Кто будет таким, как я? (джен)

Вводная лекция была закончена, и мы зашли внутрь бара. Пожалуй, именно под такие места магглы часто пытаются делать стилизацию своих питейных заведений: почерневшая от времени массивная дубовая мебель, дощатый пол и стены, полумрак, керосиновые светильники на стенах, барная стойка, тоже почерневшая и исцарапанная. Здесь было довольно тихо и немноголюдно, как и в маггловском баре утром в будний день, и бармен за стойкой откровенно скучал. Они с Квиреллом кивнули друг другу, и мы, не задерживаясь, пошли к противоположному выходу из заведения. Там находился проулок, загороженный кирпичной стеной, перед которой мы и остановились.

— Сейчас будет фокус. Смотри внимательно, Гарри, — с этими словами профессор ударил по нескольким кирпичам, и стена разъехалась в разные стороны, открыв за собой Чудо.

Мы стояли перед входом на самую удивительную улицу из всех, которые я когда-либо видел. Она была не слишком широкой, как и многие средневековые улочки в старых городах. Невысокие разнообразные здания чем-то напоминали сказочные. Некоторые из них уже покосились набок, и, казалось, только волшебство могло спасти их от обвала. Именно в этот момент я понял, почему магглорождённые, попадая в волшебный мир, полагают, что попали в сказку. Собранные в небольшие венки сухие травы, живые совы и метлы в витринах магазинов, люди, одетые в пестрые мантии — мне казалось, что пейзаж вокруг меня сюрреалистичен. Косая Аллея была тем местом, которое, увидев лишь однажды, любишь всю жизнь, куда хочется возвращаться снова и снова. Прежде чем вновь заговорить, Квирелл дал мне немного времени, чтобы осмотреть улицу, видимо, зная, какие именно чувства испытывает человек, впервые оказавшийся здесь.

— Налюбовался? Пора закругляться с этим, — сказал профессор спустя несколько минут, — Нам ещё по магазинам пройтись нужно успеть, так что идем. Итак, вначале мы купим тебе одежду в магазине мадам Малкин, это чуть ниже по улице. Волшебники, как ты уже заметил, одеваются в мантии. В маггловском мире мы не заявляем о себе, поэтому там мы носим обычную одежду. Правда, многие маги не в состоянии подобрать себе нормальные вещи, поэтому часто они выглядят странно. Что особенно обидно, получившие хорошие оценки по маггловедению тоже этим страдают. Но в Хогвартсе не носить мантии позволяют себе два человека: я и наш лесничий Хагрид, в силу специфики своей должности. Мог бы себе позволить такое ещё и директор Дамблдор, но у него несколько другие странности. Когда купишь мантии, можешь надеть одну из них сразу.

Это было логичным. Потому что среди волшебников в мантиях, я чувствовал себя белой вороной, человеком, по ошибке оказавшимся на Косой Аллее. Тем, кого в волшебном мире не ждали и кому здесь были не рады. Тогда я не придал этому значения, но еще много раз я буду ощущать себя именно так.

— Финансы у нас довольно ограничены, — продолжил Квирелл, — На некоторые вещи придётся потратить строго определенную сумму. На другие можно потратить больше или же, наоборот, меньше. Это решать уже тебе. Остаток денег мне положено вернуть в Попечительский совет, но я этого никогда не делаю, так как понимаю, что человеку нелегко чувствовать себя ущемленным в чем-то, ему хочется иметь долю свободы, а иногда она — это деньги. Так что поступай, конечно, как хочешь, но если одежда для тебя не играет существенной роли, то имеет смысл купить самый бюджетный вариант. И помни, что дороже всего тебе обойдётся палочка, а вместе с учебниками она сделает наш бюджет вдвое меньше. О, вот мы как раз и пришли, заходим.

Магазин, в который мы вошли, был самым обычным и располагался на первом этаже в доме, на вид семнадцатого или восемнадцатого века постройки. Наверняка такие встречаются и в маггловском Лондоне. Профессор поговорил с хозяйкой заведения — мадам Малкин, назвал ей список того, что нам необходимо приобрести и после сообщил, что подождёт меня на улице. Мадам Малкин отвела меня в примерочную, где был ещё один посетитель, и тут началось... странное. Дело в том, что в магическом мире измерения для пошива одежды делаются не людьми, а зачарованными инструментами, и это весьма удивляет, когда сталкиваешься с таким впервые.

Посетитель, который находился в примерочной в одно со мной время, и про которого я успел позабыть, наблюдая за измерительной лентой, оказался мальчиком моего возраста, с тонкими чертами лица, зализанными светлыми, почти белыми волосами и скучающим взглядом. Он посмотрел на меня без особенного интереса, но разговором всё же решил удостоить. Говорил он забавно, растягивая иногда слова. Тогда я не понял, зачем он это делает, но позже догадался, что таким образом он просто пытался подражать взрослым, по его мнению, важным и высокомерным. Получалось у него это не очень хорошо.

— Привет. Тоже в Хогвартс? — спросил он меня первым. И правильно, я ведь первым бы никогда не заговорил — всегда стеснялся разговаривать с незнакомцами.

— Привет, ага. Ты, судя по всему, тоже?

— Да. Родители мне сейчас покупают то, что можно приобрести без моего присутствия. Потом мы пойдём смотреть гоночные мётлы. Жаль, что первокурсникам запрещено привозить их с собой. У тебя есть метла, кстати?

— Не-а.

— Тогда ты и в квиддич, наверное, не играешь? Ты уже знаешь, на какой факультет попадёшь?

— Это можно знать заранее?

— Нет, конечно, знать наверняка нельзя, но думаю, что я попаду на Слизерин, поскольку вся моя семья там училась. Райвенкло тоже неплох, но попасть на тот же Хаффлпафф... лучше сразу уйти из школы.

— И чем же так плох Хаффлпафф? — про факультеты я пока не многое знал.

— Скажешь ещё! Факультет неудачников! Да и грязнокровок там немало. Постой, а твои родители, они из наших?

Я не сразу ответил, потому что поначалу не понял суть вопроса. Спустя секунду я решил, что он хочет узнать, не грязнокровка ли я.

— Они волшебники, если ты это имеешь в виду.

— А тот человек, с которым ты пришёл, это твой отец, да?

— Нет, это профессор Квирелл, преподаватель в Хогвартсе. Мои родители умерли.

— Извини, мне жаль, что я затронул эту тему, — судя по голосу, жаль ему не было, разве что мой собеседник немного смутился. — Я считаю возмутительным, что грязнокровки учатся в одной школе с нами. Они и о волшебстве-то ничего не знают, пока не получат письмо из Хогвартса.

Говорить о том, что до этого момента тоже не знал о волшебстве, я не стал, тем более, ему уже сделали все, что было необходимо и он мог спокойно уйти. Удерживать его своим разговором я не стал, поэтому он быстро вышел из магазина с покупками, — видимо, пошёл смотреть мётлы. Я же купил самые дешёвые мантии и остальную одежду из списка, переоделся там же и с покупками вышел на улицу, где меня ожидал профессор Квирелл.

— Отлично, Гарри. Покупки только начались, а вещей у тебя уже немало, — сказал профессор, глядя на три моих бумажных пакета в руках. — Пока ты был в магазине, я купил тебе сундук, он довольно вместительный. Я решил, что не следует тебе заходить в тот магазин, иначе мы задержимся там надолго. Сундук я заколдовал так, что он будет легче, но учти — эта вещь тебе на все годы обучения, только в первый год Попечительский совет готов выделить больше денег, так как необходимо купить и те вещи, которыми ты будешь пользоваться постоянно, но нет нужды приобретать их ежегодно.

— Теперь пора купить самую важную вещь в жизни каждого мага — волшебную палочку. После её приобретения владелец обычно не расстаётся с ней до смерти, для многих палочка является едва ли не лучшим другом. Для этого мы с тобой пойдём к Олливандеру, легендарному мастеру с мировой известностью. Помимо некоторых странностей, позволительных для столь выдающейся персоны, Гаррик Олливандер обладает феноменальной памятью и имеет очень трепетное отношением к палочкам. Так что я думаю, что тебе стоит на него посмотреть, пойдём.

Этим Квирелл меня очень заинтриговал. Я не знал, чего ожидать и по каким критериям волшебник приобретает палочки. Если на стоимость мантий мне было плевать, то быть владельцем самой дешевой палочки я точно не хотел. Сам магазин, к которому мы подходили, снаружи выглядел немного запустевшим: вывеску не обновляли, наверное, с самого основания, витрина давно покрылась пылью и разнообразием товаров не привлекала. Там лежала всего одна палочка, которую, казалось, положили туда только за тем, чтобы витрина не оставалась абсолютно пустой. Лавку легендарного мастера с мировым именем я представлял иначе.

Внутри магазин казался не менее запустевшим. В центре стоял одинокий табурет, высокие полки с множеством небольших пыльных коробок располагались у стен. Я вопросительно посмотрел на Квирелла, но тот только загадочно улыбнулся, что меня несколько успокоило.

— Девять дюймов ровно, ольха и волос единорога, довольно гибкая, — седой, как лунь, продавец появился неожиданно, а его тихий голос после такого появления пробирал до костей. — Сколько лет прошло с того момента, как она выбрала вас? Пятнадцать?

— И я рад вас видеть, мистер Олливандер, — поприветствовал старика Квирелл.

— Так, а ты, должно быть, мистер Поттер. Похож на своего отца, но глаза — как у матери. Девять дюймов с четвертью, ива, гибкая и элегантная... Кажется, только вчера мисс Эванс покупала её у меня. Джеймса же выбрала палочка из красного дерева, одиннадцать дюймов ровно, немногим менее гибкая. Нет, ты не ослышался, я действительно сказал, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот.

— Только оплачивает выбор почему-то волшебник, — я зачем-то ляпнул первое, что пришло в голову, однако Квирелл шутку оценил, да и Олливандер выдал мне скупую улыбку.

— Но давайте приступим к измерениям. Какой рукой вы держите палочку?

— Ээ... я правша.

— Отлично, — и вот меня второй раз за день начали изменять волшебными инструментами, но если в необходимости снятия мерок для мантии я был уверен, то к чему это сейчас — не имел представления. Впрочем, не знаю этого до сих пор.

— Внутри, — объяснял структуру своих изделий Олливандер, — обязательно должна находиться магическая составляющая, без которой палочка будет обычной деревяшкой. Обычно это частицы волшебных зверей, причём именно составляющая палочки определяет то, какое волшебство лучше дается магу. Я использую волосы с хвоста единорога, перья феникса, тоже хвостовые, и сердечные жилы дракона. Двух одинаковых палочек не бывает, как не бывает двух одинаковых деревьев или зверей. Каждая палочка — особенная, она обладает своим характером. И, конечно, чужой палочкой колдовать гораздо сложнее. Начнём с этой: бук и сердечная жила дракона, девять дюймов ровно, — с этими словами мастер вручил мне палочку, к которой до этого несколько секунд пристально приглядывался.

Я взял её, помахал перед собой, но ничего не произошло, кроме того, что Олливандер выхватил её у меня и тут же вручил следующую. Она тоже не подошла, также как третья, четвёртая, пятая...

— Всё интереснее и интереснее, — я уже успел сбиться со счёта, а Олливандер распалялся, с каждой отвергнутой палочкой становясь всё более довольным, в то время как я готов был выть от отчаяния и представлял, как ухожу ни с чем, — А что скажет эта палочка? Одиннадцать дюймов, перо феникса, остролист. Очень гибкая.

Когда палочка, которую я взял в руки, стала неожиданно тёплой, а при взмахе испустила сноп красно-золотых искр, я очень сильно удивился и даже испугался. Не сразу понял, что это значит, что палочка выбрала меня, ведь Олливандер не предупредил, какой реакции ожидает.

— Прекрасно! Превосходно, мистер Поттер. Однако это ещё и очень любопытно.

— Простите, но что именно любопытно? — задал я вопрос, скорее по инерции, не ожидая ответа, потому что в этот момент смотрел только на палочку и не мог ей налюбоваться, хоть в ее внешнем виде не было ничего особенного.

— Все дело вот в чем, мистер Поттер, — Олливандер наклонился ко мне слишком близко и заглянул в глаза, словно пытаясь в них что-то разглядеть, заглянуть через них в саму душу. — Феникс обычно дает одно перо, но тогда у меня их было два. Два совершенно одинаковых пера. Пятьдесят лет назад та палочка, почти идентичная вашей, нашла своего хозяина. Тис, тринадцать с половиной дюймов, тоже гибкая, как и ваша. Мальчик, которого она выбрала, Том Риддл, вырос, окончил Хогвартс, и через десятилетия стал известен как Сами-знаете-кто. С вас семь галеонов.

Квирелл уже отсчитал деньги и попрощался с Олливандером, я кивнул мастеру напоследок и постарался улыбнуться, хоть и вышло это у меня тогда с трудом, когда до нас донёсся тихий шепот мастера, который исходил, словно отовсюду, из самих стен.

— Не знаю, что можно ожидать от этой палочки, и как вы будете её использовать. Но ее сестра творила великие дела. Ужасные, но великие.

Наверное, именно тогда в моей жизни появился Волдеморт. Я забыл о нем сразу, как только увидел Косую Аллею и, возможно, никогда бы его не вспоминал. Но после покупки палочки он преследовал меня всегда и везде, я начал интересоваться им, его жизнью. Чего он добился, чего он хотел добиться, но не смог, не успел, что с ним произошло, зачем он делал те или иные вещи — всё это стало для меня интересным. Только из-за одной палочки, только из-за слов мастера. Наверное, если меня спросят сейчас, кто в большей степени определил мою жизнь, я скажу — Олливандер. Человек, которого я видел лишь раз, который зачем-то сказал эти проклятые слова напоследок, когда я уже почти покинул лавку. Подумать только, какая мелочь может сделать меня в чём-то подобным великому страшному волшебнику! С тех пор я всегда сравнивал себя с ним, будто он наблюдал за мной из вечности. Я называл его в своих мыслях только Волдемортом или Томом Риддлом, потому что мне казалось, что я имею право на это, а прозвища вроде "Сами-знаете-кто" — звучат нелепо. Да, именно таким образом он появился в моей жизни, чтобы навсегда стать незримым спутником и наблюдателем.

— Так, Гарри, хватит об этом думать! — Квирелл, конечно, понял, что слова Олливандера заставили меня задуматься. — То, что у тебя такая палочка, ничего не значит. Соглашусь, изначально я рассчитывал на несколько иное впечатление от похода за палочкой, но ничего не изменишь. И чтобы ты не заблуждался, принято считать, что именно волшебник выбирает палочку, а не наоборот — слова Олливандера не обоснованы, и большинство волшебников не согласится с ним в этом вопросе. Это его заморочки и, в конце концов, он может себе их позволить. Уверен, тебе подошло бы еще полдюжины палочек в этом магазине.

— Ага...

— Теперь нам нужно купить котел, флаконы для зелий и весы, — Квирелл сверился с бумажкой, не походившей на официальное письмо из Хогвартса. Возможно, он носит с собой собственный список. — Потом мы купим телескоп, а под конец зайдем в «Флориш и Блоттс» за книгами. Всё устраивает?

— Ага, — тогда мне было уже безразлично, я все продолжал думать о палочке.

Поход за котлом и телескопом не оставил каких-либо значимых воспоминаний. Помня слова профессора о деньгах, я экономил на оборудовании — мне казалось, что раз оно учебное — то и такое сгодится. В целом, позже я пойму, что поступил верно. Но несмотря на ухищрения, количество денег стремительно уменьшалось, и я прекрасно понял правоту Квирелла: чтобы из выделенных денег осталось хоть что-то, экономить надо на всём. К счастью, из обязательного списка вещей в Хогвартс нам оставалось купить только учебники.

— За книгами мы пойдём в «Флориш и Блоттс» — это крупнейший книжный магазин во всей Магической Британии. Если останется немного денег, можешь купить и книги не входящие в обязательный перечень. Но учти, что практически всё необходимое можно найти в библиотеке Хогвартса.

В «Флориш и Блоттс», помимо обязательных книг, я купил ещё «Историю Хогвартса», а заодно пролистал несколько фолиантов с заклинаниями. Книг там, действительно, было немало для магического мира. Но размеры магазина меня не впечатляли, поскольку я знал, что в Лондоне есть книжные магазины гораздо крупнее, с огромным ассортиментом. Зато обложки были очень разнообразно оформлены, некоторые оказались чуть ли не живыми, и это вызывало неподдельный интерес. Все учебники из списка и почти все прочие книги были посвящены тем дисциплинам, которые в моей повседневной жизни до этого не встречались, а потому их навязчиво хотелось приобрести. Никогда я не чувствовал такой острой необходимости в покупках в маггловских книжных. Но финансовые возможности не способствовали удовлетворению моего внезапного интереса к литературе, и пришлось покинуть магазин неудовлетворённым. Когда мы вышли из магазина, профессор в очередной раз меня удивил.

— Ну что ж, времени немало прошло. Если ты проголодался, предлагаю зайти в кафе-мороженое Флореана Фортескью или в Дырявый Котёл, в зависимости от того, хочешь ли ты больше десерт или обычные блюда. Только учти, что есть тебе придётся за свой счёт. Я, знаешь ли, в ожидании зарплаты, а будет она только через несколько дней.

Недолго думая, я выбрал кафе-мороженое — Дурсли не слишком часто баловали меня десертами. Там Квирелл и выдал мне остаток денег, выделенных ему на поход со мной по Косой Аллее, — очень небольшую сумму, которой едва бы хватило хоть на одну книгу, и поинтересовался, не осталось ли у меня к нему вопросов. Вопросы имелись.

— Интересно, как магические деньги соотносятся с маггловскими... — не то спросил, не то просто произнес я то, над чем думал последнюю минуту, ведь Дурсли редко давали мне деньги на карманные расходы. Обычно только тогда, когда уезжали на весь день, а тетя не успевала приготовить обед.

— Тут всё довольно просто. Магглы печатают деньги на бумаге, а волшебники расплачиваются золотом, отсюда никакого твёрдого курса нет и быть не может. Какая сейчас у магглов цена на золото, я не знаю, но здесь оно дешевле, по определенным причинам, связанным с особенностями его добычи, насыщенностью им рынка, а так же просто из-за отличий экономики от маггловской. Вынести волшебное золото за пределы магического мира, минуя гоблинов, весьма сложно. Вернее, проблемы начнутся, как только тебя отследят, а это произойдет обязательно. Я думаю, один галеон будет стоить порядка тридцати-сорока фунтов стерлингов, хотя гоблины менять деньги тебе будут в разы менее выгодно. Ещё какие-то вопросы?

— Да, пожалуй... — я вспомнил о странности, замеченной мною в книжном, — Я просмотрел несколько книг с заклинаниями и, кажется, все они на латыни?

— Маги Европы, по большей части, являются наследниками магии Древнего Рима. Какие-то отголоски кельтской магии тоже можно найти, но латынь сейчас стала мировым стандартом. Есть ещё другие магические системы, в которых заклинания формируются на других языках. Большое влияние в общемировую магическую культуру оказали ещё арабский язык и фарси. В принципе, вы это узнаете на уроках по истории магии. Хотя... — Квирелл усмехнулся, — Нет, не узнаете.

— Почему?

— Увидишь... После первого урока тебе сразу станет ясно.

В копилку интересных вопросов, помимо тех, которые касались Волдеморта, таким образом прибавился и этот.

— Кстати, почти забыл. Гарри, колдовать тебе дома будет нельзя. С твоей тетей я поговорил, так что проблем с родственниками возникнуть не должно. Когда пойдёшь на вокзал, помни, что вход расположен в стене между платформами 9 и 10, возле десятой. Если вдруг что-то не сложится с поездом: я тебе покажу, что делать, как только мы выйдем. Вроде бы, всё. День выдался довольно плодотворным и не таким утомительным. Все-таки в будний день здесь гораздо спокойнее.

Когда мы вышли из Дырявого Котла в маггловскую часть города, профессор особым образом — он попросил обратить на это внимание — вскинул палочку в сторону дороги, после чего раздался рёв, визг шин, и прямо перед нами появилось синее нечто — трёхэтажный автобус, выпущенный, судя по внешнему виду, лет сорок назад. Магглы вокруг при этом делали вид, как будто ничего необычного не произошло. Это удивило меня лишь на миг, пока я не вспомнил, что такие вещи защищены от внимания обычных людей.

— Это Ночной рыцарь — автобус для тех, кто попал в неприятное положение, — пояснил Квирелл. — Альтернативный способ добраться до места назначения, но пользуются им, как правило, только в крайнем случае. Я думаю, ты сам поймешь, почему.