Возвращение домой (гет)

начало января 1685г

Франция, г. Нант

Дальний берег Луары был скрыт пеленой дождя. Зимнее небо почти касалось серой воды — так низко висели тяжелые тучи. Порывистый северо-западный ветер гнал их на юг, и, проходя мимо, они роняли противную морось на крыши домов и палубы кораблей, стоявших на якоре в порту города Нант.

Питер Блад зябко поежился, закутавшись в промокший плащ, и остановил коня на вершине холма, откуда открывался вид на берег. Он провел в седле большую часть дня, стремясь достигнуть города до наступления темноты. Возможно, всё получилось бы так, как он и рассчитывал, если бы не случайность — сущий пустяк, но из тех, что неизменно портят все планы, — примерно в миле от Нанта его конь, оступившись, потерял подкову. Блад даже видел, как она, сверкнув, отлетела на обочину дороги и утонула в жидкой грязи. В результате этого весь остаток пути он проделал неторопливым шагом под проливным дождем, который только сейчас перешел в морось.

Конь переступил с ноги на ногу, выдохнув облачко пара. До начала их путешествия он был гнедым, но сейчас, заляпанный дорожной грязью, стал равномерного бурого цвета. Впрочем, как и его всадник.

Блад поправил широкополую шляпу, стряхнув с нее дождевую воду, и принялся рассматривать корабли, стоявшие на якоре возле берега. Если бы не собачья погода, он бы подумал о путешествии до морского порта, Сен-Назера, куда, как он знал, заходили суда с более глубокой осадкой. Но раз уж он добрался сюда, надо попытать удачу. В конце концов, его вполне устроит небольшая шхуна, главное, чтобы она доставила его в Дублин.

Большая часть кораблей, которые он увидел, уже приготовилась к зимовке: со спущенными реями и убранными стеньгами, они уныло покачивались на якоре, похожие на призраки в медленно ползущем влажном тумане. Еще несколько судов Блад отмел сразу, полагая, что если они и выйдут в море, то совсем в другом направлении.

Навигационный сезон уже заканчивался, и надо было торопиться.

Его внимательные глаза продолжали изучать корабли.

Внутренний голос принялся корить его за то, что он приехал в Нант, проделав утомительный путь, вместо того, чтобы направиться в Кале, где шанс найти попутный корабль до Ирландии был гораздо выше. Но Блад знал, что иногда надо отступать от холодной логики и верить интуиции. Поэтому решил приехать именно сюда.

Точнее, вернуться.

Сколько же он тут не был? Два года? Три?

Он заметил, что на одной из шхун, стоявших у причала, поднят сигнальный флаг, означавший скорое отплытие. Более пристальное изучение вселило в его сердце надежду. На флагштоке ладного двухмачтового суденышка реял английский вымпел.

Уже два удачных совпадения.

Блад тронул лошадь, направив вниз по размокшей дороге, надеясь на то, что Фортуна будет милостива к нему и в третий раз. Ну, а если этого не случится... он надеялся, что содержимого его кошелька хватит для того, чтобы склонить весы госпожи Удачи на свою сторону.

В последнее время, правда, Фортуна предпочитала поманить его издали, чтобы в самый последний момент отвернуться.

Конь старательно месил ногами грязь, которая покрывала некогда вымощенную булыжником дорогу толстым слоем.

Цок-цок-цок-шлеп.

Уже полгода Блад чувствовал себя примерно таким же конем, внезапно лишившимся подковы.

Есть более точное выражение: быть выбитым из седла.

Возможно, в этом был виноват установившийся в Европе шаткий мир, а может, он просто устал. От всего.

Конь поскользнулся и дернулся, пытаясь восстановить равновесие.

Блад поморщился, почувствовав, как снова стрельнуло в плече. Эта тряская дорога не пройдет для него даром. Он знал, что к вечеру старая рана проявит себя в полной мере, лишив его сна и покоя. За два часа передвижения шагом Блад основательно замерз на пронизывающем ветру, и намокший плащ уже не спасал.

Он бывал в Нанте в разное время года. Но никогда еще город не казался ему таким неприветливым, как сейчас, в этот сумрачный январский день.

Что ж, в этом есть своя польза. Не так жалко будет его покидать.

О том, как встретит его родной город, он старался не думать.

Правая рука наливалась свинцовой тяжестью, и Блад переложил скользкий повод в левую, придержав коня. Еще раз внимательно посмотрел на шхуну. Прочитал название, аккуратно выведенное на кормовом подзоре: «Рози-Энн». Задумчиво улыбнулся.

«Третье совпадение? Корабль, носящий имя моей матери, просто обязан идти в Дублин. О, госпожа Удача, будь снисходительна к твоему слуге. Хотя бы сегодня».

В порту не было такого оживления, как осенью или весной, но он заметил, что возле соседнего судна столпились люди, таща на себе свой нехитрый скарб. Перед тем как подняться по сходням, каждый пассажир останавливался несколькими солдатами, которые некоторое время разговаривали с ним, а потом довольно бесцеремонно обыскивали его вещи.

Блад несколько мгновений созерцал эту погрузку, нахмурив брови. Потом вспомнил об изменениях в политике по отношению к гугенотам, которые начал вводить сиятельный король Франции Луи ХIV, в результате чего гугеноты начали поспешно покидать эту негостеприимную страну, пускаясь на самые невероятные ухищрения ради того, чтобы сбежать подальше от преследований.

Блад, хоть и был католиком, но тоже чувствовал, что эта земля пытается от него избавиться. Выпроваживает прочь, предварительно стараясь как следует искалечить.

Особенно сейчас, когда его шпага здесь ни к чему...

А на что он рассчитывал? Наемник без роду и племени, имя которому — легион. В любом случае, у него есть шанс уйти на взлете, не дожидаясь падения. Вот почему он должен добраться до Ирландии именно сейчас, несмотря на то, что навигация почти прекратилась до следующего сезона. Пока еще есть силы, решимость... и деньги.

Блад нащупал кошелек во внутреннем кармане, а потом поднял голову, чтобы окликнуть вахтенного матроса, появившегося на палубе шхуны.

— Эй, приятель! Куда идет ваше судно?

Господи, как давно он не говорил по-английски. Ему показалось, что он произнес каждое слово с жутким акцентом. Вот что значит десять лет скитаний на чужбине...

Матрос бросил на него оценивающий взгляд, прежде чем ответить.

— В Бристоль, сударь.

Блад вздохнул, но решил не отступать. В конце концов, всегда можно договориться об изменении курса... особенно если в качестве аргументов — золотые луидоры.

— Могу ли я поговорить с вашим шкипером? — крикнул он снова.

Конь принялся копать мостовую, нетерпеливо фыркая.

— Он еще на берегу, — отозвался вахтенный. — Можете поспрашивать в «Ягненке».

Блад поблагодарил его и, развернув коня, отправился на поиски вышеуказанной таверны. Он знал это место, хотя, когда бывал в Нанте, предпочитал заглядывать в другие заведения.

* * *

Только спрыгнув с лошади, он осознал, насколько одеревенело его тело после целого дня, проведенного в седле. Кинув повод подбежавшему мальчишке-коноводу, Блад попросил накрыть коня теплой попоной, но не расседлывать.

— И дай ему побольше сена, — добавил он, кинув медную монетку.

Мальчуган просветлел лицом, поймав ее на лету, и поспешил заняться конем.

Блад, разминая затекшие и замерзшие ноги, вошел в таверну, внимательно разглядывая ее посетителей. Их было немного, опять же, из-за окончания сезона навигации.

Он прислушивался некоторое время к певучей французской речи, которую иногда заглушал гортанный голландский говор. Потом повернулся, уловив английские слова.

За столом сидело двое мужчин, одетых добротно и просто, так, как обычно одевались английские торговые моряки. Один из них, чуть постарше, рыжий веснушчатый малый, рослый и широкоплечий, неторопливо беседовал с молодым белокурым парнем, который с аппетитом поглощал солидный кусок мяса, запивая его элем.

Блад решил обратиться к рыжему.

— Добрый день, сэр! — поздоровался он, коснувшись рукой своей шляпы. — Полагаю, я имею честь обращаться к шкиперу «Рози-Энн», что стоит у четвертого причала?

Рыжий посмотрел на него, усмехнувшись, а потом указал на своего товарища.

— Вот шкипер. А я его помощник.

Блад не смог скрыть своего удивления. Редко когда встретишь столь юного командира корабля. Судя по выражению лиц обоих англичан, он был далеко не первым, кто совершал такую ошибку. Блад попытался сгладить возникшую неловкую паузу.

— Мистер...

— Питт, к вашим услугам, — ответил белокурый парень, на мгновение перестав жевать. — Я — шкипер «Рози-Энн». У вас ко мне какое-то дело?

Блад кивнул и уселся напротив, не дожидаясь приглашения. Он коротко изложил свою просьбу.

Англичане выслушали его со скучными лицами.

— Боюсь, мы будем вынуждены отказаться от вашего предложения, сэр, — ответил Питт. — Во-первых, мой корабль не идет в Дублин. Во-вторых, у нас нет места для еще одного пассажира.

— Позвольте не согласиться со вторым пунктом, — перебил его Блад. — Не думаю, что я займу так много места.

Он улыбнулся.

— А в-третьих, сэр, — продолжал молодой человек прежним ровным тоном, — даже если бы мы согласились пойти в Дублин, я сомневаюсь, что в это время года нам удастся туда попасть. Мы и так запоздали, и не хотелось бы угодить в зимний шторм в Ирландском море.

— Даже если пассажир готов щедро заплатить? — поинтересовался Блад.

Рыжий помощник и шкипер переглянулись...

— Насколько щедро, сэр? — спросил старший, сузив холодные голубые глаза.

Блад назвал сумму.

Англичане снова переглянулись.

— Мы снимаемся с якоря завтра, с утренним отливом, — сказал Питт, воткнув вилку в мясо. — Опоздавших ждать не будем.

— Я приду вовремя, — заверил его Блад. — И это... — он отсчитал половину суммы, положив ее на стол перед ними, — пусть послужит гарантией.

Рыжий забрал деньги, усмехнувшись снова.

— Приятно видеть деловой подход, — сказал он хрипло. Его белокурый спутник молча улыбнулся.

— До встречи на корабле! — сказал Блад и направился к выходу.

Питт и помощник посмотрели ему вослед. Потом уставились друг на друга.

— Папист, — сказал рыжий пренебрежительно.

— Ирландец, — добавил Питт.

— Наши гугеноты будут недовольны, — произнес помощник.

— Нашим гугенотам придется помолчать, раз они не могут заплатить так, как этот папист, — буркнул Питт, а потом снова принялся за еду.

* * *

Блад вошел в конюшню и отыскал своего коня.

— Пойдем, дружище, знаю, что тебе хочется остаться здесь подольше, но нам надо добраться еще до одного места.

Жеребец судорожно уткнулся в сено, пытаясь сделать вид, что очень занят. Но Блад оторвал его от кормушки и вывел на улицу.

Ветер налетел на них, взметнув плащ и взъерошив гриву коня.

Блад посмотрел на небо, по которому ползли свинцовые тучи.

— Это будет чертовски веселое плавание, друг, — сказал он своему коню, а потом вскочил в седло, — которое, увы, ты со мной не разделишь.

Конь, смирившись со своей судьбой, уныло дожевал то сено, которое успел выдернуть из кормушки. Потом, повинуясь своему всаднику, направился в сторону города.

Цок-цок-цок-шлеп.

Когда Блад остановил коня возле дома, на котором висела вывеска: «Тихая гавань», на улице уже стемнело. Трактир находился на отшибе от остальных подобных заведений, так что вполне соответствовал своему названию.

«Наверняка, всё зря, — подумал Блад, спешиваясь возле ворот. — Надо было ехать в Кале. Сэкономил бы кучу денег. Не говоря уж о времени в пути».

Он посмотрел на ворота. И осознал, что весь дрожит. Решил, что это от холода. Правой руки он не чувствовал еще с момента выезда из порта.

Кое-как уняв дрожь, постучал по массивным дубовым створкам.

Открыли ему не сразу.

Блад убеждал себя до последнего, что за то время, которое он отсутствовал, здесь всё переменилось. Но, кажется, ошибался. По крайней мере, трактирщик, открывший ему дверь, выглядел точно так же, как и два года назад. Разве что потолстел немного.

Увидев стоявшего на пороге гостя, он вскрикнул и шарахнулся назад, едва не выронив лампу, которую держал в руке.

— Привет, дружище Оливье! — Блад одарил его волчьей улыбкой. — Не ждал? Могу себе представить. Может, пока ты переводишь дух от радости, все-таки впустишь меня в дом? Уж больно погода мерзкая. Не бойся, я один.

— М-месье Блад?! — проблеял толстяк, наконец, продолжая пятиться. — К-конечно, я рад вас видеть... н-но...

— Я тронут, Оливье, — Блад вошел внутрь, не дожидаясь приглашения, и огляделся по сторонам. — Не думал, что меня так хорошо здесь помнят.

— Д-да... н-но... — трактирщик вытер пот со лба. — Мы думали, что вы умерли!

— Вот как? — Блад снял шляпу и поцокал языком, увидев безнадежно вымокший плюмаж. — Как видишь, не совсем. Возможно, я похож на утопленника... но если ты угостишь меня горячим ужином и позволишь обсушиться у камина, то увидишь, что месье Блад вполне себе живой. Уверен, этот факт многих огорчит. Но такой уж я вредный, часто не оправдываю надежд моих недоброжелателей!

Трактирщик заискивающе улыбнулся.

— К-конечно, месье, я распоряжусь насчет ужина...

Блад уловил нотку сомнения в его голосе.

— Не беспокойся, старина, я заплачу. Месье Блад теперь примерный посетитель.

— И надолго вы к нам? — осторожно осведомился Оливье, оправившись от первого изумления.

Блад улыбнулся, повесив плащ у камина.

— На одну ночь, дружище. Уверен, это самое радостное для тебя известие.

Улыбка трактирщика стала шире. И она была совершенно искренней.