Hydrargyrum (джен)

Разумеется, всё не оказалось так легко. Пройдясь по улице рядом с самым большим перекрёстком лей-линий Лондона, Кайнетт ощутил концентрацию магии, присутствие мощных многослойных барьеров и, возможно, даже свёрнутых пространств под их прикрытием — в своём нынешнем почти беспомощном состоянии он не мог сказать точно. Маг сделал два широких круга по улицам города, обходя довольно внушительный защищённый периметр размером в несколько кварталов. По имеющейся на руках примитивной карте большую часть этой территории занимали две лежащие рядом старые промзоны — остатки пары закрытых заводов плюс какое-то количество жилых домов и магазинов под их стенами, то есть на границе барьера. Вполне вероятно, что и путь внутрь тоже лежит через какое-нибудь заведение, ресторан или крупный магазин, через двери которого каждый день проходит множество людей. Всё это радовало в том плане, что магическое население и магические объекты в этом Лондоне тоже есть, и весьма немалых размеров, но ставило вопрос — как же теперь туда попасть? И неизвестно ещё, доступно ли это место для всех магов вообще, или требуются какие-то пропуска и пароли? А что, если у них тут какая-нибудь внутренняя война сейчас, о которой обычные люди не знают, и чужака просто развеют в пепел, не задавая вопросов, стоит сунуться на чужую территорию без приглашения?

Пойдя на третий круг, Арчибальд сменил стратегию и вместо поисков прохода за барьер начал присматриваться к окружающим людям, пытаясь ощутить концентрацию магии, фамильные гербы, активные заклинания или заряженные мистические знаки. Было трудно, он вспотел и вымотался сильнее, чем по пути сюда — тело Джеймса к подобной тонкой работе с магией было совершенно не приспособлено, его не учили чувствовать мистическую энергию в людях и окружающем пространстве (его вообще ничему не учили, честно говоря), и Кайнетту приходилось полагаться лишь на ощущения в своей душе и богатый опыт. Возможно, именно поэтому нечто необычное он сумел заметить, лишь обойдя несколько кварталов и почти случайно.

Его внимание привлекла девушка лет двадцати, сидящая на скамейке в парке с толстой книгой в руках. Сначала взгляд уцепился за лилово-розовые длинные волосы — ничего необычного вроде бы, современная молодежь любит нелепые причёски и яркие краски, тем более что кожаной курткой и кучей безвкусных металлических аксессуаров она напоминала безмозглую фанатку какой-то очередной полоумной группы, вопящей непристойности со сцены. Разве что учебник в её руках в образ никак не вписывался, обычно люди в подобном наряде даже вывески на магазинах прочитать могут с трудом. Но сразу перевести взгляд и забыть о существовании этой девчонки Кайнетт не смог — среди представителей старых магических семей, особенно имеющих каплю нечеловеческой крови или излишне увлекающейся определёнными ритуалами и модификациями тела, неестественный цвет волос или глаз встречается регулярно. Арчибальды подобным не занимались, берегли чистоту крови, но даже среди его студентов в последнем наборе было с полдюжины тех, кто отличался натуральными зелёными или фиолетовыми волосами. С такими мыслями маг остановил на ней взгляд, изучая подробнее.

Кроме того, внимания заслуживала и книга. На вид вроде бы обычный учебник биологии, но Кайнетт чувствовал магическое воздействие — вряд ли перед ним был гримуар, сам по себе являющийся источником силы, больше походило на то, что том неумело, но старательно прикрыт действующим заклинанием. Иллюзией, например, в которую влито слишком много силы, чтобы держалась долго и наверняка. Сама девушка выглядела достаточно обычно, не считая её нелепого плохо подобранного наряда и ненатурального цвета волос. Никаких барьеров, активированных мистических знаков или иных действующих заклинаний Арчибальд не чувствовал, не считая книги. А возможно, окажись на её месте кто-то более умелый, тонкую иллюзию он в своём положении мог бы и не заметить. Так что придётся налаживать контакт с ней, следующего мага-недоучку он может тут ждать ещё долго.

Сделав глубокий вдох и оценив ничтожный резерв энергии, что ещё остался в этом худосочном теле с его недоразвитыми магическими цепями, Кайнетт пошел вперёд. По пути он попытался настроиться на разговор с нормальным магом, пусть, возможно, и невыдающегося происхождения — раньше ему в этом мире попадались только обычные люди, и далеко не самые приятные в общении. А сейчас он, впервые, заговорит с человеком своего круга.

— Разрешите спросить, миледи, что же вы читаете этим прекрасным утром?

Девушка медленно опустила книгу, огляделась по сторонам, предполагая, что обращаются вовсе и не к ней, и только потом посмотрела на стоящего перед ней ребёнка почти нищенского вида. От такого можно было ожидать неприятностей — в Лондоне всегда хватало разных бродяг, и не все из них удовлетворятся лишь милостыней. Однако она была уверена в том, что сможет себя защитить, если возникнет необходимость, потому после паузы ответила:

— Учебник биологии для колледжа, молодой человек. Я учусь на первом курсе, нужно готовиться к занятиям, а дома сидеть за книгами слишком скучно.

— Я могу вас понять. Однако мне интересно, что же вы читаете на самом деле? Я ведь вижу, что эта книга на самом деле нечто иное, а вы, рискну предположить, предпочли просто скрыть её от глаз обычных людей.

— Что…

Она в панике огляделась по сторонам, резко перевернула книгу, чуть не выронив, и всмотрелась в обложку, цвет её глаз сменился с голубого на красный, а затем на сиреневый. Даже этой маленькой демонстрации Кайнетту было достаточно, чтобы похвалить себя за предусмотрительность — в этом мире точно существуют те, кто поддерживает секретность магии и вряд ли церемонится с нарушителями. Так что идею показать пару фокусов и дождаться команду зачистки он отмёл не зря.

— Нет-нет, ваша иллюзия хороша, я тоже вижу перед собой лишь книгу по биологии. Но то, что вы как-то «заколдовали» книгу, я чувствую. Недавно я начал чувствовать такие вещи время от времени. Думаю, не ошибусь, предположив, что вам не чуждо высокое искусство магии. Как, собственно, и мне, — увидев, что девушка вновь перевела на него взгляд, Арчибальд вытянул руку над ближайшим оплывшим сугробом и направил силу, заставив его сердцевину растаять, растечься, а потом на мгновение вскипеть. Простейшее управление водой, раньше он смог бы проделать подобное даже из соседнего зала, стоя спиной к объекту и не отвлекаясь от чтения лекции, но сейчас, в совершенно нетренированном теле с неизвестными ему главными стихийными элементами повторить это оказалось не проще, чем забить трёхдюймовый гвоздь в стальной лист собственной рукой вместо молотка. Однако талант на то и талант, что он смог (с большим трудом и не с первого раза) запустить убогие магические цепи Джеймса и сделать это даже в нынешнем жалком положении. Затем резко отдёрнул руку, покачнулся, пытаясь не упасть от боли и слабости сразу. — Вот примерно так…

— Ладно-ладно, я поняла, — быстро произнесла она, кажется, прикидывая, как ей ловить мальчишку, если тот рухнет сейчас в обморок. — Скажи, ты ведь не из магической семьи?

— Я вообще не из семьи, я из приюта. Про родителей не знаю, были они магами или нет.

— Волшебниками, — быстро поправила она.

— Прощу прощения?

— Так правильно говорить — «они были волшебниками», — повторила девушка медленно, словно словно объясняет дошкольнику прописные истины. — «Маги» это из маггловских книг, у нас в магической Британии говорят «волшебники» и «ведьмы». Привыкай, иначе тебя просто могут не понять. Да… и прости за неудобный вопрос.

— Ничего. Вы же не знали, — отмахнулся Кайнетт, сейчас эти реверансы не имели значения, тем более в отношении Джеймса Мерфи. Иная терминология заинтересовала его куда больше. В Ассоциации основным термином для определения практикующего мистические науки человека было слово «маг», взятое из латыни, а туда пришедшее из ещё более древних языков. Староанглийское «волшебник» (wizard) пользовалось популярностью в позднем средневековье, но лет за сто вышло из моды, оставшись в паре архаичных титулов, например Маршала-волшебника, ответственного за оборону Часовой башни. А «ведьма» и вовсе используется как оскорбление — любого, кто попытался бы так назвать Солу, Арчибальд вызвал бы на дуэль по всем правилам. Видимо, различия куда больше, чем можно было ожидать. — А что означает «маггловский»?

— Магглы — обычные люди, — девушка обвела рукой шумную лондонскую улицу, — не волшебники, кто не знает о магии. Старое слово, даже не знаю, откуда оно взялось.

— А насчёт книги?

— Что? Ах да, ты прав, это действительно нечто иное, — ещё раз оглядевшись по сторонам, она потянулась рукой во внутренний карман куртки и почти беззвучно что-то пробормотала. Кажется, сначала девушка наложила на этот угол парка какой-то барьер, скорее всего обычный отвод внимания, но предусмотрительность похвальная. Только после этого обложка книги поплыла, меняя цвет, картинку и название.

— Амальтея Вирмвинд, «Молниеносная трансфигурация и множественные её применение для нападения и защиты», рекомендовано для школ и университетов, редакция 1816 года. Значит, вы вовсе не студентка колледжа?

— Я правда учусь на первом курсе, только… Ой, где же мои манеры! — она всплеснула руками, всё-таки уронив книгу на скамейку. Неловко поклонилась и протянула руку, добавив: — Я ведь даже не представилась. Тонкс, ведьма, учусь на аврора, первый курс.

— Джеймс Виктор Мерфи, сирота и, видимо, маг… то есть, волшебник, — ответил Кайнетт, пожимая протянутую ладонь. — Будущий, я надеюсь. А что же, у магов… то есть, у ведьм принято носить лишь одно имя без фамилии?

— Это и есть фамилия… — смутившись, призналась она. Добавила через силу: — Я не очень люблю своё полное имя. Давай, так и оставим, хорошо, Мерфи?

— Как пожелаете, миледи. А кто такие «авроры»? — уточнил маг. Казалось, что он недавно слышал это слово. В образе ребёнка были свои плюсы — можно просто переспрашивать незнакомые слова, получая новую информацию.

— Авроры это… вроде полиции мира магии. Точнее нечто среднее между полицией и секретными службами магглов, я полагаю. Ловят опасных преступников и магических тварей, ищут тёмные артефакты, расследуют заговоры — такая работа, — поняв, что это могло прозвучать не слишком обнадеживающе, Тонкс быстро замахала руками, торопливо пытаясь поправить впечатление: — Нет, не подумай, не то чтобы у нас повсюду было полно бандитов или чудовищ, вовсе нет. Но ведь нужно держать знающих людей наготове именно на этот случай, верно?

— Я думаю, что эта профессия заслуживает всякого уважения, — искренне заметил маг, слегка поклонившись. В Ассоциации подобных специалистов называли охотниками, в Церкви — экзекуторами, и набирали туда только лучших боевых магов. Кайнетту доводилось иметь дело с бойцами Часовой башни, в основном в ходе излечения какого-нибудь особо сложного проклятья или изгнания прицепившегося тёмного духа, так что представление о профессии он имел. — То есть, раз в магическом мире есть своя полиция, значит… волшебников достаточно много? Вон там, — он указал на закрытые барьером кварталы, попытался говорить, как говорил бы на его месте ребёнок-самоучка, — я почувствовал какую-то силу, очень-очень много силы. Потому я и ходил вокруг, мне было интересно, что же это такое и не связано ли это как-то со мной. Некоторое время назад я начал сначала чувствовать, а потом и делать разные… странные вещи. Сама собой открылась дверь, вдруг исцелились порезы на руке. Я пытался понять, что происходит, и в итоге пришёл сюда.

— Там находится «Косая аллея». Самое большое магическое поселение в Лондоне. Оно закрыто сильной древней магией, туда магглам прохода нет, если только их буквально за руку не отведут. Удивительно, что она смогла притянуть тебя, Джеймс. Тебе ведь одиннадцати ещё нет?

— Точно не знаю, в приюте дни рождения отмечать не принято. Но, кажется, мне десять, — ответил Кайнетт не слишком-то уверенно. На самом деле, он мог бы установить возраст этого тела несколькими диагностирующими заклинаниями с точностью едва ли не до дня, да только не было ни времени, ни лишних сил, чтобы подобным заниматься. Да и никакой необходимости знать точный возраст Джеймса Мерфи у него не возникало. — По группам нас делили, меня отправляли к десятилетним.

— Бедный ребёнок, — искренне посочувствовала ему Тонкс. Затем, не очень умело, попыталась принять серьёзный профессиональный вид. — Эм, в общем, я к чему. Где-то в десять лет магия начинает просыпаться, случаются «выбросы», неконтролируемое случайное волшебство. Слабое, неопасное, но магглорождённых… то есть, тех, кто о магии не знает и живёт среди простых людей, это обычно пугает, ведь взрослые в волшебство не верят и либо ругают, либо пугаются сами. Примерно через год это пройдёт, тогда же приглашают в школу волшебства.

— В школу волшебства? — переспросил маг с лёгким удивлением. В его мире подобных заведений для десятилеток не существовало — маги получали либо домашнее образование (как он сам), либо учились в обычных школах, гимназиях и лицеях, насколько хватало финансовых возможностей, параллельно проходя в своей семье обучение азам магического ремесла. В Часовой башне получали уже своего рода высшее образование и специализацию в тех или иных дисциплинах.

— Да, она называется «Хогвартс» — старейшая магическая школа в Старом Свете и одна из самых престижных в мире, — объяснила Тонкс, заметив, но неправильно поняв его недоверие. — Я тоже её закончила в прошлом году.

— А вы уверены, что я…

— Не волнуйся, там нет места предрассудкам, — произнесла она, хотя, как-то слишком торопливо. — Туда принимают всех — и чистокровных, и магглорождённых, тебе не откажут тоже. Те времена, когда учиться брали только по происхождению, прошли века назад.

— Я не совсем понял, о чём речь, — на самом деле Кайнетт всё уже примерно для себя расписал, схема была ему знакома по Часовой башне. Но требовалось видеть всю картину отношений в местном сообществе магов. — Что значит «по происхождению», почему по нему куда-то берут или не берут?

— Как бы тебе объяснить попроще, — видно было, что Тонкс непросто даются слова. Либо тут принято показное равноправие, либо у неё самой проблемы с происхождением. Или и то, и другое. — По рождению волшебники бывают трёх типов. Магглорождённые, как ты, из обычных семей и не знающие о магии. Полукровки, у которых только мама или папа ведьма или волшебник соответственно. И чистокровные, у которых оба родителя из магического мира — обычно уже несколько поколений подряд. В старые времена, триста-четыреста лет назад, вся власть была у чистокровных, магглорождённых и полукровок сильно притесняли, а до того даже отказывались учить магии совсем, как «недостойных», — она скривилась, но затем попыталась улыбнуться. — Но это всё уже в прошлом. Сейчас и в Министерстве магии, и в аврорате — везде можно пробиться и без двадцати поколений чистокровных волшебников в роду.

— Но разве волшебник в двадцатом поколении не будет более сильным, чем тот, кто лишь вчера узнал о магии? Если множество его предков занимались магией и передали свои умения по наследству? — задал Кайнетт до абсурда очевидный вопрос.

— Это… не работает так просто. Даже в чистокровных семьях порой рождаются дети, не способные к магии. Или не слишком одарённые. А появившиеся на свет в обычной семье могут за счёт упорства и таланта превзойти наследников старых родов. Сильнейший из ныне живущих волшебников — полукровка.

— А вы, позвольте поинтересоваться?

— Тоже нечто среднее, — девушка махнула рукой. — Отец — волшебник в первом поколении, а мать из старого рода. Чистокровными считают тех, у кого минимум два поколения предков только из волшебников, так что я на деле полукровка. Да не бери в голову, происхождение в наши дни не так уж и важно.

— Я понимаю, понимаю, — про себя Кайнетт выругался, хотя лорду и не пристало. Ещё совсем недавно он бы такой, как Тонкс, и руки не подал и, к примеру, на дополнительное обучение кого-то вроде неё точно не взял, даже если приползла бы на коленях (случаи бывали). Принять в старую семью мага в первом поколении, а потом ребёнка от него сделать наследником — несмываемый позор, в Часовой башне после такого мигом отлучают от приличного общества. Но ничего не поделаешь, остаётся не показывать своего отвращения и иметь дело с тем источником информации, что подвернулось под руку. К тому же требуется проверить кое-что ещё. — И вот такой ещё вопрос. Я как-то слышал, в приюте воспитатели обсуждали меня и упоминали фамилию Арчибальд. Вроде бы это важный человек, богатый, возможно, он мой отец или другой родственник — я всё не разобрал, только обрывками. А вот сейчас думаю, может быть, если он такой важный человек, то на самом деле — волшебник? Может быть и чистокровный. И неважно даже, почему он меня бросил — просто хочу знать, что у меня где-то есть отец.

— Арчибальд, Арчибальд… — произнесла Тонкс, сочувствующе посмотрев на Джеймса. Она даже не заметила, как волосы сменили цвет с сиреневого на оранжевый, а потом обратно. — Не скажу, что помню все старые фамилии Британии наизусть, за этим к моей матери, но среди известных чистокровных или тех, с кем я училась, никого из такой семьи не было. Хотя он вполне может быть из Канады или Австралии, например. Или просто богатый маггл, никак с нашим миром не связанный. Извини, это тебе надо через Министерство узнавать, составить запрос, отправить письмо…

— Нет, ничего. Я просто решил, что стоит попытаться, — маг пожал плечами даже без особого разочарования. Успел смириться с тем, что ни знакомой Ассоциации, ни знакомых людей он в этом мире уже не увидит. Даже если где-то во владениях британской короны и живёт некий Кайнетт Арчибальд, то он, очевидно, совершеннейшая посредственность. Иначе его бы знали и в других странах, как прежде лорд Эль-Меллой был известен далеко за пределами британской Часовой башни.

— Когда начнешь учиться — напиши письмо в Министерство, там в таких прошениях обычно не отказывают. И вот ещё что, по поводу школы, — Тонкс снова взяла паузу, не зная как выразить свою мысль более тактично. Встала и прошлась вдоль скамейки туда и обратно, прежде чем продолжить: — Сама учёба в Хогвартсе бесплатна, школа содержится Министерством на налоги волшебников Британии и частные пожертвования. Полный пансион на девять месяцев в году с питанием и проживанием. Но даже на первом курсе требуется ещё множество вещей — учебники, котёл для зелий, официальные мантии, в общем, там длинный список. Я полагаю, денег на это у тебя не будет, а тем более на семь лет сразу, — заявила она прямо, хотя очевидно, что ведьме было очень неловко.

— Можно взять ссуду в банке на образование, мне кажется, это распространённая практика, — ответил Арчибальд, лишь пожав плечами.

— У магглов — возможно, я в этом не разбираюсь. А в магическом мире ссуду дадут только гоблины, но процент у их банка такой, что ты потом лет пятьдесят не расплатишься.

— Тогда какие у меня варианты? Репетиторы? Домашнее обучение?

— Выйдет ещё дороже, это или для чистокровных, или для детей очень богатых магглов. Однако есть ещё одна возможность. В школе предусмотрена стипендия для талантливых учеников, но только для магглорождённых и полукровок. Однако чтобы получить её тебе к тому моменту, когда придёт приглашение, нужно будет продемонстрировать готовность учиться, то есть показать при проверке приличные знания за первый курс, своего рода экзамен. У тебя когда день рождения?

— Не знаю, в приюте не принято отмечать подобное, — повторил Кайнетт. Слышал обрывки разговоров за эти несколько дней, там что-то такое упоминали. — Допускаю, нам всем просто записали «первое января», чтобы не усложнять себе жизнь.

— Ужас какой! Однако наверняка школьный артефакт, который готовит письма, определяет волшебника по крови и магии, а не по маггловским метрикам, так что если родился до сентября, то в школу пригласят этой осенью, а если позже, то через полтора года. Это, конечно, если ты не решишь отказаться. Тогда просто дашь клятву никому не рассказывать о волшебстве.

— Нет, спасибо, но этот «маггловский» мир что-то мне не очень нравится, — честно заявил маг, слегка на показ оглядев свои обноски. — Лучше уж магия, раз у меня есть такая возможность. Так значит, мне за пять месяцев или за полтора года нужно изучить магический мир и предметы, которые там проходят в школе?

— В общих чертах. Это не так уж сложно, на первом курсе их ещё немного, а там уже втянешься. Но, полагаю, денег, чтобы купить учебники, у тебя тоже нет. Потому, в общем… — Тонкс покосилась на свой учебник, снова пытаясь подобрать слова поаккуратнее, чтобы не задеть Джеймса слишком сильно: — Я бы могла одолжить тебе мои старые книги. Младших братьев или сестёр у меня нет, так что они мне без надобности сейчас.

— Благодарю за щедрое предложение, но вынужден отказаться, — твёрдо заявил Кайнетт. Это было глупо, книги в любом случае понадобятся, если он собирается вживаться в этот мир. Однако принимать подержанные учебники — это так же унизительно, как носить одежду с чужого плеча, и за 36 лет он ни разу не делал ни того, ни другого. И даже если он сейчас в чужих тряпках, это было дело Джеймса Мерфи, а не Кайнетта Арчибальда. Иначе говоря, взыграла старая гордость. — Время ещё есть, заработаю и куплю сам, знать бы только где.

— Я покажу. Дело, конечно, твоё, только вот… — она понизила голос, словно бы их кто-то мог услышать в почти пустом парке и под барьером. — Если ты решил, что сможешь с помощью магии вытянуть деньги у магглов, то лучше забудь об этом сразу. Аврорат кражи у обычных людей не волнуют, но будут две другие проблемы. Во-первых, случайные выбросы сил происходят редко, и скоро они закончатся. А чтобы колдовать полноценно тебе нужно вот это, — оглядевшись по сторонам, она вытянула из внутреннего кармана короткий жезл из полированного дерева. — Волшебная палочка, такую можно купить только когда исполнится одиннадцать. А без неё творить сильные чары могут лишь немногие опытные мастера. Во-вторых, несовершеннолетним колдовать за пределами школы строго запрещено, а если увидят магглы, то это как минимум штраф или тюрьма за нарушение Статута секретности и оплата работы отдела по стиранию памяти в любом случае. Понимаешь, о чём я говорю? — весомо спросила она, вновь пряча свой мистический знак.

— Вполне. Ещё раз спасибо за предложение, однако деньги я заработаю. Сам.

— Как знаешь. Тогда идём, я покажу тебе дорогу, — за мгновение она осветлила волосы, немного изменила рост и сменила цвет глаз на серый. Убрала свою книгу во внутренний карман куртки, куда она в обычных обстоятельствах поместиться никак не могла, но подобные заклинания изменения размера и веса предметов Кайнетту были прекрасно знакомы, сам ещё недавно пользовался. — Так проще, пусть думают, что мы родственники. Хоть какая-то польза с того, что я метаморф. Ладно, бери меня за руку.

Послушно следуя за Тонкс и запоминая дорогу, маг обдумывал новую информацию. Использование магии только с мистическими знаками — это звучало крайне необычно. То есть он признавал саму полезность магических предметов — не последней причиной того, что его последняя дуэль закончилась так плачевно, была потеря всех привезённых на войну из Лондона артефактов, кроме одного, который и спас их с Солой. Но не уметь строить заклинания без усилителей — как такое вообще возможно? Может быть, этому миру в древности была навязана иная система тауматургии, отличная от всех известных ему школ, и строго завязанная на определенный вид мистических знаков? Но тогда он вообще не смог бы пользоваться своей магией в этом теле, ни рунами, ни алхимическими кругами, ни гипнозом — мир бы просто отказался изменяться по незнакомым ему правилам. Вопросы, слишком много вопросов. На мгновение Кайнетт даже пожалел, что высокомерно отказался от «подачки» в виде книг, содержащих хотя бы основы магической теории. Но брать слова назад было бы ещё унизительнее. Касательно же запрета на магию для детей — звучало это абсурдно (как их тогда учить семейным заклинаниям и методикам?), но возможно тут больше угрозы, нежели правды? В конце концов, за неделю к нему не явились эти так называемые «авроры» для ареста, а ведь он сразу тратил всю магическую энергию, какую только удавалось скопить.

— Нам нужно вот сюда. Паб «Дырявый котёл» — на нём стоят чары, отводящие внимание магглов, поэтому тебе, пока собственная магия ещё слабая, надо очень чётко представлять, куда именно ты идешь, — объяснила Тонкс, крепко держа его за руку и не давая свернуть с пути под действием охранного барьера.

Кайнетт отдавал должное его создателю — обычных людей тот разворачивал великолепно, заставляя идти мимо и не проявлять интереса к этому месту. И действовал аккуратно — маг почувствовал его эффект буквально в трёх шагах от дверей. Внутри заведение смотрелось словно таверна века восемнадцатого, причём сильно запущенная. Посетители в старомодных плащах и камзолах, самодельная деревянная мебель, свечи в канделябрах и масляные фонари, ни единого электрического прибора вообще. И при этом тут магия чувствовалась во всём — двигающиеся сами собой грубо сколоченные массивные стулья, самостоятельно мешающие что-то в котле ложки, парящие в воздухе шары света без каких-либо источников. На выходца из Часовой башни это произвело двоякое впечатление, будто новейший микроскоп с электронными компонентами, посаженный на деревянную ручку и служащий для забивания гвоздей. Такая элегантность исполнения и одновременно такое расточительство силы на пустяки. Просто невероятно!

— Вход расположен здесь, — Тонкс провела его через зал к пустому помещению внутри, напоминающему кладовку, вновь достала свой жезл и беззвучно взмахнула. Затем указала в сторону Джеймса и произнесла: — Импатиэнс Мантеллум.

Маг не успел среагировать на заклинание, да и ария была слишком простой, чтобы вызывать сколько-нибудь серьёзное воздействие на реальность, всего лишь два слова. Эффект почти мгновенно изменил его и Тонкс внешний вид, нарядив в длиннополые чёрные мантии и высокие колпаки, словно пришедшие из дешевого спектакля или книги сказок для дошкольников. В Часовой башне нечто настолько нелепое могли надеть разве что на выпускной церемонии, когда традиции ставятся выше удобства и здравого смысла.

— Мои вещи заколдованы для удобства трансфигурации, а вот на твои я только наложила иллюзию. Боюсь, превращения они бы не перенесли. Просто человек в маггловской одежде привлёк бы здесь слишком много лишнего внимания, что нам совсем не нужно. На будущее, постарайся купить или найти что-то подходящее под местную моду — вопросов меньше возникнет. А теперь идём, — Тонкс вновь взяла его за руку, а зажатым в другой ладони жезлом коснулась нескольких кирпичей на стене.

Арчибальд ощутил слабые вспышки энергии, а затем их сменил целый вихрь силы, когда стена начала расходиться, одновременно открывая проходы в многослойных барьерах и охранных кругах. Вблизи местная защита вызывала ещё большее уважение.

А вот открывшийся за барьером торговый квартал пробуждал смешанные чувства, как и паб, через который они сюда прошли. Множество магов, почти все старше двадцати, при этом разряжены либо в такие же карнавальные мантии, какую создала Тонкс, либо в камзолы, сюртуки и плащи по моде века максимум девятнадцатого. Над головой сновали птицы-фамилиары в каких-то совершенно ненормальных количествах, там и тут мелькали вспышки слабых заклинаний, а многие витрины и вывески сами являлись магическими предметами с чарами анимации, иллюзии, трансформации и им подобными. При этом вокруг буквально ни одного электрического фонаря, телефонной будки или хотя бы телевизора — словно все местные маги терпеть не могут современные технологии. В прошлом мире таких тоже хватало, особенно среди старых семей — те же Айнцберны жутко консервативны, или Тосака, на землях которых проводился тот злополучный ритуал. Но Часовая башня всегда была воплощением прогресса в магическом мире, а установить в коридорах и аудиториях газоразрядные лампы оказалось куда экономнее, чем раз за разом обновлять на потолке рунные круги, создающие свет. А в этот район словно бы и не добрался двадцатый век, запутавшись в барьерах и охранных чарах. Хотя, возможно магическая школа здешней Британии каким-то образом завязана на традициях и поддержании атмосферы старины, а современные предметы ослабляют применение их мистерий? Нужно больше информации!

— Это и есть Косая аллея — здесь находятся магазины, кафе, банки, юридические конторы и множество других заведений магического мира. Живут волшебники обычно не здесь, в особняках или в отдельных анклавах… в смысле, закрытых поселениях в пригородах Лондона и других городов, но вся общественная жизнь кипит именно тут. Если тебе нужно что-то купить, твой путь лежит сюда. Вон там — книжные магазины, там — продают компоненты и готовые зелья, в конце улицы главный банк гоблинов. Для тебя это будет первый пункт маршрута.

— Но ведь вы сказали, что ссуду они мне под разумный процент не дадут.

— Речь не о ссудах. Думаю, ты кое-чего пока не понимаешь, — пояснила Тонкс, отведя ребёнка чуть в сторону, к одной из витрин, чтобы не мешать приходящим и уходящим волшебникам. Достала из кармана монету и продемонстрировала Джеймсу. — Это галеон. Валюта магической Британии, зачарованное золото гоблинов. Если ты хочешь что-то купить здесь, то должен обменять фунты на такие галеоны. В волшебном мире маггловские деньги не в ходу. Эти бумажки слишком легко подделать магией.

— Нелепо, — честно признался Кайнетт. В Ассоциации никому даже в голову не приходило вводить собственные деньги. Между собой маги предпочитали рассчитываться бартером — услугами, обязательствами, редкими ингредиентами или предметами, ценными знаниями; но нередко в ход шли нормальные фунты или доллары, ведь множество вещей от драгоценных камней до реактивов для алхимии приходится покупать в самых обычных магазинах или заказывать у различных фирм. К тому же, хоть подделать бумажные деньги совсем нетрудно (Арчибальд мог бы не задумываясь назвать дюжину способов из нескольких школ магии), но очень редко маги обращали внимание на средства их защиты и особенно на номера, что приводило к вопросам соответствующих служб, очень параноидально реагирующих на слишком качественные фальшивки, а это уже заставляло Ассоциацию улаживать проблемы с секретностью. Так что промышлять созданием фальшивых денег магией себе дороже, можно нарваться на обвинение в нарушении конспирации, а это очень серьёзно. Ещё одна причина, почему Кайнетт воспользовался гипнозом, не оставляющим улик.

— Я тоже так думаю, — согласилась Тонкс, пожав плечами. Затем повела его за собой вглубь квартала, добавив: — Но традиции есть традиции. А своими традициями магический мир гордится и держится за них крепко. Тебе придётся привыкнуть к этому. Заодно напомню, что золото зачарованное — в обычном магазине ты его не продашь, превратится в золу. Многим магглорождённым эта идея приходит в голову первой, там оно куда дороже стоит, чем здесь. К слову, вон там лавка, где продают или делают на заказ волшебные палочки. Когда тебе исполнится одиннадцать, сможешь прийти туда и найти себе подходящую. Волшебник без палочки даже не однорукий, а считай немой и парализованный, в школу без неё тебя просто не пустят, и во многие магические учреждения даже не пройдешь.

— Спасибо, я учту, — пробормотал маг, слова про «немого и парализованного» вызвали у него не самые лучшие и ещё слишком свежие воспоминания. — А как я без этой палочки смогу пройти сюда через ту… стену? Ждать другого волшебника, который проведёт с собой?

— Совсем не обязательно. Попроси хозяина, он откроет путь. Если не будешь шастать каждый день по три раза туда-обратно, то проблем возникнуть не должно. Обычно дети до одиннадцати сюда приходят с родителями или кем-то из старших, но бывают исключения.

— И вот мне что ещё интересно, допустим я — человек ничего не знающий о магии и без денег, обнаружил бы вдруг эти способности. Но живу я в Эдинбурге и не смог бы сам прийти сюда и встретить кого-то вроде вас, кто всё бы разъяснил — как получить стипендию, где купить книги для подготовки. И как бы я поступал в школу, не имея средств, чтобы там учиться, и ничего не зная о том, как претендовать на вакантное место?

— Это как раз просто. В таких случаях обычно берут отсрочку на год. Один из деканов школы приводит или переносит магглорождённого сюда, объясняет всё то, что я объясняла тебе, и предупреждает, что при должном усердии в учёбе через год они могут претендовать на стипендию для обучения в школе. Если же год спустя они не сдадут экзамен, значит, магия не настолько им интересна, чтобы приложить достаточно усилий, и волшебному миру они не нужны. Как по мне, это глупо, но кто такая обычная полукровка, чтобы указывать Министерству и директору?

— Прошу прощения?

— Не обращай внимания, это скучная политика и прочая взрослая ерунда. Если захочешь, разберешься со временем сам. Пока идем дальше, покажу тебе ещё пару интересных мест.

Поскольку покупать им было нечего, а точнее не на что, оставшаяся экскурсия уложилась в полчаса. Сначала ученица авроров пыталась указывать на интересные любому десятилетнему ребёнку магазины вроде волшебной кондитерской или лавки с зачарованными игрушками, но быстро заметила, что книги и мастерские алхимиков интересуют Джеймса куда больше. Можно понять, учитывая его непростую ситуацию, желание прижиться в магическом мире и немалые шансы остаться за его бортом, если всё сложится неудачно, но ей всё равно хотелось добавить немного праздничной атмосферы, какой был десять лет назад окружен её собственный первый визит сюда. Уже двигаясь обратно к выходу из магического квартала, она как бы между делом указала на небольшой проход в сторону от торговой улицы, пояснила негромко:

— А вон там Лютный переулок. Неприятное место, там торгуют всякой дрянью и порой прячут преступников, так что пока не станешь старше и не обзаведешься парой надежных друзей, лучше туда не суйся. Авроры сюда с проверками ходят, почти как на работу, а толку всё равно немного.

— Понятно, а что значит «торгуют всякой дрянью»?

— Краденые вещи, самодельные артефакты без патента, зелья непонятно из каких компонентов, сомнительные «реликвии» магов прошлого, якобы найденные у бабушки на чердаке… Чёрный рынок, если это тебе о чём-то говорит. Плюс книги по тёмной магии и свитки с запрещенными заклинаниями, половина из которых опаснее для того, кто держит палочку, чем для тех, на кого она направлена — это когда они вообще работают.

— «Тёмной магии»?

— Проклятья на болезнь и неудачу, сглаз, непростительные заклятья, магия крови, разнообразная некромантия — всё, что запрещает Министерство, попросту называют «тёмной магией».

Дипломированный некромант Кайнетт Арчибальд только хмыкнул, не зная, что и сказать. Похоже, стоит быть осторожнее в демонстрации своих талантов, если он не хочет жить под сдерживающей печатью, или как местные «авроры» отмечают еретиков и ренегатов, лезущих в запретные для исследования области? Занятно, если верно и обратное, и у местных магов свободно разрешены, к примеру, изучение магии времени или создание дубликатов тел.

— Хорошо, постараюсь держаться от них подальше, — послушно ответил он Тонкс, опустив глаза. Лишние подозрения от будущего представителя власти ему точно не нужны. — Если я хочу стать стипендиатом и отличником, то мне проблемы с репутацией определённо ни к чему.

— Рада, что ты это понимаешь, — похвалила Тонкс, похлопав его по плечу. — Всем бы такое благоразумие в твоём возрасте, а то купят какой-нибудь гримуар «шутки ради», а потом плачут в аврорате, что «я не хотел», «я же не знал», «оно само прокляло двадцать семь магглов и полдюжины волшебников». Ладно, пойдем, я выведу тебя обратно в Лондон, — сказала она, вновь беря ребёнка за руку. Покинув магический квартал, Тонкс не забыла бдительно сменить их одежду на «маггловскую» вновь. Уже выйдя из паба и добравшись до того же пустого парка, она добавила, неловко разведя руками: — В общем, как-то вот так, добро пожаловать к нам в мир магии. Извини, если что-то было непонятно, я всё-таки не преподаватель и не декан, кто каждый год такие лекции читает. В любом случае, надеюсь, у тебя получится с нами остаться. И ещё, если… ну, если у тебя не выйдет быстро достать денег, возникнут какие-то проблемы с их обменом на галеоны или покупкой нужных вещей, всегда можешь оставить у хозяина в «Дырявом котле» письмо для Тонкс и назначить день и время встречи. Я постараюсь прийти и помочь, в крайнем случае, оставлю сообщение и посоветую, как разобраться с затруднением. Так что не стесняйся, пиши, если что-то случится.

Кайнетт медленно кивнул, внимательно рассматривая её. Он пока так и не смог понять мотива. Маги, даже неполноценные новички из второго-третьего поколения, редко делают что-то просто так, без причины. Альтруисты вообще долго не живут, а в Ассоциации и подавно. Тем более перед ним будущий боевой маг, такие даже своим не всегда доверяют, не говоря уж о чужих. Однако пользуясь нынешним положением «ребёнка» Арчибальд не стал играть словами или плести в разговоре вторые и третьи смыслы, а просто задал вопрос в лоб:

— А всё-таки, почему вы мне помогаете? Я ведь всего лишь сирота без денег и покровителей, а вы — будущий офицер правопорядка, наследница старого рода — далеко не последний человек.

— Потому что, в отличие от многих так называемых чистокровных я не повесила шоры на глаза, — ответила она серьёзно. — Понимаешь, Джеймс, после войны и после восстания 10 лет назад нас ведь осталось очень мало. В газетах и бюллетенях Министерства этого не найти — либо они сами не знают точного числа, либо старательно скрывают. А у меня есть подруга из магглов, учится в колледже, я как-то давала ей пару цифр и попросила прикинуть, сколько же нас всего. Она мне тогда сказала — тринадцать тысяч. Ладно, сделаем поправку на то, что волшебники живут раза в полтора дольше и от болезней умирают куда реже, добавим к общему числу сквибов и магические расы, всё равно выходит не больше двадцати пяти тысяч на всю Британию. Самый максимум — тридцать. Какой-нибудь городишко Сент-Остелл в графстве Корнуолл, о котором ты до этого дня, вероятно, никогда не слышал, имеет население больше. А для многих магической Британией весь мир и ограничивается, вот и представь себе. Каждый волшебник на счету, ни одного лишнего у нас нет — чего эти любители кричать про чистоту крови не понимают и никогда уже, наверное, не поймут. Держу пари, они даже слово «вырождение» не знают, не заглядывая в словарь.

— Допустим… Но ведь есть другие страны. Франция, Германия, Штаты или та же Индия — там большое население, значит и магов должно быть немало.

— Ты пока просто не понимаешь, как работает волшебный мир, Джеймс. Это у магглов всё просто — сел на самолёт, и ты уже в Берлине или в… не помню, что там за столица у Индии. Магические страны живут закрыто, не считая турниров раз в несколько лет, и то с соседями. У всех свои проблемы, свои сплетни, своя политика и интриги. Десять лет назад, когда шла почти натуральная война, нам никто не помогал. А прямо сейчас в той же Швеции могут пытаться устроить Рагнарёк, а у нас или во Франции и знать никто не будет, пока ледяные великаны через границу не пойдут и маггловские города ровнять с землёй не примутся. Так что волшебников Британии в первую очередь волнуют только волшебники Британии. И чем наше общество будет разнообразнее и больше, тем лучше. Так что я надеюсь, что ты сможешь попасть в школу и остаться с нами, Джеймс.

— Да, я тоже, — немного отвлечённо согласился маг. Картина ему открывалась неприглядная. Никакой мировой Ассоциации магов, никакой кооперации в исследованиях и разработках. Конечно, в родном мире тоже хватало мест, далёких от магического сообщества — та же Япония в этом плане считалась страшной глушью и официально к Ассоциации так и не присоединилась, держа нейтралитет. Но в этом мире британский преподаватель о каком-то опасном ритуале на Дальнем Востоке вообще никогда бы не узнал, если Тонкс не сгущает краски. Эту информацию нужно будет обязательно перепроверить у других магов. Ну, а пока требуется с присущей джентльмену вежливостью закончить разговор. Даже если перед ним маг совершенно недостойного происхождения, она ему помогла практически задаром, хотя могла этого не делать. Такое стоило ценить, на время закрыв глаза на её семью. — Если возникнут непреодолимые трудности, то я оставлю вам письмо, однако постараюсь справиться с проблемами самостоятельно. Благодарю за помощь, вы много сделали для меня. А теперь, спешу откланяться. До следующей встречи, миледи Тонкс.

— До встречи, Джеймс. Надеюсь, что ещё тебя здесь увижу.