Горе мне, горе! (джен)

В изнеможении я сидел близ превращенного в гигантское дерево Древовида и думал, что буду делать дальше. Весь мой план — плыть к Валар и просить у них за Арду — потерпел полное крушение. Белерианд опустился на дно великого Моря. Из того, что я увидел в Палантире, сохранилась только часть Оссирианда и земли за ним, о которых я знал только из легенд. Где-то там, на далеком востоке за Синими горами находилась прародина Людей. Возможно, только возможно, там я смогу что-то узнать о еще одном глашатае Эру. На Восточный край мира в поисках эльфа Кайтайэллена мне плыть не хотелось: если путь сюда, в Дориат, с моего островка занял у меня два месяца, то путь на восточный край может занять годы. Где искать Махалиона, спящего в самой глубине гор и сторожащего какие-то Основы мира, я не знал. Валинор был изъят из Арды на небеса и прийти туда при жизни (как и после смерти) я вряд мог без особого позволения Валар, так что Мелиан и Манве я не встречу. Древовид уснул и превратился в дерево — еще один глашатай Эру оказался недоступен для меня. Оставалась одна надежда найти Орольда или Фрумбарна, или Бомбадила, Перворожденного среди Людей, первого Человека... Но для этого надо сначала найти то, что осталось от Оссирианда.

Приняв, наконец, твёрдое решение плыть в Оссирианд, я как мог решил собрать припасы. На этом крошечном островке не было деревьев и никакой воды. К счастью, к вечеру пошёл дождь и мне удалось набрать дождевой воды в дорожные бурдюки. А вот еда была другим делом. Следующий три дня я почти целиком провёл, занимаясь рыбалкой, позже развел небольшой огонь, потратив сухие ветки, набранные возле Древовида. Мне не хотелось есть рыбу сырой, как приходилось изредка делать до сих пор.

Наконец, всё было готово и на четвертый день после моего прибытия, я попрощался с Древовидом и отправился в путь. Кошмары о собственных преступлениях на какое-то время перестали мучить меня, зато увиденное в Палантире являлось в моих снах, доводя меня чуть ли не до безумия. Я слышал голос Феанора, преисполненный злобы и желания мести, стоны Элуреда и Элурина, разрываемых на части дикими хьорнами, отчаяние Маэдроса и Маглора, проклятых сыновей Феанора, наконец получивших то, что они так долго и страстно желали. Несмотря на то, что Палантир я захватил с собой и знал, что сейчас он безопасен, никакие блага мира не заставили бы меня посмотреть туда снова, по крайней мере в ближайшие месяцы. Я твердо пообещал себе, что посмотрю в Палантир, только если у меня не будет выхода, если мои поиски Фрумбарна не увенчаются успехом.

На этот раз я плыл долго, почти три c половиной месяца, и виной тому были течения, постоянно сносившие мою жалкую лодчонку обратно на Запад. Постоянно испытывая то голод, то жажду, исчерпав свои запасы, одним ясным утром я наконец увидел вдали берега. По моим расчётам, это была окраина Оссирианда — то, что от неё осталось после затопления Белерианда. Приблизившись на лодке к берегу, я понял, что не ошибся. Вдали виднелись верхушки Синих гор. Между береговой линией я видел достаточной узкий проход и корабли с лодками, выходившие и входившие в него. Меня они не видели, так как моя лодчонка была слишком маленькой. Я проскользнул в эти узкие "врата" незамеченным и передо мной открылся величественный залив, а внутри — богато украшенные гавани, изящно вымощенные дорогими породами дерева. Гавани были укреплены большой белой стеной, которая окружала их полукругом. Я подплыл к берегу, немедленно увидев стражу, спешащую ко мне. Естественно, мой дикий вид вызвал у них подозрение. Я заговорил с ними на синдарин, чем вызвал у них переглядывания и удивленный вид. Они ответили мне, что давно не встречали человека, который говорил бы на столь чистом и древнем наречии синдарин. Из этого я понял, что они принадлежат к народу Телери, как я и подумал вначале, увидев их одеяния и то, что они явно корабелы (сам вид Гаваней говорил об этом). Я объяснил, что мне необходимо видеть их владыку или короля, на что они ответствовали мне, что короля у них нет, а Гаванями правит его лорд и родственник Кирдан Корабел. Естественно я слышал о Корабеле еще в бытность мою глупцом, расхаживавшим везде с гордым видом и звавшим себя гордо Турином Турамбаром, советником Нарготронда. Меня подвели к большому двухъярусному дому с белыми мраморными колоннами и деревянной крышей и впустили внутрь, предварительно отобрав нож и топорик. Сами мои нож и топорик вызвали подозрения в мой адрес, поскольку они были орочьими, а никакого оружия людей у меня не было, ибо я следовал во всём наказу Мелиан.

Наконец меня провели по ступеням на второй ярус и ввели в просторную залу с балконом, выходящим на залив. Ласково шумел прибой и легкий ветер дул с моря, развевая моё жалкое тряпьё. Бледноволосный и бородатый эльф с пронзительными мудрыми глазами сидел на узорном кресле с вышитым гербом Телери. Посмотрев в его глаза я вздрогнул: даже в Палантир смотреть было проще, чем в глаза этого бессмертного, который в любом случае прожил на этом свете дольше меня. Кирдан сделал знак рукой, дождавшись, пока стражи выйдут и заговорил, а я немало удивился, ибо он это сделал на древнем языке Эдайн, которым говорили в Первую Эпоху:

— Назови своё имя, путник, и то, что привело тебя ко мне, и я постараюсь тебе помочь.

И я отверз уста свои и молвил:

— О, вождь и владыка Телери в Арде, моё имя Турин Безродный и сам я несчастнейший из людей...

И тогда я немедленно поведал повесть жизни моей, рассказав и о рождении моём, о взрослении, о преступлениях, и о наказании, о суде Тингола и Мелиан, о безумии и жизни в лесу, о встрече с Древовидом и о его помощи мне, окаянному, о том, как я отобрал украденный Палантир Феанора и по совету Древовида скрыл его от глаз Моргота, и как потом я отплыл просить милости у Валар, как я попал позже в ловушку Махраттара, падшего, и сразился с ним, а затем заснул Почти-Смертным-Сном и, когда проснулся, узрел, что Белериад давно находится под водой, а моя миссия потеряла смысл и нечем мне искупить мои бесчисленные преступления перед Создателем. Потом я рассказал, как снова обрёл Палантир и изгнал тень злой воли Феанора из него, а затем то, как испытывая попеременно то голод, то жажду и мучимый совестью, прибыл сюда.

— И теперь я не знаю, где нахожусь и как называется прекрасное место сиё, хотя знаю тебя, о, Кирдан, ибо ты старше меня и слышал я о тебе еще в Первую Эпоху.

Я искал удивления на лице прославленного эльфа, но не нашёл его. Он помолчал и затем негромко произнёс:

— Вижу я, что ты говоришь правду, Турин, сын Хурина. Я бы не называл тебя более Безродным, ибо совершенное тобой после справедливого суда Тингола, искупает хотя бы часть твоих преступлений, если не все. Если бы Моргот завладел Палантиром Феанора, он обрел бы невероятную мощь и способность угадывать действия своих врагов, а у Арды не осталось бы надежды, разве что Валар сами спустились бы в неё всей своей мощью, как до начала времен. Но тогда не только Белерианд, а вся Арда пострадала бы сильно и покрылась новыми морями, вулканами, огненными расщелинами. А о том, что ты говорил правду и не солгал о том, кто ты, я знаю и потому, что никто из нынешних людей не поймет языка Эдайн Первой эпохи. Люди благих королевств Запада говорят сейчас на Вестроне, а это язык, отчасти рожденный второй эпохой, отчасти смесь языков, на которых говорил Эдайн, языка Нуменора и языков восточных народов, пришедших на Запад, того же Рохана. Но я вижу, что ты не понимаешь меня, поэтому сядь и выслушай мой рассказ, он будет долгим, так как ты, человече, сейчас находишься в 1005 году Третьей Эпохи Арды.

Я почти рухнул на стул, заботливо указанный владыкой Кирданом. В голове моей крутилось: "Я отплыл на остров в 504 году Третьей Эпохи, ну пускай я даже заснул Почти-Смертным-Сном в 505 году. Первая Эпоха длилась 1500 лет эпохи Древ (то есть Предначальной Эпохи, так она зовётся у Эдайн) и еще 590 лет Эпохи от создания Солнца (это я увидел в Палантире). Вторая Эпоха тоже длилась не менее тысячи лет, а может и более (этого я не знаю). Сейчас же я в 1005 году, то есть даже если я проснулся в 1004 году Первой Эпохи, то... спал я никак не менее двух тысяч лет, а может и более". От такой мысли голова шла кругом, и я почти не понимал слов, которые Владыка произносил. Но постепенно я вслушался в его рассказ и, из того, что я услышал, получалось следующее.

Вторая Эпоха началась с создания Серых Гаваней или Митлонда (1 г. В. Э.), а также благого острова Нуменор, куда перешли люди из Домов Эдайн (32 г. В.Э.). Нуменорцы торговали и воевали с людьми, оставшимися в землях восточнее Оссирианда, которые Кирдан назвал Средиземье или Эннорат на эльфийском. Потом в 1000 г. В. Э. в Арде вновь появляется Саурон, бывший слуга Моргота, доселе где-то прятавшийся. За 500 лет Саурон притворился раскаявшимся, называя себя Аннатаром, подателем даров, и эльф Келебримбор, великий кузнец, пустил его в земли Эрегиона. Там начинается выковывание великих колец, дающих власть над материей, Трех эльфийских колец. Но Саурон вскоре перехитрил Келебримбора и создал Единое Кольцо, которому хотел подчинить силу всех колец, а затем и убил Келебримбора за попытки помешать ему. С нарастающим ужасом я слышал рассказ о том, как Саурон вступил в войну с Нуменором, уже захватив перед этим часть Средиземья, как он сдался нуменорскому королю, а затем отравил его разум ложью и привёл к тому, что Нуменор атаковал Валинор. Тогда я наконец понял, что спутал в Палантире два события — конец Первой эпохи и падение Нуменора, одно наложилось на другое. Валары воззвали к Илуватару и Нуменор был затоплен, а мир был сделан круглым. Это произошло в 3319 г. Второй Эпохи Арды. В то же время в Нуменоре Эдайн разделились на Черных нуменорцев и Верных нуменорцев. Черные нуменорцы служили Саурону и бежали на юг и восток Средиземья, а Верные основали западные королевства Гондор и Арнор. В конечном итоге эльфы и люди собрали "Последний Союз" и в конце Второй Эпохи победили Саурона. Всего же Вторая эпоха длилась до 3441 г.

— Третья Эпоха началась с того, что Единое Кольцо, отобранное Исильдуром у Саурона, было утрачено в водах великой реки Андуин. Ты, вероятно, помнишь, Турин, реку Сирион. Так вот в этой части мира Андуин подобен Сириону, он столь же могуч и широк. Однако, Саурон оказался не побежден, а значит Кольцо зла, созданное им, осталось где-то в мире, иначе бы его дух не смог вернуться в Арду. А пять лет назад он вернулся, хоть и не в полную силу.

При этих словах, я, уже успевший возненавидеть Саурона всей душой, вздрогнул.

От Кирдана это движение не укрылось.

— Но не думай, что Арда беззащитна перед Сауроном, — промолвил он. — Истари, посланные Валарами в Арду Майяр в обличье земных и смертных волшебников в смертных телах высадились пять лет назад в Серых Гаванях. И один нёс кое-что для тебя. Подарок от Мелиан.

И с этими словами Кирдан подошёл к небольшому возвышению справа и взял оттуда что-то, похожее на большой сверток.

— Мелиан велела передать тебе, Турин, что ты снова можешь именовать себя сыном Хурина. Ибо от Илуватара не укрылись твои деяния и то, как с достоинством нёс ты наказание. И еще, она велит передать, что освобождает тебя от обещания не брать в руки оружие, созданное руками людей. Ну или как посмотреть. Ведь то оружие, которое ты получишь сейчас, очищено от зла волей Валар и Махраттар, падший Майя изгнан в вечную Внешнюю Тьму пятью Истари так же, как некогда был изгнан Моргот. Это уже не совсем оружие людей.

Я принял сверток, уже зная, что будет там. И точно — это был Гуртанг, но... его лезвие стало не черным, а белым-белым, только рукоять осталась такой, какой я помнил её.

— Прими, Турин, сын Хурина. Это бывший Гуртанг, очищенный тобою от зла, ибо твой подвиг позволил Истари изгнать падшего Майю навсегда. Бери его и носи с достоинством, поднимая только против тварей Моргота, из которых Саурон есть самая злобная тварь.

Я с благоговением взял меч в руку и хотел было отказаться и сказать, что недостоин такой чести, как презренный преступник, но что-то наложило молчание на мои уста. Своим разумом я вдруг осознал, что отказаться принять то, что твои дела хотя бы частично искуплены, будет такой же великой гордынею, как и убить себя.

— Благодарю тебя, Кирдан Корабел, великий вождь Телери, — промолвил я. — Да будет всегда солнце светить радостно в твоём доме и да прогонит оно любую тьму из сердца и души твоей, пусть даже на пороге твоём будет стоять Саурон с ордой орков и солнечные часы будут отмерять последний час перед концом мира.

— Спасибо и тебе, великий герой людей. Ибо верно говорил мне Олорин, Майя, изгнавший Махраттара, что ты и в падении своём должен остаться великим. И хоть мне горько слышать о падении твоем, сейчас ты почти восстановил себя в своём достоинстве. Ибо никто, кто вступил в битву со злом, превышающим его силы, не может считаться злым, и тебе более не стоит опасаться, что люди и эльфы будут гнать, судить и плевать в тебя, как это было ранее.

На этом он сделал знак, что разговор наш окончен на сегодня, и хлопнул в ладоши. Стражники появились в зале и отвели меня в гостевые комнаты, где было уже приготовлено простое угощение: лембас, кувшин молока и небольшая кружка с мёдом. Я жадно съел и выпил предложенное, помылся в бадье, поставленной для меня служителем, а затем, сняв с себя тряпьё и положив его в угол комнаты, лег на постель из трав, положив вместо подушки под голову Палантир Феанора. Я так привык спать на голой земле, что не сразу сумел заснуть, да и мешало то, что я не мог слышать привычного шума волн и ощущать покачиваний лодки под собой. Но в конце концов сон пришёл ко мне и во сне мне снилась любовь моя, Ниэнор. Она улыбалась мне, указывая куда-то вдаль, где, смешно подпрыгивая, весело напевая что-то под нос, шёл старый человек в высокой широкополой шляпе с радостной улыбкой на губах.