Smiles In The Mist (джен)

— Что мы наделали, Лили? — он закрыл глаза, упираясь рукой о сбитый угол старого покосившегося шкафа. Тот скрипнул, словно от боли.

Она проводила взглядом меркнущие огоньки сработавших чар. Какой всё-таки прекрасный способ проверки придумали волшебники. Заклинание, которое выходит у женщины, только когда в ней зарождается новая жизнь.

— Я сварю тебе зелье, которое всё исправит. Я знаю хороший рецепт, — Сев схватил её ладони дрожащими мокрыми пальцами. — Ты даже ничего не почувствуешь, правда.

Ему хотелось успокоить её, найти выход, но она вдруг отдёрнула руки, отшатываясь от него.

— Никогда бы не подумала, что ты это предложишь. Я ношу твоего ребёнка. Твоего, понимаешь? Неужели ты готов вот так легко взять и избавиться от него?

Он закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Самое важное в эту минуту было не сболтнуть неправильное, резкое слово. Северус изо всех сил старался говорить мягко и вкрадчиво, но голос срывался от волнения и удушающей бури эмоций:

— Ещё год назад я не смел и мечтать об этом, и, клянусь тебе, был бы бесконечно счастлив. Но при других обстоятельствах. Сейчас мы совершим безответственную, абсолютную глупость, если оставим... всё, как есть. Идёт война, мы вынуждены скрываться в омерзительном доме, который гораздо проще снести, чем вообще пытаться ремонтировать. У нас ни одного лишнего кната за душой, и то, что пока нашёлся аптекарь, покупающий наши зелья, не значит, что так будет и завтра. Может, его убьют Пожиратели, потому что он чем-то им не угодит? Может, эту развалюху спалят Адским пламенем, и мы окажемся на улице с голыми задницами? Да, что там дом: вдруг меня самого заавадят по пути в соседний магазин! Ребёнок просто никоим образом не... он не должен жить, как рамора среди браконьеров.

По щекам Лили побежали слёзы. При виде покрасневших, наполненных болью самых дорогих глаз Северус почувствовал, как его сердце словно с силой провернули в груди, грубо стискивая в кулаке. Он оборвал свою речь, не в силах продолжать. Воздух застрял где-то на пути к лёгким, а руки бездумно сжимали спинку стула. В глубине сознания пульсировала яркая чужая эмоция, которая ненароком просочилась в его разум, но Северус не позволял себе прислушиваться к ней. Он смог бы манипулировать мыслями, привести человека к нужному решению, но знал, что никогда совершит подобное с Лили. Только не с ней.

Как будто почувствовав то, что всколыхнулось у него в голове, жена вздрогнула, отводя взгляд в сторону. Всхлипнув, она хрипло произнесла:

— Мои родители пережили войну детьми. И да, маггловские войны едва ли не страшнее, чем то, что творится сейчас. Но они всё выдержали. Их отцы и матери со всем справились, — она заламывала пальцы, выгибая их в обратную сторону. — Мама даже вернулась из эвакуации обратно в Манчестер. А бабушка растила её в одиночку, пока дедушка воевал в Северной Африке.

Сев потёр лоб, качая головой.

— Она бы не стала твоей матерью, если бы погибла во время бомбёжки или от голода, оставшись беспризорницей. Конечно, тебе кажется, что всё можно преодолеть, ведь ты видишь перед собой только тех, кто выжил. А другие, менее везучие дети, просто никогда тебе не расскажут, что бывает и по другому.

Лили обхватила себя руками, отвернувшись к окну. Её плечи дрожали, обёрнутые тёплой шерстяной кофтой. Несколько мгновений Северус оставался на месте, но потом всё же тихонько подошёл к ней, несмело обнимая. Она полуобернулась к нему.

— Знаешь, для себя ты можешь быть правым. Но я не буду пить никакое зелье. Судьба уготовила мне это испытание, и я готова к нему. А ты поступай, как считаешь нужным.

Сев тяжело вздохнул и нежно коснулся губами её виска. Его испытание уже стояло прямо перед ним. И он любил его больше всего на свете.

* * *

Дамблдор смотрел на мальчика, который только что переступил порог его кабинета. Гарри стоял, гордо выпрямив спину, и хмурил брови. Он невероятно напоминал своего отца, только вот не в том же возрасте, а на несколько лет старше, когда тот уже угодил под влияние Малфоя-старшего и начал копировать его повадки.

Порой Альбусу хотелось закрыть глаза на все планы и открыть юному Снейпу его настоящее имя. Но Дамблдор знал, что не имеет на это право. Пророчество разделило отца и сына и вело мальчика его собственным путём, который он должен был пройти, чтобы исполнить своё предназначение. И разрушить всё это сейчас, когда уже столько пережито... Недопустимо.

Дамблдор заставлял себя называть мальчика Гарри в своих мыслях. Это ранило каждый раз, но та боль, которую он испытывал, не могла стать истинным искуплением вины за всё, с чем он позволил мальчику столкнуться, и то, с чем ему ещё только предстоит встретиться. Лишь сделка с собственной совестью.

Прямо за Гарри опирался на трость Джеймс. Альбус надеялся, что они смогут наладить контакт, потому что это было бы полезно для обоих, но после одной из неприятностей, в которую угодил мальчик, Джеймс начал превратно реагировать на попытки Гарри с ним примириться. Альбус понимал, что именно произошло, но не мог поговорить с Поттером, пока тот сам не захочет ему рассказать о своём открытии.

— И где же твой Снейп? — Джеймс легонько ткнул своего спутника кулаком в плечо. — Этот трус даже не удосужился явиться в замок, посмотреть в глаза тем, на кого вылил этот котёл дерьма.

Гарри закатил глаза, поджимая губы, и Дамблдору невольно вспомнились похожие мелкие потасовки, которые неоднократно проходили в этом же кабинете.

— Мистер Поттер, это, разумеется, никоим образом вас не касается, — Люциус Малфой прищурился на Джеймса. — Но да будет вам известно, что присутствие мистера Снейпа здесь не требуется, так как сейчас ведётся работа по ситуации с монстром на третьем этаже, с которым, очевидно, он совершенно не связан.

— И сразу же выискался защитник, — Джеймс покачал головой, отмахиваясь тростью. — Не надоело ещё столько лет няньчится с этим засохшим бундимуном? Или он узнал про такие твои делишки, что теперь шантажирует?

Драко гневно прищурился, стискивая зубы, Тео сжал его локоть, а маленькая Забини фыркнула. Старший лорд Малфой оставался невозмутим.

— Я бы посоветовал вам для начала разобраться с собственными проблемами, и только потом разыскивать их у остальных, — с прежней вежливостью проговорил он.

В это время министерский чинуша, которого притащил с собой неуёмный председатель Попечительского Совета, аккуратно кашлянул, поправляя воротник, и тоже подал голос:

— Господа, я полагаю, что мы здесь с вами собрались совсем по иному поводу.

— Прекрасное напоминание, мистер МакГрегор, а то мы, кажется, начали об этом забывать, — ответил Дамблдор.

Все участники назревающего конфликта встрепенулись.

— Мистер Горбин, — чиновник кивнул Гарри. — Пока вас не было я взял на себя ответственность пересказать профессору Дамблдору суть вашей претензии. Кроме того, мистер Поттер любезно показал нам тот самый запретный коридор на третьем этаже, в котором вы имели неосторожность оказаться на прошлой неделе.

— Спасибо, что позвали меня уже после встречи с этим милым пёсиком, — вежливо заметил Гарри.

Острым языком славились оба его родителя, поэтому Альбус лишь усмехнулся, раздумывая, чья кровь сейчас заговорила в мальчике. Как легко было бы найти подход к ребёнку, будь он сыном Джеймса и той Лили, которой видели мать мальчика большинство её однокурсников. Какой она могла бы стать, если бы не то трагическое происшествие, которое помирило её со старым другом. После подобного повеления судьбы следовало уже оставить попытки противостоять прописанным линиям жизни. И теперь Дамблдор надеялся, что с этим поколением детей он поступает правильно. Нужно не срезать ветви, а направлять их рост, как это делают лучшие из садовников в декоративных парках.

— Итак, профессор Дамблдор, когда все в сборе, я надеюсь, вы сможете найти существенное обоснование к проживанию опасного чудовища в детской школе, — МакГрегор определённо чувствовал себя абсолютным хозяином положения.

Альбус улыбнулся, спокойно кивая.

— Бесспорно, — он щёлкнул пальцами, и в это же мгновение со скрипом выдвинулся один из многочисленных ящиков старинного секретера. Внутри с шелестом закопошились документы, и из вороха свитков в воздух взвился пергамент, за которым болталась на верёвочке сургучная печать. Лист опустился в руки хозяина, и Дамблдор, развернув трубочку, передал его служащему правопорядка. — Я полагаю, этого разрешения будет более чем достаточно?

Дети переглянулись между собой, а Гарри напряжённо прищурился за стёклами очков. Альбус с любопытством уловил наглую попытку легиллименции. Разумеется, эта амбициозная затея была обречена на провал, но Дамблдор отметил упорство и поразительную самоуверенность мальчика. После окончания Первой магической войны он встречал ничтожно малое количество ментальных магов, которые всерьёз надеялись вторгнуться в его сознание. О, эта юношеская вера в собственное всесилие! Когда-то Дамблдор посчитал бы подобную атаку забавной, но сейчас воспоминания о Томе вынуждали сравнивать вновь и вновь. Как поразительно порой заворачиваются спирали истории.

Бледное лицо МакГрегора покрывалось красными пятнами с каждой строчкой, которую пробегал его взгляд. Кашлянув, он выручил для себя пару мгновений, чтобы придти в себя.

— Что ж... как я вижу, вы действительно имеете полное право... подпись министра и, кгхм, мистера Фламеля предоставляют вам возможность... — он вдруг остановился, прищёлкивая языком. — Погодите, здесь говорится, что вы обязуетесь обеспечить полную безопасность студентам. Этот пункт был грубейшим образом нарушен, и четверо стоящих здесь ваших подопечных тому свидетели!

Альбус вздохнул.

— Всем нам прискорбно осознавать, что дети подверглись такой ужасной угрозе. И я приношу самые искренние извинения каждому из ребят, а также их родителям за то, что они вынуждены были пережить столько неспокойных минут, — директор выглядел действительно опечаленным. Голубые глаза с грустью осматривали четверых слизеринцев, скучковавшихся рядом с Люциусом. — Я горячо надеюсь, что эта история в первую очередь научит студентов неукоснительно следовать указаниям преподавателей. Ведь подавляющего большинства происшествий, случавшихся в Хогвартсе в течение всего срока, на котором я занимаю кресло директора, можно было бы избежать, соблюдай их участники школьные правила.

МакГрегор покачал головой.

— Я искренне разделяю ваши надежды, господин директор. Об остальных происшествиях, так любезно упомянутых вами, мы поговорим позднее. Сейчас меня, как и большинство здесь присутствующих, волнует, как вы собираетесь предупредить возникновение прецедентов.

— Здесь нужно добавить, что в ни в одном из школьных правил не упомянут вопрос поведения студентов на случай, если на замок нападёт горный тролль, — встрял мистер Малфой. — Со слов моего сына, подкреплённых показаниями старосты факультета Слизерин, вами лично было объявлено распоряжение развести учеников по их гостиным. В то время как весь зал слышал, что профессор Квирелл столкнулся с троллем именно в подземельях, где расположены сразу две гостиные: Слизерина и Пуффендуя.

— Пуффендуйцы живут ближе к кухням, это на ярус выше, чем...

— Мистер Поттер, имейте вежливость не перебивать! — Люциус раздражённо обернулся на Джеймса. Тот фыркнул, скривившись. — Так вот, как бы то ни было, выполнение этого, как вы выразились, «указания» подвергало серьёзной опасности жизнь и здоровье студентов этих факультетов. Поэтому я не вижу в поведении моего сына и его друзей ничего предосудительного. Более того, я считаю их решение единственно верным выбором в сложившейся ситуации.

— Я прекрасно понимаю ваш страх за любимого сына, мистер Малфой, — ответил Дамблдор. — Но попытайтесь мыслить хладнокровно. Внезапное вторжение профессора Квирелла на праздник тут же спровоцировало всеобщую панику, и её нужно было срочно предотвратить. А куда именно идти детям дальше, решали уже их деканы, которые учитывали особенности расположения своих факультетов. Никто из слизеринцев и не рисковал столкнуться с троллем, потому что всех студентов, оставшихся в шеренге, отвели в башню Когтеврана.

Малфой-старший сжал трость чуть сильнее.

— При всём моём уважении к вам! В Хогвартсе всего четыре факультета! Неужели вы полагаете, что должное пояснение для каждого из них занимает непозволительно много времени?

— Мне очень жаль, что вы не присутствовали в замке во время инцидента, мистер Малфой. Уверен, будь на моём месте вы, подобной ситуации удалось бы избежать, — в голосе Дамблдора не было ни нотки издевательства, но Люциус всё равно поджал губы. — К сожалению, вернуться назад во времени и повлиять на случившееся уже невозможно. И я верю, что все мы собрались здесь в первую очередь того, чтобы придти к наиболее разумному решению о том, как избежать повторения схожих происшествий.

— И как же вы это видите, сэр? — спросил МакГрегор.

Дамблдор улыбнулся.

— Всё довольно просто и изящно, господа. Нужно всего лишь зачаровать пролёты главной лестницы от перемещения на третий этаж. Это предотвратит и случайное, и намеренное попадание студентов в этот коридор и в комнату с её обитателем.

— Я поддерживаю принятые меры, — чиновник вытащил из-за пазухи свиток пергамента и перо. — Сейчас я попрошу профессора Дамблдора, а также мистера Малфоя, как председателя Попечительского совета, подписать соответствующее заключение, а всем детям настоятельно рекомендую направиться на ужин, пока он ещё не закончился.

— И почему же, Дамблдор, вам не пришла в голову эта замечательная мысль до того, как пострадали дети? — прошипел Люциус, едва разжимая зубы. Затем он покрутил в пальцах наконечник трости и перевёл взгляд на своего незадачливого помощника. — Надеюсь, мистер МакГрегор, вы помните, что наш диалог с господином директором ещё не закончен.

— Разумеется, — кивнул ему МакГрегор. — Но я полагаю, что детям пора отдохнуть.

* * *

Альбус опустился в кресло в опустевшем кабинете. Однажды, Малфоям опостылят эти перепалки, и можно будет не тратить столько времени на каждую из министерских проверок.

— И ты просто так забудешь про мальчика? — губы Финеаса Найджелуса язвительно дёрнулись. — Даже не потребуешь объяснений?

— А в этом есть необходимость?

Альбус поднялся с места и медленно подошёл к Омуту памяти. Его мантия, как верный последователь, прошелестела за ним. Внутри Омута переливалось воспоминание, которое старый директор пересматривал уже целое множество раз. Дамблдор застыл перед краем обманчиво водной глади, разглядывая фрагменты сцены, которую уже повторно воссоздал в своей памяти во всех деталях.

— Он едва ли не светился тёмной магией. Что бы ты ни говорил, мальчик снова её применил. И сейчас это было что-то посерьёзнее предыдущего заклятия, — профессор Диппет перелетел через три рамы, оказываясь рядом с Альбусом. — Неужели ты спустишь ему это и во второй раз тоже?

Дамблдор улыбнулся встревоженным портретам коллег.

— Думаю, запреты здесь никак не помогут. Гарри балансирует на грани, но, я уверен, что он сможет справиться.

— У нас уже был такой ребёнок из приюта, Альбус, — Диппет барабанил пальцами по раме. — И всем прекрасно известно, чем это закончилось. Вторую подобную ошибку мы просто не имеем права допустить.

Дамблдор в последний раз всмотрелся в тёмную глубину Омута и вернулся в своё кресло.

— Самой большой ошибкой будет, смотреть на Гарри лишь через призму Тома. При всей обманчивой схожести, различие лежит в основе каждого из них. Гарри был рождён в любви, такой истинной и несокрушимой силы, которой никогда не видел Том. Однажды она уже смогла одолеть Тьму, и, я уверен, что у неё получится повторить это снова.

Финеас Найджелус фыркнул и удалился с портрета.

— Вы говорите о его отце, — Диппет растерянно проводил Блэка взглядом. — Но как оно может сработать в нашем случае? Ведь Гарри лишился этой любви ещё в годовалом возрасте.

Альбус покачал головой.

— И вы снова не правы, Армандо. Она всегда вместе с ним. А истинная любовь способна исцелить любого, чьё сердце способно на неё откликнуться.

* * *

В гостиной Слизерина царила уже привычная атмосфера недовольства.

— Ну ничего, отец найдёт способ к этому подступиться, вот увидите, — насупился Малфой. — Ещё не всё потеряно.

Тео пожал плечами, вытягивая ноги на пуфик перед креслом.

— Само собой. Хоть встряхнули его хорошенько, и то хлеб.

— Если мы кого и встряхнули, так это Поттера, — Блез присела поближе к камину: в подземельях в последнее время становилось довольно зябко. — Впрочем, он и пришёл уже на взводе. Как ты умудрился его так завести, а Горбин?

Генри усмехнулся, проводя рукой по волосам.

— Хотя, о чём я спрашиваю, — Забини поджала губы. — Ты раздражаешь людей с таким же мастерством, с каким гоблины подсчитывают золотые галлеоны.

— А где ты вообще шлялся? — Тео лениво развернулся к нему. — Постоянно тебя разыскивать приходится.

Генри не очень хотелось поднимать эту тему, но нужно было что-нибудь ответить.

— Повздорил немного с Дэйром у Больничного Крыла.

— С Дэйром? — брови Блез уехали на лоб. — Я думала, это исключительно гриффиндорская фишка: полностью игнорировать предупреждения старост и декана.

— Если это кто-нибудь видел и снял баллы, то тебе конец, — Драко повертел в руках виноградную гроздь, лежавшую перед ним на тарелке, затем отщипнул себе немного ягод и парочку закинул себе в рот. Лениво прожевав, он продолжил. — Фарли такой разнос устроит, что истории про пытки колдунов покажутся сказками Бидля.

— А что ты вообще забыл в Больничном Крыле? Давно не бывал? Тоска по любимой койке одолела? — спросил Нотт, отламывая веточку от грозди. Малфой, который и так умял большую часть винограда, недовольно покосился на друга, как будто тот обчистил его личные угодья.

— Мы были там с Грейнджер, — нехотя ответил Генри.

С несколько секунд все молчали, ожидая продолжения, но Горбин смотрел на зачарованный огонь в камине, искренне надеясь, что друзья убедятся в его исключительной заинтересованности в изучении пляски зеленоватого пламени и не будут задавать дальнейшие вопросы. Затем он взял остатки винограда и напихал себе за щёки целую горсть, принимаясь увлечённо жевать. Увидев, что на него косится Блез, Генри смачно зачавкал.

— Если ты думаешь, что это всё проясняет, то ты крупно ошибаешься, — проговорил Тео.

Генри вздохнул, стараясь жевать медленнее. Но щёки уже не выглядели настолько набитыми, как с самого начала.

— Дело в том, что Гермиона наблюдала за нашей трибуной во время матча с Пуффендуем и заметила, что...

— Погоди-погоди, — Малфой скривился, выравниваясь на диване. — Ты хочешь сказать, что она пялилась на нас в бинокль?

Горбин сглотнул, чуть не подавившись.

— Омерзительно, — Блез сморщила носик. В последнее время у неё это настолько вошло в привычку, что Генри подумывал, что такими темпами у неё уже в двенадцать лет в этом месте появятся морщины.

— Да, это здесь вообще не важно, — начал было Горбин, но Драко снова его перебил.

— Неужели? Мне кажется это странно. Тебе не приходило в голову, что она за тобой следит?

— За Горбином-то? — фыркнула Блез. — Не представляю, зачем это ей могло понадобиться.

Генри закатил глаза. Иногда Забини чересчур увлекалась его изничтожением.

— Ну за мной то уж всяко полюбопытней будет наблюдать, чем смотреть, как ты изображаешь загнанного гиппогрифа, чтобы не держать плакат.

Блез поджала губы и отвернулась обратно к огню. Генри злорадно откинулся на диванную подушку. Если она до сих пор рассчитывает однажды зацепить его ядовитой фразочкой, то ей придётся сильно постараться.

— Когда вам уже надоест пререкаться? — рассмеялся Тео. — Вы как мои старики, честное слово. Лучше расскажи, что Грейнджер разглядела в свой бинокль.

При сравнении с мистером и миссис Нотт Генри и Блез с отвращением покосились друг на друга. Это был тот редкий случай, когда они оба разделили единую эмоцию на двоих и, пожалуй, последний в этом месяце. Затем Горбин усмехнулся, а Забини снова поморщилась, и всё встало на свои места.

— Дело в том, что Гермионе показалось, что метлу Эпплби кто-то намеренно направил в мою сторону. И всё была не случайность, а попытка убить меня или надолго вывести из строя.

Тео вытаращил глаза, а Малфой только недоверчиво склонил голову набок, закидывая ногу на ногу.

— Ты сказал «показалось», потому что это действительно так и есть, или она, и правда, видела, как метлу заколдовали? — спросил Нотт.

— Я был у Эпплби ещё перед отъездом в Мэнор, — объяснил Генри. — И она всё подтвердила.

— Так и какого докси ты тогда ни слова об этом не сказал МакГрегору? — Малфой выпрямился в своём кресле. — Отец позвал его как раз, чтобы выяснить весь беспредел, который творится в замке, разрешил столько сложностей из-за упрямства твоего дяди, и после этого ты берёшь и умалчиваешь о случае поважнее твоей искромсанной лодыжки!

— Может, ты вначале дослушаешь, а потом будешь судить о моей логике? — одёрнул его Генри.

— Так ты говори, а не молчи, как под немотным сглазом, — Драко поправлял галстук, явно пытаясь найти какое-нибудь занятие рукам.

Генри ещё с несколько мгновений ковырял ногтем ворсистый чехол дивана, а затем всё-таки рассказал о чудесных метаморфозах воспоминаний Эпплби. Где-то под рёбрами скреблось навязчивое чувство, что прямо сейчас он выдаёт такой секрет, в который не стоило бы посвящать слишком много человек. Очень хотелось положиться на это ощущение, и вообще никому ничего не говорить, но память о поддержке мистера и миссис Малфой не давала ему обманывать их сына.

— То есть, ты считаешь, что Дамблдор стёр ей память? — Тео переспросил скорее из того, чтобы попытаться опробовать странную информацию на язык.

— Не обязательно Дамблдор, — ответил Генри. — Кто-то, кому я сильно помешал. И поэтому пока не стоит поднимать шум и раскрывать то, что мы знаем, что это была не ошибка Эпплби. Или уже к завтраку мы тоже ничего не вспомним.

Драко поднялся с места, мотая головой. Он обошёл кресло Блез, затем прогулялся вдоль дивана, который занимали Горбин и Нотт.

— Это я как раз понимаю, вопросов нет, — он постучал пальцами по лакированному поручню из красного дерева. — Куда важнее кое-что другое.

Малфой присел на спинку дивана, задумчиво разглядывая Генри.

— Откуда, Горбин, ты так уверен, что неведомый убийца целился именно в тебя?

— К чему ты клонишь?

— К тому, что, возможно, целью было устранить кого-нибудь из нас. Или, и вовсе, покалечить всех сразу. Мы сидели довольно близко друг к другу, поэтому то, что Эпплби продырявила именно твоё место на трибуне, вполне может оказаться случайностью.

Генри нервно сглотнул. Такой вариант он не рассматривал: вероятно, из-за того, что Гермиона начала всю свою речь с фразы, что хотели убить самого Горбина, а никак не кого-то ещё. Или же дело было в том, что Генри сразу предположил, что его конспиративную историю разоблачили. Он переживал об этом с самого первого дня, поэтому сразу всё и списал на происки неведомого злодея, который тенью нависал над ним с того самого мгновения, когда Генри переступил границу Косого переулка.

— О, уверяю тебя, Драко, Горбину подобная мысль даже в голову не приходила, — Забини снисходительно оглядела Генри с головы до ног. — Как же таинственный душегуб мог обратить внимание на кого-то, кроме нашего главного любителя тратить факультетские баллы!

— Блез, ты порой настолько зацикливаешься на очередном поводе поддеть Генри, что не замечаешь главного, — проговорил Тео. — Драко, скажи лучше, к чему ты клонишь?

— Неужели вы сами не понимаете? — наследник рода Малфой упёрся руками в ручку дивана, упрямо пытаясь высмотреть в лицах своих друзей проблески осознания. Убедившись, что он единственный сообразил нечто выдающееся, Драко тяжело вздохнул. — Что произошло едва ли не перед самым матчем? Из-за чего мы уезжали в Мэнор и говорили сегодня с Дамблдором и МакГрегором?

— Ты хочешь сказать, что история с метлой как-то связана с монстром на третьем этаже? — нахмурился Генри.

Тео осторожно попытался усадить Малфоя обратно.

— Это довольно странный поступок, учитывая то, что наша смерть сразу перед отъездом привлекла бы ещё больше внимания ко всему происшествию, — аккуратно заметил он, озираясь на Монтегю с Пьюси, входящих в гостиную.

Драко тоже обернулся на них и понизил голос.

— Смерть, возможно, да, — отмахнулся он, скидывая руку друга. — А вот если бы мы дружно залегли в Больничном Крыле, мы бы не смогли никуда уехать, а значит, дать показания вне школы.

— Да, если бы ты покалечился, твой отец примчался бы в Больничное Крыло ещё до того, как тебя туда доставили, — фыркнул Генри.

— И к тому же, мы и так рассказали всё, что знаем, и это никак не навредило Дамблдору, — добавил Тео. — У него разрешение, помнишь?

— Значит, мы рассказали не всё, — Малфой скрестил руки, не собираясь отступаться от своей теории. — Возможно, мы видели что-то очень важное, но сами этого не поняли. И поэтому нас хотели устранить.

— Предположим, что всё было в точности, как ты думаешь, — Горбин почесал нос. — Но почему тогда нам просто не стёрли память, как провернули с Эпплби?

Драко ответил не сразу, с пару мгновений разглядывая огонь в камине с тем же выражением лица, что было у Генри несколько минут назад.

— Я не знаю, Генри, — наконец, прошептал он особенно тихо. — Но как раз то, что кого-то из нас действительно хотели убить, сомнений не вызывает.

С минуту все сидели молча, переваривая свалившуюся информацию.

— Значит так, — Генри поднялся с места. — Сейчас я иду за Гермионой, и через четверть часа собираемся в библиотеке. Будем вспоминать все детали встречи псиной.

— А чего это ты раскомандовался? — Блез резко развернулась, уставившись прямо на него. — Нет, я понимаю, слава второго Тёмного Лорда покоя не даёт, но ты уж научись отделять желаемое от действительного.

— Я говорю, что делать, потому что у меня, в отличие от вас, есть план. И если что-то не нравится, то просто предложи идею получше, — Генри мрачно поправил очки, всматриваясь в лицо Забини. Внутри опять забурлило нечто инородное, растекающееся по венам. Затем в голове ясно прозвучала чужая мысль: «Ну вот почему опять?», а затем сознание резко отпружинило от неё, и всё стало как прежде. Горбин отвёл взгляд и сделал вид, что протирает очки. Было жутковато. Но к счастью, хотя бы никто ничего не заметил. Тео, правда, покосился, но как обычно смолчал.

Генри сфокусировался на внутреннем зеркале. Оно осталось на месте, но выглядело потрёпанным. Если обычное твёрдое стекло должно было покрыться трещинами, раскалываясь на части, то ментальное полотно Горбина зияло прорезями, как густая, плотная жидкость, выжженная мощными огненными струями. Ошмётки гладкой ткани трепыхались по краям, срастаясь друг с другом. Генри мысленно прощупал каждое слабое место в своей защите, представляя, как переплетаются все прорехи, заливая дыры расплавленной зеркальной патокой. Убедившись, что зачарованная завеса снова укрыла его сознание от чужих навязчивых примесей, Генри мотнул головой и нацепил очки.

— И да, Блез, — усмехнулся он. — Не надо называть меня вторым Тёмным Лордом. Зачем брать псевдоним, после которого все сразу начнут сравнивать с оригиналом? Я хочу быть единственным и неповторимым. Скажем, Чёрным Властелином или...

Генри прокрутил в голове имена популярных киношных злодеев и фыркнул от смеха. Можно хоть Дартом Вейдером обозваться, и вся эта чистокровная толпа будет благоговейно повторять. Эти любители средневековых традиций никогда не догадаются заглянуть в коробочку с «длинными колдографиями».

Интересно, почему Волдеморт так не поступил? Он же тоже полукровка из приюта, который возглавил толпу местных снобов. Мог бы и оторваться по полной. Был бы графом Дракулой, например. Или этот фрукт действительно существовал?

Остаток пути до библиотеки, в которой проще всего было отыскать Гермиону, Генри преодолел за занимательными размышлениями о том, можно ли переодеть Пожирателей Смерти так, чтобы они стали похожи на штурмовиков, и ещё, получится ли Звезда Смерти, если привязать котёл Невилла Лонгботтома к парочке Нимбусов.

Фантазии начинающего Лорда ситхов прервал окрик Дженни Фарли, которая где-то всё-таки прознала о драке с Дэйром, и Генри, терзаемый наихудшим из предчувствий, в срочном порядке скомандовал своей флотилии отступление.

-> В кабинете директора Гарри называют его настоящим именем, потому что фокальный персонаж — Дамблдор, который так его определяет. Вообще, на протяжении фика Гарри сменит своё имя ещё раза два-три. Будьте готовы к переменам;)

-> Кто-нибудь шипперит Генри и Блез? Мой парень их поклонник) Я ни в коем случае не утверждаю, что эта пара эндгейм, к тому же они тут все ещё дети. Просто любопытствую;)