Любовь по сети (гет)

Быстро натянув на голову шапку и застегнув куртку, я выбегаю из колледжа и на ходу достаю сигарету из пачки. Остановившись у ворот, выпускаю первое облачко дыма и открываю диалог.

Dandy: Солнце, я знаю, что мы должны были сегодня встретиться, но я не могу. Мне написала моя бывшая девушка. Говорит, что скучает, готова меня простить и хочет попробовать сначала. Новый год всё-таки скоро. Надеюсь, ты меня поймёшь. Прости.

Сначала мне кажется, что это какой-то глюк. Я обновляю страницу, проверяю, точно ли это диалог с Денди, а не какая-нибудь реклама, ещё раз обновляю… Сообщение на месте. Дрожащими пальцами набираю ответ.

Небо в алмазах: Это какая-то шутка?

*Ошибка. Сообщение не отправлено*.

Небо в алмазах: Денди, это не смешно.

*Ошибка. Сообщение не отправлено*.

Небо в алмазах: А как же наши планы?

*Ошибка. Сообщение не отправлено*.

Небо в алмазах: Денди, пожалуйста, ответь!

*Ошибка. Сообщение не отправлено*.

Понимаю, что реву, когда на экран падает несколько капель. Почему так? Почему он не сказал раньше, что всё ещё любит кого-то другого? Он же говорил эти слова мне! К горлу подступает неприятный комок. Я уже рыдаю в голос, облокотившись спиной о железные прутья забора, и сползаю вниз. Выронив из рук сигарету, сижу в сугробе и продолжаю писать Денди.

Небо в алмазах: Ты же говорил мне, что любишь!

*Ошибка. Сообщение не отправлено*.

Небо в алмазах: Пожалуйста, Денди, не бросай меня.

*Ошибка. Сообщение не отправлено*.

Небо в алмазах: Я же… люблю тебя!

*Ошибка. Сообщение не отправлено*.

Похоже, он закинул меня в чёрный список, раз ни одно сообщение до него не доходит. У меня истерика. Я рыдаю в голос, совершенно ничего не видя из-за слёз. Как целый мир может рухнуть после одного несчастного сообщения? И главное, из-за чего? Я притягиваю колени ближе к себе, обняв их. Меня трясёт то ли от холода, то ли от нервов. Телефон выпадает из руки и откатывается в сторону по скользкой снежной дорожке. Радует лишь то, что сегодня последний учебный день и все немногочисленные ученики и учителя уже свалили по домам. Может, и осталась пара человек, но я всё же надеюсь, что меня в таком состоянии не увидят.

Стоило только об этом подумать, как мимо кто-то проходит. Из-за слёз линзы давно выпали куда-то в снег, поэтому я даже не пойму, кто это был. Да и плевать как-то. Лишь бы меня не трогали.

— Лиза, вставай.

Нет, пожалуйста, только не он. Почему нельзя было просто пройти мимо?

— Лиза, — настойчивее повторяет химик, подходя ближе.

— Отвалите, пожалуйста, — едва ли выдавливаю из себя, стирая рукавом куртки влагу с щёк. — Я уже сказала вам, что в друзьях не нуждаюсь.

— Лиза, послушай…

— Да перестаньте уже!

Стоя на руинах собственного мира, я не хочу никого видеть или слышать. Сейчас мне просто нужно побыть одной, но этот скот возомнил себя непонятно кем и лезет. Где-то под рёбрами закипает злость, и я, поднявшись на ноги, замахиваюсь на Диктатора, желая ударить.

— Хватит! — Роман Витальевич перехватывает мою руку, но я пытаюсь ещё раз. — Не надо лезть в мою жизнь!

Перехватив оба запястья покрепче, он молча прижимает меня к себе, а я начинаю реветь с новой силой. Чёрт, я ведь даже отбиться не могу. Куда уж мне отвоёвывать личное мнение.

— Я не хотел тебя обижать, — произносит химик между моих всхлипываний. — Но и оставить тебя сидеть в сугробе я тоже не могу.

Слёзы текут без остановки, а я, сама того не осознавая, прижимаюсь к Диктатору, уткнувшись носом в его коричневое пальто. В прошлый раз, когда меня так же по-идиотски бросили, я рыдала в жилетку Стаса, но сейчас он уехал, а от этого ещё печальнее. Пока меня пробивает мелкая дрожь, Роман Витальевич мягко гладит меня по спине, уверяя, что бывает и хуже, но со временем всё пройдёт. Становится смешно от абсурдности ситуации. Неужели он умеет читать мысли? Откуда ему знать вообще, что у меня случилось? Или мой любимый кофе? Какая фигня только в голову ни идёт, лишь бы не думать о Денди.

— Перестаньте называть меня Лизой, вы сами говорили, что ваша дружба с моим братом не делает нас друзьями, — едва ли хватает сил, чтобы мыслить связно. — Я четыре месяца была для вас просто Крыловой, что вдруг изменилось сегодня?

— Ты права, ничего не изменилось, — как-то отстранённо говорит он, но не отпускает меня, пока я не решаю отстраниться сама, немного успокоившись. — Пойдём, я отвезу тебя домой.

Мне все ещё хочется послать его на хрен, но после того, как я прорыдалась, наступает какое-то безразличие ко всему. Ни хорошо, ни плохо. Мне просто никак. Я лишь согласно киваю и плетусь к его машине, с трудом переставляя ноги. Все свои действия наблюдаю словно со стороны. Вот открываю дверь, сажусь, пристёгиваюсь. Как будто но я это делаю, а кто-то другой.

— Не раскидывай больше свои вещи по полу, — произносит химик, протягивая мне мой телефон.

Ну, теперь хотя бы понятно, откуда он знает, что у меня произошло, потому что мобильник не заблокирован. Боже, какое позорище. На экране до сих пор открыт диалог с Денди и висят семь моих недоставленных сообщений. Одной проблемой меньше — Диктатор не телепат, хотя от этого не легче, потому что он видел меня зарёваную. Одно непонятно. Почему он решил меня поддержать, хотя ещё не так давно собирался свалить пораньше из колледжа?

— С чего такое внезапное желание помочь студентке, что вас так раздражает? — поднимаю покрасневшие от слёз глаза на Романа Витальевича, пытаясь понять, какого чёрта творится в его голове.

— Знаешь, возможно, я не такой уж и мудак, каким ты меня считаешь, Крылова, — ухмыляется он и заводит машину. — По крайней мере, я пытаюсь убедить себя в этом.

Мы едем в тишине долгое время. Я даже не сразу осознаю, что мы повернули куда-то в абсолютно другом направлении. Однообразные серые многоэтажки и магазины внезапно перестают быть узнаваемыми. Наверное, стоит спросить, куда это любимый препод меня везёт, но нет сил. Вместо этого я снова захожу в «Тет-а-тет» и обновляю профиль Денди в надежде, что он меня разблокировал. Увы, но чуда не происходит. Расстроенно вздохнув, продолжаю наблюдать за незнакомым видом из окна авто, время от времени шмыгая носом и пытаясь не зареветь снова. Куда бы меня сейчас ни везли, мне искренне плевать. Даже когда дома становятся всё ниже, а после и вовсе пропадают.

Самое время начать параноить, что Роману Витальевичу всё-таки надоели мои выходки и он решил меня грохнуть и вывезти в лес. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Вскоре я замечаю, что на первый взгляд на совершенно пустом участке дороги на обочине по обе стороны стоят авто. Мы останавливаемся недалеко от одной из таких машин.

— И где это мы? — всё же спрашиваю я. — Что за сходка автолюбителей?

— Это место мне когда-то показал Стас. Недалеко находится аэропорт, и отсюда можно видеть, как взлетают самолёты, — поясняет химик, немного приоткрыв окно, и достаёт из кармана сигареты и зажигалку. — По его словам, девчонкам нравится на это смотреть, и некоторые готовы отдаться прямо в машине.

— Вы в курсе, что подкатывать своё добро к девушке, которую только что бросили, не лучшая идея? — возмущённо отвечаю я. — К тому же кое-кто напоминал о своей принципиальности при каждом удобном случае.

— Крылова, перестань ровнять всех парней на одного козла, который тебя когда-то обидел, — раздражённо отвечает он, как будто его действительно могли задеть мои слова, хотя с чего бы? — Здесь можно не только шпилиться с первым встречным, но и в принципе голову проветрить. Я езжу сюда, если мне паршиво или нужно что-то обдумать. Тебе сейчас тоже паршиво, поэтому хотя бы на пять минут попробуй заткнуться и почувствовать атмосферу места.

— Вы так добры, — едко выплёвываю я.

Деваться особо некуда. Либо закатить истерику и в итоге пойти в сторону города пешком по холодрыге, либо всё же послушать его. Окей, попробуем. Минут пятнадцать я смотрю на горизонт, вспоминая первые отношения, потом вторые, если, конечно, их вообще можно назвать отношениями. Хотя, вряд ли. Мы ведь просто переписывались. Класс… Мне настолько не хватает любви и тепла, что я умудрилась втюриться в сраный текст! Обычный набор букв! Я безнадёжна…

— Если ты хочешь, я могу отвезти тебя к матери и Стасу, — мои размышления прерывает тихий голос химика. — Отметишь Новый год с родными.

— Со Стасом я могу отметить, когда он вернётся, а мамуля меня всё равно не ждёт, — отстранённо отвечаю я.

— Какой бы она ни была, но у людей нет никого ближе матери, — очень вовремя он решил поучить меня жизни.

— У людей, может, и так, а мне не повезло. Спасибо, конечно, этой женщине за жизнь, но я не хочу её видеть, — вскипаю я, вспоминая все те упрёки, что приходилось выслушивать каждый день. — Если вам нравится ездить к своим родным, флаг вам в руки, а меня такие поездки не вдохновляют.

Наши отношения с недородительницей вообще никогда не были нормальными. С самого рождения я была нелюбимым ребёнком, а всё потому, что у нашей дорогой мамули не было мозга, да и до сих пор он не появился. Мама и папа поженились, как это нынче называется, по залёту, и если первые года три или четыре всё было относительно неплохо, если верить рассказам бабушки, то потом прошла любовь, завяли помидоры. Кто-то из таких же безголовых маминых подружек посоветовал им завести второго ребёнка, который каким-то чудным образом должен был вернуть в семью остывшие чувства. Как и предполагалось, второй ребёнок чуда не сотворил. Отец свалил в закат, ни разу даже не навестив своих детей, а мать всю жизнь обвиняла меня в том, что в их расставании виновата я. Зато Стас всегда был любимым и желанным сыном. Может, мы потому с ним и воевали всё время, пока были мелкими, ведь ему похвала доставалась даже за убранную за собой тарелку, а я потом стояла и намывала гору посуды, ни разу не услышав «спасибо».

По этой самой причине на лето я всегда с удовольствием уезжала к бабушке. Это три месяца были лучшими в году не из-за отсутствия занятий в школе, хотя это тоже не могло не радовать, а из-за отсутствия мамули в моей жизни. Вот бабушка любила нас со Стасом одинаково. Ругала и хвалила тоже. Она же и позвала нас жить к себе, когда вырастем и пойдём учиться дальше, да жаль, что не дожила до этого дня… Когда Стас поступил, он приехал с вещами уже в пустую квартиру, а после и я. Как позже выяснилось, документально она теперь только наша. Мама в завещание вписана не была, за что я тоже схавала немало дерьма, готовясь к выпускным экзаменам и считая дни то того момента, как смогу свалить из родного гнезда. После всего этого Стас ещё удивляется, что я не горю желанием ездить в родное захолустье.

— Знаешь, я бы всё отдал, чтобы увидеть маму живой, — отвечает химик после недолгой паузы, перебирая зажигалку между пальцев.

— Простите… — неловко вышло. — Я не знала.

— Меня любили до безумия, а я нос воротил, когда мама пыталась меня обнять или чмокнуть в щёку, — разговор зашёл в совершенно неожиданное русло, но почему-то мне захотелось выслушать Романа Витальевича. — Мы узнали о болезни слишком поздно, когда врачи уже не могли ничего сделать. После её смерти отец места себе не находил. Бросил работу, начал напиваться до беспамятства. В итоге однажды сел пьяный за руль и сбил какого-то парня. Пришлось продать квартиру, чтобы были деньги на адвокатов и лечение того бедолаги, но папу всё равно посадили, а меня отправили в детский дом.

— А что потом? — вырывается само собой, когда он перестаёт говорить. — Простите, я… Можете не говорить, если не хотите. Я пойму.

— Потом… — химик отстранённо ухмыляется, наблюдая за взлетающим самолётом. — Я понял, что лишился всего, что у меня было, и нужно что-то делать, чтобы не просрать хотя бы себя. Взялся за голову, начал учиться. В детдоме мне не нравилось, поэтому я решил попытать удачу и напросился жить к Стасу. Если честно, то он меня дико бесил первое время. Строил из себя непонятно кого.

— И почему же вы всё ещё дружите? — этот вопрос давно сидел у меня в голове.

— Живя с ним под одной крышей, я внезапно для себя понял, что он может не только строить глазки и мышцами играть перед девчонками, — Роман Витальевич улыбается, видимо, что-то вспомнив. — Он вообще много чего хорошего для меня сделал. Наверное, если бы не Стас, то я до сих пор выглядел бы, как на той фотке из альбома Лидии Александровны.

— Ну, вы бы могли собрать рок-группу.

Молодец, Лиза, сама пошутила, сама посмеялась. Отвлекшись от своих проблем, начинаю угорать над собственной тупой шуткой, вспомнив хаер химика. Блин, он точно меня щас из машины выгонит. Вопреки моим ожиданиям, Роман Витальевич тоже начинает смеяться. Интересно, это моё чувство юмора стало лучше или он тоже фанат идиотских шуток.

— Рад, что тебе полегчало, — произносит он, когда мы уже насмеялись от души. — Я же говорил, что это место помогает проветрить голову.

— Спасибо, что поддержали, — улыбаюсь я, заметив, как взлетает ещё один самолёт. — Не ожидала, что вы ради меня бросите все свои дела.

— Ну, я же всё-таки учитель и должен помогать своим ученикам в трудную минуту, — отвечает химик, наблюдая вместе со мной за железной птицей.

— Кстати, а что вы имели в виду, когда сказали, что не хотели меня обижать? — вдруг вспоминаю я, когда мы уже выезжаем на дорогу, направляясь обратно в город.

— Разве я такое говорил? — несколько удивлённо уточняет он.

— Да, у колледжа, — киваю я, наблюдая за пейзажем за окном.

— Если честно, то не помню, — мне кажется, или Роман Витальевич начал нервничать? — Наверное, само как-то вырвалось.

Решаю не продолжать тему. У самой иногда бывает, что ляпну, не подумав, а потом пытаюсь понять, какого хрена я только что сморозила. Не помнит — и ладно. К тому же не так важно, что он там говорил, сейчас мне гораздо важнее было то, что он был рядом со мной, хотя изначально я искренне хотела, чтобы он пошёл на хрен. Кто знает, чего бы я натворила, если бы химик просто прошёл мимо.

— Спасибо вам, — произношу я, отстегивая ремень, когда мы останавливаемся возле моего дома. — И с наступающим.

— Лиза, — я уже собираюсь выйти из машины, но вдруг чувствую, как его пальцы смыкаются на моём запястье. — Ты ещё найдёшь того, кто сможет сделать тебя счастливой.

— С-спасибо, — я неловко мнусь на сиденье, не зная, как ещё реагировать. — Ну, я пойду?

— Да, конечно, — Роман Витальевич запоздало соображает, что всё ещё держит меня за руку. — С наступающим, Крылова.

Выйдя из машины, шарю по карманам в поисках ключей и топаю к своему подъеду. Противный холодный ветер так и лезет под куртку. К счастью, мы припарковались близко, поэтому я не успеваю особо замёрзнуть. Пулей влетев на свой этаж, скидываю с себя верхнюю одежду и ботинки и прохожу на кухню. Страшно хочется есть, ведь с самого утра кроме бутерброда и кофе в желудке ничего не было. Болтаясь по кухне, пока еда греется в микроволновке, бросаю взгляд в окно и вижу, что машина химика всё так же стоит под подъездом.

Может, стоило пригласить его хотя бы на чай? Он же из-за моей истерики полдня профукал. Быстро отгоняю от себя желание спуститься вниз, ибо на сегодня общения с ним хватит. Да и кто его знает, вдруг Роман Витальевич воспримет мой жест неправильно. Лишь бы он Стасу не рассказал, что нашёл меня сидящей в сугробе и рыдающей из-за какого-то мудака. Братец же мне потом прохода не даст, пока не найдёт Денди и не выбьет из него всё дерьмо. Надо переварить всё к его возвращению и просто сказать, что не сошлись характерами или типа того. Не хочу, чтобы Стас снова переживал из-за меня, но его плеча так не хватает рядом.

Поужинав, бреду в свою комнату. На кровати всё ещё застелено звёздное постельное, а сверху на покрывале лежит тёмно-синий комплект белья, чёрная толстовка, светлая футболка и джинсы. Хотела переодеться перед тем, как идти на встречу с Денди. Понимаю, что нет сил здесь находиться, поэтому оставляю рюкзак рядом со столом, прихватываю ноутбук и зарядку для телефона и иду в комнату Стаса. Включив ещё недосмотренный сериал, забираюсь под тёплое одеяло и утыкаюсь носом в подушку. Ну, хоть как-то буду ощущать присутствие брата рядом. Надеюсь, он будет не против, что я потусуюсь у него в его отсутствие. Похоже, новогодние праздники пройдут не совсем так, как я хотела.

— С Новым, мать его, годом меня, — уныло бурчу под нос, ткнув на плей.