Smiles In The Mist (джен)

Крепление водосточной трубы скрипело всеми болтами, но пока держало костлявое мальчишеское тело. Руки Генри скользили, а у ног не было жёсткой опоры. Человек, не знавший обезьяньей хватки Генри Смита, уж точно озадачился бы вопросом, как ему удалось уцепиться за свой наблюдательный пункт, выжидая наилучшего момента.

На полтора этажа ниже Генри отворилась входная дверь, и в темноту осенней ночи скользнули три тени. Спустя пару мгновений, к ним присоединились ещё две.

«Ага, значит, все в сборе, — Смит шмыгнул носом, поудобнее устраиваясь на трубе. Мешочек на его груди недовольно шевельнулся. — Нет, волчок, у меня всё под контролем. Твоего свиста ещё не хватало».

Тени бесшумно пересекли дворик приюта и замерли возле забора, почти сливаясь с кустом шиповника. Генри уже напрягся, готовясь к прыжку, когда его ботинок соскочил с уступа. Мальчик ухнул вниз, обдирая ладони о крепления. Трагичным финалом полёта стал изгиб трубы, на котором Генри слегка подпрыгнул, чтобы тут же плюхнуться на землю. К распластавшемуся на газоне горе-шпиону тут же подбежали двое беглецов.

— Слышите, народ, это малыш Смитти! — первая тень заговорила голосом Мартина Клэя.

Позади раздались тихие смешки.

— Что ж тебе не спится по ночам, а? Нас вынюхивал, мелкий проныра?

— Тише, народ, — шикнул Вейденс. — По Кочерге соскучились?

Хихиканье прекратилось. Парень приблизился к Генри, склоняясь к самому его лицу. Смиту захотелось отползти назад, но он лишь гордо вскинул подбородок, памятуя, что за ним только стена.

— У тебя ровно пять секунд, чтобы объяснить мне, какого чёрта ты тут забыл.

Генри опять шмыгнул носом, отодвигаясь ровно настолько, чтобы можно было присесть.

— У меня к вам предложение, — ехидно проговорил он. Получилось достаточно убедительно, по крайней мере, для сложившегося положения.

— Если бы хотел стукануть на нас Кочерге, ты бы это уже сделал, верно, Смит?

Генри кивнул, скрещивая руки на груди.

— И что же ты хочешь взамен? — ухмыльнулся Вейденс.

Здесь нужно было выдержать короткую паузу. Но терпение иссякло ещё на подлёте. Он поднялся на ноги, сжимая кулаки.

— Возьмите меня с собой, — горячо прошептал Генри.

Теперь Смит выглядел настолько грозно, как только мог смотреться восьмилетний мальчик в штанах на два размера больше, поддерживаемых подтяжками.

Вейденс хмыкнул, тоже выпрямляясь.

— Ты же понимаешь, что мы мелкоту не просто так не берём?

Генри хмыкнул.

— Да он за тобой уже месяц хвостом вьётся, Вейденс, — вставил Клэй. — Разве что в сортир не лез. Не пустишь, так в твой рюкзак влезет, как мартышка.

Смит считал это явным преувеличением, но спорить не стал, а молча теребил шнурок на шее. Волчок тоже затих, значит, переживать было не нужно. Сейчас на него работало и время, и люди.

— Ладно, Смитти. Только будешь ныть — закинем в ближайший мусорный бак, — наконец заключил Вейденс.

Не успел Генри довольно ухмыльнуться, как в комнате сторожа загорелся свет.

— Быстро к забору! — скомандовал Вейденс.

Вся банда мальчишек послушно кинулась к ограде. Генри уцепился за чугунный цветок, карабкаясь наверх. Маневрируя между пиками, Смит оттолкнулся от края и спрыгнул вниз, торопясь успеть за старшими, которые уже не раз умело преодолевали этот маршрут. За мгновение до приземления Генри резко дёрнуло обратно. К своему ужасу он обнаружил, что повис на подтяжках, зацепившихся за верхушки пик.

— Эй! — крикнул он вдогонку остальным. — Подождите меня!

Клэй замедлил шаг, оборачиваясь.

— Смитти застрял на заборе! — Мартин дёрнул Брауна за рукав. Компания замерла на месте.

Вейденс захохотал. Подойдя к Генри, он слегка потянул его вниз, а затем отпустил, глядя, как того отпружинило.

— Ну что ж, малыш, видимо, не судьба тебе пойти с нами, — он развёл руками. — Повиси тут немного, а потом мы вернёмся и, может быть, снимем тебя отсюда!

Входная дверь хлопнула. На крыльцо выбежал сторож.

— Кто опять шляется ночью? Если это ты, Вейденс, и твоя банда, то, богом клянусь, с утра будешь выпорот!

Мальчишки смеясь, скорчили рожи Генри и скрылись за поворотом. Смит в растерянности забился в своём плену. Сторож уже заметил его и, сотрясая палкой, приближался к забору. Нужно было срочно что-то придумать. Щёлкнув заклёпками, Генри отстегнул подтяжки и, наконец, приземлился, тут же помчавшись, не разбирая дороги. Оказавшись в чьём-то дворе, он остановился отдышаться.

Мешочек на груди бился сильнее, чем сердце его хозяина и разъярённо свистел. Генри снял шнурок с шеи и развязал узелок. На испачканную, поцарапанную ладонь выпрыгнул стеклянный волчок. Он крутился в руках Смита, периодически издавая странный звук, похожий на ругательства на инопланетном языке.

Генри недовольно стиснул кулак.

— Ну да, я один. На улице. Да, подтяжка порвалась. И что с того? Только не надо меня пилить!

Волчок застыл. Но стоило Генри разжать пальцы, как тот вспыхнул алым и выдал пронзительный свист в самый нос Смита.

— Черт тебя дери, зараза! — он поспешно запихнул волчок обратно в мешочек и посильнее затянул узел шнурка. — Ещё один такой финт и выкину. Вот совсем не шучу — выкину, а лучше смою в унитаз!

Он сощурился, вглядываясь в изгибы мешочка.

— Понял меня?

Волчок возмущённо фыркнул, но затем всё-таки затих.

— Конечно, — усмехнулся Генри, надевая шнурок обратно. — Последнее слово всегда должно быть за тобой.

Нужно было срочно решить, что делать дальше. Возвращаться обратно было точно неудачной идеей, потому что сторож сейчас в лучшем случае сам караулит беглеца, а в худшем разбудил Кочергу, и они поджидают его уже вдвоём. Поэтому более подходящим решением было подождать, пока вернутся Вейденс и остальные, и, когда они попадутся на входе, незаметно проскользнуть в дом с другой стороны по зарослям плюща.

Генри радостно пристегнул единственную целую подтяжку на противоположную застёжку, развернулся и двинулся со двора обратно на улицу.

«Главное, чтобы Ник спал достаточно чутко и не прошляпил сигнал, — раздумывал Смит. — Влезть в закрытое окно будет сложновато».

Впрочем, иногда у Генри получались разные удивительные вещи: когда они ходили на экскурсию, и на пешеходный переход вылетела машина, Смит сам не понял, как оказался на другой стороне дороги. В другой раз, когда они с Ником пробрались в учительскую, чтобы подложить правильно решённую контрольную вместо настоящей, и Кочерга замахнулась на него учебником, тот разлетелся на отдельные страницы, а обложка и вовсе упорхнула на шкаф.

Но самой необъяснимой вещью в жизни Генри был волчок. Когда Смиту грозила опасность, или кто-то хотел причинить ему вред, волчок принимался тихонько свистеть и кружиться, предупреждая своего хозяина. Генри нравилось думать, что через него за ним наблюдают родители, понемногу помогая в непростые минуты. После того, как Генри рассказал об этом своим соседям, Ник посоветовал ему не говорить об этом никому. Особенно взрослым.

Миссис Шафльбайн утверждала, что люди, которые обнаружили годовалого Генри в Кенсингтонском саду, нашли волчок в его руке. Вообще, из всей прошлой жизни у Смита остался только этот волчок. Раньше, правда, был ещё и носочек с аккуратно вышитыми «H.S.». Поэтому, кстати, его и записали, как Генри Смит. Впрочем, возможно, именно так его и звали, потому что сочетание имени и фамилии было очень распространённое.

Кочерга говорила, что Генри выкинули на улицу. В дни, когда миссис Шафльбайн рассказывала об этом приходящим семьям, которые могли бы его усыновить, она обыкновенно вздыхала и ещё прибавляла о том, что Генри несчастный ребёнок. Сам Смит не был с ней согласен по обоим пунктам. Он был уверен, что женщина, которая с такой любовью вышила на его носочке инициалы, точно не могла взять и оставить его на скамейке, словно пакет из-под хот-дога.

Первые несколько лет Генри верил, что он просто потерялся, и мама с папой ищут его и вот-вот найдут. Где-то в шесть лет он уже отказался от этой мысли, решив, что, наверное, его родители погибли. А в парке он оказался волей случая. Но эта идея вызвала сильные сомнения, когда 31 октября Генри пришёл подарок. Внутри посылки были сладости, которыми он тут же поделился с остальными детьми и игрушечная машинка, которую впоследствии сломал Сандерс, выронив из окна. Отправитель всего этого добра не был указан. Кочерга лишь пожимала плечами, говоря, что знает не больше самого Смита.

Но на следующее 31 октября Генри пришла новая посылка. Когда это повторилось и через год, миссис Шафльбайн заключила, что его место жительства узнала «непутёвая мамаша» Генри и таким образом пытается подкупить собственную совесть. На это она получила ответ такими словами, которые воспитанникам приюта святого Гвиддфарха произносить не следовало ни при каких обстоятельствах, в особенности, в отношении Кочерги. Так сильно Генри не прилетало ни до, ни после этого случая. Кроме того, всю следующую неделю Смит провёл запертым в подвале, и Ник и Сандерс передавали Генри его же конфеты через щёлку под дверью.

Сейчас заветное число приближалось снова, и у Генри уже имелось несколько идей, как выяснить личность таинственного дарителя. Чтобы Кочерга ни трепала на этот раз. Она Смиту никогда не нравилась, ещё с тех пор, когда она нашла в его вещах тот самый носок с вышивкой и выкинула его, объяснив тем, что трёхлетний Генри уже из него вырос. Тогда бедняга прорыдал три дня, пока Фони не сшила ему мешочек для его волчка. Фони была уже взрослая — ей было целых пятнадцать лет, но она любила возиться с малышами. С тех пор, как она уехала учиться в Шотландию, Фони несколько раз заезжала их проведать. Генри всегда её любил, потому что каждый вечер она читала им сказки, а так как книжек у них было не очень много, то Фони приходилось перечитывать одно и то же.

Больше всего Генри нравилась история про Питера Пена. Ведь он тоже жил в Кенсингтонском саду, пока не очутился в Нетландии. И тогда Смит представлял, что было бы, если его не нашла та пожилая пара. А вдруг и он бы научился летать? Отправился бы в волшебную страну, где нет ни Кочерги, ни сторожа мистера Ческинса. А за Фони, Ником и Сандерсом он обязательно прилетел бы вместе с феей Динь-Динь. И Фони, в отличие от Венди, обязательно осталась бы вместе с мальчишками, потому что у неё не было родителей, к которым нужно было возвращаться. А уж с Капитаном Крюком они бы как-нибудь да справились. В конце концов, на него всегда можно натравить крокодила.

Генри поёжился от холода. Он шёл уже гораздо дольше, чем добирался до того двора, откуда двинулся в обратную сторону. Но знакомой чугунной решётки не было видно. Генри перешёл дорогу, подходя к вывеске с названием улицы. К ужасу Смита, название «Беверли Роуд» ему ни о чём не говорило.

Ещё спустя четверть часа блужданий Кочерга и сторож стали для закоченевшего Генри едва ли не пределом мечтаний. Волчок снова зашевелился в мешочке, усиливая тревогу Смита. За соседним домом послышался тихий плеск Темзы, и Генри понял, что оказался на набережной. Холодный ветер резко усилился, поэтому Генри даже не стал проверять виден ли рядом мост, по которому они однажды ехали в больницу, когда у него загноилось ухо. Подождав пока проедет позднее такси, Смит перебежал дорогу и помчался к старым рыбацким постройкам. Ещё лет тридцать назад в этом районе Лондона селились в основном рыболовы и их семьи, но с тех пор разросшийся город, как огромное ненасытное насекомое сожрал весь прежний уклад. Поэтому сейчас старые склады и сараи для лодок стояли полузаброшенными. Облюбовав себе укромный домишко, Смит тут же забрался в него через небольшую дыру в стене и заснул, устроившись на ворохе старых сетей.

С утра Генри проснулся оттого, что его затылок щекотали холодные струи дождя, протёкшие через дырявую крышу. Он торопливо поднялся на ноги и, захватив с собой свою нехитрую постель, переместился в сухой угол. Было ужасно холодно, а стоило Генри сбросить с себя остатки сна, как к этому прибавилось острое чувство голода.

Смит позволил себе всплакнуть самую капельку, объяснив это тем, что в текущей катастрофе такое вполне простительно. Но затем он принялся изобретать план собственного спасения. В приюте вряд ли начнут его искать до конца дня, решив, что он ошивается где-то неподалёку и просто боится наказания, а значит, вернётся уже к обеду, в крайнем случае, к ужину. Учитывая, что желудок Генри весьма тяжко переносил пропуск завтрака, вариант терпеть столько времени явно не подходил. Мальчик поднялся на ноги и поприседал, чтобы хоть немного согреться. Живот снова забурчал, сетуя на излишний расход энергии.

Что в первую очередь должен сделать потерявшийся мальчик? Ответ напрашивался простой: найти полицейского и рассказать ему об этом. Это было стыдно: после такого возвращения о прогулках с Вейденсом и компанией Генри останется только лишь мечтать, но зато он уже в скором времени окажется в своей тёплой комнате, а Эрма, кухарка, сделает ему горячий чай. И согреет ему завтрак, который, разумеется, приберегла, увидев, что Генри не появился в столовой с утра.

Выбор был непростой: насмешки Вейденса, Клея, Брауна, Юджина и Колобка, но быстрое и надёжное спасение и тепло; или незапятнанная репутация в глазах приятелей, но долгая дорога обратно по мокрым и холодным улицам?

«На самом деле, — размышлял Генри. — Согреюсь я уже как попаду домой, а вот смывать позор придётся ещё очень долго».

В любом случае, дождь пока не собирался заканчиваться, а в Лондоне его окончания можно было ждать ещё с неделю. Поэтому Генри смирился со своей участью и двинулся наружу.

Он выбрался из сарая через проверенную дырку в стене, потому что дверь оказалась заперта на замок, и осмотрелся вокруг. Прямо перед ним за мокрыми зарослями кустов, которые ещё только начали желтеть, развернулся изгиб Темзы. Генри аккуратно пролез на самый край набережной и высунулся в поисках моста, о котором вспомнил ночью. Слева от него, действительно, виднелся какой-то мост, но из-за дождя было не очень понятно, тот ли, что Смит искал.

И тогда Генри решил выбрать компромисс. Если мост окажется неправильным, то возле него, обязательно найдётся полицейский. Ведь так? А если Смиту повезёт, что тоже иногда случалось в его жизни, то тогда он и сам сможет добраться до приюта.

Уже немного отдалившись от своего укрытия, под дождём и порывистым речным ветром Генри быстро забыл про свои прежние страхи. Да пусть хоть все приютские мальчишки превратятся в Вейденса, главное, он сам, наконец, окажется дома.

Светало, и Лондон ещё только начинал просыпаться. Магазины пока были заперты, но из булочной уже тянулся аромат свежей выпечки. Этот участок Генри преодолел ускоренным шагом. За всё время мимо Смита промчались, часто орудуя дворниками, всего две машины. Люди не очень торопились выбираться в промозглое утро. Даже спросить дорогу было не у кого. Но на этом неприятности не заканчивались: чем ближе Генри подходил к мосту, тем яснее становилось, что это место ему совсем не знакомо.

Под мостом грелась подозрительная компания бездомных, и Генри не решился к ним присоединиться. Наверху уже хлестал ливень, и Смит побежал, в поисках укрытия. На дороге стояла покосившая автобусная остановка. Под её крышей он и спрятался.

Вскоре на остановку стали торопливо стекаться люди. Каждый старался уместиться под крохотной крышей, поворачивая зонты против ветра так, словно пытались сформировать одну из боевых фигур римского легиона. Генри прижали в самый угол, где он упёрся носом в чужое серое драповое пальто.

Ещё через пару минут, наконец, подъехал автобус, и вся толпа тут же ринулась в открытые двери, едва позволяя протиснуться последним желающим выйти. Генри кинулся вслед за ними. В автобусе было тепло и сухо, а ещё целая туча народу, а значит он вполне мог затеряться среди зонтиков, ног и пакетов и проехать без билета. Сам усатый кондуктор был зажат тучным мужчиной, дамой с собачкой и человеком в шляпе и длинном светлом плаще, которым сдвинуться мешали уже их соседи, поэтому особенно пошевелиться ни у кого не получалось.

Но уже через несколько станций обстановка изменилась, и Генри увидел, как кондуктор движется в его сторону, и начал пробираться к двери. Но тут Смита перехватили за локоть.

— Эй, малец, а билет твой где? — усы кондуктора шевелились на каждом слове.

Смит резко обернулся, вытаращив глаза на усача. Набрав побольше воздуха в лёгкие, Генри завопил, тыча пальцем на какого-то мужчину:

— У папы! Вон он! Уже вышел!

Кондуктор кажется, ещё собирался поразмышлять над заверениям Смита, но мальчик вдруг свернулся, как футбольный мячик, выворачиваясь из его хватки, и скатился на землю. В следующую секунду двери захлопнулись и автобус двинулся с места. Когда ошарашенный усач кинулся к окну, на земле уже никого не было.

Генри очухался, проехавшись коленками по асфальту и плюхнувшись ладонями в лужицу. Попытавшись отряхнуться, он только размазал грязь по штанинам. Улица, на которой он оказался, была совсем чужой, поэтому Генри понял, что автобус ехал ровно в противоположную сторону от приюта, и теперь Смит окончательно потерялся. Здесь людей было уже гораздо больше. Мигали огнями светофоры, а машины проносились друг за другом, то сворачивая, то высаживая кого-то. У всех была цель, к которой они спешили. И только маленькая фигурка в грязных, порванных штанах с болтающейся подтяжкой совершенно выбивалась из слаженного, цельного человеческого механизма.

Смит подумал, что было бы неплохо заглянуть в какой-нибудь магазин, где продавец рассказал бы ему хотя бы в каком районе Лондона он очутился. И как далеко теперь его дом. Генри побрёл по улице, разглядывая вывески. Люди, попивающие чай за стеклянными стенами были тепло одетыми и явно не валялись в луже, а рядом с ними лежали дождевики или сложенные зонтики. Между столами сновали официанты в белоснежных рубашках.

«Сюда даже на порог не пустят», — размышлял Генри, утирая нос.

Но нужное место подвернулось совсем скоро. Среди привычных солидных построек, неожиданно показалось старое здание с грубо отделанной, потускневшей от времени вывеской «Дырявый котёл». Генри поспешно поднялся на крыльцо и потянул за ручку обшарпанной двери.

Внутри помещения царил полумрак. За столиком в углу сидел мужчина в остроконечной шляпе и с трубкой и пускал кольца дыма, которые не растворялись в воздухе, а парили под потолком, пролетали над головами других посетителей и бились в крохотные окна. Старый лысый бармен не обращал на это никакого внимания, поддерживая беседу с каким-то маленьким человечком в огромном цилиндре, в котором обычно рисуют на картинках лепреконов. Казалось, что никто не заметил появления Генри, и он решил немного потянуть время в тепле. Смит двинулся к самой дальней от барной стойки стене и присел на стул, стоявший отдельно от всех столиков. Он подтянул колени к груди, обхватывая ноги. Так бурчание желудка беспокоило чуточку меньше, и можно было немного расслабиться.

Генри заметил, что у бара есть ещё один вход, откуда появлялось гораздо больше людей. Может, он сам зашёл с чёрного входа, и поэтому увидел такой уродливый фасад? Но с другой стороны должен быть дворик, а не улица!

«А вдруг там метро?» — подумал Генри.

Возле метро всегда стояли информационные будки, и полицейские, да и вообще множество людей, которые могли бы помочь ему вернуться обратно.

Генри радостно спрыгнул со стула и поспешил к заветной двери вслед за человеком в длинном чёрном плаще. Но за порогом метро не оказалось. Там вообще ничего не было, кроме глухих кирпичных стен соседних домов и мусорной урны. Смит нахмурился. Ну не привиделись же ему все эти люди! Откуда-то же они идут!

Дальше случилось нечто и вовсе невообразимое: мужчина в плаще постучал чем-то по нескольким кирпичам на стене, и та внезапно начала разъезжаться в небольшую арку, достаточную для того, чтобы в неё прошёл человек. Увидев, что арка начала сужаться, Генри, недолго думая, торопливо юркнул вслед за прохожим. Стена за Генри стремительно сложилась кирпичик за кирпичиком. Смит испуганно постучал по кладке, но та выглядела так, словно перегораживает проход уже не первый десяток лет.

«Что за чертовщина?» — подумал Смит, не решаясь двинуться дальше.

Но так как путь назад был перекрыт, у Генри не было иного выхода, кроме как идти вперёд. То, что только что произошло, напоминало классическое начало сказки: герой проходит через волшебную арку и оказывается в другом мире, где и начинаются все его приключения. Но ведь на самом деле магии не существует? Генри осторожно прошмыгнул к чёрной груде, отгораживающей его от остальной улицы. В таких историях лезть на рожон — последнее дело. Сначала нужно хорошенько присмотреться и выяснить, где очутился, а потом уже дать себя обнаружить местной фауне.

На первый взгляд казалось, что он попал на ещё одну туристическую пешеходную улицу из старого путеводителя «Влюбиться в Лондон за сутки» А. Хауелла с третьей полки книжного шкафа. Машин на ней не было, зато туда-сюда торопливо сновали люди в таких же странных плащах, что и у человека, раздвинувшего стену.

«Впрочем, — решил Генри, — возможно, сейчас просто такая мода. Красотка-Рейчел так говорила Кочерге, когда та пилила её за порезанную футболку».

В эту самую секунду прямо ему за шиворот прилетела крупная капля. Вздрогнув, мальчик отпрыгнул вбок и увидел прямо над своей головой вывеску «Котлы — Всех Размеров — Медные, Латунные, Оловянные, Серебряные — Самопомешивающиеся — Складные». Вытаращив глаза, Генри попятился, наконец, понимая, что послужило ему укрытием.

Смит заправил мокрую чёлку за ухо и посмотрел на целую гору котлов всевозможных оттенков чёрного цвета, которые стояли прямо на улице, словно участвуя в соревновании, кто вместит в себя больше дождевой воды. Генри снова обернулся на глухую стену, оставшуюся позади, и торопливо зашагал вперёд.

— Мама-мама, ну пожалуйста! Мне ведь уже восемь с половиной! Юджин говорит, что летает на взрослой метле с пяти лет!

Засмотревшись на витрину с книгами, Смит чуть не врезался в мальчугана в плаще и голубой остроконечной шляпе, который дёргал за широкий рукав женщину в похожей одежде.

— Джастин, ты хоть раз видел эту его метлу? — женщина тяжело вздохнула, отлепляя сына от витрины. — Неужели случай с обменом на пустые карточки из шоколадных лягушек тебя ничему не научил?

«Летающая метла?» — Генри обошёл витрину и остановился с безлюдной стороны. За стеклом, и правда, была выставлена целая серия разнообразных мётел, и подписи на ярлыках явно говорили о том, что предназначены они отнюдь не для уборки опавшей листвы.

Вот он, его настоящий мир! Сейчас должен появиться посол местной королевской семьи и сказать, что его-то они как раз и искали все эти годы. И на самом деле Генри — потерянный принц и наследник огромного состояния.

— Эй, парниша! — раздался окрик.

Смит обернулся, приоткрывая рот. Волчок на груди забился в мешочке. Перед ним стоял широкоплечий мужчина с щетиной с проседью. Это тот самый волшебный момент!

— Ты курительные палочки продаёшь? — хрипло пробасил прохожий.

— Н-нет, — рассеяно ответил Генри, нахмурившись.

— А какого кентавра ты тогда тут ошиваешься? — рявкнул мужчина, смачно сплёвывая на мостовую.

Смит резко припустил на улицу. Тёплый воздушный шарик внутри лопнул, возвращая Генри в привычную реальность, где он был просто замёрзший и голодный мальчик, забредший слишком далеко от своего дома. Желудок опять заныл. А вода теперь хлюпала и в правом ботинке тоже. В горле снова заворочался комок. Неужели ни в одном мире он никому не нужен?

Из соседнего домика как назло запахло свежей выпечкой. Генри сжал кулаки в карманах и пнул угол здания, вымещая на нём всю накопившуюся обиду и разочарование. Колокольчики на двери кафе звякнули и оттуда вышла рыжая женщина с фирменным бумажным пакетом сладостей. На правой её руке висла девочка, немногим младше самого Генри, а с левой стороны угрюмо плёлся чем-то недовольный мальчик.

— Фред, а ну положи на место! Откуда ты это взял?! — неожиданно женщина бросила пакет на мокрый наружный столик и бросилась обратно внутрь домика. — Нет, Джордж, я всё равно вижу, что вы натворили!

Двое её детей с любопытством прошмыгнули за ней. Свёрток со сладостями остался одиноко лежать на столике. Генри сглотнул, зачарованно глядя на дымок, вьющийся с пакета. Сколько он не ел? Как минимум со вчерашнего ужина. И сегодняшний он тоже точно пропустит. А булочек так много… и тех детей дома явно ждёт вкусная еда и тепло. Они даже и не заметят, если из пакета пропадёт всего одна. Вот эта с кремом!

Генри сам не заметил, как навис прямо над развернувшимся свёртком. Пальцы сжимались и разжимались в кармане. Он же не вор! Смит зажмурился и быстрым движением схватил самую верхнюю булочку. В эту же секунду колокольчики прозвенели снова. Генри в ужасе обернулся. На пороге застыла женщина, держащая за руку ещё одного рыжего мальчишку, и её дочка. Генри прижал булочку к себе, пятясь назад. Девочка затыкала пальцем в сторону застывшего Смита.

— Ма-ама! — завопила она. — Этот бездомный крадёт наши сладости!

Споткнувшись о собственную ногу, Генри едва не рухнул на землю и стремглав кинулся в тот же поворот, из которого он выбежал несколько минут назад. Сердце бешено колотилось, а по щекам струились крупные слёзы.

«Бездомный! Вор! Оборванец!», — самые обидные слова пульсировали в голове.

Смит так торопился скрыться из виду, что не услышал, как женщина тихо приобняла свою дочку и ласково проговорила ей:

— Джинни, детка, если этот мальчик взял твоё пирожное, значит, сейчас оно ему нужнее, чем тебе. А с тобой обязательно поделятся твои братья, правда, мальчики?

Генри шмыгнул носом и с силой вытер лицо. В следующую секунду он врезался в какого-то человека. Плечо Смита крепко стиснули чужие пальцы. Генри попытался вывернуться, но хватка была слишком сильной.

— Отпустите! — Смит отчаянно вцепился в руку незнакомца, пытаясь отодрать её от себя. — Я больше не буду! Я есть хотел!

Мужчина слегка вздрогнул, ослабляя хватку.

— За тобой никто и не гонится, — спокойно проговорил он.

Генри прекратил борьбу, переводя дух. Он поднял глаза на человека, удерживающего его. Это был высокий мужчина в чёрном плаще со стоячим воротником. Его нос ещё сильнее напоминал орлиный клюв, чем нос Генри, а среди его тёмных волос серебрилось несколько седых прядей. Глаза мужчины внимательно всматривались в лицо Смита, словно пытаясь что-то на нём разглядеть. Он наклонился совсем близко к мальчику.

— Гарри?.. — хрипло прошептал человек, почти касаясь пальцами чумазой щеки.

Генри дёрнул плечом, наконец сбрасывая руку незнакомца, и отрицательно замотал головой. Не сводя взгляда с болезненно скривившегося лица мужчины, Смит запихнул булочку поглубже в карман.

— Ах вот ты где! Мы с Нарси тебя уже обыскались! — за спиной странного человека показался длинноволосый блондин. — Отпусти этого оборванца!

Переложив трость в левую руку, он потянул мужчину за локоть к себе. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Генри поспешно юркнул за дверь ближайшего магазина. Сквозь стекло Смит увидел, как к ним приблизилась красивая женщина, из тех, которых миссис Шафльбайн гордо называет «настоящая леди».

— Твой сын мёртв, Северус, — тихо произнёс блондин второму мужчине. — Ты сам это проверял.

Женщина мягко провела ладонью по его спине.

— Столько лет прошло, а ты всё равно кидаешься на встречного бродяжку, который показался тебе похожим.

— Кого-то выслеживаешь? — сзади раздался низкий насмешливый голос.

Генри отпрянул от стекла, краснея. Перед ним стоял неприятный человек с с сальными, зализанными назад волосами мышиного цвета. Учитывая, что его одежда была совсем сухая, Смит понял, что перед ним хозяин лавки, в которой он очутился.

— Простите, сэр… тот странный мужчина спутал меня со своим сыном, а я испугался и решил спрятаться здесь. Не волнуйтесь, я уже ухожу.

Человек усмехнулся, скрещивая руки на груди.

— Погоди, мальчик. Не торопись. Скажи мне, как тебя зовут?

— Генри. Генри Смит, — смущённо пробормотал он.

Владелец лавки склонил голову набок, словно над чем-то раздумывая.

— Ты совсем промок. Проходи в подсобку, согреешься и съешь, наконец, то, что ты так усердно прячешь в кармане.

Пересекая всё помещение, выделенное под магазин, Генри с любопытством уставился на жутковатые предметы, выставленные на полках. Из тусклой банки за ним явно наблюдал хрустальный глаз, а со стен таращились зловещие африканские маски. На прилавке была разложена окровавленная колода карт. Из-под стеклянной витрины ему слегка махнула скрюченными пальцами костлявая рука.

«Может, для местных весь этот кошмар обычное дело?» — подумал Генри, стараясь не выдавать волнение. Перед одной из закрытых дверей волчок опасливо шевельнулся.

— Да ну тебя, предатель! — шикнул на него Смит. — Как на меня накинулся тот тип, так ты висел смирно, словно так и надо!

— Ты что-то сказал? — обернулся мужчина.

Генри покраснел.

— Нет-нет, — ответил он. — Я сам с собой.

Спустившись по узенькой лесенке, они оказались крохотной комнатушке. Стол, занимавший почти всё свободное пространство, был размером примерно с место, которое выделялось для одного ребёнка за приютским столом. На грязном подоконнике стоял огромный ржавый чайник.

Мужчина достал из рукава кривоватый прутик и взмахнул им. Вся одежда Генри тут же стала сухой, а порванная подтяжка вернулась на место.

«Волшебная палочка!» — восхищённо подумал Смит.

После того, как человек взмахнул ею во второй раз, чайник тут же забурлил, а из изогнутого носика повалил пар.

— Присаживайся, — человек указал рукой на вылезший из-под стола табурет. — Как ты попал в Лютный переулок, Генри?

Смит осторожно присел на самый край.

— Я прошёл через кирпичную стену во дворе старого паба. А потом я убегал от… — Генри насупился. — Я случайно свернул сюда.

Человек кивнул, улыбаясь так, словно понимал гораздо больше, чем говорил сам Смит, а затем придвинул ему глиняную кружку.

— То есть, ты никогда не был здесь раньше?

— Да, сэр. Никогда. Я жил в приюте святого Гвиддфарха. На Гросвенор Роуд, — Генри отхлебнул чай, чувствуя, тепло разливается изнутри.

Мужчина всё с той же чудно́й усмешкой покачал головой.

— Значит, тебя растили магглы… ты знаешь, кто такие волшебники?

— Люди, которые умеют колдовать такой же палочкой, как у вас, сэр? — предположил Генри, шумно шмыгая вновь потёкшим носом.

Человек насмешливо повёл бровями, но кивнул.

— Примерно так. А ты знаешь, что ты тоже волшебник?

Генри вытаращил глаза.

— Такого не может быть! Я же не сам заставил стену раздвинуться, а просто проскочил за человеком в плаще. Я здесь совсем случайно.

Мужчина выслушал всю тираду Смита, а затем тихо произнёс:

— Дело в том, что через порог моего магазина не может перешагнуть человек, у которого нет магических способностей. С тобой бы тут же случилось кое-что очень нехорошее. Но ты же сейчас сидишь здесь, передо мной, верно?

Он откинулся спиной к стене комнатушки, наблюдая за реакцией Генри.

— Я могу проводить тебя обратно к магглам, — проговорил он, и его лицо стало серьёзнее. — А могу оставить здесь и рассказать о том, кто ты такой на самом деле. И на что ты способен.

Генри застыл с так и ненадкушенной булочкой в руках.

— Я согласен! — выпалил он, а затем, смутившись собственной прыти, аккуратно добавил:

— Если я, и в правду, волшебник, конечно.

— Ну что же, Генри Смит. Добро пожаловать в мир магии, — произнёс мужчина разводя руками в стороны. — Меня можешь называть «мистер Горбин».

Это была настоящая катастрофа. Откуда в этой руке столько силищи? Генри изо всех сил удерживал дверь, упираясь ногами в старинное облезлое кресло из подсобки.

А всё началось с того, что, пока Горбин отлучился по делам, заперев своего новоиспечённого подмастерье в доме-магазине, Смит решил изучить торговый зал. Если хрустальный глаз и африканские маски оказались совершенно безвредными для восьмилетнего исследователя, то вот костлявая рука была явно с характером. А ведь Генри всего-то пощекотал её окровавленным Таро. И только для того, чтобы проверить, можно ли её трогать. Как выяснилось уже в следующую секунду — хорошо хоть голыми руками не хватанул. Осторожность не подвела. Ну, почти.

Рука упрямо таранила дверь, и явно не для того, чтобы заключить перемирие. Генри же пытался вести переговоры.

— Отстань, падла! На место пошла, кому говорят! — вопил Смит. — Чтоб у тебя на когтях грибок выскочил!

Генри уже приходило в голову, что можно было бы слегка приоткрыть дверь, а затем резко захлопнуть, ломая мерзкой лапе половину пальцев. Но он догадывался, что за порчу товара Горбин его по головке не погладит. Поэтому вся надежда опиралась на искусство дипломатии.

Внезапно, в комнате что-то с хлопком вспыхнуло, и всё затихло. Удары прекратились. Генри замер, продолжая подпирать дверь, на случай, если рука окажется хитрее, чем на первый взгляд.

С той стороны порога раздался тихий стук.

— Можешь вылезать. Рука Славы снова на витрине.

Генри выдохнул, сползая на пол. Не вставая, он дотянулся до ручки, впуская Горбина в подсобку. Наставник вошёл внутрь, перешагнув через вытянутые ноги Смита, и присел в кресло, которое Генри ранее выбрал в качестве точки опоры.

— Рука Славы? — переспросил мальчик. — Больше похоже на Чёрную Руку. Нам про неё Колобок рассказывал. Она прилетает ночью к тем, кто спит ногами к окну, и душит насмерть.

Горбин рассмеялся.

— А магглы весьма изобретательны в своей фантазии. Недалеко ушли от причуд обычных волшебников.

— Эх, вот здорово было бы притащить её остальным, — вздохнул Генри. — Представляю, что начнётся у нас в комнате! Сандерс сразу примется читать молитвы, хоть он все их выдумывает и не знает ни одной настоящей. А Ник явно захочет её поймать. А потом мы бы подкинули её девчонкам, или вообще Кочерге! Рука умеет щекотать?

Восторженную тираду прервал тяжёлый взгляд Горбина.

— Сам решил отказаться от прошлой жизни. Твоих прежних друзей это тоже касается. Будешь тут сопли распускать, сразу вылетишь обратно к твоим любимым магглам.

Генри потупил взгляд.

— Да, конечно, сэр. Я просто на минутку представил. И между прочим, сопли это от насморка. Посидели бы с моё в луже в такую холодину, посмотрел бы я, как вы их на кулак наматываете, — насупившись, добавил он.

— Следи за языком, мальчик, а то в следующий раз я просто открою дверь и буду смотреть, как ты сам договариваешься с очередным взбешившимся артефактом. И у тебя теперь полно работы, — накатившая болезнь Генри ни на грош не разжалобила владельца лавки. — Разбери весь бардак, который устроил на пару с Рукой. А я принесу тебе зелье от простуды.

Генри поспешно поднялся с пола и кинулся в торговый зал осматривать масштаб происшествия.

Вскоре Горбин вернулся со склянкой с жижей, совсем не напоминающей капли для носа.

— Зелье? Настоящее? — Генри с любопытством потянул руки, но затем одёрнул себя. — На вкус, наверное, как кошачье дерьмо. По крайней мере, запах точь в точь совпадает.

Горбин вздохнул, поморщившись.

— Ты либо пьёшь, либо продолжаешь истекать соплями. Выбирай, чего тебе больше хочется.

Генри зажмурился и быстро глотнул волшебное лекарство. Вкус был не такой уж и противный, и Смит скривился скорее из принципа, нежели из настоящего отвращения.

— Что-то пока ничего не поменялось, — хмуро прогнусавил Генри.

— А ты думал, оно действует мгновенно? — ехидно поинтересовался Горбин. — Думаю, если ты будешь тщательнее наводить порядок, то время исцеления наступит просто незаметно. А ну вернулся к работе!

Генри подскочил на месте и кинулся в другой угол зала. Он решил смертельно обидеться на Горбина. Правда, обещанию своему он следовал всего пару минут, потому что научный интерес перевешивал чувство ущемлённого достоинства.

— Мистер Горбин, — с любопытством поинтересовался Смит, наклоняясь за сброшенной маской.

— Да? — владелец магазина спокойно наблюдал, как Генри честно пытается водрузить вытянутое лицо какого-то эфиопского божка на гвоздь, забитый ощутимо выше пределов досягаемости роста мальчика.

— Скажите, а как вы смогли приструнить эту бешеную руку?

Горбин отлеветировал кресло за прилавок, не вставая с него.

— Когда дело касается любой магии и особенно тёмных искусств, Генри, — он подкинул в воздух горстку небольших чёрных камушков. На лету они обратились в мелкий порошок и струйкой нырнули в узкое горлышко колбы. — Ты должен уважать то, что сильнее тебя. И вызывать уважение у всего остального. Это уже две причины, почему тебе не стоило дразнить Руку.

— Тёмных искусств? — Генри покачнулся на табуретке, которую подтащил к стене, чтобы всё-таки добраться до гвоздя. — Но это же явно что-то нехорошее или запрещённое. Или нет?

Горбин снисходительно перевернул всё-таки опрокинувшуюся табуретку, а затем, одних взмахом палочки вернул маску на место. Генри хмуро поднялся на ноги, потирая ушибленный локоть.

— Людям свойственно запрещать то, что они не понимают, — протянул Горбин.

— Но они же могут кого-то убить, — возразил Генри, покосившись на Руку, которая согласно хрустнула пальцами.

— Было ли у вас в приюте что-то запретное? — с прежней усмешкой спросил Горбин.

Смит задумчиво потёр горбинку на носу.

— Ну, нам нельзя было вылезать на балкон на чердаке. Оттуда как-то свалился один мальчик и сломал шею.

Горбин кивнул.

— Ты бывал на этом балконе?

Генри облизнул губы, раздумывая, стоит ли рассказывать правду.

— Я очень люблю туда залезать, — наконец, признался он. — Точнее любил раньше. Там очень красиво ночью. И тихо.

Смит помолчал немного, а затем добавил:

— Но вообще-то многие туда ходят, мне этот балкон Клэй показал. Так что вы не думайте ничего такого.

Горбин оскалился, обнажая жёлтые кривые зубы.

— И хоть кто-то из твоих друзей с него навернулся?

Генри помотал головой.

— Вот то-то и оно, — ответил Горбин, приглаживая жиденькие прядки на залысине. — Из-за того, что один дуралей в своё время влез на перила и спрыгнул оттуда вниз головой, теперь вам всем нельзя появляться на балконе. Неужели это справедливо?

— Нет! — воскликнул Генри.

— А с Тёмными Искусствами всё ещё хуже, — пояснил Горбин. — Они могут навредить не только тому, кто ими занимается, но любому другому человеку, который так или иначе не устроил мага, практикующего этот вид магии. То есть это такой балкон, с которого тот мальчик не только сам свалился, а перед этим ещё и скинул соседа. И никто не думает о том, что тёмные заклинания способны ещё и исцелять, проводить более глубокую диагностику и помогать в пути куда сильнее и надёжнее тех, к которым все привыкли прибегать.

Генри восторженно приподнялся на табуретке.

— А вы знаете эту магию?

Горбин фыркнул.

— Ишь какой прыткий мальчишка. Пока у тебя ещё даже волшебной палочки нет.

— Но я могу изучить какую-нибудь книжку, — возразил Генри. — Или сварить зелье. Вон у вас сколько всяких жуков засушенных. Волшебники ведь и этим тоже занимаются, да?

— Между прочим, далеко не каждый взрослый маг способен готовить качественные отвары, Генри. И для начала попытайся хотя бы закончить уборку, не покалечившись. Это будет солидным достижением.

Смит спрыгнул с табуретки, подбегая к рассыпанным статуэткам.

— Я точно справлюсь с зельями, мистер Горбин. Я иногда помогал Эрме чистить картошку в приюте, и у меня хорошо получалось.

На этот веский аргумент хозяин магазина лишь снова скрипуче рассмеялся, а затем сказал, что ему нужно срочно отправить сову, и скрылся в верхних комнатах, где Генри ещё не успел толком осмотреться. Смит честно принялся расставлять брошенные статуэтки, попутно размышляя, что Горбин подразумевал своей последней фразой.

«Наверное, — подумал Генри, — он продаёт ещё и учёных птиц».

Как раз в то время, когда Смит принялся размышлять на тему того, умеют ли совы говорить, как попугаи, или нет, входная дверь бесшумно отворилась, и внутрь зашёл высокий рыжеволосый юноша в светло-коричневом плаще. Он выглядел старше самых взрослых приютских мальчишек, но не слишком. Хотя, наверное, возраста и солидности ему добавляли очки. Он двигался медленным неторопливым шагом, как будто очень похоже изображал мистера Бешами, который ежегодно приезжал проверять, как они живут. Кочерга тогда заставляла их до блеска начищать башмаки и наряжаться в накрахмаленные рубашки и дурацкие пиджаки, в которых всё тело начинало чесаться. Но зато в такие дни Эрма готовила жаркое, а сладкое всем раздавали мороженое. Потом все дети выстраивались во внутреннем дворе, а мистер Бешами проводил с ними воспитательные беседы, прохаживаясь туда-сюда, как престарелый индюк. И он однозначно был уже пожилой, потому что молодые не бывают седыми и лысыми. А этот ярко—рыжий паренёк уж точно не может быть его ровесником.

«Впрочем, — предположил Генри, — откуда мне знать, как мистер Бешами ходил лет двадцать назад. Может, он и тогда был такой же, как этот посетитель».

Тем временем юноша, кажется, заметил Смита, и двинулся к полке со статуэтками, за которой тот притаился. Генри неуверенно выпрямился, коря себя за резко всколыхнувшееся волнение.

— Добрый день, молодой человек, — улыбнулся юноша. — Вы здесь работаете?

— Нет, — мотнул головой Генри. — Точнее, я тут всего второй день. И не очень-то разбираюсь во всех этих странных штуках. Вам лучше подождать мистера Горбина. Он наверху посылает кому-то сову. Кстати, это не вы её заказывали?

— Нет, — покачал головой посетитель. — У меня уже есть несколько.

Затем он замолчал, но продолжил заинтересованно смотреть прямо на Генри своими голубыми глазами. У Смита зашевелились волосы на голове. Нужно было придумать, как потянуть время до возвращения Горбина.

— Может, вас интересуют… вот эти фигурки? — Генри протянул ему статуэтку, изображающую женщину с круглым диском, зажатым между рогов на её голове. — Они явно бывают… чем-то очень полезны.

— Спасибо, но можешь поставить её на место. Она мне не пригодится, — юноша отодвинулся от Смита и медленно отошёл к прилавку. — Скажи мне, Генри, ты сирота?

— Наверное. Я совсем не помню своих родителей, — Смит недоверчиво нахмурился. — Откуда вы знаете моё имя?

— А почему ты думаешь, что оно твоё? — юноша обернулся с улыбкой, которая немного походила на улыбку Горбина, когда тот пытался показать, что знает, что творится в голове у Генри.

— Наверное потому, что меня так зовут всю жизнь, — Генри смотрел на незнакомца исподлобья.

— Ну что же, тогда я полагаю, сейчас у тебя началась совсем иная, — незнакомец аккуратно поправил очки. — Можешь снять вон ту маску со стены? Я хочу поближе на неё посмотреть.

Генри кивнул и торопливо перетащил кривоногую табуретку обратно к стене. Маска изображала лицо, с одной стороны искажённое гневом и улыбающееся с другой.

— Вот она, держите! — воскликнул Смит, спрыгивая с табуретки. Но возле прилавка уже никого не было.

Ночью Генри снова долго не мог заснуть. Не хватало посапывания Сандерса и храпа Ника, у которого вечно был заложен нос. А сейчас он был совсем один в крохотной комнатушке вместо прежней просторной спальни. Старые звуки заменили подозрительные поскрипывания, к тому же, то тут, то там раздавались странные шорохи, а часы на стене в виде жуткой морды с рогами и вовсе хотелось чем-нибудь завесить. У рожи вместо стрелок туда-сюда дрыгались зрачки и язык. А с утра она и вовсе начинала издавать дикие шепелявые вопли. От миролюбивого "Вшштавай, паршшивец! Шшшолнце вышшоко!" до ругательств на неизвестном Генри языке.

— Што уштавилша? — неожиданно прошамкала рожа. — Шпи давай!

Генри приподнялся на кровати.

— А ты говоришь не только по утрам?

Часы фыркнули.

— Нет, конешшно! Только было бы ш кем трепатша. Жил тут когда-то один, до тшшего хорошший шабешедник был! А книшшки какие тшитал!

— Вы про Бэркеса? — предположил Генри. — На магазине указана вторая фамилия.

— Кх-ха х-ха, — закашляла морда, сотрясая торчащим языком. — Глупый маленький тшшеловетшек. Беркэшшш — это я.

— Да ладно! — Генри откинул одеяло и подбежал к часам. — Вас Горбин превратил в эти уродливые часы?

— Шам ты урод! — обиженно рявкнул Бэркес и снова прикинулся безмолвной вещью.

— Простите, пожалуйста, мистер Бэркес, — Генри виновато погладил изогнутые козлиные рога. — Я просто не присмотрелся.

Но совладелец лавки больше не реагировал на человеческую речь, и Смит вернулся обратно в кровать.

— Ешшли завешишь — прокляну так, што мама родная не ужнает, — быстро вставил Бэркес, стоило Генри отвернуться к стене.

— Как вы догадались? — изумлённо вытаращился Смит. — Я же этого не говорил.

— Думаешшь громко! — ехидно скривилась рожа. — Шпи уже!

Но с Генри уже слетел весь сон.

— Скажите, а вам, наверное, тяжело вот так вот висеть круглые сутки, — Смит развернулся обратно к роже. — Вы можете двигаться?

— Как ты это шебе предштавляешь? — проворчал Бэркес. — Жачепишь-ка жа гвождь в штене и попробуй прогулятша.

— Хотите, я вас сниму ненадолго? — вежливо предложил Генри.

— Нет! — почти испуганно воскликнула рожа, а затем уже более мягко добавила:

— Только подымить хотшетша, штрашть. Может, тшеловетшек дашт милому, тихххому Бэркешшу одну трубощщку?

Генри задумчиво присел.

— Курить — вредно, — аккуратно заметил Смит.

— Кха-ха, — покряхтел Бэркес. — Это ваш, людишшек, ветром убить может. Мне не штрашшно. Доштавай уже. Иж нижшнего ящщика штола.

Генри, всё ещё сомневаясь, поднялся с кровати и подошёл с столу.

— Ну же! Быштрее! — шикала рожа, раскачиваясь из стороны в сторону от нетерпения.

Выдвигаясь, ящик загремел, как молодой паровоз. Глаза рожи задвигались с удвоенной скоростью.

— Тишше, рашштяпа! Горбина ражбудишь!

— Давайте-ка повежливее, — грозно прошептал Генри. — А то я могу и передумать.

Он достал из выемки узкую длинную курительную трубку с перевёрнутой пирамидой на конце.

— Тшеперь зашыпь туда порошок иж шеребряной короботшки и ташщи шуда, — торопливо отдавал команды Беркэс.

— А зажечь её разве не надо? — удивлённо спросил Генри.

— Ташщи! Шам жажгу! — рожа затрясла языком, как частенько делал Рекси — вечно голодный дворняга Кочерги, которого сбил автобус прошлым летом.

Смит аккуратно вставил кончик трубки в раскрытый рот Беркэса. Глаза рожи сверкнули, и от них отделились две крохотные искорки. В воздухе они слепились между собой и нырнули в отверстие в основании пирамиды.

С шумом и свистом Беркэс вдохнул, а затем, из его рта, широких крыльев ноздрей и даже ушей повалил дым. Столько дыма, словно рожа перед этим высосала из комнаты весь воздух.

Генри, закашлявшись, кинулся к окну. Вскарабкавшись на подоконник, он повернул обшарпанную ручку и навалился на тяжёлую раму, чтобы её отворить.

— Хххорошшоооо, — прошипела рожа. — шшшпашибо, тшеловетшек.

— Можно дымить поменьше? — прохрипел Генри, утирая выступившие слёзы.

Но рожа не отвечала, ещё сильнее погружая комнату в вонючее едкое облако. Зрачки Бэркеса завращались по кругу, то увеличиваясь, то сужаясь до точек.

Смит перекинул ногу на улицу и принялся вытаскивать защёлку, которая удерживала вторую половину окна. С трудом отворив раму, Генри свесил с подоконника уже обе ноги и снова закашлялся, пытаясь отдышаться.

Дым, вопреки ожиданиям Смита, не вылетал из комнаты, а только зависал на границе с окном, образуя плотную завесу. Генри уже собрался было выпрыгнуть на улицу, как вдруг вся эта серая стена резко повалила наружу. Рамы максимально распахнулись, дребезжа стёклами. Генри пригнулся, утыкаясь носом в колени и изо всех сил вцепился в край подоконника. Уши заложило, а футболка задралась до подмышек и пыталась сорваться под напором ветра.

Когда всё закончилось, Смит с несколько секунд ещё просидел также, а затем осторожно выпрямился. Над крышами домов сгустилась огромная чёрная туча. Неторопливо ворочаясь, как ленивец в мешке, она поползла куда-то на восток.

Генри влез обратно в комнату.

— Какого чёрта ты не предупредил, что будет твориться?

Морда расслабленно покачивала языком, уронив зрачки на нижнюю границу глаз. Трубка валялась рядом на полу.

Генри постучал по стене рядом с часами. Зрачки Бэркеса нехотя всколыхнулись, фокусируясь на Смите.

— А тогда ты бы ражрешшил мне выкурить трубощщку?

— Нет, конечно! — горячо воскликнул Генри, пряча её, от греха подальше, обратно в ящик.

— Ты шам отшветил на швой вопрош, — беззлобно прошамкала рожа. — Тридшать лет не дымил. Ты меня ощщашливил, добрый тшеловетшек.

— Можешь называть меня Генри, — попросил мальчик. — Ну или Смит.

— Шмидт? — встрепенулся Бэркес. — А што, можно.

— Лучше, конечно, Генри, — вздохнул юный попаданец. — Но, вижу, тебя уже не переубедить.

Утром Смиту вместо привычного "паршшивца" досталась всё та же гордая немецкая фамилия. В сущности, это была скорее положительная тенденция. Но затем, Бэркес понизил тон и почти неразборчиво прошипел:

— Пока ты прохлажждалша, ждешь был Штарик.

— Какой старик? Ты о чём вообще? — заспанный Генри с трудом соображал.

Рожа недовольно качнулась.

— Он вшё говорил, мол "Это он. Тощщно".

— Кто "он"? — зевнул Смит.

— Ты, конешшно! Мерржкий чиштоплюй! — возмущённо воскликнул Бэркес. — Горбин идёт!

Рожа застыла, принявшись старательно двигать зрачками. Дверь комнаты открылась и на пороге действительно появился Горбин.

— Уже проснулся? Давай, одевайся и спускайся в подвал. У меня к тебе задание, — уже шагнув за порог, Горбин принюхался, развернувшись. — Бэркес, ты что опять дымил?

Рожа вытаращилась на совладельца.

— Да ты што! Тридшать лет, как брошшил! — с негодованием пробурчал Беркэс.

— Смотри у меня, — погрозил пальцем Горбин. — Будет у магглов какой внезапный катаклизм — сразу пойму, откуда ноги растут.

Часы с невинным видом продолжили своё дело.

— Генри, вставай! — Горбин вспомнил о воспитаннике. — Чтоб через минуту был на месте!

— Ох, нешпрошта, — запричитали часы, стоило Горбину скрыться на лестнице. — Вшё нешпрошта!

— А ну цыц! — отмахнулся Генри, нашаривая под кроватью штаны. — Лучше бы помог понять, куда твой вчерашний ураган закинул мои ботинки.

— Жа шкафом пошмотри, — уязвлённо подсказал Бэркес.

Генри торопливо завязал шнурки и помчался к лестнице в подвал. Внизу было темно, хоть глаз выколи, но Смит просто ухватился за перила и, не сбавляя темп, бодро поскакал по ступенькам. Уже в следующую секунду Генри врезался переносицей во что-то твёрдое. На лицо выплеснулась мерзкая холодная жижа.

— Чёрт! — выругался Генри, пытаясь вытереть глаза. Заляпалась чёлка, и капли бежали по щекам прямо на чистую футболку.

— А ну не трожь! Бегом на свет! — раздался раздраженный голос Горбина. — Сейчас сам всё уберу!

Глаза жутко защипало, как если бы Смит намеренно залил их шампунем. Генри заскулил, сжимая кулаки, чтобы не прикасаться к лицу.

— Эванеско! — воскликнул Горбин. — Ты хоть знаешь, что на себя пролил, неуклюжий идиот?

Генри, жмурясь, замотал загудевшей головой. Зелье пропало, но слёзы из глаз всё ещё текли.

— Я, кажется, нос сломал! — всхлипнул мальчик, ощупывая место удара.

— Безмозглый маленький пикси! — Горбин продолжал разъярённую тираду. — Глаза открыл, быстро!

Отлепив трясущиеся пальцы от лица, Генри слегка приподнял веки. Но перед ним была всё та же чернота. Мальчик в ужасе закричал.

Она лежала так близко к нему, что от волнения даже сводило кончики пальцев. В детстве они тоже любили так валяться и, придвинувшись близко-близко, восторженно нашёптывать друг другу свои самые сокровенные тайны. Но сейчас было в тысячу раз страшнее. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вырвется из ребёр и ударится о её грудь.

Если приблизить лицо ещё чуть-чуть, то её глаза начнут раздваиваться. Почему в такой момент в голову приходили именно такие глупые мысли? Наверное, потому что не верилось, что сейчас, вот-вот случится самое важное событие в его жизни. И уж точно самое счастливое.

А вдруг она отвернётся? Засмеётся над чем-то своим и поднимет глаза вверх, к летнему небу. Или ещё хуже: оттолкнёт, когда он, наконец, поцелует. Что-то же заставило её проделать так с Поттером? Да так, что он и его дружки едва ли не лопались от злости, как флоббер-черви, переевшие салата.

При этом воспоминании накатила злость, принёсшая твёрдую решимость. Насчёт три, он точно сможет это сделать. И будь что будет!

Раз! Он набрал воздуха в лёгкие. Два! Прикрыл веки, еле сдерживаясь от того, чтобы и вовсе крепко зажмуриться. Но за секунду до того, как он мысленно скомандовал «Три!» он ощутил уверенное прикосновение её губ. Удивлённо распахнув глаза, он увидел как весело блестят хитринки в её изумрудных радужках. Неужели она это всерьёз?

Он ответил на мгновение позже, чем следовало, и даже успел испугаться, что она обидется и отсядет в сторону, хмурясь и прикусывая нижнюю губу, такую мягкую и гладкую, словно долька мандарина. Уж на злую Лили он насмотрелся вдоволь.

Но в следующую секунду он храбро гладил её локоть, забывая почти о всех своих волнениях за пару мгновений до того, как окунуться в новые. А счастья в тот момент было столько, что всё тёмные мысли, разбегались как тараканы, укрываясь в самых укромных уголках сознания. Теперь и в ад не страшно.

* * *

— Крашшавец! — ехидно прошамкала рожа, подмигнув Генри через своё отражение в зеркале.

— Надоел уже мысли читать, Бэркес! — возмущённо обернулся Смит. — Найди себе уже другое развлечение!

— А ты пробовал их жакрывать? — часы высунули язык подальше. — Бедному штарому Беркэшшу не так много радоштей в жижни ошталошь.

Генри скорчил ему рожу, передразнивая.

— Никакого уважжения вообщще! — обиделся Бэркес. — Я ж, шщитай, твой второй папка, теперь! Пошле Горбина, конешшно.

— Не пори чушь, Бэркес, — Горбин вошёл в комнату, недовольно потирая лысину. — Как твои глаза, Генри? Всё ещё расплывается?

— Кажется, немного меньше, чем вчера, но всё равно недостаточно чётко, — Смиту пришлось сощуриться, чтобы разглядеть выражение лица своего наставника. — Но они цвет поменяли! Были зелёные, а сейчас какие-то грязно-серые.

— Скажи спасибо, что ты вообще можешь их видеть, — Горбин пихнул в зубы Смита какой-то пузырёк. — Рот открой скорее и выпей. Это доза зелья — последняя. Дальше лучше уже не станет.

Генри испуганно проглотил содержимое пузырька.

— И что же мне теперь делать?

Горбин водил палочкой над головой мальчика, сосредоточенно бормоча что-то под нос. Закончив, он забрал склянку из рук мальчика и двинулся к выходу. На пороге он вздохнул и замер, поворачиваясь к Генри.

— Будешь носить очки и внимательнее смотреть под ноги. А сейчас собирайся. Мы идём тебе за нормальной одеждой.

Генри восторженно уставился на Горбина.

— У меня будет настоящий волшебный плащ?

— Это называется «мантия», Генри. И кроме неё тебе нужны ещё целые брюки, рубашки и ботинки.

— А шляпа? — выпалил Смит, а затем смущённо потупился. — Если это не вас затруднит, сэр.

— Будет тебе шляпа, — уже совершенно беззлобно отметил Горбин. — Если соберёшься быстро, не отвлекаясь на созерцание себя любимого.

— Я просто хотел посмотреть, что у меня с глазами, — возмутился Генри.

— Не только! — тут же встрял Бэркес.

— А ну замолчи...э-э дракклов болтун!

— Я бы пошоветовал «помело крильмаршшкое», но я обижушь, — рожа включила режим «второй папка». — Такой большшой вымахал и ошшкорблять правильно не умеет!

— Генри! У тебя три минуты, а потом я передумаю! — Горбин перебил Смита уже открывшего рот для колкого ответа Бэркесу, а затем, убедившись, что его слова достигли ушей подопечного, вышел из комнаты.

Рожа скрипуче захихикала, и Генри показал ей весьма красноречивый кулак.

* * *

Владелица магазина «Мантии на все случаи жизни» оказалась приветливой юркой старушкой, вокруг которой, как множество ручных насекомых и змеек, вились швейные принадлежности. Генри с трудом заставлял себя неподвижно стоять, испытывая почти непреодолимое желание поймать или подёргать за хвост волшебную рулетку.

— Не хочешь ещё костюм на маскарад заказать? — весело спросила мадам Малкин, ловко сортируя парящие ткани.

— Маскарад? — рассеянно переспросил Генри, послушно поднимая руку, под настойчивыми толчками волшебных инструментов.

— Тридцать первого октября будет новое празднование, — объяснила Мадам Малкин. — Восемь лет падения Сам-знаешь-кого.

Генри смущённо потоптался на стуле, за что получил по бедру от зачарованной рулетки.

— К сожалению, я не очень понимаю, о ком вы говорите. Я рос среди магглов, пока Горбин... не забрал меня к себе.

Рулетка ещё раз облетела его, словно вспоминая, не забыла ли она что-то измерить.

Мадам Малкин вздохнула, не замечая, как Горбин помрачнел так, словно прибавил себе несколько лет.

— Это было страшное время. Если один из твоих родителей не был волшебником, то неудивительно, что они пытались спрятаться от этого человека. Его люди, они называли себя Пожиратели Смерти, презирали магглов и безжалостно истребляли всех, кто считал иначе.

— А что такого магглы им сделали? — спросил Генри, отвешивая что-то вроде щелбана расшалившейся рулетке.

Мадам Малкин какое время задумчиво направляла палочкой волшебные ножницы, которые равномерно скользили по ткани, с акульей прытью разделяя её на части.

— Сам-знаешь-кто считал, что волшебники гораздо сильнее, и поэтому не должны скрываться от них. А ещё ему казалось, что маги, рождённые в маггловских семьях позорят сам факт волшебства. Что якобы они недостойны изучать те же знания, что и волшебники, в чьих семьях таинства магии передавались из поколения в поколение.

Генри скривился, почесав горбинку на носу.

— То есть, раз меня магглы воспитали, я теперь удавиться должен, да? Ничего такая идейка, — он нахмурил брови. — А не пойти ли им лесом?

Горбин фыркнул, криво усмехаясь.

— Тех, кто думал как ты тоже нашлось немало, — мадам Малкин подняла выкройку, прикладывая её к мальчику. — И завязалась целая война.

— Выходит, волшебники убивали друг друга из-за того, что не смогли договориться о магглах? Это очень умно, — Генри наклонил голову набок. — И чем же это закончилось? Всё в шоколаде, наши победили?

— Так-то оно так, — портниха внезапно помрачнела, понизив тон до шёпота. — Только пал Сам-знаешь-кто при кошмарных обстоятельствах. Те, кто видел, как это произошло, никогда уж прежними не будут. Жуткая история, совершенно жуткая.

Генри навострил уши. Ужасы он любил.

— Говорят, было пророчество, что одолеет Сам-знаешь-кого ребёнок, рождённый в определённое время определёнными людьми. И это чудовище прознало о нём и решило отыскать своего будущего врага ещё младенцем, чтобы уничтожить, пока тот не набрался сил.

«Чудовище-то, он может, и чудовище, но не тупой. Зачем ждать, пока человек, который, вроде как, однажды тебя порубает в фарш, вырастет и купит мясорубку?» — подумал Генри, но вслух не сказал. Это была одна из мыслей, над которыми скрипуче хихикал старый сторож и от которых у Кочерги должен был случиться удар. Из жалости к больной женщине Генри научился быть «хорошим мальчиком». Колобок говорил, что в нём тухнет гениальный актёр. Смит первое время не был согласен со словом «тухнет» и норовил надрать юному философу уши за такие высказывания. Но затем, Колобок раскрыл свою мысль. Что мол, в актёры только красавцев берут. А доходяга Генри в таком случае останется с носом. Во всех смыслах этого выражения. Смит, конечно, дал Колобку по лбу, но с печальной правдой мысленно согласился. Вообще, Генри легко удавалось держать свои мысли при себе, как убедительно стращала Кочерга, когда Смит всё-таки выдавал очередную промашку. Правда, талантливым Генри считал себя до знакомства с гадом Беркэсом, который норовил влезть в голову своего соседа по комнате. Но, как сказала всё та же рожа, эта проблема вполне решшшаема.

Только в этот момент Генри понял, что мадам Малкин на какое-то время тоже замолчала. Смит вопросительно взглянул на неё.

— Семью, которая подходила под это пророчество, он выбрал скоро. Да и вариантов было не так уж и много. И сколько бы не пытались они от него укрыться, Сам-знаешь-кто всё равно сумел бы их отыскать.

— Плохо прятались, значит. Когда тебя такой суровый дядька ищет, надо из страны тикать, — прокомментировал Генри.

Мадам Малкин пожала плечами. Она не была в курсе всех событий.

— Так вот, когда он их нашёл, учинил такое зло, что даже сама Смерть не стерпела.

— Это как? — Генри не был силён в трактовании метафор.

Горбин вздохнул и, даже не взглянув на мадам Малкин, которая почему-то прикусила нижнюю губу, выпалил:

— Он предпочёл сжечь Адским пламенем и дитя, и мать, а отца, скованного сильнейшими чарами, заставил смотреть за их гибелью. Чем-то он знатно насолил Лорду, видимо. И когда пламя испепелило младенца, оно обратилось вспять и поглотило самого колдующего.

— Мистер Горбин! — возмущённо воскликнула мадам Малкин. — Говорить такие вещи ребёнку!

Но владелец лавки лишь отмахнулся от неё.

— Генри уже и так хорошо знает, что жизнь умеет приносить не только приятные сюрпризы. Теперь пришло время узнать, что и волшебный мир далеко не сказочная страна, — Горбин строго взглянул на подопечного. — Так вот. Никого больше не тронуло, а Тёмного Лорда, по некоторым данным, унесло прямо под землю. Фактически, он развоплотился. А на месте дома осталась большая чёрная яма и до сих пор кружит пепел. Кто-нибудь другой добавил бы, что это происходит в назидание остальным желающим баловаться с тёмными искусствами, а я скажу, что это просто показатель невиданной мощи магической отдачи.

Генри не особенно вслушивался в последние рассуждения Горбина, недоумевая с самого случившегося.

— Этот ваш Лорд совсем с дуба рухнул! Заживо жечь человека! Как его вообще кто-то слушал? У нас в приюте Джеркинс зимой в подвале запер сестрёнку Скотта за то, что она его обрызгала. Так ему тёмную устроили. Долго потом с расквашенным носом ходил. Думали, он совсем чокнутый, но Лорд похлеще будет.

— Мою бедную сестрицу и её муженька-маггла убили Пожиратели, — встрял Горбин, видя замешательство на простодушном лице швеи. — Восемь лет разыскивал несчастного сироту, пока судьба сама не привела его ко мне. Он рос в приюте под фамилией Смит, поэтому я никак не мог его найти.

«Несчастный сирота» стёр невидимую слезинку и торопливо спрыгнул с табуретки, чтобы обнять «любимого дядюшку».

— У меня самого детей нет, — Горбин провёл костлявой рукой по голове Генри. — А тут родная кровь.

— Но сжигать это всё-таки полный нюхлерец, — Генри обернулся к мадам Малкин. — Я сам, конечно, не помню ничего, но меня в детстве тоже знатно подпалило. Вот, видите, на руках и на коленках шрамы. И сколько лет не проходят уже!

— Генри, волшебники не знают слова нюхлерец, — поморщился Горбин. — Но то маггловское слово, которое ты им заменил, тебе вообще стоит забыть.

Мадам Малкин с улыбкой смотала рулетку.

— Как я же рада, что Генри, наконец, нашёл родных. Ты должен каждый день благодарить Мерлина за такое везение, — она увидела, как двое «родственников» задумчиво застыли на некотором расстоянии друг и друга, и добавила уже в более деловом тоне:

— Мантии будут готовы через четверть часа, а пока можете прогуляться.

— Благодарю вас, мадам, — Горбин слегка кивнул головой. — Генри, попрощайся, ты сегодня сюда не вернёшься.

Смит поспешно пробормотал под нос формальности, вбитые в голову ещё Кочергой.

— И да, с вашей стороны не следовало спрашивать о приобретении маскарадного костюма у несовершеннолетнего, — Горбин улыбнулся, опасно обнажая кривые жёлтые зубы. — В конце концов, именно я его опекун, и оплачиваю все его приобретения. Поэтому мы возьмём ещё шляпу.

Мадам Малкин кивнула, скрываясь в парящих тканях.

Когда они оказались на улице, Горбин стиснул пальцами запястье Генри, наклоняясь к самому его лицу.

— Ты должен понимать, что сегодняшняя история вынужденный обман. И никакой ты мне не племянник, — Горбин строго сощурил белёсые глазки. — Скорее всего, оба твоих родителя — магглы, которые до смерти перепугались твоих первых магических выплесков и вышвырнули на улицу, как бракованного.

Рука заныла, но Генри попытался вывернуться совсем не поэтому. Горбин шептал ему в самое ухо, почти уткнувшись крючковатым носом в висок.

— Но ко мне в магазин приходят разные люди. Очень уважаемые в волшебном мире, — наставник ухмыльнулся так, что по лбу Генри заскользила капелька холодного пота. — И некоторым из них было бы весьма... оскорбительно видеть одним из подмастерий грязнокровку.

Ветка дерева над головой Горбина опасно закачалась, хотя ветра не было.

— Учись контролировать свою магию, парень, — Горбин взмахнул палочкой, и ветка с хрустом отломилась и ринулась прямо в затылок Генри. Мальчик дёрнулся, закрываясь, но в последнюю секунду она изменила своё направление и аккуратно приземлилась на землю неподалёку. Люди, проходившие мимо, казалось, не заметили даже этого происшествия.

Генри заскрипел зубами.

— А зачем вам вообще такая морока? Погнали бы меня ещё с порога, и ничего не пришлось бы выдумывать.

Горбин хмыкнул.

— А ты не думал, Генри, что мне просто стало скучно?

— Так завели бы себе собачку! — воскликнул Смит. — Я тут причём?!

— Если решил смертельно обидеться и уйти, то вперёд. Только обновки свои оставишь в лавке. В мире магглов они тебе ни к чему.

Генри стоял, тяжело сопя, и не сводил глаз со своего наставника.

— Я полагаю, раз теперь официально я полукровка, то моё присутствие никак не заденет чувства ваших клиентов, мистер Горбин, — процедил Смит сквозь зубы.

— То-то же, — кивнул Горбин. — Тогда или за мной к колдооптику. Тебе нужно подобрать очки.

— Да, сэр, — кивнул Генри и недобро усмехнулся. — А у вас действительно была сестра? Иначе как бы ваш расчудесный план не провалился с грохотом подбитого взрывопотама.

Горбин фыркнул, выпрямляясь.

— Я смотрю, Бэркес оказывает сильное влияние на твою речь. А уж оскорблять и метко предсказывать провал он мастер, — хозяин лавки сунул палочку в рукав и хрустнул костлявыми пальцами. — Можешь не переживать, Генри. Мою сестру звали Энни. И несколько лет назад её приговорили к Поцелую за нелегальное распространение испорченных порт-ключей.

Генри не очень понял смысл последней фразы, но нутром почувствовал в ней нечто унизительное.

* * *

Вечером, лёжа в кровати, Генри, стискивал одеяло, горячо нашёптывая в стену:

— Я не Смит. Не Смит. Не Смит! — не смотря на подтачившую коготки обиду на Горбина, самым противным, мерзким и лишним в своей жизни для Генри в эту секунду стала именно эта самая простая, известная маггловская фамилия. Она как будто оборачивалась своей первой змеиной буквой вокруг его шеи и душила половину радостей, так легко доступных тем, кто родился в семье волшебников.

— Што ты там пыхтишшшь, Шмитти? — полюбопытствовал Бэркес.

Генри накрыл голову подушкой, как будто это могло помочь от чужого вмешательства.

— А ты что, так и не прочитал ещё? — язвительно пробурчал он из укрытия.

— Я не жнаю, как ты это шделал, но шейчаш вообшще ничщего не видно, — аккуратно заметила рожа. — Вшшё в порядке?

Генри раскрыл рот.

— Я-я не знаю. Я даже не собирался закрываться.

— О, правду говоришшь, — заскакал на крючке Бэркес. — Я уж ишпугалша, что ражучилша чщитать.

— Вот теперь точно прекрати, — Генри метнул подушку, но она ударила в стену чуть левее от рожи.

— Мажииила! — радостно провыли часы.

Генри с улыбкой откинулся на вторую подушку. Может, он и грязнокровка, но уж точно способный. А Горбин, при всей своей мерзости, нехило потратился ему на одежду и необходимые вещи, а на столе в футляре лежали новенькие круглые очки. Ещё он принёс книги, в которых подробно описывалось про устройство магического мира, и подробно отвечал на все вопросы, которые возникали у Смита по ходу чтения. А завтра Горбин и вовсе обещал помочь подопечному сварить самое простое зелье. Для этого не нужна была волшебная палочка, которую пока у Генри не получится использовать, а значит, он сможет заниматься ими столько, сколько захочется. Кроме того, у Горбина был невероятный склад ингредиентов, который Генри за последние пару зрячих дней досконально изучил, пока раскладывал новые поставки по видам. Он уже выучил, что рога взрывопотама надо держать в тёмном, сухом месте и как можно дальше от крыльев златоглазок. Это знание чуть было не стоило Генри двух пальцев. Но в целом Смит порадовался, что после такой работы ему будет гораздо легче запоминать способ нарезки порядок добавления ингредиентов в зелья: ведь и пикси понятно, что составляющие, чувствительные к солнечному свету, чаще всего нужно опустить в котёл в первую очередь, а иначе они станут опасными даже на этапе шинковки.

После первого опыта, правда, выяснилось, что одних теоретических знаний было маловато. Качественные зелья требовали ещё и предельной аккуратности при работе с ножом ступкой и мерными весами. А руки-крюки Генри категорически мешали её достичь. Но к счастью для него самого и к сожалению для Горбина, устранявшего последствия постоянных взрывательных работ Смита, Генри обладал удивительным упрямством в достижении своей цели и фантастической усидчивостью для ребёнка его возраста.

А в оставшееся свободным время, Генри учился у Бэркеса самым простым заклинаниям, репетируя правильные движения рукой. Правда, на поверку оказалось, что большинство из них были мелкие пакостные сглазы. Выслушав выговор от Горбина, рожа вежливо пообещала поскорее перейти к более серьёзным проклятиям. После этого Генри было сделано внушение, что если он ещё раз будет застукан за чем-то подобным, то его переселят в подсобку. После этого занятия в срочном порядке перенесли на глубокую ночь и приобрели манящий оттенок опасности. И хоть Горбин и утверждал, что волшебный мир не сказка, у Генри имелось несколько причин с ним поспорить.

Но окончательно про свои обиды не-Смит забыл в то утро, когда Горбин вошёл к нему в комнату со словарями латинского и староанглийского языка.

— А зачем мне это?

— Ты же хотел узнать что-то помимо детского сада, которым мы с Бэркесом тебя пичкаем? — в ухмылке Горбина снова мелькнули уродливые зубы.

Глаза Генри восторженно загорелись.

— А ты когда-нибудь... — она замолкла, смущённо подцепляя ногтем край подоконника. — Ну, подслушивал меня? Мои мысли?

Она с любопытством смотрела на него, и её щёки горели красноватыми пятнами. Беда всех рыжих людей. Он чувствовал, что она наблюдает, пытается угадать ответ по движениям лица. Это заставило его нахмуриться, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не забубнить угрюмо. Поссориться опять страшнее, чем рассказать, что его задели такие подозрения. И он просто покачал головой, а потом принялся объяснять, что она бы сразу заметила, если бы он или такой же легиллимент-любитель залез к ней в голову. Увлечённо раскладывал все детали уже в тысячный раз, но она уже почти не слушала.

— Но вообще-то я иногда делаю другую штуку, — он спрыгнул с подоконника и повернулся к окну. — Если не нырять глубоко, а просто пройтись по самой поверхности сознания — водичку потрогать — то можно узнать, что ты чувствуешь в эту секунду. Я как будто на какое-то время испытываю то же самое. И узнаю, грустно тебе или радостно, или ты из-за чего-то тревожишься. Но я не иду дальше.

Он оборвал тираду, хоть ему и хотелось начать оправдываться и объяснить, что это единственный выход понять гриффиндорцев, живущих чистыми эмоциями и руководствующимся ими, как определяющим фактором при принятии решений. Но он молчал, смотря прямо в её глаза, ожидая вердикта. Разум уже подбирал колкие фразы на возможный ответ. А она вдруг нежно улыбнулась и заправила прядь волос ему за ухо, на секунду задерживая мягкие пальцы на шее.

— А что я чувствую сейчас?

* * *

В обязанности Генри помимо всего прочего входили набеги на местный рынок каждые три дня. Перекинув через плечо сумку с чарами Незримого расширения, мальчик продирался через узкие торговые ряды и снующие толпы домовых эльфов. Волшебников здесь было в разы меньше, в основном только продавцы, да и то не все: часть палаток занимали лесные жители.

Эльфы, боязливые и тихие в домах своих хозяев, на рынке сбрасывали все свои вынужденные оковы и отрывались на всю катушку, толкаясь и напирая друг на друга. Кроме того, эти маленькие существа торговались как черти, устраивая такой гам, что если Генри видел, что возле какого прилавка сцепилась группка ушастых созданий, то предпочитал либо пережидать бурю на безопасном расстоянии, либо выбирать другую палатку.

Людей, которым тоже приходилось участвовать в этом нескочаемом сумасшествии, Генри уже начал узнавать. Помимо взрослых женщин и мужчин среди прилавков мелькало несколько детских голов. Больше всего Генри удивлял кудрявый мальчишка с огромной корзиной на ремне, которая едва ли не перевешивала носильщика, разрываясь от обилия покупок.

Мальчик был из «лютных», а не с Косого переулка, но и не из трущоб. Он сворачивал обычно чуть раньше Генри в дом ювелира.

Все эти детали вызывали у Смита бешеное любопытство. Почему он таскается с такой тяжеленной ношей, когда можно просто взять зачарованные сумку или мешок? Кому сдался ювелир-волшебник, если с драгоценностями никто не справляется лучше, чем гоблины? И зачем вообще ювелирная мастерская в грязном и опасном в любое время суток Лютном?

Три недели назад этот дом вообще подожгли — Генри видел, как его тушили свои же, лютные: видимо, одумались и сообразили своими пропитыми мозгами, что до их развалин не так уж и далеко. Но дом быстро восстановили. Уже через пару дней Генри скакал относить заказ мимо целехонького здания. Впрочем, до серьёзного пожара в тот раз вообще не дошло, в волшебном мире такие напасти решались довольно скоро.

Генри частенько шёл бок о бок с мальчуганом, но стеснение пересиливало любопытство. А сам любитель тяжестей тоже не рвался вступать в разговор. Так продолжалось до одного случая.

Мальчишка чуть впереди тащил свою переполненную корзину, а Генри, задержавшийся в бакалейной лавке, постепенно нагонял соседа. Но неожиданно на его пути выросла группка трущобских обитателей. Проще говоря, оборванцев, с которыми Генри, став важной птицей, предпочитал не иметь дела. Да и они никогда не рвались заводить с ним дружбу.

— Всё таскаешь, да?

Рыжий предводитель банды подошёл к замершему мальчику и вытащил из его корзины свежий помидор.

— Вали к магглам, придурок! Когда уже твоя мамаша поймёт, что вам здесь не место? — он откусил знатный кусок помидора.

Мальчик молча наблюдал как красноватый сок стекает по пальцам хулигана. Рыжий вытер рот кулаком и влепил остатки плода прямо ему в лицо.

Генри чувствовал, что дело пахнет жареным, и не знал куда себя деть. С одной стороны, его вообще трогать не собирались, и он мог бы спокойно идти дальше, но дорога была перегорожена, а бочком просачиваться вдоль стены было не солидно. Если бы на месте паренька стоял Ник или Джастин, то Генри уже давно бы влез в драку, даже против пятерых, но если этот парень такой мямля, что просто стоит, как статуя в музее, и терпит, пока этот козёл всей пятернёй размазывает помидор ему по роже, то будет и дальше смотреть, как Генри будут из-за него мутузить. На таких условиях потасовку устраивать совсем не хотелось.

— Ну-ка посмотрим, что тут у тебя ещё завалялось, — хмыкнул рыжий и обеими руками потянул за корзину. Ремень затрещал и лопнул у основания. По мокрой мостовой покатились огурцы, помидоры, картофель и свежая зелень. Мальчуган спокойно наблюдал, как всё, что он тащил с таким трудом, тонуло в лужах у самого его порога.

«Нет, ну это вообще никуда не годится», — подумал Генри.

И Смит, твёрдо пообещавший себе хранить благоразумие и не лезть на рожон там, где мог огрести как мойщик гиппогрифа, с боевым кличем подхватил корзину и вдарил ею по наглой рыжей башке. Оборванец от неожиданности пошатнулся и, не удержавшись на скользкой мостовой, плюхнулся задом в ту лужу, где уже плавало содержимое корзины.

— Тебе жить надоело? — рыжий мгновенно вскочил на ноги. К его правой штанине прилипла петрушка, и Генри даже посмеялся бы при более благоприятных обстоятельствах, но сейчас он видел только бешеные глаза лютного и его дружков.

Рыжий также внезапно метнулся к Смиту, стискивая его за плечи и прошипел:

— Я сейчас эту корзину знаешь куда тебе надену?

Генри сглотнул. Он не очень-то хотел услышать ответ. Глядя через на кривоватый мир за съехавшими очками, он заметил, что остальная банда уже уверенно напирала, отрезая последние пути побега. У самого рослого в руке явно блеснуло лезвие.

На секунду Генри примерещилась собственная могила, у которой стоял Горбин, держа в руке Беркэса, зачитывающего эпитафию:

«Генри Шмидт. Бешшлавно ждох в неравной шхватке с отпрышками лютной алкашшни».

Генри забился в захвате, пнув рыжего в ободранное колено. Тот взвыл и на секунду ослабил хватку. Смит рванул, чувствуя, как трещат швы на мантии, но его тут же подхватили двое шестёрок рыжего и потащили назад. Очки уже давно плескались в луже. Впрочем, так у них был шанс остаться целыми.

Генри брыкался, извиваясь, как макаронина в кипятке, но его уже прижали к стене. Ему оставалось только злобно коситься на своего единственного союзника, проклиная свою доброту.

«Вот какого чёрта, Смит?», — спросил он сам у себя.

От удара под дых в голове снова зазвучало шамканье Беркэса.

— Отвяньте от меня вы, гибриды мурлокомля с флоббер-червём, — прохрипел Генри. — Вы того размазню можете мудохать, как боксёрскую грушу, а я так просто не дамся.

В подтверждение своих слов он крепко вцепился зубами в кулак парня, который удерживал его с правой стороны. Тот замахнулся головой. Генри зажмурился, ожидая удара, как вдруг мямля завопил:

— Ну давай, Броуди, заряди ему! Да покрепче! Это ж горбинский пацан! Потом огребёшь по самое не горюй.

Броуди резко остановился, разворачиваясь к рыжему предводителю.

— Джарс, он же не брешет?

Парень слева от Генри разжал хватку, поднимая руки вверх.

— Рекс, Броуди, он вам точно кишки выпустит и ими же придушит, — левый попятился, а затем, припустил вниз по переулку.

— Это он дело говорит! — осмелел Генри, стряхивая Броуди. — А я ему с удовольствием посодействую. Есть такое заклинание — наизнанку выворачивает, а потом обратно. И так до тех пор, пока не окочуришься. Хочешь на себе проверить, а, Джарс? Или, может, Рексу не терпится?

Оставшаяся банда тоже предпочла скрыться за кривым изгибом Лютного. Только Джарс продолжал изучающе разглядывать Смита. Генри гордо вскинул подбородок. Рыжий усмехнулся, вытирая нос.

— Ты смотри, парень, чтоб он с тобой то же самое не сделал тёмной ночкой.

— Это мило, что ты за меня беспокоишься, — вежливо улыбнулся Генри.

Джарс сплюнул под ноги Смиту и в развалочку побрёл за своими соратниками.

Кудрявый мальчуган кинулся на колени собирать остатки своего сада-огорода. Генри лениво наклонился за очками, а затем двумя пальцами подобрал огурец и кинул его в корзину.

— Спасибо тебе, Генри... ты же Генри, да? А я Тони. Вообще не ожидал, что ты влезешь. Они тебя больше не тронут, железно. Здесь все Горбина боятся до одури.

Смит мрачно принялся вытирать линзы, не глядя на мальчишку и ничего ему не говоря. Пнув яблоко в сторону корзины, Генри направился к своему дому.

Тони бросил остатки покупок и потащился за ним вместе со своей корзиной.

В животе Смита что-то болезненно ухнуло. Он остановился, сгибаясь пополам.

— Эй, с тобой всё в порядке? — Тони тоже остановился, плюхая неудобную ношу перед собой.

Генри, поморщившись, обернулся.

— То, что я за тебя огрёб, не значит, что мы теперь друзья. Мне от такой размазни, как ты, не нужна ни помощь, ни дружба. Свали отсюда.

Тони вздохнул, пытаясь перевязать порванный ремень.

— Ты меня за слабака держишь. И я понимаю, почему. Но словами ты меня не заденешь, я за свою жизнь столько наслушался... Хочешь, чтобы я решил, что ты такой же, как эти мразоты, но я-то вижу, что ты добрый.

Генри нахмурил брови.

— Что из того, что я сказал, тебе непонятно? Отстань от меня, — Смит снова решительно двинулся к своему обиталищу.

Тони перекинул ремень через плечо.

— Ты извини, но ты просто первый, кто хотел мне помочь. Никто не любит сквибов. А мне ещё и с фамилией не повезло, — пробормотал Тони, волоча корзину за собой. Она скользила по мокрым булыжникам мостовой, натыкаясь на каждый уступ, как шлюпка, садящаяся на мель. — Моё полное имя Энтониус Яксли III. И я позор своей семьи. Точнее, все Яксли, кроме матери, не моя семья.

— Сквиб? — озадаченно оглянулся Генри. — Это болезнь какая-то?

Тони почесал нос о локоть и продолжил тащить своё судно, с упорством обиженного судьбой бурлака.

— Так ты просто не знал? — плечи мальчика поникли ещё сильнее. — Сквибы — это дети волшебников, рождённые без магических способностей.

— А-а-а, — протянул Генри. — На самом деле это ничего не меняет. Ты мне не нравишься, потому что мямля.

Ещё Смит не хотел выстраивать дружеские отношения с Тони из-за его юного возраста. Генри всю жизнь тянулся к мальчишкам хотя бы на пару лет старше его самого, которые могли научить разным крутым штукам и проводили время куда интереснее малышни. Энтониус же был явно младше, да ещё и на пол головы ниже Генри, а весил явно вчетверть меньше. Если Смит при своей худобе был довольно крепким и жилистым, то Тони выглядел скорее болезненно тощим. Особенно на фоне своей необъятной корзины. В таком-то теле никакая магия не удержится!

— И давно они тебя достают? — неожиданно для себя спросил Генри.

— Пару лет где-то. С тех пор как узнали. Год маме удавалось это скрывать, но как прознали, что она та самая Эмеральд Яксли, то стало тяжеловато.

Несмотря на возраст, Тони говорил и вздыхал, как глубокий старик, повидавший немало на своём веку.

— Но я не держу на них зла. Мне их даже жалко.

Генри захотелось постучать по кудрявой голове мальчика, чтобы убедиться, что там действительно есть мозги.

— Этот Джарс только что размазал помидор по твоей физии. И тебе его жалко?

Тони улыбнулся с какой-то затаённой печалью в уголках голубых глаз.

— Его обиду легко понять. Джарс, в отличие от меня — волшебник. Но он, как и я, не поедет в Хогвартс, а будет и дальше прозябать в Лютном, потому что его мать пропила даже собственную палочку, а отца своего он вообще никогда не видел. А если у меня вдруг отыщется хоть крохотная доля магии, меня тут же осыпят деньгами и подарками. Если мама захочет рассказывать родным.

Генри заметил, что они уже прошли мимо вывески «Горбин и Бэркес», но не смог прервать разговор.

— Но неужели нет какого-нибудь пособия, социальных выплат для таких, как Джарс?

Во взгляде Тони блеснула снисходительность заключённого, который отсидел с десяток лет, а теперь наблюдал за усердными попытками новичка сделать подкоп.

— Когда тебе придёт письмо, к нему будет прилагаться список предметов, необходимых для прохождения обучения. Палочка, котёл, мантии, учебники и ещё по мелочам. И если ты настолько нищий, что не можешь позволить даже билет на Хогвартс-экспресс, то сиди дома. Это единственное негласное правило. Некоторым удаётся наскрести на палочку и билет, перешить старьё и всякое такое, но для этого ребёнка надо хоть немного любить.

Генри сосредоточенно пинал камень. Теперь до него начало доходить, насколько ему повезло в жизни. Горбин полностью обеспечивал его всем необходимым, занимался с ним, да и делал ещё целую тучу вещей, которые Генри мог бы легко накрыть медным тазом, если бы на днях разобиделся и свалил в закат.

А если бы он остался в приюте? Кто бы купил ему ту же палочку?

«Миссис Шафльбайн, не могли бы вы выделить мне часть денег с моего пособия на котёл?» — мысленно изобразил Генри.

— А что происходит с... ну теми, кто живёт с магглами? — опасливо уточнил Смит.

— Ты про магглорождённых? — насмешливо уточнил Тони. — Ну обычно представитель школы проводит переговоры с их родителями. Но в некоторых случаях директор или кто-то из неравнодушных оказывает содействие.

Генри был готов слушать ещё миллион историй о Хогвартсе, но Тони вдруг заторопился домой.

— Я надеюсь, мы ещё увидимся, верно?

Смит улыбнулся.

— Ну разумеется, Тони. О чём речь, -

он протянул ему руку. — Хочешь, в следующий раз вместе пойдём на рынок? Со мной тебя не тронут.

Тони замялся, терзая в руках обрывки ремня, а затем, неверяще ответил на рукопожатие. Его глаза светились от счастья.

— Это было бы замечательно, правда. Спасибо тебе за всё.

Генри отвесил новому знакомому шутовской поклон.

* * *

Ведь оставшийся день Смит никак не мог выбросить этот разговор из головы. Уже ночью, лёжа лицом к холодной стене, Генри ещё долго размышлял о том, что услышал от Энтониуса.

«А вот что бы ты предпочёл: быть сквибом у чистокровных родителей или волшебником в семье из трущоб?»

Генри перевернулся на спину. В чём-то он даже завидовал Тони.

«Здорово, наверное, когда у тебя есть такая мама. Её из семьи выгнали из-за него, а всё равно его любит. Если моя мама такая, как говорят Горбин и Кочерга, то получается я Тони-наоборот. Интересно, отдал бы я свою магию взамен на то, чтобы каждый день обнимать родителей?»

Генри думал о том, был бы его настоящий отец таким же внимательным к нему, как Горбин. Занимались бы они также вечерами в подвале дома? В книжках отцы ласково трепали сыновей по голове, радуясь их достижениям. Конечно, Горбин этого не делал. Он же просто его опекун. И вообще ничего не обязан.

Последней мыслью Генри перед сном было «А целует ли сейчас мама Тони его на ночь?»

Смит разлепил глаза и пробормотал:

— Эй, Беркэс!

Рожа сонно встрепенулась.

— Щего надо?

Генри обхватил подушку руками, закутываясь потеплее.

— Спокойной ночи.

Беркэс усмехнулся.

— Шладких шнов, Шмитти!

— Ты представляешь, Мэри мне только что рассказала, что назначила МакМиллану встречу в кабинете Прорицаний ровно в полночь. Наедине, понимаешь? — она говорила прямо ему в ухо, но настолько громко, что едва ли не перекрикивала музыку. Ей хватило и официально выделенного алкоголя, пока остальные догонялись контрабандой, на которую сегодня все профессора единогласно закрыли глаза: всё-таки последняя ночь в Хогвартсе.

Малышня уехала ещё вчера, и целый замок со всеми башнями, закоулками и подземельями принадлежал только им, пока не наступит рассвет, а труба Хогвартс-экспресса не выпустит снопы дыма на платформе, зазывая группу выпускников 1978 года.

— Идём на балкон, — ответил он, подхватывая её под локоть.

— Ты что? Не понял, что я рассказала? — она захихикала. — Это же... Уууух!

Он поправил её невесомую накидку. До чего потешно она смущалась, пытаясь объяснить всю пикантность момента.

— То-то он ходит нахохлившись, как гиппогриф.

Она положила голову ему на плечо.

— Ты представляешь, Питер уронил на меня пирожное. И это после того, как я напоролась на мины Пивза! Платье определённо какое-то невезучее.

— Как по мне, ты красивая и в мантии, заляпанной чернилами, — он хмуро всматривался куда-то вдаль. — Не знаю, для кого ты так наряжалась.

Она удивлённо приподнялась.

— Так выпускной же! Если ты не заметил, то все девчонки сегодня как с обложки Ведьмополитена.

Несколько секунд зелёные глаза встревоженно изучали напряжённый профиль. Она отодвинула чёрную прядь волос, которой он закрывался от неё. В бледном свете тощего полумесяца его лицо казалось особенно бледным, словно заледеневшим. Неестественно для тёплой июньской ночи.

— Что с тобой сегодня? — она провела рукой по его щеке. — Весь как на иголках.

Он опустил ладони на перила и вздохнул.

— Видишь там в глубине два силуэта на мётлах?

Она прищурилась. В густом мраке с трудом можно было увидеть даже очертания Запретного Леса. Но если присмотреться, над верхушками деревьев угадывалась пара теней, которые медленно приближались к Северной башне.

— Это за мной, — коротко объяснил он.

Понимание пришло не сразу.

— Они хотят забрать тебя к нему? — теперь и до неё дотянулся холод, который сковывал его, омрачая всё волшебство последней ночи.

— Да.

— Но ты же не полетишь с ними? — она подняла голову, наблюдая за мерцающими огоньками, налетевшими из Зала. Один приземлился Севу на чёлку, и она потянулась его смахнуть.

Сзади резко полыхнула вспышка. Она вздрогнула, резко обернувшись. Но это были всего лишь хохочущие Клер и Юстина с колдоаппаратом, завернувшие подышать свежим воздухом.

— Кто это у нас тут заныкался? — палочка Клер выпустила ещё один сноп огоньков.

— Пойдём в класс Чар? — предложила Лили, косясь на когтевранок, явно не собиравшихся возвращаться обратно. — Там сейчас никого не должно быть.

Словно бдительный конвоир, она не выпускала его локоть до самого порога. Случайные празднующие и любители огневиски насмешливо поглядывали на стремительно несущуюся парочку, но в эти минуты ей было не до них.

Втащив его в класс, она торопливо захлопнула дверь.

— Так ты остаёшься со мной, верно?

— А как ты думаешь? — он приподнял брови, скрещивая руки на груди.

— Сев, не будь язвой хотя бы сейчас, ладно? — она взобралась на парту, усаживаясь по-турецки. — Я вообще не понимаю, как ты можешь продолжать говорить в таком духе, когда тебе угрожает опасность.

— Пока что мне угрожает только твоя бурная фантазия, — он опустился рядом на корточки, обхватывая её ладони. — Все уже знают, что я сделал свой выбор. Хотя Люц настаивает одуматься.

Она сгибала и разгибала его пальцы, пытаясь поверить успокаивающему тону Сева.

— А так вообще можно делать? — она облизала губы. — Ну, отказываться.

Он усмехнулся, словно услышал нечто забавное.

— Конечно же нет. Но разве ты хочешь, чтобы я сейчас отправился с ними?

Она покачала головой.

— Это же явно не оставят просто так. Он не оставит. Надо срочно что-то придумать.

Сев поднялся на ноги и присел рядом, приобнимая её за плечи.

— Ты верно подметила. В ближайшее время мне действительно придётся почаще оглядываться на улице, — он зарылся носом в её волосах и тихо прошептал на ухо:

— Но знаешь, с тех пор, как ты согласилась быть со мной, я начал верить в свою удачу. Кто знает, может, началась белая полоса в жизни.

— Разумеется, так и есть! — она улыбнулась, закрывая глаза.

Он легко коснулся лбом её виска.

— Пожалуйста, поцелуй меня, Сев, — тихо попросила она.

И он забыл про фигуры, как две новые горгульи замершие на Северной башне. Забыл о том, чей гнев он вызвал. Он вспомнит обо всём только утром. Но потом она уснёт в купе у него на коленях, и он не сможет долго тревожиться и перелопачивать уже тщательно продуманный план, потому что его мысли будут постоянно переключаться на рыжие волосы, раскинувшиеся на сиденье. А после он и сам закроет глаза и откинет голову на мягкую спинку сиденья, отправляясь в мир грёз. Эта ночь, и правда, станет волшебной, дарующей каждому человеку в замке хотя бы минуту надежды, что там, впереди, только самое лучшее.

* * *

Не то чтобы у Генри было обострённое чувство справедливости. Дело обстояло скорее в том, что ему откровенно надоело проходить пешком огромные расстояния да ещё и с опасными артефактами или отварами. Горбин из магазина выбирался гораздо реже, только за зельями необходимыми для хранения или реставрации особенно потрёпанных временем товаров, и в этих вылазках всегда предпочитал путешествия на метле или Летучий порох. Если порох Смиту тоже иногда перепадал, то вот с метлой дела обстояли гораздо печальнее. И Генри пришёл к неутешительному выводу, что нужно срочно что-то менять.

Он дождался очередного — «Вот этот свёрток нужно отнести на другой конец Лондона. Особый уровень чувствительности. Каминная сеть и твоя неуклюжесть крайне нежелательны» — и аккуратно поинтересовался, по какой причине он не может воспользоваться метлой, а не чесать два часа по холоду через маггловские районы.

Горбин, кажется, осознал всю силу смитовской аргументации и даже призадумался на эту тему. Получив подзатыльник и потратив в общей сумме три с половиной часа на всё путешествие, по возвращению Генри увидел Горбина с какой-то незнакомой метлой в руках.

— Моя метла тебе не подойдёт, — задумчиво пригладил лысину Горбин. — Я в своё время баловался с противоугонными заклинаниями и не уверен, что все из них удалось снять полностью. Кроме того, о каких-то я мог попросту позабыть. Но вот эта принадлежала Тому. Прежде чем уволиться, он купил себе более новую модель или просто научился обходиться без неё… в любом случае, теперь он за ней уже точно не вернётся.

Генри знал, что о предыдущем подмастерье лучше вообще не задавать вопросов, особенно о том, куда он делся потом, поэтому Смит просто поблагодарил Тома за очередную вещь после сундуков с тетрадями, письменными принадлежностями и тёплыми вещами, доставшихся в наследство Генри, и принял метлу.

Несколько секунд он озадаченно крутил её в руках. Метла Горбина обычно сама взлетала в воздух, принимая хозяина, и летела дальше. Но эта явно следовала всем законам гравитации. Генри положил метлу на землю, задумчиво высматривая хоть какие-то признаки жизни.

— А что дальше то? — почесал голову под шапкой Смит. — Она не сломана?

В эту секунду Генри смотрел на Горбина, поэтому не мог точно утверждать вздрогнули ли прутики, или ему показалось.

— Помнишь, что я тебе говорил про волшебные предметы? — спросил Горбин, скалясь кривозубой усмешкой. — Чтобы тебе подчиниться, они должны сначала почувствовать твою силу. Вытяни руку и уверенно скажи «Вверх».

Генри вздохнул, выпуская облачко пара. Это он умел. Иначе у Горбина не выжить. Нужно ведь и Глаз приструнить, чтобы не сверкал проклятьями, когда ему вздумается, и Руку Славы от себя отцепить, если расшалится, и Чёрную кровь в пробирках удержать. Не говоря уже о секретном складе рогов взрывопотама, которые вообще были запрещены для продажи и громыхали при любом удобном случае.

Поэтому Смит привычно изобразил суровый взгляд и твёрдо произнёс:

— Вверх!

Но характер метлы неожиданно оказался куда более вздорный, чем у всех вышеперечисленных артефактов. Вместо того, чтобы исполнить приказ Генри, она, наоборот, отпрыгнула от него в сторону и раздражённо зашевелила прутьями.

— Это нормально? — Генри нахмурил брови, косясь на Горбина. Тот скрестил руки на груди и заинтересованно склонил голову набок.

Смит выдохнул и голосом Кочерги, застукавшей кого-то на чердаке, повторил:

— Вверх!

Сначала ничего не происходило, но затем метлу вдруг качнуло на земле, и она медленно поднялась вверх, потянувшись прямо в руку Генри.

Смит неуклюже перевалился через неё, едва не запутавшись в мантии, но усевшись на древке, неожиданно почувствовал, что делать дальше. Генри легонько оттолкнулся ногами от земли и плавно начал подниматься ввысь.

— Это что-то невероятное! — крикнул он Горбину. — Я словно летал на ней раньше… значит, она меня признала, да?

Он проплыл мимо собственного окна, помахав Беркэсу, и поднялся над домами их кривенькой улочки. Сверху был ясно виден контраст между облезлыми латаными-перелатаными, как лоскутные одеяла, крышами Лютного и аккуратной черепицей на постройках Косого переулка. Из залысин на ней были только остатки позавчерашнего снега. Горбин уже превратился в маленького человечка, сливающегося с мостовой. Генри сделал небольшой круг, продолжая испытывать острое чувство дежавю. Он и раньше поднимался над городом, едва касаясь низких мокрых туч, и летел вдаль, в бесконечные леса, иногда опускаясь к самым колким верхушкам заиндевевших сосен.

— Да ты истосковалась по небу, — Генри погладил рукоять метлы. — Ничего, скоро Горбин опять меня запряжёт, и мы с тобой обязательно куда-нибудь слетаем.

Смит попытался развернуться к земле, но у метлы, очевидно, были свои планы на этот счёт. Она неслась вперёд, в ночную тьму, где огоньки города уже меркли, и не было ничего, кроме ледяного ветра и тяжёлых облаков.

— Эй-эй-эй, — Генри заёрзал, начиная беспокоиться. Он глубоко вздохнул, напоминая себе, что паника сейчас только усугубит ситуацию. — Я сказал: снижаемся! Это значит, что нам нужно к земле. Ты меня поняла?

Но метла не слушалась, продолжая набирать скорость. Страх начал брать своё, и Смиту оставалось только надеяться, что Горбин догадался, что у него проблемы, и уже скоро вылетит и вернёт строптивую метлу обратно.

— Хватит! Остановись! Я твой хозяин, дракклы тебя подери! Я! Куда ты меня несёшь?

Метла разъярённо дёрнулась и принялась метаться из стороны в сторону, пытаясь сбросить наездника. Генри вцепился в неё мёртвой хваткой. От влажности облаков рукоять намокла, мгновенно леденея, и теперь выскальзывала из рук, но Смита недаром в приюте называли мартышкой. Скинуть его откуда бы то ни было оказывалось так же сложно, как и вытащить клеща из задницы.

— Раз я тут сел, значит, я здесь и буду сидеть, — злобно шипел Генри, не чувствуя подбородок. — Не на того напал, веник облезлый!

Дальше они летели примерно также: метла брыкалась, а Смит рычал и обзывался. Спустя ещё несколько минут выяснилось, что вредности у Генри всё же больше, чем терпения у метлы. Поэтому она вначале обманчиво замерла, а затем завертелась на месте и штопором ринулась к земле. В диком круговороте Генри уже не мог сквернословить. Кроме того, всё красноречие отбил вид стремительно приближающихся деревьев.

Смит завопил, всем телом прижимаясь к метле. Рукава мантии и свитера задрались, и он уже голыми руками обвил древко, стискивая его локтями и коленями. В эту самую секунду метла затормозила. Генри резко откинуло назад, отрывая от рукояти, но метла сама развернулась и подхватила его тело до того, как он успел осознать, что падает.

Выдохнув и устроившись на древке, Генри почувствовал, что теперь управление полностью в его руках. Он завис в воздухе, и одёрнул рукава обратно, пытаясь разобраться, в какую сторону ему двигаться. Со всех сторон был виден только лес.

— Ну и куда теперь? — Генри приподнял бровь, покосившись на рукоять. — Это ты меня сюда притащила.

Метла слегка двинулась вправо, словно подсказывая направление.

— То-то же, — важно заметил Смит. Он хоть и немного опасался, что она передумает, но в глубине души уже знал, что этого не произойдёт. Что-то заставило её принять его как нового хозяина.

* * *

Генри старательно протирал японских божков, которые оказались чрезвычайно чувствительными к магической очистке. Если быть точнее, то предыдущего их владельца, пытавшегося смыть с пыль при помощи стандартных заклинаний, обратило в пепел. Генри размышлял о том, что Горбину следовало бы вначале проверить на ком-нибудь их отношение к тряпке и ведру с водой, но пока всё проходило спокойно. Кроме того, Генри учился проявлять правильное уважение к силам, которое однажды должно было перерасти в способность их подчинять. Поэтому Смит старательно здоровался с каждой фигуркой, пытаясь соблюдать очередность по степени важности. Работа была кропотливая и требовала аккуратности и концентрации, с которыми у Генри обычно не было трудностей. Когда на него не смотрел в упор посетитель.

На самом деле, посетителем как таковым этого белобрысого мальчика нельзя было назвать. Покупки в «Горбин и Бэркес» разрешено было совершать только с шестнадцати лет. Скорее всего, он ждал своего отца, который прошёл за хозяином лавки в комнату испытания магических артефактов, пока Генри бегал набирать ведро.

Все посетители лавки условно разделялись на три типа: показушные чистоплюи, которые ходили по магазину, морща нос и всем видом показывая отвращение к месту, где находятся, а затем приобретающие какую-нибудь особенно мерзкую дрянь. Кроме них были мечтатели, которые по нескольку месяцев заходили поглазеть на желаемую вещь, стоившую обыкновенно выше их уровня достатка, и посетители, рядом с которыми Горбин пресмыкался так, что едва ли не становился на пол фута ниже. Генри тоже следовало быть с ними предельно вежливым и обходительным и подобострастно изучать пол, пока от Горбина не поступало других поручений.

Мальчик, разглядывающий Генри, был одет как посетитель последнего типа. И пока Горбин расшаркивал половицы перед его отцом, Генри стоило обращаться также с этим мажорчиком. Не то чтобы у Смита это не всегда получалось, скорее, дело было в том, что приютско-бэркесовская школа принесла удивительные плоды, вкупе с тем, что тот парень раздражающе пялился на Генри, сбивая малейшую сосредоточенность, которая была необходима, чтобы не взлететь на воздух вместе со всем магазином. Поэтому Генри, устав хмуро коситься на белобрысого, поинтересовался на всё том же поразительном диалекте:

— Чё зыришь, глаза пузыришь, гиппогриф прилизанный?

Хоть некоторые речевые обороты оказались мальчику в новинку, общий неприятный смысл он уловил точно, недобро усмехнувшись. Сковырнув отходящий лак на прилавке, посетитель сунул руки в карманы.

— Так это ты ублюдок Горбина? — небрежно спросил он.

Фигурка под пальцами Генри зашипела. Он торопливо отдёрнул обожжённые пальцы. На Востоке всегда ценилось предельное спокойствие и безмятежность, которые у Смита резко улетучились.

— Не понял, — Генри подул на подушечки пальцев, продолжая наблюдать за мальчиком.

— Ну он заделал тебя с какой-то магглой, потом прикончил её, и забрал отпрыска на опыты, — холёный парнишка постучал ногтем по витрине со стеклянным глазом.

У каждого человека в голове прописан некоторый сценарий действий для разных жизненных ситуаций. И если до этого момента у Генри работал алгоритм, составленный на основе наставлений Горбина, то последняя фраза посетителя включила приютский режим, который работал на основе простой логики: оскорбляют — бей.

Поэтому Генри стремительно налетел на обидчика и, упершись обеими руками в его плечи, отпихнул мальчишку к стене. В следующую секунду он получил ногой под коленку и рухнул на пол. Завязалась потасовка. Оба противника злобно пыхтели от усердия. Белобрысого явно обучали какой-то хитрой технике драки, но Генри брал практическим опытом.

— А ну повтори! Давай повтори, что сказал! — шипел Смит сквозь стиснутые зубы.

— Да иди ты к Моргане, ненормальный! — парниша смачно вдарил бедняге Генри в нос.

Сначала что-то хрустнуло, а потом на полу заблестели капельки крови.

— Придурок, ты мне рубашку запачкал! — мальчик отпрянул от Смита, разглядывая свой воротник. — Знаешь сколько она стоит?

— Сам зарядил, а теперь нюни распускаешь, — Генри шумно шмыгнул и вытер нос кулаком. — А мне, между прочим, пол отмывать.

— Ой, как будто тут целая лужа, — лениво отмахнулся парнишка. — И чего ты такой ранимый? Я же просто спросить хотел.

— Ничего себе у тебя вопросы, — зажимая нос пальцами, Смит вернулся к полке с фигурками и забрал оттуда тряпку. — Но вообще-то я племянник Горбина. А родители мои погибли. Рос в приюте у магглов. Потом Горбин забрал меня к себе.

Белобрысый с пару секунд обмысливал полученную информацию, а потом поджал губы, скривившись.

— Да ну, совсем скучно. И опыты он на тебе не ставит?

Генри покачал головой.

— Горбин, наоборот, меня обучает всякому. Вот сейчас японских божков разбираю. А глаз который ты тыкал, проклинает мама не горюй, если откроется. Так что зря ты его дразнил.

Мальчишка задумчиво наклонил голову набок.

— То есть ты разбираешься во все этих штуках? — протянул он, обводя руками торговый зал.

Генри небрежно усмехнулся, засовывая руки в карманы, затем загадочно повёл бровями и перекатился с пяток на носки.

— Я Малфой. Драко Малфой, — протянул руку белобрысый. — И тебе было бы полезно со мной дружить. Когда мы попадём в Хогвартс, тебе понадобится друг, который поддерживает твои... увлечения.

Генри облизнул губы, уставившись на ладонь Малфоя, а затем пожал её.

— О, а вот и отец идёт, — Драко резко отдёрнул руку, быстро приглаживая растрёпанные после драки волосы. — Я пошлю тебе сову.

— Генри, что здесь произошло? — прошипел Горбин, хватая Смита за подбородок.

— Я всё уберу, сэр, — Генри поспешно вывернулся и плюхнулся на колени, возвращаясь к тряпке.

— Я не об этом, — прищуренные глазки Горбина буравили затылок подопечного. — Ты посмел ударить мистера Малфоя?

— Всё в порядке, сэр, — улыбнулся Драко. — Я не в обиде.

Генри благодарно кивнул новоиспечённому союзнику и застыл: прямо за Горбином стоял уже знакомый длинноволосый блондин, который разговаривал с тем странным мужчиной в первый день пребывания Смита в волшебном мире. Генри с ещё большим усердием принялся тереть уже абсолютно чистый пол, наклоняясь как можно ниже. Но мужчине, казалось, вообще не было никакого дела до подмастерья хозяина лавки.

— Так значит, мы договорились? — мягко произнёс блондин, но было в его голосе что-то такое, после чего очень трудно было ответить отрицательно. — Мне было весьма неприятно слышать ваше внезапное решение прервать все связи с прежним поставщиком.

— Мистер Малфой, — Горбин уже почти подметал концами редких патлов прилавок. — Разумеется. С моей стороны было весьма опрометчиво изменять установленный договор.

— Этот поставщик лучший из возможных, — холодно заметил Малфой-старший. — Считайте, одолжение я сделал именно вам. До встречи, мистер Горбин.

Драко нахохлился, подмигнув Генри, и важно двинулся вслед за отцом.

* * *

Стоило Генри добавить последнее зернышко ятрышника, как зелье тут же окрасилось в оранжевый цвет. Мальчик широко распахнул глаза и ударил руками по столу. Уже третья попытка обернулась крахом. Кто знает, может, зельеварение вообще не его стезя?

Горбин вздохнул тем обидным до глубины души вздохом, который словно говорил: «Бездарность безрукая! Зачем я вообще взялся тебя чему-то учить?»

— И снова всё испорчено, Генри, — Горбин погасил горелку и отлевитировал котелок на подставку. — Я надеялся в следующий раз затронуть уже что-то более сложное. Но, видимо, не судьба.

— О, сэр, а я надеялся, что сегодня мои руки будут работать в команде с мозгами, но тоже не задалось, — Смит ловко принялся сгребать все обрезки в кучку, чтобы Горбин мог от них избавиться. — Если честно, я подумываю о том, чтобы и вовсе плюнуть на это гиблое дело.

Горбин хмыкнул.

— Ты бы ещё попросил меня отправить письмо твоему будущему преподавателю Зелий в Хогвартсе о врождённом идиотизме. Не сомневаюсь, что он тебя сразу же освободит от занятий.

Генри надулся ещё сильнее, еле сдерживаясь оттого, чтобы не перевернуть дурацкий котелок с нагло поблёскивающей оранжевой жижей. Не найдя другого козла отпущения, Смит хмуро пнул ножку стола.

— И не злись по пустякам, — одёрнул его Горбин. — Если бы ты спокойно оценивал происходящее и чаще думал головой, то сегодняшнее зелье у тебя бы получилось ещё с первого раза. Ни один зельевар, даже самый профессиональный, не застрахован от ошибок. Просто успеха достигают те, кто вместо того, чтобы переворачивать котёл и выливать гнев на оставшиеся ингредиенты, быстро соображают, как можно исправить ситуацию. И более того, чаще всего решение проблемы уже лежит перед тобой нарезанное и растёртое в ступке.

— Да понял я, — пробурчал Генри поднимаясь с места. — Можно уже идти спать?

— На твоём месте, Генри, я бы не стал выбирать мою кандидатуру в качестве мальчика для битья. Корешки куда более терпеливые, — Горбин прищурился, скрещивая руки на груди.

Генри, осторожно посматривая на наставника, подобрал последнюю шкурку с пола и подпихнул её в общую кучу.

— Простите, сэр, этого больше не повторится.

Горбин усмехнулся.

— Ты пытаешься вести себя как будущий слизеринец. Упрямо и твёрдо движешься к своей цели, обдумываешь свои действия, заводишь знакомства, — здесь он слегка обнажил зубы. — Но этого недостаточно. Настоящий слизеринец, в отличие от гриффиндорца, вечно рвущегося напролом, умеет ждать нужного момента. И никогда не действует импульсивно. То, что ты на мгновение упустил свою цель, не значит, что ты её потерял навсегда. Лишнее зёрнышко ятрышника легко нейтрализуется каплей сока златоглазки. Сейчас ты сидел и думал «Ах, вот если бы я не бросил это несчастное зерно!», а надо было: «Так, я уже опустил лишнее зерно. Но что я могу сделать, чтобы исправить эту ошибку?»

Генри завороженно смотрел на остывающий котелок.

— Это правило работает не только с зельями, Генри, — добавил Горбин. — В твоей жизни будет ещё немало неверных решений. От гнева ли, от доверчивости ли, или от чего иного. В такие минуты остановись и задай себе вопрос: что станет соком златоглазки для этой проблемы?

* * *

Генри уже переоделся в пижаму и пытался заткнуть Беркэса, которого потянуло рассказать «шкажочку на ночщь», когда в комнату зашёл Горбин. Он был особенно серьёзен и явно из-за чего-то тревожился.

— Я где-то накосорыжил? — аккуратно уточнил Смит. — Или вы всё насчёт зелья?

Горбин развернул кресло к Генри и медленно в него опустился.

— Жакрываетша, — шепнул Беркэс, махнув Смиту языком.

Горбин покосился на рожу, и та замолкла.

— У меня к тебе непростое предложение, — он опустил ладони на ручки, наклоняясь вперёд. — Ты прожил у меня уже достаточно времени, чтобы стало понятно, что ты не совсем безнадёжен.

Генри усмехнулся, усаживаясь на кровати.

— Ты довольно усидчивый и редко ленишься, что хорошо компенсирует любые провалы. Кроме того, у тебя определённо есть таланты. К тем же Зельям. К твоему сведению, сегодняшний Раздувающий раствор входит в программу второго курса. Поэтому, я был невероятно удивлён, что ты настолько сильно приблизился к правильному результату.

— Серьёзно? — Генри подпрыгнул в кровати. — Так значит, я не идиот?

Горбин улыбнулся.

— Скажем, не настолько потерян для этой науки, как ты думал.

— Второго курса... — вздохнул Смит. — Надо же!

— Молодчщина! — восхищённо воскликнул Беркэс. — Папка тобой гордитша!

— Беркэс, если ты не замолчишь, нам с Генри придётся переместиться в комнату, откуда тебе будет неудобно подслушивать, — предупредил Горбин.

От волнения рожа даже забыла, что она часы, затаившись на своём гвоздике.

— Так вот, Генри. Тебе с твоей фамилией будет тяжело в Хогвартсе. Ведь настоящие Смиты знают всех своих родственников и точно поймут, что ты грязнокровка. А те, кто любит возиться с такими, как ты, не примут твои знания и умения, которые ты приобретаешь здесь. К тому же, моя репутация потащится за тобой и в школу. А ты видел, как ведут себя чистоплюи.

Генри от волнения уже окончательно смял одеяло и стащил матрас на пол. Горбин продолжал.

— Кроме того, магазин стоит здесь ещё с тех времён, когда Лютный ещё не развалился, превратившись в трущобы. Бэркес не способен иметь детей, а я, как видишь, неженат, и более того, не планирую этого делать вообще. Но, так или иначе, мне нужен наследник.

— И вы, вы хотите, чтобы им стал я? — восторженно прошептал Генри.

— Да, но это ещё не всё. Имей терпение дослушать до конца, — Горбин скрестил руки на груди.

— Простите, сэр, — потупился Смит.

— Так вот, у меня к тебе предложение. Я могу усыновить тебя на двух разных условиях, а могу этого не делать вообще. Решать сейчас уже тебе. Первый вариант: министерское заключение, которое держится исключительно на бумажках и ничего не значит для магии. А вот второй вариант это ритуал на крови, после которого ты полноценно вступаешь в мой род и гарантированно получаешь и магазин и прочие прелести наследования.

Он замолчал.

— Но я с самого начала сказал, что выбор не так очевиден, как кажется.

— Если я выберу второй вариант, то уже не смогу найти своих настоящих родителей, да? — спросил Генри.

Горбин кивнул.

— Никогда. Ты потеряешь все магические связи с прошлым.

Смит сглотнул.

— Сколько я могу думать?

— Столько, сколько захочешь, — Горбин поднялся с кресла. — Ты можешь и вовсе отказаться. Всё-таки отец из меня тот ещё.

Повисла очередная пауза.

— Спокойной ночи, Генри, — проговорил Горбин, бесшумно отходя к двери. — Выбирай разумом.

— И вам тоже спокойной ночи, — задумчиво ответил Смит.

Когда Горбин уже стоял на пороге, Генри окликнул его:

— Вы всё же куда лучший отец, чем многие, о ком я слышал.

— Спасибо.

— Но до идеала далековато, конешшно, — добавил Бэркес.

Горбин фыркнул и затворил дверь.

— И ешщё, не переживай, Шмитти. Даже ешли ты штанешшь Горбином, ты вшё равно оштанешшься и моим шыночкой тоже.

Генри вздохнул. Это не могло не радовать.

— Так а что же мне выбрать, Беркэс? Неужели, и правда, навсегда забыть о Генри Смите?

— Мне больше нравитша «Генри Горбин», — заметила рожа. — Буквы жамечательные. Ни одной Ш или Щ.

— Это весомый довод, — хихикнул Генри, но потом снова погрустнел. — Ты же помнишь, мне на день рождения так и не прислали подарок. Меня потерял кто-то из той жизни, который хотел мне добра. А сейчас я пропаду для него навсегда.

— А может, ему прошшто надоело на тебя тратитша? Вшё-таки Горбин нехило тебя жатарил, Шмитти.

— Хотел бы я знать, — вздохнул Генри.

* * *

— Да что тут вообще выбирать? — удивился Тони, наблюдая, как Генри отпирает чулан. — Соглашайся на кровный ритуал, тогда и лавка, и безбедное будущее у тебя в кармане. В Хогвартсе заведёшь полезные знакомства, подыщешь новых клиентов...

— Ты смотришь как-то однобоко, — возразил Генри, наконец, побеждая ржавый замок. — У меня такое чувство, что за этот магазин и фамилию я продаю себя самого. Того, кто я такой на самом деле, понимаешь?

Тони замялся. Он всегда мялся в такие моменты.

— Может, хватит уже жить прошлым, а? Зачем тебе вообще искать этих магглов, или кто они там на самом деле, которые вышвырнули тебя, как котёнка? Лучше всего обрубить все старые связи и выбиться в люди.

Генри вздохнул, молча сунул замок в руки Тони, и полез в чулан. Прокопавшись там недолго, он вышел оттуда с метлой наперевес.

— Знаешь, у тебя своё мнение, а у меня своего пока нет. Дай мне его спокойно придумать, — он выпустил метлу из рук и она послушно взлетела рядом. — И ещё, Тони. Не стоит оскорблять моих родителей, не имея прямых доказательств. Всё-таки тебя рядом не было, когда я оказался там, где оказался.

Генри уже пожалел, что доверился Тони и рассказал ему всю правду о себе. Но хранить тайну абсолютно от всех было тяжело.

— Лучше завяжи шарф получше и запрыгивай сзади вместе со своей корзиной. Подброшу до рынка.

— Да ладно? — Тони восторженно поправил ремень, перекидывая корзину за спину, и вскарабкался на метлу.

Генри усмехнулся.

— Думаю, неплохой способ путешествия, не так ли?

Они специально сделали небольшой кружок над заледенелыми дырявыми крышами Лютного, пока не заметили компанию Джарса, устроившую совет за заброшенным прилавком. Генри распирало от злорадства. Кочерга говорила, что это грех, но в данном случае Смит, подумав, решил, что во время доброго дела оно всё же простительно.

— Эй, Джарс, и кто теперь таскает свои манатки? — крикнул Смит, чуть снижаясь. — Попробуй достань-ка нас! Или руки коротки? Так дружков своих попроси, подсадят! Верно, Броуди?

Джарс зарычал, поднял камень с земли и швырнул в них, но Генри успел вильнуть метлой так, что он попал не в голову Тони, а в плечо. Броуди показал им весьма недвусмысленную комбинацию пальцев. Вся остальная банда тут же принялась вооружаться и Смит поспешно набрал прежнюю высоту.

— В следующий раз что-нибудь на них высыпем, — ехидно предложил Генри. — А лучше выльем.

Тони кивнул, но заёрзал на метле.

— Всё-таки нечестно пользоваться таким преимуществом. Они мётлы разве что на витрине магазина видят или в небе.

Смит отмахнулся.

— Пощупай-ка затылок, там нимб не прицепился ещё? — Генри обернулся на друга. — Неужели честно на тебя одного толпой в закоулке нападать? У них своё преимущество — численное, и нигде не ёкает. Так почему сейчас должно ёкать у нас?

— Это да, но... — Тони выпучила глаза. — Генри, смотри!

— Твою ж за ногу!

Без пристального контроля метлу накренило, и Смиту пришлось вцепиться обеими руками и изо всех потянуть её на себя, чтобы не протаранить крышу. Нижние прутья шаркнули по заиндевешей черепице и мальчишки рухнули назад.

Тони откинуло к трубе, ударяясь спиной, сверху его знатно прихлопнуло корзиной. Генри побелевшими пальцами в обрезанных перчатках успел зацепиться за какую-то неровность. Вскарабкавшись на четвереньки, Смит подполз к Яксли и приподнял корзину.

— Живой?

— Кажется, да. Правда, шишка будет, — робко улыбнулся Тони, отодвигая её от себя. — Но, хорошо, не в лепёшку разбились.

Генри пожал плечами, поправил шапку и выпрямился. Метла сочувственно подкатилась к его ногам. Смит оглядел её на предмет повреждений, но метла, в отличие от Тони, отделалась только лёгким испугом.

— Давай запрыгивай, будем спускаться.

Яксли опасливо залез на прежнее место и заметил странное шевеление на спине у Смита.

— Ух ты, да у тебя вредноскоп! — воскликнул Тони.

Генри удивлённо затормозил и левой рукой принялся ощупывать спину.

— Да в капюшоне крутится, — показал Тони.

Смит удивлённо распахнул глаза и направил метлу вниз. Корзина Тони пошатнулась от неожиданности, едва не отшвыривая своего хозяина. Спрыгнув на землю, Генри поправил перекрутившуюся верёвку волчка.

— Как ты сказал, Тони? Вредноскоп?

— Ну да, — кивнул Яксли. — Это такая штука, которая начинает крутиться, когда тебе угрожает опасность. Эта модель немного старовата, но всё равно рабочая и...

Генри торопливо стащил волчок с шеи, удерживая его в дрожащих пальцах. Видя, что Смит окончательно слез с метлы, тот затих.

— Этот вол-вредноскоп достался мне от родителей. Он был на мне, когда меня нашли, понимаешь?

Тони кивнул, опасливо наблюдая за взбудораженным другом.

— И что ты хочешь этим сказать?

Генри раздражённо закатил глаза. Теперь и пикси понятно, что...

— Я уже был в волшебном мире, Тони! Я не магглокровка! Мои родители — волшебники! А все остальные могут запихнуть свои слова себе в зад!

Генри восторженно сотрясал вредноскопом в кулаке, как заправский ловец, поймавший снитч. Впрочем, как только что выяснилось, карьера игрока в квиддич ему не грозила.

— Я их найду! — Смит стиснул костлявые плечи Тони, хорошенько его встряхивая. — Клянусь Мерлином, найду!

— А как же ритуал с Горбином? Как ты вообще собираешься это делать? В Пророк объявление дашь? Мальчик, девяти лет от роду, ищет родителей. Брюнет, рост четыре с половиной фута, особые приметы: выдающийся нос. Так получается? — в отличие от Генри, Тони долгое время пропускал любую новую информацию через себя, анализируя и подбирая наиболее подходящий ответ или решение для данного случая.

Смит назвал Тони той фигурой речи, за которую в приюте святого Гвиддфарха мыли рот с мылом. Но Энтониус Яксли, как известно, был не очень обидчивым и умел пропускать чужое крепкое словцо мимо ушей.

— К чёрту оба ритуала, — твёрдо произнёс Генри. — Всё будет отлично. Осталось только найти сок златоглазки.

— Северус, сядь.

Он не ждал, что его мать будет утирать слёзы радости, но никак не думал, что её лицо выразит ещё большую степень недовольства, чем обыкновенно. Эйлин поджала тонкие губы, двинув ими так, словно пыталась извлечь застрявшую между зубов рыбную кость.

— Я не предполагала, что у вас с этой девчонкой зайдёт настолько далеко, — складка между бровями матери углубилась. — Лучше бы вы в тот раз разругались окончательно.

Северус озадаченно моргнул, стараясь больше ничем не выдать своего изумления. Он никогда не рассказывал Эйлин о том, что с ним происходило, да и она, казалось, не интересовалась его жизнью.

— Возможно, тебе хочется считать иначе, — её рот изогнулся в презрительной улыбке. — Но ваши отношения нужны только тебе. Зачем красивой богатенькой девочке такой, как ты?

«Потому что она меня любит», — Северус хмуро молчал, не сводя взгляда с чёрных глаз матери.

— Я сомневаюсь, что хоть кто-то из вас в полной мере осознаёт, чем на самом деле является магический брак, — её руки со вздутыми венами слегка дрогнули на коленях. — Твоя рыжая пассия заигралась в благотворительность. Ей нравится твоё слепое обожание, на которое другие популярные, самолюбивые ухажёры, просто не способны. И ей легко строить из себя святошу и разглагольствовать о высоких чувствах, пока она сидит у себя на перине в тёплом доме, обласканная своими маггловскими родителями. Но как ты думаешь, сколько времени она продержится здесь? Я понимаю, твой папаша весьма удачно успел отхватить битой бутылкой в горло, но даже без него это место и близко не её родные хоромы.

— Я отремонтировал верхний этаж, — процедил Северус.

Мать лишь усмехнулась, показывая, как сильно изменило положение то, что её недотёпа-сын опрометчиво назвал «ремонтом».

— Даже если ты и прав, — и интонация, да и весь вид Эйлин отображал всю степень смехотворности этого предположения. — Рано или поздно ты перестанешь смотреть на неё с щенячьим восторгом и восхищаться тем, как она краснеет, разбивая нашу посуду.

Северус закатил глаза, но опять сдержался. Мать продолжала насаждать, смакуя каждое слово.

— И что же будет дальше? Она убежит обратно в свой радужный мир, где найдётся ещё с десяток обожателей, и забудет о тебе уже через пару недель, — «Если не меньше», — добавили вздрогнувшие брови Эйлин. — А что будет с тобой? Я очень сомневаюсь, что ты вообще сможешь полностью это пережить и оставить в прошлом. Поэтому я и сказала: лучше бы она и вовсе не изменяла своему решению не иметь с тобой никакого дела.

— И что ты предлагаешь? — Северус язвительно прищурился. — Отменить свадьбу?

На какое-то мгновение ему показалось, что мать рассмеялась. Впрочем, скорее помутился его распалённый гневом организм.

— Ты уже с головой увяз в этой девчонке. Боюсь, тебе теперь ничего не поможет.

Она поднялась, продолжая сохранять прежнюю усмешку. Видимо, было в магическом браке какое-то условие, которое с одинаковой силой ударяло по обеим сторонам.

* * *

— Генри, а ну-ка выдвини шредний ящщик. Теперь, три ража очщерти палочщкой треугольник и шкажи «Откройша».

Дно ящика перевернулось, показывая потайное отделение, в котором лежала крохотная бутылочка из матового стекла с вытянутой пробкой.

— Что это за пиксня? — Генри покрутил пузырёк в руках.

— Чшёрная шмерть! Дейштвует безоткажно, а труп мгновенно шкукоживаетша и обращщаетша в пепел! — гордо объяснил Беркэс, облизываясь.

— И зачем мне это нужно? — поинтересовался Генри.

Бэркес недовольно покачнулся на своём месте.

— Ижбавлятьша от врагов, конечшно же! Жнаешь, как долго я берёг этот яд? Пару шотен лет точщно, — вздохнула рожа. — Шщитай, от шердца отрываю, но для тебя ничего не жалко!

— Спасибо, конечно, — Генри постарался ответить вежливо. — Но сомневаюсь, что она пригодится мне в Хогвартсе.

— Ты что! — воскликнул Беркэс. — Ты же едешь в шшколу! Ражумеетша, у тебя появятша враги. Даже из поежда выйти не ушпеешь!

— Это очень обнадёживает, — криво улыбнулся мальчик.

Но Беркэс, кажется, неправильно истолковал эту усмешку.

— Главное, помни — пепел нужно ражвеять как можно быштрее, а то оштанутша шледы!

— Обязательно развею, не переживай, — успокоил его Генри, раздумывая, куда бы теперь запрятать чудесный подарок. Вряд ли это входит в набор предметов первой необходимости, которые родители укладывают своим отпрыскам в чемоданы перед отъездом.

— Ты долго ещё будешь копаться? — с лестницы послышался крик Горбина. — Поезд ждать не будет, и я тоже! И так придётся открываться на час позже.

Генри поспешно сунул пузырёк в карман и подхватил сундук.

— Пока Беркэс! Я буду скучать по твоему ворчанию.

«Второй папка» слизнул навернувшуюся слезу.

— Удачщи тебе, маленький Горбин. Напиши, как только кого-нибудь проклянёшь. И штарый верный Беркэшшш ждёт тебя к Рождештву. Привежёжь ему парощщчку шахарных перьев?

— Я бы с удовольствием, но первокурсников не пускают в Хогсмид, — печально ответил Генри.

— Тогда вожьми ш третьей полки порошок пошлушания! Он не такой мощщный как Империо, но штуденту будет доштатощно. Подшипешь нощью на третьи лунные шутки и...

— Генри! — вновь завопил Горбин.

— Извини, но мне надо бежать! — Горбин-младший торопливо махнул рукой Беркэсу и вытолкал сундук в коридор. — До Рождества!

Беркэс ностальгически вздохнул.

— Наш мальщик шовшем уже вырош. А каким наивным крошшкой он был! Хотел бы я видеть его первый чщёрный жглаж...

Перед тем как тащить чемодан со второго пролёта, Генри пощупал рукав, проверяя на месте ли палочка. С ней вообще вышла удивительная история.

В день покупки он перепробовал почти весь ассортимент магазина и уже начал было подумывать о том, что и вовсе уйдёт с пустыми руками.

Мистер Оливандер упрямо доставал всё новые и новые коробочки уже из самых закромов, не теряя надежды подобрать нужную. И тут он замер, задумчиво глядя не на Генри, а почему-то на Горбина.

— Есть один вариант, — проговорил старый мастер. — Эта палочка лежит у меня уже много лет, и я редко кому предлагаю её испытать, но, кажется, сейчас тот самый случай.

Горбин прищурился. Генри вопросительно взглянул на приёмного отца, но тот почему-то отмахнулся, стискивая плечо воспитанника. Генри поморщился, выворачиваясь.

Мистер Оливандер вскарабкался на самый верх лесенки и вытащил коробочку с выцветшей надписью и покрытую толстым слоем пыли. Он приподнял крышку с таким трепетом, словно вскрывал раковину с редкой жемчужиной, но внутри была самая обыкновенная палочка, на вид схожая со всей той кучей остальных, что уже отбраковал Генри.

— Попробуйте её, — Оливандер протянул её мальчику.

Генри мрачно покосился на мастера, который вдруг уставился на него так, словно он только что заговорил на парселтанге. От Горбина Генри и вовсе отвернулся. Не хочет ничего объяснять, и не надо. Но весь гнев и недопонимания отошли на второй план, стоило пальцам Генри коснуться палочки. Она легко легла в руку, и ещё даже не взмахнув ею, Генри уже почувствовал, что палочка и словно создана для него. Всего лишь лёгкого движения в воздухе хватило, чтобы всю комнату осветили разноцветные огоньки, а завядший цветок в стакане ожил, раскрывая бледно-жёлтые лепестки.

— Невероятно, — прошептал Оливандер.

Генри поднял взгляд на мастера, сжимая палочку покрепче, опасаясь, что тот отберёт её обратно.

Горбин лукаво подмигнул Генри, отсчитывая галлеоны из маленького мешочка. Оливандер совсем безрадостно наблюдал за сыплющмися монетами. А Генри окончательно запутался, не зная злиться ему или нет.

— Мистер Горбин, я могу попросить вас немного задержаться после покупки? — мастер говорил вежливо, но голос звучал отстранённо, потеряв былую живость.

Генри недоверчиво поспешил припрятать приобретение в специальный фиксатор внутри рукава мантии. Он проделывал этот фокус впервые, и палочка постоянно натыкалась в крепление, никак не желая попадать в петлю.

Горбин уверенно отодвинул мальчика к выходу. Генри попятился и упёрся спиной в дверь, тут же звякнувшую колокольчиками.

— Генри, сбегай пока во Флориш и Блотс, пусть подготовят все учебники из списка.

Предложение было абсолютно бредовое, учитывая тот факт, что владельцы магазина явно уже давно сложили все нужные книги по стопкам и ленточкой перевязали. Поэтому Генри окончательно убедился в том, что дело тут нечисто. Оставалось выяснить, в ком именно мастер усмотрел проблему: в палочке или в самом Генри. Не тратя время на собственные теории, Горбин-младший здраво предпочёл подыскать удачное место для того, чтобы докопаться для истины.

Зная, что Горбин всё равно за ним наблюдает, Генри вначале послушно прошёл мимо окна лавки, а затем уже ползком пробрался обратно к крыльцу и притаился за розовым кустом. Затаив дыхание, он весь обратился в слух. Но из-за двери не доносилось ровным счётом ни звука. Да ещё и мимо пронеслась шумная компания девчонок.

«Глушилку наложили, заразы», — с досадой подумал Генри.

Но сдаваться он вовсе не собирался. Всегда был другой выход, и оставалось только его найти.

Всё также на карачках Генри обполз дом. Где-то в этой системе уже зияла брешь... И тут его осенило. Если чары действуют только на окна и двери, (что вполне вероятно, ведь не военные планы они там обсуждают!), то тогда сверху точно должна быть труба или крохотное оконце, через которое можно будет услышать хоть что-нибудь.

Вдохновлённый планом, достойным настоящих шпионов, Генри вцепился в излюбленную водосточную трубу и постарался как можно бесшумнее вскарабкаться наверх. Впрочем, он мог бы и не стараться, обычные «глушилки» не пропускали звук в обе стороны. Уже зацепившись за крепление, Генри вновь столкнулся с ужасным недостатком мантии: длинные полы путались с ногами и не давали нормально залезать. Мальчик выругался про себя и, не мудрствуя лукаво, задрал её подол, обвязывая его вокруг живота, примерно на уровне ремня брюк. Так подъём стал куда проще.

Ухватившись за край черепицы, Генри подтянулся наверх и аккуратно переместился к полукруглому окошку. Оно открывалось только изнутри, но, к счастью, одно из стёкол-лепестков разбилось во время одного из неудачных знакомств Генри с волшебной палочкой, и Оливандер ещё не успел его починить. Поэтому голоса можно было довольно легко различить.

—...в этом никакой закономерности, мистер Оливандер, — холодно отвечал на какую-то тираду Горбин.

Генри почувствовал, как очки начали сползать с горбинки на мокром от пота носу. Он поправил оправу, и снова прильнул к окну.

— Это весьма удивительно, учитывая, кем стал ваш предыдущий подмастерье, — мастер палочек говорил раздраженно, взлохмачивая и без того торчащие во все стороны седые патлы. — И теперь сестра его палочки делает выбор в пользу вашего же ученика.

— Вы хотите сказать, что у себя дома, я устроил фабрику по производству... Петрификус Тоталус!

Генри резко вытянуло по струнке, и он куклой-переростком рухнул прямо в розовый куст. Не получалось пошевелить даже пальцами, поэтому ему оставалось только лежать и ждать своей участи.

Звякнули колокольчики, затем захлопнулась дверь. Над головой Генри возникло лицо Горбина.

— И кто же это у нас подслушивает? — он взмахнул палочкой, и Генри почувствовал, как к конечностям потихоньку начинают возвращается чувствительность. — Что тебе было сказано делать?

Генри вскочил на ноги. Лучшая защита, как известно — нападение.

— Если ваш разговор касается меня, то я имею право знать, о чём идёт речь!

— А тебе не приходило в голову, что я могу тебе рассказать обо всём сам? — Горбин скрестил руки на груди. Из-за двери виднелось встревоженное лицо Оливандера.

Генри потупил взгляд. Горбин схватил воспитанника за руку, больно стискивая его пальцы, и потащил в сторону Лютного. Мальчику оставалось только перебирать ногами в нужную сторону, стараясь не споткнуться. Добравшись до магазина, Горбин захлопнул дверь и, наконец, выпустил подопечного.

— Что ты успел услышать?

Генри хмуро разминал ноющую руку, похрустывая пальцами.

— Я задал тебе вопрос, — Горбин скрестил руки на груди.

— Вы говорили о том парне, который жил здесь до меня. О Томе. И что из него вырос... кто-то. А мне досталась такая же палочка, как и у него. Поэтому Оливандер считает, что вы пытаетесь сделать из меня такого же.

Генри испытующе уставился на Горбина. Приёмный отец вздохнул.

— Я не хотел тебе рассказывать. И два года, которые ты жил здесь, эта тема никак не могла всплыть. Но сегодняшний случай наводит на мысль, что и в Хогвартсе могут найтись люди, которые сочтут своим долгом упомянуть...

— О чём? — Генри поправил очки.

Горбин отвёл взгляд в сторону, вновь приглаживая волосы на залысину.

— Том был очень талантлив. Я взял его без раздумий, потому что он поражал своими навыками. Ему так легко удавалось обращаться с нашими непростыми товарами, что иногда мне казалось, что Том работал у меня с десяток лет до того, как на самом деле появился на пороге. Я уже тогда знал, что он долго у меня не задержится, но, не спорю, в глубине души я надеялся, что смогу заставить его передумать. Впрочем, про него уже тогда ходили определённые слухи.

— Какие слухи? — Генри никак не мог понять, к чему так долго подводит опекун. — Если он стал Пожирателем, то мог бы мне и сразу сказать. В этом нет ничего удивительного.

— Он бы никогда не стал Пожирателем, Генри, — холодно произнёс Горбин, забыв даже одёрнуть сына. — Потому что Том их возглавил.

Генри вытаращил глаза.

— То есть... вы хотите сказать, что всё это время я спал на подушке Тёмного Лорда, носил пижаму Тёмного Лорда, летал на метле Тёмного Лорда, писал перьями Тёмного Лорда и причёсывался расчёской...

— Довольно, — резко оборвал его тираду Горбин. — Я рассказал тебе это только для того, чтобы ты не услышал это из чужих заботливых уст. Ты должен быть к готов, что тебя будут постоянно тыкать носом в эту новость, словно ты самолично его сюда устроил.

Генри кивнул скорее рефлекторно, нежели осознанно.

— Скажите, а вы знали тогда, что он собирается захватить власть?

Горбин наморщил лоб.

— Том всегда был крайне амбициозен. Любой, встретивший его, догадался бы, что парень пойдёт далеко. Но мало кто предполагал, насколько.

— Но я спрашивал немного не о том... — лукаво вставил Генри.

— Решил устроить допрос? Ты, я смотрю, всё ещё не наигрался в шпиона, — Горбин грозно наклонился к самому носу воспитанника.

— Пожалуй, на сегодня уже хватит, — словно невзначай заметил Генри, пятясь назад.— Мне идти сортировать коробки, да?

— А потом переверни склянки с Живой Смертью. А то они уже скоро станут обычным ядом, — с прежней суровостью добавил Горбин. — И, Генри. Не стоит тешить себя глупыми фантазиями. Ты не спал на кровати Тёмного Лорда. Он стал тем, кем стал, только после того, как ушёл из моего магазина навсегда, оставив все свои прежние вещи. Так что они действительно принадлежат просто Тому.

Генри шмыгнул носом.

— Ты же его поддерживал. Почему сейчас так от него отгораживаешься?

— Генри, я не... Дело в другом. Я имел в виду, что эта работа послужила ему неким плацдармом, стартовой точкой. Если его планы и общества в Хогвартсе казались скорее детскими игрушками, то отсюда он вышел уже с чётким осознанием верной стратегии. Я не могу сказать, что повлиял на Тома и его становление. Скорее, даже наоборот, — Горбин задумался, словно по-новому глядя на мысль, которая уже давно сидела в его голове. — В дальнейшем я изменил своё отношение к нему. В мире существуют законы и границы, которые не следует переступать. Он же буквально их растоптал.

Генри попытался представить, что же именно сам Горбин мог счесть растаптыванием границ, когда у него полный подвал контрабандных рогов вымирающих двурогов и пробирок с древними проклятьями, которые убивали жертв и их семьи в страшных муках.

— Но несмотря на всё Тёмный Лорд навсегда останется в истории, — продолжил опекун. — Он совершал великие дела. Ужасные, но великие.

* * *

— Теперь тебе надо разбежаться и пройти сквозь эту стену, — объяснил Горбин. — Я с тобой не пойду — не хочу лишний раз светиться на платформе. Есть люди, которые очень не хотели бы меня видеть.

Генри кивнул. Не маленький, сам как-нибудь справится. Если зажмуриться, то будет совсем не страшно.

— До свидания, Горбин. Я напишу, куда попаду.

Наставник поправил сундук на тележке приёмного сына.

— Постарайся попасть в Когтевран или Пуффендуй. Хотя тебе это уже не светит.

— Но почему? — удивился Генри.

Горбин ответил не сразу, продолжая перебирать тонкие прядки на залысине.

— Так проще остаться незаметным.

Генри пожал плечами. Он никогда не был в центре внимания, и вряд ли что-то изменится по приезду в замок.

— И Генри, — Горбин наклонился к самому уху мальчика. — Никому не показывай, на что ты на самом деле способен. Помни, что я тебе говорил. Тёмную магию боятся и не любят. И кроме того, среди остальных тоже есть умельцы, которые владеют ей едва ли не лучше тебя. Только им будет хватать ума не демонстрировать это на людях. Так что даже не вздумай считать себя каким-то особенным.

— Да, сэр, — кивнул Генри.

Он уже почти разбежался, но резко остановился. У колонны толпилась уже знакомая рыжая семья. Только сейчас детей было больше, чем когда Генри видел их в прошлый раз. По спине предательски прошмыгнули мурашки.

— Что застыл? — спросил Горбин. — Знаешь их?

Ещё бы. Девочка, которая два года назад тыкала в него пальцем, уличая в краже, обернулась, встретившись глазами с Генри. Рука сама потянулась поправить очки, и ему пришлось сжать кулаки, чтобы себя остановить. Генри безумно хотелось отвести взгляд, но удалось сдержаться. Он угрюмо вскинул бровь, словно спрашивая фирменное лютное «Чё надо?». Карие глаза непонимающе распахнулись, и девочка юркнула за мамину спину.

— Нет, — холодно ответил Генри. — Просто не люблю рыжих.

Генри Горбину действительно неоткуда было знать эту семью. Их видел оборванец Смит в самый позорный момент своей жизни. А наследник одного из старейших волшебных магазинов мог только посетовать на то, что они перегородили весь проход.

— Тогда всё, иди. Пять минут осталось, — Горбин подтолкнул приёмыша к нужной стене и скрылся в толпе.

«Родители Драко уже ушли или сажают его в купе?».

Генри смотрел на то место, где только что стоял Горбин. Было непросто согласиться стать сыном этого сложного человека, хоть и формальным. Несмотря на то, что это произошло уже два года назад, в их отношениях ровным счётом ничего не изменилось, словно это не Горбин уговаривал своего воспитанника решиться на этот шаг, объясняя, насколько это выгодно им обоим.

Хотя в тот день, когда состоялся памятный разговор, Генри мечтал совершенно о другом.

— Я понимаю твоё стремление найти родителей, но я снова советую тебе умерить пыл, — на разгоряченного Генри, полного решимости и энергии, слова Горбина подействовали как ушат ледяной воды.

Мальчик только ворвался в лавку, сжимая вредноскоп в кулаке.

— Вы не понимаете! Мои родители...

— Пропали бесследно сразу же после окончания войны, оставив тебя посреди Лондона с вредноскопом, как единственной защитой, которая в сущности бесполезна, когда речь идёт о годовалом ребёнке.

— Он был завёрнут в носок с моими инициалами!

— Которые могут расшифровываться как угодно! Тебя однозначно хотели спрятать так, чтобы только они смогли тебя найти и узнать. И прятали впопыхах.

Генри швырнул вредноскоп на прилавок.

— Значит, теперь я должен попытаться вернуть их сам!

Горбин покосился на стеклянный волчок, словно осуждая во всём переполохе.

— История тёмная и полна загадок и подводных камней. Ты можешь кинуться в омут с головой, но я бы лично разведал всё со стороны и только потом решал, стоит себя раскрывать или нет. Правда ведь нужна в первую очередь тебе. И кто знает, следует ли твоим новым знакомым о ней узнавать.

Генри замешкался, озадаченно перекатывая пальцами вредноскоп.

— Разведал? Как настоящий шпион?

— Примерно так, — кивнул Горбин.

— А Генри Горбин будет как бы для прикрытия? — Генри расцвёл озорной улыбкой. — Так действительно надёжно. Но можно ведь и другое имя взять. Знаешь, какое шикарно подойдёт?

— Ну? — Горбин насмешливо скрестил руки на груди.

— Джеймс Бонд! — гордо произнёс Генри. — Генри Джеймс Бонд.

— Мерлин упаси, — пробормотал Горбин.

Генри озадаченно осёкся, не понимая от чего именно величайший волшебник всех времён и народов должен был сберечь приёмного отца. В голове всплыли приятные воспоминания знаменательного просмотра видеомагнитофона.

— Да это самый классный супершпион в мире! У магглов, всмысле. Агент 007. Два ноля значит, что у него есть право на убийство. Он столько всего проворачивал! Сомневаюсь, что у волшебников найдётся кто-то покруче мистера Бонда.

Горбин слушал всю тираду подопечного с выражением лица, которое обыкновенно бывало у сторожа, прекрасно понимающего, зачем именно они столпились у него вечером, но предпочитавшего дослушать объяснение до конца.

— Генри, скажи, зачем тебе брать моё имя?

— Чтобы, не привлекая внимания, спокойно выяснить, кто я такой.

— Хорошо, — Горбин сделал паузу, предоставляя Генри возможность осмыслить свои слова. — И почему же Генри Смит никак для этого не подходит?

— Потому что... твоему племяннику скорее всего помогут и всегда можно будет ссылаться на тебя и твои...

— А каковы шансы у Джеймса Бонда?

Генри вздохнул. Тут знаменитый шпион был крайне близок к провалу миссии. Ну не смыслят волшебники в крутых парнях!

— Помимо всего прочего, я обещаю, что попытаюсь поднять некоторую мою высокопоставленную клиентуру, за которыми есть некоторый должок, — добавил Горбин.

Это стало последним аргументом, склонившим чашу весов Генри Смита.

— Но начать надо с приюта! Вдруг Кочерга знает больше, чем говорила мне?

— Сразу после министерского ритуала, — пообещал Горбин.

— Замётано!

Генри дал согласие на всё, что потребовала дама в очках в роговой оправе и получил бумажку с печатью, на которой говорилось, что теперь он приёмный сын Меркурия Горбина. На вытаращенные глаза Генри новоиспеченный отец холодно проговорил, что предпочитает и впредь слышать только «Горбин» или «сэр».

В тот день Генри был готов называть его хоть Властелином Мира, лишь бы Горбин выполнил все свои обещания. К счастью, он и не думал обманывать воспитанника. Поэтому весь следующий вечер Горбин-младший провёл как на иголках, не в силах дождаться возвращения опекуна от Кочерги. Даже письмо от Драко совершенно не разбавило всю тягость ожидания. Но первые результаты поисков не принесли ничего ценного.

Как выяснилось, Горбину сообщили ту же версию, что уже слышал мальчик, но в чуть больших подробностях: посылки с подписью «for H. S.» просто оказывались под дверью приюта последние три тридцать первых октября. Ни Кочерга, ни сторож ни разу не застали загадочного отправителя.

Генри воодушевился, даже не успев расстроиться. Он честно не стал спрашивать, как именно Горбину удалось вывести старых воспитателей на откровенность. Больше всего внутреннего оптимиста мальчика зацепился за деталь, что никто ни разу не видел, как посылку приносил человек. Это определённо означало, что подарки отправляли совой. И никак иначе.

Горбин, разумеется, не оценил здравую гипотезу приёмного сына, пробурчав что-то в духе «В этот приют и великан влезет незамеченным, а значит и любой маггл пройдёт». Но Генри решительно отмёл этот вариант. Ведь если его родители — волшебники, то откуда взяться магглу? О нём тайно заботился маг, и это неоспоримый факт. Другое дело, почему этот волшебник потерял его здесь, в самом магическом квартале Лондона? Впрочем, это просто ещё предстояло выяснить.

Но шло время, и понятнее ничего не становилось. Только спустя целую вечность, должник Горбина из Министерства ответил на его просьбу. Когда Горбин вошёл в комнату воспитанника, сжимая в руках конверт, Генри готов был прыгать от радости.

— Есть новости.

— Неужели нашлишь мамка ш папкой нашего Генри? — Беркэс неумело скрывал откровенную ревность.

— На следующий день после исчезновения Тёмного Лорда начался настоящий хаос, — Горбин усмехнулся, словно вспоминая такие подробности, которые до сих пор помогали ему держаться на плаву. — Часть его близких последователей бежали на континент, но несколько самых верных союзников устроили зверское нападение на семью Лонгботтомов. Самих Пожирателей скрутили на месте, но авроры немного запоздали со спасением. Мужчина и женщина до сих пор содержатся в больнице святого Мунго. Видимо, их разум до сих пор не восстановился.

Генри приподнялся. Неужели это и есть его родители? Он аккуратно заглянул в письмо, пытаясь разглядеть копию колдографии. В чертах двух истерзанных тел, скрючившихся на дощатом паркете, не было ничего знакомого. Но все доприютские воспоминания и так были весьма туманными. Иногда Генри казалось, что они и вовсе нереальны. Всё, что сохранило его сознание, были огненно-рыжие всполохи, которые начинали выгибаться и изворачиваться перед глазами. Они приходили к нему ночами, отпечатываясь под веками. А потом наступал полный мрак. Жуткая, ледяная чернота. Порой среди пламенных завитков проступало что-то, но Генри никак не мог зацепиться за это видение, снова и снова ныряя во тьму.

Вот если бы подобраться к палате этих людей в больнице! Они увидят своего сына и сразу всё вспомнят, а сможет разобраться в своей памяти.

— Ты же поможешь… поможешь мне с ними встретиться? — прошептал Генри.

— Зачем? — нахмурился Горбин. — О! Даже не думай. Их сын сейчас живёт со своей бабушкой, которая, к его счастью, пока пребывает в добром здравии и светлом разуме. Думаю, если бы у него был брат, то она бы о нём помнила.

— Тогда к чему ты мне это рассказываешь? — Генри мгновенно вспыхнул, осознавая свою ошибку. Пусть Горбин идёт к дракклам с такой помощью.

— По официальной версии, это было единственное нападение той группы Пожирателей, — невозмутимо продолжил опекун. — Но где они успели побывать до него, одному Мерлину известно. И есть предположение, что неуправляемая жажда возмездия миссис Лестрейндж вполне могла стереть с лица земли ещё несколько человек.

— И почему о них до сих пор никому неизвестно? — обиженный Генри был готов поспорить с любым утверждением Горбина. — Разве кто-то может вот так запросто пропасть, и совершенно никто о нём и не вспомнит?

— Ты-то пропал, — Горбина, очевидно, забавляла злость воспитанника. — Кроме того, эту версию подтверждает история Сесилии Нудлс. Эта дама стёрла память всем своим родственникам, включая троюродных сестёр, которые и так знали лишь о том, что она существует, и сбежала в Южную Африку. Когда она узнала, что война закончилась, и вернулась обратно в Англию, ей потребовалось приложить немало усилий, чтобы доказать, что она действительно здесь жила. Откуда ты можешь знать, что твои родители в своё время не последовали твоему примеру?

— И что мне теперь с этим делать? — Генри показательно закутался одеяло, скрещивая руки на груди.

— Ждать, — тихо произнёс Горбин. — У тебя есть время. Вымой из него крупицы знаний и собери их в единый слиток.

Генри тогда кивнул, но только для того, чтобы Горбин ушёл из его комнаты. В отличие от своего опекуна, он видел во времени только лютого врага, который безжалостно отнимал у него часы и минуты счастья. И месяц за месяцем хладнокровно уносили последние капли надежды на то, что когда-нибудь всё изменится.

Порой, Генри замирал на лестнице, глядя, как Горбин накрывает на ночь Руку, и жевал губы, не в силах произнести заветную фразу, которая комом стояла в горле. Маленький Горбин миллионы раз прокручивал её у себя в голове, но затем поднимался в свою комнату, перекидываясь парой колкостей с Беркэсом, а затем накрывался с головой одеялом и еле слышно шептал в стену:

«Спасибо, папа».

Сочувствием Петуньи можно было отравить больше человек, чем ядом василиска. Оставалось только терпеть, пока она заботливо объясняла Лили, что та всегда может рассчитывать на их с Верноном помощь. Ведь Вернон «успешный человек» и их семейный бюджет потянет помощь непутёвой сестрице, если она осознает свою ошибку.

Лили вымучено улыбалась, мысленно считая от десяти до одного. Она постоянно спотыкалась на шестёрке, принимаясь считать в обратную сторону.

— Благодарю, но мы прекрасно со всем справимся, — «И не пойти бы тебе лесом, сестричка». — Мы нашли отличную работу, которую сможем выполнять вдвоём. Но раз она существует только в магическом мире, то я не считаю необходимым что-то тебе разъяснять. У тебя же после слова «магия» уши в трубочку сворачиваются и ни звука не пропускают.

Петунья с мгновение сохраняла участливое выражение лица, но затем вдруг напряглась, оглядываясь по сторонам, ещё сильнее вытянула и без того длинную шею. Её глаза злорадно сверкнули.

— А знаешь, я так и знала, что ты в итоге выскочишь за этого оборванца! — её лицо, до этого весьма миловидное, перекосило ухмылкой, ещё со школы придававшей ей те черты, за которые и цеплялись любители подразнить. — Мама охает и заламывает руки, думая, где же она не доглядела за своей ненаглядной Лили, а я с самого начала знала, что этим всё и кончится! Вы оба друг друга стоите! Просто у него на роже всё написано, а твоё уродство не так и просто разглядеть под прелестным личиком. Ах эти невинные зелёные глазки! Я-то вижу всю мерзость, которая за ними спрятана!

Лили трясло, а к горлу предательски подступал комок. Она сжала кулаки, хватая ртом воздух, но сестра продолжала безумную тираду.

— Уж с ним-то ты точно будешь счастлива! Только он подкармливает и нахваливает любую твою дрянь! А потом ваши же дружки вас и порешают! В жаб превратят и раздербанят на отраву!

— Знаешь, Туни, — Лили говорила хриплым шёпотом. — Я бы на твоём месте уже со всех ног улепётывала отсюда. Пока я не сотворила с тобой то, что ты мне тут предсказываешь.

Она с мрачным удовлетворением подметила про себя, что Петунья испуганно отшатнулась.

— А теперь, если всё сказала, уходи с моей свадьбы! Уходи, пока я не достала палочку!

— Да очень надо было! — парировала Петунья, но тут же поспешно развернулась, торопливо пересекая тропинку.

Уже за калиткой она остановилась и крикнула:

— Вот-вот! Об этом я и говорила! Два урода!

* * *

Генри угрюмо катил тележку по платформе, совершенно запутавшись. Драко писал, что займёт для него и других ребят купе в третьем вагоне. Но ни в третьем вагоне от начала, ни от конца поезда его не оказалось. Генри почувствовал себя ужасно глупо, оставаясь на перроне, пока все остальные массово штурмовали Хогвартс-экспресс.

— Бабушка, я снова потерял жабу, — растерянно говорил круглолицый мальчик.

— О, Невилл, — тяжело вздохнула пожилая женщина.

Генри вытащил вредноскоп из-под рубашки и покрутил в руках.

А что если Драко специально так написал, чтобы потом сесть во втором или в пятом без Генри? Было страшновато, что новый друг на самом деле только изображал радушие. Так порой поступал Вейденс, когда его доставало, что Генри таскался за ним хвостом, выпрашивая взять с собой. Поэтому, в ту самую роковую ночь Генри и решил не верить его словам, а выследить момент, когда Вейденс и компания действительно отправятся на вылазку.

Своими фантазиями Генри уже почти довёл себя до настоящей паники, когда отчётливо услышал, как кто-то зовёт его по имени. На секунду сжав волчок в кулаке, Генри убрал его обратно под одежду.

— Ты чего топчешься, как тролль перед библиотекой? Место бы занял, раз раньше пришёл, — Драко пригладил волосы.

Генри улыбнулся, подбегая к семье блондинов.

— Знакомься, это мои родители, — Малфой указал на уже знакомого Генри высокого статного мужчину с роскошной тростью и женщину просто невероятной красоты. Генри она напомнила деву Марию с витража церкви, куда их водили по воскресеньям. — Отец, мама — это Генри Горбин. Я про него говорил.

— Прекрасная оправа, — отметила миссис Малфой, улыбнувшись. Щёки Горбина заалели от смущения. — Это работа гоблинов?

— Я н-не знаю, — растерялся Генри, продолжая краснеть. — Горбин, то есть отец, её мне купил, после того, как выписали рецепт.

— Тебе очень повезло, что ты нашёл свою семью. Я рада, что из Горбина вышел заботливый отец, что, честно говоря, для многих стало неожиданностью.

— Я не очень разбираюсь в заботе, но Горбин тратит на меня довольно много денег, — объяснил Генри.

Леди Малфой улыбнулась, но в её улыбке было что-то печальное.

— Ты мог бы приехать к нам на Рождество, если хочешь. Думаю, Драко не будет возражать.

— Не будет, конечно, — нахохлился Драко. — Для тебя места точно хватит.

— Тогда удачи вам, мальчики, — Нарцисса поцеловала сына и погладила Генри по голове, отчего тот окончательно растаял. Он чувствовал себя свежей горячей патокой, растекающейся по платформе.

— Драко, ты помнишь, о чём мы с тобой договаривались? — тихо спросил у сына мистер Малфой.

— Да, отец, я же обещал, — пробурчал Драко. — Буду писать каждую неделю. Как будто за это время что-то изменится.

Генри попрощался с четой Малфой и забежал в вагон. Драко запрыгнул за ним, разглаживая причёску. Они прошли по узкому коридору, заглядывая во все двери подряд.

— О, вон Тео с Блез сидят! Они, кстати, постоянно в мэнор на Рождество приезжают.

Драко втиснулся в купе, придерживая дверь для Генри.

— Тео, Блез, это Генри Горбин, — после слов Малфоя сонный темноволосый мальчик, уже одетый в школьную форму подпихнул локтем свою соседку, и они оба с любопытством воззрились на пришельца. — Генри, это Теодор Нотт и Блез Забини. Мои хорошие друзья.

Генри поздоровался с будущими однокурсниками, и подождал, пока Драко выберет место, куда присесть на ближайшие несколько часов.

За окном послышались крики. За отъезжающим поездом бежала всё та же рыжая девочка, махая кому-то рукой. Из соседнего купе донёсся возглас про унитаз.

«Да сколько можно то! — с досадой подумал Генри. — Маячит везде, как привидение».

Малфой, недолго думая, влез на сиденье между Тео и окном, а значит, Горбину нужно было уместиться рядом с Блез. Для Генри это было примерно тем же самым, что соседствовать с инопланетянином. В приюте он почти не общался с девочками, кроме тех, кто не сильно-то и отличался от самих мальчишек. Фони была не в счёт. Она была его Венди, его добрая волшебница, почти что мама. Он даже обещал ей жениться на ней, когда он подрастёт, но Фони его не дождалась. Впрочем, Генри на неё обиды не держал.

И теперь, за два года жизни у Горбина он окончательно разучился разговаривать с существами из другого мира. Он аккуратно опустился на самый дальний край сиденья от Блез, чтобы не касаться её даже полой мантии, и недоверчиво покосился на соседку. Кто знает, какую опасность таят в себе эти создания.

Блез словно олицетворяла собой эталон девчонки в представлении Генри. Она была в платье, у неё были длинные волосы и он уже успел чем-то ей не понравиться.

— Драко сказал, что ты приёмный сын Горбина, — заметил Тео. — А откуда ты взялся на самом деле?

— Я его племянник, — со вздохом ответил Генри. Видит Мерлин, его предупреждали.

— И как ты его тогда называешь: «отец» или «дядя»?

— По настроению. Смотря, хорошо ли он себя вёл.

Тео улыбнулся. Блез разгладила юбку. Малфой ухмылялся, словно гордясь, какую диковинку притащил. Генри поёрзал на сиденье, и оно заскрипело весьма характерным звуком. Блез хмыкнула, а Горбин уткнулся в пол, усердно принявшись протирать очки.

— Блез рассказывала о своей летней поездке во Францию, — проговорил Тео, отвлекая подругу от Генри. — И она как раз говорила о том, что видела твоих кузенов, Драко.

— Они писали мне об этом. Франсина уверена, что мисс Забини гораздо больше подойдёт Шармбатон, чем наш «промозглый, консервативный Хогвартс».

Тео и Блез рассмеялись. Генри не понял суть шутки, но постарался улыбнуться.

— А вы слышали, что Гринготтс пытались ограбить на днях? — спросила Блез.

— Не говори ерунды, — отмахнулся Малфой. — Отец сказал, что такого просто быть не может.

— А дедушка сказал, что похитителю даже удалось забраться в один из сейфов, — возразил Тео.

— Тем более ерунда, — скривился Драко.

— Не хочешь, не верь, но вот мои родители уже подумывают о том, чтобы перевести часть средств во Францию, — обиделась Блез.

Тема заглохла сама собой. Потом Нотт принялся описывать свою покупку совы, и тут уже даже Горбин смог немного включиться в разговор.

Ровно в половину первого к ним в купе заглянула дама, продающая сладости.

— Не хотите перекусить?

И тут наступила очередная неловкая ситуация для Генри. Горбин не дал своему воспитаннику ни кната, аргументируя это тем, что уже обеспечил его всем необходимым для жизни. А в случае, если Генри всё-таки что-то понадобится, он всегда мог написать об этом приёмному отцу, чтобы тот уже принял решение о покупке. И Генри был абсолютно согласен с этим подходом, пока его соседи по купе не принялись набирать всевозможные вкусности, буквально засыпая продавщицу блестящими монетками. Довершало всю неприятность происходящего то, что Генри сидел ближе всех к проходу и откровенно мешался, загораживая часть сладостей.

— Ты чего застрял? Первый раз что ли такое видишь? — Тео случайно снёс пару пачек Берти Боттс, пытаясь показать, какой сдобный котелок ему нравится больше.

— Нет, просто в Хогвартсе же нет магазинов... Я как-то не подумал, что мне будут нужны деньги.

Тео вздохнул. Генри попытался отодвинуться, чтобы тот прошёл вперёд, и врезался в Блез. Она закатила глаза и, подобрав платье, пропустила Генри к окну.

Когда тележка, наконец, отъехала и Горбин приготовился уговаривать желудок не ворчать громче стука колёс, Блез плюхнула перед ним мешочек тыквенного печенья и две шоколадные лягушки. Тео с улыбкой добавил к растущей горстке кулёк лакричных палочек и ещё несколько лягушек.

— Угощайся, а то у меня уже всё равно вся коллекция собрана.

Щедрый Драко торжественно завершил композицию двумя пластинами жвачки Друбблс.

— Спасибо, но я в общем-то не голоден, — Генри старался не смотреть на еду. — Завтрак был просто громадный, а от дома до вокзала совсем недалеко. Мы долетели камином.

— Мы с Тео тоже, — неожиданно ответила Горбину Блез. — Но я ещё дома знала, что путь предстоит неблизкий и полный соблазнов.

— На старших курсах вернёшь с процентами, — усмехнулся Тео.

Генри, обыкновенно ужасно упрямый, в данном случае здраво рассудил, что ломаться дольше не стоит, и, снова поблагодарив своих щедрых попутчиков, принялся разворачивать лягушку.

— Ставлю три котелка, что там Мерлин, — заявил Драко, лениво посасывая сахарное перо, прошедшее строжайший отбор.

— Пять конфет, что Моргана, — ответил Тео.

Генри продолжал возиться с упаковкой, чтобы вскрыть её как можно аккуратнее и не повредить разноцветную обёртку. Дома он собрал уже целых семнадцать вкладышей, из которых, правда, три повторялись.

— Ставка не засчитана, — возмутился Малфой. — Сейчас подсунешь какую-нибудь дрянь со вкусом соплей, знаю я тебя, умник.

— Драко, кто не рискует, тот не летает на гиппогрифе, — Блез лукаво скрестила руки.

— А кто рискует, тот получает копытом в лоб, — замотал головой Малфой.

— Тогда есть предложение, — Тео поднялся с места. — Каждый ставит только Берти Боттс, а победитель выбирает любую, какую хочет.

— А проигравшие доедают остальное! — фыркнул Генри, одолевший упаковку. Внутри уже колотилась лягушка, почуявшая свободу. — Я думаю, что там Цирцея.

— Идёт! — воскликнула Блез. — Ставлю, что ни то, ни другое.

— Вон ту жёлтую в крапинку не брать — моя конфета, — облизнулся Тео, кивая.

— Посмотрю я, как вас гиппогриф растопчет, — вздохнул Драко. — Ладно, давай уже доставай, не тяни.

Генри широко раскрыл рот и резко отдёрнул крышку. Лягушка стремительно вылетела прямо в цель. Поймав добычу зубами, Горбин подцепил ногтем карточку.

— Ну? Кто? — все сгрудились над маленькой картонкой, и даже Блез забыла возмутиться уличным манерам соседа.

— Шейчаш, один момент, — Генри старательно прожевал шоколад. — Альбус Дамблдор!

— Трясина гриндилоу! — Тео хлопнул себя по колену.

Драко издал негодующий звук.

— Я так полагаю, что я выиграла, — улыбнулась Блез.

— Мне кажется, или она нас обхитрила? — лукаво покосился на попутчицу Генри.

— Учитывая, что карточек 537, а все, кроме Блез, назвали по одной, то да, похоже, я заслужил конфету со вкусом сардин, — усмехнулся Тео.

— Давай выбирай, — поторопил её Драко. — Чур, я следующий.

— Разумеется, ты следующий, я ведь уже сказал, что беру жёлтую, — ехидно заметил Нотт.

Блез досталась конфета со вкусом фасоли, горошина, облюбованная Тео, оказалась со вкусом жареного хлеба. Драко морщил нос от брюссельской капусты, а Генри неожиданно повезло больше всех: серая конфетка с фиолетовыми полосками была клубничной.

В самый разгар веселья в купе вломилась лохматая девочка, тащившая под руку круглолицего мальчугана, которого Генри заприметил ещё на платформе. Они искали потерявшуюся жабу.

Блез аккуратно заметила, что неплохо было бы для начала постучаться.

— Она явно оплакивает своих погибших родственников среди коробок с шоколадными лягушками, — предположил Генри, вызвав улыбки соседей и всплеск негодования у новой девочки.

— Если единственное, что ты можешь предложить, это порыться в мусоре, то мы с Невиллом идём дальше, — строго ответила лохматая и обиженно хлопнула дверью.

— Да, Горбин, — протянул Малфой. — Умение нравится дамам явно не твой конёк.

— Зато он талантливо умеет от них избавляться, — Тео кинул Генри ещё одну конфету.

— Не везёт в любви, повезёт в Берти Боттс! — воскликнул Горбин, складывая горошину на язык. — Клянусь Мерлином, это апельсиновая!

* * *

Любителем водных путешествий Генри точно назвать было нельзя. Ещё в приюте он выяснил для себя, что такое морская болезнь, а затем, во время прогулки на теплоходе по Темзе, убедился, что морская болезнь бывает и на реке тоже. Самым трагичным во всей текущей ситуации было то, что Генри не очень хотел проверять бывает ли озёрная болезнь, но великан, встречавший их с платформы, не оставлял ему другого выбора.

— В каждую лодку по четыре человека, больше она, того, не выдержит, — скомандовал Хагрид.

— Мы, что, сами ей должны управлять? — нахмурился Генри.

— Грести не придётся, если ты об этом, — успокоил его Тео. — Она заколдована.

«Интересно, заколдована ли она от укачивания», — подумал Горбин.

Первый в лодку забрался Драко, затем он галантно подал руку Блез. Она улыбнулась, и, подобрав полы мантии, аккуратно ступила внутрь. Следующим полез Генри, которому не были известны секреты безопасного штурма маленьких судов, поэтому вся посудина грозно закачалась из стороны в сторону, а Горбин потерял равновесие. Удачно приземлившись на сиденье, Генри попытался сделать вид, что так и было задумано.

Подождав, пока лодку перестанет штормить, Тео уселся следом.

— Интересно, чем они руководствовались, выбирая именно такой способ доставки первокурсников? — заметил Генри, недоверчиво поглядывая на воду, окружавшую их со всех сторон. — Отсюда же вывалиться — раз плюнуть.

— И ещё позеленеть, — фыркнул Драко, указывая на Горбина. — Мы же даже ещё не отплыли!

— А мне уже хватило, — пробурчал Генри. — Мне противопоказано тесное соседство с водой — сразу превращаюсь в гриндилоу и начинаю есть маленьких детей.

— Не переживай, мы тебе все пальчики загребущие пообломаем, — пообещала Блез.

Генри заверил её, что теперь он точно не будет беспокоиться, и снова угрюмо уставился на гладь Чёрного озера. Пока Горбин чувствовал себя довольно неплохо, и поэтому смог даже немного расслабиться и насладиться просто восхитительным видом на замок. Хогвартс был поистине огромен, устремляясь острыми вершинами башен в звёздное небо.

Но сказка закончилась глухим ударом по лбу. В следующую секунду Генри уже летел в озеро. Он панически забился в холодной воде.

— Эй, у нас человек за бортом! Помогите!

— Мерлин, Горбин, греби сюда!

Генри отчаянно пытался развернуться на крик. Ему никогда не предоставлялась возможность научиться плавать, и теперь он искренне об этом жалел. Неожиданно, его тело начало обвивать нечто гладкое, но очень сильное. Горбин, извиваясь, старался вывернуться, но его уже начали поднимать в воздух. Посмотрев вниз, Генри осознал, что его держит огромное белое щупальце. Он принялся колотить его руками, всё ещё надеясь вырваться.

Блез побледнела, а Малфой завопил, вцепляясь в сиденье, и его примеру последовали пассажиры соседних лодок.

Тем временем Горбина опустило на дно лодки. Скользнув по борту, щупальце бесшумно скрылось за зеркальной гладью Чёрного озера. Генри откинулся на спину, судорожно пытаясь отдышаться. Блез всё ещё поджимала ноги в лакированных туфлях. Впрочем, теперь это было полезно, чтобы не наступить в лужу, которая натекла с её непутёвого соседа.

— Генри, бедняжечка, неужели Горбин не пускает тебя в душ? — Драко быстро оправился от испуга. — Это совершенно не повод кидаться в первый попавшийся водоём. В Хогвартсе отличные ванные.

— Чуть-чуть не дотерпел, — развёл руками Генри, косясь на воду. Вдруг ещё что вылезет.

— Удариться лбом прямо, когда тебе орут «Пригнитесь!» это не каждый может, — добавил Тео, которого ещё слегка потряхивало.

— Просто я очень талантливый, — объяснил Генри, выжимая капюшон за борт. — Что это была за хрень?

— Дружелюбный гигантский кальмар, если верить Истории Хогвартса и моему кузену, — объяснил Нотт.

— Эй, парень, ты там как? — Хагрид, наконец, смог пробиться к ним. — Я ж кричу-кричу, но каждый год, кто-нибудь да навернётся.

— Кому-то же надо соблюдать традиции, — печально заметил Горбин, усаживаясь прямо на дне, чтобы никого больше не намочить. Спохватившись, он схватился за нос. — Мои очки! Они, похоже, остались в озере!

Генри торопливо нащупал под мантией вредноскоп. Хоть он остался на месте. Только вот почему-то, как обычно, не сработал.

— Скажи об этом профессору МакГонагалл. Мы, эта, уже приплыли почти, — пояснил Хагрид и повёл свою лодку обратно в начало флотилии.

— А кто такая профессор МакГонагалл? — озадаченно спросил Генри, щурясь.

— Декан Гриффиндора, — ответил Драко, поджимая губы. Хагрид ему явно не нравился. — Палочку проверил?

— На месте, конечно. Её я потеряю разве что вместе с рукой, — Генри поёжился от холода. — Вообще, загадочная у нас школа. Если каждый год первокурсники падают в озеро, то, может, проблема не в них?

— Ну они договорились с местными обитателями. Некоторых, кажется, русалки достают.

— А ты пожалуйся Дамблдору, — подсказал Малфой. — Если ты его тоже не утопил.

Генри вначале не понял, о чём говорит Драко, а потом принялся копаться в мокрых карманах. Карточка пострадала, но хотя бы не утонула. На колдографии директор школы старательно выжимал мокрую бороду. Все четверо рассмеялись.

— А ты, Горбин, оказывается, тот ещё врун, — заметила Блез. — Говорил, что от воды превращаешься в гриндилоу, а сам всё ещё недостаточно зелёный.

— Это мой естественный цвет лица, — Генри откинул назад волосы, липнущие к щекам. — А вообще жалко, что у нас Прорицания только с третьего курса. Чувствую, буду отличником.

— Лучше предскажи, кто тебе очки выловит, — усмехнулся Малфой. — Ставлю на гигантского кальмара. Вы с ним уже нашли общий язык.

Генри опять тяжело вздохнул, кутаясь в мокрую мантию. Год определённо начинался весело. Если в эту школу даже довезти без приключений не могут, то что же будет дальше?

Когда они, наконец, выбрались на берег, Горбин нёсся едва ли не впереди Хагрида, чтобы поскорее оказаться в тёплом замке. Лесничий как будто нарочно целую вечность ковырялся в бесконечном обилии своих карманов, в поиске ключей. Генри сразу пожалел, что плохо слушал советы Бэркеса. Старая морда как в воду глядел — парочка чёрных сглазов и яды точно не помешают.

Наконец, вытащив внушительную связку, Хагрид обернулся, явно собираясь что-то спросить. Генри, подпрыгивая, чтобы хоть немного согреться, легонько взвыл. Драко с Тео захихикали.

— Все здесь? — поинтересовался великан. — Эй, ты не совсем ещё закоченел?

— Нет, сэр, у вас есть ещё пара минут покопаться с ключами, — вежливо ответил Генри.

Кажется, Хагрид принял его комментарий за чистую монету, что только усилило веселье новых друзей Генри. Даже сам Горбин усмехнулся, прежде чем продолжил приплясывать на месте.

Когда дверь, наконец, распахнулась, Генри ощутил себя поистине прекрасно. До абсолютного счастья оставалось только избавиться от хлюпанья в ботинках и вернуть утопленные очки. В тёмном коридоре угнаться за великаном оказалось не так-то просто. Он словно забыл, что за ним идут коротконогие малыши, которым на его один шаг понадобится сделать все пять. Единственной надеждой для Генри была рыжая шевелюра мальчика впереди, которая даже в тусклом свете факелов была хорошим ориентиром.

Внезапно узкий коридорчик закончился, и они оказались в огромном зале — таком огромном, что там поместился бы дом Горбина, а на него сверху ещё можно было бы взгромоздить дом Яксли. По крайней мере его половина точно бы спокойно поместилась. Потолок терялся где-то вверху, вне досягаемости близорукости Генри. Впрочем, он даже не сразу заметил, что на лестнице их уже ждала высокая черноволосая волшебница в чём-то тёмно-зелёном. Генри не столько увидел, сколько почувствовал на себе её строгий взгляд.

«Здравствуй, новая Кочерга, — подумал Горбин. — Как будто в приют вернулся, только в домике посолиднее».

— Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, — сообщил ей Хагрид. — Всех доставил в целости, только один подмок маленько.

— Мне кажется, это довольно трудно не заметить, — шепнул Драко на ухо Генри.

— Хагрид явно недооценивает её наблюдательность, — фыркнул Горбин и тут же потупил взгляд, видя, как профессор ловко вытащила палочку и направила прямо на него.

— Эванеско, — произнесла профессор МакГонагалл, делая резкий пасс рукой.

Генри зажмурился, закрываясь руками. Мантия на нём зашипела, а потом повалил пар. Горбин судорожно принялся перебирать в голове известные ему сглазы, но потом всё закончилось. Вода испарилась, и одежда высохла за считанные мгновения. Наконец, догадавшись, что никакой экзекуции не последует, Генри густо покраснел, вспомнив, что Горбин тоже порой использовал эти чары. Хотя он обычно предпочитал пользоваться дешёвой рабочей силой.

— Если вы ещё не догадались, то это было очищающее заклинание, — пояснила профессор МакГонагалл. — Добро пожаловать в Хогвартс.

Тео похлопал Генри по плечу. Было видно, что многие струхнули от такого неожиданного выпада. Даже Малфою понадобилось несколько секунд, чтобы вернуть побледневшему лицу нормальный цвет.

Профессор между тем невозмутимо рассказывала про деление на факультеты, правила поведения в замке и призовые очки, которые можно было заработать, неукоснительно их соблюдая. Когда она закончила свою речь и предложила первокурсникам следовать за ней, Генри опасливо поднял руку.

— Профессор МакГонагалл, я прошу прощения, — робко заметил Горбин. — Мои очки… я выронил их в озеро, когда упал.

Декан поджала губы, и Генри догадался, что в число любимчиков этого преподавателя ему теперь уже точно не суждено попасть. Он нервно сглотнул. Волшебница поправила очки.

— В таком случае, ждите здесь. Я отведу всех первокурсников в Большой Зал и попрошу мистера Поттера, нашего завхоза, помочь вам разобраться с вашей проблемой, — она также строго обвела взглядом других ребят. — Остальные, выстройтесь в шеренгу и следуйте за мной.

Пихаясь и сталкиваясь друг с другом, первокурсники попытались изобразить некоторое подобие линии и, получив удовлетворительный кивок от профессора, двинулись за ней в проход. У самой двери профессор МакГонагалл остановилась, оборачиваясь на одиноко топчущегося Генри.

— Я надеюсь, что за это время вы не успеете попасть в новую переделку, мистер...

— См... Горбин, — от страха он чуть не выпалил старую фамилию. — Да я к полу приросту, пока за мной не придут, Мерлином клянусь.

Генри искренне верил в свои слова.

Из дверного проёма, за которым скрывались его будущие однокурсники, доносились весёлый гвалт и смех. Но, когда дверь закрылась, Генри снова очутился в давящей тишине.

А вдруг он опоздает на распределение? Ему проведут испытания потом? Утром, когда все соберутся на завтрак. Или вообще дадут возможность выбрать? Может, просто поселят в первый попавшийся факультет? Туда, где недобор окажется.

Горбин переступил с ноги на ногу. И если его будут распределять завтра, то где ему ночевать? Есть в Хогвартсе какие-нибудь гостевые комнаты?

Вскоре дверь открылась снова и приглушённый гул голосов опять стал отчётливее. К Генри хромал, опираясь на трость, мужчина, о котором и говорила профессор МакГонагалл. Одна нога у него почти не сгибалась, и двигался он как какое-то диковинное насекомое. А рука, сжимающая трость, была вся покрыта вязью шрамов, которые Генри ни с чем бы не перепутал — это определённо были ожоги. Во всём остальном облик мистера Поттера был полной противоположностью аккуратности декана. Словно директору захотелось держать в школе два полных антипода: идейное непринятие расчёски завхозом бросало вызов строгому высокому пучку МакГонагалл. Кроме того, мистер Поттер отдавал предпочтение маггловской модной индустрии, раз уж даже в первый учебный день появился в джинсах и светлой свободной рубашке. Единственным, что объединяло этих людей, было плохое зрение. Впрочем, даже в выборе оправ они оказались совершенно отличных взглядов.

Генри же, углядев ожоги и очки, почувствовал в мистере Поттере родственную душу и широко заулыбался.

— Вы за мной, да?

Завхоз не сразу отреагировал на приветствие. Он зачем-то прищурился, наклоняясь к Генри. Мальчик как можно дружелюбней вгляделся в карие глаза своего помощника. Тот кашлянул и резко выпрямился обратно, словно понял о Генри всё, что ему требовалось.

— Если ты тот парень, который решил искупаться перед началом занятий, то да. Я за тобой, — на его лице появилась усмешка.

— Не то чтобы это была моя личная инициатива, — лукаво заметил Генри. — Скорее удачное стечение обстоятельств.

Мистер Поттер рассмеялся, хлопнув Горбина по спине.

— Пойдём-ка, дружище, прогуляемся обратно к озеру, — предложил завхоз. — А на будущее запомни: есть замечательное приклеивающее заклинание, благодаря которому очки останутся у тебя на носу, даже если ты вдруг повиснешь вниз головой, или устроишь новый заплыв.

— Спасибо за совет, — Генри весело вскинул бровь, — но неужели вы предлагаете мне продолжить водные процедуры вместе с гигантским кальмаром?

Завхоз весело мотнул головой.

— Ни в коем случае. Это просто маленькая рекомендация от человека, который уже сталкивался с подобной проблемой.

Генри снова улыбнулся. Ещё в приюте он понял, что хорошее отношение персонала — залог успеха, дополнительных сладостей и возможность смотреть телевизор. Если заслужить расположение Кочерги априори не представлялось возможным, то с охранником компания Генри жила достаточно дружно, закрывая глаза на тот факт, что огребали по первое число они примерно с той же регулярностью, что и получали благословенный доступ к видеопроигрывателю.

— МакГи, конечно, с ума сойдёт, когда ты окажешься у неё на Гриффиндоре, — заметил мистер Поттер, толкая входную дверь тростью. Дверь выглядела довольно внушительной, поэтому завхоз, видимо, изобрёл какой-то магический трюк, заставляющий трость превосходить свои силовые возможности.

Генри нахмурился.

«Интересно, знает ли МакГонагалл, как о ней отзываются. Кочерга бы взорвалась погромче рога взрывопотама, если бы услышала своё прозвище».

— Я вообще-то не собирался на Гриффиндор, — осторожно заметил он.

— Да не может такого быть, парень, — завхоз удивлённо приостановился. — И куда же ты хочешь попасть?

Генри нахмурился ещё сильнее. Он уже знал, что ответ, очевидно, идеологически не устроит мистера Поттера. Поэтому с несколько мгновений в Горбине боролось изначальное решение вести себя хорошо и собственное упрямство и вредность. В результате Генри решил найти компромисс.

— На самом деле я планировал оказаться где угодно кроме Гриффиндора, — он уставился на завхоза, оценивая произведённый эффект.

Мистер Поттер молчал, опираясь на свою трость, которая вблизи напоминала обрубленную рукоять от метлы, а глаза за очками как-то недобро блеснули. Но уже в следующую секунду он громко расхохотался и панибратски стиснул плечо Генри.

— Ну насмешил. Знатно же тебе мозги промыли, дружище, — на секунду лицо завхоза снова вернуло прежнее задумчивое выражение. — А как, говоришь, тебя зовут-то?

— Генри. Генри Горбин.

— А-а, — протянул мистер Поттер даже не пытаясь скрыть разочарование в голосе. — Тогда, впрочем, многое проясняется.

«Если вы так легко вспомнили, кто мой отец, то для меня тоже многое проясняется», — подумал Генри, но благоразумно промолчал.

Завхоз небрежно призвал очки Горбина. С лёгким всплеском они взмыли со дна и приземлились прямо в руки Генри. Первокурсник отковырял налипшие водоросли и принялся старательно протирать очки полой мантии.

— Ну, что, порядок? — поторопил его мистер Поттер.

Генри кивнул, нацепляя очки на нос. Завхоз последний раз взглянул на прозревшего любителя ночных заплывов и, уверенно орудуя тростью, нырнул обратно в замок. Горбин уже второй раз за день едва поспевал за своим провожатым. Уже у самой двери Зала Генри всё-таки удалось его обогнать, и Горбин перегородил завхозу дорогу внутрь.

— Я знаю, вы, наверное, решили, что я уже потерян для общества, — Генри покрутил ручку двери. — Но всё равно хочу поблагодарить вас за помощь. Вы меня очень выручили.

Мистер Поттер замер в замешательстве.

— Давай, дуй уже внутрь. Шляпа допела почти. Всю церемонию пропустим.

Когда Горбин кинулся было к друзьям, завхоз сжал плечо мальчика и тихо проговорил ему на ухо:

— Знаешь, не всегда нужно слушать, что нам говорят. Мы сами решаем, кто мы такие и кем нам быть.

Генри улыбнулся, поправляя очки.

— Вы абсолютно правы, сэр.

Горбин развернулся и быстро прошагал к сгрудившимся в кучу первокурсникам. Он был ужасно доволен собой.

Северус искренне смеялся. Счастье переполняло его так сильно, что сейчас он готов был простить и Петунью, и почти любого другого обладателя злого языка.

— Ты настоящая ведьма! — он ласково коснулся губами её виска. — Угрожала сестре-маггле страшной расправой! Бедняга Тёмный Лорд даже не догадывается, какой ценный кадр упустил.

Лили утёрла слёзы, улыбаясь в ответ.

— Я просто переживаю, что теперь мы уже окончательно разругались. Вряд ли после такого она снова согласится со мной разговаривать.

— Сколько мне останется жить после того как я скажу, что ты немного этим потеряла? — он покрутил её обручальное кольцо, сдвигая его к самому кончика безымянного пальца жены, а затем надевая обратно.

— Ну всё! Я уже достаю ритуальный нож, — грозно приподнялась Лили. Её глаза весело блестели.

— Между прочим, с твоей стороны было вершиной чудовищности нападать на человека, который искренне радовался нашему браку, — ехидно заметил Северус.

Лили рассмеялась, прижимаясь к мужу. Он уткнулся лбом в её затылок, втягивая носом запах её волос.

— Конечно, совсем не так я представляла свою свадьбу, — прошептала Лили, проводя своей удивительно мягкой щекой по его щеке. — Но для меня главное, что ты теперь окончательно и бесповоротно мой муж.

— Хотел бы я раздобыть маховик времени и увидеть лицо Лили из прошлого года, которая во всю вешалась на Поттера, и рассказать ей твои сегодняшние слова, — не удержался Северус.

— Когда тебе уже надоест мне об этом напоминать? — Лили обиженно скрестила руки, отстраняясь.

— Думаю, я имею право немножечко отомстить, — Северус весело чмокнул её в нос.

— В таком случае, я бы не советовала тебе в этом увлекаться. А то глядишь и уйду от тебя в Пожиратели, — она пробежала пальцами по его спине. — После всего, что произошло, я даже и вспоминать не хочу о том, что тогда наделала.

— Просто непередаваемое чувство, когда на твоих плечах лежит судьба исхода целой войны, — он похлопал ручку кресла, на котором они сидели. — Думаю, магическое общество не простит мне, если моя болтливость приведёт к такой катастрофе.

Лили рассмеялась ему в плечо, а затем невесомо коснулась губами мочки уха мужа.

— Даже Слагхорн после двух стаканов медовухи не такой разговорчивый, как ты.

Они оба прыснули от такого сравнения. Лили обвила Северуса руками и потёрлась носом о воротник его мантии. Он аккуратно погладил её по голове, стараясь не испортить причёску и заправил выбившуюся прядку в заколку с жемчужиной.

— Я бы так всю жизнь просидел, — тихо проговорил он. — Но лучше бы нам вернуться обратно к гостям. Потому что твой отец уже явно озадачился нашим затянувшимся отсутствием.

— Мы теперь муж и жена, — Лили ткнула пальцем ему в грудь, а затем игриво подцепила пуговицу на его рубашке. — А значит можем делать что захотим, где захотим и сколько угодно.

Она слегка отодвинула накрахмаленный воротник и прижалась губами к открывшемуся участку кожи, а затем подняла глаза на Сева:

— И кроме того, на твоих коленях ужасно уютно. Так что, пожалуйста, давай побудем здесь ещё самую малость. Ладно?

Северус прижал к себе своё сокровище, укачивая её в своих руках, и закрыл глаза, откидывая голову на спинку кресла. Лучше бы они вообще никогда оттуда не вставали.

* * *

— Аббот Ханна! — произнесла профессор МакГонагалл.

Из толпы осторожно выступила девочка, неуверенно семеня к стулу на другом конце зала. Генри переступил с ноги на ногу, глядя как на её светлые кудряшки опускается старая шляпа.

— Пуффендуй! — торжественно воскликнула шляпа.

Жёлто-чёрный стол радостно аплодировал новому приобретению. Девочка, улыбаясь, спрыгнула со стула и подбежала к своим. МакГонагалл уверенно называла следующее имя.

И с каждым первокурсником список всё ближе сдвигался к букве «Г».

Мальчик по фамилии Финниган отправился на Гриффиндор, а потом очередь незаметно дошла до Грегори Гойла, угодившего на Слизерин.

Драко слегка подпихнул паренька стоявшего перед ними с Генри. Горбин шагнул вперёд, но следующим был Энтони Голдштейн. Когда стихли овации Когтеврана, МакГонагалл слегка кашлянула. Генри затаил дыхание. Его немного замутило, а стул поплыл перед глазами. Драко одобрительно похлопал его по плечу. Сейчас! Генри зажмурился до звёздочек перед глазами.

— Грейнджер Гермиона!

Мир на мгновение замер, а затем реальность вновь обрушилась на Генри невыносимо громким эхом от каблучков туфель лохматой девочки, спешащей к шляпе.

Генри медленно обернулся на друга. Драко нахмурился.

— Кажется, руководство школы начало впадать в маразм, — шепнул Малфой. — Горбин по алфавиту идёт раньше, чем Грейнджер.

Генри нервно сглотнул. В горле нарастал ком.

Но Горбина не звали ни после Дафны Гринграсс, ни после Майкла Корнера. К шляпе уже неуверенно приближался Невилл Лонгботтом.

— Эй, смотри, это же тот разиня с жабой! Неужели, и правда, на Гриффиндор угодил? — Драко двинул друга локтем в бок. — Мельчает нынче факультет храбрецов.

— Угу, — ответил Генри, чувствуя как внутри разгорается зависть к этому мальчишке.

Невилл споткнулся на ровном месте, снова упуская из рук свою мерзкую жабу, под улюлюканье красно-золотых. Неужели Хогвартс нашёл место для него и не найдёт для Генри?

— Да выдохни, парень, — усмехнулся Драко. — Они просто перепутали.

Вскоре очередь дошла и до самого Драко, и Малфой предсказуемо двинулся в сторону слизеринского стола. А Генри продолжал стоять рядом с молчаливым Ноттом, словно приклеившись к своему месту. Лицо Тео горело красными пятнами и, в отличие от Драко, он даже не пытался шутить или обсуждать решения Шляпы. Генри прищёлкнул языком, косясь на нового знакомого. Было бы из-за чего так трястись. Посмотреть бы, как ты запоёшь, если твоё имя вообще пропустят.

Как назло, именно после этих мыслей Тео и позвали. Наблюдая, как Драко немного отодвигается, чтобы впустить друга за слизеринский стол, Генри представлял, как распределят последнего первокурсника, и останется только он один. Всех уже отправят по гостиным, в зале померкнет свет волшебного потолка, а к нему подойдёт завхоз и скажет: «Что ты здесь забыл? Тебя нет в списке! Бери свой чемодан и возвращайся на платформу».

— Паркинсон Панси!

Генри настолько себя накрутил, что уже искренне возненавидел директора, пославшего ему это дурацкое письмо, и МакГонагалл, невозмутимо продолжавшую зачитывать имена, несмотря на то, что прямо у неё под носом творилась настоящая трагедия, и Драко, совсем забывшего о том, что тут, совсем рядом, всё ещё стоит его друг, да и весь замок, который подарил ему надежду на волшебство.

— Патил Падма!

А Горбин явно его выгонит. Зачем ему нужен бракованный сын? Он столько всего в него вложил, а Генри даже в Хогвартс не смог поступить. И куда тогда идти?

Генри слегка оттолкнул Захария Смит, уже не видящий ничего кроме заветной шляпы.

Яксли бы явно согласились его приютить. Но Генри понимал, что скорее будет побираться на вокзале Кингс Кросс, чем терпеть сочувствие Энтониуса и его матери.

— Ты чего застыл! — рыжий мальчишка, которого Малфой презрительно окрестил «Уизли», слегка встряхнул Генри. — Зовут не меня, и явно не их, — он ткнул пальцем в сторону последних девчонок. — Не тяни гиппогрифа за хвост!

— Горбин Генри, — строго повторила профессор МакГонагалл.

Генри сломя голову понёсся к стулу. Из глаз мальчика брызнули слёзы, и он даже обрадовался, когда половина его головы утонула в огромной Шляпе. Горбин с силой поправил очки, словно надеялся пережать место, откуда слёзы вытекали.

— Так-так-так, — шевеления говорящей Шляпы почему-то напомнили Генри о тех временах, когда в приюте была целая эпидемия вшей, которая не обошла и его. Тогда Кочерга подстригла его патлы страшными садовыми ножницами, а потом побрила налысо, намазав голову Генри чем-то очень вонючим. Удивительно, что на следующее утро волосы вернулись обратно без малейших намёков на вшивую цивилизацию в глубине зарослей.

— Я вижу в тебе море храбрости. Чистая бурлящая ярость, которая помогает тебе не сдаваться. Но она же мешает тебе достигать поставленные цели, — Шляпа скрипуче закашлялась. — А жаждешь ты многого. И стремишься высоко.

Генри нахмурился, шмыгая носом, и попытался незаметно вытереть лицо, чтобы оно не выглядело зарёванным. Ещё не хватало, чтобы Шляпа сейчас развела демагогию.

— Так куда же тебя отправить? Слизерин или Гриффиндор?

Генри вздохнул.

— Горбин говорил мне попытаться попасть в Когтевран или Пуффендуй. Я не думал, что вы вообще выбираете между другими двумя.

— Всё факультеты гораздо сильнее переплетены между собой, чем ты думаешь. Разве возможно чего-то достичь, не обладая трудолюбием, которым славятся пуффендуйцы? Или же решиться воплотить идею в жизнь, без гриффиндорской храбрости и когтевранской гибкости ума? И неужели можно ставить перед собой рискованные цели, не имея слизеринской хитрости и хладнокровия?

— Может, тогда сойдёмся на Когтевране и дело в шляпе? — вежливо уточнил Генри.

Шляпа, кряхтя, рассмеялась.

— Пожалуй, мне не стоило тратить на тебя столько времени. Впрочем, когда тебе даётся лишь один день в году, чтобы вдоволь наговориться, это вполне простительно. СЛИЗЕРИН!

Генри медленно поднялся со стула. Горбину надо было в пророки подаваться.

Тео и Драко радостно махали ему, зазывая к себе, и Генри помчался к ним, словно опасаясь, что Шляпа, директор или МакГонагалл вдруг передумают и решат отправить его домой.

— Чего ты так долго? — спросил Малфой. — Неужели со Шляпой торговался?

— Немного, — согласился Генри. — Она спросила, какая карточка из шоколадных лягушек самая крутая, а я ответил, что Мерлин. И вот я здесь.

— А правильный ответ был какой? — спросил Тео.

— Дамблдор, конечно. Потому то ты и сидишь рядом, — ответил Генри.

— Надеюсь, он у тебя уже высушил свою бороду, — Драко ехидно похлопал его по плечу. — Сейчас дождёмся Блез, и вся эта тягомотина закончится.

— Как ты вообще оказался в конце списка? — спросил Тео.

— Раньше у меня была фамилия Смит, — нехотя ответил Генри. — Видимо в списке просто на Горбин поправили, не заморачиваясь на алфавит.

— Скажи спасибо своему родному папаше за такой подарок, — фыркнул Малфой.

Генри рассмеялся вместе с остальными.

— Обязательно, как только копыта отброшу.

— Кстати, — заметил Тео. — Между прочим Захария Смит должен идти после Генри Смита, а не до. Они ещё и здесь ошиблись.

— Правильно отец говорит, Дамблдор впадает в старческий маразм, — Драко поддел пальцем золотую тарелку. — Ему уже давно пора найти замену помоложе и без его фирменных заскоков.

— Это каких? — приподнялся Генри.

Тео подпихнул его локтем: директор, лёгок на помине, поднимался со своего трона для торжественной речи, широко разводя руки. Вид у него был настолько радостный, словно незадолго до этого он выиграл миллион.

— Добро пожаловать! — произнёс он. — Прежде чем мы начнём, я хотел бы сказать вам несколько слов. Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!

Весь зал взорвался аплодисментами. Слизеринский стол хлопал с ленивым снисхождением. Особенно хорошо снисхождение получалось у Малфоя. Его ухмылка была чёткой иллюстрацией фразы «Я же говорил».

— Некоторые считают его гением, — справедливости ради произнёс Тео.

Генри фыркнул. На любого умелого болтуна найдётся толпа почитателей, видящая в каждом «олухе» глубокий смысл.

В то же мгновение на столах начала возникать самая разнообразная еда, в большей части незнакомая жителю Лютного переулка и особенно воспитаннику приюта святого Гвиддфарха. Не то чтобы Горбин морил приёмного сына голодом, но деликатесов за его обеденным столом никогда не водилось. Поэтому Генри некоторое время озадаченно переводил взгляд с одного блюда на другое, пытаясь определиться, что нужно попробовать обязательно, а чем можно пожертвовать.

— Попробуй цыплёнка. Со стряпнёй эльфов мэнора, конечно, не сравнится, но довольно съедобно.

Обсасывая последние остатки нежного мяса с ножки, Генри размышлял, какие же тогда цыплята обитают на столе у Малфоев, если эта вкуснятина заслужила лишь оценки «съедобно».

— Не увлекайтесь горячим, а то не останется места для пудинга, — посоветовал Тео. — Воздушный, как облачко.

— Смотрите, какой забавный тип в тюрбане, — Малфой, не особенно налегавший на еду, кивнул в сторону учительского стола. — Это наш ЗОТИшник. Сквирелл, кажется. Или вроде того.

— Он из арабских заклинателей? — Тео заинтересованно повернул голову.

Генри вначале закончил накладывать пудинг, а затем уже прищурился, слегка наклоняя очки, чтобы лучше разглядеть преподавателя, которому на ухо что-то говорил лысый толстяк с пышными седыми усами, одетый в забавную фиолетовую мантию. Если бы не причудливый тюрбан, то преподаватель ЗОТИ был бы куда менее примечательным, чем его сосед.

Он почувствовал как шрамы на предплечьях заныли, а колени словно внезапно обожгло. Горбин выронил вилку и зашипел, карабкаясь под стол.

— Ты куда полез, растяпа? Сейчас эльфы новую принесут, — Драко закатил глаза и дёрнул соседа за воротник мантии.

— А рядом с ним кто? В клоунском наряде, который, — Генри выпрямился обратно, принимая вилку из ручек ушастой эльфийки.

— Ты соображай, что говоришь, — удивился Малфой. — Это же наш декан. Профессор Слагхорн. Очень влиятельный человек, между прочим. Уж тебе то точно надо из мантии выпрыгивать, чтобы получить его расположение.

Лицо Генри приняло весьма красноречивое выражение, по которому было очевидно, что в ближайшее время мантия будет оставаться на плечах своего владельца.

Горбин ещё не успел доесть пудинг, всю прелесть которого Тео совершенно не преувеличивал, когда Дамблдор снова поднялся со своего места.

— Перед тем как вы разойдётесь по своим факультетам, я хотел сделать ещё несколько объявлений. Всем ученикам нужно усвоить, что лес, находящийся на территории школы, запрещён для посещения. Я надеюсь, что в этом году и некоторые старшекурсники, наконец, смогут запомнить это правило.

Сияющие взгляд Дамблдора на секунду замер на ком-то за гриффиндорским столом. У слизеринцев это вызвало волну хмыканья и усмешек.

— Помимо этого, в этом году появляется новый запрет: третий этаж закрыт для тех, кто в ближайшее время не планирует умереть мучительной смертью.

Генри вытаращил глаза, поворачиваясь к Драко, но тот выглядел не менее обескураженным.

— Бред какой-то. Мой отец ни о чём таком не говорил. Интересно, как отнесётся Попечительский совет к новости, что прямо в учебной части замка находится что-то способное убить его обитателей.

А Дамблдор невозмутимо продолжал:

— И как просил меня передать наш завхоз мистер Поттер, он всегда будет рад встретить кого-нибудь после отбоя. В конце концов, ему за это платят деньги.

Директор с улыбкой кивнул куда-то в конец зала. С дальней скамейки приподнялся, опираясь на трость, новый знакомый Генри. Даже сидя ему приходилось держать больную ногу вытянутой. Очевидно, в жизни мистера Поттера бывали очень плохие дни.

— Интересно, как он будет гоняться за нами по коридорам, когда сам такой хромоногий? — ухмыльнулся Драко, смотря как завхоз неуклюже усаживается обратно на своё место.

— Ты будешь задаваться этим же вопросом, когда он посреди ночной вылазки возникнет как из ниоткуда прямо перед твоим носом, — ответил Монтегю.

Малфой хмыкнул, явно не поверив третьекурснику, но Генри подумал, что лучше учиться на чужих ошибках.

— Ты бы видел, как он нёсся от Озера обратно в Большой Зал. Не каждый спортсмен так сможет.

— Погоди-ка, — заметил Тео. — Поттеры же чистокровный род. Какого гиппогрифа один из его наследников делает в должности завхоза?

— Он раньше преподавал уроки полётов, пока кое-что не случилось, — ответил Драко с ехидной усмешечкой. — Какой-то полусквиб неудачно рухнул с метлы, и Поттер повёл его в Больничное Крыло, оставив толпу первокурсников одних. Ну и разумеется, группка гриффиндорцев наплевали на правила и устроили игру в квиддич камнями во время его отсутствия. Старший Булстроуд попытался спустить их на землю, и они его спихнули. В итоге бедняга протаранил горгулью. Очень неудачно. Позвоночник, знаете ли, не так просто сращивать, как руку или ногу. В итоге, Поттера сместили с должности.

— А ты откуда всё это знаешь? — поинтересовался Генри. — Неужто и сам там был?

Малфой вздохнул, закатывая глаза.

— Помнишь я говорил про Попечительский совет? Так вот мой отец — его председатель. Он как раз и добивался того, чтобы ни больной, ни здоровой ноги Поттера больше в Хогвартсе не было. Что это за профессор такой? На уроках постоянные травмы, а тут ещё и бросает студентов за произвол судьбы посреди урока, с опасным инвентарём.

— Но почему-то я всё ещё вижу его в замке, — усмехнулся Генри.

— Отец и Булстроуды затаскали Поттера в Визенгамот. И всё бы закончилось великолепно, если бы не вмешался Дамблдор. Какого драккла он ему сдался, непонятно, но как бы то ни было, именно директор нашёл лазейку в вердикте. Поттеру запретили преподавать, но вот завхоз может спокойно проживать в Хогвартсе, не проводя ни одного урока. Отец долго ещё ядом истекал, но поделать ничего не смог.

— А на кой Поттеру вообще сдался этот Хогвартс? — спросил Генри, поглядывая на то, как Поттер внимательно рассматривает когтевранский стол. — Если у него денег хоть нюхлерам скармливай, сидел бы у себя в поместье и в ус не дул.

Тео прыснул, а Блез, сидевшая чуть поодаль, сурово покосилась на мальчишек. Генри знал несколько комбинаций из пальцев, которыми можно было ответить на такие взгляды, но решил не травмировать нежную душевную организацию аристократки.

— Прихоть у него такая, — пожал плечами Драко. — Видимо скучно ему в четырёх стенах.

— У богатых свои причуды, — пожал плечами Генри.

* * *

В преподавательской собрались уже все профессора, ожидая финальную планёрку перед началом учебного года.

— Что ж, Минерва, поздравляем тебя с очередным Уизли, — улыбнулась Спраут.

МакГонагалл развела руками.

— Это уже вошло в традицию.

Поттер, гремя тростью, пробрался к шкафу с угощениями. После смещения с должности его присутствие в преподавательской было ничем не подкреплено, но все профессора солидарно решили закрыть на это глаза, в качестве немого протеста министерскому решению.

— Профессор Вектор, вы же лучше нас сведущи в Нумерологии, как так получается, что уже пятый, то есть шестой раз подряд, — Спраут вспомнила, что прошлом году были близнецы, — Шляпа отправляет ребёнка из той же семьи на тот же факультет? Вот девчонок, двойняшек, и то разделили: одну к Минерве, а другую к Филиусу.

— Ну не скажите. Мне кажется, почти весь список фамилий факультета Горация не меняется уже не один десяток лет, — заметила Синистра.

— И то, и то, дорогие дамы, семейные устои, — Слагхорн поудобнее устроился в кресле. — И ценности.

— А вам не показалось странным, что мальчика по фамилии Горбин позвали в самом конце списка? — полюбопытствовал Флитвик, левитируя себе чашку с чаем. — Он не должен был идти на букву «С».

Квирелл, в сотый раз сортирующий планы уроков, приподнял голову в тюрбане, который он не снял даже сейчас. Трелони икнула. Поттер оторвался от общей упаковки печенья.

— Я не вижу здесь ошибки, Филиус, — аккуратно заметила МакГонагалл.

— Ну что же вы, — Слагхорн улыбнулся, приманивая к себе парочку последних печений. — Мальчик сын Цереры Горбин.

И покачал головой так, словно эта информация должна была дать исчерпывающий ответ. Трелони снова икнула.

— Церера Горбин... Это та самая, которая сорвала матч по квиддичу атакой пикси в шестьдесят девятом? — отозвалась Спраут. — Или это был шестьдесят пятый?

Слагхорн нашёл своего слушателя, и теперь все вынуждены были узнать подробности судьбы этой дамы.

— Она всегда искала повод для протеста. С Меркурием мы некоторое время были довольно близко знакомы. Не подумайте ничего предосудительного, в его лавке бывают действительно ценные ингредиенты, — он лукаво оглядел слушателей, но его никто и не собирался осуждать. По крайней мере, близкое знакомство старого сплетника с владельцем скандально известного магазина новостью не для кого не стало. — Так вот Меркурий всегда был идеальный наследник семейного дела — терпеливый, рассудительный, чувствовал настроения народа и легко умел подстраиваться под любое положение. Но Церера... она была полной его противоположностью. Всё делала наперекор. Но родители почему-то всегда младшеньких любят больше. С поздними детьми знаете, как бывает. И лавка долгое время формально принадлежала ей, хотя делами всегда занимался один Меркурий. Она же в это время успела побывать и в рядах Сами-знаете-кого, правда, совсем недолго, на суде у неё метки не оказалось, и решить сколотить на войне состояние, занявшись поддельными порт-ключами, и я не удивлюсь, что в конечном итоге она выскочила замуж за маггла, чтобы таким образом окончательно передать магазин брату.

МакГонагалл поджала губы, пододвигая стакан с водой изошедшейся на икоту Трелони, а затем с подчёркнутой сосредоточенностью склонилась над свитками. Но Слагхорн так вошёл во вкус, что не замечал недовольства.

— Разве её казнили за порт-ключи? — Синистра поправила очки, косясь на Трелони, подавившуюся водой. — Я слышала, что Церера Горбин поставляла магглам огнецветку, выдавая за курительную траву.

— П-п-простите, но я не с-с-считаю, что т-т-такие под-д-дроб-бности следует об-б-бсуждать в учительск-кой, — отозвался Квирелл из своего угла.

МакГонагалл хмыкнула, не отрываясь от работы.

— Что же вы тогда не перебили меня раньше, дорогой мой профессор Квирелл, — благодушно улыбнулся Слагхорн, а затем понизил голос. — Впрочем, вы правы, Аврора. Возможно даже, отец мальчика один из тех магглов. Как бы то ни было, дама была примечательная. Её сыну исключительно повезло, что Меркурий оказался достаточно милосердным, чтобы взять ответственность за его воспитание на себя.

* * *

Полутёмная комната. На кривой спинке старинного кресла змеёй извернулось полотно восточного тюрбана. Перед плотно задёрнутым пологом кровати колыхалась завеса сложных заглушающих чар. Душный мрак растворял в себе тихий разговор.

— Ты сссслышшал это? — шелестел первый голос. — Мальчишшка выжил. Он сссреди первокурсссников.

— Но вы же сами прикончили... Адское пламя! Как вообще можно было уцелеть? — второй голос был явно чем-то взбудоражен. — Надо ещё раз проверить. Это просто не может быть правдой!

— Тихххо. Возсможно, кто-то пытаетсссся ссспрятать Изссбранного. И то, что они запутали одного, не зссначит, что им удассстсся провесссти нассс, — голос замолк, погружая всё пространство за тяжёлыми шторами в неестественную, глухую тишину. Сквозь неё проступал лишь еле различимый шелест, словно в глубине затаилась рептилия, меняющая кожу. Он был столь же далёк от человеческого смеха, как и обладатель голоса от человека, — Главное, одно: Гарри Снейп жив, и его ждут в Хогвартсссе.

— Куда полез?! — возмущённо вскрикнул Малфой, быстро закрывая лицо руками. — Совсем башня поехала?

Генри озадаченно вытаращился на друга.

— Извини, — пробормотал он, насупившись. — Просто мне ещё с лета никто не пробовал залезать в голову, вот я и решил сам попробовать.

Драко опасливо покосился на Горбина сквозь пальцы.

— Откуда ты вообще знаешь про леггилименцию?

— Про что? — переспросил Генри.

— Чтение мыслей, — объяснил Малфой, усаживаясь на кровати. — А умение их прятать называется окклюменцией. Не знал, что ты такое умеешь.

— Ты серьёзно сейчас пытался прочитать Драко? — Тео отбросил книгу в сторону и приподнялся на кровати.

— Я думал, что это могут все волшебники, — пробормотал Горбин. — Это плохо?

— Знаешь, — нахмурился Малфой. — В современном мире всё, что выделяется на фоне обычных вещей, принято считать запретным.

— Вон бедняг змееустов как заклевали, — добавил Нотт. — Хотя, казалось бы: ребята просто умеют разговаривать со змеями. Что в этом страшного? Но так уж у нас всё устроено.

Генри почесал нос. Подобных историй он наслушался и у Горбина.

— Драко, а ты тоже умеешь читать мысли?

Малфой помялся немного, но затем, видимо, решил ответить честно.

— На самом деле у меня это совсем не выходит. Да и не должно без тренировок. У нас в роду леггилименты почти не встречались. Но Северус научил меня понимать, когда кто-то пытается их прочитать, и быстро закрываться.

— У меня быстро пока не очень получается, — заметил Генри, не понимая, что они с Драко по-разному понимают значение слова «закрываться». — Беркэс, зараза, всегда незаметно подбирается. Но иногда получалось его прижать хорошенько.

— Беркэс? — у Тео от ёрзанья сползло одеяло. — Ты его видел?

— Ну да, — пожал плечами Генри. — Он выглядит как рожа с высунутым языком. А ещё на нём стрелки часовые.

— Да ладно! Он не человек? Или Горбин его заколдовал?

— А может он дух или инфери?

— Не пори чушь, таких инфери не бывает!

— Ты так говоришь, как будто у тебя они по дому шастают.

— Да у меня в доме и кое-что похуже встречается, — язвительно ответил Драко.

— Послушаешь тебя и Запретный лес уютной полянкой покажется, — парировал Тео.

— Я думаю, Запретный лес всё-таки пострашнее будет, — ответил Драко, откидываясь на подушку. — Так что Беркэс такое, Генри?

— Он как-то не особенно об этом рассказывал, — смутился Горбин. — Но зато я видел как он курит!

— Курит?

— Ну знаете маггловские палочки такие: их поджигаешь и вдыхаешь дым.

— Ерунда какая-то, — скривился Малфой. — Зачем это нужно?

— Я не знаю. Говорят, это довольно вредно. Ну и к тому же совсем невкусно. Но магглам нравится.

— Вот никогда нам их не понять, — фыркнул Тео.

— А Беркэс почему это делает?

— Он курит не так, как магглы. У него есть специальная трубка, которая пускает так много дыма, что он даже в комнату не влезает целиком. Потом этот дым вылетает на воздух и устраивает у магглов ураганы или наводнения.

Драко хохотнул, а Тео просто усмехнулся.

— На этой прекрасной ноте предлагаю ложиться спать, — Малфой натянул одеяло повыше. — У нас завтра Трансфигурация первая, а я хотел ещё принять душ перед завтраком.

Генри пожелал всем спокойной ночи и тоже отвернулся к стене. Вечерний разговор невольно навеял воспоминания о днях, проведённых у Горбина, и Генри неожиданно понял, что ужасно скучает по шепелявым подколкам Бэркеса. Тони тоже ему очень не хватало. Но с ним, а отличие от Беркэса, он мог регулярно обмениваться длинными письмами, в которых каждый рассказывал о своей жизни.

Вопреки всем переживаниям Генри, их план по нейтрализации компании Джарса сработал просто блестяще. Перед самым отъездом Генри прижал Рекса в углу и попросил передать своим дружкам, что малейшие неприятности Тони повлекут за собой тяжёлые последствия у каждого из них. И расстояние между Лондоном и Шотландией ему совершенно не помешает.

Но простыми угрозами Генри не ограничился. Из подарков Беркэса он выбрал чудесное средство, которое вызывало дикую фиолетовую сыпь и чесотку при малейшем попадании на кожу. Раствор они слегка разбавили и разлили по бутылкам из-под кока колы, которые насобирали в ближайшем маггловском квартале. В пробках они продырявили несколько отверстий, и в итоге получился неплохой арсенал для дальнего боя. Запаса должно было хватить на какое-то время, и Генри надеялся, что к этому моменту до вшивых голов лютных оборванцев дойдёт, что Энтониуса Яксли следует обходить стороной.

Модифицированная смесь, к сожалению, не была такой убийственной, как начальный вариант, да и эффект держался всего-то три дня, но на что-то более действенное не согласился уже сам Тони. Эх, добрая душа!

Генри заулыбался представляя фиолетовые расчёсанные рожи Джарса, Броуди, Рекса и малыша-Майки.

До этого времени на тоску по дому времени как-то не находилось: новые друзья, знакомство с преподавателями и все чудеса Хогвартса не давали расслабиться. А сейчас Генри вдруг захотелось услышать фирменное «шшынощка» и недовольное кряхтение рожи. Кроме того, ему очень не хватало постоянного подслушивания Беркэса. Он уже научился посылать ему образы разгневанного Горбина и кота Тома из мультика, который принимался колошматить нарисованного Беркэса огромным жёлтым молотом.

Здесь, в замке, никто не пытался влезать в голову Генри, и он даже начал переживать, что совсем забудет свой особенный навык. Поэтому он в общем-то и попытался прочитать мысли Драко — потренироваться. Но теперь, когда Малфой рассказал ему, как правильно называется эта наука, то он вполне может покопаться в библиотеке и найти что-нибудь полезное.

Генри перевернулся на другой бок. Вот если бы он признался Горбину о своём таланте, то, может, он бы разрешил ему прочитать какую-нибудь книгу и из его личного запаса. Но Генри почему-то не хотелось делиться с приёмным отцом такими вещами. Это был их с Беркэсом секрет, и поэтому о нём никто не знал кроме него, рожи и разве что ещё Тони. Но Яксли разрешал ему пробовать на нём чтение мыслей, поэтому его следовало во всё посвятить. Но больше никого! Генри Горбин умеет хранить свои тайны! Тем более, что пока всё равно не то чтобы у него что-то получалось.

Генри продолжал ворочаться, прокручивая весь последний разговор в голове. Было там ещё нечто очень важное. Какое-то слово, которое он упустил. И эта мысль свербила в голове, никак не давая ему заснуть.

Что же это могло быть? Вот Джеймс Бонд точно бы сразу догадался. Сам-то Генри за эти две недели настолько вжился в образ племянника Горбина, что сам уже поверил в свою легенду. Настоящие шпионы так не поступают. Даже в стане врага, внедрившись в самое сердце мафии, они не забывают, кто они на самом деле. Верно, агент Смит?

Генри кивнул сам себе. Ведь прошло-то уже целых две недели, а он так и не приблизился к разгадке своего происхождения. Да что там «приблизился» — Генри даже не знал, откуда начинать поиски. Вот если бы кто-нибудь дал ему крошечную подсказку...

Генри широко распахнул глаза. Вот оно! Вот, что он упустил!

Горбин спрыгнул с кровати и подошёл к пологу Малфоя. Из-под одеяла торчала белобрысая голова.

— Драко! — громко прошептал Генри. — Ты ещё не спишь?

Голова недовольно зашевелилась, поворачиваясь в сторону источника неприятного звука.

— Вообще-то сплю, — недовольно ответил Малфой, приоткрывая глаза. — Чего тебе надо?

Генри помялся.

— Ты сказал, что у тебя не получается эта... леггилименция, потому что у тебя в роду нет тех, кто ей владеет, верно?

Драко скривился.

— Ну на самом деле все чистокровные семьи друг с другом связаны. Просто у некоторых эта способность проявляется, а у некоторых нет. Может, от степени родства зависит, а может, от чего-то ещё.

— Отлично! — Генри неожиданно легонько подпрыгнул. — Спасибо, Драко!

Малфой зевнул и отвернулся к стенке, бурча что-то про сон, позднюю ночь и засранцев.

А Джеймс Бонд принялся планировать срочный поход в библиотеку. Оставалось только найти время на дополнительное расследование, потому что Генри и так собирался засесть за Астрономией.

С ней у него дела шли хуже всего. В этой науке его знания были слишком специфичны. Например, Генри прекрасно знал, что в полнолуние нужно закрывать Руку Славы платком из русалочьих волос, а на убывающую Луну поливать клыки вурдалака гномьей кровью. Ещё он знал, что в период Стрельца яд скорпиона теряет свои свойства и надо успеть его распродать до середины ноября. Но вот рисовкой полной карты звёздного неба Генри заниматься было незачем. Да и опасно было бродить по дому с наступлением темноты. Первые полгода Горбин и вовсе запрещал своему воспитаннику любые передвижения после захода солнца.

Кроме того, звёзд было ужасно много, а большая часть созвездий едва ли напоминала то, за что её пытались выдать древние любители поглазеть в телескоп. Да и в очках это делать было весьма неудобно.

Единственный плюс в этом предмете заключался в том, что он проходил в полночь. И только в ясную погоду. Разумеется, до башни и обратно их провожали старосты, но в любом случае ночные походы во мраке по затихшему замку были чрезвычайно увлекательны и будоражили нервы и воображение.

На Истории Магии Генри откровенно клевал носом, подумывая о том, чтобы и вовсе начать отлынивать от скучных лекций профессора Бинса. Тот факт, что преподаватель был привидением, перестал забавлять уже на первом занятии, а учебник и несколько книг из дополнительного списка Генри проштудировал от корки до корки ещё в тот период, когда задался изучить все магические науки, не требующие колдовства, пока Горбин упрямился покупать воспитаннику волшебную палочку.

На Чарах была сплошная практика и готовиться к ним почти не требовалось, разве что заранее прочитать формулировку и опробовать пассы рукой. Кроме того, они довольно часто упражнялись в заклинаниях во время прогулок, да и просто в коридорах, хотя это и было строго запрещено правилами. Это было проверено сначала наблюдениями за старшекурсниками, а потом за гриффиндорцами, которые первые начали убеждённо игнорировать школьный устав. Малфой подшучивал, что этот факультет затем и создан, чтобы проверять степени дозволенности. Зачастую с этим они промахивались и лихо теряли не один десяток баллов за ночь, что было весьма приятно наблюдать с утра.

Теорию трансфигурации Генри знал едва ли не лучше всех, если не считать занудную девочку из Гриффиндора, у которой очевидно была ужасно чесучая мантия, потому что иначе никак нельзя было объяснить, почему она вечно подпрыгивала на стуле вытягивая то одну, то другую вверх, стоило профессору МакГонагалл только начать зачитывать вопрос.

Какое-то время Генри даже пробовал с ней соревноваться, но быстро понял, что куда проще одаривать её недовольными взглядами и со вздохом сочувственно говорить, что все её старания напрасны, каждый раз, когда Грейнджер в очередной раз пыталась выпрыгнуть из мантии, чтобы выпендриться умелой зубрёжкой учебника. Ведь уже на первой же длинной перемене все её достижения сходились на нет, благодаря очередной шалости любимых сокурсников заучки.

Сам Генри старался по мере сил следовать наставлениям Горбина не выделяться, хотя получалось далеко не всегда. Особенно ему очень хотелось заметить, что Горбин показывал куда более крутые примеры превращений, когда в магазин неожиданно решали нагрянуть проверки из Министерства. Куда там вашим спичкам и иголкам, когда ты видел, как твой опекун профессионально обращает контрабандные русалочьи плавники в ядовитые тентакулы, и ни одно контрольное заклинание не может обнаружить подмену! А тентакулы к тому же весьма злобно шипят и так и норовят цапнуть особенно докучливых чиновников. А ожоги от них ой как долго сходят, а волдыри вскакивают просто загляденье! Горбин говорил, что степень их агрессивности зависела от строптивости русалки, у которой браконьеры срезали плавники. Чем отчаяннее она за них боролась, тем злее получался морок.

На Травологии Генри даже расстроился, когда им не дали поработать с реальной версией этого чудесного растения. Какой толк просто смотреть, если так ты точно не научишься с ним обращаться?

Из их компании умеренную страсть Генри к исследованиям трав в той же мере разделял только Тео. Драко был слишком брезглив, а Блез, наоборот, слишком дотошна, что было довольно неожиданно для такой чистюли, как она. После урока она оставалась на дополнительные занятия, да и пару раз просто захаживала в теплицы, чтобы проведать своих любимцев. Но Генри и Тео она с собой не брала хотя бы потому, что до сих пор окончательно не приняла Горбина в компанию, и он явственно чувствовал, что она терпит его исключительно благодаря мальчишкам. Генри искренне хотел исправить положение дел и даже однажды попытался сыграть на увлечении Блез.

В одни выходные она пожаловалась, что никак не может собрать паффоподы по просьбе профессора Спраут, потому что не получается поймать нужный момент. Генри выпросил у третьекурсников, которые как раз должны были проходить это растение, учебник и весь ужин просидел в засаде на опушке Запретного Леса. Но притащив заветные розовые стручки с бобами, Горбин споткнулся на пороге и рассыпал всю добычу на ковёр гостиной, где они неожиданно мгновенно проросли, вызвав бурное негодование у Монтегю, Флинта и всей остальной команды по квиддичу, которая в этот момент решили устроить небольшое совещание после успешно подсмотренной внеплановой тренировки команды гриффиндорцев, которые пока ещё не обновили состав, поредевший после прошлого года.

И целая клумба разноцветных цветов посреди ковра их не особенно порадовала, особенно учитывая довольно едкий аромат, от которого нос тут же начинал зудеть. Постоянно чихая, они принялись уничтожать весь сад-огород, попутно доступно разъясняя Генри прелести плохой вентиляции подземелий. Разумеется, в этот самый момент из комнаты выглянули Блез и её соседка Панси и тут же скрылись обратно, презрительно морща носики.

Вообще, несмотря на этот случай, отношения Генри с сокурсниками складывались довольно неплохо, за исключением того, что за первые две недели Генри узнал все виды шуток про воду, озеро, гигантского кальмара и водоросли. Для большинства он запомнился тем-самым-парнишей-который-свалился-с-лодки. Причём, его новые друзья старательно поддерживали рост и развитие этих каламбуров.

Сам Генри отвечал, что, главное, теперь он получил известность и славу, а, выходя из душа, передавал всем приветы от русалок и гриндилоу и обещал при встрече пожать щупальце гигантского кальмара.

В ЗОТИ Генри и компания просто разочаровались, потому что весь кабинет пропах чесноком, а профессор заикался и иногда неестественно вздрагивал, будто его тянуло или подпинывало что-то невидимое. Драко сидел показательно прикрывая нос фамильным носовым платком и так старательно морщился, что однажды Генри не выдержал и заметил, что таким темпом у Малфоя в этих местах появятся морщины. Драко ответил, что Генри просто завидует, потому что его нос слишком длинный, чтобы его вообще можно было чем-то закрыть. Горбин покривлялся, изображая сморщенного Малфоя, а потом попытался зарисовать в конспекте противогаз. Очередное маггловское изобретение исключительно поразило Тео и Драко, но в итоге все получили по головам от Блез, которая старательно пыталась записывать речь преподавателя.

Она одна прониклась к комичному фрукту в тюрбане с пониманием и даже сочувствием. Блез была уверена, что с ним, видимо, произошло нечто ужасное, возможно, даже пострашнее встречи с вампирами, и этот случай так сильно на него повлиял. Но часть её негодования, к радости мальчишек, скрадывали гриффиндорцы, которые с усмешками упорно терроризировали несчастного профессора Квирелла вопросами о том, как он победил зомби, как выглядят вампиры, сколько чеснока нужно, чтобы их отпугнуть, и на каком расстоянии в милях они сейчас обходят замок, учитывая тот запас средства для борьбы с ними, который профессор ЗОТИ так любезно сюда притащил.

Генри очень смешили шутки про чеснок, но из чувства солидарности к Блез они с Тео пару уроков даже пытались притворяться такими же «понимающими». Драко, с его платочком, эта роль совершенно не подходила, и он остался верен себе. И правильно сделал, потому Блез быстро раскусила горе-актёров и окончательно отсела от них к Панси, у которой это получалось, по всей видимости, куда лучше, чем у них.

Ещё одной особенностью профессора была любовь оставлять гриффиндорцев на отработки. Точнее, уроки ЗОТИ проходили именно с этим факультетом, поэтому из них можно было сделать только тот вывод, что профессор Квирелл не трогал слизеринцев. Но абсолютно каждое занятие один из львят должен был вернуться в кабинет уже вечером.

— Между прочим, — добавил Малфой, — он выбирает исключительно магглокровок, а остальных не трогает.

Блез оказалась в корне не согласна с этим утверждением.

— Если бы не этот Хупер, а Финниган так настойчиво увлекался остротами про тюрбан, то, уверяю тебя, профессор Квирелл выбрал бы именно его.

— В таком случае, моя теория говорит о том, что все гриффиндорские магглокровки — форменное хамло, — самодовольно предложил Драко.

— А как же Грейнджер? — спросил Нотт.

— У неё ещё всё впереди!

— Твоя теория такая же бессмысленная, как вера в то, что Генри — будущий новый Тёмный Лорд, — фыкрнула Блез. — А такой слушок погуливает по некоторым факультетам.

— А почему же я не могу им стать? — полюбопытствовал Генри. — Я учусь на Слизерине и расту в доме при лавке чёрного мага. Чем не будущий поработитель магглов?

— С таким длинным носом в Тёмные Лорды не берут, — ехидно ответила Блез.

— Второй раз та же шутка уже не звучит, Блез, — вставил Тео. — Хотя нет, всё-таки смешно.

— Вот теперь вы мне просто не оставляете выбора, кроме как возглавить легионы волшебников обиделся Генри. — Вступите в мои ряды?

На следующее утро по школе пошёл слух, что Генри Горбин уже собирает армию.

Но это было даже весело. В целом жизнь и учёба в замке была прекрасной: исключение составляли только полёты. Первокурсникам, по какой-то необъяснимой причине, было запрещено привозить в школу собственные мётлы, и Горбину приходилось довольствоваться старым школьным инвентарём. У этих мётел прутья торчали в разные стороны, а некоторые были настолько сильно запользованы, что даже название стёрлось с древка, и было почти невозможно выяснить, что это когда-то была за модель.

Кроме того, Генри не чувствовал с ними того почти фантастического единения, которое возникло у него с метлой Тома. Та словно заранее угадывала каждый будущий манёвр ещё до того, как Генри её направлял, реагируя на даже лёгкое движение. И если Горбин периодически умудрялся попадать в аварии и на этой метле, то что можно сказать о его успехах на экспонатах с кладбища погибших мётел, которое в Хогвартсе почему-то считали подходящим тренировочным набором для первокурсников. Впрочем, Генри ещё на пути в замок понял, что первокурсников в школе почему-то сильно недолюбливали.

Малфой вообще предлагал устроить массовый бойкот в пользу замены инвентаря, но сам же первый слился при робкой попытке переворота, предпочтя ограничиться длинным обвинительным письмом отцу. Тот обещал поднять этот вопрос на заседании Совета и вместе со Слагхорном попытался выклянчить особое разрешение для Драко, даже раздобыв медицинское заключение из Мунго, в котором сообщалось, что Драко совершенно противопоказано пользование школьным мётлами. Но Дамблдор, всё ещё имевший зуб на Малфоя-старшего после всей истории с мистером Поттером, в итоге попросту отстранил Драко от Полётов. Правда, и Люциус Малфой был не лыком шит и успешно договорился с мадам Трюк о зачёте первого курса предмета автоматом для Драко. Кроме того, вскоре на имя директора школы из Министерства пришло уведомление о необходимости срочного решения застарелого вопроса о границах территории школы и владений кентавров, который, кажется, стоял открытым ещё со дня основания Хогвартса.

Дамблдор вместе с Хагридом пропадали то в Запретном лесу, то в Лондоне, а в замок прибыла целая комиссия по контролю популяции магических существ, твёрдо нацеленная вымотать нервы старого директора ещё сильнее. Всё-таки тягаться с Малфоями довольно энергозатратное дело. Особенно, когда у Малфоев на вас имеется зуб едва ли не больший, чем у вас на них.

Вся эта история, хоть и была довольно забавной, но заставила Генри окончательно распрощаться в надеждой наладить отношения с завхозом. В этом нелёгком противостоянии мистер Поттер был целиком и полностью на стороне Дамблдора, а значит имел полное право считать всех, кто так или иначе приближен к Малфою, врагами номер один, два и так далее до полного размера всего факультета Слизерин. А Генри Горбин имел неосторожность быть другом и соседом по комнате Драко Малфоя, что вообще являлось безусловным основанием его причастности ко всем грязным проискам этого неуёмного семейства.

Это Генри прекрасно прочувствовал на себе, когда задержался в библиотеке всего на пятнадцать минут после отбоя. Завхоз, как и предупреждали старшекурсники, вырос как из-под земли и подхватил беднягу под белы рученьки, определённо намереваясь препроводить его в логово, точнее в кабинет директора. Невинные глаза и мольбы несчастного пленника ничуть не улучшили положение. Видимо, было что-то во внешности Генри, не дающее разжалобить сердце мистера Поттера. Спасибо старостам Камилле и Эдриану, которые вовремя перехватили и отвоевали своего сокурсника, разыграв прекрасный спектакль «Новичок нашёлся!».

Кроме того, завхоз нашёл себе другого Генри — магглорождённого первокурсника с Пуффендуя — к которому даже подкидывал какие-то вкусности прямо на стол. Генри-слизеринец счёл это личным оскорблением и торжественно поклялся больше не пытаться заводить дружбу с обслуживающим персоналом. Возможно, мистер Поттер об этом как-то узнал, потому что уже через пару дней его дружба с пуффендуйцем сдулась. Впрочем, скорее всего, Генри Горбин, как и обыкновенно, выдумал несуществующий заговор.

Хотя эта ситуация возмутила не только его одного. Драко счёл такое панибратство вершиной наглости, разразился длинным и гневным монологом на тему недопустимости существования любимчиков и даже принялся за новое письмо отцу. Но Генри с Тео вовремя успели разубедить друга, пожелав ему сидеть и радоваться собственному автомату по Полётам.

Неожиданным набором открытий стали для Генри уроки Зельеварения. Профессор Слагхорн, по совместительству их декан, был лыс, как коленка, обожал пёстрые помпезные мантии, цвет которых даже стал предметом еженедельных ставок, и постоянно пил чай, отпуская несмешные шутки, над которыми почему-то невозможно было не смеяться, так забавно он это делал. Впечатление он производил скорее положительное, нежели отрицательное, но весь этот цирк для Генри был в новинку. Мальчик привык склоняться над котлом в тихой полутьме подвала и к Горбину, который с угрюмым молчанием наблюдал за всем процессом, лишь изредка хмыкая над пергаментом с расчётами воспитанника и отпуская едкие лаконичные комментарии по поводу всего процесса.

Слагхорна по сути вообще не волновало, кто и как готовит. Он переписывал на доску рецепт из учебника, желал всем удачи, а дальше пускался в длительные истории о своих бывших учениках. Порой он даже уходил ненадолго в подсобку, чтобы притащить какой-нибудь подарок, которым его одарил один из его успешных любимчиков.

При таком подходе к обучению Генри изначально тешил себя мыслью, что окажется лучшим на своём курсе. В конце концов, он достаточно усердно занимался все два года до этого и продвинулся гораздо дальше программы первого курса. Кроме того, Слагхорн не утруждал себя длительными объяснениями и не поправлял тех, кто откровенно нарушал правильный порядок варки. И Генри, в прошлом получавший по рукам за каждый растраченный впустую ингредиент, первое время чувствовал себя едва ли не вундеркиндом.

Но уже на второй практике у него появился серьёзный конкурент в лице Драко Малфоя. А всё случилось так. Они варили простейшее зелье от фурункулов, с которым почти не надо было выполнять длительных вычислений. И Генри, уверенный в своих силах, решил воспользоваться открытием, которое сделал ещё во время обучения у Горбина. Заключалось оно в том, что если вторую половину толчёных змеиных зубов добавить после рогатых слизней, то настаивать состав требовалось уже вдвое меньше, а результат получался вдвое более эффективный. В учебнике об этом не говорилось, потому что как раз на этом этапе зелье становилось взрывоопасным, и каждый ингредиент следовало добавлять по строго рассчитанной схеме, что сильно усложняло процесс.

Но Генри, который выполнял эту работу уже неоднократно, спокойно выбрал свой вариант приготовления, с головой погружаясь в работу. И каким же было его удивление, когда Малфой нарочито громко посоветовал Тео сделать то же самое, заработав при этом пять баллов Слизерину.

Это было искренне обидно, потому что Генри додумался до этого лишь на пятый раз, когда ему пришлось варить это зелье, а пропорцию и время выверил лишь на девятый. А тут Драко берёт и рассказывает о его гениальном изобретении, как о чём-то само собой разумеющемся.

Это было первым падением с небес на землю. Дальше было только хуже. Расчёты Драко оказывались куда грамотнее, а составы качественнее. И как бы Генри не блистал на фоне взрывающих котлы сокурсников, Малфою удавалось блистать ещё ярче.

Какое-то время Генри считал его великим талантом и мысленно пророчил степень Мастера, но потом в его голову закрались подозрения.

— Драко, слизь надо сцеживать аккуратнее, ты же половину флоббер-червей впустую выкинул, — Генри показал ножиком на груду мусора справа от Малфоя. — Нашему столу теперь не хватит.

Драко поморщился, сбрасывая содержимое плошки в котёл.

— Может, тогда ты поможешь мне с ними разобраться? — предложил он. — Просто я обычно не делал сам то, что было слишком противно.

«Ага-а», — протянул внутренний шпион Генри.

— С тобой тоже кто-то занимался до школы? — спросил Горбин.

— Ну да, — пожал плечами Малфой. — Мне всё объяснял Северус. Я тебе о нём уже как-то говорил.

— Погоди-погоди, — Генри торопливо перетянул разделочную доску друга на себя. — Я первый раз прошлёпал, но сейчас просто не могу не спросить: это что, тот самый Северус Снейп, который остановил Сам-знаешь-кого?

Перекинув неприятную работу в умелые руки Генри, Драко заметно приободрился.

— Так и есть. Только, что там произошло на самом деле, никто не знает. Многие верят в эту историю с младенцами и Пророчеством, но отец говорит, что это полная чушь. Он видел... — Драко осёкся и продолжил, понизив голос. — После всего, что случилось, папа забрал Северуса к нам. И единственное, что можно сказать наверняка, так это то, что столько лет, сколько я его знаю, Северус — седой. Он в одну ночь поседел на полголовы, хотя ему было тогда чуть больше двадцати. Вот это правда.

Малфой сделал паузу, оценивая эффект. Генри застыл с ложкой в руках.

— Но кому какое дело до самого человека? — пожал плечами Драко. —

Он же герой, живая легенда. А эти троллеголовые умники из Министерства ему Орден Мерлина присудили. Первой степени. Только Северус за ним даже не пришёл. Отец ходил его забирать.Теперь лежит под стеклом в нашем Зале реликвий. На Рождество сможешь даже посмотреть.

Генри фыркнул. Ему сложно было представить, что пережил этот человек, в один миг потерявший всю свою семью. Но какая-то награда, даже очень почётная, была последним, что ему хотелось бы увидеть после такого.

— Северус ещё несколько лет жил у нас дома, но потом, когда более менее оправился, переехал в Лондон, — Драко подпихнул Горбина локтем чтобы тот не останавливался. — Но мы всё равно за ним приглядываем. Вот меня отец попросил уговорить Северуса позаниматься со мной Зельями. Он же Мастера получил ещё до того, как всё произошло. Только забросил это дело. У меня вообще никакого желания не было с котлами возиться, но мама сказала, что это должно на него повлиять. Вот я и согласился. Мы же, Малфои, благородные! Поэтому я четыре года, каждые две недели ходил, как по расписанию.

— Ну и как, помогло? — спросил Генри.

— Конечно, помогло! — воскликнул Драко. — Ты же видел, как меня хвалят.

Генри хотел было уточнить, что он имел в виду совсем не успехи Малфоя, но не успел.

— Молодые люди, — окликнул их Слагхорн, недовольный тем, что кто-то заговорил громче него. — О чём вы там беседуете?

— Прошу прощения, сэр, — широко улыбнулся Драко. — Я просто объяснял моему другу, как правильно сцеживать слизь.

— Весьма великодушно с вашей стороны. Пять баллов Слизерину! Учитесь, мистер Горбин!

* * *

В тот злополучный вечер Генри шёл из библиотеки уже в подавленном состоянии. Он провёл целых две недели поисков, но среди огромных рядов стеллажей не нашлось ни единой книжечки, в которой хоть что-нибудь говорилось бы про ментальные искусства. Усложняло поиски то, что он никак не решался обратиться за помощью к мадам Пинс, которая, наверняка, знала, где искать нужные издания. Но Генри боялся раскрыть свой секрет и испортить всё начатое.

Ведь у шпионов из фильмов же получается как-то успешно действовать в одиночку? Нужная информация находится сама собой, а враги запросто обводятся вокруг пальца. Только вот у Генри не было явных врагов. Были только странные взрослые, которые всегда были себе на уме.

Иногда он и вовсе жалел, что ввязался во всю эту историю. Ему хотелось пойти к кому-нибудь и рассказать всю правду о себе, показать волчок и попросить о помощи. Но только кому? Кто ему поверит?

Генри думалось, что и сам Горбин считает его историю настоящей ерундой. Слишком много в ней было домыслов. Может, вредноскоп попал к нему случайно, а подарки оставляла его мать, нищая маггла. «Наркоманка или алкоголичка, а то и всё вместе», как говорила Кочерга. И мысли читать у него всё равно не получается, только образы иногда всплывают, но это разве считается? Может, он и правда не такой уж и особенный, как ему казалось?

Генри Смит был совершенно одинок и потерян. У Генри Горбина были отец, друзья, Беркэс и замечательное наследство. Может, стоит навсегда забыть о существовании Генри Смита? Покинуть его на промозглой автобусной остановке и жить дальше с новым именем и новой, волшебной жизнью?

Генри закрыл глаза. Так тому и быть. Никакой он не шпион, а просто фантазёр. Тони уже давно ему об этом говорил. Просто у Яксли была настоящая, живая мама, и он не знал, что такое надеяться, что тебя кто-нибудь полюбит.

Он выбрался с кровати и сунул ноги в ботинки. Накинув мантию прямо на пижаму, он нашарил на стуле шарф. Наматывая его на шею, он тихонько прокрался в гостиную. Затворив дверь, Генри выбрался на лестницу и поднялся из подземелий. Он шёл единственной известной ему дорогой наверх, к Астромической Башне. Мистер Поттер, видимо, устал караулить студентов, потому что ни разу не встретился ему на пути, хоть Генри и вздрагивал от каждого шума, теснее прижимаясь к стене.

Пустой мрачный замок словно и сам хотел, чтобы он добрался до своей цели. Оказавшись на открытой площадке, Генри сильнее закутался в мантию и подобрался к самому краю балкона.

Было едва ли не холоднее, чем в тот день, когда он впервые оказался в Косом переулке. Мальчик привычным движением нащупал под рубашкой волчок. Генри медленно снял верёвочку с шеи. Между подушечками пальцев заскользили узелки в тех местах, где она когда-то рвалась. Вредноскоп застрял в шарфе, зацепившись креплением за вязаные петли.

Генри осторожно выпутал его и сжал волчок в кулаке, а затем раскрыл ладонь. Он поблёскивал на ладони, легонько перекатываясь из стороны в сторону. Генри дал ему соскользнуть, удерживая свою последнюю связь с прошлым лишь за тонкую вязаную-перевязанную лоскутную верёвочку, и вытянул руку вперёд. Оставалось только разжать пальцы, и последнее воспоминание о Генри Смите навсегда улетит во мрак пропасти.

Он прикусил нижнюю губу. Никак не получалось заставить себя сделать последний шаг.

Генри недвижимо простоял на месте, казалось, целую вечность. Одной рукой он придерживал шарф, не сводя глаз с крошечного волчка, качавшегося на ветру.

«Ну же! Давай!»

В это мгновение вредноскоп отчаянно взвился и завертелся сильнее прежнего с таким громким свистом, что мог переплюнуть мандрагору. Генри отшатнулся от края, поднося волчок к себе, и в ту же секунду рухнул на заледеневший пол площадки, взвыв от дикой, невыносимой боли. Ожоги жгло так, словно он его снова окунули в открытое пламя. Он сжался в комок на каменных плитах и громко закричал. Чья-то рука схватила его за шиворот и потащила прочь.

* * *

Он был в гневе. Чистый огненный шквал ярости жаждал уничтожать, крушить всё на своём пути. В былые времена он бы обратил этого грязнокровку в пепел, заставил корчиться в муках, но сейчас он был совершенно бессилен. Всё, что он мог — стереть этому Хуперу память о произошедшем на отработке.

Такой хороший план, но такой медленный. Невыносимо медленный. Но он перебрал все возможные варианты. Мальчишку среди всех остальных может выдать только одно: предрасположенность к ментальной магии. Он должен был унаследовать её от своего проклятого отца. И при внезапной атаке его детский, неподготовленный разум рефлекторно высвободит защитный механизм, скрытый талант, который откроет его настоящую личность.

Но вот уже два месяца прошли впустую. Очередной грязнокровка оказался обычным сбродом. Снова не тот мерзкий мальчишка, которого он искал. Дракклов Гарри Снейп ходит прямо у него под носом, сидит у него на уроках, отвечает на его вопросы, ест в той же столовой, но никак, ничем себя не выдаёт.

Раньше, когда у него было тело, он мог наложить на Слугу Круцио, заставить его кровь кипеть в жилах, а кости трещать и ломаться в суставах. Он мог вывернуть жертву наизнанку, заставить молить о смерти. Ему поклонялись, его боялись, одно упоминание о нём повергало в ужас.

Он глубоко втянул ноздрями воздух. Слуга испугался, чувствуя, как его лёгкие слушаются чужую волю. Он знает, что его тело уже почти ему не принадлежит. А власть над телом даёт власть и над душой тоже. Ведь если он почувствует неповиновение Слуги, то он сможет заставить его тело умереть. Не даст ему ни единого глотка кислорода. И он задохнётся в то же мгновение, как только в его сознании появится лишь одна только мысль предать своего Господина.

Сейчас они оба нужны друг другу, а после... После он вознаградит его по заслугам.

Нужно восстановить кабинет к завтрашним занятиям и приготовиться ждать. Он будет перебирать детей одного за другим, пока не найдёт того, кто ему нужен.

* * *

— Какого нюхлера ты тут забыл? — сквозь волны накатывающей боли доносился чей-то раздраженный голос, но чужой гнев сейчас трогал Генри меньше всего.

Его куда-то несли на руках, но у него было сил об этом раздумывать. Он тихо шипел, жмурясь до звёздочек перед глазами, и мог только мычать что-то невразумительное. По лбу струился ледяной пот, а руки жгло калёным железом.

— Парень, дракклы тебя дери! Да что с тобой такое?

Неожиданно боль отступила так, словно её и не было вовсе. Генри застонал.

— Что у тебя болит? Тебя прокляли?

Теперь он понял, что его тащит на себе мистер Поттер, будучи этим явно недовольным. Генри завертелся, пытаясь выбраться.

— Моя фамилия Горбин, — прохрипел он. — Всё в порядке. Отпустите, я сам пойду.

Завхоз поставил его на ноги и пристально всмотрелся в бледное лицо мальчика. Факелы только усугубляли болезненность вида Генри, делая его похожим на вампира или того же гриндилоу.

— Можешь не переживать, твою фамилию я точно не забуду. Объясни, наконец, что с тобой произошло?

Генри моргнул, но глаза не отвёл. Зуб на зуб не попадал, и, кажется, он потерял шарф где-то по дороге. Главное, рука всё также сжимала волчок, а всё остальное найдётся. Не в первый раз.

— Я сам не з-знаю. Спал у себя в кровати, а очнулся у вас на р-руках посреди коридора, — его немного потряхивало. — Так что, если ч-честно, то у меня к вам вопросов куда б-больше.

— Прекрати эти байки, — поморщился мистер Поттер. — Я нашёл тебя орущим от боли на Астрономической башне, и я хочу получить объяснение, как ты там оказался.

Генри нахмурился.

— Видимо, мне всё ж-же придётся признаться, — он сделал паузу. Завхоз склонился ещё ниже, прислушиваясь. — Я ус-страивал собрание своих союз-зников по захвату замка и будущим убийствам невинных жертв. Вступите в мои ряды?

Мистер Поттер выдал такое ругательство, которое Генри ещё в жизни не слышал, ни в приюте, ни даже в трущобах Лютного.

— Вот поэт-тому я пока был один. Н-но это только начало, к-клянусь!

Завхоз резко распахнул дверь лазарета и почти впихнул туда несостоявшегося Тёмного Лорда.

— Мадам Помфри, разберитесь с ним, а мне пора дежурить дальше. Ещё пять минут назад он валялся почти без чувств, а сейчас у него явные признаки горячечного бреда.

Колдосестра поспешила к новоиспечённому пациенту, а Генри торопливо обернулся к завхозу.

— Спасибо, что донесли сюда. Вы удивительно вовремя оказались рядом. А где же ваша трость?

— За очками своими следи, если они тебе действительно нужны, — отрезал мистер Поттер, протягивая многострадальную оправу обратно владельцу. — Я немедленно поставлю в известность твоего декана. И директора тоже.

«Ещё Горбину письмо напиши, — подумал Генри, позволяя заботливым мягким рукам мадам Помфри уложить себя на кровать. — То-то он порадуется».

Уже ближе к утру, когда в глубине ночной тьмы уже начинал зарождаться рассвет, Генри проснулся с твёрдым ощущением того, что за ним кто-то наблюдает. Горбин лежал с закрытыми глазами, стараясь не шелохнуться. Затем скрипнуло кресло, а по полу легко зашелестела мантия. Из-под приподнятых век Генри попытался разглядеть человека, который бесшумными шагами удалялся к двери, но не увидел ничего кроме размытого тёмного силуэта.

От автора:

Спасибо огромное klio00331998 за чудесную рекомендацию. Генри, несомненно, её заслужил.

Всех с наступающими праздниками! Надеюсь найти под ёлочкой ваши вдохновляющие отзывы.

 

Лили была близка к полному отчаянью. Она умела нравиться людям и гордилась тем, что могла найти подход почти к кому угодно, но мать Северуса никак не хотела поддаваться её чарам. Эйлин невзлюбила её ещё в те дни, когда маленькая Лили забегала в гости к лучшему другу. Впрочем, тогда можно было просто тайком проскальзывать в комнату Сева, стараясь с ней не столкнуться. А сейчас от старой тактики нужно было отказаться, ведь теперь они жили вместе в одном доме. Но как же Лили хотелось спрятаться в шкаф или под стол, когда в проходе появлялась фигура матери мужа!

Эйлин Снейп хватало всего одного взгляда, чтобы заставить Лили снова почувствовать себя двенадцатилетней девчонкой, которая случайно опрокинула чашку со стола Сева.

— Её можно починить! Я знаю правильное заклинание, — пыталась оправдаться она тогда.

— К твоему сведенью, у «Репаро» ограниченное количество применений для каждой вещи. И в случае этой кружки ты истратила один, — казалось, даже МакГонагалл в минуты гнева и близко не стояла с ледяным презрением этой женщины.

После свадьбы первым делом Лили презентовала свекрови целый сервиз, в знак примирения. Но Эйлин приняла его с таким лицом, словно там лежали не фарфоровые чашки, а глиняные черепки.

Северус на жалобы жены пожимал плечами и отвечал, что это её обыкновенный стиль общения, на который можно было повлиять разве что лет двадцать назад. Хотя в те мгновения, когда он неожиданно вырастал в дверном проходе, его мать, до этого собиравшаяся в чём-то упрекнуть невестку, замолкала и просто продолжала буравить её взглядом.

— Мне кажется, что она меня ненавидит, — уже ночью шептала Лили на ухо Северусу.

— Она всех ненавидит, — он перебирал её волосы, глядя куда-то в потолок.

— Значит, меня она ненавидит особенно, — Лили упрямо развернула его голову к себе. — Ты бы видел, как она фыркнула, увидев, как я пытаюсь отмыть коридор.

— Ты слишком сгущаешь краски.

— Ну да, не знаю я волшебное домоводство, но я уже выписала себе нужную книгу. Неужели, пока она не придёт, нам нужно жить в грязи? — Лили перевернулась на живот, сминая подушку под себя. — «Даже домашние эльфы талантливее». Как будто сама настоящая Золушка!

— Эльфы существуют для того, чтобы следить за домом. Это их основная задача. Поэтому неудивительно, что они справляются с ней лучше, чем кто-нибудь ещё, — он погладил её спину.

Лили вздохнула. Северус коснулся губами её плеча.

— Давай, продолжим уборку в пятницу. Я как раз смогу к тебе присоединиться. Ты сделаешь перерыв, а у меня пройдёт второй вступительный экзамен. В твоей Академии, кстати, на следующей неделе крайний срок подачи документов. Не передумала ещё?

— Нет, я не буду их оттуда забирать. Трансфигурация у меня всегда выходила лучше. Да и тебе хорошо бы поучиться для себя без необходимости постоянно мне разъяснять очевидные вещи.

Они оба улыбнулись.

— Не знаю, как ты, а я буду по этому скучать, — ответил Северус. — Ты прекрасный слушатель.

Лили закрыла глаза. Несмотря ни на что, впереди их ждёт просто замечательный год. А дальше будет ещё лучше!

* * *

— Эм, Генри, правильно? Можно я возьму «Величайшие маги тысячелетия»? Я тоже собиралась прочитать эту книгу, но остальные два экземпляра кто-то уже забрал.

Генри озадаченно моргнул, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Первый раз в жизни девочка обращалась к нему сама, и это была не Блез, с которой, впрочем, это тоже нечасто случалось. Он задумчиво посмотрел на лохматую гриффиндорку, с которой частенько препирался на Трансфигурации, пытаясь сформулировать наиболее подходящий ответ.

Девочка сосредоточенно жевала нижнюю губу выступающими передними зубами.

— Забирай, конечно, — сурово проговорил Генри, буравя её взглядом через стёкла очков. — Но только верни, а то я вообще-то собирался с ней ещё поработать.

Грейнджер деловито кивнула и вытащила из стопки нужную книгу.

— Если хочешь, то я могу сесть прямо рядом с тобой, чтобы она была у тебя на виду, — предложила девочка.

Генри окончательно растерялся, но решил поддержать заданый тон.

— Разумеется. Это довольно стоящая идея.

Грейнджер с грохотом отодвинула стул напротив Генри и уселась, раскрывая книгу прямо на его секретном пергаменте, где он записывал результаты своих исследований.

Генри потёр переносицу, пытаясь понять, как действовать в этой нестандартной ситуации. Но пока он размышлял, Гермиона нашла нужный ей раздел и полностью погрузилась в чтение. Горбин почесал подбородок, затем решил последовать примеру нежданной соседки и вернуться к книге.

Уже спустя четверть часа Генри так увлёкся своим занятием, что даже забыл о присутствии Грейнджер. Он незаметно приподнял глаза, взглянув на гриффиндорку. Она тоже с головой ушла в биографии знаменитых волшебников и очень странно шевелила губами, словно уже заранее пыталась пересказывать содержимое воображаемому преподавателю. Это немного раздражало, но совсем не мешало заниматься. Готовиться с той же Блез было просто невозможно, потому что она вечно отвлекалась, задавала кучу вопросов и лезла в его конспекты, чтобы сверить тот или иной пункт. Грейнджер же, по всей видимости, считала такие вещи ниже своего достоинства. В результате своих размышлений Генри решил проявить великодушие.

— Если тебе очень нужна эта книга, то можешь её оставить до пятницы, — он постучал пальцем по корешку тома. — У меня всё равно пока нет времени к ней возвращаться.

Грейнджер оторвалась от текста.

— Отлично, — ответила она. — Я думаю, что до пятницы я её прочту до конца.

— Вообще-то вряд ли, — Генри не был бы собой, если бы проигнорировал эту попытку зазнайства. — Там целая туча вставок на латыни, и их довольно тяжело разобрать.

Грейнджер фыркнула.

— Есть же «Транслитум», — она покатала пальцами волшебную палочку. — Конечно, это довольно безответственный подход, но по-другому сложновато. А прочитать хочется сильнее, чем разбираться в латыни.

— Это заклинание? — нахмурился Генри.

— Да, переводит на староанглийский, — ответила Грейнджер. — Пасс довольно простой, смотри...

Она отлистала несколько страниц обратно, прочертила в воздухе треугольник и произнесла заклинание. В то же мгновение буквы в строчках принялись вприпрыжку перестраиваться, видоизменяясь.

— Ну вот, видишь? — самодовольно скрестила руки Грейнджер.

— Да-а, — протянул Генри. — А при мне Горбин почему-то предпочёл не упоминать о таких чудных чарах.

— Наверное, он правильно сделал, — ответила соседка. — Этот перевод может быть неточным или довольно дурацким. Мне кажется, что в таких вопросах куда лучше полагаться на собственные силы.

Генри кивнул и тут же применил «Транслитум» к своему параграфу.

— Я посмотрю, ты интересуешься особыми магическими талантами, — заметила Грейнджер. — Так на эту тему лучше посмотреть трёхтомник Браги Мудрого.

— Я читал «Внутри ядра», — возразил Генри, гордо подбочениваясь. — Там описывается всё подряд и совсем без подробностей. Я хочу узнать только о...

— Ментальных искусствах? — Грейнджер прищурившись, провела пальцем по корешкам набранной стопки Генри.

— Именно! — ответил он. — Но найти что-то стоящее просто невозможно.

— Интересная тема, между прочим, — похвалила его Гермиона. — А это умение можно в себе развить или оно только передаётся по наследству?

— Вот это я и пытаюсь выяснить, — Генри хлопнул ладонями по верхней книге.

— Ты знаешь, я только что натыкалась на легенду о Кассиусе Принце, который долгое время считался величайшим прорицателем, а потом, оказалось, что он всего лишь читал мысли тех, кто приходил к нему с вопросами и выдавал ответы, которые они больше всего хотели получить. Если поискать его потомков, то, можно будет проверить версию о наследственности.

— А где это можно посмотреть?

— Это другой отдел библиотеки. Там копии некоторых архивов и частичные генеологические древа. Я искала там... — она кашлянула, встряхнув пышной шевелюрой. — Впрочем, неважно. Пойдём, посмотрим?

Так Генри обрёл неожиданную союзницу, с которой они теперь договорились продолжить исследования на постоянной основе. Он настолько проникся уважением к новой боевой подруге, что даже перестал задевать её на уроках, а только дополнял её ответы, если Гермиона оставляла такую возможность.

И если вначале они собирались заниматься вместе только пару часов в неделю, то в конце концов Генри сам не заметил, как по прошествии времени они начали проводить в библиотеке уже вечер за вечером. С Гермионой было легко готовиться и обсуждать новые домашние задания, если смириться с её извечным желанием быть самой умной. Она старательно подмечала любой его пробел и тут же об этом сообщала. Но сына Горбина подколками не напугаешь. А уж любимец Беркэса, тем более, ещё и ответить сможет. Так что уроки с Грейнджер проходили для Генри почти что в домашней обстановке.

Кроме того, Гермиона не особенно разбиралась в сложных хитросплетении магических семей и их устоев, поэтому с ней можно было спокойно проводить исследования в сфере особых интересов Генри, не опасаясь никаких подозрений с её стороны. Горбин ещё не догадывался, насколько он недооценивал острый ум главной всезнайки их курса.

— Генри!

Гермиона окликнула его в тот момент, когда они с Тео и Блез ждали, пока Драко, наконец, соберёт все свои многочисленные письменные принадлежности, включая чудо уничтожитель клякс от мадам Смаш-Дёртс, который помимо пятен от чернил прожигал пергамент, а иногда и парту, но всё равно оставался предметом малфоевской гордости.

Генри обернулся к Гермионе, которая важно прошагала к их компании.

— Я знаю, что завтра будет пир в честь Хэллоуина, — проговорила она, не обращая внимания на соседей Горбина. — Но он продлится достаточно долго, так что мы вполне можем уйти пораньше. У меня появились кое-какие мысли по поводу собрания сочинений Метиды Оушен.

Грейнджер покосилась на озадаченно замершего Малфоя и Тео, у которого даже распахнулась обложка последней книги.

— Ты, разумеется, не в курсе, но вообще-то у Генри завтра день рождения, — проговорила Блез с той интонацией, которой разговаривала с Горбином, когда тот предлагал ей свою помощь на Травологии. — И я думаю, он захочет провести своё одиннадцатилетие с друзьями, а не в библиотеке.

— У Генри не может быть завтра дня рождения, — уверенно заявила Гермиона. — Письмо из Хогвартса присылают только в полные одиннадцать лет. Я родилась в сентябре, и мне пришлось год ждать поступления.

Генри осторожно кашлянул, надеясь не попасть под перекрёстный огонь.

— На самом деле, Гермиона, у меня действительно завтра день рождения, — аккуратно заметил Генри. — Но, может быть, мы сможем ненадолго встретиться около половины девятого.

Грейнджер недоверчиво осмотрела его с головы до пят, словно пытаясь обнаружить тот дефект, из-за которого он оказался исключением для школьных правил. Затем она кивнула с неизменной деловитостью и также независимо двинулась дальше к выходу из класса.

Проводив её взглядом, Малфой уставился на Генри так, словно тот только что вылил на голову МакГонагалл свою чернильницу.

— Что это было? — спросил Драко.

— Да, Горбин, — неожиданно взвилась Блез. — С каких это пор ты дружишь с этой гриффиндорской выскочкой?

— Ну я же вас не заставляю с ней общаться, — пожал плечами Генри. — Почему это вас так задевает?

— Я давно уже заметил, что ты довольно много времени стал проводить в библиотеке, — протянул Тео. — Но я не думал, что ты пропустил нашу еженедельную тренировку с третьекурсниками, чтобы подольше просидеть с Грейнджер. Она же нас всех раздражает, неужели забыл свои собственные слова?

Драко закончил складывать свою ядовитую тряпочку для борьбы с кляксами и со вздохом прищёлкнул языком.

— Эх, Генри, говорил мне отец: «Запомни, Драко, чтобы без проблем жить в Хогвартсе, нужно твёрдо соблюдать ровно три вещи: во-первых, не ходить в Запретный лес, во-вторых, не пробовать лимонные дольки Дамблдора и, самое главное, не водиться с гриффиндорцами. А в особенности с гриффиндорками. Нашу слизеринскую братию это до добра не доведёт».

— А сам Люциус Малфой ерунды никогда не посоветует, — авторитетно заявил Нотт.

— Меня вообще удивляет, как ты её терпишь, — Блез едва ли не истекала ядом. — Ты давай-ка выбирай, наш ты друг или таких, как она!

Генри нахмурился.

— Каких «таких», Блез?

Забини замялась, впервые увидев в серых глазах Горбина какую-то мрачную сосредоточенность. За воротник мантии слизеринки нырнула горстка мурашек. Она не до конца понимала, что именно сейчас думает Генри, но чувствовала, что переступила черту, которую переступать не следовало. Последний раз она испытывала нечто подобное, когда уговорила эльфов перенести все вещи очередного отчима в оранжерею. Ей многое сходило с рук, потому что каждый кавалер её матери пытался добиться её через дочь, а Блез умела этим пользоваться. Но в тот раз зашла слишком далеко.

Неожиданно за неё вступился Драко, которого не особенно волновала неожиданная перемена настроения Генри.

— Это не твой круг общения, — лениво протянул он, как всегда делал, когда хотел напустить на себя важный вид. — Мы не разговариваем с...

— Грязнокровками? — почти прошипел Генри.

— Ну ты бы потише такими словами разбрасывался, — осадил его Тео.

— Даже у меня в семье не принято так говорить, — добавил Драко.

— Да, мне всё равно как их называть, — Генри неожиданно затрясло. — Вы хотите сказать, что если бы я так и не узнал, что я племянник Горбина, а приехал сюда прямо из маггловского приюта, то вы бы не стали со мной иметь никаких дел?

— Но всё бы раскрылось сразу на распределении, — пробормотала Блез. — Там же не могут назвать чужое имя.

Она надеялась этим утешить Генри, но после этих слов он неожиданно подскочил с места и, оттолкнув Тео, стоявшего в проходе, выбежал за дверь. На столе остались лежать его конспекты и учебник.

— Если я хочу дружить с грязнокровками, я и буду так делать! Может, я и сам грязнокровка!

— Эй, парень, следи за словами, — какой-то когтевранец схватил его за плечо.

Генри выхватил палочку и отработанным жестом наложил на него любимый сглаз Беркэса.

— Мистер Горбин! — за его спиной выросла фигура МакГонагалл. Она была в ярости. — Минус двадцать баллов со Слизерина! Немедленно расколдуйте Хитчинса и пройдите к директору!

Генри закрыл глаза. Гнев быстро улетучился, но было уже поздно. Он аккуратно начертил символ отмены, и бедняга Хитчинс, ненароком попавший под горячую руку разгневанного Горбина, перестал сползать по стене. Сглаз был довольно бестолковый, но эффектный: из носа, ушей и рта выползали могильные черви.

— А теперь быстро идите за мной!

Генри понуро поспешил вслед за ней. Ещё какую-то минуту назад всё было в порядке, но затолкать слова обратно в рот было уже невозможно, хотя Горбину ужасно хотелось это сделать.

— Я поставлю вопрос о вашем отчислении из школы, — МакГонагалл даже не оборачивалась в его сторону. — Чем вы думали, когда бросались такими словами в коридоре? Да ещё и нападать студента, который пытался сделать вам замечание!

— Вы слышали, что именно я говорил, помимо того слова? — мрачно поинтересовался Генри.

— Мне абсолютно неинтересно, что ещё вы хотели при этом сказать, — отрезала МакГонагалл. — Возможно, ваш опекун не рассказал вам базовые правила приличия, так вот сейчас у вас будет возможность прояснить некоторые важные детали!

Помимо предыдущего желания у Генри возникла навязчивая мысль проглотить собственный язык. Как будто это сможет что-то изменить. Как можно было одной фразой напортачить так сильно? Теперь мало того, что сам Генри вылетит из школы быстрее Нимбуса 2000, так он ещё и подставил Горбина, который давно уже пытается откреститься от клейма человека, который сделал Волдеморта Волдемортом. Помимо всего прочего, друзей он тоже потерял. Вряд ли хоть кто-то из них захочет поддерживать с ним связь — репутация куда дороже. Ну и Гермиона, конечно, как услышит, за что именно его выгнали, тоже перестанет с ним разговаривать. Он бы сам перестал.

«При-ду-рок, при-ду-рок», — стучали каблуки МакГонагалл.

На долю секунды Генри подумалось, что неплохо было бы разбежаться и со всей дури протаранить головой горгулью у входа в кабинет директора. Мозгов-то всё равно, как у тролля.

— Лакричные палочки, — процедила декан Гриффиндора так, словно это было страшное проклятье, которое должно было низвергнуть Генри в преисподнюю.

МакГонагалл взлетела вверх по лестнице. Горбин вскарабкался следом с таким видом, с которым не каждый висельник поднимается на эшафот.

Кабинет директора при других, менее трагических обстоятельствах, мог бы показаться Генри безумно любопытным, но в этот раз его совершенно не привлекали причудливые склянки, портреты и даже птица-феникс.

— Добрый день, Минерва, — мягко улыбнулся директор, словно не замечая, что от МакГонагалл вот-вот полетят искры. — Что-то произошло?

— Мистер Горбин, — она прерывисто дышала и от удушающего гнева, и от спринтерской пробежки по коридорам. — Позволил себе оскорбить магглорождённых студентов, а затем наложил проклятье на мистера Хитчинса. Прямо напротив класса Трансфигурации!

Последней фразой она как будто хотела добавить ко всем прочим грехам Генри ещё и личное оскробление.

— Это правда? — директор перевёл взгляд на слизеринца.

Генри угрюмо уставился на него исподлобья, засовывая руки в карманы мантии. Какое-то время голубые глаза изучающе разглядывали мальчика, словно диковинный экспонат.

— Минерва, ты позволишь мне поговорить с этим студентом наедине? — поинтересовался Дамблдор. — Я полагаю, здесь не всё так просто, как может показаться.

— Я надеюсь, что вы правы, — кивнула МакГонагалл и, напоследок, одарив Генри уничижительным взглядом, скрылась за дверью.

Наступила давящая тишина, нарушаемая лишь перестукиванием чудных часов и шелестом крыльев феникса, переминавшегося на жёрдочке. Профессор Дамблдор продолжал всматриваться в глаза нарушителя общественного порядка. Неожиданно Генри почувствовал чужое присутствие у себя в голове. Оно было совсем незаметным, пока перебирало картину происшествия, ведь сцена с Хитчинсом и МакГонагалл и так стояла у Горбина перед глазами. Но когда оно попыталось двинуться дальше, в более глубокие переживания Генри, мальчик заметил, что читают, и попытался закрыться, как делал это с Беркэсом. Но Дамблдор мгновенно заметил, что его обнаружили, и сам тут же разорвал контакт. На его лице заиграла совершенно неуместная для всей сложившейся ситуации улыбка.

— Вы леггилимент? — спросил Генри, на мгновение забывая, зачем вообще здесь оказался.

Директор кивнул.

— Значит, вы видели, что было на самом деле?

Дамблдор снова улыбнулся.

— Мне придётся согласиться, что профессор МакГонагалл некоторым образом перегнула палку, обвиняя тебя. Но в её словах несомненно есть внушительная доля истины: употреблять то слово, которое ты так громко кричал посреди коридора, вообще не следует ни при каких обстоятельствах, — в голубых глазах мелькнула загадочная искра, словно он говорил о Генри и о чём-то своём одновременно.

— Я не хотел! — Горбин отчаянно шмыгнул носом.

— Может так сложиться, что будет почти невозможно объяснить, что именно ты имел в виду, когда произнёс слово, подобное этому, — Дамблдор выдержал паузу. Генри уже приготовился пообещать, что больше никогда и ни за что не позволит себе ничего подобного, но директор вдруг продолжил дальше. — Я поговорю с профессором МакГонагалл, но мне всё равно придётся назначить тебе на завтра отработку вместе с мистером Поттером.

— Но завтра же Хэллоуин! — воскликнул Генри. — Ладно я, но мистера Поттера-то за что лишать пира?

— Пожалуй, завтра ему совсем не захочется пировать, Генри, — ответил Дамблдор. — Не для всех волшебников этот день является праздничным.

Горбин нахмурился.

— Это как-то связано с годовщиной падения Сами-знаете-кого?

— Я думаю, что если мистер Поттер посчитает необходимым, то он сам всё расскажет, — заметил Дамблдор. — Присаживайся, тебе совершенно необязательно стоять.

Генри продолжил ковырять носком ботинка ямку в полу.

— Выпьешь со мной немного чаю? — Дамблдор взмахнул палочкой и на столе появились две чашки на блюдцах и дымящийся пузатый заварник.

— Нет, спасибо, — ответил Генри. — Я недавно пообедал.

Директор отхлебнул немного горячего напитка, удобнее устраиваясь в кресле.

— Кроме рассказа профессора МакГонагалл, некоторое время назад мистер Поттер поведал мне просто удивительную историю о тебе...

Генри фыркнул.

— Вы тоже верите, что я будущий Тёмный Лорд?

Глаза директора весело заблестели.

— Я не верю пустым слухам.

— Мой приёмный отец замечательный человек, — Генри поправил очки. — Он приютил меня, ещё не зная, кто я такой, заботился обо мне эти два года, обучал всему, что знал сам, покупал всё необходимое и даже больше. Поверьте мне, то, что на него наговаривают — настоящий бред и клевета. И я боюсь, что своим поведением его опозорил.

— Я знаю твоего отца уже много времени, мой мальчик. Достаточно для того, чтобы понять его истинную натуру. И поверь мне, о нём ходит столько пересудов, что твой сегодняшний поступок станет лишь каплей в море.

Он не сказал ничего конкретного, но по интонации голоса, Генри понял, что Дамблдор с ним согласен.

— Может, всё-таки присоединишься ко мне? — директор пододвинул чашку поближе к мальчику.

Генри присел на самый краешек уютного кресла и аккуратно взялся за изогнутую ручку чашки.

— Какие у тебя отношения с однокурсниками, Генри?

Горбин застыл с чашкой у рта, хмурясь.

— У меня всё замечательно, сэр.

— Есть ли кто-нибудь, кто тебя сильно недолюбливает?

— Нет, — Генри отхлебнул один глоточек и торопливо поставил чашку обратно на блюдце. Он старался не думать сейчас о том, что наговорил Драко, Тео и Блез прежде чем убежать. — А должен?

— Разумеется нет, — директор сложил руки на столе. — Но мистер Поттер выразил предположение, что твоё плохое самочувствие той ночью могло быть связано с тем, что кто-то наложил на тебя проклятье.

— Я не понимаю, почему мистер Поттер так решил, — обиженно ответил Генри. — У меня отличные друзья, и нет ни одного человека, который хотел бы причинить мне зло. По крайней мере, пока что не было.

«И я сам кого хочешь прокляну».

— Ты уверен в своих словах?

Внезапно Генри захотелось выложить всё как есть: и про странного человека, который наблюдал за ним ночью, и про боль в шрамах, и про волчок, который непонятно каким образом у него оказался, и о таинственных подарках у дверей приюта, и обо всех-всех своих домыслах. Но дверь неожиданно отворилась и в неё заглянул мистер Поттер. На этот раз он был со своей привычной тростью.

— Альбус, вы уже опросили этого... — он увидел Генри, сидящего в кресле напротив. — Ага, всё понятно.

Завхоз шагнул обратно так же стремительно, как и влетел внутрь, и закрыл за собой дверь. Генри растерянно проводил его взглядом.

«Теперь уже и он знает о моём провале. Ещё несколько минут и эта новость дойдёт даже до кентавров в Запретном лесу».

Настроение откровенничать пропало. В конце концов, это был тот же Дамблдор, который отстранил Драко от Полётов, судился с его отцом за сохранение в должности профессора, по чьей вине пострадали студенты, а ещё выдавал глубокомысленные суждения вроде «Пузырь» и «Остаток» вместо напутственной речи.

— Ты что-то хотел сказать, Генри? — спросил директор. Было видно, что он тоже почувствовал, что момент упущен, но всё же решил попытаться.

— Нет, сэр, — покачал головой Генри.

— В таком случае можешь идти. Твои друзья ждут тебя в коридоре.

— Хотя... — Генри уже поднялся со стула, но замешкался у директорского стола. — Профессор, скажите, пожалуйста, способности к ментальный искусствам передаются по наследству?

— Порой, никогда не узнаешь, как тебе был дарован тот или иной талант, — Дамблдор лукаво повёл бровями. — А почему тебя так волнует этот вопрос? Твой дядя же владеет окклюменцией, верно?

Генри мрачно мял спинку кресла.

— Да, сэр, — наконец, произнёс он. — Мне просто было любопытно.

Генри поспешно пропрыгал по ступенькам прочь из кабинета, не видя, как Дамблдор изменился в лице, провожая мальчика тяжёлым взглядом. Затем старый директор откинулся в кресле и глубоко задумался.

Он был уверен, что всё идёт согласно Пророчеству, но последние дни сомнение всё же закрадывалось в его душу. А что если он слишком доверился Судьбе и потерял мальчика? Что если Тьма слишком прочно обосновалась в его сердце, и он не сможет ей противиться? Впрочем, когда мрак окончательно выпустит свои когти, мальчику откроется истина. Всё, что остаётся, это ждать.

* * *

— Ну! А я что говорил! — Драко нетерпеливо накинулся на друга. — От этих гриффиндорцев одни неприятности! Вы всего ничего дружите, а ты уже вляпался в целую историю!

— Вообще-то я не из-за них вляпался, а оттого, что язык от мозга оторвался ненадолго.

— Тебя же не отчисляют, верно? — спросила Блез.

Какие странные эти девчонки! Вот почему она не была такой участливой, когда он из-за всех сил старался ей понравиться?

— Нет, конечно, — отмахнулся Генри. — У меня же ещё больше привилегий, чем у Малфоя: захочу вообще всех когтевранцев прокляну.

— Ах, мы же забыли, ваше темнейшество, — шутливо поклонился Тео.

— То-то же, — приосанился Генри. — Тебя я назначу своей правой рукой.

— Да, Горбин, — покачал головой Драко. — С мозгами у тебя действительно какие-то трудности.

ПА: Вторая рекомендация не может не радовать. Неожиданно и ужасно приятно. Жалко только, что под ёлочкой ни одного комментария не нашлось.

 

Она ошиблась. Уже на второй учебной неделе Сев неожиданно задержался после занятий, а затем вывалился на крыльцо дома в полубессознательном состоянии. Всё его лицо было залито кровью, мантия разодрана, а правая нога вывернута коленом в обратную сторону.

Лили подхватила мужа за подмышки и попыталась затащить за дверь.

— Палочку, — шипел он, выворачиваясь из её хватки. — Используй дракклову палочку.

— У меня руки дрожат!

Лили опустила его обратно на ступеньки и вытащила палочку из заднего кармана штанов. Она прыгала в пальцах, не желая делать самый простой пасс.

Рассечь воздух и взмахнуть. Рассечь. Взмахнуть. Всё просто.

Было ужасно страшно уронить Северуса, столкнуть его с дверным косяком или стеной. Лили постоянно выполняла это заклинание в школе, но в этот раз она действовала ещё осторожнее, чем в первый. Осторожно проведя тело мужа по коридору, она опустила его на диван в гостиной и бросилась к голове Северуса, пытаясь различить в спутанных волосах, липнущих к щекам, и кровавых подтёках настоящую рану.

— У тебя кровь отовсюду течёт!

Северус закашлялся.

— Щеку рассекли. Ерунда. Быстро вернись к двери!

— Подожди, дай хотя что-нибудь сделать! Твоя нога...

— Плевать! — его глаза яростно блеснули. Северус приподнялся на локтях. — На двери с обратной стороны... Руны! Проверь, что они все активированы.

Он снова закашлялся, переворачиваясь набок.

— Почему они вообще могут спать? — презрительно процедила Эйлин, которая с самого начала наблюдала за ними с лестницы, не пытаясь вообще хоть что-то предпринять. — Я знала, что ты недалёкого ума, но никогда бы не подумала, что настолько.

— Ваш сын умирает! — взвилась Лили. — А всё, что вы можете — это его упрекать!

— Руны! — с неожиданной синхронностью рявкнули мать и сын.

Лили закатила глаза и побежала обратно к двери. Нацарапанная вязь отливала золотистым пламенем.

— Чокнутая семейка! Всем на всех наплевать!

В это мгновение из гостиной раздался жуткий стон. Лили ахнула и кинулась к мужу.

Нога Северуса вернула себе правильное положение. Он стискивал бедро пальцами, а Эйлин спокойно сидела на диване рядом с сыном, покручивая палочку.

Лили вздохнула. Снейпы! Она знала, за кого замуж выходила.

— Проверила? — Эйлин спрашивала так, словно сомневалась, что Лили способна даже на это.

— Да! Всё в порядке! — воскликнула она с лёгкой обидой в голосе. — Северус не так безнадёжен, как вы о нём думаете.

Эйлин вдруг усмехнулась, словно невестка сказала нечто забавное.

— У тебя осталось ещё две минуты, чтобы залечить его лицо. Иначе будет ходить со шрамом. Пожалуй, сейчас это самое страшное, что ему грозит, — она поднялась с дивана и неторопливо проследовала к лестнице.

* * *

— Мистер Поттер! Куда же вы так спешите? Я еле за вами успеваю!

Завхоз торопливо скакал вниз по лестнице, ловко орудуя тростью. Генри с трудом маневрировал в толпе, стараясь не упустить из виду своего будущего надзирателя.

— Я уже сказал, что сегодня не будет никакой отработки!

— Но профессор Дамблдор...

— Неважно, что он тебе назначил, — мистер Поттер остановился, переводя дух. — Если так хочешь отработку, иди к Хагриду.

Завхоз, кривясь, растирал больную ногу. Генри сочувственно наблюдал за его действиями.

— Но Хагрид будет на пиру, — возразил Горбин. — А вы нет.

— Значит, тебе придётся подождать, пока пир закончится, — мистер Поттер вновь выпрямился и двинулся дальше по коридору.

— И что же мне теперь сидеть и голодать в подземельях? — Генри решил надавить на жалость. — Мне запрещено появляться в Большом Зале, пока я не понесу должное наказание.

— Почему ты считаешь, что это должно стать моей проблемой? У меня есть свои планы на этот день, и я не собираюсь их нарушать только потому, что какой-то первокурсник накануне вечером сквернословил в коридоре.

— Хорошо, сэр, — кивнул Генри. — Надеюсь, после такого профессор Дамблдор не назначит мне повторную отработку с вами.

Завхоз резко остановился. Опираясь на трость, он развернулся. Рассеянно взлохматив волосы, мистер Поттер уставился на Генри поверх очков.

— Ладно, уговорил, паршивец. Сейчас ты пойдёшь в Большой Зал и проведёшь там где-то с четверть часа. Потом я тебя заберу. Договорились?

Горбин слегка обиделся на «паршивца», но кивнул.

— Тогда тебе сейчас нужно бегом бежать обратно к лестнице, потому что пир вот-вот начнётся, — мистер Поттер помахал тростью в противоположный конец коридора. — Скажешь, что я разрешил.

«Звучит довольно убедительно, учитывая, что его указание прямо противоречит словам директора. Но кто же самый главный в школе, если не завхоз?»

Если вначале Генри двигался в сторону Большого зала смело и решительно, то уже на подходе к нужному повороту храбрость начала стремительно куда-то улетучиваться. У самого входа Горбин замер и опасливо заглянул за дверь.

Зал был по-настоящему волшебно украшен к празднику. В воздухе парили разукрашенные тыквы с жуткими рожами. Впрочем, ни одна из них и рядом не стояла с Беркэсом. Над столами летали наколдованные летучие мыши, которые тоже навеяли Генри воспоминания о доме: три их чучела украшали коридор перед комнатой Горбина-младшего, а живые обосновались на чердаке. Столы ломились от аппетитно пахнущих блюд, и живот Генри тут же недовольно забурчал.

Может, попробовать незаметно проскользнуть внутрь? Все так заняты пиршеством, что и не обратят внимания на ещё одного маленького слизеринца.

Ага, как же. МакГонагалл сидела с самого края преподавательского стола и словно назло была ближе всех к двери. Ну почему туда не сел кто-нибудь ещё? Например, Хагрид. Он много места занимает.

Драко с Тео над чем-то смеялись, а Блез качала головой. Генри вздохнул. Как обычно, он один голодает.

Он ещё немного потоптался у входа и решил сделать совсем небольшой кружочек по коридору. Завернув за угол, Генри услышал чьи-то шаги. Кто-то тоже шёл в Зал, и, похоже, это был кто-то из учителей. Горбин торопливо нырнул за каменную горгулью.

По тюрбану он узнал Квирелла. Профессор ЗОТИ на секунду остановился, поправляя тюрбан, затем что-то пробормотал сам себе под нос, и быстрыми шагами двинулся дальше.

Генри ещё немножко посидел в укрытии, затем вернулся обратно ко входу. Двери были распахнуты настежь, а за ними раздавались крики и топот ног.

— Ты чего здесь встал? — накинулся на него рыжий староста Гриффиндора. — Беги строиться к своему факультету!

Генри с трудом пробирался среди толпы толкающихся красно-золотых, которые орали что-то маловразумительное. Протиснувшись через ряды пуффендуйцев, уже более напоминавшие шеренгу, Генри, наконец, добрался до своих.

— Что здесь творится? — прокричал он в ухо Драко.

— Кто-то впустил тролля в подземелья! — взбудораженно ответил Малфой. — Дамблдор сказал всем немедленно разойтись по гостиным!

— Зачем? — возмутился Генри. — Не проще здесь запереться?

— Ничего, что наша гостиная в подземельях? — Блез вцепилась в локоть Горбина.

— Так какого нюхлера мы туда идём? — Драко был белее Кровавого Барона.

— Сейчас доберёмся до лестницы и бежим наверх, — скомандовал Генри. — Не знаю, как вы, а я ещё жить хочу.

Отделившись от своих, они подождали, пока большая часть пуффендуйцев завернёт за угол, и дружно помчались вверх по лестнице, нагоняя толпу хаотично отступающих гриффиндорцев. В этом хаосе легко было затеряться и незаметно преодолеть несколько этажей.

Драко нёсся быстрее всех, перескакивая сразу через две ступеньки, но Генри не отставал.

— Стой! — его запястье схватила чья-то рука. — Ты куда?

Генри резко затормозил. Гермиона была взлохмаченнее и злее обычного.

— Ты вообще помнишь, что только вчера схлопотал отработку? Хочешь, чтобы тебя отчислили?

Генри попытался вывернуться.

— Вот сейчас совсем не до тебя!

— Грейнджер! — Блез остановилась на предыдущей ступеньке. — Опять ты?

— Разумеется, вам, слизеринцам, плевать на дружбу с высокой башни, — возмущённо встряхнула шевелюрой Гермиона.

— Ты сейчас выбрала совершенно не подходящий момент, чтобы учить нас жизни, — подоспел Тео.

Гриффиндорка никогда не сомневалась в собственной правоте.

— Генри! Ты должен вернуться обратно и поискать своего старосту!

Горбин не очень понимал, почему он что-то должен Гермионе.

— Слушай, если мы сейчас вернёмся в подземелья, скорее всего, нас размажет по стенке огромный горный тролль.

Грейнджер нахмурилась.

— Одумалась? — скрестил руки Нотт. — Исторический момент — Грейнджер дала неправильный ответ. Колдоаппарат есть у кого-нибудь?

В этот момент все остальные гриффиндорцы добрались до нужного пролёта, и лестница решила переместиться на соседний этаж.

— Куда это она? — прищурился Генри.

— Да, какая к Моргане разница? Бежим! — воскликнул Драко и тут же последовал собственному совету.

С ним спорить никто не стал. Уже оказавшись наверху, они заметили, что коридор им совсем незнаком.

— А вам не кажется, что это как раз и есть запретный третий этаж? — спросила Блез.

— Замечательно! Теперь отчислят нас всех! — Гермиона скривила губы, продолжая хмуриться.

— Удивительно, что это единственное, что тебя волнует на этаже, где мы все можем погибнуть страшной смертью, — заметил Генри.

— Если бы не Грейнджер, мы бы спокойно добрались до Астрономической башни! — Малфой обличительно тыкнул пальцем в сторону гриффиндорки. — А теперь нам очень повезёт, если мы успеем выбраться отсюда раньше, чем узнаем, почему именно третий этаж запрещён для посещения.

— Почему это я во всём виновата? — взвилась Гермиона. — Я вас не заставляла убегать от своих однокурсников!

— Но именно ты задержала своего любимого Горбина на лестнице, пока она не переместилась сюда!

Блез не нужно было приглашение, чтобы вступить в словесную перепалку с Грейнджер.

— Давайте просто посидим и подождём, пока лестница вернётся обратно, — миролюбиво вставил Тео. — В конце концов, здесь пока ничего не пытается нас убить.

— Наконец-то кто-то из вас предложил хоть что-то дельное, — язвительно заметила Гермиона.

Генри почесал нос.

— Это не самая лучшая идея, — аккуратно заметил он. — Мы довольно хорошо просматриваемся с лестницы, и если кто-нибудь из учителей или старост будет подниматься, то он обязательно нас увидит.

Малфой фыркнул.

— Раз ты такой храбрый, то, давай, иди внутрь. Мы, так уж и быть, пошлём сову с соболезнованиями Горбину. Пусть знает, что его сын погиб героем.

— Безмозглым героем, — ехидно добавила Блез.

— Что вы все сразу на меня накинулись? — Генри поднял руки, сдаваясь. — Только что же Гермиона была козлом отпущения.

Грейнджер закатила глаза.

— А мне кажется, что в словах Генри есть доля истины, — Тео осторожно заглянул вглубь коридора. — Я вот не вижу там ничего опасного. Может, оно просто в одной из комнат или вроде того.

— Так чего же ты не проверишь тогда? — лукаво улыбнулся Драко.

Тео хмыкнул и сделал несколько шагов в полутьму запретного коридора.

— Говорю вам, здесь самый обычный этаж. Те же факелы и статуи.

Генри осторожно двинулся следом. Этаж действительно совсем не походил на смертельно опасную ловушку. Было немного жутковато, но скорее от ожидания чего-то кошмарного. Они прошли ещё немного вглубь коридора. За поворотом оказалась небольшая ниша, которую довольно хорошо освещали три факела.

— Эй, идите сюда! Здесь отличное место, чтобы подождать лестницу, — Тео окликнул остальных.

— Вас там ещё не сожрали? — уточнил Малфой.

— Да вроде и не собираются, — ответил Генри.

Из-за угла показалась лохматая голова Гермионы. Рядом с ней, не отставая ни на шаг, двигалась Блез. За ними опасливо крался Драко.

— Даже светло, — заметила Грейнджер.

— В отличие от вашей гостиной? — фыркнул Малфой.

Слизеринцы прыснули. Гермиона задрала нос.

— Уж кто бы говорил. В ваших подземельях даже окон нормальных нет.

— Зато можно в любой момент связаться с гигантским кальмаром, верно, Генри? — Тео подпихнул его локтем.

Горбин со вздохом кивнул. Он надеялся, что за два месяца им надоест об этом шутить.

— Тихо, — шикнула Блез. — Кажется, лестница подъехала.

Генри выглянул за угол.

— Чёрт! Сюда кто-то идёт! Сматываемся!

Они толпой ринулись вперёд, забывая обо всех потенциальных опасностях, которые могли таиться в темноте коридора. Пробегая мимо очередной ниши, Генри заметил большую кованую дверь.

— Эй, здесь какая-то комната!

Он схватил Драко за воротник, заставляя остановиться. Тео и Гермиона замерли рядом с Горбином, а Блез, кажется, не услышала его крик и уже скрылась за поворотом.

Генри подёргал за кольцо.

— Заперта.

Грейнджер прищёлкнула языком и, отпихнув Горбина, вытащила палочку.

— Алохомора!

Тео и Генри переглянулись. Таинственную дверь, запертую магическим способом на запретном этаже, мог так лихо открыть только гриффиндорец.

— Ну что же вы стоите!

Гермиона первая влетела внутрь. Тео и Драко нырнули за ней. Последним забежал Генри, прикрывая дверь. Они прижались к холодным изгибам железа. Шагов не было слышно, видимо, они смогли оторваться от преследователя.

— Похоже, он ещё сюда не дошёл, — заметил Генри. Тео дёрнул его за рукав. — Да погоди ты! Я пытаюсь слушать!

Тео задёргал его за рукав ещё настойчивее. Драко издал какой-то отчаянный писк. Генри медленно обернулся, поднимая голову. Его глаза расширились от ужаса. Такого кошмара он не видел даже в лавке у Горбина. Прямо на них смотрел гигантский пёс, который был настолько огромный, что, казалось, занимал собой всю комнату. У него было целых три головы, и каждая из них кровожадно оскалилась клыками. Средняя утробно зарычала.

Генри схватился было за ручку двери, но в ту же секунду крайняя голова отбросила его и Драко к стене. Тощие мальчишеские тела глухо ударились о камень.

Псина залаяла, метаясь между своим незваным ужином. Генри, понимая, что не успеет подняться на ноги, торопливо отползал в угол. Драко отпихнул Горбина от стены перелезая через него вперёд.

Тео, кажется, успел выскочить за дверь, хотя ни Генри, ни Малфой этого не заметили. Всё их внимание приковали острые клыки жуткой твари.

Голова, которая отрезала мальчишкам пути отступления, вцепилась в лодыжку Горбина. Генри завопил нечеловеческим голосом и задёргал ногой, пытаясь освободиться. Драко орал ещё громче, вжимаясь в угол.

Псина повернулась к нему, удерживая Горбина в зубах. Генри повис вверх тормашками, продолжая брыкаться. По его ноге стекала вязкая слюна твари, перемешанная с его собственной кровью и скатывалась под задравшуюся рубашку.

— Драко! Гермиона! Сделайте что-нибудь!

Грейнджер, у которой был шанс спастись, пока монстр был увлечён Горбином и Драко, вдруг подобрала большущую железную миску и швырнула её в голову монстра, держащую Генри.

— Так тебе тварюга! А ну пусти, ты... — Генри ввернул пару лютно-приютских речевых оборотов.

В эту секунду Горбину показалось, что дверь отворилась. Он уже открыл рот, чтобы позвать на помощь, но дверь захлопнулась снова. Генри это не помешало снова закричать.

Драко, вжимаясь в стену, прополз прямо под ним и выскочил наружу.

— Гермиона, беги! Там кто-то был! Пусть помогут!

Грейнджер покосилась на дверь, но монстр так рявкнул свободными головами, что она тут же села обратно, закрываясь руками.

— Достань палочку! — орал Генри.

Ему самому это было достаточно проблематично сделать, учитывая, что он болтался из стороны в сторону, а в его правую ногу впивались огромные клыки. Липкие слюни чудовища стекали уже даже по его волосам.

— Да что я могу?

— Ты тут самая умная или кто? — Генри удачно согнулся и вдарил псине по носу. Цербер рыкнул и снова хорошенько приложил его о стену.

Гермиона судорожно озиралась по сторонам, в поисках чего-нибудь вроде миски, которая удачно подвернулась под руку. Неожиданно, на её лице расцвела упрямая улыбка.

— Вингардиум Левиоса! — палочка гриффиндорки рассекла воздух, и тяжёлая дверь люка резко распахнулась и ударилась об пол, прищемляя хвост твари.

Монстр взвыл, на мгновение разжимая челюсти, но уже в следующую секунду снова подхватил жертву.

В это время дверь распахнулась. За ней были Блез, Тео, Драко и завхоз. Последнему Генри безумно обрадовался и замахал руками.

— Вот они! — закричал Нотт.

Мистер Поттер отпихнул детей подальше от двери и, отбросив трость в сторону, кинулся внутрь. В одно мгновение на месте бегущего завхоза появился настоящий олень с роскошными ветвистыми рогами, которыми тот вдарил по голове псины, нацелившейся на Гермиону. Грейнджер метнулась в коридор к остальной компании, наблюдавшей за борьбой оленя и Цербера.

— Мистер Поттер! Я здесь! Он меня сейчас сожрёт!

После очередного удара монстр всё же выплюнул Горбина и тот рухнул прямо на спину оленя. Генри изо всех сил вцепился в своего спасителя так, как не цеплялся ещё никогда в жизни. Тот в пару скачков вынес его из комнаты чудовища. Тео и Блез торопливо захлопнули за ними дверь.

Олень свалил Генри на пол и мотнул рогами, становясь обратно завхозом.

— Мистер Поттер, вот ваша трость, — Гермиона протянула ему его палку.

Остальные сидели с открытыми ртами.

— Мой отец... — начал было Драко.

— Так, — оборвал его завхоз. — Сейчас все, кроме Горбина, отправляются по своим факультетам и немедленно ложатся спать.

— А Генри? — спросил Тео.

— Боюсь, вашему другу придётся снова посетить Больничное Крыло, — ответил мистер Поттер, помогая Горбину подняться.

Вторая нога ужасно болела и кровоточила. Штанина и низ мантии были беспощадно разодраны. Кроме того он весь был покрыт мерзкими слюнями псины, которые помимо всего прочего ещё и отвратно воняли.

— Вы уверены в своём решении? — уточнил Генри, морщась от боли. — У нас с вами всего две здоровых ноги на двоих. Это может быть довольно непросто.

Завхоз фыркнул, заклинанием очищая Горбина от налипшей слизи.

— Ничего, не развалимся! Один же раз я тебя дотащил!

Если Драко не нужно было просить дважды, то остальные ещё топтались на месте.

— Я, кажется, довольно понятно сказал, — нахмурился мистер Поттер. — Быстро разошлись по спальням! А утром все к директору!

Как только три мантии скрылись за поворотом, завхоз опустился на пол, вытягивая больную ногу. Генри рядышком сполз по стене.

— Скажи мне, что это не была твоя идея, — попросил мистер Поттер.

Горбин вздохнул.

— Какого Мордреда ты вечно лезешь, куда не следует? То ты что-то вынюхивал на Астрономической башне и получил проклятьем в лоб, теперь полез к этой псине, — завхоз откинул голову к стене. — Неужели тебя не предупреждали, что это смертельно опасно?

Горбин снова вздохнул.

— Предупреждали, — угрюмо пробурчал он. — Но кто бы мог подумать, что Дамблдор держит в замке дикую тварь, которая тебя убьёт и не заметит?

— Вот и он также ответил, — проговорил Поттер.

— Кто? — не понял Генри.

Завхоз отмахнулся от него рукой. Горбин пожал плечами.

— Вообще-то у меня ужасно болит нога, — заметил слизеринец.

Мистер Поттер рассеянно обернулся. Только сейчас Генри почувствовал стойкий запах спиртного.

— Ладно, поковыляли потихоньку, — завхоз поднялся, опираясь о трость, и протянул руку Горбину.

Генри стиснул его ладонь и тоже встал. Нога еле слушалась, а на пол натекла небольшая лужица крови. Было больно не только наступать, но даже двигать ступнёй. Горбин ойкнул и привалился к стене.

— Да, парень, — протянул мистер Поттер. — Похоже, ты всё-таки был прав. Придётся тебя отлевитировать.

Генри был сейчас согласен на всё, лишь бы поскорее убраться с проклятого третьего этажа. Повиснув в воздухе, он, как воздушный шарик, но без ниточки, полетел за хромающим завхозом.

— Спасибо, мистер Поттер, — Горбин вспомнил, что не поблагодарил своего спасителя. — Вы опять меня вытащили.

Завхоз внезапно остановился и громко засмеялся.

«Это, наверное, потому, что он выпил», — подумал Генри.

— С вами всё порядке? — уточнил Горбин.

— Да, просто вспомнилось кое-что, — мистер Поттер потёр переносицу и двинулся дальше. Генри тоже полетел следом.

— А как у вас получилось превратиться в оленя? Нас тоже будут этому учить? — полюбопытствовал Горбин.

— Нет, не будут, — мистеру Поттеру явно не хотелось поддерживать эту тему.

— А почему?

— Потому что это уже высшая Трансфигурация и может привести к весьма неприятным последствиям.

— А можно стать вообще кем угодно или обязательно оленем?

Завхоз хмыкнул.

— Ты, наверняка, станешь пикси. Мелкий, надоедливый и вечно пакостишь. Разве что кожа пока не синяя.

Генри насупился и решил больше ни о чём не спрашивать, а просто поискать в библиотеке. Но долго лететь молча не получилось.

— Кстати, мистер Поттер, я запомнил то заклинание, которое вы мне рассказали.

Завхоз озадаченно обернулся.

— Ну как же! То, что прилепляет очки! — объяснил Генри. — Неужели забыли? Вы ещё тогда обещали, что они останутся на месте, даже если я буду висеть вниз головой. Так вот, вы как в воду глядели! Буквально с утра я его проверил, а сейчас, как видите, очки всё ещё на мне.

— Это замечательно, парень, — ответил мистер Поттер. — А теперь пообещай мне, что в ближайшее время ты больше не будешь висеть вниз головой.

В эту секунду Генри неожиданно потянуло обратно. Обернувшись, он увидел, что рукав мантии зацепился за завиток роскошной рамы портрета какого-то бородача.

— К сожалению, сэр, это зависит не только от меня, — печально ответил Генри, стаскивая рукав с рамы.

— А от кого же ещё?

— Ну, к примеру, от того, сколько ещё милых зверюшек поселил здесь профессор Дамблдор. Мало ли кого ещё можно встретить в тёмном коридоре? Тут, часом, нигде нет оборотня?

Завхоз снова остановился. Слова Генри разозлили его куда сильнее, чем ожидал мальчик.

— А давай-ка ты теперь закроешь свой болтливый рот и дашь мне спокойно донести тебя до мадам Помфри! — рявкнул мистер Поттер чуть ли не страшнее, чем трёхголовый пёс.

Генри тут же замолчал, и всю оставшуюся дорогу они преодолели в тишине.

Едва переступив порог Больничного Крыла, завхоз отменил заклинание, и Генри рухнул на пол прямо перед кроватью. Горбин был уверен, что мистер Поттер промахнулся совершенно намеренно.

Колдосестра торопливо подбежала к его ноге, оценивая тяжесть ранений.

— Это кто его так, Джеймс? — спросила мадам Помфри.

Мистер Поттер лениво поправил очки.

— Пусть сам всё рассказывает. Я устал. Весёлого Хэллоуина!

Он отсалютовал им тростью и медленно развернулся, проковыляв во тьму коридора. Генри задумчиво проводил его взглядом.

Генри трагически вздыхал. Дамблдор сидел на стуле напротив его кровати в Больничном Крыле и задумчиво рассматривал склянки из-под зелий на тумбочке.

— Мистер Горбин, — тон директора был строгий, но глаза насмешливо блестели. — Не кажется ли вам, что вы уж слишком зачастили в Больничное Крыло. Какой это раз? Третий?

Генри почесал горбинку на носу.

— Технически, четвёртый, если считать тот, когда я заходил сюда после того, как объелся на праздничном пиру первого сентября.

— Думаю, этот случай мы всё же можем не брать в расчёт, — старый волшебник лукаво склонил голову. — Меня больше беспокоит ваша история с запретным этажом. Мистер Малфой, мистер Нотт и мисс Забини были у меня в кабинете этой ночью…

— Если вы хотите, чтобы я отговорил Драко писать отцу, то вы обратились не по адресу, — отрезал Генри, откидывая одеяло. — Вот, посмотрите, что ваша псина со мной сделала.

Правая нога была обмотана бинтами, пропитанными лечебным зельем, на которых ещё проступали следы засохшей крови. Горбин пошевелил торчащим большим пальцем.

— А если бы он мне и вовсе ногу отхватил? Как я сегодня на уроки пойду?

— Я искренне сочувствую твоей травме, — ответил Дамблдор. — Но, кажется, в начале года все ученики были предупреждены о запрете посещения этой части замка.

— Как будто я виноват, что лестница сама туда переместилась, — нахмурился Генри.

— Этим вопросом мы с профессором Флитвиком займёмся в ближайшее время. Но в любом случае, сбой в работе лестниц не может объяснить тот факт, что четверо студентов Слизерина находились на одной из них, в то время как все остальные ученики следовали за своими старостами. Кроме того, с вами была ещё одна студентка Гриффидора, мисс Грейнджер, верно?

Генри уселся на постели, закрывая больную ногу одеялом.

— Вот только не трогайте Гермиону, — воскликнул он. — Она, наоборот, пыталась меня остановить и поэтому не успела за своими однокурсниками. Это я во всём виноват. Подговорил остальных подняться куда-нибудь повыше… мы очень испугались, понимаете? Всё-таки настоящий горный тролль и прямо у наших спален.

— Это очень похвально, что ты защищаешь свою подругу, Генри, — Дамблдор поднялся со стула. — Но тебе было бы неплохо научиться доверять решениям взрослых людей. Все слизеринцы пережидали опасность в башне Когтеврана, где стоило бы находиться и вам.

— Я понимаю, сэр, — Генри пальцем принялся скидывать крошки тыквенного печенья с простыни.

— И вы, а также трое ваших одноклассников, получите дополнительные отработки, как только вы встанете на ноги.

— А Грейнджер? — Горбин приподнял голову.

— А мисс Грейнджер, полагаю, и так достаточно вынесла из этого происшествия, — улыбнулся Дамблдор. — Поправляйся, мой мальчик.

* * *

Блез расхаживала по Больничному Крылу, заламывая руки. Мальчишки опасливо наблюдали за её терзаниями, усевшись на кровати Генри.

— У тебя мозгов, как у докси, Горбин! — она остановилась, резко развернувшись на Генри. — Ты просто невыносимый идиот!

— Да что я сделал-то, Блез? — Генри поправил очки.

— Действительно, куда уж тебе понять, — фыркнула Забини, язвительно прищуриваясь. — Ты же такой герой: защитил Грейнджер, которая храбро метала миску, пока я всего лишь привела к вам на помощь взрослого волшебника, способного спасти вас от огромной зверюги! Куда уж мне до бесстрашной, великолепной Мисс-Бобриные-Зубы!

— На самом деле, Генри сделал всё правильно, — осторожно заметил Тео. — Если Грейнджер не накажут, то никто и не узнает, что она тогда была с нами. Или ты хочешь, чтобы весь факультет решил, что вы с ней лучшие подружки?

Блез ахнула.

— Да как у тебя вообще язык повернулся, Нотт!

— И после этого ты всё равно будешь на него нападать? — Тео скрестил руки на груди. Забини рефлекторно отзеркалила его движение.

Генри угрюмо ковырял дырку в пододеяльнике. Малфой зевал. Блез окинула их взглядом, полным бесконечного презрения.

— Могли бы и поблагодарить, — тихо проговорила она. — Хоть кто-то вас. Особенно Горбин, который чуть без ноги не остался. Но Грейнджер, так Грейнджер. Что же я могу поделать?

— Блез… — Генри виновато оторвал взгляд от кровати.

— Видеть вас не хочу! — Забини вылетела из Больничного Крыла, громко хлопая дверью.

* * *

На ближайшем уроке ЗОТИ Генри понял, что Блез совсем не шутила. Она отсела от всей компании в другой конец класса за парту к Панси. Вообще-то с Паркинсон всегда сидела Дафна, но Забини так зыркнула на беднягу взглядом, что та благоразумно пересела к Булстроуд.

Драко тут же договорился сесть с Ноттом, и Генри остался один. Как назло, это заметила Гермиона, которая ещё с первого урока не могла найти себе соседа, и, собрав все книги, радостно двинулась к нему. Покосившись на Блез, демонстративно уткнувшуюся в книгу, Горбин нервно кашлянул. Драко перегнулся через парту и предупредительно ткнул его в спину.

— Эм, Гермиона, — Генри покраснел. — На самом деле, это не лучшая идея. Отсюда э-э-э… не очень-то хорошо видно доску.

Грейнджер растерянно застыла на месте. Улыбка мгновенно сошла с её лица. Она пожала плечами, а затем резко развернулась на каблуках и побежала обратно. Из стопки книг в её руках вывалилось два тома, и Гермионе пришлось подойти обратно, чтобы их поднять. Её лицо пошло некрасивыми красными пятнами.

Генри поднялся с места, чтобы ей помочь, но гриффиндорка жестом остановила его порыв.

— Я сама! Очки протри и сразу всё разглядишь!

Её шевелюра почти хлестнула Генри по протянутой руке.

Горбин опустился на стул, снимая оправу. Стёкла действительно были немного заляпаны. Он рассеянно принялся чистить их рукавом, стараясь не смотреть на первую парту у двери. Ох уж эти девчонки! Вечно они принимают всё слишком близко сердцу.

Профессор Квирелл зашёл в класс через пять минут после начала урока. Он едва не споткнулся о порог, поправил тюрбан и торопливо переместился к доске.

— В с-связи с п-п-п-происшествием на Хэллоуин, — он скривился, словно одно воспоминание о встрече с троллем приводило его в трепет, — профессор Дамблд-дор любезно попросил меня посвят-т-тить этот урок теме «Г-г-горные т-т-тролли».

На парту Генри опустился самолётик от Драко и Тео.

«Как только его взяли вести ЗОТИ? Ты бы видел, как он вчера шлёп-п-пнулся в обморок! Чуть копыта не откинул от страха».

Горбин фыркнул и принялся было строчить ответ, но затем его рука застыла в воздухе вместе с пером. Он действительно видел Квирелла! И профессор шёл совершенно спокойно, по крайней мере уж точно не как человек, который собирался в ближайшее время лишиться чувств от ужаса.

Генри оторвал взгляд от пергамента и задумчиво посмотрел на преподавателя. На одно мгновение ему показалось, что Квирелл покосился на него тем же взглядом, который Горбин видел, прячась за горгульей.

«Опять Джеймс Бонд проснулся?»

Генри мотнул головой и написал мальчишкам о своих мыслях. Улучив момент, он быстро перекинул листок на парту назад.

— Мистер Г-г-горбин! — воскликнул Квирелл. — Чем, п-п-позвольте спросить, вы занимает-т-тесь?

— Драко чихнул, и мне срочно нужно было пожелать ему здоровья, — не моргнув глазом, ответил Генри.

— Ост-т-таньтесь сегодня после урока. Об-бсудим с вами с-с-самоч-ч-чувствие вашего друга, — в этот раз он заикался сильнее обычного.

— Но профессор…

— Я не д-д-думаю, что в вашем п-п-положении стоит спорить с п-п-преподавателями. Ск-к-колько раз вы были у директора за п-п-последний месяц?

— Достаточно, сэр, — пробубнил Генри.

Гермиона сердито обернулась в его сторону, а затем снова уставилась на доску. Горбин вздохнул. Он надеялся, что она остынет быстрее.

Квирелл вёл урок довольно сбивчиво и сумбурно, путал Альпы и Гималаи, то и дело поглядывал на старинные часы с длинными ажурными стрелками. Генри понадеялся, что он куда-то торопится и с первым же ударом колокола попытался скрыться за дверью.

— Мист-т-тер Горбин! Мы, к-к-кажется, дог-говорились! — окликнул его Квирелл.

Драко похлопал друга по спине, проходя мимо, а Тео сжал плечо Генри, шепнув, что зотишник просто мечтает, чтобы с ним поделились опытом борьбы с трёхголовыми монстрами.

Генри фыркнул от смеха и опустился обратно на стул, дожидаясь, пока все выйдут из класса.

— Подойдите к-к-ко мне, — поманил его Квирелл.

Горбин нехотя поплёлся к столу. Профессор сидел нога на ногу, сложив руки на стопке эссе. Он с интересом поглядывал на своего студента, явно не торопясь начать разговор.

— Пожалуйста, не снимайте с меня ещё баллы, — попросил Генри. — Слизерин и так много потерял позавчера.

Квирелл усмехнулся.

— Возможно, тогда вам следовало бы внимательнее следить за доской, а не за тем, что происходит на соседней парте?

— Я готов отработать, только баллы оставьте, — взмолился Горбин.

— Не беспокойся, — он поднялся с места, наклоняясь к мальчику через стол.

И тут Генри почувствовал, как в его голову проникло чужое сознание, подбираясь к воспоминаниям о чудовище с третьего этажа. О том, как дверь отворилась, а затем... Горбин закричал, с силой выдавливая непрошеного гостя из своих мыслей. От неожиданности Квирелл отпрянул. Он выглядел не менее шокированным, чем сам Генри.

Профессор стремительно облетел стол и схватил мальчика за плечи, слегка встряхивая в воздухе. Его глаза бешено горели. Генри зажмурился, но уже не смог противостоять натиску грубого вторжения в голову. Воспоминания вспышками замелькали перед глазами.

Они с Горбином на вокзале. Генри страшно бежать в кирпичную стену. На заднем плане шумит рыжее семейство.

Стена темнеет, превращаясь в полог кровати в комнате мальчика. Горбин предлагает ему своё опекунство.

«Значит, теперь я должен попытаться вернуть их сам!»

Горбин хмурится и потирает переносицу. Генри сжимает кулаки. Он чувствует обиду.

Олливандер протягивает ему палочку.

«Попробуйте её…»

Из палочки вырываются искры и картинка снова сжимается, преобразуясь. Генри дрожит от ярости.

«Если ваш разговор касается меня, то я имею право знать, о чём идёт речь!»

«Он бы никогда не стал Пожирателем, Генри».

Генри летит на метле, и она мечется в воздухе, как бешеная, а потом внезапно останавливается, подчиняясь новому хозяину. На ночном небе сверкают холодные звёзды.

Тони удивлённо хлопает глазами, указывая на вредноскоп.

«Мои родители — волшебники! А все остальные могут запихнуть свои слова в зад!»

Горбин наблюдает, как Генри помешивает варево, котёл взрывается, и зелье пузырится, заливая всю картинку.

Генри хмурится перед зеркалом.

«Скажи спасибо, что ты вообще можешь видеть!»

Он снимает очки, и всё расплывается. Генри дрожит на улице. Хлещет ливень, ужасно холодно, и рука мальчика тянется к сладкой булочке из фирменного пакета. Рыжая девочка тычет пальцем, выкрикивая обвинения.

Высокий мужчина хватает его за плечо.

«Я есть хотел!»

Мужчина превращается в Горбина, который смотрит на Генри, скрестив руки.

«Скажи мне, как тебя зовут?»

«Генри. Генри Смит»

Генри сжимает в руках носок со своими инициалами. Фони гладит его по спине.

А затем всё заливает ослепляющим пламенем.

Волчок обжёг грудь под мантией. Генри затряс головой, массируя виски, вспыхнувшие острой болью. Он повалился назад, ударяясь об парту. Профессор и студент смотрели друг на друга тяжело дыша. Одеревеневшими пальцами Горбин вытащил палочку из рукава, направляя её на своего преподавателя.

Квирелл рассмеялся, не сводя глаз с лица слизеринца.

— Что ты собрался делать? Напасть на меня?

Генри прокричал заклинание, но палочка вырвалась из рук, едва он начал чертить символ в воздухе.

Квирелл склонил голову.

— Так вот ты какой, Избранный, который озарит Тьму, — он насмешливо взмахнул палочкой, чарами приподнимая голову мальчика за подбородок. — Такой соблазн убить тебя прямо сейчас, когда ты стоишь передо мной напуганный, обезоруженный, ещё не зная, какая сила скрывается внутри тебя. Ты ведь даже не знаешь, кто ты.

Генри покосился в сторону двери, моля, чтобы хоть кто-нибудь вошёл и остановил Квирелла. Сейчас ему было в тысячу раз страшнее, чем при встрече с трёхголовым псом. Забавный, трусливый преподаватель оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. И тот Квирелл, который открылся Генри, бросал в дрожь, заставляя цепляться за край парты скользкими от пота пальцами.

— Жаль, что Горбин попыталссся провесссти меня. Никак не возьму в толк, зачем ему это понадобилосссь, — было непонятно откуда доносится этот голос, ведь профессор не шевелил губами. — Дай мне взссглянуть твоими глазами, Квиринуссс.

Невидимая рука с силой стискивала челюсть Генри, и он не мог произнести ни слова. Во взгляде Квирелла что-то переменилось, словно он впустил в себя нечто жуткое, вроде закупоренного демона из подвалов Горбина.

— И как же я раньше не догадался? Ты же вылитый отец. Те же мерзкие чёрные волосы, форма носа, да и кожа… а магическая завеса какая изящная! Да, через горбинскую серость проступает зелень глаз. Хоть что-то взял от своей паршивой матери. Но взгляд у тебя в точности такой же жалкий, как у твоего отца, когда я заставил его смотреть, как корчится в муках его любимая грязнокровка.

Генри трясло. Единственный человек во всём мире, знающий его родителей, пытался их убить! А сейчас убьёт и самого Генри, так и не рассказав правду. Или Горбин тоже знал, но лгал ему всё это время?

— Он мог стать одним из лучших моих последователей, но какая-то девчонка оказалась ему важнее, чем всё, что я мог ему предложить. Что ж, он сделал свой выбор. И я полагаю, он уже не одну тысячу раз пожалел об этом.

Из-под воротника Генри повалил дым. Волчок сходил с ума. Он выпрыгнул из мешочка, словно снитч из ящика, и со свистом разрезал пространство между Генри и Квиреллом. Горбин рухнул на пол, а преподаватель отлетел к стене.

Мальчик тут же вскочил на ноги и ринулся к двери, но она громко захлопнулась, едва не прищемляя ему пальцы. Генри судорожно задёргал ручку. Бесполезно.

— Боишься меня? — Квирелл вырос из-за спины.

Генри сглотнул, вжимаясь в дверь.

— Правильно, бойся меня, Гарри Снейп. Тебе осталось жить считанные дни, — Квирелл облизнулся, с нескрываемым наслаждением впитывая страх жертвы, загнанной в тупик. — Обливиэйт!

Время на мгновение остановилось. Мелькнула вспышка. Генри попытался закрыться руками, но было поздно.

Его пальцы вновь стиснули ручку двери. Горбин глупо моргнул, оборачиваясь к зотишнику.

— Профессор? Вы просили меня остаться.

Квирелл поправлял тюрбан, и словно весь ушёл в это занятие, не замечая ничего вокруг.

— Разве? — он махнул рукой. — Можешь и-и-идти.

Горбин пожал плечами.

«Вот недотёпа!»

— Подожди! — окликнул его профессор. — Палоч-ч-чка!

Генри ошарашенно схватился за рукав. Палочки, и правда, не было.

— Н-н-на полу у первой п-п-парты, — указал Квирелл.

— Чёрт! — Генри торопливо бросился подбирать своё сокровище. — Спасибо, сэр!

— Д-д-до встречи, Горбин.

Генри помчался в Большой Зал на обед. Тео и Драко сидели на привычном месте, но Блез с ними не было. Видимо, она предпочла продолжить их игнорировать.

— Ну? Как всё прошло? Сколько баллов скинул?

— Горбин! — приподнялся Монтегю. — Я сегодня же пожалуюсь на тебя Слагхорну. Это уже беспредел. Ты наказание всего факультета! Слизерин уже много лет подряд выигрывает Кубок школы, и никто не собирается отдавать его воронам просто потому, что один первокурсник никак не может выучить правила поведения!

— Да, расслабься ты! — Генри спокойно плюхнулся рядом с друзьями. — Ни одного кристалла не пропало. Можешь сам проверить.

Монтегю недоверчиво покосился на часы.

— Ладно, Горбин. Но ещё одна твоя выходка, и ты пожалеешь, что не попал к барсукам.

Генри зевнул и принялся нарочито безмятежно накладывать себе на тарелку жареную картошку.

— А зачем Квирелл тогда тебя задержал? — спросил Нотт.

— Да, гиппогриф его знает, — пожал плечами Генри. — Он меня сразу отпустил.

— Нет, не сразу, — нахмурился Малфой. — Мы по дороге сюда ещё в спальни завернули, взяли учебники по Трансфигурации и только потом пошли обедать. А ты добрался уже когда мы начали есть.

— И мы ещё останавливались поболтать с Бароном, — добавил Тео, перехватывая куриную ножку, на которую уже позарился Генри. — Он сегодня поймал Пивза на подходе к классу Прорицаний. Он хотел подменить кофе на какую-то липкую дрянь.

— Ну не мог же я так медленно идти! — возмутился Горбин.

— Вполне мог, если на досуге решил снова заглянуть не пойми куда, — язвительно заметила Блез из-за спины мальчишек.

Она уже доела и под руку с Панси уходила из Зала. Генри закашлялся, подавившись куском картошки. Блез закатила глаза и двинулась дальше. Панси хмыкнула.

На гриффиндорский стол Генри даже не смотрел. Ему было стыдно. Курица резко потеряла всякий вкус. Горбин вытер руки салфеткой, скомкал её и хотел было с силой закинуть в тарелку, но промахнулся и уронил под скамью. В сердцах Генри вскочил на ноги и пнул комок, чуть не ударившись об угол.

— Драконье дерьмо!

— Горбин, ты выдохни немного, — Драко дёрнул его за рукав мантии. — Ты как вернулся, до сих пор немного не в себе.

— Я, пожалуй, пойду, — угрюмо ответил Генри. — Мне ещё за книгами надо заглянуть.

Мальчишки переглянулись.

— Да, пожалуйста. Мы тебе место займём.

Весь день шёл наперекосяк. Перо почему-то никак не хотело превращаться в линейку, и Генри чуть было его не поджёг. Впрочем, парнишка с Гриффиндора успел устроить взрыв ещё раньше.

Что-то было не так, но Горбин никак не мог понять, что именно, и это выводило его из себя. И как назло нельзя было посоветоваться с Гермионой, которая сегодня даже не пришла в обычное время в библиотеку, а сидела где-то ещё. Генри хотел было её поискать, но потом махнул рукой и уселся писать эссе по Зельям.

Он вернулся в спальню почти перед самым отбоем, скинул мантию и брюки прямо на пол и быстро натянул пижаму.

— Слушай, Горбин, — окликнул его Малфой.

— Чего тебе?

— Я на выходных собираюсь в Мэнор. Обсудить с отцом всю эту историю с псиной. Не хочешь составить компанию?

— Эй, а я? — донеслось с кровати Нотта.

— И ты тоже, — кивнул Драко.

Генри палочкой почесал ногу под бинтом.

— Почему бы и нет. Если отпустят, конечно.

— Отпустят, даже не сомневайся, — усмехнулся Малфой, откидываясь обратно на подушку.

Генри тоже улыбнулся, устраиваясь на кровати.

Прошлая ночь была тревожной, поэтому сейчас накопленная усталость быстро взяла своё. Вязкий беспокойный сон утянул его в тёмные глубины.

Горбин очутился в душной комнате без окон, где он уже был однажды. Где он был прошлой ночью. Генри чувствовал, что не один: где-то в глубине мрака прятался монстр. Принюхивался всеми тремя парами ноздрей и жаждал закончить начатое, как крокодил, проглотивший руку Капитана Крюка. Только вот у Генри нет корабля, на котором он мог бы бесконечно прятаться от зверя. Он просто мальчик, забившийся в угол в тёмной комнате. Раздался чудовищный рык. Генри сжался у стены, словно надеялся слиться с ней, раствориться во что-то маленькое, незаметное. Но его уже почуяли. Перед лицом снова засверкали клыки и безумные глаза исполинского пса с воспалёнными кровавыми прожилками. Монстр вцепился в его руку, раздирая мантию в клочья.

«Бойсссся меня!»

Горбин резко распахнул глаза. В комнате было тихо. Малфой тихонько причмокивал губами во сне. Тео сопел, чуть приоткрыв рот.

Генри задрал рукав пижамы, разглядывая старые шрамы. Разумеется, на них не было следов от клыков, но тупая боль почему-то никуда не делась. Горбин откинулся на подушку, восстанавливая сбивчивое дыхание. Привычным движением он нащупал вредноскоп и погладил его указательным пальцем. Неожиданно кожа наткнулась на странную шероховатость. Сердце пропустило удар. Горбин рывком стащил волчок с шеи.

Шарик мерно покачивался на ладони, как и обыкновенно. Генри прищурился, разглядывая своё главное сокровище. В верхней части вредноскопа по волшебному стеклу молнией изогнулась свежая трещина.

Прямо перед ней стоял маленький Северус в своей старой слизеринской форме. Они оказались в каком-то огромном зале, похожем на один из хогвартских, но именно здесь Лили никогда не была. У Сева была рассечена скула, и он сжимал кулаки, угрюмо разглядывая широкие ступени лестницы, уходящей далеко вверх. Чёлка свисала ему на нос, а по грязным щекам ползли дорожки слёз. Сева потряхивало, то ли от страха, то ли от ярости.

Сбоку с тихим шелестом выползала исполинская змея, оплетая пол вокруг мальчика своими кольцами, а он продолжал буравить глазами каменные ступени, даже не пытаясь сопротивляться.

Лили хотела подбежать к нему, но врезалась в невидимое стекло. Сев вздрогнул и поднял взгляд. Лили ахнула, чувствуя, как подгибаются колени: на неё смотрели её собственные глаза. Во взгляде мальчика бурлили боль, гнев и затаённая обида.

— Мама, — он прошептал одними губами. — Почему?..

Лили подхватили руки взрослого Северуса. Она в ужасе обернулась на него, но муж выглядел не менее обескураженным. Лили кинулась к стеклу, пытаясь разбить его, прорваться туда, к маленькому мальчику, который так отчаянно нуждался в её помощи.

Их сын напряжённо наблюдал за змеем, который с каждым кольцом подбирался всё ближе и ближе.

Северус нахмурил брови, всматриваясь в лицо мальчика. Пальцы мужа до боли сжались на плечах Лили.

— Не надо. Не делай этого, — он прижал дрожащую ладонь к невидимой преграде.

Мальчик с шумом шмыгнул носом, исподлобья покосившись на своего будущего отца. Его губы презрительно дёрнулись, как дёргались у Северуса при виде кого-то из Мародёров.

— Я никому ничего не должен! — закричал мальчишка, багровея. — Мне надоело! Я просто... просто...

Он выхватил палочку, и в следующую секунду весь мир разлетелся зеркальными осколками.

Лили с криком подскочила на кровати. Рядом с резким вдохом проснулся Северус.

— Что? Что ты прочитал? — Лили вцепилась в руку мужа.

Северус покачал головой. В висках пульсировала дикая боль.

— Я не уверен, — протянул он. — Мальчик был страшно напуган чем-то, что ему нужно было сделать. Как будто его сознанием пытались манипулировать несколько человек сразу. И это приводило его в бешенство.

— Мы можем вернуться обратно? Ему нужна помощь!

Северус продолжал жмуриться от острой головной боли, приподнимаясь на кровати. Он накрыл пальцы жены ладонью.

— Не знаю. Возможно, обратно вообще не существует.

Лили отдёрнула руку и слезла с постели.

— Неужели это наше будущее? — она уже дошла от шкафа до стены и теперь развернулась в обратную сторону.

— Кто из нас ходил на Прорицания: ты или я? — скривился Северус. — Если мы и увидели один из вариантов развития событий, то на него приходится ещё не один миллион других, включая те, при которых у нас не сын, а дочь или вообще нет детей.

— Но почему тогда из всего возможного мы увидели именно то, что увидели? Может, это было предупреждение, или что-то ещё?

Северус потёр переносицу.

— Я сейчас схожу, принесу тебе воды, а с утра почитаем, что бы это могло быть, хорошо?

Лили рассеянно кивнула.

— Я знаю, что нельзя трактовать такие видения буквально, но всё было таким настоящим.

Когда Северус поднялся на ноги, чуть ниже затылка впились раскалённые иглы. Парень охнул и проковылял на кухню. Обещал же водички любимой жене.

Он достал из сушки стакан и наполнил его из чайника, чувствуя, что даже от простого Агуаменти у него полопаются все сосуды в мозгу.

Северус в пару глотков опустошил стакан, а затем выхлебал всё содержимое чайника прямо через носик, оставив только немного для Лили. Отдышавшись, он обессиленно опустился на трёхногий табурет и, облокотившись о стол, зарылся руками в волосах.

Лили в своём отчаянном желании спасти, не заметила того, что выбивало землю из-под ног куда сильнее головной боли. Он вытер со лба капли ледяного пота. Их ребёнок не просто был в ярости. В ту бесконечную секунду мальчик ненавидел именно его. И эта ненависть была едва ли не сильнее, чем ненависть Северуса к его собственному отцу.

Он стиснул пустой стакан в руке, и тут же вздрогнул, узнавая привычное движение Тобиаса. Осколки со звоном брызнули на пол и в мойку.

Это никогда. Никогда не произойдёт. Он будет помнить столько, сколько понадобится, чтобы никогда больше не увидеть такого выражения лица, столь похожего на его собственное.

Северус застонал, роняя голову на руки. Спину нежно погладила ладонь жены. Лили взмахнула палочкой и все блестящие осколки вновь взмыли в воздух, собираясь обратно в стакан.

— Там сова прилетела с новым заказом, — тихо проговорила она. — Если сделаем, будем ещё на двадцать галлеонов ближе к Америке.

Северус поднял взгляд на жену, которая покручивала стакан в пальцах. Она улыбнулась.

* * *

Люциус Малфой стиснул край стола, на котором лежало письмо сына.

Старый маразматик перешёл все возможные границы. Сейчас хорошенько встряхнуть его уже не просто блажь, а вопрос крайней необходимости. И Люциус точно знал, как нанести удар. Лишь бы только согласился один из его самых главных союзников в этой борьбе.

— Северус, пожалуйста. От тебя требуется рассказать о случае из школьных времён. Сколько раз я тебе помогал?

— Я думал, что ещё в прошлый раз доступно объяснил тебе, что не собираюсь участвовать в в твоих дрязгах с Дамблдором.

— Но, — Малфой нетерпеливо обошёл вокруг стола. — Даже Поттер знал об этом. Он вытащил последнего мальчика из лап монстра. И Драко утверждает, что Поттер прекрасно знал, что находится за дверью. Сейчас мы можем прижать их обоих! Неужели тебе не хочется отомстить?

Чёрные глаза долгое время глядели на Люциуса из-под седой пряди.

— И ты действительно думаешь, что та мелкая пакость, которую принесут твои разборки, в полной мере окупит всё то, что они сделали?

Малфой отвёл взгляд, не в силах выдержать его тяжесть.

— Даже по уши погрязнув в министерских кляузах, ни один из них не почувствует и доли того, что почувствовал я. Что пришлось пережить моей семье. И единственное, чего я хочу, это чтобы однажды они ощутили на губах вкус того же самого пепла.

Люциус изучал на ширме переплетения стеблей вышитого плюща. Его друг был абсолютно прав, и он несомненно согласился бы с ним, если бы на кону не стояла безопасность Драко. Те, кто подвергли угрозе жизнь единственного наследника рода Малфой, должны за это ответить.

— Ладно, — протянул Люциус. — Я понимаю твоё нежелание растрачиваться на то, что тебе кажется недостаточно масштабным для возмездия. Но можно попросить тебя всего об одном маленьком одолжении?

Северус смотрел куда-то сквозь оконное стекло.

Не дождавшись ответа, Малфой продолжил.

— Почему бы тебе просто не встретиться с мальчиком, который больше всех пострадал от этой мерзкой псины?

— И зачем мне это делать?

— Я полагаю, ты мог бы его поддержать, поговорить с ним, поделиться опытом. Ты не хочешь рассказывать Министерству, так хотя бы помоги ребёнку. Вспомни, каково было тебе тогда. А ведь ему всего одиннадцать лет!

— Признайся, Люц, ты так переживаешь за парнишку, что даже забыл его имя!

Люциус покосился на пергамент.

— Горбин! Его фамилия Горбин! А вот имя... что-то на «Г». Гаррет или Герберт...

— Его зовут Генри, милый, — Нарцисса неторопливо зашла в комнату. — И было бы неплохо, если бы ты запомнил имя хорошего друга своего сына, раз уж ты собрался использовать его в своих целях.

Она ловко сложила письмо пополам.

— И хоть мой муж так хочет заманить юного Горбина в наш дом, то мне кажется, мальчика хоть кто-то должен встретить с искренней поддержкой.

— И при чём тут я? — Северус скрестил руки на груди.

— Неужели ты не испытываешь ни доли сочувствия к его судьбе? — Нарцисса присела в кресло. — Бедный мальчик до восьми лет жил в маггловском приюте, а потом сразу угодил в лавку Горбина. Знаешь, что Генри сказал, когда я поинтересовалась, заботятся ли о нём?

Весь вид Снейпа демонстрировал глубочайший интерес к этому вопросу.

— Он ответил, что Горбин тратит на него достаточно денег. Ты представляешь? — Нарцисса вскинула бровь. — И сейчас этот мальчик в Больничном Крыле, в ужасном стрессе! Неужели после того, что им с пришлось пережить вместе с Драко, стоит оставить всё плыть по течению?

— Можешь себя не утруждать, — вздохнул Северус. — Вы оба стараетесь ради Драко. И боюсь, у меня нет иного выбора.

* * *

Плановое утреннее собрание в гостиной Слизерина напоминало совещание в небольшом военном штабе.

— И как вы уже определённо успели заметить, на матче с пуффендуйцами все остальные факультеты будут болеть за наших противников, — Фарли поднялась с подлокотника кресла, на котором сидела. Её бледно-голубые глаза с предельной серьёзностью оглядели лица своих сокурсников. — Поэтому наша команда, как никакая другая, нуждается в вашей поддержке. Каждого из стоящих передо мной. Вам говорили, что факультет — это ваша семья. Так вот, давайте покажем, насколько слизеринцы ценят семейные традиции.

Генри с трудом боролся с зевотой. Возможно, он бы проникся пламенной речью, если бы всю неделю его не мучили кошмары. Малфой пихнул его локтем. Возможно, он был прав, но Горбин был не в настроении, поэтому пихнул его в ответ.

—... тем более, что после победы над гриффами, которые уже четвёртый год не могут найти ловца, способного обыграть нашего Терри, трибуны будут с нетерпением ждать осечки ребят, — добавил Смит. — Поверьте мне, от настроя и энергии, которую дарят болельщики, исход игры зависит куда больше, чем может показаться.

— Поэтому ровно в четыре часа я жду на поле всех вас в самом боевом настроении. Будем отстаивать честь Слизерина, — Дженни вскинула кулак вверх так, словно подбивала всех устроить переворот местного значения. Её рыжие волосы пылали ярким знаменем.

— Фарли, можно я пойду, пожалуйста? — спросил Генри. — От меня всё равно поддержка та ещё. Я хотел хоть немного поспать, пока эти двое не храпят под ухом.

Генри нахмурился, чувствуя на себе взгляд десятков пар глаз. Дженни Фарли склонила голову набок, делая пару шагов навстречу.

— Я надеюсь, мне сейчас послышалось, Горбин? Ты, между прочим, должен громче всех скандировать кричалки, чтобы наша команда смогла компенсировать все те баллы, которые потерял факультет по твоей вине! И твоих друзей, кстати говоря, это тоже касается. Не так ли, мистер Нотт? И, Малфой, даже не вздумай бубнить про своего отца! Уверяю тебя, в этот раз он будет полностью на моей стороне.

Драко скривился, недовольно косясь на друга, который привлёк к ним всеобщее внимание.

— Вы слышали Дженни? — спросил Смит. — Чтобы за четверть часа до мачта вы уже сидели на трибуне в полном факультетском обмундировании. Хоть зелёным обмажьтесь! Главное, чтобы было видно, насколько мы все сплочены.

— Мне кажется, что создавать сплочённость по принуждению не самая лучшая идея, — ответил Генри.

Он спрыгнул со стула и двинулся в комнату, спиной чувствуя недовольство Фарли. В последние дни эмоции других людей вспыхивали в его сознании особенно ярко, как если бы Генри сам их испытывал. Такое было только один раз, когда Бэркес немного перестался с вторжением в его разум. Только вот сейчас Горбин не испытывал свои способности уже довольно давно. Или нет?

— Как бы тебя это не злило, всё-таки она права, — Тео сжал его плечо. — Мы должны объединиться, чтобы помочь Слизерину утереть нос остальным факультетам.

— А я просто хочу поспать, — огрызнулся Генри.

— Да, что с тобой не так? — нахмурился Драко. — Весь, как на иголках.

— Всё в порядке! Точнее… мне кажется, у меня немного едет крыша, — Генри подкинул подушку в воздух. — Но это всё от недосыпа. Я не шутил, когда говорил про ваш дикий храп.

— Сам тоже не лучше, — съязвил Малфой. — Или скажешь, что это я горланил прошлой ночью?

— Да ладно вам, — Тео разгладил покрывало, любуясь идеально заправленной кроватью. — Ещё пара дней и будем у Драко. Развеемся, и всё наладится само собой. Вот увидишь, Горбин.

Генри улыбнулся. Ему не терпелось оказаться Малфой-мэноре, о котором он выслушивал истории почти ежедневно.

— А Блез? Я не думаю, что ей понравится, что мы укатим без неё.

Драко замялся, покосившись на Тео. Тот приподнялся, прищуриваясь.

— Что такое? — нахмурился Горбин.

— Дело в том, что мама была ужасно недовольна нашей ссорой, и мне ничего не оставалось кроме как извиниться перед Забини, — Малфой пожал плечами. — И вам обоим тоже стоило бы.

Генри закатил глаза.

— Что? Судя по твоим словам, всё к этому и шло, — Драко фыркнул и вышел из комнаты, прихватив учебники.

Нотт покачал головой.

— Генри, ты же не будешь возражать, если мы покрасим в зелёный именно Малфоя?

— Я полностью за. Порадуем Фарли.

Посовещавшись, они пришли к весьма разумному решению, что до субботы ещё далеко, а значит, для разговора с Блез им нужно подобрать самый удачный момент. Они же не гриффиндурки, чтобы сразу нырять в омут с головой. Для начала следовало хорошенько всё обдумать, выждать подходящее настроение…

Забини как назло с самого утра пребывала далеко не в лучшем расположении духа, поэтому разработку примирительной речи пришлось отложить в угоду работе над планом мести белобрысым. Зелёной краски они добыли сполна. Оставалось лишь изобрести способ в должной мере нанести её на наследника славного рода Малфоев. И урок Истории Магии отлично подходил для мозгового штурма.

— Интересно, она с волос смывается? — Тео тоскливо наблюдал, как Бинс парит над кафедрой, монотонно бубня себе под нос.

— А это имеет какое-то значение? — спросил Генри. — Выкрасим и узнаем!

— Знаешь, Горбин, иногда меня пугает твоя кровожадность. Но сейчас я полностью на твоей стороне.

— Может вы перестанете шептаться: мне не слышно профессора Бинса, — прошипела Блез.

— Прости, Блез. Мы думали, мы негромко, — ответил Тео. Никак, почву подготовавливал.

— С какого перепугу она вообще его слушает? — шепнул Генри другу.

— Да не слушает она, — ответил Нотт. — Просто очередной повод придраться нашла. Мы же для неё враги номер один сейчас.

Горбин поджал губы.

— Ладно, давай вернёмся к прежнему вопросу. Ведро над дверью комнаты мы уже отмели, нужно найти другие варианты.

Забини снова обернулась.

— Блез, мы как раз хотели с тобой поговорить после урока. Можешь чуточку задержаться? Вопрос жизни и смерти!

Генри под партой стукнул Нотта ботинком. Тео отмахнулся. Блез изобразила тяжкие раздумья, но затем всё-таки кивнула.

— Но только если вы оба замолчите прямо сейчас, — добавила она.

Оба мальчишки тут же показательно запечатали губы и выкинули воображаемый ключ. Забини улыбнулась.

Как только она снова перевела взгляд на доску, Генри распахнул рот, явно намереваясь высказать Тео всё, что он о нём думал, но Нотт замотал головой. Тогда Горбин схватил лист пергамента, который с самого начала урока оставался таким же чистым, каким Генри его и принёс, и яростно принялся на нём строчить. С соседних парт даже засмотрелись: профессора Бинса так ещё никто не конспектировал.

«Ты вообще в своём уме?» — вывел Генри.

Тео прочитал запись и, хмыкнув, тоже достал перо.

«Нам в любом случае нужно это сделать. Почему не сейчас?»

«У нас нет плана!» — восклицательный знак едва не порвал пергамент.

«Да ладно тебе, Горбин. Мы же слизеринцы, а не трусы»

«И именно поэтому нам нужно было хорошенько подумать ЗАРАНЕЕ»

Внушительные часы с гирями показывали, что до конца урока оставалось всего несколько минут.

— Кто говорить будет? — спросил Тео.

— Точно не я, — замотал головой Генри. — Тебя учили этикету, ты и вещай.

— А ты больше накосорыжил, — Нотт как будто специально подобрал слово, подвергающее сомнению последнее заявление Горбина.

Генри повертел перо в руках.

— Есть идея, — он отодрал от свитка две полоски: одну короткую, другую немного длиннее. — Будем тянуть жребий.

— Минутку, — Генри перемешал бумажки у себя за спиной, а затем зажал их в пальцах так, чтобы казалось, что они одинакового размера. — Выберешь короткую — ты извиняешься, если нет, то я.

— Вот эта! — Тео потянул за полоску и расплылся в улыбке. — Смотри-ка длинная!

Горбин со вздохом посмотрел на обрывок, оставшийся в ладони.

— Ты сам предложил этот способ, — развёл руками Нотт.

Генри смял полоску в кулаке. Придётся проявлять чудеса дипломатии. Звон колокола раздался как никогда кстати.

Горбин нарочито медленно скручивал обратно истерзанный свиток. В конце концов, его можно будет не менее продуктивно использовать на следующей Истории Магии. В классе уже почти никого не осталось, и за его действиями теперь насмешливо наблюдали только Тео и Блез.

— Так, что вы хотели мне сказать? — спросила Забини.

— Это Генри очень хотел. Но я полностью солидарен с его будущими словами, — ответил Нотт.

Генри вздохнул. Главное, не наломать ещё больше дров.

— Блез, — свиток развернулся обратно, и Горбин торопливо начал снова его скручивать. От чрезмерного усердия трубочка смялась по краям. — Дело в том, что ты действительно очень помогла нам всем в этой истории с псиной. И, вероятно, мне даже следовало сказать об этом Дамблдору.

Блез кивнула, но пока молчала. Поэтому Генри решил продолжить.

— Поэтому я думаю, что ты нас простишь. А если ты этого не сделаешь в ближайшее время, то мы обольём тебя и Малфоя зелёной краской.

Тео застонал. Забини закатила глаза.

— Ну ты и придурок, Горбин, — она развернулась на каблуках и стремительно вышла из класса.

Нотт хлопнул себя по лбу.

— Ты должен был извиниться, а не шантажировать!

— Я же говорил, что у тебя это лучше получится!

— Чтобы понимать, что шантаж и извинения это разные вещи, не нужны курсы этикета! Это очевидно!

Генри тяжело вздохнул.

— Я хотя бы попытался.

Тео покачал головой.

Внезапно, дверь класса снова отворилась и внутрь вбежала Блез. На её лице сияла усмешка.

— Ладно, умники. Так и быть, прощены. Но Горбин, если ещё раз отмочишь что-то подобное, то я сама тебя краской оболью. Так и знай!

Генри улыбнулся, покосившись на Тео. Тот был настолько ошарашен, что даже забыл обрадоваться.

* * *

Генри сидел на трибуне, отчаянно потея во всей своей слизеринской символике. Руки уже болели от тряски плакатом с уничижительной надписью «Утклифф — руки крюки!», сменявшейся на довольно похожий набросок на ловца Пуффендуя, вокруг которого болтался снитч, а он отчаянно пытался его ухватить, но две взлохмаченные метлы вместо рук откровенно мешали ему это сделать. Периодически, кто-то пытался заколдовать надпись, поменяв фамилию на «Хиггс», но без рифмы слоган смотрелся уже не так убедительно, а рисунок всё ещё откровенно напоминал Ричи Утклиффа. Кроме того, чары с плаката тут же снимали уже слизеринцы, обновляя старые заклинания, так что надпись сияла ещё ярче.

— Майлз! Майлз! Майлз! — громко скандировала трибуна Слизерина, подбадривая своего вратаря, и он с лёгкостью отбивал посланный в кольцо квоффл.

— И Флинт бесцеремонно отпихивает Эпплби и едва ли не вырывает мяч у неё из рук! — вещал возмущённый голос комментатора.

— Вот троллья башка, — заметил Тео. — В этом вообще-то и есть суть игры.

— А что Флинт должен был делать? — скривился Генри. — Смирно наблюдать, пока Эпплби ловит квоффл?

— Я ещё с прошлого матча никак не возьму в толк, кто выбрал этого балабола комментатором, — Малфой мрачно буравил глазами Джордана. — Его же вечно заносит. Вон даже МакГонагалл рядом уселась, тоже понимает, что его одного нельзя оставить.

— А с другой стороны, — задумался Генри, — как они терпят все эти ругательные плакаты. Ладно, на настоящих матчах, а здесь это же оскорбление представителя другого факультета. За такое обычно баллы снимают.

— А это чтобы хоть как-то оправдать великие перлы Джордана, — фыркнул Драко. — Самим стыдно, что вечно в нас камни летят.

— ФЛИНТ ДАВАЙ! — все слизеринцы подскочили с мест, глядя, как капитан их команды спикировал к воротам противника.

— За мгновение до броска в охотника Слизерина врезается бладжер, и он роняет квоффл! Блестящий удар, Рикетт! — завопил комментатор.

— Интересно, как бы ты заговорил, если бы бладжер прилетел в ту же Эпплби, — язвительно процедил Драко.

— Ладно, ребята, опускайте плакат! — скомандовала Фарли. — Лучше вспомним кричалки! Повторяем так громко, чтобы Джордан палочку проглотил от зависти!

Генри с радостью расслабил руки.

— А шапку можно снять? Она всё-таки зимняя.

— Только если будешь ей размахивать, — отрезала Дженни.

Горбин поёжился. Лучше уж немного попотеть.

— Кажется, Утклифф заметил снитч! — Джордан даже подпрыгнул на своей трибуне. — Оба ловца стремительно приближаются к нему!

Однокурсники Хиггса отобрали у их компании плакат, но у Генри и его друзей не было ни единого возражения. Пусть трясут те, у кого руки ещё не отваливаются.

— Хиггс почти дотянулся до снитча, но он никак не мог подумать, что тот резко изменит направление! — радостно кричал комментатор. — Молодец, снитч!

— Джордан! — возмутилась МакГонагалл.

— Да ладно? — поразился Драко. — Что же он такого сказал?

— Утклифф заходит слева, но Хиггс не отстаёт, нагло сталкиваясь с ним боком! Неужели судья тоже считает, что вышло случайно?! Этот уро...

МакГонагалл что-то прошипела Джордану на ухо и тот заметно остепенился.

— Разумеется, это была случайность. Полагаю, Хиггсу просто следует чуть больше времени уделять тренировкам, и он сможет научиться нормально управлять метлой.

Едва закончив предложение, Джордан вдруг захлопал ртом, как рыба, выброшенная на берег. По слизеринской трибуне пробежала волна злорадных усмешек.

— Силенцио наложили! — воскликнула Блез. — Так ему и надо, треплу!

А борьба за снитч продолжалась. Все были так увлечены противостоянием Хиггса и Утклиффа, что никто не заметил, в какой именно момент с метлой охотницы Пуффендуя Тамсин Эпплби начало происходить что-то неладное. Потом уже кто-то вспомнит, что видел, как она застыла в воздухе, а потом вопреки приказам хозяйки двинулась по собственному маршруту. Вспомнит и тут же забудет. Кажется, Тамсин зависла напротив слизеринской трибуны как раз в тот момент, когда пальцы Терри вновь скользнули по самому краю крылышка золотого снитча.

Генри, возможно, тоже не смог бы вовремя обернуться, если бы за пару секунд до неизбежного его вредноскоп не завертелся с оглушительным свистом. Горбин рассеянно дёрнулся: прямо на него на полной скорости неслась Эпплби. Её лицо перекосило от ужаса.

— Генри! — крик Блез словно выдернул его из ступора.

Сбоку его резко потянули руки Тео, и оба мальчишки рухнули на деревянный пол. В следующее мгновение метла Эпплби с грохотом вспорола доски. Посыпались щепки. Дыра быстро расширялась, и Генри почувствовал, как половица ломается под ним, стремясь к улетевшей половине. Тео откатился назад, и от этого движения дерево окончательно не выдержало и ухнуло вниз, увлекая за собой Горбина.

Генри завопил, изо всех сил цепляясь за оставшуюся часть доски, которая медленно скользила вниз, с треском выплёвывая гвозди. Карабкаясь так быстро, как мог только мартышка-Смит, Генри успел добраться до железной перекладины как раз в тот момент, когда остатки половицы тоже улетели в дыру, обдирая кожу живота прямо сквозь мантию.

Теперь он болтался над пропастью, мысленно радуясь, что когда-то выпросил у Горбина чёрные кожаные перчатки. Шерстяные уже давно бы соскользнули.

— Горбин, руку! — Тео ухватился за его предплечье, пытаясь вытянуть наверх.

Пальцы уже начинало сводить. Генри осторожно отлепил ладонь, выворачивая руку так, чтобы получше зацепиться за запястье Нотта. Тео зажмурился от напряжения.

— Давай же, тяни! — закричал Драко с другой стороны от дыры.

— А я что делаю?! — рявкнул Тео.

Наконец, ему удалось немного приподнять друга. Генри уже почти смог упереться локтем о перекладину, когда Нотт охнул, и его пальцы разжались. Горбин мгновенно рухнул вниз. Тео на мгновение поймал рукав его мантии, но ткань тут же вырвалась у него из рук.

Спиной Генри врезался в одну из подпорок. Его перевернуло в воздухе, и следующий удар он готовился принять уже затылком. Но перед самой перекладиной его тело вдруг зависло в воздухе. Горбин резко выдохнул. Перед глазами замаячила окровавленная земля и неестественно вывернутая нога Эпплби, а затем неведомая сила потащила его наверх.

— Пьюси, а ну подбери нового игрока! У нас тут человек за бортом!

В бодром голосе Генри узнал Дженни Фарли. Он посмотрел на неё с той искренней и чистой любовью, которую у него вызывала разве что Фони.

— Мерлин, благослови Левикорпус! — Эдриан перехватил его за подмышки и усадил перед собой на метлу. — Да, Горбин?

Генри хватило сил только на то, чтобы кивнуть. Он сжал пальцами рукоять метлы, держась едва ли не крепче, чем за перекладину. Сразу несколько пар рук потянули его на трибуну. Все раздвинулись, аккуратно укладывая его голову на деревянную скамью. Над ним было одно лишь небо и встревоженные лица однокурсников.

— Ты как? Живой?

— Нехило тебя приложило, конечно!

— Эта барсучья курица ещё поплатится за то, что вообще однажды села метлу!

Генри просто смотрел на огромное серое облако, ползущее над полем. Небо сегодня было особенно прекрасно.

Преподаватели и горстка студентов разных факультетов уже спешила к Эпплби. Её водрузили на носилки и утащили с поля. Матч прервался сам собой, а все мячи призвали обратно в сундук.

Мне даже не верится, что фик перевалил за тысячу подписчиков. Спасибо, что читаете эту работу, я очень рада абсолютно каждому из вас! Ещё просто не могу поблагодарить Narvin за такую объёмную рекомендацию. Это что-то невообразимое!

 

 

В гостиной Слизерина царило уныние. В последние секунды матча Хиггс всё-таки поймал снитч, только вот сам Дамблдор не засчитал победу Слизерина и назначил переигровку с полным обнулением счёта.

— Якобы Терри подло воспользовался растерянностью Утклиффа из-за происшествия, а значит, победа была несправедливой, — Флинт только что вернулся из кабинета директора и теперь скрипел зубами.

— Этот долькоед ещё и упрекнул нас в бессердечности и полном отсутствии сочувствия к чужой трагедии, — Хиггс взлохматил волосы, закатывая глаза. — Дурища-Эпплби разучилась летать, а мы почему-то должны из-за этого переживать.

— И ещё, на следующий матч нашим болельщикам запрещено проносить любые плакаты, так как наша последняя акция была оскорбительной для других студентов Хогвартса, — добавил Флинт.

Фарли недовольно покосилась на Смита. Идея с рисунком принадлежала именно ему.

— Это ты напророчил. Предсказатель троллев, — шепнул Тео Генри. Горбин фыркнул. Живот под бинтами ужасно чесался, а спина ныла, но он намеренно скрыл это от мадам Помфри, потому что в очередной раз оставаться в Больничном Крыле было невыносимо. Уж лучше сразу с вещами переехать. Впрочем, Генри думалось, что это произошло исключительно потому, что магическое сканирование его ушиба не показало ничего серьёзного. Поразительное везение для человека, который посещал Крыло едва ли не каждые пару недель.

— Одно только радует: в ответ мы добились смещения Джордана с должности комментатора. Даже МакГонагалл признала, что он не умеет следить за языком, — Маркус похлопал Терри по плечу. Тот выглядел совсем разбитым.

— А что же Слагхорн? — спросила Дженни.

— Слагги обещал договориться насчёт плакатов. Возможно, когда все остынут, нам всё-таки разрешат что-нибудь принести, правда, заранее согласовав слоган с директором.

Это была определённо хорошая новость. Их декан несомненно сможет уболтать Дамблдора, только нужно дать ему время.

Фарли задумчиво постучала пальцами по ручке кресла, а затем поднялась на ноги, воинственно взмахнув рыжим хвостом.

— Значит, сейчас мы все должны понять одно: этот матч мы не проиграли! Наша команда только что победила пуффендуйцев и с лёгкостью разгромит их ещё раз! Пусть на их стороне судья, комментатор и все остальные факультеты. У нас есть кое-что посильнее: наши виртуозные игроки и слизеринское хитроумие!

— И великий диктатор, — шёпотом добавил Тео.

Генри прыснул.

— Слушай, а она не в родстве с Уизли?

— Её мать из Пруеттов, так что они Дженни, получается, кузены, — объяснил Драко. — Но, насколько я знаю, они не ладят.

— А почему?

— Потому что отец — Фарли. Очевидно же, — хмыкнул Малфой.

Горбин пожал плечами. Запомнить все волшебные фамилии и стороны, на которых они воевали было не так то просто. Другое дело, что Слизерин собрал в себе представителей не-той-какой-нужно.

«Интересно, а за кого были мои родители?» — невольно подумалось Генри.

— И сейчас нам всем следует быть особенно внимательными. Никаких драк! — Фарли покосилась на Пьюси, Хиггса и Монтегю. — Особенно, если вас будут провоцировать гриффиндорцы. Им можно делать что угодно, их отмажет Дамблдор, а вот мы можем знатно пострадать. Итак, мы с Флинтом с Хиггсом прямо сейчас идём в Больничное Крыло, а вы все сидите тихо и бережёте гнев для ответного удара.

— Какого нюхлера мы должны идти в Крыло? — Флинт скрестил руки на груди.

— Дипломатическая миссия, Маркус, — прищурилась Дженни. — Мы проведаем Эпплби, справимся о её самочувствии и оставим упаковку сахарных перьев на тумбочке.

— Да, я бы на её тумбочке...

— Здесь первокурсники!

— Тебе надо, ты иди. Я перед этой раненой самкой упыря расшаркиваться не собираюсь!

— Хоть одна сволочь посочувствовала нашему Горбину? — добавил Пьюси. — Про то, как я ловил его в двух футах от земли, все почему-то забыли.

— Дамблдор как будто специально игнорировал все попытки это обсудить! — Флинт поддержал своего охотника.

Фарли закрыла глаза и медленно вдохнула.

— Вот именно поэтому нам и нужно побывать у Эпплби. Кто после этого будет бессердечным и равнодушным к чужому горю, а Флинт?

В головах игроков в квиддич зашевелились шестерёнки.

— Ладно, Фарли, твоя взяла. Но за перья я платить не буду.

Дженни усмехнулась. Для неё это не было проблемой.

— Остальные всё поняли? — спросила староста. Оглядевшись вокруг, она положила ладонь на плечо Смита. — Он остаётся следить за порядком. И я верю в ваше благоразумие. Будьте взрослыми людьми.

Фарли развернулась на каблуках и гордо промаршировала на выход. За ней послушно побрели два высоченных лба.

— Когда она станет Министром Магии, я буду коллекционировать номера Пророка с её фотографиями, — мечтательно протянул Нотт.

— Жаль, что она выпускается в этом году, — вздохнула Блез. — Как же мы без неё?

— Я думаю, она найдёт себе достойного преемника, — ответил Малфой.

— На себя намекаешь? — спросил Генри.

Все рассмеялись, а Драко надулся.

— Вот стану однажды старостой, вы у меня попляшете.

Дверь гостиной отворилась снова, и Генри увидел рыжую макушку Фарли.

— Горбин, тут к тебе гости.

— Чего? — нахмурился он.

— Та деловая гриффиндорка с дурацкой причёской топчется прямо за нашей дверью, — объяснила Дженни. — Она утверждает, что искала тебя.

Драко закатил глаза, а Тео фыркнул от смеха. Фарли и Пьюси ехидно усмехались. Генри почувствовал, что у него запотевают очки. Надо было срочно деликатно разъяснить ситуацию.

— Я её не звал!

— В любом случае, невежливо заставлять даму ждать. Иди и выясни, что ей надо.

Генри почесал нос и двинулся к выходу. У самого порога Фарли перехватила его за воротник.

— И объясни ей, пожалуйста, что вламываться в подземелья без разрешения — показатель дурного тона, — тихо, но убедительно зашептала она в самое его ухо. — Хотите поболтать — встречайтесь в библиотеке.

Генри поспешно кивнул. Ткань рубашки легонько затрещала.

— Ну вот и ладненько, — улыбнулась Фарли, отпуская Горбина. Быстрым движением она поправила ему воротник и торопливо убрала чёлку с лица. — Помни, отбой ровно через полчаса. Долго не загуливай.

— Я и не собирался, — пробурчал Генри, смахивая волосы обратно. — Иди уже, куда шла.

— Здесь я, пожалуй, разберусь и без вас, ваше темнейшество, — язвительно процедила Дженни и скрылась за поворотом.

Флинт сделал вид, что собирается отвесить ему подзатыльник, но затем приземлил руку на плечо Хиггса, и они вдвоём лениво проследовали за старостой.

У самой стены действительно стояла Гермиона Грейнджер, и вид у неё был самый решительный.

— Чего тебе? — спросил Генри, сунув руки в карманы мантии.

Она сжала и разжала кулаки.

— Тебя хотели убить.

Генри распахнул рот.

— Я не понимаю, — он недоумённо разглядывал её лицо, словно надеялся разглядеть намёки на неудачную шутку. — Мы не разговаривали почти неделю, и теперь ты ломишься в мою гостиную, чтобы сказать мне, что кто-то покушался на мою жизнь. Если ты просто хотела помириться, то не стоило выдумать такой странный способ. Ты мой друг и…

— Я видела, как метла Эпплби сама собой остановилась и начала разворачиваться в воздухе.

— Ты говоришь какую-то ерунду.

— Вовсе нет, — отрезала она, скрещивая руки на груди. В мире было очень мало людей, способных переупрямить Генри Горбина, и Грейнджер лидировала в этом списке. — Вначале она зависла в воздухе, а потом медленно поворачивалась, целясь прямо в тебя. Так что, либо это она сама, либо кто-то её заколдовал, чтобы тебя протаранить.

— Это полнейший бред. Эпплби меня даже не знает, а накладывать сложные чары на её метлу… Кому вообще нужно так заморачиваться?

— Почему ты спрашиваешь у меня? Я только рассказала то, что увидела в бинокль.

— Я прямо сейчас пойду в Больничное Крыло и спрошу у неё об этом! — воскликнул Генри. — Точнее нет. Я сделаю это завтра с утра. Сейчас там слишком много народа.

— И до отбоя меньше получаса, — напомнила Грейнджер. — Мне вообще-то ещё в башню возвращаться.

— Слушай, тебя никто не заставлял сюда идти, — ответил Горбин. — Сама себе придумала трудности, а валишь на меня.

— А вот и нет! — Гермиона резко развернулась. — Я, между прочим, хотела предупредить тебя об опасности! И это ты со мной не разговаривал.

Генри почувствовал укол совести. Все эти дни он, и правда, проводил только в компании с ребятами со своего факультета, совсем не думая о том, что для Грейнджер он был единственным другом, и ей наверняка было очень одиноко всё это время. Ему отчаянно захотелось сделать для неё что-нибудь хорошее.

— Эй, Грейнджер! — крикнул он ей вдогонку. Девочка остановилась, поворачиваясь к нему. — Спасибо.

Генри протянул ей руку.

— И я хотел сказать, что мне, правда, жаль, что так вышло. Мир?

Гермиона задумчиво уставилась на его ладонь, но затем улыбнулась и пожала её в ответ.

— Мир!

Почувствовав, что Грейнджер ослабила хватку, Генри торопливо вернул руку обратно в карман.

— Тогда, до завтра?

— До завтра, Горбин!

Генри помахал Гермионе рукой. Несмотря на дурные известия, на душе стало легко.

Но стоило ему только переступить порог, как на него тут же накинулись Малфой с Ноттом. Блез не было: видимо, она уже удалилась готовиться ко сну.

— Ну? Что ей было надо? — спросил Драко.

— Вот именно, Горбин, что за срочная необходимость терроризировать подземелья? — Тео стиснул его плечи.

Генри поморщился, выворачиваясь.

— Да, никакой, — он одёрнул рукава мантии. — Просто хотела помириться.

Мальчишки засмеялись и, похлопав друга по спине, тоже направились в спальню.

* * *

Вся решимость испарилась, стоило Генри переступить порог Больничного Крыла. Группка студентов, собравшихся у постели Эпплби, тут же уставилась на него с неодобрением, любопытством и потаённой укоризной. Они винили слизеринца, известного лишь мелкими дрязгами с их светочем — профессором Дамблдором, громкими высказываниями в адрес магглорождённых и дурной славой своей фамилии. Винили в том, что он сумел увернуться, не смягчил своей бесполезной тушкой приземление Эпплби. И теперь бедная девушка лежит здесь, на койке, а он разгуливает как ни в чём не бывало.

Генри поёжился. Дурацкая ментальная чувствительность как будто намеренно выбрала время обостриться. Лучше бы за последние дни дар не стал проявлять себя сильнее обыкновенного. До него и до этого долетали отголоски чужих эмоций, особенно очень сильных, но сейчас Горбин чувствовал гораздо больше, чем ему хотелось. Что было крайне не вовремя. От такого наплыва негатива можно с ума сойти. Если Гермиона права, и его действительно пытались убить, то этим он только порадует своих неведомых недоброжелателей.

В любом случае, в данную секунду перед ним стояли совсем не они. Среди презрения и осуждения за излишнюю изворотливость совсем не наблюдалось жажды скорейшей смерти. Да и не должно было. Они же не какие-нибудь там слизеринцы, а благородные представители факультетов, следующих идеям Всеобщего Блага.

— Что, лордёныш, проведать пришёл? — спросил парень в гриффиндорской мантии. На вид вроде как тоже третьекурсник. Ну точно не старше четвёртого. На пятом уже одни дылды учатся. — Или позлорадствовать? Матч теперь придётся переигрывать без Тамсин. Хотя ребята и без неё вас под орех разделают.

«Тут человек чуть не умер, а у них в голове ничего, кроме квиддича. Или это всегда так у гриффиндорцев?» — подумал Генри, но вслух говорить не стал. Только что все восхищались его инстинктом самосохранения, зачем же всё портить? Да и завет Дженни Фарли всё ещё был свеж в памяти. Поэтому он просто угрюмо покосился на вопрошающего и быстрыми шагами подошёл к изголовью кровати подбитой пуффендуйской охотницы.

— Я принёс немного сладостей с обеда.

— Неужели дорогой папочка не выделил денег на что-то более стоящее? Как неуважительно по отношению к будущему темнейшеству! — язвительно добавил всё тот же парень.

Горбин поймал себя на том, что уже начал откреплять механизм, удерживающий палочку в рукаве.

«Если ты сейчас попытаешься их проклясть, то только укрепишь их тупую уверенность в собственной правоте», — голос разума был поразительно похож на гермионин. Надо было не упрямиться, а взять её с собой. Она бы точно не дала устроить драку на ровном месте.

«Ладно, — ответил сам себе Генри. — Но я их запомнил».

— Пол, перестань! — Эпплби слегка приподнялась на постели. — Я могла протаранить его насквозь!

Пол дёрнул плечом, словно показывая, насколько это было бы правильно.

— Я как раз об этом и хотел поговорить, — ответил Генри, чувствуя, как утихомиренный гнев снова стремительно закипает.

— Ты в своём уме, придурок? — Пол подскочил с места.

— Да уж побольше твоего! — Горбин мгновенно выхватил палочку. Прости, Фарли, но, похоже, потасовки всё-таки не удастся избежать. Сосед гриффиндорца пытался усадить его обратно, но зато второй его дружок явно готовился вмазать. Причём кулаком, по-маггловски.

— Дэйр, а ну немедленно вышел отсюда! — Тамсин швырнула в него упаковку шоколадных лягушек и, охнув, осела обратно на подушки.

— Тамми, ты чего? — Пол выглядел озадаченным.

— Я сказала, свалил отсюда, — трудно представить себе что-то страшнее взбешённого пуффендуйца, даже подбитого.

— Мы, пожалуй, все пойдём, — самый сообразительный парень из компании Дэйра обхватил его за плечи, разворачивая к выходу. — Жди нас после уроков! И смотри, не съешь все сладости сразу: так тебя точно скоро не выпишут.

Когда трое раздражителей покинули Крыло, Генри облегчённо выдохнул. Можно было не тратить время на драки со старшекурсниками, которые явно превосходили его и опытом, и количеством, и знаниями. Хотя у Горбина было в запасе несколько сглазов, о существовании которых они вряд ли догадывались. Но это добавило скорее самолюбие. Если бы дело дошло до открытой стычки, то лежать бы ему на соседней кровати с Эпплби.

— Генри, прости, пожалуйста, ребят за эту выходку, — Тамсин снова присела на кровати. Её нога была вся перемотана магическими фиксаторами. Горбин отбросил воспоминание об искорёженном теле Эпплби, распластавшемся на квиддичном поле. — Они нормальные, просто иногда ведут себя как настоящие идиоты.

«Только ведут?» — Горбин поджал губы, но кивнул.

— Всё в порядке, Эпплби. Я уже привык к этим шуткам про лорда. Но Г… отец готовил меня к тому, что так и будет.

— Я не понимаю, почему некоторые так привязались к твоему происхождению. Ну и что, что Горбин когда-то выбрал себе в подмастерья именно Сам-знаешь-кого? Это же так глупо, предполагать, что ты теперь обязательно займёшь его место. Мне кажется, таким монстром невозможно стать, просто работая в лавке с… — она замялась. — С весьма сомнительными товарами.

Генри пожал плечами. Его немного забавлял тот трепет, который возникал у людей, прежде чем они пытались обозначить хоть каким-то словом ассортимент «Горбин и Бэркес». Впрочем, они не жили в компании с говорящей головой, контрабандистами и кучей смертельно опасных артефактов. Почти Индиана Джонс, только ехать никуда не надо.

— И даже если бы всё было именно так, — продолжила Тамсин. — То причём здесь ты? Будь человек хоть сыном самого Волдеморта, это не гарантирует то, что он тоже окажется на его стороне. Мы сами вольны выбирать свою судьбу.

Генри не знал, что ответить, не оскорбляя великовозрастных придурков, которых она называла друзьями, поэтому снова кивнул.

— Ты садись, чего топчешься на месте? — теперь Эпплби немного вогнала его в краску.

Генри неуклюже устроился на краю прикроватной тумбочки. Ему хотелось как можно скорее выяснить то, зачем он на самом деле пришёл, и, наконец, вернуться к себе в комнату.

— Я вообще-то хотел узнать немного другое.

Тамсин виновато прикусила губу.

— До сих пор не могу поверить, что это произошло. Прости меня, пожалуйста, если сможешь. Я, правда, не хотела тебя зашибить, просто…

— Что? — Горбин облизнул пересохшие губы.

— Моя метла в какой-то момент перестала меня слушаться, словно кто-то вдруг перехватил управление.

Генри нахмурился. Что ж, Грейнджер, твоя взяла.

— Ты хотел узнать именно это, да? — спросила Эпплби.

— Скорее уточнить, — мрачно проговорил Горбин.

— Ты думаешь, кто-то сделал это намеренно? Хотел навредить кому-то из нас с тобой? — Тамсин тоже заметно напряглась.

— Наверное. Я не знаю, — Генри снял очки и потёр переносицу. — Но хорошо было бы это выяснить.

— Это звучит слишком жутко, чтобы быть правдой. Кому это могло понадобиться? — Эпплби задумчиво теребила простынь в пальцах. — Знаешь, если бы меня не повернуло в сторону вашей трибуны, можно было бы заподозрить, что это сделал один из болельщиков Слизерина. Но сейчас я просто ничего не понимаю.

Горбин заметно ссутулился на тумбочке.

— Жалко, волшебники не ведут видеосъёмку матчей. Можно было бы просмотреть записи и выяснить, кто именно колдовал.

— Ты знаешь про телевидение? — Тамсин выглядела удивлённой. — Это коробки, которые проецируют длинные колдографии, да?

— Вообще-то я рос в маггловском приюте, — хмуро заметил Генри. — Так что я довольно неплохо разбираюсь в этих коробках.

Эпплби улыбнулась. Как будто знания маггловской техники кардинально меняли положение дел.

— Я пойду, пожалуй. Если узнаешь что-то важное, то передай через Фарли, хорошо? Её будет легче найти, чем меня.

Горбин поднялся с места, явно намереваясь уходить. Эпплби озадаченно повернулась за ним.

— До твоего прихода я была не уверена, но теперь отчётливо помню, как метла вдруг начала двигаться сама... Профессор Дамблдор собирался снова зайти ко мне, тогда и расскажу ему обо всём, что случилось. Он обязательно разберётся что к чему.

— Ладно, — Горбин заторопился.

— И, Генри, — улыбнулась Тамсин. — Если тебя будут особенно доставать, или просто понадобится помощь, ты приходи, ладно? Я всегда буду тебе рада.

— Договорились, — Генри махнул ей рукой и двинулся к выходу из Крыла, зная, что никогда не воспользуется этим предложением.

Только в коридоре Горбин заметил, что острая чувствительность к чужим эмоциям пропала примерно после того, как ушли дружки Эпплби. Генри вздохнул. Ему хотелось разбежаться и со всей дури впечататься головой о стену. Вместо этого он просто стукнул себя по лбу.

«Вот какого гиппогрифа ты работаешь, только, когда кто-то меня ненавидит? Лучше бы тебя и вовсе не было».

Интересно, что было бы, приедь он в Хогвартс не наследником Горбина, а никем. Оборванцем Генри Смитом из приюта святого Гвиддфарха на рабочей окраине Лондона. Генри Смитом, который никогда не имел ничего своего, кроме треснутого волчка, без дорогих мантий и кожаных перчаток, а с единственными штанами на подтяжках, купленными на вырост, которые приходилось задирать почти до подмышек, чтобы не волочились по земле.

Тогда бы все эти типы вроде Дэйра явно посчитали бы его своим. Всё-таки Генри всегда легко умел находить общий язык со старшими. Да и любой факультет, кроме его родного, относился бы к нему совершенно по-другому. И сегодня он бы точно сидел в их компании у кровати Эпплби и называл бы её Тамми… Только вот его нынешние друзья даже не стали бы с ним разговаривать. Как Горбин и говорил. И если они когда-нибудь узнают правду, то их дружба лопнет, как мыльный пузырь.

Генри помотал головой. Неужели в этом драккловом замке нет ни одного человека, который остался бы с ним вне зависимости оттого, кто он такой? Вне зависимости оттого, как его зовут на самом деле.

Горбин закрыл глаза, а затем резко зажмурился. Раз метлу Эпплби заколдовали, то есть ещё одна сущность Генри Смита, которая кого-то не устраивает. И если бы не вредноскоп, то его проткнули бы насквозь, как вертел поросёнка.

Все кусочки постепенно начали складываться в единую картину. Значит, Горбин был прав, и родители действительно пытались его спрятать. Только вот как же так получилось, что его обнаружили? Где-то здесь, в этих стенах прячется человек, знающий о Генри больше, чем он сам. И как назло, именно он жаждет его смерти.

Легенда провалилась. Джеймса Бонда раскрыли. Стоит срочно переходить к плану Б. Генри резко развернулся и помчался в библиотеку. Он узнает, обязательно узнает. А пока ему нужно что-то, что поможет ему разобраться с собственными расшалившимися способностями. Это ключ ко всему.

Уже в библиотеке его руку перехватила Гермиона.

— Ты куда так несёшься, Горбин? Что произошло?

Генри остановился, с трудом переводя дыхание. Сердце колотилось, как бешеное.

— Ты была права. Метлу заколдовали.

Грейнджер нахмурилась.

— Но это ведь означает…

— Именно! — воскликнул Генри, даже не дождавшись, пока она закончит фразу.

— Мы должны немедленно рассказать об этом профессору Дамблдору, — Гермиона торопливо поднялась с места, но Горбин перехватил её запястье.

— Эпплби и так собирается это сделать. Мы не добавим ничего нового, а только потеряем время, — девочка попыталась вывернуться, но Генри только усилил хватку. — Гермиона, мне очень нужна твоя помощь. Можно, я попытаюсь залезть в твою голову?

Он выпустил её руку, отступая на шаг назад.

— Это не самая лучшая затея, — проговорила Гермиона, потирая запястье.

— Ты не удивлена, что я леггилимент?

Грейнджер покачала головой.

— Ты думал, я не знаю? Я догадалась ещё пару недель назад. В конце концов, мы же столько занимались вместе. Трудно не заподозрить менталиста в человеке, который трёт свою макушку и бормочет «Чушь полная!» на статью о том, что увлечение ментальной магией приводит к облысению.

Генри почесал подбородок. В словах гриффиндорки чувствовалась истина.

— Так на ком ты будешь тренироваться, если я откажусь? — с усмешкой спросила Грейнджер.

— На недоброжелателях, — фыркнул он. — Вон Финниган толкнул меня в проходе за обедом. Мне кажется, идеальный кандидат.

— Горбин, что за угрозы?! Пожалуй, мне придётся согласиться. Ради всеобщего блага.

Генри насупился.

— Я же пошутил. Неужели ты думала, что я на самом деле на такое способен? И если ты боишься, то я не буду этого делать.

Гермиона подпихнула его локтем вбок.

— Боюсь? Мне, наоборот, страшно любопытно.

— Какой ещё ответ ждать от гриффиндорки, — усмехнулся Генри. — Я не стану лезть глубоко. Только попытаюсь уловить эмоции, хорошо?

— Ладно, — кивнула Грейнджер. — Тогда я сейчас представлю картинку, которая вызывает у меня определённые чувства, а ты попытаешься угадать, что именно я сейчас переживаю.

«Вот хоть и подопытная, но всё равно именно ей нужно руководить всем процессом», — язвительно подумал Генри.

— Договорились, — ответил он. — Только не угадать, а прочитать. Я тебе не прорицатель.

— Ты сначала хоть что-то почувствуй, а потом уже будем говорить, как это правильно называется, — последнее слово должно было остаться Гермионой.

Она уселась, закрыв глаза, и сложила руки на столе. Генри обошёл парту, чтобы занять стул напротив Грейнджер. Затем он хрустнул костяшками пальцев и сфокусировал взгляд на её переносице. Горбин до этого не обращал внимания, какие широкие у неё брови. А над левой была маленькая родинка. Он мотнул головой.

— И как успехи? — ехидно поинтересовалась Грейнджер, не открывая глаз.

— Не болтай! Ты меня сбиваешь, — огрызнулся Генри. — А мне надо сосредоточиться.

— Ну-ну.

Они посидели молча ещё немного. Горбин отчаянно пытался хотя бы немного проникнуть в чужое сознание, но ничего не получалось. Он снял очки, чтобы лучше сконцентрироваться, и наморщил лоб. От напряжения перед глазами уже плясали цветные пятна. Генри хлопнул ладонью по столу.

— Что? Совсем не идёт? — в этот раз Гермиона спрашивала даже немного сочувственно.

— Нет, — сердито выдохнул Генри. — Почему? Буквально сегодня же…

Он сглотнул.

— В каком смысле сегодня? Ты кого-то подслушивал?

— Случайно, — ответил Горбин. — Там, в Больничном Крыле я считал эмоции друзей Эпплби. Всё получилось само собой, я даже не собирался этого делать.

— И часто у тебя такое бывает?

— Порой даже тогда, когда не хочется, — Генри помассировал виски и надел очки обратно на нос. — Самое ужасное, что я не понимаю, как это контролировать.

— Может, ты просто устал? Всё-таки непростая неделька выдалась.

— Горбин! Вот ты где, засранец!

Генри едва не подпрыгнул на стуле. К нему с другого конца библиотеки неслись Драко и Тео. У самого входа стояла Блез, скрестив руки на груди.

— Прошу прощения, мадам Пинс, срочное дело. Мы забираем Горбина и уходим, честное слово!

Оба мальчишки за плечи вытащили друга со стула.

— Что случилось? — Генри попытался сопротивляться, но друзья уже едва ли не волокли его к двери.

Гермиона закатила глаза и сделала вид, что увлечённо ищет какую-то книгу из стопки рядом с собой. Генри махнул ей рукой, но, кажется, был проигнорирован.

Уже за порогом Блез ткнула его пальцем в грудь. Горбин озадаченно уставился на её тщательно отполированный ноготь.

— Мы тебя искали по всей школе!

— Так а почему сразу сюда не пошли? — спросил Генри.

— Мы думали, ты опять в Больничном Крыле.

— С чего это вдруг?

На самом деле там Горбин действительно бывал там почти так же часто, как и в библиотеке.

— Дэйр, Финнард и Ройс сцепились с нашими. У Монтегю фингал под глазом. Пьюси тоже отхватил. Но эти придурки огребли не меньше.

Генри не хотелось спрашивать, почему началась драка. Он хорошо помнил и гнев Дэйра, не нашедший должного выплеска, и обещание своих «отомстить барсучьей курице».

— Их растаскивали Фарли и завхоз, — Малфой изобразил хромую походку мистера Поттера. — Он чуть было сам в драку не полез. Потом пришла МакГонагалл и поснимала баллы со всех.

— Даже с Поттера? Он же не студент.

— Думаю, ему потом прилетело, — усмехнулся Драко. — Но он уже успел выступить свидетелем обвинения. А большего декану гриффов и не надо.

Генри пнул горгулью.

— Вечно она так. Даже разбираться не стала, — вставила Блез. — Фарли пыталась объяснить, что они первые начали, но старухе до гоблина все эти слова.

— Якобы, раз они начали, то мы спровоцировали. Вот ведь упёртая.

— В общем, после такого все переполошились и Смит сказал немедленно найти тебя.

— Теперь, ваше темнейшество, вас будут везде сопровождать личные гвардейцы, а не то, не приведи Мерлин, на вас снова совершат покушение, — Блез театрально ахнула.

Генри скорчил ей рожу.

В гостиной вовсю бушевала Фарли, которая в своей ярости была ужасающе похожа на резко помолодевшую МакГонагалл. Виновники трагедии понуро выслушивали поток её речи.

—...только и умеете, что махать палочками! Да, что палочками: до кулаков докатились! Ради Салазара, если своих мозгов нет, то вы хотя бы других людей слушайте! Какого докси ты набросился на Дэйра, Хиггс? Ты не знаешь, кто он такой?

— Урод он, — пробурчал Хиггс. — Если бы ты слышала слова, которые выплюнул его поганый рот, ты бы так не говорила.

— Я была старостой с того года, как Дэйр в Хогвартс поступил, и, уж поверь, я в курсе всего, что способен выплюнуть его рот, — ответила Фарли. — И я почему-то не кидаюсь на него каждый раз, как он их употребляет. И тем более не накладываю дракклово проклятье Свёрнутой Крови! Я еле успела его отменить, прежде чем его заметил Поттер! Ты вообще в курсе, что наш завхоз делает с теми, кто использует Тёмную магию?

— У Терри личное, — угрюмо процедил Монтегю.

— Ах, да, разумеется, — Фарли закивала, опускаясь в кресло. — Только вот знаешь, Теренс, где сейчас твоя ненаглядная Рейчел?

Хиггс поднял взгляд на Дженни. Его зубы были стиснуты, и двигались желваки.

— Она у кровати избитого и благородного Пола Дэйра! Утешает и носит ему шоколадных лягушек. А ты для неё — психованный урод-слизеринец, напавший на друзей Эпплби, которые выходили от раненой подруги! И если тебе плевать на твой факультет, так, может, хоть это немного проймёт.

Терри распахнул рот и тут же его захлопнул. В его глазах вспыхнуло раскаяние, но оно тут же сменилось гневом. Появись здесь Дэйр, он бы огрёб ещё больше, чем в прошлый раз.

— Разрешите, молодые люди, — в проходе неслышно появился Слагхорн. — Я посмотрю, Горбин нашёлся.

Генри поспешно поздоровался и отодвинулся в сторону, пропуская декана. Хиггс резко развернулся, вглядываясь в лица первокурсников, явно прикидывая, сколько они успели расслышать.

— О! Вы привели Генри, — Дженни улыбнулась, наконец, заметив их компанию. — Где тебя носило, Горбин? Мы тут с ума сходили. У Дэйра на тебя зуб, и все подумали, что тебя уже добивают где-то в уголке.

— Как же меня могут добивать, если все уроды здесь? — весело спросил Генри.

Слагхорн усмехнулся. Монтегю ехидно подпихнул Хиггса локтем. Терри легонько зарычал.

— Мистер Горбин, у вас поразительный талант производить впечатление на людей. Такой был разве что у вашей покойной матери.

— Спасибо, сэр, — вряд ли это был комплимент, но он не особенно тронул Генри.

— Я, собственно, зашёл сюда забрать мистера Хиггса, мистера Пьюси и мистера Монтегю на небольшую беседу в более подходящей обстановке, — декан Слизерина обвёл взглядом героев дня. В нём не было открытой строгости и жёсткости МакГонагалл, но почему-то Генри не хотелось оказаться на их месте. — Но раз уж я встретил вас, господа, то спешу напомнить, что камин в кабинете директора будет готов ровно в девять утра. Смотрите, не опоздайте.

— Не переживайте, профессор. К отъезду из Хогвартса мы точно будем вовремя, — ухмыльнулся Драко.

— В таком случае спокойной ночи, мистер Малфой. Вам всем уже давно пора ложиться спать, господа и леди.

— Разумеется, сэр, — улыбнулась Блез.

Фарли потрепала Генри по волосам.

— Развлекитесь там, — улыбнулась она.

— Если помощь отцу плести козни против руководства школы это развлечение, то да, мы уйдём в отрыв, — пробурчал Малфой себе под нос, когда они завернули к себе в комнату.

— Да уж, не зря она в своей вчерашней речи разделила игроков в квиддич и слизеринское хитроумие, — заметил Тео.

Генри вздохнул.

— Хорошо хоть завтра ненадолго вырвемся из этого дурдома.

— Да, не то слово, — ответил Драко. — Лучше бы я оставался на домашнем обучении.

— Лучше бы я родился магглом, — покачал головой Генри.

Этой ночью ему снилось, как он падает с трибуны в самую пасть трёхголовой твари. Он хватался за доски, бился о перекладины, но клыки с мерзкими верёвками слюны приближались всё стремительнее. А на подпорках свернулись мощные кольца огромной змеи.

— Ты мой, — шипела она. — Скоро ты будешь моим, упрямый мальчишшшка.

П.А.: Осторожно! Много флешбэков. Эта часть давалась мне нелегко, и главу пришлось разделить напополам. Надеюсь, что результат вас не разочарует.

 

 

Кафетерий Академии Трансфигурации был далёк от Большого Зала в Хогвартсе, но изобиловал миллионами забавных преобразований, придуманных пытливыми умами студентов. Группа мальчишек возлежала на роскошном диване, а зачарованные клёцки сами летели к ним в рот. Один из ребят перехватил клёцку своего соседа, и между ними завязалась нешуточная баталии за оставшееся блюдо.

Джесс, пролетавшая над ними на ковре-самолёте, превратила диван в окками, который начал тут же увеличиваться в размере, извиваясь. Все любители роскошного отдыха повалились на пол, извергая ругательства. Юджин подхватил блюдо с клёцками, а Джонатан зачаровал окками в маленького китайского дракончика, который, изрыгая тонкие струйки пламени, устремился за Джесс.

— Давай сюда! — Мэри взровала дракончика маленьким фейверком.

Джесс, лихо развернувшись в воздухе, приземлилась прямо перед подругами.

— Дракклов Уиткинс, спасу от него нет!

Джесс перехватила булочку с корицей и отхватила неё почти половину.

— Вообще-то он не собирался тебя трогать, пока ты не заколдовала диван, на котором сидели они с Юджином, — заметила Лили.

— Да, Холлидей! Твоё ребячество возмущает нашу замужнюю даму! — воскликнула Мэри, принимаясь театрально обмахиваться воображаемым веером.

— Прошу прощения, мэм, — тут же заохала Джесс, и обе девушки залились смехом.

Лили закатила глаза, но затем тоже улыбнулась.

— Ты достаёшь беднягу куда чаще, чем он тебя, — добавила она. — Может, кто-то захотел стать миссис Уиткинс?

Невинная шутка неожиданно заставила Джесс перемениться в лице.

— Я что-то не так сказала? — удивилась Лили. — Или это чистейшая правда?

— Это точно не может быть правдой, — задумчиво проговорила Мэри. — Потому что нашей Джесс на днях сделали предложение.

— Ух ты! Поздравляю! — Лили всё ещё не понимала, почему подруга смотрит на неё виновато. — И кто же этот счастливец?

— Джеймс Поттер, — с робкой улыбкой проговорила Джесс.

Лили рассмеялась.

— Ну и что ты так переживала? Неужели вы думаете, что меня это до сих пор может тронуть?

Мэри хмурилась, поддевая ногтем отступающее покрытие стола.

— Вы расстались всего год назад. И многие ещё долго надеялись, что ты одумаешься, — она пожала плечами.

— Вы удивительно избирательно вспоминаете о том, что я вышла замуж, — Лили замерла с ложкой в руке. — Джесс, я так рада за вас обоих. Это абсолютно искренне. Если хочешь знать, то у меня буквально камень с души упал. И как давно вы вместе?

— Ты же знаешь, он мне всегда нравился... — она слегка покраснела. — А в вечер выпускного ты ушла со Снейпом и Джеймс ужасно переживал по этому поводу. Ну а я его утешила.

Мэри кашлянула. Лили потёрла переносицу. Что ж, это её личный выбор.

— Потом мы не особенно общались некоторое время. Он же сразу пошёл на эти ускоренные аврорские курсы, а их там держат в этих закрытых казармах, — продолжала Джесс. — Но в октябре мы случайно пересеклись в кафе Фортескью, и, кажется, тогда всё и завязалось уже по-настоящему. Прошло всего полгода, а мы уже помолвлены. Невероятно!

— Это же замечательно!

— А ещё я теперь тоже вступила в Орден! — Джесс дёрнулась, словно её толкнуло что-то незаметное Лили. Мэри сверкнула глазами, попытавшись скрыть это, поправляя очки. Джесс нахмурилась. — Что? Неужели и это тоже большой секрет?

Лили предпочла сделать вид, что не заметила безмолвного выпада Мэри.

— И когда свадьба?

— Ну... Мы ещё не определились с датой. Джеймс пока только оповестил Пророк о помолвке.

«Что весьма удивительно для него. Я думала, что уж за это время он успеет связаться и с маггловским телевидением», — подумала Лили, но вслух ничего не сказала.

— И к тому же сейчас мы очень завязаны на решения Ордена. Думаю, церемония пройдёт под его защитой и будет закрыта от остальных.

Холлидей облизала губы, теребя в пальцах кисточку ковра-самолёта.

— Ты имеешь в виду меня? — Лили попыталась улыбнуться снова.

— Дело не в том, что мы тебе не доверяем, — Джесс окончательно залилась краской. — Но вот твой муж...

— Некоторые считают, что он всё-таки стал Пожирателем Смерти, — Мэри вздохнула, покосившись на незадачливую подругу.

Лили потёрла виски.

— Вы сейчас сами себя слышите? Пожиратель — муж грязнокровки! Да скорее горный тролль сдаст ТРИТОНы на Превосходно! Северус действительно попал под их влияние в школе, но сейчас он изменился! И именно ваша твердолобость и навязчивое желание повесить клеймо на всех и каждого разъедает всё движение Ордена на корню.

Теперь Мэри уже откровенно не скрывала своё подозрение, а Джесс смотрела с лёгким испугом и непониманием, словно щенок, хозяин которого не кинул ему мячик, а только сделал вид.

— Раньше ты никогда не позволяла себе такие слова, Лили.

Мэри соскользнула со своего стула и потянула Джесс за локоть.

— Пойдём. Ты же помнишь, что у нас сегодня?

Джесс рассеянно моргнула, неловко спрыгивая с ковра-самолёта.

— Ах, ну да. Ты права.

— Что ж, тогда увидимся, — Лили помахала им рукой.

— До встречи, — сухо кивнула Мэри и торопливо последовала к выходу, утягивая Холлидей за собой. Джесс виновато закусила губу, глядя на Лили, и поспешила вслед за подругой.

Лили осталась одна за пустым столом. У неё никогда не было способностей к ментальным искусствам, но она всё равно ясно чувствовала презрение Мэри. Джесс пока была на стороне старой школьной подруги, но её путь неизбежно вёл к тому, что уже спустя пару месяцев она пересмотрит свои взгляды.

Из всего выпуска Гриффиндора 1978 года Лили оказалась единственной, кто отказался вступить в Орден Феникса. Кроме неё была лишь Бекка Риппли, которая вышла замуж за выпускника Шармбатона, и Джерри Макинтайн, решивший переехать в Америку. Но от них ничего и не ожидали, в отличие от Эванс, образцовой старосты, настоящей героини Дуэльного Клуба. Именно она предсказуемо вошла в пятёрку ребят, которых Дамблдор первыми посвятил в тайну нового движения, которое должно было оказать достойное сопротивление Волдеморту в надвигающейся войне. Все только и ждали, когда Лили начнёт встречаться с Джеймсом Поттером, который тоже по всем параметрам соответствовал образу истинного гриффиндорца — разве что мечом не размахивал.

Поразительным образом в её жизни всё складывалось именно так, как виделось её окружению. Лили заигралась в Солнечную Эванс и чуть не потеряла саму себя.

Несколько минут она сидела в одиночестве, а затем поднялась с места и торопливо помчалась в зону аппарации. Для того чтобы избежать столкновений и расщеплений каждому студенту выделялась его личная кабинка, в которой он также мог хранить сменную одежду и некоторые личные вещи.

Лили сжала кулаки, зажмуриваясь изо всех сил.

Спотыкаясь, она торопливо забежала на крыльцо, с грохотом распахивая дверь, и почти взлетела вверх по лестнице.

Северус мгновенно подскочил со стула, выхватывая палочку, но уже в следующую секунду рухнул обратно в жадных объятьях жены. Ошарашенный, он провёл рукой по её спине.

— Что случилось? — спросил он. — На тебя напали? Неприятности в Академии?

Лили, мотая головой, зарылась носом в складки его мантии. От него пахло шалфеем и горькими парами корня багрянника. Видимо, он только что закончил готовить зелье.

— Нет, — прошептала она, еле сдерживая слёзы. — Просто, я так тебя люблю, Сев! Ты не представляешь, как сильно!

Лили почувствовала, как он улыбнулся ей в затылок.

— Я тоже, — прошептал Северус. — С самого первого дня.

Наивные горячие головы из Ордена, возможно, никогда и не поймут, что Лили следовала их идеям куда преданнее, чем они сами. И свою личную победу в этой войне она уже одержала, в последнюю секунду выкрав дорогого человека из цепких лап Тьмы.

* * *

Северус проснулся ровно в четверть восьмого, чтобы успеть подготовиться к приезду детей в Мэнор. Его звали только к обеду, но времени всё равно могло не хватить. Голова раскалывалась от последствий применения зелья Сна без Сновидений. Это была его личная сложная модификация, которая не вызывала привыкания, в отличие от оригинального рецепта. В сущности, ему это было безразлично до тех пор, пока через четыре года применения не выяснилось, что весь эффект концентрата сходил на нет даже при тройной дозе. Оставалась лишь дикая ломка и острое желание немедленно заснуть. Он начал впадать в микро-сны в произвольные моменты дня, а ночью с головой окунался в самые дикие кошмары. Если бы не Нарси и Люц, Северус, возможно, даже не взялся бы работать над новой версией зелья, дав прежнему составу закончить разрушение его организма, но они будто случайно нашли заказчика из Гильдии, которому потребовался именно усовершенствованный вариант Сна без Сновидений и в кратчайшие сроки.

Не то чтобы ему тогда хотелось ввязываться в эту авантюру, но срочность и видимая невыполнимость заказа сыграли то ли на самолюбии, то ли на врождённом упрямстве. Поэтому уже через месяц состав был готов. К тому моменту сам Снейп представлял собой ходячее пособие для изучения инфери, учитывая то, что большинство экспериментальных образцов он тестировал на себе.

Зелье вышло прямо таки превосходным, и ему вроде как даже выписали какую-то премию и сертификат. Кажется, Малфой бегал с патентами, но Северуса это не особенно волновало. Большую пользу это изобретение принесло его рассудку, да и жизни в целом, потому что сразу после этого его лабораторию буквально завалило предложениями о сотрудничестве, и он смог настолько завалить себя работой, что даже почти начал получать нечто вроде удовольствия от того, что приходилось называть своей жизнью.

В оставшееся время он еле успевал выполнять заказы Горбина, у которого Снейп всё ещё оставался основным поставщиком особо опасных составов, изготовление большинства из которых было запрещено законом, но Северусу было на это плевать. Терять было всё равно нечего, а работа над сложнейшими зельями восстанавливала ту толику душевного равновесия, которую ещё можно было хоть как-то поддерживать.

Он старался не задумываться над тем, что за люди поставляли ингредиенты. Кого-то находил сам Снейп, кого-то присылал Горбин, и большинство из них были самой мерзкой разновидностью контрабандистов и браконьеров. Галлеоны эта шушера драла нещадно и вечно пыталась подсунуть паршивый товар или обвесить. Но иного варианта не было, а Северус был не особенно прихотлив, потому что никогда не гнался за деньгами. Они были ему просто ни к чему.

Но даже та дерьмовая удача, которая болталась с ним, как оборванная дворняга, в один день махнула драным хвостом: пару лет назад Горбин неожиданно решил сменить поставщика зелий, а модификация Сна без Сновидений начала давать омерзительнейший побочный эффект, выражавшийся жуткими приступами мигрени. Обычные обезболивающие нивелировали основное действие состава, поэтому приходилось терпеть. Но с каждым месяцем длительность приступа увеличивалась на пару минут, и Северус понимал, что рано или поздно он просто не сможет вставать с постели. Поэтому в данный момент он снова начал пытаться усовершенствовать зелье.

Вчера Снейп выпил новый образец, который не убивал боль, но теорически должен был спокойно глушиться стандартным анестетиком. Предыдущие разработки по борьбе с природой мигрени не увенчались успехом, поэтому он решил подойти с другой стороны. Северус с сомнением покрутил пузырёк в руках, но затем почувствовал, как невидимые тиски с новой силой сжимают голову, и залпом проглотил всё его содержимое.

Вопрос с Горбином, кстати, тоже решился сам собой. Проще сказать, старик передумал так же неожиданно, как и решил отказаться от его услуг. Снейп подозревал, что тут не обошлось без Люциуса, но доказать это оказалось невозможным, и оставалось только скрипеть зубами, напоминая вездесущему другу, что ему тридцать лет, и он вполне способен сам о себе позаботиться.

Если Люциус видел в нём травмированного ребёнка, который остро нуждался в постоянном, но незримом контроле бдительной няньки, то сам Северус чувствовал себя глубоким стариком, который уже отжил своё и теперь влачил существование просто по инерции, пока не наступит полная развязка.

Он старался не думать, как бы всё повернулось, если бы с его семьёй не случилось той трагедии. Не думать, что сейчас вместе с остальными детьми мог приехать и его сын, а Лили с ужасом вчитывалась бы в строки письма о происшествии.

Но этому было не суждено произойти.

Вообще, Нарси говорила, что Лили пришла бы в бешенство, узнай она, что её муж сотворил с собой за все эти годы. На что Северус с какой-то остервенелой глупостью продолжал калечить свою жизнь так, чтобы, если дух Лили действительно наблюдал за ним хоть из самого дальнего уголка вселенной, то с лёгкостью смог бы дойти до того состояния, чтобы призраком явиться к нему и устроить тотальный разнос. Где-то на подкорке мозга Снейп даже грезил этим в те редкие мгновения, когда не вытравливал старательно любые воспоминания, которые вместе с абсолютным счастьем приносили невыносимую боль. Любовь, которая когда-то переполняла всё его существо светом, мутировала в безобразную кровоточащую гангрену на сердце, разносящую по венам обжигающий яд.

— Добро пожаловать, мастер Снейп, — ушастый домовой эльф встретил его у самого входа в Мэнор. — Мистер Малфой и его друзья уже ждут не дождутся вашего прихода.

— Добби, я уже говорил тебе не называть меня так, — поморщился Северус.

Эти слова. Он боялся, что однажды писклявый голосок эльфа перекроет память о самом желанном голосе, который называл его так когда-то.

— Мастер Снейп, — она лукаво улыбается, склоняя голову набок. — Над какой формулой вы работаете на этот раз?

Он отрывается от пергамента, над которым корпел уже… не один час, кажется.

— Я получу это звание, только когда закончу работу. Пока я такой же студент, как и все остальные. Просто взял на себя чуть больше практики.

— Я бы дала его тебе только за то, как ты хмуришь брови, прикусывая перо, — она проводит пальцем по его переносице, разглаживая складку. — Так старательно выводить рунические символы может только настоящий Мастер.

— Если бы за подобное выдавали научные степени, то Зельеварение и вовсе вымерло бы как направление. А оно и так пребывает в печальном состоянии.

— Я уверена, что ваш труд, мастер Снейп, перевернёт всё представление об этой науке.

Он целует её в висок и возвращается к расчётам. Она кладёт голову на локоть, устраиваясь удобнее, и продолжает наблюдать за его действиями. Нужно было тогда сжечь все пергаменты и наслаждаться каждым отведённым мгновением.

Огонь. Всю комнату заливает ярким всполохом пламени. Огненная стена скрывает веснушчатое лицо, заливает красным зелёные глаза. Ничего не остаётся кроме жадного дикого кострища.

Голова снова затрещала от боли. Кажется, он зря всё-таки решился ослабить мигрень зельем. Похоже, эксперимент не удался, а появившийся побочный эффект оказался куда страшнее микро-снов, которых он опасался изначально. Что помогло в прошлый раз? Полынь? Почему она теперь не работает? Какой ещё ингредиент нужно добавить, чтобы прекратить это?

— Привет, Северус! — по коридору эхом загремел топот нескольких пар ног, гулом отзываясь в голове.

Снейп потёр виски.

— Драко! Вы все необычайно довольные для несчастных жертв огромной твари.

— Мистер Снейп, мы всего лишь рады, что на целых два дня оказались вне смертельной опасности, — театрально вздохнул Нотт.

— Горбин почему-то разозлился, когда узнал, что с ним хотят поговорить обо всём отдельно, — сказал Драко.

— О, злиться, не разобравшись, это точно о Горбине, — язвительно усмехнулась маленькая Забини.

— А это ты будешь с ним беседовать? — Люциус явно поразится насколько болтливым стал его отпрыск за эти пару месяцев. — А зачем?

— Думаю, ты скоро сам сможешь это узнать у своего друга, — ответил Северус, показывая, что не намерен развивать эту тему.

Драко насупился, но смирился. Он прекрасно знал, что надеяться выпытать что-то у Снейпа так же бесполезно, как разговорить каппу.

— О! Северус, ты наконец-то прибыл. Мы все уже заждались, — Люциус торопливо вышел из-за поворота. Он отвратительно сиял предвкушением грядущих свершений. — Обед подадут через два часа. Думаю, ты как раз успеешь со всем справиться.

— С чем справиться, отец?

— Всему своё время, Драко. Имей терпение, — Малфой наклонился к уху друга. — Синяя гостиная. Мальчик немного растерян, но это и неудивительно.

Снейп вздохнул.

— Я уже говорил тебе, что думаю по поводу всей этой затеи.

— У меня прекрасная память, не стоило напоминать, — улыбнулся Люциус. — Дорогу помнишь?

Северусу ничего не оставалось, кроме как кивнуть. В этой комнате в своё время он провёл немало часов.

В камине пылает огонь. Пальцы стискивают изогнутую ручку кресла. Он всматривается в пламя, словно оно может рассказать ему о тех, кого навечно скрыло за своей пеленой.

— Мы не можем просто взять и остановиться, Люциус. Он жив. И я должен его найти, — он повторяет это каждый день. Но ничего не меняется.

— Мы обыскали уже всю Францию. Пора признать, что Гарри погиб вместе с ней.

— У него была целая секунда! Секунда!

— Если бы он успел, то мы бы давно об этом узнали. Ты сделал всё, что мог, Северус. Пора прекратить эти метания. Я знаю, что это нелегко, но нужно постараться смириться с тем, что их больше нет.

— Ты так говоришь, потому что твой сын сейчас спокойно спит в своей кровати!

Мощная струя Агуаменти заливает камин, но огонь затухает лишь на мгновение. Он вспыхивает с новой силой, унося и оба кресла, и собеседников, и столик с нетронутым графином огневиски.

Северус аккуратно прошёл в гостиную. На краю кресла сидел темноволосый мальчик и угрюмо ковырял половицу носком ботинка. Услышав шаги, ребёнок резко вскинул голову и гневно выпалил прямо в лицо Снейпу:

— Мне не нужен никакой мозгоправ! У меня всё нормально!

Генри обладал типичным горбинским взглядом серых глаз за тонкими стёклами очков, которые сейчас пылали возмущением. Укушенная нога была уже окончательно восстановлена, но от мальчика всё ещё исходил характерный запах восстанавливающих мазей. Неужели он успел оказаться в новой передряге?

— И зачем же ты тогда сюда приехал? — спросил Северус.

Горбин обиженно фыркнул, скрещивая руки.

— Драко пригласил меня к себе на выходные, — пробурчал мальчик. — И я совсем не кричал во сне. Он вечно всё преувеличивает.

— Что ж, в таком случае тебе несказанно повезло, потому что меня можно назвать кем угодно, кроме мозгоправа, — ответил Снейп, присаживаясь в кресло, стоящее на другой стороне от камина.

— А кто же вы тогда?

Горбин недоверчиво наблюдал за своим собеседником, как маленький хищник оценивает незнакомого зверя, готовый в любую минуту выпустить острые коготки.

— Я человек, который много лет назад пережил подобное происшествие в Хогвартсе.

— Это совершенно неудивительно, — Генри поджал губы.

Северус усмехнулся. Этот ребёнок довольно смышлёный для своих лет. Он готовился к разговору с совершенно другим мальчуганом.

— Меня зовут Северус Снейп, — представился он. — И мои друзья попросили меня с тобой побеседовать.

Генри распахнул рот, но тут же поспешно его захлопнул. Он отвёл взгляд, заливаясь краской.

— Это же.. это же вы самый молодой Мастер Зелий за последние пятьдесят лет?

Мальчик несомненно старался быть деликатным. Это было довольно топорно и наивно, но всё же. Далеко не всем взрослым волшебникам хватало ума или воспитания даже на такое. Учитывая популярность премерзкого издания Скитер, в которой она в красках расписала всю жизнь «Героя магической войны», с такими подробностями, которые и в страшном сне не привидятся, было бы наивно предполагать, что первой ассоциацией при встрече со Снейпом будет именно Мерлин весть когда полученная научная степень. Это была трагическая истина, и Северус с ней почти смирился. По крайней мере научился жить с этим клеймом.

Хорошо хоть узнавали его через раз, потому что та убогая школьная колдография и кадры со входа в зал Визенгамота, которые разместились на обложке этой убогой бульварной писанины, напоминали настоящего Снейпа весьма отдалённо.

— Стать Мастером не такая уж и большая заслуга, если внимательно читать учебник и периодически обращаться к дополнительным изданиям. Проблема скорее в том, что далеко не все студенты на это способны.

— Вы же занимались с Драко, да? — глаза Генри восхищённо горели. Он явно встретил своего кумира. Северус даже пожалел о том, что назвал своё имя. — Он успевает лучше всех в классе, и я сразу заподозрил, что его кто-то обучал дома.

— У Драко было довольно много домашних учителей. Его родители ответственно подходят к его образованию.

— А почему же тогда отправили в Хогвартс? — ехидно спросил Генри.

Снейп покачал головой. Его определённо забавлял этот мальчишка.

— Думаю, они и сами постоянно задаются этим вопросом.

Они немного помолчали. Генри ёрзал на месте, тратя просто титанические усилия на попытки незаметно изучить Северуса. Это умеренно раздражало, но, видит Мерлин, Горбин хотя бы пытался скрыть свой интерес, насколько это возможно для этого возраста. Если бы не новая волна головной боли, Снейп, несомненно, бы это оценил.

— Простите, — пробормотал мальчик.

Северус нахмурился.

— В чём дело?

— Просто... — Генри опустил взгляд в пол. — Да, нет, не важно.

Мальчик замкнулся, то ли расстроившись, то ли испугавшись, и Северус не мог понять из-за чего именно. Только что разговор шёл довольно неплохо, но теперь Генри откровенно встревожен. Почему Люциус попросил именно его, а не Нарциссу? Она бы точно смогла найти общий язык с ровесником собственного сына. Если бы не просьба друга, Снейп ни за что бы не взялся за переговоры с этим мальчишкой. Да, он занимался с Драко, но Драко он знает едва ли не с рождения. А тут совершенно чужой ребёнок, да ещё и с потенциальной душевной травмой. На что Люц вообще рассчитывал?

Северус покосился на Генри. Мальчик выглядел ещё более мрачным, чем в начале разговора.

Чем сильнее переживал Горбин, тем больше накручивал себя Снейп, а чем больше накручивал себя Снейп, тем сильнее напрягался Горбин.

Когда Северус уже достиг того состояния, чтобы подняться и выйти из комнаты под предлогом неотложных дел, а потом извиниться перед Люцом, в комнате с щелчком появился домовой эльф с подносом.

— Добби принёс мистеру Горбину любимое какао юного мистера Малфоя. Оно наверняка понравится мистеру Горбину.

Мальчик с любопытством уставился на кружку.

— Чёрный чай, сэр, — эльф поставил вторую чашку на столик.

— Это невероятно вкусно, — Горбин уже успел отхлебнуть глоток. — Спасибо, сэр!

Уши домовика встали торчком, едва он услышал подобное обращение к себе. Его глазищи выпучились, и в следующее мгновение он пробормотал что-то неразборчиво-восхищённое исчез.

— Я как-то неправильно ответил? — смутился Генри. — В Хогвартсе домовики невидимые и быстро исчезают, а у Горбина их не было. Но зато у него есть Бэркес, который обижается, если с ним невежливо разговаривают.

— Думаю, что каждый сам решает насколько уважительно относиться к подневольным слугам. А что за сущность представляет Бэркес?

— Шепелявые часы, — объяснил мальчик. — Но мне кажется, что он просто прикидывается.

— Вероятно.

Северус отпил чай, наблюдая, как Генри с трудом заставляет себя растягивать напиток.

— Если тебе захочется ещё, просто позови эльфа, и тебе приготовят новую кружку.

Горбин покраснел, но пить начал чуточку смелее.

— Ты сказал, что совсем не кричал во сне. А почему они могли подумать, что это было именно так?

— Не так-то легко забыть, как болтался в зубах огромной твари, — заметил мальчик.

Северус кивнул. Слова Генри доносились сквозь густую пелену тумана.

Он и не ждал, что она будет сидеть у его кровати, или пошлёт упаковку шоколадных лягушек, но, мантикора задери, как же больно было смотреть, как она смеётся рядом с Поттером и Блэком, словно ей абсолютно всё равно, что они сделали. Словно она их поддерживает. Интересно, если бы он, и вовсе, сдох в этой хижине, она бы вела себя точно также? Почему им можно отправлять людей в пасть монстру просто шутки ради, а его упоминания о Тёмной Магии мгновенно вызывали дракклов праведный гнев?

— А что если он сбежит? Сколько человек этот монстр сожрёт, прежде чем его остановят?

— Волк надёжно защищён, мистер Снейп, и не способен покинуть своё убежище. До тех пока вы не попытались проникнуть в Воющую хижину, вам не угрожала опасность.

— Я разговаривал с директором, но он, кажется, убеждён, что это исключительно наша вина.

— Огласка этой истории принесёт вам только временное удовлетворение, — Дамблдор делает акцент на последнем слове, пытаясь выставить его гнусной тварью, а не жертвой. — Возможно, мистера Люпина исключат из школы. Но мы будем бороться за него. Неужели это та цель, которую вы преследуете?

— Если бы меня разорвали пополам, это тоже была бы моя вина?

По лбу Северуса катился пот. Он сжал кулак, впиваясь ногтями в кожу. Скоро это закончится.

— Одного тебя они растопчут, Северус. Но я знаю, кто тебе поможет. Эйвери проведёт тебя к нему.

Она проходит мимо, снова не замечая его. Он чувствует её презрение и сжимает кулаки. Гнев и бешеная ревность душат, перекрывая кислород. И он соглашается. Когда она узнает, чего он достиг, кем он стал, она больше не сможет его игнорировать.

Идиот.

Генри Горбин ойкнул и подскочил с места, хватаясь за голову.

— С вами всё в порядке, мистер Снейп?

Северус снова тёр виски. Температура? Кажется, всё-таки нет.

— Нет, это… это пробный образец зелья. Сейчас всё пройдёт.

— Какой-то ужас, — выдохнул Генри, усаживаясь обратно.

— Ты чувствовал что-то?

— Да, — прошептал мальчик. Его взгляд изменился. — У вас так весь день?

— Несколько часов, — нехотя признался Северус, а затем медленно поднялся с кресла. — Если ты улавливаешь ментальные ощущения, то нам лучше поговорить в другой раз.

— Вы же сами сказали, что скоро это прекратится, — возразил Генри.

— Но зачем тебе терпеть? Из одного только упрямства? — Снейп скрестил руки на груди.

— Может, вам лучше пойти лечь спать? — мальчик словно пропустил мимо ушей его вопрос.

— Пожалуй, мне обязательно стоит прислушаться к совету первокурсника, которого я знаю целых полчаса.

Мальчик вызывал самые противоречивые чувства. С одной стороны ужасно хотелось на него накричать и вышвырнуть из гостиной, но с другой было нечто, заставляющее остаться здесь и продолжать спор. И дело было не только в просьбе Люциуса.

— Я просто не хотел показаться навязчивым, — еле слышно проговорил Генри.

— Хорошо, — Северус махнул рукой и устало опустился обратно. — До обеда ещё есть немного времени. Но оставим бессмысленное геройство гриффиндорцам.

— Ловлю вас на слове, сэр, — улыбнулся мальчик.

— Ты знаешь, как закрыться, если такое повторится? — Снейп решил не заметить шпильку в свой адрес.

Генри помотал головой.

— Что ты вообще знаешь о ментальных науках?

— В теории почти всё, что смог найти в библиотеке, — похвастался Горбин. — С практикой сложнее.

— Понятно, — Северус нахмурился. — А твой опекун что-то рассказывал тебе об этом?

— Бэркес рассказывал, — уклончиво ответил Генри. — Он помог мне открыть эти способности.

Следующую волну Северус смог сдержать. Это было слишком мучительно вспоминать, и организм подчинился.

— Что ты слышал про окклюменцию?

— Это барьеры, которые ставят в сознании, чтобы никто не мог прочитать твои мысли.

— Довольно близко к истине, — признал Снейп. — Но их можно использовать в разных целях. Например, для того, чтобы закрыть себя от чужих эмоций.

Он говорил эти слова так, словно они только что пришли ему в голову. Словно не проговаривал их много лет назад перед сном, представляя, как однажды будет их рассказывать своему родному сыну. Мальчику, который должен был стать сильнейшим менталистом своего поколения.

— Я не очень понимаю, как это может сработать, — задумчиво проговорил Генри.

— Закрой глаза. Старайся дышать ровно. Расслабься, насколько сможешь, и продолжать выдыхать, — Северус тоже послушался собственного совета. Боль, вызванная конфликтом составов, отступала. Оставалась лишь его собственная. — Представь перед собой зеркало.

— Готово, — мальчик легонько сопел.

— А теперь обрати его в жидкость. Пусть она стекает из рамы, покрывая всё твоё сознание, все твои мысли, все чувства, которые принадлежат тебе и только тебе.

Генри затаил дыхание, концентрируясь. Зеркало плавилось под действием его разума и расплывалось по всему его существу.

— Пусть оно затопит все складки и щели. Убедись, что ничего не упустил.

— Готово, — прошептал Горбин.

— Теперь заставь его отразить лишнее, — Северус вызвал в себе прежнее раздражение, которое испытывал совсем недавно, до той степени, чтобы начать фонить для мальчика.

По зеркалу побежала рябь. Генри зажмурился.

— Дыши ровнее. Пока ты не принимаешь эти эмоции, они не могут на тебя повлиять.

Генри жмурился сильнее. Очки поползли вниз по носу.

— Отражай! Растворить сложнее, ты не сможешь это сделать сейчас. Ты зеркало — отрази всё чужое.

Горбин почувствовал, как у него изнутри закипает гнев. Зеркало затряслось, отбрасывая отголоски более слабой эмоции, пытавшейся пробиться через извивающийся барьер.

— Получилось! — воскликнул мальчик, распахивая глаза. Он тяжело дышал.

Тёмные, почти чёрные глаза неожиданного наставника смотрели с интересом и задумчивостью.

— Ты справился, — отстранённо проговорил он. — Но работал через гнев, хотя я просил тебя расслабиться. Такой подход может показаться проще, но это плохая техника.

— Почему? — нахмурился Генри.

— Потому что подчинить ярость невозможно. Я и сам пытался когда-то действовать таким способом. Но сумел вовремя понять, что это не приведёт ни к чему хорошему.

Генри смотрел в лицо Снейпа и понимал, что тот говорит правду.

— Ты станешь лишь заложником своего гнева. Будешь вынужден вызывать его всякий раз, когда тебе понадобится обратиться к сознанию.

— Это плохо, да?

— А ты хочешь постоянно злиться?

— Блез говорит, что я и так это делаю.

— Потому что не подчиняешь, а подчиняешься. Начни работать над собой, пока ещё есть возможность это изменить.

Мальчик с несколько секунд сосредоточенно жевал нижнюю губу, а затем рассмеялся.

— Это злит.

— В каком смысле?

— То, что вы сказали, что мне нужно перестать злиться, — Генри снова засмеялся. — Это меня злит.

Северус усмехнулся.

— Зато теперь ты понимаешь.

— Наверное, — пожал плечами Генри.

С хлопком в гостиной снова появился Добби.

— Хозяин просил передать господам, что обед уже подан.

К тому времени, когда Северус вернулся домой, Лили уже сидела в комнате наверху и читала свежий выпуск Пророка. Она обыкновенно приходила через час-полтора позже, поэтому он не ожидал застать её так рано.

На развороте красовался заголовок «Новая серия нападений: три семьи магглорождённых волшебников бесследно пропали в одну ночь!». Газета слегка дрожала в руках Лили. Её пальцы сжали бумагу, а затем она разорвала выпуск пополам, отшвыривая в стороны.

— Почему ты солгал мне, Северус? — она подскочила со стула, сжимая кулаки. — Ты говорил мне, что это ничего не значит! Что абсолютно всё равно, что мои родители магглы!

Он судорожно пытался понять, что именно могло вызвать у неё этот приступ ярости. Подобные заголовки в Пророке в последнее время стали едва ли не обычным делом, поэтому вряд ли дело в было в газете. Скорее, что-то произошло в Академии.

Лили ударила ладонями по столу и разразилась рыданиями. Северус торопливо подбежал к ней, обхватывая за плечи. Она развернулась к мужу, обвивая руками его шею.

Сев продолжал размышлять, рассеянно гладя её по голове. Если кто-то посмел обозвать её на людях или попытаться мимоходом задеть, то этот идиот уже наверняка получил по заслугам. Злить Лили было смерти подобно. Недостаток ассортимента атакующих чар у неё с лихвой компенсировался превосходной реакцией, которой Северус похвастаться не мог. Именно поэтому его частенько и пытались поддеть подозрениями в желании укрыться за юбкой.

Запретить посещать Академию, пока всё не уляжется с попытками покушения, или посадить Лили под замок, надёжно пряча от всех опасностей, Северус даже не пытался: он знал, кого в жёны звал. Защищать её можно было только исподтишка. Поэтому он поступил гораздо проще: пока благоверная спала, навесил заклинание-маячок, на случай, если на неё действительно кто-нибудь нападёт. И оно до сих пор ни разу не сработало. Значит, до такого состояния Лили кто-то довёл одними только словами. Но что именно нужно было сказать, учитывая, что сам Северус уже ляпнул всё, что только можно было, и после этого она всё равно вышла за него замуж?

— Я не понимаю, Сев! — она стискивала пальцами его намокшую мантию.

Он ласково прижал её к себе, хмурясь. Кто бы это ни был, и что бы Лили с ним ни сотворила, этот человек получит сполна.

— То, что я говорил тогда, это чистейшая правда. Кем бы ты ни была действительно ничего не значит... для меня. Маггловская кровь, кровь вейлы, гоблина, великана, да даже оборотня! Я буду любить тебя в любом случае. Просто, ребёнком мне казалось, что думать иначе просто невозможно. В моих глазах весь мир видел тебя так же, как видел я.

Она перестала дрожать и приподняла лицо.

— На входе в Академию повесили список студентов, — Лили снова сжала его воротник в пальцах, — отчисленных за «неблагонадёжность происхождения». Это было... Это было так унизительно, Сев! Они просто вышвырнули меня только потому, что моя кровь для них недостаточно чиста!

Она выпуталась из его объятий и выхватила палочку.

— Я же тоже волшебница! Вот, смотри! Смотри!

В воздух взвилась ваза и на огромной скорости врезалась в стену, разбиваясь в осколки.

— Ты видишь, что во мне тоже есть магия? Я её ни у кого не украла! Она моя от рождения!

Об потолок, стены и шкафы продолжали разбиваться блюдца, тарелки и чашки с дурацкими цветочками.

— И пусть твоя мама только попробует что-нибудь сказать! — Лили яростно орудовала палочкой. — Это наш сервиз! Его подарили на нашу свадьбу!

Кофейник разлетелся вдребезги. Северус, прикрываясь рукой от мелких осколков, поставил себе мысленную галочку поговорить с Эйлин, чтобы она по возможности не припоминала Лили эти выкрики. Ему самому мать ещё долго не давала забыть, что он сотворил со своей комнатой, когда думал, что разругался с Лили навсегда, и случайно встретил девушку на улице.

Но останавливать жену Северус однозначно не собирался. Если так хочет воевать, то пусть уж лучше сражается с чашками, чем с настоящими Пожирателями.

— И больше всего я ненавижу то, что я никак не могу с этим бороться! — её рука с палочкой повисла вдоль её корпуса. — Я хочу, я так хочу дать отпор! Показать, что мы не смиримся и будем сопротивляться до последнего!

— Ты жалеешь, что не можешь вступить в Орден из-за меня? — спросил Северус.

Лили закатила глаза.

— Конечно же нет! Ни капельки. Просто... Я устала терпеть всё это.

Он задумчиво всматривался в лицо жены. С неё станется внезапно подать на развод и уйти в подполье. Беда Лили была в её импульсивности, которая зачастую заставляла её принимать весьма опрометчивые решения, завязанные исключительно на эмоции, которые она испытывала в эту секунду. Иногда это работало в пользу Северуса, но сейчас всё могло повернуться совершенно произвольно.

Единственный способ остановить этот убийственный механизм в голове Лили заключался в том, чтобы отвлечь её внимание, пока буря не уляжется.

Северус медленно приблизился к жене, и аккуратно приобнял со спины, невесомо касаясь губами её уха, а затем прочертил линию всё более настойчивых поцелуев по напряжённой шее. Лили развернулась, приподнимая его голову за подборок и перехватила губы своими губами.

Она ещё легонько всхлипывала, но вся страсть и энергия уже медленно перетекали в иное русло. Её пальцы отстегнули верхние пуговицы мантии мужа, и руки скользнули внутрь, оглаживая его ключицы и плечи.

Северус запустил ладони под её свитер, обводя пальцами родинки на влажной спине, каждую из которых помнил наощупь.

Лили прикрыла глаза, проводя языком по его нижней губе. Северус ещё с мгновение наблюдал за её эмоциями, но когда любимые пальцы запорхали по шее вверх и зарылись в волосах, он откинул голову назад и опустил веки, чувствуя горячее дыхание на губах.

Уже после, в кровати, она лежала игриво вырисовывая пальцем завитушки на его обнажённой груди. Лицо Лили было спокойным и даже расслабленным. Недавнюю истерику выдавали только слегка опухшие глаза. Она легонько нахмурилась, подцепляя ногтем прилипший к коже крохотный осколок, но затем небрежно отбросила его в сторону.

— А знаешь, может, оно и к лучшему, что меня отчислили, — улыбнулась Лили. — Будет больше времени на работу над заказами. Быстрее накопим деньги и уедем уже в эту дурацкую Америку.

Северус вздохнул. Проверенный метод опять сработал.

* * *

— Это… это невероятно! — Генри восторженно приоткрыл рот.

Малфой небрежно пожал плечами. Тео и Блез снисходительно улыбались. Генри не сомневался, что у них был не менее удивлённый вид, когда они впервые попали в оранжерею Мэнора.

Он никогда раньше не покидал пределов Англии, а сейчас будто ступал на поверхность новой неизведанной планеты, на которой царило вечное лето. Изогнутые своды потолка, состоящие из тысяч зачарованных стёкол, множили и преломляли солнечные лучи, словно на небе пылали сразу несколько звёзд, освещая раскидистые ветви растений и огромные тропические цветы.

— Вытяни руку, — прошептал Тео на ухо другу.

Генри послушался, и уже через пару мгновений на его локоть опустилась крохотная синяя птичка с тёмно-синим, васильковым оперением. Она повернула голову и уставилась на него крапчатым глазом.

— Это джобберноль, — гордо объяснил Драко. — Она запоминает то, что мы говорим, а когда будет умирать, повторит всё, что слышала, в обратном порядке.

— Я знаю её, — вспомнил Генри, глядя, как она, встряхнув торчащим хвостиком, принялась чистить перышки. ― Они используются для варки Веритасерума, верно?

— Кто о чём, а Горбин о зельях, — усмехнулась Блез.

— А вот и нет, — Генри развернулся, и птичка упорхнула, теряясь между широкими листьями, которые по размеру были крупнее, чем две его ладони вместе взятые. — Однажды Лестер привёз нам целый ящик перекрашенных перьев каких-то воробьёв и клялся Мерлином, что это джобберноли. Самое смешное, что в качестве основного аргумента в подлинности своего хлама он достал из кармана сыворотку правды, сваренную на основе этих перьев, проглотил её залпом, и утверждал, что теперь-то ни у кого не должно остаться сомнений в его честности. Под Веритасерумом же не соврёшь!

— Слушай, Драко, — Тео подпихнул Малфоя локтем, — может, ну его этот Хогвартс? Подадимся в контрабандисты, будем исследовать тропики за родительские деньжата, а Генри будет продавать нашу добычу. Даже рынки сбыта искать не придётся: у нас готовый, проверенный человек имеется.

— Так вам и позволят транжирить семейные галлеоны на такую чушь, — фыркнула Блез.

— И что тогда, по-твоему, не чушь? — скрестил руки Нотт. — Соревноваться у кого самая большая пирамида из слитков в Гринготтсе?

— Это было не соревнование, мой отец просто однажды заметил, что… — зашипел Драко, но общий смех заглушил окончание речи.

— В любом случае Блез права, что ваша затея никуда не годится, — вставил Генри. — Малфой ни дня не продержится в джунглях без ванны с пеной и личной бригады поваров.

— А мы всё с собой возьмём! Ты что, палаток волшебных не видел?

— Боюсь, чтобы исполнить все особо важные запросы будущего лорда Мэнора, не хватит даже десяти волшебных палаток.

— Так уж и десяти, — скривился Драко. — Восемь вполне сойдёт.

В эту секунду в плечо Генри врезалось нечто жёлтое и круглое. Горбин ойкнул, хватаясь за ушибленное место. У него перед носом, стрекоча крылышками, завис пернатый летающий шарик, который недовольно зачирикал, а затем клюнул своего обидчика в нос и, также стремительно облетев голову Тео, спикировал на плечо Блез. Забини ласково погладила его круглое тельце.

— Как он вообще летает? — спросил Генри. — Он как будто мяч для гольфа проглотил.

— Какой мяч? — переспросил Малфой.

— Ну, снитч, — поправился Горбин. Как вообще можно что-то объяснить людям, которые не смотрели Тома и Джерри!

— Сниджеты раньше его и заменяли. Только теперь их почти всех истребили. Но один экземпляр отцу всё-таки удалось приобрести.

— Да, уж мистер Малфой любитель коллекционировать редкие экземпляры. Чего угодно.

В это время раздался негромкий хлопок, и рядом появился ушастый домовик.

— Письмо для мистера Горбина, — дрожащей ручонкой он протянул Генри поднос, на котором лежал конверт со знакомым витиваетым почерком.

Адресат нахмурился.

— Кто это решил тебе написать? — спросил Драко. — Неужто Грейнджер соскучилась?

— Не неси ерунды, Малфой, — отмахнулся Генри, разворачивая пергамент. — Это Горбин.

Письмо было ещё более коротким, чем обычно. Горбин всегда делал упор в информативность, не расписывая лишнего, отчего его послания могли показаться резкими. Но в этот раз это было довольно близко к истине.

«Генри,

Кажется, мы договаривались, что ты будешь благоразумным. Не лезь туда, где не разбираешься. Тебя растопчут и не заметят. Не вынуждай меня тебе запрещать.

Вторая бумага от Беркэса.

Горбин».

— Что пишут?

Генри смял листок и сунул его в карман.

— Ничего. Я пойду, ладно? Там ещё громовещатель внутри, хочу успеть прослушать до ужина.

Тео переглянулся с Драко, но они оба промолчали. Блез только вскинула бровь, покосившись на них так, словно Горбин только что подтвердил одну из её догадок.

Генри вышел из оранжереи и бездумно двинулся по коридору, только на втором повороте понимая, что не знает обратный путь в комнату, которую ему временно отвели. Он остановился перед портретом темноволосой худосощной леди в огромной шляпе пышными перьями. Леди слегка кивнула Горбину.

— Ты ещё можешь занять место наследника, — произнесла она.

— Но я и так наследник, — нахмурился Генри.

— Мой правнук порой принимает на редкость верные решения, — прищурилась прапрабабушка Драко и отвернулась от него, с прежним равнодушием устремляя взгляд на бронзовые цветы на раме.

Горбин уже развернулся, чтобы идти назад, но случайно врезался в человека в чёрной мантии. В голове зашевелилось какое-то старое воспоминание, но Генри не успел за него ухватиться и оно снова растворилось в глубине памяти.

— Потерялся? — спросил мистер Снейп.

— Да, — растерянно проговорил Генри, поправляя очки. — Я искал свою комнату.

— Иди за мной.

Генри улыбнулся. Он ведь мог просто путь показать, а решил сам довести до комнаты. Мелочь, но какая приятная. Теперь надо как-нибудь незаметно прихвастнуть своим талантом к Зельеварению, и тогда, может быть, если повезёт, то мистер Снейп разрешит Горбину заниматься с ним вместе в Драко. Или даже сам предложит!

— Меня просили поговорить с тобой, потому что Мистер Малфой пригласил в Мэнор представителя Министерства, который работает с несовершеннолетними волшебниками, столкнувшимися с тёмными существами или искусствами.

— И что? — спросил Генри, хмурясь. — Я уже сказал, что со мной всё в порядке.

— В первый раз это звучало даже забавно. Как твоя голова сумела сотворить мысль, что хозяева Мэнора неожиданно решили озаботиться поисками личного мозгоправа для заезжего мальчишки? Мы не в блатворительной организации, если ты ещё не заметил, — мистер Снейп облокотился о выступ, обводя глазами коридор, словно пытался выискать намёки на то, что они находятся в фонде помощи. — Это обоюдовыгодное предложение. Если ты расскажешь ему, что произошло в школе, это вызовет масштабные проверки в школе. Люциус и так собирается доложить о монстре, на которого вы наткнулись на третьем этаже, но вместе с тобой ход расследования пойдёт куда серьёзнее, потому что ты действительно пострадал от укуса этой твари. Надеюсь, ты понимаешь, насколько это всё меняет?

Генри кивнул.

— Завтра утром сюда прибудут родственники Тео и Блез. И мистер Малфой уже написал твоему отцу...

— Горбин не приедет, — отрезал Генри.

Снейп остановился, всматриваясь в лицо мальчика. Тот сглотнул, чувствуя, как конверт прожигает карман.

— Ясно, — коротко произнёс мастер зелий и зашагал дальше.

Генри с благодарностью посмотрел ему вслед и поспешил за своим провожатым. Горбин был рад, что Снейп не стал уточнять почему.

«Не лезь!», — голос приёмного отца звоном стоял в ушах. Мальчик встряхнул головой, отгоняя его воображаемый призрак.

— Но я согласен дать показания, — Генри вздёрнул подбородок в лучших традициях Грейнджер. — Нельзя, чтобы все просто взяли и закрыли глаза на то, что в замке живёт кровожадная тварь, которая может в любой момент сбежать и сожрать всех, кто на неё наткнётся. Наш директор слишком много себе позволяет, и я хочу помочь мистеру Малфою дать ему отпор!

— Без присутствия Горбина? — фыркнул Снейп. — Можешь воевать разве что с этой статуей.

Внутри как будто сдулся воздушный шарик. Боевой настрой стремительно сменялся отчаяньем.

— И с этим ничего нельзя поделать? Поискать кого-нибудь ещё, — Генри шмыгнул носом, теребя конверт в пальцах. — Может быть... временно... вы выступите в качестве моего представителя?

— Вряд ли это возможно, — ответил мистер Снейп. Генри показалось, что с сожалением. — Представителем должен быть родственник или опекун.

— Это несправедливо! — воскликнул Генри. Хотелось кричать и топать ногами, но вместо этого Горбин продолжал тупо следовать за Снейпом.

— Неужели? Если это первая несправедливость, с которой ты столкнулся за всю свою жизнь, то мне остаётся лишь тебя поздравить, потому что обычно всё происходит именно так.

Генри покраснел, опуская голову. Нашёл кому жаловаться на тяжёлую судьбу.

— Ладно, — лицо его спутника на мгновение смягчилось. — Расскажи о своей проблеме мистеру Малфою. Если есть какой-нибудь обходной путь, то он уже его придумал.

— Правда? Вы можете меня к нему отвести? — в душе Генри затеплилась надежда. Судя по знаменитому «квиддичному делу», на отца Драко действительно можно положиться в таких вопросах.

— Поднимись по лестнице наверх, пройдёшь через картинную галерею, и сразу за аркой будет мраморный кабинет. Он сейчас там.

«А вы?» — Генри прикусил язык. А на что ты вообще рассчитывал? Что с тобой будут носиться весь вечер, как нянька-эльфийка?

Мистер Снейп уже скрылся за поворотом, а Горбин ещё несколько мгновений смотрел на опустевший выступ, на который он опирался. Генри привычным движением нащупал вредноскоп и погладил трещину. Волчок легонько шевельнулся в пальцах, выпуская тихую печальную трель, похожую на мелодию тоненькой пастушьей дудочки. Мальчик потянул за верёвочку, вытаскивая его на ладонь.

— Что с тобой такое, дружище? Неужели всё-таки сломался?

Но вредноскоп замолк, застывая в руке хозяина.

— На Рождество я обязательно узнаю у Горбина, можно ли тебя починить. Если не он, то Беркэс что-нибудь подскажет. Ты только держись, ладно?

Генри аккуратно сжал волчок, словно надеясь, что, когда снова раскроет пальцы, он починится сам собой. Как вообще можно было его кокнуть? Горбин всё не мог вспомнить, когда это произошло.

Кабинет нашёлся довольно легко. Стоило мальчику только поднести кулак к двери, как из-за неё донёсся голос мистера Малфоя:

— Можешь зайти, Генри.

Приоткрыв тяжёлую створку совсем на узкую щель, Горбин аккуратно просочился внутрь. За роскошным креслом за мраморным столом сидел сам лорд Мэнора, а напротив него, спиной к Генри, расположился мужчина в форменной министерской мантии. Горбин уже видел такие, когда они занимались вопросами опеки.

Стоило мальчику переступить порог, как чиновник развернулся к нему, с любопытством оглядывая непрошеного гостя.

— Так ты тот самый Генри Горбин? — спросил он. — Я Томас МакГрегор — сотрудник отдела магического правопорядка.

— Здравствуйте, — автоматически ответил Генри. Его больше волновало, с чего вдруг он попал в категорию «того самого».

— Мистер МакГрегор специализируется на детских столкновениях с тёмными существами, — мистер Малфой подтвердил слова мистера Снейпа. — Он поможет нам вести диалог с Хогвартсом.

— Насколько я понимаю, Генри, твой отец отказался участвовать во время нашей беседы.

— Да, это так, — хрипло ответил мальчик.

У всех! Всех! Родители приедут, чтобы поддержать своего ребёнка, и только Горбин не захотел даже немного пошевелиться. Конечно, он ему не отец, и совершенно не обязан защищать приёмыша так же, как это делают настоящие родные, но от этого разумного объяснения легче на душе почему-то не становилось.

— Мистер Малфой получил письмо с чётко сформулированным отказом присутствовать здесь завтра, — мистер МакГрегор смотрел с омерзительным самодовольством, словно находил в трагической ситуации Генри нечто забавное. — И, согласно нашим сведениям, ты тоже получил его послание. Это так?

Горбин кивнул, исподлобья уставившись на министерского представителя.

— Я не прошу тебя прочитать содержание письма, — мистер МакГрегор покосился на карман брюк Генри, куда тот засунул мятый пергамент. — Но ответь мне на один вопрос: есть ли там строчка, из которой можно сделать однозначный вывод о том, что он запрещает тебе участвовать в разговоре со мной?

Генри задумчиво пожевал нижнюю губу. Этот мужчина не так прост, как кажется.

— Горбин просил не вынуждать его запрещать это.

Мистер МакГрегор улыбнулся.

— Как ты думаешь, Генри, можно ли из этого сделать вывод, что твой отец не препятствует нашей беседе, но не может на ней присутствовать в силу... определённых обстоятельств? — он обернулся на мистера Малфоя. Тот кивнул.

Генри восхищённо ахнул и даже легонько подпрыгнул от избытка чувств.

— Значит, мы их всех прижмём, да? — спросил он.

— Всё зависит от нашего с вами благотворного сотрудничества, — мистер МакГрегор протянул мальчику руку. — Приятно познакомиться, молодой человек.

Ладони Генри немного вспотели, поэтому, прежде чем ответить на рукопожатие, он вытер их о штаны. Он чувствовал себя великим мстителем, который всем ещё покажет.

Распрощавшись с остальными заговорщиками до завтрашнего утра, Генри вприпрыжку поскакал за домовиком в свою комнату. Завалившись на кровать, он вспомнил, что у него ещё осталось непрослушанным письмо от Беркэса. Торопливо развернув пергамент, Генри раскрыл громовещатель. Первые разы все пугались красным конвертам, но потом поняли, что письмо взрывается только если отправитель этого хотел. Громовещатель совсем по-беркэсовски дёрнул дрожащей лентой языка и заговорил таким знакомым шепелявым голосом:

«Как же так, Шмитти? На щелые выходные уехал к Малффоям, а про штарого папку-Бэркеша шовщем жабыл. Ты же помнишшь, што обещал приехать на Рождештво?

Метёлке тошкливо беж швоего нового хожяина. Она штолько лет штояла беж дела, и шейчаш шнова её жабросили. Я говорил ей, што в следующщем году ты шможешь вжять её ш шобой, но она вшё равно хандрит.

Ты там не жаброшил нашши тренировки? Я шлышал про ишторию ш шобакой. Ш ней шправитша раж плюнуть! В шледующий раж попробуй Ушыпляющий Покров.

Береги шебя, маленький Горбин, и вожвращайся. Мы ждём тебя дома».

* * *

Северус не стал дожидаться ужина. Он выполнил просьбу Люциуса, поговорил с мальчиком, и больше его ничего не задерживало в Мэноре. Снейп вышел из камина в своё нынешнее обиталище. За столько лет он обжил только лабораторию, которая была почти полностью переделана под особенности его работы и оборудована новейшими горелками и прочным двойным куполом. Всё прочее устройство дома его особенно не волновало, и он стоял полупустой и заброшенный, ровно как и его хозяин.

Северус опустился на кровать и устало взглянул на улыбающуюся Лили. Её колдография стояла на тумбочке, хотя Снейп периодически убирал её в ящик стола. Здесь была изображена не его жена, а шестикурсница Гриффиндора, которая махала рукой своей подруге. Эта колдография была у всех, кто приобрёл книгу Скитер. А эта улыбка Лили принадлежала ему в той же мере, что и всем остальным читателям той погани, которую когда-то сметали с полок Флориш и Блотс.

Иногда ему даже казалось, что, выдрав эту страницу, он словно украл чужие счастливые мгновения. Создал иллюзию своей Лили, которой не существовало: Адское пламя полностью уничтожило всю их комнату, а дом превратился в чёрные, обугленные руины, дымящуюся дыру. У него не было ни единого снимка, вещи, ничего, что бы напоминало о том, что они действительно были. Что у них родился сын с её прекрасными глазами. Всё сгорело. Остался только пепел.

Северус пытался найти хоть что-нибудь, переворачивая старый дом Эвансов, но там не было ничего: после смерти её матери, вещи Лили они перенесли к себе. За одну ночь бесследно исчезли целых три года жизни. Ему не за что было ухватиться кроме колдографии, напечатанной на плотной бумаге среди писанины омерзительного автора, и обручального кольца, оставшегося без пары.

— Сегодня я говорил с тем забавным ребёнком, как и обещал Люциусу, — тихо проговорил Северус. — И знаешь, только встретив этого найдёныша Горбина, я впервые понял, что уже признал, что потерял Гарри навсегда. Когда мальчишка выяснил, что Горбин не собирается приезжать и разбираться с его дурацкой историей с ногой, тварью и запутанными интригами, я подумал: как жаль, что такая удача выпадает лишь на долю людей, которые её совершенно не заслуживают.

Он провёл большим пальцем по рамке.

— Может, это тоже побочный эффект от смешения составов. Но мысль промелькнула так ясно, что подобная гипотеза слишком наивна.

А пятисот вторая копия снимка Лили продолжала улыбаться невидимому фотографу. Огоньки парящих свеч сияли над её головой, и она вновь и вновь заправляла за ухо рыжую прядь, оборачиваясь на вспышку колдоаппарата.

Генри был даже рад вернуться обратно в Хогвартс. Домой. В Мэноре всё казалось слишком помпезным. Усаживаясь на роскошную постель, рядом с которой его школьная кровать казалась обычной раскладушкой, Горбин никак не мог выкинуть из головы навязчиво яркие картинки того, как они с Тони копались в мусоре в поисках подходящих пластиковых бутылок.

А портреты в бесконечных коридорах, хоть и были живыми, но отличались от тех, что украшали замок. Похожие друг на друга, в одинаковых позах и красках, они не покидали своих рам, провожая его чередой мрачных, надменных взглядов, словно следя за каждым шагом чужака. Так неуютно Генри было только в день, когда в лавке они не успели развесить новую партию африканских ритуальных масок, и их пришлось сложить в его комнате. Всю ночь Генри чувствовал, как его пристально изучают пустые глазницы. Не по себе было даже Бэркесу, который тогда пугливо притих в окружении безмолвных соседей.

Портреты каждой трещинкой на холсте чувствовали, что у мальчика перед ними нет ни капли крови Горбинов. Единственная картина, которая с ним заговорила, назвала его будущим наследником, но Генри до конца не мог понять, чьим именно, ведь Горбин уже его выбрал.

Остальные члены древнего рода Малфоев не проронили звука, только продолжая наблюдать. Генри казалось, что его просматривали насквозь, заставляя вытаскивать из самых глубин сознания все самые постыдные, унизительные воспоминания.

Интересно, как бы Драко отреагировал, узнай он о дошкольных похождениях своего друга? Может быть, конечно, ничего бы и не случилось: всё-таки во время их знакомства Генри драил пол. Но Горбин не был уверен до конца, что его аристократичный друг смог бы спокойно переварить историю о маггловских помойках. Вот кого-кого, а Блез бы точно удар хватил, узнай она, что обедает за одним столом с человеком, который спал в сарае.

А с другой стороны, не всем же быть наследными принцами? Хотя Генри порой вспоминалась его былая самоуверенность, с которой он мнил себя потерянным королевским отпрыском, едва ступив на мостовую Косого переулка в драных, грязных штанах. И куда всё теперь подевалось?

Этим утром он выложил мистеру МакГрегору большую часть того, что вспомнил о происшествии с монстром на третьем этаже. Они собрались в Синей гостиной, которая немного напоминала кабинет какого-нибудь главаря мафиозного клана. Самое подходящее место, чтобы замышлять вендетту.

Дон Малфой, синьора Забини, малыш Тео, ну и, конечно, Аль Горбоне. Или Аль Горбини?

Вместе с синьорой Забини сидела её мать, рука которой, подбадривая и успокаивая, поглаживала плечо дочери. К Тео приехали его бабушка с дедушкой, которые сразу приглянулись Генри. Ещё в приюте он научился различать за показной строгостью добродушный и заботливый нрав. Хотя лорду и леди Нотт, очевидно, не понравилось бы сравнение с маггловскими охранником и кухаркой.

Драко вообще чувствовал себя хозяином положения: его родители возвышались за ним, как надёжная опора, крепче чем Крёстный отец для мафиозной семьи. И того спокойствия и уверенности в собственных силах, которую они одним своим присутствием дарили сыну, хватало и на всех остальных детей тоже. По крайней мере, Генри отчётливо её чувствовал.

Кроме того, справа от Горбина стояло кресло, выбранное мистером Снейпом. Рядом с человеком, занимавшим место, вроде как предназначенное для его, Генри, родителей, Горбин ощущал себя не таким одиноким. Про приёмного отца Аль Горбини просто запретил себе думать.

После того, как высказались все дети, наступила очередь мистера Снейпа. И его история вызвала мурашки даже у невозмутимого Тео. Генри и подавно едва не выщипал все шерстинки бархата на кресле, слушая о нападении оборотня в тоннеле Хижины.

Детали всего, что произошло, им так и не позволили услышать, в срочном порядке выведя из комнаты, но и тех мелочей, которые они узнали, было достаточно, чтобы список главных страхов Генри пополнился новым лидером.

Когда Снейпа, наконец, отпустили дотошные министерские работники, Горбин перехватил его перед самым камином, зная, что это последний шанс попросить его позаниматься с ним ментальными науками. Юный гангстер не очень понимал, на что надеялся, поэтому и не удивился, предсказуемо получив решительный отказ стать учеником Чёрного Босса. Возможно, этому отчасти послужило причиной ещё то, что Генри мысленно назвал Снейпа Чёрным Боссом, и он успел это прочитать. Беркэс не раз упрекал своего подопечного в том, что он слишком громко думает.

Но уже в Хогвартсе, за ужином, прямо на стол перед Генри опустился незнакомый филин с тяжёлым свёртком и небольшим посланием в стиле, немного напоминающем горбинский.

«Доктор Оушен предлагает достойные техники ментальной защиты. При тщательном подходе подойдёт как средство от ночных кошмаров. Это не подарок, а мой личный экземпляр, поэтому не стоит постоянно таскать книгу с собой или раздавать всем подряд».

Несмотря на скупость строчек, Генри был вне себя от радости.

— А мне Северус никогда не разрешал брать его книги, — в голосе Драко Горбин подметил откровенные нотки плохо скрываемой ревности.

— Так те учебники и у тебя в библиотеке были, — успокоил его Тео. — В любом случае, Генри даст нам посмотреть, правда, Генри?

Горбин не сомневался, что друзья тут же полезут рассматривать старый фолиант.

— Вообще-то, мистер Снейп запретил мне делиться его собственностью с кем попало, — важно протянул счастливый обладатель собрания техник Метиды Оушен, упаковывая драгоценный экземпляр обратно в бумагу.

— Ты как-то быстро забыл, кто тебя с ним познакомил, — прищурился Малфой.

— Какие мы завистливые, — засмеялся Генри, легонько толкая друга кулаком в плечо. — Да, поделюсь, конечно, только дайте, вначале, сам почитаю.

И окончательно забывая про недоеденную индейку, Генри поднялся с места и потащил своё сокровище в спальню.

Горбин был не очень уверен, подействовала ли одна из знаменитых методик Метиды Оушен, или же он просто зачитался допоздна, поэтому на красочные сны просто не хватило сил, но кошмары в эту ночь ему действительно не виделись. Сам Генри считал это исключительной заслугой чудодейственной книги мистера Снейпа.

* * *

— Генри, если ты хотел меня разыграть, то это совершенно не смешно, — Гермиона слегка приподняла голову, а затем снова уткнулась в «Травник тысячелетия».

Горбин удивлённо распахнул глаза. Кажется, негостеприимные приёмы в библиотеке начали входить в традицию.

— И когда я, по-твоему, мог это успеть? — он скрестил руки на груди. — Если ты не заметила, то меня больше суток не было в Хогвартсе.

Грейнджер фыркнула, качая головой.

— Я понимаю, довольно забавная шутка получилась, — она разгладила страницу ладонью. — Но я действительно переживала! И если ты выяснил, что моя теория была ошибочна, и Тамсин вовсе не собиралась тебя протаранить, то не следовало прибегать ко мне с таким очумелым видом и убеждать в обратном. Вы с друзьями, наверное, здорово посмеялись, да?

Генри перегнулся через стол, оттаскивая книгу от Гермионы.

— Ты чего несёшь? Говорю тебе, я был у Эпплби, и она полностью подтвердила твои слова!

Девочка с несколько мгновений разглядывала стол, но затем подняла недоверчивый взгляд на Горбина.

— Тогда скажи мне, почему когда я пришла к Тамсин, она заявила мне, что это абсолютная ерунда?

— Что ты забыла у Эпплби? — нахмурился Генри.

— Как разница? — Гермиона потянулась за «Травником», но Горбин успел прижать книгу к себе, и руки Грейнджер схватили воздух. — Я просто хотела уточнить всё сама, и, видимо, не зря!

— Если из нас двоих кто-то и несёт ерунду, то это ты, — Генри поджал губы.

— Да неужели? — брови Гермионы взметнулись вверх. Она выхватила палочку и заклинанием призвала книгу обратно. «Травник» мгновенно вырвался из хватки Горбина, перелетая через соседний стеллаж. Раздался глухой стук и чей-то вскрик.

— Здесь вообще-то колдовать запрещено, — из-за стеллажа показался хорошо знакомый Генри когтевранец и кинул книгу обратно на стол. — А-а, снова ты, Горбин.

— Хитчинс, иди куда шёл, — скривился Генри. — Это было случайно, ясно?

— Всё-то у тебя случайно, — Хитчинс покосился на покрасневшую Гермиону и вернулся к своей полке.

— Ничего страшного, — усмехнулся Горбин. — Пусть думает, что это я. Всё равно после того случая в коридоре у него на меня зуб.

Грейнджер строго насупилась, укладывая «Травник» в стопку с остальными томами.

— Манящие чары? — спросил Генри.

— Работаю над ними, — пробормотала Гермиона. — Пока не получается ловить предметы, но… Ты переводишь тему!

— Вовсе нет, — Горбин поднялся с места, упираясь руками в стол. — Мы сейчас вдвоём немедленно идём к Эпплби и спрашиваем, какого чёрта она даёт всем разные показания.

— Пошли! — Грейнджер хлопнула стопкой книг по столу.

И они двинулись на срочный допрос: Джеймс Бонд и… нет, не девушка Бонда. Грейнджер однозначно не вписывается в эту глупую роль. Она скорее, скорее… Как же трудно придумать действительно классного персонажа для девчонки!

На входе в Больничное Крыло их затормозила мадам Помфри. Гермиона носом воткнулась в затылок друга.

— Вы куда так несётесь, молодые люди?

Генри, тяжело дыша, пригладил ушибленное место.

— Нам срочно нужно к Эпплби, — выпалил он, высматривая койку Тамсин за спиной колдомедика. Ещё не хватало тратить время на препирательства.

— За сегодняшний день у девочки и так было слишком много посетителей, — мадам Помфри упёрлась рукой о дверной косяк, перегораживая проход.

Генри зажевал нижнюю губу, оборачиваясь на Гермиону.

— Пожалуйста, пустите нас, — настойчиво попросила она. — это очень важно!

Последний раз Грейнджер строила подобное лицо, когда пыталась выпросить книгу из Запретной секции.

— Мадам Помфри, если вы нас пустите, я обещаю не попадать к вам до самого конца семестра, — взмолился Генри.

Хозяйка Крыла со вздохом обвела взглядом первокурсников.

— Ладно, — проговорила она, отступая вбок. — Я надеюсь, что вы, мистер Горбин, сдержите своё обещание.

Не дожидаясь, пока мадам Пофри отойдёт, Генри тут же бросился вперёд, едва не сбивая её с ног.

— Простите, — шепнула Грейнджер, не отставая от Горбина.

— Но только на пять минут! — крикнула колдомедик вдогонку.

Дорогу до постели Эпплби Генри помнил прекрасно. Чуть не споткнувшись о выступ ширмы, он резко завернул к кровати, в которой тоже как-то успел полежать. С момента его последнего визита количество фиксаторов на теле Тамсин поубавилось, но она всё ещё была вся перемотана бинтами.

— Что случилось, Гермиона? — она приподнялась, отодвигая подушку так, чтобы можно было сесть, откинувшись на неё спиной. — Мы, кажется, всё прояснили ещё вчера.

— А вот и нет! — воскликнул Генри, сжимая спинку кровати Эпплби. — Объясни, пожалуйста, почему ты соврала Гермионе?

— О чём ты? — нахмурилась Тамсин.

Горбин перевёл взгляд на Грейнджер. Если эта пуффендуйка будет продолжать упираться, то Гермиона только сильнее укрепится в своей правоте.

— О том, что ты говорила мне совсем другие вещи, — он постучал пальцами по резной перегородке. — Как твоя метла сама собой затормозила в воздухе и развернулась на меня, словно кто-то приказал это сделать.

Тамсин продолжала сдвигать брови, как будто действительно не понимала слов Генри. Тот заскрипел зубами. Какое талантливое представление устроила, Оскар за лучшую женскую роль! Но прежде чем он успел съязвить по этому поводу, Эпплби мотнула головой, словно что-то припоминая.

— Возможно, я, и правда, что-то такое говорила, — она улыбнулась с виноватой растерянностью. — Но ты пришёл на следующее утро после того, как всё случилось. В меня влили столько зелий, что я несла разную чушь.

— Неправда! Ты выгнала Дэйра, а потом пересказала всё в точности, как видела Гермиона.

Горбин должен был испытывать облегчение от своей правоты. Если всё именно так то, значит, опасности нет, и не было никогда, и никто не планировал его убийства. Но какая-то странная внутренняя тяжесть всё ещё лежала на сердце, не давая выдохнуть окончательно.

— Это был просто бред, Генри, — покачала головой Тамсин. — Я уходила от бладжера и потеряла управление. Мне очень жаль, что тебе пришлось столько пережить из-за моей криворукости. Но не стоит искать в этом заговор.

Генри помотал головой.

— Не может быть. Слишком много совпадений.

Гермиона сжала его локоть.

— Генри, возможно, Тамсин права. Я верю, что ты не лгал, и мне не нужно было думать, что это розыгрыш. Но зато теперь всё прояснилось.

Горбин переводил взгляд от Грейнджер к Эпплби и чувствовал, как внутри закручивается узел. Эта история была слишком фальшивая, его словно пытался облапошить неумелый колпачник на набережной, а шарик выпал и теперь катился по лужам на мостовой. Словно в подтверждение этой мысли вредноскоп легонько зашевелился под мантией.

— Ваше время уже давно закончилось, — мадам Помфри выросла из-за ширмы. — Мисс Эппбли нужно отдыхать.

— Ещё раз прости меня, Генри, — проговорила Тамсин. Она неуверенно приподняла руку, словно хотела помахать на прощание, но затем собрала пальцы и сунула ладонь обратно под одеяло.

Горбин закрыл глаза, позволяя Гермионе оттащить себя в сторону. Узел в груди резко раскрылся, разворачиваясь тысячами нитей.

— Теперь мне всё ясно, — проговорил он так тихо, чтобы услышала только Грейнджер. — Ей подправили память.

— Что? — Гермиона резко остановилась, выпускать локоть Генри. Он обошёл её, замирая прямо напротив лица подруги.

— Я читал об этом у Браги Мудрого, — Горбин выпрямился. В серых глазах за стёклами очков блеснуло что-то мрачное. — Воспоминания вполне может исправить сильный леггилимент. Так поступают с магглами, которые увидели то, что им не следовало. Но подобную операцию вполне можно провернуть и с волшебником. Особенно если он не умеет защищать свой разум.

Гермиона отступила на шаг назад, натыкаясь спиной на ширму. Та покачнулась, но Генри успел подхватить её крепление.

— Кому это могло понадобиться, Генри? — прошептала Грейнджер.

— Тому же, кто пытается заставить всех забыть о том, что Эпплби протаранила именно меня, — твёрдо произнёс Горбин. — Дамблдору.

Гермиона приоткрыла рот, но затем фыркнула, отмахиваясь.

— Вот сейчас бред несёшь уже ты. Зачем директору школы изменять кому-то память? Я бы скорее предположила, что это сделал человек, который наложил чары на метлу Тамсин.

— А что если…

— Нет, Генри! Прежде чем записывать профессора Дамблдора в убийцы, давай попробуем остудить пыл и порассуждать здраво, — Гермиона упрямо зажала ладонью рот Горбина. — Ситуация, и правда, очень странная, но именно поэтому не стоит спешить с выводами. Кто из нас вообще слизеринец: ты или я?

При упоминании факультета Генри встрепенулся. Он отодвинул руку Грейнджер и брезгливо потёр губы.

— Ладно, пожалуй, тут ты всё-таки права, — нехотя проговорил он. — Но не вздумай задаваться: это ненадолго.

Гермиона скорчила ему рожу, отряхивая пальцы о юбку.

Генри развернулся и решительно перешагнул порог Больничного Крыла. Нужно было столько обдумать: рассказывать ли обо всём Малфою, Тео и Блез? Единственное, в чём Горбин теперь был уверен, так это в правильности своего решения умолчать об этих подозрениях во время разговора с мистером МакГрегором. Если Дамблдор действительно изменил воспоминания Тамсин, то все его слова оказались бы бесполезны, и дело было бы замято. А если это сделал неведомый убийца... Что ж, тогда это явно подстегнуло бы его к новым действиям.

Далеко уйти не удалось. Генри не сразу понял, что произошло: вначале раздался крик:

— Опять ты?

И уже в следующую секунду чьи-то руки грубо отпихнули Горбина к стене. Охнув, он глухо врезался спиной в холодный камень.

— Какого гиппогрифа ты продолжаешь таскаться к Тамми? — бешеные глаза Дэйра с красными прожилками словно материализовались прямо перед ним. В отблесках факелов над головой Генри они горели ещё ярче.

— Не твоего ума дело, — прошипел Горбин, дёрнув плечом. Только этого придурка здесь не хватало. Пол прищурился, стискивая его ещё сильнее.

— А ну отвяжись от него! — услышав шум, Гермиона моментально выскочила из-за двери.

— О, неужели, за тебя опять вступается девчонка? Как же так, ваше темнейшество?

На лице Дэйра расплылась презрительная усмешка. Он обернулся на Грейнджер, и Генри рывком сумел отпрыгнуть в сторону, выпутываясь из чужой хватки. Горбин выдернул палочку из рукава, мгновенно чертя знакомую руну в воздухе. Кровь пульсировала в висках. Яркая вспышка ярости тёмно-алым огоньком сконцентрировалась на кончике оружия. Генри почти ощущал её жар подушечками пальцев. Он уже занёс руку, чтобы выпустить импульс на обидчика, когда…

— Петрификус Тоталус! — завопил девичий голос.

В то же мгновение Горбина резко выпрямило в воздухе. Он статуей рухнул на пол, роняя палочку, которая тут же запрыгала по камням. Его заклинание с ядовитым шипением разбилось о доспехи.

Удар пришёлся на старый ушиб. Генри взвыл, едва чувствуя онемевшие конечности. Палочка взвилась вверх, перелетая в руку Дэйра.

— Молодец, Грейнджер! Этих гадов с самого начала нужно ставить на место, — Пол ткнул Генри его же оружием в ребро. Горбин зарычал, но не смог пошевелить ни пальцем. — Он может говорить разную мерзость о таких, как ты, но по-настоящему дурная кровь как раз у этого пожирательского выкормыша.

Он едва успел взмахнуть рукой, как на ней с боевым кличем повисла Гермиона. Дэйр попытался стряхнуть с себя Грейнджер, но она только пнула его коленом в живот. Гриффиндорка пыталась дотянуться до палочки Генри, но Пол задирал руку выше, не давая ей этого сделать.

— Экспеллиармус! — и оружие вырвало из рук нападающего.

Дэйр обернулся, резко меняясь в лице. Палочка описала дугу в воздухе, приземляясь прямо в ладонь девушки в когтевранской форме, которая перехватила её ловким жестом опытного ловца.

— Рейчел?

Грейнджер плюхнулась на пол.

— Как ты мог? — неожиданная спасительница продолжала удерживать Пола на прицеле, тяжело дыша.

— Рейчел, всё не так, как ты думаешь. Этот гнусный...

— Это просто первокурсник, Пол! — воскликнула она.

Генри злорадно усмехнулся, насколько позволяли скованные мышцы лица.

— Он тебя не сильно задел? — быстрыми уверенными шагами Рейчел подошла к нему, снимая чары.

Горбин подскочил на ноги, забирая палочку обратно, и, косясь на Дэйра, запихнул её обратно в рукав.

— Рейчел, пожалуйста, выслушай меня... — взмолился Пол.

— Из-за тебя я не поверила Терри! — она гневно развернулась к Дэйру. — Наговорила ему ужасных вещей! А ты ничем не лучше него!

Пол окончательно утратил боевой пыл.

— Ещё раз я увижу тебя за чем-то подобным, расскажу об этом МакГонагалл! Тебя дисквалифицируют! — палочка Рейчел упиралась в грудь Дэйра, а он разглядывал её, двигая желваками.

— Этот «всего лишь первокурсник» проклял Хитчинса просто за то, что он сделал ему замечание. Если бы не МакГонагалл, неизвестно, чем бы это закончилось!

«Это был почти детский сглаз с могильными червями, — обиженно подумал Генри. — Ничего бы с ним не сделалось».

— Я знаю, Пол, — ответила Рейчел, явно намереваясь куда-то идти. Дэйр перехватил её за запястье. Он, кажется, окончательно забыл про двух зрителей развернувшейся сцены.

— К Хиггсу бежишь, да?

— Не трогай меня, — прошипела когтевранка, выворачиваясь. Её глаза гневно сверкнули, когда она притянула к себе освобождённую руку. — А что, если да?

Дэйр отступил в сторону, сжимая кулаки.

— Его дед убил моего отца, — глухо произнёс он. — А ты всё пытаешься найти ему оправдание.

— Разумеется, в этом есть глубочайшая вина Терри.

Рейчел покачала головой, поджимая губы, и понеслась по коридору. Дэйр проводил её глазами, затем изо всех сил саданул в стену кулаком и медленно побрёл в противоположную сторону. В коридоре остались только они с Гермионой. Генри перевёл взгляд на неё, молча наблюдая, как она поправляет перекрутившуюся юбку.

— Кажется, ты только что помирил вашего ловца с ловцом Когтеврана, — заметила она.

«И это всё, что ты можешь сказать?»

Генри скрестил руки на груди, угрюмо уставившись на подругу. Новая волна злости нахлынула на место той, что выплеснулась вместе с последним заклинанием.

— Какого чёрта это было, Грейнджер? — процедил он сквозь зубы.

Обычно Горбин не использовал маггловские ругательства в своей речи, но когда он был особенно взбешён или расстроен, его лексикон моментально скатывался до приютско-уличного уровня.

— Ты о чём, Генри? — Гермиона повторила его позу.

— Ты вырубила меня! Швырнула Дэйру под ноги, безоружного! — яростно воскликнул Генри, всплескивая руками. — Что за хренова гребанина?

Ему хотелось разломать подплавленные доспехи и по частям запустить Грейнджер в голову с её извечным самодовольно вздёрнутым подбородком. Сердце бешено колотилось, как будто он только что вылетел из мёртвой петли.

— Я спасла тебя от собственной дурости, Горбин! — Гермиона с силой одёрнула мантию. — У тебя было лицо человека, который собирается совершить идиотский поступок. Вот прямо как сейчас!

— У меня нормальное лицо! И я совершенно не...

— Да ладно? — перебила его гриффиндорка. — Вот скажи, ты же собирался запулить в него тёмное проклятье?

— Вообще-то сглаз, — огрызнулся Генри. — Но это не имеет никакого значения, потому что ты попросту не дала мне это сделать! Почему, Грейнджер? Неужели ты с ним заодно?

С этой мыслью в желудок Горбина откуда-то сверху скользнул кусочек льда. Он растерянно смотрел на Гермиону, отчаянно не желая признавать себя преданным.

Этого просто не может быть. Ты же так легко раскусила мои способности, а теперь... Неужели ты поверила этим полудуркам?

Девочка хмуро жевала нижнюю губу выступающими зубами. В голове Генри промелькнула мысль, что он неосознанно перенял эту её дурацкую привычку.

Ну же, Грейнджер, скажи хоть что-нибудь. Пожалуйста.

Напряжённое лицо Гермионы неожиданно смягчилось. Она улыбнулась.

— Ты ещё больший придурок, чем я думала, Генри Горбин. Ну наложил бы ты на Дэйра свой сглаз, и что дальше? Помнишь, как тебе прилетело за подобную выходку в прошлый раз? — она склонила голову набок. Привычный назидательный тон Генри внимал с тем же облечённым трепетом, как Бэркес в очередной раз затягивался дымом своей заколдованной трубки. — Тебя ведь могут и вовсе отчислить после такого.

Мальчик поджал губы, засовывая руки в карманы. Он перекатился с пятки на носок и шмыгнул носом. Внутри всё ликовало.

— Ладно, твоя взяла, — важно проговорил Горбин, но затем тоже улыбнулся в ответ. — Но в следующий раз вырубай не меня, а того, кто будет до нас докапываться. Я лежачих не бью.

На какое-то мгновение Генри показалось, что Гермиона дёрнулась так, словно хотела его обнять, но в ту же секунду из-за поворота, громко стуча тростью, выскочил мистер Поттер.

— О, Горбин! — с каким-то нездоровым весельем в голосе произнёс он, а затем прищурился, покосившись на Грейнджер. — Я смотрю, ты уже нашёл наивную светлую девочку, которой сломаешь жизнь?

— Что?! — хором воскликнули Генри и Гермиона. Неизвестно, кто из них был больше возмущён этой тирадой завхоза. Горбин ставил на гриффиндорку, лицо которой, вероятно, обрело то самое выражение преддверия глупости, о котором она говорила пару минут назад. Генри фыркнул, представив, как оскорблённая Грейнджер впечатывает Поттера в стену.

— Ты немедленно идёшь со мной к директору и объясняешь министерской проверке, что ты и Снейп натрепали под этот дракклов протокол!

Гермиона удивлённо уставилась на Генри. Тот отмахнулся, шепнув, что объяснит всё позднее. Похоже, истории дали ход. Посмотрим, как они будут выкручиваться.

— Я всего лишь рассказал им о моей обыкновенной прогулке по замку в дозволенное школьным распорядком время, — Горбин попытался вложить как можно больше яда в каждое слово. — А мистер Снейп поддержал меня, упомянув о том, как однажды ему удалось провести время так же увлекательно.

Завхоз взмахнул тростью, заставляя двери распахнуться. Кивнув подруге, Генри со вздохом проследовал за ним.

— Никак не возьму в толк, за что на меня свалилось это наказание. Ты словно маленькая надоедливая копия этого скользкого мерзавца, которая вечно суёт нос, куда не следует!

— Это так здорово, что вы считаете меня похожим на героя Магической войны, — мечтательно заметил Горбин.

Мистер Поттер остановился, разворачиваясь к мальчику. Его трость почти утыкалась Генри в лицо. Мальчик уставился на неё, оттягивая голову назад настолько, насколько позволяла шея.

— Очень много чести, называть Снейпа героем! Всё его достижение на войне заключалось только в том, он однажды не сумел вовремя… Да гиппогрифа с два он герой! И не заслужил ни одной из наград, которых ему присудили эти идиоты из Министерства.

Горбин закашлялся. Он рос не в самом лучшем приюте, поэтому догадывался о том, как завхоз хотел закончить фразу, но успел себя одёрнуть.

— Ты выбрал весьма неудачный пример для подражания, парень, — мистер Поттер опустил трость, ссутулившись. Почти весь его вес перенёсся на палку, а здоровая нога слегка согнулась в колене. — Он не только не смог сберечь свою собственную семью: по его вине погибли мои друзья, которые были для меня всем. Я один смог выжить в том аду, и не то чтобы счастлив этому. По крайней мере, напоминания о нём теперь навсегда со мной.

Завхоз закатал штанину, показывая уродливую вязь шрамов на левой ноге.

— И за это следует сказать спасибо твоему обожаемому Снейпу.

Генри сглотнул, непроизвольно прикасаясь к собственным ожогам. Они легонько заныли, тут же успокаиваясь обратно.

— Надеюсь, хотя бы после этого туман в твоей голове прояснится, и ты поймёшь, что к чему, — назидательно проговорил мистер Поттер, расправляя брюки. — Что встал? Директор и комиссия и так тебя заждались.

Горбин пожал плечами и двинулся за своим конвоиром. Кажется, завхоз имеет какой-то свой собственный зуб на Снейпа, и Генри как всегда случайно попал под раздачу.

А в это время на опустевшее поле битвы ступил незримый свидетель развернувшейся баталии. Он заклинанием приподнял доспехи, с интересом рассматривая разъеденный металл. Его глаза прищурились, и он легонько прищёлкнул языком.

— Что там, Квиринуссс? — прошелестел голос из тюрбана.

— Превосходно сработавшие чары Кипящей крови, милорд, — тихо ответил слуга. — Мальчишка, и правда, способен вызвать Тёмную магию.

— Любопытно, — ледяное, противоестественное удовлетворение на мгновение наполнило всё разделённое тело. Квирелл почувствовал шевеление кожи на затылке. Господин улыбался. — Ссзабери их ссс собой. Я хочу посссмотреть.

Профессор ЗОТИ взмахнул палочкой, уменьшая трофей до размера детской игрушки, и бесшумно скрылся в той тьме, из которой и появился.

 

 

П. А.: Для тех, кто забыл, кто такая Рейчел: это главная вершина любовного треугольника ловец Гриффиндора Пол Дэйр/ловец Когтеврана Рейчел Скавен/ловец Слизерина Теренс Хиггс. Впоследствии, один небезызвестный комментатор назовёт это "треугольником Трёх Ловцов" и будет совершенно прав. Как известно, когда романтические интересы гриффиндорца и слизеринца пересекаются, это неизбежно разворачивается в полномасштабную войну, в которую оказывается затянута вся школа. И Генри Горбин тому не исключение.

— Что мы наделали, Лили? — он закрыл глаза, упираясь рукой о сбитый угол старого покосившегося шкафа. Тот скрипнул, словно от боли.

Она проводила взглядом меркнущие огоньки сработавших чар. Какой всё-таки прекрасный способ проверки придумали волшебники. Заклинание, которое выходит у женщины, только когда в ней зарождается новая жизнь.

— Я сварю тебе зелье, которое всё исправит. Я знаю хороший рецепт, — Сев схватил её ладони дрожащими мокрыми пальцами. — Ты даже ничего не почувствуешь, правда.

Ему хотелось успокоить её, найти выход, но она вдруг отдёрнула руки, отшатываясь от него.

— Никогда бы не подумала, что ты это предложишь. Я ношу твоего ребёнка. Твоего, понимаешь? Неужели ты готов вот так легко взять и избавиться от него?

Он закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Самое важное в эту минуту было не сболтнуть неправильное, резкое слово. Северус изо всех сил старался говорить мягко и вкрадчиво, но голос срывался от волнения и удушающей бури эмоций:

— Ещё год назад я не смел и мечтать об этом, и, клянусь тебе, был бы бесконечно счастлив. Но при других обстоятельствах. Сейчас мы совершим безответственную, абсолютную глупость, если оставим... всё, как есть. Идёт война, мы вынуждены скрываться в омерзительном доме, который гораздо проще снести, чем вообще пытаться ремонтировать. У нас ни одного лишнего кната за душой, и то, что пока нашёлся аптекарь, покупающий наши зелья, не значит, что так будет и завтра. Может, его убьют Пожиратели, потому что он чем-то им не угодит? Может, эту развалюху спалят Адским пламенем, и мы окажемся на улице с голыми задницами? Да, что там дом: вдруг меня самого заавадят по пути в соседний магазин! Ребёнок просто никоим образом не... он не должен жить, как рамора среди браконьеров.

По щекам Лили побежали слёзы. При виде покрасневших, наполненных болью самых дорогих глаз Северус почувствовал, как его сердце словно с силой провернули в груди, грубо стискивая в кулаке. Он оборвал свою речь, не в силах продолжать. Воздух застрял где-то на пути к лёгким, а руки бездумно сжимали спинку стула. В глубине сознания пульсировала яркая чужая эмоция, которая ненароком просочилась в его разум, но Северус не позволял себе прислушиваться к ней. Он смог бы манипулировать мыслями, привести человека к нужному решению, но знал, что никогда совершит подобное с Лили. Только не с ней.

Как будто почувствовав то, что всколыхнулось у него в голове, жена вздрогнула, отводя взгляд в сторону. Всхлипнув, она хрипло произнесла:

— Мои родители пережили войну детьми. И да, маггловские войны едва ли не страшнее, чем то, что творится сейчас. Но они всё выдержали. Их отцы и матери со всем справились, — она заламывала пальцы, выгибая их в обратную сторону. — Мама даже вернулась из эвакуации обратно в Манчестер. А бабушка растила её в одиночку, пока дедушка воевал в Северной Африке.

Сев потёр лоб, качая головой.

— Она бы не стала твоей матерью, если бы погибла во время бомбёжки или от голода, оставшись беспризорницей. Конечно, тебе кажется, что всё можно преодолеть, ведь ты видишь перед собой только тех, кто выжил. А другие, менее везучие дети, просто никогда тебе не расскажут, что бывает и по другому.

Лили обхватила себя руками, отвернувшись к окну. Её плечи дрожали, обёрнутые тёплой шерстяной кофтой. Несколько мгновений Северус оставался на месте, но потом всё же тихонько подошёл к ней, несмело обнимая. Она полуобернулась к нему.

— Знаешь, для себя ты можешь быть правым. Но я не буду пить никакое зелье. Судьба уготовила мне это испытание, и я готова к нему. А ты поступай, как считаешь нужным.

Сев тяжело вздохнул и нежно коснулся губами её виска. Его испытание уже стояло прямо перед ним. И он любил его больше всего на свете.

* * *

Дамблдор смотрел на мальчика, который только что переступил порог его кабинета. Гарри стоял, гордо выпрямив спину, и хмурил брови. Он невероятно напоминал своего отца, только вот не в том же возрасте, а на несколько лет старше, когда тот уже угодил под влияние Малфоя-старшего и начал копировать его повадки.

Порой Альбусу хотелось закрыть глаза на все планы и открыть юному Снейпу его настоящее имя. Но Дамблдор знал, что не имеет на это право. Пророчество разделило отца и сына и вело мальчика его собственным путём, который он должен был пройти, чтобы исполнить своё предназначение. И разрушить всё это сейчас, когда уже столько пережито... Недопустимо.

Дамблдор заставлял себя называть мальчика Гарри в своих мыслях. Это ранило каждый раз, но та боль, которую он испытывал, не могла стать истинным искуплением вины за всё, с чем он позволил мальчику столкнуться, и то, с чем ему ещё только предстоит встретиться. Лишь сделка с собственной совестью.

Прямо за Гарри опирался на трость Джеймс. Альбус надеялся, что они смогут наладить контакт, потому что это было бы полезно для обоих, но после одной из неприятностей, в которую угодил мальчик, Джеймс начал превратно реагировать на попытки Гарри с ним примириться. Альбус понимал, что именно произошло, но не мог поговорить с Поттером, пока тот сам не захочет ему рассказать о своём открытии.

— И где же твой Снейп? — Джеймс легонько ткнул своего спутника кулаком в плечо. — Этот трус даже не удосужился явиться в замок, посмотреть в глаза тем, на кого вылил этот котёл дерьма.

Гарри закатил глаза, поджимая губы, и Дамблдору невольно вспомнились похожие мелкие потасовки, которые неоднократно проходили в этом же кабинете.

— Мистер Поттер, это, разумеется, никоим образом вас не касается, — Люциус Малфой прищурился на Джеймса. — Но да будет вам известно, что присутствие мистера Снейпа здесь не требуется, так как сейчас ведётся работа по ситуации с монстром на третьем этаже, с которым, очевидно, он совершенно не связан.

— И сразу же выискался защитник, — Джеймс покачал головой, отмахиваясь тростью. — Не надоело ещё столько лет няньчится с этим засохшим бундимуном? Или он узнал про такие твои делишки, что теперь шантажирует?

Драко гневно прищурился, стискивая зубы, Тео сжал его локоть, а маленькая Забини фыркнула. Старший лорд Малфой оставался невозмутим.

— Я бы посоветовал вам для начала разобраться с собственными проблемами, и только потом разыскивать их у остальных, — с прежней вежливостью проговорил он.

В это время министерский чинуша, которого притащил с собой неуёмный председатель Попечительского Совета, аккуратно кашлянул, поправляя воротник, и тоже подал голос:

— Господа, я полагаю, что мы здесь с вами собрались совсем по иному поводу.

— Прекрасное напоминание, мистер МакГрегор, а то мы, кажется, начали об этом забывать, — ответил Дамблдор.

Все участники назревающего конфликта встрепенулись.

— Мистер Горбин, — чиновник кивнул Гарри. — Пока вас не было я взял на себя ответственность пересказать профессору Дамблдору суть вашей претензии. Кроме того, мистер Поттер любезно показал нам тот самый запретный коридор на третьем этаже, в котором вы имели неосторожность оказаться на прошлой неделе.

— Спасибо, что позвали меня уже после встречи с этим милым пёсиком, — вежливо заметил Гарри.

Острым языком славились оба его родителя, поэтому Альбус лишь усмехнулся, раздумывая, чья кровь сейчас заговорила в мальчике. Как легко было бы найти подход к ребёнку, будь он сыном Джеймса и той Лили, которой видели мать мальчика большинство её однокурсников. Какой она могла бы стать, если бы не то трагическое происшествие, которое помирило её со старым другом. После подобного повеления судьбы следовало уже оставить попытки противостоять прописанным линиям жизни. И теперь Дамблдор надеялся, что с этим поколением детей он поступает правильно. Нужно не срезать ветви, а направлять их рост, как это делают лучшие из садовников в декоративных парках.

— Итак, профессор Дамблдор, когда все в сборе, я надеюсь, вы сможете найти существенное обоснование к проживанию опасного чудовища в детской школе, — МакГрегор определённо чувствовал себя абсолютным хозяином положения.

Альбус улыбнулся, спокойно кивая.

— Бесспорно, — он щёлкнул пальцами, и в это же мгновение со скрипом выдвинулся один из многочисленных ящиков старинного секретера. Внутри с шелестом закопошились документы, и из вороха свитков в воздух взвился пергамент, за которым болталась на верёвочке сургучная печать. Лист опустился в руки хозяина, и Дамблдор, развернув трубочку, передал его служащему правопорядка. — Я полагаю, этого разрешения будет более чем достаточно?

Дети переглянулись между собой, а Гарри напряжённо прищурился за стёклами очков. Альбус с любопытством уловил наглую попытку легиллименции. Разумеется, эта амбициозная затея была обречена на провал, но Дамблдор отметил упорство и поразительную самоуверенность мальчика. После окончания Первой магической войны он встречал ничтожно малое количество ментальных магов, которые всерьёз надеялись вторгнуться в его сознание. О, эта юношеская вера в собственное всесилие! Когда-то Дамблдор посчитал бы подобную атаку забавной, но сейчас воспоминания о Томе вынуждали сравнивать вновь и вновь. Как поразительно порой заворачиваются спирали истории.

Бледное лицо МакГрегора покрывалось красными пятнами с каждой строчкой, которую пробегал его взгляд. Кашлянув, он выручил для себя пару мгновений, чтобы придти в себя.

— Что ж... как я вижу, вы действительно имеете полное право... подпись министра и, кгхм, мистера Фламеля предоставляют вам возможность... — он вдруг остановился, прищёлкивая языком. — Погодите, здесь говорится, что вы обязуетесь обеспечить полную безопасность студентам. Этот пункт был грубейшим образом нарушен, и четверо стоящих здесь ваших подопечных тому свидетели!

Альбус вздохнул.

— Всем нам прискорбно осознавать, что дети подверглись такой ужасной угрозе. И я приношу самые искренние извинения каждому из ребят, а также их родителям за то, что они вынуждены были пережить столько неспокойных минут, — директор выглядел действительно опечаленным. Голубые глаза с грустью осматривали четверых слизеринцев, скучковавшихся рядом с Люциусом. — Я горячо надеюсь, что эта история в первую очередь научит студентов неукоснительно следовать указаниям преподавателей. Ведь подавляющего большинства происшествий, случавшихся в Хогвартсе в течение всего срока, на котором я занимаю кресло директора, можно было бы избежать, соблюдай их участники школьные правила.

МакГрегор покачал головой.

— Я искренне разделяю ваши надежды, господин директор. Об остальных происшествиях, так любезно упомянутых вами, мы поговорим позднее. Сейчас меня, как и большинство здесь присутствующих, волнует, как вы собираетесь предупредить возникновение прецедентов.

— Здесь нужно добавить, что в ни в одном из школьных правил не упомянут вопрос поведения студентов на случай, если на замок нападёт горный тролль, — встрял мистер Малфой. — Со слов моего сына, подкреплённых показаниями старосты факультета Слизерин, вами лично было объявлено распоряжение развести учеников по их гостиным. В то время как весь зал слышал, что профессор Квирелл столкнулся с троллем именно в подземельях, где расположены сразу две гостиные: Слизерина и Пуффендуя.

— Пуффендуйцы живут ближе к кухням, это на ярус выше, чем...

— Мистер Поттер, имейте вежливость не перебивать! — Люциус раздражённо обернулся на Джеймса. Тот фыркнул, скривившись. — Так вот, как бы то ни было, выполнение этого, как вы выразились, «указания» подвергало серьёзной опасности жизнь и здоровье студентов этих факультетов. Поэтому я не вижу в поведении моего сына и его друзей ничего предосудительного. Более того, я считаю их решение единственно верным выбором в сложившейся ситуации.

— Я прекрасно понимаю ваш страх за любимого сына, мистер Малфой, — ответил Дамблдор. — Но попытайтесь мыслить хладнокровно. Внезапное вторжение профессора Квирелла на праздник тут же спровоцировало всеобщую панику, и её нужно было срочно предотвратить. А куда именно идти детям дальше, решали уже их деканы, которые учитывали особенности расположения своих факультетов. Никто из слизеринцев и не рисковал столкнуться с троллем, потому что всех студентов, оставшихся в шеренге, отвели в башню Когтеврана.

Малфой-старший сжал трость чуть сильнее.

— При всём моём уважении к вам! В Хогвартсе всего четыре факультета! Неужели вы полагаете, что должное пояснение для каждого из них занимает непозволительно много времени?

— Мне очень жаль, что вы не присутствовали в замке во время инцидента, мистер Малфой. Уверен, будь на моём месте вы, подобной ситуации удалось бы избежать, — в голосе Дамблдора не было ни нотки издевательства, но Люциус всё равно поджал губы. — К сожалению, вернуться назад во времени и повлиять на случившееся уже невозможно. И я верю, что все мы собрались здесь в первую очередь того, чтобы придти к наиболее разумному решению о том, как избежать повторения схожих происшествий.

— И как же вы это видите, сэр? — спросил МакГрегор.

Дамблдор улыбнулся.

— Всё довольно просто и изящно, господа. Нужно всего лишь зачаровать пролёты главной лестницы от перемещения на третий этаж. Это предотвратит и случайное, и намеренное попадание студентов в этот коридор и в комнату с её обитателем.

— Я поддерживаю принятые меры, — чиновник вытащил из-за пазухи свиток пергамента и перо. — Сейчас я попрошу профессора Дамблдора, а также мистера Малфоя, как председателя Попечительского совета, подписать соответствующее заключение, а всем детям настоятельно рекомендую направиться на ужин, пока он ещё не закончился.

— И почему же, Дамблдор, вам не пришла в голову эта замечательная мысль до того, как пострадали дети? — прошипел Люциус, едва разжимая зубы. Затем он покрутил в пальцах наконечник трости и перевёл взгляд на своего незадачливого помощника. — Надеюсь, мистер МакГрегор, вы помните, что наш диалог с господином директором ещё не закончен.

— Разумеется, — кивнул ему МакГрегор. — Но я полагаю, что детям пора отдохнуть.

* * *

Альбус опустился в кресло в опустевшем кабинете. Однажды, Малфоям опостылят эти перепалки, и можно будет не тратить столько времени на каждую из министерских проверок.

— И ты просто так забудешь про мальчика? — губы Финеаса Найджелуса язвительно дёрнулись. — Даже не потребуешь объяснений?

— А в этом есть необходимость?

Альбус поднялся с места и медленно подошёл к Омуту памяти. Его мантия, как верный последователь, прошелестела за ним. Внутри Омута переливалось воспоминание, которое старый директор пересматривал уже целое множество раз. Дамблдор застыл перед краем обманчиво водной глади, разглядывая фрагменты сцены, которую уже повторно воссоздал в своей памяти во всех деталях.

— Он едва ли не светился тёмной магией. Что бы ты ни говорил, мальчик снова её применил. И сейчас это было что-то посерьёзнее предыдущего заклятия, — профессор Диппет перелетел через три рамы, оказываясь рядом с Альбусом. — Неужели ты спустишь ему это и во второй раз тоже?

Дамблдор улыбнулся встревоженным портретам коллег.

— Думаю, запреты здесь никак не помогут. Гарри балансирует на грани, но, я уверен, что он сможет справиться.

— У нас уже был такой ребёнок из приюта, Альбус, — Диппет барабанил пальцами по раме. — И всем прекрасно известно, чем это закончилось. Вторую подобную ошибку мы просто не имеем права допустить.

Дамблдор в последний раз всмотрелся в тёмную глубину Омута и вернулся в своё кресло.

— Самой большой ошибкой будет, смотреть на Гарри лишь через призму Тома. При всей обманчивой схожести, различие лежит в основе каждого из них. Гарри был рождён в любви, такой истинной и несокрушимой силы, которой никогда не видел Том. Однажды она уже смогла одолеть Тьму, и, я уверен, что у неё получится повторить это снова.

Финеас Найджелус фыркнул и удалился с портрета.

— Вы говорите о его отце, — Диппет растерянно проводил Блэка взглядом. — Но как оно может сработать в нашем случае? Ведь Гарри лишился этой любви ещё в годовалом возрасте.

Альбус покачал головой.

— И вы снова не правы, Армандо. Она всегда вместе с ним. А истинная любовь способна исцелить любого, чьё сердце способно на неё откликнуться.

* * *

В гостиной Слизерина царила уже привычная атмосфера недовольства.

— Ну ничего, отец найдёт способ к этому подступиться, вот увидите, — насупился Малфой. — Ещё не всё потеряно.

Тео пожал плечами, вытягивая ноги на пуфик перед креслом.

— Само собой. Хоть встряхнули его хорошенько, и то хлеб.

— Если мы кого и встряхнули, так это Поттера, — Блез присела поближе к камину: в подземельях в последнее время становилось довольно зябко. — Впрочем, он и пришёл уже на взводе. Как ты умудрился его так завести, а Горбин?

Генри усмехнулся, проводя рукой по волосам.

— Хотя, о чём я спрашиваю, — Забини поджала губы. — Ты раздражаешь людей с таким же мастерством, с каким гоблины подсчитывают золотые галлеоны.

— А где ты вообще шлялся? — Тео лениво развернулся к нему. — Постоянно тебя разыскивать приходится.

Генри не очень хотелось поднимать эту тему, но нужно было что-нибудь ответить.

— Повздорил немного с Дэйром у Больничного Крыла.

— С Дэйром? — брови Блез уехали на лоб. — Я думала, это исключительно гриффиндорская фишка: полностью игнорировать предупреждения старост и декана.

— Если это кто-нибудь видел и снял баллы, то тебе конец, — Драко повертел в руках виноградную гроздь, лежавшую перед ним на тарелке, затем отщипнул себе немного ягод и парочку закинул себе в рот. Лениво прожевав, он продолжил. — Фарли такой разнос устроит, что истории про пытки колдунов покажутся сказками Бидля.

— А что ты вообще забыл в Больничном Крыле? Давно не бывал? Тоска по любимой койке одолела? — спросил Нотт, отламывая веточку от грозди. Малфой, который и так умял большую часть винограда, недовольно покосился на друга, как будто тот обчистил его личные угодья.

— Мы были там с Грейнджер, — нехотя ответил Генри.

С несколько секунд все молчали, ожидая продолжения, но Горбин смотрел на зачарованный огонь в камине, искренне надеясь, что друзья убедятся в его исключительной заинтересованности в изучении пляски зеленоватого пламени и не будут задавать дальнейшие вопросы. Затем он взял остатки винограда и напихал себе за щёки целую горсть, принимаясь увлечённо жевать. Увидев, что на него косится Блез, Генри смачно зачавкал.

— Если ты думаешь, что это всё проясняет, то ты крупно ошибаешься, — проговорил Тео.

Генри вздохнул, стараясь жевать медленнее. Но щёки уже не выглядели настолько набитыми, как с самого начала.

— Дело в том, что Гермиона наблюдала за нашей трибуной во время матча с Пуффендуем и заметила, что...

— Погоди-погоди, — Малфой скривился, выравниваясь на диване. — Ты хочешь сказать, что она пялилась на нас в бинокль?

Горбин сглотнул, чуть не подавившись.

— Омерзительно, — Блез сморщила носик. В последнее время у неё это настолько вошло в привычку, что Генри подумывал, что такими темпами у неё уже в двенадцать лет в этом месте появятся морщины.

— Да, это здесь вообще не важно, — начал было Горбин, но Драко снова его перебил.

— Неужели? Мне кажется это странно. Тебе не приходило в голову, что она за тобой следит?

— За Горбином-то? — фыркнула Блез. — Не представляю, зачем это ей могло понадобиться.

Генри закатил глаза. Иногда Забини чересчур увлекалась его изничтожением.

— Ну за мной то уж всяко полюбопытней будет наблюдать, чем смотреть, как ты изображаешь загнанного гиппогрифа, чтобы не держать плакат.

Блез поджала губы и отвернулась обратно к огню. Генри злорадно откинулся на диванную подушку. Если она до сих пор рассчитывает однажды зацепить его ядовитой фразочкой, то ей придётся сильно постараться.

— Когда вам уже надоест пререкаться? — рассмеялся Тео. — Вы как мои старики, честное слово. Лучше расскажи, что Грейнджер разглядела в свой бинокль.

При сравнении с мистером и миссис Нотт Генри и Блез с отвращением покосились друг на друга. Это был тот редкий случай, когда они оба разделили единую эмоцию на двоих и, пожалуй, последний в этом месяце. Затем Горбин усмехнулся, а Забини снова поморщилась, и всё встало на свои места.

— Дело в том, что Гермионе показалось, что метлу Эпплби кто-то намеренно направил в мою сторону. И всё была не случайность, а попытка убить меня или надолго вывести из строя.

Тео вытаращил глаза, а Малфой только недоверчиво склонил голову набок, закидывая ногу на ногу.

— Ты сказал «показалось», потому что это действительно так и есть, или она, и правда, видела, как метлу заколдовали? — спросил Нотт.

— Я был у Эпплби ещё перед отъездом в Мэнор, — объяснил Генри. — И она всё подтвердила.

— Так и какого докси ты тогда ни слова об этом не сказал МакГрегору? — Малфой выпрямился в своём кресле. — Отец позвал его как раз, чтобы выяснить весь беспредел, который творится в замке, разрешил столько сложностей из-за упрямства твоего дяди, и после этого ты берёшь и умалчиваешь о случае поважнее твоей искромсанной лодыжки!

— Может, ты вначале дослушаешь, а потом будешь судить о моей логике? — одёрнул его Генри.

— Так ты говори, а не молчи, как под немотным сглазом, — Драко поправлял галстук, явно пытаясь найти какое-нибудь занятие рукам.

Генри ещё с несколько мгновений ковырял ногтем ворсистый чехол дивана, а затем всё-таки рассказал о чудесных метаморфозах воспоминаний Эпплби. Где-то под рёбрами скреблось навязчивое чувство, что прямо сейчас он выдаёт такой секрет, в который не стоило бы посвящать слишком много человек. Очень хотелось положиться на это ощущение, и вообще никому ничего не говорить, но память о поддержке мистера и миссис Малфой не давала ему обманывать их сына.

— То есть, ты считаешь, что Дамблдор стёр ей память? — Тео переспросил скорее из того, чтобы попытаться опробовать странную информацию на язык.

— Не обязательно Дамблдор, — ответил Генри. — Кто-то, кому я сильно помешал. И поэтому пока не стоит поднимать шум и раскрывать то, что мы знаем, что это была не ошибка Эпплби. Или уже к завтраку мы тоже ничего не вспомним.

Драко поднялся с места, мотая головой. Он обошёл кресло Блез, затем прогулялся вдоль дивана, который занимали Горбин и Нотт.

— Это я как раз понимаю, вопросов нет, — он постучал пальцами по лакированному поручню из красного дерева. — Куда важнее кое-что другое.

Малфой присел на спинку дивана, задумчиво разглядывая Генри.

— Откуда, Горбин, ты так уверен, что неведомый убийца целился именно в тебя?

— К чему ты клонишь?

— К тому, что, возможно, целью было устранить кого-нибудь из нас. Или, и вовсе, покалечить всех сразу. Мы сидели довольно близко друг к другу, поэтому то, что Эпплби продырявила именно твоё место на трибуне, вполне может оказаться случайностью.

Генри нервно сглотнул. Такой вариант он не рассматривал: вероятно, из-за того, что Гермиона начала всю свою речь с фразы, что хотели убить самого Горбина, а никак не кого-то ещё. Или же дело было в том, что Генри сразу предположил, что его конспиративную историю разоблачили. Он переживал об этом с самого первого дня, поэтому сразу всё и списал на происки неведомого злодея, который тенью нависал над ним с того самого мгновения, когда Генри переступил границу Косого переулка.

— О, уверяю тебя, Драко, Горбину подобная мысль даже в голову не приходила, — Забини снисходительно оглядела Генри с головы до ног. — Как же таинственный душегуб мог обратить внимание на кого-то, кроме нашего главного любителя тратить факультетские баллы!

— Блез, ты порой настолько зацикливаешься на очередном поводе поддеть Генри, что не замечаешь главного, — проговорил Тео. — Драко, скажи лучше, к чему ты клонишь?

— Неужели вы сами не понимаете? — наследник рода Малфой упёрся руками в ручку дивана, упрямо пытаясь высмотреть в лицах своих друзей проблески осознания. Убедившись, что он единственный сообразил нечто выдающееся, Драко тяжело вздохнул. — Что произошло едва ли не перед самым матчем? Из-за чего мы уезжали в Мэнор и говорили сегодня с Дамблдором и МакГрегором?

— Ты хочешь сказать, что история с метлой как-то связана с монстром на третьем этаже? — нахмурился Генри.

Тео осторожно попытался усадить Малфоя обратно.

— Это довольно странный поступок, учитывая то, что наша смерть сразу перед отъездом привлекла бы ещё больше внимания ко всему происшествию, — аккуратно заметил он, озираясь на Монтегю с Пьюси, входящих в гостиную.

Драко тоже обернулся на них и понизил голос.

— Смерть, возможно, да, — отмахнулся он, скидывая руку друга. — А вот если бы мы дружно залегли в Больничном Крыле, мы бы не смогли никуда уехать, а значит, дать показания вне школы.

— Да, если бы ты покалечился, твой отец примчался бы в Больничное Крыло ещё до того, как тебя туда доставили, — фыркнул Генри.

— И к тому же, мы и так рассказали всё, что знаем, и это никак не навредило Дамблдору, — добавил Тео. — У него разрешение, помнишь?

— Значит, мы рассказали не всё, — Малфой скрестил руки, не собираясь отступаться от своей теории. — Возможно, мы видели что-то очень важное, но сами этого не поняли. И поэтому нас хотели устранить.

— Предположим, что всё было в точности, как ты думаешь, — Горбин почесал нос. — Но почему тогда нам просто не стёрли память, как провернули с Эпплби?

Драко ответил не сразу, с пару мгновений разглядывая огонь в камине с тем же выражением лица, что было у Генри несколько минут назад.

— Я не знаю, Генри, — наконец, прошептал он особенно тихо. — Но как раз то, что кого-то из нас действительно хотели убить, сомнений не вызывает.

С минуту все сидели молча, переваривая свалившуюся информацию.

— Значит так, — Генри поднялся с места. — Сейчас я иду за Гермионой, и через четверть часа собираемся в библиотеке. Будем вспоминать все детали встречи псиной.

— А чего это ты раскомандовался? — Блез резко развернулась, уставившись прямо на него. — Нет, я понимаю, слава второго Тёмного Лорда покоя не даёт, но ты уж научись отделять желаемое от действительного.

— Я говорю, что делать, потому что у меня, в отличие от вас, есть план. И если что-то не нравится, то просто предложи идею получше, — Генри мрачно поправил очки, всматриваясь в лицо Забини. Внутри опять забурлило нечто инородное, растекающееся по венам. Затем в голове ясно прозвучала чужая мысль: «Ну вот почему опять?», а затем сознание резко отпружинило от неё, и всё стало как прежде. Горбин отвёл взгляд и сделал вид, что протирает очки. Было жутковато. Но к счастью, хотя бы никто ничего не заметил. Тео, правда, покосился, но как обычно смолчал.

Генри сфокусировался на внутреннем зеркале. Оно осталось на месте, но выглядело потрёпанным. Если обычное твёрдое стекло должно было покрыться трещинами, раскалываясь на части, то ментальное полотно Горбина зияло прорезями, как густая, плотная жидкость, выжженная мощными огненными струями. Ошмётки гладкой ткани трепыхались по краям, срастаясь друг с другом. Генри мысленно прощупал каждое слабое место в своей защите, представляя, как переплетаются все прорехи, заливая дыры расплавленной зеркальной патокой. Убедившись, что зачарованная завеса снова укрыла его сознание от чужих навязчивых примесей, Генри мотнул головой и нацепил очки.

— И да, Блез, — усмехнулся он. — Не надо называть меня вторым Тёмным Лордом. Зачем брать псевдоним, после которого все сразу начнут сравнивать с оригиналом? Я хочу быть единственным и неповторимым. Скажем, Чёрным Властелином или...

Генри прокрутил в голове имена популярных киношных злодеев и фыркнул от смеха. Можно хоть Дартом Вейдером обозваться, и вся эта чистокровная толпа будет благоговейно повторять. Эти любители средневековых традиций никогда не догадаются заглянуть в коробочку с «длинными колдографиями».

Интересно, почему Волдеморт так не поступил? Он же тоже полукровка из приюта, который возглавил толпу местных снобов. Мог бы и оторваться по полной. Был бы графом Дракулой, например. Или этот фрукт действительно существовал?

Остаток пути до библиотеки, в которой проще всего было отыскать Гермиону, Генри преодолел за занимательными размышлениями о том, можно ли переодеть Пожирателей Смерти так, чтобы они стали похожи на штурмовиков, и ещё, получится ли Звезда Смерти, если привязать котёл Невилла Лонгботтома к парочке Нимбусов.

Фантазии начинающего Лорда ситхов прервал окрик Дженни Фарли, которая где-то всё-таки прознала о драке с Дэйром, и Генри, терзаемый наихудшим из предчувствий, в срочном порядке скомандовал своей флотилии отступление.

 

 

-> В кабинете директора Гарри называют его настоящим именем, потому что фокальный персонаж — Дамблдор, который так его определяет. Вообще, на протяжении фика Гарри сменит своё имя ещё раза два-три. Будьте готовы к переменам;)

-> Кто-нибудь шипперит Генри и Блез? Мой парень их поклонник) Я ни в коем случае не утверждаю, что эта пара эндгейм, к тому же они тут все ещё дети. Просто любопытствую;)

Несмотря на то, что Лили создала видимость непробиваемой уверенности в своей правоте, порой, на неё тоже накатывали сомнения. Готовы ли они воспитывать ребёнка? Могут ли они дать ему всё, в чём он будет нуждаться? И что они по сути своей представляют? Беглый недопожиратель и... Лили потёрла переносицу. Чужая в обоих мирах. Она до сих пор не знала всех тонкостей магической вселенной, но при этом уйти обратно к маггловскому быту уже не представлялось возможным. У неё ведь из образования кроме коуквортской начальной школы вообще ничего не было.

Как бы сильно ни хотелось, Лили не позволяла себе разделить эти минуты отчаянья и растерянности с Северусом. Внутреннее упрямство не давало открыть мужу даже толику согласия с его точкой зрения, в которой, в сущности, было разумное зерно, как, в общем-то, и всегда. Но продолжать держать все эти переживания внутри она тоже не могла, поэтому Лили набралась смелости рассказать о беременности матери.

Мама всегда её поддерживала и дарила лишь тепло и ласку, поэтому должна была и в этот раз всё понять верно и подыскать верные слова утешения для своей дочурки.

До своего отчисления из Академии Лили довольно редко бывала в старом доме, хоть тот и стоял всего через три улицы от Паучьего Тупика. Семейная жизнь, учёба и ежевечерняя подработка полностью захватили всё время, которое последний год летело с быстротой новейшего Нимбуса. Поэтому всю дорогу до родительского гнезда Лили вела переговоры с взбунтовавшейся совестью, которая была недовольна тем, что её хозяйка навещает свою родную и единственную мать только в минуту собственной нужды.

Каким же было удивление Лили, когда дверь ей открыла Петунья.

— А мы как раз тебя обсуждали, — тут же заявила она, с потаённой радостью подтверждая терзания сестры.

— И я рада тебя видеть, Тунья.

Лили хмуро сложила насквозь промокший зонт и прошла внутрь, разматывая шарф.

— Так здорово, что вы обе решили сегодня меня навестить, — миссис Эванс с улыбкой потеснила Петунью, застывшую в проходе, и забрала зонт из рук дочери. — Проходи скорее, вода совсем недавно вскипела.

Лили поцеловала мать в мягкую щёку, которая по прежнему пахла знакомым с детства сладким ароматом духов, и, пообещав совести в качестве искупления вины смиренно терпеть все туньины шпильки, двинулась в ванную, вымыть руки.

Спустя пару минут все три женщины уже сидели на кухне за чашками неизменного Английского Завтрака с бергамотом. Лили успешно игнорировала косые взгляды сестры, отмечая, что та заметно похорошела за время замужества, словно обрела какую-то внутреннюю гармонию, которой ей категорически недоставало в родном доме. По крайней мере, сегодняшние подколки Петуньи казались даже дружеблюбными, словно она продолжала цепляться к ней скорее из привычки, нежели из реального желания досадить.

— Мама, я хотела рассказать это тебе лично, но раз уж любимая сестрица тоже неожиданно решила тебя навестить, то, думаю, она вполне может разделить с нами эту новость, — Тунья говорила довольно длинными и таинственными фразами, отчего Лили даже отвлеклась от собственной причины прихода, раздумывая, с каким же известием приехала миссис Дурсль из самого Литтл-Уинтгтона.

— Ну же, детка, не тяни, — мама с улыбкой сжала пальцами руку старшей дочери, словно догадывалась, о чём та поведёт речь.

Петунья приосанилась, и её лицо буквально осветилось счастьем.

— У нас с Верноном будет ребёнок, представляешь?

Лили почувствовала, словно проглотила льдинку, и она застряла в горле, холодными каплями стекая в желудок. Глядя на радостные глаза сестры и слушая восхищённые поздравления матери, она остро почувствовала весь контраст своего положения. Желанный, спланированный первенец молодой семьи, недавно въехавшей в новёхонький домик, против её неожиданного сюрприза, свалившегося, как боггарт на голову, вдобавок к уже имеющемуся списку трудностей. Льдинка выросла в комок, перекрывая дыхание.

— Лили, солнышко, у тебя всё в хорошо? Ты так побледнела, — мама выпустила ладонь Петуньи, разворачиваясь ко второй дочери.

— Нет, я в порядке, правда, — она пыталась говорить как можно непринуждённей. — Просто чаем обожглась.

— Ты уверена? — миссис Эванс при полном отсутствии магии всегда нутром чуяла, когда у кого-то из родных случались неприятности. — Может, какие-то проблемы с Северусом? Или его матерью?

Лили снова замотала головой, сжимаясь на стуле. Бледнея ещё сильнее, она судорожно раздумывала, как бы перевести внимание мамы обратно на Петунью, которая явно хотела продолжить фразу, на которой её перебили.

— Ты всегда можешь мне довериться, правда, — продолжала миссис Эванс.

— Да, сколько можно, мама?! — Петунья резко отодвинула чашку от себя. От счастливой улыбки не осталось и следа. — Всё внимание только к любимой младшенькой доченьке! Как же Лили себя чувствует? Почему же она такая бледная после целого года сидения в подвале холупы своего ненаглядного муженька!

Она подскочила с места, едва не опрокидывая стул.

— Лили, Лили, Лили! Даже новость о том, что я скоро рожу тебе внуков, не стоит того, чтобы ты хоть на минуту оторвалась от Лили, мама! — Петунья зажмурилась, а затем гневно обернулась к сестре. — А ты? Зачем ты вообще пришла?!

Она схватила сумочку с подоконника и выбежала в коридор.

— Тунья, подожди! — воскликнула Лили, устремляясь за ней. — Всё не так, как думаешь!

Петунья отчаянно боролась с молнией на сапоге.

— Знаешь, сестричка, — прошипела она почти на парселтанге. — Вся моя жизнь закончилась, как только ты родилась. Ты отняла у меня родительскую любовь, нормальное детство без всяких ваших колдовских мерзостей, и даже сейчас ты снова всё испортила!

— Я никогда не хотела этого. Мама любит тебя, правда, ты же видела её лицо, когда...

Петунья, наконец, победила застёжку и, криво натянув берет, выскочила за порог прямо в распахнутом пальто. На мгновение её ногти вцепились в дверной косяк, и она снова развернулась к сестре.

— Как же я хочу, чтобы ты сдохла! Сдохла, и я снова осталась единственной дочерью! Может, хоть тогда на меня обратят внимание! — отчаянно прокричала Тунья и рванулась к машине на улицу.

Лили ахнула, прижимая пальцы к губам. Рядом с ней в таком же ужасе застыла мама.

* * *

Они устроились в самом отдалённом от мадам Пинс уголке. Гермиона маячила вдоль стеллажа, изредка останавливаясь перед какой-нибудь из книг, и задумчиво разглядывала корешок. Генри развалился на стуле, постукивая пальцами по обложке дополнительного издания учебника по ненавистной Астрономии. Друзья запаздывали, а приступать к чтению пособия, которое, к сожалению, наконец, оказалось свободным, Горбин не торопился.

— Ах, вот вы где засели, — из-за полки трудов по Травологии высунулась голова Малфоя.

— Привет, Грейнджер, — махнул рукой Тео.

Блез обошла стул Гермионы так, словно это был просто ещё один стеллаж с книгами. Генри хотел съязвить про вежливость, но лень вступать ещё в одну перепалку пересилила.

— Ну что, Горбин, ты уже рассказал своей подруге цель нашего сегодняшнего собрания? — спросил Драко.

— Да, он уже передал мне основную суть той абсурдной теории, которую выдала твоя голова.

Гермиона заговорила раньше, чем Генри успел раскрыть рот, и продолжила свою тираду до того, как Малфой успел вступиться за своё гениальное умозаключение. После этого Горбин окончательно отказался от идеи нести правила этикета в массы.

— Но я полагаю, что в мысли о том, что покушение на Генри вполне может быть связано с происшествии на третьем этаже, есть разумное зерно.

— Лестно, что ваша светлость оценили хотя бы это, — фыркнула Блез.

— Давайте ещё раз вспомним, что мы там видели, — перебил её Тео. — Я успел только запрыгнуть внутрь, а затем тут же кинулся обратно в коридор, поэтому с меня спроса нет. А вот Драко, Генри и Грейнджер пробыли там дольше всего.

— Пока правая башка зажимала нас в углу, я смотрел только на клыки в её пасти, — ответил Драко. — И когда за ними стало видно дверь, я сразу же ею и воспользовался.

— Да, я помню: Гермиона отвлекла псину просто роскошным ударом, — Генри покосился на Блез. — Эта тварь ещё долго соображала, откуда в неё прилетело, и ты выскочил.

— Нет, всё было не так, — замотал головой Драко. — Уже после того, как Грейнджер начала швыряться мисками, ты заверещал, как ненормальный, и монстру пришлось отвлечься, чтобы тебя встряхнуть, а я смог пролезть. Так что твоя подруга тут ни при чём.

— Я закричал как раз, когда увидел, что Гермиона попала ему прямо в лоб.

— Да, нет же! Ты вдруг забился, как гиппогриф в силках, и...

— Ты говорил, что увидел кого-то! — Гермиона подскочила с места.

Генри облизал губы, задумчиво поглядывая на том Астрономии.

— Я, видимо, заметил завхоза с Тео и Блез, — возразил он. Под скептическим взглядом друга девочка опустилась обратно.

— Этого не может быть, — упирался Драко. — Когда я бросился в коридор, мне пришлось пробежать какое-то время прежде, чем я встретил их за одним из поворотов.

Горбин нахмурился.

— Генри, ты чётко сказал мне «Гермиона, беги, там кто-то есть», — Грейнджер легонько пнула его под столом.

— Кажется, я, и правда, заметил, как дверь открылась, — наконец, ответил Горбин. — Наверное, это был тот человек, чьи шаги мы услышали, пока сидели в нише.

— Но почему тогда Тео его не увидел? — спросил Драко. — Нотт, ты должен был наткнуться на него, когда выскакивал наружу!

— Когда? — нахмурился Тео. — Я не успеваю за вашей болтовнёй.

— Смотри, — объяснила Гермиона, выдёргивая свиток пергамента из одной из своих книг. — Когда мы все оказались в комнате с монстром, Генри заметил кого-то за дверью.

Грейнджер нарисовала трёх человечков и разнолапого монстра с тремя зубастыми головами. Человечки испуганно жались по углам, а чудовище рычало, обнажая треугольники клыков. Гермиона обвела всю компанию в квадрат и начертила дверь и

вытянутый коридор.

— Забини, насколько я понимаю, с самого начала убежала дальше по коридору, поэтому не могла пересечься с тем, кто шёл с лестницы.

Маленькая фигурка в юбке кинулась по кривой трубе коридора, перебирая ножками-палочками.

— А я побежал за Блез, — ответил Тео. — Так что никто из нас не видел, кто шёл с другой стороны.

К Блез присоединился человечек с типично ноттовским пробором на голове.

— Но вы в любом случае не могли не встретиться с ним, когда шли за Поттером, — Генри дорисовал ещё одного человечка в очках. Человечек погрозил тростью Генри, и поковылял за фигурками Блез и Тео. — А что, если это и был завхоз? Просто, когда вы в него вцепились, ему пришлось подыграть.

— Я столкнулась с завхозом на развилке, — Блез вырвала перо из рук Горбина и добавила к коридору вторую ветку. — Он поднимался по какой-то потайной лестнице за картиной.

Поттер ехидно развёл руками, немножко приплясывая. Генри показал ему язык и кончиком пера попытался ткнуть обидчика в лоб, но тот увернулся. Но Горбин не сдался и продолжил атаковать завхоза, с усердием тараня пергамент.

Гермиона отобрала у него перо.

— Генри, прекрати портить мою канцелярию! Этот Поттер даже ненастоящий: было бы ради кого так стараться.

— Ой, да я их обоих одним пальцем уделаю, — фыркнул Горбин, царапая завхоза по носу.

Грейнджер отмахнулась от него, задумчиво нависая над схемой.

— Не складывается картинка с твоей идеей, Генри. Хоть и кажется довольно странным, что Поттер словно знал, где нас искать, да ещё и сбежал так далеко от общего переполоха с троллем, но я сомневаюсь, что его целью был именно монстр на третьем этаже. Если бы это было именно так, то Забини встретилась бы с ним прямо в коридоре, а не в потайном проходе. Но хорошо бы, конечно, проверить эту загадочную лестницу за картиной.

— Мне кажется, что это будет лишним, -

покачал головой Малфой. — Будем считать, что Поттер уже доказал свою невиновность.

Все фыркнули от смеха. Затем, Генри поднял перо со стола и нарисовал человечка в мантии прямо напротив двери, где монстр уже подцепил копию Генри за ногу и страшно рычал на Гермиону. Фигурка застыла у проёма, а затем медленно повернула голову на настоящего Горбина. Несмотря на то, что на чернильном лице человечка не было глаз, Генри отчётливо почувствовал на себе его пристальный изучающий взгляд.

В это время у развилки коридора показались фигурки Драко, Тео, Блез и Поттера, и человечек, оглянувшись, закутался в мантию и скрылся за краем пергамента.

* * *

— Влезет!

— Не влезет!

— Влезет, я говорю!

— Мерлин, мерзость-то какая!

— Винс, ну поднажми! У тебя щёки явно побольше будут!

— Мувыэээ-му!

Винсент Крэбб попытался впихнуть себе в рот ещё одну виноградину, но она вывалилась наружу, прихватив с собой ещё несколько.

— Это победа! — торжествующе воскликнул Драко. — Грегори, я верил в тебя, друг мой!

— Те маленькие считались за половину ягоды, — насупился Генри, поглядывая, как его боец с чавканьем уничтожает все экспериментальные экспонаты. — Так что оба получают по тринадцать очков.

— Главное условие было, кому из них двоих влезет в рот больше виноградин, — Малфой усмехнулся, трепля по плечам Гойла. — Про размер ничего не уточнялось!

Генри поджал губы.

— Я тебе говорил не пихай те огромные? — он пихнул всё ещё жующего Винса локтем. Тот закашлялся.

Горбин с усердием постучал кулаком по спине Крэбба. Винс вытер рот и виновато вжал голову в плечи.

— Ну, Генри, я думал, что большие лучше.

— Лучше бы ты вообще не думал, троллья твоя башка. Работать мозгами, куда сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Винс ещё сильнее ссутулился, бубня что-то себе под нос.

— Ты чего на него так взъелся, Горбин? — покачал головой Драко. — Самому-то тоже ума не хватило проконтролировать процесс.

Генри изобразил руками непереводимую речевую конструкцию и тяжело вздохнул, как будто помимо присмотра за Крэббом на плечах Генри лежало бремя заботы как минимум об одной бедной африканской стране.

— Хочешь, я вместо тебя к нему схожу? — промычал Винс.

— Ну уж нет. Слизеринцы умеют достойно проигрывать, — подбоченился Горбин. — Видит Мерлин, это будет мне уроком.

* * *

План был поистине гениальный. Началось всё с того, что Малфой в десятый раз споткнулся о никому не нужный котёл с бутафорской кровью, которую не успели использовать всю за прерванный Хэллоуин. А потом профессор Квирелл имел неосторожность предупредить первый курс о том, что следующей темой урока будут вампиры и их сравнение с упырями.

Глядя на обвешанного антикровососными чесночными ожерельями Квирелла, не устоял бы и сам Мерлин. Ни Генри Горбин, ни Теодор Нотт, ни Драко Малфой Мерлином не были. А тут ещё Уизли с Финниганом, памятуя недавние разборки с Дамблдором, заметили, что слизеринцы самые скучные зануды и нытики в мире и неспособны получать удовольствие от жизни.

Может, слизеринцы и были занудами, но они были занудами злопамятными, поэтому было решено в срочном порядке отложить все расследования и показать этим заносчивым львам, как правильно развлекаться. Изначально, предполагалось, что в операции будут участвовать все трое, но затем Малфой резонно заключил, что это совершенно необязательно, и решить, кто именно приведёт план в действие, можно через серьёзное мужское пари.

Которое, как и все предыдущие пари с Драко, Горбин проиграл. Проиграл с треском щёк Крэбба. Вообще, заключать с Малфоями любые сделки было изначально гиблой идеей, но Генри почему-то каждый раз надеялся, что уж на этот раз всё точно будет по-другому. Возможно, для этого требовалась просто феноменальная удача, которой Горбин отродясь не обладал, или дело в было в поразительной изворотливости, которой ему ещё только предстояло обучиться.

— А она точно отстирается? — с сомнением спросил Генри, поглядывая на разрастающиеся пятна на белоснежной рубашке.

Тео зачерпнул ещё одну колбу кровавой жижи.

— Да, конечно, отстирается. Ты видел хоть у кого-нибудь на рубашках следы?

— Может, они их просто выкинули, — с сомнением пробурчала будущая жертва вампира. — Если я испорчу воротник, Горбин будет убивать меня такими способами, какие ни один вампир-извращенец нарочно не придумает.

Генри повертелся перед зеркалом, размазывая кровь по шее. Наколдованные укусы выглядели поразительно натурально.

— Юмористы, — фыркнула Блез, отрываясь от учебника по Трансфигурации. — Кровь надо ещё в рот набрать, чтобы вытекала.

Генри брезгливо поморщился.

— Если ты хочешь меня отравить, то так и скажи, — он с сомнением понюхал заляпанную ладонь.

— Да, ты не глотай просто, и всё нормально будет, — предложил Драко.

— Зубную пасту тоже есть нельзя, но ты её выплёвываешь и до сих пор не умер, — добавил Нотт.

— Звучит логично, — Горбин осторожно поднёс палец к губам, а затем отдёрнул. — Но зелье — это не зубная паста.

На самом деле, сомнения Генри строились на крепко забитых в голову заветах Горбина: «Всё в этом мире яд. И если ты не знаешь смертельную дозировку того, что держишь в руках, тянуть это в рот — последнее дело. Лучше дай попробовать другому».

— Мерлин, Горбин, не мнись как Лонгботтом перед котлом, семикурсники эту дрянь даже в огневиски добавляли, так что ничего с тобой не случится, — Блез закатила глаза.

«Если что-то пойдёт не так, просто хлебну огневиски», — заключил Генри, забирая колбу у Тео.

— Выдвигаемся, друзья мои, урок вот-вот начнётся.

Заброшенный класс крайне удачно разместился почти напротив кабинета ЗОТИ. Иногда в нём даже проводили занятия, если основная аудитория не вмещала всех желающих.

— Ровена милостивая, Горбин, ты вообще не похож на жертву вампира. Ты, скорее, сам вампир, который только что кого-то прикончил, — присвистнул Тео.

— С чего это? — Генри обернулся обратно к зеркалу и хищно прищурился. — Хотя ты прав, что-то есть. Но это моя естественная красота.

Он набрал в рот один глоточек зелья и улыбнулся. По его губе покатилась капелька крови, стекая на подбородок.

— Пойдём уже, а этот пусть играется, сколько хочет. Кровосос столетний, — Блез дёрнула Малфоя за рукав.

— Покусать тебя, что ли, а то выпендриваешься много, — изо рта Горбина полилось ещё несколько красных струек.

— Так, теперь точно выдвигаемся, — Драко потащил за локти Нотта и Забини. — Генри, ты через пять минут после колокола.

Горбин радостно помахал друзьям заляпанными ладонями.

Урок начался с хихиканья и чесночного аромата в спёртом воздухе класса. Профессор Квирелл развернул какие-то древние, разваливающиеся плакаты и сбивчиво начал лекцию. Ничего не подозревающие гриффиндорцы тренировались в умении пародировать заикания Квирелла, убеждённые, что делают это совершенно незаметно. Слизеринцы же тихо выжидали в лучших традициях своего факультета. По классу изредка перелетали самолётики записок. На задних партах кто-то устраивался вздремнуть. Атмосфера для этого урока стояла совершенно привычная ровно до тех пор, пока тяжёлая дверь с грохотом не распахнулась. В класс ворвался окровавленный Генри Горбин, зажимающий шею обеими руками. За ним летела распахнутая мантия.

— Вампиры! — прокричал он, повалившись на стол Браун и Патил.

Развёрнутые конспекты мгновенно обагрились кровью. Девочки с завопили, отпрыгивая в стороны, но Генри уже сполз в проход.

— В рыцарском коридоре... клыками впился... бегите... — с каждым словом его голосовые связки всё сильнее вспоминали, что разодраны в клочья жадным кровопийцей, и издавали больше хрипов, нежели осмысленных выражений. По подбородку катились струйки крови, стекая на рубашку и пол. Генри отчаянно тянул дрожащие руки к Квиреллу.

Многие повскакивали со своих мест. Кто-то из гриффиндорцев выхватил палочку и начал бездумно пулять золотыми искрами, и ему тут же ответили со змеиной половины, усиливая переполох. Браун вскарабкалась на парту и подтягивала к себе Патил, которая не прекращала визжать, как Плакса Миртл, в которую зарядили учебником. Финниган и Уизли, наоборот, перевернули свой стол, готовясь отстреливаться. Даже несмотря на то, что слизеринцы поддерживали хаос с небольшой ленцой, местами явно недоигрывая, паника стояла такая, словно выпустили стаю разъярённых пикси.

— Генри!

Обернувшись, Горбин увидел бледное лицо Гермионы, которая явно вознамерилась тащить его волоком до Крыла, напрочь забыв обо всех вспомогательных заклинаниях.

Пока Генри терзался сомнениями, что в данный момент первостепеннее: рассказать Грейнджер о том, что всё это просто спектакль, или раскрыть ей глаза на существование Левиосы, раздался хлопок, и весь класс залило яркой вспышкой.

Хаос растворился в белых лучах мощного заклинания. Генри, не успевший зажмуриться, слепо бился головой и руками о что-то твёрдое, мешающее подняться на ноги. Оказалось, что в этот момент над ним пролетала парта, которой Дин Томас пытался забаррикадировать дверь.

Гермиона всё ещё стискивала воротник несчастной жертвы, удушающе затягивая галстук.

Раздались медленные, размеренные хлопки.

— П-просто прекрасно! — фигура Квирелла проступила вместе с кафедрой, за которой он стоял, аплодируя. — Это было от-отличное представление, Г-горбин! Невероятно п-п-правдоподобно, учитывая реакцию в-ваших сокурсников.

Под ошарашенными взглядами гриффиндорцев профессор усмехнулся.

— Д-двадцать баллов Слизерину за превосходную демонстрацию нападения вампира.

— Демонстрацию?

Руки Грейнджер выпустили воротник Генри, и он ойкнул, ударившись головой о каменный пол.

— Че-е-его? — возмущённо протянул Финниган. — Какого ниффлера этот... Горбин только что заработал баллы?

— Несправедливо! — подхватил Уизли. — Он сорвал урок!

Гриффиндорцы возбуждённо зашумели, но увидев, что на кончике палочки Квирелла формируется новая вспышка, замолчали, продолжая буравить глазами Генри.

— Вам это к-к-кажется несп-праведливым? — профессор двинулся к лежащему Горбину. — А я считаю, что урок, нап-п-против, оказался наиболее продук-к-ктивным. Каждый из вас повёл с-себя так, как отреаги-ги-гировал бы при настоящем нападении. Хотя рас-ск-скусить спектакль можно б-было по одной только мелочи...

Квирелл застыл напротив организатора творческого вечера имени себя и кровососущих.

— Ва-ва-вампиры довольствуются кровью жи-жи-животных, по большей части млекопитающих. П-п-порой, хоть это и запрещено, они нападают на м-м-магглов, которые не способны защитить себя от того, во что они не верят, отказываясь замечать очевидное. Но реже всего вампирам удаётся попробовать волшебную кровь. Некоторые проживают всю жизнь, так и не ощутив её вкуса на языке. Один укус — это неминуемый Поцелуй дементора. Это гонения и ужесточение законов, которые в наше время довольно милосердны к этой расе, в отличие от другой разумной нежити, вроде оборотней. И вампиры строго соблюдают установленную границу. А всё потому, что стоит им проглотить хоть одну каплю крови волшебника, они уже не смогут остановиться, пока не выпьют её до самого конца. Они никогда не отпускают своих жертв. А значит, мистер Горбин, вы должны быть уже давно мертвы. У вас не было ни единого шанса выжить.

Квирелл наклонился, протягивая руку юному дарованию. Генри озадаченно приподнялся, вытирая рот рукавом.

— Я благодарю вас за помощь, сэр, но у меня все пальцы липкие, — осторожно заметил мальчик.

Квирелл усмехнулся.

— Не волнуйтесь, мистер Горбин. Я не боюсь запачкаться в вашей крови.

Генри криво улыбнулся в ответ и хотел было сжать ладонь профессора, но не успел даже коснуться кожи Квирелла, когда волчок на груди вдруг оглушительно засвистел, вырываясь из-под измятого воротника.

Зотишник выпрямился, убирая руку в карман.

— Уймите свой вредноскоп. Он ба-ба-барахлит уже далеко не в п-п-первый раз.

Генри с силой сжал волчок в кулаке, надеясь, что тот замолчит. Когда Квирелл отошёл достаточно далеко, вредноскоп, наконец, перестал метаться в пальцах, но был всё ещё настороже.

— Сегодня по-по-после уроков загляните к-к-ко мне, я проведу для вас пе-персональную ра-ра-расширенную лекцию.

Приглашение на отработку утихомирило возмущения львят, а Генри согласно закивал: главное, что эта выходка не лишила его ни одного балла, а к дополнительной трудовой практике он привычный.

— А ваши ст-т-тратегии защиты б-б-будем разбирать прямо с-с-сейчас, — Квирелл с усмешкой покосился на забаррикадированную дверь. — П-п-пожалуй, стоит начать с м-м-мистера Томаса.

* * *

Гермиона была настолько разъярена, что Генри казалось, что в её шевелюре искирились коротенькие молнии.

— Друзья. Всегда. Предупреждают. Заранее, — шипела она. — Я ведь поверила, дурья твоя башка!

Горбин виновато изучал пол.

— Ну, Гермиона, ну это же была просто шутка, ну прости меня, — бубнил он каменным плитам. — Ну пожалуйста.

Он тоскливо вытер нос заляпанным кулаком, размазывая краску по лицу. Гермиона сердито поджимала губы.

— В следующий раз, Горбин, когда на тебя нападёт вампир, оборотень или огромная змея, и ты будешь валяться весь крови, знаешь, что я сделаю?

— Что? — Генри поднял печальные очи на подругу.

— Пройду мимо! Пальцем о палец не ударю! Чтобы снова не напороться на очередной весёлый прикол над тупыми, наивными гриффиндорцами!

— Но Финниган и Уизли сказали, что мы...

— Вот только не надо сваливать всю ответственность на других! Как же они посмели не так посмотреть в сторону вашего высочества! Принц недоделанный!

Генри хотел было аккуратно заметить, что он вполне себе доделанный: руки-ноги-голова на месте, но вовремя себя одёрнул.

— Вечно у тебя виноват кто-то ещё, — уже спокойнее заметила Гермиона. — А я ведь даже не укоряю тебя за то, что ты до смерти напугал всех ребят с моего факультета. Просто меня очень расстраивает, что не ты не посчитал нужным предупредить меня. Неужели ты думаешь, что я рассказала бы остальным?

Генри вздохнул.

— А я повелась. Даже больше, чем твои любимые Уизли и Финниган, — Гермиона нахмурилась. — Нельзя так шутить, когда твоей жизни по-настоящему угрожает опасность.

В этот момент Генри уже искренне почувствовал вину.

— А я, между прочим, догадалась, что искал наш мистер икс на третьем этаже, — она ехидно скрестила руки на груди. — Только я тебе не скажу, потому что ты вёл себя отвратительно.

«Да, мэм», — угрюмо подумал Генри.

— А без меня вы так ничего и не поймёте, — продолжала Гермиона. — Хотя ответ у всех под носом.

Горбин на всякий случай напрягся. Все замечания, в которых участвовал нос, он принимал особенно близко к сердцу.

— Совершенно не понимаю, как можно было сразу не заметить то, что непосредственно участвовало в нашем маленьком сражении с монстром.

Генри уже начинал изнывать от любопытства, но молчал, зная, что если задаст хотя бы один вопрос, Гермиона окончательно утвердится в решении не говорить ни слова. А так ей самой ужасно хочется поделиться своим открытием.

— Люк! — произнесла она торжественным шёпотом.

Повисла пауза.

— Какой люк? — озадаченно повторил Генри.

Гермиона закатила глаза.

— На полу! Монстр охраняет люк! А я его распахнула, чтобы он прищемил Церберу хвост! Только никто не придал ему ни малейшего значения!

— Мерлинова борода! Это просто гениально! — воскликнул Генри. — И я говорю это не потому, что накосячил.

Гермиона довольно улыбнулась.

— То-то же. Но я отказываюсь обсуждать это до тех пор, пока ты не отмоешься от этой дряни. Или решил теперь всё время кровавым ходить?

— Ещё три обморочных пуффендуйца и парочка припадков в Когтевране, и план по устрашению на эту неделю выполнен, — Генри улыбнулся в ответ.

— Драко! Эй, Драко! — шепнул Генри. — Всё чисто?

Малфой фыркнул, ехидно поглядывая на опального друга.

— Проходи, не бойся!

— Точно? Если это враньё, и она сейчас рядом, то тебе крышка! — Генри опасливо высунулся из душевой.

— Ой, Фарли идёт! — Малфой схватился за голову. Нотт заохал, тыкая пальцем на дверь.

Генри мгновенно запрыгнул обратно в душевую, закрываясь на засов. Из-за двери послышался издевательский хохот. Обиженно насупившись, беглец выбрался наружу.

— Смотри, она спряталась за креслом! Неужели не видишь? — Тео отчаянно замахал руками.

Генри покачал головой, укоризненно обводя взглядом веселящихся друзей.

— Повёлся, как пятилетка! — стонал Малфой, держась за живот.

— Фарли обещала, что если я сегодня ещё раз попадусь ей на глаза, она отправит меня в Гриффиндор! Уж лучше пусть вообще отчисляют тогда.

— Довольно громкое высказывание для человека, у которого есть подружка-гриффиндорка, — заметил Тео.

— Это другое! — строго объяснил Генри, придавая лицу достаточно суровый вид, чтобы никто не подумал развивать тему, в которой Горбин и сам не особенно разбирался.

— Ну да, Грейнджер она и в Пуффендуе Грейнджер, — пожал плечами Малфой.

— И всё-таки ты, Горбин, теперь точно наша знаменитость. Первый раз вижу, чтобы от простого подзатыльника отлетали к стене, — покачал головой Тео. — Впрочем, это ведь был подзатыльник от самой Дженни Фарли!

— Чё, втюрился? — Генри был задет попустительским отношением к его трагедии, поэтому нарушил негласное правило: игнорировать вздохи Нотта о старосте девочек. Тео угрюмо уставился на него.

— А у тебя носки мокрые и правая штанина, — пробурчал он. — Беги уже на свою отработку, пока ещё от кого-нибудь не огрёб.

Усмехнувшись, Генри пожал плечами и сунул ноги в ботинки. Кислое лицо Нотта немного подняло настроение. Так же аккуратно прокравшись к выходу из гостиной, Горбин в три прыжка добрался до лестницы из подземелий и поспешил в сторону класса ЗОТИ.

Профессор ждал его возле доски, рисуя мелом какие-то странные закорючки. Первый ряд символов был корявым и немного скакал, но с каждым новым рисунком они становились всё более уверенные и ровные.

— Генри Горбин, — протянул Квирелл, слово пробуя на вкус необычное сочетание звуков. — Проходи. Садись где-нибудь поближе ко мне.

Генри послушно переступил порог, задумчиво оглядывая класс.

— Ты уже догадался, что я позвал тебя совсем не для того, чтобы читать лекции о вампирах, — профессор отложил мел и, отряхивая руки, двинулся к учительскому столу.

— Да, конечно, — Генри сунул руки в карманы и перекатился на носках. — Что нужно отдраить? Может, парты перетащить? Сортировать старые пергаменты?

Квирелл покачал головой.

— Я ценю твоё рвение к труду. Впрочем, возможно, мои коллеги со мной и не согласятся, но по моему личному мнению заставлять волшебников выполнять подобного рода поручения, запрещая использовать магию, совершенно непродуктивно. Бессмысленные физические нагрузки, которые решаются парой взмахов палочки, не несут никакого образовательного смысла.

— И зачем же тогда меня позвали? — спросил Генри, задумчиво почёсывая нос.

Он был совершенно согласен с позицией Квирелла по данному вопросу. Зачем тратить часы на оттирание котлов, которые можно очистить одним Эванеско? Лучше бы бытовыми заклинаниями научили пользоваться.

Профессор постучал пальцами по обложке учебника.

— Недавно, я стал невольным свидетелем одной потасовки у Больничного Крыла, — он наклонился, нашаривая что-то в крайнем ящике стола.

Генри нервно сглотнул. Неужели Квирелл заметил? Ну конечно, он же зотишник, как он мог не обратить внимания на чёрный сглаз!

— ...и увидел вот это, — Квирелл вытащил кусок расплавленного доспеха.

— Пожалуйста, не говорите Дамблдору! — Генри попятился, стараясь не смотреть на обугленные края. — Это было в последний раз, честно! Меня отчислят!

Квирелл задумчиво покачал пальцем свою находку.

— Скажи мне, почему я должен рассказать об этом Дамблдору?

Генри нахмурился.

— Ну я пытался запульнуть заклятьем Кипящей Крови в Дэйра... Но оно ведь отлетело в сторону! Я больше не буду, Мерлином клянусь!

Квирелл отмахнулся от него, заставляя замолчать.

— Давай-ка разберём ситуацию детально. Может быть, тогда ответ найдётся легче, — профессор сложил руки на столе. — Дэйр старше тебя на несколько курсов, но при этом напал на тебя, первокурсника, подкараулив у Больничного Крыла, когда ты навещал свою знакомую...

— Да, он пытался запретить мне ходить туда! — горячо добавил Генри, цепляясь за спасительную ниточку.

— Тем более. Это ли поступок благородного гриффиндорца? — насмешливо скривился Квирелл. —Скажи мне, Генри, что бы произошло, если бы на твоём месте оказался другой твой ровесник?

— Дэйр бы его знатно отметелил, я думаю.

— Но это был именно ты. И ты использовал в свою защиту то, что мог противоставить ему, студенту, который обучался на три курса дольше и обладает знаниями и опытом, который превосходит знания и опыт одиннадцатилетнего мага. И это было не убивающее заклинание, верно?

— Если его снять в течение нескольких минут, то для людей оно совершенно безвредно, — замялся Генри. — Это просто иллюзия, но довольно убедительная. Беркэс говорил, что можно кони двинуть от нервного истощения.

— Беркэс, старая морда, умеет подсказать лучшие сглазы. Но ты же собирался только проучить Дэйра?

— Разумеется! — воскликнул Генри. — Вы знаете Беркэса?

Профессор задумчиво обвёл глазами ряды парт, погружаясь в известные ему одному воспоминания.

— Много о нём наслышан, — коротко ответил он. — Но вернёмся к Дэйру. Я уверен, что если бы заклинание попало в цель, то в следующий раз Дэйр подумал бы дважды, прежде чем нападать на тех, кто кажется слабее.

— Да все десять раз!

— Значит, эта история пошла бы во благо и самому Дэйру, и другим младшекурсникам, и, конечно, тебе самому, верно? — Квирелл склонил голову набок, скрещивая руки на груди.

— Абсолютно!

— Так почему же тогда я должен идти и жаловаться Дамблдору? Если кто и заслуживает наказания, то это Дэйр, который считал, что в праве решать, кому можно ходить в Больничное Крыло, а кому нельзя.

— Но ведь я использовал тёмную магию... — Генри совершенно запутался. Его пытаются наказать или похвалить? Чего добивается профессор?

— Если бы ты использовал её во вред, я бы в тот же день оповестил об этом директора и твоего декана, — Квирелл нахмурился, но затем его лицо вновь смягчилось. Он обошёл стол и опустился на соседнее место рядом с Генри. — Любое заклинание, даже разрешённое, способно как покалечить, так и принести пользу. Простой Левиосой можно приложить человека об стену или сбросить с Астрономической башни. А можно отлевитировать раненого до врача. Это тебе точно хорошо должно быть известно.

— Да уж, — усмехнулся Генри, с удивлением глядя на профессора, который сидит с ним за одной партой.

— Совершенно аналогичная история происходит и с тёмными чарами, — Квирелл сунул руки в карманы. — Дело не в том, какое заклинание используется, а то, какую цель преследует волшебник, его применяющий.

— Горбин говорил примерно так же, — Генри по-новому посмотрел на своего преподавателя. Прежнее напряжение отпустило.

— И он совершенно прав. Тёмная магия не преподаётся в Хогвартсе в основной программе, потому что считается опасной, но как можно защитить себя и дорогих тебе людей от опасности, которая тебе совершенно неизвестна?

— Это как если на нас нападут захватитчики из другой галактики с супермегавысокотехнологичным оружием и бластерами, в которых мы вообще ни Модреда не смыслим. А своё оружие уничтожили.

— Совершенно верно. Но если бы среди землян были люди, которые разбираются в этих военных технологиях, у нас был бы шанс победить, — заметил Квирелл.

— Или суперспособности, — добавил Генри.

— Или суперспособности. В любом случае, нечто, что превосходит по своей силе всё, привычное остальным. То, что, оказавшись не в тех руках, может причинить море вреда, боли и смертей. Но иные способны обратить его во благо, — Квирелл замолчал, внимательно наблюдая за своим собеседником. — И я пришёл сюда профессором с одной единственной целью: найти тех студентов, которые достаточно сильны характером, чтобы изучать искусства подобного рода, и не поддаться соблазну использовать их в подлых, эгоистичных целях.

Генри пришлось крепко сжать зубы, чтобы не закричать: Это же я! Я!

— Я бы мог позвать тебя, Генри, — протянул Квирелл. — Но изначально я не собирался брать студентов младше четвёртого курса. Тёмная магия может быть крайне опасна и для самого колдующего. Не хочется рисковать одарёнными студентами, которые пока могут оказаться не в силах совладать с тем, что сильнее их.

— Я жил и учился в лавке Горбина! — воскликнул Генри. — Я работал с проклятыми артефактами, меня слушалась Рука Славы и... хотя об этом, наверное, не стоит рассказывать. В любом случае, я уже разучил много заклинаний, и со мной ничего такого не случилось.

Квирелл усмехнулся.

— Я позвал тебя, чтобы во время разговора понять, можно ли сделать исключение, учитывая твои обстоятельства.

Генри закивал, показывая что очень даже можно, но Квирелл всё ещё сомневался.

— История с Дэйром была очень показательная, Генри, и я даже готов был согласиться. Но твои последние слова заставляют серьёзно задуматься, — профессор поднялся со стула и отошёл обратно за к преподавательскому месту, словно отгораживаясь от своего ученика. — Ты кичился собой, ставил себя выше остальных... Мне кажется, что весь наш диалог прошёл впустую, раз по его итогам ты ставишь себя выше остальных волшебников. Я очень сомневаюсь, что ты сможешь справиться с искушением и не применишь новые знания для исполнения собственных желаний, а не ради истинной добродетели.

Генри прикусил нижнюю губу. Когда Кочерга говорила об истинной добродетели, это ничего хорошего не сулило. Он сам об этом явлении знал только то, что ему не дано им проникнуться.

Не надо было так сильно проситься. Лучше бы сделал вид, что ему совершенно всё равно, и тогда Квирелл ещё бы сам начал уговаривать.

— Кроме того, ты чуть было не выдал секреты Горбина, — каждое слово отнимало по капле надежды. — Это означает, что ты можешь разболтать и, что я планирую обучать студентов запрещённым искусствам. Согласись, если Дамблдор об этом узнает, у меня будут серьёзные проблемы.

— Я никому не скажу, клянусь! — Генри подскочил с места, опрокидывая стул.

— Вот это мы и проверим, — улыбнулся Квирелл. — Если ты покажешь, что умеешь держать язык за зубами, я позову тебя вновь.

— Я смогу, но есть одна проблема... — Генри мялся, не зная не упадёт ли ниже в глазах Квирелла, если расскажет ещё одну довольно секретную информацию. С другой стороны, если не рассказать, то может выйти ужасное недоразумение, и его точно никуда не возьмут.

— Так в чём же дело, Генри? — профессор с любопытством наблюдал за его терзаниями.

Горбин выдохнул. Была не была!

— Дамблдор может всё равно узнать, даже у вас самих. Дело в том, что он... он умеет читать мысли.

— А ты, я полагаю, и с леггилименцией уже знаком? — строгость в голосе Квирелла ушла и теперь в интонации даже угадывались лёгкие нотки уважения.

— Немного, — опасливо ответил Генри, чтобы Квирелл не подумал, что он хвастается. — Но кое-что слышал.

— В таком случае, тебе будет интересно узнать, что существует возможность ставить локальные ментальные блоки, которые фиксируют группу воспоминаний от чужого вмешательства.

— Как щиты? — небрежно спросил Генри, надеясь незаметно показать, насколько круто он разбирается в этой науке.

— Нет, блоки. Как небольшой сейф. Он задвигается на пару мыслеуровней ниже и не всплывает при условии, что леггилимент не ищет это конкретное воспоминание.

— И вы научите меня создавать такие? — Генри вытаращил глаза.

— Я уже создал его у тебя в голове, — улыбнулся Квирелл.

Генри восхищённо распахнул рот.

— Но я даже ничего не почувствовал! — воскликнул он. — Как вы сумели провернуть всё это так незаметно?

Квирелл снисходительно улыбнулся.

— Практика. Долгие и утомительные тренировки, друг мой. Ничего не даётся нам просто так.

— Это довольно непросто делать в Хогвартсе. В библиотеке почти ничего дельного не найдёшь, да и отрабатывать техники особенно не на ком... — Генри вздохнул. — У вас есть какие-нибудь книжки о ментальных искусствах?

Профессор скрестил руки на груди.

— А ты сам как думаешь?

Генри кивнул, краснея. Ну конечно же у Квирелла целая куча полезная литературы, раз он достиг такого уровня мастерства! Только вот, если кто-то не научится вовремя затыкать свой рот, ему не светит ни брошюры.

— Я надеюсь, мы поняли друг друга, мистер Горбин? — спросил Квирелл.

— Да, сэр.

— В таком случае можешь возвращаться в гостиную Слизерина. Когда придёт время, я сам тебя позову, — профессор склонился над стопкой эссе третьекурсников.

— До свидания, сэр. Я вас не разочарую!

Генри уже почти добежал до двери, когда остановился, задумчиво обернувшись на Квирелла. Тот с видимой неохотой оторвал голову от пергаментов.

— Что такое?

Генри пожевал нижнюю губу, не решаясь задать вопрос.

— Профессор, вы... вы ни разу не заикнулись, пока мы разговаривали.

Квирелл легонько поправил тюрбан.

— Это всего лишь довольно выгодная обманка. Я предпочитаю не раскрывать людям границы собственных возможностей.

Генри почувствовал, что снова едва не раскрыл рот от удивления.

— Теперь, я полагаю, ты задал все интересующие тебя вопросы? — спросил Квирелл.

— Да, сэр. Извините, я уже ухожу.

Когда за мальчиком закрылась дверь, профессор ещё с пару мгновений просидел ровно, а затем перо выскользнуло у него из пальцев, и он рухнул на парту, хватая ртом воздух. По лицу Квирелла струился холодный пот.

— Господин... вы забрали тело на слишком долгий срок. Это м-может быть опасно для нас обоих, — голос едва подчинялся ему.

— Сссейчассс я рисссковал гораздо большшшим, глупец.

Слуга торопливо размотал тюрбан. Пальцы были словно деревянные и едва гнулись, но когда лента ткани соскользнула на стол, стало немного легче.

— Но мальчишка наш, г-господин. Как бы дальше ни повернулась судьба, Дамблдор никогда не з-заполучит его обратно, — на этот раз Слуга запинался по-настоящему.

— О, нет, Квиринуссс. Гарри никогда ему и не принадлежал.

— Благодаря усилиям Горбина, — прохрипел Слуга, и тут же голову словно стянуло железным обручем.

— Пророчессство, — прошипел Хозяин.

Квирелл медленно откинулся на спинку стула. Дыхание всё ещё восстанавливалось, а лёгкие сковывал смертельный ужас: что если однажды он не вспомнит как дышать?

— Знаешшшь, что я никак не могу понять? — прошелестел Хозяин.

— Что, господин? — Слуга промокнул лоб платком.

— Почему Горбин предал меня? — у голоса Хозяина никогда не было иных интонаций и полутонов, кроме гнева, но в этот раз тело наполняло нечто другое, ещё более чужеродное, чем все остальные чувства его второго владельца. — Я пришшшёл к нему в лавку сссразу посссле Хогвартссса. У меня были безсссмерные сссилы и умения, но я ещё не зсснал, как их правильно применить. Горбин дал мне работу и кров, нассставлял меня мудрее любого изссс моих прежних учителей. Я верил ему. Когда из горссстки моих сссоратников выросссла сссильнейшая организация, я вернулссся к своему старому массстеру. Он зссснал, чего я доссстиг, и я не сссомневалсся, что он почтёт за чесссть ссстать моим сссоветником.

Слуга завороженно внимал, отчаянно стараясь заморозить собственные мысли.

— Я обещал, что ему не придётссся принимать Метку. Но Горбин отказал мне. Мне!.. А потом я узнаю, что он несссколько лет покрывал мальчишшшку Ссснейпа!

— Он предал и его тоже, — заметил Слуга.

— Нееет, — головная боль вновь усилилась. Хозяин потратил слишком много сил на полное слияние с телом и речь давалась ему непросто. — Горбин занималссся с Гарри как ссс нассстоящим нассследником.

Слуга покосился на обожжённый металл доспеха.

— Так ответь мне, Квиринуссс, почему он?

Ответа не прозвучало. Достаточно было одной только мысли, промелькнувшей в сознании Слуги, и его ослепила новая вспышка боли. На подходе в подземелья застонал, опираясь о стену, мальчик в слизеринской мантии. Испуганная трель вредноскопа взывала о помощи.

Друзья! Я вернулась, и вернулась с подарками! У фанфика появился трейлер:

https://vk.com/video167207022_456239019

Если ссылка вдруг не сработает, то посмотреть видео можно будет, перейдя в группу фанфика и кликнув на закреплённую запись. Спасибо всем, кто ждал и дождался!

 

Извечная тишина душила, отбивая аппетит. Лили попыталась сесть, поджав ногу под себя, и стул заскрипел так громко, как если бы они сидели в огромной зале, а не на крохотной кухоньке. Когда-то она пробовала заводить разговоры, чтобы разрушить атмосферу, плесенью прорывающуюся сквозь стыки затёртой плитки, но сегодня ей хотелось только поскорее закончить эту тягостную пытку. А ведь Лили потратила не один месяц, чтобы завести эту дурацкую традицию с семейными трапезами. И зачем было так надрываться? Как будто это могло хоть что-то изменить в их отношениях с Эйлин.

Миссис Снейп на мгновение задержала взгляд на неуклюжей невестке. Её бровь дёрнулась совсем легонько, но Лили уже научилась отмечать все оттенки пренебрежения этой женщины. Эйлин качнула головой и покосилась на сына. Северус прищурился, а затем фыркнул, откидываясь на спинку стула.

— Не неси чушь! — отрезал он и с показательной сосредоточенностью принялся нарезать и без того небольшой кусочек варёной морковки на ещё более мелкие части.

— Сев! — обиженно шепнула Лили. — Я же просила!

Когда она только въехала в этот дом, ей казалось, что все эти переглядки между матерью и сыном просто признак того, что они хорошо понимают друг друга, как было в семье у самой Лили. Но затем в голову начали закрадываться подозрения.

Лили знала, что Северуса леггилименции научила именно Эйлин, но несмотря на это даже сама мысль о возможности разговаривать, не используя обычную человеческую речь, казалась настоящим безумием.

Когда-то она и сама пыталась научиться ментальным наукам, но быстро поняла, что у неё нет ни малейшей предрасположенности к этому виду магии. Сначала Северус честно пытался заниматься с Лили, но все их попытки оборачивались неизбежными ссорами: Лили злилась, потому что не понимала, что от неё требуют, а Сев оттого, что не мог понять, как можно объяснить то, что чувствовал интуитивно.

«Вот ты бы смогла рассказать, как правильно концентрировать магию на кончике палочки?»

Лили думалось, что она скорее научится дышать под водой без воздушного пузыря, чем освоит даже самые азы леггилименции.

«Эйлин занималась со мной с самого детства. Мы мало что разделяли между собой, и это, пожалуй, было самое ценное из всего, что она мне дала. Голос Эйлин всегда был в моей голове, даже когда со стороны казалось, что мать просто стоит и наблюдает. И разумеется, я тренировался изо всех сил, чтобы сделать эту единственную связь ещё более крепкой. А потом нужно было научиться закрывать от неё то, что принадлежало только мне».

После этого разговора Лили во многом переосмыслила нелюдимость Северуса и истоки его полной неспособности ясно выражать свои чувства и переживания словами. Он привык к языку мыслеобразов, как сам их называл, которые были речью только отчасти, и в большей степени картинами ощущений, которые можно было увидеть только той таинственной системой осязания, которая открывалась лишь магам, отточившим своё шестое, или скорее даже седьмое чувство. Сев был словно забавный угрюмый инопланетянин, который уже много лет прожил в полной растерянности на чужой планете, но так и не разобрался окончательно, как здесь всё устроено.

Не выносила Лили только одно: нарочитую привычку Эйлин устраивать мысленные диалоги с сыном прямо перед носом невестки, как будто напоминая о том, что она сделать никогда не сможет, как бы ни хотела.

«Смотри, ты никогда не будешь так близка с ним, как я».

Лили душила ревность, но как-то повлиять на ситуацию она была неспособна. Её хватило только на профилактическую беседу с Северусом, где она постаралась объяснить, почему «эти штучки» в одной с ней комнате так неприятны. А затем прикусила язык, понимая, что буквально цитирует Петунью. Но от своей просьбы Лили не отказалась, а Северус, в свою очередь, пообещал ей следовать, но сейчас опять нарушил слово.

— Эйлин говорит абсолютный бред, Лили. Я даже рад, что матери хватило ума не сказать об этом вслух, — Сев ответил достаточно громко, чтобы обе женщины услышали его слова.

Миссис Снейп фыркнула.

— Я не просто так напомнила тебе о том, что ты уже давно должен был принять как данность, сын. Моим словам всего лишь нашлось очередное подтверждение. Ваша большая любовь в скором времени лопнет, как пузырь. Насколько я могу судить, твоя жена беременна, но тщательно пытается это скрыть, верно?

Лили поперхнулась фасолью. Северус инстинктиво схватил её за руку.

— Это здесь ни при чём, — процедил он сквозь зубы.

— Вы серьёзно надеялись оставить меня в неведении? — Эйлин усмехнулась, покручивая вилку в пальцах. — Ладно она, но ты, Северус, неужели всерьёз полагаешь, что изменения её магического фона совершенно незаметны? Скажи мне, брак отнимает остатки разума, или ты попросту забыл, от кого тебе достались твои способности?

Лили подскочила со своего места, защищая мужа, который вдруг просто замер, буравя Эйлин тяжёлым взглядом.

— Между прочим, это была целиком и полностью моя идея! Это у меня последние мозги потерялись! И это я ничего не смыслю в вашей идиотской леггилименции! — выпалила она, швыряя вилку на стол. По скатерти покатились тушёные горошины.

— Лили, спасибо за поддержку, но я и сам способен ответить, — с образцово-показательной мягкостью проговорил Северус, но тоже поднялся со стула.

Обычно Лили слегка забавляла эта фраза, которую муж, видимо, репетировал днями и ночами, чтобы та отскакивала от зубов во всех взрывопасных ситуациях.

— Прости, родной, но я ещё не закончила, — Лили стиснула край стола. Сев закатил глаза. — Знаете, почему я так поступила, Эйлин?

Она уставилась на свекровь, надеясь увидеть за холодной насмешкой хоть нотку интереса.

— Потому что от вас можно ждать чего угодно! А я не хочу схлопотать чёрный сглаз или отраву в чай, если вы неожиданно посчитаете самым подходящим решением избавиться от ребёнка!

— Я надеюсь, теперь ты довольна, что завела этот разговор, мама, — ухмыльнулся Северус. — Прекрасно, что вопрос о браке и остатках разума в нашей семье полностью разрешён.

Эйлин сидела, молча разглядывая Лили, и постукивала по столу длинными пальцами с обстриженными ногтями. Затем в её чёрных глазах блеснул весёлый огонёк, и она рассмеялась чему-то понятному ей одной.

— Выходит, Лили, тебе действительно дорог мой сын, раз ты готова защищать его ребёнка от самого страшного врага.

— Как же я счастлива, что вы наконец-то это поняли! — с жаром воскликнула Лили.

Уже некоторое время спустя, прокручивая этот диалог в памяти, она никак не могла избавиться от ощущения, что упустила какую-то важную фразу. Эта мысль навязчиво крутилась в голове, упрямо отказываясь всплывать на поверхность. До тех пор пока в подвале не рванул шар защитного купола.

* * *

— Жопа-жопа-жопа!

Генри вслепую шарил по полу, пытаясь отыскать брюки, которые стали невидимыми в результате неудачно сработавшего дезилюминнационного заклинания. Инкантацией с ним поделился Флинт, в обмен на мелкий пакостный сглаз, но, видимо, Маркус оказался наглым надувателем и не раскрыл какую-то важную деталь.

Эти чары проходили только на шестом курсе, до этого все пользовались только отвлекающими, но их Генри тоже ещё не проходил. Персональная формула выводилась через какую-то жёсткую арифмантику. Дезилюминация работала на оптике, в которой Генри пока даже не пробовал разбираться, но её не нужно было подгонять под себя, вполне хватало уже рассчитанной Флинтом пропорции. Наверное. Теперь он уже вообще ни в чём не был уверен.

В результате очередного эксперимента невидимой стала только верхняя одежда, и, когда Генри торопливо попытался наложить заклинание отмены на мантию, та вспыхнула. Тушить такие внезапные пожары он научился ещё у Горбина, без этого навыка в лавке сомнительных артефактов не прожить и недели, но спасти мантию удалось с трудом и то частями. Поразмыслив, к кому из старших можно обратиться с этой проблемой, не рискуя огрести за сомнительные замыслы, Генри решил для начала избавиться от брюк, которые по истечению действия заклинания могли себя повести также непредсказуемо.

Закинутые на пол идеально прозрачные штаны пропали из вида, и когда Генри, наконец, решил повесить их хотя бы на стул, нащупать их никак не получалось. Возможно, если бы юный экспериментатор пошарил немного получше, то они обнаружились бы сами собой, но Генри лентяйски попытался призвать их Акцио. Оно сработало криво и брюки отшвырнуло в совершенно неизвестном направлении. Выяснить, куда именно, не получилось, потому что именно в это время в коридоре раздался подозрительный шум.

Не найдя иной альтернативы, Генри натянул уличную мантию и страшенные утеплённые штаны, которые надевал только на Полёты и то только с конца ноября, и выглянул посмотреть, что творится снаружи.

Флинт со Смитом укладывали на диван Хиггса в изодранной спортивной мантии. Ловец Слизерина, взмыленный, как гиппогриф после драки, героически стискивал зубы, пытаясь не стонать.

— Терпи, романтик херов! — рявкнул Смит. — Хорошо, успели до прихода Поттера: ты головой думал, что бы нам впаяли, узнай про твои подвиги?!

Генри удивлённо навострил уши. Что же натворил Хиггс, если терпила Смит так орёт?

Дверь отворилась и в гостиную вбежала Дженни Фарли. За ней торопливо прошагал Слагги, звеня склянками. Декан выглядел неожиданно сосредоточенным и перемещался так, словно его упитанное тело было не более чем мороком, за которым скрывался стройный и изящный человек на пару десятков лет моложе. Он в пару мгновений навёл длинную цепочку диагностических чар, а затем торопливо передвигал разноцветные вспышки реакций над телом Хиггса.

— Я всё же надеялся, что костерост не понадобится, — пробормотал Слагхорн. — Мисс Фарли, будьте добры, зафиксируйте его ногу.

Дженни взмахнула палочкой, и Хиггс охнул, хватаясь за бедро.

— Раньше надо было думать, юноша, — строго ответил декан. — Отработок вы получите сполна, но сочтут ли это ваши однокурсники достаточным, чтобы полностью окупить вашу вину за грядущий выход команды Слизерина без ловца, решать только им.

— Ввязаться в дуэль с Дэйром прямо перед матчем с Когтевраном! — Дженни потянула его ногу чуть резче, чем следовало. — Да самый тупой из троллей не повёлся бы на эту хрень!

— Воз-здушную ду... эль, — прохрипел Хиггс. — И я бы уделал эту... п-погань! А Рей... чел...

— Ещё раз я услышу имя этой когтевранской сучки и ты пойдёшь на корм Кальмару!

Хиггс закашлялся кровью.

— Мисс Фарли, следите лучше за бандажом, — кратко заметил Слагхорн.

Щёки Дженни слились с цветом волос.

— А что? Я что-то не так сказала? — Фарли обличительно встряхнула шевелюрой, становясь похожей на растревоженную гарпию. — Нашу психованную истеричку сбила девчонка, из-за которой он и психовал! А завтра Скавен с легкостью возьмёт и словит снитч: конкурентов-то у неё всё равно нет!

— Будут, — буркнул Флинт. — Оба наши загонщика и все бладжеры.

— Да хоть квоффлом, лишь бы сбить, — Смит процедил это сквозь зубы, не отводя взгляд от капель кроветворного, которое нужно было ещё развести, но Хиггс неведомым чудом всё равно сумел его услышать.

— Если тронете, прокляну... каждого прокляну!

На этом силы окончательно покинули юного дуэлянта и он вырубился, обмякая на подушках.

— И чего я его тащила? — вздохнула Дженни, откидывая налипшую рыжую прядь со лба. — Надо было оставить валяться под Дракучей Ивой. Всё равно ему до нас никакого дела нет.

— Может, всё-таки покаяться Дамблдору и попросить перенести матч? — спросил Смит. — Терри завтра не встанет.

Слагхорн покачал головой, пропитывая бинты какой-то песочно-зелёной пахучей мазью.

— Боюсь, что решение мисс Фарли было самым благоразумным. Эта дуэль будет стоить Слизерину слишком дорого. С мистера Хиггса до сих пор не сняли обвинения в бесчестной игре.

— И драка в Крыле! Мы только начали выгребаться, как тут нате вам: а главное, всё те же герои! — Фарли зубами разорвала края бинта, которым приматывала бандаж к больной ноге Хиггса. — Если бы жизни Терри угрожала опасность, или нам требовалась помощь Помфри, тогда я бы первая побежала к директору. Но пока у нас есть возможность всё замять, будем заминать.

— А если гриффы растрепят? — Маркус, разворачиваясь, снёс с подноса пробирку, но ловким выпадом квиддичиста перехватил её до того, как она расплескала всё содержимое.

— Гриффы уже добились всего, чего хотели, — Дженни обесиленно откинулась в кресло.

— Мистер Флинт, вы присядьте лучше, — вздохнул Слагхорн. — И подумайте, кого следует выставить ловцом на замену.

— Против Скавен? Никто, кроме Терри, не потянет, — Флинт потёр виски. — Вообще никакой разницы поставлю я любого из моих игроков или Горбина.... Горбин? Какого гиппогрифа ты тут уши греешь?!

Генри высунулся из своего укрытия.

— У меня штаны случайно стали прозрачными, — вежливо объяснил он. — Но я смотрю у вас тут проблемы поважнее.

Фарли устало повернула голову в его сторону.

— Если узнаю, что где-то засветился невидимка, завтра сядешь на метлу и будешь играть.

Выдав возмущённое «Ачосразуя?», Генри одёрнул мантию и стремительно переместился в коридор, пока Дженни не вздумалось воплотить угрозу в жизнь, пропустив промежуточный этап.

На пороге он врезался в Драко, который увлечённо рассказывал что-то Нотту.

— Куда так несёшься? — Малфой принялся было отряхиваться, а затем ошарашенно застыл, уставившись на полевой госпиталь, развернувшийся на месте гостиной.

— У Терри завтра случится острая мигрень, поэтому вместо него будет играть замена, — Дженни ткнула в первокурсников пробиркой. — Я скажу об этом на Собрании, и очень надеюсь, что это дойдёт до каждого!

Мальчишки послушно кивнули. Тео вытянулся по струнке.

— Мисс Фарли, сможете проследить, чтобы нашего героя-любовника доставили в его комнату? В остальном моя помощь больше не нужна, — Слагхорн заклинанием очистил руки. — Как бы всё ни обернулось, меня здесь не было.

Дженни активно закивала.

— Как обычно, сэр.

— И вас, молодые люди, это тоже касается, — он внимательно изучил лица своих младших студентов. Юные Малфой и Нотт важно внимали его словам. Горбин стоял чуть обособленно от своих соседей и старательно почёсывал нос, скрывая ехидную улыбку. Слагхорн подмигнул мальчику. Тот фыркнул от смеха, но затем тут же кашлянул и принял не менее внемлющий вид.

Эх, всё же вдали от дядиного контроля у найдёныша отчётливо пробивается матушкина кровь. Впрочем, Слагхорн знал, что частенько грешил приписыванием детям особенностей характеров их родителей. С тем же Хиггсом это совершенно не сработало: у такой спокойной, рассудительной Мойры Бёрк и тихого отличника Феликса Хиггса неожиданно уродился столь импульсивный сын. К тому же, насколько старый декан припоминал, ни у кого из них не было способностей к Полётам. В отличие от Гейтена Пруетта, капитана квиддичной команды Когтеврана, а также закадычного друга бывшей мисс Бёрк.

Интересно, какие беды принёсет Слизерину новое поколение? Впрочем, за последний десяток лет корень всех проблем остался неизменен. Едва ли может вспыхнуть нечто незнакомое и в корне отличное от классических избитых неурядиц.

* * *

Тео плюхнулся на кровать, скрестив ладони под затылком.

— Ну и дела у нас творятся, — протянул он.

— Наши ещё устроят гриффам, вот увидите, — ответил Драко, запахнув ноттовский балдахин. — Такую наглость не прощают.

Тео попытался одёрнуть штору, но Драко перекрутил края, не выпуская соседа наружу. Нотт быстро переполз к соседним шторам, но благовоспитанный наследник древнего рода успел захватить концы на мгновение раньше.

— Малфой, а ну пусти, флоббер-червям скормлю! — задорно кричал Тео. В попытке выбраться он ещё сильнее запутался в изумрудных занавесках.

— Давай, Горбин, держи с той стороны! — хохотал Драко, игнорируя опасно скрипнувший карниз, который к тому же ещё немного накренился.

Но подмога так и не подоспела, поэтому Тео, наконец, вывернулся из балдахина и лихо спрыгнул на пол с другого края кровати.

Драко отпустил шторы, разочарованно глядя на Генри, заляпанного свежими чернилами, который задумчиво всматривался в какой-то длинный свиток.

— Ты чего? Всё веселье запорол.

Генри рассеянно оторвался от письма.

— Я собираюсь в совятню отправить кое-что.

— Это для кого ты такую простыню настрочил? — Драко усмехнулся, потянувшись было к листку, но Генри тут же перехватил пергамент у него из под носа.

— Письмо с пожеланиями для Санты, — Горбин торопливо свернул свиток.

— Да он просто очередную томину клянчит у мистера Снейпа, — фыркнул Тео. — Его последнее время будто Грейнджер покусала!

— Слушай, с её зубищами, она могла просто впаривать нашему бедняге про сыворотку Улссена и цапнуть ненароком, — ответил Драко.

Генри угрюмо перевязал пергамент и сунул в карман мантии.

— Мне пора, — буркнул он, игнорируя уколы в сторону подруги, которые обычно охотно парировал.

— Ну удачи тебе, — пожал плечами Драко. Он явно готовился к язвительному ответу, и, не добившись своего, скучающе пнул кисточку волочащейся шторы. — Ты, и правда, будешь просить у Северуса ещё одну книгу?

— Да, буду, — кивнул Генри.

— И какую на этот раз?

Письмо слегка смялось в пальцах Генри.

— Похожую на эту. Только немного другую. Ещё скучнее, — он отмахнулся свободной рукой.

— Ты смотри, можешь опоздать на Собрание, — Тео опасливо вскарабкался обратно на кровать.

Генри замешкался всего на мгновение, но затем виновато улыбнулся:

— Я, кажется, забыл переделать эссе для Макгонагалл. То, которое про ежиные иголки и обычные. Так что придётся мне засесть в библиотеке. Прикроете, если не успею? Всё равно самое интересное мы уже увидели.

— Может, тебе моё дать для примера? У меня Выше Ожидаемого, — Драко откинул крышку сундука, закапываясь в ворохе старых сочинений.

— Спасибо, но думаю, что сам справлюсь, — отмахнулся Генри, поспешно ныряя в коридор. — Не парьтесь.

— Драко, я могу ошибаться, но... ты же с него списывал вроде, — задумчиво протянул Тео.

— Мерлин, и правда! — воскликнул Малфой. — Он дал мне скатать на Истории Магии.

Тео прищёлкнул языком.

— Горбин в последнее время слишком уж часто темнит.

— Как бы сказала Блез, он всегда был тот ещё выпендрёжник, — ответил Драко, а затем резко вжал голову в плечи и уставился наверх, отчаянно замахав руками, словно отбивался от чего-то невидимого.

Тео ошарашенно подскочил на кровати, пытаясь разглядеть, что именно случилось с Малфоем.

— Модред, Нотт, помоги! — Драко рывком отбросил от себя нечто и запрыгнул на кровать, выхватывая палочку. — Оно где-то рядом!

Тео, не раздумывая, перепрыгнул на стол и принялся судорожно нащупывать своё оружие. Оба не сводили глаз с того угла, где таился таинственный враг.

— Ты помнишь какие-нибудь атакующие заклинания? — шёпотом спросил Драко.

— Мы не проходили никакие атакующие заклинания! — воскликнул Тео. — Если на тебя напала иголка, я превращу её в ежиную!

Драко отмахнулся от Нотта, который продолжал болтать несусветную чушь. Малфоевская голова стремительно просчитывала способы спасения.

— Фарли ещё где-то рядом, если её позвать, то... Модред и Моргана, оно шевелится!

Мальчишки снова вскинули дрожащие палочки.

На полу медленно проступали очертания горбинских форменных брюк.

— Вот дракклов соседушка нам попался! — процедил Драко, убирая волосы со лба. — Однажды я его прикончу.

* * *

В кабинете стояла оглушающая тишина, которую нарушал только лёгкий стук сосновой ветки, скребущейся в окно. Он долго рассматривал, как длинные иголки пытаются оцарапать витражную мозаику стёкол, прежде чем спросить:

— Что в кармане?

— Предлог выйти к вам, сэр, — серые глаза строго смотрели из-под чёрных бровей. Генри надеялся, что ничем не выдал своё удивление.

— И только? — Квирелл усмехнулся.

Неужели уже знает ответ?

Линзы очков первокурсника торжествующе блеснули в свете факела.

— Я хочу научиться кое-чему. Что может помочь вам не работать с моей памятью после каждой из наших встреч.

Профессор снова улыбался одними губами. В его зрачках вне уроках никогда не проскальзывало ни одного чувства. Он мог даже показаться слепым, если бы его взгляд не обладал способностью ввинчиваться в избранную точку пространства, прожигая её насквозь. Поэтому постоянно возникало ощущение, что во всём, куда обращаются глаза Квирелла скрывается некий потайной смысл, спрятанный от остальных.

— Почему же ты не попросишь помощи у меня?

Генри переступил с ноги на ногу.

Проверяет. И правильно делает, что проверяет.

— Я справлюсь сам, сэр. Это довольно сложно, но я довольно способный в ментальных науках.

— В таком случае оставляю это целиком за тобой. Покажи-ка мне лучше, как ты усвоил наш прошлый урок, Генри Горбин.

Мальчик замялся.

— Я прочитал всё, что можно было найти в открытом доступе в библиотеке. Эликсир жизнеспособности на основе крови единорога в теории раз плюнуть сварить. Единственная проблема — сама кровь. В книжках говорят, это очень капризный ингредиент. Легко сворачивается, а если пытаться заморозить, то становится ядовитым. Ну и на веки вечные проклинает всякого, кто коснётся его губами. Было бы классно попробовать сварить такое, но кто нам даст запрещёнку?

Профессор понимающе кивнул, склоняя голову набок.

— А что если я скажу, что завтра у тебя будет свежая кровь этого зверя?

Генри хотел ахнуть, но подавился воздухом, чем изрядно позабавил наставника.

— Я жду тебя завтра сразу после подъёма.

— Завтра же матч... Фарли явно заставит всех переться на поле. Может, вы мне записку напишете или вроде того?

— Завтра. Сразу после колокола, — отрезал Квирелл. — Постарайся, если хочешь чего-то добиться.

Квирелл вышел из класса через двери, ведущие в личные комнаты, оставив Генри в одиночестве наблюдать за сосновой веткой, которая продолжала отчаянно биться о стекло.