Красота в глазах смотрящего (джен)

1⁽¹⁾

— Не трогай! — рычание Руво низкое, дикое; под кожей в крови циркулирует концентрированная сила — и прорывается наружу молниями.

Он не смотрит на мертвую-не-мертвую подругу — не уверен, что тогда сможет удержать себя в лапах. Пусть раны и закрылись под влиянием увильды, подсыхающая бурая кровь никуда не делась.

И за каждую каплю этой крови он готов убить.

— Я сказал, не трогай!!

Ной, вздрогнув, отшатывается и падает на пятую точку с выражением чистейшего недоумения на морде и хвосте. Он умный, он логичный и правильный неул, большинство наверняка примет его решение… но большинство не знает того, что знает Руво.

— Руво, ты… чего?

Он тогда тоже не знал. Испуганный и уставший до дрожи крыльев, надрываясь, под проливным дождем он тащил обмякшее тело подруги в безопасное место, боясь только, как бы мокрая шерсть не начала скользить в хватке лап — и был настолько сосредоточен на этом, что далеко не сразу заметил, как вновь забилось под искромсанной шкурой мощное сердце.

А потом был ад.

Руви даже говорить не могла — вмешательство в регенерацию разорванного горла не оставило ей шансов. Поэтому она корчилась от боли в неправильно восстановленном теле в абсолютном молчании.

— Просто… не трогай…

— Нельзя терять голову от горя, — и Элаюра тоже до мозга костей логичная и правильная. Но от этой правильности уже сводит зубы, и нельзя ничего объяснить — он поклялся Руви хранить ее тайну…

Но, во имя Неба и всего сонма альмейзовских богов, он не хочет еще раз собственными лапами ломать подруге неправильно сросшиеся кости, убивать ее, чтобы она ожила здоровой.

— …Кольд, хватай его, и улетаем, — он слышит только окончание приказа Ноя, однако ему достаточно и этого.

— Кольд, — он инстинктивно прикрывает распластанное тело подруги крыльями, — не вынуждай меня делать это.

Хватка Кольдера по-настоящему сильная и не оставляет шансов вырваться. Но он — не молниеносный и не может без последствий пропускать через себя ток…

«Атаковать?»

2

Илья смотрит в покрытый инеем потолок пещеры — и готов поклясться чем угодно, что тот смотрит на него в ответ миллионами кристалликов-глаз.

Пар от дыхания образует психоделические узоры перед лицом, которые рассеиваются прежде, чем удается разобрать детали. В голове забивающим сваи копром грохочет пульс, заглушая все окружающие звуки, укушенную руку печет, и холод тающего снега не может унять это болезненное жжение.

Настолько паршиво ему не было даже во время апокалипсиса, после введения вакцины.

В поле зрения возникает чужая рука, причудливо плывущая, как и весь ненадежный мир вокруг, и больше всего на свете хочется, чтобы она убралась и не мешала вести разговор взглядами с потолком…

* * *

Невер промерз настолько, что не чувствует кончиков пальцев — да и вообще не уверен, что они у него еще есть, но не снимать же перчатки, чтобы выяснить степень обморожения (и заодно подстегнуть процесс).

Тем не менее, он пытается проверять температуру Ильи — запястьем, стянув зубами рукав.

По ощущениям, — даже с поправкой на то, что запястье тоже холодное, — у напарника не просто высокая температура, а все сорок градусов. «Черт, да он сейчас даже существует на износ, если тут и в нормальном состоянии впору превратиться в ледышку⁽²⁾».

До прихода подмоги — минимум несколько часов, в штабе не сказали точнее, а потом оборвалась связь. Если бы не холод, у Ильи были бы все шансы продержаться — токсин, впрыснутый в кровь монстром, действует медленно, предыдущие жертвы были живы и через трое суток…

Илья мутным взглядом таращится куда-то вверх, сквозь руку Невера, которую тот не торопится убирать с его пылающего лба.

Все, что им обоим сейчас нужно — тепло, которого отчаянно не хватает.

3

Возможно, идея брать адскую крепость штурмом была действительно неудачной.

Возможно, они плохо подготовились и не лучшим образом экипировались.

Возможно, им просто не повезло.

Так или иначе, в крепости их зажали в угол. И не так страшны были свинолюди и плюющиеся огнем ифриты, как черные, словно обугленные скелеты, от одного прикосновения которых кожа с дикой болью начинала темнеть и высыхать…

Теперь Алекс сидела в одном из помещений крепости, вход в которое, на их с другом счастье, был завален кирпичами — обрушился потолок. Стив лежал подле нее и пока еще дышал, часто и хрипло. Пока еще.

И, покуда его иссохшее тело с помощью зелий удерживалось на грани жизни и смерти, его разум, судя по судорожной гримасе на лице, был во власти кошмаров.

Алекс механически раскачивалась — вперед-назад, вперед-назад, чтобы отвлечься, не думая, что, возможно, движением причиняет себе дополнительную боль в высохшей-обожженной спине. Исцеляющих зелий больше не осталось, а состояние Стива и не думало улучшаться.

Точно так же, не задумываясь о том, что делает, Алекс с предельной осторожностью касалась истончившихся скрюченных пальцев, просила сорванным неузнаваемым голосом:

— Держись, пожалуйста…

В другой руке она по-прежнему сжимала меч, исцарапанный, ставший до странного хрупким и бесполезным.

За обвалом скреблись, разбирая его по кирпичику.

1) Сцена из третьего интерактива под другим углом, не от лица всезнающего наблюдателя (и чуть-чуть с другим концом). Ну, и сцена из прошлого, про которую неясно, было ли что-то подобное в каноне или нет.

Вернуться к тексту

2) Чем выше температура [физического] тела при постоянной температуре окружающей среды, тем больше теплопотери в эту самую окружающую среду. В случае живого организма — тем больше сил нужно затрачивать на поддержание температуры тела.

Вернуться к тексту