Кто я? (гет)

“И почему Слизерин вечно ставят в пару с Гриффиндором? – думал Атан. – Почему не с Рейвенкло, ну, или не с Хаффелпафом, наконец. Тоже вполне хорошие факультеты, так нет же — постоянно этот Гриффиндор! Может быть, старика уже заклинило или воображения ни на что другое не хватает? – в ярости думал он. Впрочем, эта ярость была направлена не столько на “факультет львов”, сколько на Дамблдора, сейчас же парень просто отводил душу. – И почему именно сегодня… как же болит голова! Ещё эта МакГонагалл с её Трансфигурацией! И почему я выбрал этот предмет?! Нет, стоп, предмет не виноват и этот чёртов факультет не виноват. А кто же тогда виноват? Вполне логичный вопрос, на который всегда готов ответ – Дамблдор! И почему я решил поехать в эту школу? Учился бы сейчас спокойно в Думстранге, ни о чём не беспокоился… А тут? Постоянно следить за собой, беспокоится, не заподозрят ли тебя в связи с “Тем-кого-нельзя-называть”… – так величали здесь его отца. – А потом ещё и это задание – “Найди то, не знаю что, да и ещё незнамо где…” -– Вот в этом то и заключался тупик. Атан так и не смог обнаружить следы этого “нечто”, а отец уже скоро спросит с него результаты… – Чёрт! – В очередной раз выругался он, конечно же, не в слух, а про себя, хотя его лицо продолжало сохранять хмурое выражение. – О, Мерлин, и за что мне всё это…”

Пребывая в своих мыслях, Атан не заметил, как МакГонагалл разложила перед каждым из них по мыши. Само же задание, как он понимал, заключалось в том, чтобы превратить это существо во что-нибудь ещё… Хм, ну это не так уж и трудно, в Думстранге они уже проходили трансфигурации живых предметом в живые. Думстранг… Да, всё-таки надо было остаться там, ведь никто его не тянул ехать в школу этого маглолюбивого маразматика… Далее последовали ещё более хлёсткие эпитеты в адрес директора, Атану доставляло удовольствие выдумывать тому всё более разнообразные прозвища…

— Мистер Стронг, когда, наконец, вы соблаговолите преступить к выполнению задания? — сурово спросила у него подошедшая к парте профессор. Судя по сузившимся глазам и поджатым губам, она пребывала не в лучшем расположении духа. А может быть, это реакция на его бездействие… — Вы и так умудрились опоздать на урок! Я не потерплю…

Атан действительно опоздал сегодня на первый урок, так же, как не появился за завтраком. И причина этого была не в том, что он проспал, напротив – парень встал очень рано и с трудом смог дождаться того момента, когда Слизеринцы покинут подземелья. А дело всё было в тех самых папках, выкраденных из кабинета директора. И эти самые папки напрямую были связаны с его плохим настроением…

— Извините, профессор, я задумался, во что же мне превратить эту мышь, – как можно более спокойно сказал Атан, хотя этот тон, да и эти слова давались ему с трудом, в мыслях же он хотел послать её куда подальше, чтобы своими глупыми нравоучениями она не отрывала его от мыслей.

— Вам не надо об этом думать, мистер Стронг, кажется, я ясно сказала, что её надо превратить в жабу! Или вы и этого не слышали?

Так, а вот теперь придётся выкручиваться:

— Нет, я вас слышал. Но мы уже проходили эту трансфигурацию в Думстранге, и я подумал, что будет более полезным попрактиковаться в превращении чего-нибудь более сложного. – Так, теперь оставалось надеяться, что она поверит, и, судя по тому, что её губы уже не такие тонкие, так и есть.

— Уже проходили? Ну что же, тогда я надеюсь, вас не затруднит продемонстрировать мне и всему классу… — заговорила она, правда, в голосе сквозили нотки недоверия. Видно, не хочет поверить, что ещё кто-то смог опередить её любимицу – грязнокровку. Ну что же сейчас её ждёт разочарование…

“Так, мышка, иди-ка сюда, — подумал он, взяв сопротивляющегося грызуна за хвост и положив прямо перед собой. – И что бы с тобой сотворить-то такое? Кошка? Нет, не люблю я кошек, слишком уж они вольнодумны. Но тут в его голову пришла мысль…” – Он зажмурился, представляя перед собой животное и произнёс необходимую формулу.

Раздался жалобный писк, мышь медленно сужалась, её тело вытягивалось, а шерсть стала слипаться в небольшие отростки, которые чуть позже начали превращаться в гладкую чешую… Спустя ещё несколько секунд, на столе уже лежал небольшой уж, злобно шипящий на столпившихся вокруг стола молодых волшебников. Атан же, разговаривающий на языке змей, понимал, что змея шипит как раз не угрожающе, а испуганно, смотря на более больших по размеру и количеству противников. И, поддавшись порыву, он взял её в руки и стал нежно поглаживать, стараясь успокоить.

— Ну что же, мистер Стронг, не думаю, что змея очень уж сильно отличается от лягушки, и я предпочла бы что-то менее… агрессивное. Но было бы странно ожидать нечтоо иное от представителя вашего факультета, – наконец произнесла МакГонагалл. Тон её был сух, словно аравийская пустыня, и в нем явно слышалось неодобрение. Правда, парень не знал к чему оно относится — то ли к выбору животного, то ли к нему лично… — Пятнадцать баллов Слизерину за успешно выполненную трансфигурацию. А теперь все рассаживайтесь по своим местам, у вас, кажется, ещё есть задания. А вы, мистер Стронг, верните мыши её прежний облик, и помогите вашим сокурсникам; думаю, это потребуется… — сказала она, отходя от стола и возвращаясь на своё место.

Ученики тоже поспешили к своим мышам, они знали, что лучше не ослушиваться суровой преподавательницы: она, конечно, не Снейп, но тоже спокойно снимает баллы, даже со своего факультета.

Атан же бережно опустил ужа на парту. Конечно, он не был таким уж страстным любителем змей, да и фанатом своего факультета тоже не был. Просто когда представился выбор, ему в голову пришла именно змея; а что — это всё же лучше, чем, к примеру, сова или жаба. Да и это было то, что от него ожидали — он понял, что МакГонагалл совсем не удивилась его выбору, наверняка про себя она подумала: “Что же ещё ждать от Слизеринца!”. Конечно, Атан не читал её мысли, он был не дурак, чтобы лезть в голову к преподавателю, да и вообще в этом замке он предпочитал не пользоваться этой способностью. Хотя причины этого решения он не знал, просто интуиция сработала, да и если уж на то пошло, здесь не было никого, кто бы стоил таких усилий. Во всяком случае, пока.

Наконец, он трансфигурировал мышь обратно, и она радостно запищала. Атан наложил на неё заклятие оцепенения, чтобы не сбежала, и стал оглядывать класс. Хм, действительно — в помощи здесь нуждались многие, если не сказать — все. Помимо него самого свободной была только Грейнджер, на столе у которой громко квакала жаба, у остальных же успехи были куда как малочисленнее. Разумеется, Атан не кинулся тут же всем им помогать, будто у него дел других нет, кроме как учить этих недоумков, если сами додуматься не могут, — он им не гриффиндорец, чтобы исходить благородством. Вон та же Грейнджер уже битых пятнадцать минут старается что-то объяснить полноватому парню сидящему слева от неё. И, как видно по его жалким попыткам, все её старания уходят впустую. Но она же была гриффиндоркой и потому не оставляла своих попыток вбить что-то в голову этому колобку. Её рыжий друг сейчас смотрел на свою пискающую мохнатую лягушку, соображая, что же он сделал неправильно.

У Слизеринцев дело обстояло ничуть не лучше. Пожалуй, здесь выделился лишь Малфой, его жаба хоть и была светло-серой, но это была всё же жаба и, причём не волосатая… А вот у двух полутроллей, величающих себя Кребб и Гойл, выходило что-то совсем дикое. Пожалуй, эта парочка переплюнула даже того полного гриффиндорца, на их существ даже смотреть было противно… “Хорошо, что я ещё сегодня не завтракал,” – подумал парень.

Наконец, большинству учеников надоело пытаться что-то произвести, и они, оставив своих животных в том состоянии, которое сочли приемлемым, занялись откровенно своими делами. Благо МакГоналл сейчас была отвлечена парочкой гриффиндорок, которые, сидя на первой парте, о чём-то спрашивали строгую профессоршу.

Даже Грейнжер поддалась всеобщему настроению и потому сейчас сидела и что-то строчила в какой-то коричневой книжице. Когда же её дружок попытался туда заглянуть, грязнокровка что-то возмущённо проговорила и быстро закрыла её.

— Похоже, Уизли так и не удалось списать очередное домашнее задание, -прокомментировал этот поступок девушки Малфой, очевидно, тоже заметивший эту сценку. Атан бы оставил эти слова без внимания, если бы совсем уж неожиданная реакция на них Пенси и Миллисенты, сидящих рядом и тоже слышавших слова Малфоя.

“Нет, конечно, я понимаю, что они хотят подлизаться к Малфою, но чтобы так… Он же не сказал ничего особо остроумного,” – подумал Атан. Он не любил подлизывания, особенно такие откровенные, это было противно, мерзко… Похоже, Малфою, каким бы самолюбивым он не был, они тоже не нравились. Ну, или, может быть, он подумал, что смеются над ним:

— И что здесь смешного? – спросил он со свойственной ему холодной интонацией.

— Ничего, Драко! – тут же залепетала Пенси, мгновенно прекратив смех, Миллисента тоже перестала смеяться, правда, на блондина смотрела более спокойно.

— Эм, мы смеялись по другому поводу…

— И по какому же?

— Просто мы не думали, что эта грязнокровка ведёт дневник, — ответила Миллисента вместо побледневшей однокурсницы, та всегда нервно относилась к словам “своего Драко”.

— Дневник?

— Ну да, личный дневник, туда записывают мысли, чувства, события, произошедшие за день… Вполне бесполезная вещь, вот только многие дурочки заводят их, чтобы доверять им свои “девичьи секреты”, – слизеринка говорила тоном, не оставлявшим сомнений в полном её презрении к этим “дурочкам”.

— Интересно, откуда подобные секреты у этой грязнокровки? Она же ничего, кроме книг не видит, а единственное место, куда её может пригласить парень — это библиотека! – продолжала говорить та же Миллисента, презрительно поглядывая на гриффиндорку.

— Да? А мне кажется, что ты всё ещё не можешь простить ей появление на Святочном балу с Крамом. Помню, ты мне тогда все уши прожужжала, что сама хочешь пригласить его… — как бы между прочим вставил Блейз, девушка же чуть покраснела и яростно посмотрела на него.

— Ты ошибаешься! Похоже, тебе давно пора проверить свою память в Мунго, а то она тебя подводит последнее время. – Миллисента хотела добавить что-то еще, но тут заговорил Малфой, до этого пытавшийся отвязаться от Пенси, вздумавшей повиснуть у него на шее, нашептывая что-то на ухо.

— Интересно, что она там пишет? Нет, вряд ли там есть что-то, кроме уроков, но было бы любопытно взглянуть на записки гриффиндорской старосты.

— Да, любопытно… — Малфой говорил безразличным тоном, но по его напряженному лицу можно было судить, что он что-то задумал. Потом он посмотрел на самого Атана, словно оценивая что-то. – Так, Стронг, не хочешь ли помочь в одном небольшом дельце?

— И что же это за помощь? – спросил Атан. Он уже догадался, что Малфой хочет выкрасть дневник Грейнджер, и теперь его интересовало, какая же роль во всём этом уготовлена ему.

— Да так, ничего особенно сложного для тебя. Надо, чтобы ты отвлёк гриффиндорцев, хотя бы на несколько минут, – будничным тоном сообщил блондин.

— И почему я должен на это согласится?

Атан почувствовал, что почти все слизеринцы уставились на него. Малфой был негласным лидером всего факультета, во всяком случае, этого и более младших курсов точно. Даже семикурсники уважительно говорили с ним. И потому, вопрос новичка был воспринят в штыки всеми Слизеринцами.

— Ну, ты же хочешь отомстить гриффиндорцам…

— И за что мне им мстить? Мне лично они ничего не сделали. – Атан знал, что натянутые отношения между этими факультетами существовали всегда и, наверное, пока стоит Хогвартс, существовать будут.

— За то, что они гриффиндорцы! И за то, что в пятницу из-за них мы потеряли пятдесят баллов! – “Да, Малфой… исчерпывающий ответ… Вот только в потере драгоценных баллов виноват ты сам”. — Ну так что, ты с нами? – ещё раз повторил он.

— Да. – Атану было плевать на Слизерин, плевать на Гриффиндор и на их междоусобные распри. Мнение сокурсников его, в общем-то, тоже мало интересовало. Почему же тогда он согласился? Возможно, из-за скуки, возможно, чтобы хоть немного выплеснуть свою злость, что бушевала в нём с самого утра… А ничто так не помогает справиться с эмоциями, как их выплеск на какого-нибудь неудачника…

— Ну что же, тогда ты дол… — начал было что-то говорить Малфой, но Атан оборвал его буквально на полуслове.

— Я ничего никому здесь не должен, – чётко выговорил он. – И я сам знаю, как их отвлечь. Спасибо, Малфой, но твоя помощь мне не нужна.

Тот кинул на него удивлённый и в то же время злой взгляд, но промолчал, видимо, решив, что так лучше для пользы дела. Потом же он стал объяснять что-то своим дружкам-орангутангам, и, судя по их непонимающим лицам, это должна была быть долгая и нудная работа.

Атан же тем временем оглядел класс в поисках того невинного агнеца, который будет принесен в жертву их плану. Поиски эти были недолгими — парень почти сразу наткнулся на кандидатуру, идеально отвечающую всем требованиям… Это был тот самый пухленький гриффиндорец, которого Грейнджер пыталась обучить трансфигурации. В отличие от своих однокурсников, он так и не оставил бесплодных попыток превратить свою многострадальную мышь в жабу.

“Да, а упорству ему не занимать,” – с некоторой долей симпатии подумал Атан, впрочем, от этого его планы ничуть не изменились.

— Ну что, ты готов? – раздался за его спиной тихий голос Малфоя.

— Да.

— Ну, тогда начинай.

Атан осторожно поднял палочку, стараясь, чтобы его действия не были никем замечены. Но он зря беспокоился, все по-прежнему были заняты своими делами. Атан даже удивился, раньше на трансфигурации МакГонагалл не допускала подобной безответственности. Что же такое случилось со строгой преподавательницей? Хотя, об этом потом, сейчас же… Атан пробормотал заклятие трансфигурации, направив палочку прямо на полулягушку-полужабу гриффиндорца. И сразу же положил её на парту.

Гермиона Грейнжер сейчас сидела за своим столом, рядом с лучшим другом Рональдом Уизли, но её мысли были далеко отсюда. Девушка размышляла. Она думала о разговоре между директором и МакГонагалл, подслушанном вчера вечером. На самом деле, она не хотела шпионить за профессорами, всё получилось само собой.

Вчера вечером она вышла из библиотеки как всегда поздно. Мадам Пинс уже привыкла к её присутствию и потому иногда, хотя это происходило теперь почти всегда, позволяла задерживаться в читальном зале даже после официального закрытия библиотеки. И сегодняшний вечер не был исключением. Гермиона быстро шла по коридору, стараясь как можно быстрее добраться до гостиной, а то Рон опять будет ворчать, что она уже жить не может без своих книг. Хотя, кто бы говорил — сам он почти каждый вечер проводил на квиддичных тренировках. В этом году Рона назначили ещё и капитаном, и потому он стремился привести свою команду к победе.

Вдруг девушка услышала чьи-то приглушенные стеной голоса. Она сначала не поняла, кому они принадлежат и уже хотела пройти мимо, но природное любопытство не позволило ей сделать это. И, как оказалось, не зря.

— Вы уверены? – спросил женский голос. Он показался Гермионе сильно знакомым, если бы не стена…

— Конечно.

— Но тогда… — в голосе чувствовалось напряжение от еле сдерживаемых эмоций

— Да, она оживает, чувствует приближение хозяина.

— Но как? Сейчас она в самом безопасном месте, он никогда не сможет проникнуть туда.

— Нет ничего абсолютно безопасного, Минерва. – Легкий едва различимый вздох.

Минерва! Гермиона теперь поняла, кто были эти двое, она узнала их – Дамблдор и МакГонагалл. Но кто эта самая “она”, и чьё приближение она ощущает?

— Значит уже скоро?

— Да, – только и ответил директор.

Гермиона слушала, затаив дыхание. Она чувствовала, что этот разговор был очень важен. Дверь открылась. и профессора вышли из учительской.

— Вы узнали, кому из основателей она принадлежала раньше?

— Да. Как мы и предпологали, это та самая “потерянная” книга Салазара Слизерина.

— Вы думаете, что тот, кто проник к вам в кабинет, охотился именно за ней?

— Возможно. А, может быть, и нет…

Больше Гермиона услышать не смогла, профессора пошли дальше по коридору, и она решила не следовать за ними. Всё-таки, подслушивать — это нехорошо…

Книга Слизерина! И кто-то охотится за ней! Этот человек даже не побоялся проникнуть в кабинет директора… Гермиона знала, что книги, особенно такие древние и написанные одним из основателей Хогвартса, могли скрывать множество секретов и быть очень опасными… Она мысленно дала себе зарок завтра же прочитать в библиотеке всё, что только можно будет узнать о ней; хотя если директор назвал её “потерянной”, то вряд ли там будет много информации.

И вот сегодня она седела на уроке и мечтала, чтобы он поскорее закончился и можно будет пойти в библиотеку. Рону об услышанном она ничего не сказала. Нет, вначале она хотела, но добравшись до гриффиндорской гостинной увидела своего друга мирно посапывающим в кресле возле камина. Вокруг него были разложены пергаменты и книги, наверное, он занимался, а потом уснул за этим занятием. Вид занимающегося Рона умиротворил её, и она долго думала, стоит ли его будить. Потом же подошла и разбудила его, отправив спать — всё равно в таком полусонном состоянии он бы ничего не понял. Она расскажет Рону завтра, прямо с утра. Но и это у неё не получилось, в очередной раз помешал квиддич, а, точнее, тренировка, которую трудоголик Рон назначил в понедельник утром. Как он потом обьяснил, они осваивали новую тактику и не хотели, чтобы другие факультеты знали о ней.

МакГонагалл сегодня не была похожа на саму себя. Обычно она зорко следила за дисциплиной, сегодня же преподавательница выглядела уставшей, будто бы всю ночь не спала, а занималась какой-то тяжелой работой. Вот только интересно — чем? Сейчас же профессор Трансфигурации что-то обьясняла прилипшим к ней Лаванде и Парвати. Интересно, и что этим болтушкам от неё понадобилось? “Наверняка хотят узнать про какие-то глупости!” – решила гриффиндорская староста и вернулась к записям. Дневник, её личный дневник, то чему она доверяла свои самые сокровенные тайны. Конечно, она понимала что это глупо, но ничего не могла с этим поделать. Будь у неё подруга, она обсуждала бы всё это с ней, но у неё был только Рон. Нет, он был замечательным другом, но… она не могла обсудить с многие вещи, к примеру выбор косметики или понравившегося парня… Конечно многие считали её ходячей энциклопедией, думали, что кроме книг её больше ничего не интересует, но это было не так! Её интересовали и другие вещи: принижение эльфов домовиков, отношения между факультетами и учениками в отдельности, хотя, это было, скорее, её обязанностью; а также она интересовалась косметикой, одеждой. Нет, конечно, всё это было в гораздо меньшей степени, чем у Лаванды и Парвати, иначе она бы была похожа на них, но и это тоже было. А ещё она также, как и другие девушки влюблялась в парней…

— Рон, что ты делаешь! – воскликнула Гермиона, увидев что её лучший друг, заглянув через её руку, с любопытством читает её записи. Хорошо, что ничего особо секретного там не было видно, на такие страницы она наклыдывала специальные заклинания.

— Эм, ничего, – промямлил Рон, тут же покраснел и сел на место.

— Я по-моему уже просила тебя не читать это! Ты мне обещал…

— Прости, просто после того, как ты мне сказала, что это, меня так и тянет заглянуть туда, хотя бы одним глазком. Но я ничего не прочитал, честно… — начал оправдываться он, и Гермиона смягчилась – Рон был как маленький, ему всегда хотелось влезть туда, куда запрещалось.

— Ладно, я тебе верю. Вот только больше так не делай!

— Конечно! – он испытывал явное облегчение после прощения подруги.

Гермиона же тем временем убрала дневник в сумку: незачем лишний раз соблазнять Рона его видом, да и другие могли заметить…

Хм, а Невилл всё ещё трудится! Молодец, всё-таки он поупорнее некоторых. Она недовольно покосилась на жабу Рона, которая вместо того, чтобы прыгать, пыталась перебирать лапками, а так же искала свой хвост. Очевидно, он забыл о самом главном, ведь поменять внешний вид животного сравнительно легко, а вот психику… Добится, чтобы оно почуствовало себя тем самым животным

— вот это и была самая трудная часть трансфигурации.

Гермиона вспомнила, как тот Слизеринец, Стронг, трансфигурировал свою мышь в ужа. “Сплошная показуха, эти слизеринцы всё делают напоказ,” – недовольно подумала она, наблюдая за безуспешными стараниями Невилла. И только она собралась ему помочь, как внезапно она заметила легкое дребезжание воздуха, словно что-то невидимое пронеслось рядом с ней.

Заклинание! Девушка в беспомощности наблюдала, как оно попало в мышежабу Невилла. Она оглянулась, чтобы увидеть шутника, но все Слизеринцы сидели на своих местах, палочки лежали на партах, и они невинно, ну, может быть, слишком невинно смотрели на неё. А точнее, куда-то за её спину… Раздался чей-то визг, а также шум беспощадно сбрасываемых предметов. Гермиона резко повернулась обратно и увидела, что на месте неввилового животного сейчас стоит огромный серый дог размером с молодого бычка.

Атан с некоторой долей самодовольства наблюдал за действиями своих рук, а если точнее, действиями своей палочки. Что же, получилось неплохо, действительно неплохо. Дог – собака аристократов. Пользы от него ровно ноль, зато выглядит красиво и своим громогласным лаем может напугать любого. Так получилось и в этот раз. Едва собака издала пару гавканий, как ученики, стоящие к ней ближе всего, отскочили на пару метров. А ведь он даже не рычал…

Невилл же, считавший пса своим деянием, побледнел и выглядел, мягко говоря, не очень. Он уже привык, что вечно всё путал и делал не так, но в этом случае ему казалось иначе. Он ведь говорил правильные слова, и уж точно не представлял себе вот эту махину.

“Но где же МакГонагалл? Почему не спешит на помощь своим ученикам?” – Атан оглянулся в поисках профессора. Но её нигде не было. Странно, из класса она не выходила… Внезапно, буквально в одну и ту же долю секунды раздались громкое гавканье и протяжное кошачье мяуконье, плавно перешедшее в шипение.

“Кошка? Откуда здесь взятся кошке?”

Но, тем не менее, она здесь была, и собака, быстро обнаружив это, кинулась за представителелем семейства кошачих. Та же, сообразив, что эта махина ничем хорошим ей не светит, перескочила с одной из парт на профессорский стол; пёс последовал за ней.

Гриффиндорцы тоже не стали стоять на месте. Почему-то очень уж разволновавшиеся, они принялись ловить взбесившегося пса. Конечно же, особо отличилась в этом Грейнжер. Она единственная, казалось, не забыла что они были волшебниками, и потому девушка схватила палочку и, направив её на пса, произнесла:

– Патрификус Тоталас! — и обездвиженный пёс застыл на месте, не в силах пошевелится или хотя бы рыкнуть на обидчиков, так как та же грязнокровка применила к нему заклятие заглушения.

Атан же заметил, что в то же время Кребб пробрался к сумке гриффиндорки и вытащил оттуда заветную книжицу. Сама же хозяйка дневника всего этого не увидела, так как была занята обездвиживанием пса. Ну что же, план сработал, как и было задумано Малфоем.

Кошка же спрыгнула с одного из столов, эффектно прямо в воздухе принимая человеческое обличие. МакГонагалл, так вот куда она пропала. “Анимаг, зарегестрированный,” – подвёл итог Атан.

— Кто создал эту собаку?! – холодно спросила профессор Трансфигурации, осмотрев весь класс, особенное внимание она уделила слизеринцам, именно в том краю, где сидел Атан.

МакГонагалл не повысила голос, и он был у неё не запыхавшимся. Внешний вид тоже был в порядке, даже причёска не испортилась, по-прежнему — волосок к волоску — был собран в аккуратный пучек.

«Она и вправду думает, что кто-то сознается? – спросил у себя Атан, уверенный, что таких самоубийц не найдётся. Но он ошибся. В воздух медленно поднялась чуть поддрагивающаясь рука. Тот самый гриффиндорец… — Хм, интересно, они всегда такие правильные? Или просто мне так везёт?»

— Мистер Лонгботтом! Как вы могли… — начала было заходится в праведном гневе МакГонагалл, но её прервала ещё одна поднятая рука. – Да, мисс Грейнжер.

— Профессор, Невилл не виноват! – как всегда грязнокровка влезает со своей защито!… Да, никакого разнообразия. – Я сама видела. Это было не его заклинание. И вообще, у него бы не получилось, он и жабу-то не смог трансфигурировать. Прости, Невилл.

— Да, это точно не он… — начали защищать своего и другие гриффиндорцы. В конце концов, даже убежденность злой профессорши пошатнулась, и она не знала, кого за это наказывать — ведь никто иной на себя вину упорно не брал.

Потом же настал конец урока. Профессор ушла ни с чем, так и не сняв баллы ни с одного из факультетов, хотя Атан подозревал, что со слизерина она бы это сделать не отказалась. Но порядочность не позволяла… Хм, а Снейп бы сделал это спокойно, даже не задумяваясь…

Уже уходя, Атан слышал, как две гриффиндорки, которых вроде бы назвали Лаванда и Парвати, отчитывались перед Грейнжер. Ведь именно они упросили преподавательницу показать им превращение в анимага, видете ли, им это надо было для одного из докладов…

А Грейнжер ещё и, не знает что будет дальше… Почему-то он был уверен, что простым прочтением записей Малфой-младший не ограничится.

Атан уже спал, как внезапно почуствовал острую боль в области предплечья. Вначале он не сообразил, что это, а потом, когда боль усилилась, резко закатал рукав ночной рубашки. Татуировка сейчас буквально пылала и горела огнем – казалось, от неё исходил настоящий жар.

— Что такое… — прошипел он по-змеинному.

— Хозяин, вас вызывает молодой господин, – почтительно прошипела змея-татуировка.

О, Мерлин, ну и время он выбрал… Но, в то же время, Атан знал, что такие приглашения не отклоняют, тем более, только стоило ему подумать об этом, как боль стала еще больше, будто бы чувствуя его сопротивление. Ну и куда ему идти?

— В гостинную, хозяин велит вам идти в гостинную, молодой хозяин, – услужливо подсказал всё тот же шипящий голос.

И Атан послушно откинул полог, наскоро оделся и спустился в гостинную. Там никого не было.

“Интересно, это просто совпадение или отец приложил к этому руку?”

Но долго он об этом не думал. Огонь в камине вспыхнул зелёным, и в нём показалось лицо его отца. И тут же боль в руке отпустила, не оставив и следа, как будто её и не было.

— Здравствуй, сын, – повелительно поздоровался он.

— И тебе доброй ночи, отец, – Атан не хотел скрывать своего раздражения. Всё-таки, отец мог бы выбрать и другое время…

— Я слышал, что ты не справляешься с тем заданием, что я поручил тебе? – сразу же спросил он. И никаких тебе «как дела сынок, как учёба?». Сплошные “важные дела”. Я его и не интересую… Впрочем, когда это было иначе?

— Да, отец. Прости меня, я не смог, – его спокойный тон не очень-то вязался со смыслом произнесённого. Но парень знал, что отец не потерпит он него унижений, точнее, если он начнёт заискиваться и вымаливать прощение, то наказание будет только хуже. Лучше уж принять его достойно.

— Ты заслужил наказание. Готов принять его, сын? – так же спокойно спросил Волдеморт, будто бы они говорили о погоде.

— Да отец, я готов. – Атан склонил голову, ожидая когда же это произойдёт, но ничего не было. Потом раздался тихий смех.

— Не сейчас. Твоё наказание подождёт возвращения в поместье. Но ты ведь не забудешь об этом, да?

Отец всегда любил таким образом растягивать своё удовольствие от пыток. Назначить накозание, а потом ждать, пока он сам не попросит о нём. Вначале Атан плакал, потом же смирился и стал спокойно воспринимать это. Так было заведено.

— Да, отец, не забуду.

— Вот и хорошо, сын. Но ты ведь не думаешь, что я пришел поговорить с тобой только о наказнании? – “Нет, отец, конечно ж,е я так не считаю”, – подумал Атан, но промолчал. – У меня к тебе куда более важное дело. Прежде всего, я хотел бы дать тебе вот это.

Огонь в камине опять вспыхнул, и из него выкатилось что-то блестящее. Атан встал на колени и стал искать это в густых ворсинках ковра. “Есть, нашел!”. Это было кольцо. Простое неприметное кольцо из серебра, по которому были пущены витьеватые буквы или руны. Это кольцо было явно старинным, но многие магглы прошли бы мимо него, приняв за безделицу. Магглы, но не волшебники. От кольца буквально “пахло” магией, и нельзя сказать, что очень уж светлой.

Атан несколько секунд повертел его в руках, рассматривая. Но так и не решился его одеть, кто знает — чего можно было ожидать от подобных артефактов.

— Боишься? – вновь послышался голос отца. – И правильно, не всякий сможет одеть его, и, уж тем более, это кольцо нельзя отобрать, только получить. Для этой магии важно, чтобы предыдущий хозяин отдал его добровольно. Но, не буду утомлять тебя историей этого кольца. Тебе надо знать лишь то, что когда-то оно принадлежало Салазару Слизерину.

Атан еле удержался от того, чтобы не переспросить, тому ли самому Слизерину оно принадлежало. Да, он был прав, когда отнёс его к опасным.

— Зачем ты отдал его мне, отец?

— Зачем? Хороший вопрос. Это кольцо напрямую связано с тем новым заданием, что я хочу дать тебе. Без него отправлять тебя туда было бы убийством. Но ведь я не хочу, что бы ты умер. – Атану почудилось, что последнее предложение было недоговорено. Пока — вот это слово осталось недосказанным. Пока не хочу, но, кто знает, что будет дальше?

Нет! Вряд ли отец станет убивать его, это невыгодно… Ему почудилось, просто атмосфера такая… Да, почудилось… Понемногу ему удалось убедить самого себя, но глубоко внутри, на дне разума всё же горел огонёк сомнения.

“Пока…”

— Подойди ближе, сын, я объясню тебе в чём оно состоит, – более мягко, чем раньше, сказал Тёмный лорд, сейчас его голос звучал почти ласково, почти…