Подлунными тропами (джен)

До восхода солнца, по его подсчётам, оставался час, может, чуть больше, но Ремус, несмотря на свежий воздух и молчание охранных чар, вынырнул из сна так быстро, словно не спал вовсе.

Разворошенные угли временами вспыхивали редкими огоньками и вновь затухали, и на ветру, задувающем вниз по склону, было, как выяснилось, довольно промозгло. Ремус, найдя подходящее толстое бревно, подсел поближе к воде, выглядывая в ряби покорёженный серп луны.

Этот поход был своеобразным экспериментом и практически случайностью: на мысль выбраться в горы его натолкнула просьба Нимфадоры позаниматься с ней перед выпускным годом, а удобного места, как назло, не было. Гарри же с его детским любопытством было интересно всё и сразу, и Ремус надеялся заодно, что знакомство хоть с кем-то из волшебников кроме него самого будет ему полезно. В конце концов, он последние десять лет принадлежал магическому миру лишь отчасти. Нимфадора, плоть от плоти этого мира, оказалась на редкость удачным вариантом, с её безудержностью и непосредственностью.

Втайне Ремус надеялся, что будет проще, если он не останется единственным звеном, связывающим Гарри с магическим миром. Конечно, через год ему предстоял Хогвартс — и этого момента сам Гарри не мог дождаться и боялся, а Ремус ждал со смесью подозрительности и ностальгической грусти. Но всё же Нимфадоре — если вслух он иногда уступал её желанию зваться Тонкс, то в мыслях всегда называл только по имени — Ремус доверял и, вероятно, потому испытал огромное облегчение, увидев, как они с Гарри спелись, пытаясь поймать его в кадр фотоаппарата.

Он рассеянно взъерошил спавшие на лоб волосы. Через год Гарри исполнялось одиннадцать, и с каждым днём Ремус всё острее ощущал приближение того момента, когда вопросы его будут касаться уже не классики мировой фантастики и не волшебных чудищ, а собственного Гарриного прошлого. И к стыду своему Ремус не мог с точностью сказать, что готов освежить воспоминания.

Сзади, зашуршав по траве, подошла Нимфадора, и он оглянулся.

— Не спится?

Она поёжилась и уселась рядом, скрестив ноги.

— Мне всё время мерещатся странные звуки, — созналась Нимфадора. — Ты уверен, что это не какая-нибудь нечисть?

— Я предполагаю, что это, как бы поточнее выразиться... нежить, — поправил её Ремус. Та недоверчиво поморщилась.

— Велика ли разница? И те, и другие не приносят ничего хорошего.

— В большей части случаев, пожалуй, ты права, но привидения, например, совершенно безвредны, — напомнил он, полуоборачиваясь к ней. — А их ведь тоже можно причислить к категории «нежити».

— Не похоже, чтобы эти звуки издавало привидение, — возразила Нимфадора — без особого, правда, энтузиазма. — И у привидения была бы форма.

— Скорее всего, — кивнул Ремус, чуть улыбаясь. — Но сдаётся мне, мы растревожили неупокоенных духов. Валлийцы часто называют их кэхэрит. С ними, безусловно, нужно быть осторожными — но пока мы их не злим, можем особенно не беспокоиться.

— Я верю, конечно, тебе, как специалисту, но почему?.. — допытывалась та, несмотря на тон, явно не слишком удовлетворённая объяснением.

— Чем они целеустремлённее и мстительнее — тем они, обычно, активнее. И — тем более материальную форму предпочитают приобретать, — он, помедлив, легонько тронул её за плечо. — Так что я бы сказал, что это скорее «крики о помощи».

— — — —

Бесстрашные Нимфадора и Гарри вытянули его на поиски «неупокоенных духов», едва проглотив завтрак, и к полудню они облазили уже несколько окрестных оврагов и нашли небольшое, поросшее травой ущелье. Попутно Гарри успел пересказать Нимфадоре полтора фильма «Звёздных войн», а сама Нимфадора — чудом не завалиться в болотистую лужу.

— Предлагаю подняться выше на склон, — заметил Ремус, оглядывая слегка разочарованную столь долгим отсутствием плодов их поисков «молодёжь». — С высоты лучше видно, может быть, найдём, что не заметили.

— На который из? — невинно поинтересовалась Нимфадора. — Их тут много.

— Это Уэльс, — он пожал плечами, одновременно отворачиваясь, чтобы скрыть ухмылку. — Привыкай, аврор.

Судя по отсутствию немедленного едкого ответа, страшная месть откладывалась на потом, так что Ремус с чистой совестью сосредоточился на созерцании идиллической картины.

— Мы ведь ищем место, где могли пропасть люди? — уточнил Гарри, взбираясь на выступ рядом с ним. Ремус кивнул.

— В горах мог случиться обвал, например, так что мы ищем что-то необычное, что-то, что кажется странным.

— Вроде груды камней? — Гарри вскинул руку, вытягивая её в сторону, по направлению к наваленным валунам у подножия.

— Например, — согласился Ремус, приглядывась. — Аврор Тонкс, подстрахуешь? Гарри, я знаю, как ты любишь приключения, но, пожалуйста, всё-таки держись в стороне, ладно?

Завал, как выяснилось, когда они подошли ближе, закрыл вход в старую каменоломню, от которой, впрочем, мало что осталось. Нимфадора, перескакивая с одного булыжника на другой, приблизилась к узкой щели, которая осталась от старого прохода.

— Похоже, тут давно никто не ходил, — она кивнула на облепивший камни у земли мох.

— Завалы так до конца и не разобрали, — добавил Ремус. — Хотя пытались. Как рассказывают, последние каменоломни в Лланберисе исчезли в тридцатые годы... Ей не меньше полувека. Скорее всего, завал старше.

— Может быть, местные жители побоялись таинственных стонов в горах? — предположила Нимфадора, пытаясь заглянуть в щель. — Тут темно и сыро, кстати. И узко, но... — она вжалась в стенку и попробовала просочиться внутрь, но стоило ей шагнуть в тёмный коридор и задеть потолок, как сверху посыпалась крошка.

— Далеко не отходи, — предупредил Ремус, приближаясь к проходу и оценивая его взглядом.

— Ты сюда не проберёшься, а я могу хоть немного, но осмотреться, — возразила Нимфадора откуда-то из темноты.

— Аккуратнее, мы ведь не знаем, почему работы прекратили, — он огляделся, продолжая напряжённо вслушиваться в звук шагов.

Гарри на цыпочках подкрался поближе. Ремус, весь подобравшись, замер с палочкой наизготовку.

В темноте провала что-то с треском вспыхнуло, и останки каменоломни опасно задрожали. Ремус уже прицелился было, чтобы разнести вход в клочья, когда позади свалилась аппарировавшая Нимфадора. Развернувшись, он подался вперёд, хватая её за плечи.

— Прости! — воскликнула она и с виноватым видом чихнула: лицо у неё всё было в пыли. — Я сглупила. Там был... призрак, или что-то вроде, и я от неожиданности шарахнула заклинанием. В замкнутом пространстве!.. — явно недовольная собой Нимфадора тряхнула головой. — Идиотизм!..

В каменоломне что-то всё-таки громыхнуло.

— Эффект неожиданности, — возразил Ремус, удостоверившись, что она цела. — Ты растерялась, но быстро сообразила аппарировать. Молодец.

— Вот именно! — Нимфадора шумно вздохнула. — Растерялась! Я ведь знала, что лезу не в чулан для мётел.

— Это нормально: в точности ты всё равно не знала, что тебя ждёт. Это нормальная реакция, — повторил он, вытаскивая носовой платок и протягивая ей. — Остальное придёт с опытом. Считай, что прошла пробный экзамен по ЗОТИ.

— Когда ты так говоришь, всё получается слишком просто, — проворчала она, но улыбнулась.

— Всё в действительности не так страшно, как кажется, — Ремус опустил руки. — Расскажи подробнее, что ты видела.

— Фигуры — не просвечивающие, хотя как будто зыбкие. Но в то же время они выглядели достаточно материально, — Нимфадора наморщила лоб. — Скелетообразные.

— Кэхэрит, — он кивнул. — Они как-нибудь действовали?

— Не нападали, во всяком случае, — она мотнула головой. — Просто... Ждали, что ли. Чего только могут ждать призраки.

— Неупокоенные, ставшие духами? — Ремус пожал плечами. — Обычно они ищут покоя. Не то чтобы я часто с ними встречался, — добавил он смущённо.

— И что с ними теперь делать? — осторожно встрял молчавший Гарри. — Похоронить?

Нимфадора с недоверием оглянулась на груду валунов.

— Мы, конечно, могли бы попытаться разобрать завалы магией... — начала она, но Ремус качнул головой.

— Местоположение останков не всегда имеет решающее значение. В некоторых традициях от них вообще ничего не должно остаться, — он тронул переносицу. — Куда важнее обрядовая часть.

— «Покойся с миром» и всё такое? — предположила Нимфадора. — Или есть какое-нибудь заклинание?

— С заклинаниями не встречался, но, может быть, и народное средство сработает.

— Кажется, в таких случаях зовут священника, — заметила она. Ремус дёрнул плечом.

— Я не священник, конечно, но пару молитв когда-то знал. Ещё когда учил латынь, — пояснил он зачем-то и, убрав палочку, шагнул вперёд. — Тонкс, если что, будь начеку.

Ирония судьбы, — подумалось ему. Оборотень, читающий отходную неспокойным душам. Люди бы посмеялись. Но были ли это отголоски его штудий, или подсознание, а следом за «Réquiem ætérnam» слова лились, как по писанному, и перед глазами вставало кладбище в Годриковой впадине.

В гробовой тишине, последовавшей за негромким «Аминь», Нимфадора наколдовала свечу и, подойдя к бывшему проходу, водрузила её между камней, чтобы защитить от ветра. Пламя её вдруг вспыхнуло, заставив её отшатнуться, и опало. Прошелестел ветер, унося с собой затихающий свист, хотя никто из них не поручился бы, что это не было чистой игрой воображения.

— — — —

— По-моему, хорошо получилось, — заявила Тонкс, придирчиво рассматривая обсыхающие колдографии. — А эта прямо в духе тех чокнутых маггловских художников, о которых рассказывала тётушка. Сюрреалистов, кажется? Кстати, можно я сделаю копии? Повешу себе на стенку на память о каникулах.

Ремус вошёл почти незаметно — если бы она не обернулась случайно, то, пожалуй, так и пропустила бы. В руках у него была пачка желтоватых листов.

— Я тут посмотрел в библиотеке в старых газетах, — он кивнул на стопку. — Нашёл упоминание об обвале в каменоломнях. Работы велись совсем недолго, рабочих рук не хватало, а потом — если верить статье — там начали замечать странные вещи. Непонятное свечение, таинственные звуки. В общем-то, ты была права. Но главное — тут есть список имён пропавших без вести.

Тонкс и Гарри сгрудились вокруг него, жадно вчитываясь в строки.

— Потом покажу Мередит, — Ремус обвёл пальцем фамилию «Оуэн». — Думаю, для неё это имеет больше значения. Надеюсь, наши усилия не пропали зря.

— Точно, — с уверенностью сказала Тонкс. — Знаешь, у Гарри получились весьма интересные снимки, — она осторожно приподняла за краешек одну из колдографий. — Не думаю, что кому-то ещё удавалось поймать такой момент.

В сероватой дымке, почти сливающейся с камнями, растворялся и мерцал полупрозрачный призрак и наконец исчез, оставив только догорающую свечу.

— Мне кажется, этот кадр можно интерпретировать только одним способом, — Тонкс усмехнулась и потянулась за следующей. — Правда, тут есть ещё более редкий снимок...

— Да? — рассеянно отозвался тот, всё ещё подозрительно разглядывающий картинку.

— Ремус Люпин в естественной среде обитания! — провозгласила она, помахивая колдографией, словно трофеем. — И, Гарри, наш уговор с копиями остаётся в силе, ведь так?

— — — — — — — — — — — — — — — — — —

«Réquiem ætérnam» (лат.) — первые слова католической поминальной молитвы, дословно "вечный покой".