Меняющие реальность (гет)

Карин раз за разом честно пыталась выпустить из себя полное покрытие Один за Всех, чтобы усилить действие причуды Хиато Тоширо. Голоса в её голове продолжали настойчиво убеждать, что это единственный шанс исправить ситуацию, и Узумаки правда старалась выложиться на полную. Проблема в том, что она просто не являлась Изуку. Один за Всех — это как пресловутая воля огня, о которой так любила потрепаться однофамилица красноволосой Изуку, и у Карин эта воля совсем не горела. Ей бы тихо и спокойно жить, занимаясь любимым делом да коротая вечера с милым другом. Ну, или, может, не очень тихо и не с очень-то и милым. Да хоть бы они и грызлись как кошка с собакой прямо в лаборатории у Орочимару, зато своё, родное. Зато как прежде. И вообще, мало ли у кого какие понятия о любви и романтике. Может, им так и нужно было.

Так что, как бы прискорбно это ни звучало, чудо не произошло. Карин по-прежнему пыталась выжать из себя всё, но порог тридцати процентов так и не преодолела.

Через пять лет Узумаки почти не верила, что это возможно, да и после всего произошедшего ей становилось все сложнее отделять себя от Изуку. Теперь она и есть эта самая Изуку, и жила именно так, как и заслужила. Хотя уместнее сказать как заслужили, выбили, выцарапали, выстрадали. Потому что когда ни через месяц, ни через два, ни через полгода ничего не изменилось, пришлось признать, что с нынешней действительностью придется что-то делать.

Наверное, в этот момент Карин и Сакура и зарыли многолетний топор войны между собой. Справиться в одиночку шансов не было, и обе девушки это понимали. Тем более, если Узумаки и Хьюга всё это время были в относительной безопасности, то для Харуно любое неверное телодвижение вполне могло стать последним. К великой радости самой Сакуры, стратег из неё оказался неплохой — вот не случайно она дольше всех могла продержаться против Шикамару в шоги. Заданная линия поведения давала вполне удовлетворительный результат, и долгое время единственной проблемой девушки был Даби.

Но, как оказалось, как проблему пиромана расценила не только Сакура, которая неслабо удивилась, подслушав однажды якобы тихий разговор между Тодороки Тоей и Курогири. В частности, высказывание о том, что Даби не стоило думать, что он умнее или наблюдательнее Все за Одного, потому что ничего не происходило без его ведома или разрешения на то, особенно с любимыми игрушками Мастера. И Черный Туман крайне не советовал бы Даби лезть туда, где его действия могут случайно помешать планам Все за Одного.

Это было более чем информативно и для Харуно, и для Тодороки. Во-первых, сказанное являлось весьма прямой отмашкой продолжать копать под Комиссию и развивать работу в этом направлении. Во-вторых, они теперь ещё больше склонялись к тому, что не все так просто с причудой Хиато и тем порошком, что он использовал. Тем более, тот упоминал, что только в их случае после открытия колбочки порошок почему-то изменил цвет на ярко-желтый, хотя обычно оставался белым. И, в-третьих, после слов Курогири, Сакура и Даби, наконец, смогли достаточно продуктивно сотрудничать. Что оказалось очень важным обстоятельством, потому что буквально через месяц такое завертелось, что каждый человек был на счету.

Ну, для начала, Карин рассказала Всемогущему, что Шигараки — внук Наны Шимуры. И что ему нужна помощь, и парень готов сотрудничать. Печальная история Тенко плавно подводила к виновности Комиссии, в этом, хотя на самом деле, конкретно в этом случае, это было полностью притянуто за уши. Тем не менее, этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы Всемогущий загорелся огнем праведного негодования и яростно ухватился за возможность помочь внуку наставницы. Или самолично перевоспитать Шигараки в подобие героя — на то же он и Всемогущий, верно? Тут уж с каким уровнем скептицизма отнестись.

Айзава-сенсей сам с удовольствием подключился к делу, особенно когда подробно узнал всю правду. Собственно, Шота оказался единственным человеком, которому они выложили всю правду как она есть: от Конохи и до противостояния Все за Одного с Один за Всех. Тот внимательно все выслушал и настолько быстро включился в работу, что уже через неделю их импровизированный фронт сопротивления пополнился практически всем составом преподавателей ЮЭй и n-количеством линчевателей и продолжал пополняться пострадавшими от действий Комиссии.

Оставалось только правильно выбрать момент, но тут, к огромной удаче, на сцену вышли АРИС, которые даже и не пытались скрывать свои связи с Комиссией. Собственно, достаточно не последних членов Армии Равного Использования Сил занимали совсем не последние места в Комиссии. В итоге Редестро вел свою игру, Комиссия, вероятно, свою, у Шоты Айзавы, абсолютно точно, были свои причины, а Сакура просто ждала.

И когда тот самый момент настал, на столе героя номер один оказалась одна тоненькая папочка, в которой очень подробно, с документами и фото, рассказывалось о судьбинушке его старшого горе-сыночка. И о роли Комиссии в этом деле.

И вот тут случился такой взрыв, что Девятихвостый мог бы позавидовать. Старатель вообще сдержанностью не отличался, а когда обнаружил, что за ним стоит ещё и едва ли не армия таких же недовольных, разошёлся не на шутку. Комиссия этому, конечно, не обрадовалась, и началась долгая и муторная гражданская война, перевернувшая в итоге все понятия и заставляющая пересмотреть все взгляды на героев и на злодеев. Немалую роль в происходящем сыграл и Даби, который характером явно пошел в отца и никому ничего прощать не собирался, особенно своему папаше. Он бы его собственноручно и ухайдохал, если бы в дело не вмешался Шото, а следом и Нацуо. Ситуацию это не спасло совершенно, терять кого-то из них категорически не хотелось, потому Сакуре пришлось притащить для полного комплекта ещё и Рей Тодороки. Это, кстати, то ещё представление было, когда лидер ЛЗ объяснял многодетной матери, что она должна сделать, чтобы успокоить своих отпрысков и припадочного мужа. Женщина, справедливости ради, сказала и сделала всё верно, и в итоге, Тодороки, конечно, передрались, проорались, но затем перебесились, разумно оставив семейные разборки на чуть лучшие времена.

Конечно, чудо в их семье также не случилось. Потому что нельзя всю жизнь быть мудаком, а потом сказать «прости», и всё, как по взмаху волшебной палочки, измениться. Это так не работало. Как и не стоило рассчитывать на особый авторитет, если ты всю жизнь избегала принимать ответственность. В критической ситуации тебя, может, и послушают, но не более. Так что в кого у Тодороки такие дети, вопросов не возникало. При этом нельзя не сказать, что каждый из этой семейки по отдельности был крайне полезен. В принципе, не будь тот же Даби настолько заядлым анархистом, вполне можно было бы позиционировать его как символ Сопротивления, но сами понимаете…

В конце концов, Сакура и тут не отошла от плана, и официальным лицом сопротивления стал мистер Компресс. К сожалению, как бы девушки ни хотели этого избежать, неофициальным символом нового порядка стали как раз таки Мидория и Шигараки, как союз добра и зла, инь и янь, и прочая хрень. Им даже приписывали любовную связь, не забывая приплетать туда ещё и Бакуго. Не то чтобы это действительно их волновало, потому что слишком много аспектов и слишком многих людей затронула последняя гражданская война, но и результат того стоил. Как и подозревала Харуно, вынужденных злодеев, которых заставляли проворачивать дела, нужные совсем не им и даже не другим злодеям, оказалось очень немало. Как и отнюдь не добровольных героев, которых вынуждали делать якобы нужные государству вещи. И все это необходимо было менять, пересматривая всю систему.

И это было очень и очень здорово. Потому что на фоне происходящего Шигараки не то, чтобы дали амнистию, но очень явно прикрыли глаза на его былые дела. Более того, Все за Одного так ни разу не дал о себе знать, спокойно отдыхая в Тартаре. Казалось бы, даже Один за Всех его более не интересовал. То, что Мастер именно там, где по собственной воле решил оказаться, ни Сакура, ни Карин не сомневалась, и все это наводило на определённые мысли.

Как и то, что однажды утром Хиато Тоширо просто пропал бесследно. Найти его до сих пор не удалось. Айзава-сенсей его тогда долго и упорно выслеживал, и все без толку. А потом выяснил, что это совсем не первый без вести пропавший. И все с причудами, влияющими на сознание.

Харуно и Узумаки над этим делом тогда глубоко задумались, и, возможно, попытались бы «раскрутить этот клубочек», если бы не Хината. Именно, принцесса Бьякугана настояла не жить несбыточными мечтами о возвращении домой и не лезть туда, где с вероятностью девяносто пять процентов начинались интересы пока тихого ВЗО.

Хьюга вообще хуже всех справлялась со своей ролью в новом мире и долго находилась в самой настоящей депрессии. Выходом из этого состояния, неожиданно, оказалось серьёзное ранение Шигараки. Карин и Хината тогда здорово испугалась, что могут потерять подругу, и Узумаки даже пустили пару слезинок, жалобно умоляя Сакуру не дохнуть.

Хьюга же в этот момент как будто очнулась ото сна и очень четко осознала — каждый сам кузнец своего счастья. Потому что чудес не бывает, и незаменимый Курогири не убережёт от всего, особенно, когда он не рядом и Хината без понятия, как с ним связаться. И если она хотела, чтобы ее подруга выжила, нужно перестать себя жалеть и быстро шевелиться, чтобы доставить Харуно к Доктору, как можно скорее.

Спустя пять лет Хинате Хьюга не стало легче жить в теле Бакуго Кацуки, зато именно в этой реальности она научилась ценить себя и свои желания и настойчиво двигаться к намеченной цели. Хочешь что-то получить? Так иди и получай, потому что волшебной таблетки, решающей всё проблемы, нет и не будет.

Именно об этом и думала Хината, когда не колеблясь закрывала своей спиной двоих таких важных для неё людей от очередного маловменяемого, желающего внести разлад в новый порядок по средствам уничтожения Мидории и Шигараки. Об этом думала и Сакура, мгновенно озвучивая просьбу Курогири открыть портал. О том же были мысли и Карин Узумаки, неосознанно выпускающей всю скрытую в себе мощь, чтобы ускорить себя и своих близких, пытаясь избежать действия неизвестной причуды.

* * *

То, что чуда не произойдет, Бакуго Кацуки понял сразу же, как оказалось, что в новом мире он застрял вместе с Изуку. Мидория сама по себе была плохим предзнаменованием и магнитом для неудач в одном лице. Обнаружившийся Шигараки только укрепил уверенность в том, что в Конохе они надолго. Но ныть по этому поводу Кацуки не собирался. Не так его старая ведьма воспитывала. В конце концов, настоящий герой должен уметь ориентироваться в любой ситуации. Вот он и сориентировался, и очень даже успешно, сумев всё-таки на пути к шляпе Хокаге обойти раздражающего Узумаки. Тот, на удивление, воспринял это достойно и только продолжал повторять, что это станет для него стимулом стать ещё лучше. Ещё больше трудиться на благо деревни. Бакуго не был против.

Замужества, к сожалению, Кацуки избежать не удалось. Старейшины наотрез отказались поддерживать незамужнюю девушку как будущего Хокаге. На справедливый вопрос «А как же Цунаде Сенджу или Мей Теруми?» — был такой же справедливый ответ: «А каким образом к ним относится слово «девушка»?» Тут уже Бакуго на руку сыграл наработанный в клане авторитет. В частности, учитывая предыдущие четыре с половиной года ни Хиаши, ни клановые старейшины и слова не сказали, когда будущая Хокаге заявила, что пойдет замуж за Киочи Хьюга. Потому что, по мнению Кацуки, именно Киочи, с его слишком явной любовью к всяким женским штучкам и, по всей видимости, к представителям своего пола, был идеальным вариантом. К тому же бедняга так люто страшился старшей дочери Хиаши, что когда ему сообщили «счастливую» новость, тут же свалился в обморок. Возможно, Бакуго всё-таки немного переусердствовал с клановыми тренировками Хьюга. Зато почти все АНБУ теперь были из их клана, что немаловажно, учитывая его планы.

Что касалось Изуку, то, неожиданно, ей единственной пришлось признать, что чудеса всё-таки случаются. Да, конечно, она очень скучала по Инко, и Всемогущему, и по всем своим друзьям, но без Бакуго и Шигараки исправить ситуацию было невозможно, и в какой-то момент просто признала, что жизнь продолжается. И что в этой жизни у неё есть выбор, и она может стать таким героем, каким действительно хотела. Так почему бы не попробовать осуществить свои мечты?

Мидория осуществила. Становиться шиноби она точно не планировала — хватит ей геройской жизни за глаза. Нет, в этот раз Изуку все сделала по-другому. Во-первых, она отправилась к Шизуне Като и почти две недели её преследовала, пока та не согласилась её обучать. К обучению Мидория подошла с привычным энтузиазмом и уже через год могла похвастаться серьёзными успехами. Кроме того, решив не останавливаться на достигнутом, обнаружила в себе тягу к детям и врождённое умение с ними договариваться. Так она и оказалась утром помощницей воспитателя в детском саду, а во второй половине дня — подающим надежды ирьенином второго ранга.

В том же детском саду Мидория совершенно неожиданно сблизилась с тихим и спокойным Шино Абураме, который проходил практику, готовясь к должности учителя в академии шиноби. Что-то в этом парне было таким теплым и родным, что они как-то сразу поладили. Как ни странно, Кацуки на это только закатил глаза и попросил пожалеть бедного мальчика. Мол, и так его жизнь потрепала, куда ему ещё проклятие невезения Мидории Изуку. Только здесь она была Карин Узумаки, и никаких невезений с ней не случалось. И с Шино у них все было хорошо. Всё правда было хорошо. Особенно, если отбросить непрекращающееся ощущение неправильности происходящего.

Вот кому точно не было хорошо, так это Шигараки Томуре. Потому что он по-прежнему оставался единственным, кто никаким образом не смог бы стать тем, в чьем теле оказался. И все последние пять лет он провел если не в аду, то в его предбаннике. Потому что, когда оказалось, что научиться контролировать свою чакру не так-то и просто, Цунаде выложила Хатаке правду про то, что случилось с Сакурой, и лучшим, что они смогли придумать, это отправить Харуно в путешествие с Сенджу, пока Какаши будет искать другие варианты. Тем более, в должности Хокаге у него было очень много возможностей.

Путешествовать с Сенджу было поистине ужасно. Наверное, оно всегда так, когда два человека явно ненавидят друг друга, но вынуждены находится вместе. А Томура при этом ещё должен был научиться как-то контролировать огромное количество накопленной чакры.

Чудес совершенно точно не бывает. Это Шигараки отлично познал на своей шкуре, потому что ровно пять лет ему понадобилось, чтобы дойти до такого уровня контроля чакры, что он наконец-таки смог выцарапать из подсознания воспоминание о том, что же произошло в день «Х» с настоящей Сакурой. Ещё месяц ему понадобился, чтобы собрать все нужные артефакты. Но, как ни странно, чтобы убедить Бакуго и Мидорию, что стоит хотя бы попробовать, понадобилось ровно пять секунд.

Они все сделали правильно. Кацуки и Мидория воспроизвели все движения и даже слова Карин и Хинаты, все стояло на своих местах, Шигараки задел ногой нужный камушек, и… Ничего. Ничего не произошло. Ровно до тех пор, пока Бакуго не психанул, следом за ним явно испугалась Изуку, и в довершении отчаянно зарычал, проклинающий всех и вся, Шигараки. А затем раздался взрыв.

* * *

— Кюдай, друг мой, ты уверен, что в этот раз всё сработало как нужно?

— Почти на сто процентов.

— Что ж, это достаточно громкое заявление. Помнится мне, в случае с Хиато Тоширо ты говорил то же самое.

— Тогда не стояла задача в получении конкретного человека, и все же ведь сработало, Мастер. К тому же, насколько я могу судить, новая личность малыша Томуры смогла неплохо вас развлечь.

— Так-то оно так, но ты знаешь, что я не люблю терять свои игрушки. Тебе понадобилось пять лет, чтобы вернуть Шигараки на место.

— Если бы Тенко старался лучше, смог бы вернуться раньше, чем мы нашли нужную причуду, чтобы сделать это своими силами. Вспомните, хотя бы подопытного времён четвертого Один за Всех. Бедняга за несколько месяцев управился.

— Ты прав, Кюдай, конечно, прав. Да и Томуре оказалось полезно научиться подниматься над собой. Но, возвращаясь к этому товарищу. Ты уверен, что достал именно того? Не могла ли произойти ошибка?

— Очень низкая вероятность, Мастер.

В этот момент человек на больничной койке зашевелился, открыл глаза и хрипло произнес:

— Не то, чтобы я не польщён, потому что уже больше пятидес-с-сяти лет ни кому не удавалос-с-сь зас-с-стать меня в рас-с-сплох. Но хотелос-с-сь бы вс-с-се же уточнить, с-с-с кем имею чес-с-сть познакомитьс-с-ся?

— Ну вот, вполне характерная манера речи…

— Кюдай, друг мой, фи как невежливо. Сначала стоит как следует познакомиться с нашим гостем.

— Зс-сначит, я тут в качес-с-стве госсстя?

— Конечно-конечно, Орочимару-сан, здесь вы наш дорогой гость. Кстати говоря, как вам в этом теле? Я постарался учесть вашу любовь к змеям.

Мужчина, до этого лежавший на больничной койке, неспешно встал и поднял руки, которые тут же приняли форму змей, шипя и извиваясь.

— Хм, занятно. Очень занятно. Что же вас-с-с с-с-сподвигло на такой решительный ш-ш-шаг, мой неизвестный с-с-собес-с-седник?

— О, ничего такого, право слово, ничего неординарного. Всего лишь обычная скука человека, повидавшего в этой жизни слишком много. Приходит время, когда тайны становятся не такими уж загадочными, новые причуды перестают вызывать особый интерес, да и само бессмертие становится достаточно утомительным. И всё, о чем ты мечтаешь — это действительно интересный собеседник. Вам знакомо это, Орочимару-сан?

— Предельно, — расплылся в улыбке собеседник Все за Одного. — Предельно знакомо.