Рау. Проклятие Чёрного Леса (джен)

В тот день Мегаро не сгинул, вернулся, как и обещал, через полчаса. Труп верёвочника догорал ещё трое суток, источая едкий дым и распугивая всю живность в округе. Время здесь измерять было нечем, и привычные двадцать девять часов они отсчитывали наугад. Рау в основном отсыпался: только теперь, когда вокруг были прочные стены, над очагом в котелке варилась еда, а необходимость куда-то идти временно откладывалась, он понял, как устал за эту неделю. Страшные сны не беспокоили его в стенах Лачуги, несмотря на байки о её мёртвом хозяине, и Рау отдался усталости — как будто можно было выспаться на всю жизнь.

Каждый день Мегаро делал ему перевязку, и раны, вновь открывшиеся во время схватки с хищником, начали потихоньку заживать. Боль от ушибов ненадолго отступила после пробуждения, чтобы на следующий день навалиться с новой силой, но порошок из семян вьюнка, добавленный в чай, притуплял её, а заодно и тревогу, и пару дней Рау почти не вставал, запрещая себе думать как о будущем, так и о прошлом. Ощущение холодного жгута на шее до сих пор было живо и порой заставляло его вздрагивать. Верёвочника нужно было изгнать из памяти хотя бы на несколько дней.

Помогало чтение. Мегаро выдал ему стопку книг на оружейную тему, и Рау внимательно изучал их при свете луковицы, прицепленной на крючок в стене. Картинки будили в нём чёрную зависть. Кованые мечи, боевые секиры на длинных древках, метательные диски с зазубренными краями — доведётся ли ему когда-либо держать в руках эти замечательные изделия? Куда там деревенскому оружию, собранному в полях и на болотах! Меч с темляком, подаренный Мегаро, тоже был хорош, но ушибленные пальцы пока ещё плохо слушались и не могли обхватить рукоятку.

Книги отвлекали его, он прятался за ними от свалившихся событий. Одна так вообще стала любимой — в ней статьи о боевом снаряжении чередовались с рассказами из жизни: как о великих воинах прошлого, которым пришлось сражаться с настоящими врагами, так и о простых путешественниках, современниках Рау, вступивших в битву с разбойниками. Великолепные гравюры с изображением боевых сцен притягивали его так, что руки чесались взяться за меч. Казалось, в этой книге было самое полное собрание видов оружия, от мечей до стальных струн. Статья о метательных дисках заставила сердце Рау забиться чаще, как в старые добрые времена, когда не было ни Леса, ни Мегаро с его монетами.

Перелистывая страницы, Рау с головой погружался в мир фантазий, забывая о самом страшном, о том, что камнем висело на шее и от чего нельзя было убежать. Но рано или поздно книгу приходилось откладывать в сторону, и тогда в голове вновь звучало зловещее число — двенадцать дней. И два из них уже прошли. Когда срок выйдет полностью, нужно будет взять монету и отправиться в обратный путь… Для чего? Чтобы превратиться в подлеца? В глубине души он уже знал решение, но не признавался в нём даже самому себе. Впереди было ещё десять спокойных дней — целая неделя, и он не хотел думать о плохом.

Увидев как-то раз, что Мегаро ведёт записи, положив на колени деревянную дощечку с пачкой бумаги, он сильно удивился, но любопытных вопросов задавать не стал — не до того было. Света маленькой луковицы хватало на всю комнату. Дворянин писал не угольным грифелем, а отточенным стеблем тростника, макая его в кубическую стеклянную чернильницу с блестящей стальной крышкой. И бумага, и чернильница выглядели весьма дорогими предметами, неизвестно как попавшими в Лачугу. Видимо, между Лесом и обычным светлым миром было какое-то сообщение.

Аристократ, как и грозился, начал посвящать своего ученика в устройство Лачуги, правда, для этого пришлось выждать два дня — Рау был слишком слаб, и каждый шаг ему давался с болью. На третий день стало легче. Лачуга оказалась не лачугой, а самой настоящей крепостью с непробиваемыми стенами и разными мудрёными приспособлениями. Дверей в коридоре было восемь штук, и закрывались они каждая по-своему. Будучи открытыми, они становились незаметными, прочно входя в пазы стены, а закрываясь, превращали коридор в тупик. Управлялись они скрытыми рычагами и для надёжности запирались изнутри на засов. Такая система порождала множество вопросов, и первым делом Рау поинтересовался:

— А что будет, если кто-нибудь запрётся изнутри на все засовы и помрёт? Тогда дом окажется навеки замурованным?

— Таких дураков, чтобы помирать внутри, здесь пока не было, — ответил аристократ, — если, конечно, не считать Мёртвого Старика. Снаружи, поверь, для этого гораздо больше возможностей. И сюда не заходит абы кто — кроме меня в Лачугу вхожи ещё четверо, и они не так просты, чтобы дать загнать себя в угол. Но, раз уж ты спросил, знай, что попасть в неё можно и из подземелья. Правда, для этого нужно знать не только ходы, но и устройство дверей. Под землёй они тоже запираются и отпираются без ключа. Ключ, сам понимаешь, можно потерять или подделать.

Рау дважды открыл и закрыл железную дверь, просовывая лезвие кинжала между камнями в стене, а потом нажимая едва заметные выступы у самой земли.

— Кто это всё построил? — пробормотал он, поморщившись: нагибаться было всё ещё больно.

— Не знаю, — сказал Мегаро. — Подозреваю, что эльфы. Лачуге знаешь сколько лет? Едва ли не девятьсот, если верить манускриптам. А стоит как новенькая.

— Ого.

Рау никогда не видел настоящих эльфов, только читал про них, и их книжный образ плохо вязался с мрачной, массивной постройкой, да ещё носящей такое название. Эльфы в его представлении были чем-то лёгким, воздушным и очень красивым, само это слово навевало мысли о далёких заоблачных странах и строки из старой песни. Может быть, Рау любил её не только из-за удивительной мелодии, но и потому, что её сочинили эльфы.

— Очаг-то уж точно эльфийский, — презрительно добавил Мегаро. — Все нормальные очаги квадратные, а этот круглый. Пока золу выгребешь, всех чертей вспомнишь. Насчёт золы, кстати. Больше трёх дней одну и ту же одежду не носи. Новая в сундуке.

— Да у меня и своя в рюкзаке есть, — вспомнил Рау.

— Свою побереги. Здесь большой запас, три дня поносил — и в огонь.

— Зачем в огонь-то? — возмутился Рау. — Вода есть, мыльные ягоды есть.

— Ты что, думаешь, здесь кто-то будет стиркой заниматься?

— Я бы занялся, — пожал плечами Рау. Крестьянский дух в нём восставал против такой расточительности.

Мегаро посмотрел на него с сожалением, как на сломанную вещь, и вернулся в Лачугу. Рау поплёлся за ним. О том, что в двух шагах отсюда Лес кишит чудовищами и ценности здесь другие, он запамятовал. В комнате снова взялся за рукоять меча и даже сумел поднять его, но ощущения были непривычными. Да, это было невероятно здорово — держать в руке настоящий кованый меч, Рау на миг почувствовал себя героем книги, и это вскружило голову, но он не знал ни одного приёма.

Меч — это меч, а палка — это палка. Даже если она нормальной длины, а не обрезана по длине меча, как та, с которой он разъезжал по окрестностям и воображал себя военачальником. К палке он привык чуть ли не с рождения, чувствовал её как продолжение своей руки и в бою действовал не задумываясь: его тело само знало, как ударить. А что делать с мечом, он понятия не имел. Он со вздохом положил его возле стены и ушёл на лежанку.

— Что, не нравится? — поинтересовался дворянин.

— Нравится. Только что я с ним делать-то буду? Я к палке привычный. А мечом защищаться не умею.

— Мечом не защищаются. Мечом нападают.

— Спасибо, полегчало. Ладно, если щупальца резать. А ну как против меня разбойник выйдет с таким же мечом? Да он у меня его в полсекунды выбьет.

— Дело говоришь, — согласился Мегаро. — Я тебя потом научу, конечно, но пока лучше подобрать знакомое оружие. — Он отодвинул скамейки от стены и потянул железное кольцо, открывая люк в полу. — Пойдёшь глядеть?

Рау досчитал до трёх и встал, сдерживая стон. Подвалы его интересовали с того самого момента, как он о них узнал, и нельзя было упускать такой случай. Он начал было откручивать луноцвет со стены, но Мегаро сказал, что не нужно. И действительно, в открытом люке не было зияющей черноты. Подойдя к краю, Рау увидел стальную лестницу с перилами, освещённую мягким жёлтым светом откуда-то снизу.

Они спустились и оказались в помещении как минимум вдвое крупнее Лачуги. По краям стояло несколько круглых стеклянных колб шириной в локоть, до половины заполненных светящейся жидкостью и плотно закрытых притёртыми крышками, а на стенах было развешано оружие. Оно же лежало и в ящиках на полу. Рау, увидев такое великолепие, аж пошатнулся.

Мечи — прямые и изогнутые, с кистями и без, луки, стрелы, арбалеты… Рау знал — из книжек — что арбалет очень мощная штука, но при этом весит столько, что в пеший поход его лучше не брать, и прошёл вдоль стены дальше. С горящими глазами он обошёл оружейный склад, забыв обо всём — о боли, о монетах, о чудовищах там, наверху, — и остановился возле ящика с метательными звёздочками. Его руки сами потянулись к ним, он даже выпростал забинтованную левую из перевязи, чтобы расстегнуть чехол, сшитый из коры. Спросить разрешения он как-то не догадался. Мгновение — и матово мерцающая звёздочка лежала на его ладони. Настоящая… Рау почувствовал, что его руки дрожат.

— Дорвался? — со смехом спросил Мегаро. — Можешь взять, они твои.

— Знаешь, бывает такое чувство… Когда держишь в руках не подделку, а настоящую вещь, — сказал Рау, с трудом подбирая слова, — даже если это просто какое-нибудь барахло. Но если это ещё и оружие…

— Да понял я. То же самое и с людьми — есть подделки, а есть настоящие. Выбери себе палку по росту, и идём обратно.

— Я ещё ножи не смотрел.

— Да мне-то что, хоть живи тут. Только среди палок есть особые, с выдвигающимися лезвиями, будь осторожен, — предупредил аристократ и ушёл вверх по лестнице.

«Такую-то мне и надо», — подумал Рау и, повесив на руку чехол, подошёл к стене с фехтовальными палками. Велико было искушение взять длинный шест, но здравый смысл победил, и Рау выбрал стальной полый посох с чуть шероховатым покрытием, довольно тяжёлый. Ближе к центру находились замаскированные рычаги. Эта палка ему сразу понравилась. Обхватил левой, потому что на правой не работали пальцы, и палка легла в руку как влитая, возвращая боевой дух. Высотой она была чуть ниже, чем по плечо. «Для тренировок сойдёт, а потом и заменить можно», — решил он и, мельком глянув на стену с ножами, направился к лестнице. Ноющая боль в позвоночнике вновь гнала его на лежанку.

Он выбрался и закрыл за собой люк. Мегаро кипятил чай. Рау улёгся, не выпуская палку из рук, и начал её задумчиво рассматривать. Нажал один рычаг, и из торца, словно молния, выскочило лезвие длиной с ладонь. Рау тут же ощутил необходимость потрогать его пальцем. Острое! Нажал второй рычаг, и выскочило лезвие с другой стороны. Снова нажал, надеясь, что ножи спрячутся сами, но они даже не шелохнулись. Мегаро захохотал.

— Чего ржёшь, как шестиног, — обиделся Рау, — лучше бы показал, как эта штука работает.

— Авось прочитаешь. Там есть учебная статья.

— Чёрт.

Повертев палку так и сяк, Рау сам догадался, как убрать лезвия: нужно было просто упереть их в твёрдую поверхность одновременно с нажатием рычага. Наигравшись, положил рядом с собой — расставаться с ней почему-то не хотелось, и вытащил из чехла звёздочки. Все.

— А скажи, совсем по-другому себя чувствуешь, когда вооружён? — спросил Мегаро, хитро прищурившись.

Рау кивнул:

— Угу. Мне бы с ними потренироваться.

— Скоро сможешь. На складе много места, и даже есть специальная деревянная стена. Ты же только в одном зале побывал.

— Знаешь, как зудит прямо сейчас взяться? Но сил же нет.

— А ты пока учебник по мечу полистай, чтобы не терять времени. Запоминаешь приём и выполняешь его мысленно, с закрытыми глазами. Это хорошая методика.

Рау взял палку, повертел, опять положил и вздохнул.

— Будь она у меня тогда на пустоши, я бы так легко не попался.

— Это как сказать. Верёвочники очень опасны. Хорошо, что их в Лесу можно пересчитать по пальцам.

Рау снова ощутил на шее давящий жгут, и его передёрнуло.

— А почему бы их всех не перебить, раз такое дело?

— Нет смысла, — Мегаро помрачнел. — Они постоянно из-под земли ползут. И верёвочники, и другая дрянь. Этих перебьёшь — новые вылезут.

— Вот как, — протянул Рау. — Я думал, они в Лесу родятся.

— Нет. Ни одному живому существу Лес не дал увидеть свет… то есть, тьму. Разве что растениям.

— А здесь в темноте хоть что-нибудь съедобное растёт?

— Грибы. Чтобы с голоду не помереть.

— Скучновато.. И я не заметил тут ни одного металлического цветка.

— А их тут и нет. Им солнце нужно.

— Оно и мне нужно, — пробормотал Рау.

— Скоро увидишь, — сказал Мегаро, но это прозвучало зловеще, напомнив о неизбежном. Он поддел котелок обломком сухой ветки и поставил на столик, а потом бросил в огонь щепотку чёрного порошка из железного сосуда. Полетели искры, и к потолку взметнулся тёмный дымок. — От твоего приятеля ничего не осталось, — пояснил аристократ, — и теперь надо отпугивать хищников чем-нибудь другим. Когда окажешься в Лачуге один, не забывай об этом.

Он налил чай и принёс бокал Рау. Тот поблагодарил его кивком и собрал звёздочки обратно в чехол. Последнюю сжал двумя пальцами и чуть размахнулся, вообразив, что бросает её в верёвочника. В глаз ему…

— Мегаро. А почему золотые пылинки его облепили, когда он был уже мёртвый?

— А, заметил? Потому я его и сжёг, чтобы они до него не добрались. Чтобы отпугнуть зверьё, достаточно пары щепоток сушёной крови, а вот могильная пыль — настоящее зло. Она забирается в мёртвые тела как людей, так и животных, и воссоздаёт видимость живого существа. Оно ходит, но не ест и не издаёт звуков. А вот напасть вполне может. Воссозданное чудовище может быть опаснее, чем живое. Пыль непредсказуема, она использует чужое тело на своё усмотрение, пока оно не сгниёт.

Теперь легенда о Мёртвом Старике обрела новый смысл. Рау вспомнил светящийся рой прямо у себя перед глазами и ругнулся.

— Чёрт. Они показались мне такими красивыми. Но было жуть как больно, и я, кажется, потерял сознание.

— Нет. Ты крепкий. Это я погрузил тебя в сон. Не в первый раз, кстати.

— Ты?!

— Тебя вообще много раз сдерживать приходилось, особенно поначалу, когда ты меня убить хотел.

— Как ты это делаешь?

— Лес научил. За несколько лет здесь многому можно научиться. И вообще, почему ты так уверен, что Лес — абсолютное зло?

— Да так. У меня вообще-то на жизнь свои планы были. А теперь всё полетело к чёрту.

— Когда такие мысли появляются — сжимай в руке оружие. Посмотри на меч. На метательные диски. Ты бредил оружием, и теперь оно у тебя есть. Я обучу тебя технике боя, которую не знает никто. И к тому же теперь ты можешь исследовать тайны Леса. Завтра книжку дам по чудовищам, она получше, чем та, что у тебя дома. Сразу нельзя было, но сейчас ты уже оклемался, и тебе полезно будет про них почитать.

— И к чему ты мне всё это говоришь?

— Да к тому, что жизнь не закончилась, чёрт побери!

— Это кому как, — тихо сказал Рау, спрятал звёздочку в чехол и положил его под подушку.

— Не раскисай.

— Я не раскисаю, — откликнулся Рау и мысленно добавил: «я просто скоро сдохну». И вдруг спросил: — Слушай, мне одна мысль покоя не даёт. Ты говорил, что у детёнышей крестовика нет зубов, только когти. А как они тогда жрут, пока не выросли? Без зубов-то? Тот, который на меня напал, только царапался.

— Это он к твоему горлу подбирался, — ответил Мегаро, взял бокал и сделал глоток. — Они когтями артерию раздирают и пьют кровь, это их основная пища. В каком-то смысле мелкие опаснее крупных, так что ты чудом отбился… Что не пьёшь-то, чай остывает!