Summertime Of Our Lives (гет)

В каменную насыпь, за которой я пряталась последние несколько минут, прилетает заклятие, и она разлетается, заставляя меня уткнуться лицом в траву и закрыть голову руками. По моей спине проходится череда мелких ударов, а когда я наконец приподнимаюсь и делаю вдох, захожусь кашлем от поднявшейся пыли.

— Малфой!

Шестью часами ранее

— Доброе утро, атланты! — громко произносит Джоанна, обращая на себя внимание всех завтракающих. — Отвлекитесь, пожалуйста, на минуту, я хочу сделать несколько объявлений.

Тишина воцаряется на пару секунд, чтобы тут же взорваться сотней голосов: со всех сторон выкрикивают имя Ребекки и вопросы по поводу отравителя. Американцы — Кайл сидит с ними, наплевав на правило их квиддичной команды, — даже привстают с мест, как будто готовятся накинуться на виновного прямо сейчас. Скотт ощутимо напрягается, и Уильям опускает руку ему на плечо.

— Нет, к сожалению, его еще не нашли, — говорит Джо, когда все наконец замолкают под ее взглядом. — Расследование продолжается, но будьте уверены: тот, кто это сделал, не останется безнаказанным. Что касается самой Ребекки, то сегодня утром нам сообщили, что она уже ненадолго приходила в себя.

Слава Мерлину!

В столовой снова поднимается шум, и на этот раз Джоанна не пытается утихомирить обрадованных хорошей новостью ребят. Скотт, облегченно выдохнув, откидывается на спинку стула. Как и я, он оказался самым младшим в своей группе и американцев-старшекурсников знает довольно поверхностно. Здесь он быстро нашел общий язык с Уильямом, с которым его заселили в одну комнату, потом они сели за наш столик одновременно с девчонками и так и остались (причина кроется в тоскливых взглядах, которые австралиец бросает на Сесилию, когда она не видит). И несмотря на то, что с Ребеккой они едва ли перекинулись парой слов за всю смену, а может быть и за все время обучения в Салеме, он переживает за нее, как за свою лучшую подругу. Наверное, я бы тоже сходила с ума, если бы пострадали Крейг или Маргарет. Да в общем-то, я и так не осталась равнодушной. Мы пришли первыми, и видеть ее вот такой было очень жутко. Сегодня мне даже приснился кошмар, в котором Мелани задыхалась от яда, а я ничем не могла помочь. Никогда бы не подумала, что меня может настолько обрадовать вид живой и здоровой Нотт, но, когда я проснулась и услышала ее недовольное ворчание по поводу того, что я не могу спать тихо, я почувствовала только сумасшедшее облегчение. Когда я сказала, что мне приснилось, что она умерла, Нотт не стала смеяться или крутить пальцем у виска, а только поежилась и зажгла свечи.

Вся эта ситуация до сих пор не укладывается в моей голове. Кому Ребекка могла настолько насолить? Мне она показалась очень милой. Конечно, она не может быть совершенством, взять хотя бы то, что она попалась на удочку Малфоя, как все эти дурочки, но я просто не могу представить, что она могла действительно заслужить это. Ее же почти убили! Ну кто в этом чертовом лагере мог захотеть ее смерти? Что такого могла сделать Ребекка, чтобы кто-то зашел так далеко, чтобы отомстить? Тем более, для этого отравителю пришлось напрячься. Как объяснил Джеймс, двери в оранжерею, зверинец и лаборатории считывают наши жетончики так же, как и двери в спальни, так что попасть туда без особого разрешения невозможно, как и в чужие комнаты. Нотт, например, получила допуск в лаборатории только после того, как сеньорита Наварро разблокировала вход для ее жетона. В теплицы вход не открыли никому. А значит, либо тентакулу достал преподаватель или организатор, либо кто-то украл жетон преподавателя или организатора, а потом незаметно вернул… либо тентакула была не из лагерных оранжерей, но она продается только на черном рынке и по слишком высоким ценам. Все три варианта, на мой взгляд, не имеют смысл, и авроры из охраны тоже зашли в тупик. Но я очень надеюсь, что виновного поймают.

— Это еще не все, — продолжает Джоанна, — На обед все должны прийти обязательно. Сразу после занятий вы собираетесь в столовой, спокойно обедаете и ждете дальнейших инструкций. Повторяю, никто не уходит, меня все услышали?

Атланты отвечают ей согласным гулом, заинтересованно переглядываясь. Я смотрю на Ала, потом на Розу и остальных «старичков», но они выглядят такими же недоуменными, тоже не представляя, что их ждет.

— Не то чтобы я мечтаю раньше времени раскрыть, что вас ждет, но вот вам небольшой совет: оденьтесь поудобнее. И, наконец, последнее объявление. В эту пятницу состоится костюмированный вечер.

Последующие объяснения по поводу костюмов и плана мероприятия никто уже не слушает. Неправильно, наверное, развлекаться, пока Ребекка лежит в больнице, но после такого стресса всем просто необходимо переключиться на что-то хорошее, а предстоящий маскарад определенно является поводом для восторга. Я ждала этого с самого начала смены, потому что вечеринка проводится каждый год и не раз обсуждалась моими родственниками-атлантами. Я даже костюм с собой привезла, мы купили его, когда ходили по магазинам перед лагерем. Мама заметила платье первой и предложила померить, а я сначала категорически отказалась, потому что наряд Эпохи Ренессанса — банальная идея. Но потом она все-таки настояла, и, увидев свое отражение в зеркале примерочной, я не могла больше думать ни о чем другом, кроме того, как мне не терпится поскорее показаться в нем.

Девчонки тут же начинают перебирать всевозможные образы, в которые можно перевоплотиться, и я с удовольствием включаюсь в разговор. Карла говорит, что видела в городе магазин маскарадных костюмов, в котором можно заказать что-нибудь, если найти каталог. Наверное, Джоанна специально не сообщила нам об этом вчера, чтобы мы не просто купили наряды, а проявили изобретательность и навыки трансфигурации. Хотя вряд ли кто-то вообще вспомнил про вечеринку после того, что случилось с Ребеккой.

Мальчики сбегают от нас, едва покончив со своим завтраком, и обсуждение платьев и причесок не заканчивается вплоть до учебного корпуса, где мы расходимся по своим кабинетам. Впрочем, в моем классе это продолжается, и, ожидая профессора, я невольно прислушиваюсь к разговору сидящих за мной девочек, которые с маскарада переключаются то на Ала и Саммер, то на Розу и Александра, и их явно не смущает то, что здесь сидит их сестра. Если бы мысли атлантов не были заняты происшествием с тентакулой, новость о двух образовавшихся парочках произвела бы гораздо больший фурор, так как девчонки засматривались на обоих парней. Держащиеся за руки на экскурсии Альбус и Саммер меня совсем не удивили, только порадовали, надеюсь, хоть этой девушке удастся выбить из него все занудство. А вот вид Розы с Крамом на палубе привел меня и всех окружающих в шок. Не то чтобы я расстроена, это меня вообще не касается, но тогда я почувствовала досаду и даже обиду. Почему у лицемерной Розы все сложилось хорошо, а у меня нет? Глупо, конечно, но от этой мысли не избавиться. А Кайл по-прежнему не делает никаких шагов, и я до сих пор не понимаю, нравлюсь ему или нет. На Фестивале культур, когда я зашла в «Америку», он просто махнул мне рукой и отвернулся — тогда я решила, что сама все себе придумала. Но на вечеринке он был очень внимательным, старался меня развеселить, да еще и поддержал во время игры… И вот черт знает, что это все значит.

К счастью, я не успеваю начать очередной тур внутренних дебатов, — где разум советует мне забыть про Кайла, а не-разум вспоминает его улыбку и ямочки на щеках, — потому что в кабинет заходит мистер Купер, а через секунду после него — недовольный Малфой.

После лекции о культурном сотрудничестве профессор предлагает нам подумать над мероприятиями по установлению связей между студентами из разных школ. По-моему, МАЛ — лучшее, что можно было для этого сделать. Многие собираются в группы для подготовки совместных проектов, но я предпочитаю работать одна. Когда нам дают такие задания, я в первую очередь думаю о магглах. Они не настолько замкнуты, как маги, и у них можно перенять немало идей. В итоге я поднимаю руку самая первая, и Купер вызывает меня к доске. Я беру с собой тетрадь, хотя сумбурные записи вряд ли мне чем-то помогут, обхожу свою парту и поворачиваюсь к классу. Дурмстранговцы Ян и Альберта перешептываются, насмешливо глядя на меня, но, даже если бы я прислушалась, я все равно не поняла бы языка. Это меня отвлекает, но не сильно задевает — с Кестером мы сцепились еще на прошлой неделе.

— В последнее время студентам из разных стран стало гораздо легче налаживать контакты, — начинаю я. — В первую очередь, это, конечно, «Атлантида», а кроме этого проводятся различные встречи, конференции и чемпионаты. Вы знаете, что в прошлом году Турнир Трех Волшебников состоялся в нашей школе, и я много общалась со студентами из Шармбаттона и Дурмстранга. Даже если они и не стали Чемпионами, им все равно было интересно побывать в Хогвартсе. Я считаю, что больше студентов должны иметь этот шанс. Я бы предложила ввести программу международного студенческого обмена: участники бы проводили семестр или год в другой школе, проживая и учась вместе с учениками, возможно даже оставаясь на каникулы в их семьях. У магглов это распространено, моя троюродная сестра ездила так в Испанию в прошлом году. Это отличная возможность познакомиться с культурой другой страны, завести знакомства и установить связи. И я думаю, многие студенты с удовольствием бы ей воспользовались.

— Спасибо, мисс Поттер, весьма интересная идея, — профессор Купер удовлетворенно кивает и поворачивается к ребятам. — Ну, что вы думаете?

— Бред, — громко заявляет Ян.

Я скрещиваю руки на груди и прищуриваюсь, ожидая продолжения.

Немец ухмыляется и окидывает взглядом класс.

— Конечно, я не могу говорить за все школы, но в Дурмстранге такое точно не пройдет.

— Потому что ты был бы против? — фыркаю я, приподняв брови.

— Нет, Поттер, — он закатывает глаза, и мне хочется ему врезать. — Просто даже если бы мы захотели открыть двери школы для посторонних, большую часть учеников Хогвартса мы все равно бы не приняли.

— И что это должно значить?

— Пару минут назад ты сама озвучила причину. Говоришь, твоя троюродная сестра — маггла? Тогда тебе в Дурмстранг тоже вход закрыт.

Прейслер тихо говорит ему что-то, но Ян пропускает слова девушки мимо ушей. Осмыслив его последнее предложение, я едва не задыхаюсь от негодования.

— Ты серьезно в открытую высказываешься против магглов?

— Я не сказал ни слова против магглов, Поттер. Видимо, в тебе играют гены, заставляя бросаться на их защиту, даже когда это не нужно. Я всего лишь хотел сказать, что никто в Дурмстранге не будет нарушать многовековые традиции только ради того, чтобы любопытные полукровки могли посмотреть мир.

— Да это же все пережитки прошлого! — восклицаю я, оглядываясь на профессора в поисках поддержки, но он просто с интересом наблюдает за нами, вместо того чтобы прекратить это. — И в Дурмстранге есть полукровки.

— Полукровок иногда принимают в школу в качестве исключения, — спокойно произносит Альберта, включаясь в разговор. — Но это постоянное обучение. Чужаков мы в принципе не пускаем, а уж тем более тех, кто в родстве с магглами.

— И если ты говоришь о своей подруге, — добавляет Кестер с такой наглой усмешкой, что я чувствую, что готова взорваться, — то Одинцова, как и остальные полукровки, знает свое место в Дурмстранге.

Я швыряю тетрадь на парту, и, проскользив по столешнице, она падает на пол.

Какой же он урод!

— Да Свити в сто раз лучше тебя! Как и все полукровки в твоей школе. Уверена, ты так держишься за свою кровь, потому что больше тебе похвалиться нечем!

Его лицо искажается от злобы, и рука дергается в сторону палочки, но она вдруг выскальзывает из его кармана и, пролетев через весь класс, оказывается… у Малфоя.

— Отдай мою палочку! — шипит Кестер, поднимаясь со стула.

— Да пожалуйста, — хмыкает Скорпиус, но его голос остается холодным. — Я прекрасно понимаю твое желание проклясть Поттер, но не советую делать этого: в лагере, знаешь ли, оба ее брата.

Ян вырывает палочку из его пальцев, и только здесь вмешивается профессор. Конечно, пусть этот магглоненавистник разглагольствует сколько угодно, но вспомнить о преподавательских обязательствах стоит только тогда, когда в ход идут палочки. В итоге нас троих — троих! — выставляют из кабинета.

Кестер тут же уходит, бросив на нас угрожающий взгляд. Что ж, у него хотя бы хватило ума не затевать драку под носом преподавателей. Я заталкиваю вещи в сумку, стараясь не смотреть на Малфоя.

— Это просто волшебный кабинет, правда, Поттер? — усмехается он, ничуть не расстроенный тем, что его выгнали с урока. — Вот уже второй раз мы с тобой оказываемся на одной стороне.

— Так вот в чем дело? — догадываюсь я. — Долг возвращаешь?

— А тебя это расстраивает? Думала, что рыцарственность побудила меня встать на защиту дамы?

Я фыркаю.

— Нет, наоборот, я только рада. Ты только что избавил меня от необходимости благодарить тебя.

— Нужна мне твоя благодарность, Поттер, — Малфой качает головой и едва заметно морщится. — Но если бы Кестер проклял тебя, Ал и Джеймс обязательно поставили бы это мне в упрек, а с меня на сегодня хватит нотаций.

— Как это мило, — хмыкаю я, направляясь к выходу, пока в коридор не вышли преподаватели. — Так ты несешь за меня ответственность?

— Не привыкай, Поттер.

— И не собираюсь, — я пожимаю плечами. — Я в состоянии сама за себя постоять.

Он поджимает губы, и из его взгляда на секунду пропадает насмешка.

— Лучше бы ты не попадала в ситуации, где это было бы необходимо, Поттер. Твоя несдержанность и неумение держать язык за зубами могут привести к неприятностям.

— Если бы я не знала, какой ты кретин, я бы решила, что ты волнуешься за меня.

— Размечталась.

Засмеявшись, Малфой ускоряет шаг, и, когда я выхожу на улицу, его уже нет.

До конца урока остается не так много времени, но я вспоминаю объявление Джоанны и все-таки дохожу до комнаты, чтобы сменить платье и туфли на шорты и кроссовки. Интересно, что же она задумала. Очевидно, что-то спортивно-активное, чтобы мы развеялись. Надеюсь, не внеплановый поход. Вернувшись к учебному корпусу, я устраиваюсь на траве и подставляю лицо солнцу. Неужели у Свити в школе действительно все так плохо? Она никогда не говорила, что у нее проблемы из-за ее происхождения. Мне хочется поговорить с ней об этом, но я не представляю, как начать такой разговор, да и стоит ли это делать вообще.

Эти мысли не оставляют меня весь последующий урок, и я пропускаю половину лекции. Но когда в столовой Свити, как всегда улыбаясь, уточняет у меня время первой репетиции, я решаю отложить расспросы.

В зале сегодня тише, чем обычно: атланты стараются пообедать быстрее, не тратя время на разговоры, и периодически кидают любопытные взгляды на Джоанну, которая невозмутимо и нарочито медленно ест свой салатик, явно наслаждаясь создавшейся атмосферой.

Когда она наконец откладывает вилку в сторону и поднимается с места, в столовой воцаряется полная тишина. Джо подходит к преподавательскому столу, с усмешкой поворачивается к нам, взмахивает палочкой — и зал разделяется на две равные половины голубоватой светящейся линией. Услышав чей-то возглас, я поворачиваюсь и вижу, что линия проходит прямо по центру нескольких столов, включая стол Альбуса. Они с Брендой оказываются по одну сторону, Малфой и Нотт — по другую. Бренда с опаской протягивает руку к линии, но, не решившись дотронуться, отдергивает ее.

Заметив появившиеся у всех знаки отличия, я опускаю взгляд: на моей шее возникает цепочка с медным жетоном с цифрой «О», а на плече — широкая желтая лента. У другой половины атлантов ленты синего цвета.

— Внимание! — провозглашает Джоанна. — Вам предстоит спортивная игра, которая состоится на поле для квиддича. Правила просты. Линия разделила вас на две команды, ваша цель — захват флага противника, — говорит она, и на ближайших к ней столах в каждой половине появляется по флагу: желтый у нас, и синий у них. — Флаг запрещено прятать в объектах полигона, а замаскировать его магически не удастся вовсе. Попытаетесь это сделать — и он только будет светиться ярче. Помимо этого, ведется личный счет. Ваш жетон — это ваша жизнь. Для того, чтобы отнять жизнь соперника, необходимо сорвать его жетон и приложить к своему. Тогда на жетоне с целой цепочкой повысится счет: вы получите все очки противника, плюс очко за его собственную жизнь. Разумеется, убрать своего союзника вы не сможете. Таким образом, в конце мы определим абсолютного победителя — эта статистика ведется независимо от победы той или иной команды. Внутри полигона действует определенный набор заклинаний, их список вы получите чуть позже. Действовать они будут всего сорок секунд, так что не мешкайте. Выбывшие участники должны покинуть поле боя как можно быстрее, если не хотят нарваться на шальное проклятие. Игра будет длиться до победного конца, то есть — до захвата одного из флагов. Чемпион будет объявлен за ужином, а победившую команду, я думаю, мы сможем узнать на месте. Выходим на поле через пятнадцать минут. Надеюсь, все девушки услышали меня утром и сняли каблуки? Вот и чудесно! Ну что, готовьтесь!

Столовая снова наполняется возбужденным гомоном. Вот значит как, будем играть в войну. Я пробегаю глазами по списку заклинаний, который появился перед каждым, как и было обещано. Заклятье-подножка, обездвиживающее, левитация и еще несколько заклинаний того же уровня. Хорошо, это ограничение хотя бы лишает преимущества тех, кто специализируется в Боевой магии. Ладно. Это может быть весело.

Через пятнадцать минут все собираются у выхода. Я одалживаю у Сесилии резинку и завязываю волосы в хвост, а сама рассматриваю команды. Ал, Роза и Крам оказались в нашей, а Малфой, Нотт и, к сожалению, Кайл, носят синие повязки.

Поле для квиддича изменилось до неузнаваемости. У Джеймса, наверное, сердце кровью обливается каждый раз, когда он видит, в каких целях его используют. Сначала Фестиваль культур, теперь вот это — напоминает поле боя из маггловских фильмов. Очевидно, его снова расширили заклинанием, а также участникам предоставили смотровые площадки и объекты для укрытия в виде полуразрушенных построек, каменных стен и деревьев.

На трибунах команды расходятся на максимальное расстояние друг от друга, чтобы обсудить план. Чтобы не терять времени на споры, мы решаем, что нам нужен лидер, и все единогласно выбирают победителя Турнира Трех Волшебников. Александр быстро входит в роль и разделяет нас на группы: одна прячет флаг и охраняет его, вторая ищет синий флаг, остальные просто выводят из строя соперников. Я попадаю в ряды последних и особо не возражаю.

Обе команды собираются на поле, предвкушая бой. Все тело охватывает нервная дрожь, и от волнения я не могу спокойно стоять на месте.

Сигнал раздается слишком неожиданно, и я не успеваю даже подумать, но мои ноги уже несут меня подальше от толпы. Обернувшись, я понимаю, что это правильное решение: растерявшиеся потеряли свои жетоны в первые же секунды игры. Я направляюсь к ближайшему укрытию и врезаюсь в девушку. Мы обе падаем, и, заметив на ее плече синюю ленту, я, не раздумывая, срываю жетон с ее шеи.

— Прости, — бросаю я и вскакиваю на ноги.

Не сбавляя скорости, я прикладываю ее жетон к своему, и, почувствовав, как он нагрелся, выбрасываю в траву.

Один есть. Черт, а мне это нравится!

Когда какой-то парень пытается сорвать с меня цепочку прямо на бегу, я отталкиваю его, но решаю не рисковать и просто убегаю. Палочку я пока не использую, слишком непривычная ситуация, чтобы сориентироваться. В конце концов, я историк, а не боевой маг.

Нырнув за каменную насыпь, я перевожу дыхание и смотрю на свой жетон. При виде единички я ощущаю прилив гордости и крепко сжимаю палочку, несколько раз проговаривая в голове заклинания, чтобы быть готовой. Высунув голову, я наблюдаю за действиями других атлантов, а заодно ищу взглядом синий флаг, но, разумеется, ничего похожего не вижу.

Долго прятаться у меня не получается, потому что кто-то попадает в насыпь заклятием, устраивая для меня дождь из камней. Мне приходится вернуться в битву.

Я бегу до обломка стены, по пути даже сбив кого-то заклинанием. Сорвать больше жетонов не представляется возможности, и я просто стараюсь добраться до следующего укрытия, но в последнюю секунду меня все-таки задевают, и я падаю на землю. Собравшись с силами, я откатываюсь за стену.

И понимаю, что не одна здесь.

Почувствовав чужое присутствие, я рывком переворачиваюсь на спину и натыкаюсь взглядом на того, с кем меньше всех хотела бы столкнуться в этой чертовой битве. Он, издевательски ухмыляясь, поигрывает палочкой и, кажется, наслаждается ситуацией, не спеша расправиться со мной.

— Ну что, добегалась, Поттер?

— Малфой!

Я задыхаюсь от долгого бега и понимаю, что просто не могу подняться.

— Вот об этом я и говорил, Поттер. Не стоит тебе высовываться.

— Пошел к черту, — выплевываю я.

— Только с твоей жизнью.

Он делает шаг ко мне. Я стискиваю пальцами палочку и, толком не соображая, что делаю, посылаю в него заклятье-подножку. И тут же осознаю, насколько опрометчиво это решение, потому что он падает прямо на меня, в последнюю секунду успев выставить руки по бокам от меня. Коленом он задевает мою ногу, и я уверена, что там будет синяк.

— Черт возьми, Поттер, думай, что делаешь! — шипит он, выпрямляя руки и заглядывая мне в лицо.

И мне очень хочется ответить что-то язвительное, но слова застревают в горле.

Наверное, я просто не ожидала, что он окажется так близко.

Я не могу отвести от него взгляд, впервые отмечая, что у него очень красивый цвет глаз — глубокий, серый, как грозовое небо.

Очнись, Лили, какие к черту глаза?

Малфой выглядит застигнутым врасплох. Я вижу как его кадык медленно поднимается и опускается, и он медленно выдыхает. Его взгляд скользит по моему лицу, перемещаясь к губам. Его запах, горьковатый и свежий, обволакивает меня, вызывая желание вдыхать его снова и снова. Он слегка наклоняется ко мне и снова замирает.

Нет, он же не посмеет меня поцеловать!

Но где-то на задворках сознания мелькает мысль, что если бы мой первый поцелуй был таким, я бы… Нет!

Мерлин, что за бредовые мысли? Это же Скорпиус Малфой!

В списке точно не было заклинаний, вызывающих влечение?

Боже, я действительно думаю о влечении к Малфою? Я действительно чувствую влечение к Малфою?

Меня снова охватывает дрожь, но на этот раз даже приятная.

Черт возьми, да что происходит?

И почему сам Малфой ничего не делает? Давай уже, сорви этот чертов жетон и убирайся!

Жетон…

Чудом отогнав это нелепое наваждение, я сгибаю руку, стараясь не коснуться его, и дергаю цепочку. Жетон Скорпиуса оказывается у меня в ладони, и я толкаю его в грудь. Он мотает головой, недоуменно смотря на свою потерянную жизнь, и поднимается на ноги. Такого он точно не ожидал. Почувствовав себя свободнее, я тоже встаю. Долю секунды мы смотрим друг другу в глаза, и я выдавливаю из себя ухмылку.

— Ты проиграл, Малфой, — говорю я, и мой собственный голос кажется мне странным.

Он сжимает губы, а его взгляд не предвещает ничего хорошего.

И я убегаю.

Прислонившись спиной к широкому стволу дерева, я закрываю глаза, забывая о битве и цветных лучах заклинаний. Мне тяжело дышать, меня трясет, и я совершенно не понимаю, что только что произошло. Это же Малфой! Малфой, черт возьми! И я его ненавижу! Я уж точно не должна была повестись на это… Боже, если он заметил…

Я сжимаю кулаки и, только почувствовав, что мне больно, вспоминаю жетоне Малфоя. Я забыла забрать его очки, но мне хочется просто выбросить его, желательно вместе с воспоминаниями обо всем. И вдруг я осознаю, что не могу пошевелить даже пальцем. Что происходит?

— Ну вот мы и встретились, Поттер.

А казалось, этот день уже не может стать хуже.

Ян Кестер, с синей лентой на плече и мерзкой усмешкой на лице, берет в руки мой жетон.

— Ты такая жалкая, когда вокруг нет защитников.

Он резко дергает цепочку, и я чувствую короткую боль в шее. Мог бы и поаккуратнее это сделать!

— Немного ты собрала, — издевательски замечает он, глядя на мою единицу, а после демонстративно соединяет наши жетоны, и его восьмерка превращается в десятку. Мою цепочку он выкидывает на землю. — Ой, прости. Хотя теперь это просто бесполезная, никому не нужная безделушка.

Кестер уходит, и оставшиеся до истечения действия заклинания секунды я думаю только о том, что не могу даже сказать ему, какой он подонок. Когда я чувствую, что снова могу шевелиться, я срываюсь с места и покидаю наконец это чертово поле, по пути засовывая жетон Малфоя в карман. Не знаю, зачем.

На трибунах я присоединяюсь к Сесилии и Доминик, отмечая, что Скорпиуса здесь нет, хотя все выбывшие атланты остались, чтобы узнать исход игры. Она продолжается еще полчаса, или даже больше, и все это время я усиленно пытаюсь сконцентрировать свое внимание на передвигающихся по полю фигурках с желто-синими лентами, но не могу выбросить из головы то, что случилось. Проигрыш Кестеру был настолько унизительным, что при каждой мысли об этом к горлу поднимаются слезы, но Малфой… Это гораздо, гораздо хуже. Стоит мне закрыть глаза, и я снова оказываюсь там, снова чувствую его близость… И это сводит с ума.

Когда раздается всплеск аплодисментов и все синие поднимаются со скамей, крича и улюлюкая, я обращаю взгляд на поле, где Рита Вольц размахивает желтым флагом. Мы проиграли.

Их команда остается чествовать победительницу, а мы, понурые и уставшие, расходимся. Я тороплюсь в комнату, чтобы успеть в душ раньше Мелани, и там выливаю на себя тонну грейпфрутового геля для душа, чтобы забыть запах Малфоя. И с этих пор надо будет держаться от него как можно дальше, чтобы это — что бы это ни было — не повторилось. Я надеваю платье, которое купила в городе, а одежду с игры складываю в корзину для белья, предварительно вытащив из кармана жетон с цифрой «6». Избавиться от него у меня почему-то не получается, и я закидываю его в верхний ящик тумбочки.

Когда все собираются в столовой, Джоанна объявляет результаты: победила команда «синих», но большее количество очков набрал Александр Крам.

На протяжении всего ужина я запрещаю себе смотреть на Малфоя, мысленно грозясь воткнуть вилку себе в руку, если поверну голову в сторону их столика, и с интересом расспрашиваю ребят, как прошла игра у них.

Но потом все-таки не выдерживаю. И очень жалею об этом.

То, что произошло между нами на поле, Малфоя совершенно не затронуло. Он как ни в чем не бывало ужинает, разговаривая с ребятами, и Бренда смеется над какой-то шуткой, хлопая его по руке. Понятно. Ребекку только увезли в больницу, а он уже нашел себе новую дурочку. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем она окажется в его постели? День? Два? Черт, да почему меня вообще это волнует? Мне не должно быть совершенно никакого дела до Малфоя и его девушек.

Я ничего не чувствую к Скорпиусу Малфою. Нет, я ненавижу Скорпиуса Малфоя. По-другому просто не может быть. У меня отлично получалось ненавидеть его все это время, и это не должно измениться вот так, из-за такой глупости. Я не позволю.

Малфой вдруг отвлекается от разговора и смотрит прямо на меня, и я тут же отворачиваюсь.

— А сколько очков у тебя было, Уилл?

Австралиец хмурится, переглянувшись с остальными.

— Я же только что рассказывал, — говорит он.

— Так сложно повторить? — огрызаюсь я.

— Лил, ты чего?

— Ничего, прости, — я мотаю головой, наблюдая, как команда Митча поднимается из-за стола.

— Ты выглядишь как-то странно…

— Со мной все нормально! — я кидаю вилку в тарелку, и на нас оглядываются соседние столики. — Я пойду.

Угрызения совести настигают меня уже у двери, но я решаю извиниться перед ребятами позже. Сейчас мне еще нужно кое-что сделать. Что-то, что поможет мне выбросить Малфоя из головы и заодно доказать себе, что то, что я почувствовала к нему, было минутным помутнением рассудка, и не более.

— Эй, Кайл!

Он останавливается и отстает от команды. Я подхожу ближе и с облегчением осознаю, что все еще нахожу его чертовски привлекательным.

— Привет, Лил, — улыбается он. — Прости, но Митч не терпит опозданий на тренировки, так что…

— Мне нужно с тобой поговорить, — перебиваю я, пока еще не растеряла всю решимость.

— Что-то случилось?

— Нет. Не совсем. Просто…

Я не знаю, как закончить это предложение. «Просто мне необходимо поцеловать тебя прямо сейчас, чтобы убедиться, что мне нравишься ты, а не другой парень»? Боже, это самое нелепое, что я делала в своей жизни. Но нет, это не только из-за Малфоя, конечно же. Мой первый поцелуй должен быть именно с Кайлом, и это правильно. Он хмурится, ожидая объяснения. Я делаю глубокий вдох, набираясь смелости, поднимаюсь на носочки и тянусь к его губам, положив руки ему на плечи. И в последнюю секунду он отворачивается.

— Лили… — Кайл качает головой, растерянно глядя на меня.

О, Мерлин… Как только до меня доходит, что произошло, я пораженно отступаю назад, молясь только об одном: чтобы в эту же секунду у меня случился сердечный приступ. Боже, какой позор! Это просто самый позорный момент в истории человечества. Я делаю еще несколько шагов назад.

— Вот черт.

— Лили.

Я разворачиваюсь, чтобы убежать — все равно еще большей дурой выглядеть уже невозможно — но он ловит меня за руку.

— Лили!

— Отпусти меня.

— Прости, я даже не думал…

— Избавь меня от жалостливой речи, Кайл, мало мне унижений на сегодня, — я все-таки вырываю руку.

— Послушай, Лили, подожди…

Вид у него умоляющий и совершенно сбитый с толку, и я больше не пытаюсь уйти. В конце концов, это я виновата в том, что поставила нас в такое неудобное положение. Мерлин, до сих пор не верится, что все это действительно со мной происходит. Это худший день в моей жизни. Без преувеличений.

— Давай просто забудем об этом.

— Прости, — повторяет он. — Я не хотел… Очевидно, я создал неправильное впечатление, но я даже не думал, что ты воспримешь это вот так.

— Неправильное впечатление? — переспрашиваю я, вдруг начиная злиться. — А как, по-твоему, я должна была это воспринять? Ты подошел ко мне первый, помнишь?

— Да, я увидел тебя с Малфоем, и мне показалось… Я просто хотел убедиться, что все в порядке…

— А почему ты дальше со мной общался?

— А почему нет? Я много с кем общаюсь, и с тобой мне действительно интересно. Я не предполагал, что ты смотришь на наше общение по-другому!

— А что насчет вечеринки? — не унимаюсь я, и в моем голосе звенят слезы. — Ты позвал меня туда… Потому что в тот день я устроила истерику у тебя на глазах, и ты просто хотел, чтобы я развеселилась, — догадываюсь я, не дожидаясь его оправданий.

Кайл вздыхает, явно не зная, что сказать.

— Извини, — говорю я.

— Нет, что ты, тебе не за что… Это я виноват. Правда, прости, Лилс, наверное, я не следил за своими словами и дал тебе понять...

— Все нормально, — я выдавливаю из себя улыбку. — Это просто я видела то, что хотела видеть.

— Лили, ты и правда замечательная…

— Началось.

— … и дело не в тебе…

— Конечно.

— … но у меня есть девушка.

— Что?

— Девушка, — повторяет он. — Джулия. В Америке.

— Оу. Понятно. Здорово. Ты опаздываешь на тренировку.

— Лили…

— Кайл, хватит уже извиняться, — я снова улыбаюсь, и даже искренне. — Я не обижаюсь на тебя, но ты можешь догадаться, что я сгораю со стыда, так что мне просто хочется поскорее уйти и забыть об этом.

— Ты только не думай, что мое отношение к тебе из-за этого ухудшилось или…

— Тренировка, — напоминаю я.

— Да, — кивает он.

Очевидно, сейчас он не понимает, действительно ли ему стоит оставить меня. Я облегчаю ему задачу и, махнув рукой, сама ухожу в зал.

До начала остается около пятнадцати минут, и никто еще не пришел. Я занимаю место в первом ряду и в очередной раз пролистываю сценарий, пытаясь настроиться. Нельзя испортить первую репетицию из-за того, что у меня плохой день.

— Вот ты где.

Я отрываю взгляд от текста и вижу в дверях Свити.

— Все в порядке? — спрашивает она, подходя и опускаясь на соседнее кресло. — Ты так резко ушла.

— Все нормально, — я пожимаю плечами.

— Лили, ты плачешь!

И правда, я чувствую на своих щеках слезы.

— Не бери в голову, — я улыбаюсь уголком губ. — Это мелочи.

— Расскажешь? — Свити склоняет голову на бок. — Я не из любопытства спрашиваю, просто вдруг я могу помочь…

— Я только что говорила с Кайлом, — объясняю я. Все равно эта тема еще не раз всплывет в разговоре с девчонками, а вот обо всем остальном можно и умолчать. — И у него есть девушка дома.

— Ого, — она сочувственно поджимает губы. — Мне жаль, Лили.

— Все хорошо. На самом деле, я не сильно расстроилась.

Свити мне не верит, по глазам вижу, но самое ужасное, что это правда. Конечно, мне было жутко стыдно за свое поведение, но, услышав новость о Джулии, я не почувствовала ничего. Абсолютно ни-че-го.

Кайл симпатичный, хороший, интересный — эдакий идеал. В моих планах именно он должен был стать моим первым парнем.

Но нужен мне совершенно не идеал.

Когда мне было одиннадцать лет, я совсем ничего не знала о парнях, но уже тогда понимала, что влюбленность в Скорпиуса Малфоя ни к чему хорошему не приведет. Было сложно заставить себя его ненавидеть, но это был лучший из вариантов. И я действительно ненавидела его, а его поступки только укрепляли эту ненависть. И все было хорошо.

Ровно до сегодняшнего дня, до того момента, когда он оказался ближе, чем я когда-либо его подпускала. Пелена ненависти схлынула, а я осталась: жалкая, растерянная и обреченная. Потому что влюбиться в Скорпиуса Малфоя — все еще плохая затея. Я убегала от этого чувства четыре года.

И, кажется, добегалась.