Знакомьтесь, Джо Блэк (гет)

Разговор с Белиндой прошел не то, что бы гладко, но Снейп остался доволен.

Вот еще бы она не спрашивала, зачем ему все это надо…

— А зачем тебе надо сидеть в Мунго? Насколько я помню, у тебя отродясь не было необходимости работать. Тем более здесь, — вместо ответа сказал он.

Белинда усмехнулась.

— Я — это я. Не ровняй. Зачем тебе?

— Мне нужно время.

— Что ж, — она задумчиво посмотрела за окно, — хорошо. Но помни, я помогаю не тебе…

— Конечно. Тебе это тоже выгодно, — и он откланялся.

Он аппарировал к дому Гермионы, встал на противоположной стороне улицы. За домом наверняка следили, знать бы кто. Надо было бы написать Поттеру, но все существо протестовало против даже формального общения с ним. Северус постоял немного в тени деревьев, наблюдая за домом Гермионы. Одно из окон было открыто — недопустимая небрежность — из него доносилась музыка, и так захотелось легко взбежать по ступенькам, открыть дверь, самому, не стучась и увидеть радость на лице Гермионы.

Он отступил чуть глубже в тень и аппарировал.

В его собственном доме в окнах тоже горел свет, хорошо хоть музыка не звучала, зато кто-то переговаривался. Северус вытащил палочку и тихо взошел на крыльцо. Голос был знакомый. Однако…

— Добрый вечер, господин министр, не ожидал.

Кингсли кивнул какому-то блеклому субъекту, и тот моментально испарился, аппарировав.

— Добрый, Северус.

— Ты же вроде сильно занят? — Снейп сел в кресло напротив, призвал графин с огневиски, которым Кингсли, судя по полупустому стакану в его руках, уже воспользовался.

— Знаешь, присылать сову Министру с такой просьбой — не лучшая идея. Да еще такую сову. Ты ее где откопал? Она секретаршу чуть до обморока не довела, — Кингсли отхлебнул из бокала.

— Как вы сняли защиту с дома?

Бруствер усмехнулся:

— Так я и выложил тебе все секреты. Сняли, дело не самое хитрое, особенно когда дом принадлежит служащему министерства.

Северус плеснул виски в стакан. Пить он не собирался: зная Кингсли, лучше было не начинать, а то на заседание завтра кто-то из них, а то и оба, не попадут.

— Ну, как память? Вернулась? Помнишь боевое прошлое? — спросил министр после паузы.

— Помню.

— Очень хорошо… — Кингсли прикрыл глаза. — И какие… планы?

— Какие у меня могут быть планы? Спокойная тихая жизнь вдали от основных событий, особенно, политических.

— Значит, Гарри был прав. Что ж… — Бруствер пригубил напиток. — Со скуки не помрешь? Чем занимаешься? Зелья варишь?

— Мешаю потихоньку. Исключительно для себя.

— Мне сваришь?

— А у меня будет возможность? Завтра заседание…

— Ох, брось, — Кингсли поморщился, — посидим тесным кружком. Тем более о политике ты говорить не хочешь. Я тоже о ней наговорился, аж тошнит. Но некоторым не надоедает, прямо не знаю, как их успокоить… Денег много, заняться нечем, вот и лезут…

— Да, такие часто мешают жить, — согласился Снейп.

— Ты, кстати, где ходишь-то? Я тебя минут десять жду, — со стороны могло показаться, что они два друга, которые привыкли вот так запросто встречаться вечерком за стаканчиком виски.

— В Мунго был.

— Здоровье пошаливает?

— Нет, но Белинда хотела удостовериться лично, что со мной все в порядке, с головой в том числе. Кстати, мы с ней обсуждали вопрос возможного… сотрудничества.

Кингсли усмехнулся:

— Вот как. Значит, с Кэррол. Знаешь, главный целитель в ее присутствии дышать боится. Ей, кстати, предлагали место главного целителя. Отказалась. Почему люди отказываются от таких предложений?

— Потому что знают, к чему это обязывает? Я бы тоже не согласился… на подобное. Тихая лаборатория в Мунго… самое лучшее место.

— Действительно, — Кингсли встал. — Тогда и правда, надо зайти в Мунго. Министр должен поправлять здоровье при помощи своих врачей. А то, слышал, под меня копают всякие, типа я продался янки, своим не доверяю. Отравить тут пытались, — он махнул рукой. — Такая тоска, эта работа министром… Но пока я уходить не намерен, — он недобро усмехнулся. — Кто бы что ни думал по этому поводу.

Северус кивнул:

— Смена правительства редко когда оборачивается добром.

— Вот именно, — Кингсли поставил стакан на стол. — И вот еще что… Мы своих, — он выделил последнее слово, — не бросаем и защитить можем.

— Спасибо, — Северус отвесил поклон, прекрасно понимая, что он пока в категорию «своих» не входит, и не факт, что войдет. Но на душе стало легче: Гермиона под присмотром.

— Не ходил бы ты ночами по улицам, а то опять прилетит в спину чего-нибудь, — Кингсли взял мантию. — Отличная майка, кстати. Обожаю магловские мультики, очень хорошо прочищают мозги, жаль времени на них нет, — и с улыбкой аппарировал.

Снейп повалился в кресло. Дай Мерлин, что он все сделал правильно и правильно понял Кингсли.

Он думал, что не уснет, и не стал ложиться. Взял книгу, устроился в кресле и сам не заметил, как задремал.

Ему приснилась Лили. Впервые за долгие-долгие годы.

Даже когда он был влюблен без памяти, она снилась ему редко и даже во сне она уходила от него, даже так он не мог быть с ней. После ее смерти он мечтал, что она будет приходить к нему, и хотя бы во сне он сможет вымолить у нее прощение, увидеть ее еще раз, заглянуть в ее глаза. Но ему снилось все, что угодно, но только не она. Наверное, это было еще одной гранью его наказания, словно было мало пытки работой учителем, приказов Альбуса, возрождения Лорда, неизбежности встречи с ее сыном…

И вот теперь — она приснилась, а он не испытал ничего, кроме тоски по ушедшему чувству и сожаления, что их жизнь сложилась так. Он встал, размял мышцы. За окном светало, и смысла ложиться спать не было. Он сварил себе кофе и вышел в сад.

Наверное, Лили приснилась не просто так. Он опять полюбил женщину, которая не будет с ним. Только вот он уже не тот Северус Снейп, который будет врать себе и надеться, что Гермиона прозреет…

Он пил кофе, глядя, как лениво всходит солнце. Как же обидно было осознавать свое хроническое одиночество. Он всегда был один, даже в детстве, но до недавнего времени не хотел сам себе в этом признаваться. Отец относился и к нему, и к матери, как к опасным, противным животным, вроде ядовитых жаб и старался реже сталкиваться с ними в коридорах старого дома. Мать считала жалость недостойным чувством и никогда не жалела маленького Северуса, повторяя, что он сам должен справляться с проблемами. И только короткие и до обидного редкие встречи с Лили давали надежду, что все изменится когда-нибудь. Стоило ли удивляться, что в Хогвартсе не стало лучше? Его никто и никогда не любил, словно на нем стояло клеймо неприкасаемого. Расстояние между ним и Лили, его Лили, росло с ужасающей скоростью, но он старался не замечать этого, просто чтобы не сойти с ума. Учителя, бранившие мародеров, если те задирали других детей, словно не замечали, как они изводили Снейпа. Слизеринцы просто делали вид, что его не существует. Как же — полукровка на факультете. Малфой стал общаться с ним только потому, что видел возможность его использовать и завербовать, а он был настолько изголодавшимся хотя б по подобию дружбы, что с радостью откликнулся.

Права была Белинда, он вступил в ряды Пожирателей по своей воле. Он наделся обрести что-то, хотя бы отдалено напоминавшее семью, но быстро понял, что снова ошибся, а потом…

Он с трудом удержался, чтобы не разбить чашку с остатками кофе о ствол дуба. Кто бы мог подумать: для того, чтобы получить то, о чем он так мечтал — дружбу, любовь, работу, которая вызывает жгучий интерес, уютный, настоящий дом, — потребовалось забыть о магии и оказаться в мире маглов. Ирония, какая ирония! Смешнее только то, что ему пришлось вернуться, отказавшись от всего этого, и его иллюзорное счастье было разрушено Гермионой, без которой ему теперь было не нужно ничего: ни магический мир, ни простой…

Он постарался отвлечься от невеселых дум и сконцентрироваться на том, что надо сделать.

Принять душ. Побриться. Одеться: старомодные рубашка и брюки, тесные ботинки. Так… Галстук. Сюртук. Будет жарко, но плевать, зато в таком одеянии проще держать спину прямо и корчить надменную мину. Мантия с охранными заклинаниями. Палочка.

Он посмотрел на свое отражение в зеркале. Не Снейп — не хватает неухоженных патл до плеч, но и не Джо — он бы ни за что так не вырядился. Незнакомец. Что ж, посмотрим, насколько этот третий — везунчик.

Он аппарировал в тихий проулок, неподалеку от Лондонского моста, посмотрел на часы — можно позволить себе немного пройтись. Северус накинул на себя чары невидимости: хотя в Лондоне мало кого удивишь нелепой одеждой, он уже не был частью этого города и чувствовал себя неуютно.

Он был сосредоточен и собран. Если он все сделал правильно, то заседания как такового не будет: его вынудили вылезти из раковины и сделать выбор. Министр хотел его лояльности — он ее получил, Малфой хотел его поддержки — он знает, что он ее не получит. А цирк не нужен ни Кингсли, ни Малфою. Вряд ли последний будет пакостить сразу, но то, что теперь в полку врагов прибыло, надо учитывать…

* * *

Северус надеялся, что избежит в коридорах Министерства ненужных встреч: он бы предпочел пройти в зал, когда все уже соберутся, но нет — не с его везением. Когда он протянул свою палочку для регистрации, в атриуме появились Поттер и Уизли. Оба на секунду замялись, словно натолкнулись на препятствие, и тут же Уизли ускорил шаг. Поттер попытался схватить приятеля за рукав, но тот вырвал руку и разве что бегом не припустил. На ходу вытащил и показал значок аврора дежурному и подлетел к Северусу. Ярость Уизли была почти что физически ощутима. Он приблизился вплотную и зашипел Северусу в лицо:

— Послушай, ты! Не знаю, как у тебя это вышло, что ты сделал с Гермионой, но поверь, я тебя уничтожу.

— Думаешь, Уизли, она после этого к тебе вернется? — спросил Северус, чувствуя, как и в нем разгорается желание уделать этого сопляка прямо здесь и сейчас — хоть палочкой, хоть голыми руками.

— Рон! — как всегда встрял Поттер.

— Не волнуйся, Гарри. Здесь, — Уизли выдели слова «здесь», — я ему ничего не сделаю.

— Так в себе уверен? Или смелый, только пока у меня палочки нет? — не удержался Северус.

Дежурный, который с открытым ртом наблюдал сцену, не торопился вернуть Северусу палочку.

— Бояться тебя? — усмехнулся Уизли. — Герой гребаный! Воспользовался тем, что Гермиона вечно жалеет убогих!

— Тебя тоже жалела? — спросил Северус делано безразличным тоном.

— Да ты! — Уизли занес кулак, но Гарри перехватил его руку.

— Рон, не то место и время.

— Да, ты прав, — Уизли отступил. — Ублюдок… — он потер кулак. — Сегодня. В десять вечера. Рядом с твоим домом, — и, не дожидаясь ответа, ушел. Поттер, ни слова не сказав, последовал за другом.

Дежурный, отводя глаза, отдал Северусу палочку.

— Господин С-снейп, — пробормотал он, — заседание будет проводиться в другом зале. Вас проводят.

Рядом появился домовой эльф и, качая головой и поминутно оглядываясь, посеменил впереди.

Если бы не необходимость прибегнуть к окклюменции, чтобы потушить зачатки боли, которая снова грозила разбить голову надвое, Северус стал бы гадать, хороший ли знак перенос слушания в другой зал. Не хотелось бы оказаться в том самом зале, где стоит кресло с цепями и сумрак наполнен гнилостным запахом отчаянья. Хвала Мерлину, эльф вел его совсем в другую сторону, светлыми широкими коридорами, пока не остановился у обычных дубовых дверей.

— Приложите палочку вот сюда, сэр, — проблеял эльф, показывая на едва заметную выемку на раме рядом с ручкой и испарился.

Стоило коснуться указанного места палочкой, дверь распахнулась.

Перед Северусом была большая комната, только отдаленно напоминавшая залы, в которых заседал Визенгамот. Никакого сумрака, никакого амфитеатра, ни следа кресла, в котором чувствуешь себя как под прицелом. И, конечно же, никаких цепей и клеток, все очень… цивилизовано и почти по-магловски.

Северус прошел вперед и остановился. За ним появилось кресло.

— Присаживайтесь, — сказал председательствующий Кингсли. Рядом с ним сидел субъект, с которым Кингсли приходил вчера, а по другую руку — темнокожая молодая девушка. Кажется, с Когтеврана, закончила Хогвартс лет десять назад.

За этой троицей располагалось несколько рядов кресел. Заняты были далеко не все. Гермиона уже была здесь, сидела между Поттером и своим мужем, и Северусу пришлось сделать усилие, чтобы потушить моментально вспыхнувшие ревность и ярость. За спиной у троицы возвышалась Минерва, и, хотя вид у нее был строгий, Северус заметил на ее губах тень улыбки, обращенную несомненно к нему. И он почувствовал себя виноватым за то, что не нашел время выбраться в Хогвартс.

Чуть в стороне, словно оказался здесь случайно, сидел Малфой и зевал, рядом с ним пристроились неизвестные Северусу молодые люди. Было еще человек пять, все как один старые маги, кто-то с искренним любопытством разглядывал Северуса, кто-то с трудом сдерживал зевоту. Как ни старался Северус, он смог вспомнить фамилию только одного старика и то не был уверен, что правильно.

Северус поискал глазами Белинду, но ее пока не было.

— Начнем? — Кингсли, строя из себя демократичного лидера, оглянулся и кивнул. — Начнем.

Девушка поднялась, дотронулась до пергамента, лежащего перед ней, палочкой, и стала читать. Кажется, всех присутствующих решили познакомить с его биографией. Было так странно слушать о себе: когда родился, где учился. Северус живо вспомнил, как, будучи Джо, читал о себе книгу и поражался, каким мудаком был. Ему казалось, что было бы так просто и естественно жить иначе. Он задумался и перестал слушать, скользил взглядом по собравшимся и снова чувствовал себя лишним, ненужным. Сейчас почти все, кроме Гермионы и Минервы, сидели со скучающими лицами. Не надо и легилименцию применять, чтобы понять — им всем до чертиков хотелось уйти, отправиться по своим делам, а не слушать о Северусе Снейпе и решать, что с ним делать. Его самого подмывало встать и предложить закончить представление и разойтись, но он прекрасно понимал, что в этом спектакле придется участвовать до конца.

Как ни старался, он не мог сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас. Помощница Бруствера все говорила и говорила и, кажется, не собиралась останавливаться вовсе. Ее прервал почтенный старец откуда-то с третьего ряда.

— Мы хотим знать, — сказал он неожиданно твердым голосом, — зачем Северус Снейп или тот, кто за него себя выдает, после стольких лет вернулся сюда? Что тебе нужно? — обратился он прямо к Снейпу.

— Послушайте… — начал Бруствер, но тут отворилась дверь, и в зал вошла Белинда.

— Прошу прощение за опоздание, — она слегка склонила голову.

— Ничего страшного, мы только собрались перейти к сути, — по лицу Бруствера было трудно судить, рад ли он появлению Белинды или напротив — недоволен, что она пришла именно сейчас. Министры, они что у магов, что у маглов, мастаки менять маски.

— К сути? — Белинда подошла к Северусу и положила руку на его плечо. — Тогда я действительно вовремя, — она говорила спокойно и уверенно. — Позвольте я внесу ясность.

Северус видел, как изменилось лицо Гермионы, она не понимала, что происходит, переводя взгляд с него на Белинду.

— Итак, миссис Уизли случайно встретила мистера Снейпа, тогда носившего другое имя, в Лондоне. Было решено собрать информацию, сделать вывод, насколько этот человек действительно может быть мистером Снейпом. Не буду утомлять вас профессиональными терминами, но миссис Уизли смогла провести под видом гипноза сеанс легилименции и установить, что воспоминания предполагаемого мистера Снейпа блокированы магическим образом. Чаще всего так бывает, если маг воспользовался окклюменцией. Лучше в таком случае объяснить ему, что надо делать, и маг может сам разблокировать свои воспоминания. Так и произошло: после того, как миссис Уизли объяснила мистеру Снейпу, что надо делать, он сам смог вернуть себе воспоминания. Все это, конечно, было отражено в истории болезни и…

— И мы, конечно, можем ее увидеть и изучить? — выкрикнул с места молодой человек, сидящий по левую руку от Малфоя.

— Конечно же нет, Анри, — сказала Белинда материнским тоном, сразу же показывая выскочке его место. — Что за нелепый вопрос? История болезни пациента не может быть вынесена на обсуждение.

— Более того, после возвращения мистер Снейп находился под контролем — моим и миссис Уизли. Чтобы всем — и магическому сообществу и самому мистеру Снейпу — было спокойнее, я предложила ему место в Мунго, конечно же, по согласованию с Главным целителем. Мы нуждаемся в зельеваре, наш штатный зельевар с трудом справляется с потоком повседневных заказов, наше отделение и еще несколько нуждаются в более сложных зельях, требующих особых условий и высокого уровня подготовки специалиста. Мистер Снейп согласился. Таким образом, я смогу наблюдать процесс выздоровления мистер Снейпа, а магическое сообщество, — Белинда позволила себе улыбнуться, — может не ломать себе голову, для чего вернулся мистер Снейп. Он — колдун, его место здесь, среди нас. Каждый из присутствующих здесь может оказаться в подобной ситуации и каждый должен быть уверен, что магическое сообщество не только не будет препятствовать возвращению, но и окажет посильную помощь в реабилитации.

Повисла тишина, к Малфою наклонился один из хлыщей, Люциус только раздраженно дернул плечом, улыбаясь так, что у Северуса не осталось иллюзий — даже видимости хороших отношений больше не будет. Он с трудом сдержался от ответной улыбки. Как же все это было… мелко. Мелко и тоскливо.

— Вопросов ни у кого нет?

Большинству и дела не было до Северуса Снейпа, остальные не настолько были в нем заинтересованы, чтобы открыто конфликтовать. Никто не стал выступать, Люциус только перехватил трость иначе и высокомерно задрал острый подбородок. Вот и славно.

Северус позволил себе принять более расслабленную позу и скользнул взглядом по залу. Гермиона сидела, сдвинув брови и сжав губы в тонкую полоску.

— У меня назначено следующее заседание, — Кингсли многозначительно посмотрел на часы. — Если не будет возражений и дополнений, то предлагаю разойтись. Белинда Кэррол, с этой минуты вы официальный поручитель Северуса Снейпа, через три месяца мы вернемся к этому вопросу. Если все будет… спокойно, то необходимость в поручительстве отпадет, — добавил Бруствер, вставая.

Северус вышел из зала первым вместе с Белиндой.

— Жду вас завтра к девяти, не опаздывайте, и, напомню, что я не поощряю личные отношения между сотрудниками на рабочем месте. Тем более, когда один из них связан брачными обетами.

— У меня была амнезия, а не склероз, Белинда, — он поклонился и прибавил шагу, направляясь прямиком к каминам.

Он не успел отряхнуть порох с мантии, как за ним, едва не врезаясь ему в спину, из камина вышла Гермиона.

— Что это было? — без предисловий начала она. — Я… я не понимаю. И это — то самое заседание? Это на нем ожидались разоблачения, признания и… Да более скучного мероприятия я и не вспомню, — она стала расхаживать по комнате. — Я не могу поверить, что это — все.

— Они получили то, что хотели. Всегда все решения принимаются за кулисами, — он снял галстук, скинул сюртук и расстегнул пару пуговиц на рубашке.

— Они загнали тебя в ловушку? — она подошла и встала прямо перед ним. — Ты… ты вчера встречался с кем-то?

— Да, меня ждала Белинда, и за осмотром, слово за слово… Она сказала, что ей нужен нормальный зельевар, а не халтурщик вроде вашего Макуса.

— И ты сразу согласился? Просто так?

— Что ты знаешь о Белинде?

— Она отличный целитель.

— Она очень влиятельная фигура в нашем небольшом волшебном мирке, — он сел на диван, закрыл глаза. — Мерлин всемогущий, как же не хочется снова жить под контролем!

— Ты думаешь, другого выхода не было? — она села рядом, поджав одну ногу и опираясь рукой на спинку.

— Этот был самый простой, — он посмотрел на Гермиону, желая коснуться ее волос, просто обнять, привлечь к себе, почувствовать тепло ее тела, но не сделал и движения. Признание, вместо того, чтобы сблизить, развело их. — Все, кто стоит за Бруствером, получили доказательство моей лояльности…Я не знаю, о чем мечтает Малфой, но он понимает — я вне игры, пусть и временно, а большего ему и не надо. Он знает, что Белинда, как страж на границе, свято блюдет нейтралитет. Она сейчас своего рода гарантия стабильности.

— Почему я этого не знаю? Я и подумать не могла, что Белинда…

— Не думай об этом, это старые интриги, старые дрязги, которые будут всегда, вне зависимости от того, кто у власти, и не появился ли новый маньяк, мечтающий о мировом господстве. Часто самые авторитетные фигуры находятся в тени. Скучная политика, в которой, по-моему, мало кто разбирается.

Повисла пауза. Гермиона потянулась к нему, положила руку на плечи и коснулась губами губ, не робко, но так, словно была готова в любой момент отпрянуть.

Он ответил на поцелуй. Какая, к черту разница, что она ответила на его признание, если она сейчас тут, рядом, если она, кажется, впервые, сама тянется к нему?

И так некстати вспомнился сон и Лили. Когда-то он в любом ее поступке, в любом слове пытался увидеть симпатию, хоть намек если не на любовь, то на возможность любви. Он себя обманывал долго и старательно, пока не прочитал статью о ее свадьбе, но даже тогда, глупец, иногда позволял себе думать, что она «прозреет»! Раздражение на себя и на весь мир стало подниматься, как испорченное зелье в котле.

— Все же позади? — она отстранилась от него, глядя вопросительно. — Или нет? Я не могу поверить, что все так просто разрешилось.

— Просто? Ты действительно думаешь, что мне просто жить под присмотром Белинды Кэролл и работать зельеваром в Мунго? — он сбросил ее руку с плеча и встал с дивана. — Я хороший зельевар, но… это не то, о чем я мечтал.

— А о чем ты мечтал?

Он остановился, повернулся к ней, понимая, что сейчас наговорит лишнего, но уже был не в состоянии сдержаться. Последние время он слишком часто загонял все свои чувства за щиты, и сил сдерживаться уже не было. Он ощущал, как адреналин начинает бурлить в крови, наполняя все тело звенящей готовностью действовать.

— Зачем ты пришла? Ты не любишь меня, тогда какого черта? Сострадание? Интерес? Хочется разнообразить свою жизнь или почувствовать себя спасительницей? Что тебе до моих желаний? Я тебе говорил и повторю — я справлюсь со всем сам, понимаешь — сам.

— До чего же ты… упертый! Как с тобой нелегко! — она тоже вскочила с дивана. — Тебе надо или все, или ничего? Я не бросаюсь громкими словами, и не готова к признаниям, но это не значит, что я к тебе ничего не чувствую, но… я растеряна, да. Ты же…

— Снейп? Ну да, как такого вообще можно любить? — он повысил голос. — И ты не сможешь, это и понятно. И к гадалкам не ходи, чтобы узнать, как это все закончится. Новизна и приятное головокружение от запретных утех уйдут, и захочется простого и понятного, надежного. Рональда Уизли, например, так?

— А тебе… тебе захочется кого-то покрасивее? Вроде той, из ресторана?

— Что за чушь?

— Чушь? Значит, если ты думаешь, что можешь судить о моих чувствах — это не чушь, а если это делаю я — чушь? Ты сомневаешься во мне, а говоришь о любви! Это — не любовь…

Он попытался ее перебить, но Гермиона не дала.

— Я не верю тебе. Не верю! Я все-таки знаю психологию, я знаю, как в таких ситуациях привязываются к тому, кто просто оказался рядом. Я знаю, что пациенты…

Он оперся о стол, вцепившись в столешницу по краям, приподнял его, а потом со всей силы обрушил обратно на пол. Гермиона, не ожидавшая такого, испуганно ойкнула.

— Я — не твой пациент, — процедил сквозь зубы. — И это — раз. Я знаю сам, что я чувствую. Это два. Три, ты что, считаешь, что случайная встреча дает больше преференций? Давай, найди маховик, отмотай назад и все исправь, если так невмоготу! Сделай так, что мы бы не встретились, ты же сможешь. Определись, наконец, признайся, что ничего, кроме любопытства, у тебя ко мне нет, и уже пошли меня к черту, раз и навсегда!!!

— Не ори на меня! — она отскочила, вытаскивая волшебную палочку. — И не смей мне указывать, что…

— Что указывать мне? Только гениальная Грейнджер имеет право учить жизни других? Вот только себя, — он понизил тон и протянул с издевкой, — вот только себя никак не научит!

— Ты только думал, что любишь Лили Эванс, — сказала она спокойно. Думала, бьет по больному? — Просто выбрал ее и не желал смотреть на кого-нибудь другого. Это все твое упрямство и никакой любви!

— И что? — он сделал шаг к ней, игнорируя, что она стоит в боевой стойке.

— Ты сам себе придумываешь… чувства, — палочку она не опустила, — теперь ты нашел новый объект. И тебе, если уж по-честному, плевать, что я думаю на этот счет.

— Вот как, — он остановился. Надо все же было закрыться окклюменцией, да поздно. — Значит, мне плевать? Значит, я вытягивал из тебя признания? Или насиловал? Ты, значит — бедная жертва, а я — преследователь. Ты не хотела, ты сопротивлялась, это же не ты шептала мне на ухо… постой: «Да, Северус! Еще, Северус!». Это мне привиделось? Потому что я зациклен на тебе?

— Ты передергиваешь. Я сказала, что ты хочешь быть со мной просто потому… — она сделала шаг назад. — Это не любовь!

— По-твоему выходит, — он взял с каминной полки фарфоровую вазочку, — что и Лили я не любил? Просто — зависимость?

— Да. Любить женщину, которая выбрала другого, которая умерла…

Договорить ей он не дал, бросив вазочку в стену. Пусть сейчас он не чувствовал к Лили и десятой части того, что раньше, это были его чувства и его жизнь, черт возьми!

Он ожидал чего угодно, но не того, что Гермиона попробует ударить в него обездвиживающим. Он рефлекторно выставил щит и тут же попытался магией скрутить ей руки, она увернулась и веревки слетели с запястий.

— Что ты делаешь?

Она еще удивляется!

— Ты сильная ведьма и здорово дерешься, и я не позволю тебе разделаться со мной просто на том основании, что ты — это ты! Черта с два! — он ударил снова. Конечно же, она выставила щит.

Ее удар, его защита и тут же — его ответный. Они сражались в совершенной тишине, перемещаясь по комнате под защитой мебели. Он готов был рассмеяться, его потряхивало от странного сплава ощущений: он боялся причинить ей реальный вред, но при этом — шел на риск. Разрезал ей платье, от плеча до плеча, она ахнула и попыталась то ли срезать пуговицы на рубашке, то ли исполосовать его Сектумсепрой. Задела, из раны потекла кровь. Он, прижавшись спиной к шкафу, быстро залечил порез. Он должен был победить. Обязан. Сколько можно сдаваться ей на милость?

Он выглянул, она стояла спокойно, держала палочку легко и свободно. Лицо сосредоточенное и такое юное.

Он снова использовал Инкарцеро, и в этот раз веревки плотно связали ей руки. Гермиона выронила палочку. Он подошел к ней, встал рядом. Все эмоции разом схлынули, остались только усталость и покорность судьбе.

— Не смотри на меня так, будто я собираюсь тебя пытать. Ты отличный боец, — он поднял ее палочку, покрутил в руках и положил ей в карман. Привел в порядок платье. — Я не позволю обращаться со мной так, как тебе вздумается. Поумерь пыл. Я все-таки Северус Снейп, а не магл Джо. Трать свою неуемную энергию на пациентов и свою жалость — на них же. Но я буду рад видеть тебя просто так, приходи, моя зависимость от тебя, — он отвесил ей шутовской поклон, — никуда не денется. Если захочешь, потренируемся в более подходящих условиях. А теперь — вон, — он распахнул двери и магией выставил ее на крыльцо. И только после этого произнес: «Фините». Он захлопнул дверь, услышал хлопок аппарации и принялся за работу: после их экспромта в доме надо было основательно прибраться.