для ученицы средней школы сгодится. Что приходится доверять столь ненадёжному источнику, это уже другой вопрос.

Тем временем ведьма как раз добралась до годовых тестов, экзаменов, затем перешла к переводу на следующий курс, подсчёту баллов между факультетами и домашним заданиям на лето. После чего взяла паузу, перевела дыхание и, явно подражая кому-то из своих преподавателей, спросила:

— Итак, есть непонятные моменты?

— Да, несколько, — маг пододвинул к себе листок с вопросами. — Первое — вокзал и поезд. Для чего тратить столько сил и подвергать постоянному риску секретность, а также тратить каждый раз на дорогу почти целый день, если существует не меньше трёх… возможностей для мгновенного перемещения в пространстве. Это было бы и намного быстрее, и безопаснее.

— Аппарация, камины и порталы, верно? Я тоже об этом задумывалась, но в хогвартской библиотеке я нашла пару книг на данную тему. Суть в следующем. До 18 века каждый ученик добирался самостоятельно, кто как мог — прилетал, приезжал на волшебных зверях, или на лошадях, кто-то и вовсе пешком. Это было опасно, некоторые гибли в дороге, в том числе из-за стычек с магглами. После принятия Статута такая «массовая миграция» каждый год стала невозможна. Однако аппарация в Хогвартсе и ближайшей окрестности невозможна, говорят, что там очень мощная магическая защита от всего на свете, и нарушителя просто «размажет на подлёте», цитируя кое-кого. Да и переносить несколько сот учеников по два-три человека было бы и долго, и утомительно. Камины там тоже закрыты — как я понимаю, их можно «включать» или «выключать» для перемещения, но сеть на всех одна, а значит, в уже открытый может прыгнуть кто угодно, если знает адрес. В прежние времена школу пытались штурмовать множество раз в ходе различных конфликтов с магглами и между разными группами волшебников, там опасались вторжения, потому и закрыли путь. Порталы требуют усилий на создание, к тому же работают они, обычно, строго по часам, а сама телепортация этим способом имеет неприятные последствия в виде тошноты, дезориентации и прочих симптомов, так что неделя из учебного процесса выпадает у половины студентов. В итоге сначала использовали своеобразные караваны, «поезда» из множества карет в сопровождении взрослых волшебников для прикрытия всей процессии от магглов. А уже лет сто пятьдесят назад они решили, что лучше позаимствовать у магглов паровоз и один раз потратить время и силы, чтобы его заколдовать.

— А также вокзал и дорогу, — добавил Кайнетт. Всё это имело определенный смысл, хотя бы в рамках местного магического сообщества. Но всё равно было крайне рискованно. С тем, сколько ценной энергии здесь тратят на совершенно тривиальные вещи, он, кажется, уже смирился, и такого шока, как раньше, это теперь не вызывало. — Отводящие внимания чары на оживлённом вокзале. Свёрнутое пространство, скрывающее целую железнодорожную станцию. Несколько сот миль рельсового полотна, вдоль «маггловской» ветки, плотно прикрытого защитными заклинаниями, чтобы его не было видно с самолётов и проезжающих параллельно поездов. Секретное обслуживание всего этого хозяйства. На всё ушла уйма магической силы, минимум несколько лет работ, и теперь каждый год сил на поддержание тратится немало.

— Да, проект был очень большой. Но ведь это ради безопасности как школы, так и учеников, — с некоторой гордостью заметила Грейнджер. — Все вместе добираются пусть и медленно, но без угрозы обнаружения. Плюс поезд делает несколько остановок по пути, чтобы подобрать студентов из Уэллса и Шотландии, ведь не все живут рядом с Лондоном. У ирландцев своя ветка и свой экспресс, попроще нашего. Всё это пусть и сложно, но надёжно.

— Но ведь есть простой способ. В разы более простой, — возразил маг. На вопросительный взгляд ведьмы он пояснил: — Обычный транспорт. Добраться хотя бы до Глазго поездом, самолётом, автобусом даже, а оттуда уже недалеко, можно и магический паровоз пустить, там и ста миль не будет, по холмам и болотам — безлюдная местность, где риск обнаружения невелик.

— Хотела бы я на это посмотреть, — ответила Грейнджер, а затем вдруг засмеялась, видимо, что-то представив.

— Я сказал что-то забавное? — аккуратно уточнил Арчибальд. Позволять без причины смеяться над собой какой-то недоучке в первом поколении он не собирался…

— Прости, Мерфи, ты здесь вообще ни при чём, — та слабо помахала рукой, показывая, что не стоит принимать это на свой счёт. — Я просто представила, как Малфой садится в самолёт… Или как Гойл в автобусе видит в окно лондонские пробки. Иными словами, чистокровные на это никогда не согласятся, даже под угрозой «Круциатуса». Ни дети, ни родители. Без шансов.

— Всё настолько плохо?

— Всё гораздо хуже, — тяжело вздохнув, признала Грейнджер. — Старые чистокровные семьи живут в своём волшебном королевстве, годами не пересекаясь с магглами — своё светское общество, своё образование, свой транспорт, свои магазины, свои суды и законы, свои проблемы. Не то чтобы они не могут научиться водить машину или ездить на метро. Им это просто не нужно. А так как многие важные посты в министерстве и попечительском совете школы занимают их представители — имеем, что имеем, — она демонстративно взяла со стола свиток пергамента.

— Исключений нет? — с интересом спросил Арчибальд. На самом деле, он водить машину тоже не умел. Но у него для этого был шофер, и даже не один. Однако среди магов Часовой башни вообще мало у кого нашлись бы водительские права. Хотя сидеть за рулём многие любили, просто, обычно, они не ограничивали себя дорожными правилами и сигналами светофора.

— Есть, к счастью. Например, отец Рона, насколько я слышала, очень большой оригинал среди чистокровных волшебников. Он сам работает в министерстве, однако в свободное время зачаровывает маггловские предметы. У него даже летающий автомобиль есть. Да и в целом он к магглам очень хорошо относится, можно сказать, он их фанат, — она вдруг сбилась на полуслове и быстро добавила: — Только я тебе об этом не говорила. Ни про машину, ни про другие вещи.

— А я ничего не слышал. Да я даже и фамилии не знаю. А насчёт прочих — Малфой, это, я так понимаю, нынешний наследник рода Малфоев? Вы с ним знакомы?

— Глаза бы мои этого хорька не видели! — воскликнула она возмущённо. Потом немного сбавила тон: — Просто невыносимый мальчишка. Мы поступили в один год, но он, само собой, на Слизерине, это другой факультет, считается, что как раз для чистокровных. Мы с ними вообще не слишком ладим, но Драко — это даже по их меркам кошмарный тип. «Грязнокровки то», «грязнокровки это», «примитивные магглы», — передразнила она. — Да ну его! А ещё говорят, его отец был одним из последователей сам-знаешь-кого.

— Кого? — не понял маг. Потом до него дошло. — А, самозваный лорд. Неудивительно, раз они из старого рода. А этот, Рон, если он чистокровный, то его родители тоже были за того-самого?

— Да боже упаси! — Грейнджер резко замотала головой. — Рон, конечно, тот ещё балбес, но Уизли всегда были вместе с Дамблдором и против всех этих предрассудков. Не все чистокровные воевали на одной стороне. Невилл, он тоже учится со мной — его родители также воевали против сам-знаешь-кого, как и многие другие чистокровные.

— Тогда почему война длилась так долго, если даже не все старые семьи были на стороне Как-там-его? Целых одиннадцать лет.

— Не знаю, на истории о таком не рассказывают. Так, слухи, разговоры, и то вполголоса. Все очень стараются лишний раз о нём не вспоминать, и даже имя не произносить почём зря. Но если интересно моё мнение… Судя по всему, среди его последователей были наиболее влиятельные семьи, которые тормозили в министерстве и аврорате всё сопротивление официальных структур и попытки обратиться за помощью к другим странам. С ним воевало чуть ли не ополчение. А ещё за ним пошли не только аристократы, было немало полукровок или слабых чистокровных — кто хотел подняться наверх, как его подручный, когда власть будут делить заново. Магглорождённых там, вроде, всё-таки не встречалось, но я не поручусь. Война была не только за чистоту крови, но и за власть, так говорят и пишут в некоторых книгах.

— Занятно, — произнёс Кайнетт нейтрально. В принципе, это звучало немного более правдоподобно — обычная грызня за влияние и ресурсы под прикрытием лозунгов о крови и праве старших родов. Просто в какой-то момент перешедшая от интриг к открытому противостоянию. Хотя для объективности стоило бы всё-таки выслушать и мнение кого-то из представителей аристократии, чтобы составить более полную картину, но к ним так просто не подобраться. — Ну да это дело прошлое. Вернёмся к школе и как раз к взаимодействию с большим миром. Ты говоришь, что у старших курсов есть предмет «маггловедение». Иначе говоря, изучение обычного мира. И что берут его ученики не слишком охотно. То есть, он не обязательный?

— Несколько вводных уроков требуется посетить, по-моему, а дальше уже сугубо добровольно.

— А «обычные» дисциплины. Физика, биология, химия, история?

— Только в рамках соответствующих предметов. Химия немного используется в зельях, ботаника — в гербологии, астрономия — в астрологии, и так далее. Отдельно их не выделяют, и не изучают. Даже литературы или географии как уроков нет и в помине. Я обычные предметы учу сама, например, — Грейнджер махнула рукой в сторону полок с учебниками и справочниками. — А там почти всё время занимают магические дисциплины.

— И преподают их весьма неровно, как я понимаю. По одним — минимум теории и упор на практику. По другим — наоборот. Например, — Кайнетт заглянул в листок с вопросами и пометками. — Защита от тёмных искусств, ведёт её профессор Квирелл. Из твоего рассказа я вообще не заметил, чтобы вы чем-то там занимались, помимо переписывания плохо поданных лекций или даже просто глав из учебника об опасных тварях, вроде великанов, оборотней и, кхм, вампиров, — маг до сих пор не мог привыкнуть, насколько те существа, которых местные называют «вампирами» слабы в сравнении с мёртвыми апостолами. Видимо, где-то в прошлом этого мира их развитие пошло совсем, совсем иным путём. И человечество должно быть за это искренне благодарно, пускай и неизвестно кому.

— Именно так, — согласилась Грейнджер. Затем попыталась найти наиболее дипломатичные формулировки: — Предположу, что он был сторонником чрезмерной безопасности и предпочитал сначала тщательно освоить теорию, прежде чем браться за практику. В любом случае, тебя это не должно беспокоить. Увы, сразу после экзаменов с профессором Квиреллом произошел несчастный случай, так что преподавать в следующем году он не будет. Это, говорят, вообще должность проблемная, и долго там никто не задерживается. Я теперь даже до июля не узнаю, по какому учебнику мы будем заниматься, что печально. У каждого преподавателя свой подход, школа пользуется широкими правами в этом плане, и какой-то единой учебной программы от Министерства в ней нет.

— Что ж, возможно, так даже лучше, если Квирелла сменит кто-то другой. С твоих слов у меня сложилось о нём не самое лучшее впечатление, а дисциплина представляется достаточно важной. Что же относительно безопасности, поправь, если я ошибаюсь, но, по твоим словам, во дворе школы расположено агрессивное дерево, атакующее любого приблизившегося. Регулярно с полного одобрения учителей проводятся матчи по игре, где ученикам ломают кости, роняют их с большой высоты или устраивают сотрясения мозга. На зельеварении котёл способен взорваться или превратиться в нечто опасное, а само зелье — по ошибке или чей-то «шутке» стать ядом либо кислотой. На чарах взорваться может вообще любой объект, даже в принципе на это не способный. На «Уходе за животными» магический зверь может атаковать ученика. На гербологии хищное растение может атаковать ученика. Рядом со школой расположен лес, полный крайне опасных магических зверей и растений, включая и такие, которые способны атаковать и убить, а возможно, потом и съесть взрослого волшебника. Это не говоря об изменяющейся топологии внутри замка, искривленных пространствах, ограничивающих барьерах, призраках, полтергейстах, церберах и троллях в коридорах, а также весёлых шутках представителей факультетов друг над другом, включающие проклятья, ментальную магию, непроверенные зелья и криво исполненные заклинания превращения. Мне кажется, на этом фоне желание одного профессора воздержаться от практики уже мало на что влияет?

— В целом верно, но только… — неуверенно попыталась возразить Гермиона. Конечно, она сама рассказала или упомянула обо всём этом, но под таким углом раньше на своё учебное заведение не смотрела.

— Признаю, я ожидал меньшего, — ответил Кайнетт, одобрительно кивнув.

— Прошу прощения? — переспросила Грейнджер, удивлённо на него глядя.

— Меньше угроз. Однако я рад, что руководство школы осознаёт всю ответственность и поддерживает должный уровень.

— Должный… уровень… угрозы? — медленно, чуть ли не по слогам, уточнила ведьма, не веря услышанному.

— Именно. Ты ведь не станешь отрицать, что магия сама по себе крайне опасна. Тем более с волшебными палочками, которые делают её быстрой и доступной даже одиннадцатилетнему ребёнку. Не нужно обладать богатой фантазией, чтобы только по учебникам первых трёх курсов придумать сто пятьдесят способов убить или покалечить человека палочкой, без дополнительных магических предметов или оружия, — отметил очевидное Кайнетт. Грейнджер в ответ промолчала, лишь передёрнула плечами. Должно быть, у неё было достаточно знаний и неплохое воображение. — А значит, в ходе учебы нужно постоянно ощущать рядом угрозу и привыкнуть к этому чувству. Привыкнуть точно соблюдать инструкции, следовать рецептам, исполнять указания, ведь ошибка или самодеятельность чревата смертельной опасностью. А без подобной дисциплины любой волшебник может легко убить себя, и скорее всего, убьёт, а ещё захватит пару дюжин человек рядом. Однако к обучению подошли куда глубже, чем я предполагал, — с некоторым уважением отметил он, одобрительно кивнув.

— Не думаю, что дело именно в этом… — заметила Гермиона. Но уже не очень уверенно. — На мой взгляд, как раз такому и нужно учить на Защите от тёмных искусств. Ладно, идём дальше. Ещё вопросы?

— Да. Насколько я понял, на чарах и трансфигурации большая часть времени, в противоположность Защите, посвящена практике, а теория отдана на самостоятельное изучение по книгам.

— Не совсем. Конкретные задачи и сами заклинания разъясняют весьма подробно. Например, если нужно превратить перо в карандаш или птицу — в бокал, то даётся ясная инструкция. Какие применяются жесты, что нужно себе представлять, что требуется говорить и в каком порядке.

— Но это лишь порядок действий, — возразил маг. — «Что нужно сделать». «Как сделать». А не «почему это нужно сделать».

— Вопрос «почему» я устала задавать ещё к Рождеству, — грустно призналась Грейнджер. В её голосе чувствовалась горечь поражения. — Потому что это магия. Потому что это так работает. Потому что так написано в учебнике. Потому что глупой грязнокровке никогда не понять… И тому подобное. Я просто сдалась и отказалась от попыток объяснить — почему это именно так. Раз магия по своей природе антинаучна, то какой в том смысл?

— Какая чушь! — Арчибальд среагировал как генетик, которому в лицо заявляют, что мыши самозарождаются из прелой соломы. Немного подумав и оценив текущую ситуацию, разницу в их возрасте и статусе, он нехотя добавил: — Прошу прощения. Это было слишком резко с моей стороны. Но как ещё оценить мысль, что магия «антинаучна»? Антинаучны чудеса, точнее, они науку просто отрицают. А магия — крайне точная дисциплина, не допускающая двойных толкований и ошибок.

— Джеймс, ты извини, — начала ведьма чересчур заботливым тоном, каким говорят с дошкольниками, — но хочешь сказать, что можно с научной точки зрения обосновать превращение попугая в стакан?

— Разумеется, — ответил Кайнетт просто. Её недоверие он решил великодушно проигнорировать. Едва ли странно видеть от первого поколения непонимание тонкостей мистических процессов и их взаимодействий, верно? Даже некоторые его студенты в четвёртом или пятом поколении это не всегда понимали, не стоит многого ждать от ребёнка, который о магии узнал примерно год назад. — Это как раз совсем нетрудно.

— Внимательно слушаю, — сев напротив, Гермиона сложила руки на груди и выжидательно посмотрела на собеседника, всем своим видом излучая скепсис.

— Для начала, на первом курсе разъясняют суть концептуальной магии и механизм её действия? — задал уточняющий вопрос маг. Её самоуверенное отношение он пока игнорировал, но это далось уже труднее.

— Прости, что?

— Приму это за «нет», — произнёс он снисходительно вместо ответа. — Но хотя бы что такое «концепция» тебе объяснять не нужно?

— Не нужно. Концепция — это какая-либо идея или представление, отдельно от его реализации. Ну, например, концепция самолёта, как машины тяжелее воздуха для полётов в небе, существовала ещё в Античности и в эпоху Возрождения, однако полноценно воплотить её смогли лишь около ста лет назад. Или возьмём концепцию силового поля — идея из фантастики о некой невидимой стене или куполе, останавливающем пули и снаряды в воздухе, не пропускающем внутрь людей или машины, но при этом нематериальном. Наука пока только подходит к подобному, а вот у волшебников оно уже реализовано в виде отдельных защитных заклинаний.

— Неплохо, — оценил маг. Что ж, с этим можно хотя бы попытаться работать. — Теперь возьмём простейшее заклинание за второй курс «алохомора» и его более продвинутые аналоги. Что оно делает?

— Открывает замки, — ответила Гермиона, почти обиженно. Её задевала лёгкость этого вопроса.

— Верно. А как оно это делает? Вот у нас есть замок — объект сложной формы с механизмом внутри и отверстием для ключа, — Арчибальд указал пальцем в сторону двери для наглядности примера. — С точки зрения законов физики или химии, это, грубо говоря, просто кусок железа. Как определить, «закрыт» он или «открыт», если сами эти понятия для физических законов лишены смысла? И вот тут в дело и вступает концептуальный уровень реальности. Этому предмету свойственны те или иные концепции, описывающие его свойства и состояние, а заклинание способно одну или несколько из них изменить, зачастую, временно. С помощью магии ты создаешь концепцию, в данном случае «открытости» и замещаешь ею одну из собственных концепций предмета. Это хотя бы понятно?

— Как раз с научной точки зрения звучит крайне бредово, но признаю, что внутренне логично, — уже не так недоверчиво признала ведьма. — А почему речь идёт об «одной из концепций», а не о всех сразу?

— Потому что тебе требуется изменить одно из его свойств, в данном случае — текущее состояние. А не изменить внутреннее устройство или местоположение. Если ты применишь «открытость» не на ту концепцию объекта, то можешь не открыть замок, а, например, заставить исчезнуть, превратив в «открытое пространство», то есть в пустое место.

— Хорошо, допустим, на время, что ты прав. Как это связано с превращением попугая?

— Очень просто, механизм идентичен. При помощи заклинания ты создаешь концепцию, в данном случае — «бокал». Это нетрудно, ведь его легко себе вообразить. После чего ты, с помощью магической энергии и палочки, применяешь её к птице, переписывая её собственную концепцию, собственно «птица-попугай». Если ты изменяешь лишь концепцию облика, то превращение и затем возвращение к исходной форме произойдёт безболезненно, если же ты перепишешь не только облик, но и суть объекта, прочие его свойства, а потом он вернется обратно, то, скорее всего, птица уже будет мертва. Потому что она какое-то время не выглядела, а являлась неодушевлённым предметом. Но это, разумеется, дольше и сложнее. Кроме того, чем больше вложено было сил, тем дольше твоя замена продлится, пока мир не сотрёт её, и всё не вернётся обратно.

— Что значит «мир сотрёт её»? — спросила Грейнджер уже с искренним интересом.

— Неверно говорить, что магия антинаучна, ведь она подчиняется чётким правилам, — наставительно заметил Кайнетт. — Однако она неестественна для физического мира, это факт. Любое магическое воздействие требует взамен энергии, и тем больше, чем оно масштабнее, дольше, и чем выше его уровень. А для превращений затраты зависят ещё и от разницы между двумя объектами, как физической, так и концептуальной — превратить шпагу в меч куда проще, чем кирпич в берёзу. А превратить кусок льда в такого же размера кусок угля куда трудней, чем кажется, ведь они воплощают противоположные концепции и стихийные элементы. Магическая энергия позволяет навязывать изменение миру, но лишь до тех пор, пока на это достаточно сил, а на слишком масштабное изменение возможностей может вообще не хватить. Едва ли даже директор Дамблдор способен превратить Эйфелеву башню в живую рождественскую ёлку, либо на это уйдут все его силы. Очевидно, это касается лишь прямого действия, а не его последствий. Магией можно создать лезвие, и разрезанная им ткань не восстановится сама по себе; магией можно сделать каменный валун пластичным и вылепить статую, после он вновь затвердеет, но не превратится вновь в валун. Можно превратить перо в карандаш, но потом оно примет прежнюю форму, когда магия иссякнет.

— А как же, например, «репаро»? Чашка не рассыплется обратно на осколки через пять минут.

— Репаро имеет иной механизм. Оно не воздействует на предмет напрямую, а производит локальный объектно-ориентированный краткосрочный реверс причинно-следственной связи… — увидев, что взгляд ведьмы из понимающего становится рассеянно-задумчивым, маг вздохнул, и пояснил на примитивном уровне: — Ты не вкладываешь магию в предмет. Ты отдаешь свою магию миру, а он сам «отменяет» произошедшее действие, тем самым восстанавливая предмет. Очень сложно, с точки зрения внутренней механики, но палочка позволяет обходить это, пока вложено нужное количество сил и образ воздействия в голове достаточно яркий. Магия имеет множество путей изменения реальности, неверно будет думать, что всё упирается в работу с концепциями вещей.

— В принципе, как ни странно, это хотя бы не противоречит тому, что я видела за год или читала в книгах, пускай и с некоторыми поправками. А также объясняет, как всё это вообще работает внутри, — вынуждена была признать Гермиона. — Но что означает «выше уровень воздействия»? Я могу понять «дольше» или «масштабнее», а это?

— То, насколько оно противоречит физическим законам. Насколько оно «невозможно». Левиосса убирает силу притяжения, подвешивая объект на месте. Импедимента останавливает его в воздухе, даже если он двигался или летел, а не просто падал. Во втором случае игнорируется уже кинетическая энергия, ускорение и инерция, а не только земное притяжение, а значит, второе заклинание сложнее, требует больше сил, и в целом — оно выше уровнем.

— Почему нам этого не объяснили профессора? Они ведь это знают, — возмутилась Грейнджер. Ещё бы, с ней посмели не делиться знаниями. Это было ужасающим преступлением.

— Конечно, знают. Профессор трансфигурации уж точно, если она способна к, как ты говоришь, превращению в кошку, не теряя своей разумности. Но это продвинутая теория магии, на уровне академий или преподавателей. Пересказанная своими словами и в очень примитивном виде, без множества деталей и формул, — уточнил Кайнетт, махнув рукой. Разумеется, ему пришлось опускать подробности и всё упрощать до школьного уровня. — Большинству волшебников она, насколько я понимаю, просто не нужна. Чтобы всего лишь пользоваться заклинанием достаточно совместимой палочки, наработанного навыка и хорошего воображения. Но вот, к примеру, я не знаю, как телефон устроен внутри, и чем кнопочный отличается от дискового, но это ничуть не мешает мне по нему звонить. Тебе не обязательно осознавать все механизмы концептуального воздействия на мир, давно просчитанные и перепроверенные множеством исследователей и преподавателей, чтобы заклинанием делать из «закрытого» замка «открытый». Но как и везде, если хочешь знать больше школьного уровня — улучшай знания самостоятельно.

— Странно, что с таким подходом ты вообще собираешься поступать в школу. Мерфи, ты ведь знаешь, что можно обучаться самостоятельно или у репетиторов, а не вместе со всеми?

— Знаю. Но я — волшебник в первом поколении и живу в обычном Лондоне. Мне ещё семь лет нельзя колдовать дома. Выбросы магии закончатся через год-полтора, и тогда никакой практики, даже зелье будет не сварить. Каждый день ходить в тот зал на тренировки или снимать жильё в закрытом магией районе — слишком дорого. А в школе достаточно и возможностей, и тех, кто готов учить. Да и вообще, я могу задать тебе тот же вопрос.

— Что?

— Если судить по твоему рассказу, в части о тестах, оценках и экзаменах, ты — одна из лучших на своём курсе, среди всех четырёх факультетов, включая и наследников нескольких чистокровных родов. А значит, либо современные аристократы изрядно сдали, либо ты достаточно умна, чтобы превосходить их. Ты тоже вполне могла бы учиться самостоятельно.

— Извини. Я не хотела хвастаться и вообще… — она смутилась и покраснела, поняв, как воспринял её рассказ Джеймс.

— Чего здесь стесняться? Если ты умнее других, то нужно пользоваться этим.

— Не то чтобы я… — она перебила себя и попыталась собраться. — Ладно, неважно. А заниматься самостоятельно я даже и не думала, признаюсь. В школе слишком много интересного, чтобы от этого отказываться. Да и помимо всяких самодовольных хорьков там хватает и хороших людей, которым нет дела, кто мои родители.

— А дальнейшие планы? Ты уже переходишь на второй курс, первый серьёзный экзамен — на пятом. К тому времени стоит знать, какое направление магии развивать, к какой специализации себя готовить. У тебя за спиной нет рода и какой-то специализации предков, ты можешь выбрать для себя любую школу, в соответствии с предрасположенностью и собственными вкусами.

— Знаешь, как-то я даже и не думала об этом. Нас учат тому, что нам нужно знать, как волшебникам. Определиться с профессией можно будет и позже.

— Мне казалось, что вас обучают лишь минимуму, — Кайнетт демонстративно постучал пальцем по учебнику магической теории. — Основам, готовят универсалов в нескольких дисциплинах, благо волшебная палочка это позволяет. А ведь есть множество школ магии, которые в Британии слаборазвиты, запрещены или не практикуются вовсе. Да и по имеющимся упор идёт на подготовку не специалистов, а «средних волшебников», которые понемногу разбираются во всём сразу. А дальше, как я понимаю, выбор крайне ограничен — работа в министерстве, аврорские курсы, подготовка целителя, либо самостоятельное дополнительное обучение. Или вовсе обычная жизнь в магическом мире с тем, чему уже научили. Ты ведь до этого отучилась четыре или пять лет в обычной школе, были какие-то планы на колледж или университет, я полагаю.

— Были, конечно. Окончить школу, получить магистерскую степень, или даже доктора философии, потом работать в какой-нибудь лаборатории. Знаешь, неудобно признать, но когда была маленькой… — начала она неловко. Маг удержался, чтобы не хмыкнуть, услышав подобное начало от двенадцатилетней девочки. — Я всегда мечтала, что реальность окажется фантастикой. Что рядом с нами скрываются инопланетяне, как в комиксах, или что существует возможность попасть на иные планеты. А вместо этого у нас тут фентези, благо хоть без орков, зато был свой тёмный властелин, пускай и без башни. Даже удивительно, насколько правда оказалась похожа на сказки, слухи и мультфильмы.

— Извини, что? — Кайнетт слушал всё это снисходительно, хотя и не слишком понимая, о чём именно речь, но последняя фраза заставила его насторожиться. — Причем тут сказки?

— Я в детстве прочла кучу сказок, пока они мне не надоели, годам к пяти. И там почти всегда была какая-нибудь ведьма, с метлой, в шляпе и в чёрном плаще, которая варит в котле зелье, и у неё есть летучая мышь, чёрная кошка или сова. А ещё были феи с волшебными палочками, которые, произнося всякую тарабарщину, могли превращать тыквы в кареты и людей — в живые часы или стулья. Про волшебные паровозы, разве что, ничего не припомню, но их ведь на самом деле изобрели уже значительно позже принятия Статута, когда историй о ведьмах и колдунах до народа стало добираться куда меньше.

— Интересная мысль. Крайне интересная мысль, мисс Грейнджер. Над ней, определённо, стоит подумать.

— Да ладно, всего лишь современное прочтение классических историй, скорее всего, возникших в народе ещё до разделения волшебников и магглов, а после записанных Перро, Гримм, Андерсеном и остальными. Всё вполне логично.

— И даже слишком логично, — задумчиво ответил маг. — Настолько, что вызывает подозрения. Впрочем, это скорее так, разминка для ума — искать совпадения и их причины. Однако вернемся к теме. У тебя были планы на высшее образование и научную карьеру, но ты от них отказалась, когда узнала о магии. Но если у тебя нет ясных планов в магическом мире после окончания школы, то что мешает сдать обычные экзамены экстерном и поступить в университет? Возможно на специальность в химии или биологии, что помогло бы в дальнейшем при изучении магии?

— Но… — судя по всему, подобная мысль ей даже в голову не приходила. — Но это невозможно!

— Почему? Можно варить жаб в котле, бездумно следуя рецепту, а можно изобретать новые эликсиры, уже имея представление о валентности и молярной массе веществ.

— Но ведь меня не отпустят, — неуверенно возразила Грейнджер.

— Интересно, кто? Насколько понимаю, в семнадцать ты уже будешь считаться совершеннолетней ведьмой со всеми правами, в тот же год сдашь выпускные экзамены в школе и всё, ты никому ничего не должна. Хочешь — ставь опыты над полтергейстами дома, хочешь — пиши диссертацию в Оксфорде. Если ты не нарушаешь Статут и не превращаешь своих преподавателей в камень, то кому какое дело? Я уже обдумывал всё это для себя и изучал магические и обычные законы. Но, полагаю, твоих способностей на такой путь тоже более чем достаточно. Хотя, возможно, изучение магии на деле окажется слишком увлекательным, чтобы отвлекаться от него ради диплома.

Судя по изумлённому виду Грейнджер, ей эта мысль в голову, и в самом деле, не приходила. Она слишком сильно втянулась в новый магический мир, в том числе привыкла к его замкнутости внутри себя, к самодостаточности и отрицанию «маггловского» прогресса, как малоинтересного, хотя сама это и осуждала. Плюс сила традиции, то самое «так не принято». Возможно, года через три она дошла бы до этой мысли и сама, но пока можно подсказать решение и слегка расширить её мировоззрение. А также оценить реакцию.

— Окончить обычную школу заочно, параллельно учась магии, будет нелегко.

— Однако выполнимо, если приложить усилия. По крайней мере, мне так кажется. Но дело твоё, это я так, размышляю вслух о перспективах, — произнёс маг отвлеченно, убедившись, что идея применения научных методов к магии как минимум будет обдумана, а не отвергнута сразу. Тем временем он плавно подвёл разговор к завершению: — Ну, а относительно школы у меня, полагаю, пока новых вопросов нет. Лекция вышла весьма содержательной для столь незначительного долга.

— По-моему, больше ты мне рассказал, чем я тебе, — вновь смутилась Грейнджер. Она уже привыкла к похвалам учителей, но слышать подобное от ровесника было необычно. Заучкой её однокурсники обзывали куда чаще. — Идея с концепциями внутри заклинаний объясняет сразу множество вещей.

— Это всего лишь теория из учебников. А теория мертва без практики, но здесь я любому из первокурсников полностью уступаю, к сожалению. Признаюсь, об использовании палочек и методах подготовки я хотел бы узнать больше. Однако сегодня я и так отнял достаточно твоего времени. Но, может быть, в следующий раз?

У Кайнетта было несколько вариантов действий для этой встречи, в зависимости от результатов и полученной информации. В том числе у него давно на повестке стоял вопрос более тесного вживания в местный магический мир, которое начинать чем раньше, тем лучше. Однако сейчас путей для этого нет. Ведь невозможно ходить по магическому кварталу самому и пытаться познакомиться с людьми, навязываясь первым встречным. Такое поведение, во-первых, недостойно, а во-вторых, нерационально. Нужны связи, нужны те, кто представит его другим волшебникам, как и положено. Однако таких людей практически нет. Флетчер может провести лишь в подпольный мир, и в приличном обществе с ним рядом даже показываться, что называется, не комильфо. С Тонкс у них слишком большая разница в возрасте и статусе, и хотя терять этот контакт не стоит, но представить его кому-то она едва ли сможет, да и не будет — с её точки зрения школа справится со всем лучше. А ведь как подсказывал прочитанный выпуск альманаха «Кто есть кто в магической Британии», родство у Нимфадоры (теперь маг понимал, почему она отказывалась представляться полным именем) весьма внушительное, включая чистокровные семейства Блэков, Малфоев и Лестрейджей, однако выходка матери, выскочившей замуж за волшебника в первом поколении, практически оборвала связи с ними.

Теперь же у него появился шанс войти в сообщество как часть группы магглорождённых, если он появится вместе с Грейнджер, а та представит его уже хотя бы своему кругу знакомств, даже пускай и небольшому. Конечно, это практически отрезает выход на старые рода, но он и сам отказался от мысли идти к ним на поклон первым и вымаливать себе место у стола. С другой стороны, если приобрести хотя бы минимальное количество связей среди ровесников, то сторону всегда можно сменить, если найти более выгодный вариант, и это поймет кто угодно. Возможно, в рядах местных чистокровных, имеющих вес, найдутся настолько оригинальные личности, которые будут говорить с «грязнокровкой» на равных, если тот предлагает что-то дельное, пускай шансы на это и невелики. Конечно, среди знакомств ещё имелась Лавгуд, но её поведения и характера маг просто не понимал, чтобы рассчитывать на столь странную персону в важном деле. В этом плане просчитать Грейнджер и заинтересовать её было проще. Ей не хватало знаний о магическом мире и понимания его логики, он же мог это предложить, хотя бы частично. Иными словами, контакт требуется поддерживать и дальше. На неё у него уже имелись свои планы.

— Охотно. Мне тоже редко с кем удаётся поговорить о магии, — её ответ был ожидаем. — У родителей нет времени глубоко во всё это вникать, у них своя работа, да и не показать им всё на деле. Вне Хогвартса друзей… которым можно доверить такой важный секрет, у меня нет. Да и среди однокурсников мало кто старается разобраться во всём, слишком многим куда интереснее, когда там очередной матч по квиддичу, и кто в нём с кем играет.

— Я не в силах понять, как можно тратить магию на подобную совершенно непрактичную глупость.

— Вот именно! Но ведь традиция. Как по мне, даже если бы вместо него в школе проводили между факультетами викторины по отдельным предметам с награждением баллами, это принесло бы намного больше пользы.

— Рад, что мы одинаково смотрим на этот вопрос. Я уже думал, что это безумие охватило всех.

— Нет-нет, я исключение. Ладно, — Грейнджер собрала свои книги, тетради и свитки в ту же неподъёмную сумку, спрятала её где-то под библиотекарским столом и затем отперла дверь в коридор, всё такой же тихий и безлюдный. — Идём, я провожу тебя к выходу. А потом, я полагаю, спишемся.

— Тогда уж проще созвониться, — ответил маг, следуя за ней. — Или у тебя тоже какое-то предубеждение к телефонам и странная любовь к птицам?

— Вот уж нет. Просто привыкла. Большая часть моих знакомых из школы живут в маги… — она прервала себя и на всякий случай огляделась по сторонам. Разумеется, вокруг больше никого не было, однако ведьма всё-таки поправилась: — Закрытых районах, или просто предпочитают собственную почту вместо обычной. Разве что с Гарри непонятно, он просил писать птичьей почтой, но до сих пор ни разу не ответил. Впрочем, это неважно, разберемся. Что ж, до скорого, Мерфи.

— До встречи, мисс Грейнджер. Буду ждать звонка.