Банка с Поттерами (гет)

Наутро Гарри стало легче. В конце концов, он или не он уже семнадцать лет внутри квиддича, аж с тысяча девятьсот девяносто первого? Да, он учитывал игру за сборную Гриффиндора. Да, первый сезон после школы он ещё учился в академии клуба, но уже тогда стал время от времени попадать в стартовый состав основной команды… И семь полных сезонов он точно отлетал! Он обязательно поймёт «Куштрим» снова, он же не юнец из школы. Он профи. Если хорошо подумать, то привыкать к «Молнии» после «Нимбуса», а к «Нимбусу» после «Чистомёта» тоже было сложно. Так что у Гарри был похожий опыт с переходом на другую метлу. Это было, конечно, ой как давно, да и «Молния» не «Куштрим», но теперь Гарри вспомнил, что какой-никакой, но релевантный опыт у него был. Справится.

В пятницу была домашняя игра с «Караконджулами» (Господи, да легче выговорить полное имя и регалии Дамблдора, чем правильно произнести это название! Да и не только это…), но Замир ещё в понедельник сказал Гарри, что сейчас его основная задача — это набрать «физики», потому что ловцов у «пернатых» всего двое и оставаться на середине дистанции с игроком молодёжки и издыхающим иностранцем у него, как у тренера, не было никакого желания. Поэтому Гарри продолжал пахать на земле и в воздухе. Он чувствовал, что ключик к этой загадочной и необычной во всех смыслах метле — как и всё в этих краях — порхает прямо у него перед носом, но он понимал, что ему банально не хватает мозгов, чтобы догадаться, в чём же секрет «Куштрима».

Нет, проблема не в том, что Гарри упорно считал себя «полипом книдарским» — на самом деле он знал, что он вполне себе неглупый малый, просто в последнее время живёт на самообеспечении, — он грыз сам себя по очевидным, в общем-то, причинам, и оказалось, что это очень увлекательно. Не то чтобы очень приятно, но затягивало. Сейчас, когда всё начало постепенно налаживаться, Гарри снова начинал верить в себя.

Проблема была в том, что вокруг него происходило столько всего нового и — в некотором смысле — сложного для понимания, столько нужно было попытаться усвоить, а что-то просто принять к сведению… Даже позавчерашний факт, что в баре не подают фиш энд чипс — внезапно, не правда ли? Мелочь ведь, а Гарри удивился. И вот после всех этих удивлений, поминутного «Что за?..» у мозга просто не оставалось ресурсов на то, чтобы работать так, как он привык работать, когда дело касается квиддича, — на сто один процент. Нет, ну было в его анамнезе, конечно, капитанство на шестом курсе, которое прошло, честно сказать, так себе, но тогда Гарри не очень понимал, что именно ему нужно делать, Поттеру было банально не до квиддича — там, извините, Волдеморт воскрес, а вы тут с тактикой на матч против «барсуков»… Наверное, это был единственный раз в жизни, когда Гарри «забил» на квиддич.

Так что Гарри просто не мог себе позволить нагрузить мозг ещё бо́льшим объёмом работы — он и так еле-еле успевал учить албанский, полумёртвый писал письмо Кэти, шёл в душ и убитым ложился спать.

Он просто мечтал о выходном, компаньонами которого будут исключительно кровать, горячая ванна и еда. Много еды, тем более что Османи настаивал.

В пятницу Гарри подумал, что даже рад тому, что он не играет сегодня. Ему казалось, что если бы он играл вот прямо сегодня, то воскресенье он мог вполне себе провести в больнице из-за истощения.

«Караконджулы» из черногорской Подгорицы совершили ту же ошибку, что допустили и другие соперники «пернатых» в этом сезоне — выпустили против Фатмира не основного ловца.

— Ну, это уже прогресс, на прошлом матче вообще поросль зелёная играла, а сегодня всего лишь запасной! — заметил со скамейки Драгаш.

Впрочем, Демхасаю перед игрой чётко дали понять — это уже соперник на голову, две, а то и три выше, чем знакомые ему ребята из чужих молодёжек. Это уже профи, которые на выкрутасы Демхасая могут отреагировать не банальной ответочкой посильнее, а взять измором, начать ныть судье, практически повиснув у того на метле — потому что иначе здешние судьи могли вообще не замечать нарушений, если они только не тянули на удаление, — обыграть просто на опыте… Тут Фатмиру напомнили тренировку в понедельник, когда Гарри таки поймал снитч, — этому замечанию Поттер был сильно удивлён.

Фат хмурился, кивал, выпячивал грудь, хрустел суставами — в общем, храбрился как мог и обещал всё-таки начать превращение газона «Кульмин Стадиуми» в кладбище ловцов… Но Гарри на игре всё равно чуть не обкусал себе все локти. Замир даже наколдовал ему затемнение на очки — чтобы соперники не смотрели, куда же так пырится этот чувак на скамейке.

Ловец Подгорицы, точно так же, как и Гарри на тренировках, не подпускал Фатмира ближе, чем на расстояние вытянутой руки, а ловец «пернатых» выглядел так, будто скоро начнёт клевать всех в истинной манере дроздов.

Но уровень команд был несравним — всё-таки приштинские «Дрозды» уверенно считались замко́м на границе топ-5 Балканского чемпионата: они практически никогда не опускались ниже пятого места, и если «пернатые» заканчивали чемпионат на шестой, а то и, не дай Аллах, седьмой позициях, то это была настоящая трагедия, а ультрас нехило так спрашивали с руководства. А на Балканах ультрас ох как умели «спрашивать»… В то же время «Караконджулы» — команда во всех смыслах середняк чемпионата, как поведал ему Кумбула, которому в этот раз дали отдохнуть, — ничего не могла противопоставить «Дроздам». Потому что, как известно тем, кто в «теме», в гонке за снитчем участвуют не двое, а шестеро игроков — не только ловцы, но и загонщики. Обыватели и даже некоторые журналисты в упор не видели тех важных функций, которые выполняли игроки этого амплуа. И это несмотря на главную заповедь «Библии загонщика» Брутуса Скримджера: «Вывести из строя ловца».⁽¹⁾ Именно поэтому Гарри в своё время так сдружился с Джейком — ещё более общее поле деятельности сближало. Когда ты чувствуешь, что рука, бита и громкий голос твоего товарища по команде защищают, помогают и остерегают тебя, — тогда ты волей-неволей прикипаешь к этому человеку.

Так что в этой игре у подгорцев шансов практически не было: загонщики «остроклювых» вычистили для Фатмира свободное пространство, уделав и ловца «Караконджулов», и их загонщиков. Нет, конечно, если бы Фатмир тупил, то тут и Войвода и Рашица не помогли бы. Гарри про себя называл их по фамилиям: Рашицу — потому что его имя ломало ему мозг и язык одновременно, ну какой нормальный англичанин вообще выговорит три согласные подряд?! Гждон, придумали тоже! — а Войводу, номинально «запасного» игрока их команды, он не успел запомнить, потому что на тренировках играл против него, а зачастую быстрее ты запоминаешь тех, кто играет вместе с тобой.

Но Фатмир, к его чести, порвал бы на себе джерси, если это нужно было бы для победы. Правда, нагоняй от Замира после игры он всё-таки получил — опять не увидел пару «верняков» и постоянно попадался на уловки более опытного соперника. С одной стороны, Гарри искренне желал команде победы, с другой — это вселяло в него надежду на то, что на поле его выведут как можно быстрее. Ох уж это полузабытое чувство соперничества за стартовый состав! Последний раз Гарри соревновался с кем-то за «стартовую шестёрку» в первый свой сезон в «Паддлмир». А дальше — ничего такого. На островах интенсивность календаря вполне себе позволяла играть одним составом весь сезон.

На следующий день, в субботу, Гарри просто мечтал о блаженном ничегонеделании в воскресенье. Он только что пришёл домой после персональной тренировки — форму ещё надо было набрать, да и к тому же его усиленно гоняли на набор массы. Но как только Гарри включил свет на кухне, то застонал во весь голос — на столе лежало письмо с явно балканскими подписями и совиный помёт. «Надо всё же готовить печеньки для незваных почтальонов», — подумал Гарри.

Значит, отдохнуть как нормальному человеку ему не дадут. Правильно, кому это нужно?!

Писали, что в этот раз очень удачно сформировали календарь: игра «Дроздов» уже прошла, и в то же время в это воскресенье играют «Привратники» и «Пираты» — лучшие команды Балкан; но что ещё более важно — это самое огненное дерби всего полуострова.

«И ты, Поттер, завтра в половину пятого дёргаешь за этот шнурок, и мы маленькой, но дружной и сплочённой компанией отправляемся на Дерби Ненависти!»

И подпись: Висар, Фатмир, Кендрезе, Гждон.

«Дерби Ненависти! Можно подумать, будто у них остальные матчи проходят за милыми разговорами о том, лётная сегодня погода или нет!» — раздражённо подумал Гарри.

Он ещё раз вздохнул, с помощью «Эванеско» убрал помёт со стола, поставил на плиту чайник, засыпал в другой чайник заварки. Надо сказать, сделал он это абсолютно механически, без настроения, без обычного для себя… вдохновения, что ли? Когда Гарри поймал себя на этой мысли, то высыпал чай обратно, дождался, пока подойдёт кипяток, встряхнул руками, сбрасывая лишнее напряжение, плюнул и пошёл в душ.

В конце концов, если уж и пить чай, то без торопливости. Без зуда в ногах и том, к чему они крепятся. Ополоснувшись, Гарри переоделся, снова вышел на кухню, снова включил газ под чайником. И дальше делал всё в согласии с собой, во внутреннем спокойствии и мире; аккуратно, с расстановкой и капелькой творчества. И пусть он устал, как последний шелудивый пёс, но подумал про себя, что какую-то сложно вербализируемую форму — ого, семнадцать лет общения с Гермионой дают свои плоды! — которую он пока в черновом варианте назвал «марка человечности», надо держать на уровне. Надо находить в себе силы, чтобы жить, а не прокручивать ручку музыкальной шкатулки, орущей про «сон, тренировку, пожрать, письмо, душ, сон!..»

Растягивая последнюю кружку чая (дальше — опять заваривать, а больше творческих капелек сегодня как-то не накапало), Гарри смотрел в окно, в многоцветный закат над малоэтажными многоквартирными домами — квартира Гарри была в отдалении от центра города, близ частного сектора, так что здесь пространство было утыкано трёхэтажками, раскрашенными в яркие цвета. Картину не портили, нет, но — дополняли, добавляли объёма, что ли? — нагромождения электропроводов, которые в магическом квартале власти усиленно экранировали, защищали и запрещали магам их трогать, а то не ровен час магловские электрики станут первыми, кто узнает о магах в обход Статута.

Гарри взял в руки рамку их с Кэти колдографии. Прошло чуть меньше чем две недели, но Гарри уже безумно скучал — как оказалось, то, что он чувствовал в первые дни, наваливалось на него ещё сильнее, стоило только выбраться из-под горы новых впечатлений и трудностей. Ему до ужаса не хватало её прикосновений, внезапных подходов со спины — она любила так делать, когда он готовил чай, например. Ему не хватало приятной тяжести её головы на плече, её сонного дыхания куда-то в район шеи, её неосознанных, но цепких объятий ночью, когда она крепко спала.

Даже когда они уезжали на неделю, а то и две на игры Кубка Чемпионов (ох уж эта магическая бюрократия порт-ключей!), ему не было так плохо, потому что он знал, что совсем скоро он обнимет Кэти и прижмётся к ней с неизменным «Я соскучился» на выдохе. Гарри сказал бы, что его сердце грело само знание о том, что Кэти так или иначе близко, что, в принципе, можно в нарушение всех мыслимых и немыслимых законов купить контрабандный порт-ключ под страхом нагоняя от Хэдсфилда и переместиться домой, к Кэти. Конечно, существовала опасность штрафа (да и тюрьмы!), и это не последняя причина, почему Гарри никогда так не делал. Но сама возможность это сделать!..

А сейчас возможностей — даже финансовых! — не было. Да и не работали порт-ключи на такие расстояния: шутка ли, четырнадцать тысяч километров?!

Гарри на мгновение представил, как Кэти сейчас подошла бы к нему сзади, наклонилась, обняла бы за плечи, легонько боднула его голову, привлекая внимания и щекоча волосами шею, а дыханием — ухо. Он бы почувствовал её пальцы, ладони, предплечья, нос, губы, щёки, грудь… Неважно, какими частями тела она бы его касалась, но он почувствовал бы её.

Мгновение — и вот мираж испарился. Но Гарри не расстроился — он действительно будто на мгновение оказался рядом с женой. Не расстроился и пошёл спать, пока это ощущение окончательно его не покинуло.

На следующий день Гарри всеми фибрами души был благодарен тому факту, что даже в воскресенье Балканская квиддичная федерация ставила матч на вечер. Так что хоть расставание с кроватью было донельзя драматичным — Гарри стонал, подушка тянулась к нему своими уголками, а одеяло кокетливо приоткрывало ещё тёплую ткань простыни, — но произошло это самое расставание гораздо позже обычного.

Невольно вспомнилось утро перед финалом Кубка, когда Гарри за щиколотки вытащил Кэти из кровати часа в два дня. Слуховыми галлюцинациями пронёсся возмущённый голос Кэти: «Поттер, оставь свои мародёрские замашки!»

Гарри улыбнулся воспоминанию и пошёл готовить поздний завтрак. Он подумал, что обязательно расплатится за то, что долго валялся в кровати, головными болями, но чего не сделаешь ради того, чтобы наконец-то отдохнуть!

Ровно в семнадцать пятьдесят пять Гарри дёрнул за тот самый шнурок и после того, как проморгался, увидел, что под лампой вокруг стоят его сотоварищи по «Дроздам» — причём все почему-то в дурацких красных балахонах, а один из них протягивает ему фляжку:

— Пей! — приказал грозный голос.

— Э-э-э, ребята, а чего вы вырядились как клоуны? — решил всё-таки спросить Гарри.

— Да ну блин, я говорил, что это тупые балдахины! — о, а это точно Фатмир.

— Не балдахины, а балахоны, — поправил его Кендрезе, — а ты пей-пей, тут оборотка. До матча пять минут, а у нас оборотки на четыре часа, потом надо валить.

— Эй, а зачем нам оборотка?

— Потому что мы не скауты, нас могут отпи… — начал Рашица.

— Вот как он быстро плохое учит, а, — встрял Висар. — Нас могут побить фанаты как «Привратников», так и «Пиратов»; «Пираты» так вообще перед тем, как убить, ещё и помучают. Ну а потом уже могут и свои за то, что якобы ходили договариваться о переходе к вражинам.

— Прям-таки все впятером? Учитывая, что я у вас тут на год? — уточнил Гарри.

— А то ты не знаешь фанатов! — вступил Кумбула. — Скажут, что ты у нас для прикрытия, Висар — чтобы свести с нужными людьми в «Привратниках», а мы с Гждоном как раз и хотим свалить в Загреб, чтобы потом, через сезон-другой, свалить в официальные чемпионаты.

— Так много всего, что хочется спросить, хоть записывай. Но почему «Пираты» ещё и помучают?

— Потому что культура «ультрас» к нам пришла от маглов. А «Пираты» — это ж Белград, а у маглов так повелось, что сербы ажно косовар не любят. Там же в политике у них, маглов, шайтан копыта переломает. О причинах рассказывать сейчас не буду — история долгая, не на один вечер в баре, но, в общем, косовару в Сербии надо быть жутко осторожным. А у нас… а у наших фанатов это уже привычка — дать по шее дальнему своему, ага. Давай, бухай свой оборот и порт-ключом — прямо на стадион.

Когда они переместились, то на секунду Гарри подумал, что они на поле боя, и где-то внутри забеспокоилась старая мысль, визгливая, как облезлый Банши: «А не кинуться ли тебе, Гарри, с потенциальной траектории какого-нибудь проклятия?» Кинуться, например, дельфинчиком, имитируя попадание, под защиту этих кресел и ползком продвигаться к выходу.

Непроизвольно Гарри дёрнул туловищем, но вовремя выскользнул из наваждения, однако Висар уже положил свою мощную ладонь на его плечо и то ли заинтересованно, то ли с сомнением посмотрел на Гарри.

— Тихо-тихо, англичанин, — в этот раз «англичанин» прозвучало как-то успокаивающе, что ли. — Нам главное сидеть тихо. Если заклинаниями и будут швыряться, то не в нас, мы на семейном секторе.

Вокруг было огромное количество людей: казалось, что все места уже заняты, но люди всё приходили и приходили, где-то виднелась рябь в воздухе от плохо зачарованных мантий-невидимок, люди вокруг орали, кричали, визжали, где-то около поля во весь рост встал голый по пояс мужик, весь размалёванный в бело-голубые цвета. Этот мужик, выглядевший скорее горой мышц, чем лужей жира, встал, воздел руки к небу и протяжно, громко заорал, так, что услышал это, кажется, весь стадион. А потом выкрикнул, видимо, девиз клуба, потому что Гарри уловил только знакомое «Vratari», то есть «Привратники». Остальное Гарри не понял вообще, хотя учил албанский.

— Что, не понимаешь? — усмехнулся Кендрезе. — И правильно, что не понимаешь, это ж не албанский, это хорватский.

— Погоди, мы всё ещё на Балканах? — сомнения ворочались в душе Гарри.

— На Балканах, только Косово — не все Балканы. Ты вообще учил географию, бестолочь?

— В Хогвартсе её не преподают. То есть ты хочешь сказать, что у вас так же, как и на островах? Ну, в основном говорят на английском, а есть ещё ирландский, гэльский и шотландский. Но английский — общепринятый язык.

Кумбула чему-то усмехнулся.

— Ну примерно так. Я тебе потом объясню, хорошо?

— Замётано, — сказал Гарри и продолжил глазеть на стадион.

А поглазеть было на что: людей было так много, что те несчастные, которым, очевидно, не хватило билетов на стадион, залезли на прожектора, и вокруг них летали авроры на мётлах, отсюда казавшиеся надоедливыми мошками. Правда, Гарри не знал, как точно называются здешние авроры, поэтому пока называл законников так, как он привык.

Стадион — а он был гораздо вместительней, чем стадион тех же «Дроздов», — всё равно, казалось Гарри, должен скоро пойти по швам от количества людей. Вокруг трибун ходили хмурые авроры, обеспечивающие безопасность, причём между ними и трибунами ещё проходил ров, наполненный водой. В этой воде, несмотря на всю черноту (а значит, глубину рва), из-за прожекторов отражалось всё происходящее на трибунах: огромное количество людей в голубых, белых и чёрных одеждах, огромные флаги, которыми без устали эти люди махали, причём знаменосец, устав, мог спокойно передать флаг товарищу, который тут же начинал бешено махать полотнищем. Ни один из флагов ни на долю секунды не прекращал развеваться.

Гарри прикрыл глаза — бешено рябило от количества цветов и движения, и из-за этого болела голова. Но это не помогло, потому что в уши всё равно пробивался шум. На секунду показалось, что шум этот берёт его перепонки тараном. Потом дошло — откуда-то с северных трибун разносится на весь стадион гулкая барабанная дробь и мощное «Vra-ta-ri! Vra-ta-ri! Vra-ta-ri!». Фанаты яростно орали, кидая что-то на поле, и чуть ли не рвали на себе одежду.

— Они там с ума посходили? — пытался перекричать гам Гарри, обращаясь к товарищам.

— Это они так «Пиратов» приветствуют! Говорят, прочь из нашего города, чёртовы «Пираты»! Мы, Привратники, вас не пустим! А если пустим, то только на мясо!

Ультрас «Привратников» действительно выглядели как люди, готовые пустить кровь. Гарри подумал, что злобные перепалки «Гарпий» и «Скитальцев» для него теперь больше похожи на брань жён и мужей.

Впрочем, «южные» чёрно-белые трибуны с флагами весёлого Роджера не отставали и пели, как перевёл Кен, что-то про абордаж и про то, что пленных они не возьмут. У Гарри невольно создалось впечатление, что если «фанки» как-то схлестнутся на поле, что если ультрас смогут преодолеть ров и победят подготовленных авроров, то без жертв не обойдётся. А что-то подсказывало — могли они и ров переплыть, и авроров задавить числом.

Если в эти три минуты Гарри думал, что теперь-то он наконец знает, что такое «громко», то когда на поле вылетели команды, осознал, что зря он не выучил заклинание, создающее беруши. «А ведь Виктор писал во втором письме: „Научись создавать беруши!!!“», — с грустью подумал он, вспоминая неровные, нервные, размашистые буквы в постскриптуме Крама, с кучей подчёркиваний слова «беруши».

Потому что сейчас стадион будто разом вздрогнул от того, как заорали все — эти нечеловеческие крики, это ярое приветствие своих, боевой клич, эти проклятия, летящие в сторону чужаков, барабанная дробь, африканские вувузелы, какие-то взрывы, причём на их секторе!

— Эй, мы точно на «семейнике»? — заорал Гарри.

— Другого сектора не подвезли! — рассмеялись косовары.

И вот раздался еле слышный свисток арбитра, и Гарри сначала не понимал, куда он попал. А потом до него дошло — в ад. Потому что с обеих сторон, и с «севера» и с «юга», зажглись сначала островки пламени, голубого и натурально чёрного, захватывающие всё больше и больше пространства, и вот уже обе «фанки» объяты пламенем, но оттуда слышны довольные, лютующие фанаты, которые рады только одним осознанием того, что они есть часть этого пламени. Глазам стало больно от такого количества света, но деться от него было буквально некуда — даже на западных и восточных трибунах, там, где, казалось, глаза смогут отдохнуть от такого количества огня, шипели и трещали островки разного цвета пламени. Закрыть глаза можно было, но — Гарри попробовал — бесполезно. Воздух наполнился дымом и гарью, заслезились глаза, засвербило в носу, закружилась голова… Да и к тому же такое количество яркого света плевать хотело на тонкие веки Гарри — всё равно просвечивало.

— Магловские файеры — они такие! — донеслось откуда-то сбоку.

Гарри мало что понимал, мысли ворочались вяло, и он мог только наблюдать за тем ужасом, тем прекрасным и невообразимо совершенным ужасом, который творился на трибунах. И это несмотря на то, что в горле начало першить, а глаза уже почти ничего не видели — и не важно, от слёз или от того, что всё в дыму и огне.

Внезапно над «югом» в воздухе появилась огромная корабельная пушка, которая выстрелила в северные трибуны. С той стороны мгновенно материализовался ключ, который на манер биты загонщика отбил пушечное ядро, и то разлетелось на множество мелких ключей.

Зашипело и задымило ещё сильнее — Гарри увидел, что некоторые фанаты кинули файеры на поле: кто-то попал в ров, а чьи-то файеры ловили руки, сотканные аврорами из воды. Некоторые из них даже швыряли уже потушенные факелы обратно на трибуны. И нельзя сказать, что бросок был мягкий — авроры старались с силой пульнуть их куда-то в сторону нарушителей.

В конце концов законникам это надоело, и они подняли огромную волну из рва и окатили трибуны.

Гарри отплевался и постарался вытряхнуть воду, попавшую в уши, — авроры, видимо, были на взводе и решили потушить вообще всё не только на фанках, но и на основных трибунах тоже.

Север и юг синхронно громыхнули смехом и развернули большие баннеры. У севера это был «привратник», дающий «пирату» под зад ключом, у юга — пират, который гарпуном тащил ключи у убегающего и орущего на все лады «привратника». Причём «привратник» на баннере «Пиратов» действительно кричал и даже визжал.

А потом баннер у «севера» вспыхнул и рассыпался на тысячи и тысячи новых файеров, которые фанаты незамедлительно подожгли. «Они там, на фанках, вообще собираются смотреть матч? С одной стороны дым, с другой — баннер», — подумал Гарри.

— Один — один! — провозгласил Рашица.

И правда, если «юг» взял музыкальным сопровождением, то «север» — продолжением «банкета».

Гарри с удивлением обнаружил, что он уже пять минут наблюдает только за трибунами, хотя искренне думал, что будет во все глаза смотреть за игрой лучших команд Лиги, которые могли дать фору в сто пятьдесят очков что «Осам», что «Паддлмиру», если дело касалось жёсткой игры.

Когда наконец-то стало возможным следить за игрой — авроры сдули бо́льшую часть дыма со стадиона, — Гарри в первую очередь выцелил взглядом ловцов и загонщиков. «Пираты» в целом играли агрессивно, поэтому ловцы, что называется, боролись за высоту: ловец «Привратников» всё пытался уйти с высоты игры, а его противнику было выгодно оставаться на ней, так как «Привратники» ему… не мешали. У них банально не было времени сбивать ловца, потому что «Пираты» оголтело неслись в атаку. При этом хорваты старались играть не на контратаках, а взяв инициативу в свои руки, поэтому в первую очередь они пытались забрать квоффл себе. А вот сербские загонщики, как успел заметить Гарри, играли не зонально, а полуперсонально: один из них прилип к ловцу как чертополох, а второй играл по бладжеру и выцеливал охотников.

Это мешало хорватским охотникам («Но, Поттер, ты ж понимаешь, что далеко не все „Привратники“ — хорваты?»), потому что они примерно в четырёх из пяти случаев не могли нормально подобраться к «пиратам», чтобы забрать мяч. Да и сами охотники «Пиратов» не то чтобы чурались силовой борьбы. Ну, не той силовой борьбы, за которую в Англии реф уже свистел бы на все лады, а балканской силовой, когда судья начинает свистеть только если игроку могут оторвать конечность или превратить в то, что и сотней «Эпискеев» не вылечишь. Оказывается, Фатмир с ним ещё по-божески!..

В какой-то момент план «Пиратов» дал сбой: загонщики «Привратников» на время выбили из игры своего коллегу, и команда из Загреба быстро взяла на себя инициативу. Гонявшийся за ловцом второй загонщик «Пиратов» просто не успел «потушить» пожар, и с этого момента инициатива отошла к загребцам. Теперь уже ловцу «Пиратов» было невыгодно играть на высоте игры, однако хорваты не повторяли ошибок соперника — их загонщики играли ситуативно и, конечно, не забывали про чужого ловца, но персональной опекой никто не занимался.

Гарри про себя отметил, что основная проблема игры на Балканах — это борьба за высоту. При этом ловцы здесь действительно играли более командно, чем на островах. Это там Хэдсфилд совершил тактический переворот в квиддиче, вписав Поттера в канву игры, и сам Гарри был основной темой для пересудов до того момента, как он снова стал темой для пересудов, но уже в негативном ключе. Это там, на островах, ловец занимался исключительно ловлей снитча, а команды играли по системе «держим отставание меньше чем в сто пятьдесят очков» и тогда даже у самых слабых, вроде «Пушек», «Стрел» и «Торнадос», были шансы. Никто и помыслить не мог, чтобы оторвать самого важного, как казалось англичанам, игрока команды от самого важного действа в игре. А здесь к амплуа ловца отношение было совсем иным: «Ты часть команды, и нечего тут филонить», — именно так это сформулировал для себя Гарри, смотря на происходящее. Ты должен был, когда мог, конечно, помешать чужому игроку, закрыть ему обзор или отбить помелом квоффл, который летел к сопернику, — это был вполне себе обычный порядок вещей. Мячей ловцы, конечно, не забивали, и Гарри подумал, что за такие финты Замир «Отец и Повелитель» Драгаш открутит ему все уши за нарушение тактических установок. Не, Хэдсфилд тоже размышлял, не открутить ли Поттеру голову и другие выступающие из туловища части тела, но… победителей не судят.

Гарри горько усмехнулся. Судят, ой как судят победителей. Просто они сами почему-то уверены в обратном. Впрочем, второй раз ему голову за то же самое не снесут, поэтому хандрить не стоило, и Гарри от общих наблюдений перешёл к частностям. А точнее — решил понаблюдать и понять, как играют его будущие соперники. Например, только всмотревшись в ловца «Привратников», он понял, что это девушка. Да и у «Пиратов» ловцом тоже была девушка. Просто если первая комплекцией походила на Кэти, была в общем-то миниатюрной, но юркой и ловкой, то вот её соперница брала скорее габаритами и тому же Фатмиру в мощи не уступала. Мелькнула снитчем внезапная мысль: «Эй, значит, Османи не врал, когда говорил, что и я тут смогу играть!»

Обрадованный этой мыслью, Гарри начал внимательно следить за игрой загребского ловца. Её перемещения на первый взгляд носили хаотичный характер, но на самом деле летала она так по трём причинам. Во-первых, так её противнице сложнее было предугадать её действия, а с учётом того, что «привратница» ещё и играла первым номером, у «пирата» было немного шансов, чтобы сбить её с метлы. Во-вторых, это позволяло хорватке успешно мешать игрокам белградской команды, потому что она как торпеда носилась по полю и то тут то там или мешала чьему-то обзору, или прикрывала собой пустую зону, или отбивала квоффл сокомандникам. Конечно, таких действий на самом деле было мало, но Гарри в очередной раз убедился, что Хэдсфилд не был новатором для мирового квиддича. Ну а в-третьих, летая так, ловец «Привратников» сбивала с толку загонщиков соперника.

Конечно, обывателю это могло показаться очевидным, но на самом деле многие ловцы именно на островах — Гарри поймал себя на мысли, что теперь он это уточняет, — до появления снитча старались играть первым номером, что гарантировало то, что соперник далеко не улетит: отпустил чужого ловца от себя и, считай, проиграл игру. Конечно, бывали чудеса, когда снитч оказывался рядом с тобой, а не рядом с улетевшим от тебя соперником, но в основном ловцы знали, как поведёт себя снитч в той или иной ситуации. Но при этом тот, кто играл первым номером, не пытался сбросить хвост, а летал даже, можно сказать, примитивно: предсказуемая траектория привлекала загонщиков соперника, оттягивала на себя внимание. А уже это развязывало руки своим охотникам.

На фанках время от времени снова поджигали файеры — и пытались попасть в игроков, а иногда ещё доставали палочки и колдовали что-то далеко не светлое и доброе. Конечно, нарушителей быстро крутили авроры, но для Гарри это всё равно было шоком. В смысле фанаты пытаются травмировать соперника?! Они тут совсем озверели?! Но профдеформация делала своё дело, и Гарри машинально отметил, что оба ловца летают на полуфлангах, быстро перемещаясь с одного на другой, — снитчи в целом любят устраивать шоу прямо перед трибунами — но на флангах летать было попросту опасно.

Летать. Было. Опасно.

«Да это сюр какой-то!» — взвился Гарри. Мало того, что по полю летает два железных шара, а ещё есть два человека, которые целятся в тебя этими шарами, притом зачарованными попадать шарами, а тут ещё и смотри огонёк за шиворот не поймай или, того хуже, какую-то темномагическую дрянь?! Позже Гарри поймёт, что у страха сотня глаз⁽²⁾ и файеры кидали на поле, возможно, от переизбытка этих первобытных чувств, а вот прицельно в игроков швыряли редко. Но швыряли. Сомнений в том, что заклинания пускали именно в игроков, у Гарри и потом не было.

И только он вынырнул из кошмарных видений собственной игры с любой из играющих сегодня команд, как его хлопнули по плечу и сказали:

— А теперь мотаем, англичанин, у нас кончается оборот!

Кэти, я окончательно убедился в том, что здесь будет очень сложно играть. Но при этом я потом обязательно покажу тебе свои воспоминания — на матче было столько фанатов! Я столько не видел даже на наших финалах. Жаль, конечно, что мы не увидели концовку, но по колдорадио сказали, что «Привратники» вроде бы победили, а это не может не радовать: у них ловец — девушка, и совсем миниатюрная — прямо как ты. И если даже здесь люди такой комплекции могут играть и играют очень хорошо, то и я смогу. Главное — укротить эту кучу прутьев на палке, которую лишь по недоразумению называют метлой. Но я не заметил, чтобы такая метла мешала играть сегодня, поэтому я верю, что шансы на обуздание «Куштрима» у меня есть.

А вообще, возвращаясь к фанатам — они там жгли какие-то магловские факелы и бросали их в игроков. И это было даже страшно. И какое-то время видимость была нулевая. А потом нас тушили водой.

И это было ужасно страшно так красиво!