Вии-бурудха (джен)

Урасима явился только через пару часов. За стол он садиться не стал, сославшись на то, что успел перекусить где-то по пути, чем заслужил неодобрительные взгляды от клетчатых.

— У нас есть ночлег на эту ночь. Мотель к югу отсюда, хорошее место. Давайте покажу вам, где это, потом сможете вернуться сюда, если захотите.

Лиам сразу же поднялся, одним глотком допил пиво. Он деловито спросил у хозяина заведения какую-нибудь коробку и упаковал четыре пирога с собой.

— Всё равно наша доля, — пояснил он с широкой улыбкой. — Утром съем.

Коробку Лиам уменьшил и сунул в карман. Клетчатые не возражали.

Урасима аппарировал с ними прямо в небольшую комнату. Стол, три стула, бледные жалюзи на окнах.

— Номер двухместный, но я уже устроил нам отдельные спальни. Без особого комфорта, извините. На улице есть бассейн, так что при желании можно будет искупаться перед сном.

— Ага, спасибо, — кивнул Лиам. — Слушай, а чего ты не пришёл на ужин?

— Я поел в другом месте. В Элис есть неплохое индийское кафе.

— Ну и зря. Надеюсь, парни не обиделись.

Урасима поправил очки.

— Ванди, ты бы стал есть вместе с тем, кто бы назвал тебя черномазым?

Лиам наморщил нос и шумно почесался.

— Вряд ли. Как-то неправильно есть при человеке, которому только что выбил зубы. А кто... А, ты об этом?! Ну слушай, это же Чарли! Кто обращает внимание на то, что говорит Чарли?! Он же дебил. Да и ну что он сказал. Это же как оззи или янки, какая разница, никто не обижается.

— Для меня есть разница, — холодно сказал Урасима. — И я предпочёл бы свернуть тему.

— Лады, давай свернём, — покладисто отозвался Лиам. — Но я не понял.

Урасима вздохнул.

— Незадолго до твоего рождения, Ванди, я провёл несколько месяцев почти без возможности использовать магию. Это произошло потому, что я объяснял одному австралийцу, какие вещи один человек не должен говорить другому, и почему. Я считаю цену соразмерной, но не готов платить её слишком часто. Так понятнее?

— Ох... А ты его?..

— Не насмерть. Но надолго.

— Пфф... да, так понятнее. Извини.

— Не за что.

МакНейр молча наблюдал за ними обоими. Если подумать, он не был удивлён, что за сдержанностью Урасимы скрывается... вот такое. Занимательным скорее казалось то, как проведены границы допустимого и недопустимого. Это довольно сильно отличалось от британских обыкновений. То есть от обыкновений, к которым привык он сам. Министерская флора дышала одним образом, последователи Лорда — другим. Были ещё обыватели и оппозиция, но он никогда не вникал в тонкости их мироощущения. Другие — они другие и есть.

Австралийцы сначала показались ему свободными от предрассудков. Может быть, слишком свободными. На самом же деле у оззи просто иначе расположены болевые точки, и это надо как-то учитывать.

МакНейр привык жить среди интуитивно понятных правил. Над многими из них он даже никогда не задумывался, потому что они были... ну, как воздух. Позднее дед и Люциус объясняли, что и как устроено, но это немного прибавило к тому, что он знал и так.

Здесь он просто пока не знал, куда смотреть, на что обращать внимание. Эта мысль его не обеспокоила. Напротив, он ощутил бодрящее возбуждение. Почти как в детстве, когда дед учил его охотничьим приёмам. Это было интересно. Делало живым.

Размышляя обо всём таком, МакНейр и заснул.

Когда утром он вышел из своего спального закутка, в общей части номера был только Лиам. Лиам сидел, развалясь, на стуле, и заразительно зевал.

— Слушайте, нет смысла тащиться на встречу всем сразу. Давайте я метнусь вперёд и наберу вас, когда явятся министр и этот местный, — предложил Лиам.

— Твой магазин открывается в полдень, ты всё равно не успеешь, — отозвался Урасима из-за своей двери.

— Да Майки там рядом живёт, он сказал, что ему не влом подгрести пораньше. Стоп, а откуда?..

Урасима вышел с чашкой и газетой.

— Я слышал твои переговоры, Ванди. Ты слишком орёшь по утрам. И я не хочу, чтобы ты курил во время работы.

— Да я и не собирался, — обиженно сказал Лиам. — Просто Майки говорит, у них несколько новых сортов, и он отложил мне пробники⁽¹⁾. Ну, так я метнусь?

Урасима пожал плечами.

— Запретить я тебе не могу. Ты вообще-то руководишь. Если ты не забыл.

— Ох, ну да, — Лиам изобразил виноватую улыбку и похлопал себя по затылку. — Всё никак не привыкну.

— Разумеется, — прохладно сказал Урасима. — Разве можно к такому привыкнуть. За два-то года.

Лиам закатил глаза.

— Вот этого не надо, ладно? Не нужно удобрять это утро. Короче. Я мчу вперёд, когда начнёт что-то начинаться, вызову.

И он аппарировал, не дожидаясь ответа.

Урасима пожал плечами и уселся за стол. Некоторое время он цедил свой чай и делал вид, что читает газету. Но МакНейру было заметно, что он пребывает мыслями где-то далеко от газетных статей.

— У вас что-то случилось, Тадао-сан?

В этот момент на столе перед Урасимой запел и запрыгал телефон. Звонил Лиам. Урасима включил громкую связь.

— С минуты на минуту жду появления местного кутунгулу, — Лиам был полон жизнерадостного энтузиазма. — Если вам интересно, присоединяйтесь, — и отключился.

— Думаю, нам стоит отправиться туда, Уори-сан. Если вы не возражаете.

МакНейр согласно кивнул.

— Вероятно, так будет правильно. Узнать всё самим, а не в пересказе. А кутунгулу — это?..

— Коротко говоря, кто-то вроде инспектора. У местных бытуют священные изображения, каждое из которых создаётся в определённом месте и по строгим правилам. Это, как правило, узор на скале или на земле. Их могут рисовать, выкладывать камнями... есть разные традиции и подходы. Кутунгулу — их обычно двое на некоем участке, где проживает племя, — поставлены следить за тем, чтобы изображения совершались теми, кто имеет на это право, и согласно ритуалу. Ещё они оберегают такие картины от повреждения или осквернения. Примерно так это устроено, насколько я знаю. Видимо, площадка располагается вблизи от священного места или изображения, поэтому кутунгулу имеет право вмешиваться. Полагаю, сейчас это и выяснится. Вот только приберу после нас, — Урасима достал из кармана небольшой веер и взмахнул им несколько раз в сторону наколдованных комнат. Половина комнаты сразу же сделалась зыбкой, стала видоизменяться, и через несколько мгновений номер принял, по-видимому, первозданный вид: двухспальная кровать, кресло, одёжный шкаф заняли свои места.

— Здесь ещё была потёртость на полу. Вроде бы примерно так, — Урасима спрятал веер и довершил работу палочкой. — Ну, я закончил.

— Почему веер? — полюбопытствовал МакНейр.

Урасима улыбнулся.

— Привычка. У нас используют разные подручные предметы. В некоторых семьях палочками почти не пользуются, колдуют только веером, сложенным или раскрытым. Конечно, приложение силы выходит немного иным. Веером удобнее отменять прежде сделанные чары и трансфигурации, особенно свои собственные. В Цветущей Середине для тех же целей могут употреблять метёлку из проса или из перьев.

— Я почти не встречался с такой экзотикой, — пояснил МакНейр. — Дальше русского Урала нигде не был, да и там общался с великанами.

— Вот как. А у меня нет такого опыта, как у вас. Про великанов я только слышал или читал, — Урасима свернул и убрал в карман газету. — Здесь, в Австралии — изрядный паноптикум. Не считая местных особенностей. Так что нас ждёт много нового.

— Вот даже не сомневаюсь, — МакНейр рассмеялся. Его радовало то, что Урасима, кажется, отвлёкся от своих забот. Чем бы они ни были. — Ну что, отправляемся?

* * *

В ангаре их ждали клетчатые всем вчерашним составом, Морти Саттон, Лиам и, видимо, упоминавшийся кутунгулу.

Кутунгулу оказался рослым, крепко сбитым парнем примерно одних лет с Лиамом. Черты лица его были более грубыми, как у всех чистокровных местных, а тёмные волосы и борода выглядели жёсткими, как проволочная мочалка. Лицо и руки покрывали узоры, сделанные охрой и белилами. Одет он был в поношенную, но чистую бело-зелёную футболку с рекламой пива «Victoria Bitter» и в бермуды цвета хаки. На груди у него болтались несколько ожерелий и амулетов из всякой всячины: кости, ракушки, палочки, раскрашенная кожа и пивные пробки.

Особенно внимание МакНейра привлекли две детали внешности: очки в тонкой золотой оправе, выглядевшие очень дорого, и узоры из шрамов на внутренней поверхности предплечий. К правому запястью парня кожаным ремешком была привешена костяная волшебная палочка.

— А, наконец-то, — сказал Лиам. — Вот, это Джонни, местный кутунгулу. А это мои коллеги, Тадао-сан, Уолл. Будем знакомы и всё такое.

Кутунгулу покачал головой.

— Не Джонни, — сказал он. — Джонэй.

И это было последнее, что он сказал по-английски, перейдя на свой язык.

Разумеется, МакНейр не понимал ни слова. Язык был очень странным на его слух, по интонациям немного напоминал ирландский, но в ирландском определённо не было таких клекочущих звуков.

Как оказалось, Лиам тоже не понимал, потому что он вскинул перед собой руки и сказал:

— Стопэ. Стоп. Давай по-английски, ладно?

Джонэй снова покачал головой и очень медленно и чётко произнёс несколько слов на своём языке.

Лиам с отчаянием оглядел коллег. Морти Саттон развёл руками, а Джек ответил:

— Не, я на арунде⁽²⁾ не говорю. Сорян, бро.

Лиам пожал плечами.

— Ну, я тогда не знаю, чо делать.

Вместо ответа Джонэй полез куда-то в задний карман своих бермуд и вытащил оттуда некий предмет. Это оказался продолговатый кусок дерева с привязанным к нему шнуром. Кутунгулу свесил деревяшку вниз, покачал ею, как маятником, потом несколько раз крутанул в воздухе. Раздался громкий гудящий звук.

Лиам кивнул.

— А, ну можно так, да, — и достал такой же... инструмент.

Они отошли немного в сторону и начали вращать в воздухе каждый свою деревяшку. Ангар наполнился мерным гудением.

Мюррей поморщился и несколькими взмахами палочки наложил какие-то чары; стало потише.

— Ха, бычий ревун, — сказал МакНейр.

— Вы знаете, что это такое, Уори-сан? — Урасима посмотрел на него с любопытством.

МакНейр кивнул.

— Да что тут знать? У нас таким раньше заклинали грозу. Совсем простенькое волшебство. Говорят, иногда даже у сквибов что-то получалось. Ну и пастухи в Хайлэнде так перекликались, конечно. Но это почти вымерший обычай. Мне о нём даже не дед, а прадед рассказывал. Со стороны матери.

— Интересно, — и было видно, что Урасима в самом деле заинтересовался. — Это очень... архаичный обычай в большинстве мест. Я, признаться, и не думал, что он сохранился где-то в Европе. Севернее Балкан, во всяком случае.

— Ну, Хайлэнд — это не Европа, — усмехнулся МакНейр. — Это Хайлэнд. А эти двое что сейчас делают? Не грозу же заклинают.

— Не могу сказать со всей определённостью, — задумчиво проговорил Урасима. — Можно предположить, что как-то разговаривают. Я о таком только слышал, но не было случая исследовать подробнее. Думаю, Лиам всё нам объяснит, когда они закончат.

Гудение между тем пошло на убыль. Лиам и его собеседник постепенно остановили своих «ревунов».

— Нет, ну так не делается! А если мы не успеем? — воскликнул Лиам, спешно наматывая верёвку на деревянный подвес.

Джонэй равнодушно пожал плечами и повернулся к нему спиной. Откуда-то налетел порыв ветра, и кутунгулу исчез. Переговоры, видимо, закончились. МакНейр припомнил, что Вандималунгу-старший аппарировал подобным же образом.

Лиам неразборчиво выругался и жестом поманил всех к себе.

— В общем, так. Местных напрягает то, что происходит на площадке. Что бы это ни было. Он сам не знает, что там, или просто козлит и отказывается говорить. У нас два дня или даже полтора, чтобы, цитирую, «навести порядок» или убраться с их земли. Такие дела.

Мортимер Саттон присвистнул.

— Да, дела. Пойду, что ли, отзвонюсь Трофимчику, пусть думает. И вы, ребята, тоже начинайте суетиться. Через час явится министр Макартур. Он требует согласования всех действий, но зато у него можно будет получить помощь с янки. Потому что мне утром уже звонил чувак из МАКУСА. Они так и вьются вокруг.

1) Да, это то, о чём вы подумали

Вернуться к тексту

2) Аррернте, или аранта — самоназвание для группы диалектов местных племён, живущих вокруг Алис-Спрингс. Среди англоговорящих оззи часто произносится как «арунда»

Вернуться к тексту