Да здравствует король! (джен)

Мерлин как единственный, кто был посвящён в тайну единения двух душ в одном теле, особого значения словам ведьмы не придал. Вместо этого он предпочёл укрыться за алтарём, осторожно выглянуть из импровизированного укрытия и начать внимательно следить за действиями короля и ведьмы. Улыбка Нимуэ была пугающей, а в глазах жрицы пылало безумие. Нимуэ, казалось, совершенно потеряла интерес к остальным действующим лицам: её не интересовал ни удивлённый Артур, ни Ланселот, приблизившийся к принцу и вставший рядом с ним, ни, разумеется, Мерлин.

— Будешь молить о пощаде? — с усмешкой поинтересовалась Нимуэ. — Ползать на коленях, как делали это маги, которых ты убил, — в голосе была ненависть и… Горечь. Может, даже сожаление. Мерлин не мог с точностью сказать, а начинать расспрашивать ведьму желания не было.

— Они заслужили смерть, — холодно отозвался Утер. — Как и ты.

Артур моргнул. Он словно вновь видел перед собой «старого» отца. Принц как-то не отдавал себе отчёта, что в поведении Утера изменилось слишком многое: походка (лёгкая, расслабленная — Пендрагон же своим видом едва ли не кричал, что готов сразиться с любым, кто посмеет бросить ему вызов) и чуть сгорбленные плечи (чего за королём никогда не наблюдалось), манера вести беседу. Утер простотой общения, в конце концов, напоминал больше простолюдина, чем правителя. Артур потёр ладонью шею, открыл рот, тут же закрыл его, отрицательно покачав головой, и сложил руки на груди, решив не спешить с выводами: это то, чему он научился у отца за последние месяцы.

— Они сеяли хаос и разрушения, — Пендрагон поудобнее перехватил рукоять меча, — чуть не разрушили королевство! И ты… Ты убила Игрэйну.

— Ты знал цену и был готов её заплатить! — на ладони Нимуэ загорелся язычок пламени, со временем приобрётший форму огненного шара.

— Я думал отдать свою жизнь, — сквозь зубы процедил Утер, и Артур снова впал в ступор: для него не было новостью, что его рождение было связано с магией — о том рассказали, но информация была подана так, словно Пендрагон знал, что жизнь заберут у Игрэйны. Теперь же получалось, что всё совсем не так.

Принц затряс головой, пытаясь привести мысли в порядок: он совершенно запутался в том, что происходит. Вопросы: почему Нимуэ сказала, что «наконец-то» сможет убить Утера? Разве она не пыталась сделать это ранее? Или не могла, учитывая, что время посетить турнир (от воспоминаний о призраке волоски на затылке встали дыбом: лицо существа дня три снилось в кошмарах) нашла? — сменяли один другой, замкнувшись в кольцо, и Артур едва не взвыл. Слишком много тайн, которые хранил отец и которыми не делился. Принц дёрнул уголком губ и пообещал: чем бы всё ни кончилось, позднее он обязательно подробно расспросит Утера обо всём. И отговорки (под которыми подразумевались государственные дела) не помогут: всё можно отложить, в крайнем случае — поручить советникам.

Артур пришёл в себя, когда неожиданно понял, что падает: Ланселот, опрокинувший принца на землю и приземлившийся рядом, проводил взглядом пронёсшийся над их головами огненный шар. Артур вскинул голову, чтобы посмотреть на отца. Утер, увернувшийся от заклинания, старался обойти ведьму и нанести удар со спины. Что ж, наследник трона вполне понимал отца: безопаснее напасть сзади, когда Нимуэ не видит и не сможет атаковать заклинанием напрямую.

— Нам стоит вмешаться? — шёпотом поинтересовался Мерлин. Чародей теперь находился рядом: рыцари расположились у алтаря. — Или они сами разберутся?

— Можем помочь отвлечь ведьму, — предложил Ланселот. — Она сильна. Навряд ли король справится один.

— Мерлин, а ты не хочешь… — Артур неопределённо махнул рукой. — Против могущественной ведьмы один меч ведь не поможет?

— Предлагаешь убить её магией? — округлил глаза колдун. — Я заклинаниями, отнимающими жизни, не интересовался, знаешь ли.

Артур с Ланселотом перекувыркнулись, скрываясь за алтарём, и принц заинтересованно вгляделся в оставленное огненным шаром чёрное пятно: камень не пострадал (предположительно, потому что был частью священного места), однако закралась нехорошая мысль, что стало бы с ними, окажись они на месте алтаря. Проверять на практике не хотелось, и Артур повернулся к Мерлину.

Пока троица друзей решала, что им делать следует, а что — нет, Утер и Нимуэ кружили по площади двора, не выпуская друг друга из виду, и медленно сокращали дистанцию. Стоило Пендрагону замахнуться, как ведьма призывала огненный шар, и Утеру приходилось уклоняться, что давало Нимуэ время занять выгодную позицию: за её спиной всегда оказывалась или стена, или колонна, или возникал алтарь. На несколько минут они замерли, их взгляды стали расфокусированными, однако когда Артур двинулся было к Нимуэ, чтобы закончить начатое отцом, король с ведьмой рассмеялись так громко, так пугающе, с таким остервенением продолжили свою опасную игру, что покрывшийся мурашками Мерлин затянул принца обратно в укрытие.

— Утер устаёт, — поделился наблюдением Ланселот, — а ведьма — нет.

— Хочешь сказать, отец проиграет?

— Вероятно.

— Прощай, Утер, — Нимуэ сжала ладонь вытянутой руки в кулак, и Пендрагон схватился за горло, начав задыхаться. — Не вмешивайтесь, — сверкнула ведьма глазами в сторону покинувших укрытие Ланселота, Артура и Мерлина, и те застыли.

Мерлин отчаянно пытался сдвинуться с места, но успехами старания не увенчивались. Тело будто сжали в тисках, и чародей хмыкнул: ему столько раз говорили о том, что он станет великим волшебником, что возродит Альбион… а сейчас он мало того, что кончиком пальца пошевелить не мог, так ещё и не знал, как из ситуации выпутываться. Ни Древняя Магия, ни дракон не объясняли, каким образом победить Нимуэ, просто, кажется, поставили перед фактом, что сделать это придётся.

Утер, а вместе с ним и Александр, умрёт, если ничего не предпринять. Король осел на землю, и теперь стоял на коленях, способный только ненавистно смотреть на своего убийцу. Верховная жрица глядела безучастно, равнодушно, и Мерлин осознал: как только ведьма покончит с Пендрагоном, то примется за них. А так закончиться не может… Не для того он столько раз рисковал жизнью, чтобы сейчас с ней распрощаться.

Стало заметно холоднее: голубое небо медленно затягивалось тучами, и Нимуэ отвлеклась, запрокидывая голову и устремляя взгляд вверх. Подул ветер. Сверкнула молния, прогремел гром… и пошёл дождь. Не успел Мерлин возмутиться, — дескать, его силы хватает только на то, чтобы погоду портить и ливни призывать? — как молния ударила в землю неподалёку от алтаря. Нимуэ обернулась к Мерлину, но сделать ничего не успела: следующий электрический разряд был направлен в неё. Затем всё поглотил ослепительно яркий свет, раздался взрыв… и воцарилась тишина.

Когда взор прояснился, Мерлин, Артур и Ланселот бросились к лежащему на траве без сознания Утеру.

— Не интересовался, да? — подозрительно посмотрел на чародея Артур, хлопая отца по щекам: он не надеялся, что это поможет привести Пендрагона в чувства, однако проверить стоило.

— Нужно было позволить ей убить твоего отца?

— У меня другой вопрос, — на задумчивого Ланселота посмотрели вопросительно, и тот закончил: — Если баланс жизни и смерти должен соблюдаться, то кому послужила смерть Нимуэ? — Артур и Мерлин синхронно пожали плечами: ответа они не знали.

* * *

Александр открыл глаза, однако, впрочем, тут же сомкнул веки обратно: царивший в королевских покоях полумрак показался слишком ярким, и мужчина поморщился, начав с прищура — так глаза привыкали к освещению быстрее. Косаткин сел в кровати, огляделся, попытался вспомнить, как он оказался в Камелоте, если совсем недавно они расчудесной компанией — Артур, Ланселот, Мерлин, Утер, Нимуэ и сам Александр — находились в Авалоне, тихо охнул, когда голова заболела, и откинулся на подушки. Последнее, о чём он мог с уверенностью утверждать — Пендрагон убить своего сына не позволил, титаническим усилием воли воспротивившись чарам ведьмы.

Мужчина слегка опустил голову к плечу. Вроде бы, у него получилось достучаться до Утера и той части Нимуэ, которая всё ещё находилась в сознании короля, и предложить решить дело миром — иными словами, просто сесть и поговорить, прийти к решению вопроса и обойтись без дальнейшего кровопролития. Потом, правда, пришло разочарование: такого громкого хохота Александр в своей жизни не слышал с того момента, как на одном из уроков в школе учительница прочитала сочинение одноклассника, которое почти всеми было поднято на смех. Неприятная ситуация.

Затем… кажется, последнее услышанное — это взрыв, а после сдерживающие его оковы сломались, и самого Александра резко вернуло к роли управляющего. Подобное не прошло бесследно, и Косаткин закусил губу: ему стало интересно, сколько раз за время своего пребывания в «Мерлине» он терял сознание. Это положительным образом на здоровье не сказывается, так что пора перестать позволять творить с собой, что Древней Магии будет угодно, и начать действовать: сперва наконец-то перестать плыть по течению и начать разбираться, по какой причине он вдруг оказался здесь. Килгарра ответа не дал, а исходить из того, что ему нужно привить Артуру понимание по отношению к магии и направить его в сторону создания Альбиона, было, по меньшей мере, скудно — не может всё сводиться к столь простой задаче.

Александр поднялся на ноги, пошатнулся, но устоял, подошёл к окну и отдёрнул занавески. Комната тут же наполнилась светом, и Косаткин улыбнулся: по всей видимости, битва с Нимуэ для всех завершилась благополучно, и у детей появилась возможность наверстать упущенное. Мерлин с Морганой шёл по направлению к выходу из города, и мужчина предположил, что чародей хочет сдержать своё слово и сводить подопечную короля к цветам, полюбившимся Моргане. Платье сменили удобные штаны, и Александр мысленно пожелал приятной прогулки: он почему-то не сомневался, что любованием цветами дело не ограничится и Мерлин и Моргана пойдут к реке.

Артур и Гвиневра стояли на крыльце, о чём-то разговаривая, и принц то и дело порывался кого-то изображать, чем вызывал у служанки весёлый смех. От этого радостно становилось уже самому Артуру, и Александр вспомнил, как точно так же пытался привлечь внимание своей будущей жены, будучи студентом.

Косаткин цокнул языком. Второй вопрос, который предстояло решить, был связан с тем, что же происходит с ним в реальном мире. Задуматься об этом следовало давно, да всё как-то мысли были заняты другим: то королевские дела, свалившиеся на голову, то приключения, связанные с принцем и его верным слугой, то… Живот заурчал, и Александр невольно покосился в сторону стола. Завтрак призывно занял добрую его половину, и голодный Косаткин отправился умываться и мыть руки, благо кувшин с водой, тазик и полотенце уже ждали.

Насытившись, Александр переоделся, решил, что один день можно себе и выходной устроить, а потому последовал примеру Мерлина и Морганы — отправился на прогулку. В замке было спокойно и привычно людно: слуги сновали по делам, стражники патрулировали, знать чинно расхаживала и вела светские беседы. Одной Косаткин заинтересовался: речь шла о том, что под замком ведутся раскопки, причём, что интересно, начались они не так давно по приказу короля. Мужчина нахмурился, не припоминая, чтобы отдавал подобное распоряжение, а после глубоко вздохнул: советники сами решили, что будет хорошо для королевства, и бросили силы на… поиски чего-то.

Александр закатил глаза. Учитывая, что Камелот строился при помощи магии и «Мерлин» одним сезоном не ограничивается, Косаткин не сомневался: они докопаются до очередных проблем, причём решать их придётся несчастному колдуну, который и так работает сверхурочно, постоянно спасая королевство, его обитателей и прочих людей, о существовании которых даже не подозревает. Взять, хотя бы, другие деревни, которые мог терроризировать Канан.

Неподалёку от ристалища Александр повстречал Ланселота. Рыцарь обучал тех, кто прошёл испытания Артура, попутно пререкался с Леоном по поводу методов, а потому только приветственно кивнул на пожелание доброго дня. Не став надолго отвлекать правителя, решившего подышать свежим воздухом, Ланселот поинтересовался его самочувствием, удовлетворился ответом «всё отлично», представил ошалевших от радости встречи с королём новобранцев и попрощался. Косаткин про себя отметил, что на рыцаре увечий нет, сему порадовался и отправился дальше.

Прогулка растянулась до вечера. Вернувшись в свои покои, Александр застал там смущённого Мерлина, кончики ушей которого покраснели настолько, что Косаткин всерьёз обеспокоился, не попросить ли принести холодной воды, и серьёзного Артура, тут же обратившего тяжёлый взгляд в сторону отца. Принц поздоровался и жестом попросил сесть. Предчувствуя серьёзный разговор, мужчина расположился напротив Артура и, предложив Мерлину тоже занять стул, так как беседа будет трудной, посмотрел на «сына».

— Что ты хочешь знать?

— Всё, — Артур поставил локти на стол, сцепил пальцы и установил на них подбородок. — Мерлин сказал, что ты интересовался случаями, когда две души оказывались в одном теле, — под взглядом Александра краска с ушей распространилась на шею опустившего глаза чародея. Колдун явно чувствовал себя виноватым.

— Да, — Косаткин подобрался: вот и пришла пора сказать Артуру, кем Александр является на самом деле.

Продолжать утаивать не было смысла. Артур, какое бы мнение по этому поводу не имел Мерлин, юношей был весьма неглупым: принц сопоставил всю имеющуюся информацию и успешно сделал вывод, что Мерлин — маг, а также то, что королю о даре волшебника известно. И Косаткин не сомневался, что и здесь Артур разберётся, со временем, что к чему. Александр полагал, — мужчина не знал, правильно ли поступает, не ведал и того, есть ли на данный вопрос единственно верный ответ, — что лучше Артуру узнать сразу, как обстоят дела. Иначе, в их ситуации, можно сделать ошибочные выводы, и тогда придётся бороться со следствием. Косаткин же предпочитал разбираться с причиной.

— Ты сказал, что рад, что я «был твоим сыном», — мужчина, прервав раздумья, согласно кивнул. — Хочешь сказать, я им не являюсь?

— Отчасти. Что ж, позволь представиться, — он выпрямился. — Меня зовут Александр, я — вторая душа в теле твоего отца.

Косаткин был готов к вполне ожидаемой реакции: Артур подскочит, возьмётся за меч и захочет свершить, как ему должно казаться, правосудие, покарав человека, который завладел разумом короля Камелота и теперь правит от его имени. Александр не удивился бы, завершись всё на этом. Он бы даже не винил принца: всё же, по стандартам средневековья, подобное приравнивалось к измене, покушению и далее по списку и каралось смертной казнью. В лучшем случае — отрубанием головы. В худшем… Косаткин поёжился. Навряд ли, конечно, телу Утера грозит опасность, и всё же Александр рассматривал все возможные варианты.

— Значит, это правда, — Косаткин удивлённо посмотрел на Артура: принц только удручённо опустил голову, и голос его был наполнен разочарованием. — Отец никогда себя так не вёл…

— Я не буду просить прощения за обман, — Александр хотел было успокаивающе потрепать Артура по плечу, но отдёрнул руку: он не знал, как к подобному принц отнесётся теперь, когда знает правду. — Призна́юсь: я не хотел, чтобы ты или кто-либо вообще об этом знал.

— Я надеялся… — младший Пендрагон встрепенулся, осознав, с кем говорит, выпрямился, посмотрел Александру в глаза и продолжил уже без прежней растерянности в голосе: — С какой целью вы заняли место отца?

— Не знаю, — честно ответил Косаткин. — Из того, что мне известно: за всё отвечает Древняя Магия, и ответы стоит спрашивать с неё.

— Все её жрецы мертвы, — отметил Мерлин, нарушив затянувшееся молчание. Краснота спала, но смотреть на Александра чародей опасался. Наверное, был уверен, что подвёл, что выдал секрет, от которого могла зависеть жизнь. — Нет человека, который смог бы всё объяснить.

Александр вынужден был согласиться. Ненадолго его посетила мысль, не знала ли Нимуэ о планах Древней Магии, — может быть, там, как и с Мерлином, есть предсказание? Поди разбери законы магического мира, — но тут же покинула: даже если так, жрица мертва. Да и не была ведьма настроена на сотрудничество. И не об этом сейчас нужно волноваться. Артур теперь знает, что на троне Камелота — не Утер. Косаткина интересовало, как принц собирается поступить. Возьмёт бразды правления в свои руки или оставит всё как есть?

Будто прочитав мысли мужчины, Пендрагон произнёс:

— Вы не разрушили королевство, — Александр вопросительно поднял брови, — и в государственных делах почти всегда поступали так, как поступил бы отец. О том, что его нет, больше никто не должен знать, — пристальный взгляд в сторону Мерлина заставил Косаткина спрятать смешок за кашлем: несмотря на хранимые магом тайны, Артур всерьёз сомневался в способности чародея держать язык за зубами. — Я пошлю весточку друидам, может, они подскажут, где искать ответы. Спокойной ночи, — пожелал Пендрагон и удалился.

Александр проводил юношу взглядом. Он не знал, какие чувства обуревают принца, мог только догадываться: разочарование, ибо человек, который начал принимать во внимание твои слова, считаться с твоим мнением, поддерживать — вовсе не отец; горечь от осознания, что Артур настолько хотел верить в эти изменения, что отгонял терзавшие сердце мысли о неправильности происходящего; тоска — отца нет; и, возможно, толика надежды — с Нимуэ дрался настоящий Утер, именно король встал на защиту сына, именно он не дал ведьме тронуть Артура.

Косаткин поймал себя на мысли, что хочет поговорить с Утером. Как это сделать — он не знал. Потому внимательно посмотрел на Мерлина, гадая, странно ли будет звучать его просьба или она вполне имеет место быть. А впрочем, об этом они поговорят завтра.

— Он вас уважает, — неловко улыбнулся чародей. В ответ на непонимание неопределённо повёл плечами. — Поймёте со временем. До свидания, — по привычке поклонившись, Мерлин скрылся за дверьми.

Александр протяжно вздохнул. Итак… Что теперь будет?