Оплачено кровью / Paid In Blood (гет)

В начале нового года Августа Лонгботтом была разочарованной бабушкой единственного ребёнка своего сына, Невилла. Он всегда был слабым волшебником, застенчивым, бесхребетным мальчиком, в котором, казалось, было мало от отца. Воспитание Невилла было длинной чередой разочарований и неловкостей, последним из которых стал разрыв союза Поттеров и Лонгботтомов, но всё же он был её внуком, и она надеялась, что однажды он вырастет достойным фамилии Лонгботтом.

Неделю спустя Августа Лонгботтом стала скорбящей бабушкой убитого внука. Он был убит в Большом зале Хогвартса, причём мальчиком, которого её внук считал другом, не меньше. Мальчик, чьи истинные мотивы, возможно, никогда не будут известны, потому что, совершив преступление, он также покончил с собой.

Рональд Уизли.

Одним-единственным заклинанием ребёнок Уизли обеспечил исчезновение одной из старейших семей в Волшебной Британии. Не в силах противиться желанию увидеть это своими глазами, Августа воспользовалась своим влиянием, чтобы получить доступ к воспоминаниям студентов, которые авроры собрали в качестве доказательств. То, что она увидела в омуте, оборвало последние хрупкие нити её сдержанности. Не было ни предупреждения, ни вызова. Это было трусливое нападение, и у её внука не было достаточно времени, чтобы хотя бы понять, что происходит, не говоря уже о том, чтобы защищаться.

Именно в этот момент Августа Лонгботтом объявила войну семье Уизли, так же как она поступила с Домом Лестрейнджей после нападения на её сына и его жену. Разница заключалась в том, что на этот раз объекты её гнева не были недосягаемы. К сожалению, её единственные оставшиеся в живых родственники были не в состоянии присоединиться к её войне, но зато у неё было много денег и никого, кто мог бы их унаследовать.

Дела семьи Уизли обстояли не лучше. Нора, обычно наполненная криками и смехом, когда дети возвращались из школы, превратилась в мрачное напоминание о несчастье, которое недавно обрушилось на их семью. Рональд был мёртв и навсегда остался в памяти как убийца, а Джинни навсегда лишилась руки. Августа Лонгботтом использовала своё влияние, чтобы добиться увольнения Перси с его младшей должности в Министерстве и навсегда занести его в чёрный список. Артура понизили в должности и отправили в отдел по связям с магическими существами, пожалуй, самый неблагодарный и не приносящий никакой пользы отдел во всём Министерстве магии.

Никто из них не знал, что заставило Рональда совершить столь неблаговидный поступок. Они с Невиллом якобы были друзьями и стали особенно близки после размолвки с Гарри Поттером. Молли настаивала на том, что здесь замешана нечистая сила, но в организме Рона не было никаких зелий, и не было никаких доказательств того, что на него было наложено Проклятие Империуса или другие заклинания, изменяющие сознание.

Они были в полной растерянности. Несмотря на то, что после разрыва с Поттером, особенно после событий на Йольском балу, настроение у Рона было не самое лучшее, никто не видел ничего, что могло бы навести на мысль о том, что Рон способен совершить убийство/самоубийство.

Оставшиеся Уизли собрались в Норе, чтобы поддержать друг друга. К счастью, у них хватило здравого смысла не присутствовать на поминках Невилла, потому что Августа открыто набросилась бы на них, как только увидела. Билл и Чарли планировали оставаться здесь столько, сколько смогут, но рано или поздно им придётся вернуться к своим обязанностям. Близнецам и Джинни тоже рано или поздно придётся вернуться в Хогвартс, и они даже не хотели думать о том, какой приём им окажут.

Сидя и размышляя о событиях последних нескольких дней и будущем своей семьи, Артур пришёл к выводу, что так продолжаться не может. Он решил обратиться к вдовствующей Лонгботтом и извиниться от имени своего сына и его семьи, а также предложить любую компенсацию, которую он сможет предоставить. Они всегда были в дружеских отношениях с Лонгботтомами; возможно, ещё есть шанс починить этот мост.

Именно в этот момент Артур Уизли почувствовал, что на его дом наложили посторонние чары. Если бы его жена взглянула на свои специальные часы, она бы увидела, что все оставшиеся стрелки указывают на Смертельную опасность.

* * *

Гарри Поттер изо всех сил старался скрыть свою скуку, пока Дамблдор рассказывал о прискорбной кончине двух подающих надежды молодых волшебников. Всем в Хогвартсе раздали чёрные повязки в память о двух погибших студентах, и Гарри с Дафной послушно надели их. Однако они не носили их в память о Роне Уизли и Невилле Лонгботтоме. Вместо этого они считали их символом траура по другому ребёнку, который так много значил для них обоих. Для Гарри и Дафны повязки, которые они носили, символизировали их последнее прощание с будущей дочерью.

Гарри взглянул на Дафну и увидел, что она тихонько теребит свою повязку. Почувствовав его взгляд, она повернулась к нему с небольшой улыбкой и выражением гордости в глазах. Их ссора в подземельях и ужасное обвинение, которое она выдвинула, были для неё низшей точкой, и она была рада, что отношения между ними вернулись в нормальное русло.

После инцидента с Лонгботтомом и Уизли Гарри объяснил ей, что произошло после их ссоры. Оказалось, он провёл несколько часов в Тайной Комнате, в основном размышляя и пытаясь определить свои дальнейшие действия. Больше всего на свете он не хотел снова потерять её из-за Лонгботтома или её жажды мести. Сказав ей об этом, Дафна почувствовала себя ещё более виноватой за столь опрометчивый поступок, но он заверил её, что понимает.

В конце концов он решил, что Лонгботтом достаточно унижен и пора положить этому конец.

Он смылся в своё старое общежитие под мантией-невидимкой и наложил на Уизли заклинание Veritas Imperio. В отличие от традиционного проклятия Империус, созданное им альтернативное заклинание было необнаружимо, даже если объект находился под его действием. Недостатком заклинания было то, что оно требовало гораздо больше энергии и могло вызвать безумие у жертвы, но ни то, ни другое Гарри не волновало.

Инструкции Гарри для Уизли были просты. Он должен был убить Лонгботтома во время завтрака на следующий день, обязательно устроив при этом переполох, а затем обратить свою палочку против себя самого. Закончив работу, Гарри вернулся в Комнату и забрался в постель, намереваясь встать пораньше, чтобы убедиться, что Дафна не совершит ничего необдуманного.

Как только Дафна узнала обо всём, что он сделал, она практически потащила его в Тайную Комнату и целовала до потери сознания большую часть часа. Они даже не дошли до жилой комнаты — она набросилась на него прямо на полу главного зала. Это была самая интенсивная сессия на сегодняшний день. Гарри чувствовал потребность в большем, но, конечно, он уважал решение Дафны, что она ещё не готова к этому.

Это было три дня назад.

В Хогвартсе установилась мрачная атмосфера, и все занятия были временно приостановлены. Всех студентов, присутствовавших в Большом зале во время инцидента, допрашивали авроры, что не успокоило ничьих нервов. Грейнджер всё ещё находилась в больничном крыле, судя по всему, в состоянии почти кататоническом, и была не способна ни на что, кроме как плакать и смотреть на стены.

В данный момент они находились в Большом зале, потому что Дамблдор настоял на том, чтобы устроить поминки по двум погибшим студентам. Идея не нашла отклика, поскольку многие считали Уизли не более чем убийцей, а бедного Невилла — единственной жертвой.

Гарри обнял свою девушку за плечи и терпеливо ждал, пока Дамблдор закончит свою речь. Эта ночь должна была стать для них важной. Сегодня вечером им предстояло забрать хоркрукс кольца из хижины Гонта, и Гарри с Дафной пришлось потрудиться, чтобы не выдать своего нетерпения. Дафна упорно готовилась к этому дню. Несмотря на то что это должен быть простой рейд, для Дафны это был первый опыт в подобном деле, и поэтому они оба были немного на взводе.

В завершение своей речи Дамблдор сообщил всем, что занятия возобновятся на следующий день. Гарри и Дафна поднялись со своих мест и, переплетя руки, вышли из Большого зала вслед за толпой. Они направились в общую комнату Слизерина, решив, что будет разумно показаться там, прежде чем отправиться на задание.

Как только Гарри и Дафна вошли в комнату, из камина раздалось громкое шипение.

— Мой питомец!

Гарри закрыл глаза и слегка покачал головой, а Дафна захихикала.

— Эта светловолосая обезьяна не покормила меня! Накажи его!

— Ну вот, опять, — простонал Гарри, глядя на аквариум, стоящий на верхней части камина, в котором находился один раздражённый зелёный питон. К всеобщему веселью Слизеринцев, за исключением Малфоя, змея, которую Драко принёс в школу после каникул, приняла Гарри в качестве своего питомца.

~Воспоминание~

Малфой стоял возле стеклянного аквариума в общежитии четвёртого курса, демонстрируя свою новую змею товарищам по курсу. Змея внутри аквариума казалась взволнованной. Её раздвоенный язык то и дело высовывался изо рта, а сама она яростно шипела и тыкалась носом в стекло, словно требуя, чтобы её выпустили.

— Я купил его в Магическом Зверинце, по специальному заказу, конечно, — пробурчал Малфой, стараясь выглядеть внушительно. — Она стоила довольно дорого, но хозяин заверил меня, что змея крайне редкая.

— Почему она так взволнована? — спросил Тео, приподняв одну бровь. — И ещё, ты же не думаешь держать её в общежитии?

— А где же мне ещё её держать, Нотт? — ответил Драко.

— Иди и поставь свою змею в общей комнате, Малфой, — настаивал Блейз. — Там больше места, к тому же все смогут её видеть.

— Что за суматоха здесь? — спросил Гарри, входя в общежитие.

— Что тебе нужно, Поттер? — потребовал Малфой.

— Это и моё общежитие, Малфой. Я имею право находиться здесь, — ровно ответил он.

— Отлично, ещё одна безволосая обезьяна. Вытащите меня из этого проклятого аквариума и принесите мне еды! — шипела раздражённая змея.

— Как тебя зовут, зелёная? — прошипел Гарри, слегка позабавленный проделками змеи.

— Ты говоришь на языке змей? — ответила змея, с любопытством поднимая голову. — Скажи этой жалкой светловолосой обезьяне, что его обязанность — кормить меня как следует, а ещё я хочу убраться из этого аквариума.

— Твоя змея голодна, Малфой. Чрезвычайно голодна, на самом деле, — усмехнулся Гарри. — Она также сказала, что хочет выбраться из аквариума.

— Ты с ума сошёл? — спросил Блейз. — Мы не можем позволить змее разгуливать на свободе.

— Прежде чем что-то делать, покорми её, — распорядился Гарри.

Малфой бросил на Гарри неприязненный взгляд, но всё же полез в сундук и достал небольшую коробку с несколькими оглушёнными мышами. Он взял одну из них за хвост и бросил в аквариум. Змея стремительно набросилась на мышь и мгновенно проглотила ее.

— Довольна? — спросил Гарри.

— Ты отлично справился со своей задачей, Говорящий, — ответила змея. — Я довольна тобой. В награду я возьму тебя в качестве своего питомца, и ты будешь иметь честь удовлетворять мои потребности. А теперь вытащи меня из этого аквариума.

— Что оно говорит? — спросил Тео, и Гарри сделал перевод.

— Ты, наверное, шутишь… Я согласен с Блейзом, нельзя выпускать это наружу.

— Мои друзья не хотят, чтобы я тебя выпускал, только если ты пообещаешь мне, что никому не причинишь вреда.

— Зачем мне это делать? Выпусти меня из этого резервуара, мой питомец.

Гарри остался стоять на месте, внимательно разглядывая змею и ожидая, что она согласится с его условием.

— Даже блондинку? — спросила змея.

— Как бы мне ни нравилось смотреть, как ты впиваешься в него зубами, нет, даже светловолосого.

— Хорошо, мой питомец. Обещаю, что если ты выпустишь меня, я никому не причиню вреда.

~Конец воспоминания~

Змея вела себя как нуждающаяся в заботе, эгоцентричная и ребячливая, но на самом деле всё, чего она хотела — это общения. Гарри был единственным змееустом в доме, поэтому вполне естественно, что змея тяготела к нему, даже если это было всего лишь желание спать у него на коленях или на шее.

— Малфой, покорми Сциллу.

— Опять? — Драко запыхался, топая к общежитию в поисках проклятой змеиной еды.

Змея пришла из магазина без имени, и Малфой так и не удосужился дать ей имя, воспринимая змею лишь как символ своей значимости, а не как живое существо. Элиза, которой змея приглянулась, а также увлекавшаяся греческой мифологией, предложила назвать её Сциллой, в честь мифического морского чудовища. Змее это понравилось, и она потребовала, чтобы все обращались к ней либо как к Сцилле, либо как к Хозяину. Само собой, никто не называл её Хозяином.

— Мой питомец, сегодня я хочу спать у тебя на коленях, — снова потребовала Сцилла из своего открытого аквариума.

— Не сегодня, Сцилла, — ответил Гарри. — Сегодня у нас важная миссия, и нас не будет слишком долго.

— Если это опасно, ты должен взять меня с собой, чтобы я тебя защитила, — предложила она, подняв голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Хорошую помощь найти трудно, а хороших питомцев — ещё труднее.

— Спасибо, Сцилла, — усмехнулся Гарри, поглаживая указательным пальцем её макушку. Она снова свернулась калачиком и стала ждать свой ужин, который появился через несколько минут благодаря громко жаловавшемуся Малфою.

— Удачи, мой питомец. Скажи своей подруге, что я хочу, чтобы она оберегала тебя, иначе я укушу её и её сестру. Их смерть будет быстрой, но мучительной.

Гарри рассмеялся и оглядел общую комнату, наблюдая, как Дафна разговаривает с Асторией и Трейси. Он заметил, что в последние несколько дней Астория проводила с сестрой больше времени. Она опоздала на завтрак и не успела стать свидетелем убийства, но, похоже, её всё равно немного потрясла мысль о том, что нечто подобное могло произойти в Хогвартсе.

Его взгляд метнулся к Малфою, который только что вернулся на место, которое занимал до того, как ему пришлось кормить Сциллу.

В последнее время Малфой был немного угрюм, и все знали, что это из-за Гарри и того внимания, которое уделяла ему змея. Что ещё хуже, в общей комнате нередко можно было услышать грубую шутку «змей Малфоя хочет Гарри», что не нравилось ни одному из мальчиков. Гарри не мог понять, почему Малфой считает, что, купив экзотическое животное, он приобретёт престиж. Он допускал, что где-то здесь есть связь со Слизерином, но идея всё равно звучала нелепо.

— Как ему в голову приходят такие безумные планы? Как приобретение змеи может повысить престиж его дома? — недоумевал Гарри.

— Эй, Поттер, драже на любой вкус? — предложил Брайан Кэррик, присаживаясь рядом с ним на диван.

— Нет, спасибо, — ответил Гарри, поворачиваясь к старшему мальчику. — Чем я могу тебе помочь?

— Информацией, вообще-то, — ответил Брайан, засовывая боб в рот. — Хм, клубника… В общем, второе задание назначено на февраль. Ходят слухи, что ты разгадал ключ к разгадке?

— Верно. Согласно подсказке в яйце, та вещь, по которой я буду скучать больше всего, окажется на дне озера, и у меня будет один час, чтобы достать ее.

— Одну вещь или одного человека? — усомнился Брайан.

— Да, боюсь, меня посетила та же мысль, — ответил Гарри, уже прекрасно зная, что они намерены отнести Дафну на дно озера.

— Ясно. Ну, я просто хотел удостовериться. Я намерен сделать на тебя крупную ставку, так что тебе лучше быть уверенным в своей победе.

— Не бойся, меня убедили, что я должен постараться выиграть, — заверил он, жестом указывая на Дафну. — Поверь, если имбецилы, организующие это дело, заберут девушку, которую я люблю, ничто не помешает мне вернуть ее.

— Отлично, — улыбнулся Брайан. — Ты уже выбрал стратегию?

— Пузыреголовое заклинание. Я думал использовать жабросли, но мне кажется, что с помощью чар будет легче произносить заклинания под водой, — ответил он. — И много согревающих чар. У меня такое чувство, что вода будет совершенно ледяной.

В тот вечер было около десяти часов, когда общая комната наконец начала пустеть, и Гарри с Дафной попросили Добби вывести их из общежития в Комнату. Через полчаса они уже осматривали себя в новых доспехах из шкуры василиска. Последними дополнениями к ним стали зачарованные наручи, которые с помощью вырезанных рун накладывали грозные щитовые чары. Мгновение спустя появился Добби, одетый точно так же.

— Давайте в последний раз проверим план, — потребовал Гарри, и Дафна закатила глаза.

— Поскольку в окрестностях нет никаких защитных полей, Добби высадит нас прямо у хижины. Ты установишь внешнюю защиту, пока я буду снимать охранные чары с хижины, а Добби будет охранять периметр. Мы вдвоём войдём в хижину и заберём кольцо, а Добби будет стоять наготове, чтобы вытащить нас в случае чего. Всё ясно?

И Дафна, и Добби кивнули в знак согласия.

— Хорошо, идёмте, — заявил Гарри, и все трое, взявшись за руки, аппарировали прочь.

Было так темно, что им пришлось зажечь свои палочки. Их окружал спутаный кустарник и деревья, настолько густые, что они заслоняли ночное небо и всю окружающую местность. Перед ними, почти зажатое между двумя большими деревьями, стояло небольшое обветшалое деревянное здание, наполовину скрытое зарослями кустарника. Стены были почти полностью покрыты мхом и лишайником, а недостающая черепица и видневшиеся стропила создавали впечатление, что крыша вот-вот рухнет.

— Это и есть дом Гонтов? — спросила Дафна с оттенком отвращения.

— Да, или, по крайней мере, это был дом его деда. О большем я не имею ни малейшего понятия, — ответил он.

Дафна принялась накладывать защиту, препятствующую проникновению посторонних, в то время как Гарри работал над снятием множества защитных и предупредительных барьеров, закрывающих вход. Дафна присоединилась к нему, когда закончила, и даже им двоим потребовалось почти десять минут, чтобы снять все заклинания Волдеморта и войти в хижину.

— Хорошо, мы вошли. Теперь давайте найдём хоркрукс… — пробормотал Гарри, размахивая палочкой и накладывая заклинания обнаружения. Найдя под половицами маленькую золотую коробочку, он левитировал её из тайника на пол.

— А теперь давайте снимем проклятие и покинем это забытое место. Не хочешь ли ты оказать мне честь?

— Я могу попробовать… — неуверенно ответила Дафна, направляя свою палочку на шкатулку.

— Не обращайте внимания на шёпот хоркрукса, — сказал Гарри и взмахом палочки открыл шкатулку.

Внутри лежало золотое кольцо с чёрным камнем — то самое, которое Гарри впервые увидел на почерневшей руке Дамблдора. Дафна знала, что если присмотреться, то на его поверхности будет выгравирован знак Даров Смерти, что и определит его как легендарный Камень Воскрешения. Тем не менее она не хотела подходить к нему ближе, чем нужно, пока проклятие не будет снято.

Не желая терять ни минуты, Дафна начала вливать свою магию в кольцо, но поняла, что оно слишком сильно для нее.

— Проклятье, я не могу… — сказала она, напрягаясь, и Гарри положил ей на плечо руку помощи.

— Да, ты сможешь. Давай, я помогу тебе.

Он поднял свою палочку рядом с палочкой Дафны.

— Прочувствуй, как проклятие вплетено в предмет, а затем сосредоточься на том, чтобы нарушить поток магии. Как только ты это сделаешь, сможешь ослабить проклятие настолько, чтобы снять его.

— Ты говоришь, будто это так просто, — ответила Дафна, но сделала всё, как велел ей Гарри. Она почувствовала, как его магия работает в сочетании с её, и вскоре кольцо разрядилось голубой вспышкой. Дафна гордо улыбнулась. Она не была дурой; она знала, что большую часть работы проделал Гарри, но всё равно было приятно, что он подбадривает её и позволяет проверить свои умения.

— Сумку, пожалуйста, — попросил Гарри, убедившись, что проклятие снято и остался только хоркрукс. Дафна наколдовала зелёный шёлковый мешочек, и Гарри положил в него кольцо, после чего поставил шкатулку обратно в отверстие и вернул на место половицы.

— Молодец, — сказал Гарри Дафне, когда они вышли из хижины.

— И это всё? — спросила она, чувствуя лёгкое разочарование.

— Поверь мне, мы сделали достаточно для сегодняшнего дня.

Дафна нахмурила брови.

— Ты сказал, что к этому времени Риддл прятался в доме своих бабушки и дедушки по отцовской линии вместе с Нагайной и Питером Петтигрю, верно?

— Да. О чём ты думаешь?

— Почему бы нам не отправиться за ним и змеёй сегодня? Мы могли бы поймать его и держать где-нибудь в ловушке.

— Я вообще-то думал об этом, но не думаю, что это хорошая идея. Я не совсем уверен, но мне кажется, что гомункул, в которого он вселился, крайне нестабилен. Если мы поймаем его в ловушку, велика вероятность, что тело разложится и в конце концов не выдержит, позволив его тени снова вырваться наружу. Это означало бы, что вся наша работа была напрасной.

— Но если мы уничтожим все хоркруксы, разве его теневая форма тоже не должна умереть?

— Теоретически, — ответил Гарри, — но готова ли ты рискнуть?

— Не особо, — согласилась Дафна, скрещивая руки. — И ещё один вопрос, который я хотела задать. Почему ты так настаиваешь на том, чтобы прикончить его в ночь третьего задания?

Гарри неопределённо пожал плечами.

— Во-первых, мы знаем, что он намерен вернуть себе тело в ту ночь. Я мог бы убить его сразу после того, как он получит тело, и тогда мы бы точно знали, что всё кончено.

— Это я понимаю, но мне кажется, что ты что-то упускаешь.

Гарри лишь улыбнулся и передал шёлковый мешочек Добби.

— Отнеси это в Комнату и положи к остальным. Я позову тебя, когда мы будем готовы вернуться, — сказал он, и Добби, отвесив ему быстрый поклон, выскочил прочь. Гарри протянул Дафне руку, и они пошли по узкой тропинке прочь от хижины Гонта к дороге.

— Признаюсь, я думал о том, что убийство Тома после того, как он обретёт тело, может принести нам пользу в будущем. Если бы мы могли гарантировать, что люди увидят дуэль, у меня был бы необходимый авторитет и политическое влияние.

— Возможно, — задумчиво произнесла Дафна, — но ты и так уже знаменит. В свои четырнадцать лет ты уже многого добился, а я уверена, что всё только начинается. Неужели дополнительное признание, которое ты получишь, снова победив Тёмного Лорда, стоит такого риска?

— Если это единственная причина, то нет, скорее всего, нет, — согласился он. — Меня больше всего беспокоит возможность того, что его тень каким-то образом сбежит, если мы не будем ждать. Я подумывал о том, чтобы сорвать ритуал, но не думаю, что знаю о нём достаточно, чтобы так рисковать. Я знаю, что ему нужна плоть слуги, отданная добровольно, и кровь врага, взятая насильно, но я беспокоюсь о том, что произойдёт, если мы нарушим этот баланс. Что, если это каким-то образом сделает его сильнее?

— Хорошая мысль… — пробормотала Дафна. — Но у нас ещё есть время, чтобы изучить этот вопрос.

— И мы понятия не имеем, где искать. Не говоря уже о том, что нам всё ещё нужен план, как добраться до змеи. Помни, это единственный хоркрукс, который действительно жив, и он гораздо опаснее остальных.

— Хорошо, я согласна, — вздохнула Дафна. — Мне всё ещё кажется, что ты теряешь время, но я не могу возразить против твоих доводов.

Они прошли лес, и деревья больше не закрывали вид на долину. Со своей точки обзора они могли видеть деревню Литтл-Хэнглтон, фонари освещали здания и случайных магглов, занимающихся своими делами. На противоположной стороне долины стояло старое поместье, построенное на вершине холма, с которого открывался вид на деревню. С такого расстояния трудно было разглядеть его черты и невозможно определить, пользуется ли им кто-нибудь.

— Итак, кольцо у нас есть. А что насчёт чаши? — спросила Дафна.

— Мне кажется, я придумал план пару недель назад, — начал он, глядя на небо. — Я пошлю Добби в Азкабан, чтобы он выкрал Беллатрикс Лестрейндж и отвёз её в безопасное место, где мы будем ждать. Как только она окажется у нас, я наложу на неё Проклятие Империуса или мою собственную версию, Veritas Imperio, и отправлю её за чашей.

Он не заметил удивления на лице Дафны.

— Подумав ещё немного, я решил, что это не сработает.

— Правда? — протянула Дафна.

— Правда, — ответил он, не уловив её сарказма. — У гоблинов есть система безопасности под названием «Гибель воров», которая снимает Проклятие Империуса. Я не думаю, что стоит рисковать тем, что она разрушит мой Veritas Imperio и выпустит Беллатрису внутри банка.

— Нет, это было бы не очень, — вздрогнула она. — Разве ты не подкупил гоблина в прошлый раз?

— Да, подкупил, но в этот раз у меня нет меча Гриффиндора. Не думаю, что гоблин согласится получить взятку чем-то меньшим.

— Думаю, трое Лестранжей в Азкабане — это всё, что осталось от их семьи. Если они умрут, хранилища перейдут к их ближайшим родственникам… но нам это не поможет…

Дафна ещё несколько мгновений размышляла над этим, прежде чем вздохнуть в разочаровании.

— Я не могу придумать ничего другого, кроме как вытащить Беллатрису из Азкабана и как-то обманом заставить её поверить, что мы на её стороне.

— Интересная идея, — заметил Гарри, наколдовав два стула, чтобы они могли посидеть и поговорить, наслаждаясь живописным ночным видом на долину. — Проблема в том, что если мы выпустим Беллатрису, остальные заключённые поймут это, и авроры тоже. Даже если мы её околдуем и вернём в камеру, они всё равно узнают, что что-то произошло, а это может привести к расследованию.

Дафна с насмешкой ответила на это.

— Гарри, подумай о том, что ты только что сказал, — усталым тоном ответила она. — Неужели ты думаешь, что кто-то станет расследовать, как заключённый исчез на несколько часов? Неужели ты веришь, что авроры захотят, чтобы это было занесено в их личное дело?

— Некоторые из них захотят. Амелия Боунс была и жёсткой, и компетентной, и сейчас она возглавляет ДМП.

— Всегда есть исключения, — пожала плечами Дафна.

— Альтернативой может стать проникновение в тюрьму и организация побега. Мы можем захватить Беллатрису, а с остальными беглецами пусть разбираются дементоры. Когда мы закончим, то сможем избавиться от Беллатрисы где-нибудь неподалёку от тюрьмы, а попытка побега всё скроет.

Дафна моргнула, а затем задумалась ещё на мгновение.

— Это… неплохая идея, — признала она. Некоторые из самых опасных личностей своего времени будут мертвы и не смогут больше никому навредить.

— Если бы мы не хотели полагаться на дементоров, мы всегда могли бы создать портключ, чтобы отправить их в вулкан, на дно моря или, может быть, в Антарктиду… — бесстрастно добавил он.

— Ты действительно можешь это сделать? — с любопытством спросила она.

— В своей жизни я уже делал такое, да…

— И что теперь?

— Как насчёт свидания? — спросил он, глядя на неё своими щенячьими глазами.

Дафна хмыкнула, но всё же наклонилась и поцеловала его.

Свидание не состоялось, так как завтра был учебный день и уже было достаточно поздно. Вместо этого Добби вернул их в Тайную Комнату, и они спарринговали около получаса. Дафна совершенствовалась с каждым днём, как в заклинаниях, так и в дуэльных инстинктах. После спарринга Дафна быстро приняла душ в Комнате и попросила Добби отвести её в общежитие, оставив Гарри одного.

Гарри открыл запертый контейнер и осмотрел свою коллекцию хоркруксов Волдеморта. Оставалось всего два — чашка Хаффлпаффа и проклятая змея. С ними нужно было разобраться в первую очередь, и только тогда он сможет напасть на Волдеморта и уничтожить его в последний раз.

Слова Дафны, сказанные ранее вечером, эхом отдавались в его голове. Зачем ему нужно было признание за убийство Волдеморта? Всё, чего он хотел, — это спокойно жить своей жизнью. В своей прежней жизни он пожертвовал достаточно ради блага нации. Он десятилетиями руководил магическим миром, заботился о том, чтобы магический мир был в безопасности от магглов, участвовал в трёх войнах, потеряв при этом большую часть своей семьи и многих друзей.

«Я не хочу пережить это снова…» — подумал он, закрывая крышку контейнера и магически запечатывая его. — Я не хочу больше видеть бессмысленное кровопролитие, как это было с Волдемортом, Титанией, Обероном или магглами. Я хочу, чтобы наш народ снова стал великим, но я уже достаточно сделал.

Гарри с задумчивым выражением лица шёл обратно в главную комнату, сцепив руки за спиной. В конце концов его шаги привели его к месту прямо перед статуей Слизерина.

— Что скажешь, Салазар? — тихо спросил Гарри. — Я многое узнал о тебе, а слова, которые ты оставил в своих дневниках, научили меня ещё большему. Я знаю, что твои мечты в конце концов осуществились благодаря труду твоих внуков. Магический народ успешно скрывался от магглов, несмотря на желания Гриффиндора и Рейвенкло.

— Как бы ты поступил на моём месте? — прошептал Гарри, но каменная фигура основателя Хогвартса не дала никакого совета.

«У нас, как у народа, есть потенциал, но мы застопорились. Наша численность исчисляется тысячами, в то время как магглов на планете миллиарды. Если ничего не изменится, нас когда-нибудь обнаружат, но это наш дом, чёрт побери!»

Гарри ударил кулаком по ладони.

«Но это ненадолго, если мы позволим этим проклятым магглам отнять его у нас. Только после нашей войны с магглами мы снова начали прогрессировать, и то в основном потому, что старая гвардия боялась новой войны.»

Он заколебался, похоже, придя к пониманию, и начал тихонько хихикать про себя, в конце концов переходя в откровенный смех.

«Дежа вю.»

Он снова захихикал, глядя на статую.

— Нет, не в этот раз. Я сделал достаточно, Салазар, — сказал Гарри, поворачиваясь к статуе спиной. — Позволь кому-нибудь другому выполнить эту добрую работу для разнообразия.

— Ты лучший, папочка. Если кто-то и может это сделать, то только ты.

Он запнулся, когда воспоминание всплыло в его сознании, казалось, из ниоткуда.

— Дафна гордилась бы тобой, Гарри.

Он вдруг вспомнил слова Астории, сказанные ему на открытии Центра магических медицинских исследований Нодена, который он помог основать после успеха аналогичного института, который он поддерживал в больнице Святого Мунго.

«Есть много людей, которых я хотел бы поблагодарить, но первым должен быть мой дядя, Гарри Поттер, за то, что сделал этот день возможным».»

Так Фелиция Нотт начала свою торжественную речь после открытия новой беспроводной системы развлечений и связи, объединившей концепцию двусторонних зеркал, которые Сириус показал ему на пятом курсе, с маггловским телевидением. Гарри до сих пор сокрушается по поводу качества развлечений волшебников в те первые несколько лет.

Эй, дядя Гарри, а ты знаешь, что магглы отправили человека на Луну? Почему бы и нам не сделать это? — спросил однажды его второй крестник, Адам Гринграсс-Халлис. Они так и не сделали ничего подобного, но начали работу над созданием портключей дальнего действия.

— В тот день, когда мы потеряем тебя, Британия прекратится, — сказал ему Тео однажды после долгой ночи совместного распития огненного виски.

«Нет…» — Гарри покачал головой, от нахлынувших воспоминаний у него заслезились глаза. — «Я не настолько самонадеян. То, что сделал я, могут сделать и другие.»

Последнее воспоминание заставило его вспомнить то, что однажды сказала ему Дафна.

— Люди равняются на тебя, любовь моя, хочешь ты этого или нет. Те, кто обладает властью, должны подавать пример и стимулировать изменения, которые двигают нас вперёд. Если не ты, то кто? Люди, у которых нет голоса? А теперь иди и заставь меня гордиться тобой ещё больше, и не засни на заседании Визенгамота.

Гарри Поттер вздохнул и отправился спать, решив оставить проблему с чашей на другой день.

* * *

На следующее утро Гарри, как и каждый день до этого, смылся в свою кровать в общежитии Слизерина с сумкой для учебников. Он быстро поздоровался с Блейзом и спустился в гостиную. Второй мальчик недовольно хмыкнул и покачал головой. По тому, что он всегда вставал с постели в мантии, было совершенно очевидно, что Гарри никогда не спал в общежитии.

Гарри сел в одно из кресел у камина и стал ждать, когда Дафна и остальные спустятся к завтраку. Он смотрел на огонь и размышлял о прошедшей ночи, об их миссии и о моральной ситуации, в которой он оказался, пока его мысли не прервал змеиный голос.

— Мой питомец.

— Доброе утро, Сцилла, — ответил Гарри.

— Как всё прошло прошлой ночью?

— У нас не было никаких проблем.

Сцилла вылезла из своего террариума и поползла к нему. Зная, что его ждёт, Гарри протянул руку и позволил змее обвиться вокруг нее.

— Ты выглядишь обеспокоенным, — шипела Сцилла.

— Мне снились плохие сны…

— Мне никогда не снятся плохие сны. Мне всегда снится, что я уже выросла, нахожусь в прохладном тёмном месте, где много еды.

Гарри хихикнул.

— Повезло тебе, — прошептал он в ответ.

— А о чём были твои сны? — спросила она, и Гарри решил подшутить над змеёй и рассказать ей.

— О будущем, Сцилла, — ответил Гарри. — После того как я убью злого волшебника, который охотится за мной, что я буду делать дальше? Всё, чего я хочу, — это тихой, спокойной жизни, но в то же время я хочу, чтобы мир стал лучше.

— Для твоих птенцов? — одобрительно спросила Сцилла, и Гарри на минуту задумался над её вопросом, снова уставившись в огонь.

— Нет, Сцилла, не только для моих потомков…

— Похоже, ты уже принял решение, мой глупый питомец, — уверенно ответила Сцилла, а затем свернулась калачиком на коленях Гарри.

— Ты очень мудра, не так ли, Сцилла? — похвалил он, и Сцилла издала шипящий смешок, который Гарри принял за весёлый смех.

— Я всегда была самой умной в террариуме, с тех пор как вылупилась. Если бы эти паршивые обезьяны кормили меня как следует, я бы уже выросла намного больше.

— Ну, сейчас у тебя всё отлично, — ответил Гарри, поглаживая её по чешуе. В Сцилле было что-то такое, что всегда казалось ему странным. Он так и не смог понять, что именно, но всякий раз, когда он оставался с ней наедине, странное чувство не покидало его на задворках сознания.

— Это потому, что у меня есть хороший питомец, который помогает мне во всём, — сказала она, что Гарри воспринял как комплимент. — Скоро я стану большой и грозной и буду защищать тебя.

— Правда?

— Ты слушал, глупый питомец? Конечно, буду.

— Тогда я с нетерпением жду этого, — сказал Гарри, и Сцилла покинула его колени и перебралась на подушку рядом с ним.

Гарри вернулся к наблюдению за огнём, но прошло совсем немного времени, и в общую комнату из общежитий начали стекаться остальные члены его группы. Через двадцать минут весь четвёртый курс Слизерина был в сборе и готов к завтраку, включая Малфоя.

— Ну что, пойдём? — спросил Гарри, обнимая Дафну за талию. Он обернулся, чтобы попрощаться со Сциллой, но обнаружил, что подушка пуста.

«Наверное, она свернулась калачиком под диваном,» — подумал он и, подхватив сумку с книгами, собрался уходить.

Придя в Большой зал, они заняли свои места, и разговор зашёл об их занятиях в новом семестре. Они ожидали, что Снейп с минуты на минуту подойдёт к ним, чтобы вручить новые расписания.

— Я бы больше всего на свете был благодарен за то, что у меня нет занятий с этими придурками, — предложил Гарри.

— Удачи тебе, — фыркнула Трейси. — Такое впечатление, что они специально запихивают нас в классы вместе.

— Ну, может, если мы попытаемся найти общий язык… — начала Милли и обменялась взглядом с Трейси.

— Нет, — сказали они одновременно.

— Эй, Гарри, — позвал Тео. — А как же наша маленькая группа?

— А что с ней? — спросил Гарри. — Мы договоримся о времени и продолжим, как раньше.

— Да, но как же чудо-блондинка? — спросил Тео, наклонив голову к Малфою.

— Может, просто усыпим его и будем жить дальше? — предложила Трейси.

— Не думаю, что его убийство — лучшее решение нашей проблемы, Трейси… — ответил Гарри, прекрасно понимая, что лжет.

— Что? — спросил он, когда Тео, Трейси и Дафна уставились на него.

— Я говорила о том, чтобы усыпить его с помощью чар Сомнуса… — уточнила Трейси.

— Ах, простите, — Гарри скорчил гримасу, а Дафна весело улыбнулась ему.

Шелест перьев возвестил о прибытии утренней почты и Ежедневного Пророка. Через несколько мгновений после того, как совы освободились от своей ноши, разговоры в зале стали громче — студенты реагировали на новости. Гарри развернул свой экземпляр Пророка, и его брови тут же взлетели вверх.

Огромными жирными буквами был напечатан заголовок, сообщающий об объявлении Августой Лонгботтом войны против семьи Уизли. Второстепенный заголовок под ним сообщал о нападении неизвестных на Нору Уизли, в результате которого погибли три человека. Пробежав глазами статью, Гарри узнал, что жертвами стали Артур, Чарльз и Персиваль Уизли.

Гарри услышал шум за гриффиндорским столом, но проигнорировал его, будучи искренне потрясённым новостью. Его месть Невиллу Лонгботтому косвенным образом привела к тому, что семья Уизли фактически была сокращена вдвое. Если сообщение было достоверным, то остались только Молли, Билл, близнецы и Джинни.

«Ну… это…» — пробормотал он про себя, не зная, что ещё сказать. Честно говоря, вдовствующая дама произвела на него впечатление. Возможно, ему следовало бы быть немного более настороженным по отношению к регентше Лонгботтомов, а не считать, что она не представляет угрозы.

— Мерлин… — пробормотал Тео, читая статью. Дафна выглядела безучастной, но Гарри чувствовал её опасения. Позже ему придётся заверить её в том, что они в безопасности, поскольку связать инцидент в Большом зале с ними будет практически невозможно.

Их созерцание утренних газетных заголовков было внезапно прервано громким шипением.

— ЕДАААА!

Гарри и Дафна вскочили со своих мест, причём последняя нехарактерно для себя вскрикнула: — «СВЯТАЯ МАТЕРЬ МЕРЛИНА!» — Сцилла каким-то образом появилась из-под скамьи, её голова теперь находилась на одном уровне со столом, и она возбуждённо шипела, глядя на пиршество, разложенное перед ней.

— Сколько еды! — снова зашипела она.

— Сцилла? Что ты здесь делаешь? — резко спросил Гарри, в то время как Дафна схватилась за грудь и пыталась оправиться от шока. Змея проигнорировала вопрос и тут же набросилась на стоящую рядом тарелку с беконом.

— Эй, Поттер?! Что она здесь делает? — спросил шестикурсник Слизерина, узнав змею Малфоя.

— Почему ты меня спрашиваешь? — возмущённо ответил Гарри, краем глаза заметив, как Снейп метнулся к столу.

— Поттер! Что это значит? — сразу же потребовал профессор.

— Эй, это моя змея, Поттер! — пожаловался Малфой, отвлекая на себя всеобщее внимание.

— Гарри? — резко спросила Дафна.

— Ладно… — вздохнул он. — Почему ты здесь, Сцилла?

Змея проигнорировала его.

— Сцилла, ответь мне, пожалуйста. Сцилла?

— Я злюсь на тебя, — шипела змея, и Гарри в замешательстве нахмурился.

— Почему?

— Потому что у тебя было столько еды для себя, а ты ни разу не поделился и даже не сказал мне об этом, — ответила Сцилла, доедая бекон. — Но я прощу тебя, если ты будешь приводить меня сюда каждое утро.

— Я посмотрю, что можно сделать, Сцилла, но почему ты вообще здесь оказалась?

— Сидеть весь день в своём аквариуме скучно. Я хотела защитить своего питомца, поэтому спрятался в твоей сумке.

Гарри закрыл глаза и раздражённо потёр виски, пытаясь унять головную боль.

— Ну что, Поттер? — проворчал Снейп. Шум привлёк внимание нескольких зрителей, в том числе и из других факультетов.

— Сцилла спряталась в моей сумке, потому что ей было скучно в общей комнате, и она хотела… — Он заколебался, подбирая слова, — …защитить своего питомца.

Через секунду ошеломлённого молчания все из факультета змей разразились хохотом, Малфой был единственным исключением. Даже на лице Снейпа появилась небольшая ухмылка, которая исчезла так же быстро, как и появилась. Те, кто наблюдал за происходящим со столов других домов, в замешательстве смотрели на происходящее.

— Как… мило, — протянул Снейп. — Отнесите её обратно в гостиную, где ей самое место, и проследите, чтобы больше она тут не появлялась.

— Я? — удивлённо ответил Гарри. — Это змея Малфоя.

— Хватит с меня этой твари! — прорычал Малфой. — Если ты ей так нравишься, оставь её себе. Эта штука не годится даже для защиты моих вещей!

Он вышел из Большого зала, оставив Гарри и остальных Слизеринцев слегка ошарашенными.

— Что случилось, мой питомец? — спросила Сцилла, вновь привлекая внимание Гарри.

— Ну, я не уверен, но мне кажется, что теперь я несу за тебя ответственность, — ответил он, и Сцилла склонила голову набок.

— Ты уже некоторое время отвечаешь за меня, мой питомец.

— Похоже, змея Малфоя наконец-то перебралась в гнездо Гарри… — пробормотал пятикурсник, и все разразились хохотом по поводу этого намёка. Несколько младших Слизеринцев покраснели, а Дафна нахмурилась от неудачной шутки.

— Ну что? — спросила она, когда Гарри занял своё место, а Сцилла свернулась кольцом на пустой тарелке из-под бекона.

— Что только что произошло? — спросил он у Дафны, слегка ошарашенный.

— Ну, давай посмотрим… Сцилла появилась из ниоткуда, напугала меня до смерти, съела весь бекон и, судя по всему, теперь является твоей собственностью, потому что Малфой, по его собственным словам, «избавился от этой штуки, потому что она слишком бесполезна даже для защиты его вещей».

— И теперь Сцилла моя… — простонал Гарри, пряча лицо в ладонях. Дафна больше не могла сдерживаться и начала смеяться, за ней последовали Трейси, Тео и остальные четверокурсники.

— Вы все слишком шумите, мой питомец, — шипела Сцилла. — Заставь всех заткнуться.

Гарри застонал ещё громче, что заставило всех смеяться ещё сильнее. Некоторые из более смелых хаффлпаффцев подошли к их столу, чтобы спросить, что происходит, и развеселившиеся слизеринцы с радостью согласились. Вскоре практически вся школа знала всё о Малфое, Сцилле и её предпочтениях в отношении Гарри Поттера.

— Сцилла, похоже, ты теперь под моей ответственностью, — шипел Гарри, внимательно изучая змею. Он заметил, что её оранжевые глаза начали бледнеть. Поскольку теперь она официально принадлежала ему, он решил отнести её к какому-нибудь целителю животных. Хагрид даже не захотел встретиться с ним после дракона, а других специалистов по животным он не знал, за исключением, может быть, Грега.

— Я уже говорила тебе, что с момента нашего знакомства я была твоей обязанностью, мой питомец, — терпеливо ответила Сцилла.

— Нет, Сцилла…

Гарри вздохнул, прекрасно понимая, что все над ним насмехаются.

— Малфой, светловолосая обезьяна. Это он принёс тебя из магазина, да?

— Да, но ты мне нравился больше, — ответила Сцилла.

— Да, но ты принадлежала ему, — проговорил Гарри, и Сцилла раздражённо зашипела.

— Он никогда не владел мной. Он не прислуживал мне. Он не кормил меня. Он не заботился обо мне. Он бесполезная обезьяна. Ты кормил меня и заботился обо мне. Ты мне нравишься, поэтому я и сделала тебя своим питомцем.

Гарри снова вздохнул. Иногда это было похоже на разговор с ребенком.

— Ладно, Сцилла. Он так не считает и ревнует, что я стал твоим питомцем, а не он. Он сдался, и теперь только я могу заботиться о тебе.

— Хорошо, — ответила Сцилла. — Если ты будешь кормить меня и правильно со мной обращаться, я буду защищать тебя, твою подругу, твоих птенцов и твои секреты.

— Это очень мило с твоей стороны. А теперь поешь ещё, если хочешь, потому что я должен отнести тебя обратно в твой террариум в общей комнате, пока у меня не возникли проблемы.

— Знаешь, в один прекрасный день я могу начать ревновать, — прошептала Дафна ему на ухо. — В последнее время ты уделяешь Сцилле гораздо больше внимания.

— Клянусь, иногда это почти как иметь ребёнка, — вздохнул Гарри. — И ты — единственная женщина для меня, любовь моя.

— О, как романтично, — поддразнила Трейси, и Гарри бросил на неё взгляд.

— Не слушай её, это было мило, — заверила его Дафна. — Так что ты теперь будешь делать со Сциллой?

— Не знаю… — признался Гарри. — Наверное, оставлю её в общей комнате, чтобы она хотя бы получала внимание. Правда, я не знаю, что ещё можно с ней сделать.

— Что, ты не хочешь, чтобы она охраняла твои ценности?

Они оба рассмеялись над нелепыми предположениями Малфоя.

— Ну… она, может, и маленькая, но свирепая. Почему бы не попросить её защищать вас?

— Не в этой жизни, Поттер, — проворчала Дафна, когда Гарри спрятал ухмылку за своим кубком. — При том, как она ест, она скоро станет слишком толстой, чтобы я могла её таскать. Лучше бы ты просто поместил её в Комнату. Кто знает? Может, сказав ей, что она защищает что-то ценное, она почувствует себя важной. Скажи ей, что это секрет чрезвычайной важности, о котором никто, даже я, не должна знать. Скажи, что она нужна тебе, потому что она такая свирепая змея, и никто не посмеет попытаться пройти мимо неё.

Слушатели нашли в этой идее определённый юмор. Гарри же в шоке выронил свой кубок, его глаза практически выпучились, когда он снова посмотрел на Дафну.

— Что-что? — растерянно пробормотал он. — Что ты сказала?

— Я? — спросила Дафна, удивлённо оглядываясь по сторонам.

— Гений, — пробормотал Гарри, на этот раз чуть громче, и схватил Дафну за обе руки. — Ты гений!

— Гарри? — спросил Тео, искренне обеспокоенный.

Гарри прижался к лицу Дафны и страстно поцеловал её, оставив в ошеломлении.

— Гений! — почти крикнул он, вскакивая со своего места и отбегая от стола.

— Добби! Комната! СЕЙЧАС!

Весь Большой зал встал, с изумлением наблюдая, как разбушевавшийся Гарри Поттер исчезает с глаз долой.

Никто не знал, как реагировать на непонятное исчезновение Гарри. Сцилла заволновалась и начала шипеть, но, конечно, никто не мог её понять. В конце концов семикурсница наколдовала для неё резервуар и перенесла обратно в общую комнату.

Прошёл весь день, а Гарри всё ещё не вернулся, пропустив все занятия. Это, а также то, что Добби проигнорировал её вызов, расстроило Дафну настолько, что ей стало трудно сосредоточиться. К счастью, утром у неё были только Гербология и Чары, а после обеда — ЗОТИ, и по всем этим предметам у неё были отличные результаты. Когда начался ужин, а Гарри всё ещё не появился, она начала беспокоиться.

— С ним всё в порядке… — сказала Трейси, пытаясь успокоить подругу. — Это же Гарри, ты же знаешь, что, что бы он ни делал, с этим будет связана отличная история.

Дафна кивнула подруге. Возможно, она была права, хотя в данный момент это мало утешало.

Как по команде, двери Большого зала внезапно распахнулись, и в них вошёл сам Гарри Поттер с огромной улыбкой на лице.

— Мистер Поттер, я требую знать, где вы были, — крикнула профессор МакГонагалл. — Двадцать баллов со Слизерина за пропуск занятий!

— О, профессор… — Гарри усмехнулся: все глаза в зале были устремлены на него. — Лучше присядьте, и я расскажу вам, потому что иначе я не уверен, что ваше сердце выдержит эту историю, — сказал он, откровенно издеваясь над ней.

— Мистер Поттер! — крикнула МакГонагалл в ответ, её щёки покраснели. — Десять баллов за оскорбление учителя!

— Пожалуйста, профессор, я бы хотел рассказать всем, где я был. Я очень хочу. Можно?

— Да! — крикнула Дафна, поднимаясь со своего места и бросая взгляд на своего парня. Гарри лучезарно улыбнулся ей, чем ещё больше смутил ее.

— Любовь моя, этот момент, этот день… — тихо сказал Гарри, подходя к ней и целуя костяшки пальцев на каждой из её рук. — Всё это благодаря тебе. — Дафна покраснела и снова села, слегка взволнованная, а Трейси, Милли и Пэнси захихикали.

— Ну что ж, Гарри. Если ты хочешь рассказать нам, то я с удовольствием выслушаю твоё оправдание пропусков занятий, — Дамблдор заговорил со своего золотого трона. Он выглядел усталым и немного опечаленным поведением Гарри, но даже не пытался скрыть своего любопытства.

— Благодарю вас, директор, — поклонился он, обращаясь к собравшимся. — Мои дорогие друзья, профессора, уважаемые гости и коллеги…

— О-о-о, — начал Тео, придя к осознанию.

— Да, он слишком вежлив. Это будет нечто грандиозное, — сказал Блейз, закончив мысль Тео.

— Для начала я хотел бы зачитать вам небольшой отрывок из дневников Салазара Слизерина, если позволите. — Поскольку никто не возражал, он щёлкнул пальцами, и в его руках появилась книга. — Это важно, поэтому будьте внимательны.

Хельга меня сегодня разочаровала, и я убеждён, что Годрик и Ровена — дураки.

Неужели они до сих пор не поняли, что их безумный план приведёт лишь к ещё большему кровопролитию? Что, по их мнению, произойдёт, если они обратятся к королю магглов и христиан? Разве наш род не достаточно страдал? Неужели они хотят, чтобы нас преследовали ещё больше, чем сейчас? Неужели мы должны кричать на всех четырёх углах островов: "МЫ ЗДЕСЬ, ПРИХОДИТЕ И ВОЗЬМИТЕ НАС"?

У нас было голосование по поводу этой их дурацкой идеи, и я был единственным, кто выступил против неё и проголосовал «нет». Я один выступал за безопасность детей и будущих поколений. Я утверждал, что мы должны поступить обратным образом и забрать магических детей из маггловских домов. Я не хотел, чтобы другие дети страдали от того, что пережила Хельга в юности, пока мы с братом не спасли её — тот самый брат, который погиб, сражаясь с магглами. Я думал, что она меня поддержит.

Я ошибался: Хельга вообще не голосовала, и их два голоса были против моего одного. Я удалился в Комнату моих Таин, после того как этот буйный дурак назвал меня неудачником. Как я мог подумать, что смогу с ним работать?

Я слишком стар, чтобы иметь дело с этим предателем крови. У меня много дел и слишком мало времени, если я хочу, чтобы мои ученики пережили этот год. Если мой план сработает, мы, маги, сможем построить поселения, полностью скрытые от магглов, или, что ещё лучше, сможем отпугивать этих животных.

Я до сих пор слышу крики этих маленьких девочек, когда нахожусь на улице под солнцем. Стоит ли удивляться, что я предпочитаю тёмные места? Меня называют Тёмным и Злым из-за магии, которую я знаю, но не я насилую, пытаю и сжигаю детей за их наследственный дар.

Это будет моя последняя запись в этом дневнике. Мой сын, если ты читаешь это, то ты — новый глава семьи, и я очень горжусь тобой.

У нашего народа есть потенциал. Развивай его, делай так, чтобы он рос, и, прежде всего, защищай его. Используйте мои знания и моё богатство. Этому миру не нужны буйные глупцы, притворяющиеся рыцарями и кричащие о правах магического народа. Ему нужны мыслители, мудрые мужчины и женщины и, прежде всего, лидеры. Пусть ты будешь всем этим и даже больше.

Прощай, сын мой.

Пусть твоя жизнь будет долгой и благополучной.

Гарри закрыл книгу и увидел, что все смотрят на него расширенными глазами.

— Как видно, Слизерин хотел сохранить магический образ жизни в безопасности и обособленности, а Гриффиндор и Рейвенкло — открыть его магглам, — подытожил Гарри, когда книга исчезла из его рук. — И всё же троих основателей превозносят как героев и спасителей, а Слизерина называют тёмным, злым и коварным.

Взгляда Гарри было достаточно, чтобы понять, что он думает по этому поводу.

— Сын старого Салазара действительно нашёл дневник своего отца и сделал то, о чём просил его отец, как и его дети и последующие поколения. Никто точно не знает, когда и почему, но мы знаем, что в какой-то момент род Слизерина прекратился. Были глупцы, которые пытались претендовать на этот род, но все они потерпели неудачу.

Гарри расхаживал взад-вперед по проходам между столами, словно профессор, читающий лекцию.

— В роду Слизерина есть несколько семей, связанных кровью, и всё же этого было недостаточно. Тем, кто разделял его кровь, казалось, не хватало мудрости и дальновидности, чтобы претендовать на наследие Слизерина, пока наконец не появился один кандидат. Его звали Том Марволо Риддл, но вы все знаете его как Лорда Волдеморта.

Большой зал взорвался. Помещение превратилось в море испуганных криков и гневных возгласов, пока Дамблдор не поднялся со своего места и не заставил всех замолчать своим громогласным голосом.

— Хватит, Гарри!

— Директор, клянусь душами своих родителей, я не собираюсь прославлять этого ублюдка; мне просто нужно использовать его, чтобы доказать свою точку зрения.

Дамблдор, казалось, внимательно обдумывал слова Гарри. Он бросил взгляд на стол Слизерина и увидел, что все они увлечены рассказом. Он понимал, что Слизеринцы так или иначе услышат всю историю, и, что бы Гарри ни собирался рассказать, будет лучше, если всё будет открыто, поэтому он смирился.

— Очень хорошо… — сказал он и сел обратно — действие, которое, похоже, не одобрили некоторые другие учителя и ученики.

— Вы не пожалеете об этом, директор, — пообещал Гарри.

— На чём я остановился? Ах, да, Том, — насмешливо произнёс он. — Том Риддл, сын недалёкой ведьмы из дома Гонт и богатого маггла, зачатый благодаря приворотным зельям.

Дамблдор снова посмотрел на слизеринцев и с удивлением увидел, что они по-прежнему уделяют Гарри пристальное внимание. Все остальные были поражены этим откровением, но слизеринцы, казалось, приняли его спокойно. Неужели они уже знали правду о происхождении Тома? Неужели это Гарри раскрыл её? Такой вариант развития событий казался наиболее вероятным, и заумному директору было ужасно любопытно, как факультет отреагирует на это знание.

— Он притворился наследником Слизерина, хотя на самом деле был просто потомком, — продолжал Гарри. — Он даже нашёл Тайную Комнату и выпустил василиска пятьдесят лет назад, убив бедную Плаксу Миртл. Он стал одним из самых страшных волшебников целого поколения, но при всей своей силе он не смог усвоить самый важный урок, который Слизерин хотел преподать своим потомкам, и именно поэтому он потерпел неудачу.

— И что же это был за урок, Гарри? — спросил Дамблдор, практически привстав со своего кресла.

— Власть никогда не даётся даром, директор, — с улыбкой ответил Гарри. — Иногда, чтобы добиться власти, нужно сначала смириться. Именно на этом пути потерпели неудачу многие кандидаты. Именно в этом потерпели неудачу многие, кто носил фамилию Слизерин, и, что самое главное, именно в этом потерпел неудачу Том Риддл, потому что считал себя выше всех остальных. В своём высокомерии он отказывался признать, что иногда даже самым гордым людям нужно унижаться.

Слова Гарри были встречены молчанием.

— Однако, несмотря на то, во что он верил, Том Риддл был не единственным живым потомком Слизерина, — сообщил он.

Эта информация взбудоражила всех. В зале ощущалось предвкушение, люди начали чувствовать, что Гарри приближается к кульминации своего рассказа.

— Как и во многих других старинных домах, в роду Слизерина было много сквибов, которые отстранились и завели собственные семьи. Не зная ни Тома, ни всех остальных, двое из них однажды встретились и полюбили друг друга. У них родились две дочери, одна из которых была сквибом, а другая — волшебницей, причём последняя получила образование прямо здесь, в Хогвартсе. К сожалению, ей были недоступны фамильные черты Слизерина, поэтому у неё никогда не было шанса узнать его секреты.

— Кто? — спросил профессор Снейп, уже опасаясь ответа.

— У меня такое чувство, что вы знаете, профессор, — серьёзно ответил Гарри. — Она была красивой, могущественной, у неё были рыжие волосы, и когда-то она называла вас своим другом, пока вы не оскорбили её на пятом курсе.

Лицо Снейпа, и без того призрачно бледное, стало почти полностью белым, когда он опустился в кресло.

— Лили? — потрясённо пробормотала МакГонагалл. Никто больше не проронил ни слова, даже не заикнулся о том, что только что узнал о Снейпе.

— Да, профессор, моя мать — Лили Эванс, — благоговейно произнёс Гарри. — Когда она вышла замуж за моего отца, магия в его крови помогла активировать во мне фамильные черты Слизерина, и вот я здесь.

Гарри усмехнулся про себя и обратился к студентам.

— Два года назад, когда вы обвинили меня в том, что я наследник Слизерина, вы были правы наполовину. Я не был наследником, ответственным за высвобождение василиска, но я действительно был потомком…

Тут же снова начались крики, в основном со стороны гриффиндорцев и хаффлпаффцев, обвинявших его в темноте и прочей ерунде. Слизеринцы в основном молчали — все они уже достаточно хорошо знали Гарри, чтобы понять, что у него всё ещё есть что-то в рукаве. Дамблдор снова потребовал тишины и для пущей убедительности запустил в воздух громовые чары. Собравшиеся тут же замолчали.

— Продолжай, Гарри, поскольку я почти уверен, что в твоей истории есть что-то еще… — попросил директор, и Гарри кивнул в знак благодарности за меры по борьбе с толпой.

— Прежде всего, к моему огорчению… я должен сказать следующее, — неохотно произнёс Гарри, словно всё ещё пытаясь отговорить себя от того, что собирался сделать.

— Драко Малфой, я, Гарри Джеймс Поттер, лорд Дома Поттеров, настоящим освобождаю тебя от клятвы жизнью и магией, которую ты принёс мне в мою первую ночь в качестве слизеринца. Настоящим все долги, которые я мог получить от тебя, оплачены сполна, да будет так!

Вокруг Гарри возникло сияние, когда он произнёс слова, оставив многих в недоумении. Особенно удивились Слизеринцы, которые помнили дуэль и прекрасно знали, что на самом деле подразумевает клятва.

— Гарри, что случилось? — спросил Дамблдор, и все задались тем же вопросом.

— Я пресмыкался, директор, — ответил Гарри, его улыбка была адресована только одному человеку в зале. — Благодаря гениальной проницательности Дафны Гринграсс и одной упрямой змее, я пресмыкался…

Гарри поднял правую руку в воздух и продемонстрировал два кольца на ней. Одно из них было кольцом Поттера, а второе — зелёное с серебром, на котором была выгравирована удивительно знакомый герб. Как он может быть не знакомым? Каждый из них видел его каждый день по многу раз.

— …и благодаря этому я был вознаграждён возможностью объявить род Салазара Слизерина своим собственным, с этого дня и до самой смерти.

Ликование, разразившееся за столом Слизерина, превзошло все остальные зрелища, когда-либо происходившие в Большом зале Хогвартса.⁽¹⁾ Гарри направился к своему столу, но успел сделать всего три шага, как его подняли на плечи Брайан и Алистер. Все приветствовали его имя и имя их факультета.

Остальные ученики потеряли дар речи. Даже Дамблдор был ошарашен откровениями Гарри, а МакГонагалл выглядела так, будто вот-вот упадёт в обморок, вероятно, всё ещё находясь в шоке от того, что Лили была родственницей Слизерина. Два противоположных инстинкта Снейпа — прославить свой дом и высмеять Поттера — боролись друг с другом, но в конце концов он встал и зааплодировал вместе с остальными Слизеринцами.

В конце концов, они усадили Гарри рядом с Дафной, которая смотрела на него с выражением гордости и благоговения, её глаза сверкали.

— Как я уже сказал, всё это произошло благодаря тебе, любовь моя, — с лучезарной улыбкой сказал он ей, взяв одну из её рук и нежно поцеловав ладонь.

Дафна рассмеялась и обняла его за шею, целуя его на глазах у всех. Они оба не обращали внимания на крики и одобрительные возгласы, окружавшие их, и целовались в честь торжества прямо в Большом зале, на глазах у всех.

1) Не люблю такие обороты, «никогда такого не было» и вот опять… Не мне спорить с автором. Примечание переводчика.

Вернуться к тексту