Проснуться собой (гет)

Немного отдохнув от предыдущего похода и переодевшись, а также некоторые, заодно, не буду показывать пальцем, не удержались и надели купленные недавно украшения, мы сжали в руках статуэтку, после чего произнесли фразу-пароль.

Я был прав, посмотреть на магию порт-ключа было интересно. Ровное свечение сеточки из светящихся линий в нём, после произнесения ключевой фразы, резко ожило. Прямо на моих глазах одна из светящихся точек стала расти и светиться гораздо ярче, а сеть, раскинутая на поверхности фигурки, скачком перекинулась на всех нас, перетекая с неё в местах соприкосновения наших рук. Зрелище было немного пугающим, но заняло по моим ощущениям секунду-две, так что как следует испугаться и наделать глупостей я не успел — после того, как сеть светящихся линий охватила всех нас и перестала двигаться, нити налились светом, и сильная вспышка, с последующим рывком в непонятно какую сторону, лишила меня на некоторое время возможности видеть.

Пока я промаргивался и тёр глаза, пытаясь вернуть зрение, Гермиона успела поприветствовать нашего знакомого гоблина.

— Доброго вечера, Рокдунг. Надеюсь, мы не оторвали вас от дел?

— Рад вашему визиту, мисс Грейнджер. И нет, не оторвали, ваши дела — мои дела, как поверенного рода Поттер. Не представите меня своим спутникам?

— Да, конечно. Позвольте вас представить — мои родители, Скотт Кристофер Грейнджер и Джина Элейн Грейнджер. Мама, папа — это поверенный рода Поттер, гоблин Рокдунг. Он заведует всеми делами Гарри и его имуществом в банке Гриннготс. Гарри? Что с тобой?

Судя по вопросу, Гермиона заметила моё плачевное состояние.

— Ничего, просто немного ослеп, — ответил ей я. — Я не знал, что нельзя смотреть на порт-ключ в момент его работы, поэтому, когда он сработал, я и словил вспышку по глазам.

— Но, Гарри, никакой вспышки не было — вообще ничего подобного не было. Мы просто оказались в кабинете Рокдунга!

В голосе Гермионы стали появляться панические нотки.

— Это уже интересно... — произнёс спокойным, немного задумчивым тоном Рокдунг. — Значит, первое впечатление было верным.

Судя по дёрнувшимся рукам Гермионы, которыми она касалась меня, а также хлёсткому удару волос по лицу, когда она, явно в запале, дёрнулась в сторону голоса гоблина, кому-то сейчас будет больно.

— Успокойтесь, мисс Грейнджер. С ним всё в порядке.

Однако, Рокдунг вполне предсказуемо опередил её порыв.

— Что значит всё, если...

— Если из темноты резко выйти на свет и посмотреть на Солнце, вы много сможете потом увидеть?

Пауза и тишина.

— Но как? Мы же... Ой, твоя способность видеть магию, — забавно воскликнула Гермиона. И сразу без перехода: — Рокдунг, вы подозревали подобное, и дали нам такую опасную вещь?!

— Гермиона, успокойся, пожалуйста, — пытаюсь придержать её, пока она гоблинов строить не начала. — Сам виноват, что вспышку словил.

— Но, Гарри...

— Дочь, сядь, — спокойный командный голос Джины заставил Гермиону мгновенно замолчать и практически рухнуть куда-то. Ну и меня, заодно, рядом с ней.

— Мистер Рокдунг, наша дочь передала нам о вашем желании обсудить некоторые вопросы... — продолжила она, обращаясь уже к гоблину.

— Именно так, миссис Грейнджер. В связи с недавно возникшими обстоятельствами, мне, как поверенному рода Поттер, необходимо обсудить ряд вопросов, касающихся как Лорда Поттера, так и вашей дочери, а вместе с ней и вас.

— Рокдунг, пожалуйста, если не возражаете, обращайтесь ко мне по имени, — неуверенно встрял я. — Все, кто здесь находятся, далеко не посторонние люди, к тому же, это просто слова — я не ощущаю себя этим самым лордом.

Рокдунг строго посмотрел на меня, но потом выражение его лица немного смягчилось.

— Лорд Поттер, с момента принятия наследия, вы должны отдавать себе отчёт, что теперь своими словами и действиями представляете свой Род. И своим поведением вы обязаны подчёркивать его величие, не давая никому рассмотреть свою слабость. Считайте это первым уроком.

Гоблин сделал паузу, дожидаясь моей реакции, а когда я медленно ему кивнул, продолжил.

— Впрочем, более подробно эти вопросы с вами, Гарольд, рассмотрят ваши учителя, которых мы уже почти закончили подбирать. Я понимаю ваше желание к неформальному общению, которое для вас более привычно, поэтому не возражаю сейчас перейти к нему, но прошу вас запомнить то, что я сейчас сказал, если рассчитываете в будущем занять достойное место.

Сгустившуюся тишину прервал шёпот Гермионы над моим ухом.

— Гарри, а зачем ты тогда постоянно напоминал профессору о том, что ты лорд?

— Мне же нужно было упомянуть об этом при всех, — шепчу в ответ. — А дальше я немного увлёкся, смотря на её реакцию. Да и её поведение, с нежеланием отвечать про меня, тогда довольно сильно задело.

— Вы правы, Гарольд, — у гоблинов оказался хороший слух. — Но в то же время сделали немного поспешные выводы. Её поведение говорит о том, что она была полностью или частично в курсе вашего положения, а также получила инструкции, о чём вам стоит рассказывать. Но в то же время, она согласилась сопровождать вас и привела к нам в банк — это означает, что либо ей явно не приказывали ничего на этот случай, либо у неё есть совесть, либо рассчитывали на ваше незнание о своём имуществе у нас, и что мы сами не будем просвещать вас об этом. Последнее, кстати, вполне соответствует действительности, если не знать о нашей ситуации.

Я задумался над словами Рокдунга. Теперь, по прошествии некоторого времени, и вспоминая тот день без эмоций, я был склонен к тому, что зря посчитал её заодно с Дамблдором. Точнее, она с ним, но не в курсе всего. Да, так будет вернее. Какое впечатление она произвела? Строгая, считает себя авторитетом, а потому не считается с мнением учеников, выходящим за рамки той роли, что она им отводит. А это явно только список правил, причём школьных. В пользу этого говорит то, что она не посчитала Гермиону и её вопросы достойными ответов, а с гоблинами не спорила. Мне же она хоть что-то отвечала. Значит, что? Своё мнение у неё есть, но она подчиняется большему авторитету? То есть директору? При этом об учениках заботится — несмотря на моё поведение, она относилась ко мне и Гермионе вполне в рамках, пока мы готовились к школе.

Она ещё говорила, что знала моих родителей. Причём говорила с теплотой в голосе. Также была в курсе, что я жив, но я не помню, чтобы она навещала меня. При этом то потрясение при встрече... Точнее, что я был у Грейнджеров. Стоп. Она знала, у кого я живу. А знала ли как? Из того момента не понять. Хотя неважно — у неё есть больший авторитет директора, который ей всё может объяснить.

И какой вывод? Хамил так много я зря — придётся извиниться. Обсуждать с ней что-либо, кроме школы, значит рассказать директору. Ах, да. Мои фанаты показали, что чувство юмора и месть ей не чужды, и потому можно извиниться и продолжать её подкалывать. Только уже без лордов.

Очнувшись от размышлений и осмотревшись вокруг, я наткнулся на внимательные взгляды окружающих.

— И что вы решили в отношении профессора МакГонагалл, Гарольд? — спросил меня гоблин.

— Э-э-э... Мне придётся перед ней извиниться, Рокдунг, — неуверенно ответил я. — Но при этом мне лучше держаться в стороне от неё.

— В целом верный вывод, но о ней мы ещё сможем поговорить, как и о вашем поведении в школе в целом, Гарольд. Сейчас, если никто не возражает, давайте вернёмся к основной цели нашей встречи.

Рокдунг развернулся к родителям Гермионы, и начал пристально в них всматриваться.

— Мистер и миссис Грейнджер, насколько я могу судить, Гарольд и Гермиона уже посвятили вас в каком положении они оказались, — гоблин сделал небольшую паузу, но, не дождавшись какой-либо реакции от Джины и Скотта, кроме вежливого интереса, продолжил. — Нужно ли вам дополнительно пояснять что-либо или мы можем перейти к обсуждению организации их обучения и защиты?

— Прежде всего, нам хотелось бы услышать от вас, как вообще могла произойти такая помолвка, и что ещё мы должны ожидать в будущем? — спросил нейтральным тоном Скотт. — И можно ли её разорвать?

— Как я уже объяснял непосредственным участникам этого вопроса, есть три способа...

* * *

Лондон, паб «Дырявый котёл»

Бармен Том, как и всегда, находился за стойкой, и, в ожидании заказов, как обычно протирал стакан полотенцем. Привычно держа скучающее выражение лица, более известное среди магглов как «покерфейс», он искоса поглядывал на столик в углу, где разместились несколько человек. Привлёк же его внимание только один из них, в данный момент сдающий карты.

Помимо того, что он был одет не в мантию, а в маггловскую одежду, дополняемую тёмным плащом, данный персонаж выделялся также своей беззаботной улыбкой и общим впечатлением хорошего настроения, особенно заметного на фоне других участников игры, с недовольными взглядами следящими, как у него из руки в руку непрерывным потоком перелетают карты. Мужчина при этом говорил что-то явно весёлое, но при этом не поднимающее остальным настроение. Что конкретно он говорил, Тому не было слышно.

Процесс наблюдения за необычным посетителем был прерван вспышкой зелёного огня из камина, сопровождающей появление новых посетителей. Из огня вышли две женщины, точнее, женщина и девушка. А если ещё точнее, то вышла только женщина, а вот девушка запнулась и рухнула на пол, явно ударившись локтем.

— М-мерлин! — Очень эмоционально помянула она великого мага, добавив что-то ещё на ту же тему вполголоса, что именно, Том снова не расслышал из-за гула в зале. В отличие от её сопровождающей.

— Не смей так ругаться, Нимфадора! Юной леди это не пристало! — Нравоучительным тоном сделала та ей замечание, помогая при этом подняться с пола и убирая с помощью палочки следы сажи как с себя, так и с одежды девушки и её носа. — Если бы ты не бегала, как угорелая, то была бы более внимательна!

— Не смей называть меня Нимфадорой! Я Тонкс! — Заявила в ответ та, не замечая, как при этом её волосы сменили цвет с белого на почти чёрный.

— Дора! Мы это уже обсуждали! — В ответ волосы девушки стали уже розового оттенка.

За изменением их цветовой гаммы наблюдала уже большая часть зала, а в обычном гуле голосов можно было выделить слово «метаморф», которое смогли расслышать как и новые посетительницы, так и игроки в карты. Но если остальные наблюдали за сменой имиджа юной леди просто с любопытством, то мужчина, исполняющий роль раздающего, смотрел слегка прищурившись и уже не улыбаясь. Хотя и несколько недоверчиво, как будто уже видел подобное ранее.

Когда женщина с девушкой скрылись в сторону прохода на Косую аллею, за ними последовал один из игроков, недавно виртуозно перекидывавший карты. В руке же он непринуждённо держал тёмный посох с массивным навершием. Мужчина был увлечён наблюдением за ушедшими вперёд дамами, и не заметил, с каким уважением смотрели на его посох остальные посетители паба.

* * *

Литл-Уингинг, Тисовая улица.

— Значит, на самом деле Гарри не живёт здесь уже больше недели, а ты не потрудилась обратить на это внимание?

Директор Дамблдор ласково смотрел на Арабеллу Фигг, держа в правой руке чашечку с чаем, а левой поглаживая средних размеров дымчатого книззла. Книззл при этом мурлыкал от удовольствия, директор водил чашкой поблизости от своего носа, наслаждаясь ароматом и отсвечивая всепонимающей улыбкой, и только сама владелица дома не получала удовольствия от присутствия подобного гостя.

— Я потрудилась! Я заметила, что мальчика давно не видно уже на второй день, несмотря на не долеченные переломы, — с возмущением и некоторым укором высказалась она. — Однако Дурсли меня заверили, что мальчик просто приболел, поэтому не выходит из дома. А в дом к ним лезть, вы уж извините, увольте — не с моими костями и гипсом.

Возмущение старушки и попытка смутить дедушку, потонула в громком и смачном хлюпе, с которым директор отхлебнул чая. Сама же Арабелла думала лишь о том, как скрыть неприглядную правду, и не разозлить полуочкастого шантажиста. Лишь один книззл своим мурлыканьем показывал, как ему хорошо в этой жизни.

— Допустим. Но ты должна была заметить, что к Дурслям приезжали новые люди и доложить мне!

— Да? Директор, покажите тогда своё связное зеркало.

Альбус Дамблдор с ясно видимым неудовольствием поставил чашку на стол и начал его доставать. Однако процесс похлопывания и ощупывания так и не помог выявить данный аналог мобильной связи.

— Видимо, оставил в кабинете, — смущённый директор был тем ещё необычным зрелищем, но миссис Фигг никак не показала своего удовольствия. — А с совой письмо прислать?

Старая кошатница посмотрела на директора как на дошкольника-несмышлёныша.

— Альбус, у меня тут больше десятка книззлов. Какие совы?

Директор ещё больше смутился.

— Ладно, оставим этот вопрос. Продолжай наблюдать за ними. Если появится Гарри, сразу вызывай меня — зеркало будет всегда при мне.

С этими словами он поднялся из кресла и, не прощаясь, ушёл через камин.

Арабелла ощутимо расслабилась, словно внутри неё исчез стальной прут, и с шумом выдохнула.

— Хвала Мерлину, Горбин не подвёл — амулеты выдержали, — произнесла она вслух свои мысли, начиная при этом снимать появившиеся из ниоткуда серёжки. — Только вот хватило их едва-едва. Легиллимент, мордредов.

* * *

Дом Грейнджеров.

Вернулись от гоблинов довольно поздно. Миона и её родители ушли спать, а вот ко мне сон никак не шёл. После часа переворотов с боку на бок в кровати мне это надоело, и я расположился на подоконнике, смотря на луну в звёздном небе. Она недавно взошла и была просто огромной, вися в виде полумесяца над крышами соседних домов.

Улица за окном была тиха и безжизненна, и ничто не мешало мне обдумывать прошедшую встречу. И то, как мне повезло с гоблинами, с Гермионой и её родителями, с... да вообще, просто повезло. Наверное, если бы я не встретил это лохматое чудо, то до сих пор бы сидел в чулане и «наслаждался» полным букетом ощущений от синяков и ушибов безвозмездно подаренных Дадли. Кузен, блин. Почему, вообще, сестра волшебницы так ненавидит магию? Не хочется думать, что мама могла издеваться над сестрой, как сейчас это делает Дадли, только с помощью магии. Надеюсь, в Хогвартсе получится узнать хоть что-то о моих родителях. Может, и фотографии какие найдутся...

Что-то совсем в тоску себя загнал. Лучше о чём-нибудь более весёлом порассуждать. Например, о том переходе в один из моих домов. До сих пор не могу поверить, что та громадина на два этажа целиком моя. Да и не чувствовал я там, что это мой дом — не было того уюта, который чувствуется в доме Грейнджеров. Или, может быть, дело в том, что сам домик находится во Франции, и всё в нём, от оформления и мебели до внешнего вида, было мне непривычно. Хотя, может, это придёт со временем.

Ещё позабавили гоблины — вызванные Рокдунгом, с моего согласия, две бригады разрушителей заклинаний, довольно быстро разобрались в той лохматой блеклой мешанине цветных линий и клубков. Ну, как разобрались, избавились окончательно от старого, и поставили своё новое. Хоть я и не понимаю пока, что там было старое и как работает новое, но чисто эстетически, защита гоблинов мне нравится больше — внешняя простота связующих линий компенсировалась элегантной симметрией узлов, в которые они сходились. Сами же узлы в обычном зрении были сочетанием нескольких непонятных рисунков, которые называются руны, нанесённых в разном положении и на разном расстоянии между собой. Окончательно меня поставили в тупик два узла, в обычном зрении абсолютно одинаковых, но в магическом — совершенно разные. На мои вопросы об этом гоблины только посмеивались. Гады.

В итоге, дом был закрыт от аппарирования, обычных порт-ключей, а благодаря старому фундаменту с вмурованным в него в подвале камнем силы, который пришлось помазать своей кровью, ещё и от заклинаний поиска. Всё это мне объяснили в конце суеты. Впрочем, суетились две бригады, а мы с Рокдунгом продолжали в гостиной обсуждать, что и как делать в нашем ближайшем будущем.

Ещё забавным было его удивление, когда родители Герми продемонстрировали свои способности. Один из гоблинов-разрушителей при ней высказал мысль, что стенка с его защитой будет стоять вечно. В результате, после вздёрнутой правой брови Джины, и лёгкого взмаха её руки, в стенке через пару секунд появился новый дверной проём аккурат позади самоуверенного работника. Гоблин с отпавшей челюстью то ещё зрелище. А когда Скотт сказал, что дверка маловата, и с помощью рубинового луча из глаз расширил дыру в стене, нежно-зелёный только икнул.

Далее был краткий рассказ о их способностях, и затеянная Рокдунгом проверка Скотта и Джины на магию. Результатом проверки стало аккуратное хихиканье Герми в кулачок над тем, как потешно выглядел озадаченный Рокдунг, чешущий свой затылок. Её родители так и остались обычными людьми, а наш разговор перетёк на эксперименты Скотта и его успехи. Оказывается, этот гад тогда надо мной не издевался, а ставил эксперименты. Итог моих мучений в виде украшений Герми, которые оказались защитой от заклинаний, поставил гоблинов в тупик — они не несли ни капли магии, но при этом действительно гасили любое слабое магическое воздействие, направленное на Гермиону. Слабое, не потому, что это их предел, а потому, что Джина так выразительно смотрела на стенку с новой дверью, когда некоторые горячие головы хотели поэкспериментировать...

Это действительно подняло нам тогда настроение, а сейчас вызвало у меня на лице улыбку. Которая сразу пропала, стоило подумать о том, что мы решили и к чему готовились. Творчество Скотта Гермионе оставили, добавив при этом проверенные временем артефакты, защищающие от различных угроз — легиллименции, ядов, приворотов и зелий. Мне приготовили такой же набор. Ещё Рокдунг передал нам браслеты с пространственным карманом на пару кубических метров, куда были спрятаны книги и учебный план, по которому мы должны были учиться самостоятельно. Там было всё — от книг по этикету и традициям магического мира до упражнений с палочкой.

Но, несмотря на все эти приготовления, я боялся. Элементарно боялся встречи с тем, кто стал причиной моих мучений у Дурслей и такой жизни в целом. С директором Дамблдором. Чтоб ему икалось. Мне всего одиннадцать. За год, а то и быстрее, мне нужно узнать то, что дети магической аристократии изучают с детства. Ещё за этот год мне... нам нужно не показать своего отношения к директору, и не попасться на его удочку в виде зелий и «друзей». Как и что это может быть, мне объяснили в таких красках, что захотелось сбежать куда глаза глядят. А родителям Герми увезти её ещё дальше. Я просто не справлюсь. К чёрту, я боюсь не столько того, что не справлюсь — в конце концов живёшь только раз, а если я проиграю, то мне и так всё равно уже будет. Я боюсь за неё, и что с ней сделает директор. Этого я себе точно никогда не смогу простить.

— Волнуешься? — голос Гермионы заставил меня подпрыгнуть на подоконнике.

Под моим удивлённым взглядом, девочка подошла ко мне, и посмотрела в окно. Я задержался с ответом, рассматривая её спокойное лицо. А когда собрался с мыслями, она совершенно непроизвольно заставила меня сделать удивлённое лицо.

— Красиво, — как-то совершенно по-детски вырвалось у неё. — Я, когда была маленькой, также забиралась на окно и смотрела на небо. Мама мне рассказывала сказки, а я потом высматривала за окном то Санта Клауса, то зубную фею. А когда узнала, что добрые сны приносит Песочник, то несколько дней сторожила его по ночам.

Я со всё сильнее возрастающим удивлением смотрел на Миону. Никогда бы не подумал, что известная мне Гермиона Грейнджер может верить в сказки. Хотя в то, что она способна сидеть и сторожить ночами Санта Клауса, я поверить могу — это чисто прагматический и научный подход.

— А потом я заснула на подоконнике, и утром так меня и нашла мама, — на эти её слова я улыбнулся, представив этот момент. — Мама мне тогда объяснила, что застать Песочника я не смогу, так как он приходит только к спящим детям, а я-то не сплю.

На эти свои слова она даже хихикнула.

— Сейчас мне просто смешно вспоминать об этом. Детские страхи и мечты, сейчас, спустя несколько лет, кажутся такими смешными и несерьёзными — ведь мы теперь знаем больше. Например, что нет Санта Клауса, а его прообразом послужил реально существовавший монах. И так далее...

— Никогда бы не подумал, что такая серьёзная девочка, читающая научные труды уровня университета, может верить в сказки, — улыбаюсь ей. — Но всё-таки, как ты узнала?

— Почувствовала. Непонятно почему и как — просто почувствовала. И пришла к тебе, желая помочь. Доверилась своему ощущению. Видимо, я всё же поверила в сказку и существование магии, а не в то, что это просто способности двигать графины и превращать табуретки в собак.

— Плохо, что это всё же страшная сказка, по крайней мере, для меня.

Герми промолчала, продолжая смотреть мимо меня в окно. А потом неожиданно обняла за плечи, и прижалась щекой.

— Я верю, что у неё будет счастливый конец, — прошептала она мне в ухо. — Мы справимся. Вместе прогоним кошмары и отпразднуем хеппи энд. Гарри, всё будет хорошо — мои родители нам помогут, гоблины уже сделали столько, что и представить трудно. Главное — не сдаваться.

— Герми... — дальше слов не было.

Я смог только в ответ сжать её ладошку у себя на плече.

Мы так и просидели у окна до тех пор, пока незаметно не заснули. А утром нас так и застала Джина, когда пришла разыскивать Гермиону.

Конец первой части.