Прожить чужую жизнь (гет)

Я лежал в кровати в больничном крыле и злился сам на себя. Это же надо — быть таким олухом... Ни дементоров нет, ни сумасшедшего Добби, ни Квиррелла... Сам — идиот — не заметил бладжера. Теперь лежу здесь, пью отвратительный "Костерост", от которого все кости словно выкручивает, а друзья занимаются увлекательными исследованиями. Они, конечно, мне всё расскажут, но хотелось бы быть вместе с ними, искать, пытаться что-нибудь отгадать. Сьюзен выяснила про дракона, Гермиона разобралась с третьей частью стихотворения, Луна сообразила про пароль... Девочки уже разгадали загадку заката и зеркала. Один я ещё ничего не придумал. Ну ладно, не один — Дадли с Невиллом тоже пока не отличились умом и сообразительностью. Но ведь нельзя допустить, чтобы девочки считали нас — мальчишек — идиотами. Вот бы решить эту заковыристую загадку про шесть ступенек. Тогда, по крайней мере, хотя бы сам себя уважать стану.

Я ломал себе голову этими ступеньками до тех пор, пока не уснул. Видимо, из-за "Костероста" вместо нормального сна мне приснился кошмар.

Я бежал по ступенькам на самый верхний этаж Хогвартса, а за мной гнался Волдеморт. Во сне это был почему-то огромный зелёный великан. Он заглядывал во все щели и приговаривал: "Ну где ты, маленькая сволочь? Ничего, вот пройду ещё шесть ступенек — и поймаю". Я бежал, выбиваясь из сил, а у него каждый шаг равнялся этажу. Вот-вот он меня догонит, я уже слышу за спиной его дыхание, и тут...

Я проснулся в холодном поту.

— Блин, вот нужно было так грузить мозги перед сном? — проворчал я себе под нос. — Шесть ступенек... Вопрос ещё — моих или Волдемортовых?

Я замер, осознавая то, что только что сказал. Неужели я всё-таки нашёл решение этой задачи? Хотелось заорать: "Эврика!", но ночью, в больничном крыле орущего пациента, пожалуй, не поняли бы. Могли ещё и снотворным угостить, чтобы не буянил.

* * *

Утром, к моменту прихода мадам Помфри я, уже умытый и полностью одетый, вышагивал по палате.

— Так, и куда это вы собрались? — нахмурила брови колдомедик.

— У меня уже ничего не болит. Вы же меня отпустите? — состроил я умильные глазки.

— С чего вы взяли, что отпущу? Сейчас я сама решу — болит у вас что-то или не болит. Давайте, раздевайтесь! Ишь, какой шустрый.

Пришлось раздеваться, лезть в постель и терпеливо ждать, пока мадам Помфри размахивала надо мной палочкой.

— Ну что? — не выдержал я пытки неизвестностью.

— Всё нормально, — улыбнулась целительница, заметив, с какой надеждой я на неё смотрел. — Сейчас только выпьете укрепляющее, потом я закажу для вас завтрак — и можете быть свободны.

— А можно мне поесть в Большом зале? Я так давно не видел друзей.

— Давно не видели? Это целую ночь, что ли? Ох уж эти мальчишки! Хорошо, пейте зелье и отправляйтесь к своим друзьям, — несмотря на строгий тон, мадам Помфри улыбалась.

Послушно выпив очередную гадость, я быстро оделся и покинул гостеприимное больничное крыло.

* * *

Стоило только мне войти в гостиную факультета, как я тут же был пойман в медвежьи объятия кузена. Я охнул, что не осталось незамеченным для Гермионы.

— Дадли, отпусти его! Ты повредишь ему рёбра.

— Не волнуйся, Гермиона, всё уже нормально. Это я просто от неожиданности.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила подруга.

— Я же говорю, что хорошо. Да хватит уже обо мне. Лучше расскажи, что вы там с девочками вчера обнаружили?

— Гарри, ну не здесь же. Соберёмся все вместе после уроков, и всё расскажем, — улыбнулась Гермиона. — Что, не терпится?

— У меня тоже есть, что рассказать. Думаю, что я разгадал загадку о ступеньках.

Глаза Гермионы расширились от удивления. Ну вот точно — считала меня идиотом.

— И что же ты такое узнал? — она постаралась изобразить вежливый интерес, хотя явно уже подпрыгивала от любопытства.

— Ну, ты же сказала, что лучше после уроков. Вполне с тобой согласен.

Гермиона задохнулась от возмущения, но протестовать против своих же собственных слов не решилась. Да, подруга, играть на нервах можно и в четыре руки.

Последним уроком на сегодня были зелья. Я понял, что терпение Гермионы уже на пределе, когда в самый последний момент перехватил её руку, собирающуюся бросить в мазь от ожогов, которую мы готовили, не входящий в состав корень валерианы. Если бы ей удалось это сделать, то уже через пять минут сладкая парочка в виде миссис Норрис и профессора Макгонагалл высаживала бы дверь в кабинете зельеварения. И это не считая питомцев студентов, которые также захотели бы заглянуть к нам на огонёк и порадоваться весёлой компании.

Лишь только прозвенел звонок, как подруга сцапала меня за руку и потащила за собой, уподобившись маленькому трактору. Я едва успел схватить свою сумку. Затащив меня в пустой класс, где мы обычно собирались, она прижала мою тушку к стене и потребовала:

— Давай рассказывай!

Попытавшись вырваться из цепких ручек "слабой девочки", я возмутился:

— Гермиона! Что это за хулиганство? Не ты ли ещё утром упрекала Дадли в том, что он пытается сломать мои свежезалеченные рёбра? А теперь сама решила меня заломать?

— Хватит мне тыкать в нос мои же слова! Лучше бы ты так хорошо запоминал то, что я говорю, когда дело касается уроков.

— Эй, я вообще-то отлично учусь! Что за претензии?

— Да? А кому я на прошлой неделе целый час вдалбливала, чем отличается трансфигурация живого от неживого?

— Но я же понял...

— Спустя час и целый рулон моих вымотанных нервов! — орала возмущённая подруга, даже не обращая внимания, что к нам присоединились наши друзья.

— Что вы тут орёте? — поинтересовался Дадли. — Насколько я понимаю, сейчас нужно защищать не девочку, а Гарри, которого эта девочка собирается укокошить?

— Попробуй, — огрызнулась Гермиона. — Тогда и ты получишь.

— Даже боюсь представить, что Гарри мог такого сделать, чтобы так разозлить Гермиону? — поинтересовалась у Невилла Сьюзен, удивлённо поглядывая на нас.

— Думаю, он что-то узнал, но ей не признаётся, — заявила всеведущая Луна.

— Откуда ты знаешь? — хором рявкнули мы с Гермионой.

— А что тут знать? Единственная вещь, за которую Гермиона может перегрызть глотку даже лучшему другу — это информация, — улыбнулась совершенно не обескураженная нашим рявканьем Луна.

— Этот гад не признаётся, где находятся ступеньки, — наябедничала вредная подруга.

— И правильно делает, — одобрил Дадли. — Ты хотела всё узнать без нас?

Гермиона фыркнула и снова набросилась на меня.

— Теперь уже все в сборе. Рассказывай уже! Я целый месяц над этим голову ломаю.

Так, ладно, это всё хорошо, но не рассказывать же им свой сон про великана-Волдеморта? Животики со смеху надорвут...

— Я тут подумал, что в стихотворении написано "ступени", а не "ступеньки". А у слова "ступени" имеется много значений. Это может означать и уровни, то есть, в нашем случае — этажи.

— "Шесть ступеней вверх пройдёшь", — забормотала Гермиона. — Получается, что это — шестой этаж? Про то, что нужно идти дальше, ничего не говорится, значит, это должно быть на лестничной площадке... Но если бы там была дверь, её бы все видели и уже давно бы открыли.

— Без пароля? Сомневаюсь, — возразил Дадли. — Вряд ли можно так запросто открыть заколдованную дверь.

— Даже если бы и не открыли, то все бы о ней знали, — настаивала на своём Гермиона. — Да и зеркал там никаких нет...

— А может, это старая лестница? — невозмутимо поинтересовалась Луна и уставилась на нас. — Что? Вы не знали? Лестница, которой мы все пользуемся, построена чуть меньше ста лет тому назад. А раньше все ходили по лестнице, расположенной в северном крыле, неподалёку от кабинета прорицания. Ею сейчас не пользуются, потому что она в аварийном состоянии, но думаю — подняться наверх можно, если соблюдать осторожность.

— Это нужно проверить! — Гермиона возбуждённо вскочила и потребовала, обращаясь к Луне: — Показывай дорогу!

Под предводительством Лавгуд нам пришлось протопать через целый лабиринт коридоров, пока мы не вышли в довольно заброшенное крыло с сильно потрёпанной на вид лестницей. Осторожно ступая на ступеньки, которые от ветхости буквально дрожали под ногами, мы по одному двинулись вверх.

Лестничная площадка шестого этажа представляла из себя небольшую комнатку с арочным проёмом, ведущим, собственно, на шестой этаж, и маленьким окошком под самым потолком. Дотошно осмотрев все стены, мы растерялись.

— Нет здесь никакой двери, — буркнул Дадли, усаживаясь на ступеньку. — Луна, подумай ещё, может, здесь есть и другие лестницы?

— Нет, только две... А чем вас эта не устраивает?

— Наверное, тем, что здесь нет двери, — ухмыльнулась Гермиона.

— Ну так её и не должно быть, — глубокомысленно заметила Луна. — В стихотворении же ясно говорилось, что найти дверь можно только, когда "закат преломит луч". Наверное, дверь становится видимой только тогда, когда на неё падает луч. Такое хитрое колдовство...

— А сколько там до заката осталось? — спросила у меня Гермиона.

— Чуть меньше часа, но...

Договорить мне не дали.

— Нужно тем временем рассчитать, где приблизительно будет луч, потому что неизвестно, сколько времени он будет виден. Может, несколько секунд — а пока мы найдём дверь, он исчезнет.

— Сначала нужно разобраться, от чего он должен преломляться, — задумался Невилл. — Я не вижу здесь зеркала.

— Зато есть это, — Сьюзен показала на металлическую вывеску с надписью "шестой этаж", висящую над аркой.

— Так, дайте подумать, — попросила Гермиона и принялась рассуждать вслух. — Луч, входящий в это окошко и попадающий на вывеску, по идее, должен отражаться в то же самое окошко, но вывеска — выпуклая, значит... Это кошмар! Ничего заранее не рассчитаешь. Всё зависит от того, в какую именно точку вывески попадёт луч. Дверь может быть на любой из трёх стен, за исключением той, где расположена арка.

— Двух, — поправила её Сьюзен. — Двух стен. Одна стена закрыта лестницей. Там точно не может быть двери.

— На той стене, где окошко, тоже двери не может быть, — заметил Дадли. — Она же наружная. Как там может поместиться комната?

— А кто сказал про комнату? — вмешался я. — В стихотворении просто говорится, что за дверью находится ключ. Может, за дверью просто стена, а на стене висит ключ?

— Значит, всё-таки, две стены, — размышляла дальше Гермиона. — Впрочем, нас здесь шестеро. Каждый будет наблюдать за своим участком стены, и тогда мы не пропустим этот момент. Только нужно расположиться так, чтобы не преграждать путь лучу, а то из нас отражающие поверхности — так себе.

— Ничего у нас не получится, — вдруг сказала Луна. — Вывеска ржавая и ничего отражать не будет.

— Значит, нужно её начистить, — придумала выход из положения Гермиона. — До заката ещё больше получаса. Сейчас сбегаем и раздобудем лестницу и чистящие средства. Их можно стащить у мистера Филча...

— Гермиона! Ты ли это? — изумился я. — Ты предлагаешь нам пойти и ограбить старика-сквиба?

— Чистящие средства предназначены для чистки помещений Хогвартса. Именно этим мы и собираемся заниматься. Что тебе не нравится? К тому же, он их не за свои деньги покупает. А стащить — потому что, если попросить, возникнет масса неудобных вопросов. Ты готов на них отвечать?

— Ладно, убедила. Но всё равно — ничего у нас сегодня не получится, — опустил я подругу на грешную землю.

— Это почему же?

— Гермиона! Сегодня целый день идёт дождь. Где ты видишь солнце?

— Мда... Тут ты прав. Но это не мешает нам спокойно заняться вывеской, чтобы потом уже голову не морочить.