Проснуться собой (гет)

— Цепи с пятой по восемнадцатую в норме.

— Резервное питание — в норме.

— Данные телеметрии объекта идут без сбоев, канал стабилен.

Негромкая размеренная перекличка голосов в полутёмном, подсвечиваемом только светящимися экранами помещении отдавала рутиной. Перекликающиеся операторы были заняты своей, понятной только им работой. Понятной им, да ещё нескольким людям, из тех, что присутствовали в качестве наблюдателей.

— Профессор, Вы уверены, что в ЭТОТ раз попытка будет удачной? — ровным голосом задал ему вопрос человек, одетый в невзрачный серый деловой костюм. При этом он нервно поправлял узел галстука, выдавая тем самым своё напряжение.

— Этого вам никто не скажет, — ответил стоящий рядом с ним пожилой человек, облачённый в белый халат. — Данная процедура была нами успешно отработана на различных подопытных, включая тех уголовников, что согласились на испытания, думая спастись от вышки. В целом, результаты положительные...

— Вы же понимаете, что я хочу от вас услышать не это! — он с раздражением посмотрел на отражение профессора в стекле, перед которым стояли они оба, разглядывая рабочую суету в зале.

— А Вам, батенька, никто честнее и не ответит — данная область ещё не исследована и полна загадок. На тех же зеках мы не смогли заранее правильно смоделировать полученные результаты испытаний. Один из них даже смог прийти в сознание. Если использовать статистику, то у ва... нашего объекта шансы выжить около 80%. А вот придёт ли он в сознание... и будет ли он в себе после этого... тут вероятность не выше 28%. На вашем месте, я не стал бы рисковать объектом.

— К сожалению, вы не на моём месте, — тихо и с грустью в голосе заметил его собеседник.

— Я бы сказал, к счастью.

— Цинизм вам не идёт, профессор. И впредь попрошу вас следить за языком — помните, кто вам платит и благодаря кому вы смогли подтвердить свою теорию.

— Помню-помню... Вы тоже не забывайте, что это моя теория, и все, кто сейчас сидят там, творят наше с вами будущее.

Разгорающийся спор был прерван звонком телефонного аппарата, висящего рядом с ними. Подняв трубку, профессор выслушал доклад и озвучил полученную информацию.

— Тесты завершены, подготовка окончена успешно. Мы можем приступать.

— Начинаем. Командуйте.

— Переходим к фазе один. Начинайте запись базовой матрицы.

После этих слов суета людей за стеклом утратила размеренность, а напряжение подскочило. На экранах начали загораться зелёным светом пронумерованные серые блоки. За тем, как зелёный цвет охватывает блеклый серый, пристально наблюдали все присутствующие, явно ожидая сбоя.

— Фаза один завершена. Есть контрольный отклик, точность 98%. Фаза один завершена успешно.

— Фаза два. Задание закладок на бессознательном уровне.

В этот раз процесс протекал гораздо медленнее, а человек в деловом костюме, забывшись, положил руку на стекло и подался вперёд, явно с напряжением во взгляде наблюдая за ходом этапа. Стоящий рядом с ним профессор бросил косой взгляд на это проявление чувств соседа, но ничего не сказал.

— Фаза два завершена. Есть контрольный отклик, точность 76%. Фаза два завершена условно-успешно. Готовы к продолжению.

— Будем продолжать? — повернув голову к своему собеседнику, задал вопрос профессор. — Уже сейчас видно, что не все узлы взаимосвязей будут работать как надо, и закладываемые преобразования матрицы могут пройти не в полном объёме.

— Чем это грозит?

— Он не сможет вспомнить себя, в худшем случае. При этом псевдоличность будет получать в виде воспоминаний некоторые знания основной. В лучшем случае себя он вспомнит, но будут изменения в личностной части из-за остатков наложенной.

— Но сумасшедшим он не станет?

— Шизофрения маловероятна, тут, скорее, уместно говорить о синдроме «виртуальной реальности», когда пользователь начинает отождествлять себя со своим игровым аватаром. Но это лечится увеличением времени присутствия в реале.

— Тогда продолжаем.

Профессор пристально посмотрел в неподвижное лицо рядом стоящего человека, поджал губы, но промолчал. И отвернувшись, скомандовал:

— Начинайте запись маркеров на сознательном уровне.

— Приступаем к фазе три.

В этот раз профессор тоже не смог остаться безучастным, но свою неуверенность предпочёл скрыть за разговором.

— На этом этапе будут расставлены узловые точки на сочетания определённых событий. Они вызовут срабатывание соответствующей закладки на бессознательном, которая переведёт на сознательный уровень часть знаний базовой психоматрицы реальной личности. Для него это будет выглядеть как видение о будущем развитии текущего для него момента жизни. За что примет эту вспышку знаний объект, я не берусь судить — зависит от развития личности. Может, он будет считать себя пророком, а может, и просто проявлением своей способности к анализу. Маловероятно, но возможно, что данные будут облачены в форму подсказки от дорогого ему человека, например, матери. По идее, после срабатывания всех закладок, псевдоличность будет заменена основной с восстановлением памяти базовой личности. В итоге, это должно позволить достичь нужного нам результата.

— Фаза три завершена. Есть контрольный отклик, точность 72%. Фаза три завершена условно-успешно. Готовы к продолжению.

— Что же, могу вас поздравить, всё прошло успешно. Объект даже жив. Запускаем переход?

— Профессор, теперь-то вы мне что скажете? У нас получится?

— Да, мой друг, теперь могу с уверенностью сказать, что что-то у нас получится.

— Тогда... Ни пуха.

— К чёрту.

— Фаза четыре. Запускаем перенос. Цель — Гарольд Джеймс Поттер, десять лет. Начали.

Голова раскалывалась немилосердно. Я лежал с закрытыми глазами и старался не стонать вслух. Почему-то мне казалось, что ни в коем случае нельзя привлекать к себе внимание. Вот прям совсем. К тому же, если не шевелиться, то боль становилась слабее. Но сколько я ни пытался, вспомнить причины моих мучений я не мог. Что довольно странно — раньше я всегда помнил всё, чем награждал меня кузен с дружками.

Кузен? Дружки?

Я?..

Кто я? Почему я не помню своё имя?

От испуга открываю глаза, но в полутьме не сразу удаётся разглядеть что-либо. Внезапно обнаруживаю, что руки сами одевают очки. Взгляд натыкается на ступеньки лестницы. Так же внезапно понимаю, что их тринадцать. Откуда?.. Выходит, если я знаю сколько их, то я тут живу. Эта мысль успокаивает начавшуюся было панику.

Сажусь и осматриваюсь уже сознательно, морщась от хоть и утихающей, но всё ещё сильной головной боли. Скомканная постель, я в одежде, пара полок и дверки шкафа в углу. Всё вокруг явно привычно и вызывает чувство уюта и безопасности.

Это убожество? Закуток под лестницей и даже без лампочки? Почему я не помню ничего?

Я не помню себя... а как я выгляжу? На эту мысль тело практически само пододвинулось к шкафу и открыло створку двери. В разбитом зеркале с её внутренней стороны отразился... Я?!

Откуда такой протест? Мне казалось, что я гораздо старше, но в зеркале отражался мальчик лет восьми. Худой, в очках и мятой одежде не по размеру. Лохматая шевелюра, шрам на лбу и светящиеся зелёным глаза.

Светящиеся?!

Здравствуй, генномодифицированный пушной зверёк XXII века. Я мутант? Задаю этот вопрос и опять ловлю себя на том, что не понимаю, ни с кем здоровался только что в своих мыслях, ни почему у меня ассоциировались между собой XXII век и мутанты. Очередная глупая мысль — а год-то сейчас какой?

Чтобы это выяснить, придётся выйти. Но вот эта мысль вызывает просто дикий страх. Опять двадцать пять. Да пусть там хоть зомби-апокалипсис, всё лучше, чем так трястись в неизвестности наедине с головной болью. И только собираюсь выйти, как меня опережает стук кувалдой в дверь чулана и фраза, просто несущая в себе доброе и вечное. И кстати, а кто такие зомби?

— ГАДКИЙ РЕБЁНОК!!! ВЫХОДИ И ПРИГОТОВЬ ЗАВТРАК! И ТОЛЬКО ПОСМЕЙ ЕГО ИСПОРТИТЬ — НА ТОМ СВЕТЕ ДОСТАНУ!

Это всё же не зомби и не зверёк пушистого окраса. Опа, а почему так темно? Бросив инстинктивный взгляд в зеркало, еле вижу своё отражение в свете, что пробивается из-под закрытой двери. А глаза-то погасли... Батарейки сели? Меня пробивает на хихикс. Начавшийся приступ смеха прерывает вспышка боли и появившиеся воспоминания о подобном моменте. И я понимаю, что теперь знаю своё имя и ту, что ломала дверь тут недавно.

Разрешите представиться — Гарри Поттер. А если кому интересно, то женщина с ударом мамонта откликается на имя Петуния и она моя тётя. Также есть и дядя с Дадли, которого я уже кузеном поминал. А теперь самое главное — они меня не любят и заставляют работать по дому. Ну и завтраки готовить, как мне тётя кричала только что.

— ТЕБЯ ТАМ ЕЩЁ ДОЛГО ЖДАТЬ?!

Боже, у неё не только удар мамонта, но и рёв тоже. Но похоже, мне лучше выйти к ней, а то на себе проверять её вес мне не улыбается — и так уже знаю, что даст фору тому же мамонту.

Напоследок глянув в зеркало, я поправил очки и попытался пригладить волосы, но не преуспел. В итоге вздохнул и, переступив через непонятное нежелание, вышел наружу.

Что могу сказать, дом как дом. А кухня как кухня. Если не считать удивительным то, что в ней поместились два бегемота: тётя Петуния и дядя Вернон. Не поверите, как только его увидел, так сразу вспомнил. Угу, попробуйте забыть такую тушу. Папуасы, наверное, и то запасы сала меньше делают, чем у дяди с собой. Э-э-э... Всё, проехали, больше не удивляюсь — забыл, вспомнил или не вспомнил. Главное, чтобы не наказали и голодовку не устроили. Мне.

— Мальчишка! Только посмей выкинуть что-нибудь из своих штучек, как вчера, я тебе снова устрою повторение урока! И выбью в конце концов эту дурь из тебя! Ты меня понял?!

Угу, а если нет? Я же не помню. Э-эх, ладно.

— Да, дядя Вернон. Ничего такого.

Ещё бы знать, что он имел в виду. Хотя если он встретился со мной на кухне ночью, в темноте, и когда у меня глаза светились нежно-зелёным флюоресцирующим светом... я аж забыл про всё вокруг, представляя его рожу в тот момент. Еле смог не рассмеяться.

Дядя скривился, внимательно посмотрел на меня взглядом типа «Ну-ну...», и вернулся к своей газете. Зато эстафету приняла тётя.

— Так, живо к плите, и чтобы пожарил бекон. И только посмей украсть хоть кусочек — наш Дадличек из-за тебя совсем недоедает.

Стою, жарю, переворачиваю. Ух ты, а я и готовить умею.

Размышления неожиданно были прерваны топотом по лестнице. Своё отношение к диете тела, что спускалось по ней, она выражала многократным громким и душераздирающим скрипом ступеней. Как я понимаю, тело такой реакцией не впечатлилось, поэтому ещё и подпрыгивало на некоторых ступеньках.

Машинально продолжая переворачивать бекон, я задавался явно философским вопросом. А скорее даже двумя: КАК это... пусть тело, может недоедать и как я мог забыть своего такого выдающегося, во всех смыслах, кузена?! Поясню, что именно меня поразило — анекдот про зрение бегемота и не его проблемы даже близко не способен описать вошедшее на кухню... тело. Хотя факт отцовства, если сравнивать кузена и дядю, сомнений не вызывает. Зато меня начинает волновать факт моей странной амнезии — что этот урод (а при такой фигуре дядю иначе описать не получается) со мной сотворил, что я почти ничего не помню, а об окружающем вспоминаю только при столкновении с ним?

Пока я размышлял, Петуния успела ответить на звонок телефона в холле, а беге... люди альтернативно-спортивного телосложения с видимым удовольствием приступить к завтраку, которого их быстро лишила вернувшаяся тётя. Это я про удовольствие, если что.

— Только что звонила миссис Фигг. Сказала, что она не сможет принять сегодня ЭТОГО, так как сломала ногу, запнувшись об одного из своих лохматых монстров. Хотя, как она это сделала, я не представляю — её кошки ей по колено. Чем надо кормить животных, чтобы они так вымахали, я даже не представляю... Прямо мутанты какие-то.

Я про себя хихикнул — в нашем полку прибыло. Может, она и меня чем таким у себя угощала? Ведь если судить по словам тётки, то я там частый гость. Блииин, почему я не помню?!

— Так он что — поедет с нами?! — это Дадли прервал мой вопль души. — Я не хочу, не хочу, не хочу!..

М-да, истерика бегемота явно не то, что мне может понравиться.

— Не волнуйся, дорогой, мы его оставим дома...

— Я не оставлю этого ненормального одного в своём доме! Он же тут сразу за свои штучки примется, ещё соседи увидят. — Возражение главы семейства в виде недовольной кислой рожи решило вопрос моей судьбы на сегодня. — Поедет с нами.

Интересно, на что это меня подписали?

Тот же день, зоопарк «London Zoo» в Лондоне...

Солнце светит, птички поют в клетках, слоны трубят, а бегемоты стоят у киоска с мороженым и пытаются полакомиться этим самым мороженым. Правда, богатство выбора так ошеломило Дадлика, что он завис и уже минут двадцать только головой вертит, решая логическую задачку на пару классов выше, чем у него — как унести всё сразу и съесть, пока не растаяло.

Впрочем, здравый смысл возобладал, и дядя заказал по одному рожку на всех. Девушка-мороженщица поняла его буквально, и протянула рожок мне. Жалею, что не могу запечатлеть рожу лица дяди в этот момент. И как ему это мороженое поперёк горла не встало? Мням, вкусно, но мало — понимаю теперь зависалово кузена.

После этого мы пошли гулять по зоопарку. И что тут может понравиться? Ну, кроме мороженого. Тоска в глазах тех, кто привык гулять сам по себе? Хотя в глазах макак тоски не было — они явно развлекались, передразнивая тех, кто смотрел на них из-за прутьев решётки. Вот у кого с самооценкой явно всё в порядке. Дадли не стерпел и начал показывать обезьянам, кто тут главный. Правда, на мой взгляд, выбрал он не самые удачные аргументы: высунутый язык, отогнутые уши и кривляние лицом. На мой неискушённый взгляд, макаки явно выигрывали в этом споре — опыт, фигли. Подмигнув макакам, вызвав тем самым волну криков, я пошёл вслед за родственниками к клеткам с большими кошками.

Внезапно что-то потянуло меня отстать от них и заставило свернуть к зелёному входу, украшенному гордым званием «Змеиный дом». Данного своего желания я не понял, но, в отличие от того чувства, что было утром в чулане, когда я не хотел выходить из него, этот порыв не вызывал неприятия. Решив, что ничего страшного в зоопарке среди кучи людей и камер со мной не случится, а родственнички про меня и не вспомнят, я последовал в направлении этого зова.

На удивление, в серпентарии людей было мало. Да, это же не макаки, тут не поговоришь в своё удовольствие. Я улыбнулся такому сравнению, рассматривая при этом большого удава за стеклом перед собой. Интересно, а если бы кто мог с ним поговорить, он не выглядел бы таким грустным?

— Похоже, тебе тут явно скучно, — сказал я вслух.

На мои слова удав как-то странно дёрнулся, поднял голову так, что она оказалась на уровне моих глаз, и начал внимательно меня рассматривать.

— Как я тебя понимаю, самого запирают почти каждый день.

У удава челюсть отпала вниз, а глаза стали похожи на человеческие — большие и с круглым зрачком. Теперь уже челюсть отпала и у меня — от удивления, что змеи могут так удивляться. Через несколько секунд до меня дошло, что тут что-то не так. И нет, я не тормоз — сами бы как себя чувствовали, если бы начали разговаривать со змеями, а те бы вас понимали.

— Ты что, меня понимаешь? — спросил я у удава.

Удав заторможенно кивнул с открытой челюстью. Правда, после этого он смог её закрыть.

— Ничего себе! Она что, тебя понимает? — раздался из-за спины девичий голос.

Я резко обернулся от испуга. Сзади стояла девочка чуть выше меня с карими глазами и лохматым подобием причёски. Взгляд же её выражал смесь удивления, любопытства и маниакальной жажды нового. От такого напора я аж отшатнулся и ударился о решётку ограждения перед стеклом террариума.

— Т-т-ты м-меня напугала, — от испуга я аж заикаться начал.

Неожиданно выражение её лица изменилось. Лёгкий прищур, слегка поднятая бровь, чуть изогнувшиеся губы в намёке на улыбку, и маньяк от науки превратился в красивую девочку, довольную своей шалостью.

— Извини, я не хотела. — Это на словах, да только глаза её выдают. Она явно довольна произведённым эффектом. — А как ты это делаешь? Меня научишь? Я тоже так хочу уметь с животными разговаривать. Мне всегда кошки нравились, у нас дома живёт одна, но она меня не любит, а я так хочу с ней подружиться, потому что со мной никто из одноклассников дружить не хочет. Вот если бы я могла с ней разговаривать, то мы бы подружились, да и не только с ней. Я в школе всем стараюсь помогать, всегда знаю, что учителя спрашивают, но меня все сторонятся. Я тут видела такую красивую змейку в одном из террариумов, правда, она ядовитая, но если бы мы понимали друг друга, то мы бы тоже дружили, и она бы меня никогда не стала бы кусать...

От подобного напора мне захотелось испариться, ну или оказаться за стеклом вместе с удавом. Пулемётная очередь, с которой она тарахтела, не подразумевала возможности ответа. После десятка её фраз я понял, почему у неё нет друзей и почему её не спрашивают на уроках — диагноз "всезнайка маньячная самоуверенная". Но красивая, этого не отнять.

В порыве чувств она прижала меня к ограждению, схватив при этом за руки, и умоляющим взглядом смотрела в лицо. Я же находился в ступоре и начинал паниковать — а вдруг покусает или привлечёт ко мне внимание, что гораздо хуже. Последнего я почему-то боялся до дрожи в коленках. Паника нарастала, девчонка приставала, удав, сдвинувшись в угол террариума, чтобы видеть моё лицо хотя бы сбоку, своей наглой мордой показывал, как ему весело. Предатель чешуйчатый. Люди уже начинали обращать на нас внимание, и я запаниковал окончательно.

В ответ на мои чувства что-то изнутри меня начало рваться наружу. От этого ощущения я перепугался ещё сильнее, и у меня осталось только два желания — чтобы никто не обращал внимания на нас, так как я этого не хочу, и чтобы эта всезнайка узнала всё, что я знаю и отстала от меня. Я желал этого так неистово, но не мог пошевелить даже пальцем. Непонятная сила рвалась изнутри, ища выход наружу, сдавливая голову так, что боль становилась невыносима. Я уже не мог сдерживаться и застонал сквозь зубы.

Девочка, трещавшая без умолку, удивлённо замолкла и вгляделась мне в лицо. И чем пристальнее она вглядывалась, тем испуганнее становилась. Но заорать уже не успела — то, что рвалось из меня, начало выходить во вне. Я ожидал, что меня самого разорвёт на части, или что иное кровавое случится, но, к счастью, обошлось. Во-первых, те, кто смотрел на нас, почему-то потеряли интерес и начали рассматривать таблички с описанием обитателей или уходить подальше. Во-вторых, меня окутала зеленоватая дымка, с изяществом кобры перебросившаяся на державшуюся за меня девочку. Некоторое время она была окутана светящейся зелёной вуалью целиком, но затем свечение сконцентрировалось на её горле и голове. В этот момент она захрипела и, схватившись за голову, опала на пол. С испугом посмотрев на тело, лежащее передо мной, я обессиленно сполз по решётке на пол и тупо смотрел на потерявшую сознание девочку. Мыслей в голове не было.

Сколько мы так лежали, я не берусь судить. Может, минут пять, может, полчаса. Но вынырнуть из состояния отупения меня заставили раздавшиеся громкие хлопки. После случившегося никаких сил на проявление эмоций у меня не осталось, поэтому я продолжал сидя на полу безучастно смотреть на разворачивающееся передо мной представление.

В зале, где валялись мы с девочкой, из ниоткуда начали появляться люди, одетые в странную одежду. А я думал, что это я один в обносках кузена хожу. Как-то спокойнее и светлее на душе за себя угнетённого стало. Их появление и сопровождали хлопки воздуха. Незваные гости с видом хозяев оглядывались вокруг и бродили по залу. При взгляде на змей они все кривились, как будто зубы болели. Ребята из секты змеененавистников?

Как ни странно, никто на нас внимания не обращал, а вот другим людям повезло меньше — к тем, кто удивлённо смотрел на сектантов, а это были все немногие оставшиеся в зале, подходили и направив какую-то палочку, говорили что-то вроде «Лигиллиментс» и «Обливиэйт». После подобной процедуры у людей становились глупые пустые лица, и, получив инструкции от сектанта наподобие «вы ничего не видели, не знаете и не помните, а теперь вам нужно отсюда уходить», они уходили прочь. Что-то мне расхотелось привлекать внимание этой секты.

Неожиданно для меня, девочка начала приходить в себя. Собравшись, я подполз к ней и ладонью закрыл её рот. Та в ответ на это попыталась дёрнуться, но замерла, и с испугом начала смотреть вокруг, когда до неё дошло то, что я прошипел ей в ухо.

— Молчи и не шевелись, если не хочешь, чтобы тебя эти сектанты похитили.

Девочка замерла у меня в руках, как мышь перед удавом. Хихикс, как двусмысленно получилось, тем более, что и удав рядом есть. Но подобная ситуация не помешала нам наблюдать за сектантами. Те уже избавились от всех свидетелей, и бродили по залу, взмахивая периодически своими зубочистками-переростками.

Минут через пятнадцать, когда мне, и, судя по начавшемуся ёрзанью, девочке это уже поднадоело, раздался ещё один хлопок. Появившийся персонаж выгодно отличался от предыдущего контингента — острый колпак на голове придавал ему вид уверенного идиота. А чёрный балахон точно определял в нём сектанта. Что-то мне напоминал этот балахон и острый колпак сверху, правда, цвет, как мне кажется, должен был быть белым... Правда, впечатлению об этом персонаже, как о сектанте, данные мысли не мешали. К нему тут же подскочил один из находящихся в зале. Видимо, прибыла большая шишка местного разлива.

К моему недоумению, на нас никто внимания не обращал, и даже близко к террариуму с удавом не подходил. Вариантами причин случившегося я решил сейчас себе голову не забивать, но отложил напоследок — подобных непоняток у меня с утра уже столько накопилось, что одной больше — одной меньше, разницы никакой. Главное, что сейчас нас не видят, и даже отошли от своих в нашу сторону. Видимо, чтобы нам было лучше слышать. И я даже как-то ничего против этого не имею.

— Докладывайте, командир, — сказала шишка. Для конспирации буду звать его шляпой.

— Прибыли на место фиксации стихийного выброса четвёртого уровня, сэр. — Это уже командир. Ладно, пусть им и остаётся, я сегодня добрый. — После аппарации в штатном порядке приступили к осмотру и зачистке свидетелей. По результатам просмотра воспоминаний свидетелей, тут не было ничего необычного на их взгляд. Разве что девочка к мальчику приставала, но тут никакой магии.

Он сказал волшебное слово магия?! Или у меня галлюцинации? Хм, судя по глазам девочки, которая приставала к мальчику, мы пользуемся одним косяком на двоих. С удвоенным вниманием продолжаем прислушиваться.

— Тогда почему детекторы так чётко определили это ничего?

— Думаю, стоит спрашивать у Невыразимцев, почему их оборудование так ошиблось. С моей стороны проведены все действия согласно инструкции. Нарушители статуса секретности не найдены, поэтому мне тут делать больше нечего.

— Как нечего?! А искать этих нарушителей кто будет?!

— Согласно инструкции, если факт срабатывания следящего артефакта не подтверждается на месте, то я имею право не принимать его показания в расчёт и действовать по ситуации. А ситуация такова, что у нас тут ложняк! Очередной!!! Я и мои люди уже заколебались аппарировать куда зря и Мерлин знает зачем! И если вы там у себя в своём грёбаном Министерстве Магии не можете навести порядок, то я подам рапорт главе Аврората на ваше сборище мудаков, из-за которых мы прыгаем как идиоты впустую за призраками, вместо того, чтобы тёмных магов в Лютном отлавливать!

Какая экспрессия, какой накал эмоций. Я тоже так хочу уметь. И самое главное, сколько любопытной информации. Пока я восхищался ораторскими способностями командира сек... то есть магов, разговор и не думал прекращаться.

— Эти артефакты проверены временем! Они уже не первое десятилетие исправно работают... — Попытка оправдаться, как я теперь понимаю, представителя Министерства этой самой Магии, была подавлена в зародыше.

— Так мы пляшем под дудку какой-то древней рухляди, которую должны были заменить ещё лет десять назад?! Это из-за вашей жадности мы почти что поселились в Литл-Уингинге, потому что там чуть ли ни каждый день стихийные выбросы в разных частях города происходят! И тоже ни хрена нет по факту! Да вы там у себя совсем уже зажрались, крысы канцелярские! Что, опять денег у вас на это нет? Что-то по твоей мантии, Лексли, я недостатка средств у вас там не наблюдаю.

— Не трогай мою мантию, она не на твои деньги куплена, Джонс. Невыразимцы эти шарики проверяли, и сказали, что они рабочие. Можешь сам в архиве отчёты и акты проверить. Поэтому будешь скакать как миленький, никуда не денешься. Ладно, орать мы так будем до вечера — твои люди закончили?

— Да, о результатах я тебе уже доложил. Отправляемся?

— Да, пойдём отчёт строчить.

Шляпа сделал сосредоточенное лицо, замер, и с хлопком исчез. Командир махнул своим подчинённым, и они также начали пропадать из зала. Когда никого рядом не осталось, я отпустил девочку и помог ей подняться с пола.

Мы посмотрели друг на друга одинаково огромными глазами, и так же одинаково высказались в два голоса.

— Офонареть.

— Гарри Поттер, — представился я.

— Гермиона Грейнджер, — ответила девочка явно на автомате, что было ясно по её задумавшемуся лицу.

— Э-э-э... Гарри, ты случайно живёшь не в Литл-Унгинге на Тисовой улице? — спросило это недоразумение с тем же выражением, но как-то неуверенно.

— Э-э-э... Ну да... — теперь настал мой черёд экать и ловить челюсть от удивления. — А откуда ты знаешь?

— Не знаю. Я просто вспомнила после того, как ты сказал своё имя. — Гермиона с недоверием и лёгким страхом в глазах продолжила смотреть на меня. — И я не понимаю, откуда я это знаю — я раньше про тебя не слышала и нигде не читала.

А мне в этот момент вспомнилась та зелёная дымка и свои отчаянные желания. Первое походу мы уже проверили, раз уж нас не нашли, хотя стояли практически в двух шагах, стоит проверить и второе.

— Я тоже не понимаю, но догадка есть. Давай проверим?

— Давай, а как? И что за догадка? — любознательность в чистом кареглазом виде.

— Когда ты тут недавно фактически размазала меня по ограждению в припадке любопытства, — а смущаться она всё же умеет, — я запаниковал и немного испугался.

Когда краснеет от смущения, она тоже ничего.

— В общем, в тот момент я желал, чтобы на нас никто не обращал внимания, и чтобы ты узнала, что хотела, и отстала от меня. После чего появилась зелёная дымка, и ты потеряла сознание. Видимо, ты желала узнать всё.

— Свечение я тоже помню, — задумчиво сказала девочка. — И ты полагаешь, что из-за него я получила знания о тебе?

— Не обо мне. Мои. Все. — я говорил отрывисто и всё тише, с ужасом понимая, что действительно все. Ведь ещё утром я ничего не помнил о городе и улице, где я живу. Чтоб вас всех любил мохнатый пушной зверёк, всегда приходящий к нуждающимся.

— Чушь. Такого быть не может. Я читала книги по психологии и биологии, в том числе и за первые два курса университета, и там ничего о таких случаях не было, — вера этой девочки в печатное слово меня поражает. А упоминание университетских учебников просто добило.

— Ты не представляешь, как я хочу верить в тоже самое, Гермиона. Поэтому, давай всё же проверим. Ты же слышала, как я общался с удавом, а тот кивал мне. — Девочка согласно кивнула на мои слова. — Так вот, я сейчас попробую поговорить с ним, а ты скажешь потом, поняла ли ты его ответы. Идёт?

— Давай.

Я обернулся к террариуму удава и только теперь до меня дошло, что его ответы мы из-за глухого стекла не услышим. Но захвативший меня азарт и желание доказать свою правоту девочке не позволили признать поражение сразу. Магия, значит, и желание сделать невозможное?

Сосредотачиваюсь на желании убрать стекло, и вспоминаю то ощущение силы и тепла, рвущегося из меня. В первые мгновения ничего похожего на прошлый выброс, как сказали те маги, я не почувствовал, но испугаться не успел, так как то мягкое тепло пришло на мой зов.

— Охренеть, — выдохнула рядом Гермиона. И тут же смущённо прикрыла рот ладошкой. Всё-таки я был прав на её счёт — правильная девочка, живущая книжками.

— С-с-с-па-с-с-сибо, Говоря-с-с-щий! — прошипел удав, выползая из террариума.

— Охренеть, — повторила Гермиона, но теперь ротик ладошкой не прикрывала, а во все глаза рассматривала рептилию. — Он рас-с-с-говаривает!

— Он-на рас-с-говаривает! — с повторно отпавшей челюстью повторил за ней удав. — Приветс-с-с-твую маленькую Говоря-с-с-щую!

Хихикс. Если говорят правду, что глаза — зеркало души, то что у Гермионы, что у удава, души просто огромные.

— В-с-с-ё! С-с-свобода!!! Благодарю вас-с-с, Говоря-с-с-щие, — прошипела змея, и поползла в сторону выхода.

— Бра-с-с-зилия! Дом, я с-с-пешу к тебе! — донеслось до нас шипение уползающего гада. Как он собрался доползти из Великобритании до Бразилии, мне было непонятно, но уверенность в его шипении чувствовалась нешуточная.

— Гарри, а как он доберётся-то — мы же на острове? — умный вопрос от образованной девочки. После всего пережитого захотелось пошутить.

— Гермиона, он же говорящий. Если что — спросит дорогу.

Судя по всему, Гермиона также была слегка неадекватна, так как такой ответ её вполне удовлетворил.

— Ладно, шутки в сторону — что мы будем делать со всеми этими магами в мантиях и их зубочистками? Мне как-то не хочется, чтобы мне память стирали или считали нарушителем непонятно чего, или и то, и другое сразу. Тем более, что говорить со змеями, заставлять стекло исчезнуть и делать невидимым обычные люди не могут. А это значит, что мы маги.

— Гарри, мы? Причём тут я? Это же ты всё это тут устроил.

— Ты немного неправа, Гермиона. Я много чего желал за свою жизнь, а уж по отношению к родственникам... Только что-то они, как это стекло, исчезать не желают. А вот ты сразу заговорила на змеином... Так что делай выводы.

— Ой, прости, Гарри. — Судя по расширившимся зрачкам и паническому взгляду, она «вспомнила» кое-что из моей жизни. — Я не хотела тебе напоминать об этом. Я теперь знаю, и...

— Не стоит, Гермиона. Ничего страшного.

— Как это ничего! Да разве так с ребёнком можно обращаться?! Ты должен был позвонить в полицию и пожаловаться уже давно. Или в органы опеки. Я знаю, я читала о...

— Гермиона, ты просто ещё не всё «вспомнила» обо мне. Всё это было. Только в итоге меня всегда возвращали обратно. Так что в конце концов я просто старался не высовываться, — с горечью в голосе, обрушил я все её надежды на моё спасение.

— Гарри, скажи пожалуйста, а где ты всему этому научился?

— Чему этому?

— Ну, магии. И так говорить. Тебя интересно слушать, в отличие от моих одноклассников. Ты похож в этом на учителей — спокойно и взвешенно рассуждаешь о том, что с нами недавно случилось. Спокойно говоришь о кошмаре, в котором живёшь... Прости, что опять напоминаю.

— Не извиняйся, я не обижаюсь. А магии я нигде не учился. Сама потом «вспомнишь», наверное. Надеюсь, что не вспомнишь, всё же это личное. — Девочка вскинулась что-то сказать, но я оборвал её порыв взмахом руки. — Я действительно не обижаюсь. Рано или поздно, но я бы на кого-нибудь сорвался, и не факт, что всё бы закончилось даром общения со змеями и удавом в Лондоне.

Мы оба синхронно улыбнулись, вспомнив радость уползшей рептилии.

— Ещё утром я не помнил, что было вчера, а оказалось, что накануне меня избил дядя за... как там маги говорили? Спонтанный выброс? Стихийный?

— Стихийный.

— Вот, он меня сильно избил, а утром я ничего не помнил, и у меня сильно болела голова. Да ещё глаза светились, и я видел в темноте как днём.

— Круто.

— Я решил, что я мутант какой-нибудь. Представляешь мои ощущения от такого утра?

— Не очень, но всё равно круто.

Несмотря на то, что мы так приятно болтали, пусть и на не совсем хорошие темы, мне в голову стукнула не очень хорошая мысль.

— Гермиона, а ты что, одна тут?

— Что ты, Гарри, я тут с родителями, просто они отошли за билетами, а я осталась тут рассматривать змеек.

— Нда, похоже нам обоим влетит за исчезновение. Эти маги явно что-то сделали, раз тут до сих пор никого нет.

— Ой.

— Вот тебе и ой. А вы где живёте? В Лондоне?

— Да, мои родители стоматологи. У них своя практика. Но приехали они сюда пятнадцать лет назад, из США. А я родилась уже в Англии, тут.

— Понятно, значит мы так просто больше не увидимся, — грустно заключил я. — Я не смогу так надолго незаметно исчезнуть.

— Ты можешь мне звонить — телефон моих родителей есть в справочнике. Как, впрочем, и я тоже. Дурсли в Литл-Уингинге, так?

— Да, на Тисовой улице, дом четыре.

— Вот и договорились, — радостно улыбнулась девочка. — А теперь пойдём отсюда, там уже, наверное, все волнуются.

— Пойдём, — грустно согласился я. Приятно, конечно, что кто-то радуется встрече с родственниками, но вот мне на радостную встречу рассчитывать явно не стоит.

— И, Гермиона, давай, как вернёмся домой, обдумаем всё, что с нами случилось, и обговорим потом по телефону?

— Конечно, Гарри. — Она тоже явно была рада поводу поговорить со мной. Видимо, действительно с ней никто не дружит. Это ж насколько надо быть одинокой, чтобы в свои на вид 11 лет читать учебники из университета.

Мне, наверное, стоит начать считать себя пророком, ибо я с полным правом могу бить себя кулаком в грудь и говорить: «Я знал, я знал!». Дурсли были в ярости. Нет. Они были в ЯРОСТИ. Правда, то, что в этом слове буквы заглавные, я ощутил только по возвращению домой.

Там, в зоопарке, мы с Гермионой, выйдя из серпентария, не заметили ничего необычного, но, стоило отойти подальше, как к нам кинулись родственники. И если мои только делали вид, что волнуются... Хотя почему — делали? Они и волновались, но не из-за того, что со мной что-то случится, а из-за того, что я как-то им могу этим навредить. Маньяки холерические.

А вот родители девочки волновались за неё искренне. Мне даже стало завидно и немного обидно. Но от слёз удержаться смог. Правда, Гермиона моё состояние заметила и опять состроила виноватую рожицу, на что я ей чуть кулак не показал за спиной её родителей. Но хватило и взгляда, слава богу. В этот момент она решила познакомить меня со своими родителями, причём на глазах у Дурслей. И им пришлось играть роль любящей семьи. Вы когда-нибудь заедали красный жгучий перец лимоном? Вот и я до такого не доходил, но родственнички явно пробовали что-то похожее — слишком привычно сморщились лица от кислого и вместе с тем покраснели от внутреннего огня, ищущего путь наружу. В общем, хихикс.

И ещё одно. Дальнейший гамбит, разыгранный Гермионой, достоин моих оваций. Я называл её заучкой — был неправ. То, что казалось мне бахвальством, когда она поминала учебники по психологии, оказалось знаниями, готовыми к применению на практике. Я просто наслаждался её постановкой, когда девочка представила меня своим родителям. Кстати, их зовут Скотт и Джина Грейнджеры. Она представила меня по всем правилам этикета, по крайней мере, тем, что я вычитал в «Искусство социальной привлекательности» в школьной библиотеке. От описания, какой я такой хороший, вежливый и галантный, Дурсли потеряли дар речи, а от возмущения из-за подобных эпитетов в отношении меня, стали даже круглее. И пока старшие Грейнджеры гордо и одобрительно улыбались, а Дурсли пытались не взорваться, слушая, как я героически спас заблудшую душу рабы Божьей... в смысле, как не дал заблудиться девочке в здешнем лабиринте, эта девочка невинно сказала, что хочет со мной и дальше общаться, вытянула у Дурслей номер телефона и, состроив матери умильную мордочку, попросила её приехать к нам в гости в ближайший уик-энд.

Как я от такого концерта прямо там не слёг, сам не понимаю.

В общем, Дурсли были в прострации. И меня не желали демонстрировать, и отказать нельзя. Это же ненормально. Что о них подумают. Хихикс. А особый шарм всему придало то, что и я, и Гермиона, и Дурсли понимали, что чулан под лестницей показывать нельзя. Не поймут-с.

Итак, ЯРОСТЬ. И пять дней до следующих выходных, когда приедут Грейнджеры. Но ЯРОСТЬ дяди Вернона... В общем, руки он распускал несильно, сдерживался. И даже не сдох при этом, хотя я желал подобного исхода изо всех сил. Фиговый, видимо, из меня волшебник.

Короче говоря, я живу теперь в маленькой спальне Дадлика, а его старые игрушки в моём чулане. Надеюсь, им там удобно и не одиноко. Чтоб сгорели они в синем пламени, так как я замучился и просто заколебался их перетаскивать.

Вечером дня моего переезда из чулана, мне позвонила Гермиона. Трубку первой взяла тётя. Честно говоря, когда она сама пришла ко мне в комнату, и позвала к телефону, я почувствовал себя тем удавом из зоопарка. Но ступор быстро прошёл, когда она начала озвучивать то, о чём и как я должен говорить. Нет, всё же, почему то стекло убрать получилось, а заставить их себя иначе вести со мной — нет?

Невинное лицо, спуск по лестнице, трубка у уха и наконец-то оборвавшаяся нотация тёти.

— Привет, Гермиона.

— Привет, Гарри. Как у тебя дела? Тебе несильно досталось?

— Не стоит внимания, я по-прежнему жив. А у тебя что случилось? Саму-то несильно наказали?

— Совсем не наказали. Родители привыкли, что я гуляю одна без друзей, и только обрадовались знакомству с тобой. Мне даже не пришлось упрашивать съездить к вам. Так что точно ждите в воскресенье к обеду.

— Ты не представляешь, КАК вас тут ждут. — Выделяю интонацией слово «как». — В воскресенье ты меня не узнаешь.

— Всё настолько плохо?

— Угу. — Горестно вздыхаю в трубку. — Меня выселили из моей предыдущей, обжитой и ставшей такой родной за последние годы, комнаты, заставили убирать игрушки кузена. Теперь вот предстоит жуткий поход по магазинам для обновления гардероба и прочего по мелочи. Аж в дрожь бросает... от предвкушения.

Несмотря на мой обиженный тон, ответом мне из трубки донёсся звонкий смех. На лице сама собой появилась улыбка.

— Значит, моя помощь тебе не пропала даром?

— Ага, как приедешь, я тебе всё перескажу. Слушай, Гермиона, а... ты пробовала что-нибудь сделать?.. Ну, как я показывал...

— Гарри, ты за кого меня принимаешь?! Конечно пыталась. Но ничего не получилось. — Из трубки теперь донёсся грустный вздох. — Но что могло получиться за полдня? Глупо рассчитывать, что всё получится с первого раза.

— Ты, главное, не отчаивайся. Я уверен, что у тебя всё получится.

— Не дождётесь.

Проболтав так ещё немного и подняв друг другу настроение, я положил трубку и пошёл к себе в комнату. Под пристальным взглядом тёти. Кто бы сомневался.

Несмотря на хорошее настроение и ожидание «похода по магазинам», мне не давал покоя вопрос, почему в Лондоне мою магию засекли сразу, а дома на творимые мной мелкие чудеса никто внимания не обращает. Стоп!

Тот командир отряда ругался на наш городишко из-за ложных срабатываний. А что, если они не могут определить меня? Да нет — чушь. В Лондоне определили, а тут — нет? Не поверю. Может, они следят только за пределами домов? Типа личная жизнь и всё такое... Тоже как-то мне не верится — это не секретность получится, а секрет Полишинеля.

Ладно, тут надо проверять опытным путём. Приедут Грейнджеры, будем ставить опыты.

* * *

Пять дней и один поход по магазинам спустя...

Изводя себя в ожидании приезда Гермионы, я совершал периодические акты вандализма в отношении некоторых элементов сада. Иными словами, фигурно стриг кусты садовыми ножницами, размышляя о вечном. Вечное молча сопротивлялось, поэтому борьба шла с переменным успехом — кусты принимали более ухоженный вид (это по мнению Петунии) или скорее обкуцанный (это уже на мой вкус), а вот на мистическом уровне было всё глухо.

Гермиона звонила ещё пару раз, но тоже не спешила делиться новостями по телефону, подогревая моё любопытство своим многообещающим заговорщицким тоном. Вот тоже как-нибудь при случае подвергну её таким пыткам — с её-то любознательностью месть моя будет страшна и ужасна. Хихикс.

За последние дни моя жизнь кое в чём изменилась в лучшую сторону — нормальная спальня и кровать вместо чулана, новая одежда, купленная на меня, вместо донашивания мешков от Дадлика. Правда, это не повлияло на отношение ко мне его самого и его дружков — они по-прежнему пытались меня подкараулить на улице или по пути в городскую библиотеку. Что я могу сказать на это? Худеть им всем надо, это раз. И научиться видеть меня, когда я становлюсь невидимым, это два.

Как «это два» у меня получается, я не понимаю. Никакими ощущениями процессы «исчезновения» не сопровождаются, бригады магов быстрого реагирования тоже не возникают по этому поводу где ни попадя. Правда, когда я в первый раз «исчез» так, в процессе убегания залетев в тупик переулка, то уже ждал их прихода и не ждал ничего хорошего, но по мою душу так никто и не заявился. Не сказать, что я был этому не рад — общение с представителями правопорядка для меня никогда не несло ничего приятного (а вы сами представьте, за кого меня принимали в обносках кузена).

Что ещё сказать про «ненормальность»? Исчезать мне явно проще в тени чего-либо, и, пока есть тень, силы на невидимость почти не тратятся. Но, стоит исчезнуть «на свету», как появляется ощущение мешка на плечах. Собственно, поэтому я и убегал в тёмные переулки, где мало кто может заметить моё исчезновение, а преследователи этого не успевают. Первое время было даже прикольно наблюдать их удивлённые рожи, но сейчас уже приелось. Блин, всего-то три дня ушло на то, чтобы мне это успело надоесть, но у этих... продуктов эволюции, не самых умных приматов, похоже, появился азарт. А раз они не захотели меня оставить в покое сами... мне приходится поддерживать их в форме. По бразильской системе. Улавливаете? Банда подростков, «моя невидимость», кирпич... СТАРТ! Хихикс. Совесть меня, конечно, грызёт, поэтому витрины я не бью... уже, но было бы желание.

Кстати, Гермионе о своей тренерской деятельности (и о невидимости заодно) я по телефону не говорил. Во-первых, а вдруг подслушивают, во-вторых, я обиделся. И если она считает, что слова «когда я приеду, я тебе ТАКОЕ расскажу» меня совершенно не заинтересовали, то она ошибается. Я тоже троллить умею.

Грейнджеры приехали на своём форде, захватив с собой, помимо Гермионы, ещё тортик и какую-то звенящую в пакете стеклянную мелочь. Их приезд ознаменовал для меня не только окончание недельного ожидания встречи нашего дуэта исследователей, но и конец моим мукам из-за прекращения мандража семейства Дурслей. По крайней мере, их старших представителей, ибо Дадли было всё до лампочки, пока его не лишали еды и не ограничивали свободу прогулок. Последнее, правда, его уже не так интересовало моими стараниями.

Как я уже говорил, мандраж старших Дурслей вылился для меня в ранний подъём, три часа готовки, два часа уборки и час «приведения в божеский вид» под надзором тёти. Я так не батрачил даже на день рождения Дадлика, чтоб он никогда не худел, пока я ему кроссы устраиваю. Мне ещё хотели устроить урок хороших манер и научить «отличать ложку от вилки», но тут гости наконец приехали, и я был избавлен ещё и от этих мучений.

Наградой же мне стала встреча с Гермионой, точнее, как она прореагировала на то, как я её встретил. Счастье в моих глазах и на лице от ощущения свободы, она приняла на свой счёт, и тоже явно обрадовалась тому, как я её ждал. Разбивать её мечты я не стал, тем более, что с таким настроением она выглядела ещё лучше. Почему-то из-за этого захотелось ударить кого-нибудь из тех, кто стал причиной её одиночества.

Пока мы здоровались между собой, взрослые познакомились ещё раз и зашли в дом, ведя свои разговоры. Мне, честно говоря, совсем неинтересно, лапшу какого качества будут вешать про меня, и прочие разговоры, непосредственно меня не затрагивающие, поэтому, тихо порадовавшись, что нас не заставили присутствовать при скучных разговорах взрослых, я повёл девочку в сад на заднем дворе.

В саду тёти Гермиона принялась с явно выраженным интересом любоваться цветами, неторопливо нюхая чуть ли не каждый цветочек. Как говориться, ню-ню. В ответ на этот театр, я разместился в садовом кресле и начал ей рассказывать о цветах. Для меня это было легко, так как ухаживал за ними я, и, чтобы не получать люлей от тёти, мне пришлось перечитать гору макулатуры по садам-огородам.

Примерно на двадцатой минуте и заходе девочки на второй круг, но уже с уточняющими вопросами по садоводству, я не выдержал.

— Так что ты там обещала мне рассказать про ТАКОЕ? — первым затронул я нашу тему.

Гермиона быстро обернулась ко мне и состроила недоумённое личико. Посмотрев так на меня некоторое время, она вернулась к цветочкам. Ну просто сама невинность и непричастность. К тому же ещё и спросила о розах, негодяйка этакая.

— Ладно, сдаюсь. Ты победила.

После этих слов тело подруги материализовалась практически с космической скоростью в соседнем кресле, олицетворяя одно большое любопытство. Усмехнувшись на этот спектакль в мыслях и грустно вздохнув, подчёркивая тем самым её победу, я рассказал свою эпопею с невидимостью и прочими приключениями. Заодно напомнил ей, что она хотела увидеть котов-мутантов миссис Фигг.

Помариновав меня расспросами всяких подробностей, эта... «победительница» достала из своей сумочки аккуратно сложенное письмо. Развернув конверт, я начал читать первый из вложенных листов и офигел.

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогая мисс Грейнджер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл,

заместитель директора

На остальных была менее прикольная информация, но тоже не совсем того с нормальной точки зрения. Дурслей бы точно удар хватил, получи они подобное письмецо. Интересно, где тут можно всё это приобрести?

Школа чародейства и волшебства «Хогвартс»

Форма

Студентам?первокурсникам требуется:

Три простых рабочих мантии (чёрных).

Одна простая остроконечная шляпа (чёрная) на каждый день.

Одна пара защитных перчаток (из кожи дракона или аналогичного по свойствам материала).

Один зимний плащ (чёрный, застёжки серебряные).

Пожалуйста, не забудьте, что на одежду должны быть нашиты бирки с именем и фамилией студента.

Книги

Каждому студенту полагается иметь следующие книги:

«Курсическая книга заговоров и заклинаний» (первый курс). Миранда Гуссокл

«История магии». Батильда Бэгшот

«Теория магии». Адальберт Уоффлинг

«Пособие по трансфигурации для начинающих». Эмерик Свитч

«Тысяча магических растений и грибов». Филли?да Спора

«Магические отвары и зелья». Жиг Мышъякофф

«Фантастические звери: места обитания». Ньют Саламандер

«Тёмные силы: пособие по самозащите». Квентин Тримбл

Также полагается иметь:

1 волшебную палочку, 1 котёл (оловянный, стандартный размер № 2), 1 комплект стеклянных или хрустальных флаконов, 1 телескоп, 1 медные весы.

Студенты также могут привезти с собой сову, или кошку, или жабу.

НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКУРСНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЁТЛЫ.

С ошарашенным лицом смотрю на Гермиону, и взглядом задаю вопрос — какого?

— Ага, я примерно также выглядела, когда миссис МакГонагалл пришла к нам и вручила конверт. При этом она выглядела не очень довольной.

— Почему?

— А ей высказало недовольство Министерство Магии, точнее один из отделов по контролю. Догадаешься чего? — ехидно сощурилась девочка.

— Те маги? — ахнул я.

— Ага. Меня поймали, когда я смогла поднять ветку, тренируясь магии в саду дома. Представь, я такая радостная от наконец получившегося волшебства, и тут с хлопками появляются четыре мужика.

— И ты?..

— Правильно, завизжала в лучших традициях, — победно улыбнулась примерная девочка. Но улыбка померкла почти сразу.

— Они почти сразу как-то сделали так, что меня перестало быть слышно, так что пришлось прекратить. Мне сначала начали втирать, что колдовать детям запрещено и тому подобное, но когда попытались проверить палочку, до них дошло, что палочки-то и нету. В общем, с осознанием, что они лажанулись, начали перевешивать свои ошибки на чужие плечи.

— Это как?

— Пока мне рассказывали, что есть такие люди, что могут колдовать и зовутся они магами, их старший телепортировался куда-то и вернулся с этой миссис МакГонагалл. Ух, как она была недовольна — такое выражение лица у неё было. Я в тот момент подумала, что меня там и прикопают, чтоб все были довольны и я им проблем не создавала, но обошлось. Она потребовала меня повторить то, что я делала до появления магов, а когда я подняла опять ветку, была явно озадачена.

— И чем же? Она объяснила?

— Ага. Оказывается, все дети, что умеют колдовать, записаны в какой-то книге в Хогвартсе. И по этому списку всем рассылаются подобные письма, но про меня там не было, когда детям моего возраста их писали. Почему меня там не было и почему у меня не случилось стихийных выбросов, она не знает. Такого, по её словам, раньше не было. В общем, сказала, что вернётся на следующий день, и в итоге принесла это письмо.

— А где купить всё это, она тебе сказала? И разве у тебя есть сова?

— Ага, на Косой Аллее, которая также в Лондоне. Обещала, что пришлёт письмо ближе к сентябрю и проводит меня туда, чтобы купить всё по списку. А совы у меня нет — это стандартное письмо для всех, в котором меняют одно имя. По объяснениям МакГонагалл, к магглорожденным детям потом приходят учителя и сами рассказывают и показывают всё. Заодно берут согласие на учёбу у родителей.

— И как твои отреагировали?

— Были очень удивлены. А когда узнали, что Хогвартс — пансионат, то чуть не запретили. Мне пришлось их долго упрашивать, и только демонстрация магии в моём исполнении смогла их переубедить. Но у меня сложилось впечатление, что их пугала не сколько моя магия, сколько то, что я буду жить далеко от них. К летающему графину они отнеслись довольно спокойно... ну, до того, как я его не удержала и грохнула в итоге об пол. Вдребезги. Мама мне точно бы всыпала за это, если бы миссис МакГонагал не восстановила его заклинанием. Оно звучало как Reparo.

— Прямо так и склеила? Одним словом?

— Не склеила, а восстановила. На нём ни одной трещинки не осталось. А до этого она продемонстрировала Lumos — палочка начинает светить как фонарик, и превратила табуретку в кота и обратно.

Мы ещё довольно долго говорили на эту тему. Точнее говорила Гермиона, а я только поддакивал и задавал наводящие вопросы. За разговором мы совсем забыли про то, что Грейнджеры приехали в гости, и когда нас позвали на «торжественный ужин», это стало для нас довольно неожиданным.

Сам ужин протекал довольно неплохо, тётя хвалилась Дадликом, и даже про меня буркнула что-то положительно-нейтральное, отец Гермионы расспрашивал дядю про инструменты для своего гаража и просил совета. Интересный момент настал, когда речь зашла про Хогвартс. Естественно, что никто не называл его школой волшебства — он проходил под кодовым именем «школа-пансионат для одарённых подростков».

На слова миссис Грейнджер, что Гермиона будет там учиться, и что за ней сами пришли, тётя похвалилась своими планами на наше с Дадликом будущее. И этот момент меня реально напряг. Собственно, на словах ничего страшного сказано не было, а вот то, как она говорила... Короче, обещания того, что я буду учиться вместе с Дадликом, были далеко от истины. Собственно, и так было понятно, что такой «недоумок», как я, недостоин топтать пол той же школы, что и «отличник» Дадли. Осталось выяснить, как далеко забросит меня жизнь в лице дражайших родственников.

Впрочем, что я о грустном? За столом я не только слушал, но и в кои-то веки смог нормально поговорить с умными собеседниками. Это я про семью Грейнджер, если кто не понял намёка. Судя по взглядам родителей Гермионы, я в их глазах как минимум не упал. А если судить по взглядам Петунии, которыми она старалась меня вбить в подвал по самые уши, то я стабильно шёл на взлёт. На этой волне я и предложил им приехать к ним в гости всей семьёй (это я с Дурслями). Нанести ответный визит, так сказать.

Мистер Грейнджер сразу подхватил эту идею, миссис Грейнджер её поддержала, а тётя Петуния с ней смирилась. Не сразу, конечно. Она пыталась... пыталась короче. Но увильнуть не получилось. В итоге, я еду к Гермионе, дядя едет толкать свои дрели мистеру Грейджеру, а тётя с кузеном в такой себе габаритный довесок. И все довольны, кроме них.

После отъезда гостей, настроение мне испортили полностью, заперев в комнате, и пообещав держать там без возможности свободных прогулок вплоть до дня рождения Дадли, а выпускать лишь для выполнения нормативов по садово-огородным работам. Ладно, эту пару дней я как-нибудь пересижу, благо звонков с воли меня лишать не решились. Впрочем, плюс и в этом для меня был — никто не помешает экспериментам с магией, благо Гермиона рассказала о простых заклинаниях. Ведь вряд ли же в качестве демонстрации кто-то будет творить что-либо сложное, боясь опростоволоситься.

Двое, мужчина и женщина, сидели обнявшись в полутёмной комнате с задёрнутыми шторами, смотря на языки огня, лениво мерцающие в камине. Их уединению придавали романтический оттенок два бокала, и бутылка вина на столе рядом. Однако, всю романтику портила обсуждаемая тема.

— Похоже, что это какой-то рок, — сказал мужчина с задумчивым выражением, смотря в никуда. — Эти школы для одарённых детей просто преследуют нас.

— Ты слишком категоричен, любимый. — Сидящая рядом с ним женщина положила голову ему на плечо. — Это просто удивительное совпадение.

— Ага, как же, — с сарказмом воскликнул любимый. — Мы столько приложили усилий, чтобы сбежать от той бессмысленной войны идеалиста и маньяка, а тут опять. Как будто самой безопасной школы Ксавьера и её штурмов спецназом нам было мало.

— И приложили не напрасно — ведь нас так и не нашли, — уверенно ответила ему женщина. — Щиты я проверила — они в порядке, и дом по-прежнему безопасен. Это просто совпадение. Повторюсь ещё раз, удивительное, но это просто случайность. Меня больше волнует эта магия. Откуда она взялась в нашей дочери? Поначалу я приняла телекинез за одну из её пробудившихся способностей, но то, что демонстрировала та профессор...

— Это да, я был просто в шоке, — усмехнулся Скотт. — Первой мыслью было, что нас нашли, и таким образом просто хотят убедиться, что это действительно мы. Кстати, а хорошие маски получились. Но ты сама видела, ЧТО было зарегистрировано внутри дома.

— Угу. Я с таким ни разу не сталкивалась. Хорошо всё же, что мы не стали ограничиваться одним известным диапазоном пси.

— Хорошо-то хорошо, но что делать будем с Герми? Я после ухода этой МакГонагалл перепроверил записи на подобные излучения и ужаснулся.

— И от чего же?

— У нашей Герми действительно не было никаких предпосылок к этой магии или способностям. До их пробуждения ей ещё года три. Но вот после возвращения из зоопарка, датчики точно зафиксировали нестандартные возмущения от неё. Вернулась она магом.

— Ты уверен? — с запоздалым испугом во взгляде вскинулась Джина и посмотрела в глаза мужу.

— Уверен, — кивнул в ответ Скотт. — И пугаться тут нечего, все прочие характеристики не изменились. К тому же, если первое время излучение было нестабильным, то сейчас оно уже уверенное и только усиливается. В тот вечер стоит обратить внимание только на гормональный баланс — девочка на тот момент в недавнем прошлом пережила сильное эмоциональное потрясение. Учитывая, что было в зоопарке...

— Да, что-то случилось с ней там. И, скорее всего, в этом замешан и её новый друг.

— Вряд ли, Джин, — отрицательно покачал головой её муж. — У Гермионы ритм мозговых волн не изменился — она не подвергалась коррекции. Так что Гарри, скорее всего, просто был рядом, когда что-то с ними произошло. И нам как можно скорее надо всё выяснить.

— Ты прав, съездим в гости, взглянем поближе на их семью и на мальчика.

— Это само собой. Только я хочу вытащить Гарри сюда, под сканеры. Но придётся с недельку подождать.

— Почему? У нас тут разных датчиков в системе безопасности хоть жопой жуй...

— Джина! Что за выражения?!

— Те, что надо. Я ещё тогда не одобряла твоей паранойи...

— Хотя именно благодаря ей мы смогли всё записать — возмущения зафиксировали как раз те сканеры, что я поставил «из-за своей паранойи».

Пара улыбнулась друг другу, и Джина опять прильнула к мужу и положила голову на его плечо.

— Так почему нужно время?

— Я заметил, что когда колдовала профессор, а потом Герми демонстрировала свои достижения, показания датчиков сильно разнились. Адекватный сигнал был только от дальних из них. Видимо, магия своим воздействием «глушит» электромагнитные поля. Мне нужно проанализировать записи, и поэкспериментировать с вариантами модификаций датчиков. К тому же незаметное их подкладывание поближе к Гермионе потребует времени. Или ты хочешь ей всё рассказать?

— Нет, пока рано. Пусть у неё будет нормальное детство, без всяких спасений мира и всеобщих благ. А если этот кавалер школы попробует её втянуть куда зря, то я ему глаза на его жареную жопу натяну!

Одновременно с этими словами, женщина сжала ладонь в кулак, который сразу окутался алым ярким пламенем, и сделала движение вниз, наглядно демонстрируя мужу процесс натягивания.

— Джина, опять?!

— Всё-всё дорогой, больше не буду, — голосом примерной девочки ответила его супруга, погасив пламя.

— И почему я тебе не верю? — закатил глаза вверх её муж.

Литтл-Уингинг, наши дни.

Вынужден признать, что либо пресловутая профессор МакГонагалл не ищет лёгких путей, либо я идиот, либо для заклинаний нужна большая зубочистка. Здраво порассуждав, пусть и не сразу, что профессором так просто не представляются, а второй вариант мне лично не очень симпатичен, я решил считать правильным ответом вариант номер три. А теперь каверзный вопрос — где мне её взять? Нет, Гермиона что-то говорила про Косую аллею, но это будет потом, а мне хочется уже сейчас.

Попытка вырезать палочку из того, что попалось среди обрезков в саду, успехом не увенчалась. Точнее, вырезать-то я вырезал, и она даже была более-менее ровной. Вот только при попытке выплеснуть через неё моё внутреннее тепло, что смогло испарить стекло террариума, результат недолгих столярных трудов превратился в щепки. Пришлось брать метлу и убирать от них довольно приличный кусок сада, так как щепки были мелкие, а разлёт получился немаленький.

В подобных бесплодных попытках пролетели два дня до дня рождения Дадлика. Сценарий не изменился. Как и в предыдущие года, с утра я помогал готовить завтрак, кузен натужно считал подарки, а дядя читал газету. Мне вот интересно, с каждым годом Дадли требует, чтобы количество подарков увеличивалось, и закатывает истерику, шантажируя родителей на покупку дополнительных. В этот вот раз было на один меньше, чем в том году. Рёв молодого бегемота был в очередной раз успешно заткнут подачкой. Все довольны.

Шуршание, донёсшееся от входной двери, ознаменовало приход почтальона и законную причину свалить ненадолго подальше от этого театра юного зрителя. Невольно продолжая слушать концерт на кухне, я машинально перебирал конверты, пока не наткнулся на знакомое ощущение…

— Чтоб меня Дадликом переехало!.. — в прострации протянул я вслух.

После чего машинально втянул голову в плечи и оглянулся назад, проверить, что меня никто не слышал. Причина была проста — я держал в руках письмо, адресованное мне. Из Хогвартса.

«Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл-Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, второй этаж, маленькая спальня» — вот что было написано на конверте.

Нет, то, что я уже с уверенностью, и можно сказать давно, считаю себя магом, это понятно. Но даже в мечтах я не думал, что мне придёт такое же письмо — ведь эти стихийные выбросы происходят не в первый раз, но никто ко мне не приходил. А тут вдруг письмо.

Стоп. Стоп-стоп-стоп! Гермиона рассказывала, что МакГонагалл говорила про какую-то книгу, где перечислены все дети с магией. Значит, и я там есть. Но мой день рождения чуть больше чем через неделю. То есть письмо должно было прийти раньше, если верить словам той профессорши. И этот адрес — откуда они знают про спальню? Следят? Ах да, Герми говорила про какой-то артефакт, что штампует письма. Интересно, а если бы я не переехал из чулана, его бы тоже в адресе бы написали? Хихикс.

— ЭЙ, МАЛЬЧИШКА, ЖИВО СЮДА! — вспомнил про меня дядя.

Прячу письмо за поясом под футболкой, и иду на кухню.

— Ты почему сбежал и не помогаешь тёте на кухне? — сурово смотря на меня, спросил дядя.

— Вот, почту принесли, — передаю ему газету и несколько писем.

— Ладно, а теперь живо за работу, а не то получишь у меня.

Одно торжество и один процесс разворачивания подарков спустя…

Поздравьте меня. Я наконец-то сбежал от них.

В смысле из дурдома, что днём рождения зовётся. А дурдом, потому что в гости пришла недобанда Дадлика. И Пирс, и Деннис, и Малкольм, и Гордон — все они были здоровыми и безмозглыми, под стать кузену, но Дадли был самым здоровым и самым безмозглым, и в соответствии с законом природы, по которому всё самое лёгкое всплывает наверх, именно он считался их предводителем и решал, что будет делать вся компания.

На сегодня Дадли решил оставить пробежки и вплотную заняться подарками. Всё радиоуправляемое, как летающее, так и ездящее, было уже разбито в хлам. Но разбито с выдумкой. Честно признаюсь, мне такое в голову бы не пришло. Пирс управлял вертолётом и летал перед домом, Дадли игрался с машинкой и гонял её по дорожке так же перед ним. И тут появилась миссис Фигг.

Какая кошка укусила её выйти погулять рядом я не знаю, но она шкандыбала на костылях и в гипсе по этой самой дорожке перед нашим домом. Так же не знаю, почему Пирс решил изобразить вертолётом атаку аса вьетнамской войны и почему он выбрал старушку целью. Может на движущийся объект среагировал? В общем, в результате старушка с перепугу забыла про гипс и решила тряхнуть стариной. Я и не думал, что в гипсе, и зажав костыли под мышкой, можно так скакать в таком возрасте. С места. Вперёд. Смотря на лопасти вертолёта, что догонял её сзади.

В результате всё было закономерно, как в лучших комедиях Чаплина. Шёл, упал, очнулся — гипс удвоился. Миссис Фигг, не глядя под ноги, наступила на вертлявую машинку и грохнулась на тротуар.  Не скажу, сломала ли она себе что-нибудь, но сознание потеряла точно.

Эти же два обалдуя-проказника решили замести следы, и по-быстрому заныкали игрушки с места преступления. В процессе ныкания вертолёт и попал в дерево. Эх, не возьмут Пирса в пилоты… Пришлось звать тётю и объяснять про несчастный случай. И всё равно я оказался виноват! Нет справедливости в этом доме…

Итог закономерен. Банда решила свалить подальше, я помыл посуду и тоже свалил. В свою комнату, где и развернул наконец письмо. Оно оказалось один в один как у Гермионы, и список предметов на первый взгляд был таким же. Сова так же упоминалась. И этот вопрос становится актуален — не ловить же мне ещё и сову? Как-то не хочется, так как скорее всего получится как с палочкой. То есть ничего хорошего.

Выходит, придётся ждать прихода профессора МакГонагалл. Хихикс. Уже представляю процесс общения Дурслей, что ненавидят всё ненормальное, и опытной волшебницы. На своих родственников я бы не поставил.

Пока читал письмо и размышлял о разном, Дурсли тоже свалили куда-то. А, не. Из окна мне было видно, как они пошли к миссис Фигг — видимо убалтывать, чтобы Дадли хулиганство не пришили. А раз так, то самое время поделиться с Гермионой новостями, и стоит ей позвонить.

За разговором с ней время пролетело незаметно. Когда я рассказал подруге про героический авианалёт Дадли со товарищи на миссис Фигг, и как та проявляла чудеса выживания, охам и смешкам не было предела. Так и вижу, как она там рядом с телефоном старалась на весь дом не заржать. Ещё она рассказала, как демонстрировала свои очередные достижения родителям, в том числе и этот идиотский люмос. Причём без палочки. Везёт же некоторым… Ей и родители советами помогают, рассказывая про всякие медитативные техники, чтобы было легче сконцентрироваться на результате. Интересно, откуда стоматологи знают о них, и с чего вообще увлекаться начали? Даже стало обидно немного, что у Гермионы так всё хорошо, а у моих Дурслей зимой снега не выпросишь, не то чтобы совета спросить.

Хм, идея. А если мне попроситься в гости? Тогда вместе с Гермионой можно и в ту магическую аллею прогуляться сходить, и ответ сразу в Хогвартс передать. Дурсли уж точно будут рады от меня избавиться. Собственно, они всегда этому рады. Значит, решено! Но говорить Гермионе по телефону я про свою гениальную идею не стал — решил сюрприз сделать.

Мой приятный разговор оборвали тётя с дядей, с перекошенными лицами, велев убираться к себе. Пришлось по-быстрому прощаться и бежать в спальню.

* * *

Хогвартс…

В комнате с большим окном, под разнообразными взглядами множества портретов, и с непередаваемым благодушным выражением на лице, пил чай, закусывая лимонными дольками, кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов, победитель Геллерта Гриндевальда и просто чудаковатый дедушка, если верить мнению многих его собеседников, А?льбус Персива?ль Ву?льфрик Бра?йан Да?мблдор.

Так же оный, по совместительству, являлся директором школы волшебства Хогвартс, что только добавляло веса регалиям.

Судя по его довольному прищуру, а также скорости поглощения лимонных долек, дела у директора шли замечательно, позволяя насладиться богатым ароматом свежезаваренного чая.

Для простого постороннего наблюдателя, если бы он смог сейчас оказаться в кабинете директора, это была бы прекрасная иллюстрация к образу Великого Светлого Мага, и тому, что в мире всё спокойно. Если бы наблюдатель был не простым, но хотя всё так же посторонним, и к  тому же совершенно случайно Мастером в Магии Разума, он смог бы прочитать в мыслях Светлого Мага совсем не спокойные думы.

Думал же директор о нелёгкой судьбе одного героя магического мира, известного всему магическому миру отдельно взятой Британии как Мальчик-Который-Выжил. Для тех, кто не в теме, этот мальчик откликается на имя Гарри из древнего рода Поттеров, среди основателей которого затесались Певереллы.

Размышления его лежали в области ближайшего будущего, когда Гарри, не знающий ничего о магии, узнает, что он волшебник и откроет для себя новый сказочный мир. А он поможет ему открыть этот мир с правильной точки зрения.

Альбус улыбнулся своим мыслям, и кинул в рот очередную лимонную дольку. Всё же классика никогда не устаревает, и тогда, десять лет назад, сказка про золушку пришла ему на ум весьма кстати. А мелкие отличия вроде мальчика в виде золушки, и его самого в роли доброй феи, на сценарий совсем не влияют. Тем более, что принцессу он также уже подобрал.

Что же, первый ход сделан, письмо отправлено. И Игра, призом в которой будет одна жизнь, началась. В этот раз он не позволит марионетке начать собственную игру и сорвать все его планы.

Однако, в своём самодовольстве, Великий Светлый не заметил неприязненного взгляда, которым на него смотрел один из портретов. Табличка под ним гласила — Финеас Найджелус Блэк.

Несколько дней спустя...

Смотря, как за окном мелькают дома в предместье Лондона, я предавался меланхолии. Что-то непонятное давило на меня, и не давало относиться к жизни с юмором, как я всегда делал раньше. На первый взгляд, всё было как обычно — и отношение Дурслей, которое почти не изменилось в лучшую сторону, и ситуация в школе, и взгляды соседей, что верили всем наговорам про меня от тёти. Вроде ничего не изменилось, кроме появления Грейнджеров. Интересно, чем родители Гермионы смогли зацепить дядю Вернона так, что он в приказном порядке велел собираться к ним? Неужели стоматологи решили сменить бормашину на более крупный калибр, и хотят сделать крупный заказ на дрели?

Шутки шутками, но на душе неприятное предчувствие грядущих проблем. С учётом того, что это предчувствие мага, то отмахиваться от него было бы глупостью. Хотя, если рассуждать логически, то скоро моя жизнь должна круто измениться. Может, я именно из-за этого так парюсь?

Ладно, Гарри Поттер, вздохни поглубже, выдохни, и забей пока на всё непонятное. Будем разбираться по ходу дела.

Одновременно с этим моим решением, мы подъехали к дому Грейнджеров. А ничего так домик — двухэтажный, с гаражом на две машины, и увитый плющом. Шезлонги в саду и надувной бассейн, выглядывающий из-за угла дома, только придавали уют этому семейному гнёздышку.

Пока мы выползали из машины и осматривались, из дома выбежала Гермиона, и встретила нас у ограды вместе со своей радостной улыбкой. Вообще-то улыбка была для меня, но Дурсли об этом не знали. Разубеждать их никто из нас двоих не стал — зачем портить себе настроение?

Кстати, приехали только я и тётя с дядей. Дадлика не взяли. Угадайте с трёх раз почему? Правильно, не угадали. Он теперь помогает миссис Фигг. А то старушка, после последнего своего падения перед нашим домом, совсем уже передвигаться не может — гипс мешает. Так-то посылали меня, но сейчас без меня им у Грейнджеров делать нечего. Вот и пришлось Дадлику познавать профессию сиделки, так как миссис Фигг сильно обиделась на Дурслей — это уже третий раз, как Дадли её роняет.

Впрочем, ну их к чёртовой бабушке, сейчас есть более интересные вещи, на которых стоит сконцентрироваться. Например, что за полупрозрачный купол накрывает дом Гермионы, и почему она на него внимания не обращает? А точнее, почему она мне об этом не говорила и не предупреждала?

— Здравствуйте, рада вас видеть. Привет, Гарри. — Это так подруга вежливо встречает гостей. — Родители сейчас спустятся. Как добрались?

— Спасибо, Гермиона. Нормально, — тётя Петуния тоже умеет расшаркиваться. — У вас милый дом. И сад довольно красив.

Кто о чём, а лысый о расчёске. Тётя каждый раз участвует в городском соревновании на лучший домашний сад, и занимает не последнее место в нём. Причём благодаря бесплатному детскому труду. И что самое неприятное — моему бесплатному труду.

— Благодарю, но о нём вам стоит поговорить с мамой — это её увлечение.

— А какое же твоё, девочка?

— О, у меня их много. Но в основном я люблю читать книги и учиться, — скромно ушла от ответа девочка, отделываясь общими фразами. — Но давайте пройдём в дом, там нам будет удобнее говорить.

С этими словами она показала рукой на дверь, и вошла в дом. Пройдя за Дурслями внутрь, я поёжился. Что за нафиг? Такое чувство, как будто за мной наблюдает куча народу с разных сторон. Захотелось исчезнуть, как я обычно делаю, когда убегаю от Дадли. Мне пришлось прилагать довольно много усилий, чтобы оставаться видимым. Хорошо ещё, что тётя с дядей смотрели на Гермиону, а вот она смотрела назад, и свои взглядом пообещала мне разнообразить моё будущее. Видимо, я всё же ненадолго исчез. Вот же ж блин. Я уже говорил, что у меня предчувствие неприятностей?

* * *

В тайной комнате одной подвальной лаборатории...

— А мы с тобой, похоже, были правы насчёт Гарри — он тоже маг, — задумчиво произнёс очевидное для всех Скотт.

— Интересно... Герми нам про него такие подробности так и не рассказала, — с улыбкой сказала Джина. — Молодец, девочка, тайны друзей не выдаёт. Что у нас с показаниями?

— Излучение от Гарри на порядок сильнее, к тому же диапазон гораздо шире. И ещё, приглядись к нему получше, когда дочка встречала их на подъезде.

Джина присмотрелась в Гарри, проглядывая продемонстрированную ей на отдельном экране запись. Постепенно пристальный интерес к мальчику начал сменяться изумлением, когда она с каждым повтором записи находила подтверждение своей догадки.

— Он видит купол?! Как такое возможно?

— Так же, как и вся эта магия. Теперь уже я не так уверен, что он ни при чём в ситуации с Герми. Ладно, как себя будем вести с ним?

— Что, ты предлагаешь поговорить с ним по душам?

— Джина, ему ещё одиннадцати нет, родителей никогда не знал, по словам Гермионы, а Дурсли — совершенно обычные люди. Что он тебе может рассказать о магии? Скорее уж мы ему можем про неё больше рассказать, после занятий и наблюдений дочери.

— Ну не скажи, наблюдение в доме он почувствовал, и невидимым стал явно рефлекторно. А это уже опыт.

— Тогда нам остаётся просто за ним наблюдать, и слушать их разговоры. Как бы нам ни было неприятно, но нам нужно знать, на что он способен, чтобы обезопасить девочку, если что. Это для её блага.

— А кто нас обезопасит от этой девочки, когда она узнает о подслушивании? — ехидно спросила Джина. — Ты же знаешь, как она не любит, когда мы пытаемся контролировать её «проекты».

— Переживём. Она девочка рассудительная, и никого не станет «зажаривать», в отличие от некоторых.

— Скотт! — Джина в притворном возмущении отвесила подзатыльник своей половинке.

— Пойдём уже, а то наше отсутствие выглядит невежливо — не стоит сваливать встречу гостей на Гермиону.

* * *

— Гермиона, а где твои родители? Или мы не вовремя приехали? — спросила тётя после десятка минут разговора ни о чём.

— Ох, простите, надо было вам сразу сказать. Просто прямо перед вашим приездом им позвонили из приёмной по поводу расписания. Они сейчас обговорят всё и присоединятся к нам.

Одновременно с её словами к нам в гостиную вышли её родители. И понеслось. Слева до меня доносился разговор про сад и прочую флору, справа неторопливо и обстоятельно протекал чисто мужской разговор про электроинструменты. Терпения у нас с Гермионой хватило минут на десять, после чего кивнув друг другу, мы решили смыться подальше — Герми сказала родителям, что идёт показывать мне тут всё, на что те махнули руками нечто утвердительное. Ну, раз на нас тут уже машут руками, то мы пошли.

Насчёт показать мне всё, она явно преувеличила, потому как с той крейсерской скоростью, с какой она меня тянула за собой, рассмотреть что-то интересное могут только очень сильно прокачанные разведчики. Дотянула она меня до спальни, и, похоже, что её, после чего захлопнула дверь, и выразила своё недовольство уже вербально.

— Ты что вытворяешь, придурок?! — как говорится, злость ей к лицу. — У тебя только более-менее отношения со старшими Дурслями наладились, и то, это больше на шантаж похоже, а ты почти на их глазах исчезать вздумал! Да я даже своим родителям не говорила, что у тебя дар тоже есть. А если бы они там были? Тебя бы сразу стали про магию расспрашивать! Перед родственниками, помешанными на нормальности! Они же сразу бы вылетели от нас, и на нашем общении можно было бы ставить крест. Надгробный. И твой, причём, потому что я бы тебя за это точно убила бы.

— Извини, я не специально. — Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем.

— Не специально он, ещё бы ты мне специально это устраивал, — уже более мирно и явно по инерции буркнула девочка. — Рассказывай давай, человек-невидимка.

— Да нечего рассказывать. — Покосившись на продемонстрированный кулачок, я быстро продолжил. — Тебе о чём именно рассказывать?

— Обо всём с последнего нашего разговора.

— Хм. Тогда поздравь меня — я тоже буду учиться в Хогвартсе.

Почтим же минутой молчания этот памятник, олицетворяющий в себе само удивление — от подобной новости Гермиона зависла конкретно. Правда до конца минуты она не утерпела, и со счастливым визгом повисла у меня на шее.

— Ты не шутишь?

В ответ демонстрирую ей вещественные доказательства в виде конверта с письмом про сову.

— Точно не шутишь, — всё-таки поверила она. — Это сама замечательная новость за последние дни.

Но тут, видимо, до неё дошло, что она по-прежнему продолжает обнимать меня, и девочка отстранилась, сделав вид, что ничего такого тут не было.

— Так, это всё хорошо, но ты мне не ответил, почему вдруг прятаться вздумал?

— Сам не знаю, Гермиона, когда я вошёл, то у меня возникло ощущение, что за мной наблюдают со всех сторон. Обычно я чувствую, как именно на меня смотрят, а тут взгляды были... даже не знаю, как описать, подобное впервые. Потом, правда, это чувство исчезло.

— Может это из-за того, что ты просто в чужой дом зашёл — непривычно и всё такое?

— Может и так. Кстати, а что за купол висит над вашим участком?

— Какой такой купол?

— Я откуда знаю? Это ж ваш купол. Он почти прозрачный и нужно всматриваться, чтобы заметить.

У Герми глаза округлились от удивления.

— Я впервые о нём слышу. Когда я вас встречала, ничего подобного не видела.

Значит, его вижу только я? Интересненько... Замнём пока для ясности.

— Ладно, может, мне и показалось чего. Твой дом — тебе виднее.

— Вот-вот, поэтому больше не смей исчезать мне тут. Понял? — а сама указательным пальчиком мне в грудь тыкает, смотря при этом с намёком на будущие репрессии, если не дай бог что.

— Понял-понял. Ты только не увлекайся, а то раскомандовалась уже, — замечаю ей с улыбкой. В ответ она как-то резко смущается.

— Извини, я опять увлеклась. Ты меня одёргивай, если меня опять заносить начнёт.

— Учту, — всё ещё улыбаясь, отвечаю ей. — Но вернёмся к моим тёте с дядей. У меня тут в связи с эти письмом идея появилась.

— Какая?

— Герми, ты не будешь против, если мы вместе пойдём на эту Косую аллею?

Услышав сокращение своего имени, она немного смутилась. Запомним.

— Гарольд Джеймс Поттер! Не смей сокращать так моё имя!

То есть насчёт других сокращений она не против?

— Тогда, Миона? — похоже, опять злиться начинает.

— Никак не сокращай! А насчёт пойти вместе — я не против, — сердито ответила она, и почти сразу добавила: — В смысле, пойти за покупками на Косую аллею.

— Я рад. Только вот возникает проблема — как мне уговорить Дурслей привезти меня к вам в нужный момент? Они сейчас немного раздражены.

— Почему?

— Это письмо продолжают мне присылать. После первого, утром, пару дней назад, следующие три пришли вечером. На следующий день с утра было уже пять — три в прихожей и два скинули через дымоход в камин. Вечером дядя Вернон, с красной рожей, маниакально рвал уже около десятка писем. Короче говоря, к вам они ехали с огромной радостью.

Гермиона хихикала, видимо представляя дядю в приступе ярости. Мне же смеяться не очень хотелось, так как я на себе уже не раз ощущал эту его ярость. Но девочке лучше не заострять на этом внимание — всё же она тогда получила мои воспоминания. Надеюсь, они у неё забылись уже.

— Тогда, может, мне предложить пригласить тебя в гости? Поживёшь у нас, а потом сразу с профессором МакГонагалл вместе пойдём закупаться принадлежностями.

Смотрю на девочку, и не могу описать своих чувств. Я, конечно, сам хотел предложить то же самое, но думал, что придётся просить и убеждать. А тут...

— Ты правда меня приглашаешь?

— Ну, да. А что тут такого? Ты же мой друг.

— Спасибо, Гермиона, — с этими словами, подхожу к ней и обнимаю. — Спасибо.

Сначала она напряглась, но потом обняла в ответ.

И тут, пока мы так обнимались, дверь в комнату открылась, и вошла мама Гермионы. Удивление, акт второй. Мы чуть ли не отпрыгнули друг от друга, а покраснели явно синхронно. Блин, улыбаемся и машем, улыбаемся и машем.

Опустим наши с Гермионой оправдания. И прочие её интриги в деле приглашения меня к ним в гости как перед своими родителями, так и перед Дурслями. Они долго не соглашались на это, и для меня подобное непонятно. Зачем так меня тыкать носом в то, за чей счёт я у них живу и прочую «заботу», если на предложения реального способа избавиться от меня они отвечают таким упорным отказом?

Благо, с письмом повезло — стоит возблагодарить того, кто их мне рассылал. Точнее не его, а то упорство, с которым это делалось. Короче, в дом к Грейнджерам прилетела сова с очередным конвертом, и скинула его мне на колени на глазах у всех. Дядя с тётей заткнулись, покраснели, набрали воздуха, посмотрели на родителей Гермионы, сдулись... и согласились. После чего резко засобирались, оставляя меня сразу тут, но буркнув что-то про то, что вещи привезут позже. И дядя даже дал мне денег на расходы! Мне! Сам! Я в ауте.

А вот родители Гермионы смотрели на этот концерт с явным удивлением, бросая на дочь странные взгляды. Гермиона тоже чувствовала себя не очень, явно зная, что будет дальше.

Наконец-то Дурсли уехали, а мы вернулись в гостиную. Хорошо сидим так. Тихо. И никто не хочет первым начинать разговор. Первым нервы не выдержали всё же у меня.

— Мистер и миссис Грейнджер, спасибо, что разрешили погостить у вас.

— Да не за что, Гарри, нам не трудно, и ты нас не стеснишь, — по-доброму улыбнулась мне мама Гермионы. — И называй нас по именам, ещё дома не хватало нам подобного официоза. Да и ты для Гермионы не посторонний человек.

С этими словами она ехидненько так мне подмигнула, а мы с Гермионой опять смутились. Не знаю, как я, а она покраснела точно. Джина рассмеялась.

— Я чего-то не знаю? — спросил Скотт.

— Я тебе потом объясню, дорогой, — всё ещё улыбаясь, ответила она мужу. — Так, значит, Гарри, тебе тоже пришло письмо из Хогвартса, и ты волшебник?

— Угу. Пришло. Меня ими просто завалили — это уже во втором десятке.

Джина и Скотт переглянулись между собой.

— Не хочешь рассказать нам поподробнее? Гермиона нам про тебя такие подробности не рассказывала. А судя по твоим дяде с тётей, и не только такие.

Бросаю взгляд на Гермиону, на что она утвердительно кивает. Ну понятно, это же её родители... Эх, ладно.

Одну историю жизни спустя...

После моего рассказа, в котором я, правда, упустил приключения в зоопарке и мои шутки над Дадликом, мы опять молчали в гостиной. В какой-то момент мама Гермионы не выдержала и обняла меня. Я же прятал в её платье свои слёзы, стараясь не разреветься окончательно. Гермиона сидела спокойно, уже и так давно зная мою историю, а её отец явно пытался себя сдержать, сжимая кулаки и скрипя зубами. При этом он смотрел то на меня, то на дочь.

— Гермиона, ты знала об этом?

— Да, папа. Кое-что.

Как она тактично пытается уйти от ответа.

— Тогда почему не рассказала нам сразу? Мы бы занялись этими Дурслями...

— Это бы не помогло, мистер Грейнджер, — отвечаю я вместо Гермионы. — Я уже пробовал сам, посылая анонимные письма в органы опеки, да и пару раз приходил в синяках с вывихами в полицейский участок. Дело начинали расследовать, но потом всё резко затихало. А про меня никто больше не вспоминал. Про меня просто забывали.

Родители Гермионы опять переглянулись. При этом взгляды у них были явно недобрые.

— Забывали, говоришь... — протянул Скотт.

— Не волнуйся, в этом доме тебя никто не забудет, — одновременно с ним проговорила Джина.

Успокоиться получилось не сразу. И честно скажу, сам от себя такого не ожидал. Думал, что все слёзы закончились ещё несколько лет назад. Всё же Гермионе повезло с родителями. Сколько я так просидел, я не знаю, но отстранился сразу, как понял, в каком положении оказался.

— Гарри, не волнуйся. Тут никто не даст тебя в обиду, — успокаивающе провела рукой по моей голове Джина.

— Я и не волнуюсь. Это так... сам от себя не ожидал.

— Значит так, ты остаёшься жить у нас. С Дурслями мы вопрос решим, так или иначе, — уверенно, фактически в приказном порядке, распорядился Скотт. — Скоро к нам должна прийти профессор МакГонагалл, с ней мы и обговорим твою ситуацию. С ней же и Гермионой сходите за покупками. Хотя одних вас отпускать мне и не нравится, но, по её словам, простые люди не смогут пройти на эту аллею.

— А сейчас тебе стоит поспать. Гермиона покажет тебе комнату. — Это уже Джина. — Всё же уже вечер, а день был довольно хлопотным для тебя.

После этих слов мы с Гермионой поднялись наверх, где она показала комнату для гостей и прочие мелочи. После того, как девочка ушла, я рухнул на кровать и практически сразу вырубился.

* * *

Тем же вечером...

— Джин, и что ты думаешь про его слова о забывчивости людей?

— Ничего хорошего. Мне не нравятся интриги вокруг него — привлечение внимания к магии и его особенности, приложение немалых усилий, чтобы он оставался в таких условиях у родственников. Значит, ещё и наблюдение за ним. Эту сволочь, ментально одарённую, я точно поджарю, как только найду.

— Хочешь съездить к их дому и понаблюдать?

На этот вопрос Джина отрицательно качнула головой.

— Смысла нет. Мы не прятались, когда ездили к ним. Они открыто увезли Гарри к нам. Так что, когда Дурсли вернутся обратно без мальчика, заинтересованная сторона сама нас найдёт. А так как кое-кто, не буду пальцем показывать, хвалился своей системой наблюдения...

— Не подкалывай, Джин. Теперь её менять надо. Мы же тогда про магов не знали, так что мне ещё кучу доработанных сенсоров расставлять по кварталу и вокруг дома. А это всё надо сделать завтра, пока к нам кого не приставили.

— Ничего, справишься. Я тоже помогу.

— Ещё Гарри надо поставить щит на сознание. Не хочу, чтобы его прочитали и узнали о нас. Да и Герми придётся весь комплект переделывать — её магия скоро доломает существующие.

— Отлично, значит, мы с ней опять идём по магазинам, покупать безделушки?

— Идите, идите. Я заодно расспрошу Гарри про магию и прочее — может, он ещё что интересное вспомнит.

* * *

Утро красит что-то там.

Я проснулся от того, что солнечный луч попал прямо мне на лицо. Всё же есть минусы в том, что окна выходят на восток, да и что вообще они есть в комнате. А так хотелось поваляться подольше, раз уж никто меня не будит ни свет, ни заря. Значит, не судьба мне. Уныло вздохнув, я пошёл умываться.

Проделав всё положенное, я спустился на кухню. Всё же я рано встал, так как никого там не было, а в самом доме было тихо. А раз так, то стоит приготовить завтрак. И помощь людям, и сам есть хочу.

Не став придумывать ничего особенного, достал яйца и бекон из холодильника, да пожарил по-быстрому. Пока крутился вокруг плиты, я не заметил, как на кухню спустился мистер Грейнджер, и начал наблюдать за мной. А по закону подлости, узнал я об этом только когда начал расставлять на столе тарелки и чуть не выронил несколько, когда неожиданно заметил его.

— Извини, не хотел тебя напугать, — улыбнулся он, по-быстрому подхватывая накренившееся блюдо.

— Вы просто неожиданно появились, я думал, все ещё спят, — ответил я, взглядом благодаря за помощь.

— Да, девочки любят поваляться, если дел никаких нет. Правда, не в этот раз — Джина уже давно обещала Гермионе прогулку по магазинам, поэтому они ещё с утра убежали за покупками.

— Понятно. Жаль, я тут на всех приготовил.

— Не страшно, нам больше достанется. Я тоже ещё не завтракал, возился у себя в мастерской.

Закончив сервировку, мы сели за стол. Пока утоляли первый голод, за столом висела тишина, прерываемая только стуком вилок и ножей о тарелки.

— Гарри, а как ты понял, что ты волшебник? — застал меня врасплох вопрос Скотта.

— Трудно так сразу сказать. Да и честно говоря, я не ощущаю себя кем-то необычным. Все эти фокусы у меня получались сколько себя помню, достаточно было любых сильных эмоций и рядом либо что-то взлетало, либо меняло свои свойства.

Практически независимо от меня, при словах об эмоциях, на моём лице появилась грустная улыбка. Не хочу ему рассказывать про то, какие именно эмоции тогда я ощущал. Не то, чтобы мне было неловко делиться этим со Скоттом, да и рассказал я им почти всё в общих чертах, но эта часть личная, и касается только меня. Я сам разберусь с этим. Как говорится, я не злопамятный, просто память хорошая.

— Так что письмо из Хогвартса для меня было неожиданным.

Скотт посмурнел на этих словах, видимо, тоже правильно истолковал мою улыбку. Помявшись немного, он всё же решил затронуть неприятную для меня тему .

— Гермиона мне говорила, что ты не знал своих родителей. Неужели Дурсли не рассказывали тебе ничего про них? Извини, если мои слова сделали тебе больно.

— Да нет, не волнуйтесь. Я уже давно с этим смирился. Помнится, когда я в детстве спросил тётю о них, мне сказали, что они погибли в автокатастрофе. И вообще были пьяницами и нигде не работали. Хотя теперь я думаю, что скорее всего они были волшебниками, раз тётя с дядей так о них отзываются и не хотят вообще о них говорить.

— Знаешь, Гарри, чем больше я узнаю о Дурслях, тем сильнее мне хочется с ними поговорить. Особенно с твоим дядей. — Отвращение, с каким был упомянут дядя, и напряжённый голос Скотта, сказали мне о многом. Всё-таки замечательные у Гермионы родители.

— Ладно. Оставим их пока. Мы попробуем найти информацию о твоих родителях — ведь данные на тебя есть, значит, и они где-то должны фигурировать.

— Спасибо, Скотт.

— Чем сейчас хочешь заняться, Гарри? Джина с Гермионой будут ещё долго по магазинам гулять.

На этом вопросе я задумался. Действительно, чем? С магией экспериментировать в чужом доме как бы не вежливо будет — ещё сломаю чего. Без Гермионы не получится узнать о её достижениях. Хотя...

— Вы говорили что-то про мастерскую? А чем вы там занимаетесь?

Скотт странно отвёл глаза, но быстро вернул обратно и улыбнулся.

— Да так, увлекаюсь электроникой, мастерю разные устройства.

— А можно посмотреть?

— Хм. А давай совместим приятное с полезным.

— В смысле? — не понял я.

— Давай поэкспериментируем — проверим, как влияет твоя магия на электронику и можно ли сделать так, чтобы она работала, если такая проблема есть.

Озадаченный таким интересом, я кивнул и пошёл за Скоттом, явно загоревшимся своей идеей. Про немытую посуду я вспомнил уже по пути в его мастерскую, но подумал, что помою позже. Разглядев же его «мастерскую», я потерял дар речи.

Смотря на эту «мастерскую», я с трудом удерживал челюсть от падения и молча офигевал. Если это его хобби, то на каком уровне они лечат зубы в своей клинике? О назначении большей части приборов я и не догадывался, а из понятных, да и то из-за просмотра телевизора у тёти, мне были знакомы только паяльник и осциллограф.

— Вот, моё небольшое хобби, — с довольной улыбкой хозяина показал рукой Скотт.

Я на это смог только кивнуть — сил даже на небольшое «угу» ещё не хватало.

— Так-с, где тут у меня обычные камеры валялись... — задумчиво вслух сказал Скотт, проходя в конец комнаты и рассматривая там ящики на полках. — Гарри, да ты проходи, не стесняйся.

— Ага. — Я, наконец, смог отмереть и подошёл к нему.

— Держи, — протянул Скотт мне какую-то закрытую коробку. — Поставь на тот стол, пожалуйста.

Продолжая вертеть головой, пытаясь понять, что тут к чему, я поставил её на указанный стол. Сам собой включился свет над ним. Однако...

— Не обращай внимания, это я давно себе сделал — надоело бегать к выключателю.

Хихикс, это мне знакомо: лень — двигатель прогресса.

— Значит, слушай идею. — При этом Скотт открыл коробку, достал большую камеру, похожую на те, что крепят на стенах зданий, и стал проводами подключать к приборам. — Я сейчас подключаю камеру к монитору, что стоит на верстаке в дальнем от нас углу.

Я посмотрел в указанный угол, где стоял маленький телевизор.

— Кстати, иди-ка и включи его заодно. Там кнопка сбоку большая есть.

Иду, включаю. Но всё равно в душе растёт недоумение — причём тут камеры и моя магия? Экран засветился, и я увидел себя, стоящего рядом с телеком, где можно было увидеть меня, стоящего рядом с телеком... Короче, вы поняли.

— Так, работает, — сказал Скотт, присаживаясь на стул, что стоял рядом с ним. — Теперь, Гарри, от тебя требуется продемонстрировать что-нибудь магическое.

— Что именно?

— Так тебе виднее, — усмехнулся Скотт. — Я же не маг. Вспомни, что у тебя лучше всего получалось, и попробуй повторить.

Задумчиво смотрю на свой затылок в телеке рядом, и думаю, что бы мне показать. Невидимость? Хотелось бы оставить такое в тайне. Хотя Гермиона же знает... А, ладно...

Сосредотачиваюсь и вижу, как я плавно исчезаю с изображения в телеке. После этого картинка начинает дёргаться, рябить, а от самого телевизора стало тянуть палёным. Похоже, хана пришла лабораторному имуществу. И точно, резкая вспышка внутри, и одним телеком в комнате стало меньше.

— Хм... Гарри, ты ещё тут? — хмыкал, естественно, Скотт. — Ты не мог бы показаться?

Расслабляюсь и показываюсь своему зрителю.

— И как прошло всё? Удачно? — с серьёзным лицом спрашиваю у экспериментатора.

— Я бы сказал, ожидаемо... — задумчиво протянул Скотт, подходя поближе и рассматривая жертву эксперимента. — Но наверху, в доме, тебе лучше рядом с телевизором не исчезать — Джина тебя за повторение подобного, и пропуск любимых сериалов, как минимум, сладкого лишит.

— Так-с, это будет интереснее, чем я думал сначала. — Скотт как-то засветился весь изнутри, это я фигурально выражаюсь, и рванул в сторону тех же ящиков. — У меня тут от знакомого завхоза где-то ещё один монитор затесался. Он мне хвалился, что с РЛС его спиз... списали. Говорил, дежурные его приспособили под обычный телевизор, колонки, правда, и плату приёмника они из чего-то другого сгородили. Но нас сейчас интересует не его история, а то, что это аппарат военный, и несколько более защищённый от электромагнитных воздействий.

Смотря на радостную суету Скотта, и горящие фанатизмом глаза, я понял, что попал. Боже, Герм, надеюсь, вы не задержитесь!

Несколько часов и груду спалённых приборов спустя...

Он маньяк! От науки, но всё равно маньяк! Махровый.

Семь! Вы подумайте, семь часов. Пусть с перерывом на бутерброды, и то потому, что уже я возмутился. Нет, первые пару часов было интересно, хотя и однообразно — рядом со мной сгорало всё. Потом же это мне наскучило, так как, что бы не придумывал Скотт, ничего не помогало, разве что менялось время, которое работали приборы. Да, приборы — одними телеками он не ограничился. Потом мы перешли на камеры, приёмники и ещё кучу мне непонятных устройств. Особой статьёй шли дрели фирмы «Граннингс» — их я палил с особым удовольствием. В итоге, после всех мытарств, силы у меня закончились, и этому... этой увлекающейся натуре пришлось прекратить издевательства над техникой.

Когда мы поднялись наверх, там нас уже ждали с ужином. Хорошо хоть, что по моему виду Джина с Гермионой поняли, что мне ни до чего, и, дав спокойно поужинать, отправили спать.

* * *

— И как вы там погуляли, Джин?

— Неплохо, обновили Герми гардероб, купили ей кучу украшений, потом я тебе покажу, что она решила взять с собой в Хогвартс, про Гарри она тоже не забыла, так что завтра его ждёт сюрприз. А чем вы тут без нас занимались, что мальчик стал похож на узника концлагеря?

Скотт на этих словах немного смутился.

— Я немного увлёкся. Нужно было записать сигнатуры магов в различных состояниях, а при постоянном использовании магии это самое лучшее — уровень излучения падает постепенно, а флюктуации можно нивелировать соседними замерами...

— Дорогой!

— Извини, опять увлёкся. Всё влияние нашего синего зверя.

— Ну-ну, вали теперь всё на него. Два сапога пара, а так вначале был на Логана похож.

— Не сравнивай меня с ним! — открестился Скотт. — И вообще, сейчас мы не об этом.

— Ладно, только не увлекайся.

— Короче говоря, так было надо и больше не повторится. Я же не маньяк какой, хотя Гарри, наверно, так и подумал. Надо будет извиниться перед ним потом. В общем, влияние Гарри на электронику с малой энергоустойчивостью аналогично магии Гермионы. Можно считать, что это свойство излучения «магии».

— Короче, у Мионы защита будет?

— Будет, будет, не волнуйся. За пару дней закончу.

— Уже легче. А насчёт стирания памяти?

— Вот тут не знаю, Джин. У меня есть пара идей, но нужно пробовать, только вот что и на ком? Можно сделать нечто вроде постановщика помех, но я не знаю, на какой диапазон настраивать. А если сделать диапазон с запасом, то он будет мешать им самим, да и заметен будет.

— С этим будет проще после покупок книг на Косой аллее. Наш купол ты дополнишь блокировкой магических возмущений, а Гермиона с Гарри помогут с примерами заклинаний. Вот и отладишь свои диапазоны. У меня же есть другая идея.

Скотт удивлённо изогнул бровь.

— Опять что-то сумасбродное выдумала?

— Почему так сразу? Я девушка слабая и вообще драки ненавижу.

— Ну-ну...

— Не нукай, не запрягал. И вообще, сейчас обижусь и ничего не расскажу, сама всё сделаю.

— Всё-всё, внимаю покорно, — со смехом поднял руки Скотт.

— То-то же. А идея такая — стоит всё же аккуратно мне ночью навестить Дурслей и покопаться в их памяти. Их поведение немного странное, не находишь? Значит они что знают и это может стать отправной точкой для распутывания интриги с мальчиком.

— Джина, ты же им мозги спалить можешь! — уже без смеха сказал Скотт.

— А тебе их что, уже жалко стало?! После того, что они творили с ребёнком?

— Нет, не жалко. Но так противник сможет узнать, что его интригой заинтересовалась новая сторона, а нам пока этого не нужно.

— А как это смогут связать с нами — семья стоматологов-магглов, как говорят волшебники. Что тут необычного?

— Тебе напомнить, что Гарри увидел купол над домом? Сила в голову ударила?

— Упс.

— Вот-вот. Но в твоей идее есть здравое зерно, я поговорю кое с кем. И только после того, как у нас будет железное алиби, мы сможем воплотить эту задумку. Но параллельно с ней нужно будет заняться подготовкой документов об опеке над Гарри — провести ему медицинское обследование, сделать снимки чулана и в доме Дурслей. Особенно подчеркнуть отсутствие общих фотографий. А как подготовим материалы, действовать придётся быстро, чтобы информация о деле разошлась как можно более широко, и простое изменение памяти тут нашему противнику помочь уже не могло.

— Вот я и говорю, я ночью...

— Джина! Угомонись. Уже давно не ребёнок, а всё в драку лезешь. Тут тонко надо действовать, так что ещё раз говорю — сиди дома с детьми, как примерная мать, и никуда лезть не смей.

* * *

Утром я проснулся от шума в доме, хотя не прочь был бы поспать и подольше. Н-да, к хорошему быстро привыкаешь. Умывшись, я спустился вниз, откуда слышался смех и громкие голоса.

К моему удивлению, там Гермиона демонстрировала свои покупки родителям.

— Доброе утро, Гарри, — улыбнулась мне Гермиона. — Выспался? А то вчера ты сам на себя был не похож.

— Ага. Даже непривычно так поздно вставать. — Сам говорю, но при этом непроизвольно смачно зеваю.

— О, это заметно. — Это уже Джина. — Извини, мы тебя разбудили. Немного увлеклись подбором нового стиля для Гермионы. А то она вечно ходит в своих джинсах, хорошо хоть вчера уговорила её на несколько платьев.

При этом она мне подмигнула, а Гермиона смутилась. Девчонки. Так и хочется глаза закатить, но светлое платье ей шло.

— И какие планы на сегодня у нас? — сам спрашиваю у Джины, но при этом кошусь на Скотта, который, с момента моего появления в гостиной, продолжал сидеть с отсутствующим видом, явно обдумывая что-то серьёзное. И это серьёзно меня начинало напрягать — второго такого марафона я не переживу, лучше уж с Дурслями, чем с этим маньяком.

— Да никаких, можете погулять вместе, если ты, конечно, заставишь Гермиону оторваться от книг, в которые она закопалась, пытаясь найти рациональное объяснение магии. — Джина с Гермионой явно заметили с каким напряжением я косил глазом на Скотта, поэтому концовку фразы Джина закончила с явной угрозой в голосе. — Ведь так, Скотт?!

— Что, где? Да, дорогая, конечно, я согласен.

Отец Гермионы явно был не в этой реальности, что было понятно даже для меня. Гермиона прикрыла глаза рукой и закусила губу, Джина же только глаза прищурила.

— Дорогой, я знала, что ты нас любишь. Гермиона, Гарри — собирайтесь, вылетаем через час.

Мы со Скоттом недоумённо переглянулись и вернули свои взгляды к Джине.

— К-куда вылетаем? — оторопело спросил Скотт.

— Куда-куда — на Багамы! Ты только что согласился выделить нам на отдых семь тысяч фунтов и отпустить нас до сентября.

На Скотта было жалко смотреть — настолько очумелый и недоумевающий вид у него был, когда он пытался что-то сказать, но лишь впустую открывал и закрывал рот в попытке вздохнуть. При этом лицо всё сильнее и сильнее краснело, как будто его кто-то душил. Герми пыталась не рассмеяться, я за ней тоже еле сдерживался, и лишь только её мама была абсолютно серьёзна в своём стремлении потратить такую сумму за месяц.

Минуту молчания прервал звонок в дверь, как раз в тот момент, когда я уже посчитал, что дальше сдерживаться уже не смогу. Понимая, что я сейчас заржу как лошадь, я пошёл открывать дверь.

За дверью стояла высокая и стройная женщина в мантии.

— Здравствуйте, Вы к кому?

— Здравствуйте, молодой человек, меня зовут профессор МакГонагалл, я к мисс Грейнджер, мы договаривались, что я зайду за ней.

— Конечно, проходите. Она в гостиной.

Освободив проём и закрыв за профессором дверь, я пошёл назад, показывая ей дорогу. При этом машинально поправив волосы так, что показался мой шрам над бровью.

— Гермиона, к тебе профессор пришла, — говорю я, заходя в гостиную и поворачиваюсь к гостье.

— Здравствуйте, профессор МакГонагалл. — Радость Гермионы была слышна и видна невооружённым взглядом.

А в ответ тишина. Где-то я уже подобный ступор уже видел недавно — рот открывается, слова отсутствуют, в наличии общая потеря ориентации. Интересно, это заразно?

— Мистер Поттер?! Как вы здесь оказались?! — о, голос у профессора прорезался.

И только через несколько секунд до меня дошло, ЧТО она сказала. Однако это точно заразно, потому что я также, как и Скотт ранее, стоял и разевал рот в попытке сказать хоть что-то.

— Профессор, вы знакомы с Гарри? — незнакомым для меня тоном спросил Скотт.

— Нет, мы раньше не встречались, мистер Грейнджер, — ответил уже я, так как МакГонагалл по-прежнему пребывала в ступоре. — И для меня удивительно узнать, что я известен среди магов.

Впрочем, это продолжалось недолго, услышав мой ответ, профессор постаралась придать себе невозмутимый вид, что, впрочем, у неё получилось из рук вон плохо. Посмотрев на Скотта, я поразился тому, как он изменился — увлечённый, но немного рассеянный, человек исчез, а на его место пришёл кто-то сильный, похожий на хищника, выслеживающего свою добычу. Глядя на то, как он внимательно рассматривает волшебницу, при этом машинально поглаживая дужку своих очков с цветными стёклами, мне стало трудно называть его по имени даже про себя. Теперь понятно, что его шутки про военных были не только байками.

— Хм, нет, я не знакома с мистером Поттером, — всё же очнулась профессор. — Просто он так похож на своих родителей, что это у меня вырвалось непроизвольно. Как оказалось, я не ошиблась.

— Вы знали моих родителей?! Они были магами? — все мысли просто вылетели из моей головы от таких новостей. Думать, надеяться, верить, что они не были теми, кем их выставляли дядя с тётей — это одно, но точно узнать, как оказалось, для меня совсем другое.

— Да, мистер Поттер, они были магами. Они учились у меня и были хорошей парой. И заботливыми родителями, насколько мне известно.

— Но почему мне ничего не говорили?! Как они погибли? Почему я жил с Дурслями? — остальные вопросы я уже не смог выговорить, заливаясь слезами.

Джина и Гермиона обняли меня, пытаясь успокоить, говоря что-то при этом, но их слова до меня не доходили. Опять слёзы, которые никак не могу остановить. Странное ощущение, внутри себя рассуждаешь логически, хочешь узнать о семье, но снаружи заливаешься слезами, говорить практически ничего не можешь и остаётся только пытаться успокоиться.

Пока мы так стояли втроём, мимо меня прошли расспросы мистера Грейнджера, выдержанные в холодном деловом тоне. Я бы сказал, что это был больше допрос, чем обычный интерес. Который, впрочем, окончился почти ничем — профессор отговорилась недостатком времени, так как ей нужно будет сопроводить ещё нескольких детей в Косую аллею. Её же расспросы обо мне мистер Грейнджер удовлетворил фразой «мальчика у нас оставили погостить его дядя с тётей». При этом он заметил, что раз уж мне также пришло письмо из Хогвартса, то для неё будет неплохой экономией времени сводить за покупками сразу двоих учеников.

В общем, никто не был удовлетворён в своём интересе. Печально, но так как она преподаёт в Хогвартсе, а я по стечению обстоятельств буду там учиться, то у меня ещё будет время удовлетворить свой интерес. А пока я немного смог успокоиться, мы с Гермионой переоделись для поездки, получили свои наставления и деньги, и уже собрались выходить, когда нас остановила профессор МакГонагалл.

— Дети, никуда идти не надо, мы с вами аппарируем ко входу на Косую аллею.

— Сделаем что? — проявила своё любопытство Гермиона. Если бы не знал, что она знает это слово и что оно означает, точно бы поверил в её недоумение. Всё-таки она разносторонняя личность.

— Э, мгновенно переместимся, мисс Грейнджер, — пояснила профессор. — Это один способов перемещения, распространённый среди магов.

— А мы тоже так сможем? — просто азарт в её глазах.

— Только после соответствующего обучения и сдачи экзамена министерской комиссии.

Ну-ну, испугали ёжика яблоками.

— А сейчас крепко возьмите меня за руки, задержите дыхание, и ни в коем случае не отпускайте.

Мы с Гермионой подошли к женщине и обхватили её руки. В этот момент, взглянув в глаза друг друга, я понял, как мы оба боимся этой телепортации, но накрутить себя ещё сильнее мы не успели — миссис МакГонагалл аппарировала.

[beep] этих [beep] магов, через [skipped] на [beep]. А изобретателя этого способа персонально всеми тремя [skipped], [skipped] и [skipped]. Долго и с присвистом. Да они чокнутые, пользоваться этим способом при таких ощущениях.

Слегка отойдя от первого впечатления после перемещения, я смог наконец-то проморгаться, после чего увидел в глазах Гермионы отражение всех девяти кругов Ада, куда она хотела бы сводить автора данной техники. Ну да я никогда не сомневался, что она девочка начитанная.

— Дети, можете отпустить мои руки, мы уже прибыли. И, предупреждая ваши вопросы, скажу, что со временем аппарация не будет вызывать таких ощущений — вы сможете к ней привыкнуть.

Упаси нас Бог от таких привычек! Но могла бы и предупредить, мы бы хоть морально подготовились.

— А где мы? — вопрос от Гермионы.

После её вопроса я тоже додумался оглядеться вокруг. Мы стояли перед входом в какой-то... какую-то забегаловку самого мелкого пошиба — облезлая вывеска, обшарпанная дверь со следами ног, которыми её открывали, грязные стёкла окон, мусор, валяющийся рядом, который, видимо, занесло под чары, но до которого никому нет дела.

— Мы в Лондоне, у паба «Дырявый котёл». В нём расположен вход на Косую аллею, а сам паб защищён магглоотталкивающими чарами, поэтому для обычных людей он невидим.

И ЭТО вход в мир магии и волшебства?! Боже, что не так с этим миром?

Впрочем, показательно. Называть обычных людей магглами, не интересоваться их миром, иначе бы место столкновения двух миров было бы более презентабельным. Но им-то самим хоть не противно смотреть на этот свинарник?

Профессор МакГонагалл зашла внутрь, а за ней и мы. Я уже говорил, что это за забегаловка по первому впечатлению? Так вот, я был прав! Помнится, тётя обожала смотреть итальянский сериал по телевизору, где был похожий по обстановке ресторан за гранью банкротства — просто один в один. Обшарпанные столы, непонятно кто в мантиях по тёмным углам... Один бармен за стойкой занимается классическим занятием всех барменов — протирает чистый бокал.

— Здравствуйте, профессор. Опять с первогодками? — оторвался от своего занятия бармен.

— Привет, Том. Да, с ними, — ответила МакГонагалл. — А у тебя, я смотрю, всё без изменений?

— В моём бизнесе главное — стабильность, профессор.

Застой это, а не стабильность, по моему мнению.

— Дети, это мистер Томас, владелец этого паба.

— И не только паба, я ещё сдаю комнаты на втором этаже. За галлеон в неделю. Так что, как подрастёте, с удовольствием сдам вам одну из них, — сказал он, подмигивая мне и Гермионе.

Пошляк. Ну держись. Спину прямо, голову ровно, взгляд прямой, на него.

— Благодарю вас за столь великодушное предложение, мистер Томас... — начал я.

— ... мы с радостью воспользуемся им, как только у нас возникнет такое желание, — продолжила за меня Гермиона, состроив при этом невозмутимое и гордое личико. — Надеюсь, мы можем рассчитывать на некоторую скидку на услуги вашего заведения?

Бармен от удивления аж стакан протирать перестал. А ты думал, что мы тут покраснеть должны? Конец двадцатого века на дворе, как-никак. Впрочем, он тоже явно не новичок в торговле — пришёл в себя довольно быстро и расплылся в улыбке.

— Что вы, мисс, откуда скидки, если вы ещё ни разу не были моими клиентами?

— Вот я про тоже и говорю — надо привлекать клиентов, а то стабильность — это хорошо, но постоянное развитие — гораздо лучше, благо у меня и пример перед глазами наглядный есть. А как привлечь клиентов, если не скидками?

Том и Герми начали перекидываться словами, всё дальше отходя от начальной темы. Вертеть за ними головой туда-сюда, словно на теннисном матче, мне быстро надоело, и я начал рассматривать зал, который также наслаждался бесплатным шоу. Походу там начали стихийно принимать ставки, причём Герми шла как три к одному. Вот что скука, то есть стабильность, с народом делает. Жалко, у меня деньги только на покупки, а то бы я поставил пару... тройку... десятков фунтов на Миону.

Пока все получали удовольствие от необычного представления, начала приходить в себя миссис МакГонагалл. Видимо, её основательно подкосило то, что одиннадцатилетняя девочка на равных торгуется с взрослым. На её покашливание, потом громкое «Хм-м-м», Гермиона пожелала ей здоровья, а Том налил чего-то в стакан. И это всё не отрываясь от процесса построения бизнес-плана по расширению спектра услуг данного заведения, перемежаемого жёстким торгом за проценты от прибыли в качестве автора идеи.

Миссис МакГонагалл опешила, видимо, её, как заместителя директора, ещё ни разу так нагло не опускали, в смысле не игнорировали. При этом она, не меняя озадаченного выражения лица, машинально хлебнула того, что ей плеснул Том в стакан на три пальца.

Кажется, там было что-то спиртное... сильно спиртное, что дало примерно пять дополнительных минут двум представителям развивающейся отрасли на продолжение спора. Том при этом, на звук сипения со стороны профессора, уже не глядя плеснул той в стакан ещё на два пальца. Профессионал, однако.

Азарт со стороны зала явно нарастал, ибо шум усилился и ставки росли. Герми, правда, шла уже как два к одному. В ставках почему-то начала фигурировать и профессор МакГонагалл. А... через сколько времени она оторвёт девочку от Тома... Ну-ну. Азартные люди, эти маги... Хм, а это надо будет обдумать.

Одиннадцать ставок на Гермиону спустя...

— ТИХО!!!

А зрачки-то у профессора от ярости стали вертикальные... Интересно, это потому, что она ведьма или тут что-то ещё есть?

— Мисс Грейнджер, мистер Голдстейн, вынуждена прервать вашу увлекательную беседу, так как нам нужно уже давно быть на Косой аллее. Думаю, у вас двоих ещё будет возможность обговорить размер процентов авторских отчислений с доли прибыли. — Затрудняюсь тут определить, это был сарказм или просто язвительность?

Миона мило покраснела под взглядом профессора, поняв, что немного увлеклась и посмела спорить с незнакомым взрослым. Но почти сразу вернула нормальный цвет лица, когда уже оценивающе посмотрела на бармена. При этом они кивнули друг другу.

Мы с миссис МакГонагалл ошарашенно переглянулись, оценивая размер своих глаз. Чей-то выкрик из зала разорвал этот момент, и мы, обещав Тому зайти попозже, как будет время, направились мимо камина вглубь здания. Я упустил момент, что там сделала профессор, чтобы открыть проход на аллею, так как в зале началось самое интересное — справедливое разделение недополученной прибыли с помощью подручных средств и магических приёмов.

Собственно, причина неказистости оформления зала мне сразу же стала понятна, а Том Голдстейн, как оказалось, правильно не вкладывает в данную строку расходов деньги. С этими мыслями я и прошёл сквозь каменную арку на Косую аллею.

Что вам сказать, после того как я осмотрелся вокруг? Стабильность во всей её застойной красе. Брусчатка на аллее — это ладно, придаёт стиль оформлению улицы под шестнадцатый — семнадцатый века. Фонари над дверьми магазинов, за которые коллекционеры оторвут их у вас вместе с руками, тоже ничего. Но вот мантии, острые колпаки... это за гранью добра и зла.

В остальном же — толпа толпой. Продолжая держаться в кильватере профессора, я вертел головой, пытаясь рассмотреть всё сразу, пока взгляд не наткнулся на витрину с метлой внутри.

Метла, обычная, с прутьями, только лакированная и со странной ручкой. К витрине носами прижималось несколько мальчишек младше меня года на три, пока, видимо, их родители, беседовали рядом. Боже, не дай сбыться моим мыслям. Они что, действительно летают на мётлах?! А я ещё удивлялся, зачем в письме упоминали этот хоз. инвентарь.

Да ну их нафиг. Ни за что на эту палку не сяду. Ну если только доплатят.

Пока я оценивал быт волшебных народов мира, мы подошли к концу аллеи, где находилось большое здание в три этажа. Не знаю, что за стиль, куча башенок, на замок смахивает. Правда, вместо рва с водой была большая лестница с коваными перилами, ворота заменяли большие парадные двери, а роль стражников играли два... существа отдалённо человеческого вида. Если ребят так преобразило после вчерашнего, то в магическом мире я с этого момента ничего кроме сока не пью.

Особо выделялась надпись над дверьми:

Входи, гость незваный, только помни всегда,

Что жадность ведёт в искушенье.

Запомни ты также, кто работать не любит,

А любит лишь брать, тот дорого платит за это.

Коль пришел по чужое добро ты сюда, точно знай,

Что навеки останешься здесь ты.

— Это гоблины, они не люди, а своя магическая раса, — пояснила профессор, а я подумал, что с соком малость поторопился. — Они заведуют банком Гриннготс — единственным банком в магической Британии.

Стоило нам приблизиться к дверям, как гоблины открыли двери. Интересно, это серебрянка, или серебро так патиной покрылось? Я уже хотел пощупать, но взглянув в глаза одного из гоблинов, резко передумал. Нет, глаза у него вполне себе нормальные, только холодные и взгляд жёсткий. А вот улыбка в шестьдесят четыре зуба меня реально напрягла. Ну, может и не в столько, но то, что зубы у них в два ряда — это точно. Зуб даю. В связи с этим, выражение «навеки останешься» приобретает реально глубинный смысл. Однозначно тут катакомбы есть.

Пройдя внутрь, мы оказались в просторном холле, где были расположены конторки, к которым тянулась очередь клиентов. Походу банк пользуется спросом, так как ко всем конторкам тянулась своя очередь клиентов. Конторки, кстати, были устроены так, чтобы клиенты разговаривали с гоблинами смотря снизу вверх. И это при росте самих гоблинов чуть выше меня. Ох, чую, эти ребята за пенни удавятся.

— Профессор, а зачем мы сюда пришли? — задала вопрос Гермиона.

— Мисс Грейнджер, у магов свои деньги, поэтому маггловские деньги среди нас не в ходу. Здесь же вы сможете их обменять на галлеоны, сикли и кнаты. Один галлеон равен 17 сиклям или 493 кнатам. На галлеоне изображён дракон, впрочем, это вы сами увидите, как обменяете деньги.

Пока профессор объясняла Гермионе о процентах чего именно она спорила с Томом, подошла наша очередь.

— Уважаемые клиенты, моё имя Грипбух, добро пожаловать в банк Гриннготс. Чем могу служить? — слова гоблина были вежливы, но вот насчёт служить я сильно сомневаюсь. Уверенность моя пока ничем не подкреплена, но интуиция нашёптывает однозначно.

— Здравствуйте, уважаемый Грипбух, меня зовут Гермиона Грейнджер, а это мои спутники Гарри Поттер и профессор МакГонагалл. Нам необходимо обменять фунты на галлеоны. — Гермиона правильно оценила оформление банка — гоблины явно ни в грош не ставят магов, считая себя выше их. Поэтому вежливость и неуверенные, или робкие, просьбы девочки самое то.

Однако что-то непонятное. Пока я слушал Гермиону и смотрел по сторонам, гоблин, услышав моё имя, непонятно посмотрел на меня, при этом он что-то сделал в своей конторке, но конкретно что, мне было не видно.

— Мисс, вы пришли по адресу. Наш банк с радостью окажет вам эту услугу. По текущему курсу, один галлеон равен пяти фунтам. За данную операцию наш банк возьмёт один процент от суммы. Какую сумму вы планируете обменять?

— Мне нужно сто галлеонов.

— В таком случае, с вас 5 фунтов за наши услуги. Всего 505 фунтов.

Пересчитав деньги, гоблин выдал Гермионе мешочек с сотней галлеонов.

— Благодарю вас, Грипбух. Было приятно иметь с вами дело.

— Это моя работа, мисс Грейнджер. Буду очень рад видеть вас снова в нашем банке.

Последнее было сказано, на мой взгляд, уже гораздо теплее.

— Мистер Поттер, позвольте приветствовать вас в нашем банке. Поверенный вашего Рода сейчас подойдёт к вам.

Чего?!

— Мистеру Поттеру в данный момент нужно просто обменять фунты на галлеоны. У нас сейчас нет времени на ваши ритуалы, Грипбух, — неожиданно для меня, высказалась профессор.

Не понял. Причём, как её слова, так и тон. Похоже, с гоблинами тут прямо холодная война. Ну нет, вы меня отсюда не выгоните, профессор, пока я не узнаю про свой Род!

— Профессор, вы говорили, что хорошо знали моих родителей, но разве вы не знали, что у них в банке есть поверенный и имущество? — с наивным выражением лица спросил я.

А профессор-то, профессор — она явно смутилась. О чём это говорит нам? Правильно, дело ясное, что дело тёмное. Обо мне знали, вероятно за мной следили, хотели сыграть на удивлении от факта реальности магии, на том, что мои родители тоже были магами, но при этом не хотят говорить, что в мире магии у меня есть какое-то имущество и не хотят, чтобы я его получил? Это вероятно.

Идём дальше. Она заместитель директора. Значит то, что знает и делает она, об этом же знает и директор школы, и, вероятно, он и отдавал ей рекомендации про меня. И это возможно.

Эти размышления не заняли много времени, практически столько, сколько потребовалось МакГонагалл, чтобы прийти в себя.

— Мистер Поттер, просто вы ещё малы, чтобы думать о таких вещах. Для этого у вас есть опекуны.

После осознания её слов, голова стала пустой и кристально-ясной. Не знаю, чего во мне было больше в тот момент — ярости или обиды. Очень захотелось её засунуть в мой чулан лет на десять и оставить наедине с дядей Верноном. Я просто прирос взглядом к её лицу, пытаясь понять, серьёзно ли она сказала подобное. Правда, почему-то профессор от моего взгляда отшатнулась в испуге, Гермиона, когда я взглянул на неё, подошла ко мне и схватила за руку, а гоблины, Грипбух и подошедший к нему ещё один, кивнули с одобрением.

— Гарри, перестань пугать всех своим взглядом и убери свет из глаз, — прошептала мне Гермиона на ухо. Её слова помогли мне успокоиться.

— Прошу меня извинить за эту сцену, — обращаюсь при этом исключительно к гоблинам. — Я ни в коем случае не имею ничего против вас.

— Вам не нужно приносить извинения, Наследник Поттер. Отношения между магами не касаются народа гоблинов. Позвольте представиться, поверенный рода Поттеров Рокдунг. Я заведую деньгами вашего Рода уже более восьмидесяти лет.

Вежливо киваю ему, понимая откуда-то, что так будет правильно.

— Пусть ваши прожитые года несут лишь потери вашим врагам, Рокдунг. — Слова сами слетели с губ. Подобное чувство было, когда я свернул в зоопарке к дому змей и встретился после с Гермионой.

Глаза гоблина расширились, а рот раскрылся в нехилом таком оскале.

— Пусть даже ваши поражения станут залогом ваших побед, мистер Поттер.

Чувство продолжает вести меня, и следуя ему, оскаливаюсь в ответной ухмылке.

— Я бы хотел узнать о том, в каком состоянии дела моего Рода, Рокдунг.

— Ежегодный отчёт о доходах был направлен вашему магу-опекуну, мистер Поттер. Он не ознакомил вас с ним? — удивлённо спросил гоблин.

— У меня есть опекун среди магов? — всё чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса, попадая в удивительный другой мир. — Впервые слышу об этом, как и о ваших отчётах. Я не получал ничего. Можно узнать, кто является моим опекуном?

— Ваш опекун — Альбус Дамблдор.

Так-с. Это уже интересно. Косой взгляд на профессора МакГонагалл... и её ни капли не удивлённое лицо. Зато очень недовольное. Очень интересно.

— Рокдунг, а могу ли я ознакомиться с последним отчётом, что мой опекун не счёл нужным довести до меня? — и опять добавляю по наитию: — Ведь я, как наследник Рода, должен быть в курсе его дел?

— Безусловно, мистер Поттер. Но, думаю, нам стоит пройти в мой кабинет — ознакомление с бумагами займёт время. — Гоблин слегка повернулся и лёгким взмахом руки показал направление.

— Гарри, я с тобой. — Гермиона продолжала крепко сжимать мою руку.

— Хорошо, Герм.

И тишина... Она что — испугалась? Хотя с профессором в таком состоянии я бы тоже не остался, решил я, глядя как зрачки её глаз не могут определиться с формой. Не дожидаясь её возражений, мы последовали за гоблином.

Поплутав по коридорам этого замка, я понял, на что намекали эти коротышки-лабиринтостроители своим стишком. Вот кто так строит, а? И это мы просто два раза поднялись по лестнице, один раз спустились в другом крыле и сделали кучу поворотов. И ни одной таблички на встреченных дверях.

Нет, вру. Табличек нет, а надписи есть. Еле заметные, слегка светящиеся бело-голубоватым светом. Они что, настолько прижимисты, что пишут на своём гоблинском прямо на дверях?

Хотя, а что если?..

— Гермиона, ты видишь, что на дверях написано? — шёпотом спрашиваю у девочки.

Та с удивлением посмотрела на меня, потом на двери рядом, потом опять на меня. Отрицательно покачав головой, она с немым вопросом вернула свой взгляд ко мне.

— А я вот вижу.

На этих моих словах ведущий нас гоблин запнулся, но всё же продолжил идти дальше. Поплутав ещё относительно немного, мы зашли, я так понимаю, в его кабинет.

Ничего себе так обстановочка, уютная. Полки с толстыми, даже на вид, раритетными фолиантами, массивный стол и не бедное произведение искусства в виде стула рядом с ним. С другой стороны — пара кресел и банкетный столик между ними.

— Прошу Вас, присаживайтесь. — Гоблин показал нам на кресла, а сам полез на стул за столом. Именно полез, так как и стул, и стол были рассчитаны на взрослого человека. Замечу ещё раз, человека. Значит, это не его кабинет, а помещение для важных встреч, как минимум.

Я ему так важен?

— Вот, держите. — Одновременно со словами Рокдунга в нашем направлении полетел поднос с папками и плавно опустился на столик между нами. Гермиона сразу схватила верхнюю, и начала просматривать документы. Не знал, что она разбирается в бухгалтерии. Я вот точно не разбираюсь ни в чём, кроме основных арифметических операций. Ладно я, Дадли наш, вообще только в двух, сколько себя помню, практикуется — отнять и поделить. Со сложением же у него не очень, так как считает он только раз в году, на дне рождения. Подарки. И вычитания их количества никогда не допускает.

Впрочем, опустим тему знаний арифметики. Думается мне, что стоит попросить гоблина рассказать самое интересное, раз уж он так показывает мне своё расположение.

— Я, конечно, просмотрю отчёты, а пока не могли бы вы, вкратце, рассказать основные разделы?

Ой, блин... Прищурившийся гоблин — то ещё зрелище.

— Мистер Поттер, итоговые цифры есть в папке номер 5, на первом листе. Вкратце, начиная со времени смерти вашего деда, Карлуса Поттера, по настоящее время, вложения вашего рода остаются неизменными, за исключением банкротства некоторых фирм, указанных в папке номер четыре, в третьем разделе. Ваш опекун не совершал никаких действий с вашим детским сейфом, исключая ежемесячных сумм по статье «расходы на содержание, карманные расходы» в размере 120 галлеонов. В августе этого года была снята сумма в размере 4831 галлеона с пометкой «оплата первого года обучения в школе Хогвартс».

Не понял. Честно, не понял. Это аренда обносков кузена стоит столько? Или в комплекте с ней нужно учитывать мою доплату за офигенно сильное желание поработать по дому и саду для Дурслей? И последний вопрос — Гермиона говорила, что обучение для неё в Хогвартсе бесплатно, а оплачивает его Совет Попечителей пополам с Министерством Магии. Так какого фейри?!

Гоблин опять замолк и с интересом наблюдал за мной.

— Гарри! Гарри, успокойся! — донёсся до меня голос Гермионы. — Не зацикливайся на этом.

— Не зацикливайся?! Да он ни одного золотого на меня не потратил, не говоря уже, что про него и что он мой опекун, я узнал только сегодня здесь! А что дальше? Может у меня, вдруг, и жена уже есть? Не подскажете, Рокдунг?

Гоблин странно замялся, косясь на пол вокруг меня, где странно изгибались тени. Я же смотрел на пар, выдыхаемый мной и изморозь на ручках своего кресла. Писец, подумалось мне...

— Мистер Поттер, у меня нет информации по этому вопросу, но вот к детскому сейфу вашим опекуном был заказан второй малый ключ.

Фух... Одновременно с выдохом в комнате начало теплеть.

— Э-э-э... Вы не могли бы пояснить мне, в чём его особенность?

— Гарольд, вы позволите обращаться так к вам? — я кивнул, не его одного фокусы в комнате проняли. — Так вот, у вас есть основной ключ от вашего детского сейфа.

Разглядев удивление у меня на лице, гоблин закрыл глаза и вздохнул.

— Если же вы потеряли свой ключ, то в этом нет ничего страшного — для вас, так как все сейфы рода зачарованы ритуалом кровного родства. Данный ритуал позволяет членам рода открывать свои сейфы и ограничивать доступ к ним всем остальным. В настоящий момент он отнесён Министерством Магии к тёмномагическим, и запрещён к практике на территории Королевства для всех магов. То есть мы просто проведём малый ритуал привязки, и выдадим вам новый ключ.

— А зачем мне вообще нужен ключ, если сейфы и так зачарованы на кровь рода?

— Если вы готовы при каждом открытии и закрытии сейфа резать себе руку, чтобы замкнуть рунный круг, то, конечно, незачем. Ключ же позволяет провести привязку к конкретному волшебнику, проявляя тем самым в себе магический отпечаток, присущий его крови.

— Я понял, Рокдунг. Уважаемый, давайте вернёмся к малому ключу.

— Помимо основного, вашего личного ключа, есть ещё два ключа, способных взаимодействовать с рунным кругом защиты. Это старший ключ, который участвовал в создании защиты. Данный ключ хранится в основном сейфе вашего рода. Малый ключ — это ключ, который прикладывается к договору о помолвке и является залогом серьёзности намерений, так как даёт возможность второй стороне получить доступ к половине содержимого. Так как вторая сторона до брака не является членом рода, то она не может открыть сейф, и за неё это делаем мы. Таким образом контролируя размер забираемых средств. Конечно, обычно такое не практикуется, ведь среди старших родов подобное условие в договоре помолвки равносильно прямому оскорблению.

Мля-я-я... Точно толстый полярный лис. Я уже ненавижу этого гада.

— Но вы говорили, что никто к сейфу не обращался?

— Да, ведь договор — это не помолвка. Это просто бумажка, до тех пор, пока не проведут ритуал, и сама магия не свяжет его участников. Ключ был сделан, но он не может быть использован, так как вашей магии ещё нет у второй стороны.

— Я могу избежать помолвки?

— До тех пор, пока у вас есть опекун — нет.

— И что нужно сделать, чтобы избавиться от него? — это включилась Миона.

Рокдунг усмехнулся фирменной гоблинской улыбкой.

— Есть несколько способов. Первый, самый быстрый и простой — нужно просто его убить.

Ага, прихожу я в школу, прошу его зайти в кабинет поговорить, а он сам вдруг из окна и выпадает. Кавалер, председатель и ещё чего-то там. Не смешно.

— А более реальные способы есть?

— Как не быть, — гоблин улыбнулся уже более ласковее, от чего морда у него стала хитрая-хитрая. — Второй способ — это в судебном порядке потребовать снять с него эти обязанности.

— И в чём проблема?

— Дамблдор — верховный судья.

Етить-колотить крокодила ёжиком на сосне в Африке.

— А третий вариант есть?

— Есть. Вы из наследника рода Поттеров становитесь главой рода Поттер.

В удивлении меряюсь величиной глаз с Гермионой.

— Это так просто? — поворачиваюсь к нему обратно.

— Не совсем, но всё решаемо. — Гоблин демонстративно грустно вздохнул. — По вашим законам, вы без разрешения опекуна не можете проводить никаких ритуалов или подписывать документы. А он, судя по вскрывшимся фактам, вам этого сделать не даст.

Согласно киваю головой.

— К нашему сожалению, люди забыли о том, что их законы — это только их законы. А у магии есть своё мнение. Ваш род относится к старшим родам. Сила родовых даров настолько велика, что даже в заблокированном виде проявляется вокруг вас. Ничем хорошим это не кончится, как для вас, так и для окружающих. Я вижу, что вы уже осознанно пользуетесь некоторыми из них. Как говорится, через одно место, но хоть что-то.

Обычно, после начальной подготовки, глава рода проводит ритуал проверки Даров Магии. По его результатам судят о том, какие Дары существуют в крови Рода и насколько сильна магия в ней — ведь сила Даров напрямую связана с тем, как представители Рода соблюдают её законы и правила, за нарушение которых она и наказать может. А наказание от самой магии, это вам не в Азкабане посидеть — ослабление магии рода с каждым поколением, рождение сквибов, метка Предателей Крови, полное лишение магии некоторых членов Рода и, как итог, пресекновение Рода. Я перечислил лишь самые заметные наказания по степени тяжести.

Все правила, которые обязаны соблюдать члены Рода записаны в его Кодексе. Кодекс Поттеров находится в сейфе рода.

— Возвращаясь к вашему вопросу, из-за подобного проявления магии рода у вас — это так просто. Каждый из членов рода может попытаться занять место главы рода, если оно вакантно. Лорд Карлус Поттер, глава рода Поттеров, умер уже давно. Ваш отец не проходил проверку, так как был исключён главой рода из очереди наследования с вердиктом «за поведение, позорящее честь Рода». Доступа к имуществу рода у него тоже не было, только к его детскому сейфу. Также ему было позволено жить в доме в Годриковой Лощине, являющимся родовым имуществом, а не его личным. Вы последний в роду, поэтому ничто не мешает вам попробовать это сделать, кроме вашего желания и воли магии. И, как я уже сказал, ваши родовые силы начали проявляться, значит, магия уже всё решила.

Как-то всё чересчур просто. Так где же мышеловка?

— Уважаемый Рокдунг, вы в своей речи не раз акцентировали внимание, что свары магов вас не касаются. Так почему вы мне так помогаете, фактически решая за меня мои проблемы?

— Эту тему я могу обсуждать только с главой рода, Гарольд. Она касается уже нашего народа. Поэтому мы считаем, что подобный аванс благотворно скажется на наших отношениях в будущем. И когда вы выйдете из своего хранилища уже с кольцом главы рода, мы вернёмся к этому разговору. Если же я ошибся, и магия рода вас не примет в качестве главы, то не обессудьте — вы нам не сможете ничего предложить, чтобы мы стали помогать вам таким образом.

К тому же, Министерство Магии и Дамблдор узнают о том, что вы приняли обязательства главы рода. И они будут возмущены подобным пренебрежением к их законам и желаниям. Вы сможете сами выиграть на их поле? Нет, как мне кажется, несмотря на всю вашу рассудительность и продемонстрированный здесь ум. Наша помощь в разрешении этого недоразумения будет прекрасной платой за вашу помощь в решении уже наших несложных проблем.

Мы договорились?

— Вы рассказали интересную историю, уважаемый Рокдунг, — медленно говорю я, кивая при этом Гермионе.

— Однако пока рано говорить о каком-либо договоре, ведь вы так и не сказали о сути услуги, а Гарри ещё не глава рода, — подхватила она. — К тому же, те четыреста тысяч галлеонов в его детском сейфе с запасом превышают стоимость нормального адвоката.

Гоблин развернулся лицом к Гермионе, и с удивлением смотрел на неё. Девочка открыто встретила его взгляд, при этом извиняюще улыбаясь.

— Похоже, не только вы здесь оказались гораздо умнее своего возраста, Гарольд.

— Давайте уже приступим к моей проверке, Рокдунг. Вы с Гермионой ещё сможете поторговаться в ваше удовольствие. — На мои слова эти двое разумных одновременно развели руками и сделали вид, что это я во всём виноват.

Спелись.

— Пойдёмте в ритуальный зал, Гарольд, там уже всё давно подготовлено, — уже с серьёзным видом ответил мне гоблин. — А юная мисс подождёт нас здесь.

Дёрнувшуюся было возразить девочку Рокдунг остановил взмахом руки.

— Мисс Грейнджер, наблюдать за ритуалом могут только члены рода. Вы, пока, к ним не относитесь.

Гермиона демонстративно надулась и с обиженным видом уселась обратно.

— Вы там только не задерживайтесь, а то профессор МакГонагалл с ума сойдёт, — оставила она за собой последнее слово.

* * *

А в доме Грейнджеров в то же самое время...

— Уй! Аккуратнее надо быть, дорогая.

— Сам такой. Смотри, я обижусь и сам себе помогать будешь.

— Джи-и-и-на! Медленнее. Нежнее. Да, вот так... Аккуратнее вводи!

— Скотт, заткнись! Такой момент испортил.

Двое склонились над столом и в четыре руки держали что-то мелкое. Мелкое этому сопротивлялось, вызывая ругательные характеристики своего поведения.

— Зачем вы вообще выбрали такую мелочёвку?! Как мне на неё теперь напылить цепи эффектора?

— Также, как и на предыдущие четыре, только молча! У меня от твоих комментариев уже голова болит и руки чешутся.

— Прошу чесать их подальше от меня! — звонкий хлопок ладони поставил восклицательный знак в конце этой фразы.

— Джин, за что?!

— Не нервируй меня! Ничего вы, мужчины, не понимаете в украшениях — как ты предлагаешь нам носить такие булыжники?!

— Всё-всё, признаю, что был неправ, и молчу.

— Вот и молчи.

Тишина царила некоторое время, пока двое продолжали заниматься своими делами.

— Так, закончили, наконец, — выдохнул Скотт. — Комплект Герми готов.

— Ты мне так и не сказал, что он должен делать.

— Да? Вроде говорил...

— Если ты про модулированный сигнал и стоячие волны с динамической подстройкой в противофазе с возбуждающим излучением, то это не объяснение.

— Э-э-э... Ладно, если простыми словами, для домохозяек...

Звук подзатыльника.

— Ай... То есть просто простыми словами, то двух браслетов, серёжек и кольца, хватит, чтобы рассеять любое направленное на неё излучение магии, правда лишь чуть сильнее, чем продемонстрированные у нас в доме. Более сильные воздействия на основе эффекта противофазы я не могу реализовать без внешнего питания, так как фонового излучения от Гермионы уже недостаточно, а как сделать накопитель для магии, мне непонятно.

— Это ладно, на первое время хватит. Потом сделаешь версию получше, с учётом полученных ею знаний и новых учебников.

— Сделаю-сделаю, куда я денусь.

* * *

Тем временем в школе Волшебства Хогвартс...

В преддверии нового учебного года директора Школы Волшебства Хогвартс волновал очень важный вопрос, от которого зависело очень многое. Вот уже который час он не мог решить, какую мантию выбрать — тёмно-синюю с серебряными звёздами или без звёзд, но в разноцветную полоску. Жалко, на мантиях нет больших пуговиц — большие перламутровые были бы к месту.

Кто-то может сказать, что директор занимается глупостями, а важные вопросы должны касаться непосредственных дел школы, таких, как, например, закупка ингредиентов для уроков зельеварения (а профессор Снейп опять выкатил свиток на два ярда) или обновление авиапарка школьных мётел (которые и правда уже не годились даже для подметания большого зала — прутья вываливались). Но директор уже не первый год директор, с успехом совмещающий свою публичную карьеру, а потому он как никто знал, что значит произвести первое впечатление.

А какое впечатление может быть лучше, чем безобидный добродушный и немного чудаковатый бородатый дедушка с располагающей улыбкой? Только всё тоже самое, но в цветной мантии. Да, цветная лучше всего. Можно ещё тюбетейку для полноты образа.

Успокоившись с выбором, Альбус вернулся к себе в кабинет, почесал феникса, и по привычке обратил свой взор на блестящие сувениры, находящиеся за стеклом на полочках шкафа. Обратил и схватился по привычке за сердце, которое после слёз феникса не болело уже долгие годы. Поразило его то, что одна из безделушек вела себя необычно, а под ней было написано витиеватым шрифтом две буквы, которые причудливо переплетались, но не настолько, чтобы нельзя было в них различить символы «ГП».

Безделушка же, похожая на астрономическую модель планетной системы меняла положение элементов и их цвета, а центральное «светило» из тусклого серого шарика, содержимое которого было похоже на сизый дым, меняло свой цвет на ярко-белый, становясь больше похожим на звезду, если бы не одно «но» — оно не освещало белым светом близко расположенные «планеты», а бросало на них чёрную тень. И именно эта сюрреалистическая картина, когда теневая сторона «планет» была обращена к «светилу», и вызвала такой переполох в чувствах уважаемого человека.

Чуть придя в себя, профессор Дамблдор суетливо начал вызывать по сквозному зеркалу миссис Фигг, волшебницу, что по его приказу наблюдала за домом Дурслей в целом, и Гарри Поттером в частности. Раньше они, правда, пользовались камином, но проклятые книззлы, как оказалось, не терпели ничего, что вызывало у них оскорбление чувства прекрасного. А как выяснилось опытным путём, торчащий из камина зад миссис Фигг делал именно это. В общем, после второго сеанса когтеукалывания и кровопускания, в процессе которого старушка-волшебница познала все преимущества безадресного путешествия по каминной сети, а директор узнал о себе и своей умной идее с книззлами много занятного, решили обойтись по старинке — сквозными зеркалами, несколько пар которых пришлось раздать на текущие нужды.

Старушка ответила относительно быстро.

— Чего тебе, Альбус? — недовольство в голосе старушки-кошатницы было ясно слышимым.

— Где Поттер?!

— У Дурслей в доме, где же ещё? — старушка не хотела признаваться, что последнее время откровенно манкировала своими обязанностями из-за переломов. Она честно считала, что этот её перерыв в наблюдении является компенсацией за запрет Дамблдора на лечение переломов зельями.

— Точно?!

— Точнее не бывает! Моя сиделка ушла час назад в дом. — Уточнять, что сиделкой был не Гарри, а Дадли, она не стала.

Во-первых, потому что она этого не говорила уже несколько дней — после последних переломов она не выходила из дома довольно долго, и первое время боялась сказать о том, что прошляпила отъезд Поттера. Во-вторых, потому что Дамблдор уже достал, но послать его она не могла — угроза раскрытия её, как незарегистрированного анимага, подразумевала два года Азкабана, что по понятным причинам не прельщало. В-третьих, Дурсли сказали, что их племянник в больнице, и выпишется через несколько дней, поэтому ничего страшного не случилось.

— Никого постороннего не было?

— Нет, если не обращать внимания, что авроров последнее время стало меньше — похоже, Надзор смог справиться со своими проблемами.

Альбус, который прекрасно знал о причине головной боли Надзора, несколько успокоился. Если бы у Гарри произошло что-то с магией, то ее выбросы однозначно бы привлекли тревожную группу. А раз её нет, то бояться, что что-то пошло не так пока преждевременно. А когда Гарри будет в замке, его вполне можно будет осмотреть и проверить ограничители.

* * *

Банк Гринготтс.

Как и предсказывали гоблины, ритуалы раскрытия даров и на главенство рода завершились успешно. Немного неожиданным, а если без стеснения, то охрененно большим, сюрпризом стало наличие ограничителей на магическом ядре и зелий различной направленности в крови. Гоблины даже официальную бумагу выдали, оставив себе второй экземпляр на случай подачи иска. Ну, они вообще предусмотрительная раса.

Осталось теперь доехать до сейфа Поттеров, одеть кольцо и бегло ознакомиться с остальным имуществом там. Бегло, потому как после ритуалов самочувствие было как после перетаптывания слонами, а ещё предстояло вернуться на Косую аллею и закупаться к школе.

Но тележки в местных катакомбах обалденные — ветер в лицо, ремней нет, а горки такие, что аж подпрыгиваешь. Было весело, только жалко, что у них одна скорость — было бы гораздо круче, если бы тележки ездили быстрее. Но чего нет, того нет.

Вот так, продолжая переживать поездку, я и стоял перед дверьми к сейфу. Рокдунг стоял рядом и говорил что-то про историю рода и номера сейфов. Мой в первой сотне, семьдесят третий, если хочется точности. Дверь была произведением искусства — никаких золотых украшений, только рисунок из рун и странные животные, в которые складывались уже обычные узоры вырезанных линий. Такая себе большая гравюра. По центру двери была расположена ручка в виде головы этого неизвестного мне животного, в которую и перетекали плоские узоры. Собственно, ручкой служил хитроизогнутый в открытой пасти язык.

— Гарольд, теперь возьмитесь рукой за язык и потяните его на себя. — сказал гоблин.

Я взялся и потянул. У пасти зверя глаза открылись, язык дёрнулся внутрь, а челюсть почти захлопнулась, прищемив мне руку так, что зубы прокусили её до крови.

— Ай! Вот же ж тварь! — скорее от неожиданности, чем от боли вскрикнул я. — Бля-я-я... стяще, Рокдунг. Просто блестяще. Вы не могли меня предупредить заранее, что будет так больно?

— Не волнуйтесь, Гарольд. Это нормально, когда кто-то пытается открыть дверь без ключа. В следующий ваш приход мы сделаем ключ, так как после проведённого ритуала его делать нет смысла — ваше магическое ядро ещё изменяется. Сейчас ваша кровь пробудит запирающие руны, и она откроется. А вот если кто посторонний попытается проделать подобное, то останется без руки, и оставшаяся его жизнь будет очень короткой — род Поттеров знал толк в проклятиях. Так что не верьте, если вам будут говорить, что Поттеры — светлый род. То, что маги называют «белая магия», не способно использовать силу объекта, на который направлено воздействие. В данном случае, собственное ядро вора будет его медленно и болезненно убивать. Вот тёмная — завсегда пожалуйста. У истинных магов старой школы, с которыми в древности не раз на поле битвы сходились мои предки в ходе кровавых войн, была отменная фантазия на подобные проклятия. Да, мельчают маги, мельчают — пытаются отринуть тёмную магию, как будто можно разделить части неделимого. К вашему сведению, Гарольд, есть просто Магия, которая состоит из нескольких глубоко взаимодействующих элементов: то, что сейчас маги относят к Светлой и Тёмной магии, Природная магия и магия Стихий. Пытаться пользоваться чем-то одним и считать себя магом, всё равно, что единорогу изображать из себя цербера.

Пока гоблин пытался успокоить меня словами, узор на двери начал светиться тусклым красным светом, усиливающимся с каждой секундой. Рука, к моему удивлению, перестала болеть почти сразу, хотя кровь продолжала течь.

— Как я уже сказал, ваша светлая магия использует силы источника, т.е. колдующего мага, Тёмная магия — она берёт силы того, на кого направлена, а магу остаётся лишь направляющее воздействие. Но тут есть опасность и для колдующего — стоит упустить контроль и заклинание тёмной направленности начнёт пить силы своего автора. Природная — это сила, разлитая в мире и её производные, заключённые в растениях, животных и природных источниках магии. Это магические ядра магов и их Родовая магия, магические расы и ещё некоторые её проявления, например, один из Основателей школы Хогвартс, Салазар Слизерин, был наглядным примером мага, владеющим Природным компонентом магии — он был змееустом, и разговаривал со змеями на парселтанге. Стихийная магия — это все проявления Первостихий, из которых и был создан наш Мир.

На самом интересном месте, дверь решила прервать гоблина, выпустив меня и медленно открывшись. От накатившей слабости я пошатнулся, но смог удержаться на ногах. После разгона звёздочек из глаз, я смог рассмотреть содержимое сейфа за дверью.

Первым впечатлением было разочарование — где груды золота и артефактов? Обломщики. Вторым, что я чего-то не понимаю — за дверью был небольшой коридорчик, за которым проглядывалась комната, в которой находился постамент с книгой.

— Рокдунг, и это всё? А где остальное имущество?

— Если вы про золото, Гарольд, то в других сейфах. В частности, номер твоего школьного за третьей сотней. Я подготовлю для тебя отдельную справку о количестве сейфов и их содержимом. Здесь же находится только Кодекс рода Поттер, Родовой Гобелен и особо ценные артефакты.

Я не могу войти внутрь, поэтому тебе самому придётся надеть перстень Главы рода и произнести формальную клятву роду — она записана в Кодексе. Чтобы открыть Кодекс, тебе снова придётся использовать свою кровь, и капнуть на герб рода несколько капель. После того, как ты принесёшь клятву Роду, твоя ветвь поменяет своё состояние на гобелене.

— Вроде всё понятно. Ладно, я пошёл. — И глубоко вздохнув, я зашёл внутрь.

Без проблем зайдя внутрь и приблизившись к постаменту с книгой, я осмотрелся. Комната была отделана в строгом стиле и в тёмных тонах. На первый взгляд не было никакой бросающейся в глаза роскоши — один минимализм и функциональность. И это логично — внутрь заходят только свои и пыль в глаза пускать не перед кем. Слева от прохода висел гобелен с рисунком в виде дерева и чёрными ветками с именами на кончиках. Справа были расположены даже не полки, а стеллажи, на которых лежали различные предметы. Некоторые валялись чуть ли не кучками, а иные покоились в отдельных ячейках, закрытых чем-то отдаленно похожим на стекло. Видимо, те самые артефакты.

Встав перед книгой, я увидел, что рядом с ней лежит кинжал, только какой-то необычный, лезвие у него было не плоское, а круглое. Такая себе большая иголка с ручкой и гардой. Видимо, у предков всё продумано было ещё века назад. Книга тоже обычной не была — сама по себе она тянула по толщине на вполне себе увесистую энциклопедию, а отделка из какой-то кожи и металлические углы с замком лишь придавали солидности. Герб рода на обложке представлял собой щит, над которым была расположена корона. На самом щите было разделение на четыре зоны с изображением непонятной раскоряченной птицы поверх них по центру. Что гласил девиз в ленте снизу мне было непонятно — такой язык я не знаю. А куда кольцо делось?

Попробовав открыть книгу без очередного кровопускания, я обломался. Видимо придётся использовать иголку-переросток. И почему маги предпочитают всё большое? Большие зубочистки, большие иголки... Интересно, что ещё большое следующее на очереди?

Ткнув в мизинец остриём, я капнул несколько капель на птицу табака. Вопреки ожиданиям, птица не ожила, а вот замок откинулся сам. Подождав ещё каких-нибудь эффектов и ничего не дождавшись, я открыл книгу.

М-да. Если вся книга, как и первая страница, написана от руки пером и чернилами, то это действительно дорогая книга — столько написать-то. Пока же я оторопело разглядывал строчки, книга сама начала перелистываться, пока не остановилась на развороте с заголовком «Принятие Наследия».

Делать нечего, начинаю читать:

— Я, Гарольд Джеймс Поттер, — офигеть, меня тут откуда знают? — обязуюсь хранить и защищать, беречь и приумножать, следовать и отстаивать, членов рода, имущество рода, честь рода дабы не дать пресечься роду Хранителей и быть достойным доверенного наследия. Своей магией, жизнью и честью клянусь не посрамить как делом, так и бездействием, предков своих. Да будет так.

Стоило начать читать текст, как вокруг меня и книги стал разгораться светлый ореол. С последними же словами книга вспыхнула, а когда я вытирал глаза, пытаясь проморгаться, ощутил, что на указательном пальце левой руки появилось нечто постороннее. Как следует проморгавшись, я смог рассмотреть на нём перстень с маленьким гербом рода на нём.

Ну всё, окольцевали уже.

Пока я обдумывал эту мысль, начал светиться гобелен слева. А подойдя к нему, я рассмотрел, что среди чёрных веток у дерева есть одна белая, оканчивающаяся моим именем. Над именем висела корона. Я так понимаю, это знак главы рода. А дальше начались неожиданности.

Зелёная пунктирная линия тянулась от меня к другому имени, вышитому белой ниткой. К прекрасно знакомому с недавних пор мне имени — Гермиона Джин Грейнджер. От неё же шли белые нити к именам её родителей.

Однако... Это что, где и когда? Пощупывание и ковыряние пальцем ничего не изменило. Хмыкнув и ничего не надумав, я так в задумчивости и пошёл на выход, когда мне пришло в голову полистать книжку — вдруг там про гобелен инструкция есть.

Открыв Кодекс уже без кровопролития, я начал переворачивать страницы.

— Нет. Маги совсем странные, — озадаченно вслух высказался я. — А содержание приложить не судьба было? Где тут про родовой гобелен искать?

После последнего вопроса пришлось резко отдёргивать пальцы, так как страницы стали перелистываться сами просто с вентиляторной скоростью. В смысле, что от них даже ветерком повеяло.

Пролистав непонятно сколько страниц, но довольно быстро, книга показала мне разворот с текстом про гобелен. В предвкушении начал читать, но быстро обломался — была инструкция об изгнании рода и то, как такой член рода будет выглядеть на гобелене. И всё. Маловато будет! А где справка на пару глав?

Эх, придётся опять гоблинов расспрашивать. Я так с ними и не расплачусь уже.

Выйдя из сейфа и подойдя к вагонетке, где меня ждал Рокдунг, я показал ему перстень.

— Вижу, всё прошло удачно. Возвращаемся или вы хотите посетить другие сейфы?

— Зачем? Я уверен, что вы придумали для магов какой-нибудь способ быстрого доступа к деньгам.

— Конечно. Есть сквозной кошелёк. 10 галлеонов. С ритуалом кровной привязки — 50 галлеонов. Но не рекомендую, так как сильные антиаппарационные барьеры негативно сказываются на связи кошелька с хранилищем. Поэтому рекомендую кошельки с чарами расширения — стандартный со стократным увеличением внутреннего пространства обойдётся вам в 14 галлеонов, с кровной привязкой — 72 галлеона.

— Какой посоветуете?

— С чарами расширения и привязкой, естественно. Постороннему или вору он оторвёт то, что в него засунули.

— Тогда мне кусачий. — Гоблин радостно и широко улыбнулся.

— И ещё, Рокдунг, у меня возник вопрос. На гобелене есть моё имя с короной — это я так понимаю, знак главы рода? — гоблин кивнул на мои слова.

— Но вот от моего имени идёт пунктирная зелёная нить к имени моей спутницы. Скажите, что она означает?

Глаза Рокдунга округлились и увеличились. Отмечу, радостно, а не удивлённо. И вообще, при мне он что-то много эмоций показывает — в общем зале было всё гораздо слабее выражено.

— Зелёный цвет означает магическую связь. А вот пунктир обычно бывает у магически помолвленной пары, когда их взаимное желание объединить свои силы удовлетворяет сама магия. При этом они обмениваются своей магией, усиливая друг друга.

Писец. Родители Герми меня прибьют.

— А разорвать эту связь можно? — с надеждой спрашиваю я.

— Конечно, есть три способа. — Ой, что-то эта улыбочка и три способа мне напоминают...

— Первый способ, ваша невеста неожиданно уходит в мир иной.

Вот, я это предчувствовал.

— Второй способ, из этого мира уходите вы.

— А третий?

— А третий заключается в том, что вы женитесь, и эта связь сама исчезает, заменяясь супружеской.

Полный писец. Я однозначно против первых двух.

В полном молчании мы поднимались в вагонетке наверх. Я думал, задавая себе попеременно два вопроса — «Как быть?» и «Что делать?». Идеи на такой скорости залетать в голову никак не хотели. С одной стороны, Герми была хорошим другом, если не давать ей возможности увлекаться в своём любопытстве и проявлять заботу в её понимании. С другой, мне одиннадцать лет! Какая, к чёрту, помолвка?!

Итогом тяжёлых дум стало появление третьего вопроса — «Как ей сказать?», который полностью вытеснил все остальные. Возвращение в кабинет к Гермионе прошло мимо меня.

— Гарри, как всё прошло? Ты был уже в своём сейфе? — кинулась ко мне из кресла девочка.

— Да, был. Я теперь глава Рода Поттеров. Ну, и есть ещё кое-какие неожиданные новости.

— Какие? Что-то плохое?

— Я бы не сказал, хотя плохие тоже есть, — произнёс я, и замолчал, пытаясь подобрать слова помягче.

— И-и-и? — вопросительно протянула Гермиона.

— Герми, помнишь, что случилось с нами в серпентарии, когда мы впервые встретились?

— Конечно, такое забудешь... — буркнула та.

— Я сейчас узнал, что это была за зелёная дымка...

— Ты меня своим выражением лица начинаешь пугать, Гарри.

— Нет-нет, ничего опасного. Просто, понимаешь... Тогда мы обменялись своими магическими силами и между нами возникла магическая связь...

— И-и-и?..

— И мы теперь помолвлены самой Магией.

Челюсть Гермиона не уронила, но рот открылся широко. Сама девочка замерла в кресле удивлённой статуей.

— Герм, Гермиона... — начал тормошить я её.

Гермиона начала реагировать на мои действия только через некоторое время, и первые её слова повторяли мои мысли.

— Родители нас убьют.

— Угу.

— Но почему? Как?

— Это магия, мисс, — решил вмешаться в наш разговор Рокдунг. — Она сама решает, как ей поступить, если это пойдёт ей на пользу. В каждом из этих случаев, мы можем строить лишь догадки почему она поступила так и не иначе.

— Разве магия может делать что-то сама? Я считала из объяснений профессора МакГонагалл, что это просто способность делать то, что недоступно простым людям.

Вот, правильный подход. Рокдунг смог правильно понять, как её отвлечь. И почему я сам не сообразил?

— Маги!.. — с отвращением протянул гоблин. — Как можно Душу Мира опустить до тупой силы?! Дожили! И мы ещё обязаны соблюдать все договора с этим выродившимся сбродом?!

Э-э-э... Это он и про нас?

— Э-э-э, Рокдунг, не могли бы вы пояснить насчёт договоров?

— Если только коротко. Мы, гоблины, народ воинственный, и в прошлом битв у нас было много. Какие-то выигрывали, какие-то проигрывали. После каждой войны с человеческими магами наш народ заключал договор, закрепляя магически его условия. Так, например, условием подчинения вашему Статусу Секретности был залог имущества магов и переход его в нашу собственность, если род пресёкся, — так появилось первое подобие Банка Гринготтс. Именно этот клан был тогда признан ведущим, и он заключал договора в пользу всего народа от своего имени. В общем, маги стали хранить своё наследие у нас, а мы начали на вас зарабатывать.

На этих словах выражение лица гоблина стало маниакально-предвкушающим.

— В те времена маги были способны на гораздо большее. Открывались дороги теней в иные планы, из-за Грани родом Певереллов были перенесены гримы, которых сейчас трусливо называют «вестниками смерти», хотя они были простыми проводниками. Тьфу. Естественно, смерть они предвещали, так как за проводником обычно с теневых троп приходили воины Дома, карая своих врагов. Стоило погибнуть роду, как о всех его достижениях предпочли забыть — такова судьба всех знаний, вызывающих страх у безликой серой толпы. Гарольд, вы ещё сами всё это увидите, когда сравните то, что вам станут преподавать в Хогвартсе, с содержимым вашей родовой библиотеки. А под неё выделено три сейфа с чарами расширения пространства. Кстати, это одна из родовых способностей Поттеров. А вот манипуляции с тенями, которые вы производите сейчас неосознанно, это дар Певереллов, от которых пошли Поттеры.

Что-то он этих Певереллов через раз поминает, да с такой тоской — неужто с тем родом у гоблинов был бизнес завязан?

— Стоп, остановитесь! — это Гермиона пришла в себя и вспомнила про новость. — Можно как-то выяснить, почему мы помолвлены и как помолвку разорвать?

— Насчёт «почему», всё и так ясно — Гарольд последний в роду, и одарён большими магическими силами. Вот они и стремятся защитить род от гибели — вы встретились, не были против друг друга, и магия рода Поттеров, следуя вашим обоюдным желаниям, пусть и невысказанным, посчитала, что ваш союз в будущем позволит не только продлить род, но и значительно его усилить. А родовая магия настолько сильного рода — это такая своевольная собственница, что обычному магу остаётся только смириться.

Насчёт «разорвать», думаю, что я уже ответил — никак. Только смерть сможет разлучить вас, да и то, ненадолго.

— А если я не буду обращать внимания на эту связь, в документах-то она не прописана, и выйду замуж за другого человека? — девочка решила использовать научный подход.

— Хе-хе, — издевательски рассмеялся гоблин. — Даже если забыть про то, что теперь вам другие молодые люди будут просто неинтересны в этом плане, а также про то, что детей у вас от других мужчин быть не может, остаётся такой маленький нюанс, как передача магических сил от него к вам. А это означает, что вы уже сейчас можете использовать некоторые способности, присущие роду Поттеров, а создаваемые вами чары будут подпитываться от источника его рода. Проще говоря, если провести аналогию, то близость с Гарольдом для вас подобна глотку чистого воздуха после затхлости подземелья.

Однако, здравствуйте. Нехило мы в оборот попали.

— Герм, я...

— Не надо, Гарри. Не сейчас. — Гермиона буквально растеклась в кресле, раздавленная описанной картиной.

Я, видимо, тоже недалеко от неё ушёл, потому что Рокдунг решил нас поддержать в своей манере.

— Не стоит расстраиваться, вы же и так нравитесь друг другу, а то, что девочка чем-то привлекла магию рода, просто ускорило развитие ваших отношений, и не даст им развалиться в будущем. На вашем месте я бы радовался тому, что у меня есть с кем скоротать время до визита Госпожи.

Мы с Гермионой сидели и думали о... да ни о чём мы не думали. Я уж точно. Рокдунг, видимо, решил, что нам надо остаться одним на некоторое время, и вышел. Мы же продолжали молчать.

Как всё было просто ещё с утра, когда мы смеялись над Скоттом. Я начинаю ненавидеть эту магию. Ничего хорошего от неё мне не перепадало. Разве что Гермиона. Хотя и тут не смешно и ничего хорошего. Эх...

— Гермиона?

Девочка отозвалась не сразу, а голос был тих и невыразителен.

— Что?

— Ты теперь меня ненавидишь? — задаю ей самый важный для меня вопрос.

— Я? За что? — нет, она действительно удивилась! — Почему я должна тебя ненавидеть?

Я не сразу нашёлся с ответом.

— Я думал, что тебе неприятно чувствовать себя вещью. Мне вот противно, что подобное случилось с тобой из-за меня.

— Гарри? — Гермиона неверяще посмотрела на меня, а потом спросила, едва сдерживая слёзы. — Почему ты?.. Я тебе неприятна?

Теперь уже в шоке был я. Как она могла подобное подумать?!

— Гермиона... Герми, ты мой единственный друг за все одиннадцать лет. Как ты могла подобное подумать?!

— Но... ты же сам...

— Я просто в бешенстве от того, что какая-то непонятно что решает за нас. Я действительно рад, что познакомился с тобой и твоими родителями. И был бы не против и дальше дружить с тобой, но теперь... я, получается, лишил тебя будущего. Как после всего этого, я смогу общаться с тобой, зная, что ты или твои родители будете винить меня? Я и сам себе теперь противен.

— Ну тут ты загнул, Гарри, — настроение Гермионы резко сменилось. — Насмешил, так насмешил.

Такой переход оказался для меня неожиданным и поставил меня в тупик.

— Что ты...

— Гарри, ответь, только честно, ладно?

— Хорошо.

— Если бы не возникло подобного, ты бы продолжил дружить со мной? Ведь теперь ты самостоятелен, у тебя есть деньги и тебе не надо возвращаться к нам или к твоим Дурслям.

— Гермиона, как ты могла такое подумать? Я же уже говорил, что ты единственный мой друг!

— Вот. С этим определились. То же самое и для меня — у меня не было никого, с кем можно поговорить нормально. В школе у меня нет подруг — я для них слишком умная, а мне с ними просто не о чем поболтать. Мальчишки же... такие мальчишки.

Это её показное надутое возмущение заставило меня улыбнуться.

— С этим всё ясно, — продолжила она. — Теперь скажи, ты собираешься как-то использовать эту связь?

— В смысле?

— В смысле принуждать.

— Да как ты могла... — возмущённо вскинулся я.

— Вот видишь, значит ничего и не изменилось. — сказала Гермиона. — Я тебя не виню в этом, тем более это я первая подошла к тебе тогда в зоопарке. Вот и ты не вини и не накручивай себя. Ты здесь ни при чём, и от тебя ничего не зависело. Договорились?

Я в сомнении смотрел на неё. Она открыто смотрела на меня.

— А это точно твоё мнение, а не влияние моей магии?

Гермиона закатила глаза к потолку и тяжело вздохнула.

— Придурок, — вынесла она свой вердикт. — И зачем я перед этим самовлюблённым идиотом тут распинаюсь?!

От этих слов словно камень с плеч свалился.

— Вот теперь верю, — с улыбкой отвечаю ей. — Договорились.

— Только остался последний вопрос, — продолжила она.

На мой немой вопрос девочка продолжила.

— Как всё-таки мы будем рассказывать про это всё родителям?

— А, может, не будем? — это я, с надеждой в голосе.

— Надо, Гарри, надо, — грустно выдохнула Гермиона, понурившись. — Поверь, от скрывания подобного сейчас ничего мы не выиграем. Скорее всего потом получим по полной.

— И всё же, я считаю, что нет смысла в рассказе об этом — потом всё само утрясётся.

— Мне почему-то кажется, что кое-кто боится за свои уши, — с издевательской, как на мой взгляд, улыбкой пошутила она.

— Тебе смешно, а мне... боязно, — передёрнул я плечами.

— Хорошо, договорились, — неожиданно для меня согласилась девочка. — Давай не будем говорить им об этом. Только тогда не пытайся прятаться за моей спиной, когда всё вскроется. А я могу тебе сразу сказать, что они узнают даже быстрее, чем ты можешь предположить.

— Личный опыт?

— Угу, — передёрнулась Гермиона. — С тех пор я правил больше и не нарушаю.

Договорившись, мы замолчали опять, не стараясь найти никакой новой темы для разговора. Сегодняшний день просто вымотал нас — скорее бы уж домой. Бли-и-ин! Там же профессор МакГонагалл нас ждёт! Плохо, что часов ни у кого из нас нет, как нет их и в комнате.

Настороженную тишину между нами разорвало возвращение гоблина. Внимательно посмотрев на нас, и так ничего и не сказав, он прошёл за стол.

— Теперь, когда вы, как я вижу, обсудили неожиданные для всех нас новости, я бы хотел, Лорд Поттер, обсудить то дело, которое мы отложили до принятия вами своего наследия.

— Это нельзя отложить, Рокдунг? Мы оба сейчас немного не в том состоянии, чтобы предметно обсуждать ваше предложение.

— Ваше право, Гарольд. Но я бы попросил вас всё же выслушать меня, и принять или отказать в самой возможности рассмотрения нашего предложения.

— Давайте, — смиряюсь я.

— Хорошо, тогда я продолжаю. Но придётся начать с небольшой предыстории.

Киваю ему на это, смирившись с подобной необходимостью.

— Сейчас для всех магов народ гоблинов считается магической расой, занимающейся банком Гринготтс, который является единственным в Британии, и зарабатывающей на этом. Дальше простые обыватели не заглядывают, считая нас жадными до золота. Для помнящих старые договора, мы воины, проигравшие последнее восстание, и потому обязанные их соблюдать. Это всё хоть и относится к нам, но на самом деле имеет мало к нам отношения. Мы — раса Артефакторов.

В глубоко давние времена несколько кланов пришли в этот мир по приглашению магов, заглянувших за Грань. Им были нужны подобные мастера. Не буду останавливаться на ушедшем прошлом, скажу лишь, что заключив договор с теми магами, наши кланы не пожалели. Совместно с ними мы создавали такое, что не то, чтобы ценилось, но было замечено даже за гранью проявленной реальности. Совместно были открыты многие законы и созданы новые руны.

Последним живущим, имеющим отношение к тем магам, был род Певереллов. Но и он угас. С тех пор мы не создали ни одного Шедевра. Причина — редкие ингредиенты и материалы, отсутствующие в этом мире, а также постепенное вырождение самих магов — сейчас среди вас нет ни одного хоть примерно похожего по силам на магов прошлого. Теперь подобное происходит с нами. Пусть знания остались, но мы сами не можем ни открыть тропы за Грань, чтобы в другом месте найти себе достойный дом, ни сохранить имеющееся достояние — не всё можно записать, а опыт и секреты кланов без практики не передать молодым.

Наш народ пристально следил за потомками родов, несущих хоть каплю крови тех, кто ходил за Грани Реальности, а также со всем чаянием охранял их наследие в своих хранилищах. Ваш род, Гарольд, один из таких. А вы первый из магов, в ком проснулось то, что мы уже отчаялись найти.

Наше предложение таково — помощь и поддержка от народа гоблинов в обучении вас и вашей пары. Взамен вы поможете нам как минимум уйти из этого мира, а как максимум — вернуться к былой жизни.

Слушая Рокдунга, я офигевал от широты его просьбы. Пока я приходил в сознание, кое-кто очнулся быстрее.

— Какого рода помощь и что за обучение вы упоминали? — иногда мне кажется, что у Грейнджеров изначально планировались близняшки, и имя одной из них — Любопытство. А также то, что гоблин уже знал на кого и на что именно давить, чтобы я согласился. Вот же манипуляторы.

— Уважаемая мисс?..

— Грейнджер. Гермиона Джин Грейнджер.

— Мисс Грейнджер, я не ошибусь, если предположу, что вы оба уже задумывались над тем, как и где жил мистер Поттер?

— Не ошибётесь, — отвечаю ему я.

— Отлично, тогда продолжу. Как я уже говорил, мы следим за всеми известными нам потомками интересующих нас родов. Соответственно, для нас не секрет происходящее с ними.

Нам известно, что после убийства родителей мистера Поттера Лордом Волан-де-Мортом, оный развоплотился, а у Гарольда остался его знаменитый шрам. Замечу, что известно это со слов Дамблдора. Гарольда младенцем оставили на воспитание в мире магглов, передав сестре его матери, поскольку Сириус Блэк, его Духовный отец, был обвинён в предательстве Поттеров и посажен в тюрьму Азкабан.

— Предательства?! — синхронно выкрикнули мы.

— Считающегося таковым. На самом деле он невиновен.

Мы так же синхронно и молча умудрились попросить гоблина продолжить.

— Блэк, с которым над вами вашей матерью был проведён обряд Защиты, поклялся своей магией, что будет защищать и оберегать вас от любых угроз. Учитывая то, что он до сих пор жив в Азкабане, его магия по-прежнему при нём. Так что он невиновен.

— Но вернёмся к вам, мистер Поттер. Достоверно известно, что существует завещание Джеймса Поттера, но найти его не удалось, так как хранилось оно в Министерстве, а не у нас. Вашим опекуном является Альбус Дамблдор, а также и вашим, мисс Грейнджер, с момента поступления вас в школу Хогвартс, так как права магглов, и даже родительские, считаются ничтожными перед любым магом.

Вот теперь пришла очередь Гермионы злиться. Хорошо, что у ней нет всех моих сил, а то хана наступила бы кабинету.

— А по-с-ш-ш-ему я-с не в кур-с-ш-ше?.. — неосознанно перешла на змеиный язык разъярённая девочка.

Гоблин при этом разглядывал её как нечто редкое и интересное, а также представляющее материальную ценность.

— Мисс Грейнджер, вынужден сообщить вам, что я не знаком с парселтангом, поэтому не могли бы вы повторить свой вопрос на известном нам обоим языке?

— Простите, Рокдунг, я неосознанно перешла на него под давлением эмоций, — взяла она себя под контроль. — Мне просто интересно, почему меня не поставили в известность об этом? Или моих родителей?

— Это известная практика Министерства в частности, и общее отношение к магглорожденным в целом — о чём не знаешь, то не мешает.

— Спасибо, приму это к сведению. Моим родителям это также будет интересно. Но мы отвлеклись, продолжайте, пожалуйста, уважаемый Рокдунг.

— Мне, в принципе, осталось только озвучить, что Альбус Дамблдор считается Великим Светлым Магом, все буквы в этом статусе заглавные, и, как победитель Тёмного Лорда Гринденвальда, в народе считается главной силой, способной противостоять самопровозглашённому Тёмному Лорду Волан-де-Морту. Вы же, Гарольд, младенцем развоплотили его врага, тем самым не дав Дамблдору напомнить всем и упрочить свой статус победителя Тёмного Лорда.

Что он задумал, держа в тайне от вас существование магического мира, известно только ему. Наши разрушители заклятий осматривали ваш дом, и нашли интересные сочетания наложенных заклинаний на него различного характера. Опознать смогли лишь несколько, да и то не со стопроцентной точностью — кое-что из маскирующих чар, немного ментальных, а также довольно сильный щит над участком с домом, построенный по принципу искажения.

Исходя из всего сказанного, в комплексе с тем, что было в вашем организме, Дамблдор хочет использовать вас втёмную, не заботясь о последующем выживании. И это приводит нас к следующим рекомендациям.

Во-первых, вам нужна защита от Легилименции, разделу магии Разума, позволяющему получить доступ к чужой памяти и мыслям. Противоположный ей раздел называется Окклюменцией. У нас есть защитные комплекты из различных предметов и украшений, позволяющих имитировать естественные барьеры разума. Вам, Гарольд, я рекомендую кулон, а вам, мисс, комплект серёжек.

Во-вторых, вам нужны наставники, как по тем дисциплинам, что преподают в Хогвартсе, так и по вдвое большему количеству, которые не преподают. Программа, кстати, была сокращена в последние десять лет. Я не вижу возможности совмещения вашего обучения там, и у нанятых наставников, поэтому этот вопрос мы отложим до летних каникул. Но я рекомендую вам взять с собой в дорожных сумках подборку книг по теории некоторых предметов, включая два только что упомянутых, и этикету особенно, так как для вас, Гарольд, жизненно необходимо устанавливать связи с магами старших родов — без союзников, с одной нашей помощью, вы недолго продержитесь.

Не буду показывать пальцем, но кое-кто третий в комнате на этих словах оживился и сделал стойку.

В-третьих, вы, мисс Грейнджер, и ваша семья. Ваши родители являются рычагом давления на вас, а в итоге на Гарольда. Я рекомендую заключить контракт на установку комплексной защиты на ваш дом.

Гермиона с каждым последующим словом гоблина всё сильнее осознавала, как можно использовать её семью. И приходила в ужас.

— Это нужно будет обсудить с моими родителями, наверное, — неуверенно произнесла девочка. — Как им посетить вас, ведь они не смогут увидеть вход и пройти на Косую аллею?

— Я передам с вами амулеты для них, они позволят им не замечать чары отвлечения внимания, а так же, портключ, для визита к нам, где мы и обговорим лично все вопросы.

В-четвёртых, после вашего вступления в наследие, возникла определённая двусмысленность — вы глава рода, но в тоже время несовершеннолетний, у которого есть опекун. Вам необходимо заявить о своём новом статусе, желательно как можно более публично, чтобы Министерству Магии было некуда деться, и вас признали эмансипированным де-юре.

В-пятых, вы сейчас проживаете у своих родственников. Я рекомендую вам переехать в один из своих домов и обновить защиту — наши специалисты вам в этом помогут.

— Я сейчас живу у Грейнджеров, — уточняю я.

— Замечательно, тогда нам меньше работы с защитой. Но потом я рекомендую всё же проверить чары на остальных домах.

Киваю на его слова.

— Хорошо, как я понимаю, возражений нет?

— Нет, Рокдунг, но есть вопрос, — решил поинтересоваться я у него.

— Слушаю Вас, Гарольд.

— Можно как-то скрыть перстень главы рода?

— Скрыть можно, Гарольд, и это даже не трудно, но это бессмысленно.

— Почему?

— Статус Главы Рода — это не кусок презренного металла на пальце, это магическое наследие и ответственность, это управление силой рода. С момента принятия наследия, ваша аура несёт следы этого статуса, которые невозможно скрыть от тех, кто видит. А Дамблдор — один из них. Поэтому рекомендую при возвращении к вашему сопровождающему сразу это продемонстрировать, к тому же это согласуется с моим предложением объявить о себе.

На этом наш разговор с гоблином был завершён, поэтому, дождавшись кошелька, амулетов и подготовки сумок с книгами и отчётом по моему имуществу на пяти папках, мы пошли обратно в общий зал.

Добравшись до туда, я встретился глазами с профессором МакГонагалл. Смотря в её вертикальные зрачки глаз, а также часы на стене за ней, я понял, что она зла. Очень зла.

Подойдя к женщине, мы распрощались с гоблином, стараясь не обращать внимания на то, что она нам демонстрировала своим видом. И, видимо, нам всё же придётся выслушать от неё…

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, обьяс-с-нитес-с-сь! — в речи профессора проскальзывали шипящие нотки бешенства. — Я жду вас уже больше пяти часов!

Так, играем на публику.

Я посмотрел удивлённо на неё, потом повернул голову в сторону Гермионы и подмигнул девочке, чтобы она успокоилась, а то её слепое уважение ко всем преподавателям мне всю игру поломает. Герми вроде меня поняла.

— Лорд Поттер, — спокойно замечаю я, при этом рассматривая с независимым видом кольцо на левой руке. Гермиона на это моё действие демонстративно накрыла свои глаза ладонью руки, и покачала головой, всем видом показывая, что она не со мной.

— ЧТО-О-О?! — практически заорала профессор.

Если её предыдущее шипение было относительно негромким, и почти не привлекшим никакого внимания окружающих, то на этот крик обратили внимание все присутствующие. А Рокдунг, кстати, из зала не вышел, а сделал вид, что его позвали к одной из соседних конторок. Тоже мне, зритель погорелого театра. Кстати о театре, небрежно поправив чёлку, открываю свой шрам, при этом оглядываюсь вокруг так, чтобы шрам смогли увидеть как можно больше людей.

— Лорд Поттер, — повторяю я ей с той же интонацией, но тоже уже погромче, с удовлетворением отмечая усиливающийся гул в зале.

С интересом посмотрев, как она набирает воздух для очередной тирады, ожидаю, подгадывая момент, когда можно будет лучше всего её прервать, но раньше меня успевает Гермиона.

— Да вы не нервничайте, профессор МакГонагалл, он такой ещё с того момента, как вернулся с этой железкой. Постоянно любуется и всех поправляет. Правда, уже не так часто.

Чуть не заржал, представив, как я с самодовольным видом поглаживаю перстень и любуясь им, приговариваю «Поттер, Лорд Поттер». Но всё же сдержался, продолжая строить из себя сноба-аристократа, как я его себе представляю.

— Глава рода Поттер, с недавних пор, о чём и говорит эта прелесть у меня на пальце, — говорю я профессору, влюблённым взглядом смотря на перстень. — Поэтому попрошу впредь не повышать на меня голос. Я пока не ваш ученик, и не мелкий пакостник, пойманный на горячем.

Миссис МакГонагалл подавилась заготовленной фразой.

— Да как ты смеешь, мальчишка! Сорок баллов с… — далее она запнулась.

— Баллов? С лорда?

Из толпы поблизости начали доноситься смешки. Профессор слегка покраснела и поджала губы. Гермиона повторила свой жест рука-лицо и отвернулась от нас обоих. Ржёт и не краснеет, жалко, я отвернуться не могу.

— Гарри, ты же ещё несовершеннолетний. Тебе пока только одиннадцать лет. — начала она, прокашлявшись. — Я не знаю, чем тебе голову задурили эти гоблины, но ты ещё школьник…

— Миссис МакГонагалл, формально, — снисходительно и мило улыбаюсь ей. — Я ещё не дал ответа со своим согласием на ваше письмо, поэтому не могу являться учеником вашей школы.

Оп-па, я, кажется, попал в десятку — она так побледнела, что мне стало боязно за неё. Так они опасаются, что я могу и не прийти к ним первого сентября?

— Или вы подумали, что за то время, что вы меня ждали, я умудрился подать документы в другую школу? — у профессора зрачки были уже круглые, а лицо белым.

— Вам не стоит беспокоиться, я бы хотел закончить ту же школу, что и мои родители, — говорю я, добавляя с ехидством. — Гоблины были настолько любезны, что рассказали о них больше, чем один преподаватель о своём любимом ученике.

Профессор отвела взгляд.

— Миссис МакГонагалл, — это подключилась Гермиона. — Скажите, а почему вы не сказали, что у Гар… лорда Поттера опекуном является Альбус Дамблдор?

— Мисс Грейнджер, вас это не должно касаться… — уверено и поучающее начала говорить женщина.

— Мне тоже это интересно, профессор, — продолжил уже я. — А так же почему я жил у магглов, если у меня есть и опекун, которого я ни разу не видел, и деньги, и дома, где можно жить?

МакГонагалл открывала и закрывала рот, не находя слов, отводя при этом свой взгляд в сторону.

— Или данная информация меня тоже не касается?

Подождав ответа, но так и не дождавшись, завязываю с интересными вопросами.

— Понятно, значит, мне стоит поговорить с моим бывшим опекуном на эту тему, а пока давайте просто продолжим покупки. Или у вас ещё есть к нам вопросы?

Профессор лишь молча покачала головой.

— Тогда пойдёмте отсюда.

Под шепотки окружающих нас магов и их пристальными взглядами, мы вышли из банка вслед за профессором. При взгляде на её прямую спину и чуть ли не строевой шаг, меня поразила её скорость — похоже, миссис МакГонагалл спешила покинуть место, где засветилась в непонятной для неё ситуации.

— Миссис МакГонагалл, а разве Вы не должны нас сопровождать? — скромно и вежливо, с лёгким удивлением, спросила Гермиона вслед уже достаточно удалившейся от нас женщины.

Та резко остановилась и оглянулась на голос.

Я и Гермиона медленно спускались по входной лестнице, а профессор уже успела отойти от неё на несколько ярдов. Пока она соображала, что ответить на такой вопрос, мы успели подойти к ней, и отвечать, собственно, было уже поздно.

Выразительно оглядев нашу пару, она решила высказать хоть что-то.

— Благодаря вашей задержке, у нас осталось мало времени на покупки. Да и меня уже давно в школе ждут.

Да, её недовольство всё же обоснованно. Как-то быстро я перенёс своё мнение о Дамблдоре на неё.

— Профессор, задержка не была бы настолько большой, если бы вы рассказали мне о родителях ещё в доме Грейнджеров. Но раз уж я о них и так узнал у гоблинов, не будете ли вы против всё же вернуться к этой теме? А то мне рассказали как-то коротко и в общем.

— Давайте отложим этот разговор, мистер Поттер, в школе у нас ещё будет время, — отказалась миссис МакГонагалл.

Похоже, её злость ещё не улеглась. И налаживать отношения, если вообще это надо, будем действительно в школе. А по сему…

— Лорд Поттер, — и поднимаю ладонь к глазам, чтобы полюбоваться кольцом.

— Что?

— Обращайтесь ко мне «Лорд Поттер», а не мистер.

Да, я одиннадцатилетний пацан, ошалевший от свалившегося богатства, который играет в аристократа, и тыкает этим всех окружающих. Вот пусть так и думают.

Профессор аж приостановилась, но потом молча продолжила идти дальше к магазинчику откровенно потрёпанного вида, окатив меня своим выразительным взглядом. А то я уже не понял, что ребёнок таких неизвестных мне, но любящих родителей, вам не понравился.

Подойдя ближе к зданию, мы увидели самый яркий пример стабильности за этот долгий день. На стекле витрины, с некогда золотых букв «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры», давно уже облетела позолота. В пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка.

Интересно «до нашей эры» — это от какой точки отсчёта? До эры магов или ещё кого? Учитывая, что маги сейчас прячутся в своём мире, а количество обычных людей зашкалило за энные –арды, то эта эра ещё не наступила. И тогда «до» вполне справедливо. Но остаётся в таком случае вопрос — а какой год наступления эры магов запланировал автор этой надписи?

Когда мы вошли внутрь, где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было небольшим и несколько пустоватым, если не считать одного длинного стула, который сразу заняла профессор. Мы же с Герми, стоя спиной к спине, рассматривали полки с кучей коробочек.

Когда нам это дело надоело, я решил подойти к прилавку, а Гермиона пошла за мной. Но дойти мы не успели.

—Добрый день, — послышался сзади тихий голос.

Мы резко обернулись. Перед нами стоял пожилой человек, от его больших, почти бесцветных глаз, исходило странное, прямо лунное свечение, разгоняющее магазинный сумрак.

Так, я не понял — это он столько ждал, когда мы станем так, чтобы он смог появиться сзади и подколоть?! Наш человек. Даже не сомневаясь, слегка, но уважительно киваю ему, улыбаясь при этом, показывая, что шутку оценил.

— Лорд Гарольд Джеймс Поттер. А это моя подруга, мисс Гермиона Джин Грейнджер.

— О, да… — Старичок покивал головой. — Да, я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер.

Это был не вопрос, а утверждение. Похоже, старичок на своей волне. Понимаю, старость — не радость. Или это продолжение шутки?

— У вас глаза, как у вашей матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую палочку. Десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы.

Не понял. Моих родителей что — каждый тут знает? А эта… мак-её-там мне ничего не захотела рассказать?! Бросаю выразительный взгляд на неё. Профессор опять отводит взгляд в сторону.

Мистер Олливандер приблизился ко мне почти вплотную, так, что его странные глаза, казалось, смотрели на что-то внутри меня. От этого захотелось отвернуться и просто моргнуть, а от взгляда этих серебристых глаз мне стало не по себе. Машинально делаю шаг назад.

— А вот твой отец предпочел палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов. Тоже очень гибкая. Чуть более мощная, чем у твоей матери, и великолепно подходящая для превращений. Да, я сказал, что твой отец предпочел эту палочку, но это не совсем так. Разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника.

Этот старик придвинулся опять, и стал так близко, что его нос почти касался моего лица.

— А, вот куда...

При этом он вытянул длинный белый палец и коснулся шрама у меня на лбу.

— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку, которая это сделала, —мягко произнес он. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы...

Он потряс головой, и вдруг, к моему облегчению, а мне было уже реально не по себе от таких приставаний, сделал вид, что только что заметил профессора МакГонагалл.

— Минерва! Минерва МакГонагалл! Рад видеть вас снова... Ель и сердечная жила дракона, девять с половиной дюймов, жесткая, не так ли?

— Ох, оставьте свои шуточки, мистер Олливандер. У нас мало времени, а эти ваши приёмы я уже давно назубок знаю. Давайте перейдём к выбору палочек.

— Как скажете, Минерва, — с явным недовольством сказал продавец.

Действительно, будешь тут недовольным — так обломали с подколками национального героя. Он, наверно, все десять лет к этому моменту готовился, а тут… Жестокая эта профессор.

— Гм-м-м, — задумчиво протянул он, не сводя с неё своего мистического взгляда. — Ладно, а теперь вы, лорд Поттер. Дайте мне подумать, — он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями. — Какой рукой вы держите палочку?

Хм. Он не в курсе, что я не жил среди магов?

— Я?.. — из-за подобных мыслей я замялся, но, наконец, спохватившись, ответил. — А, я правша!

— Вытяните руку. Вот так. Не волнуйтесь, это не больно.

Олливандер начал измерять мне правую руку своей линейкой. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, колена до подмышки, и еще зачем-то попытался измерить окружность головы. Линейкой! Нет, куда я попал?! В этом мире есть хоть один полностью адекватный маг?!

— Внутри каждой палочки находится определённая магическая субстанция, лорд Поттер, — пояснял он по ходу своих измерений. — Это может быть много чего: шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка мастера индивидуальна, двух одинаковых не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих людей — ведь даже близнецы отличаются своими характерами. И конечно, вы никогда не сможете показать хороших результатов, если будете пользоваться чужой палочкой.

К концу своей речи старый мастер неторопливо двинулся к стеллажам, продолжая говорить, при этом его линейка продолжила сама меня измерять. Мистер Олливандер же начал снимать с них одну коробочку за другой. Вот это я понимаю — автоматизация.

— Достаточно, — сказал он, и линейка упала к моим ногам. Интересно, а куда он записывал результаты, и вообще, как он их записывал? — Что же, для начала попробуем бук и сердце дракона, девять дюймов. Как она вам? Возьмите её и взмахните.

Я взял палочку и помахал перед собой. Кроме шума воздуха от взмаха палкой, я ничего не добился. Мастер тут же отобрал её у меня.

— Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте.

Махнул ещё раз. Действительно, шумит при взмахе сильнее. Это уже магия? Судя по тому, что исчезла она из моей руки как по волшебству, что-то вроде того.

— Нет, нет, берите эту — чёрное дерево и шерсть единорога, восемь с половиной дюймов, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте ее.

Я попробовал. Мне понравилось. Я попробовал ещё. И ещё раз. Потом ещё несколько. Интересно, чего он ожидает от меня или своих палочек? На прилавке выросли уже две горки — из опробованных палочек и их коробочек, которые становились все выше и выше. Но мастера это почему-то вовсе не утомляло, а, наоборот, ужасно радовало. Чем больше он передавал мне палочек на пробу, тем счастливее выглядел.

Во время своих маханий в попытках подражать вентилятору, я обратил внимание на миссис МакГонагалл. Женщина своим кислым выражением лица была уже явно способна реально доказать суеверия, утверждавшие, что от присутствия ведьм в доме обязательно скисает всё молоко. Что тут сказать — у всех бывают особенные дни, когда хочется сделать что-то ближнему.

—А вы, похоже, необычный клиент, лорд Поттер? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно... а кстати... действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая прекрасная палочка.

И он действительно считает, что после его концерта в начале, я прямо вот так поверю, что он сразу бы мне дал «мою» палочку? Ха! Аж два раза. Но на фоне моих мучений, меня радовало ещё одно. Точнее, одна. Гермиона таким восторженным взглядом провожала каждую палочку, будто это она с её помощью воплощала свои мечты. Последний же человек в комнате её настроение категорически не разделял — миссис МакГонагалл явно с ужасом и в красках представляла себе такой же подбор палочки девочкой.

Я взял ещё одну палочку, которую протягивал мистер Олливандер. И для меня было неожиданным, когда внезапно она в ладони слегка потеплела. А когда я в энный раз изобразил рубящий удар мечом, со свистом воздуха от удара, звуковые спецэффекты дополнились визуальными — из палочки вырвались красные и золотые искры, яркие, как фейерверк. Рефлекторно все присутствующие отвернули головы или прикрыли рукой глаза — в сумраке комнаты они были подобны фотовспышке.

— О, браво! Да, это действительно то, что надо, просто прекрасно. Так, так, так... очень любопытно... чрезвычайно любопытно...

Пока он говорил, я рассматривал палочку — от остальных её отличало не только ощущение тепла в руке, но и мягкое свечение, цветом напоминающее о той памятной дымке из зоопарка, пульсирующее в такт моему сердцу.

Мастер опять отобрал у меня палочку, но теперь он уложил её обратно в коробку, и начал упаковывать ее в коричневую бумагу, продолжая бормотать:

— Любопытно... очень любопытно...

— Извините, —не утерпел я, и спросил, — что именно кажется вам любопытным?

Мистер Олливандер уставился на меня своим фирменным взглядом.

— Видите ли, лорд Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что её сестра, которой досталось второе перо того феникса... Что ж, зачем от вас скрывать — её сестра оставила на вашем лбу этот шрам.

И что? Какая разница, каким именно оружием меня убивали в детстве? Тем более, какая ещё сестра? Кажется, кто-то слишком много времени проводит среди палочек, а не с людьми.

— Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих.

Не понял?! Меня опять на что-то подписали, а я не в курсе?

Пока я про себя возмущался, мастер в своём неподражаемом стиле начал оказывать знаки внимания Гермионе. Однако, ввиду отсутствия у неё моего знаменитого шрама, мастер не стал осматривать её так же близко, как меня.

— Ну-с, мисс. Я вижу вам не терпится найти себе пару?

Я же говорил, скучно старичку тут в одиночестве. Но Гермиона была вся в предвкушении, и не обратила внимания на двусмысленность этих слов.

— Да, я так мечтаю наконец-то попробовать колдовать те заклинания, что я уже выучила…

— Мисс Грейнджер, к вашему сведению, колдовать несовершеннолетним магам на каникулах вне школы запрещено, — сказала с места профессор.

— Но, как же… — разочарование девочки было таким сильным, что все видели, как она едва сдерживается от слёз.

— Это действительно необходимо, мисс, — сочувствующе сказал ей Олливандер. — Необученные или слабо обученные дети почти не могут контролировать вкладываемые в чары силы. А с учётом, что палочка усиливает их, всё может очень плачевно закончится не только для окружающих, но и для самого ребёнка. Вы же не хотите лишиться магии, мисс?

Гермиона уже в ужасе от представленной перспективы покачала головой, совсем с иным взглядом смотря на кучу палочек. Пока она стояла неподвижно, линейка мастера сама поднялась в воздух и подлетела к ней, начав крутиться перед её лицом, как будто показывая своё нетерпение.

— Давайте приступим, мисс. — вернулся к деловому тону мастер. — Какой рукой предпочитаете колдовать?

Девочка улыбнулась на выкрутасы линейки, и, вроде бы успокоившись, вытянула правую руку.

— Я тоже правша, мистер Олливандер.

Линейка, вихляя на закладываемых виражах от нетерпения, проявляла чудеса гибкости.

— Довольно, — скомандовал мастер, также с улыбкой смотря это представление.

К моему удивлению, мастер опять направился к своим запасам, не обратив внимания на кучу дерева, оставшуюся после меня. Хм, мастеру виднее, наверное…

— Так, так, так… Любовь к знаниям, нетерпеливость, яркие эмоции…

Чем дольше Олливандер копался на полках, тем более испуганной становилась Гермиона. Не выдержав, подхожу к ней, и сжимаю её ладонь в своей.

— Не переживай, ты тоже найдёшь себе палочку. — Та в ответ вымученно мне улыбается, поэтому продолжаю. — Вспомни, кому первому письмо из Хогвартса прислали.

Девочка улыбается уже увереннее. В этот момент мастер решил возвращаться к нам.

— Спасибо, — шепчет мне Гермиона, забирая свою ладошку.

— Что же, мисс Грейнджер. Попробуем сначала эту, берёза и перо пегаса, десять с половиной дюймов, лёгкая и светлая палочка. Хорошо подойдёт для чар.

Гермиона взяла палочку в руку, как величайшее сокровище, и аккуратно, словно боясь её сломать, взмахнула перед собой.

— Нет, нет, нет… Это совсем не ваша область, — засуетился мастер, отбирая палочку. — Попробуйте эту. Орех и жила дракона. Палочки из грецкого ореха подходят высокоинтеллектуальным магам, новаторам и изобретателям. Эта древесина обладает необычайной гибкостью и приспособляемостью. Однажды взятая в руки, и принятая, палочка из грецкого ореха будет исполнять любое пожелание своего хозяина. В руках бессовестного волшебника она может стать поистине смертоносным оружием, поскольку палочка и маг могут брать друг от друга все самое вредное.

Завороженная словами о высокоинтеллектуальных магах, Гермиона уже без трепета взмахнула ей. В ответ из палочки посыпались искры, но, в отличие от меня, у Гермионы они были достаточно слабыми и не слепили.

— Опять не то, но вы не такой привередливый клиент, как лорд Поттер. Судя по всему, вам подойдёт нечто близкое по свойствам. Вот, попробуйте эту — сделана из древесины виноградной лозы, имеет десять и три четверти дюйма в длину и сердцевину также из жилы дракона. Лоза также, как и грецкий орех, любит истинных ценителей, способных понять её.

Гермиона взмахнула палочкой… И в комнате заиграла радуга, мягко освещая каждый её уголок. Красиво.

— Прекрасно, мисс. Палочка нашла вас.

Смотреть на девочку в этот момент без улыбки было просто невозможно — столько радости было у неё на лице, и в том, как она прижимала палочку к своей груди. Олливандер даже не пытался к ней подходить, чтобы попросить отдать ему палочку для упаковывания. И пока девочка пребывала в нирване, он решил заняться более меркантильным вопросом.

— Лорд Поттер, каждая палочка стоит одиннадцать галлеонов.

— Хорошо, мастер, одну минуту.

Обхожу Гермиону, продолжавшую щупать свою палочку, и начинаю выкладывать на прилавок монеты. На ощупь и по две-три. Интересно, а что будет, когда мне потребуется мелочь — как я буду её из общей кучи доставать? Не продумали тут маги чего-то… или я просто не в курсе, как с кошельком обращаться? Надо будет этот вопрос обсудить.

Закончив выкладывать деньги и проследив, как они волшебным образом исчезли с прилавка, я всё же решил вернуть Гермиону в наш мир.

— Гермиона. Ге-е-ерми…

— А? Что? — отозвалась она с ощутимой задержкой. — И не сокращай моё имя!

Глаза горят, на лице возмущение.

— Нам пора.

— Да-да, только заплачу за палочку… — потянулась она за деньгами.

— Не надо, пока ты любовалась своей прелестью, — подкалываю её, — я уже заплатил.

— Но Гарри, у меня есть деньги…

Подхожу к ней и касаюсь её ладони, в которой по-прежнему зажата палочка.

— Гермиона, не спорь, — говорю тихо и вкрадчиво. — Вы сделали для меня намного больше, поэтому давай будем считать это моим способом немного отблагодарить тебя. Ладно?

— Но Гарри…

Продолжаю на неё смотреть с той же молчаливой просьбой, и девочка сдаётся.

— Вот и договорились, — улыбаюсь ей. — И отдай уже мастеру палочку, он её завернёт и отдаст тебе обратно.

— Ой. Возьмите. — Гермиона в смущении протягивает мастеру свою палочку.

— Ничего страшного, мисс. Ваша реакция вполне нормальна — я повидал ещё и не такое. Но, не расскажу — процесс обретения палочки, это личное дело каждого мага, делиться которым так просто не принято.

Под эти слова палочка Гермионы была аналогично моей упакована и возвращена владелице, после чего мы повернулись к профессору МакГонагалл.

— Профессор, мы закончили.

— Хорошо, пойдёмте. Всего хорошего, мистер Олливандер. — с этими словами она встала со стула-табурета, и вышла из магазина.

— До свидания, мастер, — попрощались с ним мы оба.

Профессор ожидала на с около магазина.

— Предлагаю прерваться, так как уже поздно, и мы в любом случае уже не успеем до закрытия большинства лавок.

На эти слова нам оставалось только согласиться. А миссис МакГонагалл продолжила:

— Если вы не возражаете, завтра я вернусь за вами около десяти часов утра?

— Не возражаем, — ответили мы вместе, переглянувшись.

— Тогда возьмите меня за руки — мы аппарируем к вашему дому, мисс Грейнджер.

Как только я услышал это многообещающее слово, меня передёрнуло и натолкнуло на одну мысль.

— Профессор, скажите, а на какой улице находится «Дырявый котёл»?

— На Бейкер-стрит, мистер Поттер. Там ещё какой-то маггловский музей ярдах в двухстах пятидесяти находится, если я не ошибаюсь.

Нет, ну она сама напрашивается.

— Лорд Поттер, профессор.

Профессора ощутимо перекосило, но пока ещё сдерживалась. А вот Гермиона уже нет, как я понял по её острому локтю.

— Гарри, давай уже домой, а с профессором вы позже побеседуете.

На слова девочки я улыбаюсь профессору, но её поджатые губы явно показывают, что та мои ожидания не оценила.

В итоге мы всё же аппарировали к дому Грейнджеров, где и остались одни перед лицом грядущего. Открывать входную дверь первым никто из нас не горел желанием. Молчание затягивалось.

— Может, всё же войдём? — предложила Гермиона.

— Угу. — промычал что-то похожее на согласие я.

При этом мы оба продолжили стоять перед дверью.

Нашей нерешительности положила конец подъехавшая машина, из которой вышел отец Гермионы.

— Дети, как всё у вас прошло? — спросил Скотт первым делом.

— Интересно и познавательно, — ответил ему я. — Купили палочки, но завтра придётся сходить ещё раз, сегодня мы не успели по некоторым причинам.

— Ладно, пошли в дом, там расскажете за ужином. — Скотт был явно в хорошем настроении и весело улыбался. Делать нечего, мы зашли в дом за ним.

— Джина! Дети вернулись! — я аж вздрогнул от этого крика.

Покосившись на Скотта, мы прошли в гостиную, куда скоро зашла и Джина.

— Ну, рассказывайте, как прошёл день, что видели? — Джина явно сгорала от нетерпения.

Я как-то замялся, смотря в глаза матери Гермионы, просто физически уже не способный думать ни о чём, кроме как о помолвке.

— Ну, когда мы аппарировали, мы оказались перед входом в паб «Дырявый котёл», — начала рассказ Гермиона. — Но аппарация — это так неприятно…

Гермиона рассказывала родителям о нашем дне, а я не в силах был отвести взгляда от её матери. Почему-то с каждой минутой её настроение явно портилось. А когда Гермиона опустила момент с моим рассказом ей о помолвке, Джина перевела взгляд на дочь, и спокойным тихим голосом задала ей вопрос:

— А почему ты не рассказала о том, что помолвлена с ним?

КАК?! Как она узнала?! Мысль первая.

Мне хана. Мысль вторая.

— Джина? — удивлённо спросил Скотт.

На Скотта я тоже боюсь смотреть.

Медленно сглатываю, но выдавить из себя не могу ни звука — миссис Грейнджер сейчас само воплощение ярости, которое продолжает яриться всё сильнее.

— Гарри, я жду ответа. — Голос ещё тихий, но уже не совсем спокойный.

— Мама... — попыталась вмешаться Гермиона.

— А ты вообще молчи — с тобой разговор будет отдельный.

Гермиона вжалась в кресло и просто посерела от ужаса, вцепившись в подлокотники так, что пальцы от усилия побелели. Явно знакома с таким тоном и его последствиями.

— Джина, успокойся и объясни толком. — Это уже мистер Грейнджер.

— Ах объяснить? — уже практически шипела мама Гермионы. — Я тебе сейчас объясню.

Она наконец-то отвернулась от меня, переключившись на Скотта.

— Наша дорогая дочка умудрилась оказаться помолвленной с этим скромным мальчиком. — В слове «скромном» было столько яда, что мне стало даже неловко. — Причём помолвка магическая, а вот что именно это означает, нам сейчас расскажет один молодой человек, если, конечно, он не хочет узнать, как я сейчас зла.

На мгновение мне показалось, что глаза женщины полыхнули жарким пламенем, от чего я понял, что значит фраза «проснулся в холодном поту» — меня пробрало до костей.

Пока я выдавливал из себя слова, борясь с переломами языка и заикаясь от страха, отец Гермионы подсел к ней и, взяв за руки, начал успокаивать. При этом он не выпускал из поля зрения свою жену, а также машинально теребил дужку своих пижонских очков. От действий отца Гермиона начала приходить в себя, и даже попыталась вставить пару слов в мой рассказ, но миссис Грейнджер заставила её замолчать одним взглядом.

Меня же она прервала словами.

— Позволь, я уточню. — При этом её тон не подразумевал ни капли непозволения. — Ты по сути «подарил» Гермионе магические силы, как-то её изменив. Взамен она получила бонусы в виде твоих врагов и рабство. Так?

От последнего во мне что-то перегорело и страх отключился, собственно, как и остальные эмоции.

— Как я уже сказал, от того, что вы называете рабством, легко избавиться — с моей смертью все проблемы решатся. И у Гермионы останутся одни плюсы.

— Гарри! — воскликнула Гермиона в ужасе. — Не смей...

— Гарри? — неверяще спросил у меня Скотт.

Но их прервала миссис Грейнджер.

— Ты и правда согласен умереть?

— Мне уже всё равно. Вы озвучили именно то, что я сам чувствую. Так что делайте со мной что хотите. — Закрыв глаза, я почувствовал слёзы, бегущие по лицу.

— Гермиона! — окрик Скотта совпал с крепкими объятиями.

— Гарри, не смей такое говорить! Слышишь?! — практически проорала мне в ухо Гермиона.

— Дочь! Отойди от него!

— НЕТ!!! НИ ЗА ЧТО!!!

Она встала перед мной, закрыв от матери.

— НЕ СМЕЙ ДУМАТЬ ТАК О ГАРРИ!!!

— Отойди от него! И живо в свою комнату!

На фоне этого противостояния, выражение искреннего офигевания и непонимания происходящего на лице Скотта было мне удивительным. То, как он смотрел на Гермиону, описать невозможно — дочь явно открылась для него с новой стороны.

— НЕТ!!!

Миссис Грейнджер встала и попыталась подойти к нам, но неожиданно Скотт вскочил и встал на её пути.

— Джина, успокойся! — практически приказал он, произнося слова резко и отрывисто.

— Скотт, отойди.

— Нет. Ты сейчас сделаешь то, о чём потом будешь жалеть.

— Увидишь, что не буду. Уйди, Скотт, а то сама уберу.

— Хочешь повторить наш старый бой? Дома не жалко?

— Нет, всё равно уезжать придётся.

Гермиона с выражением непонимания мира практически упала рядом со мной, слушая непонятный разговор.

— Не придётся. Мы сейчас спокойно всё об...

Договорить он не успел, так как внезапно отлетел в сторону, как будто его ударило что-то невидимое. Джина начала подходить к нам, даже не повернувшись посмотреть, что со Скоттом.

Но дойти опять не успела — её снесло потоком бело-алого света, в результате чего Джина приложилась головой о стену и мешком свалилась на пол.

— Мама! — Гермиона дёрнулась к ней, но окрик со стороны отца её остановил.

— Стой, не подходи, — одновременно с этими словами, Скотт рылся в комоде у стены, достав из него в итоге странный пистолет со стеклянным баллончиком.

Быстро, хотя и прихрамывая, он подошёл к миссис Грейнджер и, приложив его к внутреннему сгибу локтя, нажал два раза на спуск.

* * *

Хогвартс...

Профессор Минерва МакГонагалл в смятении ходила по гостиной своих покоев в Хогвартсе, и до сих пор не могла успокоиться. Причиной её расстроенных чувств был герой магического мира, Мальчик-Который-Выжил, который в итоге неожиданно оказался просто маленьким засранцем.

— ... [beep] этого малолетнего паразита! — всё же произнесла она вслух окончание своей мысленной тирады, в которой в сердцах расписывала всё, что она сделает, если только сможет добраться до этого паршивца.

Однако построению планов на ближайшее будущее мелкого очкарика помешал вызов по каминной сети — голова с бородой из зелёного пламени и в тюбетейке голосом Альбуса Дамблдора попросила её зайти в кабинет директора.

Пройдя камином к нему в кабинет, Минерва неожиданно для себя оказалась в обществе декана факультета Слизерин, заслуженного мастера-зельевара Северуса Снейпа. Слегка скривившись от того, что окончание дня продолжает её «радовать» всё больше и больше, но быстро постаравшись скрыть свою гримасу, Минерва прошла к столу директора и заняла своё привычное место.

Деканы, а Минерва являлась деканом Гриффиндора, ещё одного факультета Хогвартса, с натянутыми улыбками переглянулись, и поняли по виду друг друга, что оба не в курсе причины вызова, после чего дружно посмотрели на директора.

Директор улыбался, жевал лимонную дольку и готовился запить её чаем, всем своим видом показывая, что доволен жизнью. Деканы скривились уже явно, что не прошло незамеченным директором.

— Чаю? Сладости? — спросил директор, предлагая им своё угощение.

— Благодарю, Альбус, но мне вредно на ночь сладкое. — Минерва попыталась быть вежливой.

Декан Слизерина просто брезгливо сморщился.

— Зачем мы вам понадобились в такое время, директор? — спросил его Снейп. — У некоторых из нас были планы на вечер.

— О, прошу прощения, я не задержу никого надолго. Я планировал встретиться с вами пораньше, но Минерва неожиданно задержалась. Что-то случилось, Минерва?

— О, да... Случилось, — язвительно протянула МакГонагалл. — Вы же в курсе, что я сегодня пошла вводить в магмир нашу неожиданную Обретённую?

— Да-да, припоминаю, — сказал Дамблдор, и сделал очередной глоток чая. — Гермиона Грейнджер, если я правильно помню. Были проблемы с ней, что ты так задержалась?

— С ней — нет. Точнее, почти нет — в пабе Тома она неожиданно стала причиной массовой драки.

Снейп выгнул правую бровь, показывая своё удивление, и хмыкнул.

— Она что, умудрилась кого-то оскорбить так сильно? Милая девочка... — протянул он. — Явно Гриффиндор.

— А вот тут ты не прав, Северус. Она скорее Равенкло по складу ума — мы проторчали у стойки с Томом почти полчаса, пока она с Томом торговалась за скидки на комнату и проценты прибыли от реализации её предложений по повышению доходности дела Тома.

— И это вызвало драку? — недоверчиво спросил зельевар. — Они что, сошлись на повышении цен на огневиски?

— Да какое повышение — там на них ставки стали собирать. — Зельевар поднял уже обе брови в удивлении. — А когда я всё же оторвала её от Тома, и мы пошли дальше на Косую, началась драка из-за поставленных денег.

— Да-а, такого я ещё ни разу не слышал, — улыбаясь проговорил директор. — Гоблинам она, наверное, понравилась.

— Гоблинам было не до неё, — резко посмурнев, ответила Минерва, вспомнив одну лохматую личность.

— Что так? — продолжил директор, закидывая в рот ещё одну дольку.

— Они уволокли к себе Гарри Поттера, а девочка пошла с ним за компанию.

Директор, делавший в этот момент глоток, поперхнулся, а долька стала ему поперёк горла.

Снейп же, молча сидя за столом и обтекая душистым чаем, которым так оригинально поделился с ним председатель Визенгамота, нашёл ещё одну причину, почему он ненавидит сына Джеймса Поттера.

Довольная Минерва, скрывая улыбку, потихоньку дотянулась до чашечки с лимонными дольками, и взяла себе одну, размышляя про себя, что вечер оказался испорченным не до конца, да и не только ей.

* * *

Лондон, дом Грейнджеров...

— Папа, что это было? — в ошеломлении спросила девочка, с некоторой оторопью смотря на него и бессознательное тело матери.

— Да, так... Спорадическое проявление некоторых особенностей организма под влиянием эмоциональной составляющей в нестандартной обстановке, — ответил папа дочери, поднимая маму и перенося к нам на диван.

Э-э-э... А если не так серьёзно? Озадаченное лицо Гермионы, впрочем, как и моё, было особенно выразительным, особенно после её испуга. Что не помешало нам посторониться, чтобы освободить место.

Уложив жену на диван, Скотт повернулся к нам, и встретив два недоумевающих взгляда, явно перерастающих в вопросительные, ответил:

— Видимо, придётся кое-что объяснить.

— Сначала скажи, что с мамой? — прервала его Гермиона.

— Она просто спит, — ответил ей Скотт. — Я вколол ей снотворное. Может, ещё будет лёгкое сотрясение мозга, но ничего страшного.

После этих слов Гермиона немного расслабилась. Скотт же, явно сбитый с мысли, растерянно молчал.

— Мистер Грейнджер, вы хотели что-то рассказать? О том, что это была за магия? Вы тоже маги?

Скотт посмотрел на меня, на Гермиону, и глубоко вздохнул.

— Рассказ будет долгим, так что давайте присядем.

Разместившись в креслах, мы приготовились слушать. Скотт же присел рядом с Джиной.

— Нет, Гарри, ни я, ни Джина магами не являемся. О магии мы узнали, когда встретились с миссис МакГонагалл. Точнее, мы заметили изменения в Гермионе после возвращения из зоопарка, когда она там тебя встретила. Так что твой рассказ, в этой части, новостью для нас не был.

— Тогда что?..

— Мы называем себя мутантами и у каждого из нас есть определённые сверхспособности, не имеющие никакого отношения к магии. Например, у меня это возможность генерировать лазерное излучение. Хотя это больше похоже на проклятие — я не могу сознательно отключать свою способность из-за травмы, полученной в детстве, и мне приходится прибегать к помощи некоторых устройств, подобным этим очкам.

— А у мамы? — тихо спросила Гермиона.

— А с мамой всё несколько сложнее... — ответил Скотт, проведя рукой по её голове. — Она немного телепат, хотя иногда с этим «немного» она может перестараться, владеет телекинезом вплоть до атомного уровня. Как раз из-за её способности к чтению мыслей бывают именно такие ситуации — в прошлом она уже обжигалась на этом не раз, когда либо слишком сильно сливалась с объектом, и от шока впадала в кому, либо не могла вообще использовать эту способность. Так же она способна объединять сознания людей в одну группу, и тогда они все могут общаться мысленно.

— Скотт, а то, что было сейчас, это что было?

— Это была обычная истерика, — улыбнулся мне Скотт и подмигнул. — Не стоит обижаться на её слова, Гарри, и принимать их всерьёз. Просто она выцепила у тебя из головы новость о помолвке, потрясшую её настолько, что в итоге вылилось во всё это. Тем более, что и Гермиона от себя ей добавила своим необычным поведением. Увидишь, когда она придёт в себя, и как следует обдумает в спокойной обстановке произошедшее, она сразу попросит у тебя прощения.

— Так вы?.. — с надеждой спрашиваю я.

— Гарри, я же видел, как ты говорил о своей смерти. И я вижу, как вы друг к другу относитесь, поэтому не вижу причин выгонять тебя из жизни Гермионы. Но если ты её хоть пальцем...

Я судорожно закивал, глядя на него.

— ... или попытаешься перевести ваши отношения за пределы дружеских до восемнадцати лет, я тебе не позавидую, — проговорил он, смотря при этом на спящую жену.

Понял, обниматься с Гермионой больше не будем.

— А сейчас, давайте обговорим завтрашний день. Я так понимаю, что вы не успели купить всё, что нужно, и за вами опять зайдёт профессор?

— Угу, — кивнули мы с Гермионой.

— Мы только палочки успели, — уточнила она. — Она сказала, что зайдёт утром.

— Хорошо. Джина проснётся ближе к полудню, и мы с ней спокойно без вас поговорим. Что вы там говорили про защиту от этих гоблинов и встречу с нами?

Мы переглянулись, и я уступил право рассказа ей.

— Гоблины настаивали на переезде Гарри в дом, где можно будет скрыть его местонахождение и защитить от аппарации и прочих аналогичных перемещений. Тоже самое и насчёт меня с вами. А когда мы сказали, что Гарри живёт в нашем доме, то Рокдунг даже обрадовался, что защиту придётся только на один дом ставить. Я же ответила, что ему нужно с моими родителями поговорить, поэтому он дал мне один амулет... то есть, он называется портключ. Его нужно коснуться и сказать пароль, тогда он перенесёт нас к нему в кабинет.

Скотт задумчиво вертел в руках статуэтку непонятного животного, пытаясь разглядеть что-то в ней необычное. Потом разочарованно поставил её на столик рядом.

— Ничего необычного, кроме самого вида зверька в ней, я не вижу.

— И не увидите, вы же не маг, — отвечаю ему. — А вот для меня магия в ней видна сразу — там есть две яркие точки светло-голубоватого цвета, и нечто в виде мелкой сеточки того же цвета по всей поверхности. Интересно будет посмотреть на неё, когда скажут пароль. Кстати, надо сказать фразу «Древнее наследие».

— Гарри, а я ничего не вижу, — расстроенно проговорила Гермиона.

— Может, ещё увидишь. — посочувствовал я ей. — Я тоже раньше не видел магии, это как-то быстро само пришло и недавно. Скорее всего, после нашей встречи в зоопарке.

Гермиона всё равно продолжила сидеть насупившись и обиженно смотрела на статуэтку.

— Хм, ладно. С гоблинами понятно, тогда, как вы вернётесь и поговорите с Джиной, — я при этих его словах непроизвольно сглотнул, — мы нанесём визит гоблинам. — А сейчас бегите ложиться спать — поздно уже.

Утром мы встали поздно, не совсем, но времени до прихода миссис МакГонагалл хватило только пару бутербродов перехватить. А всё Скотт виноват — решил дать время нам поспать после всех этих бурных вечерних событий, из-за чего Гермиона на него теперь дулась. А как по мне, специально наряжаться для похода в этот островок Средневековья дело совершенно пустое — всё равно там мода совсем другая, ещё ни разу не пискнувшая, и её потуги никто не оценил бы.

Итак, ровно в десять утра раздался стук в дверь, мы поздоровались с миссис МакГонагалл, а Скотт пожелал нам счастливого пути, и чтобы мы не задерживались. Судя по взгляду, которым одарила Скотта профессор после этих слов, он теперь её лучший друг. Гермиона получила слова приветствия и улыбку, а что там мне досталось, я не увидел — я любовался при этом перстнем на пальце. Полузадушенный сип от профессора и удар локтем от девочки послужили сигналом к отправке — мы опять взялись за руки и аппарировали.

Вот же... опять. С другой стороны, хорошо, что завтрак был лёгкий.

Том снова демонстрировал стабильность своего заведения, протирая чистый бокал за стойкой. С нашим приходом гул в зале замолк на мгновение, а потом немного усилился в другой уже тональности — видимо, присутствовали вчерашние участники тотализатора.

— Минерва, вы опять с теми же будущими учениками? — от удивления Том даже перестал протирать стакан.

Миссис МакГонагалл поморщилась.

— Да, Томас, с теми же. Вчера по некоторым причинам, — тут она посмотрела на меня. А я что, я ничего, так, посетителями любуюсь, — мы едва успели к Олливандеру, и никуда больше не попали.

Том тоже посмотрел на меня. А я что, я ничего — вот, делаю вид, что магом в тюрбане интересуюсь. С подозрением во взгляде, профессор проследила, на кого я смотрю, и явно очень удивилась.

— Профессор Квиррелл? Не ожидала вас тут встретить, — спросила миссис МакГонагалл.

Маг в тюрбане, сидевший через столик от прохода, удивления не показал, и даже встал и подошёл к нам.

— Н-не с-с-т-тоит-т уд-д-ив-в-лят-т-ьс-с-я, М-м-и-н-н-ерв-в-а, м-мне п-п-р-р-ос-с-т-то н-нуж-н-но б-было к-к-кое-чт-т-то к-куп-п-ить. А т-ты, я с-см-мот-трю, т-тоже с ут-т-ра з-зан-н-ята? — при этом он почему-то рассматривал, и довольно пристально, одного меня, не уделяя ни грамма своего внимания Гермионе.

Рассматривал-рассматривал, а потом вдруг воскликнул:

— Г-г-ар-р-р-и П-п-пот-тер, — заикаясь, произнес он, хватая меня за руку. — Н-не м-могу п-пер-редать, к-как я с-с-счастлив, что м-мне д-д-довелось в-вас в-в-встретить.

И опять меня узнают посторонние, причём после пристального разглядывания.

— А что вы преподаете, профессор? — ну, надо же у него что-то спросить.

Но услышать ответ мне было не суждено — в зале явно услышали этого заику, и шум оттуда как-то быстро затих.

Я с удивлением повернулся к залу, но вдруг неожиданно ощутил, что кто-то пожимает мне руку. Оказалось, что это Том выбрался из-за стойки. Причём при этом глаза у него явно были на мокром месте.

— С возвращением, мистер Поттер. С возвращением, — с чувством сказал он, и добавил в расстройстве. — Как же я вас вчера не узнал?

В прострации, я опять обернулся на шум отодвигаемых стульев в зале, чувствуя, что глаза у меня просто округляются от удивления — ВСЕ посетители в едином порыве довольно шустро устремились ко мне.

— Лорд П-п-поттер, — на автопилоте и слегка заикаясь, ответил ему я, и непроизвольно сглотнул.

Гермиона же озадаченно смотрела на возникшее вокруг меня столпотворение, тоже явно ничего не понимая. Меня хлопали по плечам и пожимали руку совершенно посторонние люди, задавая в один голос вопросы, которые я так и не смог разобрать. Озадаченной она была только до тех пор, пока не наткнулась на мой взгляд с просьбой о помощи.

Вопрос. Как может помочь спасти невинную душу от рук толпы магов будущая ученица школы? Ответ — попросить одного профессора. Но, к сожалению, не в моём случае. Я это со всей серьёзностью прочитал на лице вышеупомянутого профессора, а также в промелькнувшей на мгновенье улыбке. Вот кто меня дёргал так её подкалывать вчера, а? И что теперь делать? Сдаваться? А вот фиг ей — Лорды не сдаются! Наверное...

Мне повезло, что тот, кто заварил всю эту кашу, ещё не успел слинять. Хотя уже явно собирался сбежать по-тихому.

— Профессор Квиррелл, куда же вы? — окликнул я его, останавливая за руку. — Я тоже рад с вами познакомиться. Вы ведь тоже преподаёте в Хогвартсе? Вы так и не успели ответить, когда нас прервали.

Одновременно с этим я, не отпуская его руки, перемещаюсь так, чтобы оставить его между мной и толпой.

— Д-да, З-з-защит-ту от Т-т-тём-м-ных Ис-с-кусств. — Хорошо, что справа оказалась барная стойка, хоть теперь можно идти отсюда. — Н‑н‑но в‑вам это н‑не н‑нужно, а, м-м-мист-тер П‑п‑поттер?

Как-то он нервно рассмеялся и покосился на толпу слева. И тоже потянул меня от неё.

— Профессор, вы говорили, вам нужно было что-то купить на Косой аллее? Вам, случайно, не нужно идти прямо сейчас?

— С-с-согласен, д-да. — А сам пытается вырвать руку и передвинуть меня вперёд, прямо к желающим порвать меня на сувениры.

А вот перебьётся.

— Какое удачное совпадение, нам тоже, — отвечаю ему, и остальным, как я теперь понимаю, моим фанатам, чтоб они провалились. — Прошу нас извинить, но профессора очень занятые люди, и поэтому мы вынуждены вас покинуть.

Главное, грустно и извиняюще улыбнуться в конце.

Итогом моих слов были понимающие слова из толпы рядом, и расстроенный взгляд миссис МакГонагалл. Вот с чего она такая злопамятная? Гермиона же мне просто улыбнулась.

Руку профессора Квиррелла пришлось отпустить, и пойти вслед за ним ко входу на Косую. Постучав палочкой по стенке, профессор быстро прошёл в открывшийся проход, быстро и без заикания сказал «До встречи», и ушёл не оглядываясь. Почему-то при взгляде ему в спину, у меня возникло впечатление, что он ожидает, что по нему сейчас станут стрелять. Скорее всего, потому что он немного сутулился.

Пока я задумался немного над подобной ассоциацией, Гермиона оседлала своего конька.

— Профессор МакГонагалл, а почему на Гарри так все набросились? И почему Том поздравлял его с возвращением, ведь Гарри всего второй раз прошёл в магмир? А что за предмет так называется? А вы сколько уже преподаёте?..

Чем дальше, тем сильнее взгляд смотрящей на меня женщины терял осмысленность, и прочие радостные эмоции заодно. Мне же почему-то стало так хорошо, что я даже улыбнулся... А профессор опять почему-то скривилась, и уже сама целеустремлённо потащила нас к вывеске «Мадам Малкин».

Не хочу отдельно расписывать процесс покупок, так как ничего интересного для меня не было. Гермиона тоже была разочарована писками магической моды, точнее той её части, что касалась ученических мантий. По нашему мнению, выбор этих балахонов со шляпами никакой роли не играл за отсутствием выбора.

Снова порадовала безнадёжность и смирение во взгляде профессора МакГонагалл, когда та осознала, что Гермиона и книги намного страшнее сочетания меня и гоблинов. Сделать её взгляд ещё более выразительным помогли мои слова Гермионе о том, что она может покупать что хочет. В результате, после её на удивление очень недолгого сопротивления, девочка полностью отдалась процессу выбора книжек на ночь.

Ещё одним запомнившимся для меня моментом в этот день стала встреча с Рубеусом Хагридом, лесником в Хогвартсе, а также человеком выдающихся размеров и таких же величин добродушия и простоты. После такого, дядя Вернон мне показался уже вполне себе спортивным человеком. Немного позднее профессор просветила нас, сказав, что Хагрид является полувеликаном, отказавшись более подробно объяснить значение этого слова.

Само же общение с Хагридом свелось к словам, что он меня помнит «во-о-т та-а-акусеньким» и идёт в Гриннготс по секретному поручению самого великого мага, и просто замечательного человека, директора Дамблдора, чтобы забрать особо ценную вещь. Забрать особо ценную вещь из охраняемого сейфа в подземельях банка, где водятся драконы, в не особо охраняемую школу, где водятся малолетние дети. Я, как и Гермиона, судя по её озадаченному личику, с трудом удержался от того, чтобы не покрутить пальцем у виска. Про дёргающийся глаз миссис МакГонагалл, после его слов, я лучше промолчу.

В общем, больше ничего интересного не было, за исключением того, что у магов есть замечательные саквояжи с чарами, куда можно положить вещей в десять раз больше его внешнего объёма. И не очень дорогие, так что рекомендую. Их мы увидели в витрине почти сразу после покупки книг, так что вопрос о приобретении чего-то для их переноски даже не стоял.

Итого, вернулись мы обратно ближе часам к четырём после полудня, полные впечатлений. Где и встретились взглядами с Джиной, явно уже давно ожидающей нашего возвращения.

* * *

Дом Грейнджеров, около полудня...

Скотт сидел рядом со спящей женой и в задумчивости перебирал пальцами её волосы, ожидая пробуждения женщины. Ожидал он его уже давно, так что беспокойство нет-нет, да и прерывалось в его взгляде.

— Эх, Джина, Джина... И зачем ты почти отказалась от своих сил? Ведь всё равно же привычка полагаться на них у тебя осталась... Может быть, если бы ты нормально прочитала Гарри, и не возникла бы эта неприятная ситуация...

— Ты же знаешь зачем, Скотт, — услышал он ответ Джины. — Я хочу быть с тобой и дочерью, а не становиться непонятной имитацией Бога и не вылезать из разборок до самого конца Вселенной.

На последних словах она слабо ему улыбнулась, и сжала руку, играющую с её волосами.

— Очнулась? — тоже улыбнулся Скотт. — Буянить не будешь?

— Нет, не буду. Пока, по крайней мере. Так что считай, что мы квиты.

— Можешь объяснить, что с тобой произошло? И из-за чего ты так вспылила?

— Я... я не знаю. Честно. Сначала, когда я... Нет, когда Гарри просто долбанул по мне своим страхом от того, что он сделал с Герми, меня как будто парализовало. В тот момент я просто не хотела верить в реальность подобного, а Герми ещё и подлила масла в огонь, пытаясь скрыть это от меня.

— Джина. Детские тайны — не повод убивать. А в тот момент ты шла к Гарри с этой целью на лице.

— Детские? Хорош ребёночек — сам метр с кепкой в прыжке, а аристократом заделался.

На этих словах пара улыбнулась, вспоминая как этот аристократ себя вёл с взрослым магом.

— И не к нему я шла, а к дочери. Ты уж не считай меня совсем отмороженной, той Джины больше нет, и не будет. Да, та сила всё ещё где-то рядом, но... Я не она. Я победила тогда ту свою сторону. А в тот момент, я действительно была настроена серьёзно — серьёзно надрать паршивке уши и всыпать ремня.

Джина восхищённо ухмыльнулась.

— Ты подумай, не одну неделю контролировать себя, чтобы не выдать ни одной эмоцией, ни одной мыслью о том, что они творят вместе. Зато как нас подтолкнула к Гарри, а? Мы сами им заинтересовались. Пусть она не знала, что мы знаем о магии, но сам факт. Паршивка...

Последнее слово она протянула с любовью и нежностью.

— Всыпать хотела ей, а пострадал почему-то я, — скорчил обиженную мину Скотт, заодно демонстративно ощупывая затылок.

— А нечего было вставать на пути справедливости, — лукаво ответила ему Джина. — И вообще, я долго была в отключке?

— В следующий раз не корчи такую злодейскую рожу, и не пугай окружающих. Недавно был полдень.

— Следующего раза мы не переживём. Я уж точно — как показали последние события, мои барьеры на сознании имеют ограничения. Поэтому нам надо самим держать руку на пульсе. Верно я говорю, командир?

— Джина, перестань. Я тоже не горю желанием вспоминать то время.

— А я и не предлагаю напяливать костюмы, тем более, что их тут у нас и нет. Нужно связаться с Реми.

Скотт в этот момент смущённо отвёл глаза.

— Я чего-то не знаю? — пристально смотря на Скотта, спросила Джина.

— Именно его я и просил нарыть информацию по семье Гарри.

— А после новостей о магмире, ты поставить его в известность, конечно, не подумал. — Скотт только кивнул.

— И как ты только руководил людьми Х? — ни к кому не обращаясь, риторически спросила комнату Джина. — Давай, связывайся, пусть приходит к нам — дадим ему возможность видеть сквозь иллюзии магов, и пусть пока поищет этот дырявый паб рядом с музеем Холмса.

Несколько часов спустя...

— Проходите, дети. Не стойте в дверях, — сказала нам Джина.

Настороженно поглядывая на неё, проходим в гостиную и аккуратно присаживаемся на диван. Вместе и держась за руки. Последнее уже заслуга Герми, которая меня так и не отпустила.

Джина явно заметила такое поведение дочери, но никак не показала своего отношения.

Сидим, молчим. Скотт ненадолго выглянул из кухни, посмотрел на нас, но ничего не сказал, как и не стал присоединяться к нам. Хотя от его присутствия я бы не отказался — с ним было бы спокойнее.

— Гермиона, Гарри. Я должна извиниться перед вами, — прервала молчание Джина. — Да, Герми, извиниться. Не стоит так недоверчиво на меня смотреть.

Гермиона действительно смотрела на мать с непонятным для меня выражением — неверие, радость, настороженность и ещё много чего. Хорошо, что я вижу магию, а не чувствую эмоции, например, а то бы сейчас явно получил по кумполу от её переживаний.

Кстати, насчёт «вижу» — действительно вижу, как раз аккурат вокруг Гермионы.

— Герми, успокойся — говорю ей, и сжимаю её руку, отвлекая внимание. — Гермиона!

Окрик достиг своей цели, и девочка прервала случайно возникшую «дуэль» взглядов.

— Гарри?

— Гермиона, успокойся. Не хватало ещё, чтобы уже ты повторила вчерашнее, — последнее говорю, смотря на её мать. Кирпич в огород цели достиг, Джина так же отвела от нас глаза.

Девочка с испугом, и явно непроизвольно, поёжилась. Боже, и почему я вчера сорвался и предложил себя убить, а теперь никто не знает, как из всей этой ситуации выкрутиться?

— Миссис Грейнджер, Гермиона, вчера у нас не получилось спокойно обсудить то, что со всеми нами произошло, поэтому прошу вас меня выслушать. — И не пытаться убить на месте, но этого повторять вслух я не буду.

Возникшую очередную паузу, пока я собирался с мыслями, никто не прервал. С кухни тоже не доносилось ни звука. Радует, что Скотт всё же тоже следит за нами.

— То, что произошло между мной и вашей дочерью в тот день в зоопарке, было неожиданным как для меня, так и для неё. Я вообще тогда не знал, что магия существует, как и Гермиона. Собственно, тогда я и себя плохо помнил — я уже вам об этом рассказывал. И все последующие чудеса, вроде разговора с питоном, неожиданного возникновения толпы чудиков в странной одежде и прочего, никак не тянули на помолвку. Тогда мы просто познакомились и немного подружились, рассказав друг другу о себе.

Гермиона немного напряглась, судя по её руке рядом. Я же перевёл свой ранее блуждающий по комнате взгляд на девочку, и слегка сжал её ладонь.

— Как-то так получилось, что я рассказал о себе больше, чем мне хотелось, и Гермиона загорелась желанием мне помочь с родственниками. Что она и сделала, убедив вас приехать с ней ко мне, когда вы и Дурсли нашли нас. Дальше вы уже и так почти всё знаете — наши разговоры по телефону мы не скрывали, просто Гермиона, наверное, старалась не показывать вам свои тренировки с магией. Ведь так, Гермиона?

— Да, я всегда этим занималась в саду, так, чтобы из окон не было видно, — смущённо ответила она.

— Миссис Грейнджер, как видите, в том, что случилось, нет моей сознательной вины. То, что я увидел на родовом гобелене, стало для меня такой же неожиданностью, как и для вас, и для Гермионы. Ей самой тогда пришлось меня успокаивать.

— И только посмей опять начать повторять те глупости, что тогда мне наплёл. — уже с угрозой в голосе высказалась девочка. — По шее надаю.

— Верю-верю, вся в маму, — пошутил я, и чуть язык себе не прикусил.

Гермиона напряглась, а от Джины опять потянуло тем самым вчерашним чувством. Язык мой — враг мой.

— Извините за шутку, я ничего не имел в виду, — виновато говорю, смотря на Джину.

Та пристально посмотрела на меня, но потом явно демонстративно расслабилась.

— Гарри, я виновата перед тобой за вчерашнее, и прошу прощения за ту нелицеприятную сцену. И прошу тебя забыть то, что я вам наговорила в запале, — женщина явно смущённо и долго думая, пыталась подобрать слова. — В прошлом, я... мы со Скоттом, многое пережили, связанное в том числе с некоторыми нашими способностями. В результате, м-м-м... я была вынуждена, и смогла, заблокировать почти все свои силы, чтобы остаться вместе с ним. Альтернативой была моя смерть. Вчера же вы стали свидетелями тени той, кем я едва не стала в прошлом.

Однако... Не у одного меня тут тайны прошлого выплывают.

— Гермиона, у меня сегодня было время подумать, и я понимаю, что никто из вас не виноват в том, что случилось. Я не против вашего общения. Конечно, если вы не будете переходить границы. Давайте забудем о вчерашнем.

Фух. Обошлось.

— Я согласен, — отвечаю я.

— Я тоже, мама.

В этот момент объявился подслушивающий Скотт, и пригласил всех перекусить перед походом к гоблинам.

Блин, а я про них совсем уже забыл.

Немного отдохнув от предыдущего похода и переодевшись, а также некоторые, заодно, не буду показывать пальцем, не удержались и надели купленные недавно украшения, мы сжали в руках статуэтку, после чего произнесли фразу-пароль.

Я был прав, посмотреть на магию порт-ключа было интересно. Ровное свечение сеточки из светящихся линий в нём, после произнесения ключевой фразы, резко ожило. Прямо на моих глазах одна из светящихся точек стала расти и светиться гораздо ярче, а сеть, раскинутая на поверхности фигурки, скачком перекинулась на всех нас, перетекая с неё в местах соприкосновения наших рук. Зрелище было немного пугающим, но заняло по моим ощущениям секунду-две, так что как следует испугаться и наделать глупостей я не успел — после того, как сеть светящихся линий охватила всех нас и перестала двигаться, нити налились светом, и сильная вспышка, с последующим рывком в непонятно какую сторону, лишила меня на некоторое время возможности видеть.

Пока я промаргивался и тёр глаза, пытаясь вернуть зрение, Гермиона успела поприветствовать нашего знакомого гоблина.

— Доброго вечера, Рокдунг. Надеюсь, мы не оторвали вас от дел?

— Рад вашему визиту, мисс Грейнджер. И нет, не оторвали, ваши дела — мои дела, как поверенного рода Поттер. Не представите меня своим спутникам?

— Да, конечно. Позвольте вас представить — мои родители, Скотт Кристофер Грейнджер и Джина Элейн Грейнджер. Мама, папа — это поверенный рода Поттер, гоблин Рокдунг. Он заведует всеми делами Гарри и его имуществом в банке Гриннготс. Гарри? Что с тобой?

Судя по вопросу, Гермиона заметила моё плачевное состояние.

— Ничего, просто немного ослеп, — ответил ей я. — Я не знал, что нельзя смотреть на порт-ключ в момент его работы, поэтому, когда он сработал, я и словил вспышку по глазам.

— Но, Гарри, никакой вспышки не было — вообще ничего подобного не было. Мы просто оказались в кабинете Рокдунга!

В голосе Гермионы стали появляться панические нотки.

— Это уже интересно... — произнёс спокойным, немного задумчивым тоном Рокдунг. — Значит, первое впечатление было верным.

Судя по дёрнувшимся рукам Гермионы, которыми она касалась меня, а также хлёсткому удару волос по лицу, когда она, явно в запале, дёрнулась в сторону голоса гоблина, кому-то сейчас будет больно.

— Успокойтесь, мисс Грейнджер. С ним всё в порядке.

Однако, Рокдунг вполне предсказуемо опередил её порыв.

— Что значит всё, если...

— Если из темноты резко выйти на свет и посмотреть на Солнце, вы много сможете потом увидеть?

Пауза и тишина.

— Но как? Мы же... Ой, твоя способность видеть магию, — забавно воскликнула Гермиона. И сразу без перехода: — Рокдунг, вы подозревали подобное, и дали нам такую опасную вещь?!

— Гермиона, успокойся, пожалуйста, — пытаюсь придержать её, пока она гоблинов строить не начала. — Сам виноват, что вспышку словил.

— Но, Гарри...

— Дочь, сядь, — спокойный командный голос Джины заставил Гермиону мгновенно замолчать и практически рухнуть куда-то. Ну и меня, заодно, рядом с ней.

— Мистер Рокдунг, наша дочь передала нам о вашем желании обсудить некоторые вопросы... — продолжила она, обращаясь уже к гоблину.

— Именно так, миссис Грейнджер. В связи с недавно возникшими обстоятельствами, мне, как поверенному рода Поттер, необходимо обсудить ряд вопросов, касающихся как Лорда Поттера, так и вашей дочери, а вместе с ней и вас.

— Рокдунг, пожалуйста, если не возражаете, обращайтесь ко мне по имени, — неуверенно встрял я. — Все, кто здесь находятся, далеко не посторонние люди, к тому же, это просто слова — я не ощущаю себя этим самым лордом.

Рокдунг строго посмотрел на меня, но потом выражение его лица немного смягчилось.

— Лорд Поттер, с момента принятия наследия, вы должны отдавать себе отчёт, что теперь своими словами и действиями представляете свой Род. И своим поведением вы обязаны подчёркивать его величие, не давая никому рассмотреть свою слабость. Считайте это первым уроком.

Гоблин сделал паузу, дожидаясь моей реакции, а когда я медленно ему кивнул, продолжил.

— Впрочем, более подробно эти вопросы с вами, Гарольд, рассмотрят ваши учителя, которых мы уже почти закончили подбирать. Я понимаю ваше желание к неформальному общению, которое для вас более привычно, поэтому не возражаю сейчас перейти к нему, но прошу вас запомнить то, что я сейчас сказал, если рассчитываете в будущем занять достойное место.

Сгустившуюся тишину прервал шёпот Гермионы над моим ухом.

— Гарри, а зачем ты тогда постоянно напоминал профессору о том, что ты лорд?

— Мне же нужно было упомянуть об этом при всех, — шепчу в ответ. — А дальше я немного увлёкся, смотря на её реакцию. Да и её поведение, с нежеланием отвечать про меня, тогда довольно сильно задело.

— Вы правы, Гарольд, — у гоблинов оказался хороший слух. — Но в то же время сделали немного поспешные выводы. Её поведение говорит о том, что она была полностью или частично в курсе вашего положения, а также получила инструкции, о чём вам стоит рассказывать. Но в то же время, она согласилась сопровождать вас и привела к нам в банк — это означает, что либо ей явно не приказывали ничего на этот случай, либо у неё есть совесть, либо рассчитывали на ваше незнание о своём имуществе у нас, и что мы сами не будем просвещать вас об этом. Последнее, кстати, вполне соответствует действительности, если не знать о нашей ситуации.

Я задумался над словами Рокдунга. Теперь, по прошествии некоторого времени, и вспоминая тот день без эмоций, я был склонен к тому, что зря посчитал её заодно с Дамблдором. Точнее, она с ним, но не в курсе всего. Да, так будет вернее. Какое впечатление она произвела? Строгая, считает себя авторитетом, а потому не считается с мнением учеников, выходящим за рамки той роли, что она им отводит. А это явно только список правил, причём школьных. В пользу этого говорит то, что она не посчитала Гермиону и её вопросы достойными ответов, а с гоблинами не спорила. Мне же она хоть что-то отвечала. Значит, что? Своё мнение у неё есть, но она подчиняется большему авторитету? То есть директору? При этом об учениках заботится — несмотря на моё поведение, она относилась ко мне и Гермионе вполне в рамках, пока мы готовились к школе.

Она ещё говорила, что знала моих родителей. Причём говорила с теплотой в голосе. Также была в курсе, что я жив, но я не помню, чтобы она навещала меня. При этом то потрясение при встрече... Точнее, что я был у Грейнджеров. Стоп. Она знала, у кого я живу. А знала ли как? Из того момента не понять. Хотя неважно — у неё есть больший авторитет директора, который ей всё может объяснить.

И какой вывод? Хамил так много я зря — придётся извиниться. Обсуждать с ней что-либо, кроме школы, значит рассказать директору. Ах, да. Мои фанаты показали, что чувство юмора и месть ей не чужды, и потому можно извиниться и продолжать её подкалывать. Только уже без лордов.

Очнувшись от размышлений и осмотревшись вокруг, я наткнулся на внимательные взгляды окружающих.

— И что вы решили в отношении профессора МакГонагалл, Гарольд? — спросил меня гоблин.

— Э-э-э... Мне придётся перед ней извиниться, Рокдунг, — неуверенно ответил я. — Но при этом мне лучше держаться в стороне от неё.

— В целом верный вывод, но о ней мы ещё сможем поговорить, как и о вашем поведении в школе в целом, Гарольд. Сейчас, если никто не возражает, давайте вернёмся к основной цели нашей встречи.

Рокдунг развернулся к родителям Гермионы, и начал пристально в них всматриваться.

— Мистер и миссис Грейнджер, насколько я могу судить, Гарольд и Гермиона уже посвятили вас в каком положении они оказались, — гоблин сделал небольшую паузу, но, не дождавшись какой-либо реакции от Джины и Скотта, кроме вежливого интереса, продолжил. — Нужно ли вам дополнительно пояснять что-либо или мы можем перейти к обсуждению организации их обучения и защиты?

— Прежде всего, нам хотелось бы услышать от вас, как вообще могла произойти такая помолвка, и что ещё мы должны ожидать в будущем? — спросил нейтральным тоном Скотт. — И можно ли её разорвать?

— Как я уже объяснял непосредственным участникам этого вопроса, есть три способа...

* * *

Лондон, паб «Дырявый котёл»

Бармен Том, как и всегда, находился за стойкой, и, в ожидании заказов, как обычно протирал стакан полотенцем. Привычно держа скучающее выражение лица, более известное среди магглов как «покерфейс», он искоса поглядывал на столик в углу, где разместились несколько человек. Привлёк же его внимание только один из них, в данный момент сдающий карты.

Помимо того, что он был одет не в мантию, а в маггловскую одежду, дополняемую тёмным плащом, данный персонаж выделялся также своей беззаботной улыбкой и общим впечатлением хорошего настроения, особенно заметного на фоне других участников игры, с недовольными взглядами следящими, как у него из руки в руку непрерывным потоком перелетают карты. Мужчина при этом говорил что-то явно весёлое, но при этом не поднимающее остальным настроение. Что конкретно он говорил, Тому не было слышно.

Процесс наблюдения за необычным посетителем был прерван вспышкой зелёного огня из камина, сопровождающей появление новых посетителей. Из огня вышли две женщины, точнее, женщина и девушка. А если ещё точнее, то вышла только женщина, а вот девушка запнулась и рухнула на пол, явно ударившись локтем.

— М-мерлин! — Очень эмоционально помянула она великого мага, добавив что-то ещё на ту же тему вполголоса, что именно, Том снова не расслышал из-за гула в зале. В отличие от её сопровождающей.

— Не смей так ругаться, Нимфадора! Юной леди это не пристало! — Нравоучительным тоном сделала та ей замечание, помогая при этом подняться с пола и убирая с помощью палочки следы сажи как с себя, так и с одежды девушки и её носа. — Если бы ты не бегала, как угорелая, то была бы более внимательна!

— Не смей называть меня Нимфадорой! Я Тонкс! — Заявила в ответ та, не замечая, как при этом её волосы сменили цвет с белого на почти чёрный.

— Дора! Мы это уже обсуждали! — В ответ волосы девушки стали уже розового оттенка.

За изменением их цветовой гаммы наблюдала уже большая часть зала, а в обычном гуле голосов можно было выделить слово «метаморф», которое смогли расслышать как и новые посетительницы, так и игроки в карты. Но если остальные наблюдали за сменой имиджа юной леди просто с любопытством, то мужчина, исполняющий роль раздающего, смотрел слегка прищурившись и уже не улыбаясь. Хотя и несколько недоверчиво, как будто уже видел подобное ранее.

Когда женщина с девушкой скрылись в сторону прохода на Косую аллею, за ними последовал один из игроков, недавно виртуозно перекидывавший карты. В руке же он непринуждённо держал тёмный посох с массивным навершием. Мужчина был увлечён наблюдением за ушедшими вперёд дамами, и не заметил, с каким уважением смотрели на его посох остальные посетители паба.

* * *

Литл-Уингинг, Тисовая улица.

— Значит, на самом деле Гарри не живёт здесь уже больше недели, а ты не потрудилась обратить на это внимание?

Директор Дамблдор ласково смотрел на Арабеллу Фигг, держа в правой руке чашечку с чаем, а левой поглаживая средних размеров дымчатого книззла. Книззл при этом мурлыкал от удовольствия, директор водил чашкой поблизости от своего носа, наслаждаясь ароматом и отсвечивая всепонимающей улыбкой, и только сама владелица дома не получала удовольствия от присутствия подобного гостя.

— Я потрудилась! Я заметила, что мальчика давно не видно уже на второй день, несмотря на не долеченные переломы, — с возмущением и некоторым укором высказалась она. — Однако Дурсли меня заверили, что мальчик просто приболел, поэтому не выходит из дома. А в дом к ним лезть, вы уж извините, увольте — не с моими костями и гипсом.

Возмущение старушки и попытка смутить дедушку, потонула в громком и смачном хлюпе, с которым директор отхлебнул чая. Сама же Арабелла думала лишь о том, как скрыть неприглядную правду, и не разозлить полуочкастого шантажиста. Лишь один книззл своим мурлыканьем показывал, как ему хорошо в этой жизни.

— Допустим. Но ты должна была заметить, что к Дурслям приезжали новые люди и доложить мне!

— Да? Директор, покажите тогда своё связное зеркало.

Альбус Дамблдор с ясно видимым неудовольствием поставил чашку на стол и начал его доставать. Однако процесс похлопывания и ощупывания так и не помог выявить данный аналог мобильной связи.

— Видимо, оставил в кабинете, — смущённый директор был тем ещё необычным зрелищем, но миссис Фигг никак не показала своего удовольствия. — А с совой письмо прислать?

Старая кошатница посмотрела на директора как на дошкольника-несмышлёныша.

— Альбус, у меня тут больше десятка книззлов. Какие совы?

Директор ещё больше смутился.

— Ладно, оставим этот вопрос. Продолжай наблюдать за ними. Если появится Гарри, сразу вызывай меня — зеркало будет всегда при мне.

С этими словами он поднялся из кресла и, не прощаясь, ушёл через камин.

Арабелла ощутимо расслабилась, словно внутри неё исчез стальной прут, и с шумом выдохнула.

— Хвала Мерлину, Горбин не подвёл — амулеты выдержали, — произнесла она вслух свои мысли, начиная при этом снимать появившиеся из ниоткуда серёжки. — Только вот хватило их едва-едва. Легиллимент, мордредов.

* * *

Дом Грейнджеров.

Вернулись от гоблинов довольно поздно. Миона и её родители ушли спать, а вот ко мне сон никак не шёл. После часа переворотов с боку на бок в кровати мне это надоело, и я расположился на подоконнике, смотря на луну в звёздном небе. Она недавно взошла и была просто огромной, вися в виде полумесяца над крышами соседних домов.

Улица за окном была тиха и безжизненна, и ничто не мешало мне обдумывать прошедшую встречу. И то, как мне повезло с гоблинами, с Гермионой и её родителями, с... да вообще, просто повезло. Наверное, если бы я не встретил это лохматое чудо, то до сих пор бы сидел в чулане и «наслаждался» полным букетом ощущений от синяков и ушибов безвозмездно подаренных Дадли. Кузен, блин. Почему, вообще, сестра волшебницы так ненавидит магию? Не хочется думать, что мама могла издеваться над сестрой, как сейчас это делает Дадли, только с помощью магии. Надеюсь, в Хогвартсе получится узнать хоть что-то о моих родителях. Может, и фотографии какие найдутся...

Что-то совсем в тоску себя загнал. Лучше о чём-нибудь более весёлом порассуждать. Например, о том переходе в один из моих домов. До сих пор не могу поверить, что та громадина на два этажа целиком моя. Да и не чувствовал я там, что это мой дом — не было того уюта, который чувствуется в доме Грейнджеров. Или, может быть, дело в том, что сам домик находится во Франции, и всё в нём, от оформления и мебели до внешнего вида, было мне непривычно. Хотя, может, это придёт со временем.

Ещё позабавили гоблины — вызванные Рокдунгом, с моего согласия, две бригады разрушителей заклинаний, довольно быстро разобрались в той лохматой блеклой мешанине цветных линий и клубков. Ну, как разобрались, избавились окончательно от старого, и поставили своё новое. Хоть я и не понимаю пока, что там было старое и как работает новое, но чисто эстетически, защита гоблинов мне нравится больше — внешняя простота связующих линий компенсировалась элегантной симметрией узлов, в которые они сходились. Сами же узлы в обычном зрении были сочетанием нескольких непонятных рисунков, которые называются руны, нанесённых в разном положении и на разном расстоянии между собой. Окончательно меня поставили в тупик два узла, в обычном зрении абсолютно одинаковых, но в магическом — совершенно разные. На мои вопросы об этом гоблины только посмеивались. Гады.

В итоге, дом был закрыт от аппарирования, обычных порт-ключей, а благодаря старому фундаменту с вмурованным в него в подвале камнем силы, который пришлось помазать своей кровью, ещё и от заклинаний поиска. Всё это мне объяснили в конце суеты. Впрочем, суетились две бригады, а мы с Рокдунгом продолжали в гостиной обсуждать, что и как делать в нашем ближайшем будущем.

Ещё забавным было его удивление, когда родители Герми продемонстрировали свои способности. Один из гоблинов-разрушителей при ней высказал мысль, что стенка с его защитой будет стоять вечно. В результате, после вздёрнутой правой брови Джины, и лёгкого взмаха её руки, в стенке через пару секунд появился новый дверной проём аккурат позади самоуверенного работника. Гоблин с отпавшей челюстью то ещё зрелище. А когда Скотт сказал, что дверка маловата, и с помощью рубинового луча из глаз расширил дыру в стене, нежно-зелёный только икнул.

Далее был краткий рассказ о их способностях, и затеянная Рокдунгом проверка Скотта и Джины на магию. Результатом проверки стало аккуратное хихиканье Герми в кулачок над тем, как потешно выглядел озадаченный Рокдунг, чешущий свой затылок. Её родители так и остались обычными людьми, а наш разговор перетёк на эксперименты Скотта и его успехи. Оказывается, этот гад тогда надо мной не издевался, а ставил эксперименты. Итог моих мучений в виде украшений Герми, которые оказались защитой от заклинаний, поставил гоблинов в тупик — они не несли ни капли магии, но при этом действительно гасили любое слабое магическое воздействие, направленное на Гермиону. Слабое, не потому, что это их предел, а потому, что Джина так выразительно смотрела на стенку с новой дверью, когда некоторые горячие головы хотели поэкспериментировать...

Это действительно подняло нам тогда настроение, а сейчас вызвало у меня на лице улыбку. Которая сразу пропала, стоило подумать о том, что мы решили и к чему готовились. Творчество Скотта Гермионе оставили, добавив при этом проверенные временем артефакты, защищающие от различных угроз — легиллименции, ядов, приворотов и зелий. Мне приготовили такой же набор. Ещё Рокдунг передал нам браслеты с пространственным карманом на пару кубических метров, куда были спрятаны книги и учебный план, по которому мы должны были учиться самостоятельно. Там было всё — от книг по этикету и традициям магического мира до упражнений с палочкой.

Но, несмотря на все эти приготовления, я боялся. Элементарно боялся встречи с тем, кто стал причиной моих мучений у Дурслей и такой жизни в целом. С директором Дамблдором. Чтоб ему икалось. Мне всего одиннадцать. За год, а то и быстрее, мне нужно узнать то, что дети магической аристократии изучают с детства. Ещё за этот год мне... нам нужно не показать своего отношения к директору, и не попасться на его удочку в виде зелий и «друзей». Как и что это может быть, мне объяснили в таких красках, что захотелось сбежать куда глаза глядят. А родителям Герми увезти её ещё дальше. Я просто не справлюсь. К чёрту, я боюсь не столько того, что не справлюсь — в конце концов живёшь только раз, а если я проиграю, то мне и так всё равно уже будет. Я боюсь за неё, и что с ней сделает директор. Этого я себе точно никогда не смогу простить.

— Волнуешься? — голос Гермионы заставил меня подпрыгнуть на подоконнике.

Под моим удивлённым взглядом, девочка подошла ко мне, и посмотрела в окно. Я задержался с ответом, рассматривая её спокойное лицо. А когда собрался с мыслями, она совершенно непроизвольно заставила меня сделать удивлённое лицо.

— Красиво, — как-то совершенно по-детски вырвалось у неё. — Я, когда была маленькой, также забиралась на окно и смотрела на небо. Мама мне рассказывала сказки, а я потом высматривала за окном то Санта Клауса, то зубную фею. А когда узнала, что добрые сны приносит Песочник, то несколько дней сторожила его по ночам.

Я со всё сильнее возрастающим удивлением смотрел на Миону. Никогда бы не подумал, что известная мне Гермиона Грейнджер может верить в сказки. Хотя в то, что она способна сидеть и сторожить ночами Санта Клауса, я поверить могу — это чисто прагматический и научный подход.

— А потом я заснула на подоконнике, и утром так меня и нашла мама, — на эти её слова я улыбнулся, представив этот момент. — Мама мне тогда объяснила, что застать Песочника я не смогу, так как он приходит только к спящим детям, а я-то не сплю.

На эти свои слова она даже хихикнула.

— Сейчас мне просто смешно вспоминать об этом. Детские страхи и мечты, сейчас, спустя несколько лет, кажутся такими смешными и несерьёзными — ведь мы теперь знаем больше. Например, что нет Санта Клауса, а его прообразом послужил реально существовавший монах. И так далее...

— Никогда бы не подумал, что такая серьёзная девочка, читающая научные труды уровня университета, может верить в сказки, — улыбаюсь ей. — Но всё-таки, как ты узнала?

— Почувствовала. Непонятно почему и как — просто почувствовала. И пришла к тебе, желая помочь. Доверилась своему ощущению. Видимо, я всё же поверила в сказку и существование магии, а не в то, что это просто способности двигать графины и превращать табуретки в собак.

— Плохо, что это всё же страшная сказка, по крайней мере, для меня.

Герми промолчала, продолжая смотреть мимо меня в окно. А потом неожиданно обняла за плечи, и прижалась щекой.

— Я верю, что у неё будет счастливый конец, — прошептала она мне в ухо. — Мы справимся. Вместе прогоним кошмары и отпразднуем хеппи энд. Гарри, всё будет хорошо — мои родители нам помогут, гоблины уже сделали столько, что и представить трудно. Главное — не сдаваться.

— Герми... — дальше слов не было.

Я смог только в ответ сжать её ладошку у себя на плече.

Мы так и просидели у окна до тех пор, пока незаметно не заснули. А утром нас так и застала Джина, когда пришла разыскивать Гермиону.

Конец первой части.

Сегодня первое сентября, и мы уезжаем учиться в Хогвартс. Эх, так не хочется уезжать отсюда. Пусть в доме Грейнджеров я провёл меньше месяца, но для меня он стал тем местом, про которое можно именно так и сказать — мой дом. Но дело не только в этом. Несмотря на ночной разговор с Моной, я всё так же не уверен, что смогу спокойно смотреть на этого Дамблдора. Не говоря уже, чтобы говорить с ним.

— Дочка, Гарри, вы готовы? — это уже Джина с первого этажа зовёт нас.

— Да, я готова — уже спускаюсь. — Cлова девочки не расходились с делом, и я практически сразу услышал, как она прошла мимо моей комнаты.

Ладно, сиди — не сиди, а ехать придётся. Чёртов магический контракт со школой, будь он неладен. А так бы — свалить на материк, во Францию, или ещё куда подальше, выучить всё, что положено, и расплатиться с гоблинами... Мечты, мечты...

— Гарри?! Уже почти десять, а нам ещё до вокзала добираться!

— Иду уже! — Кричу в ответ, и, взяв в руки свой саквояж, выкатываюсь вместе с ним вниз.

Внизу ждали только меня, так что мы сразу погрузились в машину и выехали туда, куда мне так не хотелось.

— Гарри, я, конечно, понимаю, первое сентября, день траура каждого школьника и всё такое, но, может, не будешь и дальше сидеть с таким кислым выражением на лице, и улыбнёшься? — это уже Скотт и его чувство юмора. — Да не волнуйся ты так, всё у тебя получится.

— Вот именно! — Присоединилась Джина. — Вы вдвоём смогли обвести нас вокруг носа, а мы были настороже. Относитесь к предстоящему, как к необходимости сохранить вашу маленькую тайну, и не волнуйтесь. Тем более, гоблины передали вам эти порт-ключи, так что сможете сбежать, если что.

Ага, только тогда директор поймёт, что за нами стоит кто-то, кто имеет доступ к подобным нестандартным вещам. К тому же повторно ими уже не воспользуешься — директор точно их заблокирует.

Вот за такими успокаивающими разговорами и подколками Скотта я и не заметил, как мы доехали до вокзала. По обоюдному решению, принятому на совещании с гоблинами в том домике во Франции, для всех посторонних родители Гермионы не видели барьера-перехода на платформу девять и семьдесят пять сотых, как и не знали почти ничего о магическом мире, кроме уже рассказанного миссис МакГонагалл и текстов соответствующих книг первого года школы. Но, на всякий случай, для соседей, они уехали отдыхать в Ниццу, а сами будут во Франции экспериментировать над наработками Скотта совместно с гоблинами — тех очень заинтересовала возможность управления магией так, чтобы артефакты не ощущались магически.

В общем, дошли мы до барьера вместе, меня и Гермиону обняли, пожелали всего хорошего и отправили в сторону стенки. Ну как, стенки — для меня это было красиво. Барьер чем-то напоминал работу гоблинов в моём доме, только тут явно другой стиль — никаких резких углов, гораздо больше связей между рунными узлами.

Пока я рассматривал устройство барьера, Герми не утерпела, и прошла через него. Забавно... В механизме, похоже, предусмотрели сканирование каких-то параметров у проходящих магов — на неё явно среагировали три рунных круга. Узнать бы, что они означают... Блин, пары дней чтения книг было явно недостаточно для понимания чего-либо в этой структуре.

В итоге, плюнув на зуд исследователя в одном месте, я поспешил догнать девочку.

Обстановка на перроне была... сумбурной. Куча народа в разнообразной одежде и разнообразного поведения — от вылитых и зализанных аристократов до рыжих из какой-то деревни, судя по шуму — неустановленно-цыганской национальности.

Мы с Гермионой переглянулись, почти синхронно пожали плечами, и, не сговариваясь, по широкой дуге обогнув самых выделяющихся магов, пошли в сторону вагонов, где толпа была поменьше. Кстати про вагоны — поезд был из той же эры, что и общая обстановка в Косой аллее. Клубы пара и прочий антураж века девятнадцатого. В вырвиглазной расцветке. Круто, если одним словом — мне однозначно понравилось.

Забравшись в вагон, при этом так и не встретив ни одного проводника, которому можно было бы предъявить билеты, мы разместились в пустом купе. Впрочем, в этом вагоне они почти все были пустыми. А сами купе меня впечатлили — места столько, что можно спокойно жить, а оформление и прочие занавесочки выглядели стильно и не совсем дёшево. Да у Дурслей вторая спальня была не сильно больше.

— И как тебе поезд, Гермиона?

— Впечатляет, Гарри. В обычных поездах купе намного меньше.

— Угу, мне тоже нравится. Похоже, маги любят комфорт.

— Скорее, пускают пыль в глаза.

— Кому и зачем? — удивлённо смотрю на девочку.

— Детям из обычного мира, вроде меня.

— А «Дырявый котёл» тогда куда ты отнесёшь? — спрашиваю её, вспоминая наши посещения.

Судя по озадаченному личику, Гермиона задумалась.

— Тогда, это сделано для того, чтобы детям из богатых семей было не зазорно ехать в школу на этом поезде. Но это не отменяет моего первого предположения.

Дальнейший наш разговор был прерван толчком тронувшегося поезда. Засмотревшись на виды за окном, мы продолжили молчать, и разговор как-то угас сам собой.

В то время, как я смотрел за пролетающими мимо меня пейзажами, мне в голову пришла интересная мысль — а по какой такой дороге едет этот поезд? Вряд ли по обычной — его бы зафиксировали приборы диспетчеров, да и с прочими составами он бы мешался. Значит, дорога сделана под него. Из чего следует, что маги скрыли офигенно большой кусок земли через всю страну. Или мы едем уже не в нашем мире? Надо будет выяснить.

Из созерцательного состояния меня вывело мельтешение рук Гермионы, замеченное краем глаза. Оказывается, просто сидеть ей оказалось скучно, и она решила продолжить тренировки для кистей, проделывая упражнения из учебника. Оный учебник, распакованный из браслета, лежал на столе перед ней, открытый где-то на первой трети.

Это напомнило мне о выданном плане занятий, и я решил последовать примеру Мионы. Однако только успел достать свой талмуд с упражнениями, как открылась дверь в купе.

— Ой, у вас тут свободно? А то в вагоне мест нет, — проговорил скороговоркой рыжий мальчик с чумазым носом, уже сидя на одном из кресел. — Я Рон Уизли. И хочу поступить на Гриффиндор. А чем это вы занимаетесь?

Кого-то мне напомнило подобное непосредственное и нагловатое поведение... Гермиона, видимо, тоже вспомнила нечто подобное в нашем недавнем прошлом, потому как посмотрела на меня смущённо-извиняющимся взглядом, но почти сразу отвела глаза в сторону. В результате, рыжему гостю досталось всё её внимание.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер. А почему именно Гриффиндор?

— Так не в Слизерин же идти? Там учатся одни тёмные маги и последователи Того-кого-нельзя-называть. Можно ещё в Равенкло, только вряд ли я туда попаду — вся наша семья учится в Гриффиндоре. Есть ещё Хаффлпафф, но туда идут одни неудачники...

Далее же Рон переключился на рассказ о себе и то, кем он обязательно станет в будущем. И где-то на ордене Мерлина первой степени я потерял нить его повествования окончательно. Поток красноречия не смогли прервать даже двое его братьев-близнецов, заскочивших сообщить про провоз паука в соседнем вагоне, и убежавшим растрезвонивать про меня остальным. Однако, если на Гриффиндоре окажется хотя бы ещё один такой кадр, то я точно туда ни ногой. Герми явно была со мной солидарна, так как демонстрировала быстро прогрессирующее косоглазие, зарабатываемое в попытке смотреть как на собеседника, так и в пособие на столе. Но от разминки пальцев пока ещё воздерживалась из-за остатков вежливости.

На мои же попытки хоть как-то прервать этот поток самопрославления, Рон никак не реагировал. Нет, ну не пинать же его ногами? Хотя, чем дальше, тем меньше сомнений у меня оставалось. К счастью Рона, он был прерван открывшейся дверью.

— Говорят, в этом купе едет знаменитый Гарри Поттер? — к нам зашёл блондин с зализанной причёской в сопровождении ещё двух парней. И если манерность блондинистого аристократа с блестящей от геля шевелюрой, в комплекте с надменным растягиванием слов, хоть как-то намекала на аристократичность манер, то его сопровождающие, либо переступающие с ноги на ногу, либо ковыряющиеся в носу, больше, чем на громил глубоко заднего плана, не тянули.

— Я — Драко Малфой, а это Кребб и Гойл, — представил он себя и своих громил.

Что же, попробуем выполнить то, что было написано в той книжке по этикету... Даже если собеседник сам ему не следует.

Встаю, останавливаюсь перед ним примерно за полметра, и после лёгкого кивка головой, называю себя и представляю остальных:

— Гарри Поттер, моя подруга Гермиона Грейнджер, Рон Уизли. — Герми, как девочка, вставать не стала, а вот Уизли даже не дёрнулся. Так и запишем.

Малфой, видя, что Гермиона не стала протягивать ему руку, сидя за столом, так же поприветствовал её лёгким кивком. А на фамилии Уизли он непроизвольно скривился. Тот тоже не остался в стороне, неудачно попытавшись за кашлем скрыть свой смешок. Блондина подобное пренебрежение явно задело.

— Так-так. Кому-то моё имя кажется смешным? Рыжий, грязный, конопатый, одетый в непонятно во что, и неаккуратный. Мне про вас отец говорил, когда предупреждал держаться подальше от Предателей Крови Уизли, — манерно растягивая свою речь, пренебрежительно высказался Драко. — Тебе не стоит водить дружбу с подобными семьями, Поттер. Кстати, я также что-то не помню среди чистокровных рода Грейнджер.

— Мои родители — простые люди, — ответила Гермиона, и скромненько так отвела взгляд. Ага, совершенно простые, не стесняющиеся легким движением рук стенки сносить. Гоблины, кстати, за ту стеночку порывались смету поднять на 80 галлеонов — пришлось полвечера спорить насчёт магической гарантии и озвученных слов.

— А кто такие Предатели Крови, Драко? — перевела разговор на другую тему Гермиона.

— Это те, кто общаются с магглорожденными, Гермиона, — самодовольно и уверенно влез в разговор Рон. — В отличии от этих вот чистокровных зазнаек, которые называют всех магглорожденных грязнокровками.

Я, Гермиона, Драко и Кребб вылупили глаза, с оху... удивлением смотря на Рона. Гойл же продолжал индифферентно ковырять в носу. Правда, Герми поспешила вернуть себе нейтральное выражение лица, но, похоже, что Малфой заметил её промах.

— И откуда взялось это название? Об этом где-то написано? — продолжила Герми. Мне это тоже интересно.

— Мне это директор Дамблдор сказал, а где об этом пишут — я не знаю.

Мда... Чувствую себя так же, как сейчас выглядит Драко — глаза широко распахнуты, челюсть ещё в процессе падения. Правда, надеюсь, что так откровенно я свои чувства не показал.

— А про грязнокровок, что он тебе говорил? — спросил Драко Рона, видимо, желая подколоть того ещё раз. Но вот способ он выбрал... Нарвётся же на плюху от меня.

— Ничего он мне не говорил, он этого слова не знает!

Святая невинность, судья не знает главного ругательства тех, кого судил десяток лет назад.

— Тогда кто же тебя ему научил, Уизли? — с довольной лыбой надменно протянул Малфой. — Может, родители? Они же у тебя чистокровные в далеко не первом поколении, пусть и совершили ошибку, выбрав не ту сторону...

Рон аж надулся от этих слов, и покраснел настолько, что его оттопыренные красные уши стали довольно удачно гармонировать своим оттенком с общей цветовой гаммой рыжих волос и проступивших веснушек на таком же красном лице.

— Неважно, кто меня научил, наверное, от подобных тебе услышал. И мне не важно, что она грязнокровка, мне это не мешает!

— То есть ты признаешь, что она грязнокровка, Уизли? Да ты всё-таки не безнадёжен, — одобрительным тоном похвалил его Малфой.

А вот это они точно зря. Морду набить ему я ещё успею, поэтому последуем расширенной программе — низведение, курощение и дуракаваляние. Надо вспомнить, что я чувствовал, когда так искренне желал придушить Дамби, выслушивая откровения про него в Гринготсе...

— Драко Люциус Малфой, Наследник Малфой, вы, в присутствии меня, Лорда Поттера, посмели безосновательно оскорбительно высказаться в адрес моей спутницы. — Одновременно с этим, поправляю чёлку, прикрывающую шрам, рукой с перстнем. — Я требую немедленных извинений!

И чего это все так резко побледнели? Ну, подумаешь, потемнело вдруг в купе из-за сгустившихся теней. Ну, пропали у меня из глаз зрачки, скрывшись за чернотой, что полностью заволокла глаза. Вот от моей ярости, что истекала от меня на них вместе с магией, побледнеть можно — тут и думать нечего.

Итог воздействия — Малфой с Уизли побледнели до цвета белой простыни, Кребб замер и старается не дышать, Гойл перестал ковырять в носу, стал ровно, а его лицо приняло непонятно какое выражение, но явно не испуганное. Я бы сказал, привычное — видно, что дома его так часто строят.

— Гарри, успокойся. — Гермиона обняла меня обеими руками за пояс, и положила голову на плечо. — Они же не со зла, и больше так не будут. И извинятся, ведь так, мальчики?

Мальчики, в лице Уизли и Малфоя, истово закивали. Ладно, поверим. В купе снова стало светло, и пронёсся порыв ветра — это некоторые с облегчением выдохнули.

— Наследник Малфой? — надеюсь, у меня получилось скопировать его надменный тон.

Малфой сглотнул, и попытался принять независимый и гордый вид, но получилось не очень — руки у него ощутимо дрожали.

— Мисс Грейнджер, приношу вам свои извинения за необдуманные слова. Я ни в коем случае не хотел оскорбить вас или лорда Поттера.

— Извинения приняты. Мы вас не задерживаем, господа.

После моего прозрачного намёка на дверь, троица быстро испарилась за пределы видимости.

— Мистер Уизли?

Рон Уизли был по-прежнему бледен, и раскрывал рот в попытке хоть что-то сказать, тыкая в меня своим пальцем.

— Ты... ты... ты — Тёмный маг!

Блин, лучше бы он молчал.

— Уизли, сгинь отсюда, пока не получил от меня по полной. А если ещё раз посмеешь назвать так Гермиону — пеняй на себя, я гарантирую, что результат тебе не понравится.

Рыжий дёрнул из купе так, что дверь чуть с петель не слетела. Закрыв её, мы вернулись на свои места за столиком.

— Гарри, мне, конечно, приятно, что ты меня так защитил, но теперь у нас могут быть проблемы — зачем ты назвал Малфоя полным именем? Он же представился не так, а ты, для директора, вырос далеко от магии, и никого тут не должен знать. Про твои фокусы с тенями я вообще молчу. Уж лучше бы ты им по фонарю поставил, чем теперь терпеть излишнее внимание и слухи.

— М-да... Не подумал, — почесал я затылок. — А Рон точно молчать не будет — он же просто мечтает быть в центре внимания. Знаешь, не зря я ночью волновался за школу — мы ещё не доехали, а я уже дел наворотил! И куда мне теперь деваться?

— В Гриффиндор иди, к Рону, — посоветовала добрая девочка с книжкой. — Это будет логично, там твои родители учились, поэтому директор успокоится. Так мы получим время, чтобы привыкнуть к новой обстановке.

— Гермиона, ты перечитала шпионских романов. Или издеваешься — я же с ним что-нибудь обязательно сделаю! Не утерплю, и нам придётся сваливать отсюда. А это ещё хуже. Нет, нам надо поступить на какой-нибудь нейтральный факультет — Равенкло или Хаффлпафф.

— Ну, это не нам решать — на факультеты отправляет Сортировочная Шляпа. Это такой древний артефакт, который на самом деле изначально являлся боевым шлемом Гриффиндора. Над ней работали совместно трое основателей — Слизерин, Гриффиндор и Равенкло. Кто за что там отвечал, я не знаю, но артефакт получился с самосознанием и манией петь песни своего сочинения. Говорят, она ещё ни разу не повторилась.

А сортирует она, оценивая эмоции, проявляемые ребёнком, когда тот её одевает себе на голову. На мой взгляд, подобное не всегда правильно — ведь ребёнок может реагировать на что-то, что случилось прямо перед одеванием шляпы, ломая тем самым её ментальное влияние и выдавая совсем другие реакции.

Офигеть, да за столько лет... Сильны Основатели, такое сообразить на троих. И, кажется, у меня зародилась идея! Уж реакцию, я кое-кому, точно обеспечу, ведь сейчас у нас очередь курощения.

— Герми, а ты откуда это всё знаешь? — спрашиваю у неё, видя, как у неё на лице появляется особое выражение «режим чтения лекций: включён».

— Не смей сокращать моё имя! Сколько раз уже говорила! — Обиженно, но ожидаемо, переключилась она. — И вообще, книжки надо читать, а не фигнёй страдать, например, «Историю Хогвартса». Причём только старое издание, в современном от неё остался смех, да и только.

— А где ты достала старое издание? — удивила она меня, что тут скажешь.

— Как где? В моей библиотеке! — Гордо и уверенно ответила она мне.

Вот же... собственница! Удивлённо смотрю на неё, отчего она начинает терять энтузиазм, вспоминая о реальном положении дел.

— То есть в нашей... В смысле, рода Поттер. — Последнее она проговорила совсем тихо, и очень смущённо.

— Гермиона, я же не против, успокойся. Ты, главное, не ляпни так кому постороннему — нам тогда точно придётся объясняться с Дамблдором, и, вполне возможно, что и порт-ключами затем воспользоваться.

— Ой. Хорошо, Гарри.

В дальнейшем к нам в купе никто настолько занятный больше не заглядывал — только продавщица с тележкой сладостей. Ради интереса купил всего понемногу, но нам с Герми не понравилось — есть непонятно что с заранее непонятным вкусом или ловить честно купленную шоколадку, не говоря уже про то, что она шевелится во рту... Мы сошлись на том, что маги — странные люди.

В общем и целом, дорога заняла около восьми часов. При этом в поезде не кормили — условно-сладкие сладости я за еду не считаю. И почему никто из нас не догадался спросить, сколько по времени займёт дорога, и не понадобится ли нам по пути перекусить, а? И пожаловаться, даже в мыслях, не на кого, окромя себя любимого. В итоге, когда объявили, что через пять минут поезд прибывает на станцию, мы быстро попрятали книги в саквояжи, и начали высматривать за окном свою будущую школу.

К нашему обоюдному разочарованию, высмотреть ничего почти и не удалось — там было темно и ни одного огонька поблизости до самой платформы. Оставив вещи в купе, по совету того же голоса, объявившего, что их доставят в школу, мы выбрались из вагона.

Хогсмит нас поразил с первого взгляда. Чем, спросите вы? Прежде всего своим отсутствием — платформа находилась где-то в чистом поле, насколько мы cмогли рассмотреть в свете антикварных фонарей, освещающих её.

— А где Хогсмит? — обескураженно спросил я вслух, не ожидая ни от кого ответа.

— Примерно в миле отсюда, просто его за холмом не видно, — неожиданно для меня ответил какой-то проходящий старшекурсник с барсуком на гербе мантии. — Кстати, а почему вы не переоделись в мантии?

— Э-э-э... а было надо? — спросила Гермиона. — Нас никто не предупредил об этом.

Почти прошедший мимо, после этих слов он встал как вкопанный.

— То есть, к вам не заходил никто из старост, и не предупредил, что на распределении нужно быть в мантиях?

— Нет, а зачем их надевать? — делаю невинные глаза, и задаю глупый вопрос, пока начинающая нервничать Гермиона не впала в панику.

— Как только вы придёте в замок, проведут распределение по факультетам, после которого у вас на мантии появится герб нужного факультета, такой, как у меня. — Старшекурсник показал нам на вышивку герба на его мантии.

— Понятно. Но теперь ничего не поделаешь, придётся нам идти, как есть, ведь мантии остались в наших саквояжах, а те в купе.

Глаза Гермионы были уже на мокром месте.

— А старостам очень не поздоровится за такое халатное отношение к своим обязанностям. — Это он так хотел её успокоить?

— Действительно, Гермиона, не волнуйся — нашей же вины тут нет. Пусть сколько угодно указывают на нашу одежду — мы не виноваты.

Девочка кивнула на мои слова с убитым видом. Найду тех гадов, что испортили ей праздник... даже не знаю, что с ними сделаю. Впрочем, кандидатур немного — Малфой со своими клевретами и Уизли. Только у них имелись причины сделать так, чтобы в наше купе не заглянул никто из старост и мы выставили себя в плохом свете перед всеми.

— Первоклашки! Первоклашки! Все сюда! — Разнёсся, иного слова не подберёшь, голос по платформе.

Обернувшись на голос, мы увидели Хагрида, размахивающего фонарём. Вокруг него уже начинали толпиться наши ровесники, включая белобрысую и рыжую макушки. Что же, осталось придумать, что с ними сделать.

— Ладно, бегите к леснику, ребята. Удачного распределения. — пожелал нам так и не представившийся старшекурсник, и свалил в сторону карет, куда садились остальные, более взрослые ученики. Как это ни странно, в них были запряжены невидимые животные — упряжь, или как там все эти ремешки называются, висела в воздухе. Всё-таки маги — странный народ.

Стоило нам подойти к остальным новеньким, как мы получили вместо приветствия кучу удивлённых взглядов, среди которых попытались затеряться один самодовольный и один испуганный.

— Гарри. Дык, это... Вы чего это не переоделись же? — спросил нас Хагрид.

— Нас никто не предупредил.

— Дык, это, старосты же должны были вам сказать.

— К нам никто не зашёл, — отвечаю ему, держа в поле зрения обоих подозреваемых. — Нам самим интересно, почему.

Лицо блондинистой национальности не смогло удержаться от злорадства. Значит, всё-таки это ты, Драко. Ну, что же, земля круглая, за углом встретимся.

— Э-э-э, понятно, — озадаченно протянул полувеликан. — Тогда давайте все за мной. Сейчас мы все пройдём к берегу. Там мы сядем на лодки, и на них доплывём до замка. Только не потеряйтесь!

Хагрид потопал прочь с платформы, направляясь в сторону, откуда тянуло свежестью и влагой. Чем дальше мы уходили от платформы и её фонарей, тем непрогляднее становилась темнота вокруг. И единственный фонарь, который нёс лесник, делал её только темнее и непрогляднее.

— Что за издевательство? Почему мы не могли поехать в каретах, как все остальные? — донёсся до меня знакомый голос.

— Это называется «традиция», Малфой, — с радостью просветил его я. — И ты, как представитель магической аристократии и наследник рода, должен понимать их значение. Не так ли?

— Поттер, ты... — его ответ потонул в раздавшемся вокруг нас хмыканье и смешках.

К сожалению, так интересно начавшийся разговор был прерван по независящим от нас причинам — очередной изгиб нашей тёмной тропы вывел нас к берегу, откуда открывался красивый вид на замок, расположенный на противоположном берегу.

— Рассаживайтесь по лодкам, но не больше, чем по четыре человека, — продолжал командовать лесник.

Мы с Гермионой не стали торопиться и лезть в образовавшуюся давку. Какой смысл, если лодок на всех и так хватит? Расчёт оказался верен, и нам досталась последняя лодка на двоих, так что разместились с комфортом.

— Все сели? — проорал Хагрид, усаживаясь в собственную лодку один. — Отлично — ВПЕРЕД!

Подчиняясь его крику, все лодочки с учениками маленькой флотилией поплыли в сторону замка на утёсе. Блики от фонарей, установленных на каждой из них, отражались в волнах озера, и слегка слепили, не давая как следует рассмотреть постепенно приближающийся замок.

К моему разочарованию, причаливать на противоположном берегу никто и не думал, а наша флотилия направлялась прямиком в занавес из плюща, чьи густые ветви спускались практически до воды, и не давали рассмотреть, что же там ожидало нас дальше.

— Пригнитесь! — Опять начал командовать Хагрид.

За занавесом оказался туннель, ведущий в сторону замка. По нему проплыли мы не очень много, после чего наши лодки причалили к площадке перед закрытыми воротами. Здесь было уже светлее, так как кое-где по стенам были развешаны горящие факелы.

Когда все успешно высадились на берег, Хагрид уверенно подошёл к воротам, и постучал своим огромным кулаком. От этого движения, полы его мантии всколыхнулись, и стало заметно, что в кармане у него что-то шевелится. Хагрид и сам это явно почувствовал, так как полез туда рукой.

Пока лесник отвлёкся от сценария встречи, второй участник, точнее, участница, действовала согласно своей роли — ворота распахнулись, и к нам вышла профессор МакГонагалл в изумрудно-зелёной мантии. Судя по её удивлённому виду, Хагрид перед ней не должен был шарить рукой у себя в мантии в районе пояса. И уж тем более не призывать какую-то заразу сидеть смирно.

Наконец, он обратил внимание на профессора, стоявшую рядом с ним с непередаваемым выражением на лице. Да, вот с кого надо брать пример Драко.

— Ой, профессор МакГонагалл. А я, это, вот. Первоклашки, то бишь. Привёл, вот, — доходчиво описал лесник свои действия.

При этом он забыл про карман и пойманного его обитателя, чем оный незамедлительно и воспользовался. К несчастью для беглеца, на пути рискованного прыжка к свободе, стояла профессор трансфигурации.

— Ай! — Вскрикнула она, когда у неё на груди финишировала большая жаба.

— Ой! Тревор! — Радостно воскликнул пухленький мальчик, стоящий в толпе. — А я его по всему поезду искал...

Сразу из нескольких мест раздались смешки, когда владелец зелёного и пупырчатого рванул к профессору, запутавшись в своей мантии и едва не грохнувшись на полпути. На его счастье, мальчик удержать равновесие смог, и успешно добрался, судя по его лицу, до самого дорогого для него в этот момент. К сожалению, Тревор не разделял его энтузиазм — стоило миссис МакГонагалл передать питомца своему владельцу, как оный рванул от него так, словно опасался за целостность своих лапок.

Толпа учеников от стадии смешков перешла на этап откровенного ржача, когда Тревор огромными скачками стал убегать от своего владельца, стремясь к воде. Мальчик пытался его поймать, но ловкости ему явно не хватало, что и подтвердила запутавшаяся в его ногах мантия. От подобной сцены все остальные начали складываться пополам, продолжая смеяться, а лежащий мальчик с трудом пытался не расплакаться.

Как же мне всё это знакомо по поступкам Дадли и его дружков. И на столько же непонятна реакция профессора МакГонагалл — почему она это не прекратила? Ведь что может быть проще, чем магией подвесить жабу? Уж не сложнее, наверное, чем графин левитировать. А подобное и Гермиона уже умеет, причём без заклинаний.

Пока я обдумывал всё это, Тревор доскакал до нас, стоящих у самой воды, где я его и поймал. Переглянувшись с Гермионой, увидел по её лицу аналогичное отношение к произошедшей сцене. Взглядом показал ей на жабу в моих руках и кивнул на всё ещё лежавшего мальчика. Дальше озвучивать ничего не пришлось — Миона, кивнув мне, подошла к владельцу лягушки-путешественницы, и помогла ему подняться на ноги.

— Ты не ушибся? — услышал я её вопрос, подойдя к ним.

— Нет. Спасибо, — тихо ответил он, смотря в пол.

— Ты не против, если я пока подержу твоего Тревора? — спросил я. — А то у тебя он опять убежит.

— Нет, спасибо, — ещё тише повторил он, а цвет лица мне напомнил об одном рыжем и конопатом.

— Я — Гарри Поттер, а это моя подруга — Гермиона Грейнджер, — представил я нас.

— Невилл Лонгботтом.

Дальнейшее наше знакомство было прервано профессором, успевшей подойти к нам.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, — тоном, ничего не предвещающим хорошего, начала она. — Почему вы не одели мантии? Минус двадцать баллов с Гр... с... с каждого факультета, на который вас распределят!

И я ещё думал перед ней извиняться??? Перебьётся!

— Нам в поезде никто не сказал об этом, — смущённо ответила ей Гермиона, по лицу которой опять стало видно, что она очень сильно расстроена подобным.

— Вы хотите сказать, что ни один староста не зашёл к вам в купе, и не рассказал, что на распределении нужно быть в мантиях? — глаза её распахнулись в удивлении.

— Ни один. К нам заходили только мистер Малфой и мистер Уизли, но они тоже ничего нам не сказали, — продолжил уже я. — И после их ухода никто из учеников к нам больше не заходил.

— Ладно, с этим мы разберёмся позже, а пока сделаем так... — с этими словами профессор сделала надо мной и Гермионой сложный жест палочкой, после чего на нас оказались мантии чёрного цвета без каких-либо украшений.

— Спасибо, профессор МакГонагалл! — В унисон поблагодарили мы её.

А, может быть, и извинюсь.

— Так, ученики, прошу всех следовать за мной! — Обратилась она ко всем детям. — Хагрид, благодарю, я их забираю.

Мы все нестройною толпою двинулись за профессором внутрь. Пройдя по коридору, на стенах которого были развешаны картины с пейзажами и чьи-то портреты, мы оказались в пустой комнате, на противоположной стене которой виднелись ещё одни двери. Мне показалось, или люди на портретах шевелились? Но, судя по взбудораженным шепоткам, не показалось.

— Дети, внимание! Я сейчас вас оставлю здесь, чтобы вы подготовились к распределению на факультеты. Там ничего страшного, поэтому постарайтесь успокоиться и привести себя в порядок.

Последние слова явно предназначались Уизли и Лонгботтому, на которых она поочерёдно и выразительно посмотрела. Невилл сразу стал поправлять мантию, а вот Рон либо не понял намёка, либо ему было на всех начхать. Что же, это его дело, если хочет позориться.

С уходом профессора, страсти начали накаляться. Уизли во всю разглагольствовал о том, что его братья рассказали ему про распределение и о том, как нам придётся сражаться с троллем. Многие ему верили.

— Как можно верить в такую чушь? — спросила вслух Гермиона, поражённо смотря на остальных легковерных. — Я понимаю ещё, когда это дети простых людей, но дети волшебников?

— Ну, верят же они, что я в годовалом возрасте победил главное пугало магического мира. И пофиг, что я сам этого не помню.

Затронутая мной тема способствовала неловкому молчанию, охватившему нас троих. Которое, заодно, помогло не пропустить ещё одну словесную перепалку белого и рыжего, целиком посвящённую вопросам наивной веры. Белые выиграли с разгромным счётом.

И всё же, зачем нас оставили тут одних? Что-то не способствует данный ход всеобщему успокоению. Кстати...

— Гермиона, как ты смотришь на то, чтобы провести небольшой эксперимент?

— Я — за. А какой? — судя по её горящим глазам, я мог бы и не спрашивать.

— Влияние чётко выраженного эмоционального возбуждения, вызванного кратковременным косвенным невербальным воздействием, на точность определения личностных характеристик отдельно взятого индивидуума, воспитанного в среде потомственных дипломатов.

Глядя на два окосевших взгляда, с которыми зависли смотрящие на меня Невилл с Гермионой, меня неудержимо пробило на хихиканье. И если Невилл так и остался зависшим в своём недоумении, то Гермиону настигло просветление.

— Ты хочешь разозлить Малфоя, обозвав его в тот момент, когда он будет распределяться??? — поражённо воскликнула она.

— Тише ты! А то ещё услышит, — шиплю я ей.

Мы все трое посмотрели на мелкого блондина, но тому было не до нас — он горделиво посматривал на всех вокруг, празднуя миг победы над Уизли.

— Ага, он должен ответить за шутку над нами, — серьёзно проговорил я. — Надо будет ещё выяснить, почему нас не нашёл никто из старост, чтобы в следующий раз не попадаться.

— Существуют простые чары, которыми можно затемнить стекло двери, — неожиданно подключился Невилл. — Маглорожденные первокурсники его точно не знают, а все остальные уже в курсе про школьные мантии. Вот старосты и прошли мимо, думая, что в купе сидят не новички.

— А ты его знаешь? — не утерпела Гермиона. Кто про что, а лысый про расчёску.

Невилл только собирался ответить, когда в комнате объявились новые действующие лица. Как я не заорал, сам не знаю. Наверное, потому, что язык отнялся. Гермиона же вцепилась мне в руку и прижалась изо всех сил.

— Что это?! — Закричали менее стойкие. Или более нервные.

Из стены слева от нас, сплошным потоком, выскальзывали привидения, штук, как минимум, двадцать. Жемчужно-белого цвета, классически-полупрозрачные, они разбрелись по комнате, беседуя друг с другом, при этом будто не замечая никого из детей. Кажется, они о чем-то спорили. Одно, в виде толстенького лысоватого монаха, говорило:

— Забудь и прости, как говорится, мы должны дать ему еще один шанс...

— Дорогой Монах, сколь раз уже мы давали Пивзу шанс исправиться? Он просто бросает тень на нашу репутацию. И потом, знаете ли, он ведь даже и не призрак... А вы все что тут делаете?

Привидение, собеседник упомянутого Монаха, вдруг обратило внимание на детей. Естественно, ему никто не ответил. Испуганное, большей частью, молчание начало затягиваться.

Хм, а вот и причина, почему нас тут бросили. Чтобы шапке легче всех распределять было после подобной встряски, так как почти у всех можно было прочитать на лице испытываемые ими чувства.

— Стоим мы тут, а некоторые готовятся сражаться с троллем, — отвечаю призраку, так как все остальные продолжали играть в молчанку.

Похоже, мои слова послужили тем сигналом, по которому и остальные дети начали подавать признаки жизни. Признаки подавали, в основном, те дети, что не особо испугались призраков и выросли в магическом мире.

— О... — задумчиво протянул призрак толстого и лысоватого монаха. — Ну, тролля вам опасаться нечего, в этом году его не будет.

Монах сделал паузу, после чего, как бы в задумчивости, продолжил.

— Помнится, когда я учился на Хаффлпаффе, было время, когда на распределении тоже не было тролля. Но потом решили вернуться к старым традициям распределения, и мы каждый год имели удовольствие любоваться на мантикору. И я очень рад, что и вы сможете получить подобное удовольствие, — феерически окончил свою речь призрак монаха, смотря на рыжего Уизли.

Уизли стоял тих и бледен, а его движения были судорожными и заторможенными. Ха, ему одному не рассказали более знающие соседи, что это шутка привидения. Явно он доставал не только нас.

— Гарри... — прошептала мне в ухо Гермиона. — Он же говорит неправду? Правда же?

— Успокойся, за дверями только твоя Шляпа, а тролль, однозначно, висит перед нами, — я не удержался, и в конце уже откровенно хихикал. Лучшей шутки я и придумать не мог.

Монах преувеличенно официозно поклонился в мою сторону.

— Уважаемый Монах, — не смог удержаться я от любопытства. — Позвольте представиться, Гарри Поттер.

— О, как невежливо с моей стороны, — вернул мне поклон призрак. — Брат Тук, к вашим услугам. Я посещал стены этого достойного заведения, в живом, так сказать, виде, ещё в XIIIвеке.

— Построились! — Прервал только что завязавшуюся беседу резкий голос профессора МакГонагалл.

После её окрика все приведения организованной толпой опять скрылись в стене, правда, уже в другой.

— Построились, построились! — Продолжала командовать она. — Все за мной!

Пройдя распахнутые двери, я от восторга на некоторое время забыл, как надо дышать. Зрелище поражало, и вовсе не тем, что зал был освещен сотнями свечей, плавающими в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели более старшие учащиеся школы. И не тем, что столы были сервированы золотыми блюдами и кубками. Я смотрел вверх, на черный потолок, усеянный звездами, поражающий своей глубиной. Казалось, что над нами нет ничего, а огоньки звёзд плывут в бескрайней черноте космоса. Рядом Гермиона, похоже, что в подобном моему состоянии, шептала вслух что-то из прочитанной книги по истории Хогвартса: «Он так заколдован, как будто это настоящее звездное небо».

После того, как я немного отошёл от открывшегося зрелища, я смог рассмотреть остальные элементы этого большого зала. В дальнем конце стоял еще один длинный стол, где сидели учителя. Профессор МакГонагалл, с помощью жестов и громкого доброго слова, всё-таки смогла довести нашу толпу до него, и поставила шеренгой так, чтобы мы были лицом к ученикам, а к учительскому столу... то есть, чтобы он оказался у нас за спиной. От внимания пары сотен лиц, с непонятным мне интересом рассматривающих нас, мне стало не по себе. Классики этому жанру хоррора добавляли светящиеся тусклым серебром, там и сям между учащимися, фигуры привидений.

Профессор МакГонагалл молча установила перед нами табуретку на четырех ножках. На табуретку она положила островерхую колдовскую шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потрепанная и невообразимо грязная. И они хотят, чтобы мы её надели??? Её что — нельзя было постирать хоть раз за год? Одно слово — м-м-маги!

Пока я отвлёкся в своих мыслях, шляпа пару раз дёрнулась, приобрела более собранный вид, и проявила... ну, пусть это будет ртом. А далее она запела.

Хоть с первого взгляда вам показалось

Что я истрепалась и больше служить не годна,

Но сожри меня моль, если где-то найдёте

Вы шляпу умнее меня.

Храните по моде вы сейчас котелки,

А цилиндры теперь только выше и глаже,

Но тогда и теперь я потому лучше всех,

Что служу в Хогвартсе я Сортирующей Шляпой.

Не дано никому в голове хоть одну

От меня утаить свою тайну —

Стоит только меня на себя вам одеть,

Расскажу я для всех вашей натуры призванье.

В Гриффиндор я направлю, коли найду,

Что храбростью ваши пылают сердца.

Ведь гриффиндорцы смелы и бесстрашны,

И не чужды благородства, во все времена.

И Хаффлпафф будет очень вам рад,

Если лишь верность простая за вами.

Таковы хаффлпаффцы — терпеливы, верны,

И труд почитают наградой.

Есть ещё здесь тут у нас Равенкло,

Где вы призванье найдёте средь тех,

Кто достигнет всего своим пытким умом,

Остроумием и упорством в учёбе.

Или, возможно, на Слизерин я направлю,

Чтобы тут вы смогли настоящих друзей обрести,

Что помогут затем своей хитростью вам

Своих целей достичь, не считаясь ни с чем.

Так что смело теперь надевайте меня!

Не боись! Не дрожи!

У меня вы в надёжных руках,

Не будь я Сортировочной Шляпой!

Мда, рифма своеобразная. Особенно фраза про руки, которых у неё-то и нет. Но, с учётом того, что она не повторяется из года в год, как говорят, её хаффлпаффское упорство достойно уважения.

Зал разразился аплодисментами, а шляпа в ответ поклонилась всем четырём столам.

— Так, значит, нам надо просто примерить шляпу! — Шёпотом на весь зал воскликнул Рон, смотря на гриффиндорский стол. — Я убью Фреда, он все врал про тролля!

Одновременно с его словами многие в шеренге расслабились. За красным столом два рыжих парня помахали Рону в ответ, демонстрируя улыбки от уха до уха. Однако, как этого рыжика любят в семье, я просто поражаюсь.

Так, ладно, что-то я отвлёкся, а у меня тут ещё курощение не продумано. Хм... А что если... Не, мне же потом влетит. Но, с другой стороны, МакГонагалл я и так не нравлюсь, а директор увидит обычную детскую шалость... Ладно, как говорится, если нельзя, но очень хочется, то можно. И потом, может, поверят, что всё произошло случайно?

— Я буду называть имена, а вы должны надеть шляпу и сесть на табурет для сортировки. После определения вашего факультета садитесь за соответствующий стол. — Это профессор МакГонагалл вышла вперёд к нам с какой-то бумажкой и начала распределение. — Аббот, Ханна!

Из нашей шеренги вышла девочка с косичками, и очень неуверенно пошла к шляпе. Профессор помогла Ханне сесть и опустила шляпу ей на голову. Шляпа благополучно опустилась ей по самые плечи.

— Хаффлпафф! — Вынесла свой вердикт шляпа через несколько секунд.

От стола этого факультета посыпались приветственные крики и овации. Ханна прошла к этому столу и села там. При этом привидение Монаха подлетело к девочке, весело помахало ей рукой и что-то сказало ей.

— Боунс, Сьюзен! — Выкрик профессора МакГонагалл заставил меня перевести взгляд обратно.

— Хаффлпафф! — Вынесла приговор шляпа. Сьюзен села рядом с Ханной.

— Бут, Терри!

— Равенкло!

Овации повторились теперь уже со стола слева. И далее всё пошло довольно однообразно — ученики более-менее равномерно распределялись по всем столам-факультетам, до тех пор, пока профессор не дошла до важного для меня имени.

— Грейнджер, Гермиона!

Я подтолкнул стоящую рядом со мной девочку, сжав напоследок её ладонь.

— Удачи, Герми! — Успел сказать ей, прежде чем девочка пошла неторопливым шагом, стараясь не показывать своего волнения.

Сев на табуретку, она покрутила шляпу, в паре мест распрямила поля, и аккуратно надела на голову. В отличии от остальных учеников, шляпа в этот раз не торопилась с выбором.

— Ой, рассмешила! Это же надо было до такого додуматься-то! — Раздался неожиданный смех шляпы. — Однозначно, Равенкло!

Миона стянула с себя шляпу, показав всему залу красное от смущения личико, и быстрым шагом, стараясь не смотреть по сторонам, прошла к столу Равенкло. Судя по обращённым к ней головам и судорожному мотанию волос Гермионы, там уже приступили к допросу.

Так, полдела сделано. Теперь бы и мне также продуктивно рассмешить этот кусок фетра, и всё в ажуре.

Невилл, вполне ожидаемо для меня, отправился на Хаффлпафф. От счастья, или облегчения, или и того и другого, свою жабу он забыл у меня. В принципе, правильно, я бы тоже такое забыл бы где-нибудь. Мне же лучше.

Ряды наши редели, и я подбирался всё ближе к Малфою. Когда профессор МакГонагалл дошла до буквы «м», я решил, что пора приступать к своему плану.

— Драко, а что будет, если ты не попадёшь на Слизерин? — вслух спросил я, с независимым видом продолжая наблюдать за распределением. — Вдруг Шляпа тебя отправит на Хаффлпафф? Или Гриффиндор?

Белобрысый от моих слов аж вздрогнул.

— Все Малфои учились на Слизерине, Поттер. И я не стану исключением.

— Ой ли, а мне видится обратное, Драко, — продолжил я ронять зёрна сомнений.

— С чего вдруг? — начал скатываться в сторону шипящих блондин.

— Вспомни, что пела Шляпа про Слизерин — «найти друзей, что хитростью тебе помогут». — Я всё же покосился в его сторону, и кивком головы указал на его шкафообразное сопровождение. — Что-то твои друзья не очень подходят под описываемую роль.

Малфой также покосился на них.

— Да что может понимать любитель грязнокровок в отношениях вассалитета? — однако, удачный ответ был испорчен проскочившим на его лице выражением сомнения, когда он смотрел на своих, как он назвал, вассалов.

— Во-во, сочувствую, Драко. Я хоть сам могу определять круг общения, а тебе от них никак уже не отвертеться.

— Заткнись, Поттер.

— Я Вас обидел своими словами, мистер Малфой? Позвольте принести Вам свои извинения, — максимально дружелюбно и вежливо постарался произнести я. Ну, как смог.

Но, видимо, не получилось, так как этот мистер Малфой повернулся в мою сторону уже не скрываясь. В ответ он получил от меня такую же искреннюю извиняющую улыбку, пожатие плечами и протянутую руку, в которой находился дар примирения.

— Вот, возьми, Драко, — с тем же выражением продолжил я. — Его зовут Тревор. Говорят, жабы отлично подходят на роль фамильяров — у всех, у кого они были, никогда не было проблем с деньгами. А для тебя, Драко, это очень актуально — будет много денег, сможешь найти вассалов поумнее и поприличнее.

Драко некоторое время не проявлял никакой реакции на мои слова, потом медленно посмотрел на Тревора, опять на меня, и вдруг начал краснеть.

— Знаешь, Драко, красный цвет тебе действительно не идёт. Уизли как-то более уместно смотрелся в подобной расцветке. Так что на Гриффиндоре тебе действительно будет не очень.

Похоже, я слегка перестарался — меня сейчас будут бить. Несмотря ни на что, и, может, даже ногами.

— Малфой, Драко! — Боже, профессор МакГонагалл, вы не представляете себе, как вы вовремя. Я обязательно, обязательно перед вами извинюсь.

Драко продолжал радовать соседей красной расцветкой лица, и всё так же зверем смотрел на меня.

— Драко, давай, ты попозже согласишься с моим предложением, после распределения, а? — мой голос, независимо от желания, скатился на жалобные нотки.

— МИСТЕР МАЛФОЙ! — Что-то последнее время все вокруг меня как-то нервничают. И с чего бы это?

Драко вздрогнул и оторвал от меня свой взгляд. Так и хочется сказать — пламенный. И с чего меня в такой момент на поэзию пробило?

В последний раз окинув меня своим взором и разжав кулаки, он пошёл к Шляпе, стараясь придать себе вид гордый и независимый. Однако с красной рожей его попытка выглядеть гордо и надменно смотрелась не очень.

Вот он подошёл к табуретке, взял шляпу, уселся и начал одевать её себе на голову... Что же, пора поставить финальный штрих.

— Тревор, СТОЙ!!! — Разорвал мой голос ожидающую тишину Большого зала.

Одновременно с криком, я сделал пару шагов в направлении Драко, перекидывая Тревора между руками, как будто это он вырывается сам. Тревор от подобной подставы издал негодующий квак, что только придало моим стараниям реализма.

Драко, глядя на меня, забыл, что хотел сделать, и так и замер с поднятыми руками и Шляпой над головой.

— НЕТ!!! — Надеюсь с экспрессией я не переборщил, когда запускал бедного жаба в направлении морды лица малфойской национальности.

К сожалению, реакция у Драко подкачала, и его взмах рукой ему не помог — он смог лишь слегка задеть летящее земноводное, подправив его траекторию так, что Тревор приземлился на уже знакомую по его прошлому разу грудь.

— Ай! — Повторилась профессор МакГонагалл, и сделала рефлекторное движение, желая избавиться от неожиданного компаньона.

Тревор, не будь дурак, живо слинял от неё обратно. Обратно, не в смысле куда подальше, а в смысле к Малфою, приземлившись тому на голову.

— Драко, лови его! — Кричу уже просто в запале, сам забыв, для чего всё затевалось. — Шляпой его лови! Шляпой!

Драко, не будь дурак, Шляпой его и словил — натянув оную себе на голову.

— Сли.... ГРИФФИНДОР!!!

Интересно, кого из них двоих Шляпа сейчас распределила?

В мёртвой тишине, воцарившейся в Большом зале, когда замерли все, командой «Отомри» послужило смачное падение со стула черноволосого профессора в чёрной мантии и большим носом. Более конкретные комментарии его авторства, к моему сожалению, потонули в резко усиливавшемся гуле зрителей.

Поднявшаяся суета не затронула только двоих — профессора МакГонагалл и Драко. Первая продолжала ошеломлённо смотреть на Сортировочную Шляпу, пусть и без позорно отпавшей челюсти, а второй... Второй, впрочем, занимался тем же самым — весь бледный, с обиженно-непонимающим выражением на лице, он держал Шляпу в руках перед собой, и не отрываясь смотрел на неё. Видимо, пытался понять, как такое могло произойти.

Глубину непонимания Драко великолепно иллюстрировал собой Тревор. Я бы даже сказал — венчал. Этот жаб, ставший героем вечера, гордо продолжал восседать на голове платинового блондина, в последний раз в его жизни даруя оному слизеринские цвета — белое с зелёным.

Пока они приходили в себя, я решил всё же забрать Тревора, а то Невилл обидится.

Стоило мне подойти к этой скульптурной группе и освободить Драко от давления жабы, как он пришёл в сознание.

— Поттер! — Почти прорычал он, глядя на меня. — Беги, Поттер! Я тебя сейчас убивать буду.

Не отдавая себе отчёта, я стал медленно отступать от него.

— Драко, извини, — в ответ тот почти натурально зарычал, и начал так же медленно вставать с табуретки. — Я серьёзно, это всё Тревор. Он так рвался на свободу, вот я и не удержал. Настоящий гриффиндорец.

Драко продолжал идти на меня, а я продолжал пятиться от него. В попытках определить лучшее направление для бегства я зацепил взглядом стол преподавателей, оказавшийся справа. Упавший профессор успел сесть обратно, и теперь с непонятным мне удовольствием смотрел за развитием ситуации, явно поддерживая Драко, директор продолжал добродушно улыбаться, не делая, впрочем, никаких попыток погасить продолжавшего распаляться несостоявшегося слизеринца. Мелкий профессор, чем-то похожий на гоблинов, так же с интересом посматривал на нас обоих — так в прошлом смотрел Дадли за секунды до начала моего избиения Пирсом. Женщина, похожая на стрекозу, увлечённо всматривалась в стакан, или это была кружка, и не обращала на происходящее вокруг никакого внимания. Профессор Квиррел изо всех сил старался не рассмеяться.

Блин! Куда я попал? Да тут одни маньяки. А те, кто на вид нормальные, тем всё параллельно.

Помощь пришла со стороны в очередной раз благословенной МакГонагалл.

— Мистер Малфой, стол вашего факультета совсем в другой стороне. Не задерживайте распределение! — Схватила она его за шкирку и повернула в направлении стола Гриффиндора.

— Но... Я... Он... Меня не распределили ещё! — С последним выкриком запал Драко словно потух, оставив после себя неверие, разочарование и бессилие.

Малфой, сжавшийся под гнётом руки на загривке, потерянным взглядом умирающего щенка посмотрел на черноволосого профессора, недавно навернувшегося со стула. Правда, поиграть в гляделки у них не получилось, так как очнулся директор.

— Мистер Малфой, Сортировочная Шляпа очень разборчиво сказала имя вашего факультета, поэтому попрошу вас пройти за стол факультета Гриффиндор, чтобы мы могли продолжить распределение оставшихся учеников. Уверен, что вы вскоре найдёте себе там новых друзей. Мистер Поттер, прошу вас вернуться к остальным ученикам и дождаться своей очереди.

По залу неожиданно для меня пронёсся гул, в котором можно было легко разобрать моё имя. Известность, чтоб её.

— Но, я же... мой отец... — Драко был уже в шаге от появления слёз.

— Мистер Малфой! Вы безусловно сообщите о своём распределении своим родителям, а сейчас сядьте! — Из голоса директора исчезло всё добродушие.

Драко окончательно потух, и поплёлся за стол Гриффиндора, где сел с краю, стараясь оказаться как можно дальше от всех остальных. Профессор МакГонагалл развернула свой список, и перекличка пошла своим чередом.

«Мун».... «Нотт».... «Паркинсон».... потом девочки близняшки, «Патил» и «Патил».... потом «Перкс, Салли Энн».... а потом, наконец —

— Поттер, Гарри!

После пережитого недавно, мне бояться было уже нечего, и я быстро прошёл к Шляпе и надел её себе на голову.

— Да, давненько я такого не видела. Давненько, — раздался голос у меня над ухом. — Спасибо, малыш.

«Я не малыш!», хотел уже было возмутиться я, когда был прерван голосом шляпы:

— И не спорь с той, кто ещё помнит Основателей! Мне сверху лучше видно, кто из вас кто. Так, что же у нас тут?.. Как же с вами обоими трудно-то... Храбрый, но не до самопожертвования. Умный, но стремление к знаниям не самоцель. Злопамятный, но не безрассудный. А хитрости хватает, чтобы всё это скрывать. В Слизерин не хочешь? Или в Гриффиндор?

И только я собрался настаивать совсем на другом варианте, как на весь зал прогремело...

— РАВЕНКЛО!

— А ещё, совсем не верящий в то, что кому-то он может быть дорог. Твоя девочка очень просила отправить тебя к ней. То, что она предложила в конце, очень рассмешило меня. Надеюсь, ты найдёшь время поговорить со мной в будущем.

Дальнейшей нашей беседе помешала профессор МакГонагалл, снявшая Шляпу с меня.

Сев рядом с Гермионой, я досмотрел распределение оставшихся четырёх учеников, заодно полюбовался на пару Малфой-Уизли на Гриффиндоре, после чего наклонился к Моне и поинтересовался тем, что почти всё распределение не давало мне покоя.

— Гермиона, а что такое ты предложила шляпе, что у неё случилась самая натуральная истерика?

Подруга словно воды в рот набрала и мило покраснела. От дальнейшего допроса меня прервал Дамблдор. Встав и разведя руки широким жестом, он обратился к ученикам.

— Добро пожаловать! — Воскликнул он. — Добро пожаловать к началу нового учебного года в «Хогвартсе»! Прежде чем начать пир, я хочу сказать вам несколько важных слов. А слова мои будут такие: Олух! Остаток! Пузырь! Уловка! Всем спасибо!

Недоумённо переглянувшись с Гермионой, мы пожали плечами — сильные мира сего имеют право на эксцентричность. И, зачастую, не просто имеют, но и получают от этого процесса определённое удовольствие.

Появившаяся еда ознаменовала начало ужина, а её исчезновение — его окончание. Впрочем, голод — голодом, но еда не помешала мне увидеть, совершенно убитого Драко, который просто сидел и смотрел в одну точку, не реагируя даже на то, как недалеко от него Рон предавался чревоугодию и словоблудию одновременно. Подобное совмещение и поведение младшего Уизли в целом, даже за столом Равенкло, вызывало у меня брезгливость.

Наблюдая за этими двумя, я даже подумал, не был ли я излишне жестоким с Драко?

Не буду останавливаться на том, как пели Гимн (ибо это кошмар), или как и куда нас вели старосты — на меня просто огромным грузом навалилась усталость от впечатлений этого дня. В итоге, найдя свою кровать и кое-как раздевшись, я провалился в сон.

Последней сознательной мыслью была — «А куда делся Тревор?».

Хогвартс, кабинет директора.

В кабинете директора, как и всегда, продолжали переглядываться и заниматься своими делами портреты предыдущих директоров школы, непонятные светящиеся и дымящиеся безделушки всё также продолжали пускать пыль в глаза посетителям, а посетители, в лице преподавательского состава, занимались обычным для себя делом, когда проходило совещание — наблюдали за грызнёй некоторых деканов.

— Это возмутительно, Альбус!

— Что именно, Северус? — добродушно спросил в ответ у декана Слизерина директор, закидывая в рот очередную лимонную дольку.

Зельевар в ответ на это аж перекосился, правда, он и сам не знал от чего именно — то ли от наблюдения за смакованием приторно-сладкой мармеладной гадости, то ли от показного добродушия.

— Поведение Поттера! Из-за него Распределение превратилось в балаган, а мой сын по магии попал к этим безбашенным гриффиндорцам! — Настал один из редких моментов, когда все присутствующие могли наблюдать потерявшего над собой контроль профессора Снейпа. — Я требую наказания для Поттера и нормального распределения для Драко!

— Что вы имеете против моих гриффиндорцев, С-северус-с?! — С отчётливо слышимым акцентом своей анимагической сущности, встала на защиту мелких котят Минерва МакГонагалл.

— Ничего я против этих ваших мелких зас... заурядных львят не имею! — Недовольно бросил ей Северус, поморщившись от того, что его отвлекают в момент давления на директора. — Это они имеют против меня. И сейчас речь не о них, а о Поттере!

— Мерлин, причём здесь мистер Поттер? Ну не сошёлся он с мистером Малфоем, ну не удержал он трижды проклятую жабу...

— Вообще-то, это жаб, Минерва, — прервала её декан Хаффлпаффа. — И бедный Невилл очень переживал за Тревора, когда не смог его найти. Мне пришлось пообещать ему помочь в поисках, иначе бы он сейчас бегал по замку в поисках своего жаба.

— Да хоть царевна-лягушка, Помона! — Привычно проявил сарказм зельевар. — Не перебивайте меня!

— Северус! Нельзя же быть настолько бессердечным и эгоистичным! — Теперь уже встала на защиту своих подопечных Помона Спраут. — Это же дети! Нельзя так пренебрежительно относиться к их проблемам — это может привести к ужасным последствиям.

Северус Снейп демонстративно закатил глаза к потолку, показывая, насколько серьёзно он относится к затронутой теме.

Директор продолжал добродушно улыбаться и посасывать мармеладку, однако, если бы деканы отвлеклись от своего привычного времяпрепровождения и присмотрелись к его глазам за стёклами очков-половинок, то смогли бы увидеть, что директор давно не с ними, а витает где-то далеко в своих мыслях.

Альбус же в это время размышлял над тем, почему всё пошло не так. На распределении он привычно просмотрел поверхностные мысли некоторых из присутствующих детей. Ничего не предвещало беды, пока он не увидел воспоминание младшего Уизли. Как только от увиденного у него волосы не встали дыбом прямо в Большом зале? Как он так упустил развитие Гарри? И теперь понятно, что показывала привязанная на него Сфера Жизни — мальчик начал пользоваться родовой магией.

Как же ему в тот момент хотелось свернуть шею этой Фигг! Несмотря на все её оправдания! Упустить такое! Но это ещё ладно, это ещё можно поправить — немного зелий, коррекция памяти, и он забудет про свои Дары. Тем более, что мальчик по характеру вполне соответствует плану — как он стал на защиту этой девочки... Да и шутка над младшим Малфоем вполне в стиле Мародёров. И это очень удачно ложится на составленный сюжет этого года. Да, надо его, как освоится и успокоится от новых впечатлений, позвать к себе на чашечку чая с сеансом Легиллименции...

На этих мыслях он бросил взгляд на Квиррела, голова которого была замотана в тюрбан. Квиринус Квиррелл, преподаватель Защиты от Тёмных Искусств, был увлечён разгоревшимся спором деканов, в который уже успел втянуться декан Равенкло, и не заметил мимолётного внимания директора.

Да, пусть план придётся немного подправить, ведь младший Уизли теперь на другом факультете, но Гарри должен встретиться с убийцей своего отца... своих родителей. Но при этом он обязан выжить — значит, пора готовить испытания для него, и обязательно подстраховать.

— ... так что вы обязаны, директор, повторить распределение Драко! — Оторвал Альбуса от своих мыслей голос профессора Снейпа.

— Действительно, нужно повторить распределение, Альбус! — Поддержала его Минерва, показывая, что наступил один из редких моментов, когда Гриффиндор и Слизерин выступили единым фронтом. — Оставлять Малфоя на Гриффиндоре означает заиметь такой геморрой, что никакие зелья не помогут.

Директор демонстративно вздохнул, с укором посмотрел на фронт сопротивления, и долил себе чая. Сделав глоток, и протолкнув тем самым давно обсасываемую лимонную дольку, он невербально призвал с полки Сортировочную Шляпу.

— Вам нужно просить не меня, а того, кто его так распределил, — ответил им директор. — На факультет направляю не я, а наша глубокоуважаемая Шляпа, ей и решать.

Деканы скептически посмотрели на пыльный колпак. Колпак в ответ наклоном своего верха, загнутыми полями и общей сморщенностью продемонстрировал ответное отношение к магам, не соизволив его озвучить.

Северус и Минерва обречённо переглянулись, взглядами ведя диалог, кому из них уговаривать Шляпу, по результатам которого Северус Снейп был повержен.

— Уважаемая Шляпа, — тоном, по которому всем, включая Шляпу, было понятно, что она совсем не уважаемая. — Не могли бы вы повторить распределение для мистера Малфоя?

— Я уже распределила все головы, профессор.

— А вдруг вы ошиблись, уважаемая Шляпа? — чего профессору Снейпу стоил вежливый тон, всем было прекрасно видно по его побелевшим пальцам рук, которыми профессор вцепился в столешницу.

— Я никогда не ошибаюсь! — Обиделась на необоснованную инсинуацию Шляпа. — И вообще, не отвлекайте меня по пустякам — мне нужно успеть до следующего распределения сочинить приветственную песню.

Профессор Снейп скрежетнул зубами так, будто что-то перекусывал.

— Альбус! Хоть вы повлияйте на неё!

— Увы, мой мальчик. Увы... — по-отечески успокоительно ответил директор. — Я не думаю, что ситуация настолько серьёзна, чтобы вмешиваться в настолько древний артефакт. Вы же не хотите остаться вообще без Сортировочной Шляпы?

Ответом ему было общее молчание.

— А раз так, то верните меня на полку и не отвлекайте! — Сварливо подытожила Шляпа.

Директор поспешил выполнить её просьбу, закрывая тем самым тему распределения. Это его действие послужило сигналом окончания стихийного совещания преподавательского состава, и все начали расходиться.

Оставшись в одиночестве, если не считать шевеление портретов и позитивное напевание самому себе огненного феникса, Альбус радостно улыбнулся и потёр руки в предвкушении — стоит подготовиться к визиту Люциуса Малфоя этим утром. Теперь, когда все разошлись, можно спокойно продумать, чтобы ему стребовать такого с наглого аристократа за перевод его сына на Слизерин.

Пусть шляпа и направила дуэт из жабы и мальчишки на Гриффиндор, но ничто не мешает ему вычеркнуть мелкого Малфоя из учеников школы, а потом зачислить обратно, проведя повторное распределение. Драко не Тревор, повторно на Гриффиндор его ничто больше не заманит.

Но надо же, жаба с душой гриффиндорца. Такого ещё не было.

* * *

Где-то в коридорах школы Хогвартс...

— Лови его!

— Я-то ловлю, ты его сам на меня загоняй.

— КВА!

— Сам такой! — Возмутились на два голоса охотники на жаба.

— Стой! Куда... Нет, только не в подземелья!!! Ты же гриффиндорец!

Но Тревору было плевать на призывы рыжих охотников — он целенаправленно спускался вниз. Фред и Джордж обречённо переглянулись, и, не сговариваясь, решили оставить на сегодня его в покое.

Тревор же продолжал прыгать по коридору, примерно в середине которого находились комнаты декана Слизерина и его же личная лаборатория. А спящий профессор Снейп, в расстроенных чувствах вернувшийся от директора и уже успевший найти успокоение с помощью огневиски, ещё не знал, что он зря оставил приоткрытой дверь в свои комнаты...

* * *

Одна из спален первокурсников факультета Гриффиндор...

Полночь давно миновала. За стенами школы чародейства и волшебства Хогвартс стояла тихая шотландская ночь, погода хмурилась, а потому даже свет снаружи не должен был мешать спокойному сну шестерых мальчиков, недавно распределённых на Гриффиндор. Однако один из них так и не смог заснуть — он лежал в кровати, безразлично смотря невидящим взором своих покрасневших от слёз глаз в потолок. Звали же его, как вы уже догадались, Драко Малфой.

Главной причиной его бессонницы, несомненно, было присутствие в этой самой спальне. Отстранённо и почти без злости Драко размышлял, как он убьёт Поттера — медленно, растягивая удовольствие и наслаждаясь его мучениями. Следующей причиной было то, от чего он сейчас поморщился, когда его шестое по счёту Силенцио на Уизли приказало жить долго и счастливо, и слетело к Мерлину и присным его.

По комнате разнёсся богатырский храп. Да так, что ткань занавесок заметно колыхалась. На особо громкой руладе послышался свист чего-то летящего, финишировавшего со смачным шлепком на чьей-то морде. Нагло храпящей рыжей морде, которая и после этого не соизволила проснуться.

Свернувшись на кровати, Драко, незаметно для себя, мелко задрожал, пытаясь заплакать, но слёз уже не было. Он не знал, как ему теперь быть дальше. После распределения он смог поймать момент и вызвать домовика, которому и передал своё письмо с описанием случившейся катастрофы. После чего, всё, на что он мог надеяться, так это на способность отца договориться о его переводе на Слизерин. И надежда на подобное чудо таяла всё сильнее под продолжающимися звуковыми ударами со стороны Уизли.

Мерлин, и вот так он должен будет провести все семь лет?! Да лучше сразу с башни кинуться, чем терпеть подобную пытку. Очередное Силенцио улетело в сторону возмутителя тишины.

В итоге, незаметно для него, усталость всё же взяла своё, и мальчик заснул.

Утро для Драко наступило внезапно, и объявил его приход всё тот же Уизли, громко тому заорав почти на ухо о своём отношении к мнению Шляпы.

— А что это тут эта змея забыла?!

— Рон, ты что, забыл, что его распределили на Гриффиндор? — это решил вмешаться Симус Финниган.

— А я не верю, что он достоин с нами учиться — Шляпа ошиблась. Так что пусть проваливает к своим змейкам.

— Уизли, ты что-то имеешь против меня? — соизволил открыть глаза Драко. — Я, конечно, польщён, что ты решил разбудить меня лично, но, право, не стоило так себя утруждать — силы тебе ещё для учёбы понадобятся.

— Малфой, ты...

Но Рону было не суждено в этот раз озвучить своё отношение к блондину, так как дверь в комнату открыл ещё один рыжий подросток, являющийся старостой Гриффиндора, что было понятно по приколотому к мантии значку.

— Драко Малфой, к директору! — Передал он слова декана. — Приводи себя в порядок, и я провожу тебя.

— Вот, есть в жизни правда! — Довольно надулся Рон. — Вали отсюда, слизень!

Счастье и надежда, которые озарили лицо Драко, услышавшего эти слова, заставили Рона перекоситься. К его же сожалению, гримаса была замечена старостой, по несчастливому для шестого Уизли совпадению являющемуся его старшим братом Перси Уизли. Так что Драко имел возможность привести себя в порядок, довольно слушая монотонную лекцию о приличном поведении, которой пытали Рона.

— Я готов, — объявил он.

— Тогда пошли.

Следуя за очередным Уизли, Драко в мыслях перебирал причины вызова к директору. Нет, верить в отца он не переставал, но предательское неверие, нет-нет да проскакивало, заставляя сердце испуганно сжиматься и сбиваться с ритма.

Так, плутая по коридорам замка, не встретив никого из учеников, они и подошли к статуе гаргульи.

— Драже Берти Бобс, — сказал староста.

— Чего?.. — повернулся было к нему Малфой, но скрип, раздавшийся со стороны статуи, прервал его вопрос.

— Пароль это, Малфой, — ответил Перси. — И да, я в курсе, но у директора все пароли такие. Иди уже. Я тебя подожду тут, чтобы отвести обратно.

— Спасибо, Уизли, — с задержкой, и явно не соображая, что именно, ответил ему Драко. После чего осторожно направился к открывшейся винтовой лестнице, которая стала видна после поворота гаргульи.

Стоило ему ступить на неё, как ступеньки задвигались, поднимая школьника на следующий этаж, где Драко увидел небольшой коридор, оканчивающийся дверью. Подойдя к ней, он постучал, и зашёл в открывшуюся самостоятельно дверь.

* * *

Кабинет директора школы Хогвартс, немногим ранее...

В комнате было тихо, хотя глядя на напряжённые лица двух магов, внимательно смотрящих друг на друга, ощущалось, что это затишье перед бурей. Альбус Дамблдор сидел за своим столом, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на животе, и привычно демонстрировал своему собеседнику улыбку, должную показать для всех его добродушие и миролюбивый настрой. Однако в по-доброму прищуренных глазах этого самого добра не наблюдалось ни грамма — его оппонент был слишком серьёзным противником, чтобы относиться к нему с пренебрежением.

Лорд Люциус Абраксас Малфой, сидевший напротив директора, был не столь расслаблен, что и демонстрировал своей прямой спиной и руками, вертикально держащими трость перед ним. Впрочем, это всё, что позволяло понять настрой лорда — холодная маска, которой было его лицо, спокойное дыхание и зеркальная вежливая улыбка не давали рассмотреть той бури, что ревела глубоко внутри него.

— Чаю, мистер Малфой? — гостеприимно предложил директор, отдавая дань вежливости. Заодно, конечно, желая получить время на оценку состояния собеседника, чтобы выбрать лучшую стратегию предстоящих переговоров.

— Не откажусь, Альбус, — думая примерно о том же, в тон ему ответил Малфой.

Директор пролеветировал чайный сервиз на две персоны с полки, не пользуясь при этом палочкой. Воду, правда, он уже наливал с её помощью, но не произнося слов заклинания. Далее он заварил чай, демонстративно засыпав заварку так, чтобы собеседнику были видны все этапы.

Пока чай заваривался, собеседники продолжали молча присматриваться к друг другу.

— Вам с сахаром, Люциус?

— Благодарю, но нет. С утра сладкое вредно.

— Ну а я, с вашего позволения, себя побалую, — проговорил он, засыпая себе несколько ложек в чашку.

Разлив горячий чай, директор слегка пододвинул вторую чашку собеседнику.

— Прошу.

Однако лорд так и не переменил своего положения — только блюдце вместе чашкой взмыло в воздух и перелетело на столик рядом с его креслом.

— Насыщенный аромат, Альбус. У вас хороший вкус, — заметил Малфой, демонстративно пригубив напиток, как будто беспалочковая магия также и для него являлась обыденностью.

Дамблдор непроизвольно прищурился, что не укрылось от его оппонента. Люциус улыбнулся чуть сильнее, показывая, что удивление директора не осталось незамеченным.

— Так что привело главу Попечительского совета в столь раннее время в Хогвартс? — скрывая досаду, был вынужден начать серьёзный разговор Альбус.

— Вы и так знаете ответ на свой вопрос, Альбус. Распределение моего Наследника.

— А что с ним не так? Шляпа распределила его на Гриффиндор — значит, там ему и суждено быть.

— Его ли, Альбус? Мне доложили, что под шляпой была жаба, а не голова моего сына.

— Люциус, неужели вы способны подумать, что присутствие под шляпой жабы способно повлиять на распределение? Вы считаете жабу настолько умной? Или же так не верите в Драко? — в конце его речи, сквозь добродушие директора прорвалось ехидство.

Люциус на это лишь слегка прищурился, да ладони, что продолжали держать трость, сжались немного сильнее.

— Оставим пока тему способностей Драко, — спокойно попросил он. — Я, как председатель Попечительского Совета, считаю, что прошедшее распределение было проведено с нарушениями, и должно быть проведено повторно.

— Мистер Малфой, вчера вечером на совещании преподавательского состава, данное предложение уже было озвучено деканами Слизерина и Гриффиндора.

Люциус в удивлении приподнял брови.

— Так в чём же дело?

— Дело в Шляпе, мистер Малфой. Дело в Шляпе. Она отказалась проводить повторное распределение учеников.

— Вы же директор, Дамблдор, прикажите ей.

— Я не могу. Она — артефакт Основателей, и не нам вмешиваться в её работу. Это я тоже озвучивал вчера на совете.

— Значит, вы не собираетесь ничего делать с ней?

— Ну почему же, Люциус, есть и другие способы, — Дамблдор многозначительно замолчал.

— И какие же? — не выдержал лорд.

— Допустим, некоторый ученик перестал быть учеником школы. Соответственно, он потерял принадлежность к какому-либо факультету...

— Хорошо, тогда я заберу Драко на домашнее обучение, а потом он вернётся обратно.

— Это не то, — отрицательно покачал головой директор. — Вернётся он опять на свой факультет.

— Тогда что вы имеете в виду?

— Изгнание. Он должен быть выгнан за нарушение устава Хогвартса.

— Ни за что! Это позор на весь Альбион! Я никогда не пойду на это.

— Значит, Драко остаётся в Гриффиндоре, — подытожил директор, протягивая руку к чашке с чаем.

Лорд Малфой уже явно хмурился, продолжая терять контроль над своей маской холодного аристократа.

— Я могу перевести его в Дурмштранг. Там нет проблем с факультетами.

— Конечно, лорд Малфой. Вы в своём праве, — спокойно ответил директор, но потом добавил соли на рану. — И все запомнят, что один из Малфоев оказался на Гриффиндоре.

Люциус только скрипнул зубами на подобную шпильку.

— Изгнать же можно только на бумаге... — как бы между прочим, перед очередным глотком, будто сам себе, сказал Дамблдор.

— Чего вы добиваетесь, Альбус, — резко успокоился аристократ.

— Вы и попечительский совет не будете вмешиваться в дела школы в течении семи лет, — так же чётко высказался директор.

— Год, Альбус. И это не касается моего сына, его вассалов и невесты. Если я услышу, что с ними тут что-либо произошло, то... вы меня поняли? И торг тут неуместен.

— Хорошо, Люциус, — поморщился Дамблдор, понимая, что Малфой упёрся окончательно. — Подпишем договор?

— Альбус, вы меня случайно не с министром попутали? — приподнял в удивлении правую бровь Малфой. — Оставьте для него свои маггловские замашки, а бумажки можете использовать по назначению. Только клятва Магией о том, что никто от вас не узнает, как перешёл Драко, и вы сделаете всё от вас зависящее, чтобы никто об этом не узнал в будущем. Я принесу аналогичную клятву вам.

Директор поморщился на ультимативный тон собеседника, но смолчал, и вышел из-за стола. Взяв свою палочку в руку, он начал проговаривать текст клятвы, после чего взмахнул ей перед собой. Когда окутавшее мага свечение магии опало, начал произносить уже свою клятву лорд Малфой. Проделав аналогичные действия, и получив похожие спецэффекты, маги расселись по своим местам.

— Что же, уже утро, и можно позвать к нам вашего сына, — озвучил план ближайших действий директор. — А пока мы будем его ждать, я оформлю записи в школьной книге.

Лорд Малфой согласно кивнул.

Пока директор писал сообщение одному из старост Гриффиндора в связном пергаменте, а потом колдовал, причём в прямом смысле этого слова, над школьной книгой, где были записаны все учащиеся школы, Люциус Малфой, в ожидании своего сына, размышлял о той свинье, что подложил ему Драко совместно с тем, о ком должна была заботиться его жена.

Теперь ему будет ещё сложнее выполнить задуманное вместе с ней. А если виноват в сложившейся ситуации будет Драко, то придётся провести воспитательную работу, забрав его в ближайший выходной по делам Рода. Он ему на практике покажет, как его отец в детстве воспитывал.

Неуютное молчание двух противников прервала открывшаяся дверь, в проёме которой показался Драко Малфой.

— Отец?.. — удивлённо выдохнул он, и рефлекторно сделал шаг к нему, но быстро опомнился.

— Мой Лорд, — ровно сказал он, приветствуя главу рода кивком головы. — Директор.

— А, мистер Малфой. Прошу, проходи, садись, — вернулся к режиму доброго дедушки Дамблдор. — Чаю, сладости?

— Благодарю, но нет, — вежливо отклонил посягательства директора мальчик. — Могу я поинтересоваться причиной вызова?

— Мальчик мой... — но поймав взгляды обоих мальчиков, директор решил не продолжать свою фразу. — Мистер Малфой, вчера вечером на распределении произошло очень неприятное стечение обстоятельств, из-за которого Шляпа, видимо, приняла неверное решение. Поэтому, обсудив с вашим отцом все обстоятельства, мы решили провести повторное распределение лично для вас.

Драко, только услышав о чём речь, сразу же забыл, что он единственный Наследник, и растянул улыбку до ушей, позволив всем присутствующим любоваться выражением незамутнённого детского счастья.

— Я готов, директор, — заявил самый счастливый обитатель кабинета.

— Что же, не будем тебя задерживать, — ответил на это Дамблдор, доставая при помощи палочки Шляпу с полки. — Примерьте её, мистер Малфой.

Драко враз растерял половину хорошего настроения, опасаясь повторно схлопотать ещё один диагноз, как он понимал для себя предыдущий вердикт артефакта. Поэтому подошёл к Шляпе медленно и осторожно, и также медленно и аккуратно надел себе на голову.

Шляпа с утра кочевряжиться не стала, и вынесла свой вердикт без промедления.

— Слизерин.

Меня разбудил гул в комнате и громкий хлопок двери. Судя по снизившейся громкости разговоров, кто-то вышел из комнаты. Настроение было такое, что вставать не хотелось ни в коем случае — тепло, мягко и, тем более, спать всё равно хочется. Короче, если одной фразой — и пусть весь мир подождёт! С этой мыслью я и натянул на голову край одеяла, и попробовал пробурить головой подушку.

К моему глубочайшему сожалению, у кого-то из моих соседей было гипертрофированно увеличено чувство ответственности, а потому меня начали расталкивать и посягать на самое святое в этот момент — одеяло, служившее единственной преградой на пути жестокой действительности.

— Эй, Поттер! Подъём! У тебя десять минут, чтобы проснуться, умыться, одеться и спуститься в гостиную на собрание.

В противостоянии желания запулить на голос подушкой и продолжать спать дальше с небольшим перевесом победило желание запульнуть подушкой. С очень небольшим, потому для всех в комнате это вылилось в том, что я вместо смачного посыла метательного снаряда лишь вяло её приподнял, а затем накрылся ей сверху. Ну и мысленно послал всех на это самое собрание.

Естественно, меня не услышали, продолжая зудеть над ухом.

— Да встаю я, встаю! — В итоге пришлось открыть глаза и сесть на кровати.

— Наконец-то. Поттер, я тебя будить не нанимался — в следующий раз сам будешь со старостой и деканом разбираться.

— А ты кто? — задал я единственный пришедший в голову вопрос, после того, как проморгался и смог сфокусировать взгляд на тёмном пятне перед собой.

— О, пациент начал подавать признаки жизни, и чем дальше, тем всё более разумной, — ехидно оскалился тот, кто мне всё больше и больше начинает не нравиться. — Я Терри, Терри Бут.

— Поттер, Гарри Поттер. Хотя ты и так это уже знаешь. И чего тебе надо в такую рань? Кстати, какую именно?

— Я же тебе говорю — у тебя минут десять до восьми утра. В восемь в гостиной факультета общее собрание. Ты чем слушал вчера?

— Э-э-э...

— Так. Ванная вон за той дверью, с кранами сам разберёшься. Как закончишь — спускайся, а я пошёл, пока все места не заняли.

И свалил. Скатертью дорожка. Э-эх, ладно, где там ванная?

Приведя себя в порядок и почувствовав вкус нового дня, я добрался до своего саквояжа и начал одеваться. При этом особо не заморачивался, натянув что побыстрее и закрепив всё сверху чёрной мантией с уже нашитым гербом в виде орла и прочих красивостей. Н-да, кто и когда уже это успел? И главное — кто посмел?! Надо будет Гермионе сказать, чтобы поискала заклинания от любителей лазить в чужие чемоданы.

Спустившись со второго этажа факультета, я оказался в общей гостиной. Действительно, вчера что-то очень много прошло мимо меня.

Гостиная представляла собой большое круглое помещение в сине-бронзовых тонах. Синие шторы, синий ковёр, синие обои с бронзовым рисунком. Нет, я, конечно, утрирую, оттенков синего много, и комната вполне себе красива, но... Короче, всё синее. Единственное, что мне понравилось, так это потолок в виде звёздного неба. Теперь мне ясно, кто в Большом зале постарался.

В процессе осмотра я наткнулся взглядом на Миону, которая призывно мне помахала рукой, а потом похлопала по свободному месту на диване подле неё. Радостно улыбнувшись девочке, я поспешил к ней.

— Привет, как спалось? — спросили мы в один голос друг у друга.

— Ты первый! — С улыбкой настояла девочка.

— Мало, — зеваю ей в ответ, вызвав ещё одну улыбку. — А ты как устроилась?

— Нормально. У нас же всего четверо девочек, поэтому мы расселились по двое. Я вместе с Падмой Патил, это вон та смуглая девочка, — Гермиона кивком головы указала на свою соседку, что сидела неподалёку от нас вместе с оставшимися девочками. — Правда, поговорить не успели.

— Что так? Твоя соседка не любит сплетничать? — подкалываю я её.

— Гарольд Джеймс Поттер! — Громким сердитым шёпотом, но так, что на неё обернулись почти все вокруг, возмутилась Миона. — Да как ты смел такое подумать! Я никогда не сплетничаю — это просто разговор на интересные темы. Да и не с кем мне было сплетничать...

Последнюю фразу она сказала уже без улыбки, смотря куда-то в пол перед собой, явно вспоминая что-то не очень светлое.

— Извини, Герм. — Слегка сжимаю её руку в попытке приободрить. — Я не хотел тебе об этом напоминать.

— А, забудь, — всё хорошо. И не смей сокращать так моё имя! Сколько раз тебе уже повторять надо?

И не надоедает же ей? Зато всегда можно отвлечь, и стрелки перевести.

Дальнейшую нашу беседу прервало громкое покашливание со стороны лестниц. Повернувшись на звук, я увидел двух старшекурсников, точнее, старшекурсника и старшекурсницу, у которых на мантии были приколоты какие-то значки в дополнение к нашитому гербу факультета.

— Доброе утро, ученики. Ещё раз поздравляем всех с зачислением на факультет Равенкло! Я — староста, как вы можете определить по моему значку. Зовут меня Роберт Хиллиард, стоящая рядом со мной красивая девушка — Пенелопа Кристалл, также является старостой, и мы рады, что в этом году новички проснулись в полном составе. А если кого поймаем на участии в тотализаторе — то отдадим Филчу.

Грозное лицо Роберта слабо сочеталось с раздавшимся из разных мест гостиной смехом наших старших товарищей. Ставки, значит? Надеюсь, что здесь делёж выигрышей будет протекать не так экстремально, как было в том дырявом баре.

— Ладно, посмеялись и хватит, — продолжила девушка. — Наш герб — орёл, который парит там, куда другие не могут подняться. Это аллегория, если кому непонятно. Расшифровку заложенных смыслов сами найдёте в библиотеке. Цвета нашего факультета, как вы уже должны были заметить по оформлению гостиной, синий и бронзовый.

Сама гостиная, где мы сейчас находимся, располагается на вершине башни Равенкло, что ставит нас на первое место среди всех факультетов по высоте обитания. Если интересно, то немного ниже нас, только в своей башне, размещены гриффиндорцы, Хаффлпафф находится на втором этаже, а Слизерин размещён в подземельях, что не мешает им, однако, любоваться видами на водную гладь озера. Почему так — найдёте в библиотеке, там есть мадам Пинс, которая поможет вам найти всё, что потребуется. Тем, кто уже стал завидовать Слизерину, стоит выглянуть в окна гостиной — там видны озеро, Запретный лес, поле для квиддича и теплицы.

— Если вы помните, вчера, при входе сюда, мы отвечали на вопрос, заданный дверью с зачарованным молоточком, — перехватил эстафету Роберт. — Каждый раз при входе сюда она будет задавать вам вопрос. Не сможете ответить — не сможете зайти. Вопросы не повторяются и обычно имеют несколько правильных ответов. Не стоит пугаться, для учащихся Равенкло они покажутся лёгкими.

Без всякого хвастовства хочу сказать, что на нашем факультете живут умные волшебники и волшебницы. Поэтому, в отличие от других факультетов, которые имеют скрытые входы в гостиные, нам они не нужны. Так же могу заметить, что Равенкло — факультет индивидуалистов. У нас не приветствуется навязывание своего общества, но это не означает, что помогать запрещено. Не стесняйтесь спрашивать о непонятном вам.

— Другой интересной особенностью Равенкло является то, что наши ученики — настоящие индивидуальности, — вернула себе ведущую роль Пенелопа. — Некоторых из них можно даже назвать чудаками, так как в погоне за открытиями совсем забывают о окружающем. Но зачастую Гении не идут в одну ногу с обычными людьми, и в отличие от некоторых других факультетов, на нашем факультете считают, что у вас есть право носить то, что нравится, верить в то, что хотите и говорить то, что чувствуете.

Что касается наших отношений с другими факультетами: вы уже слышали о Слизерине. Не все они плохие, но лучше быть начеку, пока вы не узнаете ученика Слизерина достаточно хорошо. Согласно их давним традициям, они делают все возможное, чтобы победить. Поэтому будьте внимательны, особенно на матчах по квиддичу и экзаменах.

— И последнее, — опять старосты поменялись местами. — Привидение нашего факультета — Серая Дама. Остальные ученики считают, что она никогда не разговаривает, но она не прочь поговорить с равенкловцами. Её помощь особенно полезна, когда вы что-то потеряли или потерялись сами.

Ах, да, чуть не забыл — первое время мы или кто-то из старшекурсников будем сопровождать всех новичков по замку, так как вы очень легко можете заблудиться. Не говоря уже о различных дверях, требующих к себе особого подхода, и движущихся лестницах. Вечером мы всем раздадим значки первокурсников Равенкло, по которым вас всегда смогут найти в замке, если вы потеряетесь.

Это всё, что мы хотели вам сказать этим утром, а сейчас все вместе идём в большой зал на завтрак.

Против последнего предложения, судя по весёлому гомону, явно никто не возражал. Роберт открыл нам дверь, дождался, когда за первокурсниками выйдет Пенелопа, и под таким импровизированным конвоем, мы добрались до большого зала.

За прошедшую ночь обстановка тут почти не изменилась, только сервировка на столах была уже не такой торжественной. За столами других факультетов уже сидели ученики, но по числу присутствующих лидировали столы Слизерина — на мой взгляд, там был чуть ли не весь факультет. Интересно, они всегда такие дружные, или это просто пыль в глаза всем пускают?

Заняв места за столом и набрав себе тостов, мы с Гермионой уже хотели приступить к завтраку, как нас оторвал удивлённый гул зала. Причина такой реакции обнаружилась сразу — на входе в зал стоял директор Дамблдор в своей непередаваемой мантии, а рядом с ним находился Драко Малфой. В цветах Слизерина и с его гербом на одежде.

Это. Как. Так?

Судя по аналогичным выражениям остальных сокурсников, включая некоторых профессоров, галлюцинациями я не страдаю. Но на всякий случай...

— Гермиона, скажи, ты тоже видишь в дверях директора с Малфоем в слизеринских цветах?

— Насчёт директора я сомневаюсь, а вот Малфой, да, немного позеленел.

— Но почему??? — Просто крик души, на который отозвался лишь стол Гриффиндора, где рыжий младший Уизли изобразил пляску бабуина.

— Гарри, проснись и включи мозги, — стала выговаривать мне на ухо Герми сердитым шёпотом. — Мы же вместе знакомились с информацией по родам магов. Малфои от Азкабана откупились, а тут просто факультет сменить в первый день учёбы.

От дальнейшей головомойки меня спас глас директора, добравшегося к этому времени до своего трона.

— Дорогие друзья, не стоит удивляться тому, что мистер Малфой сейчас занимает место за столом факультета Слизерин. Как вы помните, вчера на Распределении произошло досадное стечение обстоятельств, и уважаемая Шляпа не смогла вынести правильного решения. Сегодня утром мистер Малфой в присутствии представителя совета Попечителей ещё раз примерил Шляпу, и она распределила его на Слизерин. Похлопаем же торжеству справедливости, друзья.

Драко светился как пятисотваттная лампочка в кромешной тьме и принимал поздравления от своих секьюрити. Столы Слизерина, впрочем, как и остальные, хлопали в меру своей занятости. Как говорится, шевели ластами, а то всё вкусное съедят — пропажу еды я ещё с вечера запомнил. Пока я смотрел на младшего Малфоя, он обернулся в сторону столов Равенкло, и начал кого-то выискивать.

Выискивал он, к моему сожалению не кого-то, а явно одного черноволосого мальчика в очках, потому что стоило ему наткнуться на меня взглядом, как оскал блондина стал подозрительно плотоядным, да и жест рукой по горлу как бы намекает. И почему он на меня так ополчился? Сам же первый начал.

Дуэль взглядов разорвали обе стороны с ничейным результатом — нас обоих отвлекли соседки.

— Знаешь, Гарри, — задумчиво протянула Гермиона. — Нам стоит переходить от упражнений на улучшение моторики кистей к разучиванию заклинаний.

Потом посмотрела задумчиво на Драко, и дополнила свою программу ещё одним пунктом.

— И дуэльный кодекс почитать перед сном нам не помешает.

— Гермиона, какие дуэли — двадцатый век на дворе, — попробовал отшутиться я.

— Обычные, Поттер. С использованием одного холодного оружия, чисто магические и смешанные. До первой крови, до первого ранения и до смерти, — влез в наш разговор мой персональный будильник, по совместительству Терри Бут. — Ты, кстати, джем мне не подашь?

Радует меня, что хоть у кого-то тут хорошее настроение.

— Держи, — опередила меня Гермиона. — Я — Гермиона Грейнджер. А откуда ты так много знаешь о дуэлях? Ты из семьи магов?

— Спасибо. — Терри с явно видимым удовольствием начал поглощать сладкое. — Терри Бут. Да, мои родители маги, так что я немного в курсе. И, на мой взгляд, ты, Гарри, зря так раздраконил Малфоя.

— Было за что. Да и имени ему стоит, на мой взгляд, получше соответствовать, — буркнул я, и сделал вид, что, кроме завтрака, меня ничто не интересует. Все мы крепки задним умом. Действительно, и чего я так загорелся идеей проучить Драко? Ведь в поезде и он, и рыжий хорошо прониклись, как надо разговаривать с девочками. Я сам потом признал, что надо было вести себя сдержанней... Так почему опять?! Да, подлянку с мантиями он нам устроил, так МакГонагалл не дала нам опозориться на Распределении... И почему этот факт до меня дошёл только сейчас???

Теперь надо ждать приглашения к директору. Кстати о нём — что он там ещё решил нам объявить?

— ... по рекомендации нашего завхоза, мистера Аргуса Филча, в список запрещённого к проносу и использованию в стенах Хогвартса добавлены ещё двенадцать единиц продукции магазина Зонко. С полным списком вы можете ознакомиться в его кабинете. Так же напоминаю, что Запретный Лес по-прежнему остаётся запретным для студентов всех курсов без сопровождения с кем-либо из преподавательского состава, а посещение Хогсмида возможно только с третьего курса по предварительным заявкам при наличии подписанного разрешения от родителей.

Помимо этих, привычных вам объявлений, с этого года закрыт для посещений коридор на третьем этаже в южное крыло замка по причине некоторых магических возмущений — жизнь и здоровье тем из студентов, кто решится заглянуть туда из любопытства, мадам Помфри не гарантирует, а двум рыжим в особенности.

Слова директора вызвали некоторый гул в зале, а за столом Гриффиндора двое рыжих близнецов заговорщицки переглянулись. Что же, как по мне, если директору там нужно избавиться от альтернативно одарённых студентов, то он выбрал верный способ естественного отбора. Или это уже искусственный будет?

— Директор знает, как привлечь внимание детей, — задумчиво сказала Гермиона. — Как думаете, сколько народу там перебывает до этих выходных?

— Даже угадывать не берусь. — машинально ответил ей я.

Директор же закончил с театральной паузой и пристальным взглядом на один из столов Гриффиндора и продолжил свою речь.

— Это были все серьёзные объявления, так что теперь я могу приступить к более радостным для вас. В этом году соревнования по квиддичу открывает встреча команд факультетов Слизерин и Равенкло. Матч пройдёт как обычно, в первую субботу октября, так что у команд есть время для тренировок — их расписание и даты бронирования стадиона просьба сообщить своим деканам.

А теперь не смею вас больше отвлекать от завтрака, всем спасибо.

Одновременно с окончанием речи директора, к нам подошла староста и отдала каждому расписание занятий первого курса на этот месяц. Все за столом, включая меня, уткнулись в свои экземпляры этого народно-преподавательского творчества.

Так, что там день грядущий нам готовит?

Занятия с половины десятого, по два урока по часу друг за другом на каждый предмет. Трансфигурация до обеда совместно со Слизерином. После обеда, в час по полудни за Равенкло и Гриффиндором забронирован класс Зельеварения, а потом два урока Чар с Хаффлпаффом. Самоподготовка с шести вечера, потом ужин в восемь... И на сегодня мы отмучились.

Неплохо, уроков тут мало, по сравнению с обычной школой. Мало не в смысле времени, а в смысле предметов. И это оставляет нам с Герми возможность заниматься по нашему плану. Но это с ней нужно ещё потом обсудить — ведь помимо этих трёх предметов, есть ещё защита от тёмных сил, травология, астрономия, история магии.

Ладно, втянемся. Если я, конечно, не сорвусь, и не сделаю со всеми теми, кто так на меня пялится что-то... просто что-то.

— Вон он, смотри!

— Где?

— Да вон, рядом с той, что с лохматой причёской.

— Это который в очках?

— Ты видел его лицо?

— Ты видел его шрам?

И это только тот шёпот, что я услышал сидя за столом. А что будет, когда мы пойдём на занятия? Да я ж кого-нибудь точно приласкаю чем-нибудь тяжёлым! И меня оправдают.

От дальнейших мыслей, начинавших складываться в начало плана по дрессировке окружающих, пришлось пока воздержаться — староста Кристалл начала собирать всех первокурсников, чтобы исполнить свою роль провожатой. Заодно, она также провела нам экскурсию, рассказывая, что есть что в этом волшебном замке.

Например, что в замке есть сто сорок две лестницы, причём редко встретишь какую нормальную — то они двигаются, то меняют направления на каждый день недели, то ступеньки у них исчезают. Причём так, что можно провалиться сквозь лестницу и грохнуться этажа так с четвёртого. Зашибись, правда? Но лестницы — это ладно. А как вам дверь, которую нужно умолять открыться не менее пары минут? Или почесать в строго определённом месте?

В общем, был ли у Основателей план, и разбавляли ли они то, что пили в период возведения замка — вопросы для меня риторические.

Ладно, прорвёмся. Лорд я или не Лорд?

Так, весело и разнообразно, мы дошли до кабинета, или комнаты... короче, туда, где у нас должно быть занятие по Трансфигурации. Дверь была открыта, так что мы зашли и стали рассаживаться по партам, но под присмотром пронзительных глаз кошки, сидящей на столе преподавателя.

Удивительно, что мы оказались первыми — ученики Слизерина чуть-чуть опоздали, так что им пришлось довольствоваться оставшимися местами. Я, естественно, сел с Мионой, которую, к моему огромному сожалению, потянуло в первый ряд. М-да, и на какие только жертвы не приходится идти ради близких.

Все расселись, но профессора МакГонагалл по-прежнему не было, так что все потихоньку стали присматриваться друг к другу. Лишь один конкретный блондинистый слизеринец не смотрел по сторонам. Правильно догадались. От такого его поведения опешила даже его такая же блондинистая соседка по парте. Пришлось улыбнуться и помахать Драко рукой, а то как-то невежливо. Того аж перекосило от подобной фамильярности, но зато хоть отвернулся.

Прозвенел звонок, а преподавателя всё нет. Кошка по-прежнему продолжала сидеть и смотреть на нас, слегка щурясь при этом.

Герми, книжная душа, вовсю уже вчитывалась в начало учебника по Трансфигурации, хмурясь при этом всё сильнее. Так что вертеть головой, смотря на класс, я перестал — наблюдать за сменой выражения лица девочки гораздо интереснее. Так всё и продолжалось, пока Гермиона не хмыкнула и не повернулась ко мне.

— Гарри, ты читал этот учебник после покупки?

— Неа, у нас же уже есть свои учебники, по которым мы занимаемся — зачем мне ещё и в этот заранее лезть, если здесь на занятиях и так его открывать придётся?

— Вот-вот, я тоже его не открывала до сих пор. И хорошо, что не открывала, — мрачно подытожила она.

— Чем он тебе не нравится?

— По сравнению с рекомендованным командой Рокдунга — это... это... пособие для чайников!

На этой весёлой ноте кошка на столе преподавателя, последнее время очень похоже, что прислушивающаяся к нашему разговору, подскочила на свои четыре лапы и спрыгнула на пол.

— Мяу! — Обратилась она к закрытым дверям, когда подбежала поближе. — Мя!

На её призыв двери открылись, и в класс вошла профессор МакГонагалл. Кошка сразу бросилась ей в ноги и стала ластиться.

— Миссис Норрис! Ты что тут забыла одна? Тебя уже Аргус обыскался совсем — даже меня попросил тебя поискать. У меня сейчас урок, так что беги к Аргусу и не мешай, пожалуйста.

— Мя-я-у! — Громко высказалась киса, и, вздёрнув хвост, вышла в коридор. Двери за ней закрывала аж целый профессор.

— Рада, что сегодня никто не опоздал, — сказала она, встав перед классом, и пробежав взглядом по головам. — С многими из вас я уже успела познакомиться, но всё равно повторю — меня зовут Минерва МакГонагалл, обращаться ко мне следует профессор МакГонагалл. Я являюсь деканом факультета Гриффиндор, а также преподаю Трансфигурацию, в которой имею звание Мастера.

Оговорюсь сразу, на моих уроках нет места посторонним вещам, разговорам, разгильдяйству и лени. Искусство трансфигурации не терпит невнимательности и неосторожности. Запомните! Никогда не направляйте свою палочку на другого человека, когда пытаетесь освоить что-то новое — последствия могут быть непредсказуемы. Впрочем, несчастных случаев, для лечения которых пришлось бы обратиться в больницу Св. Мунго, или, не дай Мерлин, смертельных случаев, в этой школе не было уже почти пятьдесят лет, в чем, безусловно, есть заслуга мадам Помфри.

Что же, если вы всё поняли, то начнём занятие.

Что есть Трансфигурация? — это дисциплина, изучающая способы превращения одного в другое, неживого в живое и наоборот, а также одни живые объекты в другие. Частным случаем трансфигурации является создание предметов из ничего или их исчезновение. Предмет крайне сложный и требующий определённых магических сил и строгой концентрации. Например, ...

С этими словами, профессор развернулась к своему столу, достала палочку, и выполнив хитрый жест, превратила его в крупную свинью. Свинка огляделась вокруг, обратила внимание на направленную на неё палочку, и... сделала маленький шажок назад. По случайному стечению обстоятельств, это назад оказалось строго в сторону дверей.

— Как видите, несложный жест, соответствующая формула, которую многие из вас после соответствующей тренировки смогут не проговаривать вслух, и вот у вас есть примерно сто пятьдесят фунтов сала с мясом, — с улыбкой констатировала профессор.

Свинка сделала ещё два шажка к дверям. Причём, уже гораздо длиннее.

— Профессор, то есть вот так вот можно делать еду из ничего? — раздался голос с задних рядов Равенкло.

— Нет, конечно! Для трансфигурации требуется волшебная палочка и знание соответствующей формулы преобразования. Но это не значит, что вы сможете создать абсолютно всё! Есть некоторые ограничения. Трансфигурация подчиняется определённым магическим законам — в частности, Законам Элементарной Трансфигурации Гэмпа: согласно им, существует пять «принципиальных исключений», в том числе еда, которую нельзя создавать из ничего.

— Но вы же, профессор, создали её не из «ничего», а из стола. Значит, конкретно эти сто пятьдесят фунтов вполне съедобны? — подключилась Миона.

— Если говорить о полной, или так называемой «вечной», трансфигурации, которую будут изучать лишь некоторые из вас на старших курсах, то — да.

На этих словах свинка внаглую развернулась, и рванула штурмовать двери.

— Фините Инкантатем, — направила палочку на свою жертву профессор, после чего бегущая свинка с разбега, уже в виде стола, всё же попыталась снести двери. Двери устояли.

Восстановив обломки с помощью «Репаро» и пролеветировав стол обратно на место, профессор МакГонагалл оборвала смешки учеников самыми нелюбимыми для них словами:

— А теперь начнём, собственно, сам урок.

Профессор сказала открыть учебник и прочитать введение и первую главу, а сама начала по одному вызывать учеников к ней. При этом, под угрозой божественной кары, нам было запрещено доставать палочки. Вызывала она не по алфавиту, а как все сидели, то есть до меня и Гермионы очередь дошла нескоро, примерно к середине спаренного урока.

К тому моменту, как вызвали меня, я уже успел почитать рекомендованный «учебник», и был полностью согласен с Мионой насчёт этого пособия для чайников. Ладно, введение — там говорилось примерно то же самое, что уже сказала нам профессор, но вот дальше... Мрак и ужас, как любила говорить библиотекарь в моей школе.

Как обычно было в школьных учебниках? От простого к сложному, от основ сложения и вычитания, сквозь деление с умножением, к уравнениям с одним неизвестным и дальше. А тут? «Теоретическая часть: Для превращения спички в иголку необходимо руководствоваться следующей формулой преобразования (куча букв греческого алфавита с редкими стрелками и засечками), выполнить соответствующее движение палочкой (непонятный рисунок руки с палочкой и стрелками), синхронно с применением формулы, вложить определённый уровень магии (ещё греческая буква, но с чёрточкой дроби и цифрой в знаменателе)».

После того, как я второй раз перечитал эту инструкцию, и словил ехидный взгляд Гермионы, начал читать дальше. «Практическая часть: Выполните указанные движения палочкой, проводя при этом через неё свою магию. На последнем движении направьте кончик палочки на трансфигурируемый объект, представляя при этом конечный результат. В случае неудачи, повторите все действия с большим вложением магических сил.»

И нафига козе баян? В смысле, зачем глумить голову непонятной формулой, если захотел и «Оп, это Магия!».

А где вводная часть по теории расчёта? Где пояснения условных обозначений? Где классификация уровня силы? Блин, да хотя бы фразу, что она делится на октаны, а? Я ж не гордый, сам дальше догадаюсь. Наверно.

Это мы с Гермионой успели прочесть за предыдущую неделю немного из нормального учебника, где описана классификация уровней силы на октаны, чему равен один октан, и что значит и зачем нужна формула. За годы развития магического искусства, многие исследователи опытным путём вывели элементарные операции, или воздействия, которые позволяют провести базовые преобразования веществ — металл, дерево, камень, газ, вода. Они, грубо говоря, вылизали движения палочки так, что не нужно было даже представлять преобразование, сведя всё к жесту и подаче силы. Таких жестов набралось дофига и ещё на пару вагонов, потому, в итоге, их пришлось как-то записывать. Короче говоря, так родились магические буковки с верхними и нижними индексами, сочетание которых формирует движение палочки, а индексы задают соответствующую скорость жестов и порции силы, которую нужно пропускать через палочку. А как, спросите вы, можно сделать заострённую иголку или узор под лаком? Вот тут и нужна фантазия — мелкие нюансы невозможно записать заранее, так что сила воображения всё равно вам понадобится. Конечно, в итоге, конкретный случай можно свести к той же формуле, но зачем, если на это понадобится куча проб и ошибок вместе со временем?

Нет, можно, конечно, изобразить знак Зорро, а потом выпустить магию и представить результат, но... скорее всего, вы ещё на первой попытке скопытитесь от магического истощения. Магия не дура, она сделает что угодно, главное, чтобы её запасов хватило. И чем больше ей придётся работать за вас, тем больше ваших сил потребуется на доделки за вас того, о чём вы не подумали по своему скудоумию.

Собственно, это и есть причина того, что на свету у меня не получалось долго быть невидимым, и я быстро уставал. Что проще, представить, что тебя скрывает тень и темнота, или вообразить полную невидимость на открытом месте? Вот то-то и оно. Правда, есть ещё эти самые Дары, о которых рассказывал Рокдунг, которые должны помочь типа «сжульничать», но что и как тут работает, я ещё не понял.

— Мистер Поттер! — Оторвала меня от размышлений о вечном профессор. — Подойдите ко мне со своей палочкой.

Подойдя к преподавателю, я с интересом попытался рассмотреть то, что она писала самым настоящим пером, почти копией тех, что лежали на самом дне моего саквояжа. Почему на самом дне, спросите вы? Так я ж не идиот — в наше время писать тем, что растёт из того места, про которое в культурном обществе не говорят. Ещё Гринпис четвертует за издевательства над животными, а оно мне надо? Так что и я, и подруга, закупились металлическими перьями, которые и вставляли в перо. Почему не шариковой ручкой? А потому, что у магов чернила какие-то особенные, которые в стержень не заправишь.

Впрочем, я опять отвлёкся. Профессор МакГонагалл корпела над списком фамилий, ставя непонятные мне закорючки напротив уже вызванных учеников.

— Мистер... Ах, простите, ЛОРД Поттер. Не соблаговолите ли вы повторить вот этот жест? — с вежливой улыбочкой попросила меня она.

Уела, однозначно. И что мне теперь делать? Дальше изображать непонятно кого, и получать подобные подколки? Нет уж, увольте. Да и сейчас никто не услышит моих извинений.

— Профессор МакГонагалл, хочу принести вам извинения за своё недостойное поведение, продемонстрированное мною в ходе посещения Косой аллеи. Я был в несколько расстроенных чувствах от свалившейся на меня информации — больше подобное не повторится, тем более, я не настаиваю на подобном ко мне обращении.

Профессор удивлённо рассматривала меня, будто энтомолог иную неизвестную букашку. Надеюсь, я её ещё больше не оскорбил? Молчание затягивалось, и мне становилось всё более неуютно под её взглядом.

— Хм... Хорошо, мистер Поттер. Ваши извинения принимаются, — разродилась, наконец-то, она.

Фух! Прокатило.

— Благодарю, профессор. Если позволите, у меня есть к вам ещё одна просьба... — Наглеть, так наглеть. И пока она не успела мне отказать, продолжаю. — Вы говорили, что лично знали моих родителей. Поэтому, если у вас будет свободное время, не могли бы вы мне рассказать о них? Какие они были?

Открывающийся, явно в отказе, рот миссис МакГонагалл, так и застыл в своём переходном положении. С широко открытыми удивлёнными глазами экспозиция смотрелась довольно неплохо. Осталось мне ещё смущённо улыбнуться, что я и проделал.

— Хорошо, мистер Поттер, я сообщу через вашего старосту, когда буду готова к разговору. — Ого, есть накрытие и попадание. — А теперь, если у вас больше нет посторонних дел на моём уроке, попрошу вас повторить этот жест.

Жест она повторила ещё раз. Приглядевшись к описанной её палочкой траектории, я, с удивлением, узнал знакомое упражнение из ряда последних, предписываемых для развития гибкости и мелкой моторики. Из тех, что мы с Герми уже практиковали.

Ха, да легко. Что я ей и продемонстрировал.

— Прекрасно, мистер Поттер. Позволите узнать, чем вы ранее занимались, что смогли наработать такую точность движения?

Ага, я просто повторил этот жест раз двести-триста. С разной скоростью.

— Тетя Петуния возложила на меня заботу присматривать за её садиком, который вроде ярдов двадцать на пятнадцать. Лет пять, примерно, назад. Так что это заслуга секатора, грабель и лопаты. Ах да, и садовых ножниц, профессор.

Очередное накрытие и попадание, с оригинальной экспозицией, дубль два.

— Кхм... Х-хорошо, мистер Поттер. Можете садиться, и направьте ко мне свою подругу.

Таким же образом профессор опросила всех учеников. А далее последовали интересные выводы...

— Попрошу минуточку вашего внимания, — подала она голос. — Как вы заметили, я просила вас всех повторить за мной различные жесты палочкой. И результаты меня не сильно порадовали — почти никто из вас не готов заниматься по школьной программе, так как у вас недостаточно развита гибкость рук. Поэтому всем вам придётся начать с тренировочных упражнений.

Со стороны слизеринцев донёсся недовольный гул. В принципе, я с ними солидарен, но лучше неделю потерять, но потом за пару дней выполнить первое упражнение. А то, неизвестно, что именно могло бы получиться в итоге, но при этом я хотел бы оказаться как можно дальше.

— И зачем я так убивалась с этими тренировками? — недовольно пробурчала Герми вслух. — Лучше бы почитала.

Герми такая Герми.

— Да? А кто это у нас хотела быстрее быть готовой к разучиванию заклинаний? Подсказываю, её имя начинается на букву Г... Уй!

— Мистер Поттер! — Последнее вышло немного громким, и профессор обратила на меня своё внимание. — Я, конечно, понимаю, что вам обоим демонстрируемые мною упражнения неинтересны и уже не нужны, но я попросила бы вас продемонстрировать немножко больше уважения к тем, кто не столь одарён талантами.

— Простите, профессор, мы больше не будем.

— Хорошо, но если что, то вас ждут отработки у мистера Филча. Я предупредила.

Ну, Герми, спасибо. Пришлось прекратить разговор, так что остаток урока прошёл серо и скучно, а звонок, роль которого исполнял какой-то магический колокол, стал самым моим любимым звуком в этот момент.

Обед прошёл без происшествий, исключая дефиле двоих крайних Уизли, с такими же крайними эмоциями на лицах — Перси бурчал что-то на тему недопустимого поведения младшего, которого вызывали к директору в первый день учёбы. Мне этот бубнёж надоел, наверное, так же, как и самому Рону, но приходилось слушать — его брат-староста оказался ещё тем занудой и затыкаться не желал совершенно, несмотря на старания окружающих.

После обеда мы дружной экскурсией направились в местные казематы, в смысле подземелья, где находились лаборатории зельеварения. Что я могу сказать о местных подземельях? Светло, свежо и мухи не кусают. В смысле, много светильников, оригинально оформленных под факелы, явно магические, запаха сырости нет, как и прочей живности, что заводится в подвалах.

Роберт оставил нас перед закрытыми дверями и толпой гриффиндорцев, и убежал на свои занятия. Что же, не всегда нам быть первыми во всём. Долго ждать не пришлось — врата в местное царство ужасов, как нас успели просветить старшие, распахнулись во всю ширь с первым ударом колокола. К моему удивлению, даже без скрипа.

Ярко-алые первыми забежали туда шумною толпой, мы пошли следом. По разведанному пути, так сказать. Первое впечатление? Кто-то пересмотрел фильмов ужасов, и захотел аналогичного антуража. По стенам на полках стояли банки с заспиртованными... э-э-э, органическими объектами. Мерцающий свет факелов, общее тёмное оформление. Надеюсь, появление преподавателя не подкачает.

— Эй, Гарри! Садись, друг, я тебе место занял! — Окликнул меня с заднего ряда... Рон?

— Нет, спасибо, Рон. Я уже обещал помочь своей подруге, — скрывая недоумение, ответил ему я.

Это что было-то? С каких это пор я у него из тёмного мага в друзья переквалифицировался?

От дальнейшего развития непонятной для меня ситуации нас спасло явление профессора народу. В соответствии с антуражем.

Итак, подземелье, факелы по стенам, уродцы в банках там же где-то рядом. Напуганные байками старших товарищей первокурсники, сидящие в классе, и ждущие прихода самого ужасного преподавателя Хогвартса. Испуганная тишина, разрываемая редкими скрипами мебели из-за неосторожно шевельнувшихся детей.

И тут... с громким стуком входные двери, через которые мы вошли в класс, захлопнулись, после чего, с небольшой задержкой, все смогли расслышать, как сам собой щёлкнул замок в них. Некоторые особо впечатлительные даже сглотнули, затравленно оглядываясь на своих соседей. Но подобное сумбурное переглядывание быстро закончилось — противоположная дверям стена начала погружаться в полумрак, так как факелы на ней постепенно меркли. Одновременно на ней быстро стали проступать контуры двери чёрного цвета.

Теперь в страхе сглатывали уже все. Дверь резко обрела материальность и распахнулась с противным скрипом. Все уже забыли, что надо дышать, как из темноты за ней вышел профессор Снейп. Естественно, в чёрной мантии. Двигался он при этом столь стремительно, что полы его мантии не успевали опускаться, и как бы парили за ним подобно крыльям. Да, правильно его описали, как «Ужас, летящий на крыльях Ночи». Вот же... я тоже так хочу!

Проследовав за лабораторный стол, он раскрыл какую-то книгу в кожаном переплёте, естественно, также чёрном, оглядел всех нас взглядом «Не нравитесь вы мне», и... начал проверять присутствующих.

То, что нас не будут резать на ингредиенты, присутствующие осознали только после того, как очередное вялое «Здесь», сказанное на автомате очередным названным, завершилось знакомыми мне по школе словами.

— Поттер, Гарри!

— Здесь я!

— О, да! Гарри Поттер. Наша неубиваемая знаменитость! — Слова декана Слизерина были приправлены просто непередаваемой по своей величине долей язвительности.

Со стороны гриффиндорцев донеслось сдавленное хихиканье.

— Двадцать баллов с Гриффиндора! — Мгновенно отреагировал преподаватель. — За беспричинный смех на уроке.

И тишина... и только голос профессора, который стал проверять присутствующих дальше по списку, резал её по живому.

Закончив с перекличкой, профессор оглядел класс суровым взглядом своих чёрных глаз, вызвав волну поёживаний, пробежавшую по детям. После чего начал говорить тихим голосом, почти шёпотом, но почему-то его слова были отчётливо слышны всем, а тон, которым он произносил их, не давал ни на секунду отвлечься на что-то иное.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий, эликсиров, мазей и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он. — Глупое махание вашей палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магического мира. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства... я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть.

Слова, произносимые им в странном ритме, вкрадчиво или же, наоборот, резко, сказанные громко или почти шёпотом, погружали всех в некоторое подобие транса. И тем более жестокой была его последняя фраза, дышащая уже знакомой язвительностью.

— Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. Кстати, о болванах... Поттер!

Удивлённый, я резко встал.

— Да, сэр?

— Что получится, если вы смешаете измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

— Противная бурда неопределённого цвета, сэр.

— Минус десять баллов с Равенкло за незнание предмета! И вы что — издеваетесь надо мной, Поттер?!

— Никак нет, профессор. Просто именно это у меня и получится, так как это моё первое занятие по зельеварению. Сэр.

— Так, так... Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

Да чтоб я знал, что это за фигня такая! Неожиданно для меня, Гермиона начала тянуть руку, желая ответить. Ну уж нет, пусть лучше надо мной одним издевается.

— В шкафу с ингредиентами, профессор.

Интересно, его перекосило от того, что ответ правильный, или от моей наглости?

— Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, Поттер?!

А баллы-то не снял. Значит, это правильный ответ.

— До учебника по зельеварению я ещё не дошёл, профессор.

— Что же, Поттер, запомните: вы у меня будете из корня асфоделя и полыни варить усыпляющее зелье, которое по своим свойствам настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. Поняли?

Судя по тому, что профессор оглядел весь класс, его «поняли» относилось не только ко мне.

— Так записывайте всё то, что я сказал!

Все поспешно схватились за перья и зашуршали пергаментом. Но тихий голос профессора Снейпа перекрыл поднявшийся шум.

— А за ваш наглый ответ, Поттер, я списываю ещё один балл со счёта Равенкло. Садитесь.

Сел. Интересно, там же в копилке ещё не было сапфиров — что он вообще хочет списать? Кстати, пафосность у магов выпирает часто и не по делу, как я заметил. Все эти баллы отмеряют в холле на таких себе одночашечных весах, в чаши которых сыплются драгоценные камни: рубины в гриффиндорских, жёлтые топазы — у хаффлпаффа, сапфиры — в равенкловских, изумруды — в слизеринских. Когда баллы добавляются или снимаются с факультета, в соответствующих часах такое же количество камней падает в чашу или, наоборот, исчезает с неё.

— И ещё минус балл за невыполнение указаний преподавателя, Поттер. Записывайте!

Блин, и ЭТО дружило с моей мамой?! Правильно она его послала на далёкий хутор, и нет тут никаких интриг.

— Записали? — из-за своего стола спросил преподаватель. — Тогда приступаем к практике. Будете варить нейтральную основу.

По взмаху его палочки, на доске за ним появился рецепт с инструкциями. Хм. С намёками на инструкции, если так можно назвать приписки в скобках, в каких учебниках их смотреть. И уж точно, сейчас их ни у кого из нас нет.

— Кто мне скажет, для чего нужно готовить основу и каковы её свойства?

И тишина... И только Гермиона одна лезет в пекло. Миона, зачем??? Нет, надо с ней будет поговорить на эту тему.

— Хм, с Гриффиндора никто не знает? Как это ожидаемо... Мисс?

— Грейнджер, профессор. Основа зелья — это предварительно сваренный состав, который сам не обладает никакими свойствами, кроме того, что в ходе его приготовления исчезают все посторонние примеси и паразитный магический фон. Она может храниться неограниченно долго под заклинанием Стазиса. Есть три вида основ, использующихся для определённых зелий — нейтральная, минеральная и органическая, но фактически использовать для приготовления можно любую из них, так как в итоге сваренное зелье всё равно можно будет использовать по назначению. Правильный же выбор основы влияет только на время приготовления и общую эффективность полученного зелья.

Ё... понский городовой, как говорил один сторож-эмигрант с востока. И все гриффиндорцы в классе, судя по отвалившимся челюстям со мной солидарны. А вот наши равенкловцы сидят так, будто в карты на деньги играют и пошли в олл-ин.

Профессор же выслушал ответ девочки со скептически поднятой бровью. Получилось просто непередаваемое выражение, сразу сбивающее с мысли. Надо будет потренироваться перед зеркалом.

— Что же, мисс Грейнджер, я рад, что хоть кто-то из вас имеет зачатки разума, и додумался почитать учебник. Один балл Равенкло, садитесь.

Оставшееся время до звонка мы с Герми варили основу из четырёх компонентов, и у нас она постепенно обретала положенную прозрачность, пока со стороны гриффиндорцев не донёсся такой смачный звук «Пу-у-х!», а, обернувшись, мы не увидели грибообразное облако над котлом Уизли.

— Уизли, вы идиот! Как можно было добиться такого в котле с тремя травами и двумя пинтами воды?! — Заорал шёпотом на рыжего гриффиндорца профессор Снейп. Шёпотом — это потому, что громкости голоса он не повышал, а заорал — потому что интонация была такая. Эффект на объект воздействия и окружающих просто непередаваемый.

— Ква, — начал оправдываться рыжий. — Ква? КВА-А-А!!!

Последнее его «ква» отдавало таким непередаваемым ужасом, что удивило уже местного ужаса подземелий. После чего он соизволил заглянуть в котёл начинающих зельеваров... и вытащил оттуда Тревора.

— Уизли, скажите мне... Хотя нет, лучше молчите, — поспешил исправиться зельевар. — Но всё же, мне интересно, где в моём рецепте записана варёная жаба?

Рон от испытываемых эмоций равномерно покраснел, и не знал, что ему делать, но больше квакать на преподавателя не пытался.

— Финниган, отведите его в Больничное крыло, и жабу прихватите — может, она понадобится мадам Помфри. — не дождался ответа профессор Снейп, и наколдовал палочкой светлячок. — Следуйте за этим светлячком, он вас туда проведёт. А вы все что столпились? Готовы? Раз так, то сдаём своё задание, и можете быть свободны!

Понимаю, до звонка ещё далеко, но когда на тебя, мастера-зельевара, квакать начинает первокурсник — никакого спокойствия не хватит.

— И всем приготовить эссе на полтора фута по основам для зелий. И этим... жабоварам, передайте, что с них три фута эссе!

Какой щедрый у нас профессор — даже не подумал сэкономить чернила учеников. Впрочем, нам-то что переживать — пером да на свитке как раз три определения с составом влезут. А этим идиотам полезно будет напрячь то, чем они думают. И где они вообще смогли найти Тревора?

Суета со сдачей образцов и уборка рабочих мест заняли нас как раз до окончания урока, что и продемонстрировал нам звонок, по которому все вылетели из этого класса. В коридоре нас ожидали старосты наших факультетов, которые повели своих учеников на последнее на сегодня занятие. Роберт, к слову, опять попёрся неизвестным маршрутом, то есть в обход уже памятных нам коридоров. И как тут мы должны хоть что-то запомнить? Стрелочки нешто начать рисовать по пути?

Ладно, это просто уже усталость с непривычки к подобным потрясениям. Итак, Чары. Сей предмет у нас, оказывается, будет вести наш декан Филиус Флитвик. Весёлый и лёгкий в общении старичок ростом метр с кепкой в прыжке. Я не говорил, что сам он внешне отличается от человека? Нет? Тогда скажу — непривычный разрез глаз, непонятный оттенок кожи, но не белый, чёрный или смуглый, заострённые небольшие уши. Венчали всё описанное белые или седые волосы по плечи, собранные в хвост. Короче, мелкий, но не хоббит. В общем, такой себе стильный полугоблин.

После того, как мы и хаффлпаффцы расселись, серьёзность даже у Моны продержалась недолго, хотя она честно старалась не улыбаться. Но в итоге её выдержка ей изменила, когда профессор навернулся с книжек, на которых он стоял, чтобы быть выше стола и видеть нас. А вот тут я на него немного обиделся — зачем разыгрывать такое удивление, дойдя до моего имени в списке? Впрочем, мне не жалко, ведь смеются же не надо мной. Жалко, на этом моменте пришлось придержать Гермиону — она увидела, на чём именно стоял профессор. Да, такого святотатства она от преподавателя не ожидала.

Урок, как и на трансфигурации, оказался вводным, скорее, даже ещё более обзорным. И носил он кодовое название «Чары — это круто!».

Флитвик, у меня просто не поворачивается язык обращаться к нему так официально, даже в мыслях, закатил целое шоу, демонстрируя то, на что способны чары и магия. Левитация нескольких предметов, банальный фонарик из палочки — это действительно было уже привычно, а вот когда он наложил свои чары на предметы, что они сами стали летать, потом сверху на летающие книги наложил иллюзии драконов, которые, в свою очередь, стали плеваться огнём по окружающим... визгу от девчонок было немеряно!

От подобной звуковой атаки бедные дракончики аж в воздухе провалились от неожиданности, а профессор чуть снова не навернулся со своей импровизированной подставки. Думаю, Герми точно бы после подобного ринулась бы спасать «раритеты» из-под ног «вандала». Но обошлось.

В счёт искупления за свой проступок Флитвик перед каждой девочкой вырастил по светящейся иллюзии цветов с приятным ароматом, причём все растения были разные. О том, что извинения приняты, сигнализировали восхищённые вздохи и аплодисменты.

Далее он, явно с помощью трансфигурации, создал манекен с себя ростом, наложил на него иллюзию мага в мантии, с надетым капюшоном. И начался бой. Тут уже пробрало всех мальчишек — когда перед первыми рядами стали разбиваться о невидимый щит всякие цветные лучи. Неизвестный маг в капюшоне был с буквальным треском повержен — иллюзия слетела с манекена, когда оный врезался в стену после попадания луча заклинания, и разлетелся на обломки. Жалко только, что профессор использовал одни невербальные заклинания. Это был первый урок, когда мне, да и не только мне, хотелось выучить пару-тройку... десятков заклинаний.

А потом... пришла скука. Опять тренировочные упражнения около часа. Оказывается, МакГонагалл успела передать данные на нас, вот Флитвик и пошёл у неё на поводу. Впрочем, видя, что у многих всё в этом плане хорошо, он решил-таки дать нам разучить заклинание «Нокс», которое гасит волшебные светлячки. А когда у всех нас получилось погасить наколдованный им светлячок, то разрешил попробовать создать аналогичный, только более ущербный, с помощью «Люмос». Те же, кто так и не смог продемонстрировать чистого жеста, сидели и с тоской смотрели на наши успехи.

Итог занятия, который вынесли все равенкловцы — у нас просто мировой декан, а уж как с факультетом-то нам повезло...

После занятия, когда мы по звонку выходили из кабинета, мы с Герми подошли к Невиллу.

— Невилл, подожди, — окликнул его я. — Привет.

— Здравствуйте, Гарри, Гермиона, — он в ответ даже слегка поклонился нам!

— Невилл, — смущённо начал я. — Извини, что так получилось с Тревором. Я обещал, что удержу его, но не смог...

— Не переживай, Гарри. Он у меня всегда убегает, так что я привык, — грустно ответил он. — Да и не люблю я его.

— Кстати, мы его сегодня видели. — внесла свою лепту Герми.

— Правда? — просиял мальчик. — Где?

— Сегодня, на зельеварении с гриффиндорцами. Его чуть Уизли не сварил в котле.

Невилл в ужасе раскрыл глаза и прикрыл руками рот, потрясённо смотря на Гермиону.

— Как? — только и смог вымолвить он.

— То ли он сам прыгнул туда, то ли этот идиот решил его к себе в котёл сам запихнуть, из интереса, только теперь Тревор молчит, а вот Уизли может только квакать. Они оба сейчас должны быть в больничном крыле.

— Мне нужно туда! — Неожиданно твёрдо сказал Невилл. Однако закончил уже привычно неуверенно. — Только я дороги не знаю.

— Думаю, Флитвик с этим поможет, — решила Гермиона.

Вернувшись в кабинет и объяснив ситуацию декану, мы получили в провожатые уже знакомый светлячок и пошли за ним к мадам Помфри. Правда, ещё пришлось на бегу крикнуть Пенелопе Кристалл, что мы к медику. Её потрясённый взгляд за нашей процессией, когда Невилл тянул нас двоих на буксире, был нам ответом.

Сменив две лестницы, потому что одна захотела размять ступеньки, когда мы по ней шли, но всё же относительно быстро добравшись до больничного крыла, мы зашли в царство местного медика, то есть — колдомедика.

И почему крыло? Просторная приёмная, диваны, стол с креслами. Так же видны открытые двери в другие комнаты, обстановку которых мы смогли заценить ещё от входа. Ничего так, принимать аристократию явно не стыдно. Но четыре комнаты с приёмной на крыло явно не тянут. Раньше на медицину выделялось больше места?

Мадам Помфри оказалась женщиной в возрасте с дружелюбным характером, приятной улыбкой и с нежно лелеемым комплексом «здоровых людей нет, есть недолеченные». Пережив первый её приступ жажды медосмотра (Силенцио, две минуты махания палочкой, следующий), который Невилл, так же, как и мы, выдержал стоически, мы всё же смогли объяснить, что мы не пострадавшие, после чего нам принесли извинения.

— Понимаете, мои дорогие, я как раз ждала прихода пострадавших с второго-третьего курса Гриффиндора, — смущённо выговаривалась она. — Там опять близнецы Уизли постарались со своими шутками. А так как они часто вызывают неадекватное поведение, то приходится действовать вопреки мнению пострадавших.

— Ничего страшного.

— Мы не возражаем.

— Я понимаю, мэм.

Кивали и говорили мы в ответ практически синхронно.

— Ой, что это я? — озадачилась вдруг колдомедик. — Совсем я вас заговорила. Так что вам у меня понадобилось?

— Понимаете, мадам Помфри, — начал Невилл. — Мне после урока Чар сказали, что к вам принесли Тревора, мою жабу. Он убежал ещё на распределении, и до сих пор я никак не могу его найти.

— А, так это был тот самый знаменитый Тревор, — с пониманием покивала головой мадам Помфри.

Невилл смущённо потупился и упёрся взглядом в пол.

— И ничего он не знаменитый, он просто всегда убегает. Это мне бабушка посоветовала его завести...

— Простите, а почему «был»? — включилась в разговор Гермиона.

— Так его сюда так и не донесли, — со смехом ответила женщина. — Он опять сбежал.

Не ржать, только не ржать! Невилл не поймёт. Не ржать, я сказал!

У Гермионы, кстати, похоже, что очень аналогичные проблемы — обычно она так быстро расспросы у новых для неё людей не оканчивает. Особенно, если они настолько доброжелательны.

Неловкий для нас момент очень удобно был прерван милым сердцу Невилла звуком.

— Ква? — раздалось откуда-то из-за ширмы в первой от входа комнате.

— Тревор? — радостно рванул туда Невилл, забыв про слова колдомедика. Старт был настолько резким, что мадам Помфри не успела ничего сделать.

— Тревор, ты тут? — спросил Невилл, отдёргивая занавесь.

Ожидаемо для меня с Герми, там оказался рыжий Рон, а вот Невилл от открывшегося ему зрелища явно опешил. Ага, понимаю, такой облом в надеждах.

— Ты же Рон, да? А где моя жаба?

Ненависть в глазах рыжего мальчика можно было заметить невооружённым взглядом. Но что поделать, если Невилл такой рассеянный и немного зацикливается на своих увлечениях?

— Вы же вместе с ней ушли с урока Зельеварения. Можешь сказать, где видел её последний раз?

Ой, Невилл! Так тонко издеваться над болезным я бы не смог. И ведь явно не видит в своих вопросах ничего странного. Рон же, с каждым вопросом на больную тему, становился всё краснее и краснее.

— Мадам Помфри, а вы его до сих пор не вылечили? — поинтересовался я у колдомедика.

— Понимаете, ребята, чтобы без последствий убрать замещение речи, мне нужен второй объект замены. Иначе у Рона на всю жизнь могут остаться побочные эффекты. Так что я тоже заинтересована в её поимке.

Пока мы беседовали с женщиной, до Невилла, похоже, дошло, что на его вопросы Рон не ответит, поэтому он, огорчённый, вернулся к нам. Пообещав, что он обязательно зайдёт к ней, если обнаружит пропажу, мы пошли обратно, привычно следуя за волшебной путеводной звездой.

Оставив Невилла возле входа в их гостиную, мы также без приключений добрались к себе, где меня «приятно» обрадовала староста — меня уже очень давно хотел видеть директор Дамблдор. Бросив успокаивающий взгляд на Гермиону, я, уже с другой девушкой, пошёл обратно.

Выйдя за дверь, мы со старостой наткнулись на Флитвика.

— О, Пенелопа, вы уже нашли мистера Поттера? — радостно воскликнул он.

— Да, профессор. Мы сейчас идём к директору.

— Погодите, милая, — удивился декан. — Разве вы разыскивали мальчика не из-за его отсутствия на раздаче значков первокурсника?

— И из-за этого тоже. Но потом со мной связался директор, и попросил привести к нему Гарри.

— Что же, мисс, думаю, не стоит вам терять своё личное время на такие скучные вызовы. Я сам провожу мистера Поттера.

—Что вы, мне не трудно, — засомневалась ответственная староста. Ну, я надеюсь, что это из-за её ответственности.

— И всё же, я настаиваю, мисс, — вот теперь это был чёткий приказ без следа мягкости, хотя улыбка на лице декана наличествовала. — Возвращайтесь к своим делам, а мы с Гарри попьём чайку у директора.

Пенелопа слов быстро подобрать не смогла, поэтому решила просто слегка поклониться и вернуться обратно в гостиную.

— Ну что, Гарри, готов попробовать чай с лимонными дольками? — весело спросил Флитвик.

— А что это?

— Жуткая гадость, на мой вкус, — наклонив голову ко мне, и прикрыв рот ладонью, прошептал мне Флитвик. — Ты только меня директору не сдавай, а то у него есть очень плохая черта — настойчиво предлагать их тем, кому они не нравятся.

Подмигнув моему ошарашенному лицу, Флитвик повёл меня дальше. Слушая байки декана, я и не заметил, как мы дошли до статуи горгульи, которая при приближении Флитвика сама открыла проход к лестнице. Поднявшись вместе с лестницей, мы зашли в самое страшное для школьника место школы. К сожалению, для меня это не иносказательно.

— Филиус, ты что-то хотел? — донеслось до меня. — Гарри?

— Альбус, староста передала мне, что ты вызвал мистера Поттера. Как его декан, я хочу из первых рук узнать о его нарушениях.

— Вижу, произошло недоразумение, Филиус, — расстроенно произнёс директор. — Мистер Поттер ничего не нарушал. Я просто хотел поговорить за чашечкой чая с мистером Поттером, чтобы узнать его получше.

Что же, он и так увидел уже своими глазами, что хотел, так что это уже не секрет для него.

— Разве вы, как мой опекун, не должны и так знать обо мне всё? — с вызовом спрашиваю у директора.

— Мистер Поттер? — удивлённый моим тоном, повернулся ко мне декан.

— Я узнал о магии после одиннадцати лет, а о том, что моим опекуном является директор Дамблдор — только в Гринготтсе, когда делал покупки с профессором МакГонагалл по списку к учебному году. Я почему-то считал своими опекунами семью сестры моей мамы, которые очень далеки от волшебства.

— Как?

— В банке я задал вопрос гоблинам, — продолжил я уже для Флитвика. — О своей семье. И с удивлением узнал, что мои родители не алкоголики, и не умерли, сгорев заживо по пьяни в машине, а представители уважаемого Рода. И там же я надел вот это кольцо.

Подняв руку так, чтобы им обоим было лучше видно, я продемонстрировал своё кольцо главы. У Флитвика от удивления чуть ли глаза на лоб не полезли, а вот директор демонстрировал исключительную выдержку.

— Поверенный рода Поттер передал мне документы, что накопились за это время, но я так и не успел их ещё просмотреть. Да и не понимаю я, что там к чему. Пока ещё не понимаю.

— Я с удовольствием помогу тебе, мой мальчик, — подал голос директор. — Тебе ещё рано вникать в подобные сложные вещи. Надо сначала хоть немного подучиться.

— А что вам мешало делать это последние десять лет? Почему вы ни разу не навестили меня? Почему я жил у Дурслей, и ничего не знал о родителях?

Директор тяжело вздохнул, показывая своё разочарование, и решил отвлечь всех от щекотливых вопросов.

— Давайте присядем, и за чашечкой чая спокойно поговорим, — сопровождая свои слова жестами палочкой, он быстро начал сервировать столик для гостей. — И кстати, Филиус, раз уж мы убедились, что ругать мистера Поттера не за что, ты можешь вернуться к своим делам.

— С удовольствием, Альбус, спасибо, — ответил ему Флитвик, садясь за столик, и приманивая себе третью чашку.

А директор-то явно недоволен моим деканом. За что оному большое спасибо. Как бы теперь узнать, это он сам по себе такой, или это из-за договора с гоблинами?

Трое сидели за столом и пили чай. У одного меня возникла ассоциация с похожей сценкой из Алисы Додсона [1]? Безумное, по своему накалу, чаепитие. Разговор ни о чём, сопровождаемый вежливыми улыбками, при этом каждый говорит не то, о чём думает, и не то, что на самом деле имеет в виду. Я — сижу и думаю, как бы не обострять обстановку раньше времени, и не дать Дамблдору повода переходить в отношении меня к решительным действиям. Флитвик — то ли из-за приказов из Гринготтса, то ли он такой ответственный сам по себе, и тогда он также что-то знает о делах земных доброго дедушки. Дабл-Ди — это вообще отдельная песня в жанре тюремного блюза. Как он хочет услать Флитвика подальше... А как тот не усылается...

Зато мудрая обезьяна пока тихо себе сидит, и пьёт чай.

К моему сожалению, халява имеет неприятное свойство заканчиваться, так и тут — директор смирился с присутствием Флитвика, и вернулся к попыткам диалога со мной.

— Гарри, мой мальчик...

— Директор Дамблдор, права так обращаться ко мне вы лишились после десяти лет отсутствия в моей жизни. Где вы были, когда меня избивал кузен со своей бандой? Или когда дядя Вернон, с молчаливого одобрения тёти Петунии, сломал мне два ребра из-за того, что я посмел принести со школы табель успеваемости лучше, чем у их сына? Или когда я сидел три дня в темноте голодным в чулане, запертый там, потому что у меня за ночь отросли остриженные волосы? Так где, мистер Дамблдор?!

Флитвик с открытым ртом замер, так и не донеся свою чашку ко рту, явно от удивления не замечая, что чай начал выливаться. Директор без капли смущения продолжал смотреть на меня, сохраняя свою улыбочку.

— Понимаешь, мой... Гарри, — он всё же отставил свою чашку, и сложил руки перед собой в замок. — Всему этому есть объяснение, очень неприятное, и мне бы не хотелось ещё раз тебе об этом напоминать. Но, раз ты настаиваешь...

— Настаиваю, — кивнул я.

— Видишь ли, причиной всего пережитого тобой... является Волан-де-Морт.

Флитвик опять выпал в осадок. Что-то он сильно эмоционален вдруг стал...

— Десять лет назад он напал на твою семью. Твои родители, Гарри, были одними из тех волшебников, кто не побоялся пойти против него, и неоднократно сражался с ним и его Пожирателями смерти. В итоге он лично напал на вашу семью. Однако, после убийства твоих родителей, убить тебя он не смог. Всё, что от него тогда осталось — лишь пепел.

Да, ты правильно подумал — ты причина его смерти. Твоя мама была великой волшебницей, любимицей твоего декана. Она смогла ценой своей жизни наложить на тебя защиту, от которой и отразилось смертельное проклятие поверженного Тёмного Лорда.

Но после гибели предводителя остались его сторонники, которые не верили в его смерть, и пытались искать своего хозяина, считая, что силы света смогли захватить в плен это порождение темных сил. Так пострадала семья Лонгботтомов, из которых уцелели только Невилл, с которым ты уже знаком, и его бабушка Августа. Родителей же его запытали до такого состояния, что они по сей день находятся в магической коме.

Именно поэтому я был вынужден передать заботу о тебе сестре твоей мамы. В мире магглов никто не подумал бы искать тебя, поэтому там ты был в безопасности. Также позже появилась и вторая причина оставить тебя у неё — после двух месяцев твоего присутствия в доме Дурслей над ним появилось очень сложное плетение защитной и маскирующей направленности. Как я считаю, так посмертно проявилась забота твоей матери о тебе — твой дом защищён от заклинаний поиска и в нём Пожиратели Смерти никогда не смогут найти тебя.

Сам же я не смел близко появляться, так как за мной до сих пор продолжают следить оставшиеся на свободе сторонники поверженного тёмного, и так они могли тебя найти по моему следу.

Надеюсь ты простишь меня за то, что я выбрал именно такой способ тебя защитить, ведь это было ради твоего блага.

Вот же ж, блин. Я аж заслушался. Силён, сказочник. Да как складно всё... Если бы я не видел заключения о чарах над домом и прочем, я бы ему поверил. Впрочем, согласиться с ним, играя роль простившего все прегрешения — это хороший способ выиграть время.

— За вами следят все десять лет? — скептически попытался поднять бровь я. Никто на это не отреагировал — видимо, на Снейпа похоже не получилось. Что же, будем дальше тренироваться.

—Я посчитал, что даже малейший риск твоей жизнь недопустим, Гарри. Но сейчас, когда ты уже в Хогвартсе, предлагаю узнать друг друга поближе, чтобы исключить возникшее между нами недопонимание.

Сделав вид, что я не в восторге от этого предложения, и немного демонстративно посомневавшись, я согласился. И думал, что на этом посиделки закончатся, как директор задал очень щекотливый вопрос.

— Гарри, тут до меня дошли слухи... — многообещающе начал Дамблдор. — Об инциденте в вашем купе с участием мистеров Малфоя и Уизли. Не мог бы ты рассказать нам об этом?

Флитвик тоже заинтересовался поднятой темой, начав выжидающе смотреть на меня.

— Да нечего там рассказывать. Мы сидели с Гермионой вдвоём в купе, читали учебники, как сначала к нам нахально напросился Рон, а потом чуть позже явился Драко со своей компанией. Вот он и начал приставать к Уизли, через слово поминая грязнокровок, пока в итоге не обозвали так Гермиону. Но после того, как я от лица Лорда Поттера потребовал принести извинения, вопрос разрешился без драки, а оба они с компанией предпочли оставить нас одних.

Защитный артефакт у меня на шее вдруг неожиданно начал нагреваться. Как меня и учили, я быстро отвёл взгляд от Дамблдора, переведя его на Флитвика. Тот продолжал источать своё удивление на окружающих.

— А мне мистер Уизли рассказал, что ты использовал тёмную магию, — явно ухмыльнулся директор, но из-за сложенных рук этого видно не было. Ах да, Рон же уже успел тут побывать перед обедом...

— Я просто немного выпустил на них своей магии. Кто же знал, что у Рона от этого в глазах потемнеет?

— Альбус, я чего-то не знаю? Что ещё за случай в поезде? — наконец-то отмер Флитвик.

— А, ничего серьёзного. Гарри уже всё рассказал. Небольшое недоразумение из-за столкновения детей разных социальных кругов.

Угу, ничего. А мне Гермиону пришлось успокаивать из-за выходки Драко. Впрочем, он уже получил аналогичные переживания, так что квиты. Если он, конечно, не захочет продолжить.

Амулет больше не нагревался. Дамблдор отступился?

— Давайте на сегодня закончим — вам ещё до своего факультета добираться, а уже глубокий вечер, — предложил закругляться директор. — Гарри, надеюсь, ты не против встретиться ещё раз за чашечкой чая? Думаю, так мы бы смогли лучше узнать друг друга...

— Конечно, не против, директор! — А сам подумал, чтоб ему провалиться со своим чаем.

Мы распрощались и пошли обратной дорогой.

— Так что за случай, Гарри? — не выдержал Флитвик.

Так, рассказывая байки о своём поведении, я и добрался до входа в гостиную факультета, также распрощавшись с деканом. По примеру начальства, Флитвик также попросил забегать к нему, если что. Я пообещал.

— Что всегда неизменно? — был произнесён пароль.

— Неизменное, — родил я отзыв.

Естественно, как я и ожидал, Гермиона сидела на диване, покрывало и подушки на котором пребывали в некоем аналоге творческого беспорядка, и рассеянно листала очередную книгу. Но тут она не сильно выделялась из окружения — подобным убийством времени занимались почти все вокруг.

— Гарри! — Заметила она меня.

Когда я уселся рядом, она обхватила меня за руку, и задала изводящий её вопрос практически мне в ухо.

— Как прошло?

— Мы договорились узнать друг друга поближе.

Услышав мой ответ, девочка ощутимо расслабилась. Посидев так ещё немного, обсудив впечатления от прошедшего дня и сходив факультетским строем на ужин, мы разбрелись по своим комнатам.

Так прошёл понедельник. Надеюсь, завтрашний день обойдётся без подобной нервотрёпки.

---

[1] «Приключения Алисы в Стране чудес» (англ. Alice’s Adventures in Wonderland, иногда используется сокращенный вариант «Алиса в Стране чудес») — сказка, написанная английским математиком, поэтом и писателем Чарльзом Лютвиджом Доджсоном (традиционная русская передача; сам он произносил свою фамилию Додсон, ˈdɒdsən, ряд современных словарей даёт произношение ˈdɒdʒsən) под псевдонимом Льюис Кэрролл и изданная в 1865 году.

Втянуться в размеренный ритм учёбы у нас с Герм получилось относительно просто. Первые две недели почти по всем предметам, связанным с маханием палочкой, были заполнены скукой, мукой и уголовно наказуемыми действиями по отношению к временной составляющей данной реальности. В общем, там мы время убивали как могли. Я, например, потихоньку читал книжки по зельеварению, ибо Ужас Подземелий явно задался целью выставить меня идиотом, что ему, если говорить честно, удаётся с завидной постоянностью. Герми же была лишена подобной отдушины — а вот нечего было заранее читать и запоминать все учебники. Так что она сидела и скучала, изредка подсказывая мне, где что искать по теме. В этом она до ужаса похожа на МакГонагалл, не ко времени та будет помянута — своим строгим отношением к заданиям преподавателей и подготовкой домашних заданий без надежды списать.

Так долго продолжаться не могло, и мы бы (ну, ладно — я) в итоге точно смогли найти на свои головы очередные приключения, благо Малфой продолжал делать многозначительные жесты и рожи, но однажды субботним утром перед Гермионой в тарелку с кашей упало письмо, явно нарочно именно так уроненное почтовой совой, ничем не выделяющейся среди десятков других, прилетевших с почтой в Большой зал.

Не став открывать его среди кучи глаз, хотя равенкловцы и уважают личное пространство, мы дотерпели до конца завтрака. Письмо оказалось от родителей Гермионы, которые рассказывали, как им отдыхается от жизни обычных дантистов на берегах Франции. Особо намекали, что по субботам к ним приходят в гости соседи, иногда забывая ключи от номеров. Но вот в ближайшую им придётся скучать в одиночестве.

М-да. Просто шпионские игры какие-то. Однако хоть на душе и стало ощутимо теплее от того, что о нас помнят и ждут, но в тоже время и беспокойства добавилось — с чего бы вдруг понадобилось нас вызывать? Правда, остался вопрос с тем, как нам свалить так, чтобы не заметили. Это вон Драко хорошо — показал письмо от отца, да свалил по делам Рода. Это нам Терри объяснил, когда мы весьма откровенно удивились такому финту блондина.

Конечно, я тоже как бы Лорд, и тоже как бы могу свалить по делам, но… Именно, что есть одно большое бородатое «но» по имени Дамблдор. Он только отстал со своим интересом и неприличными предложениями лимонных долек, прав был Флитвик — действительно, приторная гадость, поэтому мне не хотелось опять начинать курс с вечерними сеансами мозговыноса «Гарри, как тебе в мире магии?». Да и Гермиону под это дело не прицепишь никак, если только не объявлять о нашей помолвке. А это уже будет приговор ей.

Поломав голову до обеда, мне в итоге всё же стукнула в неё блестящая идея. Ну как, стукнула — большая белая полярная сова мне на голову письмо уронила. От Хагрида.

«Дорогой Гарри. Я знаю, что у тебя сегодня нет занятий, поэтому, если захочешь, приходи ко мне чайку попить примерно часам к двум. Слышал, что ты хочешь узнать о родителях — у меня есть их колдографии. Пришли мне ответ с Хэдвиг. Хагрид.»

Прочитав письмо, мы с Мионой кивнули друг другу, поняв без слов, что чаепитие у лесника затянется до глубокой ночи. Так и получилось. Добравшись до его домика, пережив сеанс облизывания от милого доброго пёсика по кличке Клык, который был почти с нас ростом, мы зашли в его скромное жилище. И выпали в осадок от удивления.

— Гарри, друг, привет! Ты тоже решил прийти к Хагриду? — сказало с широкой улыбкой на лице рыжее недоразумение.

Похоже, что наш план в части улизнуть после чаепития нуждается в огромной доработке. Очень огромной.

Не хочу пересказывать то, что говорил Хагрид, изредка, на особо сентиментальных моментах, сморкающийся в полотенце, которое явно по ошибке служило ему носовым платком, но подобные грязные поступки «великого человека Дамблдора» меня откровенно взбесили. Какое право он имеет так использовать память о моих родителях, настолько откровенно выдавая свою ложь за правду?

Да первое, что я сделал, когда мы закончили обговаривать с гоблинами и Грейнджерами организационные моменты, так это ознакомился с тем, кем были мои родители, и их историей. Посмотрел их колдографии, даже собрал себе из них альбом. Только вот от посещения их могил меня отговорили, чтобы не выдавать своё знание раньше времени. Так вот, то, что озвучивал Хагрид, комментируя снимки, не соответствовало тому, где они были сняты. Про то, как они решили сражаться против «Того-кого-нельзя-называть» в версии Хагрида, я ничего сказать не могу, но на фоне с подменой нюансов в колдографиях, она тоже веры у меня не вызвала.

Также опять пристал Рон со своей рукой дружбы.

— Гарри, моя мама также хорошо их знала, так что можешь приехать к нам на каникулах — она тебе ещё больше про родителей расскажет.

— Спасибо, Рон, я подумаю. — Думая при этом, чтоб он отвязался уже.

Так что удовольствия от посещения лесника я никакого не получил. Все силы уходили на то, чтобы не показать своего отношения и не сорваться. Но всё имеет свойство заканчиваться — так и тут, мы все трое распрощались с простодушным лесником, легко пообещав забегать в гости.

А на полпути, пока я ломал голову, как объяснить всем шишку у Рона на голове с последующей потерей им сознания, Гермиона нашла более элегантный вариант избавления от него.

— Ой, я палочку у Хагрида забыла! — Вскрикнула она. — Придётся вернуться.

— Я тебя провожу, Гермиона. Рон, ты иди в замок, не стоит без причины задерживаться. Тем более, что ужин скоро.

Последнее явно склонило чашу весов ответственности Рона в сторону желудка.

Пройдя обратно так, чтобы Рон видел нас по пути к домику Хагрида, а потом обойдя эту избушку как можно тише, чтобы Клык не поднял лая, мы пошли по тропинке в сторону Запретного леса. И стоило первым кустам скрыть нас от взглядов с той стороны, как мы активировали порт-ключ.

Закрыв в этот раз при переходе глаза, чтобы не повторять свой прошлый не очень хороший опыт, я открыл их уже в своём доме во Франции. Гермиона уже вертела головой, но комната оказалась пуста.

— Мама?! Папа?! Мы дома!

Её крик не остался без ответа — уже через минуту нас обнимали Скотт и Джина. Не буду пересказывать кучу приветствий, охов и ахов, а также наш доп… рассказ о школе, замаскированный под ещё одно чаепитие — это прошло довольно быстро, а потом мы, собственно, и перешли к причине нашего вызова.

— Гарри, за прошедший месяц в обычном мире по моей просьбе собиралась информация о тебе и Дурслях, — затронул основную тему Скотт. — Не волнуйся, этим занимался настоящий специалист своего дела, хотя, когда вы с ним познакомитесь, по нему подобного заметно не будет. Два дня назад он закончил свою работу, результаты которой мы уже обсудили с гоблинами.

— И? — поторапливаю я странно мнущегося Скотта.

— Мы считаем, всё готово к тому, чтобы организовать в обычном мире опеку над тобой. После завершения всех бюрократических заморочек у нас, в магическом мире гоблины передадут бумаги в их Министерство о признании тебя эмансипированным в виду того, что ты являешься главой Рода по воле Магии, наймут адвоката и будут оказывать неявную помощь. Явно будет созвано заседание Визенгамота, так как ни у Дамблдора, ни у Фаджа, текущего министра магии, не получится замолчать данный факт — слухи уже гуляют среди заинтересованных лиц. Эти коротышки оказались очень пронырливыми, а должников у них в разных социальных слоях просто немеряно.

— Гарри, — очень серьёзно сказала Джина, внимательно смотря мне в глаза, — и ты, дочка, никогда не переходите дорогу гоблинам, и тем более, не становитесь их врагами — есть более безболезненные способы самоубийства. Тебе, Гарри, очень крупно повезло, что ты признан их Другом.

— Да, Гарри, — продолжил Скотт. — Если ты нарушишь заключённое соглашение, никто из нас, ни ты, ни мы с Гермионой, долго не проживёт. И в обычном мире скрыться у нас также не получится. Гамбит в этом отношении высказался однозначно.

— Гамбит? — тут же влез любопытный носик Гермионы.

— Это старое прозвище нашего друга, который занимался по моей просьбе сбором информации. Заодно он прогулялся по Косой аллее и прочим окрестностям, сыграл в карты, послушал слухи и… так, по мелочи ещё, — неожиданно скомкал свою речь Скотт, наткнувшись на многообещающий взгляд жены.

— Его настоящее имя Реми, — закончила за него Джина. — Думаю, на каникулах вы с ним ещё встретитесь. А может и раньше. Ладно, не будем отвлекаться на этого ба…

Теперь уже она скомкала свои слова.

— Гарри, в общем, у нас всё готово — дело за тобой, — отбросил шутливый тон Скотт. — Ты согласен, чтобы в обычном мире мы стали твоими опекунами, а затем началось активное противостояние с Дамблдором?

Согласен ли я окончательно сбежать от Дурслей? Да. Да! И ещё где-то десять тысяч раз да! Но вот подставлять вместо себя никого не хочу.

— Да, я очень хочу. Но, а вы сами готовы привлечь внимание Дамблдора? — спрашиваю у них.

— Ты хочешь честный ответ? — серьёзно и медленно обратился ко мне Скотт. Сидевшая рядом Джина также стала вдруг необычайно серьёзной.

— Да, — сглотнул я.

— Тогда я зайду издалека, — начал Скотт. — Мы не в восторге от того, что наша дочь учится в этой школе. И наше негативное отношение к школам, подобным Хогвартсу, вызвано личным опытом. Не буду сейчас тебя нагружать нашей историей, скажу только, что обучаясь там, мы были вынуждены участвовать фактически в боевых действиях, выступая против команды других мутантов, противостоящих директору нашей школы. Нам с Джиной это в итоге так надоело, особенно после того, как нам пришлось драться насмерть друг с другом, что мы решили разыграть свою смерть и сбежать куда подальше.

Конечно, кто-то скажет, что мы являемся предателями, или назовёт трусами… Мы же просто не хотели умирать пешками в игре двух игроков. И меня никто не убедит в обратном — ведь у нашего директора, профессора Ксавьера, была и есть машина для поиска мутантов, через которую он может как найти любого мутанта, так и убить или прочитать мысли, или промыть тому мозги до полной смены жизненных принципов. С её помощью легко было лишить Магнето — это его противник — любых помощников, ведь защита от воздействия была только у него одного. Не говоря про кучу денег, которую имеет Ксавьер — один личный реактивный самолёт с подземным ангаром чего стоит. На мой взгляд, лучше заплатить наёмникам, чем бросать в пекло детей, которых ты взял под своё попечение. Хотя мы к тому времени уже выросли, но суть та же — кто откажется помочь тому, кто заботился о тебе?

В этом отношении, Магнето был даже честнее — он находил и заинтересовывал своих соратников, а не растил с малых лет. Впрочем, я ушёл совсем далеко от нашей темы.

Пока вы были в Хогвартсе, мы по подробнее расспросили Рокдунга о возможности забрать Миону из Хогвартса на эти семь лет. Не обижайся, но она наша дочь, и мы хотим, чтобы она была в безопасности. Ведь это ты обязан отучиться здесь, подчиняясь непонятным для меня неписанным правилам и прочим магическим заморочкам — Рокдунг очень не рекомендовал тебе сбегать от этой вашей школы. Да, это наше желание выглядит некрасиво по отношению к вам обоим, но для нас жизнь дочери важнее. Тем более, что на каникулах вы всё равно бы встречались.

И я, и Гермиона в этот момент переглянулись с одинаковыми испуганными взглядами. А то, как она посмотрела на родителей… не берусь описать.

— И не надо на меня так смотреть, — в примирительном жесте поднял руки Скотт. — Всё равно ничего из этой идеи не получилось.

— Почему? — несколько напряжённо спросила Миона.

— Юридически, с помощью гоблинов, забрать тебя было бы легко, как, впрочем, и просто по-тихому забрать тебя, в момент подобный сегодняшнему… но тут вмешалась ваша связь.

— Чего? — это мы уже хором.

— Гарри, ты отдал и продолжаешь делиться своей магией с Гермионой. Для неё это хорошо и полезно, как нам объяснили. Всё замечательно, пока вы вместе в одном естественном источнике магии, вроде Хогвартса. Он стимулирует рост ваших собственных источников, того, что делает вас магами.

Все крупные древние школы маги построены на сильных источниках. В природе же двух одинаковых источников не бывает. Каждый из них отличается друг от друга. В обычных случаях это не страшно — день-два, и волшебник привыкает к новому фону без всяких последствий. С тобой же Гермиона всё сложно. Допустим, мы забрали тебя и, переехав во Францию, отдали в Шармбатон, французскую школу магии. Несмотря на расстояние, Гарри бы продолжал отдавать тебе магию, но с небольшим «привкусом» хогвартского источника магии — ведь он ещё растёт, и его источник растёт вместе с ним, подпитываясь из вне. В общем, никому из нас не захотелось представлять того, что с тобой будет, когда внутри тебя встретятся силы двух магических источников. Может Гарри и не пропустил бы магию Хогвартса к тебе, но, а если вдруг?

— Короче говоря, если бы не ваши узы, мы бы забрали дочь и уехали из Англии куда подальше, сменив ещё раз личности.

Мне оставалось лишь опустить глаза в пол и убито кивнуть на такую правду. Зато честно.

— Но раз уж судьба распорядилась так, что мы с тобой в одной лодке, да и ты сам, как человек, на наш взгляд, достоин нашей помощи, мы постараемся защитить тебя и Гермиону всеми доступными нам способами.

— Всеми? — прищурившись, поинтересовалась у родителей Гермиона. — Вроде тех, что вы устроили, когда мы из банка вернулись? Пап, ты тогда говорил, что мама может управлять чуть ли не атомами. Это же можно кого угодно узлом завязать. Так почему вы прячетесь?

Взрослые тяжело вздохнули.

— Какой же ты ещё ребёнок, дочка… — с умилённой улыбкой, смотря на неё, сказала Джина.

Дочка обиженно насупилась.

— Как мы можем завязать, так другие могут развязать, и завязать уже нас, — шутливо, но в тоже время серьёзно ответил Скотт. — Большая сила накладывает и большую ответственность. В прошлом Джина поддалась своей силе, стала Тёмным Фениксом… Я не знаю, кто бы мог ему сейчас противостоять…

— Фениксом, как птица Дамблдора?

— Это ты кого сейчас курицей назвала? — пошутила Джина. И не став дожидаться реакции, продолжила. — Нет, просто используя чужую силу я могла проявлять свою телепатию как псионическую огненную птицу, чьи когти могли наносить и физические и умственные повреждения. Эта сила Феникса может возрождать, поглощать, передавать и сохранять жизненную силу любого вида форм жизни, то есть может взять жизненную энергию от одного и дать её другим, исцелять себя той же жизненной энергией или даже воскрешать мёртвых, ибо Феникс — сумма всей жизни и смерти. Как у Феникса, мои силы возрастают до неизмеримого уровня: позволяют перестраивать материю на субатомном уровне, летать в космосе без помощи, выживать в любой атмосфере и создавать массивные разрушительные разряды и атмосферные помехи. Используя «Проявление Феникса», особую «телекинетическую чувствительность» к объектам рядом со мной, я могу… могла чувствовать структуру объектов, их молекулярные модели, ощущать, когда другие объекты приходят с ними в контакт, и зондировать их на молекулярном уровне. Также сила Феникса может создавать звёздные врата, способные мгновенно переместить в любое место вселенной. Про обычный телекинез нескольких тонн груза, телекинетические барьеры от материи и излучений, телепатию и тому подобные мелочи можно промолчать.

Судя по отпавшей челюсти Гермионы, моя находится всё же гораздо ниже.

— И… и… почему тогда мы беспокоимся о Дамблдоре? — слегка заикаясь, всё же нашла в себе силы задать вопрос девочка.

— Однажды я потеряла себя в этой силе. И чуть не убила того, кто мне дорог, — с грустью в голосе ответила Джина. — Мне удалось побороть эту силу в своей душе, запечатать так, что я в итоге стала не сильнее обычного мутанта, а не монстром Омега-уровня. И распечатаю я её только если моей семье будет грозить смертельная опасность. Ну, или чтобы отомстить за неё — мне самой уже будет всё равно на окружающих.

Глядя на ушедшую в себя Джину, все неловко замолчали, не зная, что тут можно сказать. Неловкий момент довольно своеобразно разрядила Гермиона.

— Что значит «сменив ещё раз личности»? То есть я на самом деле не Грейнджер? А кто тогда?

Джина как-то очень знакомо и по-доброму улыбнулась дочери.

— Это долгая история, Миона, а вы сейчас уже должны возвращаться, пока вас не хватились. Но могу сказать, что когда ты родилась, мы долго спорили о твоём имени. И ты вполне могла бы сейчас отзываться на имя Рэйчел Саммерс.

На этой ноте, несмотря на очень выразительные глаза дочери и милую просительную мордашку, которую она скорчила в ходе штурма неприступной твердыни, мы вернулись в Хогвартс, где нас ждал очень неприятный разговор с заместителем директора.

* * *

Малфой-менор, утро того же дня…

Воспользовавшись камином в покоях своего декана, чтобы попасть домой, Драко продолжал недоумевать над причиной, из-за чего отец вызвал его таким способом. Вроде ничего такого по его вине, по крайней мере, для этого вызова, за время учёбы ещё не случилось. Значит, разговор будет вестись о его распределении.

От подобных мыслей мальчик непроизвольно поморщился. Мордредов Поттер! Нет, он определённо не ограничится одними намёками — этот гад заслужил настоящий дуэльный вызов. Пусть он всего лишь полукровка, но ради такого дела можно и снизойти.

Если бы кто-то в этот момент был рядом, то мог бы наблюдать очень нехарактерное для Драко выражение лица — появившийся предвкушающе серьёзный оскал мало походил на его манерную самодовольную гордость. Впрочем, Драко быстро опомнился, когда краем глаза увидел своё отражение в зеркале.

Не найдя никого ни в гостиной, ни в кабинете, он вызвал своего личного домовика.

— Тинки!

Появившаяся с хлопком домовушка, одетая в некоторое подобие ливреи родовых цветов, склонилась в поклоне.

— Тинки рада помочь молодому хозяину.

— Тинки, где мои родители?

— Хозяин и хозяйка в саду, в южной беседке.

— Понятно, не говори им о моём появлении — я сам им сообщу. Свободна.

Ещё раз поклонившись, домовушка с хлопком исчезла, а Драко пошёл в сторону указанной беседки. Путь до неё много времени не занял, и вот он уже может различить голоса родителей. Непроизвольно он замедлил шаг, прислушиваясь к разгоревшемуся спору.

— Я десять лет ждала этого момента, понимая, что моё внимание может ему и нам повредить больше, чем без него, но теперь…

— А теперь я был вынужден дать клятву не вмешиваться в дела школы и её учеников в течение года! Так что успокойся, нечего мне демонстрировать ваш блэковский нрав, год ничего не решает — Дамблдор не будет рисковать жизнью одиннадцатилетнего мальчика в первый же год учёбы.

— Вот именно! Клятву дал ты, а не я! И Драко её тоже не давал, так что пусть директор идёт лесом со своими планами! Я не позволю ему так просто играть жизнью того, кого клялась защищать.

— И что вы сможете сделать в школе? В Хогсмит его никто не выпустит, а в школу тебя никто не пустит. Драко же, после этого идиотского распределения, скорее его сам придушит, чем станет помогать.

У подслушивающего этот разговор Драко на лице постепенно начало проступать выражение очень большого удивления пополам с неверием. Что, однако, не помешало ему и дальше внимательно прислушиваться к разговору.

— Уж пронести думосброс, и влить туда пару моих воспоминаний о Лил он сможет. Просмотрев их, мальчик сам пойдёт нам навстречу. А не отвечать на его вопросы ты клятвы не давал, и не мне тебя учить, сколь многого можно добиться парой слов, сказанных в нужный момент.

— Вот не надо про него и меня. Размечталась. Да они с сыном сейчас как кошка с собакой — их драка только вопрос времени.

На этом месте у Драко уже не осталось сомнений о личности, затронутой спором родителей, и он, кипя от негодования, влетел в беседку.

— Какого лысого гоблина я должен помогать этому уроду Поттеру?!

— Драко! — От неожиданности вскрикнула Нарцисса Малфой, которая всё же не помешала ей выразить интонацией своё неодобрение словами сына.

— Мама! — Не остался в долгу Драко. — Из-за него я столько пережил, а ты говоришь, что я должен с ним общаться? Да я его убить готов!

— Сын, успокойся! — Строгий окрик Люциуса Малфоя заставил Драко резко уменьшить экспрессию и накал эмоций.

— Извините. Но всё же, почему?

— Потому, что он мой сын по магии, — ответила ему Нарцисса.

От сказанного матерью Драко еле смог удержаться на ногах. Не осознавая, что он делает, мальчик просто рухнул на ближайший стул, пытаясь переварить только что нанесённый ему жизнью удар по голове. Затянувший ступор прервало горлышко фиала, сунутое ему под нос отцом.

— Пей! — Приказал тот ему.

Механически выполнив приказание, и выпив Успокаивающего зелья, он смог обрести некоторую ясность мышления, большей частью за счёт того, что новость о братских узах с ненавистным Мальчиком-что-должен-сдохнуть потеряла на время свою остроту.

— Мама, почему ты никогда раньше не говорила, что связана обрядом Защитника с Поттером?

Нарцисса тяжело выдохнула, и как-то беспомощно посмотрела на своего мужа.

— Ты сама хотела, чтобы Драко тебе помог выполнить свой долг. Он должен знать всё, — не дал ей смалодушничать Люциус.

Всё также грустно оглядев свою семью, Нарцисса остановила свой взгляд на чём-то в саду, за пределами беседки, видимо, стараясь не сталкиваться взглядом ни с кем из них.

— Мне придётся начать издалека, Драко, — тихо и неуверенно начала она. — С Лилиан Эванс я познакомилась ещё по пути в Хогвартс. Я тогда рассорилась со своими сёстрами и убежала куда подальше, пока злость на них не рассеется. В итоге я оказалась в одном купе с рыжеволосой девочкой, которую поначалу приняла за представительницу рода Прюэтт.

Позже, конечно, выяснилось, что это не так, но мы как-то разговорились на почве жалоб на злобных завидующих сестёр, что сразу перешли на неформальное общение. Лили оказалась приятной собеседницей, и я просидела вместе с ней до самого приезда экспресса в Хогсмит. И, в итоге, потащила её за собой, решив похвастать сёстрам, что я не …

На этом моменте Нарцисса немного смутилась, и решила опустить подробности.

— В общем, решила и потащила. Там и выяснилось, что она обычная магглорожденная, от чего Белла сразу завелась, начав кидаться оскорблениями как на меня, так и на Лил. В итоге скандал разгорелся как раз такой, что в лучшем виде подтвердил горячность темперамента Блэков. А закончилось всё тем, что я захотела утереть нос сестре, и показать, что я умею выбирать себе компанию — так я решила взять под покровительство магглорожденную. Там об этом при зрителях и объявила.

— И тебе от родителей ничего не было? — с интересом спросил Драко.

— Ну, почти ничего. Тётя Вальбурга очень хотела меня выпороть, — со смешком ответила ему мать. — Мне повезло, что сначала решили по-тихому проверить Лилиан, и мне в очередной раз повезло. Она оказалась Обретённой. А так как ритуал проводили не у гоблинов, а в родовом ритуальном зале, то и о факте проверки никто не знал. Даже не все в роду знали о статусе девочки, на которую сразу же появились большие планы, хотя сторонники чистоты крови из старшего поколения и ворчали на это…

Драко всё более заинтересованно слушал рассказ о детстве своей матери. О детстве и зарождающейся дружбе, интригах взрослых и наивных обещаниях подруг друг другу. И каким кошмаром для матери Поттера всё закончилось.

— … из-за одной глупости все планы рухнули неожиданно для всех. Так как я была на Слизерине, а Лил на Гриффиндоре, то и следить непрерывно за ней, оберегая от интриг других Родов, я не могла. Впрочем, как и Меда. Да, Лилиана была очень способной и разумной, но всё же привычку проверять напитки и еду в любом состоянии она выработать не успела. Да и мы не настаивали на этом, желая оставить себе лазейку, чтобы склонить симпатию девочки к кому-нибудь из братьев.

Не мы одни оказались такими умными — вмешался тот, кого мы даже не принимали в расчёт, так как Лили его на дух не переносила, как и его компашку, в которой, к глубокому моему сожалению, затесался братец Сириус. Как оказалось, он и растрепал Джеймсу Поттеру, что девушка не простая маглорожденная. А тот, хоть раздолбай-раздолбаем, но дураком не был, и начал уже всерьёз осаждать эту крепость, подстроив в конце концов с помощью своих друзей ситуацию, выведшую Лили из равновесия, и одной влюблённой дурочки, под видом утешения, напоившей расстроенную девушку зельем. Заплаканную, ничего не соображающую из-за несправедливой обиды от друга детства, которого всегда защищала от нападок мальчишек.

Для Сириуса всё в итоге закончилось выжиганием с гобелена, хотя из рода его не изгоняли, надеясь, что со временем мозгов прибавится, и пинком из менора.

Но вернёмся к Лили. «Полог» сработал на все сто — снятый в момент наибольшей обиды на любимого, который своей гордостью позже обидел её ещё сильнее, он начал пробуждать у неё чувства к Джеймсу. Дальше история известна всем — Лили Эванс вышла замуж за Джеймса Поттера и у них родился сын.

Подобное своеволие наследника Поттеров, после выраженного родом Блэк возмущения с предъявленными доказательствами, для последнего окончилось ещё хуже, чем для Сириуса — после смерти родителей от драконьей оспы главой Рода он так и не стал. Как и почему — я не знаю.

Наше обучение для Лил не прошло даром, так что она настояла на проведении всех положенных ритуалов, включая упомянутый тобой ритуал защиты, в котором участвовали я и Сириус.

— Но… — Драко замер с открытым ртом. — Но его же…

— Посадили в Азкабан за предательство? — закончила за него Нарцисса. — Да. Как ты понимаешь, он невиновен.

— И теперь ты хочешь, чтобы я помог этому… этому…

— Да. И если тебе сейчас так не хочется помогать Гарри, то считай, что помогаешь мне.

Драко, прерванный на самом интересном моменте подбора уничижительного эпитета, озадаченно замер. Видимо, с такой точки зрения он эту ситуацию ещё не рассматривал.

— Сын, его дружба, как политической фигуры, важна для нашего Рода, — вмешался в сомнения Драко Люциус. — То, что мне удалось избежать Азкабана и купить влияние в министерстве, никак не поможет уменьшить влияние Дамблдора и то, как он уничтожает наши традиции. Если же мы сейчас поможем ему, то в будущем на наш союз никто уже косо смотреть не посмеет.

— Я понимаю, pap?. — очень недовольно проговорил Драко. — Я помогу вам с ним, но…

— Да ладно тебе, Драко, — улыбнулась ему Нарцисса. — Подерётесь, как все мальчишки делают, потом помиритесь, и всё будет хорошо.

Драко на эти слова матери лишь смущённо фыркнул и немного покраснел.

— Да помирюсь я с ним, — всё ещё смущённо проговорил он. — По крайней мере, хотя бы попытаюсь.

На этом все серьёзные разговоры о прошлом закончились, и родители начали расспрашивать сына о том, что он видел и с кем познакомился. Драко старался отвечать как можно подробнее, показывая, что то, чему его учили, им не забыто. Но на пресловутом Поттере повествование прервалось неожиданным для мальчика образом.

— ЧТО с ним произошло?! — Переспросила Нарцисса.

— От него повеяло Силой, а…

— Так, погоди, я хочу это сама увидеть. Добби!

— Добби здесь, госпожа Хозяйка, — произнёс появившийся лопоухий эльф.

— Принеси думосброс из кабинета. Живо!!!

От последнего рыка лупоглазого эльфа фактически вынесло из этого измерения. Не прошло и минуты, как он приволок чашу, размерами лишь немного меньше его самого.

— Свободен! — Отмахнулась от него женщина, левитируя на стол артефакт.

— Драко, будь любезен, покажи нам то, что произошло в купе! — Фактически приказала она сыну.

Тот, немного неуверенно и медленно, начал вытягивать палочкой белые нити из правого виска. Как только он закончил, его родители «нырнули» в чашу думосброса.

Прошло немного времени, и… они спокойно сели на свои места, молча и внимательно смотря на сына.

— И? — не выдержал Драко.

— Надо было тебя на Гриффиндоре оставить, — устало выдохнул Люциус.

Мальчик испуганно сжался, и упёрся взглядом в пол. То, что он повёл себя неправильно, он понял ещё в поезде — ведь отец ему тогда строго наказал подружиться с Поттером, а в итоге… Драко очень осторожно попытался посмотреть на родителей, но ничего успокаивающего он там для себя не увидел.

Люциус Малфой являл окружающим образец холодной гордости и неприступности, только вот Драко прекрасно знал, что подобную маску отец надевает лишь в минуты очень сильного гнева или потрясения, когда не знает, как нужно реагировать.

Нарцисса же не обладала такой способностью прятать свои переживания, так что на её лице можно было наблюдать некоторую гамму недоумения с примесью разочарования. Именно последнее ударило Драко сильнее всего, и он практически мгновенно вернулся к разглядыванию пола беседки, опустив при этом плечи ещё сильнее.

— Сын, — начал Люциус. — Скажи, разве тебя не учили обращать внимание на любые мелкие детали, будь то разговор или незнакомая обстановка? Разве тебе не говорили, что дело прежде всего, а все прочие развлечения потом?

Драко начинал ощутимо вжиматься в спинку стула, явно желая научиться просачиваться сквозь стены или же становиться невидимым.

— Разве не я говорил тебе не быть скоропалительным в своих действиях, и что любой человек может быть полезен тебе — главное, понять его? Молчишь? Правильно, молчи. Не о чем тут говорить! Ты фактически на пустом месте настроил против себя нейтрального собеседника.

— И при этом не обратил внимания на то, в каких отношениях Гарри с присутствующей там девочкой, — решила добавить пару слов Нарцисса. — Ты не обратил внимания на то, как она повела себя при ответе Уизли о предателях крови.

— Я обратил… — попытался начать оправдываться Драко.

— Значит, не сделал вывода из этой её реакции, — зарезал его оправдания практически на корню отец. — Откуда гр… магглорожденная могла узнать о предателях крови, если любое упоминание о родовой магии убрано из открытых источников и продаваемых в Косой учебниках уже многие годы? Ты так упивался своими попытками унизить Уизли, что не заметил, как настроил против себя объект интриги, не принял во внимание его возможные связи, хотя Поттер тебе её представил. В общем, мы очень разочарованы тобой, сын.

В наступившей тишине было слышно, как мальчик изо всех сил пытается не показать своих эмоций, аккуратно шмыгая при этом носом, и склонив голову как можно ниже. Из-за этого он не мог заметить, как его родители переглянулись друг с другом, явно решив больше не давить на него.

— Так, Драко, допей Успокаивающее зелье, — примирительным тоном сказала ему мать. — И давай обсудим, как ты должен был повести себя в той ситуации, и как ты будешь в дальнейшем общаться с Гарри и его окружением…

Для Наследника рода Малфой день обещал быть долгим и очень насыщенным.

* * *

Хогвартс, то же утро…

Альбус Дамблдор сидел перед шахматной доской, на которой была разыграна неизвестная любому постороннему партия, и задумчиво смотрел устремлённым в никуда взглядом. Если бы кто-то в этот момент заглянул в кабинет, то он бы очень сильно удивился, застав Великого Светлого Мага за маггловскими, вырезанными из камня, фигурками. Однако для Альбуса подобное времяпрепровождение было вполне привычным. Он часто так играл сам с собой, выражая неподвижными, лишёнными инициативы, да и вообще права на своё мнение, игрушечными фигурами текущие расклады в мире магии.

Он любил неторопливо перебирать ходы, которые сделал в прошлом, переосмысливая уже произошедшее и пристально вглядываясь в малейшие связи между людьми… нет, его фигурами.

В этот раз начатая партия символизировала текущую обстановку вокруг Гарри Поттера, но при этом никак не хотела принимать свой окончательный вид. А победа, как всем известно, есть следствие правильной подготовки и внимания к деталям. Контроль же над последним, к своему стыду, Альбус непростительно ослабил. Что же, он сам виноват, что ошибся с исполнителями. Придётся теперь исправлять. Пусть не с первой попытки, но он добьётся того, что пророчество будет исполнено.

Директор школы волшебства Хогвартс продолжал размышлять над шахматной доской, изредка машинально поглаживая белую королеву. При этом те старые слова слепой пророчицы не затихали в его голове.

«И Великие начнут таиться как крысы, забывая, кто они есть, а те, кто таились, захотят стать Великими. И будет рождён он дважды. И зёрнами лжи будет усеяно его первое рождение. И вернётся он с троп скорби, храня за спиной лишь прах и пепел, а мрак и огонь станут ему опорой, ведя за собой тех, кто поверил в него. И те, кто был дорог Великим, по зову его восстанут из мёртвых, чтобы мир стал единым.»

Да, Дамблдор верил в существование истинных пророчеств. Но вот только он не верил, что они сами могут исполниться — им всегда надо помогать. А там в них поверят остальные глупцы, пытаясь либо воплотить их, либо избежать. В обоих случаях на их желаниях, вере и страхах можно было играть так, как угодно тому, кто наблюдал за ними издали. Вера же способна творить чудеса, особенно, если ритуал правильный и сил достаточно. К его сожалению, сил, чтобы исправить свою ошибку, у него не хватало, поэтому он и занялся исследованиями в этой области — от магии Крови, когда он исследовал возможность применения крови драконов, до… много чего «до».

Тогда, ещё с Геллертом, они решили проверить восстановленный ими ритуал по раскачке магических сил волшебника. Простая, но действенная рунная схема, использующая принцип равноценного обмена. Два фокуса, круг отражения и управляющий круг для возбуждения резонанса сил. Первые же испытания, которые они провели на… «добровольцах-магглах», имели интересные последствия. Нет, подход работал, но вот ядро мага со временем возвращалось в исходное состояние. Что ставило крест на этом способе, и он с удовольствием бросил эту скользкую область исследований.

Однако Геллерт посчитал, что дело в слабом толчке, и нужно просто растянуть воздействие. Только вот подбор «добровольцев» — дело хлопотное, и отвлекает от исследований. Данную проблему он решил со всем своим гениальным размахом и немецкой педантичностью. Он создал себе поставщика и прикрытие для исследований в одном лице. Да, Геллерт никогда не разменивался на мелочи, и не обращал на них внимания, если они ему не мешали. Нужна большая выборка «добровольцев» — создадим компанию, а если их нужно много и в очень большом разнообразии — создадим Империю.

В конечном итоге, они оба добились того, чего хотели, но вот Геллерт зашёл слишком далеко в своём стремлении не обращать внимания на… мелочи. И когда против него поднялись маги многих стран, пришлось лично выйти против него и победить. Чтобы под шумок крутиться как белка в колесе, пряча концы в воду, пока все праздновали победу над Тёмным Лордом.

А потом он услышал эти слова слепой девочки, и почувствовал, как дрожит его магия от сказанных шёпотом транса фраз. Тогда он впервые решил ускорить воплощение их в жизнь, лично найдя того, кто настолько боялся смерти, что был готов на всё, лишь бы не умирать. К сожалению, Том надежд не оправдал, не желая следовать советам. Мелочи… опять эти мелочи — кто же знал, что сирота из приюта будет настолько подозрителен. В итоге пришлось подсунуть ему пророчество, чтобы убрать ненужную фигуру, заодно получив в свои руки нового кандидата.

И в этот раз, хочет он того или нет, но Гарри поможет ему вернуть Ариану, воплотив истинное пророчество. Ведь именно для этого он и стал Великим Светлым Магом, именно для этого он делает всё, чтобы объединить два мира.

Спокойное течение мыслей «великого мага» было прервано влетевшей в открытое окно мелкой министерской совой, доставившей письмо. Сняв конверт с лапки и отпустив пернатого почтальона, Альбус развернул пергамент. Вчитавшись, и даже дважды перечитав, он продолжал с неверием смотреть на послание. Но потом, видимо, всё-таки поверив, он рванул к камину, отточенным движением кидая щепотку дымолётного пороха.

— Кабинет министра Магии. — Последнее, что прозвучало в кабинете, перед его уходом.

Он бездумно сидел и смотрел на языки пламени, лениво танцующие в камине. Каждый раз, когда в коридорах стихал звук шагов, а дневная суета уступала власть ночному спокойствию, он старался забыться, занять чем-нибудь руки и голову, а когда не получалось, то просто выходил бродить по пустым коридорам, распугивая привидений, либо вымещая своё состояние на редких нарушителях. Его стараниями редких.

Думал ли он, к чему в итоге придёт такая его жизнь? Придёт? Скорее уж скатится. По наклонной. Сегодня, впервые за последние годы, он решил напиться в одиночестве. Потому что из рук всё валилось, потому что мысли крутились только об одном, потому что он понимал, что ему лучше сейчас ни с кем не встречаться.

Ещё один глоток огденского ненадолго разогнал ту кашу из мыслей, что крутились в его голове.

Почему? Почему всё так?! Почему всё так закончилось? Наверное, потому, что он действительно Нюниус. Причём полный. Неудачник в детстве, слабак, который не мог и слова поперёк сказать «отцу» в защиту матери. Ничтожество, которое выместило все свои обиды и мгновения ярости на единственную подругу, в очередной раз ставшую на его защиту. И сразу ставшую после этого бывшей единственной подругой.

Как он мог поверить чужим словам, а не Лили? Да ещё и после своих оскорблений в такой форме потребовать у неё ответа о том грёбаном заклинании? О да, Лили честно ответила... Как она там сказала? «Северус, я никогда не предавала и не предам своих друзей. Впрочем, раз уж ты забыл, как мы оба обещали дружить всегда, и больше не считаешь, что грязнокровка достойна этого от тебя... мы больше не друзья. Иди к своим слизеринцам, и дружи с теми змеями, кто, по-твоему, достойнее меня! А про меня лучше забудь.»

Очередной глоток затуманил старое воспоминание.

— Поттер! Сука! — Под звон разбитого о стену стакана, подытожил он. — Мало, что тебя главой рода не сделали. Почему ты так быстро сдох?!

Пьяный выкрик переродился в истерический смех на несколько минут, после чего он в изнеможении откинулся на спинку кресла.

— Мародёры! — Шёпотом выплюнул он, кривя в отвращении рот. — Допрыгались, говнюки? Дошутились? Поттер сдох. Олень додумался открыть дверь безоружным. Шавка в Азкабане. Что, Сириус, хотел меня убить, заманивая к оборотню? Так искупай же! Люпин... хрен с ним. Хвост! Крыса помойная! И палец нужно было уничтожить! Чтоб с концами. Так чья взяла?!

— Слышишь, Лили?! — Заорал он. — Я лучше них!!! Не я травил тебя зельями!

— Я просто тебя предал и убил, — закрыв ладонями глаза, вымученно прошептал он. — А ты, когда я пришёл с Меткой на руке и рассказал о пророчестве с желанием Лорда убить вас всех... Как я могу заботиться о твоём сыне, если всё равно что сам убил его мать?!

В этот раз в стену полетела уже почти пустая бутылка.

О да, больше он никому в этом мире верить не будет. Лорд, которому он служил не за страх, а за совесть. Лорд, благодаря которому он стал Мастером. Лорд, который своей харизмой и планами по изменению мира пленял всех вокруг. Лорд, который пообещал выполнить его просьбу не убивать Лили. И Дамблдор. «Мальчик мой, мы сделаем всё возможное. Я сам проведу ритуал «Фиделиус». Лили не будет покидать дом. А в Годриковой Лощине будут их роль играть члены Ордена под оборотным. Тебе не о чем волноваться, мой мальчик. Ты только поклянись, что поможешь мне её защитить.» Белобородая сволочь. Обманщики. Оба. И он идиот, когда имел глупость им поверить.

Хватит! Больше никому. Он больше никому не будет верить. Главное, дождаться возвращения Лорда, а он уж тогда позаботится об их встрече. Так, чтобы ни один не выжил. И за её сыном он тоже присмотрит, раз уж поклялся.

Снейп закатал правый рукав и сделал видимыми оковы клятв. Мда, несколько светящихся колец, охватывавших его локоть, несли наглядное свидетельство его доверчивости и наивной веры людям. И он ещё смел считать себя слизеринцем? Идиот.

Гарри. Мда. Первое впечатление было... никаким. Но пацан показал себя сообразительным... поначалу. Всё же зельеварение у него идёт только за счёт упорства, а не интуиции, как у Лили. Хотя есть какая-то странность... Надо ещё будет понаблюдать, но всё же... нет ли связи между его эмоциями и испорченными зельями? Надо будет его поспрашивать... под руку. Не любит тот, когда за плечом стоят. Прямо как он сам.

И его щиты. Как и у его подружки. Явно артефакты, но очень хорошие — с имитацией природного блока он не сталкивался со времён осторожного изучения чужих сознаний на собраниях Ближнего круга. Только если у Гарри просто защита сознания, то у девочки есть ещё непонятный щит, развеивающий щупы, напитанные силой сверх определённого порога... Явно творение какого-то нового артефактора. Мысль сочетать защиту сознания, которую можно проломить сильным воздействием, с защитой от сильных воздействий на непонятном принципе... отдаёт новизной. Особенно с учётом того, что артефакты этих типов считаются до сих пор конфликтующими. Автор явно об этом не знал. Значит, самоучка?

А откуда у магглорожденной связи с артефактором, который тоже не знает общепринятых принципов? Стоп. Защита у ОБОИХ!

От пришедшей в голову мысли, Снейп резко дёрнулся, и его сразу же повело в сторону, несмотря на то, что он сидел в кресле.

— Мда, надо поспать, — пробормотал он. — К лешему всё. Но мысль интересная — надо будет на свежую голову всё обдумать.

Медленно встав, он, покачиваясь и по чётко выраженной синусоиде, побрёл в спальню. Захлопнув дверь, он уже не видел, как появившиеся домовики молча убирали последствия его душевного раздрая.

Кабинет министра…

 

После того, как опало зелёное пламя, Альбус с удивлением смог наблюдать за тем, как министр магии Корнелиус Фадж в раздражении отшвыривает подальше от себя какие-то бумаги. Выглядел он при этом далеко не привычным образом – суетливые движения, бегающий по помещению нервный взгляд, смятая мантия и какая-то общая взлохмаченность мешали узнать в этом человеке всегда аккуратного, с выдержанным достоинством и сдержанной гордостью (хотя, зачастую, не очень сдержанной) представителя официальной власти магического Альбиона.

Иными словами, если говорить коротко и по делу, месье Корнелиус Фадж изволили поддаться низменным чувствам, которые всегда таятся в глубине души нечистых на руку власть предержащих. Паниковал он, короче говоря.

— А, это ты, – недовольно буркнул министр, соизволив взглянуть на своего посетителя.

— Я, – коротко согласился с ним Альбус, садясь в кресло для посетителей, стоящее перед столом министра. – Что случилось?

Фадж молча подвинул ему недавно прочитанную папку с донесениями. Директор Хогвартса неторопливо и с достоинством взял в руки предложенные бумаги, и углубился в чтение. Судя по редким хмыканьям, предложенная литература не оставила его равнодушным, но в отличие от министра, не вызвала никаких отрицательных эмоций. Довольно быстро директор отложил просмотренное обратно.

— И что? – всё также спокойно поинтересовался он.

— И что?! – поражённо переспросил Фадж. – И это всё, что ты мне можешь сказать?!

— Всё сказанное в… — Альбус несколько замялся, но потом кивком указал на бумаги, и продолжил, — … этих документах, мне давно известно.

— И ты так спокойно об этом говоришь? – не поверил своим глазам министр, но потом его лицо озарила догадка, и он продолжил. – Посмотри последний лист в самом низу.

Дамблдор ответил скептическим выражением лица, но всё же выполнил просьбу.

— Откуда?! – Поражённо выдохнул он, когда вник в прочитанное.

— От того, кому я плачу, – несколько самодовольно ответил министр.

В этот момент, когда он смог так поразить великого мага, Фадж почти забыл, что он должен нервничать. К его сожалению, Дамблдор настолько погрузился в свои мысли, что этот триумф местного значения прошёл для него незамеченным. На некоторое время комната погрузилась в тишину.

— Это многое меняет, – задумчиво вслух высказал свои мысли директор. – Очень многое… Корнелиус, а тот, кому ты платишь, не сказал тебе, когда началось это шевеление?

Для определённости, Дамблдор потряс в воздухе бумагой из папки.

— Около месяца назад. Но тут точно никто не скажет – неизвестные действуют аккуратно, используя либо шантаж, либо подкуп через посредников.

— Наёмники взяли одного, но объект получал инструкции не лично. – В ответ на поднятую правую бровь дедушки, Корнелиус оперативно внёс уточнение. – Остальное скрыли клятвы.

— А если я…

— Если только ты ещё и некромантией балуешься. И то не факт – слишком эти неизвестные осторожны.

Дамблдор озадаченно, и, чего греха таить, немного смущённо, поёрзал на своём кресле, рефлекторно погладив бороду. Результатом машинальных действий, стимулирующих мозговую активность, стало оригинальное в своей простоте решение.

— Ладно, пока не стоит суетиться, Корнелиус. Играем роли, как и договорено изначально. А за этих неизвестных тоже не стоит волноваться – что бы они ни искали в архиве, какие бы цели ни преследовали, в конце концов им придётся высунуться. И тогда мы будем знать их цели, и решим, что с ними делать.

Было видно, что Фадж, хоть и успокоился в некоторой степени, но сомнения у него остались. Некоторое время те, про кого говорили, что они недолюбливают друг друга, ещё обсуждали свои общие планы, а затем распрощались, и Альбус Дамблдор вернулся в Хогвартс.

 

* * *

Где-то очень глубоко…

 

Капель. И холод. И только чей-то разлетающийся хохот,

Во тьме вокруг безумием своим ласкает слух.

Молчание. И редкий звон цепей

В дали. И хлада ужас.

 

Сплетая мыслей хоровод, блуждая средь видений,

Забыть мне не дано того, чему невольно я виною стал.

Хотя, чего скрывать? Безвольно!

Так вернее.

 

Видения… Дурманящий обман… из грёз былого.

Осколки прошлого, разбитые шутя.

Средь них была когда-то радость, и смех, и вера,

И даже дружба. Теперь их нет.

 

А мне лишь хочется завыть

От безысходности. И от того,

Что только ложь моих воспоминаний

Верна осталась мне.

 

Хотя… считать ли ложью то,

Что проявляется во мне сквозь шелуху

Из светлых чувств, что медленно смакуют

Исчадья бездны?

 

Ведь с каждым днём, что здесь,

Во тьме безумия, я провожу,

Во мне всё ярче разгорается огонь.

Но только вот не Света. И не Блага.

 

Как мог я враз тогда забыть

О долге перед Родом?

О том, что палками вбивали в нас,

Все Старшие.

 

Как мог я сотворить такое безрассудство? Глупость?

Нет, хуже! Предать всё то, что должен был оберегать?

Теперь я вижу – сквозь вязь из дыр в завесе лжи,

Что у меня ещё осталась… Там настоящий Я!

 

Итог закономерен. Я здесь,

Гнию во тьме. И мной смакуют

Те шавки, что Род мой изгонял и жёг нещадно в прошлом.

Дементоры. Последний довод тех, что сгинули в Песках Времён.

 

Судьба, ты, как всегда, смешлива и верна

Сама себе, нам отмеряя полной мерой того,

Чего достойны мы. И я. Но не дождётесь!

И я Клянусь!

 

Всем тем, что у меня осталось.

Я выйду в Свет! Я выберусь отсюда!

И по делам всем вам воздам, не будь я Блэк!

Клянусь, пусть Магия словам моим свидетельницей будет!

 

* * *

 

Пока в верхах готовились к грядущим действиям известных и неизвестных противников, хотя большая часть этой подготовки сводилась к известной всем мудрости об ожидании, некоторые разумные личности довольно интенсивно проводили последовательную политику, приближая тем самым своё светлое будущее. Впрочем, чего ещё было ожидать от насквозь прагматичных дельцов народа гоблинов.

То, чему были свидетелями Гарри и Гермиона, а также те исследования, в которых принимали участие её родители, были лишь верхушкой айсберга, ведь от выполнения заключённого соглашения зависело будущее гоблинов. Пускать же на самотёк, а тем более подобное, было не в их правилах. И потому, впервые за очень долгие годы, было принято решение использовать накопленную информацию.

Нет, формально гоблины соблюдали нейтралитет, ведь нет ничего страшнее для репутации честных банкиров, как слухи о приторговывании чужими секретами. Однако, долг там, намёк здесь, и оставшийся безымянным младший помощник министра магии, связанный формально добровольными клятвами, в рабочей беседе может вскользь озвучить чётко оговорённую тему или же подложить пару документов. Ведь зная, со слов того же младшего помощника, что собой представляет министр, весьма легко предсказать его реакцию. Хотя тут и самая далёкая от политики кухарка сможет ответить с полной уверенностью – Фадж обговорит свою новую идею с Дамблдором.

Но в этот раз она бы была неправа. И как никогда лучше, ситуацию, что должна будет сложиться в скором времени, можно охарактеризовать словами «хуже дурака только дурак с инициативой».

 

* * *

 

Школа Волшебства Хогвартс…

 

Настроение было хорошим, под стать погоде за окном, и меня тянуло куда-нибудь за стены этой обители скорби рыжих хулиганов. От того и думалось немного пафосно и в рифму. Шумели листья за окном, когда их ветер шевелил. И падали лишь те из них, что осень золотая в свои цвета смогла на сей момент раскрасить. Красиво было наблюдать, как хороводом ветер их бросал туда-сюда, и даже в воду, где блики солнца закатным его светом плели свою феерию. А там уже кальмар гигантский игрался с ними, на публики потеху, в то время как страдали мы вдвоём…

В общем, как-то так. Хотя… Окончить стоит так мне – страдали мы, скорее, уж втроём, вернее будет это, ибо не стоило профессору так резко к подруге приставать.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, – сурово поджимая губы, строгим и сухим тоном начала профессор МакГонагалл. – Потрудитесь объяснить, почему вас не могли найти на территории школы?

— А разве нас искали, профессор МакГонагалл? – просто-таки фонтанируя невинным изумлением отбрила её Гермиона. – К нам никто не подходил, так что мы не в курсе.

От подобной наглости девочки в нашей беседе возникла пауза, во время которой профессор пыталась постичь логику ученицы факультета умных.

— Вас не было на ужине, – решила зайти с другой стороны заместитель директора. – Естественно, вас стали искать.

В ответ на свой пристальный взгляд профессор получила две пары недоумённых глаз. Недоумение наше было нисколько не наигранным, так как это школа, а не заведение для исправления трудных подростков, чтобы на ужин под конвоем приходить и давиться там тыквенным соком.

— Мы были у Хагрида, профессор, – решил вмешаться я, пока Гермиона не завела декана гриффов окончательно и та не назначила отработку. – Он нас чаем угощал, а ещё рассказал мне о родителях. У него даже волшебные фотографии их есть. Они на них двигаются, как живые. Профессор, а у вас, случайно, нет подобных снимков? Может, вы могли бы помочь их скопировать для моего альбома?

Минерва МакГонагалл явно подавилась уже набранным воздухом. Герми пошла на добивающий.

— Профессор, а как вообще фотографии могут двигаться? И где можно прочитать, как их делать? И с помощью чего? – затараторила Герми в своей ошеломляющей пулемётной манере. – Это какое-то заклинание? Подскажите, где можно купить такой фотоаппарат? А мы будем у вас проходить, как их делать? И если вам не трудно, научите нас копировать такие фотографии?..

За время её монолога профессор успела продышаться, но ни задавать своих вопросов, ни отвечать явно не спешила. Что стало причиной её молчания, сказать затрудняюсь – то ли ошеломление от подобной наглости, когда в момент воспитательной беседы её саму начали допрашивать, то ли она ещё пыталась осмыслить озвученные вопросы. Я бы поставил на второе, исходя из личного опыта.

— Мисс Грейнджер! Мне кажутся неуместными ваши вопросы в данной ситуации, когда мы обсуждаем нарушение вами распорядка школы. Поэтому попрошу воздержаться от подобного в дальнейшем.

От этой отповеди девочка опустила очи долу, и склонила головку пониже, что придало ей вид раскаявшейся невинности, смиренно принявшей наказание. Вот только руки куда девать, она ещё не придумала, так как мантия пока что ей непривычна, и потому львиную долю психологического эффекта она смазала.

Что же до МакГонагалл… Сухо, строго, и да, действительно по делу. И, главное, какой педагогический талант: не знаешь, что сказать или не хочешь отвечать – дави авторитетом. Хотя… если честно, то Герми перестаралась.

— И не нужно прикрываться вашим приглашением к леснику – Рональд Уизли очень подробно рассказал всем, как прошло ваше с ним чаепитие, – продолжила профессор. – Особенно он подробно останавливался на вашей персоне, мистер Поттер.

А Рон сплетник. Ну, посидели, ну, разошлись – хвастаться же зачем? Тем более мной. Тем более без меня.

— И что же он говорил? – нет, ну, честно, любопытно же!

МакГонагалл повторила свой недавний взгляд уже применительно ко мне.

— Мистер Поттер, перестаньте увиливать от ответов. Вам, как лорду Поттеру, не пристало проявлять подобное малодушие, и стоит с честью признать факт нарушения, если уж не смогли его полностью скрыть.

Уела. Вроде и не вышла за рамки после примирения, но и носом ткнула в моё «лордство», как я ей ранее. Заодно красиво на «слабо» развела, опыт – он и в магмире опыт.

— О каком нарушении вы говорите? – серьёзно и сухим тоном, стараясь сделать его как можно более приличествующим лорду тоном, спросил я. Ну, в моём понимании, приличествующим, исходя из подсмотренных по телеку фильмов ещё у Дурслей.

— О том, о котором мне показали следящие чары на ваших значках первокурсников! – Лязгнул метал в её голосе. – Их сигнал пропал рядом с хижиной Хагрида, так что я жду, лорд Поттер!

Мли-и-и-н!!! Как мы могли забыть об этих бляхах?! Правильно говорят, что все гениальные планы рушатся из-за мелочей.

Переглянувшись с Гермионой, мы демонстративно тяжело вздохнули, чтобы скрыть обеспокоенность от таких новостей.

— Когда мы вышли все вместе из домика Хагрида, Гермиона заметила, что у неё нет палочки. Она подумала, что выронила её где-то внутри. Рона мы убедили возвращаться без нас, а сами пошли обратно. Оказалось, что палочка выпала почти у самого дома, на тропинке, – начал я, но дальше уже продолжала Миона.

— Если честно, то Рон, … он немного… шумноват, так что мы решили подождать, пока он уйдёт подальше, а чтобы не скучать на одном месте, мы пошли по тропинке дальше в сторону леса…

Тут МакГонагалл начала бледнеть.

— Ну, мы с Гарри начали делиться впечатлениями о Хагриде, и о том, о чём он нам рассказал. Как уже сказал Гарри, он рассказывал о его родителях, помимо того, что угощал чаем. О, кстати. А сколько ему платят? – неожиданно сменила тему Гермиона.

— Что? – заторможено отозвалась профессор, явно с трудом выплывая из своих мыслей.

— Скажите, а сколько платят леснику в школе? – вежливо повторила девочка.

— Позвольте поинтересоваться, почему вас заинтересовала эта тема? И вообще, хватить увиливать!

— Я не увиливаю, – демонстративно обиделась Герми. – Просто у Хагрида стол был застелен газетами вместо скатерти. Мне было не очень приятно пить чай, читая заодно нудные статьи про котлы в министерстве магии и криминальную хронику про ограбление Гринготтса.

— Я поговорю об этом с Хагридом, а вы продолжайте.

— Да нечего дальше продолжать. За разговором дошли по тропинке до какой-то полянки. Там ещё родник через неё протекал, и из камешков был маленький прудик выложен. Мы там и сидели, пока солнце не скрылось. Знаете, там так красиво было, когда цветы с заходом солнца стали раскрывать свои бутоны… А ещё они светились… — явно замечтавшись, многозначительно оборвала фразу подруга.

Ох, как хорошо иметь защиту от чтения мыслей, а то кто-то, не будем показывать пальцем, немного увлёкся.

МакГонагалл недоверчиво смотрела на Миону.

— Мистер Поттер, так всё и было? – спросила она уже меня.

На этот глупый вопрос, я уверенно закивал головой.

— Что же, о своём наказании вы узнаете позже. А сейчас – живо в башню и по своим комнатам! И учтите, с этого момента я буду лично за вами приглядывать, чтобы у вас даже мысли не возникло правила нарушать! Свободны.

Пулей вылетев из её кабинета, мы пробежали примерно половину пути до башни Равенкло, а потом запас хода от рыка замдиректора иссяк. Отдышавшись, мы осмотрелись вокруг на предмет живых и не очень ушей, и смогли, наконец, выговориться.

— Пронесло! – Выдохнула Миона.

— Тебя бы так пронесло, – ехидно продолжил я. – Когда ты начала нести про Запретный лес, я чуть прямо там…

— Только без подробностей! Не хочу этого слышать.

— А я вот очень хочу. – Уже сердито начал выговаривать этой интриганке малолетней я. Боже, и подобная авантюристка скрывалась под маской заучки-ботанички. – Ты что творишь? Да все преподаватели должны этот лес знать вдоль и поперёк! А ты тут со своими фанта…

— Сам ты! Со своими, – демонстративно обиделась эта интриганка. – А про эту полянку я услышала в гостиной от старшекурсников, чтоб ты знал.

И показала мне язык, настолько лучась самодовольством и позитивом, что я ею невольно залюбовался. Видимо, раньше ей не хватало не только друзей, но и повода совершать подобные безрассудства, в смысле, врать преподавателям, от того теперь так себя и вела, когда ранее сдерживаемый характер нашёл как себя проявить.

— Ты хотела сказать подслушивала? – не удержался от подколки я.

— Подслушивают сплетницы, к твоему сведению. А я собирала стратегически важную информацию.

— Ну-ну… — буркнул в полтона я, но дальше спорить не стал. – Идём в гостиную?

— Не, давай поищем какой-нибудь кабинет, где бы могли вдвоём заниматься – в общей гостиной это неудобно, да и не стоит светить перед всеми, чем мы с тобой таким отличным от всех занимаемся.

Посчитав подобное предложение довольно интересным, мы побрели по коридору дальше, заглядывая в двери, встречающиеся на пути. Потратив так несколько часов, и утолив как своё любопытство, разглядывая сваленный в заброшенных классах хлам, так и обоюдное невысказанное нежелание подчиняться приказу МакГонагалл, мы решили возвращаться, когда местный «комендантский час» почти вступил в силу.

Беды ничего не предвещало. Мы спокойно вышли к галерее и ступили на лестницу, которая вела в сторону нашей башни, как вдруг этой тва… этому творению захотелось ступеньки размять да перилами похрустеть. И размяла она их аж прямо к третьему этажу.

— Р-р-р! – Выразил своё отношение к ней я, ибо ругаться перед девочкой не хотелось. А повод был – эта гадина стояла как вкопанная, и ни в какую не хотела убираться отсюда обратно!

— Спокойно, Гарри. Это просто магическая лестница. Сейчас просто сойдём с неё, она отъедет, а мы подождём следующую. Шляться по Запретному коридору мы не будем.

Скептически посмотрев на эту оптимистку, я всё же пошёл за ней, сойдя с площадки. Лестница, будто почувствовав свободу, мгновенно отчалила. Чтоб тебя, зараза анимированная, нестандартно зачарованная, какие-нибудь магические бобры, больные бешенством, украсили исключительно матерным барельефом. Хотя нет, это же школа – пусть будут шпаргалки по истории магии.

Стоим, ждём. Уж скоро полночь, фигурально выражаясь, а лестницы всё нет. Я ехидно при этом посматриваю на Гермиону, отчего та тоже начинает заводиться.

— Да где эта… угм… хм… — окончание её фразы прозвучало невнятно из-за того, что пришлось оперативно зажимать девочке рот.

— Тихо! Филч, — очень тихо я прошептал ей, в ответ на её возмущённое гневное сопение, отчего злость у Мионы испарилась как по волшебству.

— Где эти нарушители, миссис Норрис? Ты их чуешь? – донёсся до нас чётко различимый голос завхоза со стороны лестничного пролёта.

Мы настороженно прислушивались, замерев посреди коридора.

— МЯУ!!! – Раздалось откуда-то из-за спины.

Как мы не подпрыгнули от испуга, и одновременно при этом не умерли от разрыва сердца, я не знаю, но ощущения были явно точь-в-точь, как у героев не сильно второсортного американского ужастика. Медленно оглянувшись, а я так и продолжал при этом зажимать рот Гермионы, мы заворожённо уставились в светящиеся глаза миссис Норрис. Та весьма культурно сидела на полу, около стенки, обернув лапы хвостом, но как при этом ехидно смотрела, гипнотизируя своим немигающим взглядом. А когда игра в гляделки ей надоела, она повторила своё коронное и самое грозное заклинание из наличествующего арсенала заклятий – призыв завхоза.

— МЯ-Я-У!!! – Причём на повышенной громкости, протяжно, и явно с душой.

После чего, с чувством выполненного долга принялась вылизываться, уже не обращая на нас внимания.

Подумали мы в этот момент явно об одном и том же, потому как рванули подальше от лестницы почти синхронно. И не знаю, как Герми, а я хотел эту кошку придушить так, чтоб даже мяукнуть не смогла.

Поворота коридора мы достигли раньше, чем появилась лестница с Филчем на борту. Вот почему, когда не надо, эта зараза ступенчатая появляется оперативно, а когда нам надо, то никак? Не отвечайте – вопрос риторический.

— Миссис Норрис, где нарушители? Куда они побежали, девочка?

— Мя! – Мне так и представилось, как эта усатая особь гордо ткнула хвостом в нашу сторону.

— Ага, – злорадно констатировал Филч. – Попались голубчики – там тупик. Давно из школы никого не исключали, но тут уж директор не отвертится – сам сказал. А ну, выходите по-хорошему, а то хуже будет!

Последнее, сказанное гораздо громче, явно было для нас. Ну-ну, не дождётесь. С этой мыслью я потянул Герми дальше – не может же быть коридор в школе и без дверей?

Дверь оказалась в самом конце. Одна на весь коридор. Ну вот кто так строит? Доспехов понатыкали с десяток, а дверку всего одну. Да ещё закрыли.

Пока я её дёргал, пытаясь открыть силой (ну забыл я про магию, забыл), Миона отдышалась, и вспомнила, что вообще-то, теоритически, она как бы волшебница, поэтому вытащила свою палочку, косясь при этом назад, откуда доносились шаркающие неторопливые шаги нашей приближающейся Немезиды, и уверенно оторвала меня от двери.

— Алохомора! – Прошептала она, по-хитрому взмахнув палочкой, и указав ею в конце движения на замок двери. Тот в ответ громко щёлкнул, а дверь сама приоткрылась.

Юркнув внутрь, и затворив дверь, мы изо всех сил прижались к ней, чтобы та выглядела по-прежнему закрытой. Прислушиваясь к приближающимся шагам Филча, и замерев, мы напряжённо ждали развязки, когда…

ДЗЫНЬ!

Из-за двери донеслись звуки падения чего-то большого и металлического, а потом ещё долго как будто катилась пуская кастрюля. Это явно был шлем в комплекте с доспехами.

— Пивз! [Beep]! Ты меня убить хочешь?!

— Хи-хи-хи. Ты так смешно прыгаешь. Давай повторим, а?

— Вот я тебя сейчас…

— Не поймаешь, не поймаешь. Ха-ха-ха!

Голоса за дверью довольно быстро перемещались, видимо Филч пытался поймать руками этого полтергейста-пакостника.

— Не догонишь, не поймаешь, не найдёшь! – Прокричал удаляющийся голос Пивза.

— Стой, [beep]! Профессору Снейпу пожалуюсь, он на тебя управу-то найдёт, – вторил ему такой же удаляющийся голос Филча.

Фух, пронесло. Ещё бы чуть-чуть…

— Гарри, – начала осторожно дёргать меня за рукав Герми. – Гарри! Да, Гарри же!

— Что? – оторвал я голову от двери, в которую упёрся в порыве облегчения.

Посмотрев на подругу, я очень удивился её виду – стеклянные глаза, распахнутые от удивления и побледневшее, напряжённое лицо. Проследив же за её взглядом, я понял, что наши приключения только начинаются. В подтверждении этого, я присвистнул, ибо иначе выразить свои чувства от увиденного в этот момент не смог.

Объект нашего взаимного наблюдения склонил голову набок и приподнял левое ухо, кончик которого забавно, и даже как-то по-домашнему, был загнут под своим весом.

Я присвистнул ещё раз. Дёрнулись ещё два уха, а левая голова уверенно повернулась на звук.

— Гарри, не дразни его! – Испуганно прошипела мне Гермиона, причём так, что оно было очень похоже на кошачье.

Правая голова трёхголового здорового пса тоже видимо так подумала, потому зарычала. И через некоторое время до нас донёсся порыв воздуха от этого предостерегающего рыка, заметно колыхнувший подолы мантий.

Гермиона сдавленно сглотнула, и начала нащупывать ручку двери, так и не оторвав взгляда от пса-мутанта. Нет, неправильно. От гигантского пса-мутанта. Чтобы убедиться, что у меня не глюки, я закрыл рукой один глаз – нет, число голов у меня так и не уменьшилось, поэтому с удобной мыслью, что это просто в глазах троится, пришлось расстаться.

Я всё же продолжил своё насвистывание, раз уж начало ему понравилось. И был прав – продолжение пошло на ура, так как все головы повернулись слегка набок, забавно колыхнув ушами, а сам пёс прилёг на пол и замолотил хвостом по полу, показывая, насколько ему нравится моё исполнение.

Прямо милашка, если бы он не был вдвое нас выше в лежачем положении.

Так, насвистывая что-то ритмичное, я сдвигался так, чтобы закрыть собой Гермиону, и заодно толкал рукой, напоминая, чтобы она открыла дверь. Та всё же сообразила, что ужинать прямо сейчас пёсик не собирается, и открыла дверку.

Медленно пятясь и с чувством насвистывая, я вышел в коридор. Однако, мой гордый выход смазала Миона, судорожно хлопнув дверью и смачно припечатав её ещё и заклинанием.

— Коллопортус!

Фух, а коленки-то дрожат.

— Знаешь, Герми…

— Что?

— Давай в следующий раз, когда директор будет говорить про ужасную смерть, поверим ему?

— Ага.

На наше счастье, в коридоре Филча не наблюдалось, а на шум за всё то время, пока мы там отходили от страха, никто так и не пришёл. Отдышавшись, мы поспешили убраться из Запретного коридора подальше. Естественно, лестница была тут как тут, и перенесла нас на наш этаж в лучшем виде, от чего меня начали терзать смутные сомнения.

По молчаливому уговору, обсуждение случившегося мы решили перенести на завтра. Добравшись же до гостиной, мы сели поближе к камину, благо старшекурсники лучшие места пока ещё не заняли, и также молча смотрели на огонь, чувствуя, как его тепло заставляет отступить холод пережитого ужаса.

— И всё-таки директор псих, – шёпотом резюмировала Гермиона. – Только подобные ему могли додуматься притащить в школу настолько страшное животное.

С той знаменательной нашей встречи с пёсиком-милашкой, что был не чужд музыкальной жилки, минуло несколько недель. Тогда, на следующий день, мы решили сделать вид, что ничего необычного не произошло. Конечно, немалую роль в этом решении сыграло то, что официально всем было запрещено там появляться, а добровольно признаваться в нарушении запрета, грозившим отчислением, дураков не было. Однако это не помешало Гермионе написать родителям письмо, содержащее кучу метафор и иносказаний, упирающее на то, что наше отсутствие в школе всё же засекли. Когда я читал сей шедевр, до конца смог прочитать не сразу – терял нить повествования, но, не смотря на это, создавалось впечатление, что у нас всё хорошо и ничего не случилось. Как у неё это получилось – до сих пор не понимаю, и, наверное, никогда не смогу понять, потому что догнать её по объёму и разнообразию прочитанного нереально.

В ответ пришло письмо, содержащее то, что и должны говорить родители детям в подобных ситуациях. Прочитав оное, Гермиона облегчённо выдохнула, и высказалась в том смысле, что как же хорошо, что расстояние между нами и её мамой свело на нет возможность мануального общения.

Вскоре после пережитых приключений жизнь вошла в размеренное русло, чуть изменилось расписание, а на занятиях мы прекратили выполнять базовые упражнения, перейдя к разучиванию формул, жестов и ключевых команд, считающихся заклинаниями. Почему считающихся? Да потому, что, например, заклинание вызова света «Люмос» звучит так только у нас, а в странах другой языковой группы пользуются своими названиями на родных языках. И если магию формируют слова, то я совершенно не понимаю, как наше «Люмос» и японское «Hikari» могут приводить к одному и тому же результату. Если, конечно, не предположить, что «магий» в мире несколько, и каждая говорит на своём языке, что является, на мой неискушённый взгляд, полной чушью.

Доказательство этого моего предположения заняло у меня около недели, когда я пытался повторить Люмос с другим словом-активатором. Долго ничего не получалось, пока я не перестал тупо повторять движения, начав доверять своим глазам и ощущениям. Стоило только привыкнуть доверять течению своей магии, и увидеть, как её перекрывают неправильные движения палочки, и звуковой активатор мне вообще не понадобился. Герми после продемонстрированного подобного «чуда» все соки из меня выжала, заставляя подсказывать ей, как и что делать. Упорство победило с разгромным счётом, но желания разучивать с ней ещё что-нибудь у меня скончалось ещё на полпути к её успеху. Тогда-то я и задался вопросом: может, в магмире существуют какие-нибудь артефакты, позволяющие видеть «магию»?

Подойдя потихоньку в декану, и задав этот вопрос, я получил получасовой рассказ о стёклах Лессера, очки из которых используют артефакторы. После этого вопрос о том, что подарить Моне на День рождения даже не стоял. Как говорится, не отходя от кассы, я посвятил профессора Флитвика в свою ситуацию, когда и надо, и вроде и никак. Полугоблин оказался мировым человеком, так что взял все проблемы с приобретением на себя, с меня же были только деньги.

Во время поздравления Герми выяснилось, что Флитвик не только мировой мужик, но ещё и очень умный, ибо так как я поздравлял подругу один, то и её удушающий захват в виде радостных объятий достался мне в полной мере. Но ничего, о его неоценимой помощи я рассказал сразу, как только смог продышаться. Больше ничем иным мы её праздник не отмечали, так что торжество прошло скромно и незаметно (угу, особенно учитывая прилёт двух сов, притащивших ей нечто тяжёлое и прямоугольное от родителей), утопленное в ненавистном тыквенном соке.

Смена имиджа не прошла незаметно для остальных равенкловцев, ибо теперь за книгами пропадало уже двое очкариков, что вызвало волну мелких шуточек на эту тему. Банально, тупо и быстро всем надоело, так как мы не реагировали, а шутники и не старались нас задеть как-то серьёзно. Ибо я ж, чтоб его, Мальчик-который-выжил-после-авады. С подругой. Приятным исключением стал Терри, с которым мы жили в одной комнате. Как выросший в магмире, он почти сразу просёк, что за очки получила Гермиона в подарок от меня, а как заслуженно отправленный на Равенкло, чуть позже догадался, почему у меня таких очков нет. Ну, точнее не догадался, а просто обратил внимание на наши занятия, но не суть.

Суть же в другом. После смены расписания, добавления других предметов и тому подобного основная масса общих занятий у нас стала проходить со Слизерином. А если ещё конкретнее, то с Драко Малфоем и его шкафами.

С самого первого дня после того эпичного распределения при его появлении я спиной чувствовал просто нечеловеческую жажду убийства. Это стало привычным, приучало следить за окружающей обстановкой, тренировало боковое зрение, слух и скорость реакции в целом. Короче, ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Однако в последнее время это изменилось. Нет, Малфой по-прежнему меня демонстративно-ненавидяще «не замечал», но у меня появилась уверенность, что если нас оставить двоих в одной комнате, то неожиданных трупов можно не опасаться. Что на него так повлияло, я не знаю, и потому стараюсь всё также держаться подальше. Жалко, что подобное невозможно на совместных уроках, например, таких, как зельеварение.

Снейп (Профессор Снейп, Гарри! – как всегда поправляет меня Герми) явно поставил перед собой цель показать мне всю глубину моего незнания, и потому начал сажать меня вместе с этим бледнолицым. Для контраста, как я понимаю. И на одном таком контрасте мы с ним заработали отработки за запоротое зелье. И нет, в кои-то веки виноват у Снейпа был не я, а Драко – этот одарённый устроил фонтан из зелья посреди класса, положив иглы дикобраза в кипящий на огне котёл. И это после аналогичного случая с Невиллом!

Под озадаченно-непонимающим чего-то в этой жизни взглядом Ужаса Подземелий, мы с этим гением зельеварения поплелись к мадам Помфри, где нас и застала Гермиона, пришедшая после занятий, обрадовав заодно отработкой этим вечером в классе зельеварения.

После того, как Гермиона рассказала мне о том, что я пропустил, оставив её одну с этим жестоким миром знаний, в комнате установилась неловкая тишина. Мы с Герми не рисковали обсуждать что-либо в присутствии Малфоя, Малфой же лежал на койке, и вид при этом имел смурной и нахохлившийся. Взгляды же, которые он бросал в нашу сторону, вообще поражали – такое чувство, что он хочет с нами поговорить, но очень при этом и не хочет. Ну, не хочет, так и шут с ним.

Как только мадам Помфри нас отпустила, мы поспешили покинуть такую приятную компанию. Однако вечером, когда мы встретились на отработке, ситуация повторилась.

— Ладно, Малфой, давай уже! – Не выдержал я. – Говори, что так тебя гнетёт, и закончим с неприятной частью, а то сил уже нет смотреть на твои мучения.

Драко радостно отставил от себя грязный котёл, который пытался оттереть тряпкой с чистящим зельем, оставленным в классе профессором Снейпом. Любимчик! Мне вот он никогда не предлагал до этого подобный сервис.

— Поттер… — неуверенно начал Малфой. – Хотя мы и не в самых лучших отношениях…

Тут у меня сам собой вырвался подтверждающий фырк.

— Не перебивай, я сам собьюсь, – на удивление по теме ответил он. – Согласен, мы далеко не в дружественных отношениях, но они касаются только нас двоих.

А вот это уже интересно. Поднимаю удивлённо правую бровь, сигнализируя, чтобы он продолжал дальше. Драко же почему-то от этого моего действия поперхнулся воздухом. Неужели наконец-то стало получаться похоже на оригинал?

— Давай ближе к теме. Согласен, что наши отношения не должны затрагивать никого вокруг. Что дальше?

— Меня просили передать тебе письмо, – продолжил он, и даже достал оное откуда-то из внутреннего кармана. – Возьмёшь?

С этим вопросом он протянул его мне. Интересный сюжетный поворот.

— И от кого оно? – спрашиваю, не делая при этом никакой попытки взять конверт.

— От твоей матери-по-магии.

— Чё?

— Письмо, говорю, тебе. Брать будешь?

Вот как у человека может сочетаться одновременно отвращение от общения со мной и желание, чтобы я это письмо взял? Некоторое время потратив на раздумья, я всё же решил прочесть, что мне решили так неожиданно написать. Но вот спрашивать у Драко имя написавшей не стал, ибо сразу видно, что он этого от меня так и ждёт.

Ладно. Демонстративно вытягиваю руку и притягиваю письмо к себе, но заставляю в конце его зависнуть над ладонью. Делов-то, после кирпичей, коими я давал банде Дадлика сигнал на старт. Проведя второй рукой над ним и не почувствовав никакой реакции амулетов, решаюсь его открыть. Драко же, видя эти мои действия, стоит приоткрыв рот, упорно выискивая взглядом мою палочку. Некоторое подобие своего гордого вида он смог принять только после того, как я ему подмигнул и дружелюбно улыбнулся. А то, что ему показалось, будто улыбка была ехидной, меня не касается.

Прочитав письмо и немного зависнув над именем в конце листа, потом перечитав, но всё также зависнув, я так и не смог прийти в себя от подобных новостей. Нет, логично, что раз есть Сириус Блэк в роли защитника, так должна быть и защитница. Но Нарцисса Малфой?! Чего я ещё о родителях не знаю? Снейп мой настоящий отец?

— Хи-хи-хи, – не удержался я от смеха на последней мысли.

— Что смешного? – Ох, Драко, я тут про тебя даже забыл.

— Не обращай внимания, это я так на подобные новости реагирую. Это пройдёт. Ха-ах.

Драко ожидаемо обиженно насупился.

— Извини, просто… это было неожиданно, – я всё же нашёл в себе силы унять неуместный смех и хотя бы внешне быть серьёзным.

— Леди Малфой пишет, что она может подтвердить написанное своими воспоминаниями, и что ты можешь принести думосброс…

— Да.

Всё же с сомнением смотрю на Драко. Может, попросить его мать переслать воспоминания в Гринготтс, чтобы их проверили? Хотя… это же воспоминания, что с ними может быть не так? Да и вживую на родителей посмотреть хочется…

Подобные сомнения не заняли много времени.

— Как и когда?

— Профессор Снейп опять нас посадит вместе, и мы получим отработку.

— С чего вдруг он вам помогает?

— Северус обязан моему отцу, поэтому поможет. Мама в письме тоже попросила его об этом.

Угу, то-то метки у них на предплечьях одинаковые. Что-то я уже не хочу знать, кто там чем кому обязан.

— Хорошо, буду ждать. – Всё же киваю ему.

— Эм, Поттер… Письмо-то надо сжечь. – На моё удивление, он продолжает. – Ценой моего возвращения на Слизерин после твоей выходки стала клятва отца, что он год не будет вмешиваться в дела школы. Поэтому об этом письме мой отец не знает.

На повторно вздёрнутую бровь, ставшую выражением моего скепсиса, Драко уже не так нервно реагирует, но свою мысль несколько дополняет.

— Клятва касалась только вмешательства, а вот обдумывать и обсуждать ему никто не запрещал, поэтому он не в курсе именно этого разговора, и что и как ты будешь обсуждать с матерью.

— Понятно. Приму к сведению.

Сжигать письмо пришлось в камине, так как так же эффектно зажигать огонь, чтобы сжечь его в воздухе, я пока не научился. После этого мы вернулись к чистке котлов.

Появившийся к озвученному времени декан Слизерина показательно скривился на результаты нашей работы, так же показательно магией очистил котлы, и высказал желание, чтобы мы скрылись с глаз его как можно быстрее.

Никто из нас спорить не стал.

* * *

На берега Шотландии, согласно заложенной Природой сменой времён года, спустилась осень. Кто-то это время года восхваляет, кто-то недолюбливает, а кто-то ненавидит. Все люди разные, и от этого никуда не денешься. Вот и Квиринус Квиррелл уже которую ночь шмыгал носом и проклинал гуляющие по Хогвартсу сквозняки, также не одобряя начавшееся понижение среднесуточной температуры.

Внимательный читатель, конечно, тут должен заметить, что мы имеем дело с магами, и у них уж точно должны быть готовые рецепты для борьбы с банальным насморком. Не спорю, они есть, и даже довольно себе эффективны, можно также добавить ещё и эффектны, если подразумевать Бодроперцовое зелье. Однако всегда есть как минимум одно «однако». В случае с Квирреллом этих «однако» было несколько – это и то, что он ненавидел его вкус, и то, что оно лечило лишь последствия, не защищая от повторного прихода, и то, что ему приходилось осенью, по ночам, проводить своё свободное время в засаде на холодном полу без согревающих чар, пытаясь подобрать путь мимо одного шестиглазого сторожа, отличающегося истинно собачьей натурой и нравом – мимо молодого трёхголового Цербера.

К его сожалению, Цербер был настоящий, службу нёс исправно, и никого, кроме полувеликана Хагрида, к себе не подпускал. Последний заслужил подобное к себе отношение явно исключительно лишь тем, что исправно приходил кормить милого домашнего пёсика по кличке Пушок. Впрочем, для Хагрида мало кто не подпадал под определение «он милый, лапочка и даже мухи не обидит» — когда все эти «милые» зверюшки вдвое вас меньше и не могут прокусить сунутый им в пасть палец, чувство опасности со временем как-то несколько притупляется.

Но вернёмся к профессору Квирреллу, который лежал в засаде, и в мыслях костерил Хагрида, Пушка, Дамблдора, Волдеморта, замок Хогвартс и местные погодные условия, периодически и исключительно умозрительно определяя их взаимную степень родства. Без подогревающих чар он лежал потому, что Пушок относился к породе церберов на самом деле, а потому обладал чувствительностью к любому проявлению магии рядом с ним. Из этой его семейной черты следовало также, что он обладал ещё и повышенной сопротивляемостью к магии, направленной на него. Отсюда вытекало, что в качестве сторожа церберы явно незаменимы.

Собственно, зачем профессору так сильно понадобилось пробираться ночью и тайком, рискуя жизнью и мантией в районе филейной части, спросите вы? Ответ прост – где-то там, за ним, директор Дамблдор положил на хранение философский камень Фламеля. Камень, являющийся источником бессмертия и прочих материальных благ в виде создания золота из всякого хлама. Камень, которым хотели обладать или создать его все те, кто имел хоть капельку жадности или честолюбия. Короче, абсолютно все.

А для Квиррелла бессмертие было особенно актуально, ибо в последнее время его организм начал сдавать всё сильнее. Кто мог знать, что заключённый договор и последовавшее за этим превращение в одержимого приведут к подобным плачевным последствиям? Дух, с которым маг заключил договор, конечно, об этом знал, но какой дурак в подобной ситуации будет просвещать смертника, практически безвозмездно, а фактически даром, отдавшего своё тело во временное пользование? Причём временное чисто по техническим причинам – мрут подобные идиоты быстро и качественно.

Что за дух обитал в теле недалёкого профессора, спросите вы? Догадаться нетрудно…

— Не подействовало… — грустно прошептал Квиринус.

— ОПЯТЬ не подействовало! – Поправил он сам себя, только вот голос был жёстким и холодным в своей интонации. – Ты ни на что не годен.

— Мой лорд, вы же видите, я над этим работаю. Я обязательно узнаю, как пройти…

— Сколько уже ты пытаешься? Четырнадцать ночей или пятнадцать?

— Шестнадцать…

— Вот! Ты его пытался усыпить тремя зельями, несколькими чарами, подсыпал маггловские снотворные, применял чары маскировки, невидимости, скрывающие звук и запах… Даже Авадой швырялся, явно со злости. И ничего не помогло!!!

— Мой лорд, я ещё не всё перепробовал!

— Да? И что же ты ещё не пробовал?

— Я хочу натравить на него горного тролля. Дамблдор зачем-то заказал двоих в зверинец, хотя их исключили из программы ЗОТИ и УЗМС ещё четыре года назад.

— Н-да? Ну попробуй. Только вот когда? Снейп всё сильнее начинает на тебя коситься – он явно начинает догадываться о нашем интересе. Да и как ты собираешься доставить тролля к псу? Он же всех детей по пути перебьёт, а учитывая, что зверинец в подземельях…

— На Хэллоуин, мой лорд. Все будут в Большом зале и нам никто не помешает.

Не дождавшись ответа, профессор ЗОТИ поднялся с холодного пола, почистился заклинанием, шмыгнул носом, и пошёл в сторону подземелий, видимо, выяснять, сможет ли он украсть хотя бы одного горного тролля.

А дух Волдеморта в его голове размышлял о том, что, если у этого неудачника опять ничего не получится на этот Самайн, то нужно будет что-то решать с начинающим разлагаться заживо телом. Пока ему на ум ничего, кроме крови единорога, не приходило. Прибегать же к подобным мерам ему очень не хотелось, так как он под определение невинной девы явно не подпадает, а потому добровольной крови ему никто не даст. Брать же силой, убивая дитя магии, означало словить проклятие от самой Магии, которое его душа будет нести сквозь несколько перерождений. Подобные перспективы не радовали, а он с ходу не мог придумать даров, способных компенсировать нанесённый вред от убийства парнокопытного. Короче, куда не кинь – всюду клин.

* * *

Спросите себя, что вы представляете себе в первую очередь, когда слышите слово «магия» или «волшебство»? Если какие-нибудь чудеса там, превращения или фею с крылышками, на худой конец, то я за вас рад. Мне вот не так повезло, ибо в последнее время главным и самым ненавидимым признаком магического мира стала тыква. Тыквенный сок, тыквенная каша, отработки на тыквенных грядках, а теперь градус отыкверелости просто зашкалил, ибо школа просто пропиталась этим запахом от всех тыкв и тыквочек, которыми её украсили к Хэллоуину.

Да, маги празднуют Хэллоуин. Сам в шоке. Мы с Герми ждали Самайн, о ритуалах на который так много прочитали в старых книжках, а тут такой облом в лучших традициях жанра. Как просветил нас ближайший молодой специалист, что был родом из магического мира, Терри, подобная замена началась с начала века, когда старые рода стали терять своё влияние. Так же большую роль сыграли магглорожденные, которые и принесли сюда свой праздник. А маги, ярким представителем которых является Дамблдор, были только рады найти замену событию, олицетворяющему закат светлой половины года и приход её тёмной стороны. Мда, видно, кому-то печенек не хватило, вот они и обиделись.

В общем, первая мысль, что пришла в голову, когда я вышел на завтрак в большой зал – кто-то хорошо приложил директора тыквой по тыковке. Они были везде – на полу, на столах, в воздухе, и, что самое жуткое, как я уже говорил, тыква была в еде. Сев за стол и оглядевшись вокруг, я тут же изменил своё мнение – самым жутким для меня было то, что многие ели это с аппетитом. Я аж передёрнулся.

Моё мнение о празднике явно разделяла профессор МакГонагалл. Когда мы зашли в класс Трансфигурации, я был счастлив, несмотря на то, что задание у меня так и не получилось, и я схлопотал полноценное эссе по изменению неживого. А всё потому, что в кабинете наконец-то не чувствовалось запаха праздника. Как же хорошо иметь преподавателя-анимага с отличным обонянием.

К моему сожалению, остальные преподаватели поддались суете праздника. Пусть я буду эгоистом, но смотреть на радостные рожи, в то время, как в этот вечер ты лишился родителей, было тяжело. Жалко, что зелий сегодня не было – нет в этом мире справедливости, а так хочется обломать всем этот праздник. Ага, как говорится: «Все люди – братья, а девочки все сёстры (чтоб им не обидно было)». Так и мне хочется… чтоб не обидно. В итоге, под вечер моя хандра была всем заметна уже невооружённым глазом. Герми с Терри, конечно, пытались меня расшевелить, но явно не знали, с какой стороны подойти к этому вопросу, а потому в результате предпочли оставить меня в покое.

Впрочем, как оказалось, в школе есть специалисты покруче, вот только методы у них сомнительны, а также нет тормозов, предохранителей и лицензии на подобную медицинскую практику. Если кто не понял, то я про близнецов Уизли. Эти два медбрата-акробата, заметив мою кислую рожу на ужине, не нашли ничего лучше, чем попытаться исправить сие святотатство, и привить мне улыбку. Это как они сами мне сказали, когда я вместе с соседями, включая Гермиону, пытался пальцами, магией и палочкой выковырять из волос какую-то дымящуюся разноцветным дымом липкую гадость.

В итоге пришлось идти в сторону ближайшей раковины с водой, потому как магия на эту… это не действовала, а дальше выставлять себя на посмешище в Большом зале я не захотел. И, конечно, Гермиона пошла мне помогать. Вот так, буднично и совершенно естественно, мы с ней и встретили тролля. Как говорится, практически в естественной среде обитания.

Представьте себе, выходите вы из туалета, в не самом праздничном настроении, костеря при этом двух идиотов, а на вас прёт нечто монументальное и дурно пахнущее. Представили? Ваши действия?

Ах, да, ещё – вам одиннадцать лет, из заклинаний вы знаете только те, что создают слабенький фонарик, получающийся через раз такой же слабенький щит, отпирающее и запирающее замки, можете становиться невидимым, но только в одиночку, ну и, в качестве бонуса, умеете палочкой поднимать перо в воздух. Так что вы там говорили насчёт одной левой и в одиночку против серой горы мышц с большой дубинкой?

— Гарри, – это Гермиона, спрятавшись за спиной, вцепилась в меня изо всех сил, и начала шёпотом выражать свой «восторг» от встречи. – На троллей магия не действует, я читала. Давай скорее уйдём отсюда?

Как? Ведь, к сожалению, лестница находилась как раз за ним, а коридор, в котором мы находились, до боли напоминал об аналогичном этажом выше. И что-то мне не хочется оказаться в тупике с таким громилой за спиной. И вообще, что в школе делает полуразумное дикое животное?!

Однако мои измышления очень быстро стали неактуальными, так как Герми в первую очередь стоило упомянуть, что тролли не только нечувствительны к магии, но имеют ещё и очень хороший слух. Это я понял по тому, что тролль всмотрелся в нашу сторону, чуть развернулся, а затем резко рванулся прямо на нас двоих.

В первое мгновение от охватившего меня ужаса я не мог сдвинуться. Прийти в себя мне помог всхлип девочки за спиной, и её же пальцы, которыми она просто впилась мне в плечи. Боль помогла мне начать хоть как-то соображать, но ничего лучшего в тот момент, чем нырнуть обратно в туалет и захлопнуть за собой дверь, я не придумал. Благо она открывалась наружу.

Коллопортус в этот раз у меня получился чуть ли не рефлекторно. Вот что тренировки животворящие, особо приближенные к реальности, с нами делают. От подобных мыслей чуть на хи-хи не пробрало, но удержало лишь то, что Герми сейчас подобного точно не поймёт. Это я увидел по её белому, как мел лицу, отсутствующему взгляду и подрагивающим губам. Она явно не на шутку перепугалась.

Быстро отойдя в противоположный от двери угол, я её обнял, желая успокоить, заодно в панике шаря вокруг глазами в поисках места, где бы можно было спрятаться. Найти ничего не удалось, так как тролль оказался больно умным – просто разнёс дверь в щепки своей дубинкой. Нас не задело, благо успели отбежать сразу после её закрытия, а вот разлетевшимися деревянными осколками снесло большую часть факелов с волшебным огнём, а некоторые повредило так, что свет от них стал неровным, напоминающим огонь настоящих факелов. От этого в туалете стало гораздо темнее, а вокруг нас по стенам стали плясать неровные тени. Спокойствия это не добавило.

Тролль начал протискиваться внутрь, пытаясь при этом достать нас своей дубинкой, но из-за размеров двери протиснуться сразу у него не получилось, что его явно только разъярило. Свои чувства он выразил в утробном раздражённом рёве. Признаюсь, мне стало жутко от этого.

А вопросы «как быть?» и «что делать?» с каждой секундой становились всё актуальнее, так как зверюга понемногу, рывками, забиралась внутрь.

Когда тролль практически пролез сквозь дверной проём, мне в голову не пришло ничего лучше, как попытаться отвлечь его на себя, а Герми спрятать в кабинке, находившейся рядом с нами. Судя по всему, он реагирует только на звук и движение, и не должен будет пытаться добраться до неё, пока я буду прыгать вокруг. Надеюсь, я прав, а тренировки банды Большого Дэ ещё не растеряли своего эффекта, иначе нам с Герми будет очень больно.

План принят, возражений нет, начали.

Стоило зверюге прорваться внутрь, как я кинулся прямо на него с таким криком, что в первое мгновение тот опешил, и даже чуть приопустил свою дубинку. Это мне напомнило картину, которую я наблюдал на одной из улочек Литл-Уингинга, когда на крупную овчарку, явно не чурающуюся драк, что-то тявкала ухоженная болонка, ростом той много ниже груди. Вот у тролля было очень похожее непонимающее выражение морды, ярко иллюстрирующее степень разрыва шаблона от того, что пыль под ногами посмела что-то тявкнуть на него.

К сожалению, заминка была недолгой, видимо здоровяк решил, что раз обед сам в руки идёт, то и думать нечего – ловить надо. Наша игра в салочки началась. Я прыгал вокруг него и что-то кричал, уворачиваясь от его богатырских замахов дубинкой. Тролль ревел непонятно что, но тоже что-то не очень вежливое, взрыкивая недовольно каждый раз, когда вместо меня его дубинка разносила в хлам кабинки, унитазы, раковины… Вода из водопровода только добавила веселья, но вот от неё мантия начала намокать, всё сильнее сковывая мои движения и заставляя сбиваться дыхание.

То, что так прыгать я долго не смогу, я понимал чётко, но выманить тролля наружу не получалось – он ни в какую не давал мне пробраться к двери в коридор, наглядно доказывая, что зря троллей считают тупыми.

В конце концов случилось то, к чему всё шло – из-за потяжелевшей одежды и усталости я не смог до конца увернуться от удара дубинки. Пусть она задела меня вскользь, но этого хватило, чтобы отбросить меня в угол, терявшийся в полумраке комнаты. Тролль радостно взревел и резво рванул в мой угол комнаты, так неожиданно для меня ставшей бойцовским рингом.

Время практически замерло, пока я наблюдал за падающей на меня дубинкой. В голове звенело от удара, а руки и ноги стали ватными. Очень сильно захотелось спрятаться куда-нибудь, и чтобы никто не смог меня там найти.

И чем ближе была дубинка, тем медленнее она двигалась, а ужас от близости смерти и желание скрыться становились всё сильнее, поглощая каждую частичку моего тела. Сил хоть как-то увернуться так и не появилось.

Непроизвольно зажмурившись, я ждал удара. Сквозь шум в ушах от бешено бьющегося в груди сердца до меня донёсся звук удара дубины по чему-то твёрдому. Он всё звучал и звучал в ушах, растягиваясь, будто время для меня действительно почти замерло.

Протяжный звук – тролль взревел в ярости…

Ещё более замедленный звук от крика ужаса со стороны Гермионы…

Герми?

До меня донёсся ещё один растянутый вскрик. Гермиона!

Зацепившись за эту мысль, я с удивлением понял, что до сих пор жив и продолжаю думать. Поражённый этим фактом до глубины души, я распахнул глаза… и снова замер, но теперь уже от того, что творилось вокруг меня.

Все предметы вокруг меня были укрыты непонятной тёмной пеленой, которая искажала их размеры и образы. Искажения менялись, постоянно перетекая, будто рябь по воде, или же неожиданно превращались из мягких изогнутостей в резко-рваные ломаные линии. И, самое главное, то, что заметил я не сразу, эта колеблющаяся полупрозрачная туманная завеса скрадывала движения мира, что остался за ней.

Именно поэтому я сразу и не смог заметить тролля, который очень медленно и плавно приближался к девочке, стоящей у открытой дверцы туалетной кабинки. Тролль практически висел в воздухе, лишь немного смещаясь к ней, а Гермиона прижимала ладонь ко рту, привалившись спиной к стенке. При этом она не отрываясь смотрела прямо на меня.

И этот практически стоп-кадр по-прежнему сопровождался тянущим рёвом тролля.

В какой момент завеса рядом с Герми перестала искажать картинку, позволяя встретиться с ней взглядом, и с меня как будто слетело наваждение – какого тролля я тут разлёгся, когда её сейчас убивать будут?

Забыв обо всех этих непонятках, я рванулся к ней, сразу же скривившись от боли в задетой руке. А когда всё же смог встать на ноги, голова закружилась, и в глазах потемнело ещё сильнее, не говоря о тошноте и боли от ударной встречи с каменной стеной. И, в довершение всего, видимо, бонусом, руки и ноги стали неметь, словно промороженные на холоде.

Сумев кое-как проковылять несколько шагов, я в итоге осознал, что, пусть и обгоню тролля, но таким путём сделать ничего, кроме как стать живым щитом перед девочкой, не смогу. Видимо, мне нужно было понять, что сделать ничего нельзя, чтобы начать думать. Тролль в этот момент как раз приземлился и приседал на одной ноге, чтобы оттолкнуться и в последнем широком шаге достать Миону.

Если бы было что кинуть ему под ноги… Но вокруг ничего подобного не валялось – все подходящие камни остались за завесой. Бессмысленную суету оборвала одна мысль – я же кидал камни взглядом, а чем лапа тролля отличается от них?

Сконцентрировавшись на опорной лапе зверюги, привычно надавливаю, желая оттолкнуть её в сторону. Но, к моему ужасу, ничего не менялось, хотя от усилий в глазах уже окончательно темнело.

И ничего.

От накатившего чувства бессилия на глаза навернулись слёзы. Доковыляв до Мионы, я стал рядом и просто смотрел, как к нам приближается тролль. Всё, что я мог сделать, это обнять оставшейся целой рукой Герми, и пожелать быть вместе до конца.

— А-а-а-а!!! – Практически на лоскутки порвал мои уши неожиданно ставшим очень громкий крик.

— Гермиона! Герми! – От неожиданности я слегка отпрянул от неё, но тут же притянул обратно, обняв ещё крепче, отчего кричать она перестала, но рот так и остался открытым.

— Гарри, ты… тебя же… живой… как?! – Несвязно и очень тихо пролепетала она.

— Всё хорошо, Герми. Всё хорошо.

Обнимаясь, мы вместе продолжали смотреть на тролля, что всё также рвался к уже исчезнувшей жертве. И чем дольше мы смотрели, тем заметнее было, что в его движении что-то не так, пока до меня не дошло – он заваливался вперёд, будто потеряв опору.

Вот же я тормоз! За вуалью всё было замедленно, а я ждал мгновенного результат. Прав был профессор Снейп – Поттер, ты идиот.

И вдвойне идиот, раз продолжаю находиться в комнате с троллем, когда появился шанс уйти. Ведь если это непонятное место выдавит нас обратно, мы уже точно никуда не убежим.

— Миа, пошли отсюда, пока можем. Только поддержи меня, а то я свалюсь.

— Ой, а где это мы?

— Потом, всё потом – давай выйдем в коридор. Нужно торопиться.

Чем сильнее я успокаивался, тем всё больше ощущал, как же мне хреново. А онемение рук и ног, как будто я их очень сильно отлежал, всё усиливалось. Но мы всё же смогли выйти из комнаты, ставшей смертельной ловушкой.

В коридоре же, когда я расслабился, скрадывающая и искажающая всё вокруг вуаль исчезла, и мы резко вернулись к нормальному восприятию действительности. Одновременно с этим из туалета раздался смачный удар чего-то гулкого о стену, и рёв тролля так же оборвался.

Мы обессиленно свалились на пол прямо там, где стояли, но обменяться впечатлениями так и не успели.

— Поттер, Грейнджер. – Подняв глаза, мы увидели не к ночи мною помянутого профессора Снейпа. – Потрудитесь объяснить, что с вами произошло, и почему вы гуляете по школе, когда должны находиться в гостиной своего факультета?

Сил хватило только кивнуть головой в сторону места нашей несостоявшейся смерти.

Профессор Снейп скептически изогнул правую бровь, явно выражая недоверие, но всё же заглянул по указанному адресу.

— [Beep] ту Люсю тройкой в ряд! – Протяжно, да ещё и присвистнув, произнёс он на каком-то иностранном языке. После чего быстро зашёл внутрь, и до нас донеслись только неразборчивые слова произнесённого им заклинания.

После этого до нас добежало ещё несколько преподавателей, но кто именно там был, я уже не заметил. В глазах окончательно потемнело, но вот то, что перед окончательной потерей сознания Гермиона удержала меня от удара об пол, я запомнил.

Так мы отпраздновали Самайн, и поиграли в Хеллоуин. Праздник явно удался.

Сквозь муть в мыслях, очень гармонично дополнявшуюся тупой головной болью, разрывающейся вспышками сверхновых при каждой попытке пошевелиться, до меня доносились звуки детского плача, более похожие на судорожные всхлипы. Они надоедали, вызывали раздражение и были причиной усиливающейся головной боли, поскольку её приступы были рады ухватиться за такую удобную возможность своего появления.

С трудом открыв глаза, я смог увидеть лишь что-то белое и нечёткое. Ах, да, это просто я без очков. Собравшись с силами, и очень медленно, вслепую, стараясь не шевелить головой, я смог нащупать их справа, видимо, на тумбочке. Кое-как надев их, я смог обрести некоторую чёткость видения мира.

Перед глазами был белый потолок. Незнакомый, ибо подобного рельефа я не помнил. Что ж, видимо, я не в своей комнате. Интересно, почему? Всхлипы справа не прекращались, дополняясь каким-то неразборчивым бормотанием. Как бы их прекратить, а то терпеть уже сил нет.

В теле чувствовалась слабость, но не настолько, чтобы я не мог встать и попытаться узнать, кто там так плачет. Кое-как утвердившись на своих двоих, я заглянул за ширму, разделяющую наши кровати. Там на ней лежала девочка и спала, если так можно было назвать тот кошмар, в котором она пребывала, судя по её плачу.

Кто это была, я в первый момент не понял – она лежала, свернувшись в комочек, спиной ко мне, и укутанная в одеяло, со спрятанными под шапочкой волосами. Когда я подошёл ближе, мне стали более понятны её всхлипы – она непрерывно повторяла «нет-нет-нет» и дрожала так, что это сразу бросалось в глаза. Наверное, стоит её разбудить.

Но только я решил подойти для этого ещё ближе, как она проснулась сама.

— Н-Е-Е-Т!!! – Подорвалась она с громким криком.

Гермиона?!

— Гарри, не надо… Беги… — уже сидя, продолжала бормотать она, явно не соображая, где она находится.

— Гермиона! Герми! – Забыв про то, что у меня голова болит от каждого движения, я сел рядом с ней и обнял, пытаясь удержать на месте. – Я тут, всё хорошо. Успокойся.

Несколько секунд она продолжала вырываться, повторяя моё имя, а потом как-то резко обмякла в моих руках.

— Гарри? – спросила она очень тихо и неуверенно. Сама она при этом схватила меня за руки так, что было немного больно.

— Да, Герми, всё хорошо. Тише, всё хорошо… Ты в безопасности…

Гермиона, которую в моих объятьях продолжало бить крупной дрожью, начала понемногу успокаиваться, пока громкий возглас со стороны не свёл на нет все мои попытки её успокоить.

— Что тут происходит?!

Одновременно с этим приятный полумрак, царивший в комнате, сменился ярким светом. От подобной смены обстановки Герми дёрнулась так, что я её не удержал, после чего спряталась у меня за спиной.

Посмотрев на новое лицо, я узнал мадам Помфри, и как-то естественно до меня дошло, что мы в одной из палат Больничного крыла.

— Мистер Поттер, что вы делаете в постели мисс Грейнджер?! – Очень неодобрительно начала она.

Одновременно с этим моя голова вспомнила, что мучается головной болью, о чём не преминула напомнить серией зубодробительных вспышек аж до потемнения в глазах.

Не выдержав атаки с двух сторон, я застонал уже вслух.

К моему удивлению, вместо продолжения очередных глупых вопросов, она быстро подошла к нам и повторила свои диагностические заклинания, знакомые мне по прошлому посещению. Хмыкнув на полученные результаты, она взяла один из стоявших на тумбочке Гермионы фиалов и ткнула мне в губы.

— Выпейте, Гарри, – это зелье от головной боли.

На свою беду я замешкался, не горя желанием пить неизвестно что, к тому же заранее зная, что это будет какая-нибудь гадость – мне ещё ни разу не попадались лекарства со вкусом, отличным от горького и противного.

— Пейте! Или сами, или я вам помогу.

Сделав глоток, и почти сразу заглотив остальное, под суровым взглядом женщины, я понял, что ошибался насчёт вкусовых качеств. Зелье не было горьким или противным – оно было откровенно мерзким.

Однако… Впрочем, вкус навёл меня на очень интересное подозрение…

— Мадам Помфри, скажите, а это случайно варил не профессор Снейп?

— Да, Гарри, он. А как вы догадались?

— По мерзкому вкусу.

И только сказав это, я захотел отрезать себе язык. Блин, если Снейп услышит об этом, то он меня живьём съест. Эти мои не очень весёлые мысли прервал добродушный смех медиковедьмы.

— Вижу, вам полегчало, раз уже можете шутить, – улыбнулась она мне. – Поэтому давайте возвратимся к моему первому вопросу – что вы тут делаете?

— У Гермионы был кошмар, мадам. Меня разбудили её стоны и плач.

Медиковедьма сразу же, не подвергая мои слова сомнению, развернулась к девочке, и наложила диагностирующие чары уже на неё.

— Мерлин! Мисс Грейнджер, Гермиона, на вас практически не подействовало зелье Сна-без-сновидений и Успокаивающее. Почему вы сразу не позвали меня?!

Гермиона вместо того, чтобы ответить ей, лишь сильнее вжалась мне в спину. Но чуть погодя, она слегка расслабилась, и ответила.

— Оно подействовало – я же заснула. Только кошмары снились.

— Странно, вы должны были крепко проспать до утра. И уж точно без кошмаров. Эти зелья применяются как раз в таких случаях, и не то что вас – оборотня на полдня вырубят. Вы знали о своей высокой сопротивляемости?

— О чём? – тут уж не выдержал я. Хватит на неё давить.

— Ах, что же это я. Вы же магглорожденная – вы не можете подобного знать.

На секунду мадам Помфри задумалась.

— Могу предложить удвоить дозу, думаю, ничего страшного вам не будет. Да и порог воздействия узнать будет нелишним.

— Не надо! – Пискнула из-за моей спины Герми. – Лучше я с Гарри побуду.

— Да, мадам Помфри. Лучше я с ней посижу. Мне уже лучше, ваше зелье помогло, а Гермионе будет спокойнее.

Медиковедьма в сомнении оглядела нашу постельную композицию. Не знаю, что бы она решила, но нас прервали довольно бесцеремонным образом.

— Гарри, мальчик мой, я узнал, что ты очнулся, и решил тебя навестить, – заявил директор, стоя на пороге двери, которую он открыл без сомнений и стука.

С моего места было прекрасно видно, как заледенело лицо мадам Помфри, а в глазах начал разгораться очень недобрый огонёк. Видимо, кого-то сейчас будут лечить. И явно нелекарственными средствами.

Из-за спины потянуло заинтересованностью и предвкушением. Похоже, Герми также заметила этот её недобрый прищур, и явно рассчитывала увидеть мастер-класс мануальной терапии в исполнении медиковедьмы.

— Альбус, – начала она, не оборачивая к директору. – Помните, сколько раз я говорила про посторонние чары на моих пациентах?

Тон её был очень холоден. Выражение лица директора, услышавшего вопрос, нисколько не изменилось, но вот показной радостью от него веять явно перестало. А после того, как медиковедьма повернулась к нему лицом, то и улыбаться он стал как-то криво.

— Поппи, это всё ради детей! – Попытался проникновенно начать свою речь директор. – Мне же нужно было как можно быстрее поговорить с детьми. Ты и так к ним уже почти шесть часов никого не подпускаешь, а у нас расследование стоит на месте.

Ой, дурак… Не стоило ему посягать на владения мадам Помфри – я это ещё в прошлое посещение понял.

— Та-а-ак, Альбус! – Тон медиковедьмы полностью подтвердил мои мысли. – Ну-ка, давай выйдем.

Осознание совершённой глупости, проступившее на лице директора, а также то, как мадам Помфри выволокла его из нашей палаты, стоило бы сфотографировать. А захлопнувшаяся за ними дверь позволила нам тихонько похихикать над Дамблдором. И почему-то мне его было совсем не жалко.

— Герми, ты как? – спросил я у девочки, когда мы отсмеялись и немного расслабились. – Ты так стонала во сне, что я услышал сквозь ширму…

Гермиона не спешила мне отвечать, продолжая обнимать меня и доверчиво вжиматься своей головкой в районе ключицы. Но я не спешил повторять свой вопрос, ощутив, как она напряглась из-за моих слов.

— Я так перепугалась, Гарри… — почти шёпотом всё же ответила мне она. – Когда он задел тебя, а ты упал в тот тёмный угол… А потом он… дубинкой… мне показалось…

Гермиона всхлипнула, и только сильнее вжалась в меня.

— Тише, тише. Я тут, с тобой… Поплачь, если хочешь – я никому не скажу.

Та в ответ только отрицательно покачала головой, отчего её волосы окончательно вырвались из плена больничной шапочки, и начали щекотать мне шею. Пришлось опустить подбородок Мионе на макушку. Это действие, неожиданно для меня, успокоило девочку.

— Гарри, мама меня также обнимала раньше, как ты сейчас, – призналась она. – Только я у неё на коленях сидела.

— Хочешь забраться? – с улыбкой предложил я. – Я только за. А уж представь, что подумает мадам Помфри, когда увидит эту картину…

— Да ну тебя! – Пихнула меня кулачком Герми. – Ничего она не подумает, она уже на директоре оторвалась.

Да уж, бедняга… Чтоб его так почаще песочили.

— Гарри, я думала, что тролль тебя там убил, – неожиданно вернулась к более серьёзной теме Гермиона. – Когда он тебя задел, а я в ужасе вылетела из кабинки, то увидела, как тролль опускает дубинку на место, куда ты упал. А потом от удара начали разлетаться какие-то куски и брызги. Я закричала наверное… Сейчас уже не помню, что я тогда делала… А потом, я поняла, что ты рядом со мной…

Из глаз девочки текли слёзы, но она их не замечала, и только периодически хлюпала носом.

— Гарри, я больше не хочу тут оставаться. Я боюсь… Дома было легко рассуждать, а если бы мы не смогли сбежать? Кстати, а как это у нас получилось?

Стоило ей уцепиться за эту мысль, как слёзы высохли словно по волшебству. Только глаза по-прежнему оставались красными, когда она подняла голову, чтобы посмотреть на меня.

— Я сам не знаю – надо будет поэкспериментировать. А вот с уходом… Мы связаны контрактом, который подтвердили, пройдя распределение. Ты помнишь, что говорит нам Устав Хогвартса на эту тему?

Гермиона серьёзно задумалась. А я по-тихому радовался, что девочку получилось отвлечь от едва не начавшейся истерики. К моему удивлению, Гермиона смогла вспомнить что-то подходящее.

— Раздел шестой, глава пятнадцатая, пункт два, – несколько неуверенно озвучила она. – Некомпетентность преподавательского состава, приведшая к причинению вреда жизни или здоровью учеников.

— Зачем же так серьёзно оценивать это досадное недоразумение, дети?

Это директор Дамблдор, наконец-то, смог вырваться от рассерженной медиковедьмы.

— Нас почти убили, а вы считаете это недоразумением?! – Практически само вырвалось у меня. – Или недоразумением вы считаете это самое «почти»?

Директор никак внешне не прореагировал на мою грубость, спокойно подойдя к нам, и без спросу заняв соседнее койко-место. Умостившись на моей кровати, он отточенным жестом достал откуда-то мешочек со сладостями и предложил нам своё любимое лакомство.

— Гарри, мисс Грейнджер? Попробуйте, они вам понравятся.

— Мы бы с радостью, директор, но боюсь, что тогда мадам Помфри самолично нас убьёт, – отклонил я его предложение. – И вы не ответили на мой вопрос.

— Гарри, мальчик мой, понимаешь это сложный вопрос, и я бы не хотел обсуждать его, пока вы в таком состоянии. Вам не стоит нервничать из-за этого.

— Мы недавно пили успокоительное, директор. Так что я нисколько не нервничаю.

Директор едва заметно поджал губы, а у меня живот как-то неприятно скрутило. Интересно, это из-за тролля, зелий или директор меня про себя поминает добрым словом? Впрочем, это не помешает мне добиться того, ради чего этот разговор и затевался. Надо будет потом Герми поблагодарить за такой хороший рычаг давления на директора. И обязательно прочитать этот троллев Устав самому.

— Ну, хорошо, Гарри. Я не хотел пока обсуждать этот вопрос, так как расследование ещё ведётся. Собственно, именно из-за этого я и посмел побеспокоить вас столь ранним утром.

Утром? А сколько же я был без сознания?

— Темпус! – Озвучил директор, видимо, по моему выражению лица поняв, что меня озадачило.

Цифры заклинания показали, что сейчас половина четвёртого утра. Походу они тут расследуют без сна и отдыха, раз Дамблдор настолько шустро сюда прискакал.

— Пока вы приходили в себя, преподавательскому составу, – многозначительно заострил на этом словосочетании наше внимание директор, – удалось выяснить, что тролль вырвался из зверинца, находящегося в подземельях Слизерина. Запирающие чары на двери, хм, вольера, по-прежнему в порядке, а вот сама дверь, вместе с косяком, оказалась выбита наружу. Каких-либо посторонних чар мы найти не смогли, поэтому нам важны ваши воспоминания – может, вы кого видели или заметили, откуда пришёл тролль?

— Никого мы не видели. Из-за очередной глупости рыжих Уизли мне пришлось идти отмываться к ближайшей раковине, раз уж никто из преподавательского состава, – я также интонацией выделил последние два слова, – не захотел помочь пострадавшему ученику, и не остановил откровенные издевательства над младшими.

Надо же, директор даже смущённо глаза отвёл. Десять лет у Дурслей с докладами о моей жизни, а тут вдруг глаза в сторону. Где-то даже верю.

— Почему вы пошли в туалет на втором этаже?

— А куда ещё? В подвале… Ой, в смысле, в подземельях — я не знаю где они, а на третий вы сами сказали не ходить…

— Понятно. И откуда появился тролль?

— Наверное, со стороны лестницы? Или вы считаете, что на второй этаж он мог попасть иным путём?

— То есть вы не видели? Гарри, мисс Грейнджер?

И я, и Гермиона отрицательно покачали головами.

— Когда мы вышли из туалета, он уже был в коридоре.

— Понятно… Ладно, отдыхайте. Думаю, вам стоит сейчас поспать ещё немного. – Директор довольно резко включил режим добродушного дедушки, как-то неожиданно начав заканчивать с разговором.

— Директор, я бы хотел вернуться к вопросу безопасности учеников. Гермиона едва не погибла, ей снятся кошмары, а недавно она сказала, что хочет покинуть эту школу, раз здесь так опасно. И я с ней полностью согласен, так сказать, полностью прочувствовал это на себе.

— Гарри, чего ты хочешь? – М-да, сразу понял, куда я клоню.

— После пережитого ни она, ни я не хотим оставаться в школе. Я бы хотел, чтобы вы отпустили нас домой немного пораньше, не дожидаясь праздников.

Вот тут у директора глаза на лоб полезли уже не таясь. Не берусь судить, то ли это из-за моей наглости, то ли от неожиданности требования.

— Гарри, мальчик мой, я…

— Директор, у нас у обоих кошмары, стоит нам выйти из больничного крыла, как нас замучают расспросами, и общий ажиотаж вокруг тролля продлится ещё дольше. Вы сами признались, что не можете сказать, как тролль вырвался. А вдруг ещё один такой появится, если, конечно, в подземельях они остались? Ведь там ещё есть?

Директор машинально почти кивнул, но всё же успел одёрнуть себя.

— Вот видите, есть, – всё равно продолжил давить я. – А так и вам, и нам будет спокойнее… И мы сможем честно заявить, что преподаватели заботятся об учениках.

Чувствовалось, что за моей спиной Гермиона кивает на ключевых моментах озвученной мной речи. А директора я чем-то задел, однозначно – слишком уж вид у него необычным стал после моей речи.

— Я вас услышал, Гарри, но мне нужно немного подумать. Давайте сейчас мы больше не будем испытывать терпение мадам Помфри, и вы попробуете заснуть, а к вашим предложениям мы вернёмся завтра.

— Хорошо, директор. – Мне оставалось только согласиться.

Дамблдор довольно поспешно поднялся, и оставил нас одних. Однако обсудить с глазу на глаз прошедший разговор у нас не получилось – в комнату просто-таки влетела медиковедьма, и в принудительном порядке влила в меня и Гермиону зелье Сна-Без-Сновидений. Герми так даже двойную дозу.

Очень надеюсь, что Дамблдор не станет нарушать достигнутое ранее между нами перемирие.

А на следующее утро, в смысле – через день, ибо стараниями мадам Помфри мы продрыхли ещё сутки, и потом ещё около часа отбивались от её предложений полежать под наблюдением с недельку, наш декан Флитвик передал просьбу директора о встрече в его кабинете после завтрака.

Также, к нашему удивлению, Большой зал не бурлил от случившегося, а имел вполне себе привычный вид – манеры и этикет за столом Слизерина, культурные беседы в полтона, совмещённые с утолением голода, за столом Хаффлпаффа, молчаливое поглощение еды с одновременной тренировкой косоглазия, когда большинство пыталось одновременно одним глазом читать книгу, а второй использовало для направления еды в руках в правильном направлении, за нашим столом, и, конечно же, игры с едой за столом Гриффиндора, которые были несовместимы ни с этикетом, ни просто с культурой и хоть каким-то воспитанием.

Впрочем, я наговариваю, и там тоже люди были приличные, просто на фоне Уизли они терялись.

Позавтракали мы с рекордной скоростью, даже не сговариваясь, так как свалить из этого замка хотели как можно быстрее. Дорога до кабинета Дамблдора много времени тоже не заняла, а вот дальше мы с Герми постарались успокоиться. Кивнув друг другу, мы ступили на лестницу.

Зайдя в кабинет, мы ощутимо расслабились, стоило увидеть, что внутри директор был не один, а в компании МакГонагалл, Снейпа и нашего декана. Профессор Трансфигурации хмурилась и явно была чем-то недовольна, зельевар привычно при виде меня скривился (и как у него от такой рожи зелья не прокисают?), а вот Флитвик просто цвёл, улыбаясь нам и радуясь, как родным.

— Проходите, мои дорогие. Садитесь, угощайтесь, – приветствовал нас директор, показывая на стулья практически в центре комнаты, а также пододвигая к нашему краю стола вазочку со своими любимыми мармеладными дольками.

— Спасибо, директор, но не стоит – мы только с завтрака. – Ответил я за нас обоих, пока мы рассаживались. – Профессор Флитвик передал, что вы нас хотели видеть?

— Да, всё так, – подтвердил он. – Возьмите письма для ваших родителей. Там написано, что вас, каждого в его письме, за большие успехи в учёбе отпускают на каникулы раньше, а также проставляют зачёты за первое полугодие.

Шустро. И главное, что никаких троллей – интересно, как он смог добиться, что общеизвестный факт наличия тролля не стал предметом всеобщего возбуждения?

— Очень надеюсь, что вы не станете распространять слухи о произошедшем, – продолжил он. – Для всех тролль просто выбрался из вольера, но его вовремя успели поймать, когда он громил туалет, стараясь поймать привидение.

Мы с Герми закивали без раздумий и пауз.

На этом аудиенция была закончена, точнее, она была закончена просьбой директора к Снейпу, чтобы он проводил нас до самого порога наших домов. И да, он имел в виду разные пороги, конкретно указав ему про дом Дурслей. На этой просьбе лицо зельевара превратилось в восковую маску, а его взгляд на директора был прямо-таки переполнен светом и любовью.

Что же, просто и легко свалить своим ходом у нас не получилось, придётся терпеть.

Не буду описывать, как мы благодарили его за заботу, наши неудачные «робкие» попытки отбиться от неё, а также последующие сборы, пока все были на занятиях вне башни. Профессор Снейп, проявив сочувствие, наложил облегчающие вес чары, после чего мы камином переместились на вокзал, откуда на такси поехали провожать Гермиону. Правда, почему-то он хотел сначала закинуть Дурслям меня, но в итоге уступил просьбе девочки.

Герми осталась перед своим домом, где она долго махала нам вслед, чтобы не показывать, что дома никого, а ключей у неё нет. Мы же сидели на заднем диване такси, делая вид, что даже не смотрим друг на друга. Но это не помешало мне заметить, что после того, как мы свернули на другую улицу, он почти сразу чем-то озадачился, а потом негромко так многозначительно хмыкнул.

Доехали мы в полной тишине и согласии, делая вид, что мы не вместе, чем оба были явно довольны. Я – тем, что не стал сегодня мишенью его язвительности, а чем был в итоге доволен он, мне сейчас было без разницы.

Проводил он меня именно до порога, даже сам позвонил в дверь, которую с некоторой задержкой открыла тётя Петуния.

— Снейп? – поражённо выдохнула она, бледнея.

— Петуния, – холодно констатировал упомянутый.

— Чего тебе? – ещё более холодно спросила она.

— Поттер, – ответил он ей, выталкивая меня вперёд. – Забирай его, и всего хорошего.

— Но…

Ответом ей был только хлопок аппарации. И какого тролля мы пёрлись на такси, если он мог меня сразу сюда так и перенести?

— Чего ты встал тут, мальчишка?! – Зло и испуганно привычно повысила на меня голос тётя. – Быстро в дом!

М-да… дом, милый дом. А я уж стал тебя забывать.

— Мальчишка, ты чего припёрся так рано – выгнали, что-ли? – Тётя стала сама любезность, стоило входной двери закрыться.

— Нет, тётя. Меня на каникулы решили раньше отпустить. – И чуть подумав, я добавил. – За хорошую учёбу.

Видимо, тема с успехами Дадлика была несколько болезненной, поскольку ту ощутимо от этих моих слов перекосило. И, прежде, чем она успела воспользоваться уже набранным в грудь воздухом и поднятой в замахе рукой, я продолжил:

— Тётя Петуния, как вы смотрите на то, чтобы я, как и ранее летом, был подальше от вас и этого дома?

Криков и подзатыльника не последовало, а взгляд стал заинтересованным, так что я продолжил:

— Меня пригласили к себе Грейнджеры, так что я могу пробыть у них до самого обратного отъезда в Хогвартс.

— Что, прямо так и пригласили? Сдался ты им…

— Ну, это уж наши отношения.

— Мал ещё, отношения иметь. – Да, за словом в карман ей никогда лезть не требовалось. – А теперь живо отволок в чулан эту свою мерзость, чтоб глаза её мои не видели.

Это она про мой саквояж.

— А?..

— Я не против – хоть никогда не возвращайся, – буркнула она. – Но лучше дождаться Вернона с работы – он тебя отвезёт.

От услышанного у меня аж ручка саквояжа из руки выпала, а глаза стали большими-большими.

— Вообще-то… — начал я, но тётя не дала мне договорить про порт-ключ, начав орать на тему меня, саквояжа, паркета и общей криворукости магов в лице одного конкретного представителя. Знакомая обстановка быстро помогла мне обрести привычные границы мира и моего места в нём.

Также, поразмыслив, пока тащил саквояж в чулан, я понял, что подобная случайность случилась к лучшему – незачем кому-то из Дурслей знать, что я могу перемещаться магическим способом – чтение мыслей никто не отменял.

— Ланч в восемь, так что чтобы в шесть был на кухне! А пока можешь быть свободен.

На этом наша встреча после долгой разлуки, век бы никого из них ещё не видеть, завершилась к взаимному удовольствию. Вещи я сгрузил в чулане, достав только связной пергамент, парный тому, что был у Герми.

Расположившись с ним в комнате, я вызвал подругу, мы обменялись новостями о том, кто как добрался, и бонусом рассказал о своём предложении тёте, и её реакции. Герми, совместно с родителями, согласились, что кричать всем о порт-ключе не следует, а приезжать им за мной так сразу не стоит – старушку Фигг никто не отменял. К тому же, когда дядя Вернон привезёт меня к их дому, Скотт пригласит того в дом, где и обсудит предложение погостить мне у них. Тем более, что на чужой территории дядя не будет чувствовать себя уверенно, да и тётя успеет накапать на ту же тему.

Собственно, вечером всё прошло, как и планировалось – дядя скорчил недовольную рожу, а Дадли обрадовался, что его вторая спальня по-прежнему будет его. Как же мало некоторым особо одарённым нужно для счастья.

Добрались мы быстро, Грейнджеры встретили нас всей семьёй, а дядю, как я понял из намёков, повели чем-то угощать, чтобы склонить к нужному решению. Что и как там происходило, я не в курсе, так как меня и Гермиону послали… в смысле предложили, чтобы мы заняли себя чем-нибудь полезным.

Вот как вы думаете, куда меня потащил этот кудрявый таран, фонтанирующий энтузиазмом? Правильно, домашнее задание делать. Блин, и зачем я именно сегодня поднял тему переезда?

С другой стороны, уроки лучше делать вместе с Гермионой, чем без неё – проверено Хогвартсом. Так что я и не сильно ей возражал, ибо, как говорилось в одной из прочитанных книжек, раньше сядешь – раньше выйдешь. Только вот опять ей пришлось напоминать, что за копирование учебников один в один, удлиняющее её эссе на пару футов, ей оценку не только не повысят, но могут снабдить комментарием, богатым на метафоры и образные сравнения. Последним обычно грешил, причём явно от души и с удовольствием, профессор Снейп.

Короче говоря, дополняли мы друг друга вполне гармонично – она не давала мне отлынивать, а я учил её вовремя останавливаться. Но, блин, почему, когда случалось последнее, всегда оно перерастало в первое?! Я и так знаю, что не могу подобно ей грызть гранит науки по двадцать часов в сутки – повторять мне об этом каждый раз-то зачем?

Но это я что-то отвлёкся. К моменту отъезда дяди мы с ней успели написать эссе по трансфигурации, благо Миона умудрилась и в этот дом натаскать кучу литературы, и приступить к зельеварению.

— Гарри, Гермиона? Вы где? – донёсся до нас крик Джины.

— В библиотеке! – Крикнул я в ответ, так как подруга вся ушла в работу, и никак не показала, что что-то услышала. В библиотеке мы сидели потому, что в наших комнатах столы были маловаты, чтобы разместиться вдвоём. А в библиотеке у Грейнджеров был столик вполне нормальный, чтобы мы могли там уместиться с комфортом.

Появившаяся в дверях Джина улыбнулась, посмотрев на нас двоих.

— Уже занимаетесь? – спросила она, подойдя к нам. – Я думала, что вас в ближайшую неделю к учебникам и палкой не загонишь.

На что я смог только молча и выразительно посмотреть на Герми.

— А, что? Мам? Уже пора обратно? Гарри с нами? – Гермиона всё же заметила Джину рядом с собой спустя полторы минуты.

— Да, так что заканчивайте. Дурсли отпустили тебя к нам, Гарри, до лета. А там, я думаю, ты уже будешь под нашей опекой.

Теперь настала моя очередь глупо улыбаться.

— Хорошо, мам, я только допишу…

— Герми, во Франции допишешь…

— Дочка, у тебя ещё будет время…

И Джина, и я сказали это одновременно. А из-за синхронности не смогли опять же вместе сказать, что хотели. Посмотрев друг на друга, мы рассмеялись. Герми обиженно насупилась.

Скотт зашёл к нам как раз аккурат в тот момент, когда Герми просила не называть её Герми, чем вызвала улыбку ещё и у него. Боже, как хорошо, когда можно просто так порадоваться.

На этой радостной ноте, мы по-быстрому распихали сделанное по сумкам, и перенеслись в дом Поттеров во Франции.

— Ай! – Было первым, что мы услышали.

Обернувшись на вскрик, мы увидели, как Гермиона держит в левой руке свои очки со стёклами Лессера, а правой растирает глаза.

— Гермиона, только не говори… — начал я, уже догадываясь, что произошло.

— Ладно, не скажу. И сама уже поняла, что это была дурацкая идея.

— Что хоть успела увидеть? – полюбопытствовал я.

— То же, что и ты мне рассказывал, а потом резкий свет и всё.

Тут и до её родителей дошло, что случилось, и Джина принялась останавливать Миону от растирания глаз. Впрочем, последствия прошли быстро, а когда мы с Герми смогли обращать внимание на то, что творится вокруг, мы заметили кое-кого постороннего на диване.

Это был незнакомый мне мужчина, примерно возраста Скотта, одетый в чёрную рубашку и аналогичные джинсы. На лицо он ничем не выделялся, а глаза были такими же зелёными, как и мои. Причёской он походил немного на профессора Снейпа, особенно длиной волос, и если не обращать внимание на то, что шевелюра незнакомца была несколько более ухожена. Рядом с ним, прислонённая к боковине дивана, стояла то ли длинная трость, то ли укороченный посох, навершием которой служил набалдашник, похожий на стеклянный шар среднего размера. Незнакомец смотрел на нас с интересом, никак не проявляя своего удивления от того, как именно мы появились в доме.

Он смотрел с интересом на нас, я и проморгавшаяся от вспышки Гермиона – на него. Молчание затягивалось, но почему-то ни Скотт, ни Джина не торопились нас знакомить. В итоге, первым не выдержал гость.

— Смотрю, малышка Герми стала совсем большой, – произнёс он, сверкнув улыбкой.

— Меня зовут Гермиона! – Сухо поправила его девочка. – А вы кто?

Улыбка увяла, а гость с недоумением посмотрел на её родителей.

— Вы что, ничего ей не рассказывали про нас?

— Нет, Рем, мы вообще скрывали свои способности до последнего времени, пока ситуация с Гарри не… вынудила нас продемонстрировать их дочери.

Герми на этих словах отчётливо фыркнула, показывая всем своё отношение к упомянутой демонстрации.

— Гермиона, Гарри, это наш старый друг Реми Этьен Лебо. Он помог нам перебраться в Англию. Знакомы мы уже более…

— Тихо, тихо, не части. Я и сам о себе могу рассказать, а то ты всё переврёшь.

— Я перевру? – оскорбился Скотт. – Да у тебя язык как помело, Гамбит!

— А то, такому фокуснику, как я, просто жизненно необходимо уметь отвлечь внимание и заболтать собеседника. – Отвечая Скотту, он демонстративно вертел в руках колоду карт, момента появления которой в его руках я не заметил.

Теперь отчётливый хмык прозвучал со стороны Джины.

— А почему Гамбит? – прервала начинающуюся словесную перепалку Миона.

При этом она, также, как и я, с интересом смотрела за движением карт, которые легко и непринуждённо летали в руках мистера Лебо. Они, будто живые, вроде бы перелетали между его ладоней, появлялись пачками, зажатыми между пальцами, крутились вокруг кистей, а также создавали мостики, летая по воздуху между его руками. В итоге, это… завораживало.

— О! Это из-за того, что я мастерски обращаюсь с картами. – При этом гость в очередной раз наглядно продемонстрировал, насколько мастерски, показав зрителям, в нашем лице, даму червей, а затем, спрятав и перемешав колоду, вытащив её же из волос Герми.

Судя по озадаченному личику, она не смогла ничего заметить, а потому следила теперь за манипуляцией с картами вдвойне пристальнее. Мне же было видно, что отдельные карты или всю колоду в некоторые моменты окутывала розоватая дымка. Похоже, этот мистер Лебо либо был магом, либо обладал аналогичными способностями, что и Грейнджеры. И, судя по словам Скотта, тут скорее всего второе.

— Гермиона, надень очки, – посоветовал я девочке. – И посмотри за картами в них.

Та в ответ недоумённо посмотрела на меня, но всё же послушалась.

— Ого, – радостно воскликнула она, явно обретя твёрдую почву под ногами после получения материального обоснования механизма продемонстрированного фокуса.

— Ага, – поддержал я её.

— Вы чего это? – спросил фокусник, остановив свою демонстрацию.

— Значит, вы маг? – вежливо, а, главное, деликатно, спросила нашего гостя Герми. – Или как мама с папой?

— Нет, я не маг.

— Но ведь гамбит – это шахматный термин. Причём тут карты? – Меня заинтересовало несколько другое.

— А кто его знает – так меня прозвали охранники, охранявшие мою камеру. Но с тех пор так вот и приклеилось. Да и мне нравится.

То, как легкомысленно и вскользь была упомянута камера, показывало, что Гамбита нисколько не заботит, повлияет ли озвученный факт его заключения на отношение к нему окружающих или нет.

— Ладно, дети, ещё успеете с ним наговориться, – улыбаясь, прервала нас Джина. – Гарри, ты иди к себе в комнату, распаковывайся и переодевайся. Гермиона — ты тоже, а потом подходите обедать.

Доперев по лестнице свой саквояж, и затащив его к себе в комнату, я задвинул его в угол, чтобы не мешался, после чего полез в шкаф за одеждой. Разнообразие его содержимого приятно удивило, ведь когда я отсюда уезжал, одежды было гораздо меньше. Надо будет позже поблагодарить Грейнджеров. Или Саммерсов?

Пока я был занят процессом переодевания, мои мысли плавно переключились на человека, с которым я только что встретился. Первое впечатление о нём у меня сложилось как о весёлой, но очень легкомысленной личности. Но ранее Скотт говорил, что сбором информации обо мне и не только занимается какой-то Реми. Получается, что именно этот? Нет, в принципе, следование словам «ловкость рук и никакого мошенничества» для шпионов подходит так же хорошо, как и для фокусников, а фокусник он явно хороший… Кстати, Джина оборвала разговор как раз на упоминании камеры. Интересно, он с родителями Герми познакомился в одной из них или последние просто пробегали мимо? Как бы мне случайно поинтересоваться…

Дальнейшие мысли на эту тему были прерваны стуком в дверь комнаты.

— Гарри, ты готов? – И как это Гермиона справилась быстрее меня?

— Да, входи.

В дверь вошла девочка в светло-бежевом платье чуть выше колен, которое неплохо сочеталось с тонким розовым ремешком на талии. Причёска, правда, ничуть не изменилась, а вот в качестве добивающего удара были мохнатые тапочки с ушками белого цвета.

Некоторое время мы рассматривали друг друга, а потом выразили свои мысли одновременно.

— А тебе идёт!

Блин, интересно, а я также смущаюсь, или краснота незаметна?

— Спасибо. Пошли вниз, а то там нас, наверно, уже ждут, – сказала девочка.

Я кивнул ей на это, и мы пошли в сторону голосов.

— … у меня фулл хаус, разувать этих олухов уже надоело, а я сижу с каменной рожей, и думаю, как бы мне пройти на эту их косую достопримечательность. С того места, как я сидел, мне было прекрасно видно, что стенка открывается постукиванием палочкой по трём камешкам, но у меня-то не палочка!

Нет, конечно, я мог бы постучать эти три раза своей тросточкой, которую эти почти уже голые олухи ни за что обозвали посохом, но меня останавливала мысль, что после не очень тихо пробитой дыры в стенке мне там не обрадуются. Да и план прогуляться по-тихому тогда прикажет долго жить, так что я сидел и продолжал собирать деньги с местных непуганых идиотов.

И вот я сижу с фулл хаусом, а у моих собу… новых друзей, в смысле, мне уже всё надоело, но моё чувство ответственности не даёт так просто отступиться, так что я сижу и периодически подгребаю в свою сторону то, что там на кону было. И только хари напротив почему-то становятся всё более грустными и грустными. И даже виски им уже не помогало.

О, кстати о виски. Вы в курсе, что оно у них идёт уже в горящем виде? Я, когда увидел, так офигел. А местные ничего, хлебали, как будто так и надо. Всё-всё, понял! Джина, верни мой стакан обратно, не нужно на святом свои силы демонстрировать.

Так вот, сижу и думаю, и тут загорается зелёным огнём большой камин в зале. Сам! Я, когда в первый раз осматривался, так чуть себя не сдал, наткнувшись на этот продукт местной гигантомании. Хотя у вас тут такая же бандура стоит в холле, даже побольше и отделанная так, как будто здесь фанатики каминов жили. Всё-всё, Циклоп, не надо мне тут начинать очки протирать, они у тебя и так уже покраснели, рассказываю дальше.

Значит, камин загорелся таким себе зелёным огнём, а потом оттуда вышли две дамы. Точнее, вышла одна дама, а ещё одна просто вывалилась. И как выскажется. Тут-то я и понял, что это любовь с первого звука. Да и личико у неё оказалось ничего, когда его отчистили этой их палочкой. Вот в такие моменты мне и становится завидно, что у этих магов есть подобные ручные пылесосы – два движения, одно матерное слово и грязи как не бывало. А то, помнится, когда из банка уходил с деньгами, то… Джина, ты чего? Ну депозит у меня там был, а стенку там в тот момент какие-то левые дилетанты порушили… И вообще, я наёмник, а не вор! Как ты вообще могла подобное подумать?! Всё-всё, больше не отвлекаюсь.

В общем, похоже, что та красивая и явно разносторонне-образованная девушка, перекинувшись несколькими словами, видимо, со своей матерью, не смогла прийти к консенсусу относительно отношения к такому занятному способу перемещения, и, чтобы вы думали?.. Правильно, но не совсем – она скорчила рожицу, вздёрнула свой носик и… сменила цвет волос. Отдай стакан, Джина! Клянусь, что не привираю. Ну, почти.

Вы тоже подумали во вторую очередь про нашу милую и добрую Рейвен? Угу, вот я и пошёл за ними. Дамы были настолько великодушны, что позволили мне пройти вместе с ними. В процессе мы как-то естественно познакомились… Друг мой, и нечего так лыбиться – у меня знакомства с девушками всегда проходят легко и естественно. Особенно, когда я достаю из широких штанин… Ай! Джина, за что?! Я же про колоду, чтобы пару фокусов показать, а не про то, про что ты подумала. Скотт, ты должен больше ей внимания уделять, а то у неё мысли явно куда-то направо начинают сворачивать. Почему направо? Потому что сильная половина человечества обычно в такие моменты начинает смотреть налево.

И на этой фразе мы как раз зашли в комнату, откуда и доносился сей монолог мистера Лебо. К моему удивлению, в комнате находились не только Грейнджеры вместе с уже упомянутым Лебо, но и Рокдунг. И когда он успел прийти? Переглянувшись, мы присели за стол к остальным.

К моему удивлению, Лебо ничем не показывал, что его хоть как-то смущает факт присутствия рядом с ним зелёного гоблина. Успел привыкнуть?

— Здравствуйте, Рокдунг, – поздоровались мы с ним. – Что-то случилось?

— И вам растущих прибылей, мистер Поттер. Мисс, – кивнул он Гермионе. – Ничего страшного не случилось, просто узнав, что вы будете присутствовать здесь до января, я взял на себя смелость известить ваших наставников, что можно встретиться с вами и предметно обсудить учебный процесс. Также нужно поверить ваши защитные комплекты и обсудить несколько текущих вопросов по вашим родам.

Вот и отдохнули. Впрочем, чего вздыхать – для этого и выдавливал у Дамблдора этот «перерыв».

С этого момента и на протяжении двух месяцев нам с Герми приходилось вертеться подобно двум белкам в погоне за жёлудем. Роль жёлудя периодически исполняли трое магов-наставников, которые учили нас истории и этикету, основам зельеварения, чарам и трансфигурации, Реми, который решил подтянуть меня и Герми в навыках самообороны, и Рокдунг с его уроками по существующим способам увеличения прибыли. Короче, поначалу нам едва хватало сил добраться до кроватей.

А потом мы втянулись. Или, может, помогли те зелья, что нам давали для развития тела и усиления усвояемости информации… Тьфу, блин! Зелье памяти! И, в отличие от зелий Снейпа, эти отличались приятным вкусом и запахом. А также, как я узнал где-то на вторую неделю, немалой ценой в галеонах.

В ходе учёбы выяснилось, что у меня есть склонность к чарам, трансфигурации и дракам. Зельеварение меня слишком сильно отвращало своими ингредиентами, а на историю магии у меня выработался настолько сильный рефлекс, что я и тут пытался уснуть. Этикет был необходим, но убейте меня, если я смогу выйти на приемлемый уровень в ближайшие полтора года. Цифры в бухгалтерии Рокдунга я считал нормально, но чутья на то, что может принести сверхприбыль, у меня не было. Зато страсть к экспериментам с рунами только усилилась, особенно после посещения лаборатории Скотта, где он вместе со спецами гоблинов продолжал развивать свою идею защитных амулетов.

У Гермионы было всё несколько иначе. Занятиям с Реми она предпочитала книги, книги и ещё раз книги. А потому с удовольствием ходила на историю магии, которая у неё плавно расширилась сводами законов магической части Англии, чары и трансфигурацию, где с удовольствием разучивала и демонстрировала вычитанное в книгах. В экономических отчётах она, похоже, теперь стала ориентироваться ещё лучше, чем раньше. Зелья у неё шли строго по инструкции. Думаю, если ей дать чёткие указания, она способна сварить что угодно.

В общем, так мы и крутились по кругу, пока отпущенное время «отдыха» не истекло. В последние дни у нас, в смысле, у меня, Герми, Грейнджеров и Реми, состоялось обсуждение того, зачем Дамблдор подталкивал меня к спрятанному Философскому камню. И да, долго ломать голову над содержимым Запретного коридора нам не пришлось – информацией поделился Рокдунг.

Сам смысл прятать на виду такую вещь был только в том случае, если на него ловилась какая-то крупная рыба. А кого в мутной воде может ловить подобная фигура? Правильно, только кого-то равнозначного, типа Тёмного Лорда. Попытки ограбления банка, появление тролля в школе это только подтверждали.

Отсюда какой следует вывод? Угу, светлой бороде нужна встреча меня и Волдеморта. На мой взгляд, встреча двенадцатилетки и злобного мага слегка за шестьдесят может кончиться только смертью первого. А потому желанием лезть туда я не горю. И я даже не представляю, чем меня можно будет заманить. Мнение остального кворума полностью повторяло моё.

Ах да, совсем забыл за всей этой суетой про Рождество, которое не Рождество. На него мне прислали неожиданные подарки – от Уизли, Хагрида и мистера Анонимуса. Свитер и пирог первых стали прекрасной темой из раздела про антидоты в зельеварении, дудочка Хагрида, явно сделанная своими руками, вызвала улыбку, а вот мантия-невидимка, снабжённая таким коротким советом «Используй её с умом»… Нет, что это очередной ход директора, мне понятно, но вот почему при прочтении этой фразы Реми со Скоттом так заговорщицки переглянулись, а Джина показала им кулак? Ответ взрослых свёлся к тому, что позже я и так сам пойму.

Возвращались мы обратно на Хогвартс-экспрессе, совместно с теми, кто праздники проводил дома. Таких было большинство, из-за чего мест опять было впритык, а мне пришлось избавляться от Рона Уизли, который уже конкретно задрал со своим дружелюбием и квиддичем.

Учебные будни школы чар и волшебства Хогвартс текли своим чередом. И, говоря эти слова, я никак не имею в виду, что они были скучны и однообразны, хотя многие преподаватели, скорее всего, не раз мечтали об этом. Но юные волшебники из года в год, казалось, делали всё возможное и прикладывали все свои, причём явно немалые, оставшиеся после занятий, силы, чтобы и в подобной малости насолить нелюбимым профессорам.

Безусловно, на поприще сеяния хаоса и глупых и сомнительных экспериментов над магглорожденными лидировали близнецы Уизли. Мне не раз уже доводилось встречать в коридорах тех, кто был неосторожен или слишком доверчив, страдая в итоге от очень разнообразной гаммы проклятий, вроде перьев, икоты, дыма из ушей и эксцентричной расцветки различных элементов тела. Почему профессор МакГонагалл до сих пор дозволяла подобное, мне не очень понятно. Ну, не может же она и вправду считать, что рыжих остановит снятие двадцати баллов на двоих? Да и оценивать причинённый вред в эфемерных баллах…

Вторым номером шёл наш знакомый — Невилл Лонгботтом, в комплекте со своей жабой Тревором. Его способности в зельеварении вызывали у всех, исключая его соседей на уроках, удивление. Его же соседи-напарники в такие моменты тоже удивлялись, но только по более приземлённой причине, такой, как, например, отсутствие ожогов и иных травм после взрыва, расплавления, испарения, воспарения над столом (нужное подчеркнуть) как котла, так и самого зелья. Но, похоже, что наш подвальный «ужас, летящий на крыльях ночи» всерьёз заинтересовался данным феноменом. Или же принял за личный вызов себе, как преподавателю — не уследил, не научил, и прочие «не...». Так что Невилл сидит теперь отдельно и варит зелья по индивидуальным рецептам, которые меняются после каждой неудачи. Судя по озадаченному виду профессора Снейпа, гениальность Невилла науке пока не поддаётся.

И, словно не желая отставать от своего хозяина, Тревор также проявлял неординарные способности, которые с завидным упорством применял для очередного своего побега. Из-за этого среди старшекурсников, и не только, ставки лишь ширились — как в величине, так и в их разнообразии. Самой шедевральной, на мой взгляд, была ставка на то, что Тревор сможет пробраться в Запретный коридор и вернуться обратно.

На теперь уже предпоследнем месте, по моему мнению, но с которым многие явно не согласятся, были соревнования по квиддичу. Такое чувство, что на нём помешались абсолютно все. И именно тема квиддича была причиной почти всех споров, драк и попаданий в цепкие руки мадам Помфри. Причём чем ближе к финалу, тем всё более ожесточёнными становились «боестолкновения» его фанатов с различных факультетов.

— Гарри. Гарри! — Оторвал меня от размышлений Терри. — Прекращай витать в облаках, а то сейчас еду уберут, и ты останешься голодным.

Спустя несколько секунд, понадобившихся мне на осмысление его слов, я всё же вернулся к завтраку. Причина же, заставившая меня размышлять о местных развлечениях, была той самой последней ступенькой пьедестала посторонних вещей, мешающих учёбе, и которую я старательно от себя отгонял.

Хагрид. И его страсть к зверюшкам.

Впервые за прошедшие полгода мы встретились с ним в библиотеке, куда он пришёл за книгой по разведению драконов. Казалось бы, встретились, и ничего странного. Так нет, у него в доме оказалось целое драконье яйцо, заботливо погружённое в пламя камина.

Но это ладно — все имеют право на мелкие увлечения в свободное от работы время. Хагрид уже не маленький, так что, когда дракончик спалит его деревянный домик по самый фундамент, пусть сам разбирается.

Вот кто бы мне подсказал, что делать с Драко и его неожиданно вспыхнувшей манией на тему остаться вдвоём наедине? И не подумайте ничего плохого, тут явно замешаны наши семейно… Тьфу ты блин! Наши деловые отношения насчёт обещанных воспоминаний. Но зачем же так явно демонстрировать с утра в Большом зале свою заинтересованность моей персоной?

Пришлось опять радовать профессора Снейпа, демонстрируя всю глубину своего знания совместимости ингредиентов растительного и минерального происхождений, а также, уже для себя, выяснять степень зависимости силы и скорости экзотермической реакции от их излишков в малфоевском котле.

Эксперимент прошёл «на ура». И мне с Драко влепили отработки. Это плюс. Но взрыва не получилось. Это минус. Да и Драко обиделся. Видимо, он как раз и хотел их избежать, так как получается, что он единственный из слизеринцев, кому их декан не стесняется раздавать отработки в открытую. А вот нечего было делать мне выразительные намёки на виду у всех, что я и объяснил ему, когда остались вечером наедине с грязными котлами в классе зельеварения.

— Хорошо, согласен, претензий больше не имею, — согласился он с моими доводами. — Вот обещанные воспоминания.

С этими словами он начал доставать из карманов маленькие бутылочки со светящимся содержимым, подписанные цифрами по возрастающей. Последней на столе оказалась маленькая чаша из светлого камня. Постучав палочкой по ней три раза, он заставил чашу увеличиться в размерах настолько, что в неё мы могли смотреть одновременно и лбами не стукаться. В чаше уже плескалась какая-то жидкость. И как она не вылилась, пока Драко таскал её у себя в кармане?

— Ты уже знаешь чары изменения размера? — удивлённо спрашиваю у него.

— А то! — Самодовольно засветился Драко, но под моим скептическим взглядом потух обратно. — Ну, да, это мама её уменьшила, заложив условие на возврат её размера по трём ударам палочки.

— И что дальше?

— Сейчас я залью воспоминания из этих бутылочек в чашу думосброса, — ответил мне он. — А потом нужно будет коснуться лицом жидкости в ней, и ты окажешься в чужих воспоминаниях, как будто ты оказался в прошлом. Ты сможешь ходить вокруг того, чьи воспоминания просматриваешь, но выйти за пределы его восприятия окружающего не сможешь. Чтобы выйти обратно, ты должен будешь подпрыгнуть.

Рассказывая мне правила обращения с артефактом, Драко не забывал медленно и аккуратно переливать светящиеся нити в думосброс. Закончив, он перемешал палочкой её содержимое.

— Гарри, всё готово, — сказал он, но после заминки продолжил. — Слушай, а ты мне позволишь посмотреть их вместе с тобой?

Я удивлённо приподнял бровь, даже не стараясь озвучить и так понятный вопрос.

— Нет, мама не дала мне посмотреть до этого. Сказала спросить у тебя.

Вот тут я не понял её поступка. Слишком много вариантов и мотивов возникли у меня в голове. Она могла просто оставить всё на моё усмотрение, демонстрируя тем самым, что меня считают способным принимать свои решения. Или же не хотела оставлять хоть капли шанса на то, что я могу обидеться на то, что кто-то посмотрит «моё личное». А, может, она проверяла Драко и степень его любопытства. В конце мне вообще подумалось, что она хочет, чтобы мы вместе посмотрели на детство наших родителей, а Драко увидел, что иногда магглорожденные могут быть не хуже чистокровных.

— Я не против, — ответил ему после мимолётного, но заметного для него, раздумья.

Разместившись с двух сторон от чаши, мы одновременно погрузились в мир воспоминаний.

* * *

Белёсая муть резко закрыла от его взгляда содержимое чаши, отчего Драко рефлекторно зажмурился. Осознав это, он всё же смог перебороть себя, и открыл глаза почти сразу, но вокруг была уже совсем другая картинка.

Он находился в купе вагона, своей обстановкой практически один в один напоминавшем те, в которых ему приходилось недавно ехать в Хогвартс-экспрессе. Купе слегка покачивалось, слышался стук колёс, а за окном мелькали деревья, перемежаемые прогалинами травяных полей. Рядом с ним стоял Поттер, и с каким-то беспомощным видом смотрел на одну из двух девочек, сидевших напротив друг друга.

Незнакомая ему рыжеволосая девочка, видимо, была матерью Поттера, а вот в её соседке он узнал свою маму. И эта ранняя мама нисколько не напоминала ему её теперешнюю, отчего у него где-то внутри стало немного тоскливо. Сам он не помнил, чтобы миссис Малфой вела себя настолько беззаботно и открыто. Нет, родители между собой, да и с ним, не скрывали своих чувств, но он всегда ощущал, что есть что-то, что не даёт им также беззаботно улыбаться, как улыбались друг другу эти две подруги.

Поймав себя на подобном чувстве, Драко перестал рассматривать их, и сконцентрировал внимание на… троюродном кузене, кажется. Гарри же продолжал, не отрываясь, смотреть на рыжеволосую девочку, звонко смеющуюся над какой-то шуткой Нарциссы Блэк.

— Это первая их поездка в Хогвартс, Гарри, — сказал Драко, которому надоело просто стоять без дела.

Но Гарри никак не отреагировал на его слова, поэтому Драко был вынужден слегка потрясти того за плечо, заставив того обратить на него своё внимание.

— Откуда ты знаешь? — спросил у него Поттер, после того, как Драко повторил свою фразу.

— Мне мама ещё осенью рассказала, как они познакомились. Только на словах, не демонстрируя воспоминания. Если хочешь, я могу повторить её рассказ, комментируя то, что мы видим.

Гарри недолго помолчал, смотря на девочек из воспоминания.

— Я буду признателен, Драко, — всё же ответил он.

Далее Драко, по мере смены воспоминаний, начал пересказывать то, о чём ему рассказывала Нарцисса. О своей ссоре с сёстрами, приведшей к той картине, с которой они начали просмотр воспоминаний. О буднях в школе и о том, как им там жилось. О приглашении и визите в дом Блэков, знакомстве там с многими представителями рода. В общем, обо всём, том, чем захотела поделиться с Гарри миссис Малфой.

Гарри же, проживая жизнь своей матери, пусть и благодаря чужим воспоминаниям, казалось, радовался и грустил вместе с ней, а временами вообще сжимал кулаки, забывая, что всё вокруг не реально, и он никак не может приложить как следует некоторых хамоватых чистокровных.

Но, где-то с середины просмотренных воспоминаний, Драко начал замечать, как Гарри морщится и начинает осторожно потирать виски, со временем делая это всё заметнее. Последней каплей, после которой он решил прервать просмотр, стал уже откровенный стон Поттера и струйка крови, медленно побежавшая по лицу из носа.

Заставив, к его удивлению, уже слабо что соображавшего Гарри подпрыгнуть, он оказался в классе зельеварения, чтобы мгновенно броситься вытаскивать захлёбывавшегося жидкостью Гарри из чаши думосброса. Машинально поглядев на содержимое артефакта, он был удивлён, что нити воспоминаний, ранее белые, обрели насыщенный алый цвет.

* * *

— Цель одиночная, низколетящая. Юго-восток-восток, двести шестьдесят километров. Быстро приближается. На запрос «свой-чужой» не отвечает.

— Проклятье, как они смогли так близко подобраться к нам?!

Человек, одетый в классический чёрный костюм с галстуком и белой рубашкой, в сердцах приложил кулаком по столу.

— Запросите их.

Оператор, ранее докладывавший о нарушителе, щёлкнул парой переключателей, и начал проговаривать в свою гарнитуру стандартный запрос.

— Неизвестный борт, здесь центр контроля. Вы находитесь в закрытой зоне. Доложите цель полёта или будете сбиты. Приём.

Подождав некоторое время, и не услышав ответа, оператор начал вызывать его повторно. Пока же он был занят этим явно бесполезным делом, «белый воротничок», явно бывший за старшего среди остальных людей в форме, давал распоряжения остальным.

— Покажите мне картинку со спутника H-31 над ним.

— Есть, сэр! — Другой оператор вывел на большую панель на стене изображение. Картинка была мутной, к тому же мешали облака, но рассмотреть нарушителя можно было без проблем.

— Икс-джет. Не ожидал подобного хода от вас, профессор, — задумчиво потирая подбородок, озвучило свои мысли начальство.

— На связь они так и не вышли?

— Нет, сэр!

— Что же… Уничтожить нарушителя. Подтверждаю разрешение на использование MEADS.

— Есть, сэр!

— Видит Бог, я не хотел, чтобы до этого дошло, профессор, но добраться до «Церебро» я вам не дам.

— Цель зафиксирована, сэр! Расстояние девяносто километров.

— Запуск!

— Есть запуск! Ракета пошла. До поражения цели семьдесят секунд…

— Тридцать…

— Десять…

Пока шёл обратный отсчёт, всё сильнее сжимались сплетённые в замок пальцы у отдавшего приказ гражданского. На экране, куда по-прежнему выводилась в реальном времени картинка со спутника, был прекрасно виден шлейф от двигателя ракеты.

— Два… Один…

— Цель не поражена.

— Огонь всеми имеющимися ракетами.

— Есть, сэр!

В этот раз ожидание было короче, но всё закончилось аналогичным образом. На экране можно было наблюдать, как ракеты лишь бессильно взрываются перед носом самолёта, сбивая друг друга или отлетая далеко в сторону от цели.

— Значит, под его контролем ещё и Магнето. Это уже печально.

* * *

Голова раскалывалась немилосердно. Как-то не радует меня в последнее время то, что ей достаётся так, что аж галлюцинации начинаются. А уж насколько реальные… Нет, то, что Скотт может иметь отношение к военным и командовать кем-либо, я вполне себе допускаю, но вот откуда такие подробности? Я точно помню, что никогда в подобных местах не бывал, да и в ракетах не разбираюсь.

Нет, сейчас с этим лучше не заморачиваться, тем более, что спор над моим бессознательным телом этому не способствует. Спорили, кстати, Драко с профессором Снейпом.

— Драко, признайся честно, вы изначально задумали таким образом избавиться от нашего Избранного? А заодно и меня окончательно подставить?! — Яростный свистящий шёпот зельевара однозначно демонстрировал окружающим всю глубину его чувств.

— Северус, клянусь, это обычный думосброс! Там только воспоминания мамы! Больше ничего, честно! — Судя по голосу, младший Малфой паниковал так, что аж все аргументы забылись, а осталось только нечто в роде «мамой клянусь». — Сам посмотри, если не веришь!

— Обычный?! С каких пор в обычном думосбросе нити воспоминаний становятся цвета крови?! А смотрящий их едва мозги себе не вскипятил?!

О как. Ну я и дурак. Надо было сразу сказать всем о предложении Малфоев, пусть бы их гоблины проверили. В гробу я теперь видал такое любопытство!

Открыв глаза, я увидел знакомый потолок. Вон и пятно от взрыва котла Невилла присутствует. Значит, я по-прежнему в классе зельеварения. Отработку отрабатываю. М-да. Лежал я, кстати говоря, на учительском столе, судя по тому, что доска с какими-то инструкциями была почти рядом.

— Поттер, вы меня понимаете? — Профессор Снейп практически сразу заметил мои шевеления. — Что вы последнее помните?

— Что у американских ракет очень хреново с попаданиями, — не думая, ответил я ему, так как в этот момент пытался занять сидячее положение. Получалось не очень, ибо голова кружилась, а руки почему-то разъезжались в стороны.

— Мне кажется, он бредит, профессор, — проявил свои познания в медицине Драко.

— Да? А я что-то разницы не замечаю. Поттер на моих занятиях ещё и не такой бред несёт, — резко успокоившимся тоном констатировал зельевар. — Вот, Гарри, выпейте это.

С подозрением осмотрев протягиваемый фиал с мутноватой бурдой, просвечивающей сквозь полупрозрачное стекло, я всё же решил подчиниться — хуже уже не будет.

— Вот, молодец.

Блин. Да чтоб Снейп меня похвалил? У меня точно галлюцинации. Хотя амплитуда качки окружающего пространства после приёма зелья значительно снизилась. Вот что призрак Азкабана за плечами с мастером-зельеваром делает.

— А теперь давай ещё раз. Как мне рассказал Драко, он принёс думосброс и воспоминания Нарциссы, чтобы показать тебе с их помощью твою маму. Так?

— Да.

— Что пошло не так?

— Не знаю. Мы вместе погрузились в воспоминания. Они тогда были белыми. Мы добрались до седьмого курса, когда мне стало совсем плохо.

— Гарри, постарайся вспомнить, на каком воспоминании это у тебя началось?

— Я не знаю… Это плавно нарастало…

— Он начал морщиться после того, как ты поругался с Эванс, — влез Драко.

Зельевар сам недовольно поморщился. То ли от бесцеремонности Малфоя, то ли от озвученного.

— Наверное. Это действительно было незаметно.

— Та-а-к… — задумчиво протянул Снейп. — Что-то это мне напоминает…

— Не знаю, что это ВАМ напоминает, а мне это говорит о том, что кто-то только что меня чуть не убил. Чтоб я ещё хоть раз тебе, Малфой, поверил.

Драко на эти мои слова сжал губы так, что они цветом сравнялись с его волосами. Впрочем, как и лицо, и сжатые кулаки.

— Поттер!!! — Прошипел он просто-таки в бешенстве. — Уж поверь, задушить я тебя хочу собственными руками! А не так. К тому же, я просто выполняю волю роди… матери, которая тебе просто ничем сознательно навредить не может! А ты, сволочь неблагодарная, хоть иногда мозги включать научись, раз уж с постоянным их использованием у тебя проблемы!

— Посмотрел бы я на тебя, как ты будешь соображать, если их тебе так же поджарить! — Теперь завёлся уже я. — И я ещё должен тебе быть за это благодарен?! Ты мне полгода исподтишка демонстрировал, как мне шею свернёшь, а теперь я тебе после подобного доверять, значит, должен?! В гробу я видел такое доверие!

— А что я тебе ещё должен демонстрировать был, если из-за твоей выходки отцу пришлось чуть ли не в ногах у Дамблдора валяться, лишь бы я на Гриффиндоре не остался?! Да над нашей семьёй до сих пор на приёмах по углам шушукаются!

— Значит, есть за что!

Видимо, в последней моей фразе Драко углядел намёк на то, что его отец был связан с Волдемортом, отчего попытался просто и без излишеств расквасить мне нос. Но я успел слегка отклониться, потому попал он мне куда-то под глаз, а сам я сверзился со стола. В долгу я решил не оставаться, и, в итоге, завязалась банальная драка с кулаками, воплями и катанием по полу.

В итоге победил профессор Снейп, парализовав всех без разбора. А наложенное на нас невербальное заклятье немоты позволило не отвлекаться от его экспрессивного монолога, наполненного метафорами и сравнением нас с кучей представителей животного мира, причём обеих его частей.

— … да вы теперь у меня будете до конца года каждый день котлы голыми руками драить! — Завершил он свою речь почти спокойным тоном. — Всё понятно?

— Фините! — Не дождавшись от нас подтверждающих ответов, и вообще каких-либо шевелений, он всё же сделал вид, что забыл снять наложенные заклинания.

Под его тяжёлым ожидающим взглядом, мы оба пробормотали что-то непонятно-положительное.

— Не слышу!

— Да, профессор! — Громко и синхронно повторили мы.

— А теперь вернёмся к тому моменту, когда мистер Поттер имел глупость закатить свою истерику. — На эти его слова я опять вскинулся, но зельевар не дал мне ни шанса, заткнув практически одним взглядом. — Молчите, Поттер, так для всех будет казаться, что вы намного умнее.

Вот же… зараза клювоносая.

— Ай!

— А лучше вообще ничего не думайте! — Добавил он, убирая свою палочку.

Чёрт, как он смог?.. Не дав себе додумать эту мысль, я начал проверять имеющиеся амулеты и прочую бижутерию. Не нащупав на груди требуемого…

— Вы не это ищите, мистер Поттер? — ехидно спросил Снейп, покачивая на пальце одну из частей родового комплекта. — Держите, думаю, это тоже послужит вам уроком. Кстати, Драко, а это, кажется, уже твоё.

Драко также в испуге схватился за сердце или за то, что там у него должно было быть, а потом, вспыхнув, как маков цвет, осторожно взял похожий на мой кулон из рук профессора. Интересно, а как мы умудрились стянуть друг с друга то, что посторонний снять, по идее, не может?

— Мистер Поттер, — продолжил всё также преувеличенно официально обращаться ко мне профессор. — Вы не хотели бы ничего объяснить мне?

— Что именно, профессор? — ответил я, делая вид, что не понял вопроса.

— Наличие у вас подобных безделушек.

— Вы про это? — В качестве ответа подняв руку, чтобы продемонстрировать кольцо главы на одном из пальцев.

— Ах, да… я уже и забыл, что вы у нас целый Лорд…

Интересно, и почему это мне хочется кого-нибудь ударить?

— Но это не объясняет, откуда у вас с мисс Грейнджер порт-ключи, не зарегистрированные в министерстве.

Вот же…

— Э-э-э… купили?

Его скептически поднятая бровь всухую побила моё невинное выражение лица.

— Позвольте озвучить вам кое-что, Гарри, — тяжело вздохнув, сказал профессор Снейп. — То, что вы имеете доступ к семейному достоянию, и что у вас хватило соображения попытаться использовать кое-что из него, весьма похвально. Но вот то, что у вас на двоих с вашей подругой его не хватило на то, чтобы делать это незаметно…

На мою попытку сказать он просто махнул рукой, и продолжил.

— И я не имею в виду то, что я вам вернул. Или то, что у вашей подруги тоже есть подобная защита. В конце концов, подобное поведение от человека вашего возраста вполне ожидаемо. В смысле, дарить подарки девочкам.

Кажется, я покраснел, а вот Драко, до этого крутящий головой от меня к мастеру и обратно, ехидно усмехнулся.

— Я имею в виду, что вы так явно, пусть и для меня, показываете, что кого-то опасаетесь.

— Думаете, у меня нет для этого повода? — демонстративно почесав шрам, спросил я.

— Думаю, что есть, — невозмутимо ответил он, и заботливо добавил. — Что — шишка чешется?

Я предпочёл промолчать.

— Гарри, то, что я сейчас предложу, я предложу только один раз, — серьёзно, смотря мне прямо в глаза, начал профессор Снейп. — Я, как защитник по магии этого белобрысого оболтуса… Цыц, Драко! Заслужил. Так вот, как его защитник, я должен оберегать это чудо от неприятностей и угроз, в которые оно пытается влезть. А ситуация вокруг «героя магического мира» не способствует этому, особенно, если наследник Малфоев будет крутиться рядом с тобой. Особенно, судя по недавно произошедшему, если вы друг друга будете пытаться убить от случая к случаю. Как минимум вы должны разрешить имеющиеся между вашими родами вопросы. Для этого я предлагаю встретиться тебе и Нарциссе на нейтральной территории, например, в переговорной Гринготтс, где вы сможете обсудить ваше дальнейшее сосуществование.

— И как я туда попаду?

— Через мой камин — он подключён к Каминной сети, как и остальные камины деканов.

Блин… остальные же меня убьют. Как я всё это объяснять буду?

— Мне надо подумать, профессор.

— Думайте, только недолго, — кивнул он. — А пока вы думаете, чтоб никаких драк между вами я не видел, иначе котлами не отделаетесь. О, кстати о котлах, у вас ещё полчаса до отбоя, так что приступайте к отработке, а записку для Филча я вам напишу.

— Но…

— В больничное крыло, Драко, сходите утром, пусть это будет вам лишним уроком.

Обложившись талмудами, я сидел в читальном зале библиотеки, и пытался написать заданные нам эссе по Трансфигурации и Зельеварению. Причём именно пытался, так как получалось, если говорить откровенно, не очень. Причина же была в том, что после полученной недавно встряски, мозги полностью отказывались выполнять какие-либо иные функции, кроме тупого передирания исходников. Хотя, если быть точным, это являлось лишь следствием, а причиной была моя первая ссора с Гермионой. Ну, и прилетевший в голову, с подачи её же лёгкой руки, совсем не лёгкий гримуар по зельям. Пусть и случайно, но именно после него я и…

Короче говоря, мы третий день не разговариваем. Нет, признаю, что я дурак и идиот, и что поверил Малфою, и что никому не сказал, и что не сказал ей, и что не взял её собой, и что ещё кучу «что…» я там по её мнению сделал, чего делать было не надо. Только все мы крепки задним умом, да после драки.

Именно поэтому мы сейчас сидим за разными столами, и явно оба делаем вид, что готовимся. Собственно, я и не знаю, что пока делать — уже на следующий день я зашёл в Гринготтс, воспользовавшись камином профессора Снейпа, пока был там на отработке. С его разрешения, конечно. Там и передал Рокдунгу письмо для Грейнджеров с описанием случившегося, а с ним самим случившееся я обсудил на словах.

— Мистер Поттер, Вы… пока ещё слабо представляете последствия своих действий, — медленно, тщательно обдумывая каждое своё слово, ответил он мне. — Вас извиняет лишь то, что вы не получили той подготовки, которую проходят ваши сверстники в остальных древних родах. Их с раннего детства приучают к тому, что даже близкий человек может оказаться врагом. И я не имею в виду то, о чём вы явно сейчас подумали. У того же лорда Малфоя есть те, кому он доверяет. Просто существуют банальное второе непростительное, зелье подчинения, оборотное, наконец, и вы выпиваете яд, поданный вашим лучшим другом… или невестой. В вашей же ситуации, когда не самый близкий, мягко говоря, вам человек предлагает на своей территории то, что позволит ему делать незаметно от вас что угодно… На мой взгляд, это верх безрассудства. Если уж вам так хотелось посмотреть воспоминания, вы могли договориться встретиться здесь у нас…

Слушая речь поверенного, мне оставалось лишь смущённо рассматривать пол перед собой, да молчать, стараясь ещё и не покраснеть, вдобавок.

— Что же касается того, что с вами случилось… — задумался Рокдунг. — Я не могу вам ответить прямо сейчас, так как не припомню ничего похожего на описываемые вами симптомы. Мне нужно посоветоваться, и, возможно, придётся провести несколько экспериментов. Опять же, случившиеся видения, если, конечно, это были именно они. Кстати, ваше поведение натолкнуло меня на мысль, что стоит включить в вашу программу раздел ядов и противоядий… с расширенной практической частью.

Тут уж меня передёрнуло — добровольно идти на подобное не очень-то и хотелось.

— Но это подождёт. Сейчас, если вы не сможете вовремя вернуться в Хогвартс, у нас не получится скрыть свои действия от всех заинтересованных сторон. Поэтому очень прошу последовать моему совету, и не лезть больше смотреть воспоминания в чужие артефакты. Что же касается предложения мистера Снейпа, то, как мне думается, вам следует сообщить ему о своём согласии с его предложением о встрече. Думаю, время в следующее воскресенье после обеда будет самое подходящее. Впрочем, я лишь ваш поверенный, и не могу принимать решения за вас, лорд Поттер.

А сам ещё так ехидно скалится. Угу, не может он.

— Я так и хотел поступить, Рокдунг. — Чего мне стоило ответить ему с невозмутимым видом, даже описывать не берусь. — А сейчас, думаю, мне уже пора обратно.

— В таком случае, мы подготовим переговорный зал к воскресенью, Гарри, — уже более доброжелательно улыбнулся мне гоблин. — А родителей мисс Грейнджер я извещу лично, заодно и ваше письмо передам.

Мда, от его интонации аж профессором Снейпом повеяло.

Вернувшись к упомянутому зельевару, я озвучил назначенную дату, после чего побрёл к нашей башне, глубоко задумавшись над тем, как я буду рассказывать о предстоящей встрече Гермионе.

Зайдя в гостиную факультета, я обнаружил оную, сидевшей с книгой на дальнем диванчике. Хорошо, что сейчас в гостиной почти никого не было. Подойдя к ней, я присел рядом.

— Гермиона…

— Вообще-то, в культурном обществе принято спрашивать разрешения, когда желаете присоединиться к кому-либо, — так и не взглянув на меня, произнесла вслух девочка. — Особенно, если эта кто-то — «слишком много берущая на себя особа».

— Гермиона, я же уже извинился…

В ответ она лишь перевернула следующую страницу книги, демонстративно продолжая делать вид, что читает. Хотя мне было видно, что её глаз нет-нет, да и дёрнется в мою сторону. Значит, ей всё же любопытно? Ну-ну…

— Я сейчас ходил в Гринготтс, — закинул я удочку, предварительно убедившись, что никого рядом нет.

Молчит. Однако почему-то у меня сложилось впечатление, что на меня ещё сильнее обиделись.

— Рассказал Рокдунгу о том, что произошло.

Продолжает читать.

— Он долго говорил, но всё свелось к тому, что я был неправ.

Довольный хмык.

— И мы с ним согласились с предложением профессора Снейпа, назначив встречу в воскресенье после обеда в переговорной банка. Снейпу я уже сказал.

— Хм… — прокомментировала Гермиона.

— О том, что я натворил, я написал письмо твоим родителям. И что мы поругались так, что дошло до твоего швыряния книгами — тоже.

— ЧТО-О?!

Вот, а то как со стеной разговариваю.

— И поэтому, раз уж ты так на меня обиделась, то на встречу со мной ты решила не идти. Думаю, Скотт и Джина согласятся со мной, что для тебя так будет лучше.

— Да как… Да что… Гарри, ты!..

Всё, книга отодвинута куда подальше, сама она развернулась ко мне целиком, личико раскраснелось от возмущения, а грудь ходит ходуном в попытке набрать побольше воздуха. Явно для того, чтобы выразить мне своё праведное негодование.

— Да шучу я, шучу! Куда я без тебя, — с улыбкой перебил я её, пока девочка не успела разразиться пулемётной очередью своего красноречия. — Герм, правда, извини, что я не сказал тебе…

— Гарри, нет, ты действительно тугодум. — Гермиона демонстративно закатила глаза к потолку. — Три дня прошло, а ты так и не понял.

— Чего?

— Того! — Передразнила она меня. — Я на тебя обиделась не из-за того, что ты мне не сказал — я же за тебя переживаю! В книжки закопалась, торопясь выучить побольше, чтобы не выглядеть беззащитной жертвой в случае чего, как почти все магглорожденные с второго-третьего курсов, и чтобы тебе потом помочь и объяснить. А ты, идиот безбашенный, лезешь, не думая… куда зря… один…

А я сидел и в прострации смотрел, как у неё из глаз полились слёзы, а сжатые в кулачки ладошки мяли мантию на коленях. И чем дольше я смотрел, тем всё громче становились её всхлипывания.

Последнее помогло мне отмереть, после чего я буквально сграбастал её в объятия, не принимая во внимание её попытки вырваться.

— Всё-всё, тихо, успокойся. Я понял. Прости, — бормотал я ей, пытаясь успокоить зарождающуюся истерику. — Ну, не понял я, что теперь поделаешь? Зато теперь пойдём на встречу с Малфоями вместе. Но вообще-то, девочки не должны бросаться грудью на защиту — это чисто мужская прерогатива.

Миона продолжала прижиматься ко мне, изредка шмыгая носом.

— Всё, успокоилась? — тихонько спросил я её.

— Угу.

— Мир?

— Мир. Но, Гарри, если ты ещё хоть раз… Сама прибью, чтобы мне нервы не трепал.

* * *

Не буду останавливаться на быстро пролетевших днях — они были заполнены обычными занятиями — написанием эссе, обсуждением подвигов Невилла на ниве котлов, которыми он, с очень расстроенным видом, успел как-то мимоходом похвастаться, и, конечно же, визитами к Рокдунгу, просто-таки вынудившему меня мотаться к нему через камин Снейпа, чтобы подписывать разные бумаги. Под конец я эту гору черкал уже не глядя. И вот наступило воскресенье, когда мы втроём ушли камином в Гринготтс.

Переход камином прошёл уже вполне себе привычно — зелёный огонь, пролёт по туннелю с мельканием картинок чужих каминов, финальный вылет на пол и налёт золы на мантии в качестве подарка за то, что воспользовались услугами каминной сети. Вот ей-ей, чем дольше я пользуюсь этой системой, тем больше во мне крепнет мнение, что подобные пролёты внутри каминной сети очень сильно напоминают гоблинское народное развлечение «растряси мага в тележке». Очень уж ощущения родственны, только что у гоблинов тележка к финишу всё же притормаживает, а вот у магов, передравших чужую идею, разумения на приделывание тормоза явно не хватило.

Впрочем, я явно отвлёкся. Пока я в картинках сравнивал подобные глупости, мы успели зайти в помещение, что ранее Рокдунг гордо называл переговорной. Находилась она точно под землёй, и, похоже, не на первых двух подземных этажах, судя по тому, что меня не покидало давящее чувство наличия горы над головой.

Сама комната представляла собой просторное помещение прямоугольной формы с двумя дверьми, расположенными в её противоположных концах так, чтобы у входящих было время издалека присмотреться к друг другу. Стены не были ничем отделаны, щеголяя тёмным камнем, по которому причудливо расположились тени от магических факелов, развешенных в большом количестве. В общем, для полного антуража какого-то рыцарского замка не хватало только доспехов с латами на постаментах, да щитов с мечами и моргенштернами, развешенных в фигурном беспорядке.

За рассматриванием комнаты я умудрился упустить самое главное — посреди стоял большой овальный стол, вытянутый также, как и сама комната. За дальним от меня его краем сидели Драко и Нарцисса Малфой. А пока я так открыто пялился на всё вокруг, к ним успел присоединиться и профессор Снейп. Причём он зашёл не с нами, а через вторую дверь. С нашего же краю сидели родители Гермионы и Гамбит. Я и Гермиона разместились рядом с ними на двух свободных стульях, после чего с ожиданием посмотрели на Рокдунга и второго незнакомого гоблина.

Гоблины не стали испытывать ничьё терпение, и сразу приступили к делу.

— Данная встреча между родами Поттер и Малфой проводится по просьбе рода Малфой. Клан Гринготтс выступает в роли гаранта. В роли наблюдателей от клана присутствуют поверенные родов Малфой и Поттер. Ставлю всех присутствующих в известность, что в данной переговорной активированы разделительные щиты четвёртого октана и блокируются любые магические воздействия выше первого октана. В случае нарушения правил проведения переговоров, нарушившая сторона будет навеки исключена из реестра клиентов банка, а всё её имущество в равных долях будет разделено между банком и пострадавшей стороной. Данные условия магического контракта подписаны обоими сторонами.

Чего??? И когда это я успел?! Но стоило взглянуть на радостный, многое для моей тушки предвкушающий оскал одного знакомого гоблина, как на меня снизошло озарение. Причём сразу по двум пунктам. Первый очень хорошо сокращался до «млять», а второй сводился к более длинному «я попал». Видимо осознание моего залёта всё же отразилось у меня на лице, из-за чего оскал у Рокдунга стал ещё радостнее. И ещё… ладно, я такой дурак, но не Драко же с той стороны всё подписывал… Получается, что я им так нужен?!

— Со стороны рода Малфой присутствуют: Нарцисса Малфой и Драко Малфой, свидетель — Северус Снейп. Род Поттер представляет лорд Гарольд Поттер. В качестве свидетелей приглашены Скотт Грейнджер, Джина Грейнджер, Гермиона Грейнджер и Реми Лебо. У присутствующих в зале сторон нет дополнительных требований к условиям встречи?

Есть, но, судя по оскалу Рокдунга, озвучивать мне их не стоит.

— В таком случае, объявляю о начале встречи и вступлении в силу всех её условий. — Поверенный рода Малфой завершил своё вступление, а у меня возникло ощущение, будто меня с головой завернули в одеяло — вроде и не мешает, но стало неуютно. Похоже, что так ощущается озвученная блокировка магии.

— Лорд Поттер, — взяла слово Нарцисса. — Позвольте принести вам от себя извинения за причинённый ущерб. Думосброс, которым вы воспользовались, а также все воспоминания, что продемонстрировал вам мой сын, были подготовлены мой лично, и не несли в себе никаких иных свойств, кроме своего известного назначения. Мой сын Драко передал вам уже подготовленные воспоминания и не вносил никаких изменений в работу думосброса или переданные ему копии моих воспоминаний. Случившееся с вами стало для меня и моего сына полной неожиданностью. Магией своей подтверждаю, что сказанное мной является правдой.

Лёгкая дымка, окутавшая леди, явилась видимым подтверждением принесённой клятвы.

— Люмос, — произнесла волшебница, подняв правую руку перед собой и повернув ладонь горизонтально. Слова заклинания женщина произнесла явно демонстративно, что никак не сказалось на результате — над ладонью разгорелся шарик света, довольно ярко осветивший всех вокруг.

Полюбовавшись на него несколько секунд, Нарцисса погасила светляк плавным движением кисти, смотря при этом прямо на меня.

М-да, видимо, придётся поверить, что Драко тут не виноват. Да и никто не виноват, а это я сам так отличился. Как там мне говорили надо отвечать?..

— Я принимаю ваши извинения, леди. Как глава рода Поттер, признаю, что в произошедшем нет ничьей вины, кроме случая. У рода Поттер с этого момента нет претензий к роду Малфой… — На этом моменте Рокдунг сделал мне страшные глаза, обещающие просто-таки бесконечное удовольствие от грядущих наших встреч, и я поспешил дополнить, — по данному инциденту.

Видимо, догадался я правильно, раз гоблин умиротворённо прикрыл глаза.

— Леди, до того, как произошла эта… этот инцидент со мной, я успел увидеть, как проводился обряд защиты, в котором участвовали вы и Сириус Блэк. Скажите, почему я оказался с… не с вами?

Что же, от её ответа сейчас будет зависеть, как сложатся наши дальнейшие взаимоотношения.

— Гарри… Понимаешь… в то время… точнее, после того, как ты… после того, как исчез Тёмный Лорд, всех… от всех его сторонников старались избавиться, либо посадив пожизненно в Азкабан, либо убив при задержании. А Люциус, мой муж, был членом внутреннего круга Лорда. Некоторое время, пока шло разбирательство, он провёл в тюрьме. В итоге, его отпустили, но это стоило нам многих обысков мэнора, денег и влияния. Так что национального героя нам не доверили, заявив об этом практически в открытую. Официально тебя под опеку взял Дамблдор, после чего о тебе до Хогвартса никто ничего не слышал, если, конечно, исключить кучу макулатуры о твоих подвигах.

Нарцисса позволила себе лёгкую улыбку на последних словах.

— После того, как от нас… нас перестали пристально контролировать, а Люциус медленно восстанавливал влияние, я попыталась выяснить твою судьбу, но не смогла найти, хотя и ощущала по нашей связи, как тебе бывало плохо. Прости… — Последнее слово она сказала едва слышно, и опустив взгляд в стол.

— А завещание родителей? Другие ближайшие родственники? Насколько я понял, в магической Англии у магов между собой очень много связей. Или все родственники Поттеров были на стороне Волдеморта?

Нарцисса и профессор Снейп очень заметно вздрогнули, услышав это имя. Драко же фыркнул, как будто я сказал нечто смешное.

— Поттер в своём репертуаре, — привычно скривившись, на грани слышимости буркнул себе под нос зельевар.

— Тут трудно сказать однозначно, Гарри, — слегка задумавшись, ответила мне леди Малфой, покосившись на Снейпа. — Завещания не озвучивали, насколько мне известно. Из Блэков против Лорда был только Сириус, которого посадили за пособничество этому самому Лорду. Андромеда? Её кандидатуру отвергли, как неспособную обеспечить должный уровень защиты победителю Того-кого-нельзя-называть. Лонгботтомы? Августа осталась одна с внуком, и не проявила в тот момент никакого желания брать на себя ответственность. Если говорить прямо, то тогда она вместе с ребёнком спряталась почти на год, и никто о ней ничего не слышал. Прочие ещё более дальние родственники, из тех, что числились среди нейтралов? Они были рады, что их просто не трогают. А стоило бы кому из них попытаться поднять вопрос опеки, так внимание авроров было бы им обеспечено — Дамблдор практически сразу объявил, что позаботится о тебе.

Однако… Если смотреть с этой стороны, то альтернатив-то и нет. Задумавшись, я начал машинально постукивать пальцами по столешнице.

Всё-таки как же, оказывается, мал этот магический мирок Британии. Аристократы… Тоже мне. Если вспомнить, кого они все из себя изображали на платформе, или как себя ведут слизеринцы, то вся эта их кичливость относительно крови и чистоты родословной, манерность и интриги на пустом месте… Всё это начинает вызывать лишь… пусть будет, брезгливость. Что толку от их родословной, если без лидера они никто? Впрочем, сам такого изображал, и даже немного понравилось, когда МакГонагалл из-за этого бесилась.

Комната погрузилась в молчание, которое, почему-то, никто не попытался прервать. Я же продолжал думать о Волдеморте и Дамблдоре. А как бы я сам поступил на месте главы какого-нибудь рода? Не знаю. Если взять моих родителей, то я и не понимаю, зачем они участвовали в этой войне, когда уже появился я — портключ в любую страну, и не пришлось бы бояться и прятаться. Точнее, Фиделиус, он и во Франции Фиделиус. А, что самое интересное, и в Германии, и в Испании с Италией тоже.

Если подумать над лозунгами этого Лорда, то логика в них есть. Но тогда почему стоило ему об меня убиться, как всё заглохло? Допустим, поначалу всем оставшимся на свободе было не до этого. А потом? Те же Малфои восстановили большую часть влияния, судя по известному мне. Почему же Люциус Малфой не продолжает бороться за то, к чему они стремились ранее? Вот и я о том же.

К чему я всё это? А к тому, чтобы понять, стоит ли мне влезать во всё это, или просто перекантоваться до выпуска, выучиться, чтобы выполнить договор с гоблинами, и не лезть в это болото? Глядя на прилизанное блондинистое чудо, сидевшее напротив меня, я всё же склоняюсь к мысли, что стоит. Малфой смог добиться перевода Драко на Слизерин, хотя директор был против. Я же, в одиночку, ладно, с гоблинами за спиной, не смогу ничего напрямую противопоставить Дамблдору, если тому в голову придёт ещё какая блестящая идея о моей жизни.

Только вот надо решить один вопрос.

— Нарцисса, — нарушил я затянувшееся молчание, — я не против дружественных отношений в будущем, только надо решить вопрос между мной и Драко.

Далее, чтобы продолжить, мне пришлось встать.

— Драко, я приношу свои извинения за случившееся на распределении. Это получилось случайно, а не с целью унизить вас или вашу семью. При этом я понимаю, что случившееся не прошло бесследно для вашей репутации, потому согласен принести компенсацию в той или иной форме на ваш выбор, если это не будет во вред роду Поттер. Если это необходимо, я могу повторить свои извинения в письме лорду Малфой.

— Да чтобы я так про…

— Драко! — Жёстко оборвала его мать. — Я передам ваши слова лорду Малфой, Гарри.

— Буду вам признателен, леди. Драко. На этом, думаю, стоит закончить нашу сегодняшнюю встречу.

Далее гоблины, после того как мы все попрощались друг с другом, как и в начале встречи, озвучили дежурные фразы про договор и его выполнение, а затем в комнате остались только я с Грейнджерами и Рокдунг.

— Неплохо, Гарри, — похвалил меня гоблин. — Неплохо. Прошло почти как мы и обговаривали. Ты молодец.

Непроизвольно у меня на лице появилась улыбка.

— Только в следующий раз, обговаривай сразу размер компенсации, — сурово закончил он. — Они в тебе заинтересованы, так что нечего прогибаться сразу и на пустом месте!

Пока я смущённо смотрел в пол, Гермиона решила напомнить о себе.

— Мама, папа, а зачем вы тут сидели вместе с мистером Лебо?

* * *

Ранее в этой же комнате…

В ту же самую переговорную комнату, в которой пока ещё только предстоит встретиться Гарри и Нарциссе, зашла леди Малфой, и была удивлена присутствием троих незнакомых ей человек. Обращать внимания на гоблинов-поверенных она и не думала.

Сидевшие мужчины встали, ожидая, пока дама займёт место за столом переговоров.

— Леди Малфой, — решил представить ей присутствующих поверенный рода Поттер. — Позвольте представить вам опекунов Гарольда Поттера: мистер Скотт и миссис Джина Грейнджеры. А также их консультант по разным вопросам — мистер Реми Лебо.

Впервые за последние десять лет, с тех пор, как Люциус был отпущен из Азкабана, выдержка изменила леди, явив присутствующим всю бездну испытываемого женщиной удивления. Впрочем, она быстро вернула себе привычную невозмутимость.

— Опекуны? — Выдержки Нарциссе всё же хватило ненадолго. — Магглы?

— В маггловском мире, — пояснил ей Скотт. — Предыдущие опекуны, так скажем, практически не выполняли свои обязанности.

— Но, позвольте, Гарри же…

— Маг. Мы знаем, — прервала её Джина. — И наше присутствие здесь говорит само за себя.

— Но ведь Дамблдор… — как-то беспомощно произнесла леди Малфой, оставив свою фразу без окончания, но потом, совсем уже с другой, более жёсткой интонацией, она договорила, — Дамблдор.

— Да, леди Малфой, — подтвердил Скотт. — Именно о нём и о сложившейся вокруг Гарри ситуации мы и хотели с вами поговорить.

— Вы?! Мне думается, что с вашей стороны это несколько самонадеянно.

— О нет, нисколько, — с радостной улыбкой оспорила Джина. — Рокдунг, вы позволите маленькую демонстрацию?

— Только если маленькую, — несколько суетливо согласился гоблин, сразу при этом уточнив, — и стены не трогайте, пожалуйста, мы всё же под землёй. Лучше продемонстрируйте на стуле.

Нарцисса с недоумением переводила свой взгляд между собеседниками.

— Ну, раз стул, значит стул. — После чего демонстративно сделала правой рукой жест вверх.

Стул, до этого момента мирно стоявший между Нарциссой и Джиной, послушно воспарил вверх, замерев в воздухе примерно в полутора ярдах от пола.

— Э-э-э… — по-простому протянула леди.

— Впрочем, если вас эта демонстрация не убеждает, то мы можем продемонстрировать свои возможности на более крупном примере, — предложил Скотт, смотря при этом на гоблина, и стараясь остаться серьёзным.

Рокдунг в этот момент разрывался между опасением за грядущий ущерб и необходимостью получить союзников. Но, на его счастье, Нарцисса решила за него.

— Это ведь не магия?

— Нет, это можно назвать проявлением психокинеза, — ответил ей Скотт. — Я не смогу вам сейчас сказать, каким образом этот стул висит в воздухе — сам, потому что теперь это стало его нормальным состоянием, или что-то его удерживает так, и есть ли отличия от известной вам Левиосы… Поэтому предлагаю остановиться на том, что это своя, отличная от вашей, магия.

Выражение лица Гамбита в этот момент стало непередаваемым.

— И эта «магия», хоть и не позволяет превращать одно в другое, как ваша трансфигурация, но её вполне хватает, чтобы сделать так…

Висевший в воздухе стул загорелся.

— Или так…

Продолжая гореть, стул с громким треском смялся в бесформенный ком, продолжавший всё так же гореть.

— Или так…

Джина подошла к импровизированному костру, и без страха сунула руку в пламя. Постояв так некоторое время, она села обратно.

— Мы рассеяли ваши сомнения в нашей самонадеянности, леди? — спросила Джина, ещё сильнее сжав обломки и погасив огонь.

— В некоторой степени.

— Тогда позвольте нам перейти к той теме, ради которой мы попросили поверенного рода Поттер пригласить вас заранее.

— Я вас слушаю.

— Для начала, нам стоит рассказать вам, как протекала жизнь Гарри до того, как он появился в Хогвартсе, а затем, если не возражаете, нам бы хотелось прийти к взаимовыгодному соглашению как по основным темам этой встречи, так и по некоторым другим.

— Вы не считаете, что признанный магией глава рода способен вести дела сам? — лукаво посмотрела на Скотта Нарцисса.

— Право, леди, никто не застрахован от ошибок, — нисколько не смутился Скотт. — Но ничто не мешает нам смягчить их заранее.

Леди Малфой ещё долго слушала историю жизни Гарри, листала переданные ей бумаги, всё сильнее при этом теряя эмоции, становясь для окружающих подобно ледяной статуе, пока из всех присутствующих лишь одна Джина могла бы сказать, что за ураган бушует у той внутри.

В башню Равенкло мы вернулись практически без происшествий, если, конечно, за таковое не считать привычную встречу с Филчем после отбоя. Из-за этого пришлось воспользоваться мантией-невидимкой. Нет, мы ничего не нарушали, благо, записка профессора Снейпа была достаточно веской причиной против назначения нам отработок, но недостаточной, чтобы избежать брюзжания старика на тему наказаний, цепей и розг из разряда «а вот раньше трава была зеленее». Собственно, он уже не раз просвещал меня всё то время, пока сопровождал по пути до гостиной факультета, когда я также поздно уходил с «отработок» в кабинете зельеварения.

Поэтому, не желая слушать по -дцатому разу его сожаления о дисциплине, мы, как я уже говорил, натянули мантию и пошли… точнее, попытались пойти. Вы сами пробовали с кем-нибудь вдвоём натянуть на себя относительно небольшой мешок до самого пола, а потом попытаться пройтись? Если да, то вы понимаете, что Герми не по разу оттоптала мне мозоли и мы едва не грохнулись в попытке идти быстрее, но толку почти никакого от этого не получили. А потому предпочли просто свернуть в первую приоткрытую дверку, чтобы переждать надвигающую угрозу.

За дверкой оказался практически пустой класс, поскольку в нём почти не было столов, но зато было большое, в полный рост, зеркало с шикарной рамой, от которой так и веяло древностью, да несколько портретов, припорошённых пылью, висело на стенах.

Пока Филч шаркал мимо по коридору, мы вдвоём замерли около двери под мантией-невидимкой, прижавшись друг к другу, прислушиваясь к его шагам и стараясь понять, пройдёт он мимо или нет.

Прошёл. Гермиона почти сразу облегчённо выдохнула, и поспешила выбраться из-под мантии.

— Фух, — отдышалась она, поправляя свою мантию. — Хорошо, что он прошёл мимо, и нам не пришлось снова выслушивать, как он в прошлом наказывал провинившихся.

Заметив зеркало, девочка поспешила к нему, видимо, чтобы удостовериться, как она привела себя в порядок. Я же аккуратно приоткрыл дверь, чтобы убедиться в полном отсутствии угрозы, а то с миссис Норрис, кошки завхоза, ещё станется подкараулить. И так уж совпало, что стоило мне приоткрыть дверь, как со стороны Гермионы раздался удивлённый вскрик, заставивший меня резко к ней обернуться.

Девочка замерла прямо напротив зеркала, и поражённо, что было заметно по выражению удивления на её лице, смотрела на своё отражение.

— Что там, Герм? — спросил я, поворачиваясь к ней. — Вроде бы ты сейчас не настолько страшная, чтобы пугаться своего отражения…

Однако подруга на мою шутку никак не отреагировала, продолжая, правда, уже с интересом и улыбкой, всматриваться вглубь стекла. Подобное ненормальное её поведение начало меня напрягать, и я поспешил подойти к девочке.

— На что ты смотришь? — поинтересовался я, но тут и сам бросил взгляд на своё отражение, и также поражённо застыл с ней рядом.

И было от чего. Там, за стеклом, отражался не я, и не Гермиона. Точнее, мы оба там были, но не такие, как сейчас, а взрослые. Тот я был уже не подростком, и не носил мантии. В принципе, правильно, мне они и сейчас не нравятся. Моё отражение улыбалось, обнимая более взрослую версию Гермионы, а та довольно откинулась спиной на грудь мне. В смысле тому мне, что в отражении. Позади нас стояли Грейнджеры, также улыбаясь мне из-за стекла. Мы все, там, находились в парке, среди зелени которого, вдалеке, можно было рассмотреть мой французский дом, в который мы переехали.

— А? Что? — Гермиона всё же отмерла, хоть и с запозданием, отреагировав на мой вопрос.

Я, машинально, обнял её за плечи, и притянул к себе, непроизвольно повторив за нашими двойниками.

— Ты тоже это видишь? — спросил я её.

Гермиона неожиданно покраснела.

— Видишь что?

— Взрослых нас и твоих родителей. Мы в саду дома во Франции, летом. И мы с тобой точно также обнимаемся.

— А, да-да, — несколько поспешно подтвердила она.

— Интересно, что это за зеркало? Оно что, показывает наше будущее?

— Нет, Гарри, — опровергла меня Герми. — Смотри, на раме надпись. Только она зеркальная.

Гермиона подошла к зеркалу, заставив выпустить её из объятий, и провела пальчиком по указанной надписи.

— Я показываю не твоё лицо, но желание твоего сердца.

И опять слегка порозовела, скосив на меня взгляд. Хм.

— Так что ты видела в отражении?

— Я же уже сказала, — с самым честным видом ответила она мне. И почти сразу начала меня торопить. — Пошли в гостиную, Гарри. А то уже поздно, и, если нас поймают, даже записка профессора Снейпа не поможет.

При этом она ещё и за руку меня потянула.

Хм.

Поддавшись её напору, я позволил увести себя из класса, решив для себя, что позже обязательно сюда вернусь, чтобы узнать, как и что именно показывает это зеркало.

Дотерпев до вечера, и неожиданно легко отговорившись от Гермионы, я медленно, постоянно оглядываясь и прислушиваясь к каждому шороху, крался под мантией-невидимкой в полумраке подземелий, разгоняемом редкими факелами, к древнему таинственному артефакту.

Блин, вот же, что бурная фантазия с человеком делает. И чего меня на таинственность потянуло? Шёл я, не таясь, потому как дорога была привычной, а до отбоя на этот раз ещё не скоро. Однако дойдя до нужной комнаты, я понял, что воспользоваться мантией мне всё же придётся — дверь была прикрыта не плотно, не так как мы её оставляли, но, к сожалению, щель не позволяла увидеть нужный угол в комнате, а там явно кто-то был.

И вот теперь таясь, я аккуратно потянул дверь на себя, запоздало подумав про скрип петель. Но тут мне очень повезло, и дверь открылась бесшумно. Так же тихо проскользнув внутрь, я прикрыл дверку обратно. Осмотревшись и найдя нежданного визитёра, я всё также тихо подошёл к нему. Точнее — к ней.

Вот как вы думаете, кого можно встретить вечером, в одиночестве, в пыльном неиспользуемом классе, находящимся в противоположной стороне от библиотеки, за занятием, далёким от учёбы и прочих правильных поступков, приличествующих примерной девочке? Правильно — Гермиону.

То-то она так легко согласилась с тем, что я потерял домашку, и мне надо её делать заново, но помощь мне не так уж и необходима.

Герми также, как и вчера, пристально смотрела в видимое только ей одной отражение. Судя по всему, мне и не нужно было так скрываться — увлечённая девочка, похоже, и слона рядом с собой не заметит. Стянув мантию-невидимку, я подошёл к ней, ожидая, что Герми, как и вчера, сама заметит меня рядом с ней. Но, к моему удивлению, она никак не показала, что заметила меня.

Очень удивлённый таким её поведением, я помахал рукой у неё перед глазами, потряс за плечо, но она по-прежнему была целиком поглощена тем, что видела в зеркале. На меня начал накатывать страх за неё.

— Гермиона. Герми! — В итоге я стал уже прямо перед ней, полностью загораживая это чёртово зеркало, и тряс её за плечи. Но всё было тщетно.

— Вижу, вы сумели найти зеркало Еиналеж, Гарри? — очень неожиданно для меня раздался голос со стороны одного из ранее пустовавших столов.

Честно говоря, как я в тот момент прямо там не поседел, не знаю. Посмотрел бы я на вас, когда к уже и так неспокойному состоянию из-за волнения за подругу, добавится испуг от слов неожиданно появившегося в полумраке ранее пустовавшего кабинета директора. Держал бы что тяжёлое в руках, точно бы на голос швырнул. А так я просто заслонил собой подругу.

— Еиналеж? — придя в себя, почти спокойным голосом спросил я у мага.

— Желание. Именно такое название носит это древнее произведение искусства.

— Да мне как-то без разницы. Оно что-то сделало с Гермионой — она не приходит в себя. Директор, вы можете ей помочь?

Дамблдор, одетый в одну из своих звезданутых мантий оригинального нежно-голубого цвета, подошёл к нам, и склонился перед Мионой, стараясь заглянуть ей в глаза.

— Ай! — Донеслось от девочки. — А где... Ой, директор? Гарри? А как вы здесь?..

— Лимонную дольку, мисс Грейнджер? — оборвал директор её почти в самом начале списка задаваемых вопросов.

— Нет, спасибо, это для зубов вредно, — нашлась Гермиона, после осмысления неожиданного предложения.

— Так вот, Гарри, раз уж с мисс Грейнджер всё в порядке, я продолжу. Это зеркало, по легенде, было создано самой Морганой. Предназначалось оно для заклятых друзей, если можно так выразиться, потому что посмотревший в него видел не своё отражение, а своё самое заветное желание. И чем дольше жертва смотрела на свои мечты, где она добилась всего, чего хотела, тем труднее ей было вернуться в реальный мир. В итоге, люди так и умирали, потому что не хотели уходить из иллюзии в реальность.

— Оно настолько опасно?! — В ужасе спросила Гермиона. — Но почему тогда оно здесь стоит? Ведь его мог найти любой ученик.

— О, не волнуйся, девочка моя. Сегодня же его тут не будет. Я просто не рассчитывал, что за пару дней на него кто-то может наткнуться. Тем более — в неиспользуемом запертом кабинете.

— Я не ваша, я своя собственная. И ещё родителей, и Гарри, немножко. И, по-моему, нельзя так безответственно относиться к таким опасным вещам, особенно в школе…

Я в ужасе слушал, как Гермиону несло всё дальше, сжимая при этом её ладошку, чтобы остановить этот поток поучений директора первогодкой. Но, к моему сожалению, девочка всё продолжала перечислять, чтобы сделали с директором в обычной школе за хранение подобного оружия. Улыбка же Дамблдора от этого становилась всё менее добродушной, и только явное понимание им, что подруга себя сейчас слабо контролирует, хоть как-то меня успокаивало.

Еле-еле заставив её прерваться, и извинившись перед директором за случившееся, я поспешил увести Гермиону подальше от него. По дороге обратно пришлось и дальше разговаривать на отвлечённые темы, поддерживая её разговором.

— Кстати, если хочешь, можем зайти к мадам Помфри, и попросить её помочь.

— Нет, не стоит, Гарри. Она же меня там неизвестно насколько запрёт, желая выяснить, как и на какие зелья я неправильно реагирую. — Гермиона ощутимо передёрнулась. — Нет уж, лучше спокойно посидим где-нибудь… и без зеркал.

Вернувшись в башню Равенкло, я попросил Герми помочь мне с «потерянным» эссе по чарам, на что она отреагировала с большим энтузиазмом, начав по памяти рассказывать о различных способах левитации и приводя краткие исторические справки о их открытии. Чувствую, новое эссе получится гораздо лучше моего первого варианта. Мда, куда бы теперь незаметно свиток с ним заныкать?

* * *

Гарри, наконец-то, увёл свою подругу, не забыв закрыть за собой дверь, а директор Дамблдор по-прежнему смотрел им вслед, словно стараясь увидеть их сквозь стену. Но его задумчивость носила несколько иную форму. Альбус размышлял о том, как продвигается реализация его планов. Пусть и не идеально, но все возникшие проблемы и неприятности, похоже, что удалось компенсировать.

Да, поначалу Гарри преподнёс очень неприятный сюрприз, надев кольцо главы, но, видимо, он так и не получил доступ ко всем активам рода. Точно выяснить это не удалось — чёртовы коротышки плевать хотели на его статус опекуна, заявив, что магия посчитала иначе. Впрочем, это неважно. Если так сложилось, значит, есть что-то, не подконтрольное мальчишке, и не дающее ему получить полный контроль над имуществом рода. Можно считать, что ничего не изменилось. Конечно, изначально хотелось ограничить ему доступ и к детскому сейфу, но… и так сойдёт. Пусть девочку порадует, пока может.

А этого бы не случилось, если бы старуха Фигг вовремя сообщила о Грейнджерах и об отсутствии Гарри. К этому лету надо подумать, как с ней поступить.

Кстати, о Грейнджерах. Юная мисс Грейнджер его сегодня неприятно удивила. Неожиданно для него привычное лёгкое проникновение в мысли ребёнка едва не обернулось мигренью на несколько ближайших дней. У девочки оказался естественный блок такой силы, какой соответствует примерно третьему году обучения окклюменции. А он, непростительно расслабившийся, едва не попался в банальную ловушку с «ничто» в её разуме. Мда, давно он не встречал подобные выверты с иллюзорной зоной безмагии. И почему он в Большом зале ни разу не обращал внимания на неё? Пришлось действовать быстро, на голой силе, доставив девочке несколько болезненных секунд, боль от которых, собственно, и выдернула её из плена зеркала.

Это ещё одна загадка — как при подобном уровне защиты разума она так быстро стала пленницей иллюзий? Она же в зеркале вообще ничего, кроме своего обычного отражения, видеть не могла! Вот так всегда и получается — ждёшь подлянок от старых родов, а сюрпризы преподносит обычная грязнокровка.

Думается, ему стоит в ближайшее время заглянуть к её родителям, да обсудить юную мисс и её успехи. Раз уж она настолько дорога мальчику, то нужно позаботиться о «благополучии» её и её семьи. Ну, в его понимании…

Закончив сверлить взглядом закрытую дверь, Альбус вернулся к зеркалу, поводил палочкой вокруг рамы, проверяя целостность наложенных чар. Удовлетворившись результатом, директор достал из кармана мантии кроваво-красный камешек, легко умещающийся в ладони.

— Что же, фигуры готовы — пора объявлять начало.

Камешек, лежавший на ладони мага, слегка приподнялся в воздух, и поплыл в сторону зеркала. Долетев до поверхности стекла, он не ударился об него, как можно было ожидать, а погрузился внутрь, как будто утонул в поверхности воды, вызвав при этом такие же круги по поверхности стекла, какие возникают от брошенного в воду обычного камня.

— Фоукс! — Позвал директор.

Огненный феникс появился в то же мгновение, сев на плечо своего мага, и курлыкнув что-то вопросительное тому в ухо.

— Да, малыш. Нужно перенести это зеркало в нашу ловушку. Поможешь?

Согласно кивнув, умное создание перелетело на раму артефакта, раскинуло крылья, после чего его и зеркало поглотила вспышка огня, не оставившая после себя никаких следов. Директор же спокойно вышел через дверь, всем своим видом демонстрируя образ добродушного светлого волшебника.

* * *

В это же время, в кабинете ЗОТИ, проходило обсуждение того, как Квиринус Квиррелл в очередной раз не смог добраться до философского камня. А, в виду временно неопределённого текущего состояния одного из его участников, данное обсуждение больше походило на не очень связный диалог завсегдатая мест редких, но при этом очень богатых на помещения с мягкими стенами. И, если бы у данной беседы был случайный свидетель, то он однозначно бы покрутил у виска, даже не сомневаясь в своём диагнозе.

Профессор ЗОТИ сидел за своим столом, и вслух беседовал с невидимым собеседником. Беседа протекала бурно, судя по экспрессии речи мага, а также разнообразию траекторий, по которым он в запале махал руками. Периодически он ещё и вскакивал, махая руками уже на ходу, бормоча что-то себе под нос шёпотом.

— Нет-нет, господин. Я точно уверен, что его там не было.

Маг закивал головой.

— Да, я проверил трижды.

Теперь же он скривился, как будто ему пришлось слопать лимон с кожурой.

— Но я же, в конце концов, прошёл эту псину!

…

— Да откуда же мне было знать, что щенок засыпает не от любой музыки, а только от той, что играл ему Хагрид?! Этот наивный любитель драконов сразу сбежал с выигранным яйцом, забыв про всё.

…

— Да, контроль в тот момент был у вас, но кусал за задницу-то он меня!

Видимо, невидимый собеседник не любил, когда кто-то указывал ему на промахи или делал замечания, потому как профессор свалился на пол, схватившись руками за голову и стараясь сдержать стоны. Наказание, как похоже, продлилось секунд двадцать. Всё это время маг извивался на полу от боли, так и держась за голову руками, и безмолвно раскрывая рот в крике. После окончания приступа, он кое-как влез на стул обратно.

— Да, мой Лорд. Благодарю вас, мой Лорд, — сказано это было с чувством и усердием подчинённого, любящего своего начальника искренней и безответной любовью. — Я тоже так думаю. Камень — просто приманка. Единственной опасной ловушкой является эта вонючая слюнявая псина. А следующие уровни рассчитаны на первый год этой школы — лоза, мётлы, устные загадки этой пародии на сфинкса, зелья…

…

— Поттер? Хрен он туда сунется, как бы Дамблдор ни старался. Если только за своей подружкой… Да и зачем он нам там нужен?

…

— Мы бы всё равно нашли хотя бы след от маскирующих заклинаний, даже если бы Дамблдор зачаровал камень проявиться только одному мальчишке.

…

— Выманить? Зачем? Не проще ли просто оставить его тут на отработку и делать с ним что угодно?

Новый приступ боли свалил мага со стула. На этот раз воздействие длилось почти минуту, и ещё несколько Квиррелл приходил в себя лёжа на уже не очень грязном полу.

— Я не подумал, господин. Да, я не умею блокировать такие чары оповещения. Могу только задержать подачу сигнала о срабатывании.

…

— За молодым Малфоем?! Поттер?! Да они же как кошка с собакой. Но тут ничего сложного.

В этот момент Квиррелл что-то почувствовал, так как резко насторожился, замерев всем телом и смотря куда-то в одну точку расфокусированным взглядом.

— Значит, камень всё же здесь. — Квиррелл предвкушающе улыбнулся. — Мне стоит навестить тот зал ещё раз, господин?

…

— Понял. Решим всё сразу. А что с Поттером делать?

Выслушав ответ невидимки, Квиррелл запрокинул голову к потолку, и расхохотался, практически никак не контролируя себя.

— Господин, если ваш план удастся полностью, Дамблдор себе бороду оторвёт со злости.

Как бы ни хотелось некоторым в школе Хогвартс побыстрее решить те или иные личные проблемы материального, или, возможно, даже больше душевного, характера, но подобной возможности всё никак не предоставлялось. Постепенно зимние морозы сменились весенней слякотью, из-за которой завхоз Филч с фонового бурчания на всех перешёл в состояние перманентного недовольства, заставляя всех вытирать ноги при входе, да и после, уже в коридорах, пристально следил коршуном за соблюдением чистоты.

А вслед за пришедшей весной приблизилась и пора первых экзаменов у юных магов, лишь добавляя зубной боли преподавателям, пытающимся успеть вложить в головы этих дарований то, что было утверждено школьной программой. Впрочем, у одного из них голова болела несколько по другой причине. И эта причина отзывалась на одно несложное и весьма известное имя — А?льбус Персива?ль Ву?льфрик Бра?йан Да?мблдор.

Профессор Квиррелл пристально следил за директором уже который месяц, стараясь успеть вовремя узнать о его отлучках, составить график их длительности и выявить закономерность. Последняя всё никак не выявлялась, а длительность спонтанных отлучек была явно недостаточна для запланированных встреч в последнем зале с философским камнем. В итоге, всё, что ему оставалось, так это ждать очередной сессии Визенгамота, отсутствия на которой, и, что самое главное, быстрого ухода с неё, от директора можно было не ожидать.

Впрочем, терять время попусту было не в привычках Тёмного Лорда, так что профессору Квирреллу пришлось обратить свой взор в сторону факультета Слизерин, где обитал отпрыск одного его из малочисленных, оставшихся на свободе, соратников — Драко Малфой. Конечно, Лорд не возлагал никаких надежд на данного сопляка, за весь год так и не сумевшего себя ни проявить на факультете, ни добиться каких-либо иных успехов, кроме сильной вражды с восходящей надеждой магического мира, которая, в отличие от юного платинового аристократа, была более рассудительна, и не лезла на рожон при общении с представителями других факультетов. Да и как видели почти все, Поттеру было на Малфоя если не плевать, то что-то очень близко к тому. Лишь в последнее время Драко почему-то несколько успокоился.

Собственно, сам Малфой сейчас Лорду был особо и не нужен, но вот одна вещь, переданная Люциусу на хранение, его весьма интересовала. Когда-то давно он оставил ему свой первый дневник, что вёл для вида в свои шестнадцать лет. И сейчас этот дневник играл важную роль в жизни начавшего понемногу воскресать Тёмного Лорда. В общем, если опустить технические детали, то при наличии философского камня и трёх частичек души, взятых из оставленных им якорей, можно было вполне быстро и успешно создать своё тело. А уже наличие магического источника в теле, вкупе с большей частью души в нём, позволит залечить дыру от отсутствующих кусочков, оставляя другие якоря целыми в качестве страховки. В общем, дело осталось за малым — собрать все якоря, доступные ему в таком состоянии. А это дневник и Поттер, как это ни удивительно. Достать ингредиенты для человеческого преобразования — мелочи, на вроде тридцати пяти литров воды, двадцати килограмм карбогидратов, четырёх литра аммония, полутора килограмм кальция и ещё кучи всяких мелких порций прочих материалов. И, конечно, философский камень с кругом преобразования, который можно начертить за пару часов.

К его сожалению, ни лично встретиться с Люциусом, ни написать совой о таком деликатном вопросе у него уже не получится. Второе и так понятно, почему. А вот первое невозможно из-за пристального пригляда как со стороны директора, так и со стороны зельевара, которые в итоге обратили внимание на проявленный им интерес к Запретному коридору. Отлучаться же самому и пропустить отлучку Дамблдора не хотелось уже Лорду, так что пришлось из двух зол выбирать меньшее.

Именно поэтому по репутации юного Малфоя был нанесён ещё один существенный удар — ему первому и единственному со всего Хогвартса за этот год была назначена отработка по ЗОТИ у профессора Квиррелла, который всегда проводил занятия строго по учебнику, не обращая внимания на занятия школьников, если они не мешали ему самому.

Так что вечером, незадолго до девяти часов после полудня, Драко Малфой в очень отвратительном настроении постучался в дверь кабинета защиты от тёмных искусств, не ожидая от будущего ничего хорошего.

К его удивлению, весьма неприятному, реальность превзошла все его ожидания.

— Проходите, мистер Малфой. Присаживайтесь.

Драко, стараясь не выдавать своего раздрая, который только усилился после распространения новостей о его отработке по факультету, вежливо кивнул преподавателю, а затем медленно и аккуратно присел за одну из парт. Скрестив руки на столе, он выжидательно посмотрел на профессора Квиррелла.

— Мистер Малфой, как поживает ваш отец? — неожиданно для Драко спросил Квиррелл.

Только то, что Драко был сконцентрирован совсем не на отработке, и думы юного мага были весьма далеки от ЗОТИ, позволило оному не показать своего удивления. А если говорить по-простому, смысл такого неожиданного вопроса дошёл до него не сразу.

— Спасибо, весьма неплохо, — осторожно отозвался юный Малфой, настороженный взгляд которого можно было охарактеризовать одним вопросом — «И чего тебе от него надо?».

— Это радует. Особенно с учётом того, что ранее у нас с ним было довольно много общих дел.

Недоумение у Драко лишь усилилось. Однако полностью собраться его заставила не непонятная ситуация, в которой он оказался, а отсутствие привычного элемента в разговоре с профессором. Настолько привычного, что он не сразу это заметил — Квиррелл больше не заикался.

Лорд, которому даже остатков былой силы хватило, чтобы проникнуть в разум неопытного мага, пусть и защищённого артефактами, с одобрением отметил поведение наследника Малфоев. И решил продолжить начатое по заготовленному плану.

— Да, не стоит удивляться, Драко. В прошлом, мы с лордом Малфоем достигли многого. И у него остались передо мной некоторые обязательства.

— Отец мне ничего не говорил о вас, когда отправлял в Хогвартс.

— Ну естественно, Драко. Тогда я выглядел несколько иначе и звали меня несколько по-другому. Или не звали. — Квиррелл, а точнее, сам Лорд, весело хихикнул. — А я сам приходил.

Лорд с азартом болельщика на скачках наблюдал за сумбурным течением мыслей собеседника, в итоге довольно улыбнувшись. Драко же, озарённый пришедшей ему в голову мыслью, в ужасе смотрел на Квиррелла, машинально, до белых пальцев, сжимая столешницу.

— Л-л-ло-р-р-д-д… — заикаясь, попытался произнести он. Закончить ему не дало заклятье парализации, небрежно брошенное Лордом невербально.

— Не стоит сейчас произносить моё имя. Да и вообще, тебе сейчас ничего делать не стоит, просто пока успокойся. От того, как ты себя сейчас будешь вести, зависит, случится ли то, о чём ты сейчас подумал. У тебя минута, только учти — я ведь могу и кого другого позвать. А ты в таком случае… Мне продолжать? — Лорд, теперь уже полностью управляя телом Квиррелла, довольно кивнул.

— Замечательно, ни секунды на размышление. Именно этой способностью к мгновенному анализу обстановки, и способности учитывать буквально всё себе на пользу, и привлёк моё внимание Люциус. Вижу, кровь — не вода, что меня безмерно радует.

— Так вот, Драко. Когда-то давно, ещё до своей мнимой кончины, я отдал твоему отцу одну вещь на хранение. Я хочу, чтобы ты аккуратно написал ему, чтобы он принёс её в школу, и передал тебе. Как именно написать, сам решишь.

Драко продолжал внимательно смотреть на мнимого профессора.

— Вот как? Не стоит считать себя самым умным, мальчик. — Вопреки смыслу фразы, Лорд был доволен. — Под зельем подвластия ты ничего подобного сделать не сможешь. И нет, наш знакомый зельевар ничего не поймёт, потому как его не будет в ближайшие дни в замке. Но мы можем поступить иначе, как думаешь? Например, есть тут в замке такой известный всем мальчик, Гарри Поттер. У тебя вроде с ним отношения… О, даже так. Считаешь, что сможешь сделать это своими руками?

Лицо профессора Квиррелла приняло задумчивое выражение, когда в мыслях Драко он увидел искреннее желание уничтожить Поттера за всё пережитое. Это открывало одну интересную возможность…

* * *

Пока некоторые плели или лелеяли свои тёмные планы, для остальных магов время текло неудержимой рекой, оканчивающейся резким обрывом, носившим самое страшное для школьников название — экзамены. Не были исключением из этого и Гарри с Гермионой.

Как ученики Равенкло, они были обязаны показать самые лучшие результаты. Это было мнение Гермионы, и никто не в силах был поколебать её уверенности в своей правоте. Она уже не по первому разу повторяла пройденное, изнывая от нетерпения. Гарри же считал, что достаточно их просто сдать, мечтая про себя, чтобы дни сдачи уже наступили, потому как у него тоже было состояние, когда терпеть уж нету больше сил. Правда, причина была противоположная — его уже тошнило от повторений и зубрёжки, но сказать об этом Гермионе язык просто не поворачивался. И ему приходилось, с вымученной улыбкой и сжав зубы, «заниматься подготовкой».

Впоследствии, он со всей уверенностью мог заявлять, что самым светлым моментом первого года было чувство облегчения от упавшего с плеч груза знаний, большая часть которого ему уж точно не пригодится. Вот скажите, много можно найти полезного в пляшущем ананасе на экзамене по Чарам, или превращении мышки в табакерку? Это уже какое-то издевательство над животными получается, которое не то что люди, даже коты не одобрят. Хотя, если быть честным, смысл был в проверке контроля и дозирования своей силы через палочку. Однако подобное, из учеников первого, да некоторых других курсов, было понятно им двоим, и, возможно, слизеринцам, и уж явно не потому, что им рассказали местные преподаватели. Единственным привычным экзаменом оказался экзамен по истории магии — только вы, пергамент и выданное перо. А, да, ещё чернильница. И очень мало времени, чтобы хоть что-то правильно вспомнить после всех прошедших месяцев сладкого сна уроках Бинса.

В честь сдачи экзаменов почти все школьники предпочли выбраться из замка, гуляя возле озера или расположившись в тени деревьев, и наслаждаясь приятной прохладой после духоты аудиторий. Не стали исключением и первокурсники Равенкло. Пусть они, в отличие от шумных гриффиндорцев, и не кучковались шумными табунами, а проявляли свою индивидуальность, разбившись на пары или тройки.

Гарри с Гермионой заняли одно такое место с замечательным видом на озеро, в котором обитал гигантский кальмар. Щупальца последнего периодически показывались на поверхности, давая вполне ясное представление об его размерах. Однако долго расслабляться у них не получилось — очень скоро их уединение было прервано прилетевшим почтовым филином. Птица вела себя гордо, а если бы речь шла о человеке, то даже спесиво. Гордо протянув лапку с привязанным письмом, словно делая одолжение, он строго пресекал любые попытки себя погладить, грозно щёлкая клювом на все подобные попытки девочки.

— Вроде бы это герб Малфоев, — неуверенно сказал Гарри, озадаченно рассматривая конверт. — Интересно, что это им надо?

— Открывай, чего гадать? — поторопила его Гермиона.

Разорвав печать на конверте, Гарри достал лист пергамента, и развернул его так, чтобы им вдвоём было удобно читать полученное послание. Однако, дети почти сразу одновременно приподняли брови в удивлении, а потом ещё и недоумённо переглянулись.

Причина их удивления была вызвана содержимым послания Малфоев, а, точнее, практически его полным отсутствием, за исключением банального поздравления со сдачей экзамена.

— Э-э-э… — почесал затылок Гарри.

— А, может, тут чернила невидимые? — Гермионе не требовалась совершать дополнительных действий для стимулирования мыслительной деятельности.

— И как мы их должны тогда увидеть? Нагреть?

— Попробуй капнуть капельку крови. Это же маги «древнего» рода, у них всё на кровь завязано. — Гермиона настолько явственно выделила интонацией свои слова про возраст рода, что сразу становилось понятным её отношение к подобным заморочкам.

Опустив проблемы с нежеланием Гарри пускать себе кровь и уговоры Гермионы, в конце концов они опять склонились над пергаментом, на котором проступило ещё одно послание.

Прошло меньше минуты, и вот они уже потрясённо смотрят друг на друга, забыв закрыть рты. А потом, словно что-то осознав, бросаются опять перечитывать послание, деля пергамент между собой.

— Это что — шутка? — Гарри никак не мог поверить в прочитанное.

— Скорее идиотизм. — Гермиона была более рассудительной.

— Но мы же договаривались, что с леди Малфой встретимся… — продолжал удивляться Гарри. — Что за?..

Последний его возглас от носился к тому, что он увидел, как по пергаменту неожиданно побежали огоньки магической энергии. Он не успел даже договорить, как они развернулись в очень знакомую сеть, и практически мгновенно перекинулись на обоих школьников.

Осознание того, что подобная картина выглядит как-то знакомо, и что именно это должно означать пришло к нему только после того, как они вместе осознали себя после перемещения порт-ключом уже в полной темноте.

— Ну всё, Драко, — мрачно и решительно сказал Гарри. — Ты теперь у меня точно станешь нежно-зелёным. В крапинку.

— Почему? — хоть и слегка дрожащим, но очень любознательным голосом спросила Гермиона.

Недавнее неожиданное перемещение, а также темнота вокруг, помноженная на звуки непонятной возни сверху, и чьи-то поскуливания оттуда же, заставляли её непроизвольно прижиматься к своему другу.

— Потому что я его стукну. И не раз.

— А почему ты считаешь, что он… Ай!!! — Взвизгнула девочка, так и не договорив свой вопрос в продолжение темы о стимулировании склонности мелкого Малфоя к метаморфизму путём ударных воздействий.

Одновременно с её вскриком девочку что-то рвануло из рук Гарри.

— Герми!!!

Гарри было дёрнулся за ней, но, не видя ничего вокруг, мгновенно запнулся обо что-то, и растянулся на полу. Причём на очень неровном полу, из-за чего палочка, находящаяся в нагрудном кармане, очень болезненно впилась ему в тело. Мысли об этом куске дерева, причём далеко не благозвучные, как это ни странно, всё же заставили мальчика вспомнить, что он какой-никакой, но маг, а значит…

— Люмос! — Во весь голос проорал он, так и продолжая лежать на полу.

Вспыхнувший на конце его волшебной палочки яркий шарик ослепительно белого света больно резанул его по глазам, заставив их обильно прослезиться.

— Гермиона? — позвал Гарри, пытаясь встать с пола с поднятой вверх рукой, державшей палочку, и не запутаться в полах мантии, при этом ещё стараясь проморгаться от выступивших слёз.

— Ам… уф… м-ы-ы-в! — Донеслось до него откуда-то слева сверху.

Кое-как проморгавшись, Гарри увидел подругу в очень затруднительном положении. И даже, можно сказать, несколько компрометирующем, потому как юная волшебница висела вверх ногами, опутанная гибкими и блестящими… пусть будет побегами. Они её оплетали в несколько слоёв, зафиксировав руки и ноги по отдельности, а также залепив рот, из-за чего она висела в форме звезды с задравшимся подолом. Особый смак добавлял тот факт, что в лицо Гермионы смотрел кончик её палочки, удерживаемой ещё одним тонким усиком этого растения.

Заметив ошеломлённый взгляд Гарри, и то, куда он был направлен, девочка сердито засопела и начала вырываться гораздо энергичнее. А её друг, всё же догадавшийся, что стоит смотреть не только на подругу, уже вполне спокойно и неторопливо сменил заклинание.

— Люмос Солем! — Уверенно произнёс Гарри. — А ну живо отпустили её!

Вспыхнувший яркий солнечный свет заставил побеги Дьявольских Силков резво скрыться из освещённого пространства, правда, при этом всё же выполнив приказ мальчика — Гермиону аккуратно перевернули и поставили на пол, после чего побеги резво слиняли в тень.

— А палочку?! — Гневно заметила Гермиона.

Оная не замедлила явиться, прилетев точнёхонько в лоб девочке.

Ошарашенная Гермиона машинально схватила свой инструмент, обиженно потёрла лоб в месте удара, а затем…

— Убью! Спалю к чертям собачьим! Да ты у меня гербициды все следующие шесть лет жрать будешь, вуайерист ползучий!

Герми выглядела настолько потешно с растрёпанными волосами и помятой перекошенной мантии, яростно при этом грозя волшебному растению, что Гарри не выдержал, и позволил себе пару еле слышных смешков. Это оказалось большой ошибкой, потому как поток угроз резко оборвался, а Гермиона обратила своё внимание на другой объект. Причём, скажем так, гораздо более доступный.

— Гарри, скажи мне, пожалуйста, — ласково и негромко, с многообещающей улыбкой, начала допрос Гермиона, — ты куда это так пристально смотрел, пока я висела кверху ногами, а?

Гарри сглотнул, и сделал шаг назад.

— И почему ты так долго туда смотрел?

Ещё два шага спиной вперёд от такой страшной в данный момент подруги. И всё это с поднятой вверх палочкой, продолжавшей освещать солнечным светом пятачок комнаты.

Честно сказать, все мысли Гарри в этот момент сводились к одной фразе: «Гермиона стра-а-а-шная!».

— Ладно, буду считать это комплиментом, — неожиданно успокоилась девочка. — Похоже, нам туда?

Пальчик девочки указывал куда-то за спину Гарри. Обернувшись, тот рассмотрел дверной проём.

— Наверное… — согласился он. — Пойдём?

Гермиона просто кивнула в ответ, подойдя ближе, и Гарри повернул ручку, потянув дверь на себя.

Стоило двери открыться, как им в уши ударил шум от сотен крыльев. Зайдя в ярко освещённую комнату, дети смогли рассмотреть, что шум крыльев издавали летающие ключи разных форм и размеров. Больше в комнате, за исключением ещё одной двери и двух потрёпанных мётел, прислонённых к одной из стен, ничего интересного не было.

Переглянувшись, они решили идти дальше, однако следующая дверь оказалась закрытой. Задумчиво посмотрев на вычурную ручку и большую замочную скважину, юные маги, также задумчиво, окинули взглядом мётлы и летающие ключи.

— Герми, тебе тоже кажется, что мы в Запретном коридоре?

— Угу.

— Может, воспользуемся порт-ключом?

Гермиона не стала озвучивать своё согласие, молча подойдя к Гарри и положив тому руки на плечи. Гарри же попытался активировать шанс на побег от ожидающих их впереди неприятностей, но ничего не произошло. Девочка, видя, как переменился в лице её друг, поняла почти сразу, что ничего не получилось.

— Не работает? — всё же тихонько спросила она.

— Не работает, — подтвердил Гарри. — Придётся идти вперёд — может, там ничего такого и не будет.

— Гадство, — поставила точку в обсуждении Гермиона. — Драко будем бить по очереди.

Улыбнувшись друг другу, дети перенесли своё внимание на шумную ватагу ключей с крылышками, которая своим поведением сильно напоминала стайку воробьёв.

— Как думаешь, какой ключ нам нужен? — спросил Гарри.

— Большой, бронзовый и такой же вычурный. — Гермиона снова рассматривала замочную скважину. — Видишь такой?

— Вроде не… Да! Вон он! — Гарри палочкой показал на самый верх стаи. — Сейчас я его поймаю.

Мальчик решительно направился к мётлам, однако донёсшийся от девочки смачный шлепок и громкий стон уставшего от такой жизни человека, заставил его обернуться. Гермиона стояла, приложив ладонь к глазам, при этом, явно разочарованно, качая поникшей головой.

— Что? А как его ещё ловить — не банальным же Акцио?

Последнее предположение Гарри незамедлительно поспешил проверить, но ключ так и остался на старом месте.

— А если подумать? — разочарованно попросила его девочка, но так и не увидев в глазах у оного проблеска озарения, решила продемонстрировать правильный ответ сама.

— Фините Инкантатем! — Звонкий детский голос, подкреплённый направленной на нужный ключ палочкой, перекрыл царивший в комнате шум крыльев пернатых ключей.

Нужный им ключ мгновенно лишился крыльев, и, в полном соответствии с законами физики, звонко запрыгал по каменному полу.

— Понял? — гордо задрала носик девочка.

Гарри предпочёл быстро открыть замок и пройти дальше. Гермиона, радостно улыбаясь, последовала за ним. Новая комната была полностью пуста, а вот дверь отличалась от всех предыдущих — на ней был барельеф, изображающий нечто с головой женщины, лапами и телом льва, крыльями орла и хвостом быка. А вот ни ручки, ни замочной скважины на двери не было.

— Это что за чудо-юдо?

— Гарри, это же сфинкс! — тоном «как ты можешь такого не знать», просветила его Гермиона.

— Это не отменяет того, что дверь закрыта, а ключа нет. — Видимо, из-за того, что ручки не было, Гарри решил дверь пнуть. Вот только дальнейшее стало для него совсем неожиданным — дверь, через которую они вошли, исчезла, оставив на своём месте ровную стену, а барельеф в виде сфинкса открыл глаза и решил высказаться.

Я вижу шаг отсюда сделать вы хотите,

А потому ответ здесь вам придётся дать.

Коль верным будет сказанное слово —

Вам дальше путь мгновенно я открою.

Но ежели темны вы по натуре,

И знаний не хотели получать,

Я замурую тут вас всех навеки!

Итак, готовы?

Гарри виновато посмотрел на подругу, но та, похоже, так и не заметила его взгляда, потому как всё её внимание было посвящено этому ожившему древнегреческому мифу. Что, однако, не помешало ей согласно кивнуть на заданный вопрос. Сфинкс не замедлил с загадкой.

Что мертво, но шевелится,

Из меди начинается и сталью кончается,

Но слабы настолько, что сломить и ребёнку по силам,

Хотя толпою они любого повяжут.

— Ну, это просто, — обрадовался Гарри. — Это проволока.

— И это, без сомнений, … неправильный ответ. — Сфинкс бесстрастно констатировал неудачу Гарри. — И две ещё в запасе остались вам попытки.

— Гарри, молчи! — Только врождённое стеснение Гермионы помешало ей заткнуть ладонью рот Гарри, хотя, судя по её внешнему виду, девочка едва сдержалась. — Вроде бы умный, а как скажешь. Ты думай, где сфинкс, а где маггловская проволока.

Они бы, наверное, продолжали бы обсуждать и дальше эту тему, однако начавшиеся метаморфозы с дверью заставили их сконцентрироваться на отгадке — детям совсем не улыбалось увидеть окончание затягивания единственной двери из комнаты камнем стен. Особенно находясь при этом внутри этой самой комнаты.

Каждый из них напряжённо думал, пытаясь угадать ответ с учётом того, что у древних греков загадки несколько отличались от вопросов сегодняшнего времени. Гермиона отсутствующим взглядом пыталась рассмотреть что-то за стеной перед ней, накручивая при этом на палец один из своих локонов. Гарри также бессистемно разбрасывал взгляды куда угодно, но в основном подальше от зарастающего дверного проёма, пока не зацепился за пальчик подруги, которым она продолжала лохматить свою всё ещё не окончательно уничтоженную причёску.

— Это волосы, — уверенно прозвучало в напряжённой тишине.

— Гарри, стой! Надо же…

— И это… правильный ответ.

Дверь начала отвоёвывать свои законные позиции.

— Ну вот, а ты боялась, — слегка вымученно улыбнулся Гарри.

— Я не боялась. Просто я предпочитаю безрассудно не лезть куда зря, а предварительно всё обдумать, — сказала девочка, шагнувшая первой в следующую комнату к очередному испытанию.

Однако, когда Гарри уже хотел последовать за ней, улыбаясь при этом диссонансу её слов и поступков, он увидел, как Гермиона пятится назад, заметно дрожа. А потом он почувствовал запах, который заставил его рывком закинуть Миону к себе за спину.

Это было то ощущение, которое он ни за какие блага не хотел бы повторять снова — в следующей комнате всё просто-напросто провоняло троллем.

Дети замерли в напряжении, но проходили минуты, а из смрадного полумрака на них так никто и не нападал, как и не доносилось никаких звуков. Устав ждать, Гарри осторожно попытался двинуться вперёд, но ему помешали две ладошки, вцепившиеся ему в мантию на спине.

Оглянувшись, он увидел подругу, изо всех сил вцепившуюся в его мантию, смотрящую на него расширившимися в ужасе глазами, и при этом изо всех сил мотающую головой из стороны в сторону, молчаливо умоляя не ходить туда.

— Миона, я осторожно. И тихо. Нам же всё равно идти через комнату. — Говоря тихим шёпотом, он попытался успокоить девочку. Та в ответ только отрицательно замотала головой, да сильнее схватилась за одежду мальчика.

Гарри задумчиво посмотрел на неё, раздумывая как ему быть дальше.

— Нам всё равно надо идти. Ты тогда держись за меня, а я, если тролль там, попытаюсь сделать нас невидимыми или повторить то, что было тогда. Ты, главное, молчи, хорошо?

Дождавшись её неуверенного, еле заметного кивка, Гарри осторожно двинулся вперёд.

В комнате по-прежнему было тихо. Тролль всё же там был, как сумели разглядеть дети, но он неподвижно лежал у дальней стены. Живой он там, или спит, проверять они не решились, стараясь побыстрее тихо пересечь опасное место. И только закрыв следующую дверь, они облегчённо выдохнули.

Неизвестно, так совпало или было рассчитано, но вместе с их выдохом вспыхнуло жаркое пламя, перекрывшее путь назад. Аналогичная огненная стена перегораживала комнату, явно скрывая за собой выход. И где-то посередине сиротливо стоял стол с несколькими фиалами разных размеров, заполненными жидкостями разных цветов. Перед склянками лежал свёрнутый пергамент.

Подойдя к столу, Гермиона развернула его, молча начав читать. Гарри ничего не оставалось, как читать через её плечо.

Впереди опасность, она же позади,

Но две из нас помогут, ты только их найди.

Одна вперёд отправит, ещё одна — назад,

В двух там вино всего лишь, ещё в трёх будет яд.

Не хочешь здесь остаться на долгие века?

Ответ найти поможет, подсказка, что дана:

Во-первых, как бы ловко тут ни скрывался яд,

Найти его несложно — он слева от вина.

Вторым края отмечу — в них всё же не одно,

Но, коль вперёд ты хочешь, зря помощи тут ждёшь.

Затем в большой и в малой, ты смерти не найдёшь,

А, глянув в предпоследних, что ото всех краёв,

По вкусу убедишься, что там одно и то ж.

В-четвёртых, ты запомни, что вид их непохож.

— М-да… — отрешённо протянул Гарри. — Снейп. Однозначно.

— Гарри, ну что ты расстраиваешься? Тут всё почти просто.

— Меня утешает это твоё «почти». — Ирония явственно чувствовалась в голосе мальчика.

Его подруга не стала реагировать на эту дружественную подколку, занятая решением ещё одной из так ею любимых логических задач.

— Всё, я поняла! Зелье, открывающее путь дальше, в левом маленьком фиале! — Радостно вскрикнула Гермиона.

— Но в нём только один глоток, — заметил Гарри, уже держа в руках указанную стекляшку. — Тебе придётся остаться здесь, Гермиона.

— Ладно, иди. — К удивлению Гарри, она не стала с ним спорить. — Я подожду тебя здесь. Ты только не задерживайся.

Обняв девочку напоследок, Гарри проглотил зелье и смело шагнул сквозь пламя. Оставшись одна, Гермиона задумчиво посмотрела на пустой фиал, провела пальцем по затычке другого, дающего возможность вернуться назад… И, выпив его содержимое, решительно вернулась в комнату с троллем.

Комната опустела, а затем погас и огонь, что превращал её в очередное испытание, да столик с загадкой принял свой первоначальный вид. Впрочем, продолжалось это недолго, ровно до того момента, как открылась дверь, и в комнату вернулась недавно ушедшая девочка.

Первое, что она сделала, когда её глазам перестал мешать яркий огонь, разгоревшийся с новой силой, так это посмотрела на семь разнокалиберных сосудов на столе. Они вновь оказались полны, чему девочка радостно улыбнулась.

Быстро подойдя к ним, Гермиона проверила пергамент, просто на всякий случай. Однако больше сюрпризов не последовало, а потому она смело взяла тот же самый фиал с зельем. Задумчиво покатав его в ладони, девочка решительно выдернула пробку, и выпила содержимое, а потом резко отвернулась от стола с зельями, подошла к ревущей стене пламени и, ни мгновения не сомневаясь, вошла в огонь вслед за своим другом.

За стеной огня, не причинившего вреда ни девочке, ни её одежде, находился довольно просторный зал, по периметру которого располагались колонны с порталами, в которых царил полумрак. В центре зала стояло зеркало Еиналеж, неприятно памятное ей по прошлой встрече, рядом с которым стоял Гарри.

— Что ты видишь в зеркале, Гарри? — Голос профессора ЗОТИ, которого, видимо, скрывало зеркало, заставил её оторваться от осматривания зала, и резко нырнуть прочь от огня, пока её не заметили.

— Свою семью, профессор, — заторможенным неживым голосом ответил ему мальчик.

— А камень? Ты видишь камень? — нетерпеливо спросил Квиррелл.

— Нет, не вижу.

— Как же так? Ведь я его вижу в своих руках, вижу, как варю напиток бессмертия, но не могу вытащить его из зеркала.

Гермиона, пригнувшись, потихоньку перебегала от колонны к колонне, прячась в тени.

— А зачем вам камень, профессор? — своим обычным голосом спросил у него Гарри.

— Естественно, чтобы получить вечную жизнь… Что? Ты скинул мой Империус?

В ответ на удивлённый взгляд Квиррела Гарри ему подмигнул, а затем просто провалился в тень под его ногами.

— Поттер!!! — В бешенстве заорал профессор.

— Вы не смогли пробить защиту моих артефактов, поэтому мне пришлось притворяться. Ну и зачем так нервничать, профессор Квиррелл? — издевательски вежливо донеслось до Квиринуса из темноты одного из порталов. — От этого жизнь, говорят, сокращается.

— Ступефай! — Заорал в ответ на этот голос взбешённый профессор.

Красная вспышка на мгновение осветила пустоту.

— Мимо, профессор. Теперь мой ход.

— Протего! — Поставил щит Квиррелл.

— Как банально, — донёсся до него голос с противоположной стороны. — Вы действительно считаете, что первокурсник может на равных сражаться в магической дуэли со взрослым волшебником? Вы же сами преподавали нам ЗОТИ, и должны знать мой уровень знаний.

— Редукто!

— Опять мимо. Похоже, у нас пат, профессор. Что будем делать?

— Чего ты хочешь? — спокойным голосом спросил Квиррелл.

— Поговорить с вашим хозяином.

Услышав это предложение, Квиррелл на мгновение замер в удивлении, а потом черты его лица странно исказились. Нет, у него ничего не выросло, просто новое выражение было ему не присуще.

— Даже так? — спросил холодным голосом некто в теле Квиррелла.

— Даже так, Том, — в тон ему ответил Гарри, предусмотрительно не высовываясь из тени.

— Ты и это уже знаешь? Шустрый мальчишка.

— Это не трудно, когда есть связи среди хорошо информированных разумных, и имеешь доступ к архивам рода.

— Тогда ты должен был прочитать о том, к чему мы все стремились. Присоединяйся ко мне, Гарри. В мире, к которому стремится Дамблдор, ни мне, наследнику Слизерина, ни тебе, наследнику Певереллов, ни той твоей девочке, что таится позади меня, не будет места — мы тёмные, и не сможем отказаться от своей сути.

Услышав про девочку, Гарри в испуге сбился с дыхания, и почти сразу же переместился к ней.

— Гермиона, ты что творишь?! — Спросил он её сердитым шёпотом, зажимая рот рукой. Правда, последнее слово у него вышло скомканным, так как девочка рефлекторно двинула его локтем в живот и укусила за руку.

— Что ТЫ творишь?! — Также гневно спросила она, обернувшись. — Зачем все эти разговоры?

— Эй, потом наговоритесь, голубки, — ехидно прервал их Том.

— Потом, Герми, просто доверься мне.

— Я же просила не называть меня Герми! — Но её слова ушли в никуда, так как Гарри уже перенёсся от неё.

— Том, ты не находишь, что против твоего предложения есть несколько принципиальных моментов?

— Если ты про убийство твоих родителей, то я виновен только в убийстве Джеймса. А ты сам как бы поступил на моём месте, если бы тебе предсказали умереть от руки рождённого в конце седьмого месяца?

— Только отца?.. — в прострации переспросил Гарри.

— Да. И то случайно. Он был без палочки, когда открыл дверь. Я пришёл тогда поговорить, всё же пророчество было очень туманным. От моего обезоруживающего его так неудачно отбросило.

— Так неудачно?.. А как тогда ты объяснишь свою смерть?

— Меня убил Аластор Грюм. Цепной пёс Дамблдора. Когда я собирался подняться в детскую по лестнице, он парализовал меня. Этот трус прятался под мантией-невидимкой. Реликвией Поттеров, кстати. Впрочем, Дамблдор тебе её уже вернул, ведь так?

После этих слов Гарри побледнел, а со стороны Гермионы донёсся непонятный всхлип.

— Как ты можешь это доказать?

— Моими воспоминаниями, когда я верну себе тело. Для этого мне нужен философский камень. Ты поможешь его достать?

— Только после твоей клятвы, Том. Твоей и Квиррелла. Вы оба друг за другом поклянётесь, что не нападёте до того момента, пока я не посмотрю твои воспоминания. И если после просмотра мы не договоримся, ты дашь мне и моим сопровождающим спокойно уйти.

— Хорошо. Я, Томас Риддл, клянусь своей магией, что первым не нападу с целью убить на Гарри Поттера и тех, кто находится под его защитой, сам, и не отдам подобного приказа тем, кто способен его исполнить, до тех пор, пока Гарри Поттер не просмотрит мои воспоминания о том, что я видел, когда пришёл в дом Поттеров в день их смерти.

— Теперь профессор.

Лицо профессора Квиррелла вернулось к своему обычному, чуть рассеянному выражению, а сам профессор слегка покачнулся.

— Я, Квиринус Квиррелл, клянусь своей магией, что первым не нападу с целью убить на Гарри Поттера и тех, кто находится под его защитой, сам, и не отдам подобного приказа тем, кто способен его исполнить, до тех пор, пока Гарри Поттер не просмотрит воспоминания Томаса Риддла о том, что он видел, когда пришёл в дом Поттеров в день их смерти.

— Что же, я помогу вам сейчас. Гермиона, оставайся на месте.

Гарри вышел из темноты портала, и подошёл к зеркалу. Заглянув в него, он опять увидел, как повзрослевшая Гермиона вместе с ним обнимает похожего на них мальчика. Отражение Гарри улыбнулось ему, после чего достало из кармана сорочки тёмно-красный камень и опустило его обратно. Почувствовав тяжесть уже в своём кармане, Гарри достал из него камень.

Профессор Квиррелл выхватил его из рук Гарри, даже не дав рассмотреть, как следует.

— Ну и не очень и хотелось, — обиженно буркнул тот, отойдя чуть в сторону.

Профессор Квиррелл начал накладывать на камень какие-то чары, видимо, что-то пытаясь выяснить или убедиться, что камень подлинный. Много времени у него эта процедура не заняла, но вот вердикт вышел неоднозначным.

— Он похож на философский камень, судя по отклику, но больно уж слаб. Фонить должен сильнее, как мне помнится из рукописей свидетелей.

— Э-э-э… фонить, профессор?

— Поттер, — в лучших традициях профессора Снейпа завёлся он. — Фламель создал Камень во времена, когда маггловские города вымирали от Чумы десятками на неделе, и жертвы исчислялись десятками тысяч. Так что я просто уверен, что на его создание ушло далеко не с десяток магглов или магов. Тысячей больше, тысячей меньше… Все тогда сидели, как мыши под ковриком.

— Жертв... — донеслось судорожное со стороны Гермионы.

— Да, девочка. А вы думали, что в сказку попали? — желчно высказался профессор. — Добро пожаловать в реальный мир! Где нет добрых дедушек-волшебников, и единороги не катаются на радуге, а есть ложь, смерть, предательство. И лучше бы вам это принять сейчас, а не за мгновение до своей смерти.

Гарри вместе с Гермионой, вышедшей из-за колонны, заворожённо кивнули в ответ на речь мужчины. Но долго пробыть им в таком состоянии было не суждено — громкие хлопки редких аплодисментов, раздавшихся со стороны входа, заставили обратить внимание на новое действующее лицо.

— Петрификус Тоталлус Орбис. Браво, какая речь, профессор. Похоже, вы всё же хорошо разбираетесь в предмете защиты от Тёмных Искусств. Жаль, что это вам самому не помогло.

Короткий спич директора Дамблдора для всех присутствующих стал громом среди ясного неба. Хохотнув на получившуюся картину, директор вместе со вторым магом, приблизился к парализованным Гарри с профессором Квирреллом, держа свою палочку наготове.

— Я вижу непонимание в твоих глазах, Гарри, — обратился к мальчику директор, забирая камень из рук Квиррела. — Да, это не камень Фламеля. Но и не подделка. Это то, чего я смог добиться своими скромными силами.

При слове «скромными» директор скромно улыбнулся.

— И не нужно кривить глазами, Квиринус. Никто бы мне не отдал настоящий камень — таких дураков найти не удалось. — Директор хохотнул своей удачной, как он посчитал, шутке. — Вы держите в руках то, чего я добился без кровавых человеческих жертв. Только алхимический круг, магия и ритуалы.

— Но не будем отвлекаться. Том, ты почему не нападаешь на мистера Поттера, и до сих пор не убил эту милую грязнокровку? — по-отечески пожурил он того, кем был одержим профессор Квиррелл. — А вы, мистер Поттер, почему не нападаете на убийцу ваших родителей? Зря, что ли, для вас профессор Снейп приготовил то зелье, что вы выпили при входе? У него такой замечательный эффект, под стать названию — «Жидкое Благословение». Выпивший его становится до воспламенения опасным любому одержимому. Представьте, несколько секунд детских объятий, и от человека остаётся один пепел… Эх… совсем вы не жалеете старика… Всем надо заниматься самому.

Директор укоризненно посмотрел на Гарри и профессора.

— Тебе, Гарри, похоже, стоит усилить мотивацию для войны с Темным Лордом. Только вот ракурс у тебя не очень. — Дамблдор по-отечески взял Гарри за плечи, и развернул в сторону Гермионы. — Вот, теперь ты из первого ряда увидишь смерть своей подруги от руки Волан-де-Морта.

Гарри бешено завращал глазами, но это единственное, что ему было доступно в этот момент — заклинание директора, намертво парализовавшее его тело, и не думало спадать.

— Аластор?

— Империо, — наложил на профессора Квиррелла заклятие подчинения пришедший с Дамблдором запоминающийся своими протезами маг. — Петрификус Фините.

— Что, Том, не получается перехватить контроль? А это ведь азы, мой мальчик…

— Ладно, не будем отвлекаться, — прервал речь директора хриплый голос Аластора. — Квиррелл, сожги эту милую девочку.

Профессор Квиррелл обошёл Гарри, и поднял палочку, направив её на парализованную Гермиону.

— Адеско Файр, — прозвучали два тихих слова.

Из палочки вырвалась волна яркого пламени, и понеслась по направлению к девочке. Последнее, что Гарри успел заметить, перед тем как огонь накрыл его невесту, был животный ужас в её глазах.

Подержав с десяток секунд огонь, профессор опустил палочку, прервав заклинание. На месте, где стояла Гермиона, остался лишь оплавленный камень, да на стене виднелся выжженный контур детской фигурки.

— НЕ-Е-Е-Т!!! — Разорвал тишину зала крик мальчика.

* * *

Где-то… когда-то…

— … Начался коллапс зон после сорок восьмой. Фиксирую изменение гормонального баланса, повышается уровень норадреналина.

— Компенсируйте медикаментозно. Мне нужна развёртка астральной проекции.

Перед отдающим команды мужчиной появилось полупрозрачное схематичное изображение объекта эксперимента, после чего фокус проекции плавно переместился к голове, подсветив разными цветами активные в данный момент области головного мозга.

— Выгоню к чертям за периметр рунного кластера, — рассердилось начальство. — Если до сих пор ничего, кроме базового курса медицинского колледжа, выучить не способны. Живо развернули мне карты воздействий с планируемыми реакциями и текущим состоянием.

— Есть, сэр, — донёсся чей-то виноватый голос со стороны операторов.

Проекция головы человека сменилась на несколько голографических экранов, показывающих непонятные непосвящённым цветные кляксы, исчёрканные стрелками разных цветов с краткими цифробуквенными сокращениями.

— Нет! — В ужасе выдохнул мужчина. — Она не могла… Почему?..

— Вводимые препараты не действуют. Эмоциональная сфера возвращается к начальному состоянию.

— Фиксирую увеличение активности магического ядра. Идёт накачка с использованием жизненных сил, открыт канал в пространство бета четыре. Энергонасыщенность ядра объекта увеличилась на четыреста процентов и продолжает расти, — вклинился другой встревоженный голос. — Резервные кластеры не рассчитаны на подобное воздействие. Прогнозируемое разрушение через полторы минуты. Активирую негатор.

— Отставить! Это уничтожит защитную октограмму и нас вместе с ней.

* * *

Одновременно с криком волна неконтролируемой магии снесла магов с ног, и впечатала в стену рядом с этим контуром. От неожиданного удара неровная узловатая палочка выпала из рук старика, а профессор Квиррелл и контролирующий его Аластор Грюм лишились сознания.

В ошеломлении директор даже не заметил своей потери, и в ужасе просто вскинул глаза на Гарри. Тот стоял на том же самом месте, куда его поставил директор, но уже не был парализован. Мальчик стоял, направив свою палочку на мага, его грудь ходила ходуном, лицо было перекошено от ярости, чёрные волосы стали седыми и трепетали под порывами неощутимого для всех ветра, а глаза превратились в озёра тьмы. Но всё это меркло на фоне ауры молодого мага, принявшей материальное воплощение — вокруг Гарри трепетали рваные полотнища тёмной Силы, от которых веяло просто вымораживающим холодом.

— Авада Кедавра, — тихо произнёс Гарри голосом, напрочь лишённым каких-либо эмоций.

На удивление, директор как-то смог увернуться от зелёной молнии со стороны мальчика.

— Редукто. Секо. Протего. Редукто. Ступефай. Протего. Секо. Авада Кедавра.

Гарри стоял на месте, и, как заведённый, монотонно и без эмоций, кидал в директора заклинания, заставляя последнего петлять, как заяц, по залу. На слабые невербальные ответы директора мальчику хватало его Протего. Сила заклинаний была такова, что недавнее Редукто от Квиррелла было подобно новогодней хлопушке по сравнению с гранатой. Директор, впрочем, был не новичок, и успешно уклонялся, стараясь выгадать несколько секунд, чтобы призвать свою палочку.

Спрятавшись за колонну, Дамблдор постарался перевести дух. Потеряв своего противника из вида, Гарри был вынужден сдвинуться с места. Том, смотря глазами очнувшегося Квиррела, в ужасе наблюдал за силой мальчика, ощущая через тело носителя вымораживающий до костей холод потустороннего мира.

— Ну, что же вы, директор? — с сарказмом спросил… спросило то, что сейчас было на месте Гарри. — Убегаете и прячетесь от маленького мальчика. И это великий светлый волшебник, кавалер и прочая, прочая… Вы только и способны, что убивать детей? ТАК ВЫХОДИТЕ — ВОТ ОН Я!!!

Директор судорожно сглотнул в своём укрытии.

— Ципа-ципа-ципа. Хихикс, — хихикнуло своим мыслям существо, бывшее недавно Гарри. — Кис-кис-кис. Смотри, что у меня для тебя есть. Хихикс.

На несколько секунд наступило затишье, а потом грянуло.

— РЕДУКТО МАКСИМА!!!

Не маленькую колонну, за которой прятался директор, пробило насквозь, а её обломки рикошетом от стены ударили по старику. Контуженный, он попытался куда-то отползти, совершенно потеряв ориентировку в пространстве. Палочка мальчика начала дымиться.

— Куда же это вы, директор? — В голосе мальчика появились эмоции. — А как же ваша мотивация? Хихикс.

— КРУЦИО!!! — Заорал он почти сразу.

Директор под действием заклинания заорал от невыносимой боли, скрючившись на полу среди обломков и сотрясаясь в этой позе от судорог. На лице мальчика расцвела безумная улыбка наслаждения, усиливающаяся с каждой секундой.

Лорд Волан-Де-Морт в оторопи смотрел на сюрреалистическую картину, на которой недоучившийся первокурсник с наслаждением пытал директора школы, всё больше не доверяя глазам Квиррела. Тот, впрочем, так же им не верил. Потихоньку в голове их обоих начала крепнуть мысль о том, каким он был идиотом, нападая на Поттера, и как им повезло договориться с ним.

— Ну как, Дамби, у меня теперь хорошо с мотивацией?! Хихикс. Молчишь? Тогда…

— КРУЦИО!!!

* * *

— Джина, мы проиграли. Она умерла ТАМ. Это конец, — обречённо сказал Скотт, не смотря на свою жену. — Через минуту разрушится контур, и погибнем мы. А ещё примерно через шесть минут волна искажения сотрёт её ЗДЕСЬ.

На эти слова Джина смогла только лишь протянуть руку, и сжать ею ладонь мужа. Она напряжённо вглядывалась несколько секунд в сгорбленную фигуру мужа, а потом… задала вопрос.

— Скотт, других вариантов точно не сталось?

— Нет, закрывать его тропы мы так и не научились.

— Тогда… прости.

* * *

Увлечённые расправой над стариком, никто из присутствующих не заметил, что на месте смерти девочки начали загораться искорки, всё больше увеличиваясь в количестве, пока не превратились в огненный смерч. Это завораживающее зрелище из всё ускоряющихся и превращающихся в гудящие языки пламени искорок постепенно уплотнялось, пока не стало одним большим языком яркого пламени. При этом очертаниями огонь походил на какую-то птицу.

Поплясав так несколько секунд, пламя опало, оставив после себя стоящую с распахнутыми в ужасе глазами, но совершенно целую девочку. Она простояла так ещё пару мгновений, а потом по залу раздался её крик, полный такого же животного ужаса, что и взгляд.

— НЕ НАДО!!!

В ошеломлении замерли все способные шевелиться в зале. К своему удивлению, Квиррелл понял, что он больше не под заклятием подвластия.

Гарри прервал своё очередное непростительное, а директор в бессилии упал на пол, наслаждаясь отсутствием непереносимой боли. Воистину, как он теперь понял, правильно говорят — хочешь сделать человеку хорошо, сделай плохо, а потом верни, как было.

— Герми? — не веря в чудо, спросил мальчик, до сих пор окружённый тёмными лоскутами своей силы.

— Сколько раз тебе повторять? Не смей так сокращать моё имя! — С пол-оборота завелась Герми. — Ой, что с тобой?

Гермиона в ужасе прижала ладони ко рту.

— Гарри?

Гарри в прострации сделал осторожный шаг в сторону девочки. Когда она не исчезла, он сделал ещё один. И ещё. Пока в итоге на всех парах не подбежал к ней, сжав в объятиях изо всех сил.

— Мия! Как?.. — спросил он, желая узнать о том, как она выжила, но забыв все слова от счастья. При этом не заметив, как его вид вернулся к его привычной черноволосой лохматости, а давящая аура исчезла.

— Не знаю. Гарри, я не знаю. Вот огонь летит в меня, а потом я вижу разгромленный зал, и как ты в таком виде пытаешь этого гада. Кстати, он ещё жив?

— Наверное. Миа…

— Так. Гарри. Почему тут всё разломано, я стою на льду, но мне не холодно, а ты был в таком виде?

— Понятия не имею, — счастливо рассмеялся Гарри, испытывая невероятное облегчение.

Но насладиться им ему было не суждено, потому как, поддавшись своим эмоциям, Гарри забыл о том, о ком забывать не следовало.

— Ступефай. Ступефай. Ступефай. — Три заклинания стали сигналом того, что оклемался сопровождающий директора.

Морщась и держась за отбитые места, он похромал к ученикам.

— Поттер, — прошипел он, стоя над телом, но при этом не решаясь его даже пнуть. — Как же тебе повезло, что ты ещё нужен для ритуала. — А ты, старый маразматик, какого мордреда разлёгся тут, будто у себя в спальне?

Последнее относилось к директору Хогвартса, продолжавшему пребывать в нирване, главной особенностью которой для него сейчас было отсутствие боли и необходимости изображать бешеную белку.

— Альбус, — продолжил Грюм. — Вот как ты всегда умудряешься оказаться правым? Когда ты захотел меня сюда притащить, признаюсь, я было подумал, что ты сдавать уже стал — школьника и обычного одержимого бояться начал. А тут…

— Ох… Это ты привычен к подобному, а мне это что-то не по возрасту… — охая и попеременно держась за отбитые участки тела, кое-как поднялся с пола Дамблдор, дрожащей рукой пытаясь выпить содержимое какой-то склянки. — Ну-с, что тут у нас?

Подойдя к телам детей, он некоторое время забавно шевелил губами, размышляя и решая, как поступить в сложившейся ситуации, после чего кивнул, как бы подводя черту своим размышлениям, а затем повернулся к профессору Квирреллу.

— Что же, Том, ты мне сейчас больше не нужен, потому я тебя не задерживаю. Авада Кедавра.

Аластор Грюм, стоящий позади верховного судьи, довольно оскалился, видимо, целиком и полностью одобряя подобные действия родного правосудия.

Зелёная вспышка подвела черту теперь уже и над жизнью профессора ЗОТИ. Тёмный сгусток, воспаривший над свежим трупом, некоторое время повисел неподвижно, а потом, резко ускорившись, скрылся в потолке зала.

— Эх, опять нового профессора ЗОТИ искать придётся… Очень уж быстро они у нас тут заканчиваются… Сильное проклятие, ты, Том, наложил на свою любимую должность, — слегка хохотнув, посмеялся своей шутке директор.

Присев над девочкой, он провёл своей палочкой, накладывая какие-то чары. Нахмурился, применил ещё что-то, но, видимо, результат был тот же, потому как недоумение с лица директора сходить не спешило.

— Как же ты смогла возродиться, девочка? Даже моему фениксу нужен его пепел… Ты же была огнём… Хм, а сейчас на тебе, похоже, нет никаких артефактов — попробовать стоит… — сам себе вслух размышлял Дамблдор.

Директор ещё сильнее склонился над Гермионой, повернув её голову так, чтобы посмотреть прямо в глаза. Однако результат был неожиданным — директор с болезненным вскриком отлетел от неё, а его лицо покраснело, что вместе с дымящейся бородой наводило на мысль о банально словленном им огненном шаре.

— Ох… Стар я уже для таких опытов, — прокряхтел он, в очередной раз поднимаясь с пола и приводя себя в порядок. — Интересно, как такое может быть — ложные воспоминания на последние события легли как надо, а просмотреть, где она была — не получилось?

Директор опять задумчиво покосился на девочку, видимо, решая, лезть или не лезть ему ещё раз в её голову, но потом передёрнулся, и не стал ничего повторять.

— Так-с, теперь с вами, мистер Поттер, чтоб тебя также Круцио пролюбили. Не зря я выбрал вас, ой не зря… Но, похоже, что и вы лишились всех своих побрякушек. В таком случае, давайте подумаем, как вы героически сражались с Тёмным Лордом и защищали философский камень…