Под символом рыжим (джен)

Так в первый же учебный день второе полугодие обернулось для Каедо всей неудачей, присущей черным котам. Возможно, тогда, после математики, он просто оказался не в том месте и не в то время, но в таком случае кто знает, как бы сложилась судьба Белого Кота, не будь его рядом. Впрочем, Каедо не придавал случившемуся большое значение до тех пор, пока на следующее утро не ступил на порог школы.

В гардеробе на него озирались. Каедо думал, это из-за его нового пуховика, капюшон которого смотрелся огромной гривой на нем. Но заинтересованные взгляды не пропали и после сдачи верхней одежды. Каедо даже остановился перед зеркалом, чтобы удостовериться, что его внешний вид ничем не отличается от обычного. Да, черная ветровка портила весь образ дерзкого и уверенного в себе Черного Кота, а еще в школе было безумно жарко, поэтому ее приходилось полностью расстегивать, но больше не было ничего необычного.

Идя по широкому коридору первого этажа, Каедо окончательно убедился, что что-то со всеми учениками не так. Они все смотрят именно на него. Даже те, с кем он не был знаком. В конце коридора виднелась толпа учеников, активно что-то обсуждающих. Они-то и должны объяснить, что тут происходит, решил Каедо. Пробраться между ними оказалось непросто, но в один момент все словно расступились перед Каедо и восторженными глазами уставились на него. Все еще не понимающий, в чем тут дело, Черный Кот обвел собравшихся взглядом, а затем по инерции поднял глаза на большой стенд на стене. Доска объявлений, которая вмещала всю актуальную информацию о жизни школы и которая привиделась Каедо во сне, украшенная ужасными постерами о черлидинге, редко привлекала внимание Черного Кота, но вот уж не думал он, что в один день станет главной сенсацией специфичной «Аджер-О».

— Ч-что?.. Кто это сделал?!

Конечно, Каедо сразу узнал место и время съемки, где же, как ни вчера, он рисковал своей тайной. Около двух дюжин учеников среднего звена тогда окружили его, очевидно, что хоть кому-нибудь пришла бы идея запечатлеть увиденное на камеру. Интересно было другое: помимо фото Черного Кота во всей красе, с навостренными ушами и изогнутым хвостом на стене красовалась надпись «Каедо Самаджи — настоящий зверочеловек! И он мой одноклассник!» Одноклассник… Каедо не помнил, чтобы видел кого-то из друзей. Может, так, слухи дошли, и это не очевидцы сделали объявление, а ребята из его класса… Но кто?..

Пораженный новостью о себе, Черный Кот абсолютно не слышал шума вокруг, который нарастал больше и больше. Каедо звали со всех сторон, но удивительно, что никто не осмеливался прикоснуться к нему. Не осмеливался, пока к предполагаемому зверочеловеку, ведь капюшон он до сих пор не снимал, не пробралась хрупкая девчушка с длинными косичками.

— Каедо… — позвала она его и потрясла за плечо, благодаря чему смогла вывести из транса.

По-видимому, Черный Кот слишком резко повернулся, да еще с таким пронзающим взглядом, что Минори в испуге отдернула руку и затараторила приготовленную фразу:

— Это не я! Честно! Я бы никогда не раскрыла твой секрет! Я не знаю, кто это сделал! Но это не я, Каедо…

Бедняжка была готова расплакаться, прося прощение за подлость, которую она не совершала.

— Тише, Мина. Я знаю, что ты бы так не поступила… — успокоил подругу Черный Кот.

«Конечно, это не могла быть Мина. Она не способна на такое, — размышлял Каедо. — И не Фува… Больше в классе никто обо мне не знал. Может, он?..»

Под словом «он» Каедо имел в виду не Томоэ, а его неприветливого дружка. Не зря ведь Лукас вчера вечером сам нашел его в школе и вернул ветровку. Тогда не только Белый Кот, по чьей просьбе, видно, пришел Лукас, был обеспокоен положением Каедо, но и Фува, который неожиданно увидел своего друга разгуливающим по коридору без маскировки.

— Кай, это что за вид? А где?..

В двух словах Черный Кот пересказал случившееся, хотя сам еще ничего не понял. А что он мог понять? Только то, что гордый Томоэ вновь поссорился со своей не совсем адекватной девушкой, за что чуть не ударил Каедо дверью. И почему он за него вступился? Ответ хоть и очевиден, но далеко не просто…

— На, надень хоть мою форму с физкультуры, — Фува уже копался в своем рюкзаке, чтобы хоть как-то помочь другу, который в очередной раз вляпался в неприятности.

— Черт! Да как мне надоели эти переодевания! — сорвался Каедо. — Зачем мир придумал такую одежду?! Бесит! Не буду надевать!

В тот момент и появился Лукас со словами:

— Правильно, своя-то шкура лучше, — и как только Каедо повернулся, бросил ему ветровку.

В ненавистных взглядах была передана вся их неприязнь друг к другу, и ни слова о состоянии Белого Кота не было сказано.

— О тебе много кто узнал? — настороженно спросил Фува. — Что теперь будет?

— Несладко ему будет, — уверил наивных друзей Лукас.

— Да плевать! — снова взбесился Каедо. — Мне кажется, меня в этой школе кто только не видел. Пошепчутся, посмеются, забудут… Всего-то! А формальность — это ерунда…

Вот тебе и ерунда… Мог ли Лукас назло Каедо придать огласке эту информацию? «Вряд ли, — думал Каедо, все еще стоя в толпе неумолкающих учеников. — Он бы не стал так заморачиваться. Если бы нужно, он отомстил бы по-другому. Да и за что мстить? Это я спас его драгоценного Томоэ. Не будь меня там, это его бы фото сейчас было на доске». И тут Каедо, кажется, понял, кто мог подстроить съемку именно в тот момент, когда Белый Кот оказался беззащитным. Но фраза про одноклассника…

— Кай, что произошло? — послышался из толпы голос Фувы.

Он с лидером их класса Аланом пробились сквозь толпу к Черному Коту. Но взглянув на фото и на растерянного Каедо, в глазах которого читалась плохо скрываемая просьба о поддержке, Фува лишь печально вздохнул и шагнул ближе к другу, но между ним и Черным Котом вдруг выросла Юэр.

— Кае-е-едо! Наконец-то ты пришел! — кажется, она единственная из друзей Черного Кота была рада шокирующей новости. — Ты почему скрывался-то от нас? Ну, покажи ушки-то!

Она своевольно не скинула, а аж сдернула с головы Каедо капюшон, и все вокруг единогласно взвизгнули от восторга. Да! Фото оказалось подлинным! В их школе есть зверочеловек! Несколько раз сработали заготовленные камеры телефонов.

— Юэр, что ты де… Ай! — Каедо не успел договорить: одноклассница дернула его за треугольное ухо, как провинившегося котенка. Но Каедо живо высвободился из хватки, рассерженный таким обращением. — Больно же!

— Смотрите-ка, самые настоящие! — как репортер, объявила Юэр первый факт о звероученике. — Дай еще потрогать. Вау, такие прикольные…

Она гладила черное ухо с внутренней и внешней стороны, а Каедо терпел, пока не услышал ответа на свой вопрос:

— Ты фото сделала? — интуиция подсказала ему такую версию и вновь оказалась права.

— Ага. Чуть телефон из рук не выронила. Слушай, сделаем селфи? — она подняла телефон над собой и одноклассником и мгновенно нажала на кнопку.

Через секунду прозвенел звонок, но никто не собирался расходиться, ведь теперь каждому хотелось погладить Кота. Но сотрудники школьной администрации живо разогнали учащихся по кабинетам, не раз серьезно глянув на Каедо, мол, с тобой еще будет разговор.

Черный Кот, оставшись в компании Фувы и Минори, которые негласно взяли на себя задачу сопроводить Каедо до кабинета в безопасности, не знал, что ему делать. Несмотря на весь утренний переполох, который явно продлится весь день, а то и неделю, он не жалел о случившемся. А ведь правда, о нем узнала вся школа, больше не от кого скрываться, он же именно этого и хотел. Ну подергают его за уши пару-тройку раз да успокоятся со временем. Если только… будет кого дергать. А то ведь путь до кабинета директора Каедо отлично знал. Самому в гости наведаться или ждать, пока конвой поведет? Все равно рано или поздно этот разговор состоится. Одни только взгляды администрации чего стоят…

Каедо чувствовал себя странно. Как в первый день пришлось привыкать к неудобной ветровке, так теперь без нее он чувствовал себя наполовину раздетым. Первый же урок, экономика, превратился в пересказ школьного устава и специфики их учреждения. А потом сошел на…

— Самаджи, вы… Я просто не могу спокойно вести урок. Вы… ваш вид неприемлем для «Аджер-О». Я… выставлю вас за дверь.

— На каком основании вы намерены это сделать? — вмешался тактичный Алан, неожиданно вставший на сторону защитников Черного Кота. И тогда Каедо быстро смекнул, что в его положении вполне разумно отстаивать свои права. На последующих уроках он именно так и поступал.

— На том основании… что вы обманули администрацию школы. Я вызову сюда директора. Только с его разрешения я буду вести урок в вашем присутствии, — учительница явно была растеряна, ее голос так и дрожал.

Второй урок прошел в том же духе, на третьем же, математике, было куда веселее.

— Ну, вы, что, боитесь меня? — уже без всякого неудобства усмехался Каедо прямо в лицо учителю. — Тоже отказываетесь вести урок? Да я так своему классу полноценный выходной устрою.

— Прекратите позволять себе столь дерзкие высказывания, Самаджи, — цедил учитель сквозь зубы. — Я слышал о новости, что вы — зверочеловек, но это никак не дает вам права ставить себя наравне со мной и моими коллегами. Более того, я вообще отказываюсь в это верить.

— Верить во что? — с прелестнейшей улыбкой Каедо двинул ушами вниз и вверх. По классу прокатился умиленный вздох. Все неотрывно следили за едким разговором, а девочки ловили каждое движение их Котика. — Что я — зверочеловек? — еще одно наигранное движение треугольными ушами теперь в левую сторону, затем в правую, и снова трогательный девичий вздох.

— Судя по этим движениям, ваши уши живут отдельно от вас. Может, ваш хвост такой же талантливый.

— А как же, — Каедо встал, намереваясь выйти к учителю и заодно расправляя ветровку, которая теперь не играла никакой роли.

— Так, только не нужно здесь раздеваться! — предупредил его учитель, видя, что тот не шутит.

Класс же открыто засмеялся.

— А это совсем не обязательно, — пожал плечами Каедо, встав перед первыми партами.

Из-под черной ткани сам собой вывернулся длинный кошачий хвост. Каедо мотнул им туда-сюда, а затем поднял и изогнул вдоль спины. Заинтересованные одноклассники обрадовались, как представлению в цирке, не раз и не два щелкнули камеры телефонов. Новый материал запечатлел и телефон Юэр, еще полдня не прошло, а его галерея уже была наполнена фотографиями Черного Кота.

— Хватит! Вы не ученик, вы черт какой-то! Я иду к Лонгрену, с меня хватит этих фокусов, — учитель математики просто вышел из кабинета, хлопнув дверью. Класс II-В оказался предоставлен сам себе.

— Каедо, ты лучший! — первое, что прозвучало в опустившейся тишине.

Юэр выбежала вперед, закинула руку на плели Каедо и подняла телефон, насколько это было возможно.

— Ребят, групповое селфи с нашим Котиком.

Конечно, все отозвались. Несколько учеников захотели сделать индивидуальные снимки с Каедо, поэтому уже без стеснения подходили к нему, обнимали, гладили между стоящих торчком ушей. Каедо не сопротивлялся. Пока они не делали ему больно, например, как Юэр утром, все было хорошо. Он любил прикосновения и внимание и наслаждался той свободой действия, когда можно дерзить учителям. Незабываемое время, прекрасное своим риском и неоправданной смелостью. Еще его забавлял тот факт, что ученики так по-детски реагируют на него. Будто они в городе не видели зверолюдей. Но в тот момент Каедо не задумывался об этом. Странный довольно день, переосмысливать который он будет позже.

Стоя перед всем классом, Каедо в который раз видел настороженное выражение лица Фувы. Черный Кот знал, о чем тот беспокоится. О его не слишком разумных действиях и о том, какими неприятностями это все кончится, потому что за столько лет дружбы Фува не раз стоял спиной к спине Каедо, выражая поддержку и защиту в трудную минуту.

Прошла половина учебного дня, а Каедо так и не вызвали к директору, хотя каждый первый учитель грозил ему этим. На большом перерыве старшие классы собрали в концертном зале. Встреча обещала быть недолгой, поэтому ученикам не предлагали присесть. В толпе Каедо заметил много знакомых выпускников, но Белого Кота так и не увидел. Когда наступила более-менее приемлемая тишина и представительница Совета учителей начала приветственную речь, Черный Кот продолжал искать глазами Томоэ, то и дело одергивая себя от этого занятия. А вот некоторые ученики наоборот пытались разглядеть именно Каедо, ведь услышать новость — услышали, а самим взглянуть на необычного Черного Кота — совсем другое дело.

После выступления учительницы к микрофону подошла Эрика. Хотя микрофон ей был не нужен, она без того была в силах перекричать собравшуюся толпу.

— Ребята, от лица ученического Совета я тоже поздравляю вас с началом второго полугодия. Зимние каникулы прошли быстро, но, надеюсь, для вас они были запоминающимися.

«Ага, — с иронией подумал Каедо, — я наконец побывал дома и отпраздновал день рождения в кругу старых друзей. Все как всегда, «Аджер-О» мало что изменила на этот счет».

— Второе полугодие по традиции обещает быть насыщенней, чем первое, — продолжала Эрика. — До весенних лагерей еще, конечно, далеко, а до экзаменов и подавно. Да, ребята-выпускники? Меня тоже это ждет… Но на ближайшее время у Совета немало планов. Актуальные новости уже размещены на доске объявлений на первом этаже.

Тут Каедо насторожился, что улыбчивая и оптимистичная Эрика объявит о нем во всеуслышание. Он, конечно, не сторонился внимания, но столько пожирающих взглядов не выдержал бы. Однако Эрика говорила лишь об официальных мероприятиях школы, восхваление единственного (известного всем) зверочеловека этого заведения в них не входило. Пока не входило.

— Как вы знаете, в конце февраля у нас будет праздник, посвященный дню основания школы, а сразу после, в марте, наши замечательные черлидеры выступят на городском спортивном чемпионате. Агата, как обстоят дела с показательными выступлениями?

— На «три-четыре» начинай, — низким голосом ответила рыжая спортсменка из толпы. Собравшиеся оценили ее девиз.

— Пожелаем им удачи! Также хочу обратиться к выпускникам…

Далее Каедо слушал краем уха. Причем в прямом смысле. Только правое кошачье ухо было повернуто к сцене, сам же Черный Кот внимал строгим приказным словам представительницы администрации, которая сперва не могла обойтись без пары замечаний, а затем велела следовать за ней в коридор. Фува, все время находившейся рядом, незаметно для всех взял Каедо за запястье, выражая свое участие, и так и пошел вместе с другом. Это одновременно был и жест верной дружбы, и предостерегающая мера, чтобы любитель нетактично ответить вышестоящему сам не загубил свое и без того шаткое положение.

— Директора в школе нет и до конца уроков не будет, — самое главное, что сообщила представительница. Она мельком взглянула на Фуву, которого не звала, но выпроваживать обратно в зал не стала. — Без его слова, которое будет решающим в данной ситуации, ты ведь, надеюсь, понимаешь, о чем я, мы не можем принимать каких-либо решений. Поэтому администрация не отстраняет тебя от уроков, но постарайся их не срывать.

— Это будет непросто, учитывая хотя бы то, что учитель истории отшатнулся от меня в коридоре, сказав, что у него аллергия на кошачьих, — недовольно высказал Каедо, но Фува тут же дернул его за руку, призывая к дисциплине.

— Прояви уважение, — лишь ответила представительница администрации. — И соизволь все же явиться к директору после четырех часов. Он уже в курсе всего случившегося и желает выслушать объяснения.

После чего она ушла. За дверью концертного зала послышались слова завершения короткой встречи, поэтому возвращаться туда не было смысла. Друзья детства немного печально переглянулись и направились к нужному кабинету на первый этаж.

Сегодня эти двое вообще мало разговаривали. Оба словно чувствовали, что рано обсуждать ситуацию, которая может измениться в любой момент и промежуточный итог которой, по-видимому, будет подведен в четыре часа дня. А Фува вдобавок понимал, что Каедо все равно поступит по-своему, что ему ни говори. Оставалось только надеяться, что в голове Черного Кота не только чертики пляшут, но и обитают разумные мысли.

Проходя мимо той самой доски объявлений, друзья, к своему удивлению, не обнаружили скандального плаката. Каедо же заметил свою фотографию в мусорном ведре, и весь его комментарий по этому поводу уместился в одном кратком слове:

— Мило.

— Кто-то решил, что это уже не актуально, — пошутил Фува, но смешно не было.

Каедо продолжал наслаждаться возросшим к нему вниманием, но оставшиеся уроки прошли угнетающе. Тревога ли по поводу неизбежной встречи с директором сказывалась на его настроении? Или он просто устал от нестихаемой суеты? Все же столько энергии тратилось на общение. Но ему нравилось общение. Тогда что так разъедало его изнутри? Наверно, все же пока не осознанный страх за свое ближайшее будущее. Не зря ведь Томоэ так боялся огласки, не зря ведь много раз предупреждал его быть осторожным. Не просто же так здесь нет зверолюдей. Словно они вымерли, как опасный для человечества вид. Каедо все острее чувствовал себя на чужой территории. Маскировку с него содрали, из защиты остались только собственные силы, в которых Черный Кот, конечно же, не сомневался.

Еще одним преимуществом были верные союзники, готовые отстаивать интересы меньшинства. Относился ли к ним Белый Кот? Вряд ли. Каедо был уверен, что тот будет защищать только себя или, в крайнем случае, свою немногочисленную свиту. Да и у Каедо настоящих друзей было немного. Настоящих по законам Вселенной всегда немного. Фува, который, начиная с утреннего сочувствующего взгляда, выражал свою поддержку, и Минори, искренне любящая Черного Кота.

— Каедо, ты устал? — обладательница вишневых косичек и серебряного взгляда склонилась над одноклассником.

— Немного. Не ожидал, что день будет таким насыщенным.

— Еще бы. Прийти в школу и узнать, что теперь ты объект всеобщего восхищения.

— И причина нервных срывов у учителей, — с иронией добавил Каедо.

К слову, не все ученики прямо-таки восхищались Каедо, такого просто не бывает. Некоторым было все равно, а кто-то уже умудрился сочинить обидную байку, которая растворилась в девичьих умилениях на первое время. И об учителях. Каедо было до жути интересно, как на это все отреагировал Остед, учитель, который еще в октябре узнал о кошачьей сущности нового ученика. «Представляю, если он где-нибудь в учительской всем своим коллегам доказывает: «А я знал! Я с самого начала это знал! Отчислить его надо!» Да, отчислить… Это может сделать только директор, который в тот день тактично освободил меня от наказания. А еще тот мальчик из средней школы, которого я не напугал, но до жути смутил своей странной выходкой, тоже, поди, хвастается своему классу, что добросовестно хранил эту тайну полгода, — думал Каедо. — Или переосмысливает, что тогда ни чертика все же увидел».

Мыслей было много. В том числе и о главном виновнике случившегося. Не о Юэр, которая, похоже, мало понимала значимость своего поступка, не об Аманэ, которая была ли причастна к этому или нет, так до конца и не понятно, а о Томоэ. Что-то все-таки подсказывало Каедо, что не просто так всегда осторожный Белый Кот был так легко обезоружен и что именно на том месте оказался злосчастный фотограф, который с легкостью мог бы запечатлеть истинную жертву охоты и точно также выставить на всеобщее обозрение. Ради него ведь, ради Белого Кота, Каедо необдуманно пожертвовал сохранностью своей тайны. Напрасно ли или оправдано, покажет лишь время. Во всяком случае, судьбе, видно, было необходимо пожертвовать спокойствием одного зверочеловека для сохранения жизни другого. А жизнь Томоэ в этом обществе ценилась куда больше, Каедо это понимал.

Не исключено, что директор Лонгрен считал также. Ему тоже куда легче было бы пожертвовать одним учеником для сохранения порядка и репутации, которые уже пошатнулись. Каедо оставалось только убедить его в том, что он просто не может избавиться от него. Не просто же так директор принял решение зачислить Черного Кота. Никто не отрицает, что это было сделано только по результатам экзамена, но Каедо все же считал, что этот человек куда интереснее, чем кажется. А все, что в какой-то степени интересно, имеет смысл в этом мире и привлекает для изучения. Так Каедо тянуло к Белому Коту. Возможно, и Лонгрен увидел в Каедо или в них обоих что-то интересное.

Выяснить это представилось возможным после четырех часов. До кабинета директора проводил Фува, но зашел туда Черный Кот один. Обстановка напомнила ему дождливую осень, когда личное дело ему отдали с пометкой «отказано». Теперь оно снова могло к нему вернуться, но уже с припиской «исключен по объективным причинам».

В кабинете присутствовала секретарша, которая в скором времени вышла и долго не возвращалась. Лонгрен как всегда был спокоен и настроен позитивно, по крайней мере, он так выглядел. Каедо послушно опустился на стул перед ним, думая, с чего бы начать. Подрагивающие уши его выдавали, но вряд ли обычный городской человек смог бы распознать в этих незначительных движениях какую-то эмоцию. В любом случае, начинать полагалось старшему.

— Итого, полгода вы продержали свою сущность в секрете, Каедо Самаджи. Недолго. Я ожидал от вас большей выдержки.

— Это вышло не по моей воле, директор.

— А по чьей же? Расскажите мне, как все было, а то администрация такого наплела, я не знаю, чему и верить.

Каедо помедлил, собираясь с мыслями и фильтруя в голове то, что можно говорить, а чего лучше не стоит. Сейчас он сам за себя, как всегда и было. Он не допустит промаха в свой счет и не будет растрачиваться на судьбы других. Все по-честному.

— Вчера под конец дня мне пришлось снять свою маскировку в присутствии других учеников, чтобы спасти честь одного моего друга. Кто-то из очевидцев сделал фотографию, и сегодня утром я, как и вся школа, увидел новость на доске объявлений. И… меня вынудили доказать, что фото подлинное. Что-либо объяснять толпе было бессмысленно.

Директор слушал, медленно покачивая головой и внимательно смотря на своего ученика, который в ответ смотрел на него разными глазами и говорил все четко и уверенно.

— Значит, чтобы спасти честь друга…

— Да.

— И вы не назовете имя этого друга?

В голове Каедо сразу возникла мысль ответить явным отказом, потом еще одна, заключающаяся в том, что директор наверняка уже знает, о ком идет речь, но ответил Черный Кот следующее:

— Это так необходимо?

Директор опустил глаза, что-то обдумывая.

— Ага… ага… Отвечаете вопросом на вопрос… — бормотал он.

Каедо старался следовать тактике говорить лишь то, о чем спрашивают, так он точно ничем не будет потом обязан.

— Ну-с, а что вы теперь намерены предпринять? — вдруг спросил директор.

— В каком смысле?.. — это немного сбило Каедо с толку.

— Ну как? Вы пошли на риск. Оправдался он или нет, этого я не знаю. Но это было ваше добровольное обдуманное решение, не так ли?

— Да.

— Так извольте решить эту проблему самолично. Или вы думаете, что я должен за вас решать вашу же судьбу?

На такие вопросы и после нескольких часов размышлений не будешь знать, как лучше ответить. Этот человек определенно был не прост.

Каедо решил быть убедительным до конца.

— Я намерен продолжить обучение в этой школе. Получение документа об ее окончании — моя цель.

— Цель… цель… Хорошая цель, что тут сказать. Однако как вы собираетесь это делать, если учителя отказываются вести уроки в вашем присутствии? — директор не иначе как испытывал выдержку Каедо. Обычное дело для людей, занимающих подобные должности.

— Они не имеют права этого делать. Это просто неисполнение ими своих трудовых обязанностей. Поэтому рано или поздно нормальный темп обучения восстановится, — речи Каедо были весьма вразумительны.

— А если не восстановится? — провоцировал директор.

Черный Кот сперва даже не знал, что ответить.

— Вы позволите своим подчиненным отказывать в образовательных услугах целому классу?

— Почему же целому? Если только вам?

— То есть вы отстраняете меня от уроков? — сделал преждевременный вывод Каедо, какого стоило бы не делать, ведь это было только на руку его противнику.

— Такой вариант возможен, но я им не воспользуюсь, — заверил Черного Кота директор.

«Он сам отсекает возможные пути наступления, — стратегически думал Каедо, — в открытую говорит, чего точно не будет делать. Значит, готовит что-то такое, чего я не ожидаю, такое, что и перед самым носом не увидишь».

— Каедо, а вы не боитесь нападок со стороны сверстников? — после непродолжительного молчания спросил директор.

— Нет. Что такого страшного они могут сделать? За уши подергать? Так этого я уже сегодня натерпелся. А попробуют еще раз, так руки переломаю. Ну… образно, — но Каедо говорил совсем не образно, а самое что ни на есть всерьез. А «образно» добавил для приличия.

— А ошейник попробуют надеть? Тоже руки… исцарапаете? — одного нахального взгляда Черного Кота хватило для утвердительного ответа. — А за хвост будут таскать, тогда что?

— Ну здесь же учатся не дети малые… — усмехнулся Каедо, хотя, судя по выражению лица директора, тот не смеялся.

— И все же? — на полном серьезе спросил он, сложив руки замком перед губами. — Что вы будете делать в любом из возможных случаев посягательства на ваше… кошачье достоинство?

Так отличительные черты анимализма Каедо еще никто не называл. У него сразу пропало вернувшееся секундой ранее желание веселиться.

— Если хоть кто-нибудь сделает что-то, что мне будет не по нраву, он получит по заслугам, — коротко и ясно прорычал свое предупреждение Черный Кот.

— Ага… ага… Значит, говорите, умеете постоять за себя… Это неплохо, неплохо… — директор снова закивал головой, что-то обдумывая. — В таком случае я не вижу причин исключать вас из школы. Учитесь вы… вполне нормально, судя по результатам первого полугодия. Так что… учитесь дальше, идите к своей цели. Кем вы, кстати, собираетесь стать?

Каедо настолько поразило сказанное, что вопрос о выборе профессии он просто пропустил мимо ушей.

— И… и все?

— И все.

— Я могу идти?

— Идите.

Директор больше не собирался ни о чем спрашивать, Каедо это отчетливо видел. Но не могло быть все так просто. Не обучать зверолюдей только потому, что те не могут за себя постоять? Это полный бред. И Каедо слишком долго мучал этот вопрос, чтобы сейчас встать и уйти, ничего не выяснив.

— Что же вы не идете? — спросил директор. — Хотите еще что-то сказать?

— Да.

— Я слушаю.

— Почему в этой школе нет зверолюдей? По какому принципу их сюда не берут? Или они сами не идут? Почему я все же был зачислен, как и Томоэ? Да, я знаю про него. Что за идеи такие в этом обществе? Они не дают мне спокойно жить, — слишком уж многое скрыли от Каедо, как он считал, за эти полгода, слишком много людей отказывалось отвечать на его вопросы, поэтому молчать он больше не мог.

— Какой вы любопытный Кот. Совсем не такой, как ваш собрат, — он посмел назвать Белого Кота тем словом, которое используют только зверолюди в общении друг с другом, и это невольно заставило злую искорку в душе Каедо сверкнуть ярче. — Хорошо, я отвечу, но только на один вопрос. На самый последний. Ответы к остальным вы подберете сами.

У Каедо аж мурашки пробежались по всему телу.

— Вас интересуют идеи этого общества? Моего общества. Так вот они до очевидного просты. Все должны быть равны. У всех должны быть равные условия. Это повысит их умственные и физические возможности и отсеет неспособных. Люди все братья, они должны работать сообща, они должны построить равное общество для таких же, как они. Зверолюди же не люди. Только на этом можно остановиться. Их род, ваш, Самаджи, род в корне отличается от человеческого. О каком равенстве между вами и вашими одноклассниками может идти речь, если те самые прочие условия неодинаковы? Поэтому я давно принял решение растить такое человечество, которое в очередной раз докажет, что зверолюди — побочная ветвь эволюции, которая пригодится в какой-нибудь такой же побочной сфере жизни общества. Вас мало, вы только мешаете, занимаете чужие места в этой жизни. Так зачем мне и всему человечеству тратить драгоценные ресурсы на таких, как вы?

— И все же вы их тратите, — заметил Каедо. — Вы приняли меня в эту школу и не отчисляете даже сейчас.

— Лично вы — очередной эксперимент. Как говорится, раз в сто лет должно случиться чудо. Так вот вы — еще одно доказательство того, что чудес не бывает.

— А как же Томоэ? — Каедо не хотел спрашивать, но пришлось. — Он — тоже эксперимент?

— Нет. Он обычный ученик. Не сравнивайте себя и его, это говорю вам на будущее.

— Почему?

— А вы спросите его сами, кем он себя считает. Даю гарантию, что он — человек.

— И это ошибочно. Он сам не осознает значимость своей ошибки, — в этом Каедо до сих пор был уверен. Но сейчас речь шла не о Белом Коте, а уже только о нем. — Но я не понимаю, чего вы ждете от меня в результате? Успеха? Провала? Разочарования в жизни?

— Вы сами это поймете, когда придет время подводить итоги. Это необязательно будет в конце учебного года, нет. Но заверяю вас, что результат мне известен.

— Почему вы так уверены в успехе своего эксперимента?

— Потому что он не раз уже подтверждался. Это стало аксиомой. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос.

— Вполне, — тихо произнес Каедо.

— И что вы скажете по этому поводу?

Каедо долго молчал, осмысливая услышанное, хотя сама идея стала ему понятна с первых слов, словно она преследовала его уже долгое время.

— Скажу, что вы выбрали заведомо неверную цель. Вы путаете равенство со справедливостью, а ведь именно последняя приведет мир к совершенству.

— О, нет. Если бы все в мире решалось по справедливости, мира бы просто не существовало. Добро и зло постоянно находятся в дисбалансе. Это закон Вселенной.

— Этот закон не отменяет того факта, что нет причин для дискриминации. Есть только страх слабых перед сильными и эгоизм существа, желающего строить мир по-своему и забывающего о том, что все вокруг такие же, как и он. Да, в мире все должны быть друг другу равны, но совершенно не по тому признаку, который вы пропагандируете. Правильный мир должен строиться на взаимопонимании, уважении и учете индивидуальности каждого, а не на вытачивании шаблонных умов и мнений, убивающих все живое в существе. Ваш путь ошибочен, Лонгрен. Ваш и всего человечества, которое мыслит также. Люди сами себя погубят этим.

— Вы беретесь утверждать такое?

— Да.

— Значит, и доказать сумеете?

— Докажу. Но не вам и пускай не всему человечеству, я все же здраво оцениваю свои возможности. Но достаточно изменить внутренний мир одно лишь существа, чтобы изменить мир в целом, и мне это под силу. Каждому, на самом деле, под силу.

— Буду ждать результатов, Черный Кот. Я уверен, что после этого разговора судьба еще сведет нас вместе. Тогда вы и покажете свое новое существо. Если, конечно, чудо все-таки свершится.

— Чудеса бывают, я это знаю.

Захлопнулась тяжелая дверь кабинета. Немало выслушали эти стены и наверняка не впервой. Эксперимент… какой к черту эксперимент… он никогда никому не позволит испытывать что-либо на нем, будь то физические или психологические механизмы воздействия. А свою честь, честь зверочеловека он будет отстаивать до конца. Никому еще не удавалось покорить Черного Кота.

Каедо сам не помнил, как спустился на первый этаж. Фува должен был ждать его в холле, если не ушел. Время на самом деле было уже позднее. Но около доски с объявлениями Черный Кот столкнулся с фальшивым представителем человечества, о котором в том числе была речь в стенах кабинета. Хотелось многое ему сказать, и Каедо скажет, но потом. Со временем все, что нужно, скажет. А пока только одно:

— Томоэ… с тобой все в порядке?

— Да. С тобой, надеюсь, тоже, — Белый Кот, как призрак, бродил по пустому коридору, вслушиваясь в отголоски дневного шума.

— Как сказать… по крайней мере, меня не отчислят, это уж точно, — Каедо чувствовал себя словно в тумане, силы иссякли после спора. — Я лишь хотел сказать, что нисколько не сожалею о случившимся. Ты по-прежнему в безопасности, а я теперь свободен. Не нужно будет прятаться… я ведь так этого не любил.

— Неужели Лонгрен решил тебя оставить? — Томоэ не сразу принял эту мысль.

— А что, так сильно хотел распрощаться со мной, ха… — Каедо лишь замотал головой и тихо засмеялся. Мысли о недавно закончившемся разговоре вызывали головную боль. Объяснять что-либо просто не было сил. — Все хорошо. Я буду учиться так. Сам этого хотел.

Наступила тишина. Оба больше не знали, о чем сказать. Но Каедо, как в трансе, все же произнес:

— Томоэ, скажи, ты считаешь себя зверочеловеком? Ты хочешь, чтобы в мире была справедливость?

Белый Кот абсолютно не понял, к чему это было сказано, но ответил на поставленный вопрос:

— Я был бы рад справедливости по отношению к себе, и тогда не важно, Кот я или человек. Но этого не будет, мир не настолько щедр.

Каедо ничего не ответил. Склонив голову, он прошел мимо. И не передать словами, насколько сильно он чувствовал в Белом Коте родство.