Шифр (редакция 2019 г) (джен)

— …Допрос ведет начальник РУВД, полковник Разин Павел Федотович, — голос Федотыча звучал спокойно, но никто из тех, кто находился как в допросной, так и за ее дверью, не расслаблялся. Мы присутствовали при небывалом событии — насколько помню, в последний раз Федотыч проводил допрос лет эдак десять-пятнадцать назад. — …Ведется аудиозапись допроса, я предупреждаю о том, что дача ложных показаний преследуется законом. Вы Николин Петр Валерьевич? — Федотыч обратился к сидевшему напротив мужчине.

Николина найти оказалось легче легкого. Едва мы с Архиповым переступили порог РУВД, как встретились с тем, за кем отправились. По каким-то непонятным причинам, Николин потребовал отвести его к начальству, якобы он хочет сделать заявление. Просьбу Николина мы с радостью исполнили, а выслушав Петю в собственном кабинете за закрытыми дверями, неожиданно решил самолично провести допрос по всем правилам.

— Да, — кивнул Николин.

— Некоторое время назад вас доставили в РУВД в связи с тем, что вы изъявили желание сделать некое заявление. Это так?

— Не совсем. Я сам пришел. Я столкнулся с сотрудниками полиции неподалеку от РУВД, и они любезно проводили меня к вам.

— Ясно, так какое же заявление вы хотели сделать, гражданин Николин?

— Я хочу сделать чистосердечное признание! — воскликнул Николин. — Это я убил Лыханко.

— Хорошо, — кивнул Федотыч. — Где, как и когда это произошло?

— То есть? — не понял Николин.

— Как вы убили гражданина Лыханко? — спокойно переспросил Федотыч.

— Задушил и спрятал тело у кустов, неподалеку от объездной дороги на Вихры.

— Зачем вы это сделали?

— Эм-м, — Николин замешкался. — Потому что знал, что он — педофил и убийца.

— То есть вы лишили жизни гражданина Лыханко только из ненависти, а не ради расчета?

— Да, именно так!

— А когда это произошло?

— Позавчера вечером.

— А теперь, гражданин Николин, позвольте узнать, зачем вы препятствуете следствию и лжесвидетельствуете против себя?

— Да с чего вы взяли? Я — убийца! Я задушил этого педофила! Собственными руками!

— Я вынужден прервать вас. Гражданин Николин, вы никого не убивали. Не так ли? Никакого педофила Лыханко не существует в природе. Есть Лысенко, и он действительно был найден в указанном вами месте…

— Ну, Лысенко, какая разница? Стал бы я запоминать имя этого урода… Это я, я его убил.

— Возможно, будь кто-либо другой сейчас на моем месте, он бы вам поверил… И вы бы отправились в колонию за преступление, которого вы, Николин, не совершали. Но вы сейчас здесь, со мной. И я точно знаю, что вы не убивали Лысенко. Хотите, мы опросим людей и в точности узнаем, где вы находились на момент смерти гражданина Лысенко? Мы можем, но это лишь затормозит следствие. Что вы, собственно, и пытаетесь сделать. Кто вас об этом попросил? А, Николин?

— Никто меня ни о чем не просил! Я сам! Сам убил этого вашего Лысенко!

— Прекратите нести херню. Возможно, вы и были на месте преступления, но вы даже не знаете ни имени убитого, ни того, как он был убит. Мне надоело с вами цацкаться. Вы будете говорить или нет? Заметьте, в ответ на ваш рассказ я мог бы просто отдать приказ задержать вас, но пытаюсь помочь. А что делаете вы? Пытаетесь вырыть сами себе яму. Это бессмысленно. Я точно уверен, что убийца — не вы.

— Мне нечего сказать.

— Ясно. Допрос подозреваемого Николина Петра Валерьевича окончен, — Федотыч выключил диктофон и вышел из своего кабинета, оставив Николина одного.

— Вы все слышали? — спросил Федотыч.

Не сказать, что допрос, который провел Федотыч, был безукоризненным, но одно было ясно точно — Николин точно не виновен в убийстве Лысенко. Или же он мастерски запутывает следствие. Во что я не очень верил.

— Что дальше? — спросил Архипов.

— Не знаю, — вздохнул Федотыч. — Одно могу сказать — Николина кто-то явно направил сюда. Зачем и почему — вопросы бессмысленны. Главное, кто.

— Не думаю, что этот вопрос слишком сложен для нас. Хоть как следы на месте преступления, а также появление с чистосердечным Николина здесь дело одного человека — нашего шифровщика, — произнес Саня.

— А вот это надо доказать, — сказал Федотыч.

— Фотографии протекторов с места преступления есть у Наташи, — задумался я. — И у нас есть коляска Николина. Думаю, сравнить их не будет проблемой…

— Товарищи, если у нас тут намечается мозговой штурм, думаю, лучше будет пройти в мой кабинет. Там все и обсудим, — сказал Федотыч, взявшись за дверную ручку.

— Но там же Николин? — удивилась Настя.

— Тьфу ты, старость — не радость. Уже умудрился забыть, -усмехнулся Федотыч, покачав головой. — Костя, будь другом, — повернулся он к Архипову, — сопроводи Николина в обезьянник. Может, там наконец одумается и заговорит.

— Запоет, — многообещающе пообещал Архипов, скорчив такую рожу, что всех без исключения присутствующих передернуло.

Архипов прошел в кабинет, где спустя пару мгновений раздался его голос:

— Николин, встать. Пошли!

— Куда? — испуганным тоном спросил Николин.

— В камеру. Ты наконец станешь героем. Там таких, как ты, любят. Давай уже, топай ножками!

Дверь открылась, и мимо нас прошел едва шевеля ногами и смотря уныло в пол Николин. Кажется, он только сейчас начал понимать, чего ему может стоить его странная затея — прийти в полицию и признаться в преступлении, которого не совершал.

Архипов прошествовал вслед за ним. Подмигнул Насте, кивнул Федотычу, хлопнул меня и Саню по плечам и скрылся за углом, куда уже свернул Николин.

— Проходите, присаживайтесь! — любезно распахнул перед нами дверь Федотыч.

Дождавшись, пока мы все сядем вокруг стола, Федотыч поднял трубку и набрал номер экспертно-криминалистического отдела:

— Наташа, ты не могла бы подойти? Твоя помощь нужна.

Некоторое время мы просто молчали, ожидая Архипова и Наташу. Говорить не хотелось, да и нечего было. Наверное, каждый из нас сейчас обдумывал последнюю записку шифровщика, пытаясь понять, где находится следующее место преступления. Честно признаться, я, наверное, был единственным среди всех присутствующих, кто этим особо не заморачивался. Слишком много среди нас было умных людей, что должны были разгадать эту загадку. И мне до них было далеко. Я вообще попал в эту историю только благодаря тому, что не выкинул самую первую записку в мусорное ведро. О чем я немного жалел. Может быть, и не было всего этого, что произошло дальше. Я не стал бы свидетелем убийства и чуть ли не единственным подозреваемым, не поругался бы с другом и не проснулся бы после пьянки в постели у лучшей подруги дома. В этом были и свои светлые стороны, но большую часть случившегося я хотел бы забыть и не вспоминать. Чтобы все было, как раньше. Правда, я прекрасно понимал, что этого не будет. Поэтому просто сидел и разглядывал задумчивые лица товарищей по службе, обдумывая, как мне все же написать в сложившихся обстоятельствах отчет о ведре Пироговой.

Первым в кабинет Федотыча пришел Архипов. Неожиданно, но в компании. Не знаю, зачем, но он привел с собой Щукина. Не обращая внимания на наши удивленные взгляды, они придвинули себе пару свободных стульев и сели.

— Вы уже начали? — спросил Архипов.

— Нет, — покачал я головой. — Щукин, а ты какими судьбами?

— Костя позвал, — пожал плечами Щукин. — Сказал: совещание.

— Так-то да, — кивнул Саня. — Но твое присутствие не требуется.

— А это уже мне решать, — строго пресек разгорающуюся склоку Федотыч. — Прекратите балаган. Вы не бабки на лавочке у подъезда. Щукин остается. Он все-таки лучший следователь РУВД. И не нам, с нашими куцыми мозгами, отказываться от такой помощи.

— Павел Федотович, но он же козел! — неожиданно для всех возмущенно воскликнул Саня.

— Пошел вон, — я думал, что сейчас начнется гвалт и шум, но тихий, спокойный голос Федотыча обескуражил всех до немоты. — Шиповалов, ты отстранен от расследования. Можешь покинуть кабинет. И радуйся, что не РУВД.

— Но…

— Ты не понял, Шиповалов? Или ждешь, когда я заору? А вот хуй тебе. Просто вали отсюда.

Саня поник и, поднявшись со стула, прошел к двери. Но не успел коснуться дверной ручки, как дверь распахнулась и порог переступила Наташа.

— О, Сашка, а ты куда? — удивленно спросила она.

— Уволили, — хмуро проворчал Саня и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

— Чего он? — обвела нас взглядом Наташа.

— Проходи, Наташа, — поприветствовал ее Федотыч.

Наташа протиснулась между стульями и, усевшись рядом со мной, чмокнула меня в щеку.

— Что случилось? Мог и Лев Борисович доклад по Лысенко представить, — спросила она весело, будто не замечая удивленно уставивших на нас с ней сослуживцев.

— Павел Федотович, может быть, вернем Александра? Он все-таки лучший криптограф среди нас, — попросила Федотыча Настя.

— Поэтому я его и выгнал, Анастасия. Если хочешь за ним — дверь открыта. Я никого не держу.

— Нет, я, пожалуй, останусь здесь.

— Тогда разговор о Шиповалове окончен. Перейдем к более важным вопросам, — Федотыч, вне всякого сомнения, был в не очень хорошем настроении.