Подлунными тропами (джен)

Кусты цветущей сирени слева от дороги шелохнулись, и Ремус, скользнув по ним задумчивым взглядом, подошёл поближе. Ветка хлестнула его по лицу, и лиловые соцветия буквально оглушили терпким ароматом. Сбоку послышались чьи-то шаги и сдавленный вскрик, и Люпин, вынырнув из-под ветвей, едва успел подхватить незадачливого следопыта, рискующего пропахать носом землю.

— Доброе утро, Нимфадора, — он аккуратно поставил её на ноги.

— Сам ты Нимфадора! — тут же среагировала обиженная Тонкс, и Ремус со смехом увернулся от мстительного тычка под рёбра и перехватил её руки, наконец увидев рассерженное лицо. — Прости, — повинился он, шутливо поднимая ладони. — Больше не буду. Считай это маленьким возмездием за засаду.

— Это меньшее, что ты заслуживаешь, — фыркнула Дора, но её растрёпанная шевелюра из красной всё— таки сменилась на более мягкий лиловый. — Мог бы и зайти пораньше.

Люпин только вздохнул. Если Андромеде и Теду он ещё мог противостоять, то прямолинейности Тонкс-младшей не получалось.

— Мне казалось, так будет лучше, — честно отозвался он. Нимфадора поморщилась, но промолчала. Закусив губу, она как будто что-то обдумывала, и вдруг рывком бросилась к нему, вставая на цыпочки в попытке дотянуться. Ремус опустился на корточки, позволяя Тонкс уткнуться ему в плечо.

— Я соскучилась, — она цепко ухватилась за его шею. Люпин крепко обнял её за плечи, пряча горькую улыбку.

— Прости, — покаянно повторил он. — Такой уж я трус, что не мог заставить себя показаться вам на глаза.

— Неправда, — Тонкс замотала головой так же яростно, как до этого обвиняла его. — Трус бы не выбрался!

— Откуда ты только таких мудрых мыслей наслушалась? — Ремус чуть отстранился и несколько секунд они с юной Дорой выжидающе буравили друг друга взглядами. Уступать не собирался ни один, и Тонкс, сощурившись, вдруг скорчила уморительнейшую физиономию, довершив картину длиннющим крючковатым носом и слоновьими ушами. Люпин, не удержавшись, громко расхохотался.

— Это был запрещённый приём, но не могу не признать, что действенный, — заметил он, отсмеявшись, и поднялся на ноги. — Предлагаю всё-таки потихоньку пойти к дому, иначе Андромеда не простит мне опоздания к ланчу.

— Простит. Она добрая, — добродушно махнула рукой Нимфадора, но всё-таки послушно двинулась вперёд, правда, не выпуская при этом из рук ладони Рема.

— — — — — — — -

Андромеда, казалось, выплеснула на Люпина всё накопившееся за это время гостеприимство. Ремус насилу успевал отнекиваться от предложения добавки и не мог перевести дух, пытаясь ответить на все многочисленные вопросы, которыми его засыпали Тонксы. Особенно старалась юная Дора, энтузиазм которой возрастал пропорционально его ответам.

— А ещё папа рассказывал, что ты в одиночку справился с гвэллги, правда? — Тонкс-младшая смотрела на Люпина самым невинным взором. Ремус слегка укоризненно покосился на Теда, но тот только флегматично ухмыльнулся и потянулся за очередным куском ягодного пирога — фирменного шедевра Андромеды.

— Ничего не поделаешь, за подвиги приходится отчитываться, — в голосе Теда слышалось неподдельное веселье. — Инициатива наказуема.

— Ну, это вряд ли можно назвать подвигом, — возразил Люпин.

— Не преуменьшай, Ремус, — мягко вклинилась в разговор Андромеда. — Не каждый может справиться с демоническим псом гвэллги в одиночку. У тебя талант.

— Которому суждено быть похороненным и забытым, даже если таковой имеется, — отозвался тот, пожимая плечами. — Так что, какое это имеет значение?

— Вот об этом-то мы и хотели с тобой поговорить, — произнёс Тед. Люпин непонимающе приподнял брови.

— В смысле? — осторожно поинтересовался он.

— Если я ничего не запамятовал, когда— то ты был лучшим на курсе, когда дело доходило до ЗОТИ.

— Боюсь, друзья несколько преувеличили мои достижения, — Ремус поморщился. — Немудрено быть лучшим, когда преподаватели меняются ежегодно.

— Или же наоборот, — возразил Тонкс, пристально глядя на собеседника. — Если всякие бюрократы прикапываются к твоим характеристикам просто по состоянию здоровья, это вовсе не значит, что ты уступаешь им в профессионализме.

— Знал бы ты, сколько у меня скопилось отказов от работодателей в первый год после окончания, — усмехнулся Люпин. — Можно было топить камин.

— Так или иначе, но у меня есть знакомые, которым нужна помощь специалиста по Защите. И лучше, чем ты — им не найти.

Ремус недоверчиво хмыкнул.

— И твоя болезнь тут не имеет значения. Им просто нужен кто-то, кто разберётся с проблемой.

— И в чём заключается проблема?

— Одному моему коллеге несколько лет назад достался в наследство деревенский дом в лесной глуши. От двоюродной, кажется, тётушки. Так уж, правда, вышло, что до недавнего времени у них никак не доходили руки на него посмотреть. А тут — решили хоть навестить. И столкнулись с разгромом внутри — и кишащими нечистью окрестностями.

— Защита разрушилась? — предположил Люпин.

— Вероятно, — кивнул Тед. — Так или иначе, своими силами им справиться не удалось: от упырей в доме худо-бедно избавились, но на следующий день едва не столкнулись с баньши — и решили не рисковать.

— А министерские?..

— Сначала на заявление просто никто не откликнулся — любят они терять неудобные бумаги. А потом туда послали какого-то стажёра — ну, сам понимаешь, безрезультатно. И я подумал, что тебе это может быть интересно, — закончил Тонкс.

Ремус задумчиво потёр подбородок. ЗОТИ, что ни говори, всегда была ему близка, да и в разномастной нечисти он разбирался неплохо. К тому же, если говорить откровенно, зарплаты помощника библиотекаря хватало лишь на то, чтобы не помереть с голоду. С другой стороны, он добрых два года считал, что распрощался с магическим миром, однако...

— Боюсь, мне сложно что-то обещать, с практикой у меня в последнее время было негусто, но разобраться попробую, — наконец решился Люпин. Тед удовлетворённо кивнул.

— Хотелось бы мне на это посмотреть, — мечтательно протянула Нимфадора. Ремус рассмеялся.

— Увы, реальность не так романтична, как кажется. В бою с кем бы то ни было вообще нет ничего привлекательного — только успевай отмахиваться.

— Всё равно, — упрямо гнула своё Тонкс-младшая.

— Ничего, в школе научишься сама, — подмигнул ей Люпин. — Совсем немного осталось.

При упоминании о школе Дора расцвела.

— Уже в этом году! — с гордостью заметила она.

— И когда только ты успела так вырасти, — притворно вздохнул Тед. — Помнится, раньше, когда Ремус к нам захаживал, ты только и мучила его просьбами поиграть.

Тонкс покраснела до кончиков ушей, исподлобья стрельнув глазами в сторону Люпина. Тот, впрочем, поймав её взгляд, ободряюще улыбнулся.

— На руках тебя теперь катать мне, конечно, проблематично, но вот в шахматы сыграть можно.

— — — — — — — -

Пунктом назначения Ремуса значился одиноко стоящий дом в окрестностях города Армой в Северной Ирландии. Йон О’Салливан, тот самый коллега Теда, нарисовал ему подробнейшую карту и был явно рад, когда Люпин не стал просить показать дом лично. Впрочем, так было проще всем — и у Ремуса была возможность спокойно оглядеть окрестности.

Холмы, леса, речные заводи, пышущие изумрудной весенней зеленью, — армойские предместья в солнечный день не вызывали ассоциаций со сверхъестественными ужасами. На первый взгляд. Разнообразный фольклор, с которым Люпин заранее ознакомился в библиотеке, имел на этот счёт другое мнение.

Дом — невысокий и видавший виды: каменная кладка фундамента поросла мхом, а выцветшая черепица местами рисковала обвалиться наземь, — расположился на холме, как будто одинокий утёс в лесном море. К покосившейся и кое-где повыбитой ограде от леса вела заросшая, но, очевидно, слишком давно протоптанная, чтобы сдаться корням и травам, тропа, словно обвивавшая холм змейкой.

Хотя О’Салливан выдал ему ключи, воспользоваться ими Ремусу не пришлось: дверь со скрипом отворилась, стоило только потянуть за ручку. Внутри дома царила запылённая полутьма, пропитанная застоявшимся запахом плесени. Люпин на всякий случай потянулся за палочкой.

В чулане его встретил боггарт, из кухонного погреба, стоило ему войти, брызгами рванули в разные стороны гномы, в остальном же дом был пуст, хотя ощущение чьего-то постороннего присутствия не покидало Ремуса с той секунды, как он переступил порог.

От бывшего сада, казалось, не осталось и следа: буйствующие сорняки заполонили каждый свободный клочок земли. Защитные чары, которые должны были бы поддерживать территорию в относительном порядке, были как будто сметены ураганом. Мысленно отметив ещё одну странность, Люпин спустился с холма и посмотрел на часы. Три часа дня. Ждать оставалось недолго.

Время, когда царствуют духи и демоны, это время перелома: когда ночь ещё не вступила в свои права, а день уже отступает. Сумерки. И час рассвета. Ремус неспеша прошёлся по опушке и присел на поваленное бревно. Чужое присутствие и отсутствие его внешних признаков настораживало, и он был почти уверен, что разгадка поджидает его в сумерках. Удивительно, но окружавший холм лес таких ощущений не вызывал — а вот холм словно подсознательно тянул к себе.

Люпин припомнил ирландские легенды. Холмы в них назывались местом, где живут таинственные сиды, ирландские духи и феи, но на таком холме мало кто рискнул бы построить дом. Или же рискнул?

Солнце потихоньку уходило западнее. Из раздумий Ремуса вырвал внезапный животный писк откуда-то из-под валежника. Он, внутренне подобравшись, неслышно обошёл кучу бурелома и остановился у кромки небольшого оврага. По дну его тёк еле видный ленивый ручеёк, а в ямке у берега лежал мокрый мохнатый комок светло-коричневого цвета, в котором Люпин безошибочно узнал клубкопуха. Ещё один жалобный писк заставил его спуститься к самой воде.

Мокрый клубкопух, заслышав шаги, шуганулся в сторону, но почему-то почти сразу же завалился на бок. Ремус присел на корточки и аккуратно поймал зверька за спинку. Клубкопух, не очень сопротивляясь, только настороженно принюхался, но вскоре обмяк, что было немудрено: судя по свежим царапинам на животе, он не так давно познакомился с кем-то из представителей крупных кошачьих. Люпин, поудобнее перехватив мохнатого страдальца, провёл палочкой над ранкой и нахмурился: эффекта почти не было.

Шорох заставил его вскочить на ноги, едва не выронив клубкопуха. Ремус огляделся, не опуская палочку. Наверху у края оврага мелькнула чёрная тень, и Люпину почудилось, что у тени были сверкающие кошачьи глаза. В воцарившейся тишине начинали подступать сумерки, и только немного оживший клубкопух доверчиво ткнулся мокрым носом ему в рубашку.