Магл (джен)

Время до рождества пролетело быстро. К нам переехала Мардж, насовсем. Даже дом сдала в аренду соседу. С ней приехали собаки: две суки (Мара и Зара), Злыдень и один молодой кобель тигрового окраса (Ролли). Остальных она продала или отдала. Петунья была недовольна, очень недовольна. Ещё бы! Миссис Дурсль — любительница чистоты, а животные — это, по её мнению, грязь. Отчасти она права — английские бульдоги не слишком чистоплотные создания: храпят, слюнявые, когда едят, то раскидывают всё вокруг. Собак поместили в подвале — там тепло, сухо и отдельный вход. Злыдень был главным среди них, что-то типа «альфы». Только Боец продолжал спать с Гарри. К Рождеству женщины стали более-менее мирно сосуществовать. Мардж в одиннадцать утра варила собакам еду на сутки, а Петунья хозяйничала на кухне после обеда.

Завтрак отныне каждый делал сам. Мы с Гарри питались кашей с фруктами, Вернон — тем, что от ужина осталось. Мардж жарила себе мясо, а Петунья предпочитала брать еду у нас. Заметив это, я стал «готовить» больше. Ну как готовить… С вечера заливаем овсянку йогуртом, утром подогреваем, добавляем нарезанные фрукты и вуаля!

Как ни парадоксально, но у каждого появилась любимая собака. Боец у Гарри, Зара у Вернона, Ролли у Петуньи. Хоть собаки и обитали в подвале, но Петунья регулярно баловала Ролли мясом, Вернон скармливал Заре бекон, Гарри активно делился конфетами с Бойцом (за что получал подзатыльники от Мардж). Только мыть и выгуливать собак было нашей обязанностью. Если сучки и Злыдень могли посидеть и побегать на участке, то два молодых дурня требовали полноценной прогулки. Я и Поттер гуляли утром, а Мардж, бывало, выгуливала вечером. Днем бульдоги активно гавкали на соседских кошек. Вскоре все привыкли к тому, что на нашей подъездной дорожке спит какая-нибудь собака.

Мы учились в обычной школе. Оказалось, система образования Англии кульбитов из первого в десятый класс не допускает. Учителя заметили, что я быстро делаю задания и стали подсовывать мне задачки более сложные и требующие логического мышления. Я решал и их. Директор настоятельно рекомендовала раздувшемуся от гордости Вернону подать документы в Итон. Мы даже один раз ездили посмотреть на сие учебное заведение. Впечатляет! Но стоимость учебы запредельная. Дурсль решил пока подумать. До моего одиннадцатилетия ещё есть время.

Вернон раз в неделю возил нас стрелять. С закрытыми глазами пистолет собирать не умеем, но из десяти выстрелов семь попадают в мишень.

С группой началась запись альбома. Я нагло плагиатил песни из будущего, да простит меня Лето и иже с ними. Обработку ребята меняли, она стала не такая, как в моей памяти. Получалось довольно интересно. Ребята меня боготворили. Из десяти песен шесть «придумал» я! Часть денег с рекламных акций и концертов откладывалась. А вы думаете, что нам кто-то что-то бесплатно запишет? Нифига! Всё стоит денег. У нас было три местных концерта. На последнем мы вышли на «бис» в самом конце с «Калифорнией». Но всё равно было сложно. Мистер Фергюссон с нас не слезал. Приходилось много учить, петь и заниматься на инструментах. В доме появился синтезатор. Гарри на нём играл лучше, чем на струнах. Я любил «Лунную сонату» в его исполнении, но он упорно продолжал издеваться над гитарой.

Мы с Поттером ещё три раза снимались. Одежда «New Rock», в очередной раз «Gibson» и корм для собак.

Самой результативной оказалась съемка одежды «New Rock». Агенты вышли на нас сами. В Великобритании не было деток-рокеров с гитарами на сцене. Свободная ниша, которую мы с кузеном заняли. Были модели, но реальных детей, играющих вместе с взрослыми, не наблюдалось, да и про абы кого «Телеграф» писать не будет. Это было… тяжело. Вернон долго торговался за гонорар. Снимались мы два дня — фото и видео. Хотелось взвыть — жарко, душно, мы сильно потели под софитами. На мне была жилетка, а вот на Гарри куртка. Тяжёлые ботинки на шнурках, на головах банданы. Верните меня в магазин! Там можно было пить чай, сколько влезет, разговаривать с покупателями, есть сладости, бегать-прыгать-играть и песни петь! А здесь все строго — повернитесь так, улыбнитесь, смотрите туда, ногу поставьте сюда, гитару положите справа. Строгое следование контракту, в котором прописаны все перерывы, и даже марка воды, которую мы пили! В результате наших мучений появились плакаты, где я и Поттер в фирменной одежде и с гитарой. Под изображениями была надпись: «Для самых смелых!». Ролик длился всего десять секунд, но мы прокляли всё на свете, когда его снимали! На видео мы с Гарри с музыкальными инструментами и в рекламируемой одежде выходим на сцену, куча народу нам аплодирует. Диктор говорит: «Одежда «New Rock» — для самых смелых!». По мне лажа-лажей, но — любой каприз за ваши деньги. Мы с кузеном были несказанно рады, когда это всё закончилось. Зато обзавелись фирменной одеждой. При детской съёмке всегда её отдают моделям. Учитывая стоимость атрибутики «New Rock», это было весомо, как и две тысячи фунтов гонорара! Охрененная сумма! Как Вернон смог выторговать такие деньги — ума не приложу! Половину я бросил в общий котел на запись, остальное — Дурслям.

После «New Rock» съемка для «Gibson» была раем! Три часа с акустическими гитарами, смех и подколки персонала, куча гамбургеров и колы. Что может быть лучше? Минус только один — тяжёлые ботинки! Блин, как в них только ходят? Гарри было проще, его «Grinders» были легче, чем мои ботинки от «New Rock». Пятьсот фунтов в кармане, и в подарок — электрогитара. Пусть самая дешёвая, но гитара! Мне начинает нравиться сниматься!

Реклама корма для собак, что может быть хуже? Учитывая, что бульдоги его не едят. Тетушка Мардж кормит их исключительно натуралкой. Снимались Боец и Злыдень, а также я с Поттером прицепом. Гайд-парк ещё не слышал столько матов от малолетнего ребенка на русском языке! Собаки не хотели бежать, сидеть, жрать, гулять. Снимали почти три дня! Это охренеть как много для пятнадцатисекундного ролика! Всего двести фунтов, и большая пачка корма в подарок. Данный выброс пищевой промышленности Мардж оперативно куда-то продала.

Тётя явно не знала, чем себя занять. Друзей она не завела, собаки отнимали много времени, но чуть-чуть всё же оставалось. Я как-то вскользь подкинул ей идею — написать книгу по содержанию бульдогов, с фотографиями. Дурень! Фотоаппарат у меня экспроприировали, как и компьютер. Комп было не жалко. Человеку, видевшему 3D, местные ЭВМ казались чем-то доисторическим. А вот фотик… Хотя, это небольшая цена за мир в доме.

Поттера специально никто не трогал, только если он сам нарывался. У малыша стали расти коготки и зубки. Он огрызался на Фергюссона (ну не нравится человеку «Полонез Огинского», и всё тут!), мог послать ребят из группы (на что они отвечали в таком же ключе), мог нахамить учительнице, кривил лицо на замечания Вернона и Мардж. Единственный человек, кого он слушался беспрекословно — Петунья. Дурсль и тётя это быстро заметили, и теперь все просьбы к Гарри идут через «маман». В школе Поттер учился довольно посредственно, чаще просил меня помочь с заданиями. И я помогал. В нём уже сложно узнать заморыша из кладовки: стрижка, стильные очки, чёрные джинсы, гриндерсы на ногах, свитшот с монстром. Он действительно становился хулиганистым ребёнком. Соседи жаловались на него и его собаку.

Мисс Фигг я видел редко. Она старалась мимо нашего дома не ходить. Собаки с лаем неслись к ней. Нет, они её не кусали, не слюнявили, просто гавкали. Вам сильно понравится, когда вас облают с головы до ног? Вот и ей не нравилось.

Мы уставали очень сильно. Спать хотелось постоянно. Какой там спорт? Какие танцы? Какой велик? Идите вы все! Спать охота! На сон отводилось около девяти часов, ещё удавалось подремать в машине или автобусе. Но всё равно высыпались мы плохо. День начинался в шесть-семь утра: собаки, школа, занятия или группа, съёмки или подготовка к ним, опять собаки, а ещё надо домашнее задание сделать. Спать мы заваливались рано — в девять вечера, но это не спасало. Даже на выходных не удавалось выспаться. Гарри понимал, что без занятий ни денег, ни сцены ему не видать. Вздыхал и шёл учить очередное задание по сольфеджио. Он быстро расставил приоритеты и усиленно учил то, что необходимо для музыкальной карьеры. Только одна вещь не вписывалась в его схему — сад. Он обожал растения. Часто спихивал мне собак, переодевался в рваньё и полол, сажал, удобрял, поливал. На участке был высажены шиповник и калина. Как вырастут — забора не надо, никто не полезет (по моей наводке сажались растения). Часто возле новых посадок стали мелькать мелкие птицы. Соседские коты очень хотели ими полакомиться, но большое количество собак не давало им шанса.

* * *

Утром двадцать третьего декабря я смотрел на себя в зеркало. Там отражался мальчик лет восьми-десяти со светлыми волосами и голубыми глазами. Тело уже перестало напоминать жирокомбинат. Кем я стал? Сколько осталось от Соболева Игоря? Кто я теперь? Игорь? Дадли? Ни тот, ни другой? Прежняя жизнь в России стала казаться чем-то нереальным, словно сон. Мне стало страшно. Я боялся потерять себя, свои воспоминания, свою личность…

— Дад, ты идешь?

— Иду. Боец твой, а Ролли и Злыдня я сам возьму.

— На улице холодно.

То, что на улице дубак, подтвердил Злыдень. Он сделал три шага от входной двери и… пошел назад. Вся его собачья морда выражала скорбь и печаль по теплой постельке.

— Гад ты! Нам, значит, надо этих охламонов выгуливать, а ты спать пойдёшь?

Псу было фиолетово. Он просто пошёл в дом.

— Пошли. Чего стоим?

— Куда пойдём? — спросил Гарри

— Давай на площадку, всё равно в семь утра там никого нет, — если бы я знал, чем всё закончится, то побежал бы следом за Злыднем в тёплую постель.

Площадка была пуста. Гарри сел на качели, собаки с лаем бегали вокруг, а я пошёл в кусты. В силу возраста девушек в кусты мне тащить рано, так что отправился справлять малую нужду.

— Да, Вернон наш папа, — донёсся до меня обрывок разговора. — А брат где-то ходит. Вы агенты?

Я вышел из кустов, собак не было в зоне видимости. С Гарри говорил здоровый детина в чёрном пальто.

— Да. Давайте мы вас до дома довезём?

— Нет. Мы сами, — сказал Гарри, делая шаг назад. Мужчина подался за ним. Интуиция взвыла пожарной сиреной.

— Гарри, беги! — крикнул я. Слева послышался собачий лай. Поттер попытался сбежать, но мужчина довольно ловко поставил подсечку, и тот упал. Послышался глухой звук выстрела и скулеж собаки.

Я понял, что в этом случае ничем помочь не могу. Я не Рембо. Бежать! Но тут кто-то схватил меня за шиворот. Я не успел.

— Умный, сучёнок! — сказал незнакомый мужчина в спортивной одежде и ударил меня наотмашь. Я провалился в темноту…

* * *

Очнулся я часа через три. Наручные часы со светящимся циферблатом показывали десять утра. Темень в каком-то помещении была непроглядная. Голова трещала. Слева кто-то всхлипывал.

— Гарри?

— Нет. Я здесь. Это Доминик плачет. Он тут уже два дня. Ему отрезали палец на руке.

— Где мы? Что произошло?

— Тебя ударили, а на меня наставили пистолет и завели в машину. Мне на голову одели мешок и сказали, что если я не буду слушаться, тебя убьют.

— Охренеть, Рождество у нас. Ты видел, куда нас привезли?

— Нет. Но тут воздух другой, чище, что ли, и птицы поют. Я слышал, когда меня из машины вывели.

— Наверное, мы за городом. Ты смог услышать, что говорили эти люди?

— Они на другом языке говорили, на русский вроде похож.

— Кто этот Доминик?

— Его папа не платит деньги этим людям. У него отрезали палец, чтобы его отец заплатил. И ещё… — Поттер шмыгнул носом. — В Бойца попали, а Ролли бросился на одного из этих.

Я лихорадочно соображал. Пи…ц! Где мой Мери-Сью??? Где Гендальф со Снейпом? Где хвалёная защита? Где??? Сцука!

Так, отставить! Думай! Мужик спрашивал, чьи мы дети. Значит, похищение связано с Верноном. Мы где-то за городом. Надо выяснить, что делает отец Доминика.

— Привет. Я Дадли, а это мой брат Гарольд, — слабый отблеск от светящегося циферблата давал немного света. — Ты Доминик? Ты давно здесь?

— Два дня. Меня затолкали в машину и увезли.

— Тут хоть кормят? — полюбопытствовал Гарри.

— Только воду давали и в туалет один раз водили, и всё.

— Тебя когда выводили, ты что-то видел?

— Нет, мне мешок одели на голову…

Договорить он не успел. Дверь открылась, я зажмурился от света.

— Быстро, вышли по одному! — сказал мужчина.

Мы, повинуясь, стали выходить. Первым шёл я, потом Гарри, последним вышел шатающийся Доминик. Какое-то подвальное помещение, под потолком слабо горела лампочка. Наш сосед по несчастью оказался светленьким пареньком лет двенадцати на вид. Тут же находилось трое мужчин. У одного из них рука была перевязана.

— Слушаем сюда. Ваши отцы не хотят нам помогать. Сейчас ты — он ткнул на меня — напишешь папочке письмо под нашу диктовку. Что бы тебе отрезать для достоверности?

— Не надо! — заскулил я. — Лучше цепочку приложите, — Я снял с шеи цепь с кулончиком в виде собаки (подарок Мардж).

— Так это твоя собака была, ублюдок?! — взревел мужик с перевязанной рукой. — Сука! — я получил удар ногой в живот.

— Угомонись, они нам живые нужны! — сказал мужчина в спортивной одежде. Он же меня и поймал.

Я хватал ртом воздух, Гарри и Доминик всхлипывали. Через минут пять мне подсунули бумагу и ручку.

— Воды дайте, — сказал я.

— Наглеешь.

— Сдохну, вам не заплатят.

— Принеси, — сказал «спортсмен».

Выпив воды, я написал письмо следующего содержания:

«Мы живы. Сделай то, что они просят, или нас убьют.» К письму приложили наше с Гарри фото, сделанное тут же «Полароидом», и мою цепочку. Потом нас оставили.

Меня трясло от страха. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Я со стоном упал на пол и, тихонько поскуливая, начал рыдать. Мне было страшно. Игры кончились, реальность форевер. В лучшем случае грохнут быстро, в худшем будут медленно отрезать по кусочку. Часа через полтора у меня не осталось сил, и я уснул прямо на каменном полу.

Проснулся я, судя по часам, почти в девять вечера от холода.

— Гарри, Доминик — вы как?

— Нормально.

— Не приходил никто?

— Нет. Там в двери окошко, оно один раз открывалось.

— Чем занимается твой папа?

— Он продает инструменты для ремонта, — сказал Доминик.

— Ага, а наш дрели продаёт… — задумчиво произнёс я. Видимо, не простые дрели у них. — Гарри, надо выбираться.

— А я дурак, не понял, — огрызнулся Поттер.

— В четыре утра своей силой попробуй открыть дверь.

— Почему в четыре?

— Час волка. Спать хочется.

Мы замолчали. Говорить не хотелось. Я понимал, что либо Гарри нас вытащит, либо мы трупы. Мужики настроены серьёзно, терпеть долго не будут. До четырех утра никто так и не сомкнул глаз.

— Гарри, давай. Сосредоточься, надо открыть замок. Не дверь, а замок.

— Не получается, — после десяти минут попыток сказал Гарри.

— Так, урод, либо ты сейчас откроешь дверь, либо сдохнешь, как твои предки-нарики. Ты чмо, ничтожество, которое нихрена не умеет! — шипел я, выводя Поттера из себя.

В его глазах заполыхала злость. Он смотрел на дверь, в его взгляде ясно читалось — убью! Замок щёлкнул.

— Вот видишь, Гарик, как полезно тебя злить. Давайте тихо на выход.

Поднявшись по лестнице, мы оказались в какой-то комнате. В кресле храпел мужчина, его рука сжимала бутылку из-под водки. Тихонько прокравшись мимо, я, Гарри и Доминик оказались возле приоткрытого окна. Кивок головой, и мы перелезаем через раму.

Какой-то лес. Надо идти. Адреналин зашкаливает. Мы побежали. Плутали до самого рассвета. Я сел на землю.

— Гарри, попробуй залезть на дерево и осмотреться.

— Ты деревья видел? Как я туда залезу?

Сил спорить не было.

— Далеко собрались? — сказал знакомый мужской голос. Я поднял голову — из-за кустов вышел всё тот же мужик в костюме.

— Дорогу знаете? — сказал другой мужчина с пистолетом в руке. — Так мы покажем!

— А ну, живо встали и пошли! — рявкнул главный.

Я встал. Мне опять прилетел удар в живот.

— За что? — спросил я отдышавшись.

— За наглость. Эти бараны сами бы не пошли, — ещё удар по голове. Я упал. Мужик всё же соизмерял силу, голова загудела, но я не отключился. Профи.

Мальчишек вели за шкирку. Они шмыгали носом. Меня тащили под руку. Я с трудом передвигал ноги. Мужчины что-то говорили. Язык смахивал на сербский, но я могу ошибаться. Через двадцать минут мы вышли на грунтовку. По бокам дороги был лес. Много хвои. По грунтовке я уже шёл своими ногами. Было страшно. Ещё через десять минут мы вышли к одноэтажному дому. Нас завели в помещение.

Неожиданно посыпались удары на голову и тело. Я опять упал, свернулся в позу эмбриона. Рядом слышались крики Гарри и Доминика. Их не били. Козлом отпущения назначили меня.

— Хватит! — властно сказал главарь. — Запомните, здесь вам не кино. Ещё одна подобная выходка — пристрелим. Мы не добрые дяди, а родственников у вас хватает, чтобы ваши папочки дали всё, что нам надо, — он что-то сказал на незнакомом языке. Нас завели в ванну. Мы умылись и попили воды. Опять в подвал.

Мне было плохо. Голова гудела, ноги и руки болели. Я принял на себя весь удар. Главарь правильно сказал — эти двое сами не пошли бы. Умный бандит, сразу понял, от кого ждать подвоха. Гарри и Доминик будут сидеть тихо, а я — пытаться убежать. Реально хотелось сдохнуть, но понимание того, что помимо меня есть ещё дети, которые во мне нуждаются, отрезвляло.

— Дад, Дадли, — рыдал Гарри. — Скажи что-нибудь.

— Не тряси меня, — я с трудом говорил. Тело ломило нещадно.

Прислонившись к стене, позволил себе отключиться.

Очнулся я часов через шесть. Боль никуда не делась. Шевелиться не хотелось.

— Нам еду принесли, — сказал Доминик. — Мы тебе яблоко оставили.

— Пить есть?

— Есть, — сказал Гарри.

— Оклемаюсь, ещё попробуем.

— Но они же…

— Они нас побьют, но убивать нас не будут! Мы живые полезнее. А это так, попугать. — в отличие от пацанов я понимал, что помощи ждать неоткуда. Гендальф не придёт. Если бы защита была, то здесь уже поднялся бы «кипеш», но всё тихо, а это значит, что надеяться не на кого.

Ближе к полуночи дверь отворилась. Четверо мужчин говорили на повышенных тонах. Нас вывели в комнату. Мужики орали друг на друга, размахивали оружием. Один из них попытался отобрать пистолет у другого. Началась возня, раздался выстрел. Доминик закричал. Все посмотрели на него. У мальчика изо рта шла кровь, на животе расползалось красное пятно. Один из бандитов кинулся к нему.

Я схватил Гарри за руку и рванул к двери. Почти удалось! Дорогу перегородил какой-то детина. Оплеуха и нож к горлу.

— Нет, не надо! Не трогайте его! — кричал Гарри. Его поперек туловища перехватил укушенный собакой.

— Твой брат слишком шумный, — мужчина схватил меня за ухо. — Пора ему показать, кто тут главный, — мужики захихикали. В стороне лежал труп Доминика, на животе кровавое пятно, кровь изо рта. Ему уже не помочь.

— Не-е-ет! — крикнул Поттер. С его рук сорвался огонь, пламя хлынуло змеёй на мужчин, мебель и окна. В считанные секунды огонь охватил комнату. Здоровяк выпустил меня. Послышались крики — на бандитах загорелась одежда.

Я схватил Гарри, и мы побежали к выходу. Странно, что от огня не было дыма. Пламя само по себе было необычным — огромные змеи, ящерицы, крокодилы захлопывали свои пасти, поглощая окружающее пространство и людей.

Время замедлилось. Огненная ящерица разинула рот, чтобы нас сожрать и… прошла, не заметив меня и Гарри. Выбежав из дома, мы с кузеном оглянулись — постройка горела, слышались крики. Я не чувствовал боли, хотелось убраться подальше отсюда. Мы бросились вперёд по грунтовке.

Через полчаса силы кончились. Поттер упал на дорожку. Я кое-как оттащил его в лес. Мы расположились под большой сосной. Начался отходняк. Меня трясло, я ревел. Гарри безучастно смотрел на всё. У него закрывались глаза. Нельзя! Нельзя спать! Нельзя истерить! Надо двигаться.

Голова гудела, ноги еле слушались, хотелось сесть и заснуть. Кое-как подняв кузена, я двинулся вдоль дороги, стараясь не выходить на неё. Было страшно, что кто-то остался жив, и началась погоня. Что тогда с нами сделают, если поймают, не хотелось думать. Холод стал пробирать. Зима на дворе. Здесь хоть и не Сибирь, но холодно. В какой-то мере нас спасали тёплые ботинки и свитера, но они не могли согреть, как нужно. Я не знаю, сколько мы брели. Вдалеке показался добротный деревянный дом. Это придало сил. Гарри почти висел на мне. Он хоть и меньше меня на полголовы, но всё равно тяжёлый. Кое-как мы доплелись до дома. Дверь открыла старенькая женщина.

— О боже! Дети, что произошло?

— Дайте позвонить.

— Здесь нет телефона. Быстро заходите в дом.

Женщина завела нас и рассадила в кресла, дала воды и немного хлеба.

— Ждите здесь, я вызову полицию.

— Не надо! Позвоните папе. Он вызовет, — почти прошептал я. Женщина покачала головой, но согласилась. Я продиктовал домашний номер.

Как только она ушла, глаза закрылись сами, но я не мог уснуть. Я слышал дыхание спящего Гарри, потрескивание дров в камине, но сил открыть веки не было. Не знаю, сколько я так сидел. Послышался звук открывающейся двери. В комнату кто-то зашёл. Судя по шагам — это та женщина. Не спать! Не проваливаться в сон! Нельзя! Кое-как разлепил глаза.

— Ваш папа скоро приедет. Что произошло?

— Нас похитили, хотели выкуп. Мы сбежали.

— Брат? — спросила она, кивнув на Гарри.

— Да. Есть хочется.

— Нельзя, потом плохо будет. Вас не кормили?

— Только пить давали, — я прикрыл глаза.

Через некоторое время послышался звук подъезжающих машин. Дверь в дом распахнулась.

— Дадли?! — могучий крик Вернона резанул слух.

— Папа, — он подхватил меня на руки и вынес из дома. — Гарри? — спросил я.

— Его сейчас принесет полковник Фабстер.

* * *

Вернон открыл автомобиль и посадил меня на заднее сиденье. С другой стороны машины мужчина богатырского телосложения осторожно уложил спящего Гарри. Все, можно выдохнуть. Я провалился в блаженную темноту.

Мы с Гарри лежали на большой двуспальной кровати поверх одеяла в одних трусах. В комнате было душно. Напротив нас располагалось большое окно, был либо вечер, либо раннее утро. Я слез с кровати, поискал одежду, но, так ничего не найдя, двинулся к двери. Спустившись по лестнице, оказался в комнате. В кресле сидел Вернон, на диване о чем-то спорили двое мужчин. Одного я помню, он посадил Гарри в машину. Кажется, это полковник Фабстер.

— Дадли, сынок, ты проснулся?

— Где мы?

— Мы у полковника Фабстера дома, он знакомый Мардж. Что там было? Мы не смогли ничего добиться от Гарольда — он только плакал.

— Пап, я есть хочу.

Фабстер вышел из комнаты и вернулся с кружкой чая и печеньем. Я забрался в пустое кресло с кружкой. Хорошо-то как!

— Сын?

— Мы гуляли с собаками. К Гарри подошёл мужчина, представился агентом. Я крикнул ему бежать, но нас схватили. Я видел, что на одного мужчину бросился Рорри. Меня ударили, и я отключился. Нас держали в подвале — меня, брата и ещё одного мальчика — Доминика. Когда нас вывели из подвала, похитители стали спорить, вроде бы на сербском, и один из них убил Доминика случайным выстрелом, — незнакомый мужчина нахмурился. — Потом был взрыв где-то в доме, и начался пожар, они все запаниковали, и мы сбежали. Дошли до дома, ну, а дальше знаешь.

— Били? — спросил третий мужчина

— Да, меня. Я посмел им возражать. Что было у вас?

— Когда в дом пришёл еле живой Рорри, стало понятно, что с вами что-то случилось. Недалеко от детской площадки мы нашли Бойца, его застрелили. Потом пришло письмо. Мы вас искали, но безрезультатно. Мой партнёр признался, что у него похитили пасынка, — кивок на незнакомца, — потом пришло письмо нам. Мама рыдала, Мардж позвонила полковнику. Без него мы бы ничего не смогли, — он помолчал. — Вас не планировали оставлять в живых. От того дома, где вас держали, осталось выжженное пятно. У тебя много синяков и небольшое сотрясение. Ты долго спал.

— Сколько?

— Полтора суток.

— Рорри?

— Собака потеряла слишком много крови, — сказал Фабстер. — Не спасли.

Со стороны лестницы послышались шаги.

— Дядя? — спросил Поттер.

— Вон одежда, собирайтесь, — Вернон кивнул на школьную форму, сложенную на стуле.

— Это из-за твоего бизнеса? — спросил я.

— Да. Не спрашивай. Это не твоя забота.

Мы оделись, в вещах оказался и мой медальон, и нас проводили в машину. Вернон сел за руль. Вокруг дома было много автомобилей, людей в военной форме. Ну и шороху мы навели! Щёлкнули замки на дверях.

— А теперь правду, — сказал Вернон.

— Всё правда, — ответил я. — Один раз Гарри своей силой открыл замок, но нас поймали. А потом, когда убили Доминика, у него из рук вырвался огонь, и мы сбежали.

Вернон вздохнул и вышел из машины. Его место занял полковник. Мы тронулись.

Ехали долго. Впереди показались огни аэропорта. На входе стояла Петунья. Увидев нас, она с плачем стала обнимать меня и Гарри. Фабстер дал нам паспорта и завёл в здание. Возле одной из стоек были мужчины в штатском. Но по их лицам и движениям была видна военная выправка. Нас проводили к стойке регистрации, поставили штампы в паспорта. Я даже не смотрел, куда и зачем мы летим. Хотелось спать. Поттер тоже был вялый. Интересная реакция на стресс — сон и никакой истерики. С Петуньей был всего один небольшой чемодан. Нас проводили до самолёта. Летим первым классом, однако! Краем сознания отметил, что народу в салоне мало, пристегнул ремень и провалился в сон.

Летели с пересадками. Мы были сонные как мухи, мозг отказывался принимать информацию. Только голос Петуньи говорил, что делать. После второй пересадки я более-менее оклемался. Гарри спал беспробудно.

— Мам, дай попить, — Петунья протянула мне бутылку с водой.

— Уважаемые пассажиры, пристегните ремни. Самолет начинает снижение.

Я пристегнулся. Поттера пристёгивала стюардесса. Через минут пять раздался мелодичный голос из динамика.

— Уважаемые пассажиры, надеемся, вам понравились услуги нашей авиакомпании. Добро пожаловать в Сеул.

Я поперхнулся. Куда «добро пожаловать»???