Summertime Of Our Lives (гет)

Саммер зарывает ступни ног в белый песок, но он тут же ссыпается, позволяя мне и дальше гадать, каким лаком покрыты ее ногти (то ли голубой, то ли зеленый, уверен, у девчонок есть определенное название для этого оттенка, который на пару тонов отличается от бирюзового) и что изображено на маленькой татуировке на лодыжке, которая расплывается, сколько бы я ни протирал глаза.

Она зовет меня по имени, я поднимаю взгляд, и меня ослепляет бьющий в лицо свет. Саммер смеется, запрокинув голову, и я замечаю в ее руке непонятно откуда взявшееся зеркальце. Я пытаюсь закрыть глаза рукой, но свет никуда не исчезает. Она смеется еще громче и оборачивается на раздавшийся где-то вдалеке вопль ужаса.

 — Что это? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами и продолжает свои фокусы с солнечным зайчиком.

 — Но кто-то кричал, — продолжаю я, оглядываясь по сторонам и понимая, что в этой части пляжа я точно никогда не был.

Саммер захлопывает зеркальце и смотрит на меня.

 — Ал, проснись, — говорит она, улыбаясь.

 — Что?

 — Просыпайся. Черт, Поттер, вставай! — восклицает она голосом Малфоя и толкает меня в плечо.

Я открываю глаза и тут же щурюсь от яркого солнечного света, параллельно соображая, откуда в моем сне возникло зеркальце.

 — Чтпросхдит? — невнятно бормочу я, стараясь отвернуться.

 — А ты не слышал? — нервно спрашивает Скорпиус, и пытка светом прекращается, после того как шторы задвигаются с характерным звуком.

Я со стоном сажусь и смотрю на часы: семь утра. Подсчеты даются мне с трудом, но я определяю, что вернулся совсем недавно. Сначала мне хочется врезать другу за то, что он поднял меня в такую рань, но панический шум в коридоре, напряженное лицо Малфоя и окончание моего собственного сна наконец складываются в общую картину.

 — Так кто-то действительно кричал?

 — Проснулся, — фыркает он. — Да, кто-то из девчонок. Если у вас есть еще традиция, где новичков пугают в первое воскресенье, я кого-нибудь убью.

 — Нет, — я качаю головой и откидываю одеяло.

Он поджимает губы.

 — Лучше бы это была шутка.

Я достаю из-под подушки палочку, и мы выходим в коридор. Почти все двери открыты нараспашку, кто-то пытается понять, что происходит, а некоторые уже бегут в сторону женского крыла. Мы со Скорпиусом переглядываемся и спешим последовать за ними.

 — Надеюсь, мы не застанем там драку наших сестер, — говорит он.

Мы проходим через холл, и мое сердце пропускает удар, когда я вижу толпу, собравшуюся в районе их комнаты. Подбежав ближе, я с облегчением осознаю, что все сгрудились около соседней двери.

 — Какого черта вы все здесь стоите?! — раздается истеричный крик Лили. — Если кто-то из вас знает, что делать, милости просим, если нет — не мешайте!

Мы проталкиваемся к ней.

 — Ал, Слава Мерлину! — выдыхает сестра, бросившись ко мне. — Убери всех отсюда, там… О, Скорпиус…

Лили осекается, заметив рядом со мной Малфоя. У нее на лице застывает очень странное, как будто сочувствующее выражение, и то, как она назвала его по имени… Сначала мне кажется, что что-то снова случилось с Мел, но слизеринка, видимо услышав возглас Лили, показывается из-за двери и кивком подзывает нас. Если с ней все в порядке, остается только один вариант, и я предугадываю слова Лили, хотя они все равно повергают меня в шок.

 — Там Ребекка…

Я смотрю на Скорпиуса, но он идет к комнате с каменным лицом, не выражающим никаких эмоций.

У двери вместе с Лили, сдерживая любопытных атлантов, дежурит бледный как смерть Кайл. Он пропускает нас внутрь. Я не понимаю, что могло произойти с Ребеккой за этот час (я столкнулся с ней в коридоре, когда возвращался в свою комнату), но не могу увидеть девушку из-за склонившихся над ней Мелани и Розы. Моя кузина резкими движениями палочки перемещает на пол что-то похожее на длинные шевелящиеся стебли растений и тихо спорит с Мел.

Остальные американцы, помятые и перепуганные, собрались на соседней кровати, стараясь успокоить бьющуюся в истерике Стейси и близкую к ее состоянию Кристин. Оливия нервно раскачивается из стороны в сторону, подтянув к себе колени.

Краем глаза я замечаю, как Скорпиус подходит к постели Ребекки, но забываю обо всем, когда вижу Саммер. Вечно веселая и громкая, сейчас, она выглядит абсолютно потерянной. Она сидит на полу, прислонившись спиной кровати, и нервно теребит рукава рубашки, в которой спит.

Я хочу окликнуть ее, но в эту секунду раздается голос Мелани.

 — Не трогай!

Я поворачиваюсь и вижу, как она пытается вырвать из рук Скорпиуса стакан с водой.

 — Я не идиот, чтобы пить это, — раздраженно огрызается он.

Слизеринка отходит от кровати, и от ужаса у меня сводит все внутренности. Ребекка мелко дергается, пребывая без сознания, а на ее губах пузырится пена. Со страшными хрипами, которые до этого заглушали рыдания ее подруг, она начинает жадно заглатывать воздух, и Мел, чертыхнувшись, снова направляет палочку на ее горло, бормоча под нос обезболивающие заклинания. Роза тем временем избавляет девушку от опутывающей ее сети из извивающихся зеленых щупальцев, которые, обвившись вокруг шеи и рук, оставили глубокие следы на коже. На ярко-фиолетовой коже!

Все это указывает на Ядовитую тентакулу — Невилл бы гордился мной, узнав, как быстро я вспомнил его лекцию, — но как, черт возьми, ее побеги могли оказаться на постели Ребекки, а сок — в ее стакане?! Кому могло потребоваться ее травить?

Роза смачивает тряпку чистой водой из палочки и протирает лицо Ребекки, убирая пену. Скорпиус молча наблюдает за ее действиями и дергает подбородком, как будто хочет отвернуться, но не может. Я даже представить себе не могу, что должен чувствовать человек, который видит девушку, с которой только что провел ночь, в таком состоянии.

 — Как думаешь, можно дать ей воды? Это ослабит жжение? — спрашивает Роза, с сомнением глядя на Мел.

 — Я не знаю, — слизеринка качает головой, и я только сейчас отмечаю, что на ее лице больше нет царапин. — Почему Сары так долго нет? Какой вообще смысл в том, что Лазарет находится в жилом корпусе, если медсестра ночует с организаторами?!

 — Она должна уже быть здесь, — говорит Лили, подходя к нам.

Я отвожу ее в сторону и вполголоса спрашиваю, что произошло.

 — Ее обнаружила Стейси, — говорит сестра, нервным движением убирая с лица растрепанные волосы. — Даже не представляю, что бы было, если бы она не проснулась. Мы услышали ее крик и прибежали первыми, а сразу после нас — Кристин и Лиам, они ночевали в соседней комнате. Лиам побежал за медсестрой, от девочек толку было ноль, так что я позвала Розу, потому что не знала, кого еще. Потом разбудила друзей Ребекки, но прибежали все остальные, начали орать под дверью и паниковать. Кошмар просто… Но никто ничего не знает. Девочки были на вечеринке, здесь никого не было всю ночь…

Наконец шум снаружи стихает, и в комнату влетают Сара и месье Матье. Медсестра тут же начинает суетиться вокруг Ребекки, а директор выгоняет всех, кроме Стейси, Мелани и Розы.

Из коридора, конечно, никто не уходит, все ожидают новостей. Я снова нахожу взглядом Саммер, но она стоит в компании друзей, обхватив за пояс Кайла, который прижимает ее к себе за плечи, не переставая говорить что-то ободряющее остальным девчонкам. Мне хочется подойти к ней, но я понимаю, что буду лишним. К тому же, сейчас поддержка нужна не только ей.

Со стороны и не скажешь, что Скорпиус был хотя бы поверхностно знаком с Ребеккой, настолько равнодушный у него вид. Прислонившись спиной к стене, он скучающе рассматривает коридор, не обращая внимания на стоящую напротив Лили — они остались вместе после того, как вышли из комнаты, но, кажется, забыли о существовании друг друга. Сестра, наоборот, выглядит взвинченной, каждые две секунды бросая нетерпеливые взгляды на дверь, кусая губы, поднимаясь на носочки и снова опускаясь. Мало того что она в коротких шортах, едва торчащих из-под футболки «Паддлмир Юнайтед», так еще и босиком. Я подхожу ближе и произношу согревающее заклинание, из-за чего она немного расслабляется и посылает мне слабую благодарную улыбку. Если быть идиотом и пытаться найти хоть что-то хорошее в произошедшем, то я мог бы порадоваться тому факту, что Лили слишком шокирована, чтобы продолжать обижаться на меня. Я обнимаю сестру со спины, прижимая к своей груди, и она вцепляется пальцами в мои руки.

 — Скорпиус, ты как? — спрашиваю я друга.

 — Нормально, — раздраженно отмахивается Малфой.

Я знаю, что это не так, но не возражаю. Он вообще редко проявляет эмоции на публике, и это не тот случай. Я даже не уверен, что с ним работает тактика «Поделись с кем-то — и станет легче», мне просто хочется сделать хоть что-нибудь. Но помог бы тут только вид живой и здоровой Ребекки — хоть я и сомневаюсь, что в этом был даже намек на серьезные чувства с его стороны, девушка была очень милой и хорошенькой и не могла ему не понравиться.

Все вздрагивают и синхронно поворачивают головы в сторону холла, куда с помощью порталов перемещаются какие-то люди — очевидно, целители из города. Они скрываются в комнате американок, а еще через пять минут оттуда наконец выходят Стейси, Роза и Мелани. Последняя ловко уворачивается от обступивших их атлантов и присоединяется к нам. Несмотря на всю проявленную выдержку, она выглядит так, как будто ее сейчас стошнит.

 — Ее заберут в клинику в городе, — странным голосом сообщает Мел. — Но вроде все обошлось. Хорошо, что мы не дали ей воду.

Скорпиус, с лица которого в первый раз за все утро сходит маска безразличия, обнимает ее и целует в макушку, хотя они редко демонстрируют на людях свои теплые отношения. Мелани устало роняет голову ему на плечо.

 — Я не знаю, ничего конкретного они не сказали! — слышится сбоку возглас Розы, которую даже не видно из-за толпы.

Прежде чем я успеваю сделать шаг, чтобы спасти кузину от накинувшихся с расспросами атлантов, они сами расступаются, и я вижу Александра Крама, который уводит ее в сторону. Он что-то спрашивает, наверное, в порядке ли она, и она кивает, хотя кажется совершенно вымотанной. Я очень рад, что Роза больше не ходит везде одна. Надо будет познакомиться с Крамом, раз уж он проявляет к ней такой интерес, но в принципе о нем у меня сложилось положительное впечатление еще во время Турнира.

Из комнаты Ребекки так никто и не выходит, но появляется Астрид, личная помощница директора, и почти силой заставляет нас разойтись и подготовиться к завтраку. В абсолютном молчании мы собираемся и дожидаемся в холле Мелани. Она сообщает, что к Лили пришли подруги, и в столовую мы отправляемся втроем.

Бренда встречает нас невеселой улыбкой, пытается спросить у Мел про состояние Ребекки, но, встретившись с тяжелым взглядом, замолкает и больше не заговаривает на эту тему. Никому после такого утра кусок в горло не влезет, поэтому, понаблюдав за тем, как слизеринка с отсутствующим видом возит ложкой по полной тарелке овсянки с малиной, я подхожу к столу с холодными закусками и делаю несколько сытных бутербродов, которые можно будет забрать с собой.

Когда я возвращаюсь, Джеймс уже занял привычное место за нашим столом.

 — …просто немыслимо. Майкл с ребятами будут прочесывать весь лагерь, пока вас не будет, но я думаю, искать надо среди атлантов. Вряд ли кто-то специально проник на охраняемую территорию, чтобы подкинуть в девчоночью спальню смертельные цветочки.

Мелани громко фыркает.

 — Что значит «пока нас не будет»? — уточняю я, садясь напротив Бренды.

 — И тебе привет, брат. Вы, точнее, мы, я буду сопровождающим, после завтрака отправляемся на экскурсию, как и планировали.

 — Они не отменят экскурсию? — переспрашивает охотница. — Даже после того, что произошло?

 — Они не отменяют экскурсию особенно из-за того, что произошло, — с нажимом поправляет Джим. — О каком расследовании может идти речь, если кучка любопытных атлантов будет все время вертеться под ногами? Сара рассказала, какое столпотворение было у комнаты Ребекки, — говорит он и добавляет, повернувшись к Мел: — Еще она сказала, что вы с Розой спасли ей жизнь.

 — Ничего героического, — морщится слизеринка. — Роза убрала тентакулу, а я попыталась уменьшить боль от воздействия сока на слизистую горла, но… Мы не смогли ничего сделать с отравлением. Даже забавно, учитывая, сколько всего я должна знать о ядах.

 — Мелани, — брат качает головой, наверное, впервые обращаясь без ерничанья, — если бы не ты, Ребекка была бы мертва. Ты не могла вылечить ее, это работа целителей, но то, что ты сделала там… Ты должна гордиться собой.

Кажется, я никогда не слышал в его голосе такого восхищения, если только оно не было направлено на него самого.

 — Он прав, Мел, — замечает Скорпиус. — Даже думать не смей, что ты сделала недостаточно. Ре…бекке очень повезло, что вы жили в соседних комнатах.

Мелани улыбается уголком губ и, наконец, отправляет ложку овсянки себе в рот.

Чтобы разрядить обстановку, Джеймс начинает рассуждать, поведут ли нас в конгресс-холл, или его уже закрыли для посещения в преддверии крупной конференции Международного Совета Магов, но разговор поддерживает только Бренда.

Я почти сразу теряю к нему интерес и наблюдаю за столиками американцев. Во всем зале царит гомон, но они завтракают в тишине, а пустой стул Ребекки то и дело притягивает чей-нибудь тоскливый взгляд. Саммер ковыряется в тарелке, подпирая рукой лоб.

Многочисленные голоса разом стихают, как только в зале появляется месье Матье. Пройдя к преподавательскому столу, он останавливается и требует внимания, хотя все взгляды и так направлены на него. После нескольких ненужных вступительных предложений, он наконец сообщает, что Ребекку увезли в город, но ее жизни ничего не угрожает, и остаток речи тонет в радостных возгласах и даже аплодисментах. Скорпиус, услышав утешительные новости, просто закрывает глаза, откидываясь на спинку стула, американцы не то смеются, не то плачут (девчонки точно плачут), обнимаясь и пряча лица.

Еще через полчаса мы собираемся на платформе, возле которой нас уже ждет поезд. Нам зачитывают короткий инструктаж, который никто не слушает. С нами отправляются шестеро сопровождающих: трое преподавателей, двое организаторов и непонятно как затесавшийся в эту компанию Джеймс. Наверное, вызвался вместо последнего организатора, ведь как такое масштабное мероприятие может пройти без него? Или хочет проверить, будут ли фанаты останавливать его на улицах?

Внутри поезд не похож на Хогвартс-Экспресс, в нем нет купе, отделяющихся дверями, а сиденья расположены по обе стороны вагона, по три друг напротив друга. Помню, в прошлом году парни из Канады взяли с собой гитары, так что все атланты теснились вокруг них, подпевая популярным песням. Вряд ли кто-то вспомнил об этом сегодня, после такого начала дня.

В начале вагона Мел сразу проскальзывает к окну, Скорпиус устраивается рядом с ней, а мы с Брендой занимаем места напротив. Я уже привык к тому, что в нашей компании стало на одного человека больше. Бренда мне нравится, и в квиддич играет отлично. К тому же, я рад, что Мел нашла себе подругу, уверен, что с нами двумя ей могло быть скучно. Австралийка, хоть и с удовольствием участвует в наших разговорах о спорте, все-таки больше разбирается во всем, что может интересовать девчонок. А с Мелани они еще и похожи.

Обычно ехать куда-то вместе очень весело, но сейчас я предпочел бы закрытое купе: как только стало известно, что с Ребекка будет в порядке, на всеобщее обсуждение вынесли вопрос, волнующий каждого, — кто подкинул ей тентакулу? Я к нему не присоединяюсь, но все равно прислушиваюсь к версиям, и ни одна не кажется мне правдоподобной.

Мелани и Бренда вяло переговариваются о чем-то, а нас с Малфоем, что неудивительно, клонит в сон. Сколько я сегодня спал? Около часа? Отлично. Я поворачиваюсь в сторону американцев, но они выглядят убитыми явно не из-за бурной ночи. Саммер, сняв ботинки, закидывает ноги на сиденье напротив, потеснив Скотта, который вопреки обыкновению сел со своими однокурсниками, а не с компанией моей сестры. Прищурившись, я все-таки пытаюсь разглядеть татуировку на ее лодыжке, которую заметил еще на вечеринке. Рисунок похож на какую-то эмблему, с пальмой, солнцем, двумя скрещенными палочками и буквами ММ.

Вскоре к ним подходит Лили и, привычным движением взъерошив волосы на макушке Скотта, обращается к Кайлу и Оливии, после чего те встают и направляются за ней в конец вагона, где сидят преподаватели.

По пути Лили успокаивающе проводит ладонью по плечу Кайла, но он никак не реагирует на ее прикосновение, кажется, даже не замечает его. Странный он, этот американец. Нет, я только рад, что он не распускает руки, иначе мне пришлось бы их сломать, но меня беспокоит, что сестра может питать иллюзии по поводу него и в итоге остаться с разбитым сердцем.

Троица подсаживается к обсуждающим что-то Розе и Тедди, но от них меня отвлекает неожиданное появление девушки в светлом платье.

 — Bonjour, Скорпиус, — пропевает она, непринужденно садясь на свободное сиденье рядом с ним.

Малфой отрывает взгляд от окна и с плохо скрываемой досадой на лице поворачивается к девушке.

 — Привет, Селина.

Все ясно, значит, это и есть Селина Матье. Да, она именно такая, какой я представлял ее со слов друга. Мелани изумленно приподнимает брови, наблюдая за непонятно откуда свалившейся попутчицей, без стеснения вторгнувшейся в нашу компанию.

 — А ты у нас кто? — спрашивает она своим любимым слизеринским тоном, который мог бы поставить на место кого угодно, но совершенно не трогает девушку.

 — Селина Матье, — важно представляется она. — Жан Матье — мой отец. А тебя как зовут?

 — Мелани Нотт, — слегка насмешливо отвечает Мел.

Селина вздергивает брови, но в разговор вклинивается Бренда, отвлекая блондинку на себя.

 — Привет, я Бренда.

Француженка оценивающе смотрит на нее, здоровается и переводит заинтересованный взгляд на меня, и снова расплывается в сахарной улыбке.

 — А ты, наверное, Альбус, — догадывается она, протягивая мне руку, и я киваю. — Весьма приятно познакомиться. Скорпиус много рассказывал о тебе, когда мы вместе были в Париже.

На словах «мы вместе» она так сверкает глазами в сторону Мел, что та заходится в приступе кашля, умело маскируя под него смех. Бренда тут же начинает рыться в сумке, закрыв лицо волосами, и протягивает подруге бутылку воды. Селина сохраняет невозмутимость, но забавнее всего смотреть на Малфоя, который отчаянно пытается сделать вид, что не расслышал намека, хотя на лице его медленно проявляется желание убивать. Не знаю, Селину или нас. Ох, ему ведь еще придется терпеть расспросы кузины, потому что, как я понял, она о его Пасхальных каникулах ничего не знает.

 — Скорпиус, а ты…

 — Скорпиус Малфой! — громко произносит кто-то, и мы поворачиваем головы в сторону невысокого парня, поднявшегося со своего сиденья и указывающего пальцем на Малфоя. — Бьюсь об заклад, это сделал он!

Бренда громко цокает языком, прикасаясь ладонью к лицу.

 — А это еще кто? — спрашиваю я.

 — Вестер Найтс, мой однокурсник и полный идиот…

 — Эй, Найтс, тебе не кажется, что мы это уже проходили? — обращается к австралийцу моя сестра, гневно взмахнув рыжими волосами.

А она-то его откуда знает?

Скорпиус медленно встает, не сводя неприязненного взгляда с парня.

 — А что? — не унимается тот. — Я сам слышал, как на вчерашней дискотеке Ребекка говорила, что любит магглов. А теперь вспомните, из какой он семейки…

Так, ну все, это уже слишком! Кто он вообще такой, чтобы говорить вот так о семье моего лучшего друга?! Не знаю, как можно это назвать, наверное, помутнением рассудка, но ясность ко мне возвращается, только когда мой кулак врезается точно в нос Найтса, после чего этот придурок валится на сиденье. Девчонки вскрикивают, кажется, что-то говорят преподаватели, но мне плевать. Черт, ладно первокурсники Хогвартса, но здесь…

 — Молодой человек, немедленно вернитесь на свое место, или я отберу у вас палочку!

 — Если ты еще раз позволишь себе…

 — Ты совсем больной? — сипит парень, ощупывая сломанный нос. — Вы же Поттеры, а защищаете Малфоя!

 — Что ты там о Поттерах сказал? — влез Джеймс, приподнимаясь и скрещивая руки на груди. — А ты с поезда не прыгал никогда? Не хочешь попробовать?

 — Мистер Поттер, какой пример вы подаете детям!

 — Хватит, оставьте его, — холодно произносит Скорпиус, глядя на Найтса сверху вниз. — В конце концов, Малфои действительно были Пожирателями Смерти. Его проблема в том, что он ничего об этом не знает и считает себя самым умным, прочитав в учебнике список фамилий. Я не собираюсь оправдывать сейчас свою семью, но мне интересно послушать, Вестер, какие у тебя претензии именно ко мне?

Весь вагон замер, ожидая, чем закончится конфликт. Даже преподаватели не вмешиваются, такой тон Скорпиуса всех вводит в оцепенение, и я уверен, что у большинства здесь волосы встали дыбом. Не говоря уже о Найтсе, который с ненавистью смотрит на Скорпиуса, но ответить не осмеливается.

 — Я так и думал. Что ж… Если кому-то еще здесь интересно, я нормально отношусь к магглам. Но вот кого я совершенно не выношу, так это идиотов. И если бы мне в голову пришла мысль после отбоя прогуляться до теплиц, куда у меня нет доступа, чтобы украсть Ядовитую тентакулу и отравить кого-нибудь, я бы сделал это только во имя избавления мира от твоей тупости.

И бросив на него последний уничижительный взгляд, Скорпиус садится обратно. Вот за что многие не любят Малфоя, но в этот раз я полностью на его стороне. В полной тишине я возвращаюсь к своему месту, и только после этого все приходят в себя. Брюс и Нела бросаются залечивать нос Найтса, мистер Норман, преподающий нумерологию, на которую мы не ходим, долго и нудно отчитывает нас со Скорпиусом, но в итоге вмешивается Немиров. Как всегда спокойный и невозмутимый, он говорит нам, что не собирается доводить до сведения директора об этом инциденте, поскольку происшествий на сегодня и так достаточно, а Найтсу вообще советует больше не набрасываться на людей с пустыми обвинениями, если у него нет доказательств. Выражение лица австралийца при этом бесценно.

Никто из нас не произносит ни слова, потому что мы соображаем, что Скорпиуса лучше не трогать. Но Селина, очевидно, нет.

— Знаешь, он совершенно не имел права говорить такое! — возмущенно произносит она. — Твои родители очень милые люди!

Малфой не отвечает и даже не смотрит на нее, но Селина не унимается. Я уверен, она хочет как лучше, не понимая, что ее слова сочувствия могут только вывести его из себя, но никак не успокоить.

— Обвинять тебя — это же просто ужасно! — продолжает она. — Не представляю, как ему такое в голову могло прийти! Не волнуйся, я уверена, что никто ему не поверил. Зачем тебе хотеть, чтобы Ребекка стала фиолетовой?

Мелани, все ещё неприязненно наблюдающая за Найтсом, резко поворачивается к француженке.

— Ты что, серьёзно? Думаешь, тентакула — пищевой краситель? — она поднимает брови, глядя на Селину как на совершенную дуру. — То, что она выпила, — самый настоящий яд, и я не говорю уже о стеблях. Поверь, фиолетовый цвет кожи — последнее, что волновало бы Ребекку сейчас, если бы она уже пришла в себя, в чем я сомневаюсь. Она могла умереть. Так что советую тебе не открывать рот, если не понимаешь, о чем говоришь!

Да уж, Мел совсем разошлась, и в глазах Селины даже мелькает ужас. Впрочем, у нее быстро получается совладать с собой, и она выпрямляет спину.

— Я прекрасно знаю, что делает тентакула, но папа сказал, что жизни Ребекки ничего не угрожает, — с оттенком высокомерия в голосе произносит она. — Я уверена, он осведомлен лучше тебя.

Мелани отворачивается к окну, шипя что-то про непроходимую тупость. И хотя я тоже думаю, что Селина сказала глупость, — она явно сделала это не со зла. 

Француженка поворачивается к Малфою.

 — Я, пожалуй, пойду, Скорпиус. Похоже, твои друзья мне не рады, так что я найду тебя позже.

Селина улыбается ему, кивает мне и гордо уходит в другой конец вагона, проигнорировав Мелани и Бренду за компанию.

Нотт провожает ее насмешливо-раздраженным взглядом.

 — Если ты действительно соберешься истреблять идиотов, запиши ее в свой список сразу после Найтса.

 — Мел, да что ты к ней привязалась? — он пожимает плечами. — Девчонка как девчонка.

 — Ох, прости, я забыла о том, что вы вместе проводили каникулы в Париже, — она иронично хмыкает. — Кстати, не хочешь мне ничего об этом рассказать?

 — Давай не сейчас, — отмахивается он. — Когда мы уже приедем?

Вот тут я с ним согласен, мы в поезде всего полчаса, но даже поездки в Хогвартс никогда не длились так долго. От дальнейших вопросов Скорпиуса неожиданно спасает Лили, остановившаяся рядом с нами.

 — Да мы сегодня пользуемся популярностью, — уголком рта замечает Бренда.

 — Пришла прочитать мне очередную нотацию, Поттер? — интересуется Малфой.

 — Вот еще, — фыркает она. — Вообще-то я хотела поговорить с Но… с Мелани. Вы не против?

Сестра занимает место рядом со мной. Видимо, после происшествия с летучими мышами она решила быть милой и даже называть Нотт по имени. Интересно, как долго она продержится?

 — Мы только что говорили с Тедди, — объясняет сестра. — В середине дня нам дадут свободное время, и он согласился отвести друзей Ребекки в больницу, чтобы узнать новости. Они хотят, чтобы вы с Розой тоже пошли, ну, после того, что вы сделали…

Мелани, мгновенно выкинув Селину из головы, бросает изумленный взгляд в сторону американцев.

— Не знаю, наверное, можно, — нахмурившись, говорит она, и мне даже кажется, что она чувствует себя смущенной.

Лили неуверенно смотрит на Скорпиуса.

 — Ты тоже можешь пойти, Малфой.

 — Зачем? — спрашивает он, изогнув бровь.

 — Не знаю, — сестра растерянно пожимает плечами. — Я просто подумала, что ты тоже можешь захотеть, вы с Ребеккой общались…

 — Да что вы ко мне привязались? — взрывается Скорпиус. — Ребекка не была моей девушкой, мы переспали и все!

Ого. Лили вспыхивает, заливаясь краской, Бренда давится водой, которую решила попить именно в этот момент, по лицу Мелани же сложно что-то понять. Черт, Малфой, нашел, что говорить при девчонках, да еще и при сестрах! Повезло еще, что он сказал это недостаточно громко, чтобы перекричать весь вагон, иначе нас ждала бы еще одна разборка.

 — Совсем необязательно строить из себя бесчувственного придурка, — холодно произносит Мел. — Переживать за кого-то — это нормально. Вот мы, например, переживали за тебя. Очевидно, зря.

Я укоризненно смотрю на друга, кивая в сторону Лили, которая не знает, куда деть взгляд, и он закатывает глаза.

 — Прости, Поттер, — хмуро бросает он. — Найтс вывел меня из себя, вот я и сорвался на тебе.

К моему удивлению, она просто кивает, принимая его извинения, и уходит к подругам.

Последние десять минут пути нас никто не беспокоит, и, как только поезд начинает замедлять ход, атланты поднимаются со своих мест и собираются у выхода, потому что всем уже не терпится покинуть вагон, будто пропитанный напряжением и нервозностью.

На перроне нас уже встречают улыбающиеся экскурсоводы и, коротко переговорив с преподавателями, предлагают разделиться на три группы. Лили с подружками стайкой подбегают к правой волшебнице, возле которой стоит Немиров, и другие девчонки, спохватившись, тоже спешат занять место в группе красивого профессора. Мы встаем к Тедди и Джеймсу, около которых уже собрались все американцы и Роза. Когда все наконец распределяются, атлантам, плохо говорящим по-английски, выдают наушники в виде небольших прозрачных шариков, который нужно вставить в ухо, чтобы они автоматически переводили все, что говорит экскурсовод. Наша группа уходит первой, и волшебница, представившаяся Анной, начинает рассказ с общей истории Атлантиды.

Поравнявшись с отставшей от друзей Саммер, я окликаю ее. Скорпиус тактично замедляет шаг, и к нему тут же прилипает Селина.

 — Привет, — говорит Саммер, откинув волосы со лба.

 — Привет.

Я все еще чувствую себя неловко рядом с ней, после того как игнорировал ее несколько дней, что было ужасно некрасиво с моей стороны. Саммер слишком не соответствовала тому образу, который нарисовало мое воображение при первой встрече, и это выбило меня из колеи, но… Хоть я и решил выбросить из головы все мысли о ней после «свидания» на квиддичном поле, мне это не удалось. И на вчерашней вечеринке я не мог оторвать от нее глаз: она была такой же живой и еще более красивой, и я понял, что я идиот.

 — Как ты?

 — Нормально, — она передергивает плечами. — Но не очень-то хочется весь день таскаться на этой экскурсии. Вам, умникам, может и интересно ходить по лабораториям и библиотекам, но меня это как-то не вдохновляет.

 — Зато ты сможешь попасть в больницу к Ребекке, — напоминаю я.

Саммер вздрагивает. Открывает рот и снова закрывает его.

 — Думаю, ребята мне расскажут, как у нее дела, — наконец говорит она, глядя перед собой.

 — Ты… ты не хочешь идти? — в замешательстве спрашиваю я.

Девушка только вздыхает, поджимает губы и отворачивает от меня лицо. Я беру ее за руку, и ее пальцы крепко сжимают мои.

 — Это нормально, — мягко говорю я. — Если тебе тяжело, ты не обязана ходить.

 — Мне не тяжело, мне… Я не знаю, — она категорически мотает головой. — Я не знаю, как я себя чувствую, но мне это не нравится. Ни с кем из моих близких никогда не случалось ничего плохого, я вообще никогда не была в больницах, а когда я увидела Ребекку, это было так страшно… А я не хочу так себя чувствовать, я не могу плакать, как девочки, и вообще больше не могу… Если они снова начнут обсуждать это при мне, я взорвусь. Я хочу просто не думать об этом.

Искренность, с которой Саммер говорит об этом, рождает во мне волну какого-то странного чувства, и одновременно помогает мне лучше понять ее. Она сбежала с урока и курила травку не потому, что она плохая, а просто потому что ей так захотелось. Наверное, она так и живет: делает, что хочет, не задумываясь, правильно это или нет, не анализирует чувства и поступки, забывает все, что ее расстраивает. Совсем как ребенок. И это делает ее еще более очаровательной.

 — Смотри, — она вдруг вскидывает наши сцепленные руки, указывая на вывеску бара на перпендикулярной улице. — Не хочешь туда?

 — Простите, что прерываю, — раздается сзади голос Скорпиуса. — Но я случайно услышал последнюю часть разговора и поддерживаю идею.

 — Ты серьезно? — я поворачиваюсь к нему.

 — Прости, друг, но мне действительно нужно выпить, да и…

Проследив за его взглядом и увидев улыбнувшуюся нам Селину, я понимаю, что она уже успела его достать.

 — Да не в этом дело, вы понимаете, что нас могут выгнать?

 — Новички, — хмыкает Саммер. — Если так боишься, что наше отсутствие заметят, скажи, что мы пойдем с другой группой.

Я оглядываюсь назад и вижу группу Немирова, стоящую около стелы в начале Главной улицы.

Черт, поверить не могу. Чего только не сделаешь ради спасения друзей от четырнадцатилетних француженок… И ради Саммер. Да, пожалуй, это главное. Саммер…

Я догоняю Джеймса, который идет во главе процессии, и вполголоса, чтобы не мешать остальным слушать, зову его.

 — Лили забыла у меня кофту, — говорю я, показывая ему свой рюкзак. — Она замерзнет.

Он цокает языком.

 — Вот зачем девчонки берут с собой маленькие сумочки, в которые не влезает ничего, кроме помады, и раздают остальным свои вещи? Что, хочешь ее догнать?

 — Да, она там, — я киваю, махнув рукой в сторону ее группы.

 — Ладно, но лучше останься с ними, — недовольно говорит он.

Я с трудом сдерживаю улыбку, а то он еще что-то заподозрит.

 — Да, наверное, так лучше. Тогда я пойду со Скорпиусом и Саммер?

 — Саммер, — ухмыляется брат. — Да ты одумался, я смотрю. Идите.

Я возвращаюсь, не веря своей удаче. Редко мне удается одурачить Джеймса.

 — Ну что, идем? — улыбаюсь я.

Скорпиус с сомнением смотрит на тренера.

 — Это было слишком просто, тебе не кажется?

Я только пожимаю плечами. Если сначала я не был в восторге от этой идеи, то сейчас медленно охватывающий меня азарт подстегивает провернуть это побыстрее.

 — Должно же сегодня хоть что-то пройти нормально.

Мы отстаем от группы, не прячась и не убегая, но все равно стараемся не привлекать к себе внимание. Спокойно идем в сторону Немирова, пока не доходим до нужной улицы. Саммер и Скорпиус, убедившись, что никто не смотрит, сворачивают, я в последний раз оглядываюсь на группу и сталкиваюсь с шокированным взглядом Розы. Черт. Дернув плечом, я захожу за дом, и атланты исчезают из виду. Ладно, Роза хоть и чересчур правильная, не должна нас сдать. Я надеюсь.

В нескольких шагах от бара Саммер останавливает нас, и мы замечаем охранника у входа. Девушка невозмутимо смотрит на нас, словно часто попадает в такие ситуации. Да я уверен, что так и есть.

 — Кто из вас лучше накладывает дезиллюминационное?

 — А в самом баре ты тоже планируешь оставаться невидимкой? — интересуется Скорпиус.

 — Да нет, просто найдем угол подальше и потемнее.

 — У меня есть идея получше.

Ох, не люблю я пользоваться своей фамилией, но если уж делать это, то делать красиво.

 — Добрый день, — спокойно говорю я охраннику и протягиваю палочку для сканирования.

Он машинально берет ее в руку, но разглядывает нас с подозрением.

 — А вы часом не из лагеря сбежали, детки?

Я поднимаю бровь.

 — Вообще-то, мы приехали сюда с моим отцом. У него здесь дела.

 — Ха, конечно, — усмехается охранник. — Может он сначала подойдет и подтвердит это? Мне проблемы из-за вас не нужны.

 — А они у вас будут. Вы же не хотите, чтобы я отвлек Гарри Поттера от работы из-за какого-то бара?

Я киваю на экран, на котором высвечивается имя и дата рождения владельца волшебной палочки. Не стоит и говорить, что нас пропускают без дальнейших проверок, тысячу раз извинившись и проводив к лучшему столику.

 — А быть сыном Гарри Поттера, оказывается, круто, — впечатленно протягивает Саммер, опускаюсь на стул. — И в тебе медленно загибается великий актер.

 — Представь себе, даже я не подозревал, — ухмыляется Скорпиус. — Что ж, заказывайте, я угощаю.

Долго упрашивать нас не приходится, и я довольно быстро перестаю волноваться о том, что с таким количеством алкоголя легко посадить печень уже к середине смены. Чувство свободы и какого-то странного удовлетворения ударяют в голову не хуже огневиски, и если до этого мы пили на вечеринках с алкогольными играми и конкурсами, то сейчас мы конкретно напиваемся именно с целью напиться.

Сначала мы молчим. Никто не хочет говорить о Ребекке, но сразу забыть о ней не получается. Постепенно и Саммер, и Скорпиус наконец расслабляются. Потом мы все время смеемся, и я даже плохо понимаю над чем. Весело и ладно. Не знаю, сколько времени мы уже провели в этом баре, но здесь слишком хорошо, чтобы думать о том, что нас могут хватиться.

Когда становится жарко, Саммер снимает джинсовую куртку и остается в черной майке на тонких лямках, которая открывает маленькую татуировку с дельфином под ключицей.

 — Сколько у тебя татуировок? — спрашиваю я.

 — Много, — она улыбается. — Мне нравится делать татуировки, связанные с какими-то важными событиями или людьми.

 — Тогда о чем татуировка на ноге? Тебя сводили в Министерство Магии?

Она смеется, скидывает ботинок и ставит ногу на соседний стул.

 — ММ — это «Магия Музыки», популярный во Флориде музыкальный фестиваль. Я тогда сбежала из дома, чтобы попасть на него. И если приглядеться, там волшебная палочка пересекается с барабанной, но на таком маленьком изображении этого не видно.

 — А остальные?

 — Все тебе расскажи, — усмехается она. — Ладно, вот эта… Ай!

Пытаясь протянуть мне руку, она задевает стакан, и весь коктейль выливается на нее.

 — Вот черт, — шипит она. — Сейчас вернусь.

Саммер надевает обувь, скрывается в другом конце зала, а официантка спешит собрать осколки и протереть наш стол.

 — Ты как? — спрашиваю я Скорпиуса, когда она отходит.

 — Уже нормально, — отвечает он, опустошая стакан, на дне которого плескались остатки огневиски, и жестом прося принести еще порцию. Я не настаиваю, но он все равно продолжает: — Серьезно, Ребекка не была моей девушкой. Она мне нравилась, правда нравилась. И я очень хочу, чтобы с ней все было хорошо, а заодно не отказался бы узнать, кто с ней это сделал, но… Я не могу пойти в больницу, сидеть у постели почти чужой для меня девушки и изображать страдание. Пусть девчонки и считают меня бесчувственным, но это лучше, чем лицемерие.

Мы снова молчим. От количества выпитого меня тянет на философские размышления, и я пытаюсь представить, какой должна быть девушка, чтобы он действительно ее полюбил. Или он так и будет менять подружек, а потом спокойно женится на Аделе, к которой не будет испытывать ровным счетом ничего?

 — Саммер долго нет, — замечает Скорпиус. — Высушить майку занимает две секунды.

 — Так ей же колдовать нельзя, — вспоминаю я и достаю свою палочку. — Пойду проверю.

Скорпиус хмыкает мне в спину, но ничего не говорит.

Я подхожу к единственной запертой двери в туалет и стучусь.

 — Саммер, ты в порядке?

Шум воды стихает, раздается щелчок, и дверь приоткрывается. Девушка выглядывает из-за нее, держа в руках промокшую майку. Ту самую майку, которая должна быть на ней. Ох, черт. Я опускаю глаза.

 — У меня же есть палочка, давай я высушу, — предлагаю я.

Саммер кивает, пропускает меня внутрь, снова запирая дверь, и протягивает мне эту чертову майку. Я стараюсь смотреть только на нее, но все-таки случайно проскальзываю взглядом по плоскому животу и груди, скрытой красным лифчиком. Чертова Саммер.

Произнеся нужное заклинание, я возвращаю ей предмет одежды, молясь, чтобы она поскорее вернула его на прежнее место. Краем глаза я вижу, что одевается она довольно медленно, не отрывая от меня взгляда.

 — Прости меня, — вдруг говорю я, когда могу наконец на нее смотреть. — За то, как я себя вел.

Саммер внимательно смотрит на меня.

 — Я тебе нравлюсь?

 — Да.

 — Это хорошо. Потому что ты мне тоже нравишься. Но ты же понимаешь, что я не собираюсь меняться?

 — Я не вправе этого требовать.

 — Что ж… Тогда решать тебе.

Саммер Холл пьет, курит травку, любит нарушать правила — словом, ее нельзя назвать хорошей компанией. И хотя я с уверенностью могу сказать, что поддаваться плохому влиянию не собираюсь, ни с одной другой девушкой я не стал бы целоваться в грязном туалете бара.

И это, черт возьми, лучшее, что я когда-либо делал.