Меняющие реальность (гет)

Нельзя сказать, что Карин Узумаки была слишком требовательна к этой жизни. Хорошо помня своё детство, она и правда старалась не ждать слишком много от этого мира. Достаточно было бы взаимности от Саске, хоть немного адекватности от Суйгецу и чуть меньше рабочей нагрузки. Простые желания простого человека. Вместо этого она с утра до вечера торчала в лаборатории Орочимару, слушая дебильные приколы Хозуки, а неприступный Учиха занимался непонятно чем с его дражайшей командой. И если против Наруто Карин ничего не имела, то вот о Сакуре была совсем другая песня.

Когда полгода назад команда Така решила остаться в Конохе, а точнее, подле Змеиного Санина, Узумаки была твердо уверена, что теперь-то она свой шанс не упустит. Нет, ну а что? Война окончена, Саске оправдали на суде, и он даже не ушёл из деревни. Единственной достойной её внимания соперницей могла бы стать приснопамятная Харуно, но после войны Карин ни разу не слышала её мерзкого: «Саске-кун!» Наоборот, Карин была уверена, что Сакура почему-то пытается держаться подальше от Учихи, и ее это более чем устраивало.

Проблемой стал сам Саске. Он совершенно не хотел отвечать взаимностью красноволосой девушке. Сложно сказать, чего Карин только ни делала для того, чтобы он наконец её заметил. И прелести свои в коротких платьях демонстрировала, и бенто ему на тренировку приносила, и в доме у него убирала. И так на него смотрела, что вечно шастающий рядом Наруто временами краснел.

Учиху же не трогало ничего. Ни-че-го-шень-ки! Даже когда он обнаружил полностью обнаженную Карин в своей постели, единственной его реакцией стало закатывание глаз и тихий стон безнадежности.

Зато с уродливой Харуно он постоянно общался. Мало того, Узумаки сама не раз слышала, что именно Саске настаивал на том, чтобы ходить на миссии старым составом седьмой команды. Конечно же, эта идея не могла не нравиться идиоту Наруто. А когда ваш бывший сенсей — нынешний Хокаге, кто посмеет вам перечить? Вот и получалось, что на законном месте Карин — возле обожаемого Учихи — постоянно торчала эта розоволосая дура.

Но последней каплей, переполнившей чашу терпения Узумаки, стал случай на праздновании дня рождения Хинаты Хьюго. Поначалу Карин считала странным навязчивое желание Хинаты подружиться, но та была милой и не проблемной, и поладить оказалось не так уж и сложно. У Узумаки раньше никогда не было подруг, и это оказалось очень приятным опытом. Так что она даже не обижалась, что изначальной мотивацией Хьюго было желание сблизиться с ней именно как с родственницей Наруто. И совсем не важно, что они вообще не родственники с её тупым и слепым однофамильцем, который вместо того, чтобы наконец увидеть, какая замечательная девушка его любит, бегал за розоволосой доской с криками: «Сакура-чан!» Фу, мерзость какая!

Да и Учиха, как оказалось, в этом вопросе недалеко ушел от своего сокомандника. Опять весь вечер демонстративно игнорировал Карин, а потом взял и пригласил танцевать Харуно, которая ещё и пыталась отвертеться от этого предложения.

«Да что это за жизненная несправедливость-то такая? Я тут, значит, из кожи вон лезу, чтобы угодить Саске, а он танцевать зовёт Сакуру? Не-е-ет, так быть не должно».

И тогда в отнюдь не трезвой головушке появилась очень хитрая мысль. Если у неё не получается по-честному, нужно немного себе помочь. Совсем чуть-чуть. Просто кое-что подправить в своей реальности. Должен же быть и Карин хоть раз прок от того, что она родилась Узумаки?

Должен и будет, не зря же она столько времени вот буквально впахивала в лаборатории у Орочимару. Карин была на хорошем счету у Змеиного Санина и имела доступ в большинство помещений, включая и несколько хранилищ достаточно ценных вещей и свитков. В одном из них и должен был лежать нужный ей документ. Впервые Карин его увидела ещё несколько лет назад. Орочимару тогда только усмехнулся и тихо прошипел:

— Что, девочка, чакра притягивает к клановым знаниям?

Она уже собралась начать оправдываться, но санин и не думал её слушать.

— Хоть ты и Узумаки, но даже не думай. Чтобы активировать это дзюцу, чакры нужно как у девятихвостого, а возможный результат описан слишком размыто. Если бы реальность было так легко изменить, неужели ты думаешь, что я бы этим не воспользовался? Так что эта бумага — не более чем занимательное чтиво перед сном.

Карин тогда на самом деле поверила Орочимару, да и думать про свиток забыла. Пока он однажды не попался ей снова на глаза. Ей велено было отнести несколько других документов в то же хранилище, а заодно и пару предметов, о назначении которых и думать страшно было. Поэтому, когда Карин случайно поцарапалась чем-то острым из горы предметов на своих руках, первой её мыслью было отчаянное желание, чтобы этот предмет оказался не слишком отравленным. К счастью, помирать она вроде не стала, зато заметила кое-что интересное. А точнее, небольшое свечение одного из свитков на полке снизу. Карин несмело протянула к нему травмированную руку, и свечение усилилось.

Решив всё-таки рискнуть, Узумаки развернула свиток, который тут же вспыхнул ярко-голубым светом, а затем показал совершенно новые надписи. И вот это было действительно интересно. Описанное дзюцу должно было помочь изменить реальность шиноби в лучшую сторону, хотя и не описывало, как именно это должно произойти. Чакры требовалось немерено, но, с другой стороны, и не возбранялась чужая помощь. Главное, четко и последовательно выполнить ритуал — и будут тебе в жизни счастье и изменённая реальность.

У Карин нужного объема чакры не было, но она и не мечтала поменять всё — только добиться взаимности от Саске, а с остальным они уже вместе разберутся. Так что, может быть, если кто-то ей поможет, все и выйдет. Она не сомневалась, кто станет её соучастником.

Узумаки сразу же решила, что нужно идти к Хинате. Во-первых, Хьюго будет тяжело ей отказать. Во-вторых, та точно в такой же ситуации. В-третьих, они же только чуть-чуть себе помогут. Ничего страшного не произойдет. Только лёгкое вмешательство, чтобы объекты воздыханий наконец прозрели и осознали, как им в жизни повезло.

Как ни странно, Хината согласилась совсем не сразу. Она мялась, говорила, что это неправильно, и совершенно отказывалась злиться на Сакуру. Карин пришлось больше двух месяцев обхаживать принцессу бьякугана, пока наконец все не решил случай. В частности, дурацкий вопрос Наруто: «А зачем провожать Хинату? Ты видела, как она дерётся? Да кто к ней — вот такой — в деревне полезет?» Узумаки стало жаль подругу. Похоже, ей это дзюцу нужно было даже больше. Потому что от Сакуры, если очень постараться, всё же возможно избавиться, а вот надежды на то, что у Наруто отрастет мозг — совсем нет.

Но раз уж Хьюго решилась, тянуть дальше смысла не было, и уже через две недели всё было готово. Карин учла всё: фазу луны, местоположение проведения ритуала, наличие всех необходимых предметов. И даже выпросила два выходных дня у Орочимару, чтобы быть в лучшей своей форме. Все должно было пройти идеально. На самом деле, всё и шло отлично, и точно так, как и описывалась в свитке, и Узумаки уже предвкушала счастливую семейную жизнь. Ровно до того момента, как услышала мерзкий голос Харуно:

— Шаннаро! Так я и знала, что ничего хорошего от тебя ждать не стоит.

Карин почувствовала, как прерывается поток чакры от Хинаты, а её собственная концентрация начинает хромать, и злобно рявкнула:

— Не двигайся, дура!

— Ками-сама, Узумаки, в какое дерьмо ты впутала Хинату?

Хьюго опять дернулась в связи и затем смущенно ответила бывшей однокласснице:

— Все хорошо, Сакура-чан. Мы не делаем ничего плохого.

Харуно приблизилась ещё больше и через секунду вполне могла нарушить ритуальный круг. Карин испуганно взвизгнула:

— Да замри ты, идиотина!

Сакура тут же остановила ногу, удерживаясь от следующего шага, и настороженно уставилась на Узумаки.

Что-то в голосе той заставило её поверить, что дальше лучше не идти. Куноичи даже привычно орать сейчас не решилась, боясь навредить Хинате. Вместо этого, не спуская глаз с Хьюго и Карин, она очень медленно вернула ногу на место. Сакура, правда, не заметила, как случайно задела ногой камушек на земле. Раздался скребущий звук, Хината вздрогнула, поток чакры между девушками прервался, Карин в ужасе вскрикнула, а Сакура опрометью бросилась к подруге.

Никто из девушек не ожидал раздавшегося следом взрыва.

Каждый, кто хоть раз сталкивался с лидером Лиги Злодеев, не задумываясь, честно скажет, что Шигараки Томура, он же Шимура Тенко — больной ублюдок. Сам Шигараки станет последним, кто будет с этим спорить, ибо это утверждение — чистая правда. Томура самый настоящий социопат, мизантроп, интроверт, психопат и эгоцентрик. Шимура Тенко не любит других людей, и это давно не новость. Да и откуда бы этой любви взяться?

Во-первых, большинство людей непобедимо тупы и напрочь лишены чувства самосохранения. И не важно, герои они, злодеи или рядовые граждане, безмятежно прогуливающиеся по торговому центру. За редким исключением, практически каждый из них не осознает и даже не хочет задумываться, насколько он близок к смерти. Особенно когда рядом прогуливается Шигараки.

Во-вторых, все люди, в принципе, по сути своей эгоисты, ставящие свои желания выше всего остального и совершенно не стесняющиеся ради этого поиметь ближнего. В той же Лиге Злодеев абсолютно у каждого в приоритете были именно собственные цели. Кто-то хотел отомстить осточертевшему родителю, кто-то, наоборот, отдать дань уважения предкам, кто-то искал возможность забыться, а кто-то — не забыть самого себя. В любом случае, все они были в Лиге лишь до того момента, пока это не переставало быть удобным. Именно поэтому Томура никому не доверял и никогда не расслаблялся, совершенно не желая получить нож в спину от бывшего подчинённого.

В-третьих, Шимура Тенко всей душой ненавидел враньё. Вся эта геройская бравада на деле являлась полной чушью, не имеющей ничего общего с реальностью. Они обманывали, убивали, без сожалений жертвовали другими людьми. За яркими улыбками героев прятались такие грязные дела, что Томура иногда даже подумывал взять пару идей на заметку. Тем не менее, общество как стадо неписей⁽¹⁾ продолжало отчаянно восхвалять героев и отрицать очевидное. А потом какая-нибудь наивная курица в зелёном костюме, которая не сегодня — так завтра станет ничем не лучше остальных «героев», вдруг начинает рассказывать ему о смысле жизни и прочей ерунде. Бред собачий!

К счастью, большинство проблем Шигараки легко решала его собственная причуда. Нет человека — нет проблемы. Это была простая и действенная философия. Если же по какой-либо причине Томура не мог уничтожить раздражающую цель, то рядом всегда был услужливый Курогири. Хотя Тенко и ненавидел отступать, иногда это было действительно необходимо. Как здорово, что сегодня не тот случай.

Невзирая на ужасный характер, у Шигараки имелись и более-менее человеческие привычки. Например, он любил прогулки. Разумеется ночью, в тишине и, желательно, расщепив по дороге пару-тройку бесполезных неписей. Но сегодня он собирался сделать кое-что получше. Если судьба оказалась к нему так благосклонна, зачем же противиться? Это же такая удача — совершенно неожиданно обнаружить в тихом переулке надоедливую Изуку. Тем более, она была только с припадочным взрывомальчиком. Томура успеет расщепить их раньше, чем они успеют произнести своё последнее: «Plus ultra!»

Все последующие события развивались не совсем так, как предполагал лидер Лиги Злодеев. Девчонка в очередной раз попробовала «поговорить», Бакуго пару раз взорвался, пытаясь атаковать, и Шигараки уже чувствовал предвкушающее покалывание в пальцах.

Томура как раз готовился сделать финальный выпад, смыкая пальцы на тонкой шее Деку, когда заметил ещё одного человека. На секунду это отвлекло троих сражающихся, а затем человек вышел из тени. Отсутствующее выражение лица незнакомца не дало полезной информации, и Шигараки решил не рисковать, отправив сигнал Курогири.

— Как удачно! Сразу трое… А я вам тут подарочек принес, — флегматично проговорил мужчина, резко бросив стеклянный пузырёк в их сторону. — От Восьми Заветов Смерти!

Мидория бросилась ловить колбочку, но, судя по звуку разбившегося стекла, явно не успела. В ту же секунду начал подыматься странный ярко-жёлтый туман, сверкнул портал Курогири, неизвестный мужчина сложил руки, явно активируя причуду, а Кацуки бросился в сторону неблагоразумной напарницы. Что конкретно произошло дальше, Шигараки так и не понял. Он вроде бы входил в портал, вроде бы чувствовал стандартное послевкусие от перемещения, но перед глазами, как на стоп-кадре, застыло изображение светящейся зелёным Деку и пытающегося закрыть девчонку собой Бакуго.

А затем пришла темнота.

* * *

Пробуждение оказалось одним из самых неприятных в жизни Томуры. Голова болела настолько сильно, что он едва сдерживался, чтобы не закричать. С трудом разлепив глаза, Шигараки вдруг понял, что он не в своей комнате. Помещение было ему не известно, но, скорее всего, было больничной палатой. Интересно, это что же такое произошло, что Курогири принёс его к Доктору? В последний раз, когда произошло подобное, он трое суток провалялся на койке, подключенный к каким-то аппаратам, без малейшей возможности встать. Сейчас же его руки были свободны, хотя сфокусировать зрение было по-прежнему сложно.

К головной боли резко добавилась жажда, заставляя подняться с удобной кровати. Встать получилось тоже не с первой попытки, и когда ему всё-таки удалось направиться в сторону умывальника, последнее, что ему сейчас было нужно, это розоволосая девчонка напротив. Даже если у Доктора и появилась новая помощница, Шигараки это не интересовало. Он точно знал, что Мастер велел Гараки лично следить за его здоровьем.

— Исчезни, — недовольно буркнул он.

Реакция не воспоследовала. Глупое создание даже не шелохнулось.

— Я сказал: «Исчезни!»

Девчонка только зеркально дернула головой, и Шигараки уже приготовился разораться и расщепить пару-тройку предметов, когда его зрение наконец прояснилось.

— Твою мать!.. — ошарашенно выругался лидер Лиги Злодеев.

Потому что никакой девчонки напротив не было. Все это время Шигараки Томура разговаривал с собственным отражением в зеркале.

1) Непись — неигровой персонаж в компьютерных играх.

Вернуться к тексту

По общему признанию, Бакуго Кацуки являлся умным парнем и мог понять многое. Почему Всемогущий передал свою силу не ему, а Деку? Люди любят идиотов. Почему Мидория вечно попадал в неприятные истории? Так у девчонки напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Почему из раза в раз он спасал её жалкую тушку? Потому что в противном случае Всемогущий, Старатель, Айзава из него всю душу вытрясут, и не видать ему первого места в рейтинге.

Даже то, почему Кацуки лежал в комнате Тодороки, он тоже мог объяснить. Если в поставленной задаче этого не значилось, Двумордый робот мог просто не догадаться отволочь их в медпункт. Ладно, хоть не положил рядом Деку, и то спасибо. Но вот на кой хрен Тодороки обложил его подушками, Кацуки явно не понимал.

Ещё меньше он стал понимать, когда подушки на груди не захотели спадать. Все ещё отказываясь окончательно просыпаться, он пару раз подёргал плечами в попытке сбросить груз. Но вместо ожидаемого облегчения почувствовал только дополнительный дискомфорт. Недовольно рыкнув, Кацуки, не открывая глаз, сел. Подушки сели вместе с ним и потянули спину вниз. Глаза медленно открылись, и взгляд спустился вниз на приличных размеров грудь. Бакуго весело хмыкнул, на пробу пару раз их сжал, и тут до него дошло.

— Да ну нах!.. — вскрикнул он, резко убирая руки и отпрыгивая в сторону.

Избавиться от груди это не помогло, зато Кацуки заметил, что руки у него теперь тоже женские, как и ноги. Об остальном он даже думать не хотел.

Кацуки в ужасе запустил пятерню в волосы и обнаружил вместо привычного жёсткого «ёжика» шелковистые тёмно-синие локоны. Бакуго уже собрался разразиться гневной матерной тирадой, но внезапно окаменел от боли. Огромное количество информации враз заполонило его голову, наполняя сознание всё новыми и новыми образами.

Ну, на самом деле, образов было не так уже много. В основном люди с коричневыми волосами и глазами без зрачков. Чаще всего это был угрюмый парень Неджи, по всей видимости, его «брат», и наглая девчонка Ханаби. Был ещё тип в плаще и очках, парень со здоровенной собакой и женщина с красными глазами. Но всё это меркло на фоне одного-единственного человека — Наруто Узумаки. Бывшая владелица этого тела была буквально повёрнута на этом ушлепке. Всё, что бы она ни делала, так или иначе посвящалась светлому образу этого долбоящера.

Кацуки скривился в отвращении и увидел последний образ, где он вместе с девкой, подозрительно напоминающей Дерьмоволосого, собирался провести какой-то ритуал.

Ну что ж, это явно были не все воспоминания, но спасибо и на этом. Как говориться, не густо, но и не пусто.

* * *

Когда за спиной раздалось тихое: «Привет, Каачан!» — Бакуго почти доломал третий посох для бодзюцу. Больше всего ему сейчас хотелось бы взорвать к чертям клановый полигон Хьюга, а заодно и парочку представителей славного клана, ибо он торчал здесь только полдня, а уже достали хуже Четырехглазого. Первые сердобольные подбежали к нему сразу же после пробного удара посохом по столбу. Ну ладно, может, после его первого: «Сдохни! Сдохни! Сдохни!» Заверений о полном благополучии им оказалось недостаточно, и к кончине второго посоха к Кацуки пожаловал глава клана и ледяным тоном поинтересовался, что, собственно, происходит. Интуиция громко проорала, что злить сурового дядьку не стоит, поэтому Бакуго воспроизвёл дежурный ответ матери, которым она отмазывалась от директора в его средней школе.

— Кризис становления личности. Агрессивная переоценка ценностей.

Хиаши Хьюга, по всей видимости, впервые услышав от дочери резкий ответ, на секунду замер и ошарашенно уставился.

— Неужто тебя так сильно ударило по голове, что ты наконец прозрела и решила возглавить клан?

В этот момент раздался треск, очередной посох развалился на две части, каждую из которых Кацуки агрессивно вогнал остриём в землю. Ещё больше опешивший от данного действа «отец» молча ожидал его ответа.

— Нет. Из Ханаби выйдет отличная глава клана, — спокойно ответил Бакуго. — Мне нужно что-то большее.

Хьюго хмыкнул.

— Это что, например?

— Например, титул Хокаге.

Брови главы клана поползли вверх, и он тут же активировал бьякуган. Но не найдя ничего интересного, прекратил использование кланового дзюцу и, нахмурившись, спросил:

— С чего вдруг?

— Надоело сопли жевать.

— Хината! Ты забываешься!

— Да-да, мне очень стыдно, — ни капли не раскаиваясь, пробурчал Кацуки. — Но если серьёзно, Хокаге из Хьюга принесет немало пользы клану. А с моей репутацией я отличный кандидат… ка.

Хиаши задумчиво потёр подбородок.

— Если в течение месяца ты не передумаешь, мы вернёмся к этому разговору.

— О, я не передумаю, — уверенно ответил Кацуки.

Потому что мотивации у него было предостаточно. Конечно, Бакуго хотел верить, что это всё временно и они скоро вернутся домой. Но что, если нет? Он понятия не имел, как оказался в женском теле и что ему теперь с этим делать. А к женскому телу ещё и женские проблемы шли в комплекте. В одном из фрагментов памяти Хинаты Кацуки хорошо увидел их клановые порядки. Ещё годик-другой, и Хинату погонят замуж. И если та мечтала о простофиле Наруто, то для Бакуго не было совершено никакой разницы — любой возможный супруг был бы одинаково плох. Потому что Кацуки не привлекали мужчины. Совершенно. И единственный его шанс избежать замужества — это занять такое положение в обществе, чтобы глава клана не имел над ним власти. Вывод напрашивался сам собой.

* * *

Так что к приходу Мидории у Бакуго были три сломанных посоха для бодзюцу, какой-никакой план и нормальный разговор со старшим.

— Вот скажи мне, Деку, — прошипел он. — Вот почему ты баба, и даже симпатичная, а я…

— Ты тоже симпатичная, — не особо задумываясь, брякнула Изуку.

Кацуки тут же сжал пальцы на руках и с криком: «Сдохни!» — направил их на теперь красноволосую девушку. Конечно же, ничего не произошло. Он устало выдохнул и тихо произнес:

— Просто не беси меня. Хотя бы сейчас.

Мидория послушно кивнула.

— Каачан, а ты всё вспомнил? Ну, что происходило с этой Хинатой… — едва слышно спросила она.

— Не всё.

— И я не всё. Но кое-что интересное всё-таки вспомнил. Когда они проводили ритуал, в последний момент вмешалась ещё одна девушка. Если мы заняли места этих двух, то кто-то занял и её место тоже. Каччан, может, это наш шанс. Вдруг третий человек и есть пользователь этой причуды? Может, мы сможем вернуться домой.

— Очень сомневаюсь, учитывая твою склонность притягивать неприятности. Но сходить узнать, с кем мы теперь в одной лодке, всё-таки стоит.

Киришима Эйджиро слишком хорошо знал своих одноклассников, чтобы сразу понять, что произошло что-то явно экстраординарное. Собственно, это стало ясно сразу же, как только он получил сигнал о помощи. Нет, конечно, не было ничего необычного в столкновении со злодеями на геройской практике. И получить от этих самых злодеев на орехи тоже не было чем-то странным — в каждой работе свои риски. Только вот это были Бакуго Кацуки и Мидория Изуку, которые вдвоём могли какое-то время выстоять даже против Всемогущего. А сейчас они без сознания лежали, обсыпанные каким-то странным жёлтым порошком, и Киришима очень надеялся, что это не яд.

Красный бунтарь поспешил к друзьям, стягивая с Мидории бессознательную тушку Бакуго. Эйджиро только хмыкнул. Вот всегда он так — больше всех орал на Изуку, а потом первый же бросился её спасать. Хотя, справедливости ради, желающих спасать было и так предостаточно. Куда бы она ни отправилась, поблизости всегда можно было заметить Бакуго, или Тодороки, или Ииду, или Тогату, или даже Шинсо. Киришима был уверен, что наверняка это неполный список «спасателей», просто остальных, вероятнее всего, пугали первые пятеро. С другой стороны, он не мог их винить — Изуку, как солнышко, теплая, светлая и готовая дарить всем свое тепло. Ками-сама, она даже в Шигараки находила что-то человеческое, пытаясь воззвать к этому.

Честно говоря, какое-то время назад Эйджиро и сам был не прочь быть рядом с такой девушкой. Тем более, Мидория ко всем относилась одинаково уважительно, старательно соблюдая дистанцию, и это давало надежду на взаимность тайным, и не очень, воздыхателям. В действительности, ей просто уже кто-то нравился. Киришима узнал её секрет совершенно случайно, решив проведать своего семпая после инцидента с «Восьми заветами смерти». Красный бунтарь собирался подбодрить Амаджики, традиционно накормив выздоравливающего апельсинами, и совершенно не ожидал обнаружить в палате Мидорию, которая уже принесла Тамаки фрукты, а теперь тихонько стояла у самой двери, готовая выбежать в любую секунду, и с абсолютно влюбленным выражением лица наблюдала за спящим Пожирателем Солнца.

В тот день ему пришлось поклясться однокласснице что он сохранит это в тайне, хотя и считал такое решение величайшей глупостью. Изуку не могла не нравиться, и Эйджиро был уверен, что узнай Амаджики, что у него есть шанс, даже он смог хотя бы частично справиться со своей стеснительностью и проявить симпатию в ответ. Киришима потом ещё несколько раз пытался поговорить с Мидорией, пытаясь убедить, что она должна хотя бы намекнуть о своих чувствах его семпаю. Та же в ответ начинала безостановочно бормотать, и он переставал понимать её уже после третьего слова. Несколько раз Красный бунтарь пробовал помочь Деку, намеренно сталкивая ту с Тамаки, но они так ни разу нормально и не поговорили — всегда находился кто-то другой, кто отвлекал её внимание на себя.

Поэтому прямо сейчас Киришима совершенно сознательно пытался привести в чувства именно Кацуки, прося семпая позаботиться об Изуку. Если и после этого они не поговорят, Эйджиро, как хороший друг обоих, запрет этих двоих в кладовке и перекроет выход собой и Тецу-Тецу. Это был нормальный рабочий план, в стиле Мины Ашидо, который он бы привёл в действие, если бы не одно «но»…

Мидория и Бакуго находились под действием какой-то очень странной причуды, ибо никак иначе объяснить их действия Красный бунтарь не мог. Деку, когда наконец начала приходить в себя, закашлялась, медленно открыла глаза и на вопрос Амаджики: «Изуку-чан, как ты себя чувствуешь?» — схватила его за грудки и притянула к себе с такой силой, что замерцали зелёные вспышки её причуды. А затем почему-то тихонько прошептала: «Саске-кун!» — и принялась целовать парня с таким рвением, что Киришима честно начал переживать за сохранность рассудка всех присутствующих в этом гребаном переулке. Потому что Пожирателя Солнца жизнь к такому не готовила совсем. Бедняга сначала замер, а затем, от переизбытка чувств, начал бесконтрольно изменяться под действием причуды.

Мидория в этот момент явно опешила, как будто увидела это впервые, а затем сразу же схватилась за голову и застонала от боли.

Несколько минут она корчилась от неприятных ощущений, и Эйджиро серьезно испугался. Нужно было скорее отвезти их в больницу, потому Кацуки так и не пришел в сознание. При этом его скрутило практически одновременно с Деку, и выглядело это жутко.

Наконец, через долгие несколько минут Изуку стало легче, и она смогла произнести:

— Все в порядке, Киришима?.. Это просто какая-то странная причуда?.. Мне уже лучше.

Затем перевела взгляд на едва пришедшего в себя Амаджики и тихонько пробормотала:

— Чертова Харуно, так я и знала. Хотя… — она двинулась в сторону Пожирателя Солнца. Тот сразу же ярко покраснел и начал пятиться. — Ну-ну, иди сюда, мой хороший.

Красный бунтарь не мог поверить своим глазам. Скромная и застенчивая Мидория подманивала пальчиком нервно дергающегося Тамаки и смотрела на него так, как будто поцелуями она ограничиваться не собиралась. Наверное, ещё пара минут, и Эйджиро пришлось бы что-то предпринять, потому что это было слишком нетипичное поведение для девушки, но в этот момент наконец начал приходить в себя Кацуки.

— Эй, Баку-бро, ты как?

Его взрывной друг ошалело на него уставился и едва слышно прошептал:

— Ками-сама! Так это не сон…

Красный бунтарь протянул ему руку, намереваясь помочь встать. Но одноклассник вместо того, чтобы принять помощь, начал, пятясь, отползать, и Киришима даже думал пошутить, что он, в отличие от Деку, лезть целоваться не будет. Но через секунду понимание происходящего окончательно оставило Эйджиро, потому что его самый мужественный друг обнял свои колени и громко разрыдался. Мидория тут бросилась в его сторону, тихо приговаривая:

— Ну-ну, все будет хорошо, — она крепко обняла Кацуки и начала гладить его по голове. — Всё хорошо, солнышко, всё хорошо. Мы со всем разберемся. Ну-ну, не надо так плакать. Я с тобой, и мы все исправим. Ты мне веришь?

— Да-а-а, — продолжая рыдать, промычал Бакуго.

Деку же повернулась к Амаджики, обвела язычком верхнюю губу, и подмигнула.

— Мы ещё не закончили, сладенький, — прошептала она.

Тамаки Амаджики начал снова бесконтрольно превращаться, а Киришима Эйджиро вдруг отчётливо понял, почему некоторым взрослым иногда необходимо снять стресс после рабочего дня.

На самом деле, у Курогири были очень четкие инструкции. В любой непонятной ситуации, угрожающей здоровью Шигараки, он незамедлительно должен был доставить его к доктору. Черный Туман даже открыл портал, но в последний момент передумал. В прошлый раз, когда он отнес бессознательного Томуру к Гараки, тот, пользуясь случаем, его потом три дня на койке держал. Доктор разгулялся и провел настолько полное обследование, что Шимуру Тенко можно было в космос отправлять. Лидеру ЛЗ это не понравилось от слова «совсем», и всю следующую неделю каждый в Лиге считал своим священным долгом держаться как можно дальше от Шигараки. К сожалению, для Курогири это было априори невозможно.

Сейчас же Томура выглядел просто спящим, и Черный Туман решил подождать хотя бы часик, надеясь, что дражайший лидер в скором времени очухается. Ожидания оправдались — через полчаса Тенко зашевелился, и Курогири в очередной раз быстрым взглядом проверил, все ли «руки» Шигараки на месте. В частности, правильно ли лежит на лице парня «отец». Лидер берёг его так же трепетно, как Курогири остатки своего психического здоровья. Поэтому если вздорный парень хотел носить эти грёбаные руки — Черный Туман сделает всё, чтобы они оставались на своих местах. Только…

В настоящий момент Томура грубым движением сбросил с лица этого самого «отца», резко сел и уставился на Курогири. Затем медленно перевёл взгляд на остальную «семью», после на собственные руки и, пронзительно завизжав, спрыгнул с кровати и принял совсем не характерную ему позу. Когда он успел сбросить остальные руки, Курогири даже не заметил. Он ещё где-то полминуты обдумывал, как лучше поступить, а потом Шигараки схватился за голову, выпучил глаза и мерзко взвыл.

— Даби! — крикнул Черный Туман.

— Слышу, — раздался голос за стеной.

В последний такой приступ Тенко в порыве гнева случайно распылил стену, а заодно и пару ценных вещей Даби, которому не повезло жить в соседней комнате. Наверное, Курогири стоило бы напрячься и задуматься, все ли в порядке с лидером, но, можно подумать, это была первая или последняя вспышка его гнева? Эта вот даже закончилась быстрее, чем предыдущая, и обошлась без имущественных потерь. За ней сразу же последовали привычные опустошенность и отсутствующий взгляд Шимуры.

— Тебе что-то нужно, Шигараки Томура?

Тот отчего-то вздрогнул и вновь уставился на свои руки.

— Нет. Мне нужно подумать.

Ну что же, это был привычный ответ, и Черный Туман окончательно расслабился. Сейчас Тенко пару часов порефлексирует, затем его ловко «утешит» Тога, и к вечеру вздорный парень вернется в своё обычное пассивно-агрессивное состояние.

Но любая система рано или поздно даёт сбой.

В этот раз Шигараки не гремел мебелью, не выл и даже не сел за компьютер. Любвеобильную Тогу он к себе не пустил ни через пару часов, ни поздним вечером, и Курогири уже всерьёз засомневался в правильности своего решения. Может, всё-таки нужно было к врачу? По Томуре же так и не поймёшь: больно ему или он просто злится. Курогири уже собрался переместиться к подопечному, когда услышал на удивление тихие шаги вечно шаркающего Тенко.

— Курогири-сан…

Именно в такие моменты Черный Туман больше всего сожалел, что никак не может демонстрировать свои эмоции — он бы так хорошо сейчас закатил глаза. Потому что если мелкий психопат начал с уважительного обращения, как пить дать задумал очередную люто идиотскую выходку. В прошлый раз после такого: «Курогири-сан!» — тому пришлось переносить Шигараки к неизвестному парню, из которого он, в прямом смысле, выбил нужное ему оружие. И всё бы ничего, только такой — желанный!!! — лук с красивым названием «Тори’дал, Ярость Звезд» на деле оказался цифровым изображением. Томура тогда два дня пытался его получить в известной игре, а потом плюнул на это дело и решил вопрос в своём стиле. К сожалению, жест «рука-лицо» также не был доступен Черному Туману.

— …как быстро вы сможете меня найти в случае похищения?

— Достаточно быстро, Шигараки Томура. Тебе не о чем волноваться.

Тенко тяжело вздохнул, как будто этот ответ его совсем не порадовал.

— Мне нужно это, — более твердо сказал он и протянул список Курогири.

Тот открыл сложенную вдвое бумажку, и мысленно приготовился к грядущему спору о надобности требуемого. Список оказался неожиданным. Черный Туман трижды прочитал перечень, перевел взгляд на Тенко и очень хорошо задумался. До того, как он сегодня забрал Шимуру в убежище Лиги, что-то явно произошло с лидером. Внешне он никак не изменился и после пробуждения вёл себя как обычно, но сейчас… Этот список, жесты и обращение… Курогири никак не мог понять, что конкретно его смущает, пока до него вдруг не дошло — за время их разговора вздорный парень ни разу не почесался.

— Хорошо, Шигараки Томура, я могу понять, зачем тебе костюм, рубашка и нормальная обувь. Относительно заживляющего средства, противоаллергических препаратов, бальзама для губ и увлажняющего крема — у меня тоже нет вопросов. Я даже промолчу о книге «Современная дипломатия» и желании получить личное дело Старателя. Но зачем тебе успокоительное, антидепрессанты и нейролептики? Ты же знаешь, что без разрешения Гараки я не дам тебе выпить ничего из этого списка.

Шигараки на секунду замешкался, а потом встал в привычную позу, смотря исподлобья и нервно сжимая пальцы.

— Это не для меня, — резко ответил он.

Создавалось впечатление, что он не может решить, как именно должен себя вести. С другой стороны, перепады настроения для Томуры были обычным делом, так что это больше успокаивало, чем настораживало.

— Я внимательно слушаю, Шигараки Томура.

Тот недовольно закатил глаза и пробурчал в ответ:

— Успокоительное — для Тоги, антидепрессанты — для Твайса и нейролептики — для Даби. Книга — для мистера Компресса. Что делать со Спиннером, я решу позже.

Черный Туман ошарашенно уставился на лидера.

— Во-первых, с чего бы это…

Шигараки тут же перебил его:

— Пф-ф-ф, — издевательски хмыкнул он. — Действительно, с чего бы? Может с того, что у нас здесь один-единственный адекватный человек? Ну ладно, у Компресса тоже есть претензия на вменяемость. Каким образом я должен поставить этот мир на колени, если в моём распоряжении только кучка психопатов, каждый из которых делает только то, что хочет?

Курогири молча переваривал информацию.

— Во-вторых, это самые безопасные препараты. Просто будешь добавлять нужную дозировку в их вечерний чай⁽¹⁾. Твайс и Тога все равно не пьют алкоголь, а для Даби только в те дни, когда он будет трезв. Недостаточно, конечно, но лучше, чем ничего. А Компрессор просто не читает электронные книги.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Шигараки Томура? — настороженно уточнил Черный Туман.

Тенко опять тяжело вздохнул, затем оскалился и сжал пальцы на руках в угрожающем жесте.

— Да, хочу, — он злобно прищурил глаза и добавил: — Быстрее!

1) Внимание! Описанное уместно только в разрезе фанфика в вымышленной вселенной. Ни в коем случае не пытайтесь это повторить. Употребление данных препаратов неизбежно нанесёт вред вашему здоровью.

Вернуться к тексту

«Наверное, — подумал Наруто, — что-то пошло не так…»

Потому что Хината Хьюга обычно не приветствовал Узумаки воплем:

— Ты!!!

Джинчурики оглянулся по сторонам и переспросил:

— Я? — при этом не забывая на всякий случай пятиться.

— Ты!!! — уверенно прокричала она и принялась разминать пальцы совсем как Сакура-чан, когда та собиралась кого-то бить. — Ты мне всю жизнь испортил!

Наруто в душе не чаял, что он сделал, но уже готов был извиниться. Харуно хорошо приучила его, что в любой непонятной ситуации, связанной с противоположным полом, что бы ни случилось — лучше сразу извиняйся. Курама с этим решением обычно был полностью согласен, но сейчас лишь тихонечко шептал: «Валим отсюда, касатик! Пока ещё не поздно…»

— Сейчас я тебе такой мягкий кулак устрою, — зашипела и жутко оскалилась Хината. — «Восемь Триграмм Шестьдесят Четыре Ладони» — чапалах со скоростью света!

Узумаки понятия не имел, что такое «чапалах», но звучало почему-то больно. Это придало дополнительного ускорения, и он почти не слышал печального стона Карин, которая до этого шла с Хьюго.

— Ками-сама! Каа… Хина-чан! Пожалуйста, перестань немедленно. Так не делается! Ты ведёшь себя некрасиво!

— Заткнись, грёбаная Де… вка! Если бы этот тупоголовый был хоть чуточку внимательней, всего этого вообще бы не произошло! Мне нужна чёртова моральная компенсация!!!

Карин начала что-то бормотать, и продолжение разговора Наруто уже не слышал. Он завтра узнает у красноволосой девушки, что случилось. А сейчас интуиция на пару с Курамой заставила его бежать как можно скорее.

* * *

«Наверное, — подумал Саске, — что-то пошло не так…»

Потому что Карин впервые в жизни не пыталась повиснуть на нём при встрече. Узумаки даже толком не поздоровалась — только неловко махнула ладонью и специально отошла подальше, прячась за необычайно хмурую Хинату. Они шли в одну сторону, и Узумаки ни разу не пыталась заговорить с парнем. Не то чтобы это волновало Учиху, но… Карин даже не смотрела на него! Сначала Сакура, теперь эта… Это что ж такое творится-то?

— Как дела, Карин? — решил всё-таки уточнить Саске.

—А? Да, нормально. Всё хорошо. Конечно, насколько это возможно. Но всё в порядке, да…

Узумаки продолжала невнятно бормотать, от чего Хьюга ещё больше нахмурилась и произнесла:

— Слышь, Учиха! Тебя там Хокаге искал. Тебе пора.

Тот, которому было пора, в этот момент застыл, совершенно не понимая, что происходит. Ладно эти две — Сакура и Карин — Саске регулярно отвергал чувства обеих. Наверное, такое не особо нравилось девушкам. Но какого биджу робкая Хината так с ним разговаривала? Пока он пытался разобраться в происходящем, куноичи окончательно скрылись из виду.

* * *

«Наверное, — подумал Сай, — что-то пошло не так…»

Потому что он как обычно после миссии, сразу же, как сдал отчёт Хокаге, направился к Сакуре. Та не раз его ругала, когда он не приходил лечиться сразу. Правда, в больнице ему сказали, что Харуно-сан после какого-то происшествия сейчас отлеживается в палате. Книжка «Как завести друзей» говорила, что хорошие друзья проведывают друг друга в больнице, поэтому Сай отправился в палату к сокоманднице. Он даже успел стащить из вазы в приемной пару апельсинов, чтобы по всем правилам провести ритуал больничного проведывания.

Но что-то явно пошло не так, потому что Харуно обвела взглядом вошедшего парня, нервно почесала лицо и скривилась. А затем выдала одно-единственное слово:

— Исчезни.

Сай наспех обдумал происходящее, и всё-таки решил уточнить:

— Ты хотела яблоки, а не апельсины?

Сакура тут же закатила глаза и повторила:

— Исчезни.

Он недоуменно почесал затылок, пока его не осенила догадка.

— А, я понял, — улыбаясь фирменной фальшивой улыбкой, произнёс он. — У тебя начало цикла. Хочешь теплую грелку и шоколад?

Харуно начала чесаться уже двумя руками, смотря исподлобья, и недовольно прошипела:

— Я хочу, чтобы ты исчез, тупица!

У Сая было что на это ответить, но в этот момент в палату вошли Хината и Карин. Узумаки тихонечко поздоровалась, а вот Хьюга достаточно грубо сказала:

— Иди погуляй. У нас тут бабские делишки — нужно бантики-помадки обсудить, сисечками померяться.

Карин громко хлопнула себя по лицу, пока другая девушка чуть ли не пинками провожала АНБУшника к выходу.

Сай, честно, не мог представить ни одну из этих девушек с бантиком, но вот сравнительная часть встречи вызвала интерес в здоровом организме. Так что он решил перебазироваться и понаблюдать за девушками с помощью окна. К тому времени, когда он занял удобное и незаметное положение, Хината как раз произносит:

— …посмотри. Он же чесаться не перестаёт. Конечно, это Шигараки.

— Понятия не имею, о чём вы говорите, — ответила Сакура с улыбкой точь в точь как у Сая.

— Каа… Хина-чан, а если ты ошибаешься?

— Хватит тупить, Деку!

Сай недовольно нахмурился. В книге говорили, что указывать на бесполезность человека не стоит, и людей это обычно обижает. Тем не менее, Карин даже не начала ругаться с подругой.

— Ладно, ты права, — согласилась Хьюга. — Эта горячая цыпочка просто не может быть членососом Шига…

Договорить она не успела, потому что Харуно бросилась на неё с кулаками, пытаясь схватить за шею, а Карин тут же бросается их разнимать. В принципе, Сай был доволен. Это, конечно, не сравнительное исследование, но тоже достаточно весело.

— А давай мы его прямо сейчас и удавим, — запыхавшись, предложила Хината.

— Кишка тонка, трехголовая, — гаденько посмеялась Сакура. — Я тут главного босса завалил, пока вы две в дереве дрыхли.

— Вообще-то, — заметила Карин, — вы сделали это втроём с Наруто и Саске.

— Ага, — согласилась та и демонстративно помахала ладошками. — Но все руки на месте остались только у меня.

— Чё это я трёхголовая? — прорычала Хьюга.

— Да мне откуда знать? Как ты вообще передвигаешься с этим? — брезгливо спросила Харуно, жестом указывая на её грудь.

Саю это, кстати, тоже было очень интересно, хотя брезгливости по этому поводу он совсем не ощущал. Огонек надежды в его душе всё ещё рассчитывал на сравнительную демонстрацию. К сожалению, в этот момент Узумаки нахмурила брови и тихонько произнесла:

— За нами наблюдают.

— Кто? — тут же серьезно спросила Хината.

Сай увидел, что Сакура, хмурясь, поворачивается в сторону окна, и, зная «добрый» нрав сокомандницы, поспешил исчезнуть в шуншине.

Будучи одержимым разгадать все тайны этого мира, Орочимару⁽¹⁾ стремился найти путь к бессмертию, так как считал, что одной человеческой жизни ему будет недостаточно. Лучше всего от подобных иллюзий лечил опыт. Со временем и тайны становились не такими уж загадочными, и новые дзюцу переставали вызывать особый интерес, да и само бессмертие становилось достаточно утомительным.

Змеиный санин знал и умел так много, что единственным достойным собеседником для Орочимару мог быть только Тобирама Сенджу. Но вот тут возникали сложности. И дело даже не в том, что он давно был мёртв — этот вопрос как раз таки легко решался, — а в том, что Второй Хокаге не любил попадать под действие собственной техники. Попытки поговорить с ним о вечном приводили лишь к тому, что и без того недружелюбный Нидаймэ дулся, совсем как его небезызвестная внучка, и совершенно не желал поддерживать беседу.

Какое-то время санин неплохо развлекался за счёт Ямато. Он по достоинству оценил чёрный юмор того, кто назначил Тензо за ним следить, и с радостью позаботился, чтобы этот некто получал самые идиотские отчёты о том, чем занимается его змейшество. В дни особо хорошего настроения Орочимару смело мог посоревноваться в неадекватности даже с Узумаки.

Воистину, гениальный человек гениален во всём.

Ямато было бы даже немного жаль, если бы у санина было чем жалеть. Орочимару Тензо никак не мешал и даже забавлял своими крайне бездарными попытками вести скрытое наблюдение. Но, естественно, это не могло унять скуку змеиного санина надолго. И Змеиному санину было очень-очень скучно.

А потом ему на глаза попался давно забытый свиток из Узошио, где подробно описывалось дзюцу, хотя правильнее сказать — целый ритуал, изменяющий реальность. Звучало, в общем-то, заманчиво, только… Во-первых, в юношестве Орочимару неплохо был знаком с несколькими представителями клана Узумаки и составил определенное мнение о их, так сказать, чувстве юмора. Прийти в себя лягушкой или новорожденным ребенком — как-то не хотелось. Во-вторых, если ты не являлся членом клана, шансы заквакать увеличивались. Вот если бы это дело для начала на ком-то проверить.

Искать выживших Узумаки было делом муторным, особенно когда ты не имеешь права покидать деревню, а в Конохе их было всего двое. Наруто было совсем не жаль, и змеиный санин с радостью использовал его в качестве подопытного. Но силой паренька было не заставить, а вести увещевательные беседы с героем войны Орочимару никто бы не дал. Карин, с другой стороны, была достаточно полезной. Девчонка послушно выполняла приказы, хорошо знала своё дело и не лезла, куда не просят. Искать ей замену не хотелось, поэтому санин великодушно разрешил ей самой выбрать свою судьбу и просто подкладывал свиток в нужные места. Не возьмёт — молодец, возьмёт без спросу — сама виновата.

Когда Карин всё же стащила без разрешения документ, Орочимару сразу стало веселее. Потому что ей нужно было как минимум найти соучастника. Ещё больше позабавило, что этим соучастником в итоге оказалась принцесса бьякугана. Вот и отличная возможность проверить, как дзюцу работает не на Узумаки. Всего-то и нужно: положить необходимые им предметы в легкодоступные места и наблюдать.

К счастью, Карин долго не тянула, и Орочимару уже предвкушал много-много весёлых опытов.

Чего он не учёл, так это появления ученицы Цунаде. Вот же и вправду надоедливая девчонка! И ведь быстро и незаметно её не остановить, а раскрывать своё присутствие не хотелось. Санин так и не успел предпринять хоть что-нибудь, когда поток чакры между девушками прервался, а затем хаотично заметался, пока на образовал характерный для Узумаки водоворот и, наконец, взорвался. Быстро проверив подопытных, Орочимару убедился, что все живы, и отправился обратно в лабораторию, ожидать «доставку» Карин.

Поначалу санин даже расстроился. Внешне и по всем анализам девчонка Узумаки совсем не изменилась. Единственным странным моментом была вспышка боли перед её пробуждением. Придя в сознание, она вела себя как обычно, ничего странного не делала и сразу попросилась проведать свою подругу. Честно говоря, Орочимару просто упустил из виду, что с ним, в принципе, разговаривают и ведут себя уважительно, если, конечно, ты не самоубийца или Саске Учиха.

Первые изменения Змеиный санин заметил спустя несколько дней. Как ни странно, хоть физически Карин не изменилась, что-то явно произошло или продолжало происходить с её психикой. Сначала была выявлена странная тяга к бормотанию, затем к излишнему упорядочиванию вещей, после Карин стала постоянно записывать что-то в тетрадь. Вишенкой на торте стал момент, когда она не смогла покормить его змей. Девчонка рыдала над клеткой с мышами, так и не сумев заставить себя бросить хоть одну в террариум.

Но хуже всего из-за этих изменений было Суйгецу. Когда Узумаки первый раз сказала ему «спасибо», санин завис на полчаса. После первого «пожалуйста» мечник-неудачник странно перекрестился и пропищал: «Святой Джашин!» Хозуки честно пытался вести себя и шутить как обычно, но ничего не получалось. Карин всегда или спокойно отвечала, или начинала невнятно бормотать, но привычно поругаться совсем не выходило. А однажды она только тихо сказала, что это, вообще-то, обидно, и по-детски поджала нижнюю губу. Опешивший Суйгецу сначала растерялся, а потом, наверное, впервые в жизни, извинился.

Орочимару находил это забавным. Теперь вместо привычных склок в его лаборатории постоянно были слышны бормотания и «Хозуки-кун», из которого девчонка через месяц наверняка сможет лепить что угодно. Змей, в конце концов, кормил он, и выглядел при этом донельзя счастливым. Особенно, когда после утешал плачущую Карин.

Это наводило на определённые мысли, и Змеиный санин решил узнать, как там принцесса бьякугана. А вот тут всё оказалось гораздо интереснее и веселее. Эта подопытная после пробуждения постоянно впадала в приступы агрессии, вместо увлечённости стала испытывать откровенную неприязнь к джинчурики и теперь уверенно заявляла, что собирается стать Хокаге. Более того, информатор из клана Хьюга утверждал, что Хината разошлась настолько, что в их квартале все сейчас как будто проходят курс начинающего АНБУ. Угомонить девчонку не мог даже Хиаши-сан, который на все получал один и тот же ответ: «Благополучие клана превыше всего! Или вы тут все сдохнуть захотели?» С этой подопытной тяжелее всего приходилось будущей главе клана, которую озверевшая сестрица теперь гоняла целыми днями без продыху. Ханаби даже, было дело, заикнулась, что может, тогда Хината пусть и возглавит клан, но та в ответ ей такую речь выдала, что старейшины аж прослезились и единодушно закричали: «Хината — наш Хокаге!» И неважно, что у той через слово звучало «сдохнуть!» или «сдохни!». У всех свои маленькие недостатки.

Вывод напрашивался сам собой. Вероятнее всего, дзюцу каким-то образом меняло характер исполнителя, чтобы он, в конечном счёте, сам изменил свою жизнь в лучшую сторону. Такой себе вариант «Изанами» от Узумаки, думал Орочимару. До тех пор, пока на пороге его лаборатории не оказалась Харуно Сакура. Впервые он увидел эту девчонку в таком состоянии. Даже на войне она выглядела гораздо лучше. Грязные растрёпанные волосы, мешковатая чёрная одежда и стеклянный взгляд. Куноичи не переставала нервно чесать шею, явно получая от этого странное удовольствие. Вот это было действительно весело. Давненько санин не испытывал удивление.

— Зачем ты пришла, С-с-сакура-чан?

Харуно опять почесалась и, сузив глаза, ответила:

— Я хочу учиться и работать у тебя.

— Тебе нечего здесь делать. Цунаде хорошо научила тебя лечить людей.

Сакура тут же поморщилась, а Орочимару едва не захлопал в ладоши от разворачивающегося представления. Что-то ему подсказывало, что девчонка сейчас ему ответит.

— Я не хочу лечить людей.

Санин даже не сомневался.

— Чего же ты хочешь, С-с-сакура-чан?

Девчонка посмотрела на него исподлобья и злобно прошипела:

— Я хочу убивать.

«О, это определенно будет очень-очень весело».

1) Будни Орочимару в Конохе. Перед прочтением стоит посмотреть. Там всего 2 минутки

https://youtu.be/_Q74r9k4KZU

Вернуться к тексту

Тамаки был несказанно рад, что у него отличные друзья и вместе они замечательная команда. Жаль, что сегодня это было совсем не так. Оказалось, что когда Пожирателю Солнца больше всего была нужна дружеская поддержка, оба его товарища, кажется, были совсем не на его стороне.

— Я так не могу, — неловко мямлил Амаджики.

Тогата чувств друга явно не разделял, поэтому медленно выдохнул и начал по-новой:

— Скажи мне, друг мой, тебе Изуку-чан нравится?

— Нравится, — смущённо подтвердил тот.

— Как ты думаешь, ты ей нравишься?

Неджире тут же весело хмыкнула.

— Ну, наверное…

Хадо всё-таки рассмеялась, а Тамаки ещё более неловко добавил:

— Ну, она же ведь сейчас под действием причуды…

— Бакуго Кацуки тоже под действием причуды, только ничего подобного не делает, — тут же заметил Лемиллион.

С этим, и правда, было не поспорить. Последний раз, когда Амаджики видел взрывомальчика, у того как раз был учебный спарринг с одноклассником. Но вместо привычного неудержимого и агрессивного стиля ведения боя победитель спортивного фестиваля почти все время уворачивался и пугался собственных взрывов. В наступление он пошёл только после раздражённого восклицания Мидории: «Давай резче, принцесса!» — и тут же победил. Потому что противник застыл ещё на реплике Изуку, а затем совсем ушёл в астрал, когда Кацуки нервно попросил:

— Оджиро-кун, сдохни?.. Пожалуйста!

Пока Пожиратель Солнца вспоминал первогодку, Тогата добавил:

— Это тебе ещё повезло, что он сейчас не в себе, — спокойно заметил Лемиллион. — Что-то я сомневаюсь, что Бакуго-кун ограничился бы замораживанием столовой, как сын Старателя, или прожигающими взглядами, как протеже Сотриголовы.

Те были, действительно, крайне недовольны, когда двадцатью минутами ранее, Мидория повисла на Амаджики, в очередной раз пытаясь довести его до инфаркта. К счастью нервной системы парня, Изуку-чан поторапливал Всемогущий, и долго зажимать Пожирателя Солнца у неё не вышло.

Неджире закончила обедать, отложила в сторону палочки и обратилась к другу:

— Знаешь, Тамаки, причуда рано или поздно прекратит свое действие. И как думаешь, что будет потом?

Амаджики начал нервно теребить рукав.

— Изуку-чан будет очень стыдно?

— Это само собой, — вновь улыбнулась Хадо. А затем улыбка сошла с её лица, и она добавила: — Но, в первую очередь, как умная девушка, она сделает выводы. И если ты и дальше продолжишь от неё прятаться, то я более, чем уверена, что Мидория-чан сделает всё, чтобы больше никогда с тобой не пересекаться.

Об этом Пожиратель Солнца как-то не подумал.

— Я не думаю, что будет лучше, если я соглашусь на всё, что Изуку-чан сейчас удумала, — отчаянно краснея, ответил он.

Та тут же поперхнулась и поспешила успокоить друга:

— Абсолютно точно, Тамаки-кун. Но я и не имела этого в виду. Стоит просто проявить ответную симпатию, чтобы она потом наверняка была уверена, что её чувства взаимны.

Тогата закивал.

— Точно-точно! Просто поухаживай за ней. Цветочки ей подари, конфетки. Я не знаю, звёзды с ней посмотри, что ли…

— Главное, не переходить грань, чтобы у Мидории-чан не было повода думать, что ты воспользовался ситуацией.

Ещё более смущенный, Амаджики покорно кивнул. Можно подумать, его стеснительность дала бы ему возможность использовать ситуацию в свою пользу. Ха-ха…

* * *

Цветы и конфеты — это настолько клише, что даже как-то неловко было всерьёз рассматривать такой подход. С другой стороны, других вариантов у Тамаки пока не было. Но, как известно, кто ищет, тот найдет. Пожиратель Солнца привык черпать нужные ему знания из книг и статей, и быть такого не могло, чтобы он не нашел что-нибудь о том, как правильно ухаживать за девушкой. И, действительно, буквально в первые же пять минут застенчивый парень обнаружил статью в одном известном мужском издании⁽¹⁾. Громкое название «25 бронебойных советов по ухаживанию» внушало некоторую уверенность. Главное знать, что ты делаешь, и все получится. Наверное.

Первый совет рекомендовал не смотреть девушке в глаза больше трёх секунд, и Амаджики сразу воодушевился. С этим он уже отлично справлялся. Как и со вторым пунктом, где говорилось не рассказывать о бывших девушках. У Тамаки их просто не было, и он мог вообще не говорить, если это поможет.

Домашних зверюшек, о которых шла речь в третьем совете, у него отродясь не водилось, но наверное, можно рассказать какую-нибудь интересную историю о собственном превращении. Но лучше бы вернуться к пункту номер два. Врать, как говорилось, в следующем совете, совсем не хотелось, и Амаджики решил его пропустить.

Пятая заметка предлагала похвалить обувь девушки. Ну хоть с этим проблем не было. Как и с отключением смартфона на первом свидании. Седьмой пункт был совсем неактуальным, а восьмому скорее нужно было следовать Мидории. Потому что в их случае именно она подослала своего семпая поговорить с другом.

Советы с девятого по одиннадцатый были неприменимы в сложившейся ситуации. Что касается двенадцатого пункта, Пожиратель Солнца и сам был бы рад просто выпить с девушкой по чашечке кофе. Тринадцатая заметка говорила не носить презервативы в бумажнике, и Тамаки пришлось отложить чтение на некоторое время. Потому что, ну... Ему было восемнадцать, и он знал, для чего эти самые презервативы нужны, а воображение у парня работало отлично, да ещё и Изуку себя вела так, что очень сложно не понять, какие у неё намерения.

Вернувшись к чтению, Амаджики быстро пробежался взглядом по остальным советам, расстроился, что смотреть в пол, когда говоришь, не очень хорошо, и подумал, что, видимо, есть всё-таки причины для возникновения клише. Ну и правда, зачем изобретать велосипед, если его давно уже придумали? Сказал Мирио «цветочки-конфетки-звезды», так почему бы и не да.

* * *

На цветочки Изуку толком даже и не посмотрела. Молча отложила в сторону букет, обольстительно облизнула пухлую верхнюю губку и, не задумываясь, тут же потянулась в личное пространство Амаджики. Тот, едва не потеряв сознание от такого, в последний момент снова был спасён Всемогущим, который любезно забрал её на тренировку и вернул Амаджики возможность нормально дышать.

Конфетки Мидории понравились гораздо больше. Та радостно открыла небольшую коробку и обвела влюбленным взглядом шоколад. Амаджики даже облегчённо выдохнул, пока Изуку не сделала хитрое выражение лица и, выпятив нижнюю губу вперёд, с оленьими глазами попросила:

— Покорми меня, Тамаки-кун.

Амаджики, правда, не ожидал подвоха. Ну подумаешь, хочется ей взять конфету не из коробки, а из его руки. Это далеко не самое шокирующее, что последнее время выдумывала Мидория. Но когда руки девушки так и остались на её коленях, но зато к руке потянулась её голова, Тамаки вдруг понял, что, возможно, не всё так просто. Ладно. Он сможет это сделать. Нужно просто закинуть конфетку в рот девушке, стараясь её не касаться. Да, так он и сделает. Ничего сложного. Могло бы быть, если бы в этот момент пухлые губки не обхватили его пальцы. А затем Изуку сделала одно-единственное движение.

Первой мыслью Пожирателя Солнца, когда он всё-таки вернулся в сознание, была четкая уверенность, что ни в коем случае не стоит смотреть с такой Мидорией ночные звёзды. Звёзды. Наедине. Ночью. Потому что, согласитесь, умирать в восемнадцать от инфаркта — так себе идея.

1) Если кому-то будет интересно, что конкретно читал Тамаки

https://www.maximonline.ru/longreads/rules/_article/25-broneboinykh-soveta-po-ukhazhivaniyu/

Вернуться к тексту

Как там говорится? За каждым великим каге стоит не менее великая женщина? «Три ха-ха!» — тут же бы ответил вам Генма Ширануи. Потому что кому, как не ему, знать, что за каждым великим каге стояла хорошо сработавшаяся команда. Такая, в которой каждый четко знал, что ему нужно делать. В которой взаимопонимание царило на уровне полувзгляда, а выкладываться на службе приходилось настолько, что все остальные сферы жизни неминуемо уходили на второй план или вовсе игнорировались.

Генме было тридцать четыре, и ровно половину своей жизни он провел именно в такой команде. Ширануи побывал за спинами четырех хокаге, знал и видел то, с чем бы предпочитал никогда более не сталкиваться, и был искренне уверен, что сделал для своей деревни достаточно. С его работой чудом было уже то, что он вообще дотянул до этого возраста, и Генма с радостью бы оставил свой пост и отошёл от дел, завел себе собаку и крепкую весёлую девицу и изредка выполнял несложные миссии.

К сожалению, у Хатаке Какаши были совершенно иные мысли на этот счёт. Старый друг не скрывал отсутствия желания становиться рокудайме, а получив навязанную шляпу каге, наотрез отказался отпускать хоть кого-либо из резиденции в принципе, а из взвода стражей Хокаге и подавно. Правда, клятвенно обещал, что через несколько лет передаст пост Наруто и его команде, и тогда все желающие смогут уйти на заслуженный отдых. Узумаки, как и все его одноклассники, работали не покладая рук, поэтому в скорой готовности новой команды не возникало сомнений.

Образы ребят промелькнули в голове шиноби, и тот мечтательно вздохнул, вспомнив о пышногрудой главе клана Яманака, и в очередной раз позавидовал Ибики Монино, у которого сейчас обучалась эта самая особа.

Но через секунду мечтательность быстро уступила место привычной серьезности. Поствоенный период всегда был связан не только с огромным количеством проблем, но и естественным всплеском демографического роста. Смерть близких людей заставляла задуматься о скоротечности бытия, и, пережив войну, люди стремились жить и любить. Кто-то лучше присматривался к своему окружению, кто-то вдруг осознавал свои чувства, кто-то набирался смелости для признания. А кто-то вдруг смог пересмотреть свои жизненные ценности и осознать, что, или правильнее сказать, «кто» все это время был у тебя под носом.

То, что между Хатаке и его ученицей искрит, стало заметно сразу же после войны. Оба ходили вокруг да около, почти игнорируя очевидное и не особо торопясь назвать вещи своими именами. Тем не менее, Харуно была более чем частой гостьей в кабинете рокудайме, и Ширануи был уверен, что Какаши уже все решил для себя, спокойно ожидая совершеннолетия девушки.

Сакура нравилась Генме. Она была хорошим шиноби, отличным ирьенином и заботливой девушкой. Если рассматривать её в качестве возможной супруги хокаге, куноичи была на порядок спокойней Кровавой Хабанеры, с ней можно было договориться, в отличие от её наставницы. Сакура внимательно следила за самочувствием Хатаке и могла помочь в резиденции. Но самое главное, что Харуно являлась трудоголиком до мозга костей. Ирьенинов её уровня в деревне пока не было, и она частенько перерабатывала. Для Ширануи же это только значило, что ей и самой нужен был кто-то, кто следил бы за её самочувствием.

В несложной логической цепочке это приводило Генму к радостному выводу в виде влюбленного Хокаге, который стремиться поскорее передать пост Узумаки и предаться делам семейным и заботе о девушке. А заодно дать возможность Ширануи пожить нормально. Только вот прямо сейчас шиноби стоял и смотрел, как с каждой секундой надежды на его скорую отставку становились все меньше и меньше. Потому что, очень вероятно, что Сакура каким-то образом встряла в серьёзную передрягу.

Чуть больше недели назад произошло странное происшествие с Харуно, Хинатой Хьюга и девицей Узумаки. После чего принцесса бьякугана принялась на всю Коноху кричать, что теперь собирается стать Хокаге, и устроила филиал лагеря АНБУ в квартале белоглазых. Ни первый, ни второй пункт вопросов не вызывали, потому что, во-первых, все знали, кто является объектом её любовных воздыханий, и обозначить себя соперником Наруто в попытке стать главой деревни — несомненно, лучший способ привлечь его внимание. Но, все должно было выглядеть максимально правдоподобно, отсюда и странные телодвижения в квартале Хьюга. Плюс, вполне возможно, что таким образом ещё и клановые нюансы решались. В любом случае, вопросов это не вызывало. Как и никак не изменившееся поведение Карин Узумаки.

А вот поведение третьей девушки очень даже вызывало вопросы. Начать хотя бы с того, что сразу после произошедшего она ушла на больничный и до сегодняшнего дня в резиденции не появлялась. Как и в больнице, собственно. Это само по себе было странно, потому что Генма честно не мог представить болезнь, которую ирьенину было бы не под силу исцелить. Тем более, у себя. Да её даже Мадара убить не смог. Пришедшего навестить её Хатаке Сакура не пустила, нагло утверждая за закрытой дверью, что она безумно заразна и лучше оставить её в покое. Какаши давить на неё не стал, но заставил пообещать сразу же сказать, если ей понадобится помощь.

И вот прямо сейчас, Ширануи имел «радостную» возможность лицезреть Харуно в самом ужасном её виде.

— А чё, старика на месте нет? — недовольно поинтересовалась куноичи, не переставая чесать шею, на которой, к слову, уже места живого не было.

Быстро оценив ситуацию и даже наметив план действий, Генма мысленно воздал хвалебную оду Ками-саме, потому что Какаши сейчас действительно не было в резиденции, а затем вкрадчиво произнёс:

— Как видишь, Сакура-чан! Может, я могу что-то ему передать? Или подсоблю как.

Ирьенин опять почесала шею.

— Я пришё... ла сказать, что пока не буду работать в госпитале. Не хватает мне знаний.

Генма в этот момент едва не подавился собственным сенбоном и вопросительно поднял бровь, а она продолжила.

— Вон, видишь? — Сакура опять провела пальцами по разодранной шее. — И так все время. Пойду подучусь… У Орочимару.

В голове Ширануи тут же промелькнуло, во-первых, сожаление о пропаже ирьенина, а, во-вторых, образ горюющего Хатаке, который не уберёг свою драгоценную ученицу, а заодно завалившего себя и всю резиденцию работой, и, в-третьих, махнувшая ручкой отставка. Меньше секунды понадобилось, чтобы оказаться за спиной у девчонки.

— Слушай меня сюда, — едва слышно процедил Генма, упираясь кунаем в тонкую шею. — Ты, видимо, совсем тупой и в эту ситуацию встрял случайно, потому что будь у тебя хоть капля мозгов, ты бы в жизни не пришел к рокудайме Хокаге с такой просьбой и вообще бежал бы из деревни как можно дальше.

Харуно попыталась вывернуться, а потом раздражённо выплюнула:

— Да куда тут сбежишь, когда эту овцу во всех пяти странах знают? Я пока до резиденции дошёл, со мной поздоровался каждый встречный. Каждый! Грёбаный! Встречный!

Генма все больше склонялся к тому, что это не было спланированной акцией, и неплохо было бы разобраться с этим, пока проблема не дошла до Хатаке.

— Я внимательно слушаю и не советую что-то скрывать. Надеюсь, тебе известно имя Ибики Морино? Потому что если мне не понравятся твои ответы, следующим спрашивать будет он, вместе со своей прелестной помощницей. Она как раз учится превращать людей в овощи.

Хината честно старалась не чувствовать себя обманутой. Проблема в том, что она просто не могла. Она теперь вообще много чего не могла. Потому что, когда Карин говорила, что самое главное — четко представлять, чего ты хочешь, Хината представляла. Честно представляла Наруто, представляла себя чуть более уверенной и, где-то в самых скромных и глубинных мечтах, представляла такую реальность, где у нее есть мама.

Ну, Бакуго Кацуки абсолютно точно был в себе уверен. А ещё Хината теперь видела в зеркале симпатичного блондина, хотя на Наруто он был совсем не похож, и матушка в этом мире у неё имелась. Хьюга всё-таки пришлось однажды отправиться в отчий дом Бакуго, где Мицуки-сан произвела на неё неизгладимое впечатление. За пару часов её визита «добрая» женщина, едва ли не с порога, отвесила ей пару подзатыльников, потом орала так, что Пятой было впору позавидовать, а затем уверенно припечатала: «Не Кацуки это наш вовсе, а девка какая-то».

Хината тут же побледнела, явственно представляя, как ее пустят на опыты, но тут, внезапно, помощь пришла от Масару-сана. Каким образом он заговорил жену, Хината так и не поняла, зато уже через пять минут женщина оставила её в покое и только недовольно поглядывала в её сторону, пока сам Масару окружал жену и сына любовью, заботливо подкладывая вкусняшки в их тарелки.

В итоге семейный ужин прошел не так и страшно, и принцесса бьякугана даже ни разу за вечер не потеряла сознание. А это был показатель, с уверенностью могла сказать она. Потому что за последнее время она столько раз падала в обморок, что Карин и Киришима просто все время носили с собой нашатырь. Ибо Хината Хьюга не могла палить взрывами других людей, не могла переодеваться в мужской раздевалке, не могла выдержать общество Мономы-куна и всех тех, у кого были достаточно веские основания не любить Кацуки Бакуго. Да, ёлки зелёные, она даже помыться нормально не могла, не говоря уже о том, что происходит с мужским организмом ранним утром.

Поначалу Хината, хоть и старалась этого не показывать, все же злилась на Карин. Та ведь и девушкой оказалась, и парня, похожего на Саске, получила. Только уже через несколько дней оказалось все не так радужно. Тамаки-кун внешне, конечно, на Саске был очень похож, но на этом все сходство и заканчивалось. На первых порах Амаджики от напора Узумаки млел и быстро лишался сознания — Хината его более чем понимала,- а потом вроде как сделал какие-то выводы и начал нервно, но уверенно снимать с себя Карин, раз за разом повторяя: «Ты мне тоже очень нравишься, но торопиться мы не будем».

Ко всему прочему, благодаря скромному нраву Тамаки откровенно не понимал юмор Узумаки и в её проделках участвовать отказывался. Хината не раз слышала от Карин: «Да даже бы придурок Суйгецу…» Карин вообще как-то подозрительно часто вспоминала Хозуки, но Хината не заостряла на этом внимание. И так хватало огорчений. Оказалось, что для Карин в комплекте с «Саске» шли ещё бесконечные тренировки, проблемы мирового масштаба и местный Мадара, а то и кто похуже. И это не считая голосов в голове, которые точно знали, что на месте реальной Изуку оказалась Узумаки. Вот и выходило, что назвать Карин счастливой никак не получалось.

А ещё Хинате было интересно, что произошло с Сакурой-чан. Она-то в круг не входила, и очень вряд ли пыталась что-то себе представить, когда случился взрыв. Эх, хорошо было бы, если бы она осталась в Конохе и сейчас пыталась вернуть их в свой мир. Правда, как Хината вспомнила, в момент взрыва в этом мире рядом с ними был ещё и Шигараки, и, может быть…

Проверять эту теорию Карин отказывалась, раз за разом напоминая, что лидер ЛЗ маловменяемый, и совсем умирать как-то не хотелось. Так что к Томуре они не пошли и что делать дальше, пока не представляли. Особенно с учётом повышенного внимания Всемогущего к Карин и зоркого ока Айзавы-сенсея, направленного уже на обеих девушек.

Только однажды вечером Шигараки пришел к ним сам. Хината как раз была в комнате у Карин, когда открылся портал, и в комнату шагнул лидер ЛЗ. Честно говоря, Хьюга даже не сразу поняла, что это он, потому что выглядел Томура на редкость нормально. Можно даже сказать — хорошо. На парне были рубашка, деловой костюм, нормальная обувь, вечно растрёпанные волосы были собраны в хвост, а на руках были тонкие кожаные перчатки на несколько пальцев. И взгляд такой усталый-усталый, что Шигараки гораздо больше напоминал младшего брата Айзавы-сенсея, нежели невменяемого приемника Все за Одного.

— Добрый вечер, Изуку-чан! Нам бы потолковать с тобой о том о сём, — обратился он, указывая на портал. — Клянусь здоровьем Мастера, я не причиню тебе вреда. Сегодня.

Карин никуда отправляться с Шигараки не собиралась, потому очень медленно начала пятиться к окну, заодно подталкивая и Хинату в том же направлении. А вот принцесса бьякугана такую возможность тратить попусту не стала, потому достаточно бодро произнесла:

— Даттебайо, Сакура-чан!

Томура застыл, выпучив глаза, затем очень медленно выдохнул и одними губами спросил:

— Кто из вас Карин?

Хината кивнула на девушку, которая, к слову, уже почти достигла окна. Шигараки тут же оскалился, очень характерным харуновским жестом стянул перчатки и бросился в сторону Узумаки.

— Шаннаро!

Когда Сакура пришла в себя, а воспоминания Томуры синхронизировались с её сознанием, она ни капли не сомневалась, что это не дзюдцу. Нет, конечно, нет. Тут целый мир с настолько хорошо продуманными деталями, что такое и Кагуе было бы не под силу. Просто… Просто, похоже, она глупо и нелепо умерла. Глупее неё помер только сам Шигараки. У Харуно были его последние воспоминания, и, учитывая его амбициозность, ну как-то совсем нелепо он почил.

Странно, но Харуно восприняла собственную смерть спокойно. Возможно, потому, что была шиноби, а может, потому, что была все ещё жива, хоть и в другом теле. Да и киснуть времени не было. Сложно долго рефлексировать, когда один неверный шаг, и ты снова мертв, и, вполне вероятно, окончательно. Конечно, через несколько дней она могла бы сказать, что самое сложное — не думать о Какаши. Сакура даже не представляла, как он воспримет новость о её смерти. Но что уж там…

Откровенно говоря, своё посмертие куноичи представляла себе совсем не так. Сакуре были известны догматы разных верований пяти стран, но её ситуация явно не подходила ни под один из них. Прийти в себя в теле неуравновешанного убийцы, обладающего определенным запасом власти, врагов и обязательств — так себе радость. С другой стороны, хоть Сакура и находилась в теле парня, она все ещё была достаточно живой, чтобы побороться за хоть какое-то будущее.

Естественно, первой её мыслью было желание сбежать как можно скорее и как можно дальше. К сожалению, это не представлялось возможным. Она и сама понимала, что её достаточно быстро найдут, да и Курогири подтвердил её мысли. В таком случае, придется работать с тем что есть. Благо быстро обрабатывать информацию Харуно научилась ещё в первый год обучения у Цунаде, а при наличии воспоминаний Шигараки нужно было только вычленить важное. Было и преимущество в психологическом расстройстве лидера ЛЗ. Сакура могла позволить себе резко сменить стиль поведения и вести себя вменяемо — никого это не удивит. Начнут только настороженно ждать, когда маятник поведения качнёт в противоположную сторону и дражайший лидер пойдет убивать налево и направо.

* * *

Сама же Лига Злодеев была крайне интересным сборищем фриков. И с одной стороны, возможно, было бы целесообразнее поочередно тихо расправиться с каждым из них, если бы не два очень весомых «но». Во-первых, это не методы Харуно. Тем более, та отлично понимала, что у каждого из них были вполне реальные причины, чтобы стать такими. Её «во-вторых» можно было назвать всего одним словом — Мастер. Сакура понимала, что кучка психов, с которыми ей теперь придется управляться, за исключением Курогири, — это не то что не часть команды наставника Шигараки, а даже не люди Все за Одного. А вот те, кто придут за ней, если она не оправдает ожиданий, будут гораздо серьезнее и сильнее, и не факт, что она с ними справится. Так что заняться Лигой стоило ещё хотя бы из этих соображений.

Достаточно просто оказалось справиться с Тогой или договориться с мистером Компрессом. Нет, конечно, проще всего, в принципе, было с Курогири, но тот абсолютно точно был человеком Все за Одного, и Сакура его к ЛЗ даже не причисляла. По воле Мастера, Черный Туман опекал Шигараки с самого детства, и Харуно даже представить не могла, за что ему такое наказание.

Что касается Тоги, та не спускала влюбленного взгляда с Шигараки и едва ли в рот ему не заглядывала, что немного напрягало. Особенно когда её излишнее внимание плавно — или не очень — переходило в плоскость домогательств. Зато Химико была легка на подъем и открыта к экспериментам. Своё желание превратиться в объект своей очередной «любви» Харуно отрицать не стала, а наоборот, решила использовать на благо ЛЗ. Эта полезная причуда являлась очень хорошим помощником, особенно в свете того, что задумала куноичи. Нужно было лишь скорректировать поведение Тоги и свести его к использованию, по большей части, искусства перевоплощения, или, как говорилось в этом мире, очень подробному «косплею». Изначально Химико приняла эту идею в штыки. Мол, зачем так напрягаться, если можно просто выпить свою «любовь» и стать ей? На «слабо» её взять не получалось, зато Тога воодушевилась от аргумента, что она сможет оставаться объектом своих симпатий сколько угодно. И от предложения порадовать Шигараки.

Сакура в этот момент лишь мысленно грустно вздохнула и в очередной раз убедилась, что даже злодеи хотят хотя бы каплю любви и тепла. Эх, может, ещё и исполнится мечта Харуно стать психологом : интересный у неё будет карьерный рост — из лидера ЛЗ в практикующие психологи. Вон сколько можно тренироваться на Твайсе! Прямо бери не хочу! В его случае, половину дела делали таблетки, но они гасили только симптомы депрессии и беспокойства. Сакура старалась наладить с ним контакт, ежедневно чуть увеличивая время общения и пытаясь выстроить доверительные отношения, при этот стараясь не слишком палиться перед остальными. Оставалось только надеяться, что со временем это даст свои плоды.

Компресс легко шёл на контакт и с радостью принял в подарок книгу о дипломатии. Они даже успели достаточно подробно обсудить основные положения, и Харуно нравилась его навязчивая идея дать людям выбор. Это можно и нужно было правильно обыграть. К тому же, у Мистера было видно умение правильно подать себя, хорошо поставлена речь, и он все ещё скрывался под маской. Значит, в случае необходимости он сможет стать новым лицом, говорящим с народом. И, самое главное, он будет делать это не потому, что нужно, а потому, что верит в свои идеалы.

Кстати, работая с идеалами человека, можно много чего достичь. Взять того же Спиннера. Достаточно было засадить его за компьютерный стол и сыграть с ним в команде пару-другую матчей. Сакура, пока комментировала происходящие в игре, всего лишь несколько раз опиралась на философию Пятна, которую так ценил Спиннер. И тут же в игре показывала, что хорошо продуманный многоходовый план гораздо эффективнее одиночных яростных выпадов. Что можно и нужно искоренять зло, но вот от каких действий будет больше толку — нужно думать. И что сам Спиннер гораздо эффективнее в роли тихушника, умеющего достать нужную информацию, нежели посредственного бойца ближнего боя. Ящер, конечно же, не побежал с ней соглашаться, но явно призадумался. Харуно была уверена, что он сделает правильные выводы.

Проблема были с Даби. Во-первых, он тоже делал выводы. Сакура как-то слышала, как пироман демонстративно отказался от предложенного Курогири чая. А затем добавил, что Туман может продолжать поить этим Тогу и Твайса, а ему эту «бурду» подсовывать не нужно. И через несколько мгновений с издевкой поинтересовался, ничего ли не смущает Курогири в поведении дражайшего лидера?

— Ни меня, ни доктора Гараки ничего не смущает, — уверенно ответил Туман. — И тебе, Даби, я бы тоже посоветовал не смущаться.

Пироман только насмешливо хмыкнул и ничего не ответил.Потому что, во-вторых, Даби был умный и внимательный. На самом деле, гораздо более умный и внимательный, чем Сакуре хотелось бы. Это, конечно, странным не было. Особенно, учитывая, кто его отец и что свой хлеб он ест как раз за самое большое количество раскрытых дел. Тут, к слову, сложить два плюс два — и найти эту информацию оказалось не так и сложно. А вот узнать, что связывало Даби и Гараки, у Харуно пока не вышло, и её это совсем не радовало.

В-третьих, пироманом двигала обида и желание мести. Сакура уже имела дело с мстителем всея Конохи, и ничего хорошего из этого не вышло. Саске легко разменивался людьми и ни стеснялся грязных методов. И что-то подсказывало куноичи, что Даби в этом плане далеко от Учихи не ушёл. Харуно пробовала и с ним наладить контакт, но четко видела, что во время каждого их разговора тот изучает её не менее внимательно, чем Сакура его. ЛЗ и Тодороки Тойе по пути лишь до того момента, пока это удобно последнему, и это не стоило забывать.

* * *

Что делать дальше, Сакура представляла достаточно условно. Даже если вся ЛЗ сейчас пойдет и покается в своих грехах, ничего хорошего это им не сулит. Арестуют всех, а затем к каждому по очереди в камеру зайдет один из людей Мастера. Да и кто из этой компании, включая саму Харуно, хотя бы думать о таком стал?

Вывод напрашивался сам собой. Если куноичи хотела, чтобы их оставили в покое, а точнее, прикрыли глаза на их прошлое, нужно было дать взамен что-то такое, что сможет перекрыть их поступки. И вот тут вариант был только один — нужно начинать копать под Комиссию. Потому что они действительно очень неприятные ребята, которые достали и злодеев, и героев, и тем более гражданских. Под эту затею можно подвести идейных Спиннера и мистера Компресса. Даби это тоже должно было заинтересовать, потому как Шигараки не раз слышал от него самые пренебрежительные слова об этой организации. А Тога согласится, потому что куда все — туда и она.

Да что уж там… Такой поворот событий мог заинтересовать даже Мастера, что даст определенное время.

Но, конечно, их все равно будет слишком мало против Комиссии. Без союзников в этом деле никак. И хорошо бы, чтобы этот союзник был не один и со стороны героев. Например, кто-нибудь из топ-100. Сакура даже начала копать информацию на определённых людей, пока вдруг, совсем случайно, не нашла информацию на самого Шигараки. А точнее, на Шимуру Тенко и его родную бабку Шимуру Нану. И вот это был уже совсем другой коленкор. Это можно было очень неплохо обыграть и при правильной подаче заручиться поддержкой самого Всемогущего, что в корне меняло ситуацию.

Тут, главное, правильно отвечать на вопросы Мастера, чтобы если он и не поверит в искренность «Шигараки», то хотя бы ему было достаточно интересно, чтобы не убить Сакуру сразу. Ну, и ещё нужно было как-то выйти на Всемогущего. Но тут все было просто. Его ученица уже не раз предлагала Шигараки помощь и была достаточно наивной, чтобы поверить Сакуре.

Именно поэтому Харуно и отправилась к Мидории Изуку. И даже наличие взрывомальчика в комнате протеже Всемогущего её не смутило. А вот когда этот взрывомальчик очень бодренько произнёс: «Даттебайо, Сакура-чан!» — пришлось не только смутиться, но и в край оху... изумиться. Потому что это меняло очень многое. Например, что произошедшее — всё-таки результат работы дзюцу. И что, скорее всего, если не удастся разобраться с этой техникой и вернуться домой, то и с Всемогущим договориться не выйдет, потому что вряд ли он пойдет на контакт после того, как Харуно убьет его ученицу.

Стена за спиной Цунаде осыпалась мелкой крошкой ещё до того, как а успела опустить руку.

— То есть, — процедила она, — пока я наслаждаюсь своим более чем заслуженным отдыхом, всего какие-то полгода, вы успели дать возможность Змеюке делать, что ему вздумается, и просрали мою ученицу?

Генма нервно сглотнул, а Сенджу зловеще продолжила:

— Героиню войны и лучшего медика пяти стран? И теперь ты, гаденыш, приходишь с этим ко мне, потому что не хочешь волновать Хокаге?!

Реакция джонина не подвела, и он успел отпрыгнуть от полетевшего в него стола.

— В данном случае Хатаке не сможет действовать взвешенно.

Сенджу было прекрасно известно, что будь воля рокудайме, Змеиный санин уже давно бы, и главное — окончательно, упокоился. Только не просто так ему разрешили остаться в Конохе и вполне официально работать в лаборатории. Хотя Цунаде это и не нравилось, польза от бывшего сокомандника была и существенная. Так что логично, что Ширануи решил отделаться малой кровью.

— По факту Орочимару ничего не сделал. Во всем виноваты девчонка Узумаки и старшая дочь Хиаши Хьюга.

— И как Хиаши Хьюга воспринял эту «чудесную» новость? — саркастически поинтересовалась Цунаде. — Что вместо милой и доброй Хинаты у них теперь не пойми кто?

— Во-первых, по физическим показателям невозможно что-либо доказать. У объектов сохранились воспоминания, чакра, и даже менталисты из Яманака ничего странного не нашли.

— Ну так и с чего ты вообще взял, что это не они? — прорычала Сенджу.

— Да потому, что они сами в этом признались. Ну, кроме Хьюга. Та слова Харуно и Узумаки отрицает и настаивает, что, видимо, слишком сильно била по голове Карин, и та не понимает, что говорит. А вот к Сакуре, по её же словам, стоит повнимательнее присмотреться, а лучше полечить Харуно в комнате с мягкими стенами и решетками на окнах.

То, что это никак не вязалось с привычным поведением Хинаты, отрицать было бессмысленно.

— Во-вторых, я склонен думать, что Хиаши-сан в курсе сложившейся ситуации и вполне доволен развитием событий. Ибо эта «Хьюга» активно занялась делами клана и делает всё возможное, чтобы, внимание, занять пост Хокаге. В клане эту идею восприняли с воодушевлением.

— Всё ещё допускаю возможность…

— А ещё теперь к Узумаки она испытывает исключительно агрессию.

Да уж, это точно было или действие серьёзного дзюцу, или это и вовсе не Хината.

* * *

Всю дорогу до Конохи Сенджу не переставала хмуриться. Если Генма прав, и Хиаши в курсе происходящего, какова вероятность, что это сговор? Клан Хьюга достаточно сильный, и сговор с Орочимару ничего хорошего не нёс. Потеря Сакуры наверняка дестабилизирует Хокаге и ближайшего претендента на этот пост. К тому же, у Какаши очень непростое прошлое, события в котором могли трактоваться весьма по разному, а Наруто и вовсе джинчурики. С другой стороны, клан Хьюга всегда был и есть крайне консервативным кланом. Сложно найти лучший пример живого определения слов «слишком правильно». Только в послевоенное время это как раз больше плюс, нежели минус. Это давало людям возможность точно знать, чего можно ждать и что делать. Особенно сейчас, когда война хоть и не так давно отгремела, но уже прошло достаточно времени, чтобы начались шепотки, что союз пяти стран — это, конечно, хорошо, но своя рубашка ближе к телу.

Ещё больше Цунаде насторожил явно довольный Орочимару. Змей совершенно не скрывал своего удовлетворения сложившейся ситуацией и радостно поприветствовал женщину:

— Цуна, какой приятный с-с-сюрпризс-с!

— Я тебе сейчас твой язык на шею намотаю, а потом затяну покрепче, Орочи, — угрожающе процедила принцесса слизней.

Змеиный санин поморщился и примирительно поднял ладони.

— Ладно-ладно, где-то я тебя понимаю. Ес-с-сли бы моё любимое творение попортили, я бы тоже разозлилс-с-ся.

Железный стол справа от Цунаде сложился пополам, а хранившиеся на нём бумаги взметнулись вверх.

— Как ты думаешь, Орочимару, у меня есть сейчас настроение для лирики?

Естественно, напуганным Змей явно не выглядел, но с готовностью протянул Сенджу нужный свиток. Та бумагу приняла и настороженно приподняла бровь, как бы намекая, что не прочь узнать, в чем тут интерес бывшего сокомандника.

— Ну-ну, Цуна, мне всего лишь интерес-с-сно узнать, как развеять то, что наделала твоя ученица. И предотвращая твой вопрос-с-с, я более чем уверен, что если бы не С-с-сакура-чан, ничего бы у них не выш-ш-шло, потому что попрос-с-сту чакры не хватило. Но с такими-то запас-с-сами.

Принцесса слизней пробежалась глазами по свитку и мысленно простонала. Для начала придется перерыть все свитки в тайной клановой библиотеке, надеясь, что бабушка хоть что-то записала о конкретно этом дзюцу, а потом наверняка весь мозг сломать, чтобы найти остальную информацию и необходимые артефакты. И все это как можно быстрее, потому что нельзя допускать распространение информации о том, что Коноха загубила лучшего медика пяти стран. И это ещё не говоря о Какаши и Наруто.

— Кстати говоря, о Сакуре…

— Да, она в с-с-соседнем кабинете. Наш маленький любитель подержать во рту инородные предметы, — в этот момент санин легко отбил летящий в него сенбон, — нас-с-стаивал, что лучше подержать её пока зс-сдесь.

* * *

При взгляде на Харуно Цунаде окончательно убедилась, что это не ошибка и не дзюцу, воздействующее на характер типа. Потому что невозможно было бы повоздействовать на Сакуру так. Сенджу могла бы понять депрессию, агрессию, идиотизм… Да много чего, на самом деле. Но перед ней в теле её любимой ученицы был кто-то совершенно чужой. Кто-то с совсем другой сутью и этим ужасным взглядом, полным… Цунаде было сложно даже подобрать необходимое слово. Тупой злости? Больного отчаяния? Недоверия всему миру?

А ещё этот кто-то совершенно наплевательски относился к телу Харуно. Конечно, Сакура, как и сама Сенджу, могла вылечить практически всё, но были вещи, которые даже им давались с трудом. Например, залечивать раны, которые длительное время, из раза в раз, снова открывались. Обычно такое встречалось после того, как шиноби попадал в плен и его долго пытали. Здесь же человек сам причинял себе вред. Точнее, не себе, а по факту Сакуре, и Цунаде раздражённо зарычала. Человек в теле Харуно даже не дернулся, но явно насторожился.

— Вижу, ты осознаешь, кто я такая. То, что натворили эти три дурочки, можно и нужно исправить, чем я сейчас и займусь. А если ты не перестанешь портить тело Сакуры, — обманчиво милый голос женщины стал набирать громкости и тональности, — я тебе так поток чакры перекрою, что ты до возвращения моей ученицы и шелохнуться не сможешь, будешь гадить в утку и жрать носом через трубочку! Я понятно выразилась?

Некто в теле Сакуры молча кивнул.

Цунаде тут же гневно рявкнула:

— А теперь руки от шеи убрал! — и принялась лечить расчесанные раны.

Шота Айзава умел быстро реагировать. Всё в его жизни, в особенности её продолжительность, напрямую зависело от скорости его реакции и умения подмечать детали. Именно поэтому, в отличие от любого другого преподавателя, увидев, как Шигараки гонится за Мидорией, Шота не сделал ничего. Ничегошеньки. Только получше спрятался в тень. И на это было достаточно оснований.

Во-первых, обычно Мидория Изуку не убегала от боя. Она пыталась заговорить противника, мелькала переполняющей силой и смело вступала в схватку. Иногда она что-то бормотала, но ещё ни разу Айзава не слышал от неё ругательств. Тем не менее, кажется, сейчас единственным доступным словом для Деку было: «Ксо!»

Во-вторых, Шигараки Томура не носил костюм, не должен был выглядеть как нормальный человек, не кричал: «Шаннаро! Ах ты рыжая гадюка!» — и не пытался драться врукопашную. Всё, что ему было нужно, — прикоснуться к цели всеми пальцами. Сейчас же его кулаки были плотно сжаты, а движения Томуры полностью отличались от его прежнего стиля боя.

В-третьих, Бакуго Кацуки никогда не бездействовал. Да под какую бы причуду он ни попал, невозможно было бы заставить его не вмешиваться, когда рядом намечалась драка. Тем более, с Мидорией. И дважды тем более — с Шигараки, на которого он, ещё со времён летнего лагеря, зуб точил. Но Кацуки только нервно заламывал руки и просил не бить сильно.

Когда Шигараки всё-таки настиг Изуку, что само по себе странно — та с трудом, но смогла сбежать даже от Всемогущего, Айзава уже сделал шаг, чтобы вмешаться, но вовремя остановился. Потому что лидер ЛЗ успел нанести не больше пары-тройки ударов по не сопротивляющейся девушке, когда его оттянул взрывомальчик и прижал к себе. Ками-сама! Бакуго Кацуки обнимал Томуру Шигараки, а тот внезапно начал рыдать ему в плечо и, всхлипывая, что-то объяснять. Шота плохо слышал их разговор, но до него все же донеслось:

— Думала, умерла… так устала… страшно… не одного вменяемого… Все за Одного… Какаши-сенсей…

Сотриголова слышал только отдельные слова, но пазл все больше и больше складывался. Он с самого начала подозревал, что не все так просто с этой причудой, ибо ну слишком уж странным было поведение его учеников, но свои мысли предпочитал держать при себе. Теперь же он окончательно уверился в своих догадках, и тем более планировал оставить произошедшее в тайне. Как минимум до того, как сам сделает всё что сможет.

Айзава тяжело вздохнул. Конечно, ему бы не помешала помощь. Но как только станет известно, что есть возможность с помощью причуды меняться сознанием, ещё и сохраняя все воспоминания… За этой тройкой идиотов — или правильнее сказать идиоток? — придут такие люди, что влияние Незу и Всемогущего покажутся пустым пшиком. И жизнь двоих его учеников не будет стоить ровно ничего на фоне открывшихся возможностей. Шота знал, как это бывает… Знал гораздо лучше, чем ему хотелось бы.

Именно это он и пытался следующим утром очень тихо, но очень серьезно объяснить тем, кто сейчас — якобы его ученики. По-хорошему, он должен был устроить как минимум допрос с пристрастием, но Шота даже не спрашивал, кто они, откуда или как это произошло. Гораздо больше его волновал способ найти того, кто втянул в это дело его учеников. Потому что для Сотриголовы это его ответственность, и он сделает всё что сможет, чтобы эти двое выжили. Хотя бы для того, чтобы потом собственноручно их убить. И впаять полгода уборки в общежитии. Да, полгода будет вполне справедливо.

Но пока он будет занят поиском информации, очень важно, чтобы эти двое перестали так откровенно вызывать подозрения. Это просто чудо, что вчера на территории дежурил он, а не тот же Кровавый Влад. Будь его смена, и сегодня утром Айзава только бы получил сухой отчёт, что его учеников вызвали в комиссию для более подробного выяснения обстоятельств недавнего инцидента. Шота сознательно старался не развивать эту мысль, потому что он все ещё знал. Все ещё лучше, чем хотелось бы.

Промедление в данной ситуации совершенно неуместно, поэтому этим же вечером, как бы ему ни хотелось этого избежать, Шота достал свой старый костюм и отправился в место, которое обещал себе больше никогда не посещать. Хотя если быть до конца откровенным, он знал, что рано или поздно этот день настанет. У каждого есть то, что никогда так и не отпускает до конца. Но сегодня вечером это не так уж и важно. Это не важно — кто он сейчас: сенсей, профессиональный герой или линчеватель вне закона. Потому что эти дети — всё ещё его ответственность.

Оказаться в теле Сакуры Харуно было объективно худшим, что когда-либо случалось с Шигараки Томурой. Общего между ними было примерно столько же, как между кроликом и боевым автоматом. Всё внутри Тенко жаждало разрушений, девчонка же шла прямо противоположным путём. Там, где Шимура разрушал и расщеплял, она наоборот — исцеляла и создавала. Более того, эта маленькая гадина настолько в этом преуспела, что её заслуженно считали лучшим медиком пяти стран.

И это было плохо. Очень-очень плохо. Потому что хороший медик всегда и везде очень ценился. Насколько много Мастер разрешал Томуре, но трогать доктора Гараки всегда было строжайше запрещено. В разрезе жизни в теле Сакуры для Шигараки это значило полную невозможность сбежать. Куда бы он ни отправился, его бы везде абсолютно точно бы узнали. Да и ладно узнали, но ведь наверняка бы приложили усилия, чтобы заставить остаться.

Конечно, справедливо можно было бы спросить: «А как же нацепить это... Ну как его? Точно! Хенге. Скрыть чакру и свалить в закат!» Только и с этой стороны была засада. Чакра в теле Харуно слушаться неуравновешенного лидера ЛЗ совершенно не собиралась. Он едва справлялся с тем, чтобы не навредить себе. Нет, конечно, в приступе ярости он наверняка смог бы уничтожить немалое количество противников, но техники, требующие спокойствия и сосредоточенности, для Шигараки оставались невыполнимыми.

Хуже всего, лидер ЛЗ впервые в жизни совершенно не представлял, что делать дальше. Что произошло в тот день в Конохе, он так и не вспомнил, а двое других товарищей по несчастью не спешили рассказать. Хотя знала бы Мидория, что делать, чтобы вернуться обратно — уже бы всю плешь проела и ему, и Бакуго. Как же жаль, что Томура его тогда не удавил.

Единственной надеждой Шигараки стал Орочимару. Правда, было категорически важно не допустить, чтобы тот узнал о перемещении сознания между телами. Потому что в таком случае Змеиный санин становился проблемой даже покрупнее, чем престарелый воздыхатель Сакуры. Хотя его тоже не стоило списывать со счетов. Томура почти не сомневался — узнай Хатаке о пропаже девчонки-медика, и допросы у Морино Ибики покажутся лидеру ЛЗ лёгким флиртом. И это ещё не считая троих полностью неадекватных сокомандников, из которых хуже всех был Узумаки. Этот внебрачный сын Твайса и Мидории своими речами мог морально изнасиловать даже камень, что уж там говорить про несчастный мозг Шигараки.

Так что лидер ЛЗ правда хотел понравиться Орочимару, чтобы если ему не удастся разобраться с этой ситуацией, то хотя бы получше устроиться в новом мире. Змеиный санин выглядел крайне заинтересованным, и Томура почти поверил в свою удачу. Ровно до того момента, как Орочимару огласил, что как только Хокаге даст разрешение — с радостью примет Харуно на обучение. Хокаге не дал бы разрешения, и это было абсолютно точно.

Над сложившейся ситуацией Томура беспрестанно думал двое суток, и так ни к чему и не пришел. Союзников у него здесь не было, как и времени их завести, чакра не слушалась, а на каждом углу то и дело встречались друзья и знакомые гребаной Харуно. Если бы Шигараки только смог найти хоть кого-то, кому тоже было необходимо тихое и желательно безболезненное для лидера ЛЗ возвращение Харуно на место. Кого-то, у кого в первую очередь работал мозг, а не эта их дебильная воля огня. Кого-нибудь очень уставшего, кто давно хотел на отдых, и кому исчезновение Сакуры меньше всего сейчас нужно.

Ответ пришел не сразу, зато порадовал своей действенностью. Как только Ширануи осознал, что эти три курицы по уши вляпались в дерьмо, а главное — что пропала дражайшая прелесть престарелого извращенца, события закрутилась очень быстро. Первым делом был жестоко вые... допрошен Тензо, который должен был следить за выходками Орочимару. Следом — Мидория и Бакуго, и если первая честно все рассказала, то Бакуго категорически все отрицал и упрямо настаивал, что он Хьюга и слышать ничего не желает. Шигараки же определили в одно из помещений в лаборатории Орочимару, чему он был совсем не рад. Как переклинет Змеиного санина, можно было только предполагать.

Выдохнуть он смог только после прихода злобной старухи. Она, конечно, неслабо напрягла Томуру своим визитом и не пустыми угрозами, зато подлечила тушку Харуно и вселила надежду, что, скорее всего, опыты на нем ставить не станут. Да, собственно, ни Орочимару, ни его лаборанты к нему даже не заглядывали. Мидория приходила. Обычно с едой, но иногда и с очередными попытками поговорить. К счастью, её было достаточно просто игнорировать, чтобы она поскорее скрылась с глаз. Чего не скажешь о Наруто...

Этот адепт церкви Святого Рамена никак не мог взять в толк, а чего это ему нельзя увидеться с дорогой Сакурой-чан. В конце концов, он так всех достал, что было решено сказать ему, что это строго секретная информация, но Харуно сейчас находится под действием дзюцу, воздействующего на характер. А дальше понеслось... Этот олух каждый день, несмотря на запрет, непонятным образом умудрялся пробраться в комнату Шигараки и говорил, говорил, говорил... Об их дружбе, о Сакуре, о Саске, о Кураме и прочем.

Томура не мог уйти, потому что злить и без того злобную старуху Сенджу было неразумно. Поэтому он просто не отвечал и пытался не слушать. Но, серьезно, игнорировать Узумаки было просто невозможно — его было слишком много. Шигараки орал на него, несколько раз не слабо врезал блаженному, всячески пытался разозлить его. Не действовало ничего. Наруто продолжал смотреть влюбленным взглядом на тушку Харуно и проповедовать волю огня.

Не то чтобы это сильно трогало лидера ЛЗ, а потом вдруг кое-какие вопросы всё-таки стали появляться. Ну вот вернётся он обратно и уничтожит всех, кого так люто ненавидит, а что потом? Повелевать и властвовать? А зачем? Если он ненавидит людей, а люди ненавидят его. Расщепить вообще всех он, в любом случае, не сможет — кто-то должен обслуживать его потребности. А потом, конечно же, начнутся Сопротивления, появляться повстанцы, совсем как в свое время у Мастера, и он опять начнет тратить свои силы на людей, которые его так раздражают. И в итоге что? Что? Что ему, вообще, нужно в долгосрочной перспективе?

Нет, конечно, Шигараки Томура не проникся волей огня и тем более симпатией к людям. Но, тем не менее, был вынужден признать, что каким лютым идиотом ни был бы Узумаки Наруто, он абсолютно точно знал, чего хочет в перспективе, и двигался в этом направлении. Причем успешно так двигался. И, возможно, только возможно, лидеру ЛЗ тоже стоит немного поразмыслить о собственных перспективах, раз уж появилось немного свободного времени.

Оказаться в теле Карин Узумаки было объективно лучшим, что случалось с Мидорией Изуку за очень долгое время. Никаких смертельно изнуряющих тренировок, никто не пытался её убить и ни одного чужого голоса в голове. Да тут не жизнь, а почти санаторий или дом отдыха. Правда, в роли Узумаки тоже приходилось работать, но за время пребывания в Конохе Деку ни разу не отключилась от переутомления. У нее даже были часы для отдыха! Отдыха! И чего только этой Карин не сиделось на месте?

Конечно, Изуку знала об одержимости той Саске Учиха, но понять этого не могла, как ни пыталась. Потому что, даже если отбросить факт того, что Учиха не просто пытался, а без колебаний практически убил Карин, все равно он был, мягко говоря, странным объектом для симпатии. Высокомерный, безучастный и полностью эгоцентричный. Когда Изуку оказалась в теле Узумаки и, естественно, прекратила любые контакты с Саске, он вдруг оказался не слишком довольным этим обстоятельством. Сначала он откровенно удивлённо пялился на девушку, явно не понимая что вообще происходит. Хотя тут ещё мог быть эффект от «обаяния» Кацуки в тушке Хинаты. Особенно всех обычно впечатляла коронное «Свали или сдохни!» из уст принцессы бьякугана.

Самым странным для Деку была реакция окружающих на поведение Бакуго. Кажется, ни один человек в клане Хьюга не посмел усомниться в подлинности старшей дочери главы клана. Идея Кацуки стать Хокаге была воспринята с энтузиазмом, как и все его последующие шаги для укрепления клана. И никого ничего не смутило, а Изуку все больше казалось, что Хиаши-сан в курсе происходящего и его всё устраивает.

Бакуго же поначалу ещё пытался делать вид, что он Хината, но уже через пару дней вел себя практически как обычно. Более того, через какое-то время он едва ли не на сутки засел за свитки, а затем, крайне довольный, затребовал какую-то особую глину. Спорить с ним никто не стал, просто предоставив требуемое в рекордно быстрое время. Дальше же все оказалось очень просто — благодаря этой самой глине и тому, что Хинате изначально были подвластны стихии огня и молнии, Кацуки за неделю освоил какое-то новое дзюцу и, внезапно, смог создавать достаточно серьезные взрывы. И Ками-сама, кто бы знал, как жутко выглядит злобно скалящаяся Хината, гоняя своими взрывами Наруто по всей деревне. Мимо проходящий Хокаге на это только задумчиво глянул, а затем отдал распоряжение АНБУ, если она вдруг начнет кричать, что искусство — это взрыв, показать Хьюгу менталистам.

В остальном Бакуго выглядел на удивление благодушно, раз за разом повторяя Деку, что настоящий герой должен уметь правильно ориентироваться в любой ситуации и уметь использовать открывшиеся возможности, а не сопли жевать, чтобы в итоге бесполезно сдохнуть. И, честно, это было именно то, из-за чего Мидория всю жизнь терпела его выходки. Потому что в какую задницу бы они ни встряли, Кацуки лишь неизменно орал, а затем закатывал рукава повыше и с бешеным оскалом шёл расчищать им путь.

Его даже не смущало, что он сейчас другого пола. Он только пожал плечами и сказал, что станет Хокаге и разрешит однополые браки. И ещё попробует уговорить Шизуне Като на операцию по уменьшению груди, ибо бесит.

Изуку на это лишь глупо хихикала, искренне радуясь, что вляпалась в это всё не одна, а именно с Кацуки. Даже в такой ситуации у него уже был план. А ещё он был умный, сильный и решительный. И совершенно не интересовался Мидорией как девушкой, что было огромным плюсом. Для него Деку была чем-то вроде помеси младшей сестры и тупого питомца, что полностью её устраивало.

Потому что не стоило думать, что она не видела или не понимала взглядов или действий Тодороки, Шинсо, Тогаты или того же Ииды. Всё она понимала, только даже если забыть что ей уже кто-то нравился, категорически не собиралась выделять своим вниманием хоть кого-то. Потому что нужны были все. Глупые иллюзии давно оставили зеленоволосую головушку. Один за Всех — это, конечно, здорово, как и новые причуды, которые добивали её многострадальное тельце, но в одиночку против Всех за Одного ей не выстоять. Как-то не до любовных отношений, когда каждый день думаешь, как успеть побольше, чтобы получить дополнительный шанс выжить. Изуку было даже немного жаль Карин. Тамаки-кун, определенно, был похож на Саске, но с такими обстоятельствами у неё не будет времени даже смотреть в его сторону, не то что пытаться начать с ним отношения. Не о чём волноваться.

В продолжение стоило добавить, что в кого из воздыхателей Мидории не плюнь, самомнения у них было едва ли ни как у приснопамятного Учихи. Один только Тогата чего стоил, скромно взявший имя Лемиллион. А чего не Лемиллиард сразу? Да скромнее был только Всемогущий. Изуку не раз задумывалась, это ж какая уверенность в себе должна была быть, чтобы подростком взять такой псевдоним. Именно скромность и сдержанность Амаджики-куна так привлекали её. Амаджики не пытался строить из себя непонятно кого, даже будучи довольно известным, а только с добротой и уважением готов был помочь ближнему своему. Это подкупало гораздо эффективнее.

В любом случае, чужие амбиции были не её делом. Так что, Деку продолжала всем мило улыбаться и махать ручкой, искренне надеясь, что когда придет время, большинство её друзей и тех, кто стремится стать ей больше чем другом, придут на помощь.

* * *

В этом же мире дела обстояли гораздо спокойнее. У неё была отличная причуда, позволяющая чувствовать людей на расстоянии и лечить при необходимости. Немного безумный босс, но, можно подумать, Гран Торино, Сэр Ночноглаз или тот же Всемогущий сильно нормальные? Нет, конечно, Изуку любила Тошинори, как наставника и просто Символа Мира, но в то же время не могла отрицать, что, вообще-то, когда Мидория говорила, что хочет стать героиней, она имела в виду, что хочет стать кем-нибудь наподобие Пикси Боб или Увабами, а не вот это вот всё.

Кроме Орочимару, в лаборатории была ещё пара человек, но чаще всего Изуку общалась с Суйгецу. У них с Карин было достаточно общего прошлого, и, похоже, парень был безответно влюблен в сокомандницу, из-за чего и старался постоянно её поддеть, чтоб хоть как-то обратить на себя внимание. Когда Изуку оказалась в теле Узумаки, сначала мечник пытался продолжить привычную линию поведения, но, столкнувшись с совершенно другой реакцией, быстро сдулся. А после того, как увидел, что девушка старательно избегает Учиху, и вовсе воспрял духом и принялся активно проявлять знаки внимания. Деку не была против, потому что как минимум нуждалась в помощи и в том, чтобы ну хоть как-то дистанцироваться от Саске.

Стоило признать, что Учиха и правда являлся гением. Поняв, что Карин Узумаки больше не будет его преследовать, он решительно вознамерился вернуть все на круги своя и смог довести до белого каления даже Изуку, которая год за годом стоически выносила отнюдь не простой характер Бакуго. Справедливости ради, Кацуки ни разу не заявлял ей, что у неё сегодня счастливый день и она может походить возле него, главное, только руками не трогать. Не предлагал доесть за ним помидор. Не дарил цветы, особенно в количестве двух штук. И никогда он не смотрел на нее так снисходительно. Злобно — да, тревожно — тоже да, даже бывало радостно, но не снисходительно.

Изуку старалась держаться от Учихи подальше, постоянно шутила с Хозуки, успела кое-чему подучиться у Орочимару и искренне наслаждалась обществом Наруто, который был твердо уверен, что является её братом. Но отпуск отпуском, а возвращаться все равно придется. Поэтому, когда Ширануи прижал их с Бакуго к стенке, она честно рассказала всё как есть. Кацуки её в этом не поддержал, в отличие от Шигараки, который сам эту ситуацию и спровоцировал. Что было неудивительным, учитывая, в каком положении он оказался.

Не удивительным был и отказ Томуры слушать или разговаривать с ней. Поэтому после третьей попытки Изуку, не колеблясь, прибегла к тяжёлой артиллерии, которую так любезно предоставила новая реальность. Пара правильно сказанных слов, «случайно» оставленный дубликат ключа, и процесс запущен. Ибо если и Наруто не справится, Деку всё-таки придется признать, что Шигараки уже ничего не поможет.

«Это — проблема…» — с нескрываемым раздражением отметила про себя Цунаде. Потому что, как бы ей ни хотелось это признавать, Орочимару был прав и Узумаки — действительно те ещё затейники. Дзюцу, которое меняло реальность, а по сути, меняло тебя местами с объектом зависти или максимально близко приближало к желаемой цели, можно было достаточно легко развеять. Всего-то и нужно было, чтобы человек, которому не повезло оказаться жертвой этой техники, опять нарисовал этот сложный фуин — а это был именно он, огромный сложный фуин с кучей вспомогательных предметов, один из которых, похоже, случайно задела ногой Сакура — и вложил ровно то же количество чакры. Это не должно было быть сложным, потому что у типичного Узумаки хватало чакры, чтобы справиться с этим в одиночку.

* * *

«Это — проблема…» — с сожалением согласилась Изуку. Потому что, чтобы вернуть всех на свои места, нужно было влить ровно то же количество чакры, как и в прошлый раз. И ровно в тех же пропорциях. И Ками-сама, она даже в себе не до конца уверена, что уже говорить про Кацуки, который продолжал травмировать окружающий мир своими взрывами и абсолютно не типичным для Хинаты поведением. Мидория уже несколько раз слышала даже от Змеиного санина, что у Хьюги как будто внутренний стержень изменился. Конечно, это был откровенный стёб, но суть от этого не менялась. О Шигараки, который и вовсе не мог себя контролировать, оставалось только грустно молчать.

* * *

«Это — проблема…» — устало заключил Какаши. Потому что он понятия не имел, что он сделал не так, но Сакура просто стала его избегать. Чем он вообще мог её настолько обидеть? Да, Хатаке не оказывал однозначных знаков внимания и ждал её совершеннолетия. Но он, вообще-то, Хокаге, которым не пристало находиться в отношениях с несовершеннолетней ученицей. С ученицей в принципе, но тут он был категорически не согласен. Нужно было всего лишь немного подождать. Нет, конечно, Копирующему ниндзя очень даже было известно, что такое юношеский максимализм и женская тяга к созданию новой ячейки общества. Да он даже был готов извиниться, искренне надеясь, что это поможет. С чем и отправился домой к Харуно после очередного визита в Кумо.

Дома её не оказалось, как и в госпитале. Зато в кабинете очень даже оказалась не слабо раздражённая Цунаде Сенджу, которая, вместо приветствия, с порога рявкнула, что ужасно занята, и Сакуру она конфисковала до тех пор, пока не разберётся со своей проблемой, и лучше бы Хатаке сейчас её не злить. Рокудайме не был трусом, отнюдь. Но инстинкт самосохранения работал у него хорошо, а в Суну нужно было отправляться уже завтра. Какаши, правда, очень рассчитывал, что к тому времени, когда он вернётся, Сакура немного остынет и соскучится — нахождение возле Цунаде всегда положительно влияло на неё, — и они смогут нормально поговорить.

* * *

«Это — проблема…» — испуганно констатировала Карин. Потому что Хината не улыбалась, мало спала и почти не ела. Её тоска была настолько осязаема, что её уже несколько раз отправляли в медпункт, вызывали к на разговор к директору и принудительно отправили на выходные домой. Ничего из этого, естественно, не помогло, как и увещевания Айзавы-сенсея, который только угрожающе настойчиво пытался воззвать к здравому смыслу девушки и очень просил лучше изображать Бакуго Кацуки. Хьюга покорно кивала и шла в спортзал, где как можно демонстративнее заходилась взрывами до полного изнеможения. Это не помогало, потому что следующим утром Узумаки вновь видела перед собой пустой взгляд красных заплаканных глаз. Карин помнила, как она обещала подруге, что они справятся и всё исправят. Но суровая правда в том, что она по-прежнему понятия не имела, что делать.

* * *

«Шаннаро! Это — проблема…» — разозленно выяснила Сакура. Потому что Даби следил за каждым её шагом. Потому что он все время задавал все новые и новые вопросы. Потому что он абсолютно точно искал и продолжал искать того умельца, что помог ей оказаться в теле Шигараки.

И самым главным образом потому, что только что этот засранец посмел подобраться к ней со спины — не то чтобы Сакура воспринимала его как угрозу — и гаденько прошептать: «Не думай, что я не знаю, кто ты, кошечка…»

Потасовка началась с такой скоростью, что даже Курогири понадобилось несколько секунд, чтобы не дать им поубивать друг друга. И в этот раз Харуно двигалась в точности как Шигараки. Пальцы на шее Даби она сжала бы не колеблясь, потому что все ещё была шиноби и могла принимать сложные решения, разбираясь с проблемами.

* * *

«Это — проблема…» — испуганно повторял себе Хиато Тоширо. Потому что он знал, что, возможно, им заинтересуется Комиссия. Вряд ли, конечно, потому что этих уродов быстро нашли и привели в чувство, так что, по факту, ничего интересного не произошло. Тем не менее, Комиссия заинтересовалась, очень даже, и Тоширо разумно решил залечь на дно. Хотя правильнее было бы сказать, что он решил переждать в таком месте, куда Комиссия предпочитала не соваться, если точно не была уверена в окупаемости вложенных усилий. Вот только это самое место ни капли его не спасало, когда по его душеньку пришёл Даби. И это очень странно. Потому что Даби, хоть и состоял в ЛЗ, абсолютно точно не друг их лидера. Да и сам Шигараки в течение нескольких секунд шагнул в портал. Хиато даже не был уверен, что порошок до него долетел, а без этого его причуда не то чтобы особо интересна. Тем не менее, объяснять это пироману он не торопился, вместо этого спешно покидая бар. Хорошо, когда бармен твой друг и для тебя есть запасной выход.

* * *

«Это — очень-очень большая проблема…» — в ужасе понял Тоширо. Потому что прямо сейчас он висел вниз головой, и жуткий линчеватель в черном совершенно точно хотел разобраться в том, что произошло. И Хиато как никогда был уверен, что его ответ совсем не порадует ни линчевателя, ни его самого. Ибо он в душе не чаял, в чем причина такого внезапного интереса к его весьма скромной персоне. Всё, на что горазда его слабенькая причуда, это вводить в транс или попросту затуманивать сознание, да и то только в непосредственной близости от жертвы. Правда, Мастер Восстановитель говорил, что у него есть потенциал, и даже разработал специальный порошок, усиливающий действие его причуды, и настаивал, что со временем Тоширо сможет сводить с ума неугодных ему людей. Но Мастера больше нет рядом, и дела у Восьми заветов смерти очень плохи, и всё из-за кучки противных героев, с которыми Тоширо и решил поквитаться.

«Всего-то и нужно использовать порошка побольше, и все сработает», — думал парень, пытаясь выбрать лучший момент. Жаль только, подкрепление к этим удодам пожаловало быстрее, чем Хиато рассчитывал. Прямо сейчас, продолжая висеть вниз головой, Тоширо допускал возможность, что это была плохая идея.

* * *

«Да без проблем! Вообще, сука, без проблем! Уже, как я вас всех ненавижу, почти научился!» — уверенно убеждал себя Шигараки, сидя под деревом возле лаборатории Орочимару и изо всех сил пытаясь научиться медитировать. Потому что прямо сейчас Томура готов был сделать что угодно — начать медитировать, научиться летать, воскресить Кагую или отрезать себе ногу. Вот серьёзно, что угодно! Что угодно, только чтобы никогда больше не видеть и не слышать проклятого Наруто Узумаки.

Карин раз за разом честно пыталась выпустить из себя полное покрытие Один за Всех, чтобы усилить действие причуды Хиато Тоширо. Голоса в её голове продолжали настойчиво убеждать, что это единственный шанс исправить ситуацию, и Узумаки правда старалась выложиться на полную. Проблема в том, что она просто не являлась Изуку. Один за Всех — это как пресловутая воля огня, о которой так любила потрепаться однофамилица красноволосой Изуку, и у Карин эта воля совсем не горела. Ей бы тихо и спокойно жить, занимаясь любимым делом да коротая вечера с милым другом. Ну, или, может, не очень тихо и не с очень-то и милым. Да хоть бы они и грызлись как кошка с собакой прямо в лаборатории у Орочимару, зато своё, родное. Зато как прежде. И вообще, мало ли у кого какие понятия о любви и романтике. Может, им так и нужно было.

Так что, как бы прискорбно это ни звучало, чудо не произошло. Карин по-прежнему пыталась выжать из себя всё, но порог тридцати процентов так и не преодолела.

Через пять лет Узумаки почти не верила, что это возможно, да и после всего произошедшего ей становилось все сложнее отделять себя от Изуку. Теперь она и есть эта самая Изуку, и жила именно так, как и заслужила. Хотя уместнее сказать как заслужили, выбили, выцарапали, выстрадали. Потому что когда ни через месяц, ни через два, ни через полгода ничего не изменилось, пришлось признать, что с нынешней действительностью придется что-то делать.

Наверное, в этот момент Карин и Сакура и зарыли многолетний топор войны между собой. Справиться в одиночку шансов не было, и обе девушки это понимали. Тем более, если Узумаки и Хьюга всё это время были в относительной безопасности, то для Харуно любое неверное телодвижение вполне могло стать последним. К великой радости самой Сакуры, стратег из неё оказался неплохой — вот не случайно она дольше всех могла продержаться против Шикамару в шоги. Заданная линия поведения давала вполне удовлетворительный результат, и долгое время единственной проблемой девушки был Даби.

Но, как оказалось, как проблему пиромана расценила не только Сакура, которая неслабо удивилась, подслушав однажды якобы тихий разговор между Тодороки Тоей и Курогири. В частности, высказывание о том, что Даби не стоило думать, что он умнее или наблюдательнее Все за Одного, потому что ничего не происходило без его ведома или разрешения на то, особенно с любимыми игрушками Мастера. И Черный Туман крайне не советовал бы Даби лезть туда, где его действия могут случайно помешать планам Все за Одного.

Это было более чем информативно и для Харуно, и для Тодороки. Во-первых, сказанное являлось весьма прямой отмашкой продолжать копать под Комиссию и развивать работу в этом направлении. Во-вторых, они теперь ещё больше склонялись к тому, что не все так просто с причудой Хиато и тем порошком, что он использовал. Тем более, тот упоминал, что только в их случае после открытия колбочки порошок почему-то изменил цвет на ярко-желтый, хотя обычно оставался белым. И, в-третьих, после слов Курогири, Сакура и Даби, наконец, смогли достаточно продуктивно сотрудничать. Что оказалось очень важным обстоятельством, потому что буквально через месяц такое завертелось, что каждый человек был на счету.

Ну, для начала, Карин рассказала Всемогущему, что Шигараки — внук Наны Шимуры. И что ему нужна помощь, и парень готов сотрудничать. Печальная история Тенко плавно подводила к виновности Комиссии, в этом, хотя на самом деле, конкретно в этом случае, это было полностью притянуто за уши. Тем не менее, этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы Всемогущий загорелся огнем праведного негодования и яростно ухватился за возможность помочь внуку наставницы. Или самолично перевоспитать Шигараки в подобие героя — на то же он и Всемогущий, верно? Тут уж с каким уровнем скептицизма отнестись.

Айзава-сенсей сам с удовольствием подключился к делу, особенно когда подробно узнал всю правду. Собственно, Шота оказался единственным человеком, которому они выложили всю правду как она есть: от Конохи и до противостояния Все за Одного с Один за Всех. Тот внимательно все выслушал и настолько быстро включился в работу, что уже через неделю их импровизированный фронт сопротивления пополнился практически всем составом преподавателей ЮЭй и n-количеством линчевателей и продолжал пополняться пострадавшими от действий Комиссии.

Оставалось только правильно выбрать момент, но тут, к огромной удаче, на сцену вышли АРИС, которые даже и не пытались скрывать свои связи с Комиссией. Собственно, достаточно не последних членов Армии Равного Использования Сил занимали совсем не последние места в Комиссии. В итоге Редестро вел свою игру, Комиссия, вероятно, свою, у Шоты Айзавы, абсолютно точно, были свои причины, а Сакура просто ждала.

И когда тот самый момент настал, на столе героя номер один оказалась одна тоненькая папочка, в которой очень подробно, с документами и фото, рассказывалось о судьбинушке его старшого горе-сыночка. И о роли Комиссии в этом деле.

И вот тут случился такой взрыв, что Девятихвостый мог бы позавидовать. Старатель вообще сдержанностью не отличался, а когда обнаружил, что за ним стоит ещё и едва ли не армия таких же недовольных, разошёлся не на шутку. Комиссия этому, конечно, не обрадовалась, и началась долгая и муторная гражданская война, перевернувшая в итоге все понятия и заставляющая пересмотреть все взгляды на героев и на злодеев. Немалую роль в происходящем сыграл и Даби, который характером явно пошел в отца и никому ничего прощать не собирался, особенно своему папаше. Он бы его собственноручно и ухайдохал, если бы в дело не вмешался Шото, а следом и Нацуо. Ситуацию это не спасло совершенно, терять кого-то из них категорически не хотелось, потому Сакуре пришлось притащить для полного комплекта ещё и Рей Тодороки. Это, кстати, то ещё представление было, когда лидер ЛЗ объяснял многодетной матери, что она должна сделать, чтобы успокоить своих отпрысков и припадочного мужа. Женщина, справедливости ради, сказала и сделала всё верно, и в итоге, Тодороки, конечно, передрались, проорались, но затем перебесились, разумно оставив семейные разборки на чуть лучшие времена.

Конечно, чудо в их семье также не случилось. Потому что нельзя всю жизнь быть мудаком, а потом сказать «прости», и всё, как по взмаху волшебной палочки, измениться. Это так не работало. Как и не стоило рассчитывать на особый авторитет, если ты всю жизнь избегала принимать ответственность. В критической ситуации тебя, может, и послушают, но не более. Так что в кого у Тодороки такие дети, вопросов не возникало. При этом нельзя не сказать, что каждый из этой семейки по отдельности был крайне полезен. В принципе, не будь тот же Даби настолько заядлым анархистом, вполне можно было бы позиционировать его как символ Сопротивления, но сами понимаете…

В конце концов, Сакура и тут не отошла от плана, и официальным лицом сопротивления стал мистер Компресс. К сожалению, как бы девушки ни хотели этого избежать, неофициальным символом нового порядка стали как раз таки Мидория и Шигараки, как союз добра и зла, инь и янь, и прочая хрень. Им даже приписывали любовную связь, не забывая приплетать туда ещё и Бакуго. Не то чтобы это действительно их волновало, потому что слишком много аспектов и слишком многих людей затронула последняя гражданская война, но и результат того стоил. Как и подозревала Харуно, вынужденных злодеев, которых заставляли проворачивать дела, нужные совсем не им и даже не другим злодеям, оказалось очень немало. Как и отнюдь не добровольных героев, которых вынуждали делать якобы нужные государству вещи. И все это необходимо было менять, пересматривая всю систему.

И это было очень и очень здорово. Потому что на фоне происходящего Шигараки не то, чтобы дали амнистию, но очень явно прикрыли глаза на его былые дела. Более того, Все за Одного так ни разу не дал о себе знать, спокойно отдыхая в Тартаре. Казалось бы, даже Один за Всех его более не интересовал. То, что Мастер именно там, где по собственной воле решил оказаться, ни Сакура, ни Карин не сомневалась, и все это наводило на определённые мысли.

Как и то, что однажды утром Хиато Тоширо просто пропал бесследно. Найти его до сих пор не удалось. Айзава-сенсей его тогда долго и упорно выслеживал, и все без толку. А потом выяснил, что это совсем не первый без вести пропавший. И все с причудами, влияющими на сознание.

Харуно и Узумаки над этим делом тогда глубоко задумались, и, возможно, попытались бы «раскрутить этот клубочек», если бы не Хината. Именно, принцесса Бьякугана настояла не жить несбыточными мечтами о возвращении домой и не лезть туда, где с вероятностью девяносто пять процентов начинались интересы пока тихого ВЗО.

Хьюга вообще хуже всех справлялась со своей ролью в новом мире и долго находилась в самой настоящей депрессии. Выходом из этого состояния, неожиданно, оказалось серьёзное ранение Шигараки. Карин и Хината тогда здорово испугалась, что могут потерять подругу, и Узумаки даже пустили пару слезинок, жалобно умоляя Сакуру не дохнуть.

Хьюга же в этот момент как будто очнулась ото сна и очень четко осознала — каждый сам кузнец своего счастья. Потому что чудес не бывает, и незаменимый Курогири не убережёт от всего, особенно, когда он не рядом и Хината без понятия, как с ним связаться. И если она хотела, чтобы ее подруга выжила, нужно перестать себя жалеть и быстро шевелиться, чтобы доставить Харуно к Доктору, как можно скорее.

Спустя пять лет Хинате Хьюга не стало легче жить в теле Бакуго Кацуки, зато именно в этой реальности она научилась ценить себя и свои желания и настойчиво двигаться к намеченной цели. Хочешь что-то получить? Так иди и получай, потому что волшебной таблетки, решающей всё проблемы, нет и не будет.

Именно об этом и думала Хината, когда не колеблясь закрывала своей спиной двоих таких важных для неё людей от очередного маловменяемого, желающего внести разлад в новый порядок по средствам уничтожения Мидории и Шигараки. Об этом думала и Сакура, мгновенно озвучивая просьбу Курогири открыть портал. О том же были мысли и Карин Узумаки, неосознанно выпускающей всю скрытую в себе мощь, чтобы ускорить себя и своих близких, пытаясь избежать действия неизвестной причуды.

* * *

То, что чуда не произойдет, Бакуго Кацуки понял сразу же, как оказалось, что в новом мире он застрял вместе с Изуку. Мидория сама по себе была плохим предзнаменованием и магнитом для неудач в одном лице. Обнаружившийся Шигараки только укрепил уверенность в том, что в Конохе они надолго. Но ныть по этому поводу Кацуки не собирался. Не так его старая ведьма воспитывала. В конце концов, настоящий герой должен уметь ориентироваться в любой ситуации. Вот он и сориентировался, и очень даже успешно, сумев всё-таки на пути к шляпе Хокаге обойти раздражающего Узумаки. Тот, на удивление, воспринял это достойно и только продолжал повторять, что это станет для него стимулом стать ещё лучше. Ещё больше трудиться на благо деревни. Бакуго не был против.

Замужества, к сожалению, Кацуки избежать не удалось. Старейшины наотрез отказались поддерживать незамужнюю девушку как будущего Хокаге. На справедливый вопрос «А как же Цунаде Сенджу или Мей Теруми?» — был такой же справедливый ответ: «А каким образом к ним относится слово «девушка»?» Тут уже Бакуго на руку сыграл наработанный в клане авторитет. В частности, учитывая предыдущие четыре с половиной года ни Хиаши, ни клановые старейшины и слова не сказали, когда будущая Хокаге заявила, что пойдет замуж за Киочи Хьюга. Потому что, по мнению Кацуки, именно Киочи, с его слишком явной любовью к всяким женским штучкам и, по всей видимости, к представителям своего пола, был идеальным вариантом. К тому же бедняга так люто страшился старшей дочери Хиаши, что когда ему сообщили «счастливую» новость, тут же свалился в обморок. Возможно, Бакуго всё-таки немного переусердствовал с клановыми тренировками Хьюга. Зато почти все АНБУ теперь были из их клана, что немаловажно, учитывая его планы.

Что касалось Изуку, то, неожиданно, ей единственной пришлось признать, что чудеса всё-таки случаются. Да, конечно, она очень скучала по Инко, и Всемогущему, и по всем своим друзьям, но без Бакуго и Шигараки исправить ситуацию было невозможно, и в какой-то момент просто признала, что жизнь продолжается. И что в этой жизни у неё есть выбор, и она может стать таким героем, каким действительно хотела. Так почему бы не попробовать осуществить свои мечты?

Мидория осуществила. Становиться шиноби она точно не планировала — хватит ей геройской жизни за глаза. Нет, в этот раз Изуку все сделала по-другому. Во-первых, она отправилась к Шизуне Като и почти две недели её преследовала, пока та не согласилась её обучать. К обучению Мидория подошла с привычным энтузиазмом и уже через год могла похвастаться серьёзными успехами. Кроме того, решив не останавливаться на достигнутом, обнаружила в себе тягу к детям и врождённое умение с ними договариваться. Так она и оказалась утром помощницей воспитателя в детском саду, а во второй половине дня — подающим надежды ирьенином второго ранга.

В том же детском саду Мидория совершенно неожиданно сблизилась с тихим и спокойным Шино Абураме, который проходил практику, готовясь к должности учителя в академии шиноби. Что-то в этом парне было таким теплым и родным, что они как-то сразу поладили. Как ни странно, Кацуки на это только закатил глаза и попросил пожалеть бедного мальчика. Мол, и так его жизнь потрепала, куда ему ещё проклятие невезения Мидории Изуку. Только здесь она была Карин Узумаки, и никаких невезений с ней не случалось. И с Шино у них все было хорошо. Всё правда было хорошо. Особенно, если отбросить непрекращающееся ощущение неправильности происходящего.

Вот кому точно не было хорошо, так это Шигараки Томуре. Потому что он по-прежнему оставался единственным, кто никаким образом не смог бы стать тем, в чьем теле оказался. И все последние пять лет он провел если не в аду, то в его предбаннике. Потому что, когда оказалось, что научиться контролировать свою чакру не так-то и просто, Цунаде выложила Хатаке правду про то, что случилось с Сакурой, и лучшим, что они смогли придумать, это отправить Харуно в путешествие с Сенджу, пока Какаши будет искать другие варианты. Тем более, в должности Хокаге у него было очень много возможностей.

Путешествовать с Сенджу было поистине ужасно. Наверное, оно всегда так, когда два человека явно ненавидят друг друга, но вынуждены находится вместе. А Томура при этом ещё должен был научиться как-то контролировать огромное количество накопленной чакры.

Чудес совершенно точно не бывает. Это Шигараки отлично познал на своей шкуре, потому что ровно пять лет ему понадобилось, чтобы дойти до такого уровня контроля чакры, что он наконец-таки смог выцарапать из подсознания воспоминание о том, что же произошло в день «Х» с настоящей Сакурой. Ещё месяц ему понадобился, чтобы собрать все нужные артефакты. Но, как ни странно, чтобы убедить Бакуго и Мидорию, что стоит хотя бы попробовать, понадобилось ровно пять секунд.

Они все сделали правильно. Кацуки и Мидория воспроизвели все движения и даже слова Карин и Хинаты, все стояло на своих местах, Шигараки задел ногой нужный камушек, и… Ничего. Ничего не произошло. Ровно до тех пор, пока Бакуго не психанул, следом за ним явно испугалась Изуку, и в довершении отчаянно зарычал, проклинающий всех и вся, Шигараки. А затем раздался взрыв.

* * *

— Кюдай, друг мой, ты уверен, что в этот раз всё сработало как нужно?

— Почти на сто процентов.

— Что ж, это достаточно громкое заявление. Помнится мне, в случае с Хиато Тоширо ты говорил то же самое.

— Тогда не стояла задача в получении конкретного человека, и все же ведь сработало, Мастер. К тому же, насколько я могу судить, новая личность малыша Томуры смогла неплохо вас развлечь.

— Так-то оно так, но ты знаешь, что я не люблю терять свои игрушки. Тебе понадобилось пять лет, чтобы вернуть Шигараки на место.

— Если бы Тенко старался лучше, смог бы вернуться раньше, чем мы нашли нужную причуду, чтобы сделать это своими силами. Вспомните, хотя бы подопытного времён четвертого Один за Всех. Бедняга за несколько месяцев управился.

— Ты прав, Кюдай, конечно, прав. Да и Томуре оказалось полезно научиться подниматься над собой. Но, возвращаясь к этому товарищу. Ты уверен, что достал именно того? Не могла ли произойти ошибка?

— Очень низкая вероятность, Мастер.

В этот момент человек на больничной койке зашевелился, открыл глаза и хрипло произнес:

— Не то, чтобы я не польщён, потому что уже больше пятидес-с-сяти лет ни кому не удавалос-с-сь зас-с-стать меня в рас-с-сплох. Но хотелос-с-сь бы вс-с-се же уточнить, с-с-с кем имею чес-с-сть познакомитьс-с-ся?

— Ну вот, вполне характерная манера речи…

— Кюдай, друг мой, фи как невежливо. Сначала стоит как следует познакомиться с нашим гостем.

— Зс-сначит, я тут в качес-с-стве госсстя?

— Конечно-конечно, Орочимару-сан, здесь вы наш дорогой гость. Кстати говоря, как вам в этом теле? Я постарался учесть вашу любовь к змеям.

Мужчина, до этого лежавший на больничной койке, неспешно встал и поднял руки, которые тут же приняли форму змей, шипя и извиваясь.

— Хм, занятно. Очень занятно. Что же вас-с-с с-с-сподвигло на такой решительный ш-ш-шаг, мой неизвестный с-с-собес-с-седник?

— О, ничего такого, право слово, ничего неординарного. Всего лишь обычная скука человека, повидавшего в этой жизни слишком много. Приходит время, когда тайны становятся не такими уж загадочными, новые причуды перестают вызывать особый интерес, да и само бессмертие становится достаточно утомительным. И всё, о чем ты мечтаешь — это действительно интересный собеседник. Вам знакомо это, Орочимару-сан?

— Предельно, — расплылся в улыбке собеседник Все за Одного. — Предельно знакомо.

— Да, детка, да!!! Яйца, родненькие, любименькие!

— Ками-сама! Каччан! Мои уши… — взвизгнула Мидория.

— Молчи, женщина! Тебе не понять всей боли жизни в инородном теле! — огрызнулся Кацуки.

— Как ни странно, вынужден согласится с этим имбецилом… — достаточно умиротворенно произнёс Томура.

— Сам имби… Почему они лысые? Где волосы? Где все мои волосы?!

— Ну, на голове вроде есть…

— Мать твою! У меня лысые ноги!!! Я сделал из неё главу деревни, а взамен стал геем?!

— Вот реально имбецил… Ты что, телку голую ни разу не видел? Они же всегда всё, что только можно, бреют, — только хмыкнул Шигараки.

— Ками-сама! Ками-сама! Мои бедные ушки… — цвет лица Изуку стремительно приближался к ярко-красному.

— Ну, знаешь ли, сердцеед года, как-то не до этого было на первом курсе академии. То тренировки до полного изнеможения, то эту дуру из новой задницы вытаскивай, а то и вовсе от лиги отбивайся.

— Лох, — беззлобно констатировал Томура, стягивая перчатки и превращая первый попавшийся камешек в пыль.

— Я тебе сейчас задницу надеру!

— Каччан, а как же общественные бани в Конохе? Разве ты не ходил вместе с другими девушками Хьюга?

— Не положено мне было, — недовольно буркнул Кацуки. — У принцессы Хинаты личная ванна в наличии имелась, туда и ходим-с.

— Курогири, портал, — все также умиротворенно велел Шигараки, поправляя рукав непривычной одежды. Деловой костюм для Тенко был в новинку, но что-то в этом определенно есть. Что ни говори, а Сакура Харуно неплохо тут постаралась.

Через несколько секунд появился Черный Туман, быстро оценил ситуацию и крайне уверенно произнёс:

— Я так понимаю, с возвращением, Шигараки Томура!

— Да-да, к Мастеру. Живо. Эти пусть сами разбираются, куда и как им идти.

* * *

— Ками-сама! Неужели это правда? Неужели мы действительно дома?

— Ну, как видишь, Харуно. Видимо, эти трое всё-таки смогли хоть что-то сделать как нужно, — тут же отозвалась Карин. — Эй! Ты куда?

— Конечно же, в башню Хокаге.

Узумаки нахмурилась, взглядом указала на ещё бессознательную Хинату и тихонько произнесла:

— Попридержи коней… Есть проблема. У тебя ещё, видимо, не синхронизировались воспоминания, поэтому я сейчас тебе расскажу кое-что очень интересное. Дело в том, что Хатаке в башне Хокаге нет, потому что…

Сакура неверяще уставилась на подругу.

— Нет, нет, нет…

Карин тут же закатила глаза и поспешила успокоить её:

— Да в порядке твой ненаглядный. Просто Хокаге сейчас — Хината.

После тридцати секунд переваривания информации единственным, на что сподобилась Харуно, стало:

— Оу…

— И она замужем.

— Оу…

— И не за Наруто…

— Ксо… Похоже, у Хины будет тяжёлое возвращение домой…

* * *

— Бакуго-кун, что ты делаешь? — едва ли не заикаясь, произнесла Урарака.

Оказалось, что Хинату Хьюга в этом мире интересовало не только удаление растительности с законных мест. Тут, к слову, Кацуки и Изуку, вообще, знатно приох... удивились, когда к ним вернулась память и пришло осознание, что выходцы из другого мира наворотили. Ну, трое шиноби, прошедших войну — это тебе не двое первокурсников и мало вменяемый психопат. Одна только Сакура чего стоила. Ученица двух Хокаге, героиня войны, которая была признана самой высокоинтеллектуальной куноичи своего времени. Карин, собственно, у Орочимару в лабораториях тоже не в носу ковырялась. А клановое воспитание Хьюга Бакуго на свой шкуре прочувствовал.

Но возвращаясь к Хинате. Девчонка, как пришла в себя и перестала ныть, активно включилась в гражданскую войну, чётко обозначив свои позиции. Кацуки даже был почти со всем согласен. А затем, год назад, Хьюга открыла собственное агентство, которое работало с тяжёлыми подростками с проблемами контроля причуды. Это было не совсем то, чего бы хотелось Бакуго, но, учитывая всё произошедшее за последние пять лет, являлось очень неплохим началом. Тем более, трудился Кацуки на пару с Киришимой и Очако.

Геем он, к счастью, не стал. Хината все эти пять лет невозмутимо игнорировала любые ухаживания, и Бакуго принято было считать то ли асексуалом, то ли третьем в тандеме Шигараки-Мидория. Что конкретно о нём думала Урарака, Кацуки мог только догадываться, но, судя по якобы незаметным томным взглядам на его тушку, с ним явно не в шахматы играть собиралась. Поэтому, вернувшись в офис и обнаружив в кабинете склонившуюся над бумагами Очако, Бакуго только поплотнее закрыл дверь и, плотоядно оскалившись, двинулся в её сторону, затем зашёл ей за спину и положил руки на плечи. Тогда же и прозвучал вопрос о том, что он, собственно, делает. Не убирая рук, он наклонился и прошептал Очако в самое ушко:

— О, я собираюсь сделать тебе очень хорошо, Круглолицая.

Урарака тут же застыла и вероятнее всего — Кацуки видел только шею и уши — густо покраснела. Наверное, она даже была готова возмутиться или хотя бы что-то ответить, но так и не смогла. Потому что в этом момент большие и сильные ладони Бакуго принялись настойчиво, а главное, умело разминать затёкшие плечи и спину. Ещё бы он за пять лет не научился куда нажимать и как, в принципе, помочь спине, когда впереди такая грудь. А грудь была что надо. Да и в целом, Круглолицая была девка видная, с широкими здоровыми бедрами, тонкой талией и такими милыми щёчками. Так и хотелось их укусить. Как на партнёра, на неё точно можно было положиться, так что чего тянуть кота за яйца? Тем более, если она и сама не против. Вон, едва сдерживалась, чтобы не застонать в голос. Бакуго только ухмыльнулся, явно раскатав губу на нехитрое продолжение массажа, когда в дверь постучали, а затем принялись её открывать.

— Сам сдохнешь, или тебе помочь, Дерьмоволосый? — прорычал Кацуки. — Я даже милостиво вышлю твои останки Ашидо и выцарапаю на могильном камне: «Сдох, потому что не дождаться слова «Войдите!»

Киришима застыл, тут же удивлённо вытаращил глаза, затем обратил внимание на тяжело дышащую ярко-красную Урараку, на то, где по-прежнему находились руки Бакуго, и весело присвистнул:

— Баку-бро, неужто, после пяти лет ты таки расколдовался? А я тебе сразу говорил, — уже обращаясь к Очако, добавил Эйджиро, — поцелуй истинной любви и не таких монстров в нормальных людей превращал. Хотя тут скорее все наоборот получилось.

Никогда ранее Киришима не был так рад убегать от взрывов своего блондинистого друга.

* * *

— Шино, пойми, ты очень милый парень, и мы отлично провели время, посещая музеи — бррр… — театральные постановки — дважды бррр… — и регулярно беседуя — спасибо, что вы дальше не дошли! — за что я тебе очень благодарна. Но дело в том, что я много лет люблю другого человека.

Абураме огорчённо нахмурил брови.

— Карин-чан, но ты же говорила, что твои чувства к Учихе давно остыли.

Узумаки едва сдержалась, чтобы в очередной раз не закатить глаза. Как Изуку вообще с ним спелась? Он же непонятливый до невозможности.

— Так и есть, но я говорю не о Саске. Прости, что дала тебе ложную надежду на взаимность, но мы можем быть только друзьями.

— Оу… Я… Мне, наверное, пора… Да…

— Мне жаль, Шино. Увидимся завтра на работе.

Касательно выбранной Мидорией работы Узумаки не сильно удивилась и даже решила ничего не менять. Оказалось, у нее тоже достаточно обаяния, чтобы договориться с мелким чертятами, а работа в госпитале не слишком отличалась от трудовых дней у Орочимару. Только теперь приходилось больше созидать, чем разрушать. Зато сколько благодарности от пациентов.

Именно об этом думала Карин, направляясь в лабораторию Орочимару. К счастью, человек, по которому она скучала больше всего, встретился на её пути немного раньше.

— Суйгецу, ах ты облезлый недомечник! Я сейчас тебе такое устрою! — крикнула ещё издалека она.

Хозуки на несколько секунд завис, затем расплылся в улыбке и крикнул в ответ:

— Вернулась-таки, ведьма красноволосая!

Карин ускорилась, и он, с чувством ностальгии и некоторым странно-мазохистским удовольствием, принялся ожидать привычный удар. Который, впрочем, так и не воспоследовал. Вместо этого Узумаки с разбега запрыгнула на Суйгецу, обнимая его руками и ногами, и тому не оставалось ничего другого, как обнять её в ответ, покрепче прижимая к себе.

— Желание женщины может пройти даже сквозь камень. Что мне какое-то дзюцу?

— И чего же ты желала, дикая женщина?

— А вот мы сейчас и разберём…

Окончание фразы проглотил такой долгожданный поцелуй.

* * *

— Подожди, что значит «мы с Наруто женимся»???

Хината хмыкнула и подняла бровь.

— Действительно, что бы это могло значить?

— Но ты же уже замужем, — удивлённо пискнула Сакура.

— Формально замужем, — Хьюга недовольно застучала карандашом по столу Хокаге. — На деле же я всё ещё ни разу не была с мужчиной, потому что моему мужу тоже нравятся мужчины.

— Оу, так мне не показалось.

— Всей деревне не показалось, — отрезала Хината. — Так что аннулировать брак не будет проблемой.

— Стоп, а как же вы с этим-то олухом Наруто дошли до женитьбы? — в свою очередь удивилась Карин. — Он же тупой как…

— Ничего он не тупой, — рявкнула в ответ принцесса бьякугана. — Просто понимание намёков — не самая сильная его сторона.

— Вот уж точно, — согласилась Сакура.

Карин только сделала лицо типа «ну-ну» и поторопила подругу:

— И всё же?

Хината только довольно улыбнулась.

— Обошлась без намёков. Вызвала его на ковер и рассказа все как есть, от начала и до конца. На деле, оказалось, что как Бакуго его по деревни взрывами гонять начал, так он быстро и осознал, как хорошо было, когда я рядом была, скромно улыбаясь и в рот заглядывая. И что он, оказывается, по мне очень скучает. В этот момент еще и сначала Сакура ушла в путешествие с Цунаде, а затем и Саске на бессрочную миссию отбыл. Наруто-кун от всего этого в меланхолию впал. Но быстро из неё обратно выпал, когда понял, что я его почти обставила на пути к креслу Хокаге. В общем, говорит, ещё больше влюбился, когда увидел, как я стараюсь для клана и деревни.

— То, что это на самом деле Кацуки был, его, конечно, не смутило, — полу-утвердительно произнесла Узумаки.

— Пф-ф-ф… Это же Наруто, — тут же хмыкнула Сакура.

— И что теперь? Передашь ему шляпу Хокаге и сядешь дома детей воспитывать? — совершенно беззлобно спросила Узумаки.

Хината только губы поджала, одаривая собеседницу взглядом, полным скепсиса.

— Уже бегу и падаю. Да меня старейшины собственного клана за такие фокусы живьём закопают. Особенно, после того что Бакуго тут наворотил.

Сакура понятливо кивнула, а затем спросила:

— Кстати говоря, а чего это он так разошёлся? Решил так реализоваться в нашем мире? Или думал, что у Хокаге будет больше шансов найти возможность вернуться в свой мир.

Хьюга вдруг прыснула.

— Все гораздо проще, чем ты думаешь. Маленький гомофоб Каччан всего лишь боялся оказаться в постели с мужчиной.

— Это он поэтому ноги не брил? — всё-таки не удержалась Карин.

Хокаге тут же помрачнела.

— Он вообще ничего не брил. Все пять лет. Я до сих пор чувствую себя меховым кустом. Спасибо, хоть чистоплотным оказался.

Все дружно захихикали, а затем Узумаки обратилась уже к Сакуре:

— А у тебя что нового? Как тебе жизнь замужняя?

Харуно тут же опустила глаза, покраснела и подсознательно положила руки на живот.

— Все хорошо, только…

— Если ты про то, что скоро Хатаке в этой деревне станет трое, так у Хины бьякуган, а я вообще-то лучший сенсор в этой деревне.

Бывшая Харуно в ответ на заносчивость подруги только закатила глаза.

— Ой не слышит тебя Свинка… Я не о том. Просто Какаши… Он практически не отходит от меня. Даже не будучи сенсором, я все время чувствую его чакру поблизости. И я так счастлива с ним, потому что он просто потрясающий! Но иногда мне кажется, что это немного… Слишком? Как будто всё слишком хорошо, слишком неправдоподобно, и долго так быть просто не может.

Хината и Карин только переглянулись.

— Милая, так и должно быть, — ласково начала Хьюга. — Конечно, Хатаке-сан старается. Сложно его не понять. Особенно, зная вашу ситуацию. Когда уезжаешь в командировку, а по возвращении вместо любимой девушки обнаруживаешь в её теле психопата, из-за которого даже не знаешь, сможешь ли когда-нибудь её вернуть, естественным желанием любого мужчины будет исключить все возможности повторения этой ситуации.

— Да, я все понимаю, просто…

— Ой, ну всё, — категорично произнесла Узумаки. — Иди давай сюда, мелкому нужны обнимашки. Прямо сейчас, это я тебе как дипломированный воспитатель говорю!

Сакура тут же повеселела, обнимая подругу.

— Карин, но у тебя же нет диплома.

— Это все неважные детали, — ворчливо отозвалась та, продолжая обнимать теперь уже Хатаке. — И ты сюда давай, госпожа Хокаге. Тебе вообще из-за вредности работы двойная доза обнимашек каждый день полагается.

* * *

В принципе, Изуку не могла сказать, что Карин испортила ей жизнь. Нет, совсем нет. Узумаки почти прилежно училась и тренировалась, не обижала её друзей и действительно хорошо заботилась об Инко. Но, Ками-сама! Мидория натурально лишилась сознания, когда воспоминания услужливо напомнили, как Карин на протяжении почти года третировала Амаджики-куна. Она же едва ли не прыгала на него. Хотя почему не прыгала? Прыгала тоже… Это же кошмар какой-то… Чего только стоил эпизод, когда Узумаки заставила кормить её конфетами, а затем начала облизывать его пальцы. В общем, возможность умереть от стыда уже не казалась Мидории такой уж невероятной.

К счастью, потом Карин вдруг осознала, что весь этот год скучала по Суйгецу, и оставила Тамаки-куна наконец в покое. Да и гражданская война только началась, так что всем как-то не до романтики было. А потом общественность решила, что они с Шигараки чуть ли не женаты, и Мидория понимала, почему девушки не стремились опровергнуть эти слухи. Сейчас же Шигараки заявил, что отправляется в отпуск и в ближайшую пару лет его можно не ждать. И раз уж него амнистия, может, он вообще выпросит у Мастера себе личный остров и там насладится долгожданной тишиной и компьютерными играми. Выглядел он при этом донельзя умиротворенным, а, висящая на его руке Тога и вовсе просто светилась от счастья. Помня кое-что о Цунаде Сенджу, Мидория даже могла бы сказать, что Томура заслужил этот отдых.

Об Амаджики Изуку старалась даже не думать. Чудом будет, если он не станет переходить на другую сторону дороги, встретив девушку на улице. Какая уж тут романтика. Мидория, правда, попыталась не слишком явно расспросить у Тогаты-семпая, как там Тамаки-кун, но тот лишь хитро улыбнулся и предложил спросить у него лично. Естественно, та не собиралась этого делать. Хватит и того, что Карин устроила.

Встретились они совсем не случайно. Мирио позвал Изуку обсудить детали одного важного дела, а потом, не успев впустить её в дом, как-то резко вспомнил, что ему нужно забрать из садика малыша Годжу, потому что Неджиро сегодня допоздна будет занята.

«Надо же, — подумала тогда Изуку. — У людей уже дети подрастают, а я, благодаря Карин, с объектом своей симпатии даже заговорить, скорее всего, не смогу».

В этот момент на кухне послышался шум, а затем, к своему великому ужасу, Мидория вдруг увидела Тамаки Амаджики, спиной открывающего дверь.

— Мирио, наш чай готов. Можем приступать к работе. Изуку-чан?

Побледневшая девушка только неловко подняла руку в приветственном жесте.

— Привет…

Но, неожиданно, Тамаки, кажется, совсем не собирался убегать, вместо этого вполне искренне улыбнувшись.

— О, я так рад тебя видеть! Как твои дела? Как Шигараки-кун?

Мидория, явно не ожидая такого энтузиазма, даже немного растерялась.

— Спасибо… Все хорошо. Шигараки сейчас, если я правильно помню, в Доминикане.

— Ух ты! Ты, наверное, очень по нему скучаешь.

— Нет, — уверенно ответила она.

— Ну, он-то наверняка уже по тебе соскучился.

Изуку невольно хихикнула и тут же поспешила объяснить:

— Судя по фотографиям Химико в социальных сетях, им с Тогой-чан там явно не скучно.

Амаджики вдруг замер, спешно обрабатывая информацию, а затем уточнил:

— То есть, получается, вы расстались?

Мидория тяжело вздохнула.

— Между нами никогда не было ничего, кроме вынужденного сотрудничества. Да, нам пришлось провести много времени вместе, но исключительно потому, что мы оба оказались не в то время не в том месте, и нужно было как-то выпутываться из этой ситуации.

Она вдруг обнаружила, что Тамаки нервничал — его руки немного дрожали, и он явно прилагал усилия, чтобы держать свою причуду под контролем. Собственно, кто бы не нервничал в её присутствии после всего того, что она сделала. Очевидно, лучшим выходом сейчас было уйти, потому Мидория встала и приготовилась попрощаться, но Амаджики опередил её, заговорив первым.

— Изуку-чан, можно я задам тебе личный вопрос? — и дождавшись испуганного кивка, продолжил: — Ты сейчас с кем-нибудь в отношениях? Ну… То есть... Встречаешься ли ты с кем-то?

Это был совсем не тот вопрос, который Мидория рассчитывала услышать. Ошарашенная девушка только отрицательно покачала головой.

— Тогда… Может… Ну знаешь… Ты и я… Ну это… Свидание, в общем… Да, может, мы сходим на свидание?

Изуку ущипнула себя. Боль отчётливо чувствовалась. Затем она сложила пальцы и уверенно произнесла: «Кай!» Тамаки никуда не пропал. Более того, он продолжил говорить.

— Я понимаю, что я достаточно нерешительный… И ты и так целый год пыталась, прежде чем начать встречаться с Шигараки… Но ты говоришь, что вы никогда не были вместе… Так что… Может быть… Может быть, ты дашь мне второй шанс… Я правда приложу все усилия, чтобы быть более активным в отношениях и успевать за тобой! — уже более уверенно произнёс Амаджики, хотя Изуку теперь уже отчётливо видела, как перья начинают покрывать его руку.

Что бы это сейчас ни было, Мидория Изуку, абсолютно точно не собиралась от этого отказываться.

— Конечно, Тамаки-кун, — ласково произнесла она, взяв Амаджики за руку. — Я схожу с тобой на свидание и дам тебе второй шанс. Только в этот раз мы двинемся медленнее, так, чтобы точно все получилось.