Ведьма - это состояние души (гет)

Во тьме было хорошо, она вела себя, как старый друг, унося прочь злость на себя и на свою незадавшуюся жертву. Видимо, правда, старовата я стала и растеряла хватку, если позволила себе так облажаться. Ну что ж, значит, так и должно быть. По крайней мере, я достигла хотя бы одной из своих целей — проклятья больше нет. Что... Какого черта?! Впереди забрезжил свет, и, по мере того, как тьма расступалась, возвращались ощущения. По крайней мере, рывок был знатным. Чувства вернулись — я распознала под лопатками твердую поверхность, и тут же ощутила сильную слабость и головокружение. Где я? На полу? Была же на кровати...

Стараясь не шевелиться сильно и не размыкать глаз, я осторожно подняла руку и ощупала грудь, но, к своему удивлению, не обнаружила там рукояти кинжала. Да и боли не чувствовалось. Целители постарались? Да уж, видимо, колдомедицина широко шагнула вперед с тех пор, как я перестала пользоваться их услугами, если способна вылечить такое. Но постойте... Если меня нашли в моем доме, то значит... Да, получается, Игоря тоже нашли, а это может говорить только об одном... Готова поспорить на сотню галлеонов, что у палаты дежурит пара молодцов в алых мантиях.

Ладно, если мне суждено еще хоть немного пожить, пускай и под следствием, то упускать эту возможность было бы по-настоящему грешно. Собравшись с силами, я распахнула глаза — и тут же закрыла их снова. Светобоязнь была нестерпимой. Опираясь на руки, я села, вытерла набежавшие от света слезы и огляделась. То, что я увидела, не имело ничего общего ни с больничной палатой, ни с моим домом, хотя в том, что это жилой дом, не оставалось сомнений. Вокруг на плиточном полу была рассыпана мука, крупы, соль, а посреди всего этого «натюрморта» сидела я. Сослепу мне показались незнакомыми мои руки, которыми я терла веки. Но я отмахнулась от этой мысли, как от бредовой — мало ли что привидится?

Но потом я заметила то, что уже была не в силах игнорировать — локон белых волос, упавший на глаза. Я намотала светлую прядь на палец, который теперь уже без сомнений идентифицировала, как чужой, и ошарашенно уставилась на чужеродные элементы внешности. Не говоря уже о том, что одежда на мне была престранная. Ничего не понимаю... Ладно, это подождет. Кое-как поднявшись, я, на плохо слушающихся ногах, опираясь на стены, решилась осмотреться.

Окинув беглым взглядом первый и второй этаж, заглянув во все комнаты, авроров я не обнаружила. Что ж, это уже немалый плюс. Правда, оставалась еще улица, надо бы проверить там... Дежурных не было, но, едва я вышла за дверь и, осторожно оглядываясь, прошлась вдоль живой изгороди, отделявшей наш дом от соседнего, как тут же вздрогнула от противного визгливого вскрика:

— Доброе утро, Пэт! Представляешь, у меня так напряжение скакнуло, что даже телевизор сгорел! А у тебя цел? Или не включен был?

Я смотрела на полноватую низенькую женщину непонятного возраста, с секатором стоящую у розового куста, и не понимала, что она от меня хочет. Она ведь ко мне обратилась?

— Все в порядке, Петуния? Что-то ты какая-то бледная...

Точно. Петуния, Пэт — это было имя. Плюс еще одна загадка, которую предстоит решить. Наверно, вид у меня был тот еще, потому что, судя по всему, эта дама всерьез забеспокоилась и хотела было спросить еще что-то, но я, взяв себя в руки, постаралась ее успокоить. Чье-то настойчивое внимание в то время, когда я сама пытаюсь разобраться, что происходит, было абсолютно ни к чему.

— А, да, — попытавшись изобразить подобие улыбки, промямлила я, — не включен. Не стоит беспокоиться, все в порядке, спасибо.

На мой взгляд, получилось не очень убедительно, но она, напоследок окинув меня странным взглядом, слава Мерлину, отстала.

Я направилась обратно в дом. Теперь, когда я убедилась, что за мной никто не следит, у меня появилось много вопросов — начиная от внешности и заканчивая голосом. Когда я впервые услышала его, то не поверила, что эти звуки издаю я: непривычно высокие с проскальзывающими истеричными нотками. Добравшись до ванной, я обалдело смотрела в зеркало, которое демонстрировало мне худосочную блондинку с длинной шеей, массивным подбородком и крупными зубами. Ну прямо лошадь! Я нахмурилась, и тонкие брови, безжалостно выщипанные так, чтобы они создавали модное нынче у магглов «удивленное выражение», сошлись к переносице. Нос тоже был абсолютно не такой — маленький, ровный и аккуратный, даже, можно сказать, идеальный, особенно после моей-то родной горбинки. Только глаза точь-в-точь мои — зеленые. Мерлин, да что происходит-то?

В памяти всплыли слова Каркарова, и стало дурно. Да неужели? Нет, нет, нет... это же бред! Где моя палочка?! Взгляд заметался по комнате, а я попыталась вспомнить что-нибудь такое, что сейчас, в своем нынешнем состоянии, я смогу сделать без нее.

— Акцио мыло! — вытянув руку, взвизгнула я, но ничего не произошло. Я пробовала снова и снова, но результат так и оставался нулевым. Более того — я даже не чувствовала в себе прежде родного мне течения магии... Осев на бортик ванны и в панике схватившись за голову, я почувствовала, что задыхаюсь.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мне удалось прийти в себя. Ощущение полной безысходности давило сродни могильной плите. Умывшись трясущимися руками, я снова взглянула на свое отражение. Жалкое зрелище: покрасневшие глаза, распухший хлюпающий нос, безвольно трясущиеся губы. Меня разрывали противоречивые чувства: отвращение к себе и злость на этого ублюдка, по воле которого я оказалась в таком незавидном положении. Вот ведь гад! А силен... Такие проклятия — редкость, не у каждого хватит духу для того, чтобы их качественно осуществить. Видно, проклясть меня — в тот момент было самой главной целью в никчемной жизни Пожирателя-крысы. Надеюсь, он сдох. А я жива. И, значит, все уже не настолько дерьмово. По-моему, я видела где-то на кухне блокнот и карандаш — позарез было нужно привести мысли в порядок.

По пути через гостиную взгляд зацепился за фото на каминной полке. Я взяла рамку в руки и внимательно рассмотрела. На снимке была семья: Петуния, по всей видимости, с мужем и сыном. Слонообразного мальчика я уже видела мельком, когда заглядывала в детскую — он спал на ковре в окружении игрушек. Малому есть в кого быть таким — мужик на фото тоже тот еще боров. Или морж? Я фыркнула при взгляде на его омерзительные усы. Я, конечно, не знаю предыстории, но все равно не понимаю, как ее угораздило выйти за такого замуж? Хотя, может, он семьянин хороший или баснословно богат? Нет, последнее вряд ли — весьма по-мещански обставленный дом намекал на то, что здесь живет крепкий уверенный средний класс. Ладно, разберемся.

Было принято решение начать с плюсов моего нынешнего положения, а именно, с того, что я, во-первых, жива, во-вторых, если все прошло так, как задумал Каркаров, то проклятия ведьмы-одиночки за мной больше не числится. Хах, этот идиот, небось, и сам не понял, что «наградив» меня одним, избавил от другого. И да, еще повезло, что я оказалась в женском теле. Неоспоримым минусом была потеря магии. Подумав об этом, я едва снова не раскисла, но запретила себе это делать. Было время, я довольно долго жила среди магглов, так что, надеюсь, удастся сойти за одну из них.

Я посмотрела на лежащий рядом снимок — это семейство тоже, мягко говоря, напрягало. Но ничего не поделаешь — приняв тело, я вынуждена принять и обязательства. И если с мужем мне может просто повезти, и она не венчалась с ним, а просто расписалась, как магглы часто делают, то сын... От сына мне никуда не деться — придется растить, какой бы ужасной ни казалась эта перспектива. Как же мало информации и, видит Мерлин, как же меня это раздражает! Но начать собирать ее стоит прямо сейчас.

Собрав с камина остальные фото, я поднялась в детскую и, растолкав мальчишку, уселась рядом с ним на ковер.

— Давай поиграем?

Он потер сонные глаза пухлыми кулачками и, зевнув, кивнул. Я показала ему наш семейный портрет:

— Я буду показывать, а ты говори, кто это, ладно? — он снова кивнул. Ну что ж, полетели! Я показала на Петунию. — Кто это?

— Мама Петуния, — выпалил мальчик и ткнул в меня пальцем. Отлично, летим дальше. Я ткнула в пацана.

— Дадли! — он даже подпрыгнул от счастья и едва не захлопал в ладоши. Вот ведь маленький жирный эгоцентричный монстр. И вот к этому я привязана? Мда... Но теперь я хотя бы знаю, как его зовут. Пришел черед мужика.

— Папа Велнон, — стало быть, Вернон. А парень, оказалось, и разговаривать толком не умеет. Выглядит крупным, но сколько ему лет?

Похвалив его за ответы и тем самым снова вызвав неуемную радость, я попросила показать на пальцах. Ага. Средний и указательный — два года. Мальчик деловито добавил:

— Сколо буит.

Когда я взяла снимок безобразной, пропитой на вид, тетки, обнимающейся с бульдогом, снизу до меня донеслись звуки мерных ударов, как будто кто-то ломился в дверь. Я замерла, прислушиваясь. Удары стали настойчивее, и вскоре подкрепились громким ревом. Отложив фотографию, я спустилась вниз.