Баньип (джен)

— Кстати, Уолл, можешь мне сказать, какие чары мы накладываем перед выходом в поле?

— Могу. От насекомых, клещей и прочей ползучей и летающей мелочи, от змей, охлаждающие и скрывающие запах, — перечислил МакНейр методично. — Это для буша и гор. Для моря пока не всё запомнил. Мне наложить?

— В другой раз. Сейчас я сам, так быстрее. Ещё запомни, что бывает «Ложная тень», это от всех хищников, кто целится глазами или на тепло. Мешает прицеливаться. На людей хуже действует, ну или я не знаю, как правильно. Пани показала, я тебя потом научу. Нам сейчас вряд ли пригодится.

— Слушай, если про баньипа вы не знали, почему там «красная» зона?

— Из-за яра-ма-я-ху. Обычно они питаются мелкими сумчатыми и птицами, но человеческие дети им тоже годятся. Урасима утверждает, что они в родстве с каппа. Только без этой проплешины на голове. «Красная» она очень условно, поскольку место не туристическое, белых там почти не бывает, а местные сами обычно в курсе, куда лучше не ходить, и на ограждающие чары они обижаются, так что это тонкий момент, — Лиам рассказывал и одновременно выплетал кончиком палочки сложные узоры, сначала вокруг себя, потом вокруг МакНейра. Хват у него был необычный: мало того, что он был левшой, так ещё и палочку держал щепотью, за самый конец рукоятки. Да и сама палочка казалась МакНейру коротковатой. — Ну, теперь вроде всё. Можем идти.

— Записку Урасиме оставить не надо?

— Ноуп, я ему уже послал эс-эм-эс.

МакНейр не стал переспрашивать.

Вероятно, очаги и камины работают немного по-разному. МакНейр подумал об этом, когда вместо ставшего привычным «прямого перехода» его затянуло в полузабытую зелёную круговерть. Вслед за Лиамом он вышагнул из обычного, вполне европейского камина, каких полно в Англии. Стряхнул с себя хлопья сажи — и замер, разведя руки в стороны и даже не пытаясь потянуться к поясной кобуре. Замер и Лиам, в такой же позе.

За креслом с высокой спинкой стоял тот самый старик, которого они видели в фойершпигеле — среднего роста, в длинном двубортном одеянии из тонкой чёрной шерсти со стоячим воротником и серебряными пуговицами. Его взгляд поверх очков, цепкий и недобрый, напомнил МакНейру Нагини: однажды Лордова любимица остановилась напротив него, ползая по столу во время очередного совещания, и это была пара чрезвычайно неприятных минут.

Палочка старика была направлена на них — вернее, в основном на Уолдена — весьма выразительным жестом. Жестом, который предвещал крупные неприятности в ответ на любое неосторожное движение.

— О'Лири, — сказал старик, — кто это с тобой?

— Меня зовут Уолден МакНейр, сэр, недавно работаю в Отделе, — МакНейр решил, что ему лучше представиться самому, и надеялся, что не ошибся. — Я стажёр, сэр.

— Это правда, мистер Вендель, — вступил Лиам, — вы бы опустили палочку.

Вендель пристально оглядел МакНейра, увидел звезду с номером на его левой руке и очень, очень неторопливо отвёл палочку в сторону и вниз.

МакНейр и Лиам облегчённо вздохнули.

— Что это случилось с Доновской? — спросил старик сварливо. — В кои-то веки взяла на работу взрослого мужчину. А то были молокососы, один моложе другого.

— Думаю, дело в подходящей репутации, — откликнулся Лиам. — Пани смотрит на деловые качества, а не на возраст… В отличие от некоторых. Показывайте, где тут у вас баньип?

Старик широким жестом подозвал их к письменному столу, на котором была расстелена карта, придавленная с одной стороны нефритовым пресс-папье, а с другой — оловянной кружкой.

— Вот здесь, — сказал он, указывая место узловатым пальцем, — в красной зоне, где новый биллабонг. Подходящих тропинок туда нет, но в четырёх милях, на склоне, закопан маячный камень. «Стрелку» я вам выдам, но смотрите не потеряйте, новую делать не стану.

— Не потеряем, — пообещал Лиам и принялся расспрашивать Венделя о других новостях по его округу. Старик отвечал скупо и неохотно, но, по-видимому, выделял самое важное, потому что Лиам удовлетворённо кивал.

МакНейр между тем украдкой осматривал помещение, в котором они находились. Это была небольшая комната с довольно низким потолком, полутёмная и порядком захламлённая. Одну стену почти целиком занимал большой камин. И на каминной, и на настенных полках поблизости были расставлены разные серебряные приборчики, которые вращались, покачивались и позвякивали, иногда выпуская облачка дыма — и Уолдену вдруг вспомнился кабинет покойного Дамблдора. На каминной же полке стоял фойершпигель, похожий на тот, что остался у них в офисе, только, кажется, чугунный, с серебряным зеркалом. На литой арке помимо готической надписи имелся посеребренный знак — вертикально перечёркнутый круг, вписанный в треугольник. Что ж, владелец комнаты не слишком скрывал своё прошлое… Особенно если учесть колдографию в тонкой серебряной рамке: ещё сравнительно молодой Геллерт Гриндельвальд вдохновенно произносил речь, а за его спиной среди аплодирующих виднелся восхищённо аплодирующий Виктор Вендель, юный и длинноволосый. Колдография была обработана так, что прочие лица, кроме этих двух, различить было невозможно.

Остальные стены были целиком загорожены книжными шкафами. Рядом со столом стояли четвероногий пюпитр для книг и кресло. Других сидений, даже табуретов, в комнате не наблюдалось, из чего МакНейр заключил, что здесь вряд ли часто принимают гостей, и перенёс своё внимание на старика, который явно не был рад визиту и хотел скорее от них отделаться.

— Да, я понял, — говорил старик, — вас не будет примерно два-три часа. Если вы не вернётесь к закату, мне следует сообщить в офис. Это стандартная процедура.

Из ящика стола он извлёк маленький предмет и передал его Лиаму. МакНейр не успел разглядеть, что это, в том числе потому, что Лиам без лишних церемоний взял его за руку и аппарировал с ним на улицу.

Снаружи дом оказался одноэтажным, пять на пять ярдов, он был сложен из небольших красноватых кирпичей и покрыт красной же черепицей. Немецкий городской дом, каких немало где-нибудь в Южной Германии, среди эвкалиптов и пальм выглядел очень чужеродно, как и растущий возле него огромный куст жасмина, весь в цвету. Странности прибавляло и то, что ни дверей, ни окон на доме видно не было.

— Дверей и взаправду нет, — тут же пояснил Лиам. — Для гостей, приглашённых хозяином дома, аппарация наружу открыта, а вот внутрь можно попасть только вместе с ним или со «стрелкой». Ну или через камин. Старик немного параноит.

— Что за «стрелка»? — МакНейр уже несколько утомился от «местных особенностей», всплывающих вот так, мимоходом.

Кажется, Лиам почувствовал его настроение. Он просто разжал ладонь и показал небольшой камешек, на котором была нацарапана стрелка. Ну или руна «Тюр», это как посмотреть.

— Обычно волшебник может аппарировать лишь в место, которое видел сам. Вернее, в котором так или иначе побывал, — пояснил он. — Гораздо меньше тех, кто может это сделать по чужому рассказу или воспоминанию. Австралия — довольно большая страна. Для точной аппарации в незнакомые места был придуман принцип маяка. «Маяк», или «мишень» — особым образом заклятый предмет… камень. Он помещается там, куда нужен доступ. На природе обычно закапывается, в жилых местах — замуровывается в стену. От этого камня предварительно отделяют небольшие кусочки, они также зачарованы. Это и есть стрелки. С ними любой обученный аппарации волшебник может достичь места, где помещён «маяк». Способ довольно простой, но надёжный. Все службы им пользуются. Частных «маяков» не то что бы меньше, просто об их наличии не принято болтать. Как-то так.

— А где же «мишень» для этой «стрелки»?

— В лесу, на относительно возвышенном месте рядом с «красной» зоной. Поскольку лес обычно заболочен, лучше иметь возможность сперва осмотреться. Неизменных троп там почти нет. Эту связку «мишень — стрелка», как и прочие в округе, Вендель делал сам и выдаёт только сотрудникам Отдела. Впрочем, у него кроме нас никто и не бывает. Всё необходимое он заказывает через каминную доставку и тщательно проверяет. Сюда даже птичья почта попасть не может.

— Опасается старых знакомых? — полюбопытствовал МакНейр.

— Просто любит уединение, — раздался резкий голос. Старик незаметно возник позади них, заставив обоих вздрогнуть. — И вы, кажется, торопились, господа. У вас дела. Гретхен, радость моя, иди сюда!

Неожиданная перемена в тоне была не менее удивительна, чем внезапное появление. Казалось странным, что этот неприятный и нелюбезный человек может говорить так мягко и ласково. Он присел на корточки, глядя куда-то в папоротники.

— Иди ко мне, моя хорошая, миц-миц! — приговаривал Вендель.

Из папоротниковых зарослей появился буроватый зверёк размером с небольшую собаку. МакНейр предположил, что это какой-то мелкий кенгуру: из виденных им животных зверёк походил разве что на кролика, но со сравнительно небольшими округлыми ушками и довольно длинным хвостом. Его морда — вернее её, потому что это очевидно была самка, — производила самое дружелюбное впечатление, а когда эта Гретхен остановилась и села на задние лапы, на её мордашке натурально появилась широкая улыбка. Старик протянул ей кусочек моркови. Тут же мех на животе Гретхен зашевелился, и из сумки высунулась голова детёныша, который и ухватил лакомство. Старик тут же достал из кармана ещё ломтик и вручил его матери.

Лиам смотрел на это с показным умилением. Старик заметил и послал ему испепеляющий взгляд. Лиам мгновенно посерьёзнел, пробормотал: «Хорошего дня, мистер Вендель, спасибо за содействие», и они с МакНейром снова аппарировали, так что он не успел поинтересоваться, что это за улыбающаяся тварюшка.

Теперь они оказались на самом краю засушливого плато с эвкалиптовым редколесьем. Воздух звенел от птичьих криков и треска цикад, и МакНейр в очередной раз подумал, что не понимает, как местная живность находит в себе силы шуметь на такой жаре. Красноватую землю покрывали опавшие листья, а от края вниз начиналась старая каменистая осыпь. Камни переросли травой, и местами покрылись засохшими лишайниками. Ещё немного вниз лес становился гуще, плотнее, появлялась какая-никакая тень.

— Круто, у него квокка, да ещё с джоуи! Где только достал! Они же у нас не водятся, — Лиам с привычной оживлённостью жестикулировал на ходу. Они пробирались через подлесок, пользуясь скорее направлением, чем тропой там, где среди жёстких кустов и поваленных деревьев можно было пройти… пролезть.

— Перейди обратно на английский, будь добр, — попросил МакНейр.

— Квокки с юго-западного побережья, — покладисто пояснил Лиам, — в нашем штате они не водятся. С кем Вендель договорился, чтобы заполучить самку с детёнышем, я даже и не представляю. Ну а джоуи — просто детёныш, щенок кенгурячий.

— Понял. — Квокка, значит. Ещё и редкость. Жаль — зверь произвёл на него приятное впечатление. — Мы сейчас что будем делать?

— Надо проверить границы «красной зоны». Сначала в лесу, потом у реки. Если в лесу держится — уже неплохо. Но на реку всё равно придётся идти. На текущей воде пишог не держится, там другие чары. Их могло уже снести.

— Пишог? — удивился МакНейр. — Это же ирландские чары, нет?

— Точно, — кивнул Лиам, — так и я наполовину ирландец. Вообще, они просто называются так же и устроены похожим образом, а наложены местными и на местный манер. Но мой папаша называл их «пишог», и я называю «пишог». Они просто отводят всех, кто не имеет права здесь шастать, особенно мугги.

— Местные — это волшебники из аборигенов? — уточнил МакНейр. Потому что этим словом Лиам обозначал… да кого угодно — от родившихся здесь волшебников до попугаев, к примеру. В зависимости от контекста.

— Ну, — Лиам сдёрнул с ветки на своём пути змею и отбросил её в сторону, — а кто же ещё? Приезжие австралийцы называются «оззи», а местные — местные и есть. Их тысяч семьдесят будет. Или нас, точнее. Я как бы тоже наполовину местный.

— Да, я понял, — МакНейр уже немного разобрался в происхождении своих коллег. — А на другую половину ирландец, по отцу.

— Йеп. Моя матушка — четырнадцатый ребёнок старейшины, восьмая девочка в семье. И не самая младшая. По обычаю ей полагалось выйти замуж за парня из дружественного клана, но она сбежала от такого счастья в Сидней и там подцепила моего папашу. Думаю, без приворота не обошлось, она так-то не красавица. Решила, что хочет себе ребёнка от этого рыжего мужика, очень им впечатлилась. Так появился я.

Лиам остановился, наколдовал Агуаменти и напился прямо от палочки, и МакНейр последовал его примеру.

— Так, нам туда, — Лиам махнул рукой налево. — Вниз до «красной зоны» километра три, а до реки все пять. Сейчас сравнительно сухой сезон, но в самом низу будет подболочено. Трясин как таковых нет, скорее жидкая грязь неизвестной глубины. И ручьи.

— Понял. На что обратить внимание? Что мы сейчас будем делать? — отрывисто уточнил МакНейр.

— Внимание... — Лиам даже задумался. — Во-первых, я тебе покажу, как закрыта «красная», чтоб ты знал и запомнил ощущение. Эта постоянная, а ещё бывают временные, в зоне пожаров, например. Во-вторых... Уолл, ты, конечно, опытный, но у тебя другой опыт. Ты ещё не знаешь хорошо наших протоколов. Вот прямо сейчас запомни: если я говорю «беги», ты бежишь. В основном вперёд, или в любую сторону, выглядящую безопасной. Если я говорю «прыгай», ты...

— Прыгаю? — с некоторой иронией переспросил МакНейр.

— ...аппарируешь, опять же, в безопасную сторону, и только потом оглядываешься, где я и что со мной, — невозмутимо продолжил Лиам. — Ты ведь умеешь аппарировать на короткие? Прыгнул, развернулся, осмотрелся. Сначала убираешь в безопасное место себя, потом помогаешь напарнику. Это железное правило. Это наш протокол. Потому что в случае чего один труп лучше, чем два или вся группа. Страхуем друг друга без самопожертвования. Ты меня понял? Уолл, ты старше меня и, может быть, круче. Но сейчас командую я, и за группу отвечаю я. Есть вопросы по этому пункту?

— По этому — нет, — в том ему ответил МакНейр. — Кстати о протоколах. Если я правильно запомнил, разнородные вспомогательные чары в группе должны накладывать разные её члены. А ты разом держишь и охлаждающие, и от животных. Непорядок.

Лиам хмыкнул.

— Тут ты меня уел. Что тебе уступить?

— Давай охлаждающие. Я их всё равно каждый день накладываю.

— Забирай, — Лиам коротко помахал палочкой, отменяя свои чары, и на МакНейра тут же навалилась окружающая духота. Вокруг не было ни ветринки, только тяжёлый и довольно сухой зной, и Уолден моментально взмок — ему пришлось сосредоточиться, чтобы восстановить охлаждение. Сперва на Лиаме, потом на себе.

Лиам постоял, прислушиваясь к ощущениям.

— Интересно, — сказал он, — под твоими прохладнее. Почти как зимой.

— Так я северянин, если ты не забыл, — усмехнулся МакНейр. — Для меня нормальное лето — это примерно вот так. И то жарковато. Чары же воспроизводят то, что комфортно волшебнику, который их накладывает. Во всяком случае те, что знаю я.

— Да? — кажется, Лиам искренне удивился этим сведениям. — Никогда об этом не задумывался. Я не силён в теории.

Они спустились с каменистого склона на довольно ровный участок. Лес здесь поредел, и открытая солнцу земля высохла и потрескалась.

— Слушай, — сказал МакНейр, — если я правильно помню, биллабонг — это, по-местному, временное русло. Выходит, оно не такое уж новое? Или Вендель всё же выбирался к реке? Иначе откуда оно взялось на его карте.

— Это как раз просто, — легко отозвался Лиам. — Он связал карту со своей подконтрольной территорией. Всё важное возникает на карте само, все изменения. Точно не представляю, как делаются такие штуки, но по смыслу так. Он на самом деле довольно крутой, этот дед.