Под символом рыжим (джен)

А то самое некое происшествие, случившееся с учеником I-А класса, произошло весной, когда влюбленные не задумывались о последствиях своих действий.

Аманэ явно поджидала знакомую парочку, хотя при встрече изобразила искреннее удивление такому совпадению.

— Мальчики, вы на уроки, да? — хитрющей ухмылкой улыбалась она, готовая высказать все заготовленное для этого разговора.

— Аманэ, мы на крыльце школы стоим. Зачем бы еще мы сюда пришли? — надменно выдал Лукас.

Та пропустила все мимо ушей и обратилась к Томоэ со следующей шаблонной фразой:

— Сегодня понедельник, много профильных предметов, а наши языковеды очень строгие. Ты ко всем парам готов, Томоэ?

— Вроде готов, — ответил Белый Кот и пожал плечами.

— Четыре минуты до звонка, — как диктор, сказал Лукас в пустоту. На его замечание никто не обратил внимания.

Аманэ все крутилась и переступала на своих тонких каблучках, не отводя лукавых глаз от объекта своего обожания.

— А мне помнится, что в пятницу ты не мог найти свою тетрадь с теорией. Очень важную тетрадь, не так ли?

— Ну да, есть такое… — минувшим вечером Томоэ действительно обыскал все сумки и ящики стола в поисках этой тетради.

— Значит, все же не полностью готов к занятиям? — продолжала тянуть время та.

— Хватит болтать ни о чем, — вмешался Лукас. — Эта тетрадь у тебя, и ты за нее что-то хочешь? — благодаря своим очкам-бабочкам он словно видел Аманэ со всеми ее глупыми планами насквозь, хоть и понятия не имел, о какой тетради идет речь, ведь учился на совершенно другом профиле.

— А вот не совсем. Она у меня дома. Томоэ, не хочешь прогуляться?

— Но скоро звонок… — нерешительно сказал Белый Кот, желавший все же появиться на уроках, но сделать это в полной готовности.

— Почему ты ее с собой не взяла? — снова вмешался Лукас, намеренный на всех правах решать все проблемы Томоэ, да к тому же делая это куда быстрее Белого Кота.

— А вдруг Томоэ сегодня не пришел бы? Или урок отменили? У меня сумка и так тяжелая, — жалобным голоском оправдывалась Аманэ, уже обвивая руку Томоэ, чтобы пойти с ним явно не в здание школы.

— С чего бы ему не прийти было сегодня? — не унимался Лукас, но тут Белый Кот, чью жизнь до мельчайших подробностей планировали другие люди, решил, что забрать тетрадь ему необходимо.

— Ладно, Лука, мы быстро. Скажи что-нибудь за меня на первом уроке, хорошо?

Пока он это говорил, Аманэ уже тянула его к выходу за ограду. Лукасу ничего не оставалось, как за минуту придумать отговорку для друга.

Весна в тот год была теплая, горожане ходили в легких плащах нараспашку или совсем летних ветровках. Аманэ одна из первых задавала моду этого сезона. Яркие однотонные косухи, контрастного цвета сумки, прямые или облегающие юбки выше колена и высокие каблуки быстро распродавались в модных бутиках города. А главным трендом считались короткие стрижки с мелко накрученными кудрями. Большим спросом пользовались прически на мелком утюжке и химия волос. Проходя мимо тех бутиков и салонов красоты, Аманэ намеренно замедляла шаг и чутка меняла свою походку, которая и без того была присуща лишь моделям. Прохожие обязаны полюбоваться на нее, сотрудники магазинов должны мысленно благодарить за рекламу новых эталонов красоты. Но мечты о восторженных взглядах то и дело прерывал Белый Кот своими занудными вопросами.

— А ты далеко от школы живешь? Я, оказывается, никогда у тебя не был…

И каждый раз Аманэ бросала на своего парня раздражённый взгляд, отчего тот обязательно сбивался, потом оценивающим взглядом обводила Томоэ по контуру и кривила губы при виде невзрачной серой ветровки с накинутым капюшоном и только после формально отвечала:

— Недалеко. Да и какая разница, наслаждайся прогулкой, в кои-то веки мы с тобой можем провести время вне школы.

— Но мы не просто проводим его вне школы, мы прогуливаем… — с манерой, присущей Лукасу, снова занудствовал Томоэ, на что Аманэ лишь отмахивалась, и он замолкал.

Одно из центральных зданий города с многокомнатной квартирой семьи Саатомэ и правда было недалеко от школы. Но в какой-то момент Томоэ подумал, что дойти до него можно было не через шумную центральную улицу, что вышло бы куда быстрее. За входной дверью раскинулся извилистый коридор, ограниченный не стенами, а встроенными шкафами. Дальше, чем на два метра от порога, Томоэ не решился пройти. Аманэ на всех правах хозяйки этих современных хором (пока матери не было дома) направилась вглубь квартиры, не снимая обуви. Ламинат вторил каждому уверенному шагу, а зеркальные двери шкафов отражали ее силуэт, и казалось, что одинаковых девушек тут несколько.

— Да, жаль, что Джессика не любит гостей, особенно мужского пола, — эхо от голоса Аманэ звучало из разных комнат большой квартиры.

— Ты называешь свою маму по имени? — удивился Томоэ, скромно рассматривая прихожую.

— Она хочет, чтобы мы были как подружки.

В отличие от всемогущего Лукаса, разбирающегося в людях и наверняка способного видеть даже сквозь стены, Томоэ не мог знать, что на слове «подружки» Аманэ показала в воздухе кавычки.

— Так бы мы у меня делали домашку, говорили на разные темы на разных языках. Тебе ведь нужна хорошая практика в устной речи.

— Да, практика не помешала бы, хотя я не понимаю, почему учителям не нравится, как я говорю… В любом случае, мне пригодилась бы моя тетрадь. Не могла бы ты ее поскорее вернуть, и мы бы пошли на уроки.

— Секунду. Ма… Джессика вчера принесла новые журналы, я не успела посмотреть. Иди сюда, может, тебе что-нибудь понравится, а то ты ходишь в одном и том же, кошмар просто.

Томоэ ничего не ответил и не сдвинулся с места. Отражающийся в зеркале минималистический гарнитур кухни его уже мало интересовал, а на однотонных стенах не было ничего, за что бы мог зацепиться глаз. В ближайшие минуты увидеть Аманэ с тетрадью в руках уже не представлялось возможным, поэтому Белый Кот свободно облокотился о вертикальный выступ в стене.

— Ты будешь переводчиком или просто уедешь жить заграницу? — вновь донеслось эхо, но уже из другой части квартиры.

— Скорее всего, я буду врачом, — печально на выдохе сказал Томоэ. Удивительно, что Аманэ его услышала.

— Почему врачом? Ты же учишь иностранные языки, а не биологию, как Лукас.

— «Альбис» — клиника нашей семьи, мне просто не позволят пойти куда-то еще. Я бы, может, хотел дальше изучать лингвистику, но мне на школьном-то этапе это плохо дается. Удивительно, что почти за год отец так ни разу не высказал претензий по поводу моего профиля, — Томоэ говорил, а сам смотрел на часы, отражающиеся в зеркале, но время на них нельзя было разобрать. Тогда он сделал пару больших шагов вперед и заглянул в просторную кухню, где и увидел сами часы. Стрелки показывали, что первый урок скоро подойдет к концу. — Аманэ, нам уже надо идти. Ты скоро?

— Да-да, сейчас. Подойди сюда.

Пока Томоэ думал, что ему делать с обувью, краем уха он снова услышал стук каблуков по ламинату, но не приближающийся или отдаляющийся, а… какой-то непонятный, более тяжелый. Белый Кот аккуратно прошел по длинному коридору, разветвляющемуся на множество комнат, и вдруг перед ним выросла лестница наверх. «Что? Двухэтажная квартира?» — пронеслось у него в голове, когда Аманэ стала спускаться. Что-то в ее образе изменилось, но Томоэ не мог припомнить, что было на его девушке изначально. Она спускалась медленно, как на балу, замирая при каждом шаге, чтобы единственный зритель смог полюбоваться ею сполна. Остановившись на второй ступеньке снизу, Аманэ облокотилась на перила и оказалась очень близко к лицу Томоэ.

— Может, прогуляем и второй урок? И третий? Джессика не придет до одиннадцати часов, мы побудем вдвоем.

— Обещаю, мы проведем целый день вместе, но, как полагается, в школе, — на лице Томоэ не было ни малейшего намека на улыбку. — Твоя комната наверху? Полагаю, там моя тетрадь?

Минуту они молча и неотрывно смотрели друг на друга, гипнотизируя. Только потом Аманэ досадно вздохнула и сказала:

— Да. Сейчас принесу. Мужчин в нашем доме давно не было, поэтому тебе можно ходить далеко не везде. Жди, — она поцеловала воздух перед Томоэ и столь же грациозно вернулась на второй этаж.

После того, как настойчивый, но ужасно скучный Белый Кот получил свою тетрадь, в которой, как позже выяснилось, за выходные появились несколько страниц полезного, но написанного чужой рукой конспекта, влюбленная парочка вернулась к зданию школы. У самых ворот Аманэ, всю дорогу державшая своего парня под руку и болтавшая обо всем подряд, также в середине какой-то фразы вдруг повернулась и поцеловала Томоэ в щеку. Белый Кот аж запнулся при новом шаге, а Аманэ как бы невзначай пояснила:

— Спасибо, что хоть как-то разнообразил будничное утро.

Слегка смущенный Томоэ как всегда просто кивнул, но вот почему-то слова благодарности прозвучали для него как упрек. Будто он много чего не сделал из того, что должен был.

На следующей неделе похищение уже другой тетради не получилось незаметным. Томоэ прекрасно видел, как Аманэ забрала его тетрадь вместе со своей из рук дежурной ученицы. Лишним доказательством стало то, что его девушка после звонка скрылась за дверью в то время, как Белый Кот обратился к ворчливой учительнице.

— Я не получил свою тетрадь. Может, она у вас осталась, — все же вариант того, что ему просто показалось, Томоэ не исключал.

— Я все раздала, что было. Оценки за работу выставлены, — бросила та.

Томоэ уже собирался уходить, как пожалел, что вообще обратился к вредной учительнице, потому что в следующую же секунду получил непрошеное замечание.

— Сегодняшний текст вы читали просто ужасно. Мальбинс, у вас отвратительное произношение. Почему так? На родном языке вы ведь говорите нормально.

— Я говорил слова так, как вы их произносили на прошлом уроке. Не понимаю, в чем проблема, я так слышу.

— Капюшон попробуйте снять, лучше будете слышать.

Учительница встала из-за стола и направилась в глубь кабинета, давая понять, что разговор окончен.

В конце дня перед Томоэ и Лукасом появилась королева моды с пропажей в руках.

— Какой ты невнимательный, Томоэ. Снова забыл свою тетрадь, — побыстрее всучив ее в руки Белому Коту, она демонстративно подошла почти вплотную и вытянулась вперед, ожидая чего-то.

— Э… Что ты делаешь? — необоснованный жест Аманэ смутил Томоэ куда больше ее воровских способностей.

— Поцелуй меня. В благодарность. Я же тебе ее принесла, а не Лукас, например.

Присутствие очков-бабочек Аманэ совсем не смущало, как и наличие вокруг других учеников. Но множество взаимных странных взглядов с обоими парнями дали ей понять, что никто ее целовать не будет. Тогда Аманэ оставалось лишь отойти на положенное расстояние, не нарушающее личных границ Томоэ, и состроить обиженную мордашку.

Лукас забрал тетрадь, чтобы взглянуть на то, что лингвисты там изучают, пока он смешивает реагенты в пробирках. Белый Кот сделал вид, что не слышал просьбы, и серьезно спросил:

— Аманэ, зачем ты воруешь мои вещи? Если тебе нужны конспекты, то просто попроси. И вообще я не думаю, что тебе нужна моя помощь в изучении языков…

Речь Белого Кота прервал неожиданный чих Лукаса, на который обернулись не только влюбленные, но и половина проходящих мимо учеников.

— Чем у вас тетради пропитаны? На ликер из цветочной пыльцы смахивает.

Лукас мгновенно вернул тетрадь хозяину, после чего снова чихнул. Томоэ тоже почувствовал, что страницы пахнут очень стойким приторным ароматом.

— Нашелся тут дегустатор… — цокнула Аманэ. — Это эксклюзивные духи коллекции, которые теперь будут эксклюзивно у Томоэ.

— А что, чрезмерная концентрация спиртовых паров поможет лучше запомнить иностранные слова? — язвил Лукас, протирая слезящиеся глаза, отчего не выглядел столь внушающе.

— Если так хочешь, можешь свои тетради кислотой залить. Вдруг поможет… — бросила Аманэ.

— Кислота разъест бумагу…

— Я о чем и говорю, — на высокой ноте сказала та и сделала жест «умолкни», которому был обучен и Лукас.

И подобная ерунда повторялась постоянно, Томоэ и не надеялся, придя домой, обнаружить все свои вещи в сумке. Тетради одна за другой приобретали эксклюзивные ароматы, их страницы пополнялись зашифрованными на другом языке признаниями, которые зачастую приходилось именно разгадывать. И прочие мелочи наполняли будни Белого Кота. Вскоре он заметил, что толку от них мало, но они поднимают ему настроение. И действительно появлялось желание больше проводить времени с Аманэ, слушать ее нескончаемые речи о трендах сезона, прогуливать с нею уроки. В параллели I-А, I-В и I-С классов не было секретом, что Аманэ — любительница прогулов и в отговорках постоянно приплетала работу своем матери. То ей надо появиться на открытии коллекции, то импровизированная фотосессия затянулась, то она просто опоздала, потому что долго наводила красоту. Томоэ стал пропадать вместе с ней, что заметили на профильных предметах. Но на каких-либо мероприятиях влюбленные появлялись крайне редко. В основном местами их совместного времяпровождения были кафе, парки, мелкие магазины, где они не раз и не два на дню целовались.

В отличие от Аманэ, у Лукаса было плохо с фантазией. Отговорок хватило на неделю-другую, а потом с серьезным лицом приходилось повторять все по кругу. Томоэ пропускал вечерние занятия, лекции Дэлайлы, на которые записывался вместе с другом. «Зачем тебе биология с химией, если ты выбрал другой профиль? — нередко спрашивал Белого Кота Лукас. — Я, конечно, рад, если тебе, как и мне, нравятся естественные науки, но учиться на два фронта непросто. Нужно что-то выбрать, Тома». И на подобные разумные замечания было все меньше внятных ответов.

Одна из прогулок сделала выбор за Белого Кота. Вечером за домашним заданием Томоэ пришло сообщение от любимой подруги с предложением посетить конференцию с иностранными гостями, которая будет проводиться в середине дня, поэтому отпроситься с уроков Томоэ должен сам. Без раздумий предложение было принято, и через полминуты новость коснулась Лукаса.

«Скажешь завтра на всех уроках, что я на важном мероприятии, ладно? Меня Аманэ пригласила», — сообщение, что получил лучший друг Белого Кота тем вечером.

«Снова Аманэ? Ладно, неважно. Но завтра лекция у Дэлайлы и Шейбана, на которую нас, как биологов, снимают с уроков. Ты обещал со мной пойти еще месяц назад. Я даже с твоими учителями сегодня договорился», — последовал ответ.

«Ты мне, кстати, конспекты не вернул, которые завтра пригодились бы», — вдогонку к предыдущему сообщению получил Томоэ.

В голове сразу возник вопрос, о каких конспектах идет речь. И он уже начал набирать сообщение, как вспомнил, что когда-то действительно брал у друга много записей с естествоведческих лекций, темы которых были ему интересны, но кто бы взялся их прочесть, не то что переписать…

«Верну. Обязательно. Но завтра я пойду с Аманэ, извини», — Томоэ сам выбрал для себя судьбу. Хотя, как любил говорить кое-кто похожий на Белого Кота, с кем он познакомится позже, даже если не в тот раз, когда-нибудь это должно было произойти.

Влюбленные встретились у торгового центра «Мирра», куда Аманэ после приветственного мимолетного поцелуя поспешила зайти. «На минутку», — как она сказала. Минутка продлилась полтора часа, а то и больше. В небольшом отделе косметичка Аманэ пополнилась новым карандашом для губ, за который Томоэ сам должен был догадаться заплатить. Без прибыли не остались отдел аксессуаров и кафе-кондитерская, где пара всегда сходилась во мнениях: и юная королева моды, и ее ручной Белый Кот были просто влюблены в кофе.

У Томоэ слегка начинала болеть голова от шума центра, приумноженного за счет эха больших пространств и высоких потолков, но больше его интересовала конференция, непонятно где и во сколько проходящая. «После полудня», — отвечала на все вопросы Аманэ. Вот только что именно после полудня?..

Белый Кот был рад выйти на улицу. Какое-то время он просто шел за Аманэ, у которой случилось что-то очень важное в переписке. Она уткнулась в телефон и шла, не разбирая дороги, порой Томоэ приходилось ее останавливать банально перед светофором. Сказать что-либо он не имел права, так как на любой озвученный вопрос получал выдрессированную за полгода команду «умолкни».

Шествие к центру города продолжалось, пока Аманэ случайно не заметила небольшую уличную фотозону на весеннюю тематику. В переписку тут же было отправлено голосовое сообщение: «Представь, фотозону на Мияте*⁽¹⁾ уже сделали. Жди новых фоток». Ответом стал голос подруги: «Так не честно. Я на уроках сижу, а ты по городу с парнем разгуливаешь…» После чего Аманэ всучила телефон Белому Коту с командой ее сфотографировать и не один раз. Далеко не один раз. Томоэ был не против всего происходящего, если бы не тревожные мысли по поводу конференции.

— Я красивая? — спрашивала Аманэ то ли у Томоэ, то ли у себя с фотографий.

— Конечно, ты очень красивая. Ты — королева, — отвечал Белый Кот, чувствуя, как при этих словах тепло разливается у него в груди.

И пока Аманэ выбирала фото для публикации на своей страничке, Томоэ решился и поцеловал ее в висок. Она улыбнулась, не отводя глаз от экрана, и облокотилась на своего парня. Минут двадцать они обсуждали получившиеся снимки, стоя в обнимку посреди тротуара, только потом Томоэ взглянул на время. Семнадцать минут третьего.

— Аманэ, так не пора ли нам на конференцию? — настойчиво спросил Белый Кот.

— А? Да не переживай, она прошла две недели назад. В записи посмотришь, — абсолютно спокойно, словно это был очевидный факт, сказала та, улыбаясь мгновенно посыпавшимся комментариям к новым фото.

— А к-как?.. — Томоэ растерялся и невольно отступил в сторону. Тогда Аманэ, потеряв точку опоры, повернулась к нему. — Зачем мы тогда здесь? Снова без причины прогуливаем уроки…

— Ну не начинай. Мне надоело каждый раз слушать эти правильные нотации о том, что мы должны. Наслаждайся свободой, которая у нас есть благодаря мне, — Аманэ не хотела портить себе настроение, поэтому быстро сменила тон на более ласковый. — Это не пропуск уроков, это свидание. Полноценное свидание, поэтому давай до завтрашнего дня не вспоминать о нудной школе.

Белый Кот колебался с ответом, вспомнив сразу все наставления родителей и упреки Лукаса.

— Томоэ, наслаждайся весной, это время влюбленных. А ты ведь любишь меня? — она с лукавой улыбкой обхватила его за плечи, не давая возможности смотреть куда-либо, кроме как на нее.

— Л-люблю… — очень неуверенно прошептал Белый Кот, и даже румянец проявился на его всегда бледном лице. — Но это в последний раз, когда мы устраиваем свидание в учебное время.

— Какой ты все-таки зануда…

Главным местом их последнего свидания стал парк «Городской». Влюбленные проводили время там, пока не начало темнеть. Парк почти был готов к теплому сезону, кое-где уже работали маленькие фонтаны. Томоэ и Аманэ перекусили легкими салатами в кафе, где не могли не обратить внимание на юную официантку-Зайку, одетую, по мнению Аманэ, глупо и благо обслуживающую не их столик.

На удивление, Белый Кот быстро забыл о тревогах по поводу школы. Проводить время вот так в компании с любимой всегда, не только в тот день, было весело. И пускай ведущей и направляющей была она, пускай говорила об интересующих только ее вещах и могла в любой момент приказать молчать, если случалось что-то интересное, другой радости Томоэ не знал. Может, на него действительно влияла весна? Или очарование его подруги? В любом случае именно в такие моменты Белый Кот мог затронуть ту смелую и разнообразную грань подростковой жизни, которой в полной мере у него никогда не было.

Прогуливать было интересно, рисковать было весело, целоваться с любимой просто потрясно. О, ее поцелуи он долго не забудет. И тот, в прохладном вечернем парке, когда вокруг не было прохожих. Не мимолетный, не дружеский, а такой, что помада надолго оставляет на губах послевкусие. Такой, что беспрепятственно можешь прикоснуться к манящим мелким кудряшкам и легко обхватить тонкую талию, прижать сильнее. Запахом ее духов был полон тот момент и тот вечер. Давно они не были так романтично близки. И ведь тогда по-настоящему верилось, что влюбленность есть, что она живет в этих двух сердцах.

— Давай сфотографируемся, — в который раз предлагала Аманэ, и Томоэ ей еще ни разу не отказал.

Пока его девушка в который раз пересматривала снимки, Белый Кот любовался ей в вечерних сумерках. И была гордость за себя и за нее. Что ни у Лукаса, ни у кого другого из школы нет такой королевы и не будет таких воспоминаний и таких фотографий.

Уж что-что, а одно фото вышло дороже всего, что только было в жизни у Томоэ.

— Слушай, сними капюшон, а то все фотки какие-то уродские, — вдруг сказала Аманэ.

— Что? — Томоэ не сразу очнулся от транса, и услышанные им слова не успели сложиться в одну картину, как его возлюбленная потянулась к нему.

— Что вообще за привычка такая? Я хоть раз тебя видела без этой дурацкой ветровки?

И она скинула с головы Томоэ капюшон. А дальше не было криков, не было ни малейшего испуга. Хотя испуг был, но только на лице Белого Кота. Не зная, что делать, он метался глазами по сторонам и хаотично пытался придумать оправдание, но все слова вылетели у него из головы.

— Че, настоящие? — первое, что сказала Аманэ после долгой паузы. И, как ребенок, потянулась к голове Томоэ, чтобы самой убедиться в этом.

Белый Кот резко отшатнулся в сторону, защищая уши руками.

— Да-да, настоящие, — в подтверждение его слов белые кошачьи уши испуганно прижались к голове. — Только не трогай, мне это неприятно.

Снова неловкая пауза, в которой Аманэ откровенно пялилась на по-новому узнанного парня, а тот в свою очередь смущался от непредвиденной ситуации все сильнее.

— Че, и хвост есть? — прозвучал второй вопрос, и девичьи глазки невольно, но безо всякого стеснения скользнули на пояс Томоэ.

— Есть. Н-не надо… потом… покажу…

Краска заливала лицо Томоэ, как никогда раньше. Отвернувшись куда-то в сторону, он пытался как-то романтично и адекватно оправдаться, но получались только несвязанные фразы про трудное детство, решения отца, условие директора и тому подобное.

Аманэ, краем уха что-то слушавшая, вдруг обхватила одной рукой Томоэ за шею (благо, каблуки позволяли быть ей по росту с Белым Котом), а второй умело нажала кнопку на экране, после чего в памяти телефона запечатлелась фотография влюбленных без всяких секретов.

— Знаешь, что-то такое я и подозревала. Ладно хоть пушистенький зверек, а то были бы какие-нибудь рога или что-то несусветное, как у той Крольчихи, я бы тебя сразу бросила, кошмар просто, — пока Белый Кот пытался понять, что произошло, Аманэ очень внимательно рассматривала фотографию. — Нет, эта тоже некрасивая. Томоэ, встать нормально, — и она вновь потянулась к своему парню для нового снимка.

— Нет, выключи камеру! И то фото удали! Обо мне не должны…

— Ой, опять… мы должны, нам не должны… Всего одну фоточку. На память. Ну для меня же. Я никуда не буду выставлять.

Смотря в эти милые глаза, не испугавшиеся его, не посмеявшиеся над ним, Томоэ сам не помнил, как согласился.

* * *

Поздним вечером Аманэ сидела на своей кровати в стильной пижаме и пересматривала фотографии сегодняшнего свидания, многие из которых уже были опубликованы на ее страничке. Со всех их свиданий оставались фото с одной Аманэ в кадре, редко когда камера запечатлевала Белого Кота. Но теперь королеве красоты стало до безумия любопытно поразглядывать сперва неприметную внешность Томоэ.

В тот момент к ней на второй этаж заглянула мама.

— Аманэ, ты брала новые каталоги с моего стола? Где они?

Дочь подскочила на ноги и передала стопку журналов с тумбочки матери в руки.

— Вот они, Джессика. Но я их еще не успела посмотреть.

— Потом посмотришь. У меня завтра важный показ, они мне нужны. И почему я должна подниматься к тебе, чтобы взять их? Ты, кстати, вообще не имеешь права их смотреть до презентации коллекции, — и истинная королева моды направилась обратно в свои дизайнерские хоромы. — И запомни, не Джессика, а просто Джесси. Мы же подружки.

— Даже так? — Аманэ скривила губы. И вдруг вспомнила, о чем надо бы спросить. — А… э… Джесси, — новое обращение не сразу повернулось у нее на языке, — ты что-нибудь знаешь о семье Мальбинс? Что у них за клиника?

— Я занята до завтрашнего вечера, потом поговорим, — донеслось с лестницы.

«Ага, до после-после-после-послезавтрашнего вечера, — с привычной обидой мелькнуло в сознании Аманэ. — Ну и ладно, сама узнаю». Она достала ноутбук и моментально вбила в поиск белоснежную фамилию. Сначала высветились ненужные страницы пользователей с похожими фамилиями. Тогда Аманэ уточнила город, и всезнающий интернет выдал ей официальный сайт клиники «Альбис» с главврачом Райдоном Мальбинс. «Та-а-ак, уже ближе. Будет весело, если это его отец». Потратив минут пятнадцать на поиск более конкретной информации об этом человеке, она нашла не столь новую, но заманчивую статью. «Райдон Мальбинс, человек, от природы награжденный альбинизмом, хирург по образованию, имеющий стаж работы свыше десяти лет, несколько лет назад женился на медсестре, по происхождению зверочеловеке семейства кошачьих. Ныне их семья является владельцем современной и высокотехнологичной клиники «Альбис» с символом белого кота», — то, что подчеркнула для себя Аманэ из статьи. «Как мило, — подумалось ей. — Если в честь Томоэ назвали клинику, то мне очень повезло. Не то, в чем я разбираюсь, но не менее известно и востребовано, чем индустрия моды. Та-а-ак, что тут еще пишут…»

Примерно в то же время Томоэ разговаривал с Лукасом по телефону, пока родители задерживались на работе. Его друг рассказывал о состоявшейся, в отличие от иностранной конференции, лекции по биологии.

— Я знал, что Дэлайла умная, но ее коллега Шейбан просто гений. Он говорил о проекте, который они собираются начать, на тему современных мутаций в зверолюдях. Это очень интересно. А знаешь, что еще? Этот Шейбан — сам зверочеловек. Лис, кажется, или Койот. Он долго рассказывал, что в его крови несколько видов смешано. И поэтому в том числе у него появилось желание изучать синтез разных геномов в теле человека. Что его бабушка обладала ночным зрением, не хуже хищников… В общем, он очень классный. Мы вообще сначала удивились, как его в нашу школу пустили, ведь директор против зверолюдей. Э, алло, Томоэ? Я не про тебя… но ты понял.

— Да. Жаль, что я пропустил эту встречу. Проект у них, конечно, актуальный…

— Добавь к их исследованиям твой альбинизм, это было бы прорывом в генетике, — по голосу было слышно, что Лукас все еще не мог отойти от впечатления, произведенного на него парой молодых ученых. И Томоэ сразу понял, с кем бок о бок его друг хотел бы совершать открытия. — А может, мы с тобой станем такими же. Вообрази, гений современности Лукас Сонл и его уникальнейший коллега, владелец передовой клиники Томоэ Мальбинс!

— Ага, и ты бы меня изучал? Мой альбинизм и глухоту? — ирония звучала в голосе Белого Кота. Хотя подобная перспективная идея затронула его душу.

— Ну… ну может быть… немного. Но я уверен, что Шейбан и Дэлайла не ограничиваются одним лишь индивидом, так же, как и наоборот, Шейбан сам собирается исследовать свой организм, — кажется, Лукас немного не так понял мысль Томоэ, оттого в его голосе появились неуверенные нотки.

— Да я был бы не против, только если бы это был ты, а не кучка профессоров в страшных халатах, — легко и искренне сказал Томоэ. — Учись, а я буду переводить твои статьи на языки мира. Благо, с грамматикой у меня все отлично.

— Да… — мечтательно протянул Лукас, — жаль только, что в нашей школе и слова нельзя сказать о зверолюдях и о тебе знаю только я.

Томоэ очень внимательно оглядел свою комнату, даже не представляя, что через сутки здесь не останется ни единой его вещи, и неуверенным голосом сказал в трубку:

— Ну… теперь еще и Аманэ знает…

Лукас, кажется, чем-то подавился, потому как пару раз показательно кашлянул в динамик.

— Как?! Ты ей рассказал? Сегодня?

— Да, сегодня. Это вышло случайно. Можно сказать, она сама об этом узнала.

— Так, ну-ка рассказывай подробнее, — негласной обязанностью Лукаса, как лучшего друга, было знать обо всех нюансах жизни Белого Кота.

И Томоэ рассказал о мнимой конференции, а следовательно, об еще одном прогуле уроков, о торговом центре, фотозоне на Мияте, поцелуе и той самой фотографии.

— И ты не потребовал удалить фото? — с кардинально изменившейся интонацией вопрошал Лукас.

— Она пообещала, что нигде не будет публиковать его. Мы же все-таки пара, сколько можно скрывать? Да и фото хорошее, я даже хочу попросить себе копию.

— Томоэ, — Лукас очень редко называл Белого Кота полным именем, но с того времени это стало происходить чаще, — почему ты так на слово ей веришь? Ведь теперь, по сути, у нее в руках твоя репутация, если не судьба.

Если бы в тот момент шестнадцатилетний Лукас знал, насколько он прав, то, наверное, сбежал бы с Белым Котом на другой конец земли, чтобы старший Мальбинс не добрался до своего сына.

— Перестань. Аманэ пообещала, она не будет мне вредить. Ладно, скоро родители должны вернуться, мне нужно уроки доделать. Завтра увидимся, — и Томоэ повесил трубку.

Практичному Лукасу столь самонадеянные заявления не понравились. И вместо привычного чтения новостных статей он весь остаток вечера просматривал соцсети хитрой особы. За сегодняшний день вроде бы ничего необычного: да, фото с тех мест, о которых рассказывал Томоэ, какие-то мыльные статьи про новинки сезона, упоминание половины женской составляющей их школы… Нет, намеков на Белого Кота не было. Но на душе у Лукаса все равно было неспокойно вплоть до самого утра.

И, как оказалось, не просто так. Рано утром, пока Лукас чистил зубы, ему на телефон пришло оповещение о новости от пользователя Аманэ Саатомэ. Он специально активировал функции отслеживания всех действий со страницы этой особы. И то, что он увидел, чуть не заставило его съесть зубную щетку. Мало того, что совместная фотография ее с Томоэ теперь была доступна всем без исключения, так еще кричащий заголовок привлекал и без того ненужное внимание. «Мой парень — белый оборотень».

— Сама ты ведьма! — накричал Лукас на экран телефона и поспешил в школу.

Лукас прекрасно знал своего друга, в том числе и его маршрут до школы. Поэтому далеко до ворот «Аджер-О» он наткнулся на Белого Кота и сообщил плохую новость. У Томоэ внутри что-то оборвалось, когда он увидел интернет-пост с заоблачным числом упоминаний и комментариев.

Лукас прекрасно знал, что разобраться с предательницей нужно именно ему, заставить ее, пускай силой, убедить всех, что фото — неправда, что это другой человек рядом с ней, что это мастерски нарисовано… неважно, лишь бы все вернулось как было.

И довольно грубый разговор состоялся, и Лукас был уверен, что благодаря его слову конфликт был улажен, а в сети появилось объяснение, что опубликованное ранее — подделка. Однако внушавший страх любому, кто мешал его планам, Райдон через телефонный разговор потребовал вызвать Аманэ к директору и самолично предупредил ее о возможных негативных последствиях за неразумные действия относительно его сына.

1) Мията (дословно «дворец и поле») — одна из центральных площадей города.

Вернуться к тексту