Camp Chitaqua (Лагерь Читаква) (джен)

На этот раз Дин не участвовал в громком споре, что развернулся при из возвращении в лагерь. Вместо этого он просто смотрел на единственных братьев в лагере: Гейба и Скотта.

— Я вообще не узнаю тебя! Ты просто… убил их! — кричал Скотт брату, хотя тот стоял всего в нескольких дюймах от него.

— Это были «кроты» — тихо, но решительно ответил Гейб.

— Они были детьми! Этот сукин сын… — Скотт кивнул на Дина, не замечая, как Кас дернулся в его сторону, и только хватка Винчестера на руке бывшего ангела, не дала тому ринуться в бой, — …дает тебе приказ, и ты просто слепо повинуешься.

Гейб выпрямился, казалось бы, не показывая, что его задели слова брата, или отвращение к его действиям, и сказал:

— Они раньше были детьми. Но они перестали быть ими. Как сказал Дин, мы убиваем их или, в конечном итоге, они убьют нас.

— Ну, конечно, — горько засмеялся Скотт. — Наш бесстрашный лидер сказал и ты прыгнул. Он говорит: убей детей, и ты просто делаешь это.

Наконец, Гейб не выдержал и грубо схватил своего брата за лацканы куртки, притягивая к себе.

— Это был наш единственный способ выбраться оттуда! Ты хочешь умереть, спасая монстров? Потому это были именно монстры, а не дети. Нелюди.

— А кто мы такие?! — заорал Скотт в ответ. — По крайней мере, в них есть причина убивать. Какое у нас оправдание?! Он?! — Скотт указал на Дина. Затем, с презрением повернулся к охотнику. — Тебе легко убивать. Нет, хуже, тебе это нравится. Ты находишься в своей стихии, вероятно, любишь это: заставлять людей убивать по твоей команде. Чувствовать кровь на своих руках, чувствовать эту силу, что можешь забирать жизни, решать, кто живет и кто умирает в этом лагере. Признай, твои разговоры о том, чтобы остановить все это — просто шутка. Лучший день в твоей жизни был, когда мир покатился в ад, и ты бы не остановил бойню, даже если бы мог.

Хотя Дин ничего не ответил, внутренне он сжался, как будто слова нанесли смертельный удар. Кас не был настолько сдержан. Теперь, когда Дин ослабил свою хватку на нем, бывший ангел яростно двинул Скотта кулаком в челюсть, отчего тот без сознания рухнул на землю.

Дин же просто молча ушел. Он пытался заблокировать голос своего брата, но тот зазвучал в его голове, когда Сэм сказал, после их первого столкновения с вирусом в Ривер-Гроув, штат Орегон. Тогда Сэм решил не убивать шестнадцатилетнего «крота».

«Я колебался, Дин, потому что это был ребенок».

Он помнил свой ответ:

«Нет, не был».

И Дин хотел верить, что все же где-то глубоко, они еще были детьми в тех телах. Что это была его вина. Что дети сегодня были мертвы не из-за пули, которую он выпустил или взмаха ножа, а из-за выбора, который он сделал в аду. Он приговорил этих детей, этот мир, к ужасной судьбе со своим «да» в аду и своим «нет» в раю.

И он больше не мог терпеть. Больше не мог оправдывать свой выбор, больше не имел мужества убивать невинных.

* * *

— Да! Да! Да! — кричал он в небеса, слепо спотыкаясь через поле. Дин хотел, чтобы Захария ответил, чтобы Михаил пришел, чтобы кто-то остановил это. Все это. Потому что Сэм ушел, Бобби мертв, и он провел день, убивая детей, вырубая их своим мачете, как будто их существование было столь же несущественным, как сорняки, которые он в настоящее время топтал под ногами. — Да! Я говорю «Да»! Михаил, я сделаю все… все, что ты попросишь… просто покончи с этим. Пожалуйста. Пожалуйста!

Но небеса остались уныло тихими, только ветер колыхал траву.

— Да! — заорал он, как будто они просто не слышат его. Как будто пропустили его полную капитуляцию. Дина не волновало, что он уже охрип от криков, но продолжал кричать — Да! Да! Я сказал «Да»! Я умоляю тебя… используй меня, возьми меня. Да!

Небеса, наконец, отозвались, но не тем способом на который надеялся Дин. Дождь хлынул с неба, обливая праведника прохладными каплями. Подняв голову, задыхаясь от воды, льющейся с неба, Дин закричал:

— Да!

Когда за ним раздается голос, Дин резко развернулся.

Кас, стоя в потопе, неохотно сообщил новости, которые скрывал от своего друга в течение нескольких месяцев:

— Захария ушел, они все ушли, — его голос тихий, извиняющийся, печальный, не из-за ухода ангелов, а за вред, который это откровение могло бы нанести Дину, особенно сейчас.

Двинувшись вплотную к другу, Дин рявкнул:

— Нет. Позови их, Кас. Скажи им, что я готов.

— Дин… я не могу.

Схватив бывшего ангела за куртку, Дин прорычал:

— Сделай это! Позови Зака… или Михаила.

Не вздрогнув от грубого рывка Дина, Кас спокойно сказал:

— Даже если бы я хотел… я не могу. Они ушли, Дин.

Покачав головой, Дин оттолкнул друга от себя.

— Нет, ты просто пытаешься остановить меня, но я должен сделать это, Кас. Я должен, — его голос дрогнул на последнем слове. Отчаяние исходило от него волнами.

Проглотив свои собственные эмоции от разбитого сердца Дина, Кас тихо прошептал:

— Уже слишком поздно.

Охотник крепко зажмурился в полном поражением, прежде чем посмотреть на Каса с яростью. Повернувшись к другу спиной, он пошел прочь, вскинув лицо в небеса.

— Приходите ко мне, вы, крылатые садисты! Я буду повиноваться вам… сделаю все, что вы хотите, чтобы я… — он задохнулся, прежде чем дал обещание, которое может спасти мир, но уничтожит его душу. — Я убью Сэма.

По ничего не произошло, он продал своего брата… и это ничего не значит.

— Ну же! Приходите за мной! Я говорю «Да»! — он уже больше рыдал, чем кричал.

Не имея больше сил наблюдать за отчаянием Дина, Кас протянул к нему руку, надеясь хоть как-то поддержать. Но Дин отшатнулся от его прикосновения, оттолкнул его:

— Им все равно, Кас. Им все равно, что я готов сказать «да».

— Нет никого, кому было бы наплевать. Небеса пусты, Дин, — сказал Кас, зная это наверняка, хотя уже давно не был слугой небес.

— Нет, не ври, не об этом! — заорал Дин.

— Я не лгу, Дин, — сказал в отчаянии Кас. Он надеялся, что Дин не увидит в его глазах тяжелый выбор, который сделал бывший ангел. Потому что Дин, возможно, решил говорить «нет», но это Кас решил не сообщать ему, когда почувствовал, что ангелы покидают это царство. И хорошо, что Кас промолчал, потому что решимость Дина говорить «нет» не продлилась долго.

Кас никогда не думал, что этот день настанет. День, когда Дин сломается и скажет «да».

Читая неопровержимую истину в глазах друга, мир Дина рухнул. Его время закончилось. Больше не было выбора. Мир будет гореть… и это будет его вина.

Кас успел прыгнуть вперед и поймать Дина до того, как тот рухнул на землю. Импульс послал их обоих на колени в грязь. Обняв своего друга, Кас положил подбородок на макушку Дина. Он начал тихо раскачиваться, успокаивая Винчестера, пока тот, вцепившись руками бывшему ангелу в рубашку, рыдал.

— Нет, не может быть слишком поздно! — прохрипел Дин.

Но уже слишком поздно для небесного вмешательства, капитуляция Дина ничего не значила. И это слишком много для него: знать, что потерпел окончательную неудачу.

— Я убил всех нас, Кас. Я стал смертью.

— Я в это не верю, Дин. Меня бы не было здесь, если бы я думал так, — сказал Кас, но Дин не слышал его, слишком погруженный в свое горе.

— Я стал смертью, — снова сказал Винчестер .

Затем он вырвался из объятий Каса, встал и пошел прочь. Обратно в лагерь. Он начал все и заплатил за это.