Не конец пути (гет)

Как только за Гарриет закрылась дверь и он остался в темноте и тишине, Северус понял, что с Амбридж надо что-то делать.

Кровавые слова, вырезанные на руке Гарриет ее собственным почерком, вспыхнули у него перед глазами.

Что важнее, ему хотелось что-то сделать с Амбридж.

Ему незачем идти к Дамблдору или даже сообщать Макгонагалл. Они оба не смогут ничего предпринять против министерского лакея и не готовы пойти на меры, необходимые, чтобы ее остановить.

В отличие от него.

Он встал и перевязал себе ребра. Северус никогда не отличался особыми навыками в сращивании костей, а Помфри задавала слишком много вопросов. У него не было сил от них уклоняться. Зелье, чтобы приглушить боль, пока ее не станет возможно игнорировать — и он ушел к себе, сидеть и планировать у слабого огня в камине, в тепле, где можно было откинуть голову на спинку кресла и закрыть глаза. Их было немного утомительно держать открытыми, не более того.

Так как записи были бы уликой (а не потому, что он настолько устал), он составлял список мысленно — примерно такой:

Виды мести: отравление, Темные искусства.

Плюсы:

отравление:

— просто;

— весело.

Темные искусства:

— еще веселее.

Минусы:

отравление:

— легко заподозрить меня;

— Дамблдор захочет Поговорить.

Темные искусства:

— еще легче заподозрить меня;

— Дамблдор устроит неприятности.

Что же до Министерства, оно не имело особого значения. Оно перестало поддерживать даже иллюзию справедливости. Волноваться стоило только из-за Дамблдора. Тот иногда очень… сердился, если Северус использовал свои навыки. Старик и так был недоволен после недавнего незаконного колдовства и убийства.

Значит, отравление.

Пригревшись в кресле, он погрузился в неуютную дремоту. Яды мелькали в его снах — рисунки мучений в книгах на столетия старше него, лица незнакомых людей, его собственные руки, скрюченные болью. Один раз ему как будто пригрезилась Гарриет, следившая за ним из-под мантии; чары невидимости развеялись, ее лицо просвечивало за паутинкой вуали, спадающей с ее головы до пола. Но когда он проснулся, — с ноющими ребрами и будто набитой ватой головой, — сон уже распадался пеплом, как остатки углей в камине.

* * *

В глаза как песка насыпали, в ребрах словно терлись друг о друга тектонические плиты, и голова как будто стала на два размера больше нужного. Что было хуже всего, сегодня ему надо было преподавать.

После еще одного зелья, которое, строго говоря, нельзя было принимать так рано после прошлой дозы, первым шагом будет придумать лучший способ отравить Амбридж…

Нет, не так. Первым шагом будет уберечь Гарриет от неприятностей на время, достаточное, чтобы придумать лучший способ отравить Амбридж. В связи с этим он послал ей записку, в которой потребовал “ВЕСТИ СЕБЯ ХОРОШО”, и надеялся, что выразился достаточно ясно и дойдет даже до гриффиндорца, даже до Поттер.

Вычеркнув из списка эту обязанность (временно; пока Поттер опять не влезет в неприятности; даст же она ему хоть пять минут, в конце концов), он вернулся к актуальному вопросу.

Лучший способ отравить Амбридж подскажет, какое зелье лучше всего будет использовать. Он размышлял, пока готовился к долгому рабочему дню (то есть выкуривал две сигареты), за завтраком (отставил в сторону обжигающий кофе и наблюдал, как Гарриет бросила на него злобный взгляд и села завтракать), во время утреннего урока (хаффлпаффцы, они дрожали уже на входе) и в обед (снова кофе).

Гарриет на обеде… не было. Куда она делась?

Грейнджер и Уизли не было тоже.

Он сказал Минерве:

— У тебя недочет гриффиндорских паразитов.

Минерва, нахмурившись, взглянула сперва на него, потом на стол своего факультета.

— Ну, я больше не получала официальных извещений о том, что они попали на отработки, так что, полагаю, ничего официального. Ты ничего не слышал? — спросила она сидевшего рядом Флитвика.

— Нет, ничего.

Северус, сощурив глаза, присмотрелся к коварным мордашкам однокурсников Гарриет:

— Остальные как будто чем-то возбуждены.

— И, к слову, Амбридж тоже нет, — сказала Минерва.

Чашка с кофе застыла на полпути ко рту Северуса. Он был так поглощен планами и игнорированием возобновившейся боли в ребрах, что даже не заметил… но она была права.

Они с Минервой одновременно встали, потом переглянулись. Остальные учителя с любопытством глазели на них.

Дверь позади учительского стола открылась, и вошел Дамблдор, сопровождая… Амбридж.

— …возможно, поветрие ходит, — говорил он; сплюснутое лицо Амбридж выглядело особенно сварливым.

Северус внезапно испытал облегчение, что Гарриет нет в зале: в ином случае ему пришлось бы без дополнительной тренировки опробовать свой навык скрытой атаки прямо перед коллегами, одурачить которых было труднее, чем пожирателей смерти (по крайней мере, в большинстве своем).

— Или, может быть, он что-то нехорошее съел, — продолжал Дамблдор, взмахом руки выдвигая для Амбридж стул. — Наш многоуважаемый мистер Филч со всей расторопностью приведет ваш класс в порядок.

— Очень на это надеюсь. Это было крайне неудобно, — холодно ответила Амбридж, забыв о нарочитой слащавости. Она сердито плюхнулась на стул и вперилась в гриффиндорский стол исполненным злобы взглядом.

Северус взглянул на Минерву, та в ответ подняла бровь. Филч? Убирает в классе? А Гарриет с приятелями не пришли?

Они с Минервой пристально уставились на Дамблдора, но тот изображал добродушие и рассеянность.

— Присаживайтесь, Северус, Минерва, попробуйте рубец.

— Нет, директор, благодарю, — холодно отозвался Северус, — с меня уже довольно.

Минерве, как более вежливой, выпало остаться, а он смог сбежать. Но, беспокойно порыскав по замку и так и не найдя Гарриет, вынужден был вернуться в класс, с досадой признав поражение.

По крайней мере, можно было сорвать огорчение на второкурсниках Гриффиндора. Они всегда пылали таким умиротворяюще-бордовым цветом.

* * *

Утром, пока Гарриет соображала, как получше спрятать порезанную руку от Гермионы, в окно спальни постучались. Школьная сова недовольно глядела на нее с подоконника, к ее чешуйчатой ноге была примотана свернутая записка.

Гарриет развернула записку, и на нее с листка нехорошо посмотрел колючий почерк Снейпа. По какому-то крайне раздражающему и ни на чем не основанному поводу ее сердце стукнуло с небольшим перебоем.

Потом она прочла записку, и сердце надулось сердитой жабой, переполнившись нежностью.

«Сегодня ваша задача — приложить все усилия, чтобы не сделать НИЧЕГО, что может расстроить Амбридж. Если вы снова окажетесь на отработке, я задам мисс Астерии Гринграсс больше домашней работы».

Гарриет хотелось то ли рассмеяться, то ли поджечь записку, то ли накорябать на обороте все, что она думает о нем и его идеях.

Записка продолжалась:

«Практикуйте окклюменцию. Амбридж определенно попытается вас спровоцировать. Избавьтесь от эмоций, или мисс Гринграсс все выходные будет писать дополнительные свитки».

«Ну и гад! — яростно подумала она. — Мог бы ударить по мне».

Она точно знала, почему он угрожал ей именно так. Если бы он дал дополнительную домашку ей — сверх всей той лишней работы, что он, сволочь такая, уже ей задал, — она бы просто ее не сделала, и ему, в общем-то, нечем было бы ответить. Понимая это, он опустился до подлых и грязных приемов.

Запиши Регулус то заклинание для ногтей на ногах, ей бы сейчас захотелось его использовать.

Она потопала вниз завтракать, намереваясь все это время жечь Снейпа взглядом, но успела лишь разок недовольно взглянуть на его смертельно бледную самодовольную физиономию… и тут же увидела Гермиону.

— Что случилось? — спросила она. Ей не понравилось, как поджаты ее бледные губы и какое напряженное у нее лицо.

Рон подвинулся на лавке, давая ей место втиснуться.

— Просто. Идиоты, — натянуто сказала Гермиона. — Ты не. Заметила?

— Что у нас везде идиоты? Да они куда ни плюнь. Сейчас они что-то конкретное сделали?

Рон наклонился ближе, притворившись, что хочет взять копченой рыбы с тарелки, стоявшей перед Гарриет, и сказал вполголоса:

— Они все утро сплетничают. Шепчутся и показывают пальцами на Гермиону, даже не стесняются.

— Стоп, а почему?

— Вчера. В том году, — Гермиона так яростно посмотрела на проходящих мимо девчонок с Хаффлпаффа, что те дернулись.

— Ходят слухи, что это было что-то очень безумное или темное, — мрачно сказал Рон. — Раз Дамблдор не говорит, а Гермионы… так долго не было…

«А я вчера при всех на профессора набросилась».

— О, — сказала Гарриет. Ощущение было такое, будто она проглотила рыбу.

— Ты не. Виновата, — коротко бросила Гермиона. — Чертовы. Сплетни.

— Я не знал, что ты знаешь это слово, — впечатлился Рон, но потом очень заинтересовался сосисками, потому что Гермиона обратила на него такой же взгляд, как на хаффлпаффок.

Гарриет потерла лоб. Шрам как будто покалывало, но, может, просто голова заболела.

Господи, и ведь всего три дня прошло.

* * *

Астерия незаметно задержалась в алькове, пока не увидела, как Панси вышла из спальни пятикурсниц, откидывая длинные темные волосы. Досчитав до двенадцати, Астерия прокралась через коридор и постучала в дверь.

— Открыто, — сказала изнутри Миллисент.

Астерия проскользнула внутрь. Как и ее спальня, эта была с глубоко утопленными узкими окнами под потолком, окантованными флюоритом, и движение озерной воды, омывающей подземелья, отбрасывало рябь теней. Хоть Астерии и нравилась вода во всех проявлениях, жить под озером — совсем не то же самое, что жить рядом с морем. Было в этом озере что-то давящее, оно словно следило за ними.

Миллисент сидела за своим туалетным столиком и кормила суматранского жука-низателя. Она как-то сказала Астерии, что купила его только для того, чтобы Панси было противно, а потом к нему привязалась. «Отлично действует, — сказала она. — Не могу не любить его за это».

Астерию не смущали жуки, даже если у них были зазубренные клешни длиннее ее пальца. Жук может укусить или ужалить, если его напугать, но он не станет смеяться и издеваться над тобой.

— Надо чего? — спросила Миллисент, рассыпая по клетке личинок.

Это Астерии в Миллисент нравилось: она всегда переходила сразу к делу. Очень часто люди так с ней разговаривали, что она не могла понять, что они вообще хотят сказать, и если они слишком много болтали попусту, то она могла растеряться или занервничать. Миллисент же была очень простой. «Чего надо. Чего хочешь». Еще она на Слизерине была одной из самых высоких: если к Астерии кто-то цеплялся, Миллисент достаточно было просто встать. Хулиганы после этого съеживались, и их как ветром сдувало.

— У тебя есть перчатки без пальцев? Доброе утро, Уэнделл, — сказала она жуку. Тот в ответ умиротворенно растерзал личинку.

— Хм, должны быть. — Миллисент покопалась в чемодане у изножья своей кровати и выудила узловатый комок черной пряжи. — На́ тебе, принцесса. Гуляй.

— Ты не будешь очень против, если я одолжу их Гарриет? — робко спросила Астерия.

— Поттер? — как будто удивилась Миллисент, но только пожала плечами. — Скажи ей, чтобы сделала в них что-нибудь незаконное, и мы в расчете.

Астерия решила, что Гарриет, вполне вероятно, именно так и поступит.

* * *

Утром у Гарриет было свободное время — ну, насколько оно могло быть свободным с целым вагоном домашки. Для начала все эти СОВ, задания по которым учителя раздавали как угорелые, потом еще козлина Снейп со своей окклю-хренью, и эссе по профориентации для профессора Макгонагалл… такими темпами Волдеморту ничего не достанется — домашка прикончит Гарриет раньше.

Но прежде чем как следует засесть за работу, ей надо было кое с кем встретиться.

Астерия повернула раненую руку Гарриет к окну библиотеки. Больше никто из слизеринцев не проводил свободное время в библиотеке, так что этим утром тут были только они, Пинс, толпа с Рейвенкло да несколько готовящихся к ТРИТОН семикурсников с дикими глазами.

— Выглядит очень хорошо. Настойка растопырника, говоришь?

— Угу, — Гарриет смотрела, как Астерия наносит еще мазь и снова бинтует ей руку. — Но ее с собой не возьмешь, как твои штуки.

— Да, но вечером, пожалуй, будет полезно еще в ней помочить руку. От шрамов, — добавила она, заправляя конец бинта у Гарриет под запястьем.

— Трудно будет сделать это незаметно, — уныло сказала Гарриет. Ей не хотелось, чтобы Гермиона узнала — она расстроится.

— А, точно… — Астерия порылась в сумке и вынула пару узловатых черных перчаток без пальцев. — Я их взяла на время у Миллисент, решила, что только у нее будет что-то, что не выглядит… ну, я знаю, что у Дафны есть пара, но они белые и кружевные.

— Миллисент Булстроуд? — Гарриет, очень тронутая, натянула перчатки. Видны остались только кончики пальцев, зато бинты были закрыты полностью. Ей, чтобы их прятать, приходилось натягивать пониже рукава джемпера. К счастью, на ней все кофты так болтались, что никто ничего не сказал, но это работало только до тех пор, пока ей не понадобится что-то сделать руками.

— Да, она на самом деле очень хорошая.

Гарриет представила Миллисент — семь футов роста и убийственный взгляд. Но Астерия сказала, что она хорошая, значит, это могло быть правдой: Астерия вряд ли была из тех, кто мало кого боится.

— Она не против одолжить их мне? — «Гриффиндорке?»

— Она сказала, что если ты сделаешь в них что-нибудь незаконное, то она не против, — Астерия нахмурилась. — Мне кажется, это была шутка.

— Да я легко могу совершить преступление. В первую очередь против Амбридж. Это была шутка, — добавила она, потому что лоб у Астерии сморщился еще сильнее.

— Что ж, я тебя не виню. Разве что, может, ненадолго воздержишься от неприятностей? Хотя бы на денек?

— Я бы вот это сочла шуткой, но ты ведь меня знаешь.

Вздохнув, она вытащила Снейпову книжку по окклюменции и уныло ее оглядела. С прошлого вечера, когда он ей ее дал, книжка интереснее не стала. От некоторых книг из Запретной секции тянуло злобой, от этой — только скукой.

— Что это? — любопытно спросила Астерия.

— Это Снейп хочет, чтобы я учила, — Гарриет открыла и перелистала книгу. Шрифт был крохотулечный, наверное, чтобы вызывать максимум скуки. Она раскрыла случайную страницу и зачитала: — «Из двух антитетических терминов в магической философии только один является реальным и имеющим право на существование, а именно Абстрактная Мысль, противопоставленная конкретному явлению, которое она должна распознать и определенным образом сформировать. Другой термин, соответствующий человеческой природе, следует рассматривать как воспринимаемый чувствами, а следовательно, нереальный, не имеющий перманентной основы, подразумевающий возможность противоречивых утверждений, одним словом, пытающийся познать истину через ее отрицание».

«Да ты, блин, издеваешься», — подумала она, начисто лишившись дара речи.

— О нет, — сказала Астерия, читая вверх ногами.

— Он хоть понимает, с кем имеет дело? — пробормотала Гарриет. — Как будто я пойму эту… чушь. — Она хотела сказать «срань», но у Астерии было слишком милое лицо. — Он совсем свихнулся.

Астерия потянула себя за светлый локон:

— Может быть, мы найдем книгу попроще…

Под подозрительным взглядом мадам Пинс они пролистали каталог до раздела окклюменции. В нем были две книги, из них одна не на английском. Вторая, авторства Лордиса Хорнсвоггла, называлась «Очищение разума и обострение чувств: Пособие для имбецилов». Гарриет даже не знала, что ее больше удивило: то, что не сам Снейп написал эту книгу, или то, что он ее ей не задал. Однако ей было все равно, насколько грубое у нее название, потому что язык был намного проще. Оглавление было тоже довольно смешное:

«Введение: Почему у вас не получается

Глава первая: Укрепление сознания, похожего на вареную вермишель

Глава вторая: Учимся существовать, не превращая жизнь в бардак

Глава третья: Избавляемся от внутренней болтовни»

И так далее.

Но все равно она не то чтобы сильно продвинулась.

«Среди магической интеллигенции распространено заблуждение, что если человек погасит в себе эмоции, то станет лучше и продуктивнее. Это полная чушь. Эмоции нельзя убрать, как нельзя просто снять с себя руку.

Однако разум действительно прекрасный слуга, но отвратительный хозяин. Эмоции — жизненно необходимая часть вашего существа, и их нельзя подавить, не нанеся значительного вреда; но нельзя и позволять им творить что вздумается, иначе вы пострадаете не меньше.

Следовательно, необходимо овладеть своими эмоциями: признать их, позволить им пожить — и отпустить их. Когда вы сможете понять, когда именно надо переживать чувства, а когда их отпускать, ваш разум станет сильнее и яснее. Только тогда можно будет эффективно противостоять атакам, направленным на ваше сознание».

— Уф, — простонала она.

— Может быть, для тебя это слишком абстрактно, — сказала Астерия, которая обошла стол, чтобы почитать тоже. — Можно?

— Пожалуйста, — Гарриет пододвинула ей книгу.

Астерия открыла первую главу и просмотрела несколько страниц, издавая тихие междометия, будто что-то поняла.

— Это похоже на самоосознанность. Я этому научилась, когда… мне было так тяжело поначалу, когда я только поступила в Хогвартс. Если честно, это помогло мне успокоиться.

Гарриет обдумала это. Она помнила Астерию в прошлом — вечно такую запуганную, что едва могла говорить, — и сравнила ее с нынешней Астерией: все еще робкой, все еще предпочитающей тишину и одиночество, но уже вряд ли готовую от встречи с кем-то начать рыдать и задыхаться.

— Но при чем тут окклюменция?

— Ну, тут написано, что это «защищает разум от внешних воздействий». Есть много видов магии, которая может влиять на разум и… делать с ним всякое. Ментальную магию легче применять, используя в качестве пути сильные эмоции. Они как бы… открывают двери.

Гарриет задумалась, знают ли такие вещи все дети, выросшие в магическом мире, или это только Астерия такая подкованная. Она всегда много читала, так что трудно было угадать.

— Так что если лучше владеть своими эмоциями, — продолжала Астерия, — то легче… перенаправить атаку. То есть, скажем, вот кто-то влез к тебе в сознание и вцепился в плохое воспоминание, что-то, что тебя расстраивает. Если ты самоосознана, ты можешь сказать: «А, это меня огорчает», — и просто как бы… начать думать о чем-то другом. Конечно, это можно делать, даже когда никто не нападает — я научилась это делать, чтобы, когда я боюсь или скучаю по дому, я могла вытащить себя из этих страшных мыслей и сосредоточиться на чем-то другом. Думаю, он здесь об этом говорит.

«Похоже, это как призывать патронус», — подумала Гарриет.

— Если хочешь, могу научить тебя упражнениям. Так будет нагляднее.

Ну, это было намного полезнее Снейповой книжки. Гарриет обязательно расскажет этому козлу, кто тут действительно умеет учить.

— Ага, — сказала она, смахивая скучную книгу обратно в сумку, — давай попробуем.

* * *

Наукой Астерии Гарриет воспользовалась в тот же день — на уроке у Амбридж.

Амбридж, без сомнения, воодушевленная вчерашним успехом, сразу начала ее доставать. Гарриет вообразила, как колдует на нее Снейпово заклинание для ногтей, но потом решила, что, наверное, Астерия и Лордис Хорнсвоггл не это подразумевали, когда советовали контролировать эмоции.

Вспомнив первое упражнение Астерии, она вместо этого вытащила образ моря — место, где она никогда не была, но которое знала по картине Астерии. Она не поняла точно, получилось у нее контролировать разум или она просто так сосредоточилась, что перестала слышать, что говорит Амбридж, но удержала себя в руках, так что, конечно же, это был успех?

Потом лицо Амбридж перекосилось. Гарриет увидела миг, когда в ее злых выпученных глазках блеснула расчетливость. Злоба и удовлетворение мелькнули на ее лице, и она сказала:

— Мисс Грейнджер.

Гермиона, сидевшая за столом рядом с Гарриет, напряглась. Перо дернулось в сжавшейся руке.

«Вода, — думала Гарриет. — Думай о воде, как она движется… туда-обратно, туда-обратно… как я бы ей кулаком в лицо, и еще, и еще, туда-обратно…»

Может, Лордис Хорнсвоггл был прав: она не владеет собой, Амбридж атакует ее эмоции, и она вот-вот сорвется и ушатает эту суку прямо…

Потом Рон обблевал им весь стол.

Гарриет вскочила от удивления. Остальной класс взвыл от отвращения. Амбридж отпрыгнула — Рона вырвало снова.

Гарриет схватила его за руку, помешав свалиться на пол. Он отвернул голову, чтобы не задело Гарриет, и его вырвало в третий раз.

— Я отведу его в Больничное крыло, — сказала она, закинув его руку себе на плечи и поднимая его.

— Идите, идите! — закричала Амбридж, в омерзении отступая за свой стол. Рона до самой двери продолжало рвать.

Они проковыляли до середины коридора, Рон все еще слабо рыгал. Потом он прохрипел:

— В кармане.

— Э? — Но, тем не менее, она покопалась в кармане его мантии и нашла конфету в фантике. Прислонив Рона к стене, она развернула ее и скормила ему.

После пары сухих позывов он влажно кашлянул, а потом сполз на пол. Встревоженная Гарриет присела рядом на корточки. Он хрипло дышал. Она промокнула рукавом его взмокший лоб.

— Блевательный… батончик, — слабо сказал он.

— А, — глаза у нее расширились. — А! Те штуки от Фреда и Джорджа?

— Конфисковал кое-что, — он вытер губы. — Ничего толком не планировал, но потом жаба к тебе прицепилась, и я вспомнил…

— Идеальный отвлекающий маневр. — Она посмотрела на его зеленоватое лицо, липкое от пота, и подперла рукой подбородок: — Еще есть?

Шарканье шагов заставило их оглянуться. Гермиона, нагруженная их сумками, вздохнула и покачала головой:

— Кажется. Забастовочные завтраки. Немного перебор?

Но глаза у нее были ласковые.

* * *

Позже в тот же день по Хогвартсу разлетелся слух, что Уизли, друга Гарриет, обильно вырвало Амбридж на стол и на пол, а потом он полдня провел в лазарете — боролся с обезвоживанием. Гарриет его сопровождала, потом, как обычно, пришла на чары. Никто не шептался о том, что она попала на отработку, однако Амбридж после этого так плохо обращалась с классом с Хаффлпаффа, что кое-кто из учеников заявил, что та каким-то образом поменялась телами с Северусом.

Гарриет, должно быть, затаилась: на ужине ее не было. Амбридж так яростно растерзала свой пастуший пирог, что Северус едва не подумал наградить Гриффиндор баллами за редкое проявление благоразумия.

«Украсил пол остатками своего завтрака Уизли, — подумал Северус, — но выиграла от этого определенно Гарриет».

Он побарабанил пальцами по столу. Срок, когда надо контролировать Амбридж, намного сократился. Если Гарриет сумела удержать себя в руках и это результат, то у него и впрямь кончается время. Придется пожертвовать тонкостью и красотой.

Когда котел уже был установлен в его классе, а ингредиенты рядами выложены на ближайших столах, в дверь постучали. Возмущенный (Это его личное время или нет? Люди же должны ненавидеть зелья и бояться его?), он открыл ее и уставился на Гарриет, а та уставилась на него.

— Вы что тут делаете? — Потом он увидел маячащую позади нее Грейнджер с котом и чуть не треснул себя по лбу. Из-за драки, злости на Амбридж и своих планов он начисто забыл о дополнительных занятиях.

— Вы рано, — холодно сказал он, хотя понятия не имел, который час, и отступил к своему котлу.

— Не хотели опаздывать, — ответила Гарриет и взглядом добавила: «Это бы тебе еще меньше понравилось». Он притворился, что не заметил. Позже, без Грейнджер, он Гарриет все выскажет.

По крайней мере, когда она так на него посмотрела, Грейнджер была у нее за спиной и этого не видела. Если Гарриет Поттер опять проявляет здравый смысл, это похвально. Можно ли наградить одной восемнадцатой балла?

— Доставайте учебники. Проверочная будет через… — он взглянул на ураново-зеленое свечение своего котла, — сорок семь минут.

— По чему проверочная? — спросила Гарриет. Вот и кончился здравый смысл.

— По вашим учебникам, — елейно ответил он.

Гарриет одарила его еще одним взглядом, но села и вынула книгу.

Грейнджер за все это время не проронила ни слова. Она тоже села и открыла книгу по чарам с фамильярами, которую дал ей Снейп. Пока Северус работал, а Гарриет пялилась в книгу с видом человека, не читающего ни единого слова, в классе тихо и неритмично поскрипывало по пергаменту перо Грейнджер.

Побродив вокруг и обнюхав все, что можно было достать с земли, огромный рыжий кот Грейнджер запрыгнул на стол и продолжил хозяйничать там. В конце концов он плюхнулся Гарриет на ее раскрытую книгу. Гарриет прыснула.

— Гарриет! — прошипела Грейнджер.

— Если не чувствуете себя в состоянии учиться, мисс Поттер, — сказал Северус, не отводя взгляда от жабьей печени, — я могу найти другое дело, которое вы без сомнения найдете более захватывающим.

— Да учусь я, учусь, — отозвалась Гарриет совсем не испуганным тоном — как ему показалось, она успокаивала Грейнджер. Но Грейнджер выглядела еще более рассерженной, чем Северус. Он-то к этому привык.

Гарриет столкнула кота, выставив руку так, чтобы он не мог влезть обратно. Кот взгромоздился ей на руку, лениво шлепая хвостом ей по лицу. Могла ли она что-то при этом читать, оставалось загадкой (Северус, конечно, сказал бы, что она и не пыталась).

Сорок семь минут спустя зелье было готово к переводу на шестичасовую варку первой стадии. Северус обернулся к девочкам и обнаружил, что Гарриет уснула, положив голову на кота.

Одновременно с ним это осознала Грейнджер, чье внимание он привлек, повернувшись. Глаза у нее округлились как кнаты. У Северуса в груди дрогнуло какое-то странное чувство.

Грейнджер пнула стул Гарриет и громко кашлянула. Гарриет подскочила, кот мявкнул.

— Че?.. — сонно сказала Гарриет.

— Мисс Поттер, — сказал Северус, плавно приближаясь к ней, — двигайтесь. — Он указал на стол неподалеку. — Мисс Грейнджер пора… отчитаться.

Сощурив глаза, Гарриет переложила свои вещи на другой стол и села, но продолжала не скрываясь следить за Северусом и Грейнджер.

— Мисс Грейнджер.

При звуке своей фамилии Грейнджер напряженно выпрямилась.

— Что является важнейшим аспектом чар, связанных с фамильярами?

Следующие пятнадцать минут он ее расспрашивал, ожидая момента, когда она слишком устанет, но продолжит отвечать через силу. Чем дольше это продолжалось, тем сильнее хмурилась Гарриет, но не вмешивалась. Только колупала края своей книги, глядя то на него, то на Грейнджер.

— Принцип перем… перемес-с-ст… — губы у Грейнджер поджались, лицо побледнело и осунулось.

Кот, валявшийся на столе, взгромоздился к ней на колени и свернулся в клубок. Она опустила на него дрожащую руку и погладила по спине.

— Приемлемо, — пренебрежительно бросил он. — Восемнадцать дюймов по принципу переместимости к пятнице. — Он повернулся к Гарриет, и та моргнула. — Основные принципы окклюменции.

— Эм… Контроль эмоций?

— Контроль эмоций — это средство. Я спрашиваю об основных принципах.

— А то я знаю, — нахмурилась Гарриет.

У нее за спиной Грейнджер издала звук, похожий на «Дагосподигарри», только если бы она вдохнула гелия.

— Можете сказать мне сейчас, — Северус притворился, что не замечает исступление Грейнджер, — или написать по этой теме тридцать шесть дюймов.

У нее в прямом смысле отвисла челюсть:

— Ой, да ладно…

Позади нее Грейнджер пала жертвой подозрительного приступа кашля. По его мнению, это в равной степени могло быть предупреждение для Гарриет и следствие паники.

— Я правда не знаю! — Гарриет помахала перед ним книгой: — Я тут вообще ничего не понимаю! Астерии, — выразительный взгляд, — пришлось помогать найти мне другую книгу, в которой хоть что-то есть осмысленное!

— Покажите ее мне, — потребовал он.

Она покопалась в сумке и сунула ему «Очищение разума и обострение чувств: Пособие для имбецилов».

— Не худший бред, пожалуй.

— В той, другой, я ни слова не понимала. В этой тоже мало что понятно, но Астерия сказала, что это типа… сосредоточить мысли и замечать свои чувства, чтобы они не мешали.

— Мне доводилось слышать заявления нелепее, — он вернул ей книгу. — Что еще?

Гарриет нахмурила брови, но в этот раз — будто листая воображаемые заметки. Он сомневался, что она их делала в действительности.

— Я старалась представлять море и сосредоточиться на этом вместо того, чтобы думать про всякое.

— Вы хотя бы бывали на море? — скептически спросил он.

— Видела по телевизору. Еще Астерия мне нарисовала большую картину пару лет назад, — она сморщила нос. — Не в том дело.

Это была правда, потому он не стал на этом останавливаться.

— И о каком «всяком» вы старались не думать?

Гарриет помедлила, ее взгляд скользнул ему за спину, предположительно на Грейнджер.

— Она. Провоцировала. Гарриет. На уроке, — тихо сказала Грейнджер.

Он развернулся, чтобы видеть обеих разом. Грейнджер выглядела усталой. Ей и впрямь стоило перестать отвечать раньше. Кому-то следовало научить ее здравомыслию, но, разумеется, это будет не Гарриет.

— Я слышал, сегодня Уизли пострадал от очень своевременного приступа дурноты, — вежливо заметил Северус.

Гарриет сделала ничего не выражающее лицо. Грейнджер опустила голову и стала гладить кота. За ней он наблюдал намного меньше, чем за Гарриет, но, как ему показалось, она сдерживала смех.

— Это случилось перед тем, как вы сорвались? — спросил он Гарриет, и она кивнула. — Тогда на сегодня вы в безопасности, но в дальней перспективе это не поможет.

— Я только сегодня начала читать… — она кашлянула, — новую книгу. — («Скорей уж обе книги», — подумал он.) — Мне надо больше тренироваться, слишком рано все случилось.

— Ваши враги не станут ждать, когда вы подготовитесь, — весомо заметил он. — Вам нужна более крепкая защита.

— Я работаю над этим, понятно? — она сказала это не сердито и не обижено, как он наполовину ожидал, а просто устало.

— Я могу. Помочь, — все так же тихо произнесла Грейнджер.

Он вдруг тоже почувствовал усталость. Гарриет получила хоть какое-то представление о том, как работает окклюменция — это уже было больше того, на что он рассчитывал. Придется на сегодня этим удовольствоваться. Все равно ребра опять разболелись.

Он махнул рукой:

— Свободны. Стоп, — продолжил он раньше, чем они успели сдвинуться с места — на самом деле они только изумленно на него уставились. — Я вас провожу. Ваша задача, — он опять указал на Гарриет, — пока встреча с Амбридж не является абсолютно необходимой, избегать ее любой ценой.

— Рада слышать, что мне можно ходить на уроки. Что полагается делать, если она идет ко мне по коридору? — раздраженно ответила она. (Позади него Грейнджер издала придушенный звук; Северус и Гарри его проигнорировали.)

— Что-нибудь придумаете. Собирайтесь, у меня дела.

* * *

— Я так понимаю, Амбридж… тебе мало, — слабо сказала Гермиона, когда они вернулись в спальню. — Это что… такое было?

Гарриет плюхнулась на кровать, подняла очки, чтобы потереть глаза. Она даже не знала, что именно Гермиона имеет в виду.

— Просто неделя тяжелая, и все.

— Я про то… как ты с ним говорила. Это что было?

Гарриет осознала, что бегает от этого разговора с начала недели, когда Амбридж чертиком выпрыгнула на них в коридоре, а потом их спас Снейп. Она решила притвориться, что не понимает, о чем говорит Гермиона.

— В смысле что?

— Это… — Гермиона издала расстроенный звук, будто не могла выразить словами. — А, неважно.

Вот тут Гарриет почувствовала себя отстойно. Еще не хватало заставлять Гермиону сомневаться в себе.

Она дотянулась, сняла с Гермиониного плеча сумку и поставила на ее столик, где та ее хранила. Начала доставать книги и расставлять их вдоль стены, как это любила делать Гермиона.

— Я же говорю, я постоянно с ним так разговариваю.

— Как будто ты. Его знаешь, — медленно сказала Гермиона.

Гарриет обдумала это. Ни к каким конкретным выводам она не пришла, но решила, что Гермиона, пожалуй, права. В каком-то странном смысле она и правда его знала, так ведь? А в других — совсем не знала.

— Просто часто с ним виделась, пока летом жила с… ну, знаешь. Пока он занимался… этим всем.

Гермиона ответила тихим звуком и замолчала, а Живоглот вернулся к ней на колени. Сердце Гарриет кольнуло облегчением: ей не хотелось разговаривать о Снейпе с Гермионой. Да и вообще ни с кем. Значит, надо быть поосторожнее при общении с ним, чтобы опять вопросы не возникли.

«Может, попросить у Снейпа список, чего не надо делать, — подумала она. — Он небось легко насочиняет на тридцать шесть дюймов».

* * *

Северус сказал Гарриет избегать Амбридж вне уроков, но она, вероятно, решила, что этот план недостаточно дерзок: вскоре он услышал, что ее, подобно Уизли, обильно вырвало в классе Амбридж. Он подслушал, как пара слизеринцев со злорадством сказала:

— Я слышал, Поттер даже на туфли ей попала.

Что бы ни попало в руки Гарриет и Уизли, остальные ученики быстро последовали их примеру. На каждом уроке Амбридж кого-то рвало, кто-то заливался кровью или падал в обморок.

— Слышал, она спрашивает, что с ними такое, — приглушенно сказал Флитвик вечером в учительской, — а они ей сказали, что у них амбриджит.

Спраут фыркнула в чай.

— Нам известно, что они принимают? — спросила Минерва, всем видом выражая, что не находит это смешным. — Северус, они побывали в твоих кладовых?

— Нет, разумеется, я бы знал.

— Поппи?

— Мне кажется, это какие-то конфеты. Один из них обронил фантик в лазарете.

— Блевательный батончик? — изумилась Минерва, прочтя надпись на красочном кусочке мятой бумаги.

— Что-то сильно запахло близнецами Уизли, — сказала Спраут, промакивая чай с воротника.

— Они очень предприимчивые молодые люди. Но не опасно ли это? — спросил Флитвик. — Я слышал, некоторые лишились пугающего количества крови.

— Не самый умный поступок, — ответила Помфри. — Но при соблюдении умеренности все с ними будет хорошо.

— Да, вот уж чего в Хогвартсе с избытком, — сказала Минерва. — Умеренность.

Движение Забастовочных Завтраков привело Амбридж в такое неукротимое бешенство, что она на время отвлеклась от своей кампании против Гарриет Поттер. Она толпами гнала учеников на отработки — начиная, разумеется, с класса Гарриет. Но так как их было очень много, ей нельзя было светить кровавым пером: она не могла позволить себе иметь сотни пыточных устройств разом и, кроме того, весть о таком количестве раненых учеников неизбежно дошла бы до Дамблдора и обернулась неприятностями даже для приятельницы Фаджа. Вместо этого она передавала их Филчу — под собственным наблюдением.

То есть передала бы, если бы зелье Северуса не настоялось.

* * *

— Любопытно, что же она для вас изобрела, — сказал Филч, озирая класс гриффиндорцев, ждавший в коридоре, как ждут приговора преступники. Судя по лицу Филча, для него это был настоящий праздник. — Она как будто дама умная и суровая, но и мне есть что посоветовать, если ей захочется ассортимент пошире…

— Я даже не брала эти гадкие конфеты, — прошептала Лаванда за спиной у Гарри. — Почему я тут должна быть? Только потому что она ненавидит…

— Профессор Снейп! — воскликнул Филч, и у некоторых по рукам пробежали мурашки. Он похромал к фигуре в развевающемся черном одеянии. И точно, это Снейп показался из сумрачного прохода с коптящими факелами по стенам — словно осколки теней стекли со стены и слились в человека. Гарриет почувствовала странную смесь эмоций, которые не совсем могла разобрать — то ли веселье, то ли раздражение, то ли облегчение.

— Мадам Амбридж нездоровится, — ровно сказал Снейп Филчу. На его лице была едва заметная недобрая улыбка, от которой сердце Гарриет выдало еще один очень странный перебой, о котором она не собиралась задумываться. — Я буду руководить их… наказанием вместо нее.

Остальные переглянулись с приглушенным ужасом. Они как будто пытались просчитать: кто хуже, Снейп или Амбридж? Многие осознали, что Снейп со временем… не то чтобы подобрел, но его блеск мучителя гриффиндорцев слегка потускнел, словно сгладилась острота. А вот Амбридж явно догнала и перегнала его, так что, наверное, это было к лучшему.

Филч казался разочарованным, но он, наверное, понадеялся, что Снейп будет достаточно вредным. Но он разочаровался еще сильнее, когда его отпустили.

— Дальше я сам. Этим вечером можете отдохнуть, — пренебрежительно сказал Снейп.

Филч подчинился неизбежному (и Снейпу):

— Да, профессор. Зовите, пожалуйста, если понадоблюсь.

— За мной, — сказал им Снейп со сдержанной угрозой и стремительно вышел через главные двери. Закатив глаза и игнорируя необъяснимые мурашки, Гарриет пошла первой. Следом — Гермиона, а остальные встревоженно потянулись за ними цепочкой.

Снейп повел их вокруг внешних стен. В сентябре по ночам становилось все холоднее и холоднее, но, по крайней мере, не было дождя. Небо над головой было как котел — тяжелое и бурлящее.

Когда она увидела, куда Снейп их привел, она подняла на лоб очки и потерла переносицу.

«Придурок», — подумала она и вздохнула. Что-то все-таки не то у нее с головой.

— Наши медицинские запасы требуется пополнить, — медовым тоном произнес Снейп. Все смотрели на мелкий пруд перед ними со смесью растерянности и недавнего ужаса, теперь не такой приглушенного. — После всех недавних… недомоганий.

— Что мы пополняем? — с опаской спросил Симус. — Эм, профессор?

— Этот пруд — превосходный источник тины. Разулись, — почти ласково сказал Снейп. — И без палочек — повредите образцы.

Лаванда издала звук тревоги и отвращения. Вздохнув, Гарриет сняла обувь и носки первой и полезла в пруд.

— Мисс Поттер, осторожнее на обрыве, — сказал Снейп так, будто то, что она чуть не шлепнулась лицом в воду, причинило ему крайнее неудобство.

Она помедлила, потом села на краю — он правда был обрывистым и нависал над прудом — и свесила ноги. От внезапного холода воды она ойкнула, и несколько человек подскочило.

— Бл…

— Ну? — требовательно обратился к остальным Снейп, и его голос перекрыл возглас Гарриет. — Хотите провести здесь всю ночь? Я попрошу Филча надзирать за вами всю ночь, если не начнете шевелиться.

Гарриет осторожно побрела по воде, ругнувшись под нос, когда в этот раз холод дошел до коленок. Дно было склизкое и скользкое, но водоросли под босыми ступнями были мягкими и как будто упругими. Вообще они были почти приятными.

(Лаванда так не считала. Она так визжала, что Снейп даже взглянул на нее, как будто прикидывал, не окунуть ли.)

— Не вы, мисс Грейнджер, — сказал Снейп, когда та стала стягивать ботинки. — Кто-то должен складывать образцы.

Гермиона моргнула, но только тихо сказала: «Да, сэр», — и взяла контейнер. В нем были ряды маленьких баночек.

Гарриет собиралась спросить у Снейпа, как полагается собирать из пруда тину, как она заметила Невилла — тот, закатав рукава, наклонился и копался руками под водой. Он выудил скользкий зеленый комок и плюхнул его в баночку, которую, наверное, уже получил от Гермионы, потом наклонился снова.

— Если вы все скажете, что Лонгботтом единственный, кто умеет собирать водоросли, следующая ваша отработка будет у Спраут, — сказал им Снейп.

Гарриет не помнила, чтобы Спраут вообще когда-нибудь давала отработки, но все равно молча последовала примеру Невилла. Гермиона вручила ей баночки, и скоро руки у Гарриет были такими же холодными и мокрыми, как и ноги, и она доставала со дна пруда водоросли. Руки у нее были короче, чем у Невилла, и вскоре одежда на ней промокла насквозь. Но в целом было не так уж плохо: болотистый запах воды и упругие водоросли успокаивали. Если бы не было так дико холодно, было бы похоже на отдых.

Лаванда была в полном отвращении, а Парвати, видимо, решила не открывать рот, чтобы не закричать — губы у нее были сжаты, будто она сдерживала тошноту. У Симуса тина постоянно липла к рукам. Вообще Невилл собирал лучше и быстрее всех — он уже наполнил для Гермионы одну баночку и работал над второй, хотя у остальных не было и по полбанки. Дин все пытался соскрести водоросли с пальцев краем банки и ронял образцы обратно в воду.

Снейп тем временем стоял на берегу, скрестив руки на груди, и критиковал каждое их движение, словно на уроке зелий. Он много что мог сказать и, кажется, был в восторге от того, как плохо у них получается.

Как обычно, если он ничего вам не говорил, это значило, что вы все делаете правильно. Он игнорировал Гермиону, Невилла и Гарриет и насмехался над всеми остальными, особенно над Роном, который то и дело поскальзывался и чуть не падал.

«Он веселится», — поняла Гарриет, наверное, намного позже, чем следовало. У нее был дневник Регулуса и, что важнее, пять лет знакомства со Снейпом. Он всегда получал извращенное удовольствие, издеваясь над ними, но тут было что-то немного другое — как будто он подстроил им розыгрыш.

«Он вечно изобретает все эти заклинашки, чтобы выставить тебя круглым дураком, — жаловался Регулус. — Козел, он думает, это настоящая ржака».

Ну, они определенно выглядели круглыми дураками, трепыхаясь в пруду. Снейп, наверное, оттягивался по полной. Ей одновременно хотелось расхохотаться и сунуть горсть мокрой холодной тины ему за воротник. Он точно тот еще козел, а она крышей поехала, раз ей кажется, что это смешно.

— Рон! — вдруг вырвалось у Гермионы. Тот сделал вдруг слишком широкий шаг и стал валиться на спину. Он всплеснул руками, Гарриет, которая была ближе всех, схватила его, но, разумеется, не устояла перед инерцией. Под крики остальных они ушли под воду.

Гарриет вынырнула, отплевываясь и смахивая с лица волосы. Она попыталась встать, но пруд был таким скользким, что она лишь клюнула подбородком и хлебнула воды. Воды, в которую все залезли ногами! Шикарно.

— Мисс Поттер, Уизли, вылезли! — взбешенно сказал Снейп.

Гарриет выбралась на берег, расплескивая вокруг прудовую воду. Гермиона молча шваркнула ее сушащим заклинанием, от которого у нее встали дыбом волосы и запотели очки, потом проделала то же с Роном.

— Оставайтесь здесь, взвешивайте и подписывайте образцы с Грейнджер, — сказал Снейп Гарриет. — Уизли, обратно. Вон туда, чтобы не утянули никого с собой, если опять поскользнетесь. Все остальные — следите, куда ступаете, или будете заканчивать сбор мокрыми как мыши.

Он тряхнул рукавами и отвернулся, а Гарриет тихонько спросила Гермиону:

— Есть заклинание, чтобы убрать прудовую воду из носа?

Губы Гермионы дрогнули в улыбке. Она протянула руку и пригладила Гарриет волосы.

— Прости. Я из тебя сделала. Дикобраза, — шепнула она.

— Все как обычно, значит, — сказала Гарриет.

Снейп выпустил их из пруда после часа сбора образцов и проводил внутрь, зыбкой тенью возглавляя цепочку. Гарриет несла коробку образцов вместо Гермионы.

Когда они сгрудились в вестибюле, Снейп обернулся к ним, кривя губы в знакомой усмешке, которая у него, видимо, была свойством по умолчанию. Отблески огня колыхались у него в глазах, как свет факелов на поверхности заросшего пруда.

— Если не хотите снова оказаться здесь через неделю, найдите действенное лекарство от ваших… постоянных болезней. Теперь идите. Кроме вас, мисс Поттер — вы доставите эти важнейшие образцы в лазарет. Идемте.

Он зашагал прочь. Решив, что закатывать глаза — зря силы тратить, Гарриет ободряюще улыбнулась Гермионе, подняла коробку и пошла за ним.

* * *

Когда они остались наедине, Гарриет за пару длинных шагов догнала его и тихо спросила:

— Что случилось с Амбридж?

Снейп задумчиво хмыкнул.

— Я слышал, ужасное недомогание, которое сейчас ходит, настигло и ее. Она не могла избегать его вечно, — он бросил на нее взгляд искоса. У нее словно кольнуло у ключицы. — Полагаю, теперь вы поправитесь.

Гарриет обдумала это. Лицо у него было непроницаемым, взгляд темных глаз устремлен вперед, руки расслабленно заложены за спину. Идея забурлила в ее сознании, как тучи над замком.

— Насколько… это серьезно? — медленно спросила она.

— М-м-м. Не смертельно. Какое-то время она будет недоступна. У вас будет время укрепить свою защиту.

Гарриет молчала, пока они поднимались по лестнице к лазарету. Коробка оттягивала ей руку; она взяла ее в другую и пошевелила ноющими суставами.

— Она отстанет от Гермионы?

— Как я сказал, она будет недоступна. Если этого окажется недостаточно, ее состояние можно будет… продлить.

Гарриет с облегчением выдохнула. Они дошли до коридора, который вел к лазарету (уж она-то хорошо его знала, наверное, лучше всех в школе).

— Тогда ладно.

Снейп помедлил с протянутой к двери лазарета рукой; затем толкнул двери, словно и не останавливался, и завел ее внутрь.