Танец пепла (гет)

Горизонт окрасился в цвета заката, когда отряд наконец ступил на зелёную траву у подножия гор. Мы спешно пересекли небольшую поляну и углубились в лес, где нас и застала ночь. Первое время сквозь чащу пришлось пробираться в потёмках и наугад, пока деревья неожиданно не закончились, и перед глазами не раскинулась бескрайняя равнина. Однако после недавних столкновений и преследований все были предельно осторожны и не спешили покидать покров леса и выходить на открытое пространство.

А равнина выглядела действительно завораживающе. Луна стояла высоко, и в серебристом свете трава была подобна темно-синему шёлку, который кто-то невидимый расстелил до самого горизонта. Я вздохнула полной грудью, чувствуя, как лёгкие наполняет тёплый, сладковатый воздух. И вдруг захотелось лечь прямо здесь в лунном сиянии и уснуть в объятиях простирающихся до горизонта лугов. Похоже, я сделала шаг или попыталась высвободить свою всё еще зажатую Гендальфом руку. Потому что в следующее мгновение он резко развернул меня к себе. В темноте леса было невозможно разглядеть выражение его лица, но он всё ещё был в облике Олорина. Наверное, это должно было показаться мне странным, однако моё внимание было полностью приковано к лунной поляне и растекающемуся по телу знакомому теплу. Было ощущение, что кто-то тихо и неразборчиво звал меня куда-то, голоса слышались в шелесте листвы и травы, в каждом дуновении ветра. Они наполняли меня и одновременно избавляли от гнетущей тяжести. В одно мгновение все печали и горести оказались где-то очень далеко и не со мной. Я прикрыла глаза, наслаждаясь этим неожиданным покоем, все время чувствуя на себе внимательный взгляд мага, когда блаженную тишину нарушил низкий голос Торина.

— Гендальф, ты знаешь, где мы находимся?

— Я предполагаю, — уклончиво ответил тот. — Но лучше отправить Бильбо на разведку.

Повисло напряжённое молчание.

— Я могу отправиться с ним, — сама удивившись тому, что только сказала, я резко открыла глаза. Все смотрели на меня так, будто у меня выросло ещё две головы как минимум.

— Спасибо, — хоббит слегка улыбнулся. — Но я справлюсь. Правда.

В этот момент волшебник потянул меня за собой, и мне пришлось подчиниться, хотя душа тянулась к лунной поляне. Мы снова углубились в лес, то и дело пробираясь сквозь кусты и бурелом, пока не достигли каких-то поваленных камней, где гномы решили временно укрыться и передохнуть.

— Бильбо, мы будем ждать тебя здесь, — сказал Торин хоббиту, и тот бесшумно скрылся в ближайших кустах.

Минуты тянулись болезненно медленно. Все молчали, казалось, и сам лес затих. Только голоса в моей голове не смолкали ни на секунду, и от их непрекращающегося бормотания голова становилась одурманенной и пьяной. Моё сознание постепенно погружалось в полудрёму, когда гномы вдруг оживились, и в тишине раздался знакомый шёпот Бильбо. Я слушала их разговор вполуха, так как прекрасно помнила, куда мы теперь отправимся, и всё же невольно вздрогнула, когда Олорин потянул меня за собой. «Неужели никто не заметил ничего странного? Или это только я теперь постоянно вижу его таким? И почему?» — промелькнуло в затуманенной голове, но мысли тут же заглушили мелодичные голоса. Похоже, я сходила с ума.

Какое-то время мы петляли между могучими деревьями, но вскоре, к моей великой радости, снова вышли к лунной равнине. Только не успела я обрадоваться, как откуда-то справа раздался оглушительный рык. Голова моя дёрнулась в направлении звука, но глаза уловили лишь огромную тень, мелькнувшую в чаще.

— Бежим! — скомандовал волшебник и рванул с места. В тот момент я действительно испугалась, что он вырвет мне руку. Плечо пронзила режущая боль, но в то же время моё сознание немного прояснилось.

Мы бежали по свежей траве что было сил, а за спиной земля ходила ходуном от прыжков могучего зверя. Когда впереди забрезжили очертания деревянного сруба (размером напомнившего мне небольшой терем) маг удвоил скорость. А первые гномы уже пытались отпереть громоздкую, тяжелую дверь.

— Быстрее! — прокричал Гендальф, и в следующее мгновение все мы, словно горох, с разбегу просыпались сквозь широкий дверной проём. — Закрывайте! Скорее!

Он наконец-то выпустил мою руку и тут же вместе с гномами налёг на увесистые ставни. Только скрипнул задвинутый засов, как дверь содрогнулась от удара, а снаружи раздался яростный звериный рык.

— Успели, — выдохнул Гендальф (я была рада видеть его в привычном облике) и устало опустился на высокую деревянную скамью у стола таких же внушительных размеров. Вскоре к нему присоединились и гномы с хоббитом. Они все теперь что-то обсуждали полушепотом, но мне не было до этого никакого дела.

Забытая всеми в тёмном углу, я наконец-то смогла оглядеться. Насколько позволял увидеть царивший полумрак, внутреннее убранство жилища во многом тоже напоминало терем. Стены были сложенные из цельных массивных брёвен светлого дерева. Рядом со столом, где сейчас собрались участники похода, был устроен широкий камин, огонь в котором, правда, еле тлел. Посередине просторного помещения, служившего, видимо, и гостиной, и столовой, два столба подпирали высокий потолок. На них прямиком падал лунный свет, и можно было различить, что те были украшены затейливым цветочным и животным орнаментом. В другом конце комнаты в стене угадывались очертания ещё двух дверей, ведущих вглубь дома. Пол «терема» был выстлан мягкой соломой вперемешку с сухими цветами и травами, отчего в воздухе витал приятный аромат свежего сена. Я невольно улыбнулась. «Если бы здесь был не камин, а русская печка, было бы как дома…» При упоминании дома на глаза сразу навернулись слёзы, а из лёгких разом вышибло весь воздух. Я медленно сползла по стене на пол и, обхватив колени руками, села в углу. Справа над головой сквозь небольшое окошко на меня смотрела почти полная Луна. Она была такая же, как и дома, и от её мягких холодных лучей становилось чуть светлее внутри. Как долго я следила за ночным светилом, не знаю. Но в какой-то момент голоса в голове снова что-то замурлыкали. Это убаюкивало, а сил сопротивляться у меня не осталось. Я свернулась калачиком на ворохе мягкой соломы и, укрывшись с головой плащом, забылась тяжёлым сном.

* * *

Кто-то пристально меня рассматривал, и вот уже минут десять я пыталась игнорировать это чувство, продолжая скрываться под плащом. Однако постепенно любопытство взяло верх, и я откинула плотную ткань с лица. Прямо передо мной материализовались две бело-серые морды, обладатели которых, заметив моё пробуждение, звонко тявкнули.

— И кто это у нас тут ещё? — раздался откуда-то сверху низкий, громкий голос, заставивший всё внутри немного завибрировать. Надо мной нависла чья-то тень. — Серый маг не говорил, что с ними ещё и девица путешествует. Ай-ай-ай. Негоже незамужней девке с мужчинами в одной комнате спать, да ещё и на полу. Сегодня же всё исправим, — собаки утвердительно гавкнули. — Ты уж прости меня, что такой плохой хозяин оказался. Ну что, вставай давай. Твои уже давно на ногах и снаружи.

В поле моего зрения появилась огромная рука, и я неуверенно за неё взялась. По сравнению с его ладонью, моя кисть показалась невероятно маленькой, даже детской. Тем временем обладатель руки легко поднял меня на ноги.

— Ну, что молчишь? Испугалась? — только сейчас я поняла, что за всё это время не проронила ни слова.

— Нет, не испугалась, — наконец выдохнула я.

Теперь мне удалось в деталях рассмотреть хозяина дома, и сейчас надо мной возвышался Илья Муромец. Нет, конечно же, это был Беорн, но мужчина, который стоял передо мной, выглядел именно так, как я себе представляла бы былинного богатыря. Он весь был какой-то большой, про таких говорят «косая сажень в плечах», и высокий. Я со своими метр семьдесят с трудом доставала ему до груди. У Беорна были густые тёмные волосы до плеч, кустистые брови и борода, которой позавидовал бы сам Лев Николаевич. Единственное, что выбивалось из образа Муромца, это глаза. Они были необычного цвета червонного золота, почти оранжевые, и смотрели на меня с нескрываемым интересом. Я, наверное, снова надолго замолчала, потому как хозяин, чуть посмеиваясь, заметил:

— А ты, смотрю, неразговорчивая, — я невольно вспыхнула и потупила взор. — Да ладно, не смущайся. Иди лучше завтракать. Тебя гномы что, не кормили? Смотри какая бледная, — не выпуская моей руки, он подвёл меня к столу и усадил на стул. Сам Беорн сел напротив.

Вокруг нас тут же засновали разбудившие меня собаки. Виртуозно балансируя на задних лапах, они резво накрыли на стол: крынка молока, хлеб, чарка с мёдом, яблоки, сыр. Всё выглядело изумительно вкусно, только мне кусок в горло не лез. Но расстраивать хозяина не хотелось, и под его внимательным взором я всё же налила себе молока и отломила небольшой кусок ароматного хлеба. Как только сделала первый глоток, мужчина снова заговорил:

— Меня зовут Беорн. Это… — он кивнул на снующих собак, — Белка и Стрелка, — услышав их клички, я не удержалась и хмыкнула, чем заслужила задумчивый взгляд «богатыря». — А тебя как зовут?

— Ирина, — голос меня не слушался и из-за долгого молчания звучал хрипло и вымученно. Поэтому, прочистив горло, я повторила уже чуть громче. — Меня зовут Ирина.

Беорн долго и как-то странно на меня смотрел, прежде чем продолжил:

— Красивое имя. Откуда ты? — я замерла. Рука непроизвольно сжала кружку с молоком так, что заломило пальцы. Хозяин чуть нахмурился, но неожиданно мягко заметил. — Ты прости, что всё расспрашиваю. Ты кушай. Потом расскажешь, — улыбнулся он, но глаза остались холодными.

Остаток завтрака прошёл в тишине. После того, как я через силу проглотила хлеб с молоком, в дом снова забежали собаки. Оказавшись перед хозяином, они несколько раз отрывисто гавкнули, и тот, кивнув им в ответ, снова посмотрел на меня.

— Белка и Стрелка истопили баню и приготовили тебе смену одежды. Следуй за ними.

— Благодарю, Беорн, — чуть поклонилась я, вставая.

Уже в дверях он снова окликнул меня:

— Твои спутники, все как один, выбрали озеро. Ты же даже не спросила, что такое баня, — невысказанный вопрос повис в воздухе. Обернувшись, я встретилась со взглядом золотых глаз.

— Я знаю, что такое баня, — мои губы тронула грустная улыбка. — А берёзовый веник тоже есть?

Беорн покачал головой и, когда я уже шагнула за порог, тихо добавил:

— В Средиземье не растут берёзы.

* * *

Следуя за Белкой и Стрелкой, я обогнула дом. Позади «терема» сквозь камыши поблёскивало озеро, со стороны которого доносились громкие мужские голоса и плеск воды. Недалеко от деревянного настила, ведущего к водоёму, стоял ещё один небольшой сруб, куда и поторапливали меня сопровождающие. Времени не было даже на то, чтобы толком осмотреться.

Внутри бани витал знакомый аромат тёплого дерева и трав, что заставило губы растянуться в невольной улыбке. Беорн был прав, здесь действительно кроме меня никого не было. Скинув свою потрёпанную, грязную одежду и захватив уже приготовленные банные принадлежности, я поспешила скрыться в парилке, где сначала с воодушевлением отмыла и оттёрла себя от «походной копоти», а потом, завернувшись в длинную простыню, просто наслаждалась расслабляющим теплом. Последний раз я была в банном доме, ещё путешествуя с Миртой и её семьёй, хотя те заведения и были больше похожи на купальные дома, наполненные горячим влажным паром. Здесь моё тело, казалось, заново задышало, впитывая как губка травяной жар.

Тут отдыхала и моя душа. Слёзы непроизвольно катились по щекам, смешивались с каплями воды. Я даже не пыталась их сдержать и наедине с самой собой изливала скорбь по тому, что потеряла. Выплёскивала из себя всю тоску, горечь и разочарование, и эти чувства, как и мои слёзы, под действием целительного тепла превращались в пар. Постепенно я успокаивалась, ощущая себя очистившейся и посвежевшей снаружи и изнутри.

Ещё раз омывшись холодной водой, я завернулась в простыню и вышла в предбанник. Здесь кто-то уже приготовил чистые бельё и вещи. Я неторопливо оделась, и теперь на мне, поверх нижней сорочки, была длинная, льняная рубаха, с расшитыми красным рукавами и подолом. Заплетя волосы в косу и подпоясавшись своим ремнём, ещё раз взглянула на свой наряд. Чем-то он напомнил мне древнерусский костюм. «Хватит ностальгировать». Тряхнув головой, я вышла на свежий воздух, где, как оказалось, меня уже ждала другая сопровождающая. Рядом с дверью сидела чёрная кошка, которая, завидев меня, вышла на дорожку, оглянулась и, призывно мяукнув, неторопливо зашагала к дому. Похоже, без присмотра меня здесь не оставляли. Ухмыльнувшись самой себе, я последовала за чёрной мини-пантерой.

Когда мы переступили через порог, стало понятно, что настало время обеда. Все участники похода, включая и самого хозяина, уже сидели за трапезой. Кошка подвела меня к единственному свободному стулу во главе стола, напротив Беорна, от чего стало как-то неловко, но «богатырь» решил за меня мои сомнения.

— Садись, девица, садись. Не стесняйся, — его громкий голос сразу привлёк ко мне внимание присутствующих, которые теперь все как один рассматривали мой наряд. Продлилось это, к счастью, недолго, и внимание мужчин перетянула на себя еда.

После обеда все участники похода вновь скрылись за дверью, приготавливать снасти и провиант для дальнейшего путешествия. Они всё ещё избегали общения со мной, а я, в свою очередь, была только рада остаться одна. После охватившего меня в горах безумия, в их компании мне было неуютно и всё казалось, что они как-то странно на меня смотрят. Я только устроилась у окна, когда ко мне подбежали Белка и Стрелка. Они звонко тявкнули, чем заслужили недовольное шипение дремавшей у меня на коленях кошки.

— Иди с ними, — раздался в дверях голос Беорна. — Они тебе покажут твою спальню и снимут мерки.

— Снимут мерки? — я не понимающе уставилась на собак.

— У тебя нет одежды для дальнейшего путешествия, а они что-нибудь придумают. Знаешь, какие они у меня рукодельницы?

— Благодарю, но не стоит беспокоиться. У меня есть ещё… — но Беорн прервал меня на полуслове.

— Не придумывай. Иди с ними. Или, думаешь, я не вижу, что ты одета с гномьего плеча?

Дальнейшие пререкания были бесполезны, и я отправилась за верными друзьями человека. Животные проводили меня в просторную спальню, с высокой кроватью и небольшим камином. Тут уже были разложены отрезы ткани, кожи и швейные принадлежности. Я устроилась с кошкой на широкой кровати и теперь с интересом наблюдала за ними. Всё это действо очень напоминало мне странную версию «Алисы в стране чудес».

Время текло очень медленно, но покидать общество четвероногих и выходить к гномам и Гендальфу мне сейчас не хотелось. Перед взором периодически вспыхивали образы из моего мира, из-за чего на глаза наворачивались слёзы, но той исступляющей боли уже не было. Казалось, что мою душу обкололи новокаином. А если говорить начистоту, то я уже давно догадывалась, что обратного пути нет и не будет. Просто никогда не думала, что развязка будет такой.

Из полудрёмы меня однажды вырвал стук в дверь, а после приглушенный голос Беорна:

— Оставь её, волшебник. Ей сейчас нужен покой. Она сама выйдет, когда придёт время.

А потом — звук удаляющихся шагов. Когда я разомкнула веки в следующий раз, за окном уже было темно. В комнате со мной была только кошка, и где-то приглушённо звучала музыка. Пел мужчина с глубоким, низким, чуть хрипловатым голосом. Но что поразило меня больше всего — это сама песня. Возможно, это был только обман слуха, но я не смогла удержаться и тихо вышла из комнаты, ведомая такими знакомыми и родными переливами мелодии.

* * *

Просторная комната была окутана полумраком. Единственным источником света был огонь в камине, вокруг которого собрались хозяин и его незваные гости. Скрытая тенями, я стояла, чуть прикрыв глаза и облокотившись на дверной проём. Пел Беорн, а я знала каждую строчку, каждое слово этой песни. Она разливалась по венам, наполняя разум светлыми образами моей прошлой жизни. Откуда гостеприимный хозяин знал слова и мелодию и почему пел именно эту песню — неизвестно, но в тот момент я была невыразимо благодарна ему.

Я тихо подпевала, вторя его сильному голосу и немного растерялась, когда хозяин вдруг прервался, не допев два куплета. Но неожиданно для меня самой, мой голос продолжил, с каждым словом набирая силу и громкость. После последней строки песни я мысленно досчитала до пяти, прежде чем открыла глаза в наступившей тишине. «Кажется, я опять привлекаю к себе внимание», — промелькнуло в голове. Присутствующие обернулись ко мне, но темнота скрывала их лица. И только Беорн стоял чуть ближе, у освещенного лунным светом столба и печально улыбался.

— Рад, что ты решила к нам присоединиться. И спасибо, что допела за меня. Память мне иногда изменяет, — он протянул свою огромную руку. — Ну что стоишь в дверях? Проходи к огню.

Я нерешительно последовала за ним и встала у камина. Гномы, маг и хоббит сидели за столом и курили. Перед каждым стояло по увесистой кружке, скорее всего, с чем-то горячительным.

— О чём была это песня? — неожиданно спросил Торин. — Я, если честно, не понял ни слова, но она мне напомнила широкую реку с размеренным и величественным течением, — Беорн кинул в мою сторону вопросительный взгляд, но я промолчала. «Богатырь» чуть улыбнулся и ответил за меня:

— Эта песня об одной стране, великой и необъятной.

— Тогда почему в ней так много грусти? — заинтересовался Кили.

— Потому… — начал Беорн, но я его опередила.

— Потому что этой страны больше нет, — отрезала я, наблюдая за пламенем. Гномы чуть вздрогнули от резкого звука. Хозяин тяжело вздохнул и продолжил.

— Это правда. Этой страны больше нет. Она существовала давно и простиралась на тысячи лиг с востока на запад и с севера на юг. Всё Средиземье уместилось бы на одной половине той земли.

— Всё Средиземье? — не выдержал Бильбо. — Как такое возможно?

— Тогда мир выглядел иначе, — тихо заметил Беорн, снова посмотрев на меня, — и его населяли другие народы, — я упорно молчала. — Тем миром правили люди. Они были великими мыслителями и созидателями, — кто-то из гномов недоверчиво хмыкнул. — Ты зря смеёшься, гном, — чуть повысил голос хозяин. — Эти люди познали многое, что теперь навсегда останется тайной. Они подчинили себе воздух, воду, землю и огонь. Они могли летать как птицы, спускаться на морские глубины, предугадывать движения земли и гор. Они смогли дотянуться до звёзд и прикоснуться к Луне.

За столом царила полная тишина.

— И когда же жили эти люди? Я никогда про них не слышал, — с долей иронии промолвил Торин, чем заслужил раздражённый взгляд Беорна.

— Возможно, гном, ты просто не слушал… — бросил оборотень, и его взгляд задумчиво устремился к огню.

— Давным-давно, среди тысяч звёзд, Боги случайно увидели голубую звезду. Она была покрыта бескрайними океанами, морями и полноводными реками. И так понравилась эта звезда богам, что они населили её птицами, зверями и рыбами. Но через тысячи и тысячи лет богам стало одиноко, и они создали другую жизнь. Первым, из четырёх элементов голубой звезды, они создали мужчину. В нём была сила воды, ярость огня, выносливость камня, и ключом его существования был воздух. Второй из рук богов вышла женщина. Она воплотила в себе душу голубой звезды, а в её красоте отражались моря, леса и поля. Женщина была легка и грациозна, как вольный ветер, терпелива как сама земля, и полна страсти, как огонь. Боги были так поражены красотой своего создания, что наделили её частью самих себя — пятым элементом жизнетворящей души и света. В тот момент женщина перестала быть их творением, а стала их дочерью. Увидев это, первый мужчина опечалился. И тогда женщина пожалела его и попросила богов отпустить её к нему и тоже даровать ему душу. С тяжёлым сердцем боги согласились, но мужчина уже познал тёмные думы, поэтому его душа никогда не сияла так, как у женщины, — Беорн замолчал и уже чуть тише продолжил: — Тот мир и те боги существовали очень давно. До того как сам Эру Илуватар увидел первый свет Вселенной.

— А что же с ними случилось? — прошептал Бильбо.

— Они умерли, — мой голос разрезал густую тишину. Я обернулась и посмотрела на сидящих за столом мужчин, пока мой взгляд не остановился на Гендальфе. — Печаль первого мужчины со временем переросла в обиду, а потом в зависть. Он хотел доказать богам, что он тоже мог творить жизнь, что он ничем не хуже. Его огонь требовал величия и власти, над голубой звездой и над женщиной. Век за веком, тысячелетие за тысячелетием мир всё больше забывал и терял душу. Человечеством правили холодный расчёт и разум. Постоянно стремясь к величию, люди поработили, извратили и разрушили голубую звезду. А когда ничего не осталось, они обратились друг против друга, — я тяжело вздохнула. — И началась война. За день они уничтожали целые города и страны, пока на звезде не осталось ничего кроме пепла, — к горлу подкатил комок, но я всё же продолжила. — И тогда последние женщины обратились к богам. Они просили избавить звезду от того ужаса и горя, которые захлестнули всё вокруг. Дочери богов знали, что если исчезнет этот мир, исчезнут и они сами, но были готовы пожертвовать собой ради жизни голубой звезды.

Мой голос дрогнул, и я отвернулась к огню, стремясь скрыть захлестнувшие меня эмоции. За моей спиной Беорн тихо продолжил:

— Боги их услышали. С горем и тоской, они выполнили последнюю просьбу своих детей. И на звезду полился живительный дождь божественных слёз, пока вода не покрыла всё вокруг, скрывая и очищая… Погибло всё, остался только великий и необъятный океан, где в глубинах ещё теплилась жизнь. Звезда снова стала голубой, но её красота уже не радовала богов. Она постоянно напоминала им о том, что они потеряли. И тогда, в тоске и печали они покинули эту Вселенную, и после многие миллионы лет голубая звезда оставалась необитаемой. Пока однажды её не увидел Эру, и, как когда-то древних богов, его пленила её красота.

— Но это уже ваша история, — прервала я Беорна. — Моя закончилась задолго до этого.

Все молчали, только поленья потрескивали в камине. В красных языках пламени мне ясно виделись исчезающие знакомые города, дорогие и любимые лица.

— Ирина, ты?.. — неуверенно начал хоббит.

— Она дочь того погибшего мира, волею случая занесённая сюда, — ответил ему Гендальф.

В воцарившейся тишине я вдруг почувствовала себя невыносимо чужой и одинокой и поспешила незаметно выскользнуть на улицу. Стояла полная луна, и передо мной в своём величии и великолепии расстилалась посеребрённая равнина. Я стояла у изгороди, снова ощущая этот исцеляющий покой, которым было пропитано всё вокруг. В тот момент мне почему-то вспомнились недавние слова волшебника. Да, я всё потеряла. И всё что у меня есть — это моя жизнь и я сама. Но что же я смогу найти?..

Я попала в Средиземье в феврале две тысячи четырнадцатого. До великого потопа оставалось три года. Последней датой в книге, которую я нашла у Гендальфа, был две тысячи девятнадцатый год. После этого человечество, как и большая часть жизни на Земле, перестали существовать.

* * *

Этой ночью Торин долго не мог заснуть из-за постоянно крутившихся в голове мыслей. Его отряд покинул Шир почти два месяца назад, и вот позавчера со склона он смог впервые различить призрачные очертания Одинокой горы. И впервые с самого начала путешествия Торин осознал реальность происходящего. Тролли, эльфы, гоблины и орки — всё это пролетело перед его глазами словно сон, и только сейчас цель из мечты стала преобразовываться в действительность. Они возвращались домой. Из груди гнома вырвался невольный вздох, и его мысли, резко сменив направление, обратились к событиям сегодняшнего вечера.

С одной стороны, история казалась ему абсолютно невероятной и неправдоподобной. Древние боги и исчезнувшие люди — да если бы кто-то рассказал это ему в другое время и в другом месте, король бы просто посмеялся, решив, что рассказчик или слишком много выпил, или просто нагло врёт. Но не сейчас. Казалось, всё, что так раздражало, ставило в тупик, а порой пугало и настораживало гномов в их странной попутчице, неожиданно нашло своё логическое объяснение. Даже её попытка сброситься со скалы — ослабленные ранениями тело и разум женщины просто сдались под натиском ещё одного потрясения. И самое странное было в том, что он её в чём-то понимал. Нет, добровольно отдать свою собственную жизнь для гномов было немыслимо, но то отчаяние, которое накрывает с головой, когда осознаёшь, что потерял всё — это Торин испытал на себе. Однако у него ещё была надежда. Надежда вернуть то, что было украдено, и он готов был биться за это до последней капли крови. У неё же не было и этого.

Король снова повернулся с бока на спину, когда входная дверь тихо скрипнула. Гном мгновенно сел на спальном мешке и успел краем глаза уловить, как что-то светлое мелькнуло за дверью. Он быстро огляделся: нет, все, включая хоббита, были на месте и крепко спали. Отсутствовали только маг (что Торина уже давно перестало удивлять) и женщина (хозяин дома настоял на том, чтобы та спала в отдельной комнате). Чуть помедлив и решив, что сон всё равно пока не придёт, гном как можно тише поднялся и вышел на улицу.

Было полнолуние. Ночь была светла и безмолвна. Торин невольно замер в нерешительности, не зная, куда теперь идти. Он уже хотел махнуть на всё рукой и вернуться, когда его слух уловил лёгкий плеск воды. Нахмурившись, гном решительно свернул налево к деревянному настилу, ведущему к озеру. Вскоре его взору открылась тихая и сияющая водяная гладь, а ещё через несколько шагов король-под-горой в изумлении замер.

Это было как тогда, почти месяц назад, и всё же по-другому. Она опять танцевала в лунном свете. Тёмные волосы распущены, глаза закрыты, движения, как он и запомнил, так же легки, грациозны и волнительны. В этот раз её нагота пряталась под сорочкой, хотя тонкая ткань почти не скрывала изгибы женского тела. Торин прерывисто вздохнул и интуитивно шагнул вперёд, и в тот же момент на его плечо опустилась тяжёлая рука.

— Не стоит, — раздался над головой голос Беорна. Гном попытался высвободиться, но огромная ладонь лишь крепче сжалась, удерживая его на месте. — Она не для тебя, гном, — в голосе хозяина появились угрожающие нотки.

— Может, тогда она для тебя? — процедил сквозь зубы Торин, а в сердце заворочалось странное чувство тёмной ревности.

— Нет, и не для меня, — чуть мягче добавил оборотень. Король взглянул на Беорна, но тот неотрывно следил за окутанной серебристыми лучами фигурой. — Посмотри, она даже не касается воды… — мечтательно прошептал оборотень.

Гном обернулся к танцующей женщине и с изумлением вынужден был признать правоту своего нежданного собеседника. Торин только сейчас заметил, что их попутчица находилась почти на середине озера и ступала по водной глади, как по мрамору. В этот момент она вдруг закружилась, взметая фонтан искрящихся брызг вокруг себя.

— Что это? — осторожно прошептал гном, словно боялся спугнуть это наваждение.

— Это в её крови поёт и танцует магия, — тихо заметил Беорн и потянул гнома за собой. — Идём. Здесь хотя и безопасно, но лучше отойти подальше.

— Что ты имеешь в виду? — Торин снова попытался высвободиться из железного захвата, но Беорн только усмехнулся и продолжил настойчиво отодвигать короля гномов в сторону, пока они не ступили на заболоченный берег. Пройдя метров десять, они остановились у поваленного ствола когда-то могучего дерева. Отсюда озеро было видно как на ладони, и Торин невольно замер, когда его глаза вновь нашли скользящую фигуру.

— Не злись, гном. Это для твоего же блага, — король только грозно сверкнул глазами в сторону Беорна. — Там, откуда она родом, женщины были наделены божественным даром. В их крови текла древняя, чистая магия, позволяющая тоньше чувствовать природу и дарующая им власть над жизнью и смертью. Рассказывают, что в те времена малые боги даже спускались на землю и брали человеческих женщин себе в жёны… — оборотень чуть помедлил и, смерив гнома взглядом, продолжил. — Для нас же её магия, как крепкое вино, одурманивает, пробуждает желание, но может и помутить рассудок.

Потомок Дурина прекрасно понимал, что его собеседник имел в виду, и яростно сжал кулаки. Это не укрылось от внимательного взгляда золотых глаз.

— Ты ведь видел её такой раньше? — спросил вдруг Беорн. Торин промолчал, а оборотень понимающе улыбнулся и покачал головой. — Наслаждайся красотой этого волшебства пока можешь, гном. Ей осталось немного.

Услышав последние слова, Торин резко обернулся:

— Что значит осталось немного? — оборотень устало опустился на поваленный ствол и, чуть прищурив глаза, какое-то время внимательно рассматривал короля-под-горой.

— Маг ничего тебе не рассказал? — расценив молчание гнома как ответ, хозяин продолжил. — Она умирает.

— Умирает? Но почему? — последовав примеру оборотня, Торин опустился рядом на дерево.

— Магия, текущая по её венам, созвучна волшебству, присутствующему во всём, что нас окружает. Это часть той первозданной силы древних богов. Но в том мире волшебство было распределено иначе, и женщина должна была собирать её по каплям, прислушиваясь к каждому шёпоту природы, — Беорн ненадолго замолчал. — В нашем мире магия пульсирует намного сильнее, свободно и неприкрыто. Она, подобно полноводной реке, захлёстывает эту женщину с головой, сливаясь с магией её крови, дарует ей невероятные силы и возможности…

— Так разве это плохо? — перебил его Торин, на что Беорн только покачал головой.

— Она смертна, гном, поэтому тело её уязвимо. А вот силы женщины растут слишком быстро. Её собственная магия сжигает её физическую оболочку изнутри.

Оборотень замолчал, наблюдая за танцующей, с грустной улыбкой на губах.

— Почему маг ничего не делает, чтобы спасти её? — не выдержал гном затянувшейся паузы.

— Увы, здесь волшебник бессилен. Разве можно остановить горный поток, который водопадом срывается с вершин? — он тяжело вздохнул. — Я просил его оставить её у меня. Здесь тоже всё наполнено магией, но она её успокаивает. Я вижу это. Она бы умерла тихо и постепенно, просто заснула. Но волшебник отказывается об этом даже слышать, и хочет, чтобы она отправилась с вами. Может, ты мне объяснишь зачем, гном?

Золотые глаза изучающе устремились на Торина, но тот лишь пожал плечами:

— Не знаю. Мы встретили её случайно, и поначалу Гендальф настаивал лишь на том, чтобы довести её до долины эльфов. Но вышло всё иначе. Маг в последнее время ведёт себя с ней странно. То говорит, что её могут преследовать, но не оставляет у эльфов и отправляет одну в горы, то не отпускает от себя ни на шаг. Надеюсь, старик знает, что делает… — он замолчал, оставив вопрос невысказанным. Оборотень нахмурился.

— Волшебник всегда знает, что делает. Вот это меня и настораживает.

Торина неожиданно охватила странная тоска и, с трудом оторвав взгляд от фигуры на озере, он тяжело поднялся на ноги. Кивнув на прощание оборотню, он направился обратно к дому. Беорн краем глаза проводил удаляющуюся фигуру, а вскоре и сам скрылся в направлении леса. Его звала ночь.

* * *

В его глазах она была подобна лунному свету: всегда рядом, но попробуй схватить его, и он лишь проскользнёт сквозь пальцы. Вот и сейчас, в серебряном сиянии ночного светила, она безмятежно кружилась по озеру, почти не касаясь воды. Так близко и одновременно так далеко. Волшебник тяжело вздохнул, опустившись на небольшой помост.

Воздух был свеж и пьяняще сладок от её магии. Сейчас сама природа пела с ней в унисон, успокаивая душу и сердце. Какой эльфийский танец мог сравниться по красоте с этой чистой энергией? Он чуть улыбнулся, и тут же отвесил себе мысленную оплеуху: «Ой, старый дурак! О чём ты думаешь? Неужели это и на тебя действует?» Волшебник чуть прикрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Оборотень и гном давно ушли, и теперь здесь были только он и она. Воздух над озером будто загустел от переливов невидимых сил, и маг чувствовал невесомые шелковистые прикосновения к коже, но сознание его было чистым. Когда Гендальф вновь открыл глаза, то невольно замер: Ирина стояла напротив, чуть склонив голову набок. Он поспешил отвести взгляд от её тела, прикрытого лишь лёгкой просвечивающейся тканью. Опираясь на посох, волшебник поднялся и уже было развернулся обратно к дому, когда в его голове прозвучал её мягкий голос.

— Почему ты уходишь, Олорин? — маг замер.

— Мне не стоит здесь находиться, — ответил он мысленно.

— Почему?

Этот вопрос поставил его в тупик. Он и сам не знал. Но внутри него голос разума настаивал, что надо уходить отсюда и побыстрее.

— Посмотри на меня, Олорин, — почему-то он не мог сопротивляться, когда его имя срывалось с её губ, и повиновался. Она стояла у самого помоста, глаза всё также закрыты.

— Ты видишь меня сейчас? — не удержался он. Она ответила только улыбкой. В следующее мгновение её рука плавно приподнялась и вытянулась к нему, словно в приглашении.

— Потанцуй со мной, волшебник, — серый маг неуверенно посмотрел на зеркальную воду под её ногами. — Не бойся, я не дам тебе упасть, — будто прочитав его мысли, добавила она.

Олорин немного нервно сглотнул, но аккуратно отложив посох, взял её за руку и шагнул на водную гладь. К великому удивлению, он не провалился, а ступил на воду, будто на мягкую траву. После первых опасливых и нерешительных шагов, волшебник смело последовал за женщиной на середину озера.

— Что ты слышишь вокруг? — опять прошелестело в его голове. Маг чуть прикрыл глаза, взяв её за другую руку.

В какой-то момент откуда-то издалека полилась легкая, почти невесомая мелодия. Словно кто-то едва касался невидимых струн, а потом присоединился ещё какой-то неизвестный ему инструмент и ещё один. Мелодия нарастала, завораживала, затягивала. Когда волшебник открыл глаза, то с удивлением осознал, что они с ней легко кружились по озеру, и его рука лежала на её талии. Но вот женщина выпорхнула из его объятий и, взметнув ворох брызг, закружилась, откинув голову назад. Повинуясь какому-то шестому чувству, он последовал за ней, вновь переплетая их пальцы, привлекая женскую фигуру к себе. Её кожа была прохладной и чуть влажной от капель воды. Она обвила его шею руками. Они следовали какому-то только им известному танцу, то встречаясь на середине озера, то вновь расходясь в стороны. «Это безумие! Остановись!» — кричал разум, но переливы музыки его заглушали. Маг снова поймал её за руки и привлёк себе. Казалось, что она вся светилась, поистине завораживающее зрелище. Неожиданно для самого себя он подхватил её за талию и приподнял в воздух, закружившись с ней вместе. Она улыбалась, а он не мог отвести от неё глаз.

— Ты можешь опустить меня, — засмеялась она. — Музыка закончилась, Олорин.

Он тоже улыбнулся и аккуратно опустил её на зеркальную поверхность озера. Они снова оказались рядом с помостом. Его пальцы сами убрали с её лица разметавшиеся пряди, но так и замерли. Волшебник прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением к бархатной коже, теплом её дыхания на губах, шелком волос. Когда он открыл глаза, она была очень близко, на расстоянии одного полувздоха. И он не устоял. Его губы нашли её, касаясь нежно, почти невесомо. И, о превеликие Валар, она отвечала ему. Мир вокруг завертелся и исчез. Остались только эти будоражащие кровь прикосновения. Он прижал её к себе, чувствуя тепло и изгибы её тела. Внутри Майа разгоралось пламя. И тогда голос в его голове взревел с новой силой: «Что ты делаешь?! Она не контролирует себя сейчас, а ты этим пользуешься?» Маг жадно вздохнул, словно из лёгких разом вышибло весь воздух. Он нехотя отстранился, всё ещё сжимая её в объятиях. Наваждение разлетелось на тысячи мелких осколков. Волшебник отступил, решительно отвернулся и шагнул на деревянный помост. Гендальф поднял посох и с силой сжал его. Какое-то время он просто стоял к ней спиной, а когда обернулся она уже была на середине озера.

«Олорин, так звали тебя давно и не здесь. Тут ты Гендальф Серый, Митрандир. И тебя сюда направили с определённым предназначением… Так что же ты делаешь с ней?» Гендальф покачал головой, будто отгоняя ненужные мысли. Завтра она уже ничего не вспомнит, да и ему будет лучше об этом позабыть. У него была цель, и он не имел права от неё отвлекаться. Волшебник сжал кулаки, резко выдохнул и зашагал к дому. Возможно, женщина была послана сюда именно для этого, поэтому завтра она вместе с ними покинет владения Беорна. «А тебе, старый дурак, стоит вернуться с небес на землю и вспомнить о том, что сейчас важно».

Он не засыпал до тех пор, пока она не проскользнула внутрь и не скрылась в коридоре, ведущем к её спальне. Когда всё стихло, его почему-то долгое время не покидало чувство, что сегодня он упустил что-то очень важное. Но мысли ускользали от него, как лунный свет.