Кордицепс, или Больно все умные (джен)

Я загнал её в угол. Когда у тебя на глазах лживый вражеский план рассыпается в прах... это, пожалуй, величайшее на свете наслаждение.

Орчард совладала со страхом и начала гневно оправдываться:

— Нет... о господи. Ты всё перепутал... блин, я пытаюсь не палиться, потому что вот же она!

Про что пытается не... Я обернулся. Гелий. Орчард пытается перевести стрелки на неё.

— Я как увидел имя, так сразу вспомнил, кто это! Она врач! Но я прикинул, что если скажу, ну она типа поймёт, что её раскрыли, и не даст нам тут нигде шариться! Вот я и...

— Нет! — заверещала Гелий. — Я же... Я не знала...

Не знала? Чего не знала? Что-то здесь неладно. Орч... 5, скорее всего, врёт, но Гелий тоже стала очень подозрительно оправдываться.

Она зачем-то стиснула голову руками:

— Мне... Мне надо отвлечь внимание. Надо отвлечь внимание, надо...

— Вот видишь? Видишь?! Мы её разоблачили! — воскликнула 5.

События разворачивались слишком быстро. Надо было выдохнуть и обдумать все выводы из сказанного, но он продолжал говорить, не давая мне времени на анализ! Я не мог сделать ход, не успевал оценить ситуацию... Может, 5 как-то заставила её это сказать? Разве разоблачённый шпион будет говорить такое вслух? Нет, но... такая версия объяснила бы поведение 5, всё вполне правдоподобно... хотя это мог быть и обман. В чём мог быть обман? Что вообще Гелий пыталась сказать — ой, она снова говорит...

— Вот. Давайте посмотрим. Изучим карты. Давайте вместо этого смотреть карты. — Гелий наклонилась над стойкой и принялась рыться в бумагах. Я посветил ей, но при этом встал чуть поодаль и покрепче сжал отоскоп: вдруг попытается выхватить.

«Вместо этого», значит. Она рассматривала какой-то реестр, где перечислялись крупные города северо-восточного побережья, а рядом... что-то ещё. Там была таблица с какими-то значками. «Вместо» чего? Будь она и правда врачом, неужели бы она понадеялась, что нас так легко отвлечь? Что у неё творится в голове?

— Дай глянуть, — сказала 5. Я её оттолкнул.

— Не подходи. Я пока ещё не знаю, кому доверять.

— Да она ж сама... ну ты слышал, какое палево?!

— Да, подозрительно.

— Ну ещё бы не подозрительно!

5 пыталась меня поторопить, а искусственный цейтнот — это одно из важнейших средств в арсенале любого манипулятора. Я не попадусь на эту удочку.

Таблица. Я посветил на заголовок: «Поиски выживших». Столбцы таблицы были озаглавлены датами, а вот значки... особой логики в них не было. Римские цифры, буквы, геометрические фигуры... наверное, это имена? Нет, фигуры здесь в качестве имён не берут. Или... может, берут, просто редко? Числа нам встречались часто, буквы тоже... фигуры обычно не выстраивают в последовательность, но можно, например, считать по числу вершин... нет, не о том думаю. На бланке были и другие сведения. Перечень оборудования — транспорт, наручники, небоевое оружие... так могла бы выглядеть какая-нибудь внутренняя полицейская ведомость. Здесь перечислялся инвентарь для... поиска выживших? Выживших после чего?

После кампании по отлову или убийству всех, кто выведал их тайну. Точно. Это укладывалось в гипотезу. Неважно, что там за таблица. Гелий сказала, что отвлекает наше внимание — значит, хватит отвлекаться.

— Ты доктор Орчард? — спросил я. — Не увиливай от ответа. Это ты или нет?

— Я... нет. Это не я. Помолчи. Мне надо отвлечь внимание... надо... да, так полагается.

Она замялась. Возможно, задумалась, стоит ли соврать... или же здесь другое объяснение, как-то связанное с остальными странностями в её поведении. Она не дала мне ровным счётом никакой информации.

— Стоп, что за нафиг? — спросила 5. — Зачем ты это вслух говоришь? Мы вообще-то всё слышим.

Я как раз подумал о том же, но 5 меня опередила, и Гелий — Орчард? — ответила:

— Так надо поступать, когда вспоминаешь. Если ты начинаешь что-то вспоминать, надо прекратить и отвлечься. Дело не в том, что я... Нет, это не я, это не я, мне надо на что-то отвлечься...

Она обернулась, выхватила у меня отоскоп и посветила им на следующую пачку документов. Я не стал отбирать фонарик обратно: сбежать с ним она не пыталась, да и нужен он был ровно для того, чтобы рассматривать эти документы. Если попробует улизнуть, я её перехвачу.

Пять листов — раньше они явно были подшиты в папку. Нумерация шла со страницы 42. Гелий начала читать вслух:

Приложение A: Применение противомеметических препаратов

Перед проведением процедуры Шелхарта v2 убедитесь, что игла стерильна. В некоторых случаях неактивные споры с участка укола могут уже после прекращения действия препарата попасть по кровеносной системе в ствол головного мозга. Если уже была использована нестерильная игла либо же у пациента имеются открытые раны, через которые может проникнуть инфекция, отметьте расположение ран и распорядитесь, чтобы перед следующей инъекцией был проведён анализ крови.

Первичное ППП

Если пациент впал в состояние каскада, процедура защитной амнезии должна проводиться экстренно и безотлагательно. Чтобы максимизировать скорость усвоения, используйте шприц для внутримышечных инъекций с иглой 22G. Не вводите стандартную дозу — сверьтесь с актуальными таблицами для текущей версии антитела.

При расчёте необходимой дозы старайтесь ошибиться в меньшую сторону. Передозировка при первом применении в сочетании с неудачной медитацией приведёт не к личностной амнезии, а к обширным разрывам нейронных соединений и биологической смерти мозга, тогда как недостаток препарата можно скорректировать после госпитализации.

Расчёт повторной дозировки

Чтобы рассчитать дозировку при повторной инъекции, определите Σ₁ по таблице для текущего состава антитела и возьмите Σ₂ из таблицы для предыдущего введённого препарата.

Дозировка (в кубических сантиметрах): 1,21 − ((Σ₁/Σ₂)×S), где S — сумма данных пациента по алгоритму Шелхарта

Если, как это часто бывает, для расчёта по алгоритму нет полных данных, для приблизительной оценки S допустимо использовать следующую формулу:

1,21(Σ₁/Σ₂) − (a×R + min(b×T, 0,45) + Tₙ×c×D)

Если сумма Шелхарта или отрицательная часть альтернативной формулы превышает 1,21 или же если пациенту вводилась только первичная экстренная доза, это означает, что предыдущая порция антитела полностью переработана организмом, поэтому пациент испытает регрессию амнезии без последующего рецидива. Симптомы, которые вы приняли за состояние сна, вызванное рецидивом амнезии или инъекцией успокоительного, на самом деле являются регуляторным нарушением, указывающим на заключительную стадию развития слона. Если пациент изолирован, немедленно бегите.

Перезагрузки

R — это число рецидивов амнезии, испытанных пациентом после последней инъекции противомеметического препарата. В большинстве ситуаций, при которых необходима повторная инъекция, эта часть формулы даёт наибольший процент расчётной дозы. Коэффициент a — это константа рецидива, 0,132.

Перерывы

T — это количество часов, прошедшее с последней инъекции противомеметического препарата. Коэффициент b — это константа длительности, 0,015. График распада антитела достигнет горизонтального участка, когда организм усвоит и выведет приблизительно две трети от полной дозы, после чего антитело будет поглощаться иммунной системой только при активации. По последним расчётам, максимально возможное значение (b×T) оценивается в 0,45; вы можете подставить это число, если с последней инъекции прошло более 30 часов.

Плотность информации

Tₙ — это количество часов, прошедшее с последнего рецидива амнезии (не с последней инъекции!). Коэффициент c — это константа плотности, 0,0174. D — это значение шкалы от 1 до 10, построенной на приблизительной оценке количества релевантной информации, которая была накоплена перед нейронной смычкой и последующим циклом из полного регресса/рецидива амнезии. Иными словами: сколько пациент узнал об истинной природе карантина путём сопоставления фактов или свободных ассоциаций, пока активные нейроны слона не поглощали антитело.

D = D1 + D2 + D3

Если пациент получил сведения, касающиеся только прошлых обстоятельств из собственной жизни, D1 = 2. Если вдобавок к этим сведениям пациент вспомнил своё имя, D1 = 3. Если восстановлены все эти воспоминания вкупе с факторами из категории D2 либо D3, то D1 равняется 4.

Если пациент получил сведения, касающиеся изначальной всемирной ситуации, D2 начинается с 1. Прибавьте 1 за разрушение привычного ему уклада жизни и 1 за численные данные о количестве жертв или текущей всемирной ситуации, до максимального значения 3.

Если пациент получил сведения, касающиеся когнитивных механизмов розового слона, D3 начинается с 1. Прибавьте 1 за факты о физиологии слона и 1 за визуальный образ плодовых тел слона.

Вот и всё, на этом сорок шестая страница заканчивалась. На поля не поскупились. Ближе к концу Гелий то и дело прерывалась, чтобы отдышаться. Из текста можно было сделать... целый ряд выводов — у меня даже голова разболелась.

Если этому документу можно верить, первый вывод заключается в том, что амнезию вызывает некий препарат, но в перерыве между инъекциями память может стираться несколько раз подряд. Не вполне ясно, из-за чего происходит «рецидив амнезии»: на сорок пятой странице говорилось, что причиной служит какая-то «нейронная смычка», но это всё бессмысленный медицинский жаргон. Что же служит триггером?

Второй вывод: кажется, я уже, сам того не зная, приблизился к цели. «Осторожно, слон»... Если меня много раз перезагружать, не вводя антитело, то у меня... начнётся регресс амнезии без рецидива и «заключительная стадия развития слона».

А, я понял. Тут хитроумный каламбур: «память, как у слона». Если S у меня превысит 1,21, я перестану забывать. Вот чего они боялись. Вот почему потенциальному читателю — предположительно, врачу — предписывалось меня изолировать: чтобы поймать меня и снова обколоть стирателем памяти. А то и чем-нибудь похлеще.

Значит, мне надо каким-то образом раз за разом запускать амнезию, избегая при этом инъекций антитела. Но что служит для неё триггером? Вот ключевой вопрос. Врачей спрашивать бессмысленно — значит, придётся...

— ...Это о чём вообще было? — спросила 5.

— Да помолчи ты! — поморщился я. — Я пытаюсь думать, а у меня голова болит.

— Не, ну я тоже, — сказала 5. — Но может, это, вслух подумаешь? Догадками вообще-то неплохо бы делиться.

— Ты до сих пор под подозрением. Я пока не знаю, Орчард ты или нет, поэтому предпочёл бы сверх необходимого не посвящать тебя в свой мыслительный процесс.

Гелий придушенно пискнула и принялась торопливо рыться в бумагах. Я не стал обращать внимания ни на неё, ни на 5, которая обиженно протянула «Да блин!».

На чём я остановился? На триггере. Надо найти триггер, вызывающий рецидив амнезии — тогда можно будет снова и снова терять память, пока R у меня не увеличится настолько, чтобы S превысило 1,21. Как же запустить процесс? Где искать информацию про...

А, здесь ведь была табличка про слона. На той палате... 1408-43. По общей логике нумерации получалось, что там держат пациента по имени «43» — то есть он перезагружался уже очень много раз. Даже больше, чем я. Может, он наткнулся на эти сведения? Вычислил триггер и воспользовался им? Удалось ли ему вывести из организма антитело и всё вспомнить? Если да, то... в таком случае врачу полагалось изолировать пациента. Например... снять с двери ручку и запереть палату на цепь.

— В палате 1408 кто-то заперт. Вероятно, он спит, но если мы сумеем его разбудить... Из этой инструкции можно сделать вывод, что он всё вспомнил и вылечился от амнезии. Он знает все ответы... а этаж эвакуировали для того, чтобы он никому ничего не рассказал.

— Да это... вот ещё, ужас какой! — возмутилась Гелий.

— Да ладно? С чего ты это взял? — спросила 5.

Я изложил ей ход своих рассуждений: что антитело постепенно ослабевает, после чего у пациента случается регресс без рецидива, причём чем больше было перезагрузок, тем быстрее тратится препарат. Сорок три перезагрузки — это очень много, так что антитело наверняка уже выветрилось, а пациента «изолировали».

5 задумчиво хмыкнула:

— Мне вообще-то другое подумалось. Ну то есть там, наверное, реально кто-то есть, но, по-моему, у него инфекция. Типа гриб-паразит.

— Гриб? — Если подумать, действительно бывают такие...

— Плодовые тела, помнишь? Ну, там было про факты, которые нам не положено знать, в этом, как его... что там был за заголовок? — Гелий посветила отоскопом, и 5 подсмотрела в инструкцию. — Вот, D3 — плотность информации. Нам не полагается знать, как выглядят плодовые тела, а на двери как раз табличка, что типа осторожно, слон, плоды.

— Это... — ...и правда, что это значит? Как-то не сходится. Это, наверное... — ...наверное, эвфемизм. «Плоды» — это, видимо, результаты. В том же смысле, что и «плод познания».

— Да непохоже как-то на эвфемизм. Ну помнишь, что там в начале было? Про уколы? Там всю дорогу твердят, что типа споры не должны никуда попасть, всё должно быть суперчисто, вся фигня. Это что ж за такая развесистая метафора?

— ...Дай подумаю. — Голова болела всё сильнее.

— Смотри, тут же всё отделение на две недели эвакуировали. Ну так, может, у этого чувака какие-то стрёмные бородавки вылезли, ну или мало ли там какая жесть. А амнезия — это типа... побочка от лекарства.

Нет. Ну, то есть, может быть, но не в этом суть. Бородавки — это всё неважно. Важно лишь докопаться до истины, а бородавки я, если что, как-нибудь переживу.

— Амнезия — не побочный эффект. Слушать надо было! Тут весь документ про то, как они управляют разумом! Сплошной клубок из лжи, беспамятства и мозгое...

— Эй! Слушай, я ж не настаиваю, что это побочка. Мы не знаем!

— В амнезии как раз весь смысл! Там всю дорогу только про неё и речь! От нас пытаются что-то скрыть — и уже идёт речь о количестве жертв. Причём по всему миру. Очевидно же, что у них какая-то зловещая тайна — и они пойдут на всё, чтобы её не раскрыли!

С той стороны, где стояла Гелий, раздался громкий стон. Да что с ней не так?

— Прошу тебя! Хватит! Ты сам не понимаешь, что... У меня голова раскалывается!

— Ты сама себя топишь, — заметил я. — Затыкая нас, ты повышаешь вероятность того, что ты доктор Орчард.

Она метнулась ко мне, схватила за плечи и уставилась мне прямо в глаза:

— Да я и есть доктор Орчард! В этом... в этом-то и беда! Я помню! И никак не могу... Пожалуйста! Отвлеките меня!

А, так она всё-таки Орчард. Тогда всё проще. Раз она вторглась в моё личное пространство и распускает руки... что ж. Хотела отвлечься? Сейчас отвлечём. Я сдвинул большим пальцем переключатель на тазере — пардон, на шокере — и сверкнувшая вспышка на миг озарила помещение, а потом засверкала уже сама Орчард.

— Блин! Чувак! — отпрянула 5.

— Я тебе не чувак, — буркнул я, когда Орчард осела на пол. Стоп. А правда, я парень или девушка? Надо же, понятия не имею. Думать о себе в мужском роде — это всего лишь условность языка. Похоже, гендер у меня тоже отняла амнезия.

— Ты её вырубил! Тазером-то было на фига?!

— Я не вырубал её тазером. Это был электрошоковый пистолет, — заметил я.

— Господи боже мой, О. Ну почему ты такой...

— Почему я решаю проблемы? — спросил я и нагнулся за отоскопом, который обронила Орчард.

— Тазером! Почему ты решаешь проблемы тазером?!

— Какое неуважение к воле нашей оглушённой спутницы. Она считала, что очень важно понимать разницу между тазерами и электрошокерами.

5 собралась было что-то ответить, но внезапно лазарет заполнился ровным гулом, а на дальней стене включилось окно-светильник. Видимо... кто-то добрался до подвала и включил пробки. Где-то вдалеке ожил лифт, в котором, скорее всего, томились охранники. Времени вдруг резко стало в обрез.

Подозрительное совпадение. Неужели у Орчард было при себе какое-то подслушивающее устройство, чтобы в случае провала обо всём сразу узнали в штабе? Был ли у диспетчера приказ высылать охрану, если Орчард перестанет справляться? Слишком уж долго не было света — они бы давно успели спуститься по лестнице и включить в подвале пробки. Или их что-то задержало?

Когда Орчард звала на помощь, она крикнула, что мы убежали «на два этажа вверх». Может, её неверно расслышали? Решили, что нужен второй снизу этаж, и отправились обыскивать пятнадцатый. Времени как раз примерно хватило бы на то, чтобы охранники обшарили в потёмках всё отделение, убедились, что там никого нет, спустились в подвал и починили электричество.

Какая из этих двух гипотез проще? Одна строилась на подозрительно удачной ошибке, а другая подразумевала, что враги в точности просчитали данный конкретный сценарий. При этом я уже знал, что они спланировали почти всю эту ситуацию и послали Орчард за нами шпионить. Наверное.

— Чёрт... ох ты блин, свет врубили, нас же сейчас... стоп, там окно включилось?! — 5 явно была в панике.

— Окна — фальшивка. Это же очевидно! Забей. Из лазарета надо срочно уходить: тут нельзя даже обсуждать, куда мы сбежим или спрячемся. У Орчард жучок, а искать его и ломать нам некогда. Бежим!

Придётся очень сильно полагаться на удачу. Для начала хорошо бы, чтобы никто не появился из лифта, пока мы ещё здесь, а ведь охранники почти наверняка сюда и едут. Потом надо отыскать такое укрытие, где можно будет не только спрятаться, но и найти какие-нибудь инструменты, чтобы снять цепь с той двери со слоном... причём в идеале это должно быть не самое очевидное место: велика вероятность, что Л, М и Н в своё время попали в плюс-минус такую же ловушку. Здесь надо мыслить нестандартно.

Когда я вспомнил про Л, М и Н, у меня вдруг промелькнула довольно бесполезная мысль: кажется, 5 — это и есть незнакомка, упомянутая в записке Л. Логичнее всего предположить, что союзницу Л — тогда её, наверное, звали 4 — обнаружили и стёрли ей память. Видимо, сразу после того, как К потерпел неудачу, но перед тем, как проснулся Л. Из этого можно было сделать самые разные выводы... Но сейчас не до них. Гораздо важнее найти укрытие, пока сюда не заявились охранники. Если окажется, что я зря ей доверился, то на сей раз придётся смириться с последствиями.

Продолжаем мыслить нестандартно. Если я уже терпел неудачу в таких же обстоятельствах, значит, интуиция меня подводила. Сейчас она подсказывает, что надо прятаться, но в прошлые разы это явно не помогало: ведь если меня не сумеют найти, то тревогу не отменят. Надо, чтобы они поверили, будто я попался, но при этом не стали бы вводить мне антитело или устраивать рецидив.

— Разыграем обморок. Раз амнезия вызывает сон, они могут решить...

— Что мы, типа, чисто случайно потеряли память? Ну не знаю... вдруг для этого нужно, ну там, кодовое слово, например? Если чисто от рандома амнезию не огребёшь, нас сразу спалят.

Он прав. Нам нужно...

Стоп. Нет. У нас же есть укрытие, которое никто не проверит даже при длительных поисках. Тут очень кстати подвернулась запечатанная комната, в которую никому нельзя. Надо просто...

— Точно. Тогда надо спрятаться... Значит, проберёмся в комнату со слоном. Туда они не сунутся, а если сумеем закрыться изнутри, никто даже не подумает, что мы там сидим.

— Значит, надо... придумать, как туда попасть?

Вот именно, только непонятно, как. На двери даже замка не было — только цепь, закреплённая в какой-то смолистой массе. Можно ли её соскоблить?

Лифт загрохотал и снова тронулся с места. Некогда придумывать хитрый план — нужна грубая сила.

— Ножик, ножик... Глянь в кухне — нам нужен хороший нож. Если не найдёшь ничего острого, я разобью зеркало в какой-нибудь палате и попробую набрать осколков. Пойдём порознь.

5 явно засомневалась, но страх оказался сильнее, и она понеслась на кухню. Я направился в палату 1407 — по соседству с 1408-43. Мигом включился свет... Где тут зеркало? Вот оно — там же, где и в моей палате. Как я его в тот раз разбил? Шестом, на котором держалась шторка перед кроватью. Я потянулся к нему, и...

— Есть! Нашёл ножик! — крикнула 5. Я выбежал в коридор, и действительно — нож с зубчиками, самое то. Если, конечно, 5 сейчас не решит меня зарезать. Как-то я... не успел на этот случай подстраховаться.

— Вот! Попробуй выковырять смолу! — Я указал на дырку от дверной ручки.

5 принялась за дело, и... у неё начало получаться. Сложнее всего было проковыряться ножом через четырёхсантиметровый слой этой самой жёлтой замазки, которой залепили дырку, но как только нож прошёл насквозь, резать клейкую массу оказалось довольно легко. Она явно служила не защитой от взлома, а просто запечатывала отверстие — хоть и неясно, зачем.

— Давай другую! В стене! Скорее!

5 расковыряла второе отверстие, которое было просверлено в стене, и мы вытянули обе затычки — два резиновых комка, налипшие на цепь. Сама же цепь... замыкалась в кольцо: стоило мне вытянуть одно звено, как в соседней дырке скрылось другое. Неужели там вся цепь сплошная? Не придётся ли искать болторез? У нас... нет, зацепилась за что-то. С той стороны двери висело что-то тяжёлое. Потрясти, разболтать, дёрнуть, потянуть, пошевелить, долбануть, рявкнуть, разозлиться, рвануть, тряхнуть... и груз выскочил.

Замок. Оба конца цепи были сцеплены навесным замком. Мы так далеко зашли, и вдруг все надежды разбиваются об какой-то...

— Ключами открой! Ключами!

Ой. Точно. У меня же с собой ключи. Но в связке их всего четыре — подойдёт ли хоть один? Был ли у доктора 4 ключ от этого замка?

Лифт снова загрохотал. Если они закончили осматривать 15 отделение, то теперь как раз едут к нам. Первый ключ не подошёл. Они вот-вот доедут! Второй ключ — тот, которым я вызывал лифт, — тоже не лез в замок. Как мало времени! Неужели меня поймают за шаг до ответа? Третий ключ, которым я открывал щиток, тоже не подошёл. Нет! Нет!

Четвёртый ключ со щелчком повернулся. Замок раскрылся и упал на пол.

— Ох блин! Скорее, скорее!

Я рванул цепь и выдернул её из стены, а 5 уцепилась за дырку от дверной ручки. Дверь распахнулась — наружу, а не внутрь, как в моей палате.

Из-за порога в коридор высыпалась горстка розового порошка. Весь пол в палате 1408 был покрыт толстым слоем этой пыли — сантиметров в пять. Теперь край возле двери осыпался, и в воздух взметнулось летучее розовое облачко. Очень некстати. Если дверью порошок не заметёт обратно, нас могут обнаружить.

Я заглянул внутрь. Датчик движения не сработал; всмотревшись в темноту, я увидел, что окно в глубине комнаты разбито. В остальном обстановка ничем не отличалась от моей палаты.

Мои следы отпечатались в пыли, словно первые шаги Нила Армстронга на поверхности Луны. Порошок был не только на полу — он устилал столешницу и стойку, кровать, раму разбитого окна. В палате никого не было.

— Я... пожалуй, тут подожду. Стрёмная какая-то пыль, — пробормотала 5. Так мы не договаривались. По плану нам полагалось тут спрятаться и вернуть на место цепь, чтобы казалось, что никто сюда не входил. Оставлять 5 снаружи слишком опасно.

Впрочем, препираться было некогда. Лифт снова тронулся. Хочет, чтобы её поймали — вольному воля.

— Как знаешь. — Я захлопнул за собой дверь и продел цепь обратно. Потом вставил на место обе затычки и покрутил туда-сюда, пока они не оказались в исходном положении.

У меня с собой был замок. Можно было повесить его на место, но вряд ли они сюда заглянут, если 5 на меня не донесёт — а если донесёт, то они всё равно сюда пробьются. Лучше лишний раз не затруднять себе путь к отступлению — мало ли, вдруг 43 проявит враждебность.

...А где, собственно, 43? На койке его не было. Его что, куда-то перевели? И что это за розовая пыль? Посветив отоскопом, я не увидел ничьих следов, кроме собственных. Выходит, порошок здесь распылили уже после того, как увезли 43?

Я зацепился взглядом за стойку. На плоской столешнице сквозь розовый порошок проступали два выпуклых прямоугольника. Пришлось смести его в сторону — посмотреть, что под ним погребено. Я не ожидал, что пыль окажется такой лёгкой: по консистенции она была похожа на муку, только почти что невесомую. Пока я расчищал стойку, в воздух опять взвились розовые облачка, и я постарался на всякий случай их не вдыхать.

Мелкий прямоугольник оказался калькулятором. Под крупным обнаружилась папка-скоросшиватель на трёх кольцах.

ОСТОРОЖНО, СЛОН: ДОПУСК ПОД НАДЗОРОМ ПЕРСОНАЛА

Данная копия РМЧС Шелхарта является собственностью доктора ____Апрель__. Распоряжаться РМЧС уполномочен только его владелец. Если вы не являетесь владельцем РМЧС, воздержитесь от чтения каких-либо фрагментов данного документа, за исключением демонстрируемых в рамках процедуры Шелхарта v1. ЭТОТ ДОКУМЕНТ ОПАСЕН. Чтение данного документа без надзора, как правило, влечет за собой уголовное преследование, рецидив амнезии и смерть.

Безнадзорным пациентам убедительнейшим образом предписывается умерить любопытство. Данное предупреждение не является проверкой, подвохом либо шуткой.

Я рассмеялся и раскрыл оглавление. В жизни не видел такой глупой и безнадёжной попытки сохранить тайну! Тратить время на вступление не хотелось — я и так по щиколотку стоял в этом «розовом слоне», поэтому сразу перелистнул на 22 страницу.

Розовый слон

Если, невзирая на распространение вредоносных сведений в СМИ, будущий пациент ещё не знает всех особенностей жизненного цикла слона, можно пропустить раздел по теории иронического процесса и перейти к самоосознанию. Слона при этом можно расплывчато называть «инфекцией», ориентируясь на предположения, которые будущий пациент высказывает о своём состоянии.

Как показали ранние эксперименты, для того, чтобы сконцентрировать активность слона, модель меметической цели не обязана быть точной или подробной — главное чётко её сформулировать. Полностью описать жизненный цикл слона — это лучший способ предоставить будущему пациенту стабильную меметическую цель, однако если он уже пришёл к неверным (но правдоподобным) выводам, вполне допустимо сфокусироваться на них.

Помните: не называйте инфекцию кодовым именем, когда впервые обсуждаете эту тему с пациентом. Задокументированы редкие случаи, в которых надписи «Осторожно, слон» за счёт словесных ассоциаций вызывали рецидив амнезии. Используйте другие выражения: «гриб», «ваше состояние» или «инфекция».

Теория иронического процесса

Начните разговор с любой формулировки, которая наилучшим образом передаст следующий смысл: «Что будет, если вам скажут не думать о розовом слоне? Если вы специально не занимались дисциплиной разума, то, конечно же, не сможете думать ни о чём, кроме розового слона. При любом усилии воли вы лишь в очередной раз вспомните, что именно пытаетесь забыть».

Доходчиво объясните пациенту следующие тезисы:

   • Гриб целенаправленно перестраивает нейроны в конфигурацию, способствующую распространению мыслей о грибе.

   • Для продолжения жизненного цикла грибу необходимо, чтобы о нём думали.

   • Даже если меньше думать о грибе, конфигурация нейронов не восстанавливается: способов лечения поражённых клеток не существует.

   • Попытка отвлечься на другие мысли приводит только к тому, что гриб заражает нейронные связи, отвечающие за эти мысли.

В конечном счёте главное, чтобы пациент не воспринимал ситуацию как задачу, которую надо решить. Чем быстрее вы убедите его, что без процедуры Шелхарта инфекция неизбежна, тем выше вероятность, что после вашего вмешательства он останется в живых. Подчеркните, что сейчас не время изобретать альтернативные решения — что мы сами давно их ищем, и в одиночку он ничего не придумает, особенно когда все его блестящие идеи пожирает гриб.

Самоосознание

Подтолкните будущего пациента к нарциссизму. Он должен сфокусировать мысли на самом себе; скажите, что его личность достаточно сильна, чтобы устоять под натиском паразита. Если покажется, что его сознание захлёстывают непреодолимые мысли о грибе, это лишь значит, что паразит окружает его душу и пытается забраться внутрь, блокируя соединения с остальными участками мозга. Погрузившись в себя, пациент сможет переждать бурю, пока вы проводите лечение.

Само собой, это откровенная ложь. Как показывает опыт, пациенты плохо реагируют на информацию о том, что лечение рассчитано на полное и бесповоротное уничтожение их личности. Даже если пациента удастся убедить, что такая жертва предпочтительнее смерти, вы потеряете несколько драгоценных секунд или даже минут.

Проведите будущему пациенту сеанс медитации согласно инструкции из предыдущего раздела. Он должен направить мысли внутрь себя, чтобы возникла концентрация слона, которую сможет распознать первичное ППП.

Страх

Концентрация на себе наиболее эффективна при повышенном уровне адреналина. Чтобы создать ощущение экстренной ситуации, можно использовать следующие нарративы, начиная с наиболее правдоподобных (оценивайте самостоятельно в зависимости от

Я оторвался от текста. Всё... верно. Я точно знал, что это правда. Непонятно, откуда именно, но догадаться было несложно: голова у меня просто раскалывалась от боли. Регресс амнезии. Я вспоминаю! Ура! Это же...

Ох, а ведь вообще-то дело дрянь.