Баньип (джен)

Пока Уолден и Лиам поднимались по лестнице, последний шепнул:

— Валим всё на меня.

— Да вот ещё, — фыркнул в ответ МакНейр.

Пани восседала в своём кресле, окутанная клубами вишнёвого дыма, и недобро щурилась. Несколькими взмахами палочки одежда прибывших была приведена в порядок, однако сесть им не предложили, и они так и стояли перед столом.

Лиам выступил чуть вперёд.

— Так я вас очень внимательно слушаю, — сказала Пани ласково; стало понятно, чьи интонации старательно воспроизводил Лиам, когда говорил с Лягушкой. — Где вас носило и с чем принесло?

— Эм… Совершенно рядовое дело, мэм, — забормотал Лиам. — Поступил сигнал от волонтёра Виктора Венделя с Джек-ривер, о готовящейся попытке проникновения в «красную» зону, мы с Уол… со стажёром МакНейром провели проверку границы зоны, нашли её в удовлетворительном состоянии, провели разъяснительную работу с волонтёром из местных…

Пани Доновска вскочила на ноги.

— Nie mydlij mi oczy, bęcwał!⁽¹⁾ — рявкнула она так, что МакНейр вздрогнул, а Лиам отшатнулся назад. — Ещё раз, пожалуйста, — сказала Доновска, вернувшись к нежным интонациям и в кресло, — подробно и с самого начала.

Лиам вздохнул и теперь начал рассказывать правду. Пани слушала его, полуприкрыв глаза и кивая в некоторых местах.

Когда Лиам дошёл до судьбы палочек, Пани расхохоталась.

— Одну сломали, другую потеряли? — проговорила она, вытирая слёзы. — Да вы просто русские!

МакНейр и Лиам недоуменно переглянулись.

— На меня не смотри, — сказал Лиам. — Я не знаю, в чём тут соль. Это что-то ваше, европейское.

— Скорее уж «их, восточноевропейское», — кивнул МакНейр, — братские народы и всё такое.

— Всё с вами ясно, — сказала Пани снисходительно. — Лиам, душа моя, ты понимаешь, что облажался?

Лиам молча смотрел на неё, играя желваками. Вдруг он склонился в поясном поклоне:

— Я признаю свои ошибочные действия и принимаю на себя всю ответственность. Жду дальнейших распоряжений!

— Ну, всю-то не надо, — пробормотал МакНейр, — я тоже там был и соучаствовал.

Пани фыркнула.

— Нахватался от Урасимы, — сказала она. — Сгинь с глаз моих, позорище, и сделай письменный отчёт обо всех подвигах и о том, как вы должны были действовать. Стоя-а-ть! — притормозила она Лиама, который радостно бросился было к лестнице вниз. — Сядешь в соседнем зале и напишешь его от руки. А то знаю я тебя: дорвёшься до ноута и будешь ворковать со своей англичанкой. Отчёт мне нужен через полтора часа, я хочу ночевать дома.

— Она не англичанка, а нормальная девушка, — взвыл Лиам, — и я не собирался сейчас ей писать!

Пани и бровью не повела, а МакНейру пришлось приложить к тому же определённые усилия. Лиам жалобно вздохнул и хлопнул дверью в соседний зал.

— А со мной что? — спросил МакНейр, ожидая своей доли разноса.

— К вам, Уолден, у меня нет претензий, — спокойно ответила Доновска. — Вы стажёр и действовали в пределах своих компетенций. Действовали, в целом, разумно. Но на будущее учтите, пожалуйста, что Лиам — человек молодой и увлекающийся, и не всегда способен адекватно оценить опасность. Его нужно не только поддерживать, но и остужать. За все годы существования Отдела я похоронила пятерых коллег, ещё от двоих хоронить было, в общем, нечего, а одного не нашли. Мне бы очень не хотелось расширять этот список за счёт кого-то из вас без достаточных разумных причин. Мы не герои, МакНейр, мы — служба спасения.

— Я вас понял, — серьёзно кивнул МакНейр, — учту.

— А Лиам, кроме того, очень любит тварей и всё интересное, — добавила она. — Так что работать с ним весело, но небезопасно.

— Ну, вы же не думаете, что Лиам устроил это приключение специально? — МакНейр думал, что пошутил, но неожиданно для него Пани задумалась.

— Вряд ли, — неохотно сказала она наконец, — он всё же не настолько безответственный кретин. Есть какие-то разумные рамки. Не при нём будь сказано.

— Я всё слышал, — громко отозвался Лиам из-за стены, — спасибо на добром слове.

— Ещё и подслушивает, łobuz…⁽²⁾ — беззлобно проворчала Пани, — наворожил что-то, стены здесь толстые… Вы идите, пожалуй, домой, Уолден, устали же, вероятно. Только палочку свою заберите из сейфа. Понимаете теперь, почему мы берём в рейды служебные?

— Теперь понимаю, — кивнул МакНейр, — доброго вечера.

В коридоре он задержался, раздумывая, спуститься ли сначала за палочкой или попрощаться с Лиамом.

— МакНейр… Уолл! — окликнул его тот.

— Да? — МакНейр заглянул в зал. Лиам забрался с ногами на стул, руки у него были скрещены на груди, а карандаш зажат между носом и верхней губой. На столе лежали несколько девственно чистых листов бумаги.

Лиам немного помялся и сказал:

— Я знаю, что в Англии так не принято, но… словом, можно напроситься к тебе в гости?

— Если ты хочешь отметить, лучше бы не сегодня, — сказал МакНейр. — Я усну после первой пинты.

— Не, не отметить, — Лиам помотал головой и ухмыльнулся. — Во-первых, у меня дома кончилась еда. Покупную я уже видеть не могу, сам готовлю паршиво, а у тебя наверняка что-то запасено.

— На самом деле нет. Но мясо пожарить недолго. А что во-вторых?

— Мне хорошо бы заночевать в своей старой спальне. После того, как вспоминается, ну… тот случай, с грибным зельем, мне всё время снится всякая дрянь, а там вроде полегче бывает.

— Если снится, зачем вспоминал, да ещё в подробностях? — удивился МакНейр.

— Так вспомнить — я по-любому вспомнил, — рассудительно сказал Лиам. — А рассказал, чтобы ты лучше представлял, с кем имеешь дело. Нам стоит знать слабые места друг друга. Это снижает непродуктивную смертность.

Последние две фразы явно были цитатой.

— Что ж, приходи, — кивнул МакНейр. — Тебя подождать, или сам позднее явишься?

— Подожди, если нетрудно, — попросил Лиам. — Думаю, что минут за сорок управлюсь. Так нормально?

— Договорились.

Заняться МакНейру было нечем, и он вышел на внешнюю галерею, откуда был виден кусочек закатного неба — солнце уже село, но ещё оставалась багрово-рыжая полоса у самой земли. Оглушительно трещали цикады.

Уолден встал возле опорного столба, облокотившись на перила. Из недр дома появился Урасима с двумя стаканами в руках, встал рядом, подал один стакан МакНейру. Стакан оказался очень холодным.

— Виски, — пояснил Урасима.

— Со льдом? — уточнил МакНейр.

— С охлаждёнными камнями. Незачем разбавлять водой хороший напиток.

— И то верно.

Они помолчали, понемногу отхлёбывая из стаканов.

— Лиам сегодня сказал мне «этот ваш Дамблдор»! — МакНейр усмехнулся.

Урасима оперся на перила спиной и улыбнулся:

— Неприятно почувствовать, что история, стоившая нескольких лет жизни и свободы, на другом конце Земли воспринимается как не слишком интересное происшествие давно и где-то там?

— Да вроде нет, — с некоторым удивлением ответил МакНейр после короткого раздумья. — Не неприятно… Странно.

— Йорис долгое время страшно бесился, когда оззи говорили ему «этот ваш Гриндельвальд», — по другую сторону от МакНейра незаметно нарисовалась пани Доновска, тоже со стаканом. — Сразу начинал орать. Потом привык. Тем более, если смотреть отсюда, он и в самом деле был «наш».

— Лиам сказал ещё, что мы «с одного острова», — кивнул МакНейр.

— Это своего рода квинтессенция сумчатости, — сказал Урасима. — Если мы «с одного острова», все разногласия менее значимы, чем этот факт.

— Кстати, — вспомнил вдруг МакНейр, — здесь можно достать зелье Сна-без-сновидений?

Пани неопределённо хмыкнула, а Урасима посмотрел на него долго и пристально и неспешно ответил:

— Если вам для себя, то у вас дома в новой кухне стоит в шкафчике флакон. А если вы хотите напоить Ванди, то увы, ему придётся обойтись так. Ему нельзя.

— Это почему?

— Потому что, видите ли, Уори-сан, у разных народов очень разное волшебство. Ванди вырос в совершенно иной традиции, чем вы или я. Это зелье не пойдёт ему впрок, да и вообще не нужно. Впрочем, я дам ему с собой «Цинчэминмэн яошуй», это более подходящее лекарство. Название можно перевести примерно как «Зелье чистого и ясного сновидения», помогает привести мысли в порядок и владеть собой. Но от кошмаров не избавит. К сожалению.

— Не понимаю, — сказал МакНейр с резкостью, которая удивила его самого, — как разница в традициях должна препятствовать тому, чтобы человек был избавлен от ненужных страданий.

Урасима перевёл взгляд на пани Доновску. Та еле заметно пожала плечами, подчёркнуто глядя в сторону. Урасима вздохнул.

— Уолден, — сказал он тихо, — вы вообще-то вынуждаете меня давать пояснения в той области знаний, о которой я считаю крайне неуместным общаться с неспециалистами. Есть вещи, о которых не говорят с невеждами. Уж извините мне такую прямоту. Кроме того, я вообще не обязан давать вам пояснения, вы понимаете?

МакНейр кивнул, но упрямого взгляда от него не отвёл.

— С другой стороны, — продолжал Урасима, — вы спрашиваете не из праздного любопытства, вами движут сострадание и забота. Было бы неуместно этим пренебречь. И ещё, многие проблемы происходят из недосказанности. Поэтому я постараюсь вам ответить.

— Я понимаю, что вы не обязаны, — вежливо проговорил МакНейр. — Прошу извинить за настойчивость.

— Тадао-сан ненавидит вынужденные объяснения, — подала голос Пани, — но на этот раз вам в самом деле лучше знать, чем не знать.

— Кошмары Ванди связаны с тем, — неторопливо сказал Урасима, — что он начал проходить церемонию, к которой не был ни предназначен, ни подготовлен. Обряд пытается завершиться, но, когда Ванди отвлекается на обыденную жизнь, он сравнительно успешно забывает этот неприятный для себя опыт, уклоняется и ускользает от него. Однако это не может длиться вечно. Рано или поздно Ванди или досмотрит свой Чёрный сон…

Он умолк, погрузившись в свои мысли.

— Или? — наконец, не выдержал МакНейр.

— Или умрёт, — спокойно ответила Пани. — Это тоже считается завершением обряда. Двое из четырёх его приятелей умерли, двое других прошли обряд до конца и продолжили обучение, к которому изначально не предназначались. Только Лиам тянет.

— Пока что Ванди удаётся отвлекать себя от завершения. Но сильная усталость или стресс способны бросить его в Чёрный сон в неблагоприятном состоянии, и он скорее всего погибнет, — продолжил Урасима. — Однако главная проблема состоит в том, что он не хочет принять неизбежность этого переживания, этого опыта. Пока он не решится, ничего не кончится добром. Мы можем только слегка поддерживать его и ждать.

— Этот обряд… он сродни контракту? — спросил МакНейр.

— Можно сказать и так, — задумчиво кивнул Урасима.

— И что Лиам получит, если пройдёт это своё… испытание?

— Этого мы точно не знаем. Как я сказал вам вначале, у разных народов разное волшебство.

…Через час Лиам торжественно вручил Пани отчёт. В «Берлогу» они с МакНейром отправились через очаг: ни сил, ни желания аппарировать ни у одного из них не было.

В летней кухне МакНейр развёл огонь в плите и наскоро пожарил несколько ломтей говядины, пока Лиам сидел в кресле и заразительно зевал во весь рот.

А сразу после этого скромного ужина Лиам чуть ли не бегом устремился в старое крыло, ворвался во вторую спальню, с ковриками и топчаном под лоскутным покрывалом, и растянулся на постели прямо как был, в своей походной одежде, только достал из кармана телефон и скинул ботинки.

МакНейр постучал в косяк и заглянул в незакрытую дверь.

— Ты бы принял душ и лёг нормально, — сказал он.

— М-м-м, утром, ага? — промычал Лиам, не открывая глаз, и снова зевнул.

— Посидеть с тобой? — предложил МакНейр.

Лиам возмущённо приоткрыл один глаз.

— Слушай, мне уже давно не шестнадцать! — и помолчав, добавил еле слышно: — Посиди, если не трудно. Пока я не усну.

МакНейр уселся на топчан у него в ногах и прислонился спиной к стене.

— Только сказку на ночь я тебе, пожалуй, не расскажу. И колыбельные — не мой конёк, — предупредил он.

Лиам слабо улыбнулся:

— Ничего не надо. Спасибо, Уолл…

1) Букв. «Не мыль мне глаза, болван!» (польск.) = «Не втирай мне очки»

Вернуться к тексту

2) «проныра, плут» (польск.)

Вернуться к тексту