Время собирать камни (гет)

Эдвард ухватился за идею исследовать мой неправильный разум. Ведь если обнаружится, что причина всех странностей — дар, это будет значить, что мне целесообразнее держаться позади, прикрывая других от ментальных атак. Я не возражала, защищаться у меня получалось лучше, чем нападать, хотя мы сошлись во мнении, что тренировки стоит продолжить. Эмметт сказал, даже утратив возможность соображать, я все равно использовала комбинации и связки, которым научил меня Эдвард. Должно быть, мы повторяли их столько раз, что они отпечатались в мышечной памяти. Нужно было лишь научиться балансу между разумным и звериным.

С другой стороны, все это имело смысл, только если гипотеза подтвердится и способность окажется достаточно сильной. Кейт, сестра Тани, обладала талантом, похожим на дар Джейн — она могла создавать иллюзию боли, но для этого ей нужно было прикоснуться к противнику. У нее ушло много лет, чтобы научиться наносить удар не только ладонями, но всей поверхностью кожи. А бить издалека не удавалось до сих пор. Даже сам Аро — самый сильный телепат из известных, способный перекопать все сознание, — мог это делать лишь при непосредственном контакте.

Карлайл полагал, что будет полезно обратиться к Денали за советом. Каллены считали их практически родней и доверяли почти безоговорочно, но в этом клане нашли пристанище двое Вольтури, ушедшие на покой — Элезар и Кармен. Карлайл встретил их, когда жил в Италии, и они оказались единственными, кто заинтересовался его идеями. Однако никто не мог с уверенностью сказать, в какой степени они сохранили преданность правящей семье. Соблазн услышать мнение Элезара был особенно велик еще и потому, что когда-то его в обязанности входило разыскивать талантливых людей, чтобы обратить их и принять в ряды Вольтури, сделав клан сильнее. И он был в этом очень хорош. Едва ли кто-то знал о дарах больше Элезара.

Единогласно было решено скрыть Райли даже от Денали, а мое обучение мы отложили до переезда, хотя несколько раз пытались повторить опыт с передачей мысли от меня Эдварду. Я видела в этом мало смысла: мы ведь хотели развить навык защищаться, а не снимать блок. Возможно, поэтому ничего не получалось.

Карлайл с удовольствием углубился в новые теории, расспрашивал Эдварда и хотел поговорить с Чарли, как еще одним обладателем подобной способности, но времени у него было немного — главным образом мы занимались более насущными вопросами, завершали сборы в дорогу.

Моим последним делом в списке значилось пройти тестирование. На первый взгляд экзамен показался мне безумно сложным. Слова прыгали перед глазами, и я никак не могла вникнуть в суть вопросов, в итоге пропускала их один за другим, пока не попался самый простой — дата провозглашения независимости штатов. После него я увидела еще один подобный, и еще. Это помогло мне успокоиться, и, вернувшись к началу бланка, я наконец поняла содержание остальных.

Я вышла из офиса экзаменационного центра в Порт-Анджелесе с ощущением, что парю, едва касаясь земли. Может быть, получилось не безупречно, но аттестат был у меня практически в кармане. Пришлось оставить адрес Чарли, чтобы бумаги отправили ему, но это казалось не таким уж существенным.

Эдвард ждал меня у машины, довольно улыбаясь. Когда я подошла, он протянул кулак, я по нему стукнула, но все равно потянула Эдварда к себе за воротник поцеловать, стараясь нащупать тепло прикосновения его дара, чтобы передать переполняющие меня любовь и благодарность. В этот раз получилось, пусть и всего на секунду, хотя он и не концентрировался на мне. Эдвард слегка вздрогнул, улыбнулся сквозь поцелуй и сцепил руки за моей спиной, притягивая ближе.

— Я полагаю, все прошло хорошо.

— У меня будет аттестат. Можешь поверить? А потом, может быть, даже не знаю, какие-нибудь онлайн-курсы для выпускников.

— И колледж, — с улыбкой добавил Эдвард, убирая волосы мне за плечо.

— Да, и колледж. Но позже.

Интересно, можно ли иметь все и сразу? Насколько щедрой может быть судьба, когда уже вдоволь одарила трудностями. Конечно, на фоне угрозы, дамокловым мечом висящей над нашими головами, это было сущей глупостью, но если я чему-то и научилась за последнее время, так это наслаждаться настоящим, даже если будущее предстает пугающим.

— Ты голодная? — спросил Эдвард, заводя двигатель.

— Нет, а что?

— Не возражаешь, если мы заедем в клинику ненадолго? Карлайл хочет, чтобы я прислушался к мыслям одного пациента.

— В Олимпии?

— Нет, он здесь, его пригласили на консультацию по другому случаю, но этот привлек его внимание.

— А почему так важно узнать, о чем думает пациент?

— Он без сознания. Вернее, они считают, что он все слышит и понимает, но не может ответить. Карлайл полагает, что всему виной отравление каким-то токсином, и хочет выяснить, где мог произойти контакт, взять пробы. Это поможет назначить правильное лечение.

— Ого.

Вот это да! Если подумать, талант Эдварда мог бы в значительной степени упростить работу любого врача. Это должно быть очень удобно, сразу знать, что, где и как именно болит у пациента. Что он делал до этого, какие лекарства принимал.

— Я могу задержать дыхание, — предложила я, сгорая от желания увидеть его за работой. — Мне не впервой бывать в больнице.

В больницах всегда пахнет кровью, как бы ни старались все очистить, этот запах проникает в стены, в форму персонала, бумагу и мебель. Раньше я часто бывала в госпиталях, пробираясь туда тайком, чтобы украсть для Райли пару пакетов донорской крови, и уже привыкла не дышать, пока не окажусь на улице. Хитрость состояла в том, чтобы немного приподнимать плечи, имитируя вдох.

Карлайл встретил нас в приемном покое, он протянул Эдварду запечатанный пакет с зеленой формой, и тот ушел переодеваться.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Карлайл.

Улыбнувшись, я показала ему большой палец, чтобы не тратить воздух, отвечая вслух.

— Хорошо сдала экзамен?

Я кивнула, без ложной скромности признавая свой успех, и Карлайл улыбнулся. Сквозь большое окно из коридора был виден мужчина на койке. Его окружали трубки и мониторы, руки безвольно лежали на постели, он выглядел настолько расслабленным, что это казалось неестественным. Мы смотрели через стекло, как Эдвард поправляет капельницу, негромко задавая вопросы практически спящему пациенту, как приподнимает ему веко, трогает горло, осматривает руки и ногти.

Карлайл едва слышно усмехнулся.

— Проверяет мою работу, — пояснил он в ответ на мои вопросительно поднятые брови.

Все еще что-то говоря, Эдвард стал осматривать кожу выше кисти, взял карту, прикрепленную к изножью койки, и пролистал несколько страниц.

— Эдвард педантичен, — снова заговорил Карлайл. На сей раз задумчиво и даже немного грустно. — Он отлично умеет анализировать, задавать правильные вопросы. Это вкупе с милосердием могло бы сделать его отличным врачом, но...

— Он слишком молодо выглядит, — закончила я, израсходовав почти весь воздух.

Эдварду было важно приносить пользу. Хотя для бессмертного человеческая жизнь пролетает быстро, Каллены высоко ее ценили. Быть врачом казалось такой подходящей для него работой. Но выглядя чуть старше подростка, едва ли он мог бы рассчитывать на нее. Даже Карлайл для этого считался слишком молодым, и только со временем приобретал некоторое доверие среди коллег и пациентов.

— Неспособность умереть — совсем не означает жизнь, — прервал мои размышления Карлайл, понизив голос. — Многие из нас существуют по инерции, давно потеряв ко всему интерес. Обычно этому предшествуют сотни лет, но рано или поздно бессмертие становится тяжелым бременем для каждого. Чтобы нести его, нужен человек, с которым можно разделить вечность. И цель, чтобы придать ей смысл. У Эдварда до недавнего времени не было ни того, ни другого, но, полагаю, теперь за него можно не беспокоиться.

Я обернулась к нему, удивленная таким поворотом беседы, а потом подумала, как чувствовал себя Карлайл, видя, насколько тяготит Эдварда его новая ипостась. Я знала, что поначалу они сильно ссорились, Эдвард заявлял, что предпочел бы погибнуть, и Карлайл не имел права делать за него такой жестокий выбор. Позже он смирился, но не проявлял никакого интереса к жизни. Элис называла его живым привидением, которое бродит по дому и разве что цепями не гремит. Должно быть, непросто видеть такое и постоянно задаваться вопросом, правильно ли ты поступил.

— Пересечение Шестой и Пибоди, — сказал Эдвард, выходя из палаты. — Он унаследовал дом и как раз пару дней назад сносил там стену. Может быть, вдохнул какой-то грибок. Если хочешь, мы проверим.

— Нет, — улыбнулся Карлайл. — Дальше мы сами. Мы и так отняли у вас время. Спасибо, сынок.

Если подумать, они были похожи в своем милосердии и самоотверженности, желании творить добро, хотя хватало и отличий, они не мешали им испытывать явное взаимное уважение.

Дальше по плану было заехать напоследок к Чарли. Едва отъехав от больницы, Эдвард вдавил педаль газа, отчего всегда тихий двигатель Вольво недовольно загудел. Не сбавляя скорости, Эдвард плавно перестроился в соседний ряд и в последнее мгновение проскочил перекресток под ругательства других водителей.

— Мы торопимся? — спросила я.

— Хочу быть там, когда Чарли получит старые дела из архива.

— Зачем?

— Всякий раз пытаюсь понять, что он там находит. Он просто перебирает папки — фотографии, отчеты, часто ужасно халатно составленные. Читает и откладывает в сторону. А потом вдруг хмыкает в усы и говорит «вот тут что-то нечисто». На очередном бесполезном неполном деле о самоубийстве или несчастном случае, ничем не отличающемся от других. И чтоб мне сгореть, если он хоть раз ошибся. Распутать клубок получается не всегда, но если дело мутное, Чарли это заметит.

— Я слышу уважение в твоем голосе.

— Почему тебя это удивляет?

— Не это. Что-то помимо него. Что это? Зависть?

— Это не зависть. Я просто не понимаю. Я смотрю на те же страницы, но вижу не то. И даже услышать не могу, что происходит у него в мыслях, только ощущение, будто свербит в голове. Дурно пахнет, как говорит шериф.

— Может быть, это просто чутье? — пожала плечами я. — Чарли полжизни работает копом. Он просто нутром чует неладное.

— Нутро не может чуять. То, что вы называете чутьем — это опыт и анализ, часто неосознаваемый.

— Ты просто пытаешься объяснить и загнать в рамки то, что не можешь понять.

— Все можно объяснить, и именно это я намерен сделать.

— Почему нельзя просто поверить? Бог может превращать воду в вино, а нутро Чарли может чуять.

— Ты сравнила кишки с богом? Господи, прости душу грешную за беспечность юности.

— Ты говорил, что он нас не слышит.

— А ты в него вообще не веришь, — засмеялся Эдвард, — а в волшебное нутро — да. Логично, почему бы нет.

Я пожала плечами.

— Ну, да. А что такого?

Мы были на пути к Форксу, когда я почувствовала запах дыма. Кто-то опять жег костры в заповеднике. Эмметт был бы в ярости. Странным было, что и через несколько километров этот запах не исчез, а только усилился. У Эдварда зазвонил телефон.

— Чарли? — ответил он, немного послушал и после короткого «я понял» повесил трубку.

— В чем дело?

— Лес горит. Слишком долго не было дождей. Слишком много глупых людей.

— Сильный пожар?

— Пока не катастрофа, но ветер все усложняет.

Шоссе в этом месте изгибалось, и, завернув за холм, мы увидели столбы бурого дыма, поднимающиеся к облакам, так и не пролившимся дождем именно тогда, когда это было особенно нужно. Огонь — это очень плохо, даже для нас. Форкс был где-то впереди, а дым — немного в стороне.

— Южнее города? — предположила я.

Эдвард кивнул и наклонился вперед, мрачно всматриваясь в облака. Кое-где сквозь них виднелись кусочки голубого неба, так что рассчитывать на дождь не приходилось.

— Они эвакуируют резервацию, но за город пока не опасаются. Чарли запросил помощь у пожарных расчетов Порт-Анджелеса.

— Мы могли бы помочь, — предложила я. — Пикап на ходу? В резервации не у всех есть машины, он пригодится. Я догоню тебя там.

Я потянулась у двери, но Эдвард схватил меня за руку. Он молчал, пальцы, сжимающие руль побелели.

— Что?

— Осторожнее, — попросил он, имея в виду явно не прыжок из машины.

Я улыбнулась, понимая, что его опасения не беспочвенны.

— Ты будешь там раньше меня, и присмотришь за Билли.

Кивнув, он отпустил меня, хотя все еще выглядел встревоженным.

— Я позвоню нашим. Помощь действительно будет не лишней.

Поцеловав его в щеку, я осторожно выскользнула наружу. Пришлось немного пробежать рядом с Вольво, чтобы закрыть дверь. Стоило мне отпрыгнуть в сторону, и машина рванула вперед, как боинг на взлетной полосе. Ничего себе! Так мы еще ехали медленно?

Я примерно понимала, где мы, но маршрут был для меня новым. Опасаясь заблудиться, первое время бежала вдоль трассы, укрывшись за деревьями от возможных случайных свидетелей.

Ближе к дому запах стал еще сильнее. А когда я оказалась рядом с особняком, дым на горизонте поднимался уже из нескольких очагов широкими наклонными струями. На землю лился вечерний багряный свет, хотя не было еще и трех часов пополудни. Сквозь бурую тучу ярко-красным и идеально круглым, как раскаленный медный четвертак, выглянуло солнце. В воздухе кружили мелкие частички золы.

Перед домом тянулся свежий след огромных колес, а в воздухе висел запах Эмметта, оставленный явно недавно, хотя ни внедорожник, ни его владельца я не встретила.

Когда я повернула ключ, пикап заревел, как голодный медведь.

— Привет, — улыбнувшись, ответила ему я, едва не забыв, что старичку нужно немного прогреть двигатель, прежде чем трогаться с места.

Руль скрипел на поворотах, но в остальном пикап работал как раньше. В кабине поместилось бы всего три человека, но основную ценность представлял просторный кузов и способность этой машины везти огромный вес.

Пока я ехала по Ла-Пуш роуд, дым оставался впереди, постепенно смещаясь влево, дорога к резервации сворачивала вправо, оставляя пожар позади. Граница поселения индейцев возникла слишком быстро. Я притормозила в нерешительности, будто делала что-то не вполне законное, но, подняв глаза к зеркалу, ужаснулась виду закопченного неба и, стиснув руль, прибавила скорость. Резервация кипела и жужжала, как встревоженный улей. Люди бегали из стороны в сторону, переносили вещи, рассаживали по машинам детей. Дома здесь были довольно ветхими, некоторые напоминали фермерские амбары с окнами. Кое-где крыши покосились. И практически все было из дерева, даже кафе и школа. Боже, если сюда дойдет огонь, деревня вспыхнет, как стог сена! Со стороны дома Блэков раздавались гневные голоса сразу нескольких людей. Особенно среди них выделялся голос Эмметта:

— О каких границах ты говоришь, старик? Соглашение-то расторгнуто, — пробасил он, помогая какой-то женщине забраться в свою машину. — Леди, оставьте телевизор.

— Я предупреждал, что так и будет, — услышала я, и от этого голоса свело скулы. — Заключая союз со змеей, не удивляйся, когда она укусит.

— Пожалуйста, Билли, — ответил ему Сэм. — Сначала вывезем людей, потом поспорим, — и тут же прокричал, обращаясь уже к кому-то другому: — Бензин, генераторы, газовые баллоны — все, что воспламеняется — к лодкам! С собой берите только самое ценное!

Билли говорил что-то еще насчет аномального для этих мест отсутствия дождей. По его словам выходило, что и в этом виноваты мы, потому что наше присутствие кого-то разгневало, но ему уже никто не стал отвечать.

Я остановилась неподалеку, выискивая Вольво взглядом. Ветер сменил направление, принеся волну жара. Глаза защипало, а едкий дым обжег легкие, напомнив, что перед этой стихией мы уязвимы не меньше людей.

— Серьезно, па, ну сколько можно?

Джейкоба было не узнать — еще выше, чем я помнила, с широкими плечами и серьезным взрослым лицом. Уже скорее мужчина, чем мальчик. Он стоял на крыльце, сжимая в руках спортивную сумку.

— Эй, Джейк! — позвала я.

Сквозь озадаченность на его лице проступило узнавание и вслед за ним — потрясение.

— Белла?

Я бросила ему ключи, и он ловко их поймал.

— Справишься со «Зверем»?

Он взглянул на ключи, потом на пикап и самодовольно ухмыльнулся:

— Спрашиваешь!

— Эмили, пусти кого-нибудь за руль, — прокричал Сэм.

— Вот еще!

Эмили легко забросила сумку в кузов старенького грузовика Сэма, где уже сидело несколько человек и даже коза. Казалось, большой округлый живот совсем ей не мешает, разве что пришлось обеими руками вцепиться в машину, чтобы забраться в высокую кабину. Сэм захлопнул дверь кузова и подошел к водительскому месту. Маленькая ладошка Эмили легла на его щеку.

Я отвлеклась на них и не заметила, как натолкнулась на какого-то парня.

— Ой, прости, — пробормотала я.

В нос ударил резкий запах мокрой шерсти. Подняв глаза, я увидела, что парень с почти детским лицом, но на голову выше меня, прожигает меня взглядом. Его била сильная дрожь, ноздри раздувались от тяжелого хриплого дыхания, зрачки расширились, полностью скрыв радужку.

— Спокойно, — сказала я, подняв ладони и медленно отступая небольшими шагами.

Ему на плечо легла крепкая ладонь, удерживая на месте.

— Эй, парень, — позвал его Чарли, я даже не заметила, как он подошел. Хотелось стукнуть себя за рассеянность. — Какая-то проблема?

Не успела я испугаться за него, рядом возник Эдвард и мягко оттеснил меня назад, вставая между нами на расстоянии вытянутой руки от мальчика.

— Сэм, — позвал он.

— Вот черт! Пол, убери его!

Пол, невысокий и коренастый, выделяющийся своей короткой стрижкой, с помощью Чарли развернул мальчишку и, крепко держа за плечи, повел прочь, не взглянув ни на кого из нас.

— Порядок, Беллз?

Я кивнула в ответ.

— Привет, пап.

— Ну что там? — спросил Сэм, подойдя к нам.

— Скверно, — ответил Чарли. — Опахивания давно не было. Траншеи заросли. Это не говоря о слое сухой травы и хвои.

— Так по всему периметру, — продолжил Эдвард.

Чарли покосился на него, но не стал задавать вопросов.

— Дома у берега, может, и не затронет. Но я бы не советовал рисковать. Огонь скоро будет на дороге, и тогда все оставшиеся окажутся в западне.

— Центр временного размещения в школе, — сказал Чарли. — Пусть все собираются там. Когда станет безопасно, вернутся.

— Считаешь, до Форкса не дойдет?

Ему ответил Эдвард:

— Пока ветер дует с юга-востока. Если так и останется, к городу он не подойдет, но сейчас огонь движется прямо сюда. Надо уходить.

— Стая остается, — ответил Сэм. — Обновим траншею и будем поливать из шлангов. Может быть, удастся отбиться.

— Если пойдет по верхам, это не поможет.

— Мы не можем позволить себе потерять дома. Если станет совсем жарко, уйдем вплавь.

Он пошел раздать еще какие-то указания. Всем занимался Сэм: пересчитывал людей, послал кого-то проверить дома, велел отпустить собак, дал указание грузить все горючее на лодки и вывести их в залив. Даже лично помог запихнуть Билли в машину. За Сэмом по пятам следовала девушка, по виду немного младше меня. Она нервно теребила шнурки на толстовке, бледность проступила даже сквозь загар на лице. Но он был слишком занят, и ей пришлось ждать. Я не совсем понимала, в чем же тогда заключалась роль Блэка как вождя. Эдвард сказал, что изначально все координировал Билли, но стоило Сэму принять помощь Калленов, и Блэк умыл руки.

— Эмметт! — позвал Эдвард, когда огромный внедорожник, нагруженный, как автобус в Индии, проезжал мимо. Тот остановился. — Отвезешь людей и возвращайся. Посмотри, чем мы сможем помочь. Надо преградить путь огню.

— Повалить пару деревьев? — спросил он, потеребив ухо. — Это я могу.

— Не рискуй. Уходи со стаей, если станет опасно.

— Вскопать землю, проредить деревья, а когда начну коптиться — скинуть в воду пару волосатых задниц и прыгнуть следом. Сделаем, проще простого.

Я проводила машину взглядом и подняла глаза к небу. В этот раз дым будто подкрался ближе, хотя в одном месте приобрел совсем иной вид.

— Почему дым белый? — спросила я вполголоса.

Эдвард посмотрел в ту же сторону, его глаза испуганно распахнулись.

— Это пар, — сказал он. — Чарли, пожарные уже там?

— Нет, только едут.

— Кто-то ушел вперед? Сэм, вы отправляли кого-то тушить лес?

Сэм отрицательно покачал головой.

— Это отец, — тихо ответила девушка в толстовке, сумев наконец привлечь к себе внимание. Пришлось постараться, чтобы вспомнить ее имя — Леа. Леа Клируотер. — Они с Квилом и Сетом поехали туда.

Чарли непечатно выругался, назвав своего друга старым болваном, и, сняв с плеча рацию, попытался связаться с управлением.

— Мы проверим, — сказал Эдвард. — Белла.

Эдвард протянул мне руку, и мы побежали к машине.