Возвращение домой (гет)

— А ты изменился, — сказала Марго, сидя напротив него за столом.

Блад чуть улыбнулся, пригубив подогретое вино. У нее были чудесные веснушки на носу, которые, увы, она искусно скрывала под пудрой.

— Ты тоже, — ответил он. — Расцвела и похорошела...

Она фыркнула, махнув рукой.

— То есть, постарела и сморщилась?

— Это искренний комплимент! — сказал Блад. И это действительно было так. Он был приятно удивлен, обнаружив вместо немного угловатой рыжей девчушки, которую оставил здесь два года назад, молодую женщину с уверенным и даже жестким взглядом зеленых глаз.

— Я говорила не о внешности, — пояснила она, отщипнув кусочек курицы и кинув в рот.

— Ох! — он выжидающе смотрел на нее. — Тогда о чем же?

— Это трудно объяснить... — теперь она водила пальцем по столу. — Но раньше ты был... злее.

Блад рассмеялся.

— Неужели? Впрочем, наверное, ты права. Это хорошо или плохо?

— И ты выглядишь усталым, — продолжала она, не отвечая на его вопрос.

— Марго, милая, я провел в седле несколько дней, — заметил он, ухмыляясь.

Она бросила на Блада немного сердитый взгляд, видимо, задетая его иронией.

— Я говорю о другой усталости, Питер! — сказал она, тряхнув рыжими локонами. — У тебя глаза усталые. Что случилось? Почему ты решил уехать?

Блад перестал улыбаться и посмотрел в камин, на пляшущие язычки пламени.

— Наверное, остепенился, — сказал он, наконец. — Как-то надоело шататься по свету... воевать за чужие мелочные интересы... участвовать в войнах, которые не имеют ко мне никакого отношения.

— А! — она кивнула с преувеличенной почтительностью. — Могу понять... но зачем уезжать? Ты вполне мог бы осесть, скажем... здесь... и заняться своей медициной, раз уж война тебе поперек горла встала. Зачем тащиться в эту глушь...

— В Ирландию, — поправил он ее, и глаза его строго блеснули.

— Ладно, в Ирландию, — послушно кивнула Марго. — Ты же говорил, что там плохо.

— Я говорил?! — воскликнул Блад удивленно.

Она кивнула.

Блад вздохнул, нахмурившись.

— Какая уж есть, но это моя родина, Марго, — сказал он негромко. — Я хочу вернуться домой.

— И нет никакой надежды тебя отговорить? — спросила она грустно.

Блад покачал головой, и лицо его стало строгим.

Марго вздохнула, а потом, куснув губу, плавно перевела разговор на другую тему.

— Значит, ты всё это время пропадал во Фландрии? — спросила она, и ее глаза прищурились. — Полагаю, испанцы сполна расплатились за те два года, которые ты проторчал в их тюрьме?

— О, да... — он сухо рассмеялся. — Теперь мы квиты.

Блад подумал, что Марго, наверное, была права насчет того, что в нем что-то изменилось. В прошлый раз, когда он был здесь, его переполняла жажда мести. Ему хотелось вцепиться в глотку первому попавшемуся на пути испанцу... заставить этих тварей заплатить за все... за все... Да, раньше он был злым. Эта неутоленная ненависть толкнула его вступить в ряды французской армии и принять участие в войне с Испанией на территории Нидерландов. Странное было время, и дикая, непонятная война. Так сложилось, что Блад не питал особой симпатии к французам. Видимо, слишком много времени провел среди голландцев, сражаясь против них. Он поступил на службу к Людовику XIV, только чтобы свести счеты с испанцами...

В итоге получилось, что он все это время был сам по себе.

И если уж начинать мирную жизнь, то не в этой стране. Черт побери, он здесь почти пять лет, но так и не смог нормально освоить французский язык... что уж тут говорить о...

— Марго, солнышко, чуть не забыл! — сказал Блад, встав из-за стола. — Я же привез тебе подарок!

Она наблюдала за тем, как он роется в своих вещах, выуживая со дна мешка...

— Пресвятая Дева! — воскликнула Марго, прижав руку к груди. — Неужели это мне?!

Она восхищенно смотрела на великолепный воротник из брабантских кружев, который Блад протягивал ей, расправив на ладонях. Тончайшие льняные нити играли на свету, придавая вещи нежный золотисто-розоватый отблеск.

— Привез из Фландрии, — сказал он. — Думаю, как раз для тебя украшение!

Марго помотала головой, всё еще пребывая в потрясении.

— Н-нет, н-нет, я не могу это принять... Не могу! — она умоляюще посмотрела на него, и Блад заметил, что ее щеки порозовели. — Это же очень дорого... господи... ты посмотри, какой узор, какое плетение... это же кучу денег стоит! Такой подарок!.. Мне его даже носить не положено... ведь даже у знатных дам не всегда есть такое... а тут я...

Не обращая внимания на ее нервный лепет, Блад набросил воротник ей на плечи.

— Королева! — констатировал он, разглядывая ее. — Марго, я вез эту вещь из самой Фландрии, где добыл ее, рискуя жизнью и кошельком, тащил по этой ужасной зимней дороге, отбиваясь от жестоких врагов. И теперь что я слышу? От моего подарка отказываются?!

— Но я... — Марго настолько разволновалась, что, казалось, вот-вот расплачется.

— Никаких «но»! — строго ответил Блад, взявшись за воротник. — Даю слово, если тебе это не нужно, кину в огонь!

Марго побледнела.

— Ты это не сделаешь… — неуверенно сказала она.

Вместо ответа Блад занес руку с воротником над очагом.

— Неужели?

— Нет! — она вырвала кружево из его рук и прижала к груди. Потом, заметив его торжествующую улыбку, покачала головой: — В одном ты не изменился.

— Да? — он приподнял бровь, задиристо глядя на нее.

— Ты такой же сумасшедший, как и раньше! — фыркнула она, поглаживая воротник.

Блад расхохотался, и Марго рассмеялась вместе с ним.

— Но я же не смогу это носить! — она попыталась еще раз оправдаться перед ним за смущение. — Такая дорогая вещь, Питер!

— Ну, тогда сможешь продать, если будет нужда, — чуть нахмурился Блад, явно задетый ее словами. — В любом случае это теперь твое.

Немного успокоившись, Марго пристально посмотрела на него.

— Похоже, ты разбогател там, в своей Фландрии, раз делаешь столь щедрые подарки.

Блад криво улыбнулся.

— Скажем так, в ближайшие месяцы от голода не умру.

— Ты бы мог дождаться весны и нормальной погоды, — продолжала она, многозначительно глядя ему в глаза. — И спокойно отплыть в свою Ирландию... например, в мае.

— Боюсь, моя милая, что к тому времени у меня не останется денег, чтобы оплатить такое путешествие... — ответил он откровенно. — Или опять ввяжусь в какую-нибудь авантюру. Здесь, в вашей милой Франции так много искушений! Лучше уж держаться от них подальше.

— Как будто в вашей Ирландии всегда спокойно! — не удержалась она от сарказма.

— Дома всегда лучше, — ответил Блад. — Особенно когда ты не был там почти десять лет...

— И дамы там лучше? — Марго сузила глаза, испытующе глядя на него.

— А вот это спорный вопрос! — ответил он, наклоняясь к ней.

Марго озорно улыбнулась.

— Неужели месье Блад проделал столь долгий путь из самой Фландрии, только чтобы это выяснить? — негромко поинтересовалась она, проведя рукой по его плечу.

Блад улыбнулся, не сводя с нее глаз.

— Если подобная мысль потешит твое самолюбие, то... ох! — он вскрикнул, потому что плечо снова пронзила острая боль.

Марго испуганно отпрянула от него, когда он на мгновение дернулся, побледнев.

— Прости... я не знала... Ты что, ранен? — пробормотала она растерянно.

Блад помотал головой, уже придя в себя и выпрямившись.

— Я не ранен. Точнее, уже все зажило. Дергаюсь по привычке. Извини, если напугал. Все в порядке...

Она недоверчиво смотрела на него.

— Ты врач, тебе виднее, конечно. Но, по-моему, тебе надо подлечиться и отлежаться, вместо того, чтобы...

— Когда доберусь до Дублина, все хвори как рукой снимет, уверен, — сказал Блад, повернувшись к ней спиной и снова принявшись рыться в сумке. — Как говорят, родные стены имеют целительную силу. Можешь считать, что это лечение, которое я себе прописал. Ходить по родной земле, дышать родным воздухом, разговаривать на родном языке...

Он достал пузырек с лауданумом и тяжело вздохнул. Не хотелось прибегать к этому средству, но и позволить, чтобы дурацкая хворь портила последний вечер с Марго... нет, к черту!

Блад быстро капнул лекарство в стакан с водой и залпом выпил, наблюдая за тем, как Марго любуется кружевным воротником, разглядывая причудливые узоры.

Она почувствовала его взгляд и обернулась. Качнула головой, и рыжие локоны скользнули по шее, отражая свет огня.

— Ну... если ты так твердо решил уехать... тогда... может, попрощаемся? — сказала она напряженно.

Блад молча потянул ее к себе, чувствуя прилив сил и бодрость от того, что боль начала отступать...