Maledictum (Проклятие) (гет)

Глава 15.

Поездку домой я запомнила мало. Вот мы выходим из дверей больницы, Эдвард помогает мне сесть в машину, и вот я уже пытаюсь попасть ключом в замочную скважину входной двери.

У меня получается не с первого раза. Подозреваю, что головой я ударилась сильнее, чем кажется на первый взгляд. Координация тоже незначительно нарушена.

Зайдя домой, я первым делом снимаю сапоги и заставляю Эдварда снять свои туфли. Для меня мой дом — моя святыня, а в святыне обутыми не ходят. Он молча выполняет мои указания, ходит за мной хмурой тенью по дому и смотрит на меня выжидающе.

Эдвард следует за мной на второй этаж, и замирает в дверях моей спальни, решая есть ли у него право входить или всё же стоит вспомнить правила приличия и спуститься вниз.

— Эдвард, если хочешь можешь войти, — я вывела его из задумчивости.

Он отбросил последние сомнения и сделал решительный шаг в мою спальню. Внимательно рассматривал убранство моей скромной обители, задерживая внимание на фотографиях, висящих на стене. Практически все они волшебные.

На многих запечатлены я, Рон и Гермиона на разных годах обучения, мои родители, Отряд Дамблдора, Орден Феникса в старом и новом составе, выпускной из Хогвартса, вручение нам орденов Мерлина первой степени, выпускной из Аврорской Академии, вручение мне погонов сержанта — это кстати, одна из моих любимых фотографий.

К погонам я шла долгих два года своим потом и кровью доказывая, что я достойна звания Аврора, не только потому что я дитя пророчества, но и потому, что я сама по себе что-то значу. Кингсли готов был дать мне их еще в первую неделю работы, но я не хотела привилегий. Я доказывала на равне со всеми, что заслуживаю их.

А также на этой фотографии я была красоткой. Красная парадная аврорская мантия, под ней черный парадный китель с множеством золотых пуговичек, узкие брюки, высокие сапоги, волосы забраны в высокий хвост и во взгляде чувство удовлетворенности.

Дальше было несколько фотографий с курсов целителей, где я в лимонном халате Святого Мунго позирую рядом со Сметвиком и Лавандой.

Я стояла и смотрела на широкую спину Эдварда, обтянутую тонкой тканью футболки, и гадала, сколько ему понадобится времени, чтобы сложить два и два. И я решила снова трусливо сбежать, схватив первую попавшуюся пижаму и халат, я скрылась за дверью ванной.

Мне придётся ему всё рассказать, слишком много для одного дня.

Я сняла с себя одежду, ещё раз глубоко вдохнув аромат, исходящий от его куртки. Мои лёгкие вновь наполнились чарующими запахами, и я представила каково это вдыхать запах напрямую с его тела.

Всего лишь чуть больше недели и несколько разговоров понадобилось моему сердцу, чтобы влюбиться. Это не было любовью, но если дать этому чувству взрасти, пустить корни глубоко в мою душу, то влюбленность вполне могла перерасти в любовь.

Я тряхнула головой и отложила куртку на тумбу у раковины.

Душ занял у меня непозволительно много времени, я всеми силами пыталась оттянуть наш разговор. Хорошо вымыла волосы, натерла тело до красноты сухой щеткой, нанесла средство от нежелательных волос, всё лишь бы не выходить и не отвечать на его вопросы.

После душа долго и тщательно натирала своё тело маслом с ароматом ванили, так же тщательно расчёсывала волосы и заплетала их в косу.

По какому-то недоразумению из шкафа я достала слишком откровенную пижаму. Чёрные атласные шортики плотно обтягивали мой зад, а маечка на тонких лямках была настолько невесомой, что я четко видела свои соски сквозь ткань.

Хорошо хоть халат плотно запахивался на поясе. Глубоко вдохнув, я наконец собрала свою волю в кулак и вышла из душа, неся в руках куртку Эдварда.

В спальне его не оказалось.

Я облегченно выдохнула, в тайне надеясь, что он сбежал от такой загадочной меня. Но снизу послышался шум.

«Рано радуешься, Поттер.»

Я спустилась вниз, следуя за доносившимися звуками. Эдвард обнаружился на кухне.

Этот невероятный, во всех смыслах вампир готовил для меня обед. По кухне разносился умопомрачительный аромат карбонары и мятного чая.

— Ты готовишь? — я встала рядом с ним и потянулась на верх, чтобы достать аптечку.

— Ты же сказала, что тебе нужна еда и чай, вот я и подумал, что могу помочь.

— Спасибо, — я взяла аптечку и села за стол.

— Не знал какой чай ты любишь, поэтому заварил с мятой. — он выключил плиту и повернулся ко мне.

— На самом деле, я люблю любой травяной чай, но мятный один из любимых, спасибо, — я улыбнулась вампиру и стала дальше копошится в аптечке ища зелье от сотрясения. Хоть рентген и показал, что сотрясения не было, но я решила перестраховаться, тем более что наблюдались проблемы с координацией.

Порывшись ещё пару минут, я так и не смогла его найти, зато костероста было хоть отбавляй. Я извлекла фиал и поставила рядом с собой.

На столе передо мной появилась тарелка с пастой и кружка чая.

— Ешь, — его голос не терпел возражений. Я благодарно посмотрела на него и принялась за еду.

Вкус у пасты был совершенным. Как, не имея возможности попробовать блюдо он сумел так хорошо его приготовить, полностью соблюсти баланс вкусов?

— Прежде, чем ты что-то скажешь, я хочу, чтобы ты знала, меня не смогут отпугнуть твои секреты, чтобы ты не скрывала, — Эдвард сидел на против меня. Его руки лежали на столе перед ним, я вновь невольно загляделась на крепкие мужские предплечья с чёткой сеточкой выпирающих вен, на длинные пальцы переплетённые между собой. Вернула свой взгляд к напряженным плечам и наконец посмотрела ему в глаза.

— Хорошо, — я накрутила пасту на вилку и отправила в рот, хорошенько пережевывая, в очередной раз уходя от разговора. — Потому что мои секреты могут отпугнуть кого угодно.

Доев, я убрала посуду в раковину и щелчком пальцев заставила её мыться, сил сделать это самостоятельно не было. На меня накатила усталость. Моим единственным желанием было оказаться в кровати под тёплым пуховым одеялом.

Но всё, что я могла себе сейчас позволить это диван и тёплый плед. Выпив костерост, я прихватила с собой чай и удобно устроилась на диване под пледом.

— Я родилась 31 июля 1980 года. И этой информации достаточно, чтобы ты начал задавать вопросы, — я плотнее закуталась в плед и отхлебнула чай из кружки.

Эдвард, усевшийся на другом конце дивана заметно напрягся, я ощущала как в его голове выстраиваются логические цепочки, как в глазах вспыхивают искры понимания. Мне было интересно, до чего он додумается и к каким выводам придёт. Но не меньше, я страшилась этого.

Пора уже было признаться самой себе, что я ХОЧУ, чтобы он узнал обо мне всё. И будь, что будет…

— Тебе 24… Но уж прости, на свой истинный возраст ты не тянешь.

— То есть отговорки про хорошие гены я могу сразу отбросить? — я ухмыльнулась и посмотрела ему в глаза.

— Не думаю, что с тобой всё было бы так просто, — он повернулся ко мне, поджав под себя левую ногу. — Это какие-то волшебные штучки?

Я заливисто расхохоталась.

Если бы всё было так просто.

— Это смерть, Эдвард. Кому как не тебе знать, что делает с людьми смерть? — я со всей силы вцепилась в кружку, так что костяшки пальцев побелели и я почувствовала, как кровь отлила от пальцев. — Убивающее проклятие посылали в меня три раза. В первый раз, когда мне было чуть больше года, — я видела, как от моих слов на лице расцвело удивление. — В тот раз меня спасла жертва моей матери, она отдала свою жизнь, чтобы защитить меня, но это повлекло за собой ужасные события. — я говорила, медленно, тяжело, собирая свои ускользающие мысли в единый поток. — Тёмный маг по имени Том Реддл желал обрести бессмертие, но одно пророчество предсказало, что родится ребёнок способный его победить.

— И это была ты.

— Да, это была я. В ту ночь, когда он пришёл за мной, убивающее заклятие отскочило от меня и понеслось прямиком в него. Но и его оно не убило, а только развоплотило и откололо кусок души, который нашёл единственное живое существо поблизости.

— Тебя… — он запустил обе руки в волосы и взъерошил их. — Так в тебе живёт осколок души этого Тома?

— Больше нет. Таких осколков было всего семь. Дневник — его я уничтожила в двенадцать лет клыком василиска, правда змеюку пришлось предварительно зарубить мечом, — я закатала правый рукав на халате и продемонстрировала звёздочку шрама от клыка змеи. — К несчастью, змея успела меня укусить.

— Подожди, василиск — это же король змей, длиной больше пятидесяти футов и в диаметре около восьми?

Я в удивлении подняла бровь.

— Прочитал в книге что ты купила. Но как ты тогда выжила?

— Феникс директора Дамблдора прилетел мне на помощь и поплакал на рану, этого хватило, чтобы нейтрализовать яд.

— Понятно. А дальше? Что было вторым осколком?

— Кольцо его семьи, передающееся из поколения в поколение, — я сняла чары иллюзии с кольца на левой руке. — На самом деле это не то же самое кольцо, но вот камень тот же, но мы вернёмся к нему позже. Кольцо уничтожил директор, перед моим шестым курсом, попав при этом под смертельное проклятие, которое уничтожало его тело в течении года.

Потом был медальон Салазара Слизерина, одного из основателей Хогвартса. За ним мы охотились очень долго, и ещё дольше не могли уничтожить. В итоге мой друг Рон разбил его мечом Гриффиндора, при помощи которого я раньше убила василиска. Это произошло во время моего седьмого курса, мы не учились тот год. Я, Рон и Гермиона искали осколки души Тома.

Я перевела дыхание и снова отпила чай.

— Четвёртым стала Чаша Пенелопы Пуффендуй, ещё одной основательницы Хогвартса. Её уничтожила Гермиона клыком василиска, в ночь финальной битвы. Диадема Кандиды Когтевран была уничтожена в ту же ночь в Адском пламени.

Я немного сменила положение, вытянув под пледом ноги, практически касаясь бедра Эдварда. Он ничего не сказал, даже мускул не дёрнулся на его лице, но его левая рука опустилась на мои ступни поверх пледа. Не знаю было это движение осознанным или нет, но я не собиралась его одергивать.

— Оставалась змея Нагайна и я. Правда тогда мы ещё не знали, что я тоже крестраж, то есть хранилище для осколка души. В ту ночь, перед самой своей смертью мой профессор, которого я считала предателем, передал мне свои воспоминания, в которых всё объяснялось. Самым главным условием победы была моя смерть от рук Тома Реддла. — Эдвард легонько сжимал мои ступни, и я пыталась концентрироваться на этом действии, чтобы не провалиться в воспоминания.

— И ты естественно пошла к нему сама. — он чуть сильнее сжал мою ногу и всмотрелся в глаза выискивая ответы.

— У меня не было выбора. — я тяжело вздохнула и прикрыла глаза. — Именно тогда меня снова настигло убивающее проклятие. Я оказалась в каком-то чистилище что ли, но оно было похоже на вокзал Кингс Кросс. Там директор Дамблдор объяснил мне, что Том убил только свой осколок и если я хочу, то могу вернуться. И я вернулась, потому что змея и он сам оставались живы. Наше противостояние продолжилось, мой друг Невилл отрубил змее голову, а я прикончила Тома. — я перевела дыхание и продолжила. — В ту ночь погибло очень много хороших людей, в том числе и родители Тедди.

— Мне очень жаль, — он смотрел на меня так проникновенно, так искренне, что на глаза навернулись предательские слезы. Я сморгнула их и вытерла тыльной стороной ладони.

— Потом началась мирная жизнь, мне вручили Орден Мерлина, я поступила в Академию Авроров, это аналог полицейской академии, закончила её и заступила на службу в Аврорат. Три года я ловила преступников, дослужилась до звания сержанта и на одном из заданий поймала свою третью Аваду. Однако на этот раз она прошла сквозь меня, не причинив никаких неудобств. В тот же день я написала заявление на увольнение.

— Ты уволилась из-за того, что не умерла? — уголки его губ поползли вверх и я отзеркалила это действие.

— Не только, уже тогда я замечала, что моя внешность не меняется в отличии от внешности моих друзей. Я не набирала вес, даже если питалась фаст фудом, у меня не появлялось морщин и не было никаких проблем со здоровьем, за исключением ранений полученных во время службы. Я изучила всю доступную мне литературу и ничего не нашла, никто не способен пережить Аваду. Через несколько месяцев пробудилось проклятие Тедди, и я сконцентрировалась на ребёнке. По совету Главного целителя больницы Святого Мунго я поступила на курсы целителей под его началом и экстерном закончила старшую школу. Там же я вновь встретилась со своей сокурсницей Лавандой, и мы подружились, хотя признаться честно, раньше я считала её недалекой и легкомысленной. Но та война многих изменила и её в том числе. Лаванду укусил оборотень.

— Ты рассказываешь об оборотнях, как о проклятых, но те оборотни, что я встречал были разумны и в человеческом и в волчьем обличии и не выказывали недовольства своим положением.

— Вот мы, собственно, и подошли к причине нашего переезда. В архивах я нашла записи о квилетах и решила испытать судьбу, как правило она ко мне благосклонна.

— Оборотни снова пробудились? — Эдвард весь подобрался, я заметила, как немного потемнела его радужка, но вскоре снова вернулась к привычному медовому цвету.

— Вы же приехали, — я пожала плечами и не стала объяснять, что первый оборотень обратился меньше месяца назад, а не год, как того следовало ожидать.

Я не могла выдавать секреты племени. Это бы подорвало их доверие ко мне.

— Спасибо за то что рассказала, но я так понимаю это ещё не всё?

— Как бы мне не хотелось сказать, что на этом история закончилась, но это не так. — я перевела взгляд на часы и поняла, что наш разговор занял больше двух часов — Скоро у Тедди закончатся уроки, не мог бы ты съездить за ним?

— Конечно. Тебе что-нибудь нужно? — Эдвард с неохотой убрал руку с моей ноги и поднялся с дивана.

— Нет, спасибо. Я выпью умиротворяющий бальзам и поднимусь в спальню, немного полежу.

Проводив Эдварда до двери, я действительно приняла успокоительное и поднялась в свою спальню. Сняла халат и забралась под толстое одеяло, прикрыв глаза.

Сколько бы я не убеждала себя, что переболела все моменты своей жизни, но каждый раз, воспоминания разрывали мне сердце.

Я снова слышала крики и боль, видела вспышки заклинаний и смерть. Вся моя прошлая жизнь отпечаталась на внутренней стороне моих век.

Я судорожно вдыхала, пытаясь протолкнуть кислород в свои лёгкие. Горькие рыдания захватили моё тело в жёсткие тиски, ломая, подчиняя своей воле.

Такие приступы не случались уже больше года. Никакое очищение сознания и медитация не могли мне помочь в такие моменты. Только перетерпеть, пережить и выплакать накопленные слёзы.

Истерика сотрясала моё тело долгих тридцать минут, разрывая моё сердце и лёгкие, подсовывая самые ужасные воспоминания в мой воспаленный мозг.

Когда истерика стихла, я провалилась в глубокий сон.

Я не слышала, как вернулись Тедди и Эдвард. Не почувствовала, как детские руки обнимают меня, как холодные пальцы поправляют на мне одеяло.

Из морока сна я вырвалась, когда на улице было уже темно. Левое плечо ужасно ныло, костёрост работал в полную силу, восстанавливая мой повреждённый сустав.

Я почувствовала, как кто-то склонился надо мной, и аккуратно убрал выбившийся из косы локон за ухо, не касаясь кожи. Услышала глубокий вдох возле своей шеи, и кожей ощутила, как он отстранился и сделал шаг по направлению к выходу.

— Останься, — мой голос был хриплым после сна и истерики, но Эдвард, естественно, услышал.

— Гарри.. — в его голосе слышалась мука.

— Пожалуйста. — я отодвинулась на другой край кровати освобождая ему место.

Ещё целую минуту он боролся с собой. Самую долгую минуту в моей жизни. Но в итоге сдался, и опустился на матрас, сохраняя между нами дистанцию, и повернулся ко мне лицом.

— Где Тедди?

— Он уже спит. Я покормил его ужином и помог с уроками.

— Спасибо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Плечо ноет.

— Тебе что-нибудь нужно? — он был готов встать в ту же секунду, но я остановила его, положив руку ему на грудь.

Он замер и весь напрягся, тяжело выпуская воздух из легких. Сквозь ткань футболки я ощущала холод его кожи и твердость тела. Мои пальцы покалывало от желания прикоснуться к его коже.

— Ты боишься меня?

Я услышала чарующий смех, раздавшийся с его стороны, и подняла к нему лицо.

— Я боюсь себя и своих желаний. — он пристально смотрел на меня, не делая попыток придвинуться или отодвинуться, просто замер мраморной статуей.

— А если я скажу, что не боюсь твоих желаний? — я приподнялась, опираясь на предплечье.

— Тогда я скажу, что ты совершаешь самую большую глупость в своей жизни.

Его глаза метались от моих глаз к губам. Я видела, что он хочет того же, что и я. Но имела ли я право сваливать на него правду таким образом?

В моей голове боролись между собой две Гарри, одна говорила со мной голосом Гермионы и убеждала поступить правильно и нормально рассказать о моём воздействии на вампиров. Другая же, голосом Лаванды кричала, чтобы я не вела себя как дура и брала то, что хочу.

А хотела я его.

До дрожи в коленках.

До искр из глаз.

Не отдавая отчёта своим действиям, я приблизилась к его лицу и прошептала прямо в губы:

— Глупость — моё второе имя.

Моё сердце колотилось в груди как бешеное, я посмотрела ему прямо в глаза. Медовые радужки становились всё тоньше, уступая ониксовой черноте. Я прикоснулась своими губами к его, на секунду ощутив жгучий холод.

Прикусила его нижнюю губу и тут же провела языком зализывая рану, ощутив терпкую сладость и услышала, как он зарычал. В следующее мгновение он подмял меня под себя и завладел моим ртом.

Я почувствовала как его ледяная рука пробралась под сбившееся одеяло и пальцы с силой вцепилась мне в бок, сдавливая мои ребра.

Завтра на этом месте расплывётся синяк. Но мне было плевать, я горела от этих прикосновений.

Когда его большой палец задел полушарие груди, моё тело пронзили острые искры возбуждения.

Так сладко.

Так томительно порочно.

Я громко застонала ему в губы. Это было слишком ярко.

Поцелуй окончательно потерял робость первого прикосновения. Его язык бесцеремонно проник в мой рот, исследуя, подчиняя. Моё тело предавало меня, поддаваясь его напору. Я выгибалась ему навстречу, желая получить больше, прикоснуться, кожа к коже. По нервам пробегали искры тока концентрируясь внизу живота.

Свою левую руку я запустила в его волосы и еще сильнее прижала к себе, отвечая на поцелуй со всей страстью, открываясь ему.

Моя правая рука так и осталась прижатой к его груди.

В какой-то момент, сквозь пелену страсти я ощутила толчки кончиками пальцев.

Тук — тук…

Тук — тук…

Тук…

В ту же секунду всё прекратилось.

В зелёных застывших глазах я увидела ужас. Ужас, сковавший моё гулко бьющееся сердце.

И страх...

Всеобъемлющий, всепоглощающий. Такой взгляд появляется когда летишь с обрыва на встречу к неминуемой гибели, абсолютно уверенный, что разобьешься.

Он не дал мне и шанса. Едва я только потянулась к нему, как он выбежал из спальни, захлопнув дверь.

Примечания:

https://drive.google.com/file/d/1TFuXjK7MAr8X9SgedX5POuwRfC1Wa7NZ/view?usp=drivesdk небольшой коллажи к последней сцене.

И вот здесь у меня начался творческий ступор.