Кто будет таким, как я? (джен)

Про то лето можно мало чего такого рассказать, впрочем, как и про те, что ему предшествовали. Нет, в отличие от предыдущих одиннадцати лет у нас с родственниками установилось нечто вроде вооружённого нейтралитета: меня особо не заставляли заниматься делами по дому и вообще старались поменьше трогать, а я не должен был отсвечивать и доставлять неприятности. Я такому повороту событий был откровенно рад, дядя с тётей и кузеном — не очень; зато они помнили прошлогодний визит Квирелла в наш дом, так что готовы были немного поступиться своими желаниями. Из других отличительных особенностей можно было вспомнить аномально жаркую июльскую погоду, из-за которой Дадли приходилось много времени проводить на улице (кондиционера у нас не было — до того момента он был как-то не нужен), а мне, поскольку запрещено было открывать окна в своей комнате, приходилось корпеть над домашним заданием по волшебным предметам, ибо больше заняться было особенно не чем. Задания эти заключались в основном в том, чтобы перечитать ещё раз какие-то главы в учебнике и рассчитать то или иное заклинание — ну, или написать эссе на какую-то там тему.

По вышеизложенным причинам дня своего рождения я очень ждал, и как выяснилось, совсем не зря. Поход с дядей Питером на Косую Аллею и впрямь претендовал на место лучшего дня в моей недолгой пока жизни — а уж лучшим днём рождения был и подавно. Да и подарок, хоть и не был таким забавным, как недовомбат, но зато не заставил своим исчезновением испытать острый приступ жалости — ввиду того, что никуда исчезать не собирался и скрашивал своим присутствием серые будни.

Тогда же случилось и ещё одно приятное событие. Дело в том, что перед летними каникулами на Хаффлпаффе у первокурсников было принято обмениваться своими почтовыми адресами — служило это для повышения коммуникабельности учеников в целом и во время летних каникул в частности. И вот как раз после праздника меня настигло первое за лето письмо. Я был так удивлён этим событием, что не сразу вспомнил, что про свой день рождения я так никому и не сказал, так что вряд ли письмо было поздравлением. И действительно, оно не было.

«Привет, Гарри!» — гласила первая строчка.

«Надеюсь, твоё лето проходит отлично, и ты получаешь удовольствие от того, что не нужно каждый день ходить на уроки. Касательно темы письма: дело в том, что я так и не смогла отблагодарить тебя за то, что ты уделил мне время и силы, занимаясь со мной полётами на метле. Поэтому высылаю тебе эти значки с гербами нашей школы и факультета соответственно. Ещё раз спасибо за то, что помогал мне.

Приятно тебе провести лето. Увидимся в школе. Сьюзен».

Можно было выдыхать: дата моего рождения так никому известна и не была (кроме дяди Питера, конечно), но от этого стало даже капельку обидно, хотя, казалось бы, с чего. Мне скорее полагалось радоваться, что о моей помощи вообще вспомнили, и не только вспомнили, но и оценили: вряд ли у Сьюзен было много карманных денег, чтобы тратить их на значки (какие-то волшебные, между прочим, — жаль только, что об их свойствах сам я не знал, а Сьюзен написать не догадалась). Правда, её отношения с тётей были явно лучше, чем в моём случае, судя по тому, что карманные деньги у неё имелись. Моей вот в голову не пришло бы потратить на меня лишний пенни. Я вот тоже хотел бы кому-нибудь что либо подарить, но у меня к тому моменту не осталось уже ничего...

Список книг, которые нам нужны ко второму году обучения, прибыл с совой в первой половине августа. Он оказался довольно внушительным, как бы напоминая, что покупать мне всё это не на что. Если рассуждать логически (а мне, честно говоря, больше всего хотелось как раз паниковать от безысходности), то оставалось два сколько-то приемлемых выхода: ждать, пока мне выделят деньги на покупку учебников через попечительский совет или министерство (если они вообще собираются это делать) или спрашивать друзей (как же всё-таки хорошо, что на Хаффлпаффе существовала такая традиция!). Я выбрал первое и... не прогадал.

Через несколько дней после списка в наш дом снова пожаловал Квирелл — то ли по традиции, то ли ещё по какой причине одетый во всё тот же старомодный костюм. Увидев его, тётя едва ли не позеленела, но не вымолвила и слова против его пребывания у нас — она неплохо помнила его предыдущий визит и явно не горела желанием испытывать его терпение. В этот раз наша беседа была недолгой.

— Здравствуй, Гарри, — начал разговор профессор. — Ты, наверное, получил уже список книг на следующий год, не так ли?

— Да, профессор Квирелл, — не только получил, но и места себе не находил от того, что мне не на что всё это купить. И я очень сильно надеялся, что профессор Квирелл пришёл сюда по этому вопросу.

— Видишь ли, Гарри, как ты, наверное, догадался, я пришёл сюда для того, чтобы сопровождать тебя на Косую Аллею, — по его словам стало понятно, что с целью визита я не ошибся. — В этом году тебе, конечно же, снова выделили сумму денег на покупки, и я её тебе сейчас передам, — он вынул мешочек с монетами и вручил его мне. — Теперь по поводу сопровождения: я ведь не ошибусь, если скажу, что ты хотел бы совершить покупки сам, без моего надзора?

— Ну... — признавать это было немного неудобно, но дела обстояли именно так. Мне очень нравился профессор Квирелл, и даже присутствие его внушало некоторую уверенность, но в то же время возможность потратить деньги без строгого контроля воодушевляла не в меньшей степени.

— Тогда, думаю, ты сможешь справиться с этим и без меня — всё равно всё самое важное я тебе объяснил и показал, — он сделал небольшую паузу. — Впрочем, если ты поторопишься, то я могу аппарировать на место вместе с тобой.

— Аппарировать? — слово было мне незнакомо, а потому я несколько удивился.

— Так называется мгновенное перемещение с помощью магии, — пояснил профессор.

Естественно, я поторопился. Настолько, что только и схватил первую попавшуюся сумку, забыв даже переодеться в мантию, и пулей подлетел к профессору Квиреллу.

— Ты уже готов, да? Тогда давай руку.

— Профессор, — меня внезапно осенила идея, — а вы можете пройти со мной в Гринготтс, узнать про мой счёт? Возможно, гоблины подскажут, как действовать в моей ситуации... ну... и я не хотел бы идти к ним в одиночку, без сопровождения.

— Вряд ли они вам чем-то помогут, — он слегка нахмурился и выглядел теперь несколько недовольным происходящим, — но если ты так хочешь, я провожу тебя. Только постарайся не задерживаться там.

Я дал ему руку и впервые испытал на себе все прелести этого способа перемещения. Пожалуй, аппарация в этом плане оказалась ещё хуже, чем портключи — по крайней мере, неприятные ощущения рывка в районе живота показались мне не такими уж и плохими по сравнению с тем чувством, когда тебя сжимает в пространстве, а потом «разжимает» уже на нужном месте. И если второе происходит мгновенно и не чувствуется, то первое хоть и быстро, но ощущается в полной мере.

Мы появились как раз недалеко от входа в банк, и я впервые смог по-настоящему увидеть это сооружение. По сравнению со зданиями маггловского Лондона Гринготтс не впечатлял — но находился-то он е среди небоскрёбов и монументов, а на Косой Аллее, где и дома в три-четыре этажа кажутся высокими, а потому завораживал. На самом деле в нём тоже было всего-то три или четыре этажа, но они были едва ли не вдвое выше обычных (что несколько удивляло, учитывая то, что рост у гоблинов отнюдь не высокий), само здание было сложено из огромных блоков то ли белого, то ли выкрашенного в белый камня, а массивные бронзовые двери у входа (настолько высокие, что в них мог бы пройти, не пригибаясь, Хагрид — и ещё осталось бы немало места сверху) демонстрировали незыблемость и величие. В общем, сказать после этого, что Гринготтс выделялся среди остальных сооружений на Косой Аллее, значит не сказать ничего.

Чтобы дойти до входа в банк, надо было ещё подняться по мраморной лестнице (ах, эти ступени, несущие на себе отпечатки сотен тысяч ног, ещё со времени основания банка, наверное; когда поднимаешься по ним к дверям, кажется, что если земные дороги ведут в Рим, то дороги в магическом мире приводят в Гринготтс), наверху которой стоял гоблин — существо ростом с профессора Флитвика, но несколько менее похожее на человека, в первую очередь, из-за удлинённых по сравнению с остальным телом конечностей и пальцев, острых черт лица и явно большей мышечной массы, чем у меня тогда — хотя, как раз у них она смотрелась очень даже гармонично, не вызывая ощущения, что что-то не так. Поприветствовав клерка на входе, Квирелл как-то неожиданно легко отворил створку двери (не иначе как та была зачарована — иначе сдвинуть чего-либо подобной массы с места просто нереально), и мы вошли. Оказалось, за бронзовыми дверьми есть и серебряные, да ещё и с высеченными на них стихами-предупреждением для недобросовестных клиентов: гоблины, судя по всему, не скупились на то, чтобы показать своё богатство — а за ними располагался огромный холл с множеством стоек, за каждой из которых работали клерки маленького народца, и не сильно меньшим количеством дверей, ведущих неизвестно куда.

— И что мне теперь делать, профессор? — я был так растерян и впечатлён, что плохо понимал, куда мне идти и чего там спрашивать.

Квирелл остановил первого попавшегося гоблина.

— Добрый день, сэр. Не могли бы вы подсказать, куда следует обращаться при утере ключа?

— Третья дверь от входа, слева, — буркнул гоблин и убежал куда-то по своим делам.

За искомой дверью располагалось куда более скромное по размерам и отделке помещение, в котором было всего две стойки, и мы, конечно же, подошли к первой попавшейся.

— Добрый день. Не подскажете, это к вам положено обращаться в случае утраты ключа? — задал вопрос клерку Квирелл. Гоблин, что удивительно, казался одного с ним роста, даже немного выше, а профессора нельзя было назвать низким человеком — видимо, с другой стороны стойки находилась специальная ступень или подставка для служащих.

— Да, для начала нужно будет написать заявление... — с равнодушным видом начал объяснять служащий. — Кстати, это вы потеряли или ваш подопечный? — он взглядом указал на меня.

— Мой подопечный. Хотя, всё не совсем так, но думаю, лучше не вдаваться в подробности.

— Тогда образец заявления я сейчас выдам. Также нужны документы, подтверждающие то, что вы являетесь его опекуном, — продолжил гоблин.

— Здесь имеется одна проблема... — перешёл к сути профессор Квирелл. — Видите ли, я не являюсь его опекуном, и более того, его опекуны — они магглы.

— Сожалею, но только хозяин сейфа или, в случае несовершеннолетия оного, его опекун восстановить доступ, — гоблин говорил об этом с явно издевательской интонацией. — А с магглами мы не можем вести никаких финансовых дел. Равно как с несовершеннолетними волшебниками можно только осуществлять обмен денег, — клерк, отвечая, прямо-таки лучился довольством.

— Но что же можно предпринять в случае моего подопечного? — не сдавался Квирелл.

— Увы, у нас нет никаких инструкций на этот счёт. Но разговаривать по поводу восстановления доступа к сейфу мы можем только с опекунами вашего подопечного, и только с волшебниками.

Квирелл расспрашивал и уточнял детали у гоблина ещё некоторое время, но ему пришлось сдаться. Всё подтвердилось — до совершеннолетия никаких родительских денег мне не видать. Но должен же я был хотя бы попытаться? Уже выходя из банка, я решил поинтересоваться таким поведением клерка.

— Профессор, скажите: а гоблины действительно настолько ненавидят волшебников, что готовы злорадствовать при каждой возникающей проблеме или это нам такой попался?

— И это в том числе, — начал мне объяснять Квирелл. — Но тут дело не только в ненависти и злорадстве. С точки зрения гоблинов ситуация выглядит весьма забавно. Если вы будете внимательно слушать лекции по истории магии, хотя, — профессор скривился и на этот раз я знал, почему, — скорее всего, не будете, или заинтересуетесь этим предметом позже, что уже более вероятно, то вы обратите внимание, в том числе, на одну деталь: очень многие ограничения деятельности гоблинов ставились именно волшебниками. Конечно, это верно не только в случае гоблинов, но и с остальными волшебными народами, но тут дело несколько запутанно и долго объясняется, так что мы остановимся только на интересующей нас расе. Так вот, запрет на ведение деятельности с магглами или на обслуживание несовершеннолетних — это всё как раз придумано волшебниками, я думаю, вы сами можете догадаться, зачем это было сделано, — он говорил ровно и вполне понятно. — И с точки зрения этого народца мы сами, что называется, вырыли себе яму. А в таких случаях у них принято злорадствовать не только над волшебниками.

После выхода из банка Квирелл убедился, что я знаю, где и на что мне тратить выделенные деньги и аппарировал куда-то по своим делам — больше задерживать его я не мог. Да и зайти-то мне, по правде, нужно было всего в одно место — в магазин «Флориш и Блоттс», за учебниками к следующему году. Что удивительно, шли в ту сторону едва ли не толпы людей, и чем ближе я подходил к цели, тем больше их становилось — как у входа в начальную школу за пять минут до начала уроков. Причина обнаружилась вблизи: на вернем окне над дверью в магазин висел огромный плакат, раскрашенный в самые причудливые цвета, и он гласил, что именно в тот день, который был выбран для вручения мне финансов на покупки, в помещении магазина проводит встречу с читателями некто Гилдерой Локхарт — и далее шло перечисление длинного списка его достоинств. Происходило сие событие в честь выхода новой и пока единственной его полной автобиографии «Я — волшебник».

Я бы, пожалуй, с радостью предоставил толпе образовывать себе очередь из желающих попасть на мероприятие, но мешала одна маленькая проблема: в других книжных магазинах волшебного мира я ещё не был и понятия не имел о том, можно ли там взять и купить всю необходимую литературу. Так что пришлось мне пробираться внутрь вместе со всеми.

Гилдерой Локхарт сидел в самом конце зала, а на подходах к нему было довольно тесно и с каждой минутой становилось ещё теснее. Он оказался довольно молодым мужчиной высокого роста и крепкого для волшебника телосложения, одетым в странную голубого цвета мантию. Как оказалось, когда я подобрался поближе, её цвет, по всей видимости, подбирался под необычно яркий оттенок его глаз, тоже голубых, — хотя, кого это я обманываю: не разбирался я в то время в таких тонкостях при выборе одежды. У него был правильный овал лица, золотистые волосы, его обрамляющие, прямой, но не слишком длинный нос и щетина, совсем короткая, но отчётливо проступающая на щеках, под носом и на чуть выдающемся вперёд подбородке — словом, его облик являл собой, наверное, классического хорошего героя какого-нибудь популярного кинофильма. Ну, или принца из дамского романа, на худой конец. Завершала образ ослепительная улыбка, обнажающая ровные крупные белоснежные зубы. Возле героя дня возился, прыгал и щёлкам своим агрегатом, какой-то коротышка с колдокамерой — репортёр.

Всю необходимую литературу я успел набрать по пути к возвышению, на котором, как на пьедестале, сидел за массивным деревянным столом писатель, — всё равно касса располагалась рядом. Сам Локхарт тем временем как раз начал приветственную речь — каюсь, я её не запомнил, но примерно половина её была посвящена его несомненным достоинствам, в то время как вторая половина уже была информативной. Зато я приблизительно узнал, кем же его считает абсолютное большинство собравшихся на презентации: уникальный борец со злом, совершавший подвиги по всему миру и написавший об этом чуть более десятка различных произведений. В общем, его послужной список очень впечатлял, но речь... я её всё-таки решил пропустить мимо ушей. Впрочем, о том, что я выбрал для своего похода в магазин именно это время, не пожалел, потому что вскоре увидел ещё одно замечательное представление — и на сей раз, с совершенно другими главными действующими лицами.

Я уже расплатился за книги и хотел потихоньку слинять из этого забитого людьми места, когда услышал рядом очень интересную фразу...

— У нас с вами разные представления о том, что позорит имя волшебника, мистер Малфой, — говорил какой-то рыжеволосый мужчина интеллигентного вида в очках и поношенном, но отчётливо маггловском костюме, хоть и выглядящем странно — как и всё маггловское, выбираемое волшебниками.

— Ну да, мистер Уизли, — голос с отчётливо различимой издёвкой принадлежал явно отцу Драко Малфоя, и вот он как раз был одет по правилам магического мира, в дорогую мантию. Также сильно выделялась вычурная трость с интересным и явно серебряным наконечником.

— Вы, насколько я знаю, почитаете за честь якшаться с разными магглами, поклоняться им, — продолжал он тем временем. — Интересно, вам за это хоть доплачивают, чтобы не приходилось одевать свою семью в обноски? Или, может, вы ждёте что сами объекты вашего поклонения дадут вам денег за то, что вы позорите гордое имя волшебника? Вынужден вас разочаровать: вряд ли они хотят заниматься прокромом вашего выводка.

Этого мистер Уизли вынести уже не смог и ринулся на обидчика, а дальше я стал свидетелем воистину замечательной сцены: два взрослых и, вроде бы, здоровых волшебника дрались, мутузя друг друга кулаками, и даже не подумали достать палочки и попытаться применить волшебство или ещё чего в этом духе. Нет, неистово и самозабвенно колотили и хватали они друг друга за что попало, а рядом, словно рефери, носился владелец магазина и насчитывал им очки, следя за соблюдением правил... то есть он просил их остановиться и прекратить портить его имущество и друг друга, но так при этом неистово прыгал вокруг и взывал то к Мерлину, то к Моргане, что вызывал у меня, у которого кузен начал увлекаться боксом, вполне понятные ассоциации.

— Что вы стоите?! Снимайте, снимайте это скорее! — главный герой Магической Британии тоже обратил внимание на творящееся под боком непотребство и по всей видимости предлагал альтернативное разрешение конфликта... или просто в нём проснулся бойцовский азарт зрителя. — Это же станет изюминкой сегодняшней встречи! Что же вы не торопитесь?! — он чуть ли не пинками подгонял бедного коротышку-оператора, дабы тот зафиксировал, что же происходит.

В конце концов драчунов всё же разняли, и теперь все могли любоваться итогами их мастерства в традиционном английском виде спорта, коим бокс безусловно является: разбитые носы, синяки и ссадины, помятая и местами рваная одежда — хорошо хоть выбитых зубов, вроде бы, не имелось. На этом бесплатное представление кончилось — мистер Малфой подобрал вывалившуюся, видимо, книгу, принадлежащую Уизли, кинул её им в котёл, прижимаясь к которому, стояла рыжеволосая девочка (наверное, их дочь), сказал напоследок что-то едкое, и обе враждующие стороны разошлись. Мне уже тоже было особенно нечего делать в магазине — Локхартом я вроде как не увлекался — и я поспешил покинуть это чересчур людное место.

У меня ещё оставалось некоторое количество денег, и в тот момент было самое время решать, как мне их потратить. Можно было купить себе какую-нибудь фигню — ибо на что-то серьёзное оставшейся наличности не хватало, можно было сходить в какое-нибудь кафе на Косой Аллее (к тому же Фортескью, например), можно... и тут вспомнились сразу несколько вещей. Во-первых, поездка в Ночном Рыцаре оставила у меня в своё время не самые лучшие впечатления, а потому я всё-таки выяснил, как из Лондона добраться до дома, используя маггловский общественный транспорт. Во-вторых, фунтов у меня с собой не было, зато банковский клерк в разговоре упоминал, что операции вроде обмена валют мне не запрещены. А в-третьих, в маггловском Лондоне я был-то до того момента не более пары раз. Поэтому я твёрдой, уверенной походкой направился обратно в Гринготтс.

Второй раз заходить туда было, наверное, даже страшнее, чем в первый, поскольку сопровождения в виде Квирелла со мной не было. Но я набрался храбрости и смог спросить на первой попавшейся стойке в главном зале, где же можно обменять магические деньги на маггловские. Оказалось, что операции можно было произвести прямо на месте, что несказанно меня порадовало. Галлеоны на фунты меняли в отношении один к девяти и, помня про слова Квирелла ещё во время первого визита на Косую Аллею, я даже попытался прикинуть, сколько же они зарабатывают на обмене. Увы, как часто этой возможностью пользуются, я не знал, хотя у меня начали закрадываться подозрения, что деньги бы меняли чаще, будь курс более выгодным. Но так или иначе, прикинув, что мне при обмене денег хватит, я обменял почти весь остаток на фунты.

Когда же я вышел из Дырявого Котла в маггловский Лондон, я перестал понимать, зачем же я это сделал. Вокруг меня расположился людный город, совершенно не сказочный, шумный, со множеством машин и просто людей, заполоняющих пространство вокруг, — будто я так и не покинул магазин с презентацией новой книги Локхарта. Почему-то вместо его исследования гораздо больше хотелось домой, нежели куда-то идти в людском потоке. Непонятно только было, а ради чего я менял тогда деньги, не потратив их в местах куда более приятных и уютных...

Напоследок я зашёл в какое-то небольшое кафе, заказал себе чай с пирожными и штруделем и сел в самый дальний угол. Когда у меня не было ни пенни своих денег и родственники не позволяли мне никаких развлечений и даже вкусностей, иногда я мечтал не об игрушке, а например, о том чтобы посидеть так вот в кафе, на свои деньги, которые у меня никто не мог бы отобрать — и вот одно из многих моих маленьких мечтаний сбылось, но нельзя сказать, что меня это прям-таки сильно радовало.

— Мальчик, а что это у тебя за значок? — обслуживающая меня официантка некоторое время разглядывала меня, прежде чем задать неожиданный вопрос. — Ты же из Хогвартса, верно? Я угадала?

— Откуда вы знаете?! — когда эти слова вырвались чуть ли не против моего желания, я понял, что уже не смогу отвертеться и отрицать свою причастность к волшебному миру.

— Элементарно, мальчик, — она улыбнулась. Это оказалась довольно молодая невысокая женщина, про которую я не запомнил ничего особенного. Я даже имени её уже не могу вспомнить, хотя в процессе беседы она представлялась. — Я там тоже когда-то училась.

— Но... вы... — я замешкался и не мог сформулировать вопрос должным образом.

— Почему я работаю здесь, да? Увы, это не связано с каким-то секретным заданием или чем-то похожим, — улыбка на этом несколько завяла. — Видишь ли... а как тебя, кстати говоря, зовут, мальчик?

— Г-гарри.

— Замечательно, а меня... — поскольку имя её вскоре вылетело из моей памяти, то будем звать её мисс Икс. — Так вот, видишь ли, Гарри, после окончания школы надо устраиваться куда-то работать...

— И вы решили устроиться сюда?

— Немного не так, — мисс Икс рассмеялась; надеюсь, я немного поднял ей настроение. — Дело в том, что волшебнику, рождённому от магглов — вроде меня и, скорее всего, тебя, потому что иначе ты бы тут вряд ли сидел — довольно непросто найти работу в магическом мире.

— И многие уходят оттуда в маггловский?

— Да не то чтобы многие... Просто у меня были не самые лучшие оценки, а что касается работы... — мисс Икс ненадолго задумалась. — Нет, можно быть работником в хозяйствах по выращиванию флоббер-червей или делать что-то подобное; я вот сподобилась найти работу продавца на рынке Магической Британии — возможно, ты не представляешь, что это такое, но торгуют там в основном домовые эльфы. И оборотни иногда, — она сделала небольшую паузу. — Вот так я и решила... — она неожиданно встрепенулась, словно ото сна. — Хотя, знаешь, не бери в голову. Удачи тебе, Гарри. Учись в Хогвартсе хорошо и наслаждайся.

Вскоре я расплатился, ушёл из кафе и поехал домой, половину пути рассматривая подаренные Сьюзен значки, сыгравшие со мной такую вот шутку. Что бы там эта мисс Икс не думала, а я вполне неплохо понимал, почему она ушла из магического мира: очень стыдно находиться на самом низу социальной лестницы и иметь весьма призрачную возможность подняться выше. Тем более, ей и о работе своей в магическом мире говорить было неприлично: в конце концов, как можно упасть в глазах общества больше, чем работая вместе с домовыми эльфами?! Быть официантом, конечно, тоже не верх престижа, но не идёт ни в какое сравнение — к тому же немало людей работают подобным образом многие годы и не видят в этой ситуации ничего плохого. Да и общество вроде не видит...

Я же после нашего разговора понял, что без связей у меня есть реальный шанс после учёбы ничего не добиться — а ещё я очень, очень сильно хочу не возвращаться в маггловский мир, к той не слишком завидной судьбе, которая у меня была бы, если б я так и не получил письмо из Хогвартса, закончил бы местную среднюю школу средней (хотя, пожалуй, выше, а может и значительно выше среднего) паршивости и стал бы в итоге каким-нибудь водителем или уборщиком или ещё кем. Нет. Я хотел из себя что-то представлять — и желательно утереть нос дяде с тётей в плане успехов в обществе. А для этого надо было после окончания учёбы становиться не продавцом на рынке или какой-нибудь лавке, не помощником аптекаря и даже не младшим клерком, и что-то предпринимать стоило незамедлительно.

Рассуждая примерно так, я пришёл к выводу, что даже в ситуации с сейфом пока рано говорить о чём-либо окончательно — ещё ничего не решено. В конце концов, у меня же был козырь — я был знаком со Сьюзен, и более того, мы очень даже неплохо и дружно общались. А у Сьюзен была тётя, про которую я помнил то, что она высокая шишка в департаменте правопорядка, а ещё я знал, что её отношения с племянницей едва ли не противоположны тем, что были у меня с моей тётей.

Первое, что я сделал, придя домой, — написал письмо, в котором излагал ситуацию с сейфом и просил Сьюзен поговорить с тётей по поводу этого вопроса: вдруг там найдётся какая-то лазейка, которая поможет мне получить сейф до совершеннолетия, а то и, чем дракклы не шутят, какую-нибудь там компенсацию... Брама с посланием на лапке улетел, а я сел читать учебники, дабы успокоиться, и ждать ответа.