Прожить чужую жизнь (гет)

Темнота... Про такую темноту говорят, что её можно резать ножом. Словно тебя завернули в такой слой ваты, что невозможно ни видеть, ни двигаться, ни дышать. И только обрывки фраз доносятся сквозь слой ваты, то нарастая, то затихая.

— Мы его теряем...

— Время смерти...

Чьей смерти? Я что — умер?

Услужливая память подбрасывает картинку: несущийся мне навстречу грузовик, нестерпимая боль — и темнота. Как всё банально... Был человек — и нет его. Но почему я всё помню, осознаю себя? Может, мне дали ещё один шанс?

Я ощутил, что плыву куда-то сквозь темноту. Да и сама темнота становится менее густой. Как туман, разгоняемый порывом ветра. Темнота рассеивается — и я уже стою в каком-то огромном, ярко освещённом помещении. Вокруг ничего нет. Только рядом со мной стоит скамья, под которой кто-то плачет. Заглянув под скамейку, я вижу уродливого младенца. Нужно ему помочь...

— Ему нельзя помочь.

Возле меня откуда-то появился мальчик лет двенадцати с чёрными взъерошенными волосами, ярко-зелёными глазами под очками-велосипедами и со шрамом-молнией на лбу.

— Гарри Поттер? — пролепетал я, чувствуя себя актёром театра абсурда.

— Ты меня знаешь?

— Я про тебя книжки читал и кино смотрел. Но ведь ты — выдуманный персонаж?

— Существует много миров и реальностей. Иногда они пересекаются. Мне родители объяснили.

— Но ведь твои родители...

— Да, я знаю — мертвы.

— Но тогда получается, что мы на призрачном вокзале, и ты умер? А это — крестраж Волдеморта, который был в тебе?

— Всё так и есть. И теперь я сяду на поезд, а ты вернёшься и проживёшь жизнь за меня.

— Нет! Я не хочу отбирать у тебя твою жизнь. Я уже взрослый, а ты — ребёнок. Ты должен жить! Возвращайся!

— Я не хочу. Здесь мои мама и папа.

За спиной Гарри появились улыбающиеся Лили и Джеймс Поттеры.

— Нас ждут в другом мире, там, где мы будем вместе. А в этом — меня ждала только боль и лишения. Не о чем жалеть. Проживи жизнь за меня. Раз ты обо мне читал, значит, знаешь, что нужно изменить...

Последние слова прозвучали уже из пустоты. И в тот же момент словно включилась обратная перемотка: сумрак, темнота, голоса сквозь вату.

— Альбус, я не могу поверить! У него снова бьётся сердце!

Глаза ослепило светом. Вместе со способностью видеть вернулась и боль.

— Гарри, ты живой? Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

Дурной вопрос. Как с того света вернулся. Помнится, дедушка любит рыться в головах у детей. Незачем ему знать, что его марионетки больше нет. И пока не выучу окклюменцию, в глаза ему лучше не смотреть. В рот полилась какая-то гадость. Чуть было не выплюнул. Нельзя плеваться, это же — лекарство.

— Мистер Поттер, к вам здесь друзья рвутся, чуть двери не снесли. Впустить?

Пухленькая, пожилая женщина, видимо, мадам Помфри. Похожа на беленькую зефирку. И всё время улыбается. Улыбаюсь ей в ответ.

— Впустите, — голос хриплый. Немудрено, после смерти же...

Рассматриваю своих друзей. Лохматенькая Гермиона трещит, как пулемёт, стараясь вывалить на меня все новости. Получается, меня замочил Квиррелл в подземелье, а потом и сам рассыпался. Значит, это конец первого курса. Рон Уизли меня не впечатлил. Несуразный, страшненький и глупый, как пробка. И что Гермиона только в нём нашла? Может, с годами поумнеет?

Школьный год закончен, а я ничего не знаю из программы. Нужно перечитать учебники, если, конечно, Дурсли их не отберут. И выходит, летом меня ждёт Добби и летающая машина? Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

На торжественном обеде в честь окончания учебного года нам, всем троим, присудили очки. Награждать очками погибшего ребёнка... Грустно и неприятно. Не вызывает у меня доверия этот добрый дедушка. Если он знал, что Квиррелл одержимый, зачем притащил сюда камень и защиту ему поставил такую, что первокурсники прошли? А если не знал, то опять же, к чему этот квест — для тренировки героя? Одно радует, что крестража во мне уже нет и можно не подставляться под "Аваду". Зато на следующий год мне светит василиск. Не улыбается мне лезть к нему в пасть с мечом, а потом ждать, что надо мной феникс поплачет. А если не успеет поплакать, отправлюсь следующим рейсом за Гарри Поттером? Нетушки! Нужно как-то по-другому решить эту проблему. Да и не факт, что я знаю змеиный язык. Это же была способность крестража? Или нет? Нужно будет попробовать с какой-нибудь змеёй поговорить, если смелости хватит. Но это всё потом. Ближайшая проблема для меня — это Дурсли. Нужно попытаться найти к ним подход, если они адекватные, или постараться свести контакт к минимуму, если идиоты.

После обеда отправились на поезд. Вот сколько ни пытался вспомнить, что говорилось в каноне об отправке из школы, не вспомнил. Сюда мы плыли на лодках, а назад как? Оказывается, безлошадными каретами. А почему я не вижу фестралов? Я же вроде видел смерть, свою собственную. Или нужно, чтобы кого-то при мне укокошили? Лучше обойдусь без фестралов. Как-то же до сих пор без них обходился.

Поездка в Хогвартс-экспрессе не впечатлила. Поезд как поезд. Совсем не волшебный. Рон всё больше раздражает. Кроме квиддича и еды, его больше ничего не интересует. Я как представлю, что мне придётся летать на метле — волосы дыбом становятся. А ведь придётся, я — ловец. Рон всё распинается про свои любимые "Пушки", а я не знаю про них ничего. Остаётся только предоставить слово Уизли, пусть болтает. Гермиона молчит и как-то странно на меня смотрит. Неужели догадалась? Она — девочка умненькая, могла и сообразить. Как бы остаться с ней наедине и расспросить? Впрочем, такая возможность скоро представилась. Рон ускакал к братьям.

— Гермиона, что с тобой? Ты какая-то сегодня задумчивая.

Она какое-то время смотрит на меня и молчит, но потом, видимо набравшись смелости, спрашивает:

— Кто ты?

— В смысле? Вроде, с утра был Гарри Поттером, — пытаюсь сделать хорошую мину при плохой игре, но Грейнджер не сбить с курса.

— Ты не Гарри. После больничного крыла я тебя не узнаю. Ты говоришь по-другому, ведёшь себя по-другому, и глаза у тебя какие-то... взрослые...

— Хорошо, уела, я — не Гарри.

Не успел сказать, как на меня уже была направлена палочка.

— И чем ты со мной воевать собралась? "Левиосой"? Или в иголку превратишь?

— Хочешь проверить? Давай рассказывай!

Какой сердитый ребёнок. Ну да ладно. Пришлось всё рассказать.

— Я не верю...

— Даже не удивлён. Я бы тоже не поверил.

Гермиона смотрела в окно. По её щекам катились слёзы.

— Не плачь. Ну чего ты?

Я обнял её за плечи. Она уткнулась в мою грудь и всхлипнула.

— Не могу поверить, что Гарри больше нет. Ну почему он не захотел вернуться?

— Он сказал, что там у него мама и папа, а здесь только боль и лишения.

— У меня никогда не было друзей, и только здесь я смогла подружиться с Гарри и Роном. А теперь Гарри больше нет...

Всхлипывания перешли в рыдания.

— Гермиона, ну хватит! Он в другом мире. С живыми родителями и, может, там тоже дружит с тобой. А здесь теперь я вместо него. И я буду с тобой дружить.

— Правда? — на меня уставилась заплаканная мордочка.

— Правда. Я тебе доверил свой самый большой секрет. К тому же у меня тоже нет друзей. Я здесь вообще чужой и ничего не знаю. Ты мне поможешь?

Оказывается, Грейнджер только нужно было дать задачу потруднее — и она уже готова её решать. Слёзы вытерты, волосы приглажены, одежда расправлена, в глазах — готовность идти в бой.

— Что мне нужно делать?

— Понимаешь, в том мире, где я жил, написаны книги о Гарри Поттере и там рассказывается о всей его жизни, о приключениях, о друзьях, волшебном мире. То есть, теперь я знаю всё, что будет происходить, и для меня это уже не сказка, а реальность. И поверь, многое ты бы видеть не захотела.

— Но ведь это же замечательно! Мы можем всё изменить в лучшую сторону.

— Если бы знать, как. Вот ты мне в этом и поможешь. Ты же умная.

— А что произойдёт сейчас?

— Книги не настолько подробные. Тем более, что кое-что уже изменилось. Не должно было быть этого разговора. Вы бы просто ехали и болтали втроём.

— И Гарри был бы жив... Что же теперь будет?

— Вообще-то, он жив. Сидит возле тебя. Ладно, давай пройдемся по ближайшему будущему. Я буду жить у Дурслей, они отберут у меня все волшебные вещи и книги и запрут их, а меня будут заставлять работать. Потом явится домовой эльф Добби, будет уговаривать не ехать в Хогвартс, а когда я не соглашусь, уронит торт на голову важной гостье, а меня обвинят в колдовстве. Дядя запрёт меня в комнате с решётками, прилетят Уизли на машине и увезут в "Нору".

— А если я уговорю родителей, и ты поживешь у нас?

— Понимаешь, на доме Дурслей стоит кровная защита, поставленная моей мамой, когда она отдала за меня жизнь, и если я не поживу там какое-то время, она разрушится. И тогда этот дом найдут Пожиратели смерти и убьют и меня, и Дурслей.

— По крайней мере, ты можешь отпроситься у них на один день.

— А это идея! Умница! Да, кстати, забыл сказать, письма до меня доходить не будут. Их будет этот придурочный Добби воровать.

— А телефон?

— Дурсли не разрешают мне им пользоваться.

— Идиоты какие-то!

— Я ещё попробую с ними поговорить. Может, они адекватнее, чем в книге.

— Ладно, я знаю твой адрес, может, придумаю что-нибудь. Пока всё равно менять ничего нельзя.

Тут явился Рон, и разговор перешёл на нейтральные темы. Я постарался придать своему виду немного придурковатости, но, видно, перестарался, потому что Гермиона стала хихикать, глядя на меня. А до Рона всё равно не дошло...

Нагрузившись сундуком, клеткой с совой и метлой, я прошёл сквозь стену и задумался. Почему этим путём прошли только мы с Гермионой и Уизли? Ну ладно, не только мы, но уж точно не было никого из слизеринцев... И Невилла, и сестёр Патил. Значит, есть ещё какая-то возможность попасть на платформу.

Рявк усатого толстяка вывел меня из раздумий.

— Мальчишка, ты думаешь, я целый день здесь буду торчать из-за тебя?

Вот и Дурсль нарисовался. Лучше не спорить, и я молча потащил свои вещи к машине. Опять же вопрос: почему только я, как дурак, с этим неподъёмным сундуком таскаюсь? Почти у всех нормальные сумки явно с пространственным расширением внутри. Надо будет и себе такую приобрести.

Машина тронулась. Нужно собраться с мыслями и решить, что можно изменить в жизни Гарри Поттера.

Я всю дорогу думал и остановился на одном варианте. Если причина злости Дурслей — в их зависти, нужно убедить их, что завидовать нечему, то есть доказать, что ничего хорошего в магии нет. Можно попробовать...

Вытащив вещи из машины, я внёс их в прихожую.

— Складывай всё в чулан под лестницей.

— Дядя, но мне нужно будет делать уроки. А если я не сделаю, будет плохо и мне, и вам.

— Ты мне угрожаешь?

— Что вы! Я просто боюсь, что они могут явиться и устроить разборки. Вы же знаете, как они относятся к нормальным людям.

Дурсль призадумался. Не то чтобы он мне поверил, но такая вероятность была, и попадать в разборки с волшебниками он не горел желанием.

— Ладно, тащи всё наверх, но чтобы никакого колдовства!

— Конечно, дядя. Мне же нельзя колдовать вне школы. Это просто уроки. И, спасибо...

Дурсль завис. Надо поаккуратнее с вежливостью, а то у дяди микросхемы поплавятся. Ну вот, пара нужных фраз — и первая уступка.

— Сложишь вещи — и спускайся ужинать.

А дядя крепче, чем я думал. Быстро разблокировался. К счастью, блуждать не понадобилось. На втором этаже было только две комнаты, и какая из них меньшая, догадаться было не трудно. Спустившись вниз, я снова включил послушного мальчика.

— Здравствуйте, тётя! Здравствуй, Дадли! Рад вас видеть.

Опять немая сцена. Да что же Гарри с ними делал, что они так удивляются простым вещам? Первой отмерла тётка.

— Здравствуй. Садись ужинать.

Так, судя по количеству пищи на столе, грейпфрутами они пока не питаются. Но чего и сколько я могу положить себе? К счастью, этот вопрос решила тётка, просто наполнив мою тарелку вслед за тарелками мужа и сына. Кстати, если моя порция и была меньше, то я этого не заметил.

— Ну и как тебе учёба в этой твоей школе?

Вопрос задал дядя. А как же табу на все слова на букву "в"? Теперь дядя заставил всех зависнуть. Три пары круглых глаз уставились на него. Невежливо так затягивать паузу. Как говорится: только правда, и только с три короба.

— Вы были правы, дядя — эта школа очень странная.

— Вот как? Ты уже не хочешь в эту школу?..

— Дело не в моих желаниях. Я должен учиться, чтобы контролировать себя. Неуправляемая сила очень опасна для окружающих людей.

— Ну и чем ты тогда недоволен?

— Вместо того, чтобы спокойно учиться, меня постоянно втягивали в неприятности. То на мою подругу напал тролль, то лесник вывел из яйца дракона, то директор устроил в школе полосу препятствий и усадил её охранять трёхголовую собаку, размером со слона. К тому же, у одного из преподавателей в затылке сидел Волдеморт. Это тот, кто убил моих родителей. Вернее, часть его.

С дядей и тётей нужного результата я добился. Они смотрели на меня круглыми глазами, в которых плескался ужас. А вот с Дадли...

— Классно у вас там! Вот если бы в нашей школе были такие приключения!

— Тебе жить надоело? Я всё таки хотел бы в школе учиться, а не выживать.

— Вернон, отдай ему учебники. Пусть хорошо всё выучит.

— Уже отдал. Учи всё добросовестно, чтобы знал, как защититься.

— А может, можно выучиться на дому без всех этих ужасов?

Тётю явно пробрало. И, судя по всему, не так уж они и ненавидят подкидыша. Оказывается, с ними вполне можно найти общий язык, если захотеть. Видимо, Гарри не слишком к этому стремился, вот они и отвечали ему тем же. И про волшебство они вполне спокойно разговаривают. Да, явно побаиваются магии, как и всего незнакомого и опасного, но, тем не менее им это интересно.

— Не получится. Ведь дома я могу заниматься только теорией, а практические занятия тоже нужны. К тому же зелья варить здесь тоже не получится.

— Зелья? У Лили был приятель, помешанный на этих зельях, — услышав знакомое слово, заметила тётя.

— А фамилию его вы не помните? — притворюсь дурачком.

— Снейп. Северус Снейп.

— Это наш преподаватель зельеварения и декан факультета Слизерин.

— У вас там ещё и факультеты есть? — заинтересовался дядя.

— Да, четыре...

— Лили была на Гриффиндоре. Это я помню, — ударилась в воспоминания тётя.

— И какая специализация на ваших факультетах?

Ух ты, как я дядю заинтриговал. Какое уж тут табу? Хоть бы со мной не попросились. Дадли так точно, в мечтах уже там.

— Все учатся по одной программе. Распределяют по чертам характера. Гриффиндор — храбрые, Когтевран — умные, Пуффендуй — трудолюбивые и Слизерин — хитрые.

— Что за чушь? А храбрый или хитрый не может быть умным? Что за однобокая философия? И кто же решает, какой характер у ребёнка?

— Шляпа. Первокурсникам на голову надевают шляпу, и она говорит, на какой факультет он отправится.

— Ну, если шляпа, тогда понятно...

Рассмешить Дурслей — это уже достижение.

— Так, ладно, мальчики, уже поздно, отправляйтесь спать.

Уже лёжа в постели, я подводил итоги. Оказывается, с Дурслями вполне можно нормально общаться. Не похоже, чтобы Гарри здесь били, унижали или издевались. То, что Дурсли опасаются его способностей вполне можно понять, если они уже сталкивались со стихийной магией мальчика. А неприязнь легко объяснить его нежеланием идти на контакт. Если он жил, глядя на них букой, то не удивительно, что и они отвечали ему взаимностью, а стоило поговорить с ними нормально, как оказалось, что не так страшны Дурсли, как их малюют. Значит, договориться насчёт телефона — не такая уж и проблема. Неплохо бы ещё познакомить их с родителями Гермионы. Маглы между собой найдут общий язык.

За завтраком я решил попробовать прощупать почву насчёт Грейнджеров.

— Дядя, а можно мне позвонить?

— Ты хочешь сказать, что у кого-то из ваших есть телефон?

— Ну, не совсем из наших. У моей подруги Гермионы родители — обычные люди, стоматологи.

— А откуда же у них такой ребёнок?

— А как моя мама у обычных людей родилась? Значит, в роду когда-то были волшебники. А может они не обычные люди, а сквибы. Я читал о таких случаях.

— А это что ещё такое?

— Это когда у волшебников рождается ребёнок без магии. Но, в отличие от обычных людей, то есть маглов, сквибы видят волшебные здания и могут проходить на территорию магического мира. Кстати, тётя и Дадли тоже могут быть сквибами.

— И как это можно проверить?

— Вход в магический мир находится в баре "Дырявый котёл". Обычные люди его не видят. А маги и сквибы — прекрасно.

— Ой, а ты нам покажешь, где этот бар? — в наш разговор с дядей вмешался Дадли. — Пап, съездим туда?

— Если бы я сам знал, где он находится. Меня водил туда Хагрид. Но думаю, родители Гермионы знают. Они же возили туда свою дочь.

— Так, значит, можешь позвонить своей подруге. И попроси устроить нам встречу с её родителями. — явно заинтересовался дядя.

— Конечно, попрошу.

После завтрака я созвонился с Гермионой. Подруга сработала оперативно, и уже через час к нашему дому подъехала машина её родителей.

Радостная Гермиона бросилась мне на шею. Тётя оценивающе оглядела её и недовольно поджала губы. Это что, она решила, что Гермиона меня не достойна, или наоборот? Или ей не понравилось наше поведение?

Родители подруги оказались довольно приятными людьми. По крайней мере, Дурслям они явно понравились. Вскоре за чашечкой чая тётя с миссис Грейнджер вовсю шушукались о своём, женском, а дядя с мистером Грейнджером спорили о любимых футбольных командах. Дадли же прибился к нам и, разинув рот, слушал истории из жизни Хогвартса.

Когда наша компания на двух машинах двинулась в сторону "Дырявого котла", нас всех уже можно было считать закадычными друзьями. Проверка дала положительный результат. Сквибами оказались тётя Петуния, мистер Грейнджер и Дадли, который от радости чуть не разнёс и без того хлипкий бар. Это дело решили отметить и дружной толпой отправились в Косой переулок, оставив дядю с миссис Грейнджер на магловской стороне.

Для начала зашли в Гринготтс, где тётя и мистер Грейнджер обменяли деньги. Я поинтересовался у гоблинов, существуют ли в реальности кошельки, описанные в фанфиках. Оказалось, что существуют, и я купил себе такую удобную вещицу за десять галлеонов. Теперь мне не нужно ходить в банк и кататься на дурацких тележках, а деньги можно просто брать из кошелька, напрямую связанного с моим сейфом. Правда, в год можно взять не более тысячи галеонов, но мне столько и не нужно.

Когда мы вышли из Гринготтса, Дадли потащил нас по магазинам. Он рвался всё увидеть и всё попробовать. Такая бурная радость кузена вызывала умиление. Он наконец-то попал в сказку, и горел желанием испытать как можно больше приключений.

— Дадли, а ты в курсе насчёт Статута о секретности? Всё, что ты здесь купишь, нельзя показывать твоим друзьям. И рассказывать им о волшебном мире тоже нельзя.

— И даже папе?

— Ему можно, он же и так знает. А другим нельзя.

Дадли это не напугало. В результате мы затарились кучей волшебных сладостей и приколов.

Когда проходили мимо лавки Олливандера, Дадли разнылся, что хочет волшебную палочку.

— Ты же сквиб, а не волшебник. Палочки сквибов не выбирают.

— А чего ты за палочку решаешь? Может, она меня выберет.

Спорить было бесполезно. Если Дадли что-то решил, его не переупрямить. Проще согласиться, и пусть сам убедится. Но Дадли сумел всех удивить. Уже пятая палочка ему подошла. Ничего не понимаю.

— Мистер Олливандер, а разве палочки могут выбирать сквибов?

— Конечно, нет. Палочка выбирает только волшебника.

— Но моему брату не приходило письмо из Хогвартса в одиннадцать лет. Мы думали, что он — сквиб. Как такое может быть?

— Скорее всего, он — просто скрытый волшебник. Если у ребёнка в детстве не случались магические выбросы, магический мир мог его просто не обнаружить.

— И что же теперь делать, чтобы его взяли в школу?

— Обратитесь в Гринготтс. Там сделают проверку и о результатах сообщат в министерство.

— Тогда, может быть, и тётя Петуния с мистером Грейнджером — тоже волшебники?

— А давайте проверим, — загорелся идеей Олливандер.

Но сколько бы палочек они ни пробовали, чуда не произошло. В их руках палочки были обычными кусочками дерева, не проявляя никакой волшебной активности. Немного опечаленным взрослым оставалось только утешиться, что их дети — волшебники. Дадли от предвкушения учёбы в волшебной школе вертелся и подпрыгивал. Мы с Гермионой только улыбались и переглядывались.

Пришлось возвращаться в Гринготтс. Оказывается, фанфики и здесь не врали. Такой ритуал существовал. В чашу с зельем добавлялось немного крови, и эта смесь выливалась на пергамент, на котором проявлялся текст. Мы с любопытством склонились над пергаментом. Ух ты! Оказывается, Дадли у нас — наследник рода Эванс. Получается, и Лили Поттер была не маглорождённой. Так может, и я не полукровка? Надо будет тоже сделать такую проверку. А вдруг, в связи с моим попаданством, я вовсе не Гарри Поттер, а неведомо кто? Может, даже и не волшебник. Ведь колдовать я не пробовал. К тому времени, как меня выписали из больничного крыла, занятия закончились, и все отправлялись по домам. Ой, я — идиот! Как же можно было не проверить? Даже если я — волшебник, то мне же теперь может палочка не подойти. Если верить фанфикам, попаданцы сразу хватают быка за рога и ловят от жизни плюшки. А я — самый бестолковый попаданец. Только и всего, что с родственниками наладил контакт. А про магию забыл напрочь. Сложно вспоминать о том, чего у тебя никогда не было.

Как только разобрались с Дадли, я тоже напросился на проведение ритуала. Разумеется, любопытная Гермиона тоже захотела всё о себе узнать. Никаких особых плюшек я не получил. Выяснил, что зовут меня теперь — Гарольд Джеймс Александр Поттер, наследник Поттер. Судя по всему, третье имя мне досталось из прошлой жизни, так как там я был Александром. Предсказуемо, я оказался чистокровным. У меня имелись родственники: тётка — сквиб и кузен — волшебник. А также магический опекун — Альбус Дамблдор. Вот только эта запись была очень бледная.

— А почему запись про опекуна такая светлая? — спросил я у гоблина.

— Потому что его опекуном никто не назначал. Директор школы автоматически становится опекуном для детей, у которых нет родственников.

— Но у меня есть тётя. Или сквиб не может быть опекуном?

— Это не имеет никакого значения. Хоть сквиб, хоть магл — какая разница? Главное — кровный родственник. Поэтому Дамблдор не имел права назначать себя вашим опекуном.

— Наверное, и деньги брал из моего сейфа?

— Ничего лишнего. Лишь пятьдесят галеонов ежемесячно на ваше содержание.

— Тётя Петуния, вам платили хоть что-нибудь за моё содержание?

— Нет, конечно. Кто бы нам платил? У тебя же, кроме нас, больше никого нет.

Я обернулся к гоблину.

— Так на чьё содержание снимал Дамблдор деньги с моего счёта?

— Мы разберёмся, мистер Поттер, с этим вопросом. И если информация подтвердится, то эти деньги будут сняты со счёта мистера Дамблдора и возвращены в ваш сейф.

— И ещё одно. Ключ от моего сейфа хранится у директора. Нельзя ли мне получить свой ключ обратно?

— Мы сделаем проще, — гоблин щёлкнул пальцами, и на стол перед ним упал ключ. — Возьмите его своей рукой. Тогда он будет помнить вашу руку и сможет открыть сейф только для вас. Его нельзя украсть или отобрать. Ключ, который находится у директора, теперь бесполезен.

Такой вариант меня вполне устраивал. Я взял ключ и положил в карман.

— А кто же теперь считается моим опекуном?

— Ваша тётя, как единственная кровная родственница.

— Ну, с тётей мы разберёмся. У меня имеется кошелёк, и я смогу сам платить за своё содержание.

Проверка Гермионы показала, что она полукровка и наследница рода Грейнджер. По крайней мере, обзывать девочку "грязнокровкой" никто теперь не посмеет.

Мы вернулись обратно к Олливандеру. Тот, хоть и поворчал, но помог подобрать мне новую палочку. На этот раз она была из вишни с сердечной жилой дракона.

Когда наша усталая, но довольная компания, нагруженная пакетами, вышла из "Дырявого котла", миссис Грейнджер спала в машине, а дядя прочитал всем мораль на тему: "Да чтобы я ещё хоть раз с вами куда-то поехал..." Но, когда Дадли похвастался, что он — волшебник, у него есть волшебная палочка, и теперь он будет учиться в Хогвартсе, Вернон расцвёл, как майская роза, и заявил:

— Молодец, Даддерс! Покажи им там!

Вот такая у дяди двойная идеология. Если племянник — волшебник, то он — урод ненормальный, а если сын, то — молодец.

В день, когда у дяди была встреча с предполагаемыми деловыми партнёрами, ожидаемо явился Добби. Он стучал головой по всем поверхностям, до которых сумел дотянуться, размахивал у меня перед носом парой писем от Рона и, уподобившись Трелони, вещал о том, что в этом году в Хогвартсе будет жуткий ужас и мне там делать нечего.

— Так, я тебя выслушал, а теперь ты слушай меня. Если ты мне хоть как-то навредишь, я отправлюсь в министерство, в департамент надзора за магическими существами, и сообщу, что эльф семьи Малфой по кличке Добби мне угрожает и вредит. Ещё и воспоминанием поделюсь. Догадываешься, чем тебе это грозит?

Выпучив и без того огромные глаза, эльф швырнул мне письма и исчез.

Через три дня явились братья Уизли на летающей машине меня спасать от Дурслей. Этим летом мою кровать перетащили в спальню к Дадли, а в моей бывшей комнате мы устроили учебный класс. Поэтому незваные ночные гости, не особо заморачиваясь, высадили окно, попытались подсунуть Дадли издевательские угощения и уломать меня лететь с ними в Нору.

— Я не собираюсь с вами никуда лететь.

— Гарри, ты что, собираешься оставаться здесь с этими мерзкими маглами?

— Рон, попрошу не оскорблять мою семью. Я же твою не оскорбляю.

— Но ведь они обижали тебя.

— Мы уладили наши разногласия, и теперь у нас нормальные отношения. Поэтому мне незачем отсюда уезжать.

* * *

В ожидании писем из Хогвартса мы с Дадли дружно грызли гранит науки, чуть ли не назубок выучив учебники за первый курс. Правда, заклинания и зелья мы учили только теоретически и размахивая карандашом, но так, что от зубов отскакивало. Выяснилось, что Дадли тоже может добросовестно учиться, если ему интересно. А ещё оказалось, что он достаточно внимательный и умеет анализировать увиденное.

— Гарри, мне кажется, что ты сам сейчас учишься вместе со мной. А ведь ты всё это уже должен знать.

— Понимаешь... честно говоря, я больше балбесничал и списывал у Гермионы. А сейчас вместе с тобой действительно всё учу как бы заново.

Подруга была в нашем доме частой гостьей. Обычно она приезжала вместе с родителями, но иногда и одна. Ей нравилось нас учить и разъяснять непонятное. Когда взрослым надоедала наша маниакальная жажда знаний, они силой выгоняли нас погулять. Дадли постепенно отдалился от своей прежней компании и предпочитал общество меня и Гермионы. Бывшие дружки попытались качать права, но кулаки Дадли быстро их убедили в бесперспективности этих наездов.

Кроме мозгов, мы с кузеном тренировали и тело. По утрам мы занимались бегом, прыгали, отжимались, подтягивались на турнике. В результате мы неплохо накачали мускулатуру, а Дадли ещё и сбросил лишний вес. К тому же он меня обучал приёмам самообороны. В конце июля мы ждали сов с письмами из Хогвартса. Но вместо совы явился сам Северус Снейп, чтобы сопроводить Дадли в министерство для проверки уровня его подготовки. Необходимо было решить, на какой курс его определить. Дадли неплохо справился с проверкой. Так что мы с Гермионой, как его учителя, могли им гордиться. Тренировка на карандашах тоже помогла. Выучив назубок все заклинания и движения, кузен сумел применить их на практике и в результате был успешно отправлен на второй курс. Я же набрался наглости и попросил профессора Снейпа отвезти меня в больницу святого Мунго, чтобы попробовать исправить зрение. Волшебники мы, или погулять вышли? На мой взгляд, волшебник в очках — это глупость несусветная. Когда я озвучил свою просьбу, Снейп уставился на меня так, словно я — говорящее кресло.

— Мистер Поттер, неужели у вас появились зачатки головного мозга и до вас наконец дошло, что вы — волшебник? Не надо никуда ехать. Я сам сварю для вас зелье, корректирующее зрение.

— А что вас так удивило в моём вопросе, сэр?

— Именно то, что вы его задали. Даже любой магл на вашем месте, узнав о волшебном мире, в первый же день поинтересовался бы, нет ли возможности улучшить зрение, и только Гарри Поттер ходит в дурацких очках, словно ему нет никакого дела до магического мира.

— Сэр, но ведь мой отец носил очки. И директор Дамблдор тоже.

— И кто вам сказал, что у них обычные очки? Это — артефакты. Директор в своих очках видит в темноте, может увидеть человека под иллюзией. А у вашего папаши они служили защитой от ментальных воздействий.

— Сэр, так вы сварите мне такое зелье?

— Вот теперь узнаю прежнего Поттера. С первого раза не дошло? Повторяю для избранных. Я сварю вам это зелье, а когда вы приедете в Хогвартс, займёмся вашим лечением.

* * *

Наконец прилетели долгожданные совы. Дадли чуть не плакал, разворачивая своё письмо. На следующий день, созвонившись с семьёй Грейнджер, мы с Дадли и Гермионой отправились в Косой переулок за покупками к школе. Родители Гермионы остались с тётей. Дядя решил не ждать нас и уехал домой, пообещав подъехать через три часа. Поэтому у нас была возможность не спеша побродить по магазинам. Мы с Дадли купили себе сумки с пространственным расширением вместо дурацких сундуков, приобрели мантии, канцелярские принадлежности, ингредиенты и всё, что нужно было Дадли по списку. Затем отправились в книжный магазин. Со всей этой предшкольной суетой я и забыл, что сегодня идиот Локхарт раздаёт автографы. Вот и попали мы с корабля на бал. Хорошо ещё, что я додумался надеть бейсболку и прикрыть свой шрам. Не привлекая к себе внимания, мы с Дадли и Гермионой купили учебники и теперь наслаждались боями без правил с участием Люциуса Малфоя и Артура Уизли.

Когда я заметил, как Люциус подбросил в котёл Джинни чёрную тетрадку, у меня возник план. Схватив в охапку свои учебники, я направился в сторону семейки Уизли. Проходя мимо Джинни, я сделал вид, что споткнулся, и выронил книги в её котёл. Потом, с глубочайшими извинениями и сожалениями собрал их, но теперь к ним прибавилась и чёрная тетрадка. Ловкость рук и никакого мошенничества. Зато мне уже не придётся сражаться с василиском. Да и самой Джинни будет спокойнее. Резать петухов, писать послания кровью на стене, общаться с василиском и воскрешать Волдеморта — это слишком большой стресс для маленькой девочки.

Но, разумеется, это не прошло для меня безнаказанно. При ближайшем рассмотрении я был опознан семейством Уизли, а так как говорить тихо они не умеют, то на моё имя отреагировал Локхарт, и мне пришлось фотографироваться с этим идиотом. Правда, я постарался подгадить самовлюблённому красавчику, скорчив такую рожу, словно меня сейчас стошнит, а от подаренного комплекта книг отказался, заявив, что книги у меня уже есть, а автографы не нужны. Челюсть Локхарта отвисла в удивлении. Как это могут быть не нужны его автографы, это же предмет первой необходимости? Когда мы с друзьями выходили из магазина, я успел заметить брошенный на меня завистливый взгляд Рона и понял, что от таких друзей нужно держаться подальше.

Как оказалось, Гермиона заметила мои манипуляции в книжном магазине и потребовала объяснений.

— Гермиона, я обязательно всё расскажу, но только не здесь. Нам не нужны лишние уши.

— Хорошо, но не думай, что я забуду.

— И в голову бы не пришло.

— А мне тоже расскажешь? — поинтересовался Дадли.

Вот и что ему ответить? Я же не могу ему сказать, что Гарри Поттера больше нет и вместо него теперь никому не известный мужчина. Непредсказуемо, как Дадли отреагирует на такую новость, а обретённый с таким трудом мир в семье терять не хотелось.

— Дадли, я тебе расскажу, но не всё, прости. Это не очень хорошая тайна, и тебе лучше пока о ней не знать. Но что смогу, расскажу, обещаю.

— Хорошо, я понимаю. У вас свои секреты, а после такого моего отношения к тебе...

— Да при чём тут это? Просто мне хотелось бы сохранить твою дружбу, а это может всё разрушить.

Дадли удивлённо разинул рот.

— Ну, если так, то я и не хочу это знать. Мне тоже хочется сохранить твою дружбу. Знаешь, мне всегда хотелось иметь настоящего брата, и теперь я не хочу его терять.

Хлопнув по плечу расчувствовавшегося кузена, я улыбнулся.

— А уж мне-то как хотелось... Так, ладно, это всё — лирика, а нам опять нужно в Гринготтс.

— Чтобы положить в сейф ту тетрадь?

— Девушка, вы меня пугаете своей проницательностью.

Гермиона отвесила мне шутливый подзатыльник и засмеялась. Надёжно спрятав крестраж, мы закупились магическими сладостями и отправились в "Дырявый котёл", возле которого нас уже поджидал дядя.

Первого сентября неугомонный Дадли разбудил меня в шесть утра. Посмотрев на нервно дёргающегося кузена, я даже орать на него перехотел и утянул его на утреннюю пробежку. Физическая нагрузка, свежий воздух и последующий душ сделали своё дело. Дадли обрёл способность к адекватным действиям. Без лишней суеты мы проверили все собранные с вечера вещи и позавтракали.

— Гарри, ты говорил, что вам придётся ехать в поезде целый день. Я здесь приготовила вам еду в дорогу.

С этими словами тётя вручила мне огромный пакет.

— Тётя, вы решили накормить весь Хогвартс? Если это на двоих, то нам здесь на месяц хватит.

Перебрав содержимое пакета, мы оставили свёрток с бутербродами, бутылку лимонада и несколько яблок. Глядя на то, что мы не взяли, тётя вздохнула так, словно отправляла нас на войну.

— Мальчики, вы же почти ничего не оставили. Разве же этого хватит на целый день? Возьмите ещё хоть курочку.

— Мама, там будет тележка со сладостями. Так что с голоду мы не умрём. Вон Гарри в первый раз ехал вообще без продуктов — и выжил.

Но переспорить тётю Петунию не смог даже Дадли, и курочку пришлось взять. Мандраж кузена перешёл на его мать, и она бегала вокруг нас, заглядывала в сумки, причитала, что дети уезжают на полгода, а у неё даже нет совы. Мельтешение тётки прервал дядя Вернон, назвав её квочкой, и приказал грузить вещи в машину.

На вокзале дядя с отвисшей челюстью наблюдал, как мы с Дадли и тётя Петуния проходим сквозь стену. Да уж! Видеть такое человеку, который всегда доказывал, что волшебства не существует — это неслабый удар по самолюбию. На платформе к нашей компании присоединились Гермиона с отцом. Теперь мы могли со спокойной душой грузиться в поезд, зная, что тётя не потеряется.

Выбрав купе, мы разместились в нём втроём. Немного позже к нам присоединился Невилл. Вначале он чувствовал себя скованно в присутствии незнакомого человека, но, познакомившись, они с Дадли очень быстро нашли общий язык. Глядя на Невилла, рассказывающего, как он боялся, что ему не придёт приглашение в Хогвартс, я подумал, что надо быть полным идиотом, чтобы подружиться с Роном и не обратить внимания на Лонгботтома. Скромный, простой, открытый мальчишка. Никому не завидует, пальцы веером не растопыривает. Да и в каноне показал себя верным товарищем. Наверное, стоит его взять в нашу компанию. Лишь бы только Рон не припёрся.

Внезапно открылась дверь, и я вздрогнул. Накаркал? Но нет, на пороге стояло блондинистое явление.

— Поттер. Грейнджер. Лонгботтом...

— Какая у тебя замечательная память, Малфой. Ты всего лишь за год сумел выучить наши фамилии.

— А тебя я не знаю, — заявил тот, игнорируя мой сарказм.

— Я тебя тоже, — кузен не мог понять, как реагировать на странного пришельца.

— Меня зовут Драко Малфой.

Наученный горьким опытом, протянуть руку он не решился.

— Дадли Эванс.

Письмо из Хогвартса кузену пришло на эту фамилию. Магловскую фамилию отца Дадли магический мир не принял. Вот и пришлось ему стать Эвансом.

— А почему я тебя в прошлом году не видел? Или ты первокурсник?

— Нет, я второкурсник. Только не учился здесь.

— А в какой школе ты учился?

— Ты её не знаешь, она — магловская.

— А почему не учился в волшебной?

— А почему ты такой любопытный? С чего бы мне с тобой откровенничать?

Заметив, что Дадли начинает закипать, я решил вмешаться.

— Малфой, отвали от человека!

— А ты, Поттер, не лезь, я не с тобой разговариваю.

— А кто тебя вообще сюда звал разговаривать?

— Тебя забыл спросить. Лучше скажи, где ты своего Уизела потерял?

— Ты по нему соскучился? Так иди, поищи в других купе. Здесь его нет.

— Неужели ты наконец понял, что из себя представляет этот предатель крови, и отшил его?

— А тебе какая разница?

— Я предлагал тебе свою дружбу. А ты не захотел дружить с чистокровным и предпочёл предателя крови.

Тяжёлый случай. И это не лечится.

— Да что же ты замороченный такой на этой крови? Дружат не с кровью, а с человеком.

— И где же теперь этот человек? Я же говорил, что он тебе неподходящая компания, — ухмыльнулся Малфой.

— А ты, значит, подходящая?

— Конечно. Ты же воспитывался маглами? Я бы тебе смог объяснить традиции магического мира.

— Себе их лучше объясни! Сомневаюсь, что у магов есть традиция навязываться людям и преследовать их, если они отказались с тобой дружить, — очевидно, у Малфоя был талант бесить людей, потому что я чувствовал, что ещё немного — и перейду к рукоприкладству.

— Я всего лишь хотел тебе открыть глаза.

— Да я вроде бы и не ходил с закрытыми. К тому же, это можно было сделать спокойно, никого не оскорбляя. Ты бы испытывал доверие к человеку, который обливает грязью твоих друзей?

— Говоришь, тебе не нужна моя помощь? Ну, и кого ты без моей помощи выбрал себе в друзья? Семейку Уизли? Предателей крови и маглолюбцев?

— Ну, маглолюбцами я бы их точно не назвал. Их отношение к маглам, скорее, можно охарактеризовать, как отношение к диковинным зверушкам: пощупать, повертеть в руках, разобрать и посмотреть, что там у них внутри...

— И вообще, называть людей предателями крови только из-за того, что они хорошо относятся к маглам — мерзко, — глаза Гермионы метали молнии, и я стал волноваться за сохранность малфоевской шкурки.

— Грейнджер, предатель крови — это родовое проклятие, и к маглолюбию никакого отношения не имеет. Если бы твои родители были волшебниками, ты бы это знала. Но так как ты — маглорождённая, то хотя бы книги почитай.

— К твоему сведению, я не маглорождённая, а полукровка, — возмутилась подруга.

— Не знал об этом. Но если так... Мисс Грейнджер, приношу вам извинения за своё бестактное поведение.

Гермиона гордо задрала носик. По выражению её лица было видно, что ей хочется отправить наследника Малфоев по известному адресу, но правила приличия не позволяют.

— Я принимаю ваши извинения, мистер Малфой.

— Теперь мы можем с тобой нормально общаться? — Драко протянул мне руку.

— Давай попробуем.

Я пожал ему руку. В глазах белобрысого плескалась незамутнённая детская радость. Как мало нужно человеку для полного счастья. Дружбы с Малфоем у нас, конечно, не получится, но нейтралитет — это тоже неплохо. Всё-таки их семья достаточно влиятельна в магическом мире. Ни к чему обзаводиться такими сильными врагами.

Драко ёрзал на сиденье и таращился на Гермиону. Было заметно, что любопытство не давало ему покоя. Мне стало интересно: выдержит или нет. Не выдержал...

— Мисс Грейнджер, а можно поинтересоваться: к какому роду вы принадлежите?

— К роду Грейнджер.

— А разве такой существует?

— Несколько поколений в этом роду были только сквибы. Мой папа тоже сквиб.

— А, понятно, возрождённый род.

— Так же, как и у мамы Гарри.

Это она зря сказала. Теперь любопытный Малфой с меня не слезет, пока всё не выпытает. Ну так и есть...

— Значит, твоя мама тоже не была маглорождённой?

— Она была полукровкой из рода Эванс. Дадли — мой кузен — является наследником этого рода.

— А почему не ты?

— По старшинству. Он старше меня на месяц. К тому же род Поттер — чистокровный и автоматически становится первым в моей родословной.

— Значит, ты теперь — чистокровный?

— Выходит, что так.

— А почему тогда твой кузен не учился вместе с нами в прошлом году?

— А ничего, что я здесь сижу? Я тебе не мешаю? — Дадли, нахмурившись, смотрел на Малфоя. — По-моему, невежливо обсуждать людей в их присутствии.

Дракоша получил ещё один щелчок по носу. Кто кого учит традициям? Как будешь выкручиваться, змеёныш слизеринский?

— Прошу прощения, просто тема очень интересная. Увлёкся.

Вот что ты будешь с ним делать? Сидит, таращит честные-пречестные серые глазищи... Просто котёнок из "Шрэка".

— У меня была скрытая магия, и она только летом проявилась, — снизошёл до ответа Дадли.

У Драко заблестели глазёнки и он открыл рот, чтобы ещё что-то спросить, но тут распахнулась дверь, и на пороге возникло рыжее явление — Рон Уизли собственной персоной.

— Я не понял! А этот что тут делает?

Ещё один любопытный. Как бы ему объяснить, чтобы он даже со своей одной извилиной мог понять?

— Сидит. Разговаривает.

— Это же слизень! Гарри, как ты можешь с ним общаться?

— Круто! Я и не заметил, что говорю на другом языке.

— На каком другом?

— На языке слизней. Или они тоже по-английски говорят? И вообще, Рон, ты что-то путаешь. Слизни — они такие маленькие, с рожками... Малфой совсем на них не похож.

Картина маслом... Рон Уизли, пытающийся думать. По-моему, даже скрежет шестерёнок в голове слышен.

— Ты хочешь сказать, что ты теперь с ним дружишь? С сыном Пожирателя?

Нет, это я ему польстил. Думать он не умеет. Лучше бы и не пробовал.

— Я сказал, что мы просто разговариваем. Это во-первых. А во-вторых, при чём тут его родители? Чем ты лучше того же Снейпа, который мне припоминает проделки моего отца?

— Ты меня сравнил с этим сальноволосым?

— Я тебе пример привёл. Дети не отвечают за своих родителей.

— То есть, ты хочешь сказать, что он — белый и пушистый?

— Насчёт пушистости не уверен, но белый — это точно.

По хитрой рожице Драко было видно, что ему хочется переадресовать мне щелчок Дадли об обсуждении людей в их присутствии, но у него хватает ума понять, что любое сказанное им слово обернётся против него.

В поисках контраргументов глаза рыжего забегали по купе и наткнулись на Гермиону.

— И ты тоже теперь за слизней?

— Во-первых, не "слизней", а "слизеринцев". А во-вторых, не вижу причин для конфликта.

— А то, что он меня называл предателем крови, для вас не важно? Какие же вы друзья?

— А вот за это, Уизли, я извиняться не буду, — не выдержал Малфой. — Я тебя не оскорблял. Это правда — твоя семья носит печать предателей крови. Почитай об этом.

— Только потому, что они любят маглов...

— Не повторяй глупости. За это магия не наказывает. Там должны быть серьёзные преступления, а не такая ерунда. Советую обратиться в Гринготтс.

— У меня денег нет.

— Могу одолжить.

— Мне не нужны подачки от Малфоев!

— Если хочешь, я тебе одолжу, только не ори, — моё терпение уже было на пределе. Ему предлагают помощь, а он гордость свою демонстрирует.

— И как же я туда попаду? Я же в Хогвартс еду.

— Если решишься, я поговорю с крёстным, и он тебя сопроводит в выходные.

— Это со Снейпом, что ли? Никуда я с ним не пойду!

— Рон, прекрати истерику! Он тебя не съест. Отведёт и приведёт. Ты так орёшь, словно тебя на нём жениться заставляют. Зато узнаешь всё о себе, и, может, есть возможность что-то изменить.

Рыжий завис. Видно было, что и хочется, и Снейпа боится.

— Ну ладно, я подумаю.

— А что тут думать? Тебе предлагают помощь. Я вот тоже ходила в Гринготтс и выяснила, что не маглорождённая, а полукровка. Ты боишься, что кровь будут брать? Так они сразу же и залечат ранку. Или Снейпа боишься?

— Никого я не боюсь. Договаривайся, Малфой, я согласен.

Умница Гермиона! Рыжего можно только на "слабо" взять. Гриффиндор — это диагноз! Драко вполне доволен своей дипломатией, а Рон явно уже жалеет, что повёлся на подначки Гермионы. Ищет, на ком бы зло сорвать. Ага! Обнаружил Дадли. Не прошло и полгода.

— А ты ещё кто такой?

— Ну кто так знакомится? Питекантроп! Это мой двоюродный брат — Дадли Эванс. А это мой друг — Рон Уизли.

Дадли протянул ему руку.

— Приятно познакомиться!

Рыжий не торопился пожимать руку. Оценивающе посмотрел на кузена.

— Это магл, что ли?

Ой, тупость ты наша рыжая! Дадли опустил руку и прищурился.

— А если и так? Ты же только что доказывал, что ваша семья маглов любит.

— Это не значит, что им можно в Хогвартс ездить.

— Рон, ты — идиот! Если он едет в поезде, значит, прошёл на платформу, то есть он — не магл! — не выдержала Гермиона.

— А, ну тогда... — Уизли протянул руку.

— Извини, что-то уже не хочется, — Дадли преподал рыжему урок хороших манер.

— Подумаешь... — Рон вытер руку о штаны.

— Ребята, мы уже скоро подъезжаем. Нужно переодеться, — разрядил обстановку молчавший всю дорогу Невилл.

— Точно! Ну, я пошёл. Всем пока!

Драко выбежал из купе. Я его понимаю. Столько новостей друзьям нужно рассказать. Сплетни из первых рук. Рон вышел следом. Мы с Дадли и Невиллом, как джентльмены, предоставили право переодеться первой нашей даме, а потом переоделись сами.

Ну, Хогвартс, держись! Я иду!

На выходе из поезда нас разделили. Мы с Гермионой и Невиллом отправились к каретам, а Дадли — к лодочкам.

Сидя в Большом зале, я ломал голову, куда Шляпа отправит моего кузена. По всем расчётам выходило, что в Гриффиндор. И я не ошибся, хотя сидел он под Шляпой довольно долго.

— Чего она от тебя хотела? — поинтересовался я, когда Дадли шлёпнулся на лавку между мною и Невиллом.

— Уговаривала на Пуффендуй отправляться. А я сказал, что хочу к тебе.

— Меня тоже на Пуффендуй уговаривала, — поддержал Дадли Невилл.

— А меня на Когтевран, — заявила Гермиона.

— А меня на Слизерин, — фыркнул я, увидев их вытянутые физиономии.

Особенно мило с отвисшей челюстью выглядит Грейнджер. Дадли не в курсе местных реалий, поэтому отреагировал спокойно. Зато Рон не подкачал.

— Так вот ты почему водишься со слизнями? Тебя туда хотели распределить! Ты обманом сюда влез...

— Хватит! Ещё громче поори, а то тебя в Хогсмиде плохо слышно.

— И я ещё дружил с этим слизнем... — голосил Уизли на своей волне, видимо, даже не услышав моих слов.

— Я очень рад, Рональд, что мы во всём разобрались и ты можешь не пачкать своё имя дружбой со мной.

Рыжий обалдело уставился на меня.

— Из-за слизней ты готов разрушить нашу дружбу?

— Из-за каких слизней? Это же ты ноешь, какой я нехороший. Вот я и говорю: флаг тебе в руки и ветер в спину.

Уизли открыл рот, чтобы вылить на меня ещё одно ведро помоев, но "Силенцио" от Гермионы сделало из него прекрасную рыжую рыбу. И даже Снейп не только не снял с Грейнджер баллы за колдовство вне урока, но и демонстративно изобразил аплодисменты.

* * *

Учиться в Хогвартсе мне понравилось. Преподаватели, за исключением Бинса и Локхарта, умели заинтересовать своим предметом. Благодаря летней подготовке я прочно обосновался на втором месте среди второкурсников Гриффиндора после Гермионы. На третьем месте топтался Дадли, который благодаря своему любопытству глотал книги, как удав. Даже зелья у нас троих получались если не на "превосходно", то уж точно на "выше ожидаемого". Глядя на нашу троицу, идущую из библиотеки с кучей книг, однокурсники сочувственно вздыхали, а Рон крутил пальцем у виска. Сам он полз между "слабо" и "удовлетворительно". Давать ему списывать Гермиона категорически отказалась.

Иногда к нашей компании прибивался Невилл. Робкий тихоня сдружился с Дадли на почве гербологии, и они частенько зависали в теплицах профессора Спраут. Видимо, не зря Шляпа пыталась отправить обоих в Пуффендуй. А мы с Гермионой в свободное от уроков время облазили весь Хогвартс. Нашли Выручай-комнату, и в ней — диадему Кандиды Когтевран. Драко сдержал обещание, и профессор Снейп сопроводил Рональда в Гринготтс. Я напросился с ними за компанию и умудрился положить в сейф диадему. Снейп смотрел на меня с подозрением, но расспрашивать, что я делал в сейфе, не стал. Результатами похода в Гринготтс Уизли ни с кем не поделился, но ходил мрачнее тучи. Видимо, слова Драко полностью подтвердились. Кстати, Малфой тоже иногда прибивался к нашей компании. Может, хотел узнать что-нибудь новенькое, может, действительно хотел подружиться. Разве поймёшь эту хитрую слизеринскую морду?

Несколько раз нас с Дадли вызывал к себе в кабинет "добрый дедушка" Дамблдор. Думаю, мы его разочаровали: чай не пили, лимонные дольки не ели, в глаза смотреть избегали и ничего интересного не сообщали.

Джинни Уизли я тоже разочаровал. Попытавшись ходить за мной хвостиком, она поняла, что её игнорируют, и отстала. Мы с Гермионой нашли также и вход в Тайную комнату. Как оказалось, способность к серпентарго у меня имелась. Значит, получил её Поттер не от крестража. Может, где-то в родословной действительно потоптались Слизерины?

Лезть вниз, в Тайную комнату самостоятельно мы не решились. Неизвестно, как василиск на нас отреагирует. Торчать в виде статуи посреди Тайной комнаты нам не улыбалось. Хорошенько всё продумав, решили посвятить в эту тайну Снейпа. Он умный, хитрый, умеет хранить тайны, и ингредиенты ему не помешают в случае удачи.

Поэтому, когда он пригласил меня исправлять зрение, мы явились к нему вдвоём. Снейп удивлённо оглядел нашу парочку с ног до головы.

— Мисс Грейнджер, я не помню, чтобы приглашал вас к себе. Или мистер Поттер боится ходить один, и вы — его телохранитель?

— Профессор, нам нужно с вами поговорить по очень важному делу, — заявила Гермиона.

— Ну, проходите, серьёзные деловые люди.

— У вас здесь нигде нет прослушивающих устройств? — поинтересовалась подруга, войдя в комнату, чем окончательно сбила Снейпа с толку.

— Я вижу, вы действительно ко мне с какой-то секретной миссией явились. Только не говорите, что решили меня завербовать.

В глазах Снейпа искрились смешинки. Действительно, парочка важных двенадцатилетних агентов выглядела забавно. Но сбить с курса Гермиону было невозможно. Взяв след, она двигалась к цели как танк, и не отвлекалась на мелочи вроде ехидного Снейпа.

— Профессор, вам нужны ингредиенты из василиска?

Преподавателю сразу стало не смешно.

— Вы хотите сказать, что поймали василиска?

— Ну, не поймали, но знаем, где он есть.

— Где бы он ни был, чтобы вас в том районе и близко не было!

— Вообще-то он в Хогвартсе...

— Вы с ума сошли? Как такая огромная змея может быть в Хогвартсе, и чтобы никто ничего о ней не знал? Где ему здесь прятаться? В кабинете директора? Если бы он здесь ползал, школу бы давно закрыли. Или он дохлый?

— Да нет, живой, только спит.

— И где же он?

— В Тайной комнате Салазара Слизерина.

— Это — легенда!

— Вовсе нет. Мы можем показать.

— Как вы умудрились её найти?

Вот какой дотошный — как, где, зачем... Дают тебе василиска — бери.

— Случайно, — Гермиона не собиралась выдавать все секреты.

— Профессор, вы с нами? Или мы сами полезем?

— Куда полезете? Поттер, вы собрались с голыми руками на василиска идти? Чёртовы гриффиндорцы! Что вы — двенадцатилетние дети — собрались делать с василиском?

— Вот мы и пришли к вам. Вы — взрослый, профессор, и к тому же слизеринец.

— А я что буду делать со здоровенной змеюкой? Тут нужен отряд авроров.

— Вот они его и поделят между собой. А нам ничего не достанется. А если учесть, что в Тайной комнате, кроме василиска, ещё может быть что-нибудь, спрятанное Слизерином? Вы готовы отдать всё аврорам?

— Поттер, вам Шляпа действительно Слизерин предлагала?

— Ага!

— Заметно. Хитрости и коварства вам не занимать. Хорошо, вы меня убедили. Я просмотрю всю литературу, какую найду. А вы мне пообещаете, что одни туда не полезете.

— Обещаем!

— Мне вот интересно: почему вы с меня не потребовали ответного обещания, что я вас с собой возьму? Наивные гриффиндорцы? Или вы меня туда загнать решили и закрыть?

— Нам не требуется от вас обещание, профессор. Без нас вы туда не попадёте. Там все двери открываются только при помощи серпентарго, а вы им не владеете.

— А вы владеете?

— Ну да. Потому и нашли Тайную комнату. Случайно заговорил на серпентарго рядом с ней, она и открылась.

— Как у вас всё просто. Случайно заговорили на уникальном языке в нужном месте? Ладно, допустим, что я поверил в вашу сказочку. А как вы узнали, что там есть василиск?

— Спустились, увидели сброшенную шкуру. Остальное методом дедукции вычислили.

— Что ещё за дедукция?

— Метод, которым пользовался Шерлок Холмс. Это из магловской литературы. Цепочка логических выводов.

— Мисс Грейнджер, вы меня пугаете. А вас, мистер Поттер, я уже по-настоящему боюсь. Вы в курсе, что кроме вас, в Британии говорить на серпентарго мог только Тёмный Лорд?

— Думаю, не только. Просто люди предпочитают не афишировать эту способность, чтобы их в тёмные лорды не записали.

— Может, и так. Ладно, давайте я полечу ваши глаза, а потом займусь поисками информации.

Зелье действительно оказалось замечательным. Профессор капнул мне по несколько капель в каждый глаз, попросил полежать десять минут с закрытыми глазами, а потом мои дурацкие очки-велосипеды можно было спокойно выбросить. Гермиона с хитрой улыбкой заявила, что возьмёт их себе на память о герое.

— Эй, я вроде ещё живой?

— Когда ты убьёшь Волдеморта, то станешь ужасно знаменитым. А у меня будет сувенир от знаменитости.

— Автограф поставить?

— Само собой.

Профессор подошёл к вопросу ловли василиска со всей серьёзностью. Он раздобыл для нас троих зеркальные очки, защитные комбинезоны и даже слёзы феникса. Хотелось бы мне посмотреть, как ему удалось Фоукса до слёз довести? Хотя, этот и крокодила заставит плакать горькими слезами. Думаю, заклинаниями он тоже серьёзно затарился.

Отправиться на охоту решили в пятницу ночью. Сложили всю амуницию в рюкзак с пространственным расширением. Туда же запихнули три метлы, чтобы можно было вернуться назад.

Пока всё соответствовало описанному в книгах. Скатились вниз по трубе, переоделись, немного прошли до ещё одной двери. Снейп завис возле сброшенной шкуры василиска. Пришлось его успокоить, что на обратном пути подберём. Наконец мы добрались до огромного зала со статуей Слизерина. Осмотрев окрестности, профессор заявил:

— Кто-нибудь мне объяснит, зачем мы притащили с собой мисс Грейнджер? Поттер — змееуст, я собираюсь сражаться с василиском. А вы, мисс, чем заниматься изволите?

— А я унесу наверх то, что от вас останется, — заявил этот прелестный ребёнок.

— Очень оптимистично! Меня радует, что вы, мисс, так в нас верите. Остаётся только надеяться, что ваша помощь нам не понадобится. Ну, и где тут ваш василиск?

Я зашипел на статую. Вот сейчас и выяснится, понимаю я змей или только умею шипеть. С ужасом глядя на тушу, выползающую изо рта статуи, я понял, что если не сработает моё шипение, нас здесь просто сожрут. Делать было нечего, туша ползла к нам, и я зашипел:

— Здравствуй, король змей!

— Здравствуй, говорящий! Зачем ты меня разбудил?

Да уж, вопрос на миллион долларов. И что ему ответить? Хотим тебя на ингредиенты разобрать? Он сам кого хочешь разберёт.

— Хотели познакомиться с легендарным фамилиаром Салазара Слизерина.

— И как тебя зовут, говорящий?

— Меня зовут Гарри Поттер. А это мои друзья — Гермиона Грейнджер и Северус Снейп.

— С-северус-с-с, красивое имя.

— Я ему передам. А тебя как зовут?

Ой, лучше бы не спрашивал. Имя, которое он назвал, можно использовать, как тест на трезвость. Гаишники всегда в наваре будут. Ни один дурак не произнесёт.

— Я не смогу произнести твоё имя, извини.

— Можешь звать меня просто Шшушша. Меня так мама в детстве называла.

Мама? А говорили, что василиски вылупляются из куриного яйца, высиженного жабой. Врут, гады.

— Шшушша, а ты не мог бы поделиться с нами своим ядом? Нам очень нужно для одного важного дела.

— А расскажешь, что за дело? Мне здесь очень скучно. А последний говорящий здесь был уже давно. Вы будете ко мне приходить в гости? Я вам покажу библиотеку Салазара. Только выносить книги отсюда нельзя — они заколдованы. Можно здесь читать.

— А нам можно к тебе приходить без защитных костюмов и очков? Ты нас не окаменишь?

— Конечно нет. Вы же — мои гости. Ну что, показать вам библиотеку?

— А как мы туда попадём?

— Садитесь на меня.

Я передал профессору и Гермионе приглашение василиска и насладился зрелищем одинаково горящих жаждой знаний глаз. Хотя, наверное, не одинаково... Пока Снейп топтался и раздумывал, Гермиона уже оседлала василиска. Наша амазонка! И такая девушка в каноне досталась рыжему оболтусу? Не отдам! Профессору стало стыдно, и он тоже полез на василиска. Потом вскарабкался я, и мы отправились.

Это была замечательная поездка. Змей двигался быстро, но плавно. Можно было даже не держаться. Никто бы не упал. Гермиона оглянулась — её глаза блестели от восторга. Профессор же был, как всегда, серьёзен и не выражал никаких эмоций. Шшушша видимо, почувствовал наш восторг, поэтому сделал несколько кругов по залу, прежде чем нырнуть в рот статуи.

Приехали мы в большой круглый зал, все стены которого занимали книжные шкафы, а в центре зала было гнездо василиска. Гермиона с профессором бросились к книгам, а мы с василиском устроились в гнезде, и он стал меня расспрашивать. Моя интуиция подсказывала, что ему можно доверять. Я не чувствовал от него опасности для себя. Наоборот, был уверен, что в случае необходимости змей придёт мне на помощь. Поэтому я и сам не заметил, как рассказал ему и о жизни Гарри Поттера, и о своей. Рассказал я и о крестражах, которые можно уничтожить его ядом.

— Я был знаком с этим Томом Реддлом. Он объявил себя наследником Салазара и требовал от меня подчинения. Но василиски никому не подчиняются. Они могут только помогать по собственному желанию, кому сами захотят. Мы ощущаем истинные чувства и эмоции людей. Вот, к примеру, ты и твои друзья. Твой старший товарищ меня боялся, но был готов вступить со мной в бой, чтобы защитить вас. При этом он даже согласен был погибнуть, только бы вы успели спастись. И ещё ему было жалко меня убивать, потому что я ему понравился. Молоденькая самочка вообще выражает сплошной восторг. У них есть и общее чувство — жажда знаний. Я это почувствовал, поэтому и предложил вам отправиться в библиотеку. У Тома Реддла тоже была жажда знаний, но, в отличие от твоих друзей, знания ему были нужны для обретения власти над людьми. Он был жесток, ему нравилось убивать и мучить. Мне очень хотелось его окаменить, но в нём действительно имелась кровь Салазара, и я сохранил ему жизнь. Хотя, если бы Салазар мог с ним познакомиться, он не стал бы гордиться таким потомком. Слизерин не был жестоким. Он был умным, справедливым, не очень общительным, но зла никому не желал. По характеру он был похож на твоего старшего товарища. У них случайно нет общей крови?

— Я не знаю, но спрошу Северуса. Он преподаёт зелья в Хогвартсе и является деканом факультета Слизерин. Кстати, и сам там учился.

Змей заинтересовался и пришлось ему рассказывать о факультетах, распределении, предметах в Хогвартсе. Мы болтали до тех пор, пока не пришёл профессор Снейп и не сказал, что нам пора возвращаться.

— Мисс Грейнджер уснула прямо на раскрытой книге.

Василиск сказал, что из Тайной комнаты есть ещё два выхода. Один ведёт в Запретный лес, куда он выползает для охоты, а второй находится в стене, неподалёку от комнат зельевара. Поделившись с нами ядом, василиск подарил профессору сброшенную ранее шкуру и проводил нас. Гермиона попискивала от восторга, а я улыбался, вспоминая, как точно описал её змей. Профессор не показывал своих эмоций, но всё равно чувствовалось, что он доволен.

Теперь нам есть чем уничтожить крестражи, и, может, что-то полезное найдётся в библиотеке. А ещё у нас появился новый большой друг, и я только рад, что не пришлось его убивать.

Несмотря на большой объём уроков, наши дополнительные занятия в библиотеке и общение с Шшушшей, я не забывал следить за Дамблдором, опасаясь проявления синдрома дамбигадства. Он старательно изображал из себя доброго дедушку и прокололся только на Хэллоуин. Почти Безголовый Ник пытался пригласить нас на свой юбилей, но мы вежливо отказались и на ужине наслаждались нормальной человеческой едой, а не зрелищем протухших блюд. Я обратил внимание, что директор время от времени с беспокойством поглядывал на Джинни, которая спокойно ужинала и болтала с подружками. Не дождавшись окончания ужина, директор встал и направился к выходу. Предупредив друзей, чтобы не вздумали идти за мной, я выбежал следом за Дамблдором, накинув на себя в коридоре мантию-невидимку. Директор остановился возле туалета Плаксы Миртл, потаращился на чистую стену, заглянул в туалет и в задумчивости отправился к себе. А мне стало интересно. Если бы я не забрал у Джинни дневник Реддла, сегодня на этой стене должна была быть запись об открытии Тайной комнаты, и висела бы оцепеневшая кошка Филча. Но откуда это известно директору? Может, Люциус здесь и ни при чём, а дневник каким-то образом подбросил Дамблдор? Значит, дедушка и здесь не гнушается интриг и готовит карманного героя. А так как этот герой — я, то это мне совсем не нравится. Вернувшись в гостиную, я вытащил Гермиону в коридор и рассказал о результатах своей вылазки. Подруга с готовностью заявила, что будет помогать мне шпионить. Нет, я точно не отдам Рональду Уизли такое сокровище. Пусть довольствуется Лавандой.

* * *

На следующий день, когда все собрались в гостиной, я услышал, как Джинни рассказывала брату, что её приглашал к себе директор и расспрашивал о какой-то чёрной тетрадке. Теперь я был уверен в причастности Дамблдора к этой истории. Вот только что он будет делать, когда поймёт, что крестраж исчез в неизвестном направлении? Канон я изменил, и как будут развиваться события, оставалось загадкой.

Каково же было моё изумление, когда на следующей неделе на стене возле туалета Плаксы Миртл появились пресловутая надпись и оцепеневшая кошка! Обнаружил её вездесущий Малфой. К тому же ещё и начал митинговать рядом с ней, за что схлопотал звание "наследника Слизерина" от благодарных слушателей и гнев Филча, обвинившего его в убийстве кошки. Растерянного Драко утащил к себе директор, а я ломал голову, как и для чего он всё это проделывает. События явно подгонялись под канон. Вот только крестраж был у меня. Неужели директор — змееуст?

Агент — Гермиона доложила мне, что Джинни стала какая-то странная и постоянно что-то пишет в чёрной тетрадке. От этой новости я впал в ступор. А что тогда у меня в сейфе?

* * *

Квиддич оказался не настолько страшным, как я ожидал. Видимо, сохранилась какая-то телесная память, потому что летать у меня получилось неплохо. Я даже умудрился поймать снитч в игре с Пуффендуем, опередив Седрика Диггори. Оставалось только радоваться, что летом удалось отпугнуть Добби, и он не стал меня спасать от василиска. Благодаря этому и на поезд мы нормально попали, и бладжером меня не пришибло. Вот только отпраздновать свою победу Гриффиндору не удалось. В этот вечер в больничное крыло попал оцепеневший гриффиндорец Колин Криви. Чем больше я думал над этим, тем меньше сходились концы с концами. Получается, Дамблдору очень нужно, чтобы я сразился с василиском. Зачем? Выращивает карманного героя? Каким образом Джинни Уизли попадает в Тайную комнату, не являясь змееустом? Почему василиск подчинился ей, ведь он утверждал, что никому не подчиняется? Врал? И спросить у него теперь проблематично. Вдруг на него наложили какое-то заклинание подчинения, и попытавшись с ним пообщаться, мы составим компанию Криви в больничном крыле?

Перерыв всю библиотеку, мы с Гермионой перечитали всё, что нашли о василисках, но ничего, что противоречило бы словам самого змея, там не обнаружилось. Тем временем больничное крыло пополнилось ещё двумя пострадавшими: Джастином Финч-Флетчли и Почти Безголовым Ником. Насколько я помнил, следующей жертвой должна была стать Гермиона. Я понимал, что ситуация выходит из-под контроля. Нам срочно требовалась помощь взрослого опытного волшебника. Нужно было идти к Снейпу, тем более, что он — единственный, посвящённый в тайну василиска.

* * *

Внимательно выслушав всё, что мы смогли ему рассказать, не прибегая к откровенной лжи, профессор задумался. Понимая, что наша версия, мягко говоря, притянута за уши, я не льстил себе надеждой, что умный зельевар не станет задавать никаких вопросов. И он оправдал ожидания.

— Вы ждёте от меня ответов, при этом скрывая от меня большую часть информации. Неужели вы настолько самонадеянны, что рассчитываете использовать меня втёмную? С чего вы взяли, что нападения — это имитация взгляда василиска? Каким боком к этим нападениям причастны директор и Джинни Уизли? Почему такой преувеличенный интерес к тетрадке, в которой что-то пишет первокурсница? Откуда такая уверенность, что эта сцена разыгрывается ради вас, Поттер? А теперь — либо вы мне выдаёте информацию в полном объёме, либо я вас больше не задерживаю.

Переглянувшись с Гермионой, которая пожала плечами, предоставив принимать решение мне, я решился.

— Хорошо, профессор, я расскажу вам всё, но только после непреложного обета. Я должен быть уверен, что эта информация не будет передана вами никаким путём, кому бы то ни было без моего разрешения.

— Поттер, у вас мания величия? С чего вы решили, что имеете право диктовать мне подобные условия? Что мне мешает просто пойти и сообщить директору о том, что вы плетёте заговоры за его спиной?

— Если вы так поступите, сэр, то Британию ждёт вторая магическая война, возрождение Волдеморта и огромное количество жертв, в число которых, кстати, входите и вы с Дамблдором.

— А что в таком случае мне мешает просто применить к вам легилименцию?

— В этом случае я просто после этого развернусь и уйду. И попробуйте обойтись без меня.

— Вы снова преувеличиваете значение собственной персоны для магического мира, мистер Поттер.

Мне всё больше нравился этот словесный волейбол. Увешанный обетами, как новогодняя ёлка игрушками, Снейп упирался, не желая получить ещё один. Но, зная профессора, я не сомневался, что его любопытство сильнее аллергии на обеты. А если ещё и заинтриговать...

— Можете мне не верить, сэр, но только я способен убить Волдеморта. Не стану объяснять, откуда я это знаю, но это — факт.

— Глупый мальчишка! Вы себе не представляете, насколько это сильный волшебник. Вам и минуты не продержаться в бою против него.

— Да, если не знать, как это можно сделать.

— Тем более, вы не имеете права скрывать такую информацию, если она у вас имеется. Зная то, что известно вам, взрослые волшебники лучше справятся с этой задачей.

— Эта информация известна Дамблдору. Он справился? Да он и пальцем не пошевелил, чтобы выполнить вашу просьбу и спасти мою мать, хотя ему это ничего бы не стоило. Вы уверены, что он станет спасать магический мир?

Снейп побледнел.

— Откуда вам это известно? — прошипел он.

— Обет, профессор! Все вопросы потом.

— Чёрт с вами! Мисс Грейнджер, вы знаете, что нужно делать?

Ну ещё бы — чтобы наша умница чего-то не знала? Содрав с сердитого профессора обещание, я принялся грузить его информацией. Эмоции на лице Снейпа сменялись, как в калейдоскопе: растерянность, печаль, интерес, скепсис, злость...

— Вы меня за идиота держите? Вынудили принести обет, а теперь пытаетесь скормить сказочку о переселении душ и магловских книжках.

— Тем не менее, именно из этих книжек я узнал о существовании василиска, о том, где находится вход в Тайную комнату, и о том, каким образом Дамблдор повязал вас по рукам и ногам. Чтобы вы не сомневались, могу ещё сказать, что именно вы подслушали часть пророчества и сообщили о нём Волдеморту, тем самым поспособствовав началу охоты на мою семью.

— Ну, если верить вашему рассказу, то семья не ваша, а Поттера.

— Вы уверены, что то, что двум членам этой семьи помогли отправиться на тот свет вы, а последнему — Дамблдор, может служить вам утешением?

— Что вы можете знать о моих чувствах, о цене, которую я заплатил за свою ошибку? Кто вы, чтобы меня судить?

— Я? Я теперь Гарри Поттер. И именно мне придётся исполнять его миссию. И род Поттеров продолжать тоже мне. Больше некому. Я рассказал вам об этом не для того, чтобы упрекнуть, а для того, чтобы доказать, что это всё правда.

— Вы могли это узнать от Дамблдора.

— Чтобы этот паук раскрыл кому-то свои секреты? Чем он тогда будет вас шантажировать? Кстати, мне интересно, он всегда нанимает людей на должность преподавателей в забегаловке "Кабанья голова"?

— Нет. Обычно он проводит собеседование у себя в кабинете.

— Тогда почему именно в тот раз он решил изменить своим привычкам? Может быть, для того, чтобы вы смогли подслушать это пророчество?

— Вы хотите сказать, что это была инсценировка?

— Я хочу сказать, что это был один из этапов плана Дамблдора. У меня нет доказательств, но я не верю в такие совпадения. Что ему стоило увезти куда-нибудь эту семью и спрятать? Даже без вашей просьбы. Если он сам слышал пророчество, мог бы и понять, что этим людям нужна защита. А он что делает? Ничего. Он отдаёт ребёнка-мага в семью маглов, ненавидящих волшебство. Ребёнок живёт в чулане под лестницей, трудится на маглов в качестве прислуги, одевается в обноски, терпит оскорбления, служит боксёрской грушей для кузена и считает, что он — сын алкоголика и проститутки.

— Что?!

— Это ему твердили Дурсли с малых лет. Гарри узнал, что он — волшебник, в одиннадцать лет, когда за ним пришёл Хагрид, выломал дверь, напугал маглов и наколдовал Дадли свиной хвост. А теперь объясните мне, где здесь забота о ребёнке?

— Я об этом не знал... А почему вы думаете, что директор имеет отношение к оцепеневшим студентам?

— Потому что тетрадку-крестраж я утащил из котла Джинни и надёжно спрятал. Рыжая говорила своему брату, что директор расспрашивал её о чёрной тетрадке, а спустя несколько дней у неё появилась такая тетрадь — и начались оцепенения. Либо на василиска подействовали подчиняющим, либо пытаются изобразить нападения змея. Нужно как-то узнать у него, имеет ли он к этому отношение. Но, если он находится в подчинении, то может и на нас напасть.

— Так, может, лучше просто сидеть и ждать, что из этого получится?

— Следующая жертва — Гермиона. А потом одержимая дневником Джинни, отдав все силы на воскрешение Волдеморта, погибнет, если я не убью василиска и не уничтожу дневник.

— Что за чушь? Как вы можете убить василиска?

— Мечом Гриффиндора. Директор пришлёт мне на помощь Фоукса с распределяющей Шляпой, из которой я буду должен достать этот меч.

— Но это невозможно! Двенадцатилетний ребёнок не сможет убить тысячелетнего василиска!

— Поверьте, мне тоже не хочется это проверять.

— И какой помощи вы ждёте от меня?

— Для начала нам нужно попробовать поговорить с василиском.

— А потом?

— Нам просто нужно знать, что вы на нашей стороне, что мы можем рассчитывать на ваши советы, как более умного и опытного волшебника.

— То есть, вы предлагаете мне стать тройным шпионом?

— Нет, мы хотим, чтобы вы освободились от всех хозяев и жили своей жизнью, а не так, как от вас требуют.

— Заманчивое предложение. И что для этого нужно? Убить обоих?

— Ну, одного точно придётся убить, но не вам. А второй, надеюсь, сам отцепится.

— Я бы не надеялся...

— Если не будет Волдеморта, значит, он должен быть доволен. Пусть ест свои лимонные дольки и радуется жизни.

— Он ещё что-нибудь придумает.

— Давайте решать проблемы по мере их поступления. Сейчас нам бы с василиском разобраться.

Вначале решили идти вдвоём. Но тут возмутилась молчавшая до сих пор Гермиона. Ну да, кто-то же должен унести то, что от нас останется. Этим заявлением она умудрилась даже Снейпа заставить ухмыльнуться.

— Никуда вы без меня не пойдёте!

— И как же вы собираетесь нас остановить?

— Я... Я вас заколдую!

Гермиона напоминала маленького зайчишку, который отчаянно хочет казаться храбрым. Карие глаза стали подозрительно влажными, но девочка упорно сжимала кулачки, отстаивая своё место в нашей команде.

— Ладно, вы идёте с нами, но до тех пор, пока я не разрешу, будете стоять в безопасном месте!

— Я согласна!

В глазах Гермионы вспыхнула такая радость, что я уже начал опасаться, что она бросится на шею Снейпу. К счастью, здравый смысл победил.

Прихватив свой рюкзак со снаряжением, мы прошли через ход, начинающийся в подземелье. Сразу за дверью остановились, чтобы переодеться. Для большей безопасности Гермионе дали мантию-невидимку. Оставив подругу за колонной недалеко от входа, мы с профессором двинулись к статуе. Минуты после произнесённого пароля показались мне вечностью. Неужели этот большой дружелюбный змей стал марионеткой в чужих руках? Когда из статуи стал выползать василиск, пришлось прилагать усилия, чтобы обуздать свои ноги, которые норовили убежать.

— Ну, наконец-то! Я по вам соскучился. Почему вы так долго не приходили?

Мне стало стыдно. Пообещали и забыли. И сейчас бы не пришли, если бы не происшествия.

— Привет, Шшушша! У нас в последнее время происходят очень нехорошие вещи. Двое студентов, кошка и призрак найдены оцепеневшими. Это точно не ты сделал?

— Я уже много лет нигде не был, кроме этой комнаты и запретного леса.

— А к тебе сюда никто не приходил, кроме нас?

— Нет. А что, есть ещё говорящие?

— Надеюсь, что нет.

— Почему? Это же хорошо, если есть с кем поговорить.

— Эти люди не будут с тобой разговаривать. Они хотят тебя убить.

— Это плохие люди?

— Не совсем. Просто, если они чего-то боятся, то хотят это уничтожить.

— Глупые люди. Шшушша никому не желает зла. А почему вы не взяли с собой маленькую храбрую самочку?

— Взяли, она спряталась.

Успокоив профессора, что василиск в этой афере не участвовал, я позвал Гермиону, которая тут же устроила обнимашки со змеем. От предложения отправиться в библиотеку все, как ни странно, отказались. Перед нами стояла проблема, которую следовало как-то решить, и все хотели участвовать в обсуждении, хоть и не знали серпентарго. Я на своей шкуре почувствовал, насколько тяжела работа переводчика. Мне приходилось вести двойной перевод. К концу беседы мой язык уже стал заплетаться. Наконец профессор сжалился надо мной и сказал, что нам пора возвращаться. Мы простились с василиском и вернулись к себе.

Обсудив сложившуюся ситуацию, наш квартет постановил: во-первых, не пользоваться входом в Тайную комнату, находящимся в туалете Плаксы Миртл. Скорее всего, он находится у директора под наблюдением. Во-вторых, надо попытаться стащить у Джинни вторую чёрную тетрадку и отдать профессору Снейпу на исследования. В-третьих, я должен постоянно находиться рядом с Гермионой, не оставляя её ни на минуту одну. В-четвёртых, профессор должен придумать способ подобраться к пострадавшим, чтобы определить, что за заклинание на них было наложено, а также проверить, не под заклятием ли Джинни Уизли.

Мои опасения, что Дадли заинтересуется нашей шпионской деятельностью, не оправдались. Всё свободное время они с Невиллом проводили в теплицах, и по их хитрым моськам можно было догадаться, что затевается что-то грандиозное.

Как бы то ни было, их таинственная деятельность была нам на руку. Не знаю, как бы мы сумели объяснить наши исчезновения в Тайную комнату.

Рональд от нас совсем отдалился, стал замкнутым и угрюмым. Даже не представляю, что такого страшного могли сообщить ему гоблины? Он не участвовал в проказах близнецов и даже осуждающе на них смотрел. С Джинни он тоже почти не общался, но по другой причине. Девочка не расставалась со своей тетрадкой и ни на кого не обращала внимания.

Тем временем наступили рождественские каникулы. Ехать домой или остаться в Хогвартсе — такой вопрос для нас даже не стоял. И тут Дамблдор меня снова удивил.

— Гарри, ты должен остаться в Хогвартсе.

— Почему это?

— Здесь ты под надёжной защитой, и никто не сможет на тебя напасть.

Что-то ты темнишь, дедуля...

— А как же защита моей мамы? Разве она не стоит на доме тёти?

— Ну конечно, стоит. Но ты же сам понимаешь, что защита Хогвартса на порядок выше. К тому же здесь имеются преподаватели, также способные тебя защитить.

— А как же летом? Летом мне тоже придётся остаться в Хогвартсе?

— Нет, мой мальчик, летом никто из студентов не остаётся в школе. Это время тебе придётся провести в доме твоих родственников. По крайней мере для того, чтобы поддержать защиту твоей матери. Но ты не волнуйся, тебе не придётся находиться там всё лето. Сразу после твоего дня рождения за тобой приедет мистер Уизли, и остаток лета ты погостишь у них. Это прекрасные люди, и они будут рады видеть тебя в своём доме.

— Не стоит беспокоить семью Уизли и создавать им лишние хлопоты. Я прекрасно смогу провести лето и со своими родственниками.

Мало того, что меня сейчас не отпускают домой, так он ещё и лето моё заранее распланировал. Ну уж нет!

— Гарри, я понимаю, что ты обижен. Ты, конечно, можешь на меня сердиться, но я знаю, что для тебя будет лучше. Со временем ты сам поймёшь, что всё, что я тебе сейчас советую, делается только для твоего блага.

— Хорошо, директор, я останусь в Хогвартсе. Мне можно идти?

— Конечно, мой мальчик, иди, твои друзья уже, наверное, беспокоятся.

Действительно, нужно уходить, пока я не ляпнул ничего такого, о чём потом буду жалеть. Лихо он меня всеобщим благом окутал. Вывернул всё так, как ему хочется, и ещё и меня убедил, что это я дурак неблагодарный, который не ценит заботы со стороны умных взрослых.

* * *

— Гарри, хочешь, я останусь с тобой? Я напишу родителям. Они не обидятся.

Моя замечательная подружка была готова пожертвовать ради меня встречей со своими родителями.

— Ты ведь так скучала по ним. Не выдумывай, езжай домой. Каникулы короткие. Не успеешь оглянуться, и мы снова встретимся. Да и мне будет спокойнее, если ты будешь отсюда подальше. Я не хочу, чтобы ты стала следующей жертвой.

— А я боюсь за тебя. Вдруг с тобой что-то случится?

— И некому будет унести то, что от меня останется?

— Дурак!

Гермиона шлёпнула меня по плечу и тут же крепко обняла.

— Я буду по тебе скучать.

— Я тоже буду по тебе скучать.

Наши обнимашки разбил ураганчик по имени Дадли.

— Гарри, ты что, ещё не собрался?

— Я никуда не еду.

— Почему?

— Потому что директор так приказал.

— Какое он имеет право? Ты не обязан ему подчиняться! Мама ему...

— Дадли, он очень сильный волшебник, а твоя мама — сквиб. Не стоит нарываться. Если ему так хочется, то я останусь. Передай тёте и дяде мои подарки. И там ещё один — для тебя.

— А как я смогу передать тебе наши подарки?

— Привезёшь в школу после каникул. Подумаешь, не в тот день.

Проводив друзей до карет и вдоволь с ними наобнимавшись на прощание, я вернулся в опустевшую гостиную Гриффиндора. Хотя опустевшей она была недолго. Вскоре она наполнилась представителями рыжего семейства, которые почему-то не поехали домой.

Что же ты замышляешь, старый паук? Ведь явно же, я остался здесь не просто так. Ну, хоть Гермиону отправил домой.

Каникулы получились "замечательные". Близнецы Уизли постоянно шептались и хихикали в углу, явно замышляя какие-то проказы. Перси зарылся в учебники. Джинни строчила в своей чёрной тетрадке. Рон бродил по Хогвартсу угрюмым привидением. А я не знал, чем себя занять. Немного развлекли рождественские подарки. Невилл подарил мне волшебные шахматы, умница Гермиона, предсказуемо — книгу по ментальным техникам. Подарок от Молли Уизли — свитер и пирожки — я незаметно выбросил. Может, это был просто подарок от чистого сердца, но я побоялся рисковать — вдруг он пропитан каким-нибудь зельем, как бывает в фанфиках, и я, как телёнок, побегу совершать подвиги или жениться на Джинни? Профессор Снейп подарил амулет для защиты от легилименции. Удивил меня подарок от Драко Малфоя — самопишущее перо. Неудобно получилось, я же ему ничего не подарил. Даже не предполагал, что он мне что-то подарит. Друзьями мы не были, правда, врагами тоже. Мы с ним общались на уровне просто хороших знакомых.

Я же подарил Гермионе одно из парных зеркал для связи. Второе было у меня. Теперь мы могли общаться, несмотря на большое расстояние между нами. Довольная Гермиона стрекотала, как сверчок, делясь впечатлениями. Она с родителями ездила в Альпы кататься на лыжах.

"Юным натуралистам" — Невиллу и Дадли — я подарил по пакету семян волшебных растений. Тёте я заказал по совиной почте волшебную косметику, а для дяди попросил Снейпа сварить зелье для похудания. Самому же профессору я подарил набор небьющихся флаконов для зелий.

* * *

Постоянное ожидание неизвестной гадости от Дамблдора сделало из меня параноика. Каждую минуту я ждал нападения. Один раз удалось вместе с профессором навестить василиска. Там мы смогли поговорить, не опасаясь, что нас подслушают.

Исследования пострадавших в больничном крыле ничего не дали. Ясно было, что это какое-то заклинание оцепенения, но какое именно и чем снимается, профессор выяснить не смог. Что касается Джинни, то здесь вообще не было возможности незаметного исследования. Её поведение напоминало действие "Империуса", но чтобы точно это выяснить, нужно было наложить диагностическое заклинание, а кто бы ему это позволил?

Я рассказал профессору, как меня вынудили остаться в Хогвартсе, и поделился своими опасениями, что в ближайшее время следует ожидать какой-нибудь пакости.

* * *

Наша шпионская деятельность зашла в тупик. Никак не удавалось украсть у Джинни её тетрадку. Она с ней не расставалась. Пожалуй, легче было украсть саму Джинни, чем тетрадь. Впрочем, был и один приятный момент. Пока я охотился на загадочный артефакт, случайно подвернулась возможность стащить у близнецов карту мародёров. Всё равно они её использовали только для баловства, а нам она нужна для дела.

* * *

Новость, всколыхнувшая наше стоячее болото, была неожиданной даже для меня — пропала Джинни. На стене появилась соответствующая надпись. План Дамблдора вошёл в решающую стадию. Ещё бы понять, в чём он заключался. По идее, теперь меня должны начать подталкивать к действиям.

Долго ждать не пришлось. Ко мне прибежал встревоженный Рон и стал умолять спасти сестру.

— Ну, ты даёшь! И как я это сделаю? При всём моём желании, я же не знаю, где эта Тайная комната. Да и что я — простой второкурсник — могу сделать? Если там действительно сидит чудовище Слизерина, нужно обращаться к Дамблдору. Он — сильный волшебник, а я толком и заклинаний не знаю.

— Я подслушал разговор преподавателей. Вход в Тайную комнату где-то в заброшенном туалете на втором этаже. А чудовище — василиск. Нужно бежать, спасать Джинни!

— Рон, если преподаватели говорили об этом, значит, они в курсе. Может, вызовут авроров, или Дамблдор отправится туда. Твою сестру обязательно спасут.

— Тебе плевать на мою сестру! Тебе на всех плевать! Ты — липовый герой!

Ну конечно, либо "герой", либо "вонючка", как же я мог забыть? Качели моей славы никто не отменял.

— Рон, я не просил считать меня героем. И что я могу сделать против василиска? Такая мелочь, как я, ему на один зуб. Ты представляешь себе размеры василиска? Беги к директору, пусть вызывает авроров.

— Директора нет в Хогвартсе. Его вызвали в министерство.

Ну да... ну да... Я почти поверил...

— Беги к преподавателям, к декану. Но уж точно, не ко мне. Я был бы рад помочь, но трезво оцениваю свои способности. И сестру твою не спасу, и сам стану обедом для василиска.

— Ну, пошли, хотя бы посмотрим... Может, и мы что-то сможем сделать? Пока авроры сюда доберутся, а время идёт... А вдруг они не успеют?

Такая настойчивость была подозрительной. Нужно было отделаться от рыжего хоть на пять минут, чтобы посмотреть на карте, что меня ждёт в месте, куда меня так старательно загоняют.

— Ладно, Рон, мы пойдём посмотрим. Только я на минуточку в туалет заскочу.

Избавившись от надзора, я открыл карту. Быстрый осмотр территории подтвердил мои опасения. В туалете Плаксы Миртл меня поджидал Дамблдор, которого якобы не было в Хогвартсе. Пробежав глазами по карте, я обнаружил Джинни в кабинете директора. Это была хорошая новость — девчонке ничто не угрожало, и василиск в этой афере не участвовал. Явно, попасть в Тайную комнату, кроме меня, никто не мог. Ну, так значит, и нечего им там делать. Видимо, он рассчитывает, что я убью василиска и открою ему доступ к сокровищам Слизерина. Обойдёшься, дедуля!

Так, первая задача — ускользнуть от бдительного ока Рона Уизли. В действие вступает операция "Человек-невидимка"! Накинув мантию, я медленно приоткрыл дверь и отошёл в сторону. Рыжий действовал предсказуемо. Увидев открывшуюся дверь, он вбежал в туалет и стал заглядывать во все кабинки. Осталось только выскользнуть тихонько за дверь и закрыть её " Колопортусом". Посиди, дружок, остынь! Незачем директору пока знать, что птичка улетела. Это даст мне небольшую фору во времени, но действовать нужно быстро.

В рекордное время я добежал до комнат профессора зельеварения, зная, что у него есть свободный камин для перемещения. Пара минут понадобилась для сжатого пересказа событий, ещё минут пять, чтобы он переговорил с Люциусом Малфоем, и ещё минут через десять в покоях Снейпа стояли, кроме Люциуса, министр магии Корнелиус Фадж, Кингсли Шеклболт и Артур Уизли.

Ещё раз взглянув на карту и убедившись, что ничего не изменилось, наша группа разделилась. Артур с Люциусом отправились дежурить возле кабинета Дамблдора, а остальные под дезиллюминационными чарами двинулись за мной к туалету Плаксы Миртл. Я шёл в открытую, без мантии-невидимки.

Войдя в туалет, я принялся растерянно озираться по сторонам, якобы в поисках входа в Тайную комнату. Невидимый Дамблдор, будучи абсолютно уверенным, что я здесь один, совершенно не скрываясь, наложил на меня "Империо" и принялся внушать, что мне нужно открыть вход в Тайную комнату, спуститься туда и спасти Джинни, защитив её от василиска.

Из головы вылетели все мысли, кроме одной — нужно делать так, как говорит директор. Как зомби, я отправился к раковинам умывальников вдоль стены, и тут наваждение слетело. В полной растерянности я смотрел, как ставший видимым Дамблдор бросает заклинания в атакующих его Фаджа, Шеклболта и Снейпа. Было заметно, что несмотря на преклонный возраст и неравные силы, побеждает всё-таки директор. И тогда я, не думая о последствиях, чисто на интуиции, запустил в него "Экспеллиармус". Никто не брал в расчёт заторможенного меня, и эффект неожиданности сработал безупречно — бузинная палочка мягко легла мне в руку, а растерявшегося директора быстро скрутили и потащили к его кабинету, где Артур и Люциус лениво переругивались от скуки.

Горгульи категорически отказывались впускать кого бы то ни было без пароля, а Дамблдор не горел желанием нам его сообщать. И только когда Фадж подписал приказ о снятии Альбуса-много-имён-Дамблдора с поста директора школы Хогвартс за применение непростительных заклятий на студентах, горгульи открыли проход.

Бледная Джинни без сознания лежала на диване. Увидев дочь, Артур бросился к ней и стал пытаться привести её в чувство, но всё было тщетно.

— Мистер Дамблдор, в ваших интересах сообщить, что с этой девочкой. Не отягощайте свою вину. После того, что мы видели, вам и так грозит срок в Азкабане. Вы хотите его увеличить? — каждым словом Фадж вбивал гвозди в крышку гроба бывшего директора.

Но Дамблдор был крепким орешком.

— Не надо мне угрожать. Без меня вы не сможете её спасти. Предлагаю договориться. Вы отпускаете меня, вернув палочку и сняв с меня все обвинения, а я сниму заклятия, наложенные на мисс Уизли.

На протяжении этого диалога я смотрел на чёрную тетрадку в руке Джинни, и в голове постепенно сформировалась мысль. Если директор так тщательно подгонял факты под канон, то может, и спасти девочку можно тем же способом? Клыка у меня нет, но...

— Профессор, у вас с собой нет яда василиска?

Все уставились на меня с таким выражением, словно я решил сплясать канкан во время похорон, и только глаза Дамблдора метали яростные молнии. Это укрепило меня в понимании, что я движусь в верном направлении. Снейп не подкачал: в его безразмерных карманах нашёлся пузырёк с ядом. Вытянув из руки Джинни тетрадь, я вылил яд на неё. Спецэффекты были на высшем уровне: визг, порыв ветра, огненная вспышка. И в следующий момент Джинни распахнула глаза. Все присутствующие заворожённо смотрели на это шоу, и оставшийся без присмотра Дамблдор сумел незамеченным пробраться к Фоуксу. Миг — и в следующей вспышке света феникс с директором исчезли. Получается, я сам помог ему сбежать, отвлекая внимание на себя. И если учесть, что канон я благополучно развалил, дальнейшие события будут непредсказуемы. Конечно, бузинная палочка теперь была у меня, но Дамблдор далеко не слабый маг, и даже с обычной палочкой может натворить дел. А если учесть, что я и профессор Снейп теперь у него считаемся врагами, то пора начинать бояться. Теперь за мной будут охотиться два сильнейших мага. И неизвестно, кто хуже.

Артур обнимал свою дочь, которая плакала у него на груди. Фадж топал ногами и ругался. Кингсли пытался успокоить разбушевавшегося патрона. Люциус с Северусом играли в гляделки. Один я стоял, как дурак, с дырявой тетрадкой в руке.

Со времени последних событий прошла уже неделя. О месте нахождения Дамблдора ничего не было известно. Фадж добился заочного судебного разбирательства, где с бывшего директора сняли все полномочия и приговорили к заключению в Азкабане, но без участия самого обвиняемого длительность срока установить не смогли, подозревая, что за личиной "светлого волшебника" может скрываться немало тёмных делишек. Бузинную палочку у меня отобрали. В числе последних заклинаний обнаружилось, что на Джинни также был наложен "Империус". А у Рона в крови плескалось зелье подчинения. Они оба прошли курс лечения в больнице святого Мунго и вернулись в школу уже после каникул.

При их появлении в гостиной Гриффиндора утихли все разговоры, и со всех сторон на них уставились любопытные глаза. Народ жаждал зрелищ.

Рон подошёл ко мне.

— Гарри, я хочу попросить у тебя прощения. Конечно, на меня действовало зелье, но всё равно... Папа говорил, что ты спас Джинни. Тут вот мама тебе передала... Она плакала и благодарила тебя. В общем, прости, что я вёл себя, как последний засранец.

Смущённый рыжик вручил мне пакет, а потом сгрёб меня в крепкие мужские объятия. Как только я освободился из захвата Рона, у меня на шее повисла Джинни. В порыве чувств она чмокнула меня в щеку, а потом, засмущавшись, убежала. Возвращаясь на своё место, я случайно поймал взгляд, который покрасневшая Гермиона бросила вслед Джинни. Ого! Меня ревнуют. Моя маленькая смелая подружка, оказывается, очень ревнивая особа? Это она ещё не знает, что рядом с ней у Джинни Уизли нет никакого шанса, иначе уже поставила бы мне на лоб печать "моё" — рядом с молнией.

Вечером Рон посвятил нас с Гермионой в свою "страшную" тайну. Гоблины ему сообщили, что несколько поколений назад, когда враги напали на родовое поместье Уизли, их предок позорно сбежал, спасая свою шкуру и оставив на растерзание врагам своих жену и детей. Шкуру он спас, но получил клеймо "предателя крови". Женившись во второй раз, он передал его по наследству своим детям. Магия не прощает предательства своего рода. Теперь сама фамилия Уизли проклята. Чтобы избавиться от печати, нужно жениться и войти в род жены, отказавшись от своей фамилии.

— Ну и чего ты ходил надутый и не хотел общаться?

— Я злился на отца, что он не взял фамилию мамы, и из-за него и мама, и мы все вынуждены носить проклятие. К тому же, я думал, что вам противно дружить с "предателем крови".

— Не говори ерунды. Этим нельзя заразиться. От того, что мы будем с тобой общаться, предателями крови мы не станем.

— Гоблины ещё сказали, что из-за печати наш род преследуют неудачи и нищета. И просто поменять фамилию недостаточно. Нужно жить так, чтобы магия признала тебя достойным. Никому не делать зла, помогать людям... А я тебя пытался на смерть отправить.

— Ты делал всё это под влиянием зелья подчинения. Это не твоя вина, а Дамблдора. Он и сестру твою чуть не убил.

— Значит, ты будешь со мной дружить?

— Конечно, буду, дурень ты рыжий!

Счастливый Рон сграбастал меня в объятия. Гермиона всхлипнула.

— Мальчики, как же хорошо, что вы помирились.

Мы, не сговариваясь, подгребли к себе и девочку, и обнялись уже втроём. Золотое трио воссоединилось.

* * *

Я в который раз пытался проанализировать известные мне факты, но концы с концами не сходились. Если Джинни находилась в кабинете директора, а василиск — в Тайной комнате, то каким образом я мог спасти её, убив василиска? Ну, допустим, я под "Империо" директора открыл вход в Тайную комнату и спустился туда. Что могло бы произойти дальше? Вариантов было множество...

Директор не знал, что я успел найти общий язык с василиском. Следовательно, предполагалось, что змей должен встретить меня, как врага. В этом случае либо он меня укокошил бы в первые же минуты нашей встречи, либо случилось бы чудо и я умудрился убить его мечом Гриффиндора, вынутым из шляпы. Но как, по мнению директора, я мог вызвать василиска? Ведь для этого требуется пароль. И как я должен был его узнать? Кодовая фраза произносится на серпентарго. Директор ни разу не змееуст. Тома в поддельном дневнике нет. Кто должен подсказать мне заветные слова? Без пароля я бродил бы по Тайной комнате, как дурак, и искал василиска, которому до меня и дела нет. К тому же вообще неизвестно, был ли директор когда-нибудь в Тайной комнате, знает ли о пароле? Одни вопросы, а ответов нет. Джинни спокойно спит в кабинете Дамблдора, поддельный дневник находится там же. Получается, что даже убив василиска, я никак не смог бы её спасти. Стоп! А кто сказал, что она могла умереть? Сам Дамблдор. А где гарантия, что он сказал правду? Он был прижат к стенке, без палочки, на пути в Азкабан. Вот и пришлось блефовать, чтобы выторговать себе свободу. Мол, вы меня отпускаете и снимаете все обвинения, а я возвращаю вам ребёнка живым и невредимым. Нужно расспросить Снейпа, какое именно заклинание было наложено на Джинни, кроме "Империуса". Что-то мне всё больше кажется, что никакая опасность девочке не грозила. Да и меня, судя по всему, в Тайной комнате ждала всего лишь иллюзия битвы с василиском. Видимо, весь этот хитрый план был придуман для того, чтобы директор мог незаметно попасть в Тайную комнату. Но для чего городить такой огород? Не проще было бы просто подойти ко мне и попросить, чтобы я её открыл?

Нет, без гениального ума Гермионы мне явно не обойтись. Только теперь возникала новая проблема. Поговорить с подругой наедине не было ни малейшей возможности. Вновь обретённый рыжий друг не оставлял нас без своего внимания ни на минуту. Можно ли было доверить ему наши тайны? Всё зависело от того, насколько он проникся идеей снять с себя клеймо предателя крови. Сможет ли он побороть в себе свои дурные наклонности, или его зависть, лень, привычка вначале орать, а потом думать, одержит верх? Впрочем, никто меня не заставлял рассказывать ему всё. Можно было выдать откорректированную версию и посмотреть, как поведёт себя рыжик. По крайней мере, попробовать стоило.

— Рон, Гермиона, нам нужно поговорить. Давайте найдём где-то тихое, спокойное местечко.

Неожиданно на моё плечо легла тяжёлая ладонь.

— Братишка, хватит уже от нас прятаться. Почему ты нам не доверяешь? Неужели ты думаешь, что мы не в состоянии хранить тайны? Или считаешь, что мы способны только цветочки выращивать? — прищурив глаза, Дадли с обидой смотрел на меня.

Рядом с ним стоял Невилл с таким же выражением лица. Переглянувшись с Гермионой, которая молча пожала плечами, я принял решение.

— Хорошо. Думаю, лучше всего нам подойдёт Выручай-комната.

* * *

Заказав комнате аналог гриффиндорской гостиной, я подождал, пока все удобно расселись по креслам и диванчикам.

— В общем, так, ребята. То, что я вам сейчас расскажу, нужно хранить в строжайшем секрете. Если честно, я бы предпочёл, чтобы это осталось между мной и Гермионой, но боюсь, что нам может понадобиться ваша помощь.

— Гарри, если ты не хочешь говорить, то не надо, — Невилл был сама тактичность. — Мы с Дадли и так тебе поможем, если будет нужно. Правда, Дад?

— Конечно, братишка! Можешь на нас рассчитывать. Ты только скажи, чем тебе помочь?

— Ещё чего! Пусть говорит! У друзей не должно быть секретов.

Нет, не нравится мне этот рыжий. Чувствую, будут с ним проблемы. Недаром даже в каноне Гермиона оценила его эмоциональный диапазон на уровне чайной ложки. И теперь эта чайная ложка митинговала, требуя раскрыть ему все секреты. Хорошо, будут тебе секреты... Устроим тебе проверку на вшивость. Незаметно подмигнув Гермионе, я дождался ответного кивка и принялся сочинять "страшную сказку" для Ронни.

— Вечером, несколько дней назад, мне вдруг захотелось навестить Хагрида. Неподалёку от его избушки из-за куста выскочил мужчина, закутанный в тёмную мантию, так что и лица не было видно. Он схватил меня за руку и попытался аппарировать вместе со мной. Выхватив палочку, я с перепугу выкрикнул первое, что пришло в голову. Понятия не имею, почему, но этим заклинанием оказалась "Авада Кедавра". В общем, я его убил. Когда до меня дошло, что я наделал, всё, на что хватило моего ума — это зарыть труп там же, в кустах, рядом с Хагридовой избушкой. Я никому не говорил об этом, кроме Гермионы. Теперь ещё и вы об этом знаете. Может, кто-нибудь мне что-то посоветует? Потому что я не знаю, что делать...

Придав своей физиономии самый несчастный вид, я полюбовался произведённым впечатлением. Ронни сидел с открытым ртом, как рыжая ворона, и дебильно таращился на меня. Дадли, нахмурившись и сжав кулаки, изучал свои ботинки. У Невилла дрожали губы. Я мысленно попросил прощения у ребят, невольно ставших жертвами моего дурацкого розыгрыша. Гермиона, закрыв лицо руками, всхлипывала. Плечи её дрожали, и со стороны могло показаться, что она плачет. Но я даже и не сомневался, что подруга самым бессовестным образом ржёт. Уголки моих губ сами стали разъезжаться в стороны, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы не составить ей компанию. В ожидании реакции на свои слова я мысленно прикидывал возможные последствия. Если Ронни пройдёт это испытание, значит, ему можно доверять беспрекословно, не ожидая удара в спину, а если предаст, то лучше пусть предаст сейчас, чем тогда, когда от его предательства будут зависеть жизни — моя и моих друзей. Слишком уж серьёзные у меня враги, чтобы рисковать, надеясь на труса и предателя.

Как ни странно, но первым прервал немую сцену именно Рон.

— Э-э-э... Я это... Мне нужно идти... Я Джинни обещал... Пока. Увидимся.

Избегая встречаться со мной взглядом, нервно дёргаясь, Уизли выскочил за дверь.

— Братишка, — Дадли сжимал и разжимал кулаки, что выдавало его нервозность. — Я тут подумал... Тебе сейчас, наверное, тяжело... Не бери в голову — это же была самооборона. В общем, если нужна какая-то помощь, можешь на меня рассчитывать.

— Гарри... — голос Невилла сорвался, и он откашлялся. — По палочке можно узнать, какие заклинания были произнесены, поэтому нужно сделать так, чтобы на тебя не упало ни малейшего подозрения. Ты хорошо спрятал труп, а то бы мы могли?..

Невилл судорожно сглотнул.

Мда... Неизвестно, как Ронни, а этим ребятам спину можно доверить. Пора прекращать эту комедию, незачем мальчишкам нервы мотать.

— Спасибо, друзья, в вас я и не сомневался. А теперь я должен признаться, только вы меня не очень больно бейте. Короче, никого я не убивал. Прежде, чем доверить вам действительно секретную информацию, я хотел убедиться, что один товарищ меня не предаст. Не знаю почему, но не уверен я в Роне. А предупредить вас заранее я не мог, иначе получилось бы, как с Гермионой. Трое ржущих товарищей вряд ли убедили бы Уизли, что всё, сказанное мной — правда.

— Я спряталась, — возмутилась подруга. — Он ни о чём не догадался.

— Ага, спряталась... По принципу — "я в домике". А не догадался, потому что идиот.

— Поттер, ты не представляешь, как мне сейчас хочется поиграть в весёлую игру "Охота на Гарри", — Дадли с прищуром посмотрел на меня, похрустывая кулаками. — Ты хоть представляешь себе, зараза, что мы пережили, разрабатывая план, как тебя, дурака, от тюрьмы отмазать?

Невилл молчал, но его взгляд не обещал мне ничего хорошего.

— Мальчики, не надо, — пискнула Гермиона. — Вы же друзья. Пожалуйста...

— Я ещё подумаю, дружить с этим козлом, или нет. Проверки он нам тут устраивает, — успокаиваться Дадли не собирался.

Челюсть заныла в предвкушении кулака.

— Ну, дурак я, дурак. Но лучше быть осторожным дураком, чем умным и дохлым. Меня в ближайшем будущем ждёт встреча с Волдемортом и его Пожирателями, а тут ещё и Дамблдор где-то бегает, и не факт, что он на моей стороне.

Невилл хрюкнул и зажал рот рукой. Дадли уставился на меня круглыми глазами.

— Это тот, который твоих родителей...

— Тот самый.

— Так ты же его, вроде, того... Или тоже соврал?

— Ничего он не соврал. Это даже в книгах написано, — вступилась за меня подруга.

— А как же он тогда?.. Или он бессмертный?

— Я вам всё расскажу, только не сейчас. Вернёмся сюда после ужина. Да, кстати, Гермиона, спрячь это пока у себя, — я протянул ей свёрнутую мантию-невидимку и карту мародёров. — На всякий случай.

Гермиона пристально посмотрела на меня.

— Ты думаешь, что Рон...

— Лучше перестраховаться.

В Большом зале нас уже поджидали. Как только я вошёл, двое крепких мужчин в красных мантиях мигом меня скрутили и отобрали палочку. За их спинами маячил довольный шестой Уизли. Последнее, что я увидел перед тем, как меня вывели из зала, был крепкий кулак Дадли, летящий в торжествующую морду предателя. Что ж, Ронни, ты не прошёл проверку на вшивость.

В Аврорате на меня орали, топали ногами и корчили свирепые рожи, но я упорно притворялся валенком и делал вид, что не понимаю, о чём идёт речь. К счастью, веритасерум ко мне применять не стали — его запрещено давать несовершеннолетним без разрешения опекуна, а мой опекун сам находился в розыске. Тётю Петунию в качестве моего опекуна никто даже не рассматривал. Приори Инкантатем предсказуемо на моей палочке никакой Авады не обнаружило. Прочитав на всякий случай мораль, меня с тем же эскортом торжественно отправили в Хогвартс — как раз к завтраку.

Моё появление в Большом зале было феерическим. Гермиона, пискнув, бросилась обниматься. Дадли и Невилл радостно пожимали мне руки, гриффиндорцы выкрикивали приветствия. Профессор Макгонагалл сидела, смущённо опустив голову, а профессор Снейп ехидно на неё поглядывал.

— Почему выпустили этого убийцу? — заверещало нечто из-за стола Гриффиндора.

Я с изумлением рассматривал странное лысое существо с ослиными ушами, фингалами под обоими глазами и красноречивой надписью на лбу — "предатель".

— Это что — Ронни? — узнать бывшего друга в таком экстравагантном виде было сложно. — И кто его так?

Невилл хихикнул.

— Один фингал — от Дадли, лысина — от меня, печать "предателя крови" — от Гермионы, а уши — от близнецов. Ещё были летучие мыши, облепившие ему всю морду — от Джинни.

— А второй фингал?

— Не поверишь — от Малфоя, — Гермиона весело рассмеялась. — Когда он услышал, как этот идиот бахвалился на весь зал, что благодаря ему убийца теперь в Азкабане, то вылез из-за стола, подошёл к нему и припечатал в глаз. А потом полюбовался — и заявил, что вот теперь всё ровненько и красиво, а то его художественный вкус страдал от незавершённости картины.

— Надеюсь, вас не наказали за художественное оформление этого придурка? — забеспокоился я.

— Всем неделя отработок у Филча. И кучу баллов сняли — но ведь это того стоило? По-моему, он сильно похорошел, — Гермиона шкодливо улыбнулась, и от этой улыбки на душе стало тепло и радостно. Как же мне повезло с моими друзьями!

— А что же преподаватели или мадам Помфри его не вылечили?

— А это уже заслуга нашего декана, — Дадли рассмеялся. — Она заявила, что какими бы благими ни были намерения Уизли, но Гриффиндор не поощряет предательства, и в наказание пусть он ходит так, пока само не сойдёт.

— А профессор Флитвик наградил Гермиону двадцатью баллами за отлично выполненные чары, которые мы будем изучать только на шестом курсе, — весело добавил Невилл.

— Ну и, конечно, профессор Снейп не мог не отличиться, — веселилась подруга. — Он присудил Малфою двадцать баллов за изысканный высокохудожественный вкус.

Обернувшись на слизеринский стол, я встретился глазами с ухмыляющимся Малфоем, нахально помахавшим мне рукой.

* * *

Из-за отработок, назначенных ребятам, обещанную встречу пришлось временно отложить. Не зная, чем себя занять в отсутствие друзей, я решил проведать Шшушшу. Профессор Снейп с радостью составил мне компанию. Ему как раз для каких-то исследований требовался яд василиска. К тому же он обнаружил в библиотеке Слизерина очень редкую книгу по зельеварению, при упоминании которой взгляд у него становился, как у маньяка. Пока профессор тщательно конспектировал свою уникальную находку, василиск делился со мной воспоминаниями о временах Основателей.

Оказывается, всё, что говорилось об Основателях в учебниках, и вполовину не соответствовало действительности. Перед моими глазами слой за слоем вскрывались времена, о которых уже не помнила ни одна живая душа, за исключением старого василиска. Осознание того, что, возможно, я сегодня являюсь единственным человеком на всей земле, услышавшим реальные истории о далеком прошлом из первоисточника, ложилось на мои плечи многовековым грузом.

Как живая, взмахнув букетом цветов, заливалась звонким смехом хохотушка Пенелопа; покусывала кончик пера, задумавшись над рифмой, поэтесса Кандида; с шальным восторгом на вороном коне летел красавец Годрик; рассеянно смотрел перед собой Салазар, нехотя оторвавшись от исписанного формулами пергамента...

Шшушша так интересно рассказывал, что профессор Снейп только на третий раз сумел докричаться до меня и вернуть в двадцатый век.

Всё ещё витая в облаках не нашего времени, я брёл к башне Гриффиндора, улыбаясь своим мыслям, и пришёл в себя, только когда почувствовал, как волшебная палочка вылетает из моей руки. Ах, ну да, конечно... Храбрые гриффиндорцы — Ронни с Дином Томасом и Симусом Финниганом — смело напали втроём на одного, да ещё и со спины. Убедившись, что моя палочка находится в руках Дина, Уизли осмелел и заулыбался. Симус стал позади меня, тыкая мне в спину палочкой, а Дин сбоку, направив на меня свою палочку и небрежно поигрывая моей. Ронни расплылся от счастья, предвкушая расправу над безоружной жертвой. Ну-ка, послушаем, какую речь он заготовил для меня.

— Что, Поттер, без своих дружков ты уже не такой храбрый?

— Зато ты, как я посмотрю, храбрый, когда втроём на одного, к тому же безоружного.

Симус сзади молча ткнул меня кулаком.

— Ты — убийца! С тобой можно не церемониться.

— А ты — дурак, если с первого раза не понял, что тебя разыграли. Авроры проверили мою палочку и ничего на ней не нашли.

— Ты их обманул! Ты дружишь со слизнями, и они тебя научили, как убивать, чтобы тебя не поймали! — плевался от злости Ронни.

— Сам придумал, сам поверил... — проворчал я, выхватывая у Дина свою палочку, одновременно делая ему подсечку и на развороте впечатывая кулак в челюсть Симуса. Я, конечно, рисковал, повернувшись, хоть и на короткое время, спиной к Уизли, а потом ещё потратив несколько лишних секунд, разоружая Финнигана и Томаса, но Ронни этой форой не воспользовался. Он стоял, растерянно щёлкая клювом, и смиренно ждал, пока мой кулак пересчитает ему зубы. Не зря Дадли обучал меня приёмам самообороны. Вот, пригодилось... А Роник, наоборот, ничему не учится. Придётся повторить урок. Использовав заклинание Гермионы, я написал на лбу Ронни — "идиот", а чтобы было лучше видно, добавил заклинание Невилла, ликвидировав скудную растительность на рыжей бестолковке. Жаль, что заклинания близнецов я не знаю. Ослиные уши были бы ему к лицу.

* * *

Разумеется, новый имидж Рона не остался незамеченным. Любопытные гриффиндорцы набросились с расспросами на моих друзей, которые и сами были не в курсе. Я не планировал рассказывать о выходке шестого и компании, но обмануть мою подружку было нереально.

— Гарри, а почему при виде Рона Уизли твоя физиономия становится такой довольной?

— Ну как — почему? Ты же не будешь отрицать, что выглядит он очаровательно? Смотришь на него — и душа радуется.

— И ты хочешь сказать, что не приложил к этому свою шаловливую лапку?

Невилл и Дадли понимающе переглянулись, а я сделал вид, что обиделся.

— Только не говори, что тебе его жалко.

— Даже и не собиралась. Но всё же хотелось бы узнать причину. Не поверю, что ты просто так взял и заколдовал его, — Гермиона, прищурив глаза, посмотрела на меня, давая понять, что видит меня насквозь.

— Ладно, не буду вас мучить, а то кое-кто сейчас лопнет от любопытства.

Гермиона возмущённо фыркнула. Невилл и Дадли, ухмыльнувшись, посмотрели на неё, даже не сомневаясь, кто именно эта любопытная особа.

— Хорошо, вы правы — то, что Уизли так похорошел — это моя работа. И, разумеется, заколдовал я его за дело, а не просто так. Он решил подстеречь меня, когда я буду один. Но у него хватило ума понять, что против меня — он ноль без палочки, и поэтому он прихватил с собой двух прихвостней — Томаса и Финнигана. Сами понимаете, что колдуны они никакие, и, судя по всему, намеревались меня просто избить.

— Ох! — Гермиона в ужасе закрыла рот руками. — Они тебе что-нибудь сделали?

— Нет. Слишком уж они расслабились, решив, что я для них троих — лёгкая добыча. К тому же мне повезло, что Дадли обучал меня приёмам самообороны, — я отвесил брату шуточный поклон.

Дадли, похоже, шутить был не настроен.

— Трое — на одного? Трусы! А почему ты отделал только Уизли?

— Томас и Финниган — всего лишь шавки, которым Ронни сказал "фас".

— Так и скажи, что просто поленился. Ну ничего, мы наведём порядок на факультете. Гриффиндорцы мы или кто? — Дадли предвкушающе размял кулаки.

— Ага! И загремите снова на отработки.

— Зачем? Мы же не будем вправлять им мозги посреди Большого зала.

При виде довольной физиономии кузена я посочувствовал двум идиотам, попавшим под танк гриффиндорской справедливости.

— Гермиона, и даже ты им ничего не скажешь? — предпринял я ещё одну попытку, взывая к голосу разума.

— Почему не скажу? Скажу! Мальчики, я с вами.

— Обалдеть... — это было всё, что я смог произнести.

— А ты считаешь, что мы должны позволить всем, кому не лень, нападать на тебя?

— Да я и сам могу с ними разобраться.

— А для чего тогда нужны друзья? — обиделся Невилл.

Отговорить воинственно настроенных товарищей не удалось. Значит, оставалось только присоединиться к борцам за справедливость.

Поймать злополучную троицу труда не составило, но вот драки не получилось. Увидев нашу четвёрку, трусливая команда бросилась врассыпную. Пришлось ещё и гоняться за ними. Бить трусов даже Дадли показалось неспортивным, поэтому Томаса и Финнигана наградили небольшими рожками, облезлыми жиденькими бородками и надписью "козёл" на лбу. Рон же так усердно пытался удрать, что споткнулся и сломал свою палочку. И здесь он опять доказал полное отсутствие логики в своих действиях. Если целой палочкой он даже не пробовал воспользоваться, то сломанной непременно захотел нас заколдовать. В результате — дурака, плюющегося слизняками, даже трогать никто не стал. Его и так природа обидела.

Последнюю плюху Ронни получил от собственной сестрёнки, которая в подробностях расписала матери о художествах братца. А уж на громовещатели Молли Уизли никогда не скупилась.

Наконец-то у нас появилось свободное время, и мы смогли выбраться в Выручай-комнату. Ребята доказали, что имеют право называться настоящими друзьями и заслуживают доверия. Разумеется, о том, что я не Поттер, я рассказывать не собирался, но остальную информацию, правда, слегка откорректированную, им узнать стоило.

Три пары глаз выжидающе смотрели на меня и, вздохнув, я принялся рассказывать.

— Летом, когда мы покупали учебники, я стал свидетелем странной картины. Люциус Малфой взял из котла Джинни её учебник, повертел в руках, критикуя бедность семьи Уизли — и положил его назад. Вот только я заметил, что он сунул в книгу какую-то тетрадь. Сообразив, что подсовывать что-то хорошее он не станет, я решил незаметно стащить эту вещь и разыграл сценку. Притворившись, что споткнулся, я уронил свои книги в котёл Джинни. А собирая их, вместе с ними прихватил и загадочную тетрадь. Решив изучить её позже, я отправил её в свой банковский сейф. Да, кстати, летом ко мне являлся странный домовой эльф, который бился головой и причитал, что мне нельзя ехать в Хогвартс, потому что там будет какой-то ужас. В школе мы с Гермионой искали место, где можно поговорить, не опасаясь, что нас подслушают, и забрели в заброшенный туалет для девочек. В этом туалете я рассказал Гермионе, что умею говорить со змеями и продемонстрировал свои способности. Внезапно один из умывальников отреагировал на звук серпентарго и сдвинулся, открыв потайной ход. Мы решили исследовать этот ход и обнаружили сброшенную шкуру василиска, — я прекрасно понимал, что история притянута за уши, но это было самое простое объяснение тому, откуда мне известно о Тайной комнате и василиске.

Дадли и Невилл смотрели на меня в таком ужасе, словно я и есть тот самый василиск.

— Мы не решились идти дальше самостоятельно. Ведь, если есть шкура, то, возможно, и сам василиск находится где-то поблизости. Всё обсудив, мы решили обратиться за помощью к Снейпу. Вместе с ним обследовали загадочный ход, ведущий, как оказалось, в ту самую легендарную Тайную комнату. Там действительно живёт василиск. Выяснилось, что он очень умный, мы с ним познакомились и подружились. А потом в школе начались странности. Джинни Уизли сказала Рону, что её вызывал к себе директор и расспрашивал о какой-то чёрной тетради. Меня удивило, откуда Дамблдор может знать о тетрадке, подброшенной Малфоем. Мы решили за ним проследить. Загадки росли, как снежный ком. Директор побывал в том самом заброшенном туалете, полюбовался на стену напротив него, а спустя несколько дней на этой стене появилась надпись об открытии Тайной комнаты и оцепеневшая кошка. Джинни Уизли постоянно что-то писала в чёрной тетрадке, которая выглядела так же, как та, что лежит у меня в сейфе. Потом, как вы помните, стали происходить случаи с оцепенением студентов. Все они были маглорождёнными. Это обстоятельство вместе с надписью на стене, казалось, наводило на мысль об открытии Тайной комнаты наследником Слизерина, который выпустил на волю чудовище, уничтожающее маглорождённых.

Слушавшие меня с огромным интересом Дадли и Невилл дружно кивнули, давая понять, что именно так они и думали. Гермиона, которая сама была непосредственной участницей всех этих событий, тоже увлечённо слушала. Я невольно улыбнулся, глядя на любопытную подружку, и получил такую же улыбку в ответ.

— Вот только у этой теории был один существенный недостаток — она была ложью. Мы с Гермионой и профессор Снейп — единственные, кто общался с василиском, и можем с уверенностью утверждать, что никто, кроме нас, не входил в Тайную комнату, и василиск не имеет никакого отношения к этим оцепенениям.

— Гарри, — перебил меня Невилл, — прости, что перебиваю, но если ты сумел открыть комнату, и с василиском умеешь разговаривать, получается, ты и есть наследник Слизерина?

— Нет, я не наследник. В моём роду если и были какие-то общие корни со Слизеринами, то очень дальние. Единственный из ныне живущих наследников Салазара — это Волдеморт.

— Ныне живущих? — хором воскликнули Дадли и Невилл. — Разве ты его не убил?

— Убьёшь его, как же... Вы что, правда поверили, что годовалый ребёнок мог убить такого сильного волшебника?

— Но ведь об этом писали в книгах, — растерянно пробормотал Невилл. — И ты нам не объяснил, откуда у тебя способность говорить со змеями, если ты не наследник? К тому же он тебя не убил, наоборот — вы с ним подружились.

— Подружиться с ним было не сложно. Он столько времени жил один, и ему было очень скучно. Вот он и обрадовался возможности с кем-нибудь поболтать. Сам понимаешь, не слишком много вокруг говорящих на серпентарго. Он вообще-то вполне дружелюбный и общительный. А мои способности к этому языку были у меня, сколько я себя помню. Может, проявился такой наследственный дар, а может, Волдеморт, когда пытался меня убить, сам того не желая, поделился со мной своими способностями.

— Но как он может быть живым? Где же он тогда прячется и почему? — дотошный Невилл хотел разобраться во всех вопросах сразу.

— Погоди, Невилл, не беги впереди Хогвартс-экспресса. Я расскажу вам обо всём, что знаю, по порядку, — дождавшись согласного кивка, я продолжил с того момента, когда меня прервали: — Кому-то очень было нужно, чтобы люди поверили в открытие Тайной комнаты. Отсюда и имитация действия взгляда василиска на студентов, и надпись на стене.

— Получается, что этот кто-то знает, где находится Тайная комната и кто там живёт? — предположил Дадли.

— Выходит, что так. Но сам он туда попасть не может, не владея парселтангом.

— А почему ты думаешь, что он не владеет?

— Дадли, если бы он им владел, то смог бы сам открыть комнату, а не имитировать её открытие. К тому же василиск сам сказал, что, кроме нас, туда никто не приходил.

— А если он соврал?

— А зачем ему это делать? Он спокойно рассказывал нам о Волдеморте, который открывал эту комнату пятьдесят лет назад. К тому же ему понравилась наша компания, и он всячески старается нам помочь: делится ядом, пустил нас в тайную библиотеку Слизерина.

— Шшушша хороший, — вступилась за василиска Гермиона, — он нас катал, много интересного рассказывает Гарри. А какая там библиотека!

Мы с ребятами, улыбаясь, молча переглянулись. Дети и конфеты... Грейнджер и книги...

— Когда вы разъехались на каникулы, на стене появилась новая надпись, — продолжил я. — Она гласила, что чьи-то кости останутся в Тайной комнате навечно. Если учесть, что как раз в этот момент пропала Джинни Уизли, то догадаться, о чьих костях идёт речь, было нетрудно. Да, забыл вам сказать. На каникулах я часто бродил в мантии-невидимке, пытаясь проследить, кто пишет послания и нападает на студентов. Однажды я заметил, что близнецы для своих шалостей пользуются какой-то картой. Эта вещь оказалась очень интересным артефактом. Произнесёшь пароль — и она покажет любого человека, где бы он ни находился. Если он, конечно, в Хогвартсе. Признаюсь, что я украл эту карту. Близнецам она нужна только для дурацких розыгрышей, а мне — для серьёзных дел. И не надо на меня так смотреть, Гермиона. Представь себе, мне ни капельки ни стыдно. Если бы не эта карта, я не только не смог бы спасти Джинни, но и сам мог погибнуть.

Гермиона, охнув, в ужасе прикрыта рот рукой. Эту часть истории она тоже не знала, поэтому слушала меня с удвоенным вниманием.

— Когда пропала Джинни, ко мне прибежал Рон и стал требовать, чтобы я шёл в Тайную комнату спасать его сестру. Никакие убеждения на него не действовали, и я понял, что это очередной пункт таинственного плана. Сумев ненадолго ускользнуть от Уизли в туалет, я посмотрел на карту и обнаружил, что в заброшенном туалете для девочек, там, где находится вход в Тайную комнату, сидит Дамблдор и явно дожидается меня. Судя по карте, Джинни была в кабинете директора. Сбежав от Рона под мантией-невидимкой и закрыв его в туалете, чтобы выиграть немного времени, я бросился к профессору Снейпу. Выслушав мой рассказ, он немедленно вызвал в Хогвартс министра, Кингсли Шеклболта, Люциуса Малфоя и Артура Уизли. Министр, Снейп и Кингсли отправились со мной, а остальные устроили засаду возле кабинета директора. Когда я вошёл в заброшенный туалет, Дамблдор наложил на меня "Империус" и стал внушать, что я должен спуститься в Тайную комнату, убить василиска и спасти Джинни.

— Империус?! — глаза Невилла стали как блюдца. — Гарри, но ведь это непростительное заклятие. Директор не мог... Ведь за это отправляют в Азкабан.

— Да ещё и при министре... — добавил Дадли. — Ты ничего не путаешь?

— Ну, допустим, министр и остальные были под чарами невидимости. Конечно, с его очками Дамблдор мог бы их увидеть, но, видимо, не ожидая, что я приду не один, он просто не обратил внимания. Вряд ли он мог предугадать, что я приду в туалет с Кингсли, Снейпом и министром.

Гермиона фыркнула.

— Да уж, в такой компании тебя представить сложно, особенно в туалете.

Я открыл было рот, чтобы съехидничать, но зардевшаяся подруга быстро меня заткнула.

— И нет, я не представляла тебя в туалете. Размечтался...

— Эх, такие мечты обломала...

— Гарри!

— Всё-всё, молчу! В общем, после того, как директор сделал мне внушение, его атаковали мои сопровождающие. Вместе с пленным директором мы все двинулись к его кабинету. Чтобы попасть туда, министру пришлось отстранить Дамблдора от должности. Джинни была без сознания, и никто не смог привести её в чувства. Бывший директор принялся торговаться, предлагая расколдовать Джинни за снятие всех обвинений и возвращение палочки, но тут меня осенило, и я вылил яд василиска на тетрадку, в которой писала Джинни. Она очнулась, а Дамблдор исчез вместе с фениксом. Вот и всё.

— Эй, как это всё? — возмутился Невилл. — Ты обещал рассказать о том, как Волдеморт умудрился остаться живым.

— Мне рассказал василиск, — я мысленно попросил прощения у Шшушшы за моё враньё. — Волдеморт разделил свою душу на семь частей, и каждый кусочек поместил в какой-то предмет. Теперь его нельзя убить, пока не будут уничтожены все кусочки.

— Ох... Но ведь, не зная, что это за предметы, можно искать их всю жизнь и так и не найти, — Невилл совсем упал духом.

— Василиск мне рассказал, что это за предметы и где они находятся. Дневник, который сейчас лежит в моём сейфе — один из них.

— А тот, в котором писала Уизли? — поинтересовалась Гермиона.

— Это имитация, какой-то подчиняющий артефакт, созданный Дамблдором.

— Значит, нужно собрать все предметы и уничтожить, — глаза Дадли сверкали охотничьим азартом.

— Не так быстро. В некоторые места нам сейчас соваться опасно. Там стоит очень серьёзная защита. А например, в чужой сейф в Гринготтсе нам и вовсе не попасть.

— Так что же делать?

— Думать, учиться, ждать... Меня сейчас гораздо больше волнуют другие вопросы.

— Не понимаю я тебя, — удивился Невилл. — Что может быть серьёзнее Того-кого-нельзя-называть? Он же хочет тебя убить.

— После нападения на меня он развоплотился и пока летает в виде духа, нам он не опасен. Меня больше волнует Дамблдор. Он точно не в виде духа. А если учесть, что я сломал ему планы, из-за меня он лишился должности, палочки, и заочно приговорён к заключению в Азкабан, то вряд ли испытывает ко мне дружеские чувства.

— Ох, Гарри, что же теперь будет? — опечалилась Гермиона. — Это получается, ты теперь между двух огней?

— Да я уже и сам не понимаю. Дело в том, что с одной стороны кажется, что Дамблдор — враг, который хотел убить Джинни и меня заодно, а с другой стороны — похоже, что он никому не хотел навредить.

— Как это не хотел навредить? Он же не знал, что ты подружился с василиском, значит, отправил тебя на верную смерть, — возмутился Дадли.

— Согласен, именно так это и выглядит.

— Выглядит?

— Смотрите сами, что получается. Я под его "Империусом" влезу в Тайную комнату спасать Джинни, которая спокойно дрыхнет в кабинете директора. Тут сразу вырисовывается два варианта — либо Дамблдор знает, что василиска можно вызвать только с помощью пароля, либо не знает. Если он знает, то знает и то, что этот пароль произносится на серпентарго. Змееустов здесь больше нет, значит, и сообщить мне его некому.

— А кто тебе его сообщил? Ты же как-то умудрился его вызвать, — поинтересовался Дадли.

Вот дотошный. И сообразил же... Но не могу же я сказать, что в книжке вычитал и в кино видел. Придётся импровизировать.

— Мне сообщил василиск. Когда я в первый раз туда попал, его вызывать не понадобилось, он уже был там. Не перебивайте, я сам собьюсь... В общем, если бы я не знал пароля, то просто бестолково бродил бы по Тайной комнате и искал василиска, то есть, мне бы ничего не грозило. А если он не знал о пароле, то мог предположить, что я сразу же встречусь с василиском.

— И он тебя сожрёт, — жизнерадостно заявил Дадли.

— Какой ты оптимист. А может, я бы его убил мечом Гриффиндора, вытащенным из Шляпы, принесённой фениксом?

— Ну да, конечно. Тоже мне супермен нашёлся.

— Нужно все варианты учитывать, даже неправдоподобные. Ведь зачем-то мне это директор внушал, значит, это было возможно.

— Тогда и тот вариант, что он бы тебя сожрал, тоже нужно учитывать, — "вера" Дадли в мои способности просто умиляла.

— Хорошо, учтём. А теперь возникает вопрос — зачем вообще директору было нужно, чтобы я туда спустился?

— Чтобы избавиться от тебя, — радостно сообщил Дадли.

— Да что же ты добрый такой? Для этого директору не нужно было так заморачиваться. Дубиной по голове — и в Запретном лесу закопать.

Гермиона захихикала.

— Что-то не припомню, чтобы Дамблдор с дубиной ходил по Хогвартсу. Ты его с троллем не перепутал?

— Ну, волшебная палочка у него точно была. Так что, избавиться от меня он мог гораздо проще. Скорее всего, он сам хотел туда попасть, а серпентарго не владел, вот и хотел, чтобы я открыл ему ход.

— А откуда он мог узнать, что ты владеешь серпентарго? — поинтересовалась Гермиона.

— Спроси что-нибудь полегче. Вряд ли мы это теперь узнаем. Да и раньше... Сомневаюсь, что дедушка кому-то рассказывал свои секреты.

— Значит, если бы он спускался туда вместе с тобой, то смог бы защитить тебя от василиска? — предположила Гермиона.

— Всё может быть. Слишком уж тёмная лошадка наш директор.

— Ой, ребята, — опомнилась подруга. — Уже отбой был, а мы ещё должны как-то добраться к нашей башне. Чувствую, что нам опять грозят отработки.

К счастью, чутьё Гермионы на этот раз её подвело, и мы умудрились добраться до башни Гриффиндора без приключений. Несмотря на позднее время, в гостиной было шумно.

— Отдайте крысу! — вопило на близнецов лысое недоразумение. — Вы её спрятали! Я точно знаю! Это вы специально, мне назло...

Близнецы, ухмыляясь, наслаждались истерикой младшенького.

— Что здесь происходит? — поинтересовался я у Джинни, которая в этом дурдоме старалась читать учебник по трансфигурации.

Увидев, кто к ней обращается, девочка залилась румянцем.

— Близнецы, чтобы поиздеваться над Роном, стащили у него крысу и решили на ней какие-то яды проверить, а она удрала.

Так, канон разваливается, как карточный домик. Вот, и какой смысл быть попаданцем со знанием канона, если сюжет развивается так, как угодно левой задней лапе миссис Норрис? Правда, я сам приложил руку к этим изменениям, но не так же кардинально.

* * *

Урок начался пятнадцать минут тому назад, а второкурсники Гриффиндора и Слизерина всё ещё топтались под кабинетом ЗОТИ, в котором шли разборки между профессором Локхартом и директором Макгонагалл. Павлин настаивал на праздновании дня святого Валентина.

— Как вы не понимаете? В такое время всем нужна любовь.

— Это — школа, а не филиал борделя.

— При чём тут бордель? Это очень красивый праздник. Мы украсим зал цветами и разноцветными лентами. С потолка будут сыпаться конфетти в виде сердечек, а купидончики будут разносить любовные послания.

— Какой кошмар! Не будет здесь такого, пока я являюсь директором! И вообще, вы собираетесь вести урок? Студенты ждут за дверью.

Локхарт открыл дверь и изобразил голливудскую улыбку.

— Вот смотрите, я вам сейчас докажу. Студенты, вы же хотите устроить празднование дня святого Валентина?

— Нет! — дружно гаркнули два факультета, за исключением Лаванды Браун и Парвати Патил, которые не имели ничего против. Никогда ещё Гриффиндор и Слизерин не были так единодушны. Сияющая физиономия Локхарта омрачилась обидой. В его пустой голове с заботливо завитыми локонами не укладывалась мысль, что можно не желать проведения такого праздника, на котором он — Гилдерой Локхарт, сможет так неотразимо блистать, собирая знаки внимания от своих поклонников.

— Ну, теперь ты убедился? — ехидно поинтересовалась Макгонагалл. — Никому твой праздник не нужен.

Локхарт рассеянно смотрел на учеников, пытаясь понять, что сейчас произошло? Неужели он теряет свою популярность? Разве он не является кумиром для этих студентов? Нет, это неправильные фанаты, и от них нужно держаться подальше! Он гордо выпрямился.

— Я не буду вести уроки.

— Что ты сказал? — удивилась директор.

— Я сказал, что отказываюсь вести уроки у этих неблагодарных студентов. Я трачу на них столько сил и своего драгоценного времени, а они не ценят моих жертв.

— Что это ты здесь устраиваешь? Хочу, не хочу... Ты заключил договор!

— А мне плевать! — весело заявил Локхарт. — Я ухожу.

Если он надеялся, что кто-то из студентов будет его уговаривать остаться, то радостные лица учеников убедили его в обратном. Гордо взмахнув мантией, красавчик отправился паковать чемоданы.

Тяжело вздохнув, Макгонагалл пригласила студентов войти в кабинет. Пока она не подыщет другого преподавателя, придётся ей вести уроки самой.

— Хорошо. Кто мне скажет, что вы изучали на предыдущем уроке?

Лаванда Браун подняла руку, и тут же подскочила — так ей не терпелось сообщить что-то раньше Гермионы.

— Мы изучали, как профессор Локхарт одним взглядом превратил оборотня в камень.

— Василиск, блин... — проворчала офигевшая директор.

* * *

Как ни странно, замену Локхарту директору Макгонагалл удалось найти довольно быстро. Новым преподавателем ЗОТИ стал Саймон Паркинсон — аврор и по совместительству дядя Панси.

Судя по недовольно скривившемуся лицу Панси, дядюшка в семейке Паркинсон авторитетом не пользовался. Ну конечно, мало того, что работает в аврорате, так ещё и бывший гриффиндорец. Типичная белая ворона.

Увидев нового преподавателя, я горестно вздохнул, а Лаванда с Парвати восхищённо ахнули. Ещё один красавчик... Высокий, плечистый, синеглазый брюнет. Оставалось только ждать, когда он начнёт автографы раздавать. Но, к большому разочарованию местных вертихвосток профессор Паркинсон своих портретов не развешивал, автографов не давал и собственный фанклуб не организовывал. Как это ни банально, но он занялся... защитой от тёмных искусств. Уроки делились на две половины. Сначала шла лекция по новому материалу, потом — отрабатывались на практике новые заклинания. Наконец-то у нас появилась возможность увидеть, как должны проводиться уроки ЗОТИ.

Когда прозвенел звонок, и ученики, довольные уроком, начали собирать вещи, профессор Паркинсон попросил Невилла ненадолго задержаться. Мы решили подождать его в коридоре. Ждать пришлось недолго, уже через пять минут растерянный и озадаченный Невилл вышел из кабинета. Обеспокоенный Дадли принялся тормошить друга.

— Ну давай, рассказывай, что он от тебя хотел?

— Он заметил, что я колдую с трудом, как бы преодолевая сопротивление палочки. Вот и поинтересовался, каким образом я умудрился купить палочку, которая мне совершенно не подходит. Пришлось объяснить, что это палочка моего отца. Бабушке очень хотелось, чтобы я был во всём похож на него, вот она и заставила меня взять его палочку. А оказалось, что не очень-то я на него и похож, — Невилл грустно рассматривал свою палочку.

— И что плохого в том, что ты обладаешь своим собственным характером, а не являешься отцовской копией? — возмутился я.

— Ага! Ты не знаешь мою бабушку, — Невилл поёжился. — Её можно спокойно назначать главой аврората. Они бы у неё по струнке ходили.

— Уж лучше бы их воспитывала, чем тебя. Им бы не помешала тяжёлая рука в ежовой рукавице.

— Вот бы из таких бабушек аврорат сколотить. Никакой Волдеморт сюда бы и не сунулся, — захихикал Дадли.

— Вам весело, а я не представляю, как мне теперь ей объяснить, что мне нужна собственная палочка. Она же меня загрызёт...

— Если хочешь, мы можем с ней поговорить и объяснить, — робко предложила Гермиона.

— Да нет, лучше уж я сам...

Судя по всему, моя храбрая подружка боялась воинственную старушку больше, чем василиска. Я ещё не видел эту героическую бабушку, но уже представлял себе эдакую культуристку, которая коня на скаку заломает и горящую избу свернёт.

* * *

Остаток учебного года прошёл на удивление спокойно. Под чутким руководством Гермионы большую часть времени мы проводили в библиотеке, где она гоняла нас до седьмого пота, твёрдо вознамерившись хорошо подготовить нас к экзаменам. И ведь добилась своего. Мы с Дадли все экзамены сдали на "превосходно", а Невилл не дотянул только по зельям, сдав их на "выше ожидаемого". Видимо, профессора Снейпа он боялся даже больше, чем бабушку.

С комфортом расположившись в купе Хогвартс-экспресса, мы наконец-то смогли спокойно поговорить. В Хогвартсе, кроме Выручай-комнаты, и уединиться было негде, а часто ходить туда мы тоже не хотели, чтобы не лишиться последнего убежища, если выследят. И так Ронни знает об этой комнате. Правда, он не в курсе, как туда попасть, но дуракам всегда везёт. Вдруг во время путешествия по коридору ему приспичит в туалет — а тут и комната с горшками. Тут уже даже у рыжего мозгов хватит сообразить.

— Вот опять мы расстаёмся на целое лето, — прервал мои размышления Невилл, грустно глядя в окно на пробегающие мимо поля и деревья. — Вам хорошо, вы с Дадли вместе, да и Гермиона может к вам приезжать, а я...

— Так и ты приезжай. Мы с Гарри только рады будем, — Дадли лучился гостеприимством.

— Ты что? Меня бабушка никогда к маглам не отпустит!

— О, Гарри, а мы с тобой, оказывается, маглы. Ты не знал? — съехидничал Дадли.

— Точно. Не пойму только, что это за деревяшку я с собой таскаю? Надо выбросить.

— Я же не вас имею в виду, — возмутился Невилл. — Она не отпустит меня в магловский Лондон.

— Невилл, вот я никак не пойму, ты — мужик или девчонка? Сколько ты ещё будешь свою бабушку бояться? — моё терпение лопнуло, и я решил высказать нашему валенку, что я о нём думаю. — Я не говорю, что должен ей хамить или орать, но поговорить нормально ты с ней можешь? Не убьёт же она тебя за это? Только больше уважать станет. Покажи ей, что ты — храбрый гриффиндорец. Соверши какой-нибудь смелый поступок. Ну, хотя бы своего дядюшку Элджи из окна выброси. Помнится, ты рассказывал, что он именно так с тобой поступил. Верни ему должок.

Дадли расхохотался. Гермиона пыталась изобразить строгую учительницу, недовольную глупыми учениками, но не выдержала и тоже фыркнула. Невилл смотрел на меня в ужасе, словно я только что сказал, что Волдеморт воскрес.

— Ладно, я понял, ты у нас девочка-цветочек. Забудь, что я говорил, учись вышивать крестиком.

Невилл смутился. Его большие голубые глаза стали подозрительно влажными. Вот горе луковое, обиделся... Не спорю, мои слова были довольно жестокими, но ведь нужно же что-то делать, иначе воинственная бабушка просто сломает внука, сделает из него тряпку. Пауза затянулась, и Гермиона решила сменить тему:

— Я вот тут подумала... Если Дамблдор так хотел попасть в Тайную комнату, то вы не думаете, что он может предпринять новые попытки? Если он не побоялся даже наложить на тебя непростительное, значит, ему туда очень нужно.

— И что же ему там понадобилось? Сомневаюсь, что он хотел сфотографироваться на память с василиском.

— Может, он хотел попасть в библиотеку?

— Если он знал о её существовании, то должен был знать и о том, что провести туда может только василиск. Думаешь, он мог бы предположить, что я смогу договориться со змеем? Если ты не забыла, я и сам не верил в такую возможность. Я же ни разу не наследник Слизерина.

— Может, там что-то спрятано в самом зале, не в библиотеке, — предположила Гермиона. — Надо было там всё хорошо рассмотреть, или расспросить Шшушшу.

— Если там что-то спрятано, то он может и не знать об этом. Этот кто-то мог что-то спрятать, пока василиск был в своей норе, — я задумался, припоминая расположение Тайной комнаты. Мест для возможных тайников там было предостаточно.

— И кто же мог там что-то спрятать? — поинтересовался Дадли. — Если вы не забыли, то чтобы туда попасть, нужно быть змееустом. А таких я знаю только двух. Ты ничего не прятал? Значит, остаётся только один...

— Но, если Того-кого-нельзя-называть там что-то спрятал, то как об этом узнал Дамблдор? — удивился Невилл.

— Хороший вопрос... А как он вообще всё узнаёт? Может, что-то подслушал или случайно увидел, а может, мысли прочитал.

— Запрещено применять легилименцию на школьниках, — возмутилась Гермиона.

— Правда, что ли? А непростительные на школьниках разрешены? Если об этом никто не узнает, значит, можно — ради всеобщего блага.

— Но студент мог об этом сообщить...

— Я тебя умоляю... Кому поверят — уважаемому директору-много титулов-Дамблдору или никому не известному ученику? — мне даже стало смешно от такой веры в справедливость. — Думаешь, если бы я не имел свидетелей и сообщил о том, что директор наложил на меня "Империус", мне бы кто-нибудь поверил? И это ещё в случае, если бы я вообще что-то помнил об этом, в чём я очень сильно сомневаюсь. Почти уверен, что если бы всё у Дамблдора получилось, то я бы помнил только то, что ему было бы нужно.

— Вот так уходит на каникулы друг Гарри, а вернётся в школу — и помнить нас не будет...

— Невилл, это не смешно! — занервничала Гермиона. — Нужно что-то делать! Нельзя, чтобы он добрался до тебя.

— И что же ты предлагаешь? — мне даже интересно стало — какую защиту придумала наша умница от величайшего волшебника.

— Тебе нельзя покидать дом!

— Отлично! Гермиона, как давно ты работаешь на Дамблдора?

— Ты спятил? Я на него не работаю!

— Правда? А очень похоже... Видимо, ты забыла, что именно он положил меня на крыльцо дома Дурслей? Поверь, он отлично помнит, где этот дом находится.

— Ох! Я об этом не подумала... Тогда... может, ты поживёшь у меня? Я договорюсь с родителями...

— С чего ты взяла, что он не знает, где ты живёшь? Если Дамблдор надумает меня искать, то дома моих друзей он проверит сразу же после дома тёти.

— Но что же делать? — Гермиона была в отчаянии. Впервые её гениальный мозг оказался бессилен что-нибудь придумать. Я обнял испуганную девочку, мысленно пообещав Дадли и Невиллу хорошего пинка, если они попробуют пошутить или хотя бы ухмыльнуться. В моём жесте не было никакого подтекста. Гермиона просто нуждалась в утешении. Нельзя требовать особого мужества и храбрости от тринадцатилетней девочки. Она так долго мечтала о друзьях, а теперь все её мечты грозили накрыться медным тазом. К счастью, ни Дадли, ни Невилл не были идиотами и всё поняли правильно. Фраза "мальчики должны защищать девочек" не была для них пустым звуком.

— Что же делать? — вновь прошептала Гермиона, и предательская слезинка скользнула по её щеке. — Я не хочу, чтобы ты нас забыл.

Протянув руку, я стёр слезинку и произнёс, почему-то тоже шёпотом:

— Я не забуду...

Тактичный Невилл откашлялся, чтобы напомнить о своём присутствии.

— Гарри, я тут подумал... Дамблдор объявлен в розыск, значит, тебе нужно спрятаться в магическом мире. Ты можешь пожить, например, в "Дырявом котле". Там наверху сдаются комнаты.

— Это, конечно, замечательно, но я должен по крайней мере пару недель пожить в доме тёти, чтобы не развеялись защитные чары моей мамы.

— Но ведь за эти две недели директор сможет тебя найти... Решено, эти две недели я буду жить у вас, и даже не пытайтесь меня отговорить!

Ха! Посмотрел бы я на того несчастного, кто попробовал бы отговорить Гермиону, вышедшую на тропу войны. Судя по тому, что Невилл открыл и тут же закрыл рот, он тоже это понял.

* * *

По прибытии Хогвартс-экспресса на вокзал Кингс-Кросс Гермиона отпросилась у родителей погостить две недели у нас. Ну, как отпросилась... Проще сказать — поставила их перед фактом. Мистер и миссис Грейнджер договорились с дядей Верноном, и довольная, как слон после купания, Гермиона поселилась в моей бывшей спальне.

Тётушка Петуния была недовольна этим фактом, считая, что девочке неприлично жить в доме, где живут два мальчика. Она уподобилась незабвенному Кричеру, и каждый раз, когда видела Гермиону, чопорно поджимала губы и ворчала что-то нелестное себе под нос. Дядю морально-этические вопросы совершенно не волновали. Ну, сидят дети, зубрят какие-то учебники — и хорошо. Главное, чтобы дом не взорвали.

Зубрили мы магловские учебники — Гермиона притащила целый ворох, заявив, что нельзя зацикливаться только на магических предметах, иначе мы станем средневековыми идиотами, которые на пальцах будут подсчитывать, сколько им лет. Строгая учительница и надзиратель в одном лице отпускала нас погулять только тогда, когда в наши чугунные головы не помещалось больше ни одного факта, а глаза по степени отупения могли соперничать с глазами Рона Уизли.

При такой плотной программе две недели пролетели незаметно. Как ни странно, Дамблдор даже не сделал ни одной попытки связаться со мной. Впрочем, это обстоятельство меня ничуть не огорчило.

Пришло время переезжать в "Дырявый котёл". Гермиона заявила, что поселится в соседней комнате. Никакие разумные доводы на неё не действовали.

— Гермиона, ну чем ты сможешь мне помочь, если на меня нападут или похитят?

— Много чем. Я могу закричать, позвать на помощь, сообщить, что тебя похитили, и кто. В конце концов, я могу обезоружить или оглушить нападавшего.

— Или сама попадёшь под заклятие...

— Зато я буду знать, что хотя бы попыталась что-то сделать. Неужели ты думаешь, что я буду спокойна у себя дома, не зная, что с тобой?

Переупрямить подругу было невозможно. Пришлось предложить компромисс.

— Хорошо. Ты поживёшь неделю дома, а со мной пока побудет Дадли, а потом ты его сменишь. По-другому я не согласен. Не хватало ещё, чтобы из-за меня ты даже с родителями не увиделась.

Поупиравшись ещё немного, Гермиона согласилась. Мы с Дадли сняли две комнаты на втором этаже "Дырявого котла". Неделя без контроля родителей кузену безумно понравилась. Целыми днями мы занимались всякой ерундой: играли в магловские и магические игры, бродили по магической части города, объедались мороженым и сладостями, и радовались, что нас не видит Гермиона, которая мигом бы усадила за уроки.

Когда подруга сменила Дадли на посту моего охранника, режим дня полностью изменился. Спать до обеда мне больше не позволили, потребление сладостей сократили до минимума, отдых чередовали с учёбой. Даже в Хогвартсе нагрузки были поскромнее.

Затем опять наступила неделя разгильдяйства с Дадли, и — снова террор учёного-маньяка.

Объявления в газете о побеге убийцы Сириуса Блэка застали меня врасплох. Я уже и забыл, что этим летом он должен сбежать. Так что здесь всё прошло в соответствии с каноном.

В день моего рождения мы с Гермионой решили зайти в кафе Фортескью, чтобы купить торт и сладости. Отмечать праздник планировали вечером. В качестве гостей должны были явиться Дадли с тётей Петунией, папа Гермионы и Невилл с бабушкой. Обычные блюда имелись и в "Дырявом котле", а вот сладкое лучше было приобрести самим.

Неподалёку от кафе я заметил большую чёрную собаку и затормозил, будучи практически уверенным, что это и есть Сириус Блэк. Гермиона прошла вперёд, не сразу заметив, что я отстал. Но тут на меня со спины кто-то набросился, и я потерял сознание.

Когда я пришёл в себя, то, осмотревшись, понял, что нахожусь на кладбище, привязанный к надгробному памятнику. Упс... Не понял... А как же Турнир трёх волшебников? Я так не играю... Это что — я так изменил канон, что Волдеморт возродится на год раньше? Замечательно! Особенно радует, что мне здесь придёт капут. Моя палочка — не сестра палочки зеленомордого, и "Приори Инкантатем" просто не сработает. Родители Гарри Поттера ко мне не придут, ведь я не их сын. Да и такого замечательного портключа у меня тоже нет. Так что, ждёт меня зелёный луч "Авады" и билет на поезд в один конец. Шикарно всё исправил. Волдеморта возродил на год раньше, Дамблдора со сцены убрал. Этот хмырь из котла мне должен орден дать за такую отличную работу. Посмертно... Молодец! Всё изменил, всех спас...

Только сейчас до меня дошло, что Питер здесь не один. Возле котла копошился Барти Крауч-младший. Ещё один плюс в пользу Волдеморта. Хотя, какая мне разница, если я связан и без палочки. Я и с одноруким Петтигрю не справлюсь.

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына...

— Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина...

— Барти, а ты уверен, что для воскрешения Повелителя требуется кровь именно этого мальчишки?

— Петтигрю! Только не говори, что тебе жаль ублюдка твоих бывших друзей, которых ты сам же предал, сообщив Повелителю адрес их дома. Забыл? Не ты ли являлся хранителем их тайны? Или ты уже и сам поверил, что их предал Блэк, который по твоей милости сидит в Азкабане за твои же преступления? Так что заткнись и продолжай!

Я заторможенно наблюдал, как Петтигрю взял у меня кровь. Мысленно сложив лапки и приготовившись умирать, я чуть не пропустил момент, когда чаша весов Фортуны качнулась в мою пользу. Из-за надгробного памятника выскочил худой черноволосый мужчина довольно дикого вида. Врезав дубиной по голове Петтигрю, он выхватил у него палочку и тут же бросил "Ступефай" в Крауча. Пнув напоследок предателя, он неторопливо двинулся в мою сторону, вполне довольный собой, совершенно не замечая, что из котла уже выбирается безносое чудо-юдо и наклоняется за палочкой, лежащей рядом с оглушённым Краучем.

Однако я прекрасно понимал, что развязать Блэк меня не успеет и сейчас мы оба отхватим по зелёному лучу.

— Сириус, сзади! — крикнул я в надежде, что реакция у бывшего узника Азкабана окажется достаточно быстрой, потому что второго шанса у нас уже не будет. Из-за нервного напряжения казалось, что всё происходит, как в замедленной съёмке. Волдеморт поднял палочку, вскинул её навстречу Сириусу и... с изумлением на змеином лице упал. Блэк на доли секунды оказался быстрее. И только сейчас до меня дошло, что заклинание, которое он бросил в змеемордого — "Авада Кедавра".

Нервное напряжение сменилось истерикой, и я захохотал как ненормальный, в то время как по щекам текли слёзы. Верёвки не давали мне упасть, и я повис тряпичной куклой, всё ещё всхлипывая от смеха. Вот тебе и пророчество... Крёстный-который-выжил... Избранный узник Азкабана...

Сириус развязал меня и бережно обнял. Он уже собрался аппарировать вместе со мной, но я отрицательно качнул головой и отодвинулся, давая понять, что ещё не время.

— Что такое, Гарри? — вопрос в глазах Блэка сменился пониманием. — Ты мне не доверяешь?..

— Моя палочка...

Сообразив, что от него требуется, Блэк призвал мою палочку, но я снова не отпустил его.

— Пожиратели... Нужно взять их с собой...

Сириус посмотрел на меня, как на душевнобольного.

— На кой чёрт я буду тащить с собой этих тварей?

— Потому что они — доказательство твоей невиновности. Надеюсь, ты этого не убил?

Блэк брезгливо проверил бывшего друга.

— Живучая тварь...

— Ой, я совсем забыл. Он же отрезал себе руку. Ты можешь остановить кровотечение?

— В честь чего я должен возиться с этой крысой? Гарри, ты хоть понимаешь, кто это? Петтигрю — бывший друг твоего отца и мой. Он был хранителем тайны у твоих родителей и выдал их Волдеморту. Это из-за него ты остался сиротой, а я двенадцать лет просидел в Азкабане за его преступления.

— Тем более мы должны взять его с собой. В аврорате его заставят сознаться, и тогда с тебя снимут все обвинения.

— А может, я потом за ним вернусь?

— И где гарантия, что не напорешься на засаду Пожирателей? Да и он может очухаться и сбежать. Нельзя сюда возвращаться.

Поразмыслив, Сириус согласился с моими доводами и наложил на Петтигрю какое-то неизвестное мне заклинание, от которого культя Петтигрю перестала кровоточить. Потом добавил связывающее заклинание для надёжности. Переведя взгляд на то, что осталось от Тёмного Лорда, он поинтересовался:

— Гарри, а что это такое я грохнул? Какая-то зелёная гадость из котла вылезла. Они что тут, чёрной магией баловались? Вызывали какую-то нечисть? И ты, привязанный к памятнику... Оно должно было тебя сожрать?

Глаза Сириуса метали молнии, что особенно эффектно смотрелось на фоне его общего дикого и растрёпанного вида. Тарзан, блин... Ему бы сейчас набедренную повязку и дубину в руки... Ах да, дубина уже была...

— Ну, сожрать вряд ли, а вот убить, думаю, не отказалось бы. Они здесь, вообще-то, Волдеморта возрождали. По крайней мере, я так понял из их слов.

Сириус очумело посмотрел на меня, потом на свою жертву.

— Так это что?.. Я получается, убил того самого?.. Вот это — зелёное — и есть тот самый?.. Ущипните меня...

— Сириус, давай отсюда убираться. Я потом тебя ущипну, когда мы будем в безопасности. Ну, что такое?

Блэк удивлённо смотрел на меня.

— Гарри, ты правда мне веришь? Веришь, что я не предавал твоих родителей?

— Конечно, верю. Этот Пожиратель, — я показал на Крауча, — только что рассказывал про то, как Петтигрю предал моих родителей, и что ты сидишь за его преступления. А разве ты не слышал?

Сириус смутился.

— Наверное, я в этот момент ещё в отключке валялся. Знаешь, я все эти двенадцать лет в Азкабане только и думал, как ты там, у кого живёшь, как с тобой обращаются. Только и держался этими мыслями. Их у меня даже дементорам отобрать не удалось. Может, потому, что эти мысли не были слишком весёлыми. Я винил себя за то, что из-за собственной глупости не могу заменить тебе семью, защищать тебя, смотреть, как ты растёшь... Ты знаешь, что я твой крёстный? Ну вот, теперь знаешь... Ты не представляешь, как я рад, что ты мне веришь!

— Я верю, Сириус, и тоже рад, что у меня появился родной человек. Мы ещё успеем с тобой сделать всё, что ты задумывал. Нам бы только с нынешними проблемами разобраться.

— А какие проблемы?

У Сириуса был такой удивлённый вид, что я не выдержал и расхохотался.

— Действительно, какие могут быть проблемы? Ты — беглый преступник, стоишь посреди старого кладбища с тушкой предателя и трупом Волдеморта. Ах да, тут рядышком ещё один Пожиратель валяется, который, кстати уже приходит в себя, того и гляди — смоется и притащит подмогу. Ты прав — никаких проблем. Нужно этого снова оглушить, пока не смылся, — я показал на бессмысленно хлопающего глазами Крауча.

Сириус ухмыльнулся и бросил "Ступефай" в несчастного Барти, снова отправив его в царство Морфея. Потом грустно посмотрел на меня.

— Я помню тебя маленьким весёлым сорванцом, и теперь мне трудно поверить, что этот практически взрослый парень — это тот самый Сохатик, который носился на детской метле, сшибая вазы, катался на мне верхом, с весёлым визгом ловил мыльные пузыри... Сколько времени я потерял? Всё прошло без меня... Я не видел, как ты рос, не я утешал тебя, когда ты плакал, не я провожал тебя в школу, не я радовался твоим успехам и огорчался твоим неудачам. Мне Дамблдор рассказал, что ты живёшь у своих магловских родственников. Они тебя не обижают?

Я дёрнулся при упоминании бывшего директора.

— Дамблдор? Где ты его видел?

— Так ведь это он помог мне бежать из Азкабана. Сам бы я не смог... А где он?.. Прости, я не могу тебе сказать — дал слово. Его ведь тоже разыскивают.

Много ума не надо, чтобы догадаться. Явно на Гриммо 12 прячется. Видимо, для этого и Блэка из Азкабана вытащил, чтобы получить доступ в его дом. Значит, более тщательно фильтруем слова. Благодарный Сириус безо всякой задней мысли может проболтаться своему спасителю, тем более, что у того есть много способов выуживания информации.

— Гарри! — Блэк пощёлкал пальцами у меня перед носом. — О чём ты так задумался?

— Да вот думаю, что с пленниками делать?

А действительно, что?

— А может, их того... — Блэк повертел в руках волшебную палочку.

— Какой же ты кровожадный! Нельзя их убивать. Они нам ещё пригодятся. Например, для твоего оправдания. Или ты хочешь всю жизнь провести в бегах?

— Ну ладно, Петтигрю... — Сириус задумался. — А второй нам зачем?

— Пригодится, — я фыркнул, сообразив, как это прозвучало. Можно подумать, что речь идёт о лишней сковородке. Действительно, что может быть полезнее в хозяйстве, чем пленный Пожиратель? Особенно, если этот Пожиратель — сын Барти Крауча, якобы покойный.

— Ну хорошо, давай я их заберу к себе домой. Там есть подземелье, где можно держать пленников.

— Нет, к тебе нельзя. Ты можешь сгоряча их пришибить.

Ага! И Дамблдор тебе в этом поможет. Сомневаюсь, что он заинтересован в оправдании глупого Блэка. Свободного человека он, сам будучи в розыске, под каблуком не удержит. Доверчивый Сириус почесал в затылке.

— Пожалуй, ты прав. Эту сволочь я точно могу прибить. Ты не представляешь, как он меня бесит.

— Представляю. Значит, придётся их отправить ко мне.

Легко сказать — а куда я их дену? В чулане под лестницей поселю? Только их у Дурслей и не хватало. Хотя...

— Сириус, а их можно превратить в каких-нибудь зверей, так чтобы можно было потом расколдовать, но чтобы сами не расколдовались?

— Ну, в любых зверей нельзя. Можно только принудительно в их анимагическую форму... Но если с этой чёртовой крысой всё понятно, то анимагическая форма Пожирателя нам не известна. Вдруг он превращается в лошадь? Где ты его будешь держать?

Логично. Лошадь в чулане под лестницей точно не поместится. А уж как тётя с дядей обрадуются появлению лошади в своём доме, страшно даже представить.

— Давай попробуем, а потом уже будем думать по обстоятельствам.

Сириус пожал плечами и взмахнул палочкой. Заклинание оказалось невербальным. Крыса предсказуемо оказалась крысой, а пугающая меня лошадь — симпатичной лисичкой. Вернее, лисом — пол зверушки соответствует полу мага. Ну, лисичка точно поместится в моём чулане.

— Замечательно, теперь нужны прочные клетки для этого зоопарка.

Оказалось, что и в трансфигурации Сириус — не Рон Уизли. Клетки, сделанные им из какого-то мусора, выглядели вполне добротно.

— Крёстный, я тобой горжусь, — заявил я абсолютно честно, запихивая зверушек в клетки.

Сириусу была приятна моя похвала.

— А этого ты тоже с собой заберёшь? — поинтересовался он, махнув рукой в сторону Волдеморта.

Я поперхнулся, представив, как втаскиваю в дом Дурслей труп зеленомордого и запихиваю его в чулан. Вряд ли психика моих родственников выдержит такое потрясение.

— Нет уж, спасибо. Можешь забрать его себе и подарить Дамблдору.

— Думаешь, он ему нужен?

Я не выдержал и хрюкнул от смеха. Дамблдор, получивший в подарок тушку зеленомордого, перевязанную розовой ленточкой, в моём представлении выглядел шикарно.

— Блин, Гарри, я подумал, что ты говоришь серьёзно. Ты хочешь, чтобы старик умер с перепугу, получив от меня труп в подарок?

— Да его ломом не добьёшь. Не такой уж он нежный цветочек, как ты думаешь.

— Лучше не проверять. Он всё-таки меня из Азкабана вытащил...

Ага-ага... Вытащил... через двенадцать лет после того, как сам же туда и запихнул без суда и следствия. Ну очень добрый дедушка...

— Ладно, пусть валяется. Может, маглы утащат на опыты. Подумают, что инопланетянин. Ты сможешь меня аппарировать с двумя клетками?

— А ты сам не умеешь?

— Сириус, мне тринадцать лет сегодня исполнилось. Какая аппарация? Мне вообще колдовать нельзя на каникулах.

— Ох, прости... сегодня твой день рождения, а я — без подарка.

Мне стало смешно. Ну не чудо ли у меня крёстный? Нашёл где и когда о подарках говорить.

— Если бы не ты, я бы на свой собственный день рождения получил "Аваду" в подарок. Ты мне жизнь спас. Какой ещё подарок мне нужен? А кстати, как ты сюда попал? У тебя ведь даже палочки не было.

Сириус смутился.

— Я же — анимаг. Ты меня видел там возле кафе Фортескью. Ну помнишь, та чёрная собака? — дождавшись моего кивка, он продолжал: — Мне так хотелось на тебя посмотреть, вот я и бродил в надежде, что ты там появишься. Я не сразу заметил, что к тебе подкрался Петтигрю, а потом, когда он, оглушив тебя, аппарировал, мне только и осталось, что вцепиться зубами в его штанину. Меня немного расщепило, — он продемонстрировал окровавленную ногу. — А при приземлении ещё и шмякнуло о памятник. Хорошо, что я вовремя очнулся. Век бы себе не простил, если бы ты погиб на моих глазах.

Да уж, мне крупно повезло. Если бы не цепочка невероятных совпадений, то этот день рождения был бы для меня последним. Блэк, раненый, бросился меня спасать, а я ещё его и колдовать заставил.

— Тебе бы рану обработать...

— Да там ерунда, просто кожу содрал. Рана пустяковая, только выглядит неприятно. Дома есть бадьян — обработаю, — весело отмахнулся Сириус.

Гриффиндорец, что с него взять. Тот же Малфой уже бы изображал умирающего лебедя. Я взглянул на клетки и фыркнул, вспомнив, как псевдо-Грюм в каноне превратил его в белого хорька. Так вот, оказывается, какая у тебя аниформа, Дракоша?

— Чему ты улыбаешься? — поинтересовался удивлённый Блэк.

— Вспомнил, что ты — гриффиндорец. Слизеринец уже бы кричал, что умирает.

Сириус улыбнулся.

— Дамблдор мне говорил, что ты тоже на Гриффиндоре.

— Куда же я мог попасть с родителями-гриффиндорцами? — ну не признаваться же, что Шляпа хотела отправить меня на Слизерин.

— А у меня, например, вся семья — слизеринцы, — хитро улыбнулся Блэк. — А я вот такой неправильный. Гарри, а ты согласишься хоть иногда видеться со мной?

— Не забывай, что ты в розыске! Что-нибудь обязательно придумаем.

— Конечно, придумаем, — обрадовался Сириус. — Куда тебя аппарировать? Обратно к кафе?

— Боюсь, что в том месте нас будет ждать куча авроров. Я там был не один, а с подругой. Не сомневаюсь, что она устроила там маленький конец света, сообразив, что меня похитили. Можешь аппарировать меня к "Дырявому котлу"? Тебе рана позволит?

— Ой, Гарри, говорю же тебе, что это — ерунда.

— Смотри только, чтобы тебя не узнали. Давай куда-нибудь, где народу поменьше, — я взял в руки клетки и приготовился к неприятным ощущениям.

— Не бойся, Сохатик, не такой уж дурак твой крёстный, — Сириус одарил меня хулиганской улыбкой, и нас завертело в вихре аппарации.

Нам повезло. Приземлились мы в безлюдном месте — на заднем дворе "Дырявого котла", как раз возле прохода в магическую часть Лондона.

— Тебе нужно уходить. Нельзя, чтобы тебя заметили, — забеспокоился я, но увидев, какими несчастными глазами смотрит на меня Сириус, поддался импульсу и обнял этого большого ребёнка.

Тот только крякнул, когда я зацепил ногой его рану, и сжал меня в крепких мужских объятиях.

Скрипнула, открываясь задняя дверь "Дырявого котла", и Сириусу пришлось поспешно аппарировать. Из бара вышел Том — хозяин забегаловки, с ведром, направляясь к мусорным бакам. Увидев меня с клетками, он улыбнулся.

— Вижу, ты был в зоомагазине. Симпатичная лисичка... А зачем тебе такая облезлая крыса?

— Купил из жалости. Её за бесценок отдавали, никто брать не хотел.

— Сдохнет, — тоном знатока заявил бармен. — Если ещё не сдохла. Что-то она не шевелится. Да и лисичка тоже. Они живые?

Вот любопытный какой. Хоть бы не додумался у продавца зоомагазина поинтересоваться.

— Я попросил продавца наложить на них сонное заклятие, а то слишком шумели.

Ну а что мне ему ещё сказать? Не говорить же, что одного дубиной огрели, а второго — "Ступефаем". Боюсь, что он не оценит. Интересно, а в магическом мире есть организация защиты животных? Или её Гермиона организует, когда окончит школу? Кстати, о Гермионе... Нужно спасать её от авроров. Или авроров от неё? Во втором случае можно не торопиться. Им полезно...

Оттащив клетки с новыми питомцами наверх в свой номер, я отправился искать свою подругу. По дороге тщательно продумал, какую сказочку скормить аврорам, чтобы и на правду было похоже, и к настоящей правде никакого отношения не имело. Окончательно решив, что чем проще враньё, тем меньше шансов в нём запутаться, я подошёл к кафе Фортескью. Вокруг было тихо... Только успел размечтаться, что не дождавшись никаких новостей, все спокойно разошлись, как мне на шею с радостным визгом запрыгнула Гермиона, а следом за ней подоспели и авроры. Подругу отцепили, меня допросили, тщательно записывая всё, что я с умным видом им наврал.

По моей версии выходило, что похититель меня утащил в магловский район, неподалёку от "Дырявого котла", а я от него умудрился сбежать. В качестве портрета похитителя я со спокойной душой описал Петтигрю, тем более, что Гермиона тоже его видела и подробно описала. Пусть ищут, кто бы возражал?

На радостях мистер Фортескью подарил нам большой торт и целый пакет сладостей.

Когда мы со своей добычей добрались до "Дырявого котла", нас встретил обиженный Том.

— Мистер Поттер, что же вы не сказали, что вас похитили? Почему все вокруг только об этом и говорят, а мне ничего не известно? Когда же вы тогда покупали зверушек — до похищения или после?

Вот тебе и простой вариант вранья. Прокалываются как раз на мелочах. Ну, придётся выкручиваться. Только бы Гермиона не подвела.

— Животных мы купили ещё до похищения. А когда вы меня встретили с лисичкой и облезлой крысой, это уже было после похищения, — я умышленно акцентировал внимание подруги на перечислении зверушек, чтобы не попасть впросак, если окажется, что она не в курсе.

Глаза Гермионы округлились, рот приоткрылся и сразу же закрылся. Умница всё поняла и сумела вовремя остановиться с вопросами. По крайней мере, до того момента, когда мы скроемся за закрытой дверью. Уж тогда она на мне отыграется...

Заметив, что мы направились к своим комнатам, Том занервничал.

— Куда же вы, мистер Поттер? Расскажите же мне хоть что-нибудь! Это правда, что вас похитили Пожиратели смерти?

— Понятия не имею, он не представился.

— А как же вам удалось сбежать?

— Просто повезло.

— Но его хоть поймали?

Тут уже Гермиона не выдержала.

— Кто может его поймать? Эти авроры вместо того, чтобы искать Гарри, только топтались, всех расспрашивали и что-то записывали. Гарри могли убить, а они ничего не делали. К тому времени, как они соизволили явиться, уже даже аппарационный след развеялся. И что, вы думаете, они сделали? Ничего! Просто сидели и ждали, не притащит ли преступник свою жертву обратно.

— Но ведь дождались, — хихикнул я. — Жертва сама явилась. И после моих слов они куда-то отправились.

— Вот именно, что "куда-то", — скептически хмыкнула Гермиона. — Они пошли писать отчёты, что всё благополучно закончилось. Можно подумать, что в этом была их заслуга.

Оставив застывшего в раздумьях Тома, мы ввалились в мою комнату.

— Гарри Джеймс Поттер! — сердитая Гермиона прижала меня к стене, свирепо прожигая глазами. — А теперь ты мне объяснишь, в какую историю ты вляпался и что это за животные, которых мы якобы с тобой покупали?

— Вот эти животные, — я показал на уже очухавшихся зверушек, которые внимательно прислушивались к нашему разговору.

Подруга посмотрела на моих новых питомцев и сделала вывод:

— Дурдом какой-то... Только ты можешь стать жертвой похищения и вернуться со зверушками. Похититель оказался твоим фанатом и подарил тебе на день рождения животных?

— Не совсем... Мне их никто не дарил. Это и есть похитители.

Гермиона уставилась вначале на меня, а потом — на зверей.

— Ты хочешь сказать, что это — люди? Но почему они в таком виде? Это ты их заколдовал? Тебе же нельзя на каникулах.

С каждым вопросом Гермиона всё больше меня трясла, пока я не схватил её за руки и не отцепил от своей одежды.

— Ты хочешь довершить то, что не удалось моим похитителям, и вытрясти из меня душу?

— Они тебя трясли? — с ужасом уставилась на меня подруга.

— Это самое страшное, по-твоему, что могло со мной произойти?

— Это действительно были пожиратели?

— Угу...

— И как же тебе удалось с ними справиться?

— Честно говоря, это не я с ними справился, а Сириус Блэк. Заодно он ещё и Волдеморта прикончил.

Судя по любопытному блеску в глазах моей подружки, теперь она с меня не слезет, пока не получит всю информацию.

— Так, Поттер, а теперь ты мне всё немедленно и со всеми подробностями рассказываешь!

И это был не вопрос.

К тому времени, когда я закончил свой рассказ, стали подтягиваться гости. Первыми явились Дадли с тётей Петунией. Не успели они положить свои подарки на стол, как прибыл мистер Грейнджер с большой коробкой. Гермиона пискнула и убежала в свой номер, откуда вскоре вернулась переодетая и со своим подарком. Последними прибыли Невилл с бабушкой, светловолосой симпатичной девочкой и приятной женщиной, лет тридцати с виду. Все они также явились с подарками.

Незнакомка смущённо улыбнулась.

— Я прошу прощения, что мы пришли на ваш праздник без приглашения, но мы гостили в поместье моей подруги Августы, и когда узнали, что они собираются на день рождения знаменитого Гарри Поттера, моя племянница шантажом вынудила меня напроситься вместе с ними, — девочка покраснела и попыталась спрятаться за спиной тёти, но та безжалостно её поймала и представила. — Меня зовут Амелия Боунс, а эта скромница — моя племянница Сьюзен. Она так же, как и вы, закончила второй курс Хогвартса, только на факультете Пуффендуй. Надеюсь, вы простите нам наше нахальство?

— Ну что вы такое говорите? — заулыбалась тётя Петуния. — Мы рады видеть вас и вашу очаровательную племянницу на нашем празднике.

Воспользовавшись тем, что на неё не смотрят, стеснительная Сьюзен сумела ускользнуть от своей тёти и, забившись в самый дальний угол, принялась рассматривать зверушек в клетках.

В общий зал решили не спускаться. Августа Лонгботтом и Амелия Боунс, вооружившись палочками, расширили комнату и трансфигурировали из имеющейся мебели длинный стол и лавки. Тётя Петуния отдала распоряжения Тому относительно меню. Гермиона о чём-то шепталась с отцом, а мальчики помогали расставлять мебель.

Когда общими усилиями праздничный стол был накрыт, все уселись, за исключением Сьюзен, которая с испугом наблюдала за животными и даже не услышала зова тёти.

— Сьюзен, — снова позвала свою племянницу Амелия, уже начиная сердиться. — Мы ждём только тебя. Ты же пришла на праздник к Гарри, а не к его зверушкам.

— Это не зверушки, — пролепетала девочка. — Это — люди...

В комнате мгновенно все замерли, а потом дружно уставились на меня. Мда... Приехали... Ничего не скажешь — замечательно спрятал улики. Чего было не поставить клетки на главной площади, не забыв подписать, кто есть кто?

Первой пришла в себя Августа.

— Деточка, что ты имеешь в виду?

— Я за ними уже долго наблюдаю, — пояснила девочка. — Они ведут себя не так, как животные: переглядываются между собой, прислушиваются к разговору и панически боятся мою тётю.

Боятся тётю?.. Я — идиот! Как я мог забыть, что Амелия Боунс — глава департамента магического правопорядка? А "зверушки" не забыли. Им очень не хочется попасть к ней в руки. Так, может, это и к лучшему, что они к ней попадут?

Сьюзен была права, Барти свернулся в клубок, накрыв голову пышным хвостом, и притворился ветошью, а крыса повизгивала, выпучив глаза и пыталась протиснуться между прутьями решётки.

Амелия встала из-за стола и направилась к клеткам, на ходу доставая палочку, явно намереваясь проверить догадку племянницы.

— Нет! — закричал я. — Не расколдовывайте, они убегут!

Мадам Боунс остановилась, удивлённо глядя на меня.

— Гарри, тебе известно, что это — люди? Это ты их заколдовал?

— Нет, заколдовал не я, но прекрасно знаю, кто это.

— Ты хоть понимаешь, что это преступление — держать в клетках людей в анимагической форме? — грустно спросила Амелия.

— Ну, во-первых, я их не держал в клетках. Они в них сидят не больше часа. Во-вторых, они пытались меня убить и ещё попытаются, если их выпустить. А в-третьих, эти люди в магическом мире считаются мёртвыми, так что их как бы нет.

— Как это — мёртвыми? — мадам Боунс удивлённо посмотрела на животных. — Кто же это?

— Питер Петтигрю и Бартемиус Крауч-младший.

Ух ты! Даже Августу проняло. Она подбежала к клеткам. Лисичка, сжавшись в комок, оскалила на неё зубы. Если не ошибаюсь, Крауч принимал участие в пытках Фрэнка и Алисы Лонгботтомов, и судя по реакции Барти, это так и было. Не зря же он так испугался Августу?

— Гарри, ты прости меня за недоверие, но мне надо убедиться, что ты не ошибаешься. Слишком уж невероятно то, что ты говоришь. Не бойся, я не позволю им сбежать. — Амелия решительно подошла к пленникам, обездвижила их и, вытряхнув из клеток, вернула им человеческий облик. Переглянувшись с Августой, которая, сцепив зубы, кивнула, она снова обратила их в животных и заперла в клетках.

— Да, ты прав, это действительно они. Но теперь бы мне хотелось узнать всю историю честно и подробно.

Ничего не поделаешь... Пришлось рассказывать о своих приключениях. Впрочем, о некоторых деталях я умолчал, не упомянув Дамблдора и того, что мне известно место, где скрывается Блэк.

Тишину прервала тётя Петуния.

— Я помню Сириуса Блэка. Он был на нашей свадьбе вместе с Джеймсом и Лили. Тот ещё обалдуй... Но вот так — просидеть столько лет в тюрьме за преступление, которого не совершал... Такого никто не заслуживает...

— Гарри, а ты знаешь, где находится то кладбище? — поинтересовалась Амелия.

— Точно не знаю, я же не сам аппарировал, но описать смогу. Там похоронен отец Волдеморта — оказывается, он был магглом. Том Реддл, кажется, его звали...

— А Блэк знает?

— Ну, туда он добрался, вцепившись зубами в штанину Петтигрю, а назад аппарировал вместе со мной. Так вам же проще допросить этих. Они точно знают.

— Они-то знают, но у меня с собой нет веритасерума. Сомневаюсь, что они признаются. А если мы хотим найти улики, нужно спешить, пока там всё не подчистили.

— Вы поможете оправдать Сириуса?

— Если эта история правдива, то я сделаю всё, что могу. Но ты же сам понимаешь, Гарри, дело двенадцатилетней давности. Придётся раскопать пласты бумаг, найти свидетелей, под некоторыми зашатается кресло, и они будут мешать нам его раскачивать. Вдвоём с Августой нам, разумеется, не справиться. Придётся подключить к этому делу ещё кое-кого. Но я могу тебе обещать, что сделаю всё возможное.

После такого незабываемого дня рождения тётя Петуния категорически запретила нам оставаться в "Дырявом котле".

— Тоже мне — безопасное место. Похищения, жуткие ритуалы, преступники в клетках... Уж лучше сидите дома, чтобы я вас видела.

— Но ведь меня и оттуда могли похитить? — я не стал уточнять, кто.

— Так тебя и отсюда похитили. Какая тогда разница?

Наша свобода явно накрылась медным тазом. Эти слова буквально были написаны на лице Дадли. Мы уже приготовились капитулировать, но тут вмешалась Августа Лонгботтом.

— Миссис Дурсль, если вы не против, я бы предложила в оставшееся до школы время мальчикам пожить у нас в поместье. Сами понимаете, в связи с этим делом Амелии придётся часто встречаться с Гарри. К тому же с ним захотят пообщаться и другие волшебники, которые будут нам помогать. И, разумеется, эти встречи лучше организовать в доме волшебников. Конечно, если Дадли захочет, он может жить и дома, но Гарри желательно пожить у нас. И там его точно никто не найдёт — защита на нашем поместье стоит хорошая.

Дадли ожидаемо отказался ехать домой.

— Ещё чего не хватало! Я и так всё самое интересное пропустил. Ну почему все приключения с тобой происходят только в моё отсутствие?

Тётя, вздохнув, махнула рукой. Обделённого приключениями Дадли домой пряниками не заманишь. Он же себе никогда не простит, если всё интересное снова произойдёт без него.

Только, вроде, всё успокоилось и все договорились, как устроила скандал уже Гермиона.

— Это вы что, решили меня бросить? Вы, значит, будете там все вместе, а я — одна? Буду сидеть дома, как дура, и даже не знать, что там у вас происходит?

Ну разумеется, для Гермионы Грейнджер "не знать" — самое страшное наказание.

— Если твои родители не возражают, — улыбнулась Августа, — то мы с Невиллом будем только рады, если и ты поживёшь у нас.

Гермиона так просительно посмотрела на своего отца, что тот поперхнулся. Отказать своей любимой девочке у него язык не поворачивался.

— Вот тебе и каникулы... — грустно пробормотал он. — Ты и дома-то почти не была. Я уже всерьёз задумываюсь, а так ли уж тебе нужны родители? Наш птенчик вырос и вылетел из гнезда. Может, я чего-то не знаю? Ты там ещё замуж не вышла? Кто его знает, как там у вас, волшебников, принято. Может, тринадцать-четырнадцать лет — самый подходящий возраст? — хитро ухмыльнулся мистер Грейнджер.

Гермиона покраснела и запыхтела, как возмущённый ёжик.

— Папа! Что ты такое говоришь?

— Ну, не знаю...

— Это совершенно неприлично! — не выдержала тётушка Петуния, воспитанная в строгих старых традициях. По её мнению, для девочки многое из того, что позволялось мальчикам, было неприемлемо. — Девочке жить в одном доме с тремя мальчиками недопустимо!

— Что здесь неприличного? — удивилась Августа. — Дом у нас очень большой. К тому же, Гермиона будет жить в своей комнате не одна, а со Сьюзен.

— Вы думаете, что две девочки в доме, где живут трое мальчиков — это приличнее, чем одна? — стояла на своём тётя.

— Не волнуйтесь, дорогая Петуния, — улыбнулась мадам Боунс. — Я буду настолько загружена этим расследованием, что практически тоже буду там жить. К тому же нужно больше доверять мальчикам. Они — ребята воспитанные и не позволят себе обидеть девочек.

Пришлось тёте Петунии сдаться на милость победителей. Было заметно, что довольной Гермионе хочется устроить на радостях всеобщие обнимашки, но она не решилась, справедливо опасаясь уронить своё достоинство перед суровой миссис Дурсль.

Когда тётя Петуния увидела, каким образом нас собираются доставить в поместье Лонгботтомов, она хваталась поочерёдно то за голову, то за сердце.

— Детей — в печку?! Какое варварство! Там же огонь, им же будет больно!

— В камин, а не в печку, — возмутилась Августа. — Если вас это так беспокоит, давайте и вы с нами. Заодно и посмотрите наш дом.

От такого предложения тётя пришла в ужас.

— Нет! Я туда ни за что не полезу! А вдруг что-то сработает не так, и от меня останутся только головешки? Я же не волшебница.

Переубедить её не смог никто. А вот мистер Грейнджер захотел испытать волшебный вид транспорта. Врождённое любопытство наложилось на желание ощутить себя причастным к миру магии. Да и волшебный дом посмотреть очень хотелось. Оставив сердитую тётю Петунию в "Дырявом котле", мы все отправились в гости к Невиллу и его бабушке.

* * *

Да уж... Дом Лонгботтомов нельзя было даже сравнить с домом Дурслей. На первом этаже располагались кухня, столовая, бальный зал и большая библиотека. На втором — целых десять спален и два кабинета. При каждой спальне имелась своя ванная комната. А в подземелье находился тренировочный зал с волшебными манекенами, на которых можно было отрабатывать заклинания. Вокруг дома — большой сад, цветник, огород и теплицы. Всем этим хозяйством заведовали два домовика — Тина и Корки. При виде теплиц у Дадли зачесались руки. А увидев библиотеку, Гермиона потеряла дар речи от восторга. В общем, я чувствовал, что придётся мне коротать дни в гордом одиночестве. Впрочем, оставалась ещё Сьюзен, хотя я ничего не знал об её увлечениях.

В первый же вечер мы столкнулись с необходимостью что-то решать насчёт неё. Избегать девочку и шептаться по углам было некрасиво, да и не хотелось её обижать. В то же время посвящать постороннего в наши секретные дела было также некомфортно. Разрядил обстановку Невилл, поручившись за свою подругу.

— Мы с детства вместе росли. Сьюзен для меня, как сестрёнка. Она очень хорошая, добрая, верная подруга. Никогда не предаст. К тому же она умная, спокойная. Сьюзен тоже сирота, как и ты, Гарри. Её родителей убили Пожиратели, когда она была совсем маленькой. Её вырастила тётя, и других родственников у неё нет.

— Если хотите, я могу дать слово, что никому ничего не расскажу без вашего согласия. Но если вы решите, что я вам не подхожу, то я не обижусь, — Сьюзен опустила голову и сглотнула.

Видимо, она и не сомневалась, что мы не примем её в свою дружную компанию.

Почему-то даже без проверки я был уверен, что Сьюзен можно доверять. Когда я поглядел в её честные серьёзные глаза, у меня не возникло сомнений — эта девочка не способна на предательство. Да и слово Невилла значило много. Он не их тех, кто разбрасывается словами. Ну, разве что немного слукавил, уверяя нас, что Сьюзен для него как сестрёнка. Я готов был съесть Распределяющую шляпу, что эта "сестрёнка" в не столь отдалённом будущем имеет все шансы стать миссис Лонгботтом.

Все смотрели на меня, ожидая моего решения.

— Хорошо. Я считаю, что Сьюзен достойна нашего доверия.

Какая интересная реакция друзей на мои слова. Невилл выдохнул и заулыбался, Сьюзен посмотрела на меня с изумлением, Дадли покровительственно кивнул головой, а Гермиона окинула её оценивающим взглядом, как... соперницу? Забавно... Это я в её глазах такой бабник? Или я себе льщу, и ей интересен не я, а Невилл? Может, теперь моя очередь ревновать? Впрочем, о чём это я — с высоты своих тринадцати лет?

После того, как мы вкратце ввели Сьюзен в курс дела, она впала в ступор.

— Вы не подумайте... Я вам, конечно, верю, но как-то это странно. Директор — уважаемый человек — и вдруг такое... Может, он сошёл с ума?

— Скорее, наоборот — слишком умничает, — недовольно проворчала Гермиона. — Мы уже все головы сломали, пытаясь понять, что он такое задумал.

— Куда уже нам понять Дамблдора, — покачал головой Невилл. — Тут хоть бы Блэка оправдать. Всё-таки он — крёстный Гарри.

— Может, его оправдают в виде награды за то, что он убил Того-кого-нельзя-называть? — с оптимизмом предположила Сьюзен.

— Пока не уничтожены якоря, его не убьёшь. Он, как таракан, из всех щелей выползать будет. Да и с моим крёстным тоже всё неоднозначно. За "Аваду" вообще-то Азкабан полагается.

— Но ведь он же тебя спасал. Может, если представить, как самозащиту...

— Гермиона, здесь всё зависит от министра. Он, как захочет, так и вывернет, в зависимости от того, что ему выгоднее.

— А я верю, что у тёти всё получится, — заявила Сьюзен. — Она говорит, что у нас неплохие шансы. Главное — перетянуть на нашу сторону нужных людей.

* * *

Между тем, с лёгкой руки мадам Боунс и тяжёлой — мадам Лонгботтом наше дело обрастало нужными людьми. К нам присоединились Батильда Бэгшот и знаменитая тётушка Мюриэль. Старушки, хоть и не имели отношения к министерству, но были довольно авторитетны в кругу старейших магических семейств. А уж когда к нам явилась Нарцисса Малфой и заявила, что не позволит поливать грязью благороднейшее и древнейшее семейство Блэк, то наши ставки значительно возросли. Видимо, светская жизнь высшего общества была довольно скучной, а тут подвернулась отличная возможность помитинговать, и заодно обелить имя непутёвого кузена. Своими нежными, но цепкими ручками прелестная Нарцисса притащила в нашу компанию вяло сопротивляющегося Люциуса, который при всём своём желании не смог отказать любимой супруге в её благородном порыве добиться справедливости для кровного родственника. А уж у Люциуса в министерстве знакомств хватало.

Поразмыслив сообща, команда по спасению блудного Блэка решила, что связывать имя Сириуса, и тем более — моё с возрождением и последующим уничтожением Волдеморта не стоит. Поэтому магловская полиция получила наводку в виде анонимного телефонного звонка, который невозможно было связать с волшебным миром. Обрадовавшиеся маглы утащили зеленомордого в свою секретную лабораторию. Пока магический мир сориентировался, отобрал у маглов добычу и подчистил им память, все следы были самым добросовестным образом затоптаны. Волдеморду отправили к невыразимцам, а нас с Сириусом эта история не коснулась никаким боком.

Пока взрослые плели свои интриги, мы развлекались, как могли. Дадли с Невиллом целыми днями пропадали в теплицах, выращивая каких-то гербологических монстров, а мы с девочками штудировали библиотеку. По утрам, вместо физзарядки, мы отрабатывали заклинания в тренажёрном зале. Благодаря библиотеке наш запас защитных заклинаний неплохо пополнился. Вечерами наша компания собиралась, чтобы обсудить все подслушанные, подсмотренные и полученные честным путём новости. Такой распорядок проведения каникул всех более чем устраивал, поэтому неожиданное появление совы с письмом выбило нас из колеи. Письмо было адресовано мне, а когда выяснилось, что прислал его Дамблдор, то все забеспокоились ещё сильнее. Мы отыскали укромное место и принялись читать.

"Гарри!

Я понимаю, что у тебя есть причины мне не доверять, но я надеюсь, что у тебя хватит здравого смысла и — чего греха таить — любопытства, и ты всё же прочтёшь это письмо.

Пятьдесят лет тому назад в Хогвартс поступил мальчик-сирота. Его звали Том Реддл. Мальчик был очень талантливым и сильным волшебником. Вот только свои таланты он использовал не для всеобщего блага, а во зло. Он увлёкся тёмными искусствами и сплотил вокруг себя молодых наследников чистокровных семей. Впоследствии эта организация получила название "Пожирателей смерти". Все члены этой организации имели на предплечье клеймо — знак особой милости — "Чёрную метку". Целью этого общества стало освобождение магического мира от "грязнокровок" — маглорождённых. Они убивали без жалости целые семьи, оставляя над домами своих жертв "Чёрную метку" в качестве подписи. К тому времени этот мальчик уже отказался от свого имени и назвался Лордом Волдемортом. Да, Гарри, именно он убил твоих родителей и пытался убить тебя, но натолкнувшись на защиту, которую дала тебе мама, пожертвовав ради тебя свой жизнью — он развоплотился. Вот только смерть его не была окончательной. И на твоём первом курсе, и сейчас он пытался возродиться, но благодаря тебе и Сириусу эти попытки не увенчались успехом. Он будет пытаться ещё и ещё, и когда-нибудь он вернётся. Способность возвращаться после смерти — это очень тёмная магия. Никто не знает, как ему это удаётся, но ещё в школьные годы он вёл дневник, куда записывал всю секретную информацию. Я уверен, что эти записи хранятся в Тайной комнате. Только ты можешь туда попасть. Найти эти записи крайне важно. Там должна быть информация о том, каким образом ему удалось не уйти за Грань. Нельзя допустить его нового возрождения. Это повергнет магический мир во тьму. Мой мальчик, в твоих руках будущее многих людей. Только ты можешь не допустить кровопролития и ужасов новой войны. Найди эти бумаги и передай их мне. Я понимаю, что действовал грубо и потерял твоё доверие. Мне было нужно, чтобы ты только открыл вход в Тайную комнату, а остальное я бы сделал сам. Тебе ничто не угрожало, как и Джинни. Это была моя ошибка. Прости старика, я должен был больше тебе доверять, но мне не хотелось взваливать на тебя взрослые проблемы и лишать детства. Ты — умный и добрый мальчик. Надеюсь, что ты сможешь меня простить и понять, и примешь правильное решение."

Все молчали, размышляя над письмом Дамблдора. Первой не выдержала Гермиона.

— У него ещё хватает наглости просить тебя о чём-то, при этом ничего не объясняя?

Я усмехнулся, хотя мне было совсем не смешно.

— Заметь, при этом он не забывает давить на жалость и ненавязчиво взваливает ответственность на меня. Мол, я предупреждал, а ты — такой нехороший, не внял моему мудрому совету — вот ты во всём и виноват.

— Но он ведь попросил у тебя прощения, — растерянно рассуждала Сьюзен, — значит, всё же директор не такой уж и плохой? И он тебе честно сказал, что ему нужно в Тайной комнате.

— Сьюзен, не будь такой наивной. Он сказал об этом только потому, что у него нет другого выхода. Сам он туда попасть не может. А если надавить на мои болевые точки, пробудить мою злость на Волдеморта из-за гибели родителей и напомнить об ответственности за весь магический мир, то я сам в зубах принесу ему эти записи. Он не сказал ничего лишнего. К тому же, вся информация подаётся в нужном ему свете для большей убедительности. И не забывайте, василиск-то никуда не делся. Получается, что он мне предлагает сбегать к змею и забрать у него бумаги. Ему-то не известно, что мы с Шшушшей друзья.

— Но ведь ты не собираешься идти в Тайную комнату и искать для него бумаги? — удивился Невилл.

— Именно это я и собираюсь сделать. Но не факт, что для него. Бумаги нужно найти, а потом сами решим, что делать дальше.

После присоединения Люциуса процесс подготовки защиты Сириуса Блэка двинулся вперёд семимильными шагами. Хитромудрому Малфою удалось заручиться поддержкой самого министра. Как оказалось, в том, что Блэка посадили в Азкабан без расследования, была вина Дамблдора, а Фадж имел на директора большой зуб и был не против повесить на него всех собак.

Связь с Сириусом мы поддерживали при помощи парных зеркал, одно из которых он мне вручил во время предыдущей встречи, когда крёстный понадобился Амелии для выяснения подробностей его ареста. Уж очень много времени пришлось потерять, пользуясь совиной почтой. Теперь, когда возникала необходимость в присутствии Блэка, я связывался с ним через зеркало, и уже через минуту он выходил из камина, который открыли для него.

— Крёстный, а как отреагировал Дамблдор на то, что мы пытаемся тебя оправдать?

Вот ни за что не поверю, что старый паук так спокойно смирился с тем, что ещё одна пешка пытается ускользнуть из-под его контроля.

— Гарри, понимаешь... — Сириус замялся. — Когда я в прошлый раз заикнулся, что было бы неплохо, если бы меня оправдали, он стал меня убеждать, что это всё — глупости, что мне ничего не светит... Поэтому, когда эта замечательная женщина — мадам Боунс — занялась моим оправданием, я решил, что лучше Дамблдору ничего не говорить.

— А как же ты тогда ему объясняешь своё отсутствие?

Сириус хитро улыбнулся.

— Говорю, что с тобой встречаюсь.

— Крёстный, а ты точно не слизеринец? — довольная физиономия Сириуса меня позабавила.

— Ну может быть, совсем немножко, — рассмеялся Блэк. — Семейные гены всё же никуда не делись.

Тут наш разговор прервала Амелия, которая разложила перед Сириусом кучу бумаг, и стала указывать, где требуется его подпись. Я же наблюдал, как задумчиво смотрит крёстный на выбившийся из причёски локон, как он залипает взглядом на её губах, когда она улыбается... А ведь Амелия ещё довольно молода... Точно не скажу, но вряд ли ей больше тридцати пяти лет. А для волшебников — это и вовсе юность. В конце концов, каждый имеет своё право на счастье. Если конечно, ветреный Блэк вообще способен на серьёзные чувства. Может, он после Азкабана бросается на всё, что шевелится? Если это чёрное, лохматое чудовище вздумает обидеть такую замечательную женщину, которая столько делает для него — я сам его в Арку заброшу!

* * *

В хлопотах и заботах мы и не заметили, как пришло время отправляться в Косой переулок за покупками к школе. Под чутким руководством Амелии и Августы мы высыпались горохом из камина в "Дырявом котле", где нас уже дожидались мистер Грейнджер с тётей Петунией. Тётушка тут же принялась осматривать и ощупывать Дадли, видимо, опасаясь, что её несчастного ребёнка морили голодом. "Заморыш" выглядел вполне упитанным, так что придраться не удалось.

Для начала мы отправились в Гринготтс, где тётя Петуния и отец Гермионы обменяли фунты на галеоны. В банке к нашей компании добавились Драко с отцом. Люциус сразу же принялся решать какие-то вопросы с мадам Боунс, а Драко, захлёбываясь от восторга, делился впечатлениями о летней поездке в Румынский драконий питомник.

Шумной толпой мы ввалились к мадам Малкин, заставив бедную хозяйку и двух её помощниц носиться по всему магазину, чтобы обслужить шестерых клиентов сразу. Без приключений закупившись канцелярскими принадлежностями и ингредиентами для зелий, мы отправились в за книгами. Там нас ожидало умилительное зрелище — Гермиона, пытающаяся скупить полмагазина. Учебники по ЗОТИ в этот раз были вполне нормальными. Интересно, будет ли Люпин в этом году преподавать, или останется Паркинсон? "Чудовищных книг о чудовищах" в списке не было, значит, у Макгонагалл хватило ума не ставить Хагрида на должность профессора УЗМС. Это радовало. Хоть Клювокрыла спасать не понадобится. Да и Дракоша останется непоцарапанным.

Наконец-то Гермиона определилась с выбором книг, и мы всей дружной компанией пошли в кафе Фортескью, чтобы полакомиться мороженым. Взрослые сели отдельно, а мы уселись за один стол вшестером. Мороженое было вкусным, день солнечным и тёплым... Только успели расслабиться, как в кафе ввалилось семейство Уизли в неполном составе. Не хватало главы семьи и двух старших сыновей. Надеяться, что нас не заметят, было бесполезно. И, действительно, озираясь по сторонам в поисках свободного столика, шестой Уизли нас обнаружил. Орать он начал ещё до того, как включились мозги, если там вообще было чему включаться.

— О, и эти здесь? Я же говорю — предатели. Со слизнями якшаются.

Я закатил глаза. Ну не доходит до этого жирафа, хоть ты что ему ни делай.

— Уизли, ты ничего не перепутал? Помнится, именно ты показал себя предателем. И вообще, с чего бы это мне спрашивать у тебя разрешения, с кем мне можно есть мороженое?

Тут ещё и Драко влез в нашу "милую беседу".

— Уизли, а ты уже отдал Гарри долг? Или ты решил, что он тебе его простит, как "лучшему другу"?

Да уж, с такими "друзьями" и врагов не нужно. Физиономия Рона стала багроветь. Ну, Драко, держись, сейчас узнаешь о себе много нового. Но, как оказалось, я был неправ в своих предположениях. Словарный запас у рыжего явно иссяк, поэтому он перешёл к действиям. Прежде, чем кто-нибудь смог ему помешать, Уизли выхватил палочку, и направив её на Драко, завопил во всю глотку:

— Фурункулюс!

Не успев увернуться, Малфой покрылся отвратительными прыщами, но порадоваться Рональду не дали. Из-за своего столика вскочил Люциус, на ходу выхватывая палочку. Амелия и Августа бросились оказывать помощь Драко. Молли Уизли отвесила сыночку такой смачный подзатыльник, что у него чуть голова не оторвалась. Весь этот тарарам перекричал министерский громовещатель, предупреждающий о нарушении запрета на колдовство несовершеннолетних.

С ледяным выражением лица выслушав послание, Люциус процедил сквозь зубы, презрительно глядя на младшего Уизли:

— А я прослежу, чтобы тебе мало не показалось. Ты надолго запомнишь, что бывает с теми, кто нападает на безоружных.

Рон растерянно смотрел по сторонам, пытаясь сообразить, что же такого он сделал. Да уж, с мозгами у него действительно была проблема. Может, это Молли виновата — слишком часто стучала по рыжей башке, так что даже ту малость, что там имелась, взбила в гоголь-моголь.

Люциус, убедившись, что женщины привели Драко в порядок, заявил, обращаясь к Амелии:

— Мы уходим. В таком бедламе невозможно работать. Я зайду вечером, к шести часам, если вы не возражаете? — он посмотрел на Августу и, получив согласный кивок, вежливо поклонился дамам и вопросительно посмотрел на сына: — Драко?

Младший Малфой поспешно поклонился женщинам, буркнул нам "пока" и вместе с отцом вышел из кафе.

Рон задумчиво чесал пришибленную репу. Молли в ступоре смотрела на своего бракованного ребёнка, видимо, размышляя, что ей будет, если его придушить. Остальные члены семьи Уизли молча наблюдали за матерью. Даже близнецы притихли. Настроение лакомиться мороженым пропало, и мы тоже стали собираться домой.

— Всего доброго, — вежливо попрощалась Амелия с миссис Уизли.

Августа только осуждающе посмотрела на Молли, явно не одобряя её методы воспитания детей.

Выйдя из кафе, тётя Петуния набросилась на меня.

— Гарри! Это недоразумение — действительно твой лучший друг?

— Конечно, нет, — я чуть не поперхнулся от такого заявления. — Драко это сказал в ироническом смысле слова. Мы с Уизли дружили на первом курсе, но потом разобрались, что он из себя представляет.

— Он — трус и предатель! — влезла в разговор Гермиона. — Мы с такими не дружим.

— Ага! Мы таким морду бьём, — важно заявил Дадли.

* * *

Незаметно время пролетело, и наступил день судебного заседания по пересмотру дела Сириуса. Детям запретили присутствовать на процессе. Мы считали это дискриминацией и возмущались, но от нас просто отмахнулись, не обращая внимания. Блэк нервно бегал по комнате, Амелия торопливо проверяла — все ли бумаги имеются в наличии, Августа давала распоряжения домовикам на время её отсутствия.

К назначенному времени из камина вышли двое авроров и надели на Сириуса наручники. Тот обиженно посмотрел на Амелию, словно упрекая её в предательстве.

— Сириус, так положено. До того, как тебя оправдают, ты считаешься преступником. Это простая формальность. Если всё пройдёт благополучно, их с тебя снимут.

— А если нет?.. — грустно спросил Блэк, прекрасно зная ответ на свой вопрос.

— Ну что ты от меня хочешь? — у всегда спокойной Амелии лопнуло терпение. — Я и так делаю всё, что в моих силах. Что я могу пообещать тебе заранее?

Губы женщины предательски задрожали, глаза наполнились слезами... Она и так в последнее время почти не отдыхала, работая на износ, а тут ещё вредный клиент ей претензии предъявляет.

— Я тебе верю, — прошептал Сириус и внезапно озорно улыбнулся. — Ты лучше всех...

— Ах ты!.. — Амелия задохнулась от возмущения, но уголки рта поползли вверх. — Чудо лохматое!

Авроры увели непривычно довольного арестанта. Следом отправились и Амелия с Августой. А мы остались нервничать и ждать результатов.

* * *

— Гарри, ну хватит бегать по комнате, — не выдержала Гермиона. — У меня от тебя уже в глазах рябит. Думаешь, если ты будешь так носиться, то время пойдёт быстрее?

— Не могу я сидеть спокойно. Мне постоянно кажется, что мы не всё предусмотрели. Вот, например, Петтигрю... Вдруг он расскажет, что это Сириус убил Волдеморта?

— Не расскажет, — вмешалась Сьюзен. — Тётя сказала, что и ему, и Краучу подправили память. Теперь они считают, что поймали какого-то первого попавшегося мальчика, возможно, даже магла. А потом появился незнакомый им мужчина и спас ребёнка.

— И ты молчала? — от возмущения я был готов её придушить.

— Я думала, что вы знаете... — растерялась девочка. — Разве тётя говорила это не при всех?

— Нет, Сьюзен, не при всех, — язвительно заявила Гермиона. — Иначе бы мы знали об этом. Что ещё ты от нас скрывала?

— Да ничего я не скрывала! Я действительно думала, что вы знаете, — Сьюзен уже чуть не плакала, и Невилл не выдержал:

— Что вы на неё напали? Не стала бы она это скрывать от нас специально. Её тётя чаще всего именно с тобой, Гарри, беседовала. Откуда бы Сьюзен знать, что ей может быть известно что-то, чего не знаешь ты?

— Хватит орать! — рявкнул Дадли, — Я понимаю, что все на нервах, но это не значит, что мы должны друг на друга кидаться.

Слова кузена меня отрезвили. Действительно, что это я набросился на бедную девчонку? Если из-за такой ерунды ссориться, то скоро от меня все друзья разбегутся. Просто получается неуравновешенный, психованный герой — в лучших традициях Амбридж.

— Прости, Сьюзен. Ты ни в чём не виновата. Это всё нервы...

— Я понимаю, Гарри. Мне тоже не по себе. Хочется верить в лучшее, но как вспомню, как его в наручниках выводили... — Сьюзен всхлипнула. Невилл подошёл к девочке и, усевшись рядом, обнял её за плечи.

* * *

Уже наступил вечер, но мы по-прежнему сидели в гостиной, опасаясь пропустить новости. Из-за тишины и безделья я задремал, уютно свернувшись в кресле. Разбудил меня вопль, от которого захотелось подпрыгнуть, взвизгнуть и спрятаться под кресло. Причём — одновременно...

— У-у-у... Я — страшный узник Азкабана! Бойся меня!

— Сириус! Ты смерти моей хочешь? Ну и шуточки у тебя...

Мне, конечно, было приятно увидеть довольную физиономию Блэка, но нельзя же так будить... Меня чуть кондрашка не хватил... Я уж было решил, что это Уизлевский упырь по мою душу явился.

— Насколько я понимаю — тебя оправдали, раз уж ты здесь?

— Неа... Я тебе снюсь.

Глядя на крёстного с улыбкой до ушей, я пожал плечами:

— Ну и кто у нас здесь ребёнок?

— Точно — не ты. Слишком уж ты серьёзный. Ты не рад меня видеть?

— Очень рад, но если будешь так пугать, то останешься без крестника.

Сириус улыбнулся, продемонстрировав все свои тридцать два зуба. Или их у него больше? Я уже всерьёз вознамерился пересчитать, но моё увлекательное занятие прервала Гермиона.

— Сириус, хватит издеваться. Давай уже, рассказывай, как всё прошло.

— Да замечательно прошло. Вот он я — оправданный по всем статьям. Ещё и компенсацию выплатили за нанесённый моральный ущерб. А Петтигрю отправился на моё место в Азкабан.

— Скорее уж, это ты там был на его месте, — глубокомысленно заметил Невилл.

— Ну, можно и так сказать.

— А где тётя? И миссис Лонгботтом? — поинтересовалась Сьюзен.

— Там остались, какие-то бумажные дела улаживают. А я, как только меня отпустили, сразу сюда отправился, чтобы вам сообщить, что я теперь — свободный человек. Это нужно обязательно отпраздновать, с меня причитается.

На радостях крёстный подхватил на руки Гермиону и закружил её по комнате. Подруга взвизгнула, правда, непонятно — то ли от страха, то ли от восторга. Тут в камине вспыхнуло зелёное пламя, и оттуда вышли Амелия с Августой. Счастливый Блэк тут же усадил Гермиону в кресло и сцапал мадам Боунс. К нашему разочарованию, визжать она не стала.

— Мистер Блэк, поставьте меня сейчас же на пол, — несмотря на строгий тон и серьёзное выражение лица, в её глазах искрились смешинки.

— Моя дорогая мадам, вы — волшебница!

— Ой, правда, что ли? — Амелия всё-таки не выдержала и рассмеялась.

— Абсолютная правда! Вы не представляете, как я вам благодарен. Я теперь ваш должник.

— Ну, если вы уже разобрались, кто, кому и что должен, то, может, перейдём к более серьёзным вещам? — поинтересовалась Августа, призвав к порядку развеселившееся общество.

— Да, действительно, — вздохнула Амелия. — Кроме радостного события, произошло ещё одно — неприятное. Барти Краучу удалось сбежать, оглушив приставленного к нему для охраны аврора.

Все замерли, шокированные этой новостью. Ну, почти все...

— Я же говорила, что этим аврорам ничего нельзя поручить! — авторитетно заявила Гермиона. — Растяпы какие-то... Мы его ловили, старались, а они — всё прошляпили.

Мысленно представленная картина, как маленькая Гермиона ловит злобного Пожирателя, вызвала всеобщий хохот. Даже строгая Августа не выдержала и улыбнулась.

В отличие от семейства Уизли, Августа заранее строго проконтролировала процесс подготовки наших вещей к школе. Поэтому первого сентября никто не бегал, не суетился и не вопил. Все спокойно оделись, позавтракали и аппарировали прямо на платформу к Хогвартс-экспрессу. Оказывается, там была устроена площадка для аппарации. Вот я и выяснил, каким образом попадают на платформу дети из волшебных семей. Только маглорождённые и, почему-то, Уизли, ломятся сквозь стену. Хотя непонятно — им-то что мешает? Может, им нравится сам процесс?

Тётя Петуния с мужем и семья Грейнджер в этот раз остались на магловской стороне, поэтому Гермиона и Дадли прошли сквозь стену, чтобы попрощаться с родителями. Меня прихватили за компанию. Действительно, если с тётей и мистером Грейнджером мы в течение этого месяца виделись неоднократно, то дядя Вернон и миссис Грейнджер вообще не видели своих детей. Под добродушное ворчание дяди и всхлипывания тёти и мамы Гермионы, мы прошмыгнули обратно сквозь стену и отправились на поиски свободного купе, которое обнаружилось только в конце последнего вагона. Пока мы искали свободные места, к нам прибилась подружка Сьюзен — Ханна Аббот. Так что в купе нас было уже шестеро.

Безумно радовало, что дементоров в этом году в школе не будет. Сириус оправдан, ловить его не нужно. Правда, где-то бегает Барти Крауч, но ему вроде бы в школе пока делать нечего. Память у него подчищена, так что ко мне у него пока претензий нет.

До Хогвартса добрались без приключений. На праздничном обеде выяснилось, что вести ЗОТИ у нас будет по-прежнему профессор Паркинсон, а уход за магическими существами — профессор Граббли-Дёрг. Шестого Уизли на банкете не было. Неужто сел на диету? Хотя, о чём это я? Не существует такой катастрофы, которая заставила бы Уизли голодать. Скорее всего, его просто нет в школе. Неужели так строго наказали за колдовство несовершеннолетнего? Можно будет поинтересоваться у близнецов. Хотя... они так разговаривают, что никогда не поймёшь, где — шутка, а где — правда. Может, Гермиона сможет что-то разузнать у Джинни? Хоть Рон и придурок, но жалко его. Остаться в магическом мире без магии — врагу не пожелаешь.

Не успели мы встать из-за стола, как ко мне подошёл Оливер Вуд и сказал, что с завтрашнего дня начинаются усиленные тренировки по квиддичу. Вуд учился последний год и прямо-таки жаждал заполучить напоследок кубок. Я не разделял его восторгов. Нет, летать на метле, конечно, здорово, но вот игра меня немного напрягает. Одно дело летать и ловить снитч ради собственного удовольствия, а другое — когда за тобой гоняются бладжеры и психи с битами. Тут уже поймать снитч — вопрос жизни и смерти, а я не любитель такой жести. К тому же, теперь становится проблематичным заниматься поисками таинственных бумаг. Днём туда не отправишься, а если бродить по Тайной комнате ночью, а потом ещё до рассвета просыпаться и ползти на тренировку, то когда спать?

Гостиная факультета встретила меня скандалом. Гриффиндор и без того — не самый тихий факультет, а сейчас вопли, наверное, были слышны даже в Слизерине. Ругались Джинни и Гермиона. Предметом ссоры был, разумеется, Рон.

— Если бы вы его не провоцировали, то он бы не стал колдовать! — орала Уизли.

— И чем же мы его провоцировали? — поинтересовалась Гермиона.

— Нечего было якшаться со слизнями.

— Это Малфой, что ли? У тебя в глазах двоится? Почему ты говоришь о нём во множественном числе?

— Потому что, кроме мелкого Малфоя, там был ещё и старший. Да и девчонка какая-то с вами сидела. Наверное, тоже слизеринка.

— Эта девчонка — пуффендуйка, — фыркнула Гермиона. — Нечего говорить, если не знаешь. А со старшим Малфоем не мы общались, а взрослые. Они вместе работают, и это не ваше дело.

— Ну и одного Малфоя хватает, — не желала успокаиваться Джинни. — Из-за вас нашу семью оштрафовали на большую сумму. Это вы должны заплатить.

— С какого перепуга? Никто из нас заклятиями не бросался. Кто колдовал, того и наказали. Всё справедливо.

— Ничего не справедливо! У нашей семьи нет таких денег. А Рону не отдают палочку до тех пор, пока мы не выплатим штраф.

— А мы здесь при чём? Если нет денег — нужно думать головой. Почему бы вашей маме просто не отбирать у детей палочки на время каникул, если они такие вспыльчивые?

Джинни растерялась. Такая мысль ей в голову не приходила. Впрочем, не только ей... Миссис Уизли тоже не додумалась до такого простого решения.

— Но как можно забрать палочки... А вдруг — опасность?

— На случай опасности имеются взрослые. К тому же вы и не знаете таких заклинаний, которые вам помогли бы в случае опасности.

— Ну, не знаю... Я спрошу у мамы... И что нам теперь делать?

— А для этого также имеются взрослые. Вот они и разберутся, — отрезала Гермиона и с видом победительницы удалилась в спальню.

Переглянувшись с Дадли и Невиллом, я тоже решил последовать её примеру.

* * *

Наутро я не знал, чего мне хочется больше — спать или убить Оливера Вуда. Привыкший за время каникул спать столько, сколько ему хочется, организм категорически отказывался подчиняться идиотским приказам капитана команды по квиддичу. Раскачиваясь на метле, как китайский болванчик, я зевал так, что мне мог бы позавидовать и крокодил. В результате удалось поймать снитч только тогда, когда он чуть было не залетел мне в открытый рот. Наверное, канонный Малфой был прав, и у меня всё же были в роду древесные лягушки. Иначе, что это за страсть такая — ловить мячик пастью?

Остальная команда была приблизительно в таком же состоянии. С одной разницей — ловить ртом бладжеры никто не пытался. Единственным исключением был сам Вуд. Он был отвратительно бодрым, как розовый зайчик из рекламы в моей прошлой жизни. Приняв душ после тренировки, я немного пришёл в себя. А завтрак и вовсе примирил меня с действительностью.

Мы шагали на трансфигурацию, когда наткнулись на неприятную картину. Белокурая девочка со слезами на глазах что-то просила у старших школьниц, а те над ней откровенно насмехались. Судя по форме — все они были когтевранками. В Дадли взыграл внутренний гриффиндорец, и он двинулся к девчонкам. Мы остановились, решив пока не вмешиваться.

— Что здесь происходит? — поинтересовался кузен тоном директора школы.

Девчонки захихикали.

— Иди отсюда, малыш! Тебя это не касается, — заявила старшая из них, по виду — не меньше, чем пятикурсница.

— Я не собираюсь проходить мимо и позволять кому-то обижать девочек.

— Ох, как же это я не поняла? Это же — доблестный рыцарь из Гриффиндора, — заржала девчонка.

— Да, я-то — гриффиндорец. Причём, попал на свой факультет вполне заслуженно, а вот вы на Когтевран явно попали по ошибке. Мозгами у вас и не пахнет. Отбирать вещи у младшекурсницы — это признак полного идиотизма.

— Да я тебе... — когтевранка выхватила палочку, но Дадли оказался быстрее и, выкрутив ей руку, предупредил:

— Одно неправильное действие — и рука сломается. Не советую сопротивляться.

Остальные девчонки тоже выхватили палочки, но мы уже направили на них свои.

— Что здесь происходит? — декан факультета Когтевран с удивлением смотрел на своих студенток, сцепившихся с гриффиндорцами.

— Эти ученики на нас напали, — заявила наглая старшекурсница, растирая покрасневшее запястье.

— Профессор Флитвик, — вмешалась Гермиона, — попросите их объяснить, почему мы на них напали. Или студенты вашего факультета никогда не говорят правды?

Профессор нахмурил брови и строго посмотрел на своих студенток.

— Что вы можете сказать по этому поводу, мисс Салливан?

— Профессор, кого вы слушаете? Это всего лишь маленькие обманщики.

— Они ничего ещё не говорили, следовательно — и не обманывали. Наоборот, слово предоставили вам. Или мне попросить у профессора Снейпа веритасерум?

— Это запрещено! — вскинулась старшекурсница.

— Тогда говорите добровольно, — маленький профессор, как оказалось, умел быть убедительным.

— Это была всего лишь шутка... — залепетала провинившаяся. — Мы ничего плохого не делали...

— Лишь затравили всем факультетом младшекурсницу, — добавила Гермиона. — Какой, однако, дружный у вас факультет. Хорошо, что я упросила Шляпу не отправлять меня туда. Не хотелось бы учиться в стае шакалов.

— Да как ты смеешь? — взвизгнула одна из девчонок.

— Молчать! — рявкнул Флитвик. — Именно так и выглядит ваше поведение. Только шакалы бросаются всем скопом на одну беззащитную жертву. Что вы сделали мисс Лавгуд?

Только теперь до меня дошло, кого мы защищали. Неземное существо — Луна Лавгуд. Помнится, и в каноне факультет обижал бедную девочку. Может, если вправить им мозги сейчас, то жизнь Луны изменится в лучшую сторону?

Старшекурсница замялась. Видно, какие-то остатки совести ещё остались.

— Ничего страшного мы не делали. Просто спрятали некоторые вещи...

— Какие? Мисс Лавгуд, какие вещи они спрятали?

— Все... — большие глаза Луны снова наполнились слезами.

Маленький профессор закипал, как чайник. Казалось — ещё минута, и он начнёт плеваться кипятком.

— Немедленно вернуть все украденные вещи! Да — украденные! Не думал, что на моём факультете процветает воровство. И да — двадцать баллов с Когтеврана за воровство и издевательство над младшими.

— Но почему так много? — возмутилась одна из старшекурсниц.

— По двадцать баллов с каждой из вас!

Ого! Одним махом Когтевран потерял сто баллов. А Флитвик суров... Но, оказывается, им было этого ещё недостаточно.

— А гриффиндорцам, значит, ничего не будет за рукоприкладство?

— Спасибо, что напомнили. По двадцать баллов каждому из присутствующих здесь гриффиндорцев за справедливость и неравнодушие. А вам, — Флитвик обратился к своим студенткам, — советую хорошо запомнить этот урок. Недостаточно иметь мозги, нужно ещё уметь ими пользоваться.

На урок мы опоздали. Профессор Макгонагалл сняла с каждого из нас по пять баллов, но, судя по довольным физиономиям — никто не расстроился.

* * *

С этого дня к нашей компании прибавилась Луна Лавгуд. Маленьким и беленьким привидением она незаметно присутствовала на всех наших собраниях, так что к ней вскоре привыкли и свободно говорили обо всём. Она всем улыбалась своей неземной улыбкой, а Дадли в её глазах вообще был принцем на белом коне. Кузен, в свою очередь, также тепло относился к девочке и готов был порвать глотку любому, кто осмелится её обидеть. Похоже, вместе с магическим даром в нем проснулось благородство.

* * *

Наконец нам удалось выкроить в плотном графике время для посещения Тайной комнаты. Решили идти вшестером, чтобы познакомить Шшушшу со всеми членами нашей команды. Сьюзен дрожала, как осиновый лист. Невилл тоже время от времени начинал заикаться. Дадли старался держать себя в руках и не показывать страха. А Луна сразила меня наповал. Увидев василиска, она бросилась его обнимать и залепетала... на серпентарго. Шшушша был в восторге. Встретить ещё одного змееуста для него дорогого стоило.

— Луна, а как давно ты владеешь серпентарго? — поинтересовался я.

— Владею чем? — удивилась девочка.

— Ты не знала, что умеешь говорить со змеями? Как такое возможно? — с горящими от любопытства глазами влезла Гермиона.

— Я не только со змеями... Я со многими зверушками разговариваю. У меня до вас не было друзей, а звери никогда не обидят и всегда искренне мне радуются.

Бедный ребёнок. Росла как Маугли. Звери были ей и семьёй, и друзьями

— Не обидят? — усомнилась Гермиона. — Вообще-то, у зверей имеются зубы и когти, и они очень даже могут обидеть.

— Они чувствуют... Если ты не желаешь им зла — они никогда первыми не нападут.

Какая мудрая девочка... Действительно, самые худшие черты характера присущи только людям. Животные гораздо проще и честнее. Впрочем, лирика — это хорошо, но нельзя и забывать, для чего мы сюда пришли.

— Шшушша, тот говорящий, о котором мы говорили раньше, ничего здесь не прятал? Были у него какие-нибудь тайники?

Василиск задумался, а потом покачал головой.

— Если что-то и прятал, то я ничего об этом не знаю. Может, в моё отсутствие... Он был очень скрытный.

Мы разбрелись по всей Тайной комнате, нажимали на камни, простукивали стены. Только одна Луна не участвовала в наших забавах и мурлыкала с василиском. Наконец, уставшие и разочарованные, мы вернулись к ним.

— А что вы ищете? — поинтересовалась Луна.

— Тайник с бумагами Волдеморта, — вздохнул я. — Но боюсь, что нам его не найти.

— Почему? — удивилась Луна. — Вот же он.

Она указала на стену прямо напротив того места, где мы сидели. Стена как стена — никаких признаков тайника.

— Луна, ты издеваешься? Там же ничего нет, — я не мог понять — шутит она или говорит всерьёз.

— Ой, я и забыла, что вы не видите мозгошмыгов, — огорчилась девочка и, подбежав к стене, зашипела на серпентарго. Камни разъехались, образовав нишу, в которой лежала простая чёрная тетрадь. Луна протянула руку.

— Не трогай! — испугался я. — Там может быть какая-то защита.

— Нет, Гарри, здесь ничего нет. Разве Тайная комната и василиск не являются достаточной защитой?

Луна взяла в руки тетрадь и отдала её мне.

Я перелистал страницы. Рецепты различных зелий, описания ритуалов, чертежи артефактов... Конечно, я не знаток, но что-то сомневаюсь, что это — то, что так искал Дамблдор. Из тетради вдруг выпал листок. Я нагнулся и, подняв его, бегло просмотрел. Какие-то стихи... Я хотел было выбросить листок, но его перехватила Гермиона и принялась изучать.

— Гарри, Дамблдор искал именно этот листок. Я уверена.

— Зачем он ему? Зачем ему какие-то стихи?

— Это не просто стихи. Это — шифр, указатель к чему-то спрятанному. Думаю, Дамблдор жаждет отыскать эту вещь.

Я взял в руки листок и прочитал вслух:

"Средь гор и сказочных озёр

Хранит свой сон крылатый зверь.

Где разум просветлённый скор,

В том храме ты отыщешь дверь.

Лишь шесть ступеней вверх пройдёшь,

Когда закат преломит луч.

Тогда ты эту дверь найдёшь.

И там возьмёшь ты первый ключ.

Ту дверь открыть лишь сможет тот,

Кто, чтобы счастье сохранить

На муки адские пойдёт,

И жизнь отдаст, и будет жить".

— И что это за абракадабра? — удивился Дадли. — Тут же ничего не понятно.

— Это зашифрованная инструкция, — пояснила Гермиона. — Здесь говорится, где можно найти какой-то ключ. Судя по всему, этот ключ не единственный, а их несколько. Ведь написано "первый ключ". Я считаю, что мы не должны отдавать этот листок Дамблдору. Он говорил о тетради, вот тетрадь ему и надо отдать, а то, о чём говорится в стихах, мы должны найти сами. Нам самим оно пригодится.

— Гермиона! О чём ты говоришь? — попытался я воззвать к голосу её разума. — Может, это какой-то тёмный артефакт? Или просто — золото, драгоценности? Зачем оно нам?

— Гарри, ради этого листка Дамблдор рискнул всем, не побоялся наложить непростительное на студента, потерял высокие должности и приговорён к Азкабану. Как ты думаешь — это ценный предмет? Если ты сомневаешься, то мы можем отыскать этот ключ и отдать Дамблдору.

— Отыскать?! — я задохнулся от негодования. — Ты так говоришь, будто это просто. Прочти стих ещё раз. Для того, чтобы его найти, нужно пройти адские муки и отдать жизнь. Уверена, что хочешь играть в эту игру?

— Думаю, что это сказано не в прямом смысле слова. Это должно что-то обозначать... Вот только пока не знаю, что...

— Этот листок был у Волдеморта, — решил я обратиться к последнему аргументу, пытаясь достучаться до здравого смысла подруги. — Неужели ты думаешь, что мы — третьекурсники — умнее его, и сумеем найти то, что не удалось ему?

— Гарри, а почему ты думаешь, что ему не удалось? Может, он как раз уже нашёл, — заинтересовался Невилл.

— Если бы ему удалось, то этого листка либо вовсе не было бы, либо их было бы несколько. Ведь ключ-то не один, как сказала Гермиона.

— Тем более, — обрадовалась подруга. — Попытаться найти то, что ему не удалось — это же какой стимул! Мы просто обязаны попробовать. А если будет опасно, то мы в любой момент можем бросить поиски.

— Не забывай, что мы учимся в школе и не можем её покидать. Как ты собираешься искать? — я сопротивлялся уже чисто из вредности. Эта загадка и меня заинтриговала.

— Ничего, пока мы в школе, можно разобраться теоретически. А сами поиски оставить на лето.

Я оглянулся вокруг. Меня окружали любопытные глаза. Судя по всему, я один здесь упираюсь.

— Хорошо. Думать разрешаю. Только никаких "адских мук"!

Гермиона взялась за дело со всей серьёзностью. Забирать листок из тайной комнаты она категорически запретила.

— Мы можем его потерять. Его могут у нас украсть. И тогда неизвестно, кто найдёт спрятанное. А вдруг это будет враг, и он использует эту вещь против нас?

— Хорошо, убедила, листок можно оставить в тайнике. Но как тогда мы будем над этим думать?

— Гарри, не тупи! Мы сейчас же сядем и выучим его наизусть. Все! Будем думать, а потом собираться и обсуждать, кто и что придумал.

Сопротивление было бесполезно. Все уселись и принялись зубрить. Строгая учительница Гермиона заставляла каждого декламировать стихотворение по памяти, и при малейшей ошибке отправляла учить дальше. Девочки справились с этой задачей первыми. Потом — я, следующий — Невилл. Дадли мучился дольше всех. Заучивание стихотворений ему всегда плохо давалось. Но, в конце концов, и кузен справился с этой задачей. Учительница Гермиона была довольна.

— Ну вот, теперь все начинаем думать.

— Давай начнём думать с завтрашнего дня. Если мы сейчас не ляжем спать, то думать нам будет нечем, — съехидничал я. — Уже давно был отбой.

* * *

На следующий день мы ходили, погружённые в себя, не реагируя на внешние раздражители. Даже героическое появление в Хогвартсе Рона Уизли прошло для нас незамеченным. На уроках мы сидели со стеклянными глазами. Учителя не могли до нас достучаться. Под вечер Дадли взмолился:

— Я так больше не могу! Это чёртово стихотворение заполнило весь мой мозг. Места ни для чего не осталось.

Решено было сменить занятие, тем более, что тупое повторение одного и того же текста пользы не приносило. Лучше было думать периодически и недолго. А ещё проще — поручить тому, кто умеет это делать лучше всех — то есть, Гермионе.

Но, как ни странно, первая догадка пришла в голову не ей, а Сьюзен. Она подбежала к нашему столу во время обеда и шепнула Гермионе, что нужно срочно встретиться. Есть сразу же расхотелось, и мы постарались сбежать с обеда как можно быстрее. Собравшись в пустом классе, который мы в последнее время облюбовали для наших встреч, все уставились на Сьюзен, которая нервно трепала в руках носовой платок.

— Сьюзен, не томи уже, — не выдержала Гермиона. — Рассказывай, что ты придумала?

— Я, кажется, нашла зверя... — пробормотала девочка, облизывая пересохшие губы.

— Какого зверя? — растерялся Невилл. — Где ты была? Он опасен?

— Нет, что ты, его нет... То есть, вроде как есть... Или это не по-настоящему...

— Так, Сьюзен, давай по порядку. И не бойся, мы же твои друзья, — я попытался ободрить робкую девочку.

— В общем, я сегодня гуляла во дворе и остановилась на крыльце. А там написано...

— "Не щекочи спящего дракона", — эхом отозвалась Гермиона. — Ты хочешь сказать... "Хранит свой сон крылатый зверь"... Но ведь тогда получается, что эта вещь спрятана в Хогвартсе? "Средь гор и сказочных озёр" — это, выходит... Шотландия? Храм просветлённого разума — школа?

Гермиона принялась возбуждённо бегать по комнате и бормотать себе под нос. Все, затаив дыхание, ждали новых открытий.

— Нет, не получается, — выдохнула подруга. — Похоже, что Сьюзен права, и речь действительно идёт о Хогвартсе. Но дальше ничего не получается. Где находятся эти шесть ступенек? Что имеется в виду под этой фразой: "Когда закат преломит луч"? А дальше вообще абракадабра. Как можно и отдать жизнь, и жить одновременно? Муки адские тоже ставят в тупик. Вряд ли в Хогвартсе есть что-то настолько опасное.

— А василиск? — напомнил Дадли. — По-моему, он достаточно опасен.

— Василиск не подходит, — отбраковала бедного Шшушшу Гермиона. — Там говорится, что путь к двери идёт вверх, а василиск живёт в подземелье.

— Смотря откуда начинать считать, — заметил я. — Если с подземелья отсчитать шесть ступенек, то, может, там и есть какая-нибудь дверь. А адские муки Шшушша обеспечит.

— А "жизнь отдаст и будет жить" — это если он обратит тебя в камень. Ты умрёшь, но будешь жить вечно в виде статуи, — обрадовался Дадли.

— Эванс, ты что — рехнулся? — вытаращила глаза Гермиона. — Если тебя превратят в статую, то тебе уже не нужны будут ни двери, ни ключи.

— А может, это Хагридова избушка, — подала голос Луна. — У него всегда какие-нибудь звери имеются.

— Но ведь не в избушке, — задумался я. — Там только Клык. Какие там муки? Он сам всего боится. Да и столько ступенек там нет, всего лишь две.

— А где ещё у нас есть ступени? — размышляла вслух Сьюзен. — Да везде... Весь Хогвартс — сплошные лестницы.

— И откуда тогда начинать считать, — растерялся Невилл. — Должно же быть какое-то указание?

— Обычно считать начинают с нулевой отметки, то есть, в данном случае, с первого этажа, — рассуждала Гермиона. — А если, начиная с первого этажа, пройти по лестнице вверх шесть ступенек... Что там может быть?

— Муки адские, — радостно предположил Дадли.

— Кузен, какие муки? Даже если ты оттуда упадёшь, шесть ступенек — это не больше шести футов — рост взрослого мужчины. Какие муки? Максимум — шишку набьёшь.

— А если это ступеньки, ведущие в кухню? — предположила Сьюзен.

— Ну и какие муки ждут тебя на кухне? — рассмеялся Невилл. — Домовики пирожными закормят?

— Ладно, — прервала размышления Гермиона, — нужно бежать на урок. Не забывайте, что, по крайней мере, у нас — зельеварение. Опоздаем — и адские муки нам обеспечены.

— Так, может, страшный зверь — это профессор Снейп? — развеселился я. — И муки, и ступени...

— А "жизнь отдать и жить" — это быть заспиртованным у него в банке, — придумал новый кошмар Дадли.

Сьюзен позеленела. Невилл отвесил другу подзатыльник.

— Идиот! Ты чего девочек пугаешь?

* * *

В субботу у нас объявили первый поход в Хогсмид. Разрешение нам с Дадли подписала тётя Петуния, поэтому лазить по подземным ходам и прятаться в мантии-невидимке надобности не было. Отправились всей компанией. Честно говоря, ничего такого особенного в этой деревушке не было. Магазин приколов я не оценил. Какие-то дебильные у этих волшебников шутки. Не понимаю я ни кусачих кружек, ни навозных бомб, ни плюющихся чернильниц. Может, это из-за того, что у меня разум взрослого человека. Вон, Дадли радуется какой-то ерунде... Впрочем, девочки эти приколы тоже не одобряли. Да и Невилл ничего здесь покупать не захотел. Вот в магазине сладостей мы душу отвели. Разумеется, кусающиеся конфеты или драже со вкусом всякой гадости брать не стали. Но там было много интересного и без них. Потом ещё зашли в лавку, торгующую канцелярскими товарами, где пополнили запасы пергамента и перьев. И завершили своё путешествие в баре "Три метлы". Там мы попробовали хвалёное сливочное пиво. Непонятно, правда, почему оно называется "пивом". Алкоголя в нём совершенно не ощущается. Может, на эльфов оно и действует, но человек, даже выпив ведро, не опьянеет. Не зря же его спокойно продавали детям.

В общем, особых восторгов поход у меня не вызвал. Отдохнуть, прогуляться, сладостей прикупить... А больше там и нет ничего. Правда, раз в месяц там бывает ещё и ярмарка, но до неё ещё две недели ждать. Может, там что-нибудь интересное будет?

* * *

Первая игра в этом году у нас была с Пуффендуем. Взлетев повыше, чтобы не путаться под ногами у команды, я наблюдал за игрой и лениво осматривался — не блеснёт ли где-нибудь золотой снитч. Также краем глаза приходилось следить и за ловцом команды соперников, на случай, если бы он увидел мячик раньше меня. Седрик Диггори не проявлял активности и просто осматривался по сторонам, поэтому я расслабился и залюбовался тем, как ловко Алисия утащила квоффл из-под носа охотника соперников и забросила его в их кольцо, тем самым открыв счёт.

Засмотревшись на игру, я всё же заметил краем глаза отблеск и обернулся. Вовремя... Буквально в паре метров от меня, трепеща крылышками, завис снитч, и ко мне торпедой летел Седрик, явно рассчитывавший на мою невнимательность. К счастью, он был от меня довольно далеко. Я дёрнулся в сторону золотого мячика, но тот, словно насмехаясь, принялся кружить вокруг меня по спирали, с каждым разом увеличивая обороты. Решив действовать хитростью, я резко сменил направление, пытаясь перехватить его во время следующего витка. Манёвр увенчался успехом, и обманутый мячик отчаянно затрепыхался в моей руке. Вскинув руку с зажатым в ней снитчем, я обернулся, чтобы поприветствовать свою команду — и тут мне в грудь врезался бладжер с такой силой, что хрустнули рёбра. От боли потемнело в глазах, дыхание перехватило, и я потерял сознание.

* * *

Очнувшись и увидев над собой потолок больничного крыла, я даже не удивился. Скорее, стоило удивляться, что я очутился здесь в первый раз, не считая, разумеется, момента моего попадания в волшебный мир. Это место для Гарри Поттера — дом родной.

Заметив, что я пришёл в себя, ко мне подбежала мадам Помфри. Она принялась пичкать меня отвратительными на вкус зельями и ворчать, что нельзя позволять детям играть в такую опасную игру. Отчасти я был с ней согласен, но здесь была и моя вина. Слишком уж я увлёкся погоней за снитчем и напрочь позабыл о бладжерах. Зато бладжеры обо мне не забыли. Со слов мадам Помфри я понял, что ещё легко отделался. От удара у меня были сломаны два ребра и синяк во всё пузо. В остальном я должен благодарить профессора Макгонагалл, которая вовремя успела меня поймать левитацией и мягко опустить на землю. От моего "Нимбуса" остались только щепки. Ну, это уже канон... Ничего удивительного. Теперь остаётся только ждать "Молнию" от любимого крёстного.

После ухода мадам Помфри в палату впорхнули девочки и беспокойно защебетали вокруг меня. Гермиона притащила книгу, чтобы я не скучал, Сьюзен — коробку шоколадных лягушек, а Луна — какие-то загадочные голубые цветы. Зная страсть Лавгуд ко всему необычному, надеюсь, что эта голубенькая прелесть не придушит меня во сне. Пытаясь меня развлечь, Гермиона принялась рассказывать, как Дадли, увидев, что я падаю, бросился на поле и по пути зацепил злополучного Рона Уизли. Да так хорошо зацепил, что горемыка свалился с трибуны и набил шишку на лбу.

В самый разгар веселья в больничное крыло вошёл профессор Снейп и с недовольным выражением лица поставил на столик флакон с зельем.

— Веселитесь, Поттер? — в привычной манере язвительно поинтересовался он. — Вам бы следовало серьёзней относиться к жизни и научиться её ценить. Ваша мать не для того отдала за вас свою жизнь, чтобы вы так бездарно подставлялись под бладжеры.

Высказавшись, профессор взмахнул мантией и с достоинством удалился. Луна и Сьюзен облегчённо вздохнули и расслабились. Но Гермиона сидела неподвижно и стеклянными глазами смотрела в стену напротив.

— Эй, что с тобой? — меня удивила реакция подруги. — Это же Снейп. Чего ты от него ожидала? Он всегда такой.

— Твоя мама отдала за тебя жизнь... — пролепетала Гермиона, всё ещё пребывая в прострации.

— Ну да... Ты не знала? Об этом же во всех газетах, да и в нескольких книгах было написано. Ты же сама читала.

— Отдать жизнь за кого-то, кого ты любишь... Жить ради кого-то, кого ты любишь... "И жизнь отдаст, и будет жить", — в глазах Гермионы появился маниакальный блеск — она взяла след. — Гарри, я поняла третью часть шифра! Ради кого можно отдать жизнь? Ради кого будешь жить? Ради кого пойдёшь на адские муки? Ради того, кого любишь. Открыть дверь сможет тот, кто любит!

— Что любит? Дверь? — озадачился я.

— Идиот! Кого-то любит.

— А как дверь об этом догадается? У тебя, что ли, на лбу написано, что ты кого-то любишь?

— Значит, ей об этом нужно сказать.

— Вначале эту дверь нужно найти, а потом уже ей в любви признаваться, — заметила рассудительная Сьюзен.

— Нет, здесь что-то не так... — засомневался я. Глупо признаваться в любви двери. К тому же она не поверит, что это по-настоящему.

— Да не двери! — возмутилась Гермиона. — Нужно просто сказать, что любишь кого-то.

— Ну и в чём тогда трудность задания? — удивился Невилл. — Каждый может сказать, что любит кого-то — родителей, бабушку, дедушку, друзей... Да мало ли — кошку, собачку...

— Ну, во-первых, не каждый. Есть люди, которые только себя любят, да и то по большим праздникам. Во-вторых, здесь имеется в виду та любовь, ради которой пойдёшь на всё, на любые жертвы...

— Тогда тебе придётся полчаса убеждать дверь, что ты любишь именно так, как положено по условию, — ухмыльнулся я.

— Мне кажется, что вы все неправы, — мечтательно улыбнулась молчавшая до сих пор Луна. — По-моему, это просто "любовь". Пароль, который нужно произнести перед дверью.

Гермиона призадумалась, а потом кивнула головой.

— Пожалуй, ты права. Осталось только найти эту дверь.

— А для этого нужно найти всё те же шесть ступенек и луч света, — подвёл я итоги. — Стоп! Значит, это точно не может быть подземелье! Луч света туда не попадёт.

— Попадёт, если есть какое-то окно или открытый люк, — опустила меня на землю Гермиона. — Вопрос в том, что должно преломить этот луч?

— Зеркало. Или что-нибудь блестящее, — предположила Сьюзен.

— А почему именно закат? Утренние или дневные солнечные лучи в этом зеркале не преломляются? — меня удивило странное поведение таинственного зеркала.

— Видимо, здесь учитывается расположение Земли относительно Солнца в данный промежуток времени, — принялась рассуждать наша умница. — Нужно выяснить, в какие окна Хогвартса попадают лучи солнца на закате. А потом можно будет искать отражающие поверхности и ступеньки. Так, Гарри, ты здесь лежи и лечись. А мы пойдём с девочками наблюдать за солнцем. Время как раз предзакатное.

— Эй, так не честно! — возмутился я. — Самое интересное — и без меня?

— Не волнуйся, мы только закат посмотрим. А всё остальное будем искать с тобой и с мальчиками, — пообещала Гермиона, и девочки упорхнули из палаты, оставив меня в гордом одиночестве.

Я лежал в кровати в больничном крыле и злился сам на себя. Это же надо — быть таким олухом... Ни дементоров нет, ни сумасшедшего Добби, ни Квиррелла... Сам — идиот — не заметил бладжера. Теперь лежу здесь, пью отвратительный "Костерост", от которого все кости словно выкручивает, а друзья занимаются увлекательными исследованиями. Они, конечно, мне всё расскажут, но хотелось бы быть вместе с ними, искать, пытаться что-нибудь отгадать. Сьюзен выяснила про дракона, Гермиона разобралась с третьей частью стихотворения, Луна сообразила про пароль... Девочки уже разгадали загадку заката и зеркала. Один я ещё ничего не придумал. Ну ладно, не один — Дадли с Невиллом тоже пока не отличились умом и сообразительностью. Но ведь нельзя допустить, чтобы девочки считали нас — мальчишек — идиотами. Вот бы решить эту заковыристую загадку про шесть ступенек. Тогда, по крайней мере, хотя бы сам себя уважать стану.

Я ломал себе голову этими ступеньками до тех пор, пока не уснул. Видимо, из-за "Костероста" вместо нормального сна мне приснился кошмар.

Я бежал по ступенькам на самый верхний этаж Хогвартса, а за мной гнался Волдеморт. Во сне это был почему-то огромный зелёный великан. Он заглядывал во все щели и приговаривал: "Ну где ты, маленькая сволочь? Ничего, вот пройду ещё шесть ступенек — и поймаю". Я бежал, выбиваясь из сил, а у него каждый шаг равнялся этажу. Вот-вот он меня догонит, я уже слышу за спиной его дыхание, и тут...

Я проснулся в холодном поту.

— Блин, вот нужно было так грузить мозги перед сном? — проворчал я себе под нос. — Шесть ступенек... Вопрос ещё — моих или Волдемортовых?

Я замер, осознавая то, что только что сказал. Неужели я всё-таки нашёл решение этой задачи? Хотелось заорать: "Эврика!", но ночью, в больничном крыле орущего пациента, пожалуй, не поняли бы. Могли ещё и снотворным угостить, чтобы не буянил.

* * *

Утром, к моменту прихода мадам Помфри я, уже умытый и полностью одетый, вышагивал по палате.

— Так, и куда это вы собрались? — нахмурила брови колдомедик.

— У меня уже ничего не болит. Вы же меня отпустите? — состроил я умильные глазки.

— С чего вы взяли, что отпущу? Сейчас я сама решу — болит у вас что-то или не болит. Давайте, раздевайтесь! Ишь, какой шустрый.

Пришлось раздеваться, лезть в постель и терпеливо ждать, пока мадам Помфри размахивала надо мной палочкой.

— Ну что? — не выдержал я пытки неизвестностью.

— Всё нормально, — улыбнулась целительница, заметив, с какой надеждой я на неё смотрел. — Сейчас только выпьете укрепляющее, потом я закажу для вас завтрак — и можете быть свободны.

— А можно мне поесть в Большом зале? Я так давно не видел друзей.

— Давно не видели? Это целую ночь, что ли? Ох уж эти мальчишки! Хорошо, пейте зелье и отправляйтесь к своим друзьям, — несмотря на строгий тон, мадам Помфри улыбалась.

Послушно выпив очередную гадость, я быстро оделся и покинул гостеприимное больничное крыло.

* * *

Стоило только мне войти в гостиную факультета, как я тут же был пойман в медвежьи объятия кузена. Я охнул, что не осталось незамеченным для Гермионы.

— Дадли, отпусти его! Ты повредишь ему рёбра.

— Не волнуйся, Гермиона, всё уже нормально. Это я просто от неожиданности.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила подруга.

— Я же говорю, что хорошо. Да хватит уже обо мне. Лучше расскажи, что вы там с девочками вчера обнаружили?

— Гарри, ну не здесь же. Соберёмся все вместе после уроков, и всё расскажем, — улыбнулась Гермиона. — Что, не терпится?

— У меня тоже есть, что рассказать. Думаю, что я разгадал загадку о ступеньках.

Глаза Гермионы расширились от удивления. Ну вот точно — считала меня идиотом.

— И что же ты такое узнал? — она постаралась изобразить вежливый интерес, хотя явно уже подпрыгивала от любопытства.

— Ну, ты же сказала, что лучше после уроков. Вполне с тобой согласен.

Гермиона задохнулась от возмущения, но протестовать против своих же собственных слов не решилась. Да, подруга, играть на нервах можно и в четыре руки.

Последним уроком на сегодня были зелья. Я понял, что терпение Гермионы уже на пределе, когда в самый последний момент перехватил её руку, собирающуюся бросить в мазь от ожогов, которую мы готовили, не входящий в состав корень валерианы. Если бы ей удалось это сделать, то уже через пять минут сладкая парочка в виде миссис Норрис и профессора Макгонагалл высаживала бы дверь в кабинете зельеварения. И это не считая питомцев студентов, которые также захотели бы заглянуть к нам на огонёк и порадоваться весёлой компании.

Лишь только прозвенел звонок, как подруга сцапала меня за руку и потащила за собой, уподобившись маленькому трактору. Я едва успел схватить свою сумку. Затащив меня в пустой класс, где мы обычно собирались, она прижала мою тушку к стене и потребовала:

— Давай рассказывай!

Попытавшись вырваться из цепких ручек "слабой девочки", я возмутился:

— Гермиона! Что это за хулиганство? Не ты ли ещё утром упрекала Дадли в том, что он пытается сломать мои свежезалеченные рёбра? А теперь сама решила меня заломать?

— Хватит мне тыкать в нос мои же слова! Лучше бы ты так хорошо запоминал то, что я говорю, когда дело касается уроков.

— Эй, я вообще-то отлично учусь! Что за претензии?

— Да? А кому я на прошлой неделе целый час вдалбливала, чем отличается трансфигурация живого от неживого?

— Но я же понял...

— Спустя час и целый рулон моих вымотанных нервов! — орала возмущённая подруга, даже не обращая внимания, что к нам присоединились наши друзья.

— Что вы тут орёте? — поинтересовался Дадли. — Насколько я понимаю, сейчас нужно защищать не девочку, а Гарри, которого эта девочка собирается укокошить?

— Попробуй, — огрызнулась Гермиона. — Тогда и ты получишь.

— Даже боюсь представить, что Гарри мог такого сделать, чтобы так разозлить Гермиону? — поинтересовалась у Невилла Сьюзен, удивлённо поглядывая на нас.

— Думаю, он что-то узнал, но ей не признаётся, — заявила всеведущая Луна.

— Откуда ты знаешь? — хором рявкнули мы с Гермионой.

— А что тут знать? Единственная вещь, за которую Гермиона может перегрызть глотку даже лучшему другу — это информация, — улыбнулась совершенно не обескураженная нашим рявканьем Луна.

— Этот гад не признаётся, где находятся ступеньки, — наябедничала вредная подруга.

— И правильно делает, — одобрил Дадли. — Ты хотела всё узнать без нас?

Гермиона фыркнула и снова набросилась на меня.

— Теперь уже все в сборе. Рассказывай уже! Я целый месяц над этим голову ломаю.

Так, ладно, это всё хорошо, но не рассказывать же им свой сон про великана-Волдеморта? Животики со смеху надорвут...

— Я тут подумал, что в стихотворении написано "ступени", а не "ступеньки". А у слова "ступени" имеется много значений. Это может означать и уровни, то есть, в нашем случае — этажи.

— "Шесть ступеней вверх пройдёшь", — забормотала Гермиона. — Получается, что это — шестой этаж? Про то, что нужно идти дальше, ничего не говорится, значит, это должно быть на лестничной площадке... Но если бы там была дверь, её бы все видели и уже давно бы открыли.

— Без пароля? Сомневаюсь, — возразил Дадли. — Вряд ли можно так запросто открыть заколдованную дверь.

— Даже если бы и не открыли, то все бы о ней знали, — настаивала на своём Гермиона. — Да и зеркал там никаких нет...

— А может, это старая лестница? — невозмутимо поинтересовалась Луна и уставилась на нас. — Что? Вы не знали? Лестница, которой мы все пользуемся, построена чуть меньше ста лет тому назад. А раньше все ходили по лестнице, расположенной в северном крыле, неподалёку от кабинета прорицания. Ею сейчас не пользуются, потому что она в аварийном состоянии, но думаю — подняться наверх можно, если соблюдать осторожность.

— Это нужно проверить! — Гермиона возбуждённо вскочила и потребовала, обращаясь к Луне: — Показывай дорогу!

Под предводительством Лавгуд нам пришлось протопать через целый лабиринт коридоров, пока мы не вышли в довольно заброшенное крыло с сильно потрёпанной на вид лестницей. Осторожно ступая на ступеньки, которые от ветхости буквально дрожали под ногами, мы по одному двинулись вверх.

Лестничная площадка шестого этажа представляла из себя небольшую комнатку с арочным проёмом, ведущим, собственно, на шестой этаж, и маленьким окошком под самым потолком. Дотошно осмотрев все стены, мы растерялись.

— Нет здесь никакой двери, — буркнул Дадли, усаживаясь на ступеньку. — Луна, подумай ещё, может, здесь есть и другие лестницы?

— Нет, только две... А чем вас эта не устраивает?

— Наверное, тем, что здесь нет двери, — ухмыльнулась Гермиона.

— Ну так её и не должно быть, — глубокомысленно заметила Луна. — В стихотворении же ясно говорилось, что найти дверь можно только, когда "закат преломит луч". Наверное, дверь становится видимой только тогда, когда на неё падает луч. Такое хитрое колдовство...

— А сколько там до заката осталось? — спросила у меня Гермиона.

— Чуть меньше часа, но...

Договорить мне не дали.

— Нужно тем временем рассчитать, где приблизительно будет луч, потому что неизвестно, сколько времени он будет виден. Может, несколько секунд — а пока мы найдём дверь, он исчезнет.

— Сначала нужно разобраться, от чего он должен преломляться, — задумался Невилл. — Я не вижу здесь зеркала.

— Зато есть это, — Сьюзен показала на металлическую вывеску с надписью "шестой этаж", висящую над аркой.

— Так, дайте подумать, — попросила Гермиона и принялась рассуждать вслух. — Луч, входящий в это окошко и попадающий на вывеску, по идее, должен отражаться в то же самое окошко, но вывеска — выпуклая, значит... Это кошмар! Ничего заранее не рассчитаешь. Всё зависит от того, в какую именно точку вывески попадёт луч. Дверь может быть на любой из трёх стен, за исключением той, где расположена арка.

— Двух, — поправила её Сьюзен. — Двух стен. Одна стена закрыта лестницей. Там точно не может быть двери.

— На той стене, где окошко, тоже двери не может быть, — заметил Дадли. — Она же наружная. Как там может поместиться комната?

— А кто сказал про комнату? — вмешался я. — В стихотворении просто говорится, что за дверью находится ключ. Может, за дверью просто стена, а на стене висит ключ?

— Значит, всё-таки, две стены, — размышляла дальше Гермиона. — Впрочем, нас здесь шестеро. Каждый будет наблюдать за своим участком стены, и тогда мы не пропустим этот момент. Только нужно расположиться так, чтобы не преграждать путь лучу, а то из нас отражающие поверхности — так себе.

— Ничего у нас не получится, — вдруг сказала Луна. — Вывеска ржавая и ничего отражать не будет.

— Значит, нужно её начистить, — придумала выход из положения Гермиона. — До заката ещё больше получаса. Сейчас сбегаем и раздобудем лестницу и чистящие средства. Их можно стащить у мистера Филча...

— Гермиона! Ты ли это? — изумился я. — Ты предлагаешь нам пойти и ограбить старика-сквиба?

— Чистящие средства предназначены для чистки помещений Хогвартса. Именно этим мы и собираемся заниматься. Что тебе не нравится? К тому же, он их не за свои деньги покупает. А стащить — потому что, если попросить, возникнет масса неудобных вопросов. Ты готов на них отвечать?

— Ладно, убедила. Но всё равно — ничего у нас сегодня не получится, — опустил я подругу на грешную землю.

— Это почему же?

— Гермиона! Сегодня целый день идёт дождь. Где ты видишь солнце?

— Мда... Тут ты прав. Но это не мешает нам спокойно заняться вывеской, чтобы потом уже голову не морочить.

Гермиона подошла к делу со всей серьёзностью. Она составила подробный план, где расписала, чем будет заниматься каждый из нас. Воровство чистящих средств она взяла на себя, так как хорошо разбиралась в магловской бытовой химии. Моей задачей было — стащить у того же Филча лестницу-стремянку, которую Дадли, как самый сильный из нас, должен будет отнести к месту назначения. Сьюзен было поручено следить за завхозом, а Луне — морочить голову миссис Норрис. Невиллу достался сам процесс чистки вывески.

Как замечательно всё выглядело на бумаге. Единственное, чего не учла Гермиона — это человеческий фактор.

Начиналось всё строго по плану. Сьюзен увидела, что Филч вышел из своей каморки и поковылял вверх по лестнице. Она подала нам знак и отправилась вслед за стариком. Гермиона поставила на стене красную метку и влезла во владения завхоза. Быстро схватив два пакета нужного чистящего средства, Гермиона спрятала их у себя под мантией, потому что в карманы они не помещалось. Справившись со своим заданием, подруга вышла, предоставив место мне.

Лестницу я нашёл без проблем. Проблема возникла, когда я попытался вытащить её в коридор. По высоте она была выше двери, а комнатка была слишком маленькой, чтобы развернуться. Тыкаясь с лестницей возле двери, я чувствовал себя обезьяной, пойманной на банан. И лапа с бананом не вылезает, и бросить жалко. Самое обидное было понимать, что Филч умнее меня — он ведь знает, как вытащить эту чёртову лестницу. Гермиона, уже дойдя до середины коридора, заметила, что я всё ещё не вылез из каморки. Плюнув на план, она вернулась, чтобы понять, что у меня произошло. Сообразив, что я, как последний идиот, просто застрял вместе с лестницей, она не знала — плакать ей или смеяться.

— Горе луковое, наклони лестницу и продвинь вперёд нижнюю часть.

Обрадовавшись подсказке, я принялся выполнять задание с таким энтузиазмом, что двинул Гермиону ножкой лестницы в грудь. Не сильно двинул, но один из пакетов, которые она держала под мантией, лопнул. Не заметив этого, я отправился к месту встречи с Дадли, которому и должен был передать лестницу. Гермиона пошла своим курсом, не обращая внимания, что весь её путь отмечает узенькая дорожка из чистящего средства. При этом никто из нас не вспомнил, что нужно изменить метку на зелёную.

* * *

Тем временем, пока мы барахтались с лестницей, Филч вспомнил, что он что-то забыл в своей каморке, и решил вернуться. Сьюзен поняла, что ей придётся либо приложить завхоза каким-нибудь заклинанием, либо отвлечь его чем-то и увести подальше. Поднять на старого сквиба палочку казалось ей невозможным и, вздохнув, она преградила ему дорогу.

— Мистер Филч, там... там... — от страха девочка потеряла всякую способность соображать, — там студенты грязи натащили.

— Где? — старик с подозрением уставился на неё.

Ну откуда ей было знать — где? Она же это только что придумала...

— В вестибюле.

— Пойдём, — недоверчивый Филч схватил Сьюзен за рукав и потащил за собой.

В вестибюле было чисто, и завхоз уставился на девочку, как удав на обезьяну.

— Где грязь?

— Наверное, уже убрали... — пролепетала Сьюзен.

Сверкнув глазами, Филч отправился назад. Сьюзен пошла за ним. Ещё издалека она заметила, что на стене по-прежнему красная метка. Не успела она придумать, чем ещё отвлечь завхоза, как старик споткнулся обо что-то на полу и упал. Посмотрев вниз, Сьюзен с ужасом увидела ноги. Кряхтя и ругаясь, Филч поднялся, и отдёрнув штору, обнаружил там спящего Дадли. Схватив соню за ухо, завхоз потащил его к своей каморке, возле которой всё ещё сияла красная метка. Набравшись смелости, Сьюзен снова подбежала к старику.

— Мистер Филч, там студенты взорвали навозную бомбу...

— Где?! — рявкнул завхоз.

— В вестибюле... — от страха фантазия Сьюзен пропала напрочь.

Ворча и причитая, старик потащил ребят за собой. Проходя через лестничную площадку, Филч пропустил их вперёд, и тут на него с грохотом свалилась стремянка, а следом — Гарри Поттер.

* * *

В конце коридора, где Дадли должен был ждать меня, я никого не увидел. Помянув бестолкового кузена незлым тихим словом, я решил сам тащить стремянку на шестой этаж по новой лестнице, а затем — до конца коридора, и пройти на площадку старой лестницы. Тут же возникла новая проблема. В узком лестничной пролёте развернуться с длинной стремянкой было негде, а Гермионы с полезными советами рядом не было. Поэтому пришлось тащить, импровизируя на ходу. В месте, где лестничный пролёт круто поворачивал, пришлось поднимать стремянку выше поручней. Это было неудобно, и в результате тяжёлая металлическая дура выскользнула у меня из рук, напоследок ударив по ногам. С ужасающим грохотом стремянка понеслась по ступенькам, а я — следом за ней. И вишенкой на этом торте оказалось то, что из всех студентов и преподавателей Хогвартса мы со стремянкой приземлились именно на Филча. Рядом стояли потерявшие дар речи Сьюзен и Дадли.

Один момент я отчаянно надеялся, что мы с моей железной подружкой угрохали старика, и мне не придётся объяснять, откуда мы такие красивые прилетели. Но завхоз оказался на редкость крепким орешком. Затейливо выругавшись, он встал на ноги и уставился на меня.

— Ты мне за это ответишь, Поттер! Берите стремянку, идиоты, и отнесите на место, где взяли!

Спорить было бесполезно, и мы вдвоём с Дадли потащили возвращать украденное. Пока мы пытались втолкнуть в маленькую каморку чёртову лестницу, Филч куда-то исчез. В коридоре стояла только Сьюзен с круглыми от ужаса глазами. Она молча указала нам на дорожку из моющего средства. Вопрос о том, куда делся Филч, отпал сам по себе. Через пять минут завхоз притащил за шкирку Невилла и Гермиону.

Ко всей радости, Филч обнаружил еще и пропажу миссис Норрис и пообещал выяснить у нас пытками, куда мы её дели. Из этого можно было сделать вывод, что хотя бы один из нас справился со своей задачей — Луна исчезла вместе с кошкой. Запихнув нас пятерых в каморку, где и одному негде развернуться, что уже само по себе было пыткой, Филч умудрился залезть туда сам и устроил нам допрос. Начал он с Гермионы и Невилла.

— Зачем вы украли порошок?

— Мы хотели навести порядок на старой лестнице. Там так грязно... — Гермиона решила врать наиболее правдоподобно. Невиллу было проще. Он только головой кивал. В этом вранье зияли огромные логические дыры, и, к примеру, Снейп нас бы вывел на чистую воду за пять минут, но Филчу ответ понравился.

— Замечательно! Значит, в наказание вычистите всю лестницу снизу доверху. Я даже сам вам дам моющее средство, — Филч противно захихикал. — А ты, верхолаз, возьмёшь стремянку и по верху пройдёшься. Что надо — почистишь, где нужно — подкрасишь.

Счастье-то какое! Мы с моей железной подружкой снова вместе! Наверное, это — судьба...

— Мистер Филч, а как же уроки? — робко поинтересовалась Гермиона.

— Так разве же я против? После уроков займитесь.

— А тренировки по квиддичу? — осмелел я.

— Всё в ваших руках. Чем раньше закончите, тем скорее потренируетесь. Что я — зверь какой? Кстати, о зверях... Вы куда, гады, миссис Норрис дели?

Мы приготовились молчать, как партизаны, и делать вид, что знать не знаем и видим в первый раз, но тут дверь каморки открылась и вошла Луна со счастливой кошкой на руках.

Начнём с того, как она вообще умудрилась войти в помещение, в котором может поместиться только один нетолстый Филч, и где уже находились шесть человек и стремянка? Но, вот же, если нас глаза не обманывают — стоит наша Луна и улыбается своей неземной улыбкой.

— Мистер Филч, это ваша кошечка?

— Ой, спасибо, деточка! Ты нашла мою красавицу! Как я могу тебя отблагодарить?

— Я тут услышала случайно, что эти ребята будут приводить в порядок старую лестницу. А можно и мне с ними?

Филч очумело уставился на Луну.

— Но ведь это — наказание для них... Как же?.. Ты же... — промямлил он.

— А мне нравится...

— Ну, раз нравится... Тогда я разрешаю тебе пользоваться палочкой.

У завхоза был такой вид, словно он только что царской милостью пожаловал Луне, как минимум, дворянский титул.

* * *

Проклиная собственную глупость, теперь мы каждый день после занятий плелись на старую лестницу и приводили её в порядок. Утешением было, что у нас на шестерых имелась хотя бы одна волшебная палочка. В результате львиную долю работы выполнила Луна. Себя и стремянку я уже ощущал как сиамских близнецов. Разумеется, чистить злополучную вывеску, как, впрочем, и все остальное, тоже пришлось мне. Вредный Филч с иезуитской улыбочкой выдавал мне стремянку и получал обратно строго под расписку. Но во всём этом был и один приятный момент. Теперь мы могли находиться на старой лестнице на вполне законных основаниях.

На третий день нашей трудотерапии наконец-то выглянуло солнышко. К моменту заката мы все уже были на шестом этаже и стояли, затаив дыхание, под аркой, чтобы не создать помех лучу. Какое-то время ничего не происходило.

— Ох, как же я про это не подумала, — нарушила молчание побледневшая Гермиона. — Ведь расстояние от Земли до Солнца зависит ещё и от времени года.

— Давай об этом подумаем потом, если ничего не получится, — буркнул я. — В стихотворении ничего не указывало на конкретное время года, значит всё так заколдовано, что это не имеет значения.

За окошком становилось темнее. Неужели, мы где-то ошиблись в своих догадках? И тут окошко вспыхнуло алым светом, и последний закатный луч, упав на блестящую вывеску, преломился и лёг на боковую стену — на ней тут же проступили очертания двери.

Я бросился туда и, стараясь успеть, пока дверь не исчезла, произнёс: "Любовь". Луч погас, но дверь осталась, приоткрывшись со щелчком. Дрожащей рукой я решился её открыть и только потом выдохнул. Комнаты там действительно не было. Была ниша, в которой лежал блестящий ключ и листок пергамента. Стоило мне только взять их в руки, как дверь закрылась — и перед нами снова была только ровная стена.

Я развернул листок и прочитал вслух:

"Вторую дверь ищи во тьме,

В могильном холоде камней.

Доверься царственной змее

И свету призрачных огней.

Ты чувство страха позабудь,

И сердце доблести открой.

И если верный выбрал путь,

Тогда найдёшь ты ключ второй".

— Я вот одного не могу понять, — рассуждала Гермиона. — Если мы сумели найти этот ключ, то почему этого не смог сделать Волдеморт? Неужели простые третьекурсники оказались умнее величайшего волшебника?

— Думаю, дело не в том, кто умнее, — задумался я. — Во-первых, не забывай, что у нас разгадывал загадку не один человек, а шестеро. Каждый подал идею, и в целом сложилась картинка. Мозговой штурм и не такие проблемы решает. А во-вторых, Дамблдор мне говорил, что Волдеморт не знает таких вещей, как любовь и дружба. Думаю, он воспринял третью часть стихотворения, как глупость. Именно это у него должно ассоциироваться с тем, чтобы отдать за кого-то жизнь или пойти на адские муки. Даже жалко его становится. Как же, наверное, тяжело жить на свете, когда ни ты никого не любишь, ни тебя никто не любит. Вот так и живёшь, озлобленный на весь мир, получая удовольствие только от мучений людей. Больной человек...

— Кстати, Гарри, а что ты собираешься делать с тетрадью, найденной в тайнике? — поинтересовался Невилл. — Отдать Дамблдору?

— А ты что-то хотел?

— Понимаешь... Я не говорил никому из вас... Моих родителей пытали Пожиратели смерти. После этого они потеряли разум. Они сейчас в Мунго... Чем только не лечили — ничего не помогает... Вот я и подумал... Может, в этой тетрадке... — Невилл замолчал, опустив глаза.

— Мы сделаем проще, — решила Гермиона. — Я знаю заклинание копирования. Сделаю две копии — одну нам, и одну отдадим профессору Снейпу. А оригинал отправим Дамблдору. Он же просил тетрадку. Пусть радуется.

— А если он спросит про листок? — поинтересовался я.

— Вряд ли он спросит, — усмехнулась Гермиона. — Этим он сам себя выдаст. Но даже если и спросит, то мы ничего не знаем. Что нашли — то и отдали. Невилл, если в тетрадке есть что-то, что могло бы помочь твоим родителям, то мы это найдём. Да и профессора попросим, может, он чем поможет.

— Спасибо вам, ребята, — Невилл грустно улыбнулся и перевёл разговор на другую тему. — А вы уже что-нибудь придумали по поводу нового стихотворения?

— Да что тут думать? — махнул рукой Дадли. — И так понятно. "Царственная змея" — это наверняка василиск. Вот у него и нужно спрашивать...

— Сомневаюсь я, что это так просто, — покачала головой Гермиона.

— Просто? — возмутился Дадли. — Это для нас просто, потому что мы знакомы с василиском. А представь, что ты ищешь ключи одна, и у тебя нет знакомых змееустов? Было бы для тебя это так же просто?

— Ну, если так рассуждать, то, может, ты и прав, — согласилась Гермиона.

— Да что вы спорите? — вмешался я. — При первой же возможности посетим Шшушшу и спросим.

Все согласились, что это будет проще всего.

* * *

Вот только попасть в Тайную комнату нам удалось не скоро. Сириус оправдал мои надежды и прислал мне в подарок "Молнию". На радостях Вуд совершенно сошёл с ума и стал устраивать тренировки чуть ли не каждую свободную минуту. Даже уроки стало делать некогда. В конце концов я не выдержал и пригрозил, что уйду из команды, если он продолжит так издеваться. Скрепя сердце, Оливер сократил количество тренировок до двух в неделю.

Гермиона сдержала своё обещание и скопировала записи Волдеморта. Оригинал отправили Дамблдору. Надеюсь, что он на этом успокоится и меня оставит в покое. Одну из копий вручили профессору Снейпу. Никогда мне ещё не приходилось видеть на лице декана Слизерина такую гамму чувств, которая отразилась на нём, когда он листал тетрадь.

— Поттер, где вы это взяли?

— В Тайной комнате.

— Вы хоть понимаете, чья это вещь? Почерк Тёмного Лорда я ни с чьим не спутаю.

Если он ожидал, что я с криком ужаса стану биться головой о стену и выдирать у себя волосы, то я его разочаровал.

— Прекрасно знаю.

— Это копия. Могу я поинтересоваться — где оригинал?

— Прошу прощения, профессор, но этого я не могу вам сказать.

— Надеюсь, вы не встречались с Дамблдором?

— Конечно, нет.

И я ведь не соврал... С бывшим директором я действительно не встречался. Но какой же сообразительный этот Снейп... Видит насквозь, и это при том, что он не использует легилименцию. Я читал, что для этого нужно обязательно использовать палочку. Профессор смотрел на меня с явным недоверием. Нужно было срочно переводить беседу на другую тему, пока не появились вопросы, на которые я отвечать не хочу.

— Профессор, а вы знаете, что случилось с родителями Невилла?

— Знаю...

— А вы не могли бы им как-нибудь помочь?

Я и сам не очень понимал, как можно вылечить тех, кто потерял разум? Новый же им не вставишь... Но для Невилла это почти единственная надежда вернуть родителей, и естественно, что он цепляется за каждый шанс.

— Поттер, для того, чтобы хотя бы попробовать им помочь, я должен сам их осмотреть, а кто меня туда пустит?

Интересный вопрос... Конечно же, тот, кто заинтересован в излечении Лонгботтомов. Августа не только пустит туда Снейпа, но и сама на руках отнесёт.

— Бабушка Невилла вас с радостью туда отведёт.

— Вы уверены, что она отведёт к своему сыну и невестке тёмного мага?

— Профессор, да она Волдеморта туда отведёт, если появится шанс их излечить!

— Хорошо, — Снейп потёр пальцами виски, видимо, от меня уже мозги закипели. — Я посмотрю их. Но, сами понимаете, обещать ничего не могу. В Мунго тоже не дураки работают. И если за столько времени ничего не получилось, то что я могу?

— Может, в этой тетради что-нибудь найдётся?

— Я посмотрю...

* * *

Радостный Невилл сразу же связался с бабушкой. Её, действительно, долго уговаривать не понадобилось. И вскоре Августа прислала Снейпу письмо с приглашением и портал.

Мы с нетерпением ждали возвращения профессора и, когда он вернулся, налетели на него вшестером.

— Ну, что вы от меня ждёте? Я не вылечил ваших родителей, Лонгботтом.

— А в тетрадке... — пролепетал Невилл.

— В тетрадке нет ничего подходящего для такого случая. То, что здесь нужно, я и так знаю. Расслабляющее зелье и легилименция. От длительного болевого шока произошёл спазм нервных окончаний, и нервные импульсы не проходят через спазмированные участки к отделам головного мозга. Поэтому я и хочу попробовать расслабляющее зелье, чтобы снять спазм. Но, кроме того, нужно устранить саму причину, вызвавшую такое состояние, иначе оно будет возвращаться снова и снова. Другими словами, нужно отыскать и стереть из памяти воспоминания о пытках. — Профессор поспешил успокоить испуганного Невилла: — Не бойтесь, мистер Лонгботтом, я сварю зелье и попытаюсь помочь вашим родителям.

— Спасибо, профессор, — Невилл преодолел свой страх перед Снейпом и улыбнулся ему. Нельзя бояться того, кто дарит тебе надежду.

* * *

Вышеупомянутые события подстегнули наш интерес к тетрадке Волдеморта, и мы дружно принялись разбираться в записях, попутно штудируя горы книг в библиотеке, чтобы отыскать справочный материал. Большинство ритуалов и артефактов остались нами непонятыми — видимо, это была тёмная магия, а справочников такого рода в библиотеке не было. Но и из того, что мы сумели понять, было много интересного. В записях обнаружилось заклинание, которым Волдеморт ставил своим соратникам тёмные метки, и контрзаклинание к нему. Хотя запись формулы и была на английском, но произносить её нужно было на серпентарго. Змеиный язык существует только в устной форме, ведь змеи не умеют читать и писать. Обнаружив это заклинание, мы тут же бросились к профессору Снейпу с предложением снять его метку, но он почему-то отказался. Видимо, для чего-то она ещё была ему нужна.

В тетради имелись записи и о крестражах. Разумеется, информации о том, как их уничтожить, не было — это Волдеморта не интересовало.

Среди артефактов нам встретилась запись о бузинной палочке. К сожалению, истории появления палочки не было, и я так и не узнал, была ли она даром Смерти или просто могущественным артефактом. Но о её свойствах было написано много. Оказывается, она так же, как и обычные палочки, выбирала себе волшебника по каким-то своим критериям. Кроме боевой и защитной магии, с этой палочкой прекрасно работает и целительская магия. Её мощь настолько велика, что небольшие раны и переломы можно вылечить в одно заклинание, а обычный "Энервейт" может даже вывести человека из комы. А самые ценные её качества — это то, что её невозможно сломать, и на неё не действует "Экспеллиармус".

Вот в этом месте я завис. Если на палочку Дамблдора подействовал мой "Экспеллиармус", значит, сведения Волдеморта не всегда верны? Или у бывшего директора другая палочка? А может, их у него несколько? Интересно, а если я обезоружил Дамблдора, колдующего обычной палочкой, будут ли мне подчиняться все его палочки, и бузинная в том числе? Одни вопросы, а ответов нет...

* * *

Наконец-то мы нашли время проведать василиска. Он уже успел по нам соскучиться и очень обрадовался нашему приходу. Мне даже стало неудобно... Хороши друзья — приходим, только когда нам что-то нужно.

Насчёт нашей загадки — Шшушша нас разочаровал. Оказалось, что ему об этом ничего не известно.

— Значит, получается, что здесь есть ещё один василиск? — озадачился я.

— Нет, я здесь один, — василиск протестующе покачал головой.

— А может, он в другом месте Хогвартса живёт, и вы просто не встречались, — предположила Луна.

— Я бы знал... У нас чутьё на себе подобных. Один я тут... — змей горестно вздохнул.

Луна задумчиво уставилась в стену, улыбаясь своей неземной улыбкой, и я почти был уверен,что она размышляет — где бы раздобыть ещё одного василиска, чтобы Шшушша не скучал.

Теория Дадли разбилась вдребезги, и мы снова были у разбитого корыта.

— Если наш василиск здесь ни при чём, а другого здесь нет, тогда я ничего не понимаю. Какой "царственной змее" мы должны довериться? — возмущалась Гермиона. Ей очень не нравилось что-то не понимать.

— А может, это не настоящая змея? — предположил Невилл.

— А какая? Игрушечная? — фыркнула Гермиона.

— Например, картина. Или статуя...

Мы все задумались. Версия Невилла имела право на жизнь. Но, сколько я ни вспоминал — никаких картин с василиском в Хогвартсе не было. А статуй — тем более...

— Нужно осмотреть все этажи и тщательно просмотреть все картины. Может, где-то и есть василиск, пусть даже и маленький, — решил я.

— Не имеет смысла проверять все этажи, — вмешалась Луна. — "Тьма" и "могильный холод камней" — явно говорят о подземелье.

Хорошенько подумав, я покачал головой.

— Здесь может возникнуть проблема. В слизеринские комнаты нас никто не пустит, да и в комнаты профессора Снейпа тоже. Можно, конечно, обратиться с просьбой к Драко и к самому профессору, но это значит — посвятить в нашу тайну новых людей. А где гарантия, что им не захочется найти эту вещь для себя?

— Ещё чего? — возмутился Дадли. — Мы нашли первый ключ, значит, и остальные будем искать сами!

— Значит, нужно осмотреть всё, за исключением этих помещений, — решила Гермиона. — И уж если не найдём, тогда и будем думать, как попасть в эти комнаты.

— В крайнем случае, можно спросить у Малфоя — нет ли у них картин или статуй с василиском, — предложил Невилл. — Необязательно рассказывать ему что-то, но ведь спросить можно?

— Я так понимаю — вы что-то ищете? — вмешался Шшушша. — Может, я чем-то могу помочь?

Как это мы не подумали? Ведь, действительно, тысячелетний василиск может знать всё о здании Хогвартса, в том числе и о тайных ходах. Вдвоём с Луной мы рассказали всё змею. После недолгих размышлений он покачал головой.

— Пока ничего не приходит в голову, но я буду думать. Может, что-нибудь и вспомню.

Пришлось с этим согласиться.

— Ребята, а ведь мы сделали так, как и было написано в стихотворении, — заявила довольная Гермиона. — Мы доверились "царственной змее". Значит, именно он и должен нам подсказать, куда идти.

— Может, ты и права...

— Гарри, я всегда права!

Я улыбнулся. От скромности моя подруга точно не помрёт.

Гермиона придумала нам новое занятие. После моего рассказа о дементорах она решила, что нам всем необходимо научиться вызывать патронуса. Теперь, в придачу к урокам, домашнему заданию, рысканью по подземельям, а у меня — ещё и тренировкам, мы развлекались ещё и этим. Тренироваться решили в Выручай-комнате, потому что там было больше места. Пока что только у меня и у Гермионы получалось светящееся облачко, а у остальных и этого не выходило. Между тем Гермиона уже строила планы на будущее. Она заявила, что после того, как мы научимся вызывать патронус, можно будет приступить к изучению анимагии. Я представил себе, как мы тренируемся в анимагии и застреваем в звериной форме... От таких мыслей у меня перестало появляться даже облачко.

* * *

Зато у профессора Снейпа уже наметился кое-какой прогресс в лечении Лонгботтомов. Каждое воскресенье они с Августой посещали Мунго. Профессор поил Лонгботтомов зельем, а потом рылся у них в голове, пытаясь среди хаоса найти то самое воспоминание, которое стало причиной их растительного состояния. Но несмотря на то, что воспоминаний он пока не нашёл, у Алисы уже пару раз были моменты просветления. Во второй раз она даже узнала мужа и назвала его по имени. И, хотя эффект был кратковременным, и потом всё вернулось в прежнее состояние, но это уже было показателем, что лечение идёт правильно. Нечего и говорить о том, что бабушка Невилла была очень высокого мнения о профессоре. Да и сам Невилл уже не боялся уроков зельеварения и смотрел на Снейпа преданным собачьим взглядом.

* * *

Перед рождественскими каникулами мы навестили василиска. Через два дня всем нам разъезжаться по домам, а змей будет скучать в одиночестве. Но, как оказалось, у василиска был для нас сюрприз. Он вспомнил место, которое могло быть тем, что мы ищем. Оказывается, в Хогвартсе имеется гробница Салазара Слизерина. Только вход в неё расположен снаружи здания, а не изнутри.

— Значит, "могильные камни" — это настоящая могила, — поёжилась Гермиона. — Я боюсь покойников.

— Не бойся, Шшушша же сказал, что тела там нет и никогда не было, — успокоил её я. — Это нечто типа мемориала.

— Нужно найти фонарь, — принялся за дело основательный Дадли, — и крепкую длинную верёвку на всякий случай.

— И то, и другое можно наколдовать, — фыркнула Гермиона. — Нам бы лучше понять пароль. Я тут думала... Получается много разных вариантов: "мужество", "храбрость", "смелость", "героизм", "отвага"... А если подумать, то можно ещё с десяток слов подобрать.

— Значит, нужно просто их все перечислить, когда найдём дверь, — не расстроился Дадли. — Какой-нибудь да подойдёт.

— Если у нас будет время всё перечислять, — заметил я. — Вспомните, сколько у нас было времени в первый раз. Секунды...

— Может, здесь дверь не будет исчезать? — предположила Сьюзен.

— Может быть. А если нет?

— Гарри, ты всегда ждёшь чего-то худшего, — улыбнулась Гермиона. — Нужно сначала посмотреть, а потом уже паниковать.

* * *

Как найти дверь в гробницу, нас тщательно проинструктировал василиск. На следующий же день мы отправились на поиски. Это был последний день перед каникулами, а откладывать на потом нам не хотелось — иначе все каникулы проведём, как на иголках.

Дверь в гробницу ничем не отличалась от остальной стены, только каменный бортик выделялся на общем фоне. Если бы мы не знали, что здесь есть дверь, то подумали бы, что это просто украшение на стене. Открывалась она обычной "Алохоморой".

Внутрь входили с опаской. Вначале спустились по ступеням, а потом прошли по коридору, и перед нами открылся довольно большой зал. Посредине было возвышение в две ступеньки, на котором располагалась мемориальная плита. Было неприятное ощущение, словно мы потревожили покой похороненного здесь человека. И, хоть василиск нас и предупредил, что тела здесь нет, но мурашки по коже бегали табунами. Сырость и холод только добавляли дискомфорта.

Искать картину не было необходимости. В изголовье мемориальной плиты красовалась огромная фреска во всю стену. На ней был изображён мужчина, действительно чем-то напоминающий профессора Снейпа, и наш товарищ Шшушша.

— Ну и как мы должны довериться картинке? — озадачился я. — Мы тебе доверяем, Шшушша.

Ничего не произошло.

— Может, здесь есть какой-то скрытый механизм? — предположил Невилл.

Дадли принялся ощупывать изображение василиска и, когда коснулся его зубов, вскрикнул.

— Ой, он меня укусил!

— Не укусил, а просто ты обо что-то укололся. Наверное, здесь вход так устроен, что нужно дать каплю крови, — сделала вывод Гермиона.

И действительно — часть стены с изображением василиска поднялась вверх, образовав проход. В тёмном туннеле мигали синие огоньки.

— Ну что, идём? — спросила Гермиона и первой двинулась в открывшийся проход. Вот только войти туда ей не удалось. Казалось, что путь преградила невидимая дверь. Каждый из нас ощупал проход, и только у Дадли рука прошла насквозь.

— Кровь... — догадалась Гермиона. — Боюсь, что пройти туда сможет только Дадли.

Кузен растерянно посмотрел на нас, не зная — радоваться ему этому обстоятельству или огорчаться.

— Ну хорошо, тогда я пошёл, — он шагнул вперёд, а потом оглянулся, словно хотел запомнить наши лица.

Тёмный силуэт Дадли двигался от одного огонька к другому, то исчезая из нашего поля зрения, то появляясь вновь. Наконец он стал совсем невидим для нас.

Минуты ожидания тянулись как часы. Мы напряжённо вглядывались в тёмноту, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть, но Дадли не появлялся.

И вдруг — с громким стуком дверь захлопнулась. От неожиданности все отскочили в стороны. Я недоумённо уставился на дверь, не понимая, что произошло. Дверь по-прежнему образовывала сплошной монолит со стеной. И только одно изменилось — Дадли остался внутри.

Гермиона подошла и принялась недоверчиво ощупывать стену. Её рука прошлась по нарисованному змею. Ещё мгновение — и она коснётся его нарисованных клыков.

— Стой! — заорал я, хватая Гермиону за плечи и оттаскивая от стены.

— Гарри, ты чего? Нужно ведь выпустить Дадли оттуда, — она удивлённо смотрела на меня, не понимая, чего я испугался.

— Нет! Только не ты! Я пойду сам!

— Но почему? Что здесь такого? Нужно просто открыть дверь, и он сможет выйти, — растерялась Гермиона.

— Не сможет он выйти! Неужели ты не понимаешь? Это — ловушка, и она захлопнулась. Мы не только не сможем освободить Дадли, но и сами там останемся. Я это чувствую.

— Гарри! — Гермиона с ужасом смотрела на меня. — Ты предлагаешь его там оставить? Он же — наш друг!

— Что ты такое говоришь? — ужаснулся я. — Не собираюсь я его там оставлять!

— Ну вот и замечательно. Я сейчас открою дверь и...

— Если её откроешь ты, значит, тебе придётся туда идти, а я сказал, что ты никуда не пойдёшь!

Нашу разборку прервал скрежет открывающейся двери. Неужели Дадли нашёл способ открыть её изнутри? Или он просто нашёл ключ и дверь сама открылась? Но, переведя взгляд с открытой двери на стоящую рядом Луну, которая, улыбаясь, слизнула кровь, выступившую на пальце, я понял, что пока пытался уберечь от глупости одну девчонку, вторая спокойно сотворила эту глупость. Я закрыл лицо руками и застонал. Эти девчонки меня доконают...

— Луна! Что ты наделала?

— Не волнуйся, Гарри, всё будет хорошо. Гермиона права, мы должны освободить Дадли.

Понимая, что уже ничего не изменишь, я подошёл к вновь открывшемуся проёму, вглядываясь во тьму, но ничего, кроме призрачных синих огоньков, там не было. Где бы ни был мой кузен, но выходить он явно не собирался. Или не мог...

— Дадли! — крикнул я в темноту, не надеясь на успех.

Ничего... Ни единого звука или движения. Ничего, что могло бы дать надежду, что мой кузен жив и что он меня слышит.

— Может, позвать должна Луна? — неуверенно предположила Гермиона. — Это ведь она открыла дверь, значит, преграда проницаема только для неё.

Это звучало вполне разумно. Луна послушно подошла к проёму и несколько раз крикнула, но результат был тем же.

— Может, я пойду? — Луна вопросительно посмотрела на меня.

— Никуда ты не пойдёшь, пока мы не разберёмся, что здесь происходит! — рявкнул я, и все шарахнулись от меня, как от сумасшедшего.. — Неужели не понятно? Если мы не разберёмся, почему сработала ловушка, то просто все там сгинем, как стадо баранов. Есть у кого-нибудь какие-то предположения?

— Может, эта дверь закрывается через какое-то время? — выдала свою версию Гермиона.

— Хорошо, давайте подождём и посмотрим, закроется ли она.

— Гарри, а если для этого нужно, чтобы кто-то был внутри? — предположил Невилл.

— Я думаю, что всё гораздо проще, — вмешалась Луна. — Скорее всего, Дадли дошёл до двери, но назвал неправильный пароль, вот ловушка и сработала. Наверное, нужно сказать правильный пароль, и тогда я смогу освободить Дадли.

— Как у тебя всё просто получается, — психанул я. — Всего-то нужно пойти и сказать правильный пароль. Вот только проблема в том, что мы не знаем, какой пароль — правильный. И более того — мы не знаем, какой пароль назвал Дадли. То есть, мы можем все по очереди прогуляться туда, назвать одно и то же слово — и все там останемся. Зато вместе.

— Нужно позвать кого-то из преподавателей, — предложила Гермиона. — Лучше всего — профессора Снейпа.

— И придётся рассказать всё о наших поисках, — ухмыльнулся я. — А это значит, что нам придётся попрощаться с мыслью о том, чтобы найти эту вещь. Взрослые нас сюда не подпустят.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Невилл.

— Почти то же, что и Луна. Каждый из нас выберет свой вариант слова-пароля и перед тем, как войти, сообщит нам, какое слово собирается произнести. Гермиона будет записывать и вычёркивать все несработавшие слова. И если пятеро из нас попадут в ловушку, она пойдёт и расскажет всё профессору Снейпу.

— А почему я? — возмутилась Гермиона. — Ты, значит, пойдёшь рисковать собой, а я буду бумажки писать? Не дождёшься! Я тоже пойду.

— А можно, я останусь? — пролепетала белая как полотно Сьюзен. — Я очень боюсь. Простите меня...

По щекам девочки потекли слёзы. К ней подошла Луна и обняла за плечи.

— Не нужно плакать, никто тебя ни в чём не обвиняет. Это даже хорошо, что ты сама вызвалась, а то мы бы все здесь переругались, прежде чем выбрали, кому остаться.

— Я сама себя ненавижу, — рыдала Сьюзен. — Ну почему я такая трусиха? Вот вы с Гермионой тоже девочки, а ничего не боитесь...

— Боимся... — такое признание от Гермионы меня сразило наповал. — По крайней мере, я боюсь. Но всё равно пойду. Если он пойдёт, то и я пойду.

Жена декабриста, блин...

— Ладно, если вы уже решили, кто остаётся, то чего мы сидим? — проворчал я.

— Гарри, я вот тут не понял, — возмутился Невилл. — То ты говоришь, что нельзя больше никому идти, чтобы не сгинуть там всем, то вдруг передумал и решил отправить туда пятерых. Ты уж определись.

— Всё очень просто. Мы выяснили, что вытащить Дадли самостоятельно не сможем. Придётся звать профессора Снейпа, и тогда вся наша тайна накроется медным тазом. Вот я и подумал, что если всё равно придётся обращаться к посторонней помощи, то без разницы — одного спасать или пятерых, а у нас будет четыре шанса разгадать этот чёртов секрет и самим освободить пленников.

— Это если он действительно пленник. А вдруг... — Невилл не решился продолжить свою мысль, но все и так прекрасно поняли, что он хотел сказать.

— Что вы хотите от меня услышать? Не знаю я, что нас там ждёт. Поэтому и предлагал пойти первым, чтобы не подставлять вас. Кто не уверен, может остаться. Никто вас не осудит. Вы не обязаны рисковать жизнью ради неизвестно чего. А я пойду... Дадли пошёл туда из-за меня, значит, мне и спасать его.

— Ничего у тебя не выйдет, — с мечтательной улыбкой заявила Луна. — Дверь открыта для меня. Подожди своей очереди.

— Если пойдёшь ты — пойду и я, — упрямо заявила Гермиона, сердито глядя на меня. — И даже не пытайся меня отговорить.

Я улыбнулся. Моя маленькая храбрая девочка... Надеюсь, что тебе не придётся туда идти, если у меня всё получится.

— Вы — идиоты безголовые, — фыркнул Невилл. — но я иду с вами, наверное, потому, что я тоже безголовый идиот.

— Хорошо, если мы разобрались, что из себя представляем, давайте распределять слова, — решил я. Сьюзен, записывай!

— А чем? И на чём? — растерялась она. — У меня с собой нет ни пергамента, ни перьев, ни чернил...

— Найди острый камешек и царапай на стене, — нашла выход из положения Гермиона.

Пока Сьюзен занималась поисками канцелярских принадлежностей, Гермиона распределила слова. Мне досталась "храбрость", Луне — "смелость", Невиллу — "мужество", а ей — "самоотверженность". Всё это время проход был открыт, так что версия Гермионы о том, что она сама закрывается через какое-то время, не подтвердилась.

Луна без малейших признаков страха, с улыбкой послала нам воздушный поцелуй и полезла на поиски приключений.

Когда дверь захлопнулась, Сьюзен всхлипнула и зачеркнула слово "смелость". Не собираясь снова устраивать базар, я решительно подошёл к стене и оцарапал руку о невидимый шип на стене. Дверь распахнулась. Я оглянулся на друзей, успев мельком отметить и нервно сжатые кулаки Невилла, и дрожащие губы Гермионы, и полные ужаса глаза Сьюзен, и шагнул в туннель.

Стен не было, вокруг только темнота и пустота. Но вот передо мной вспыхнул синий огонёк и сразу же погас. Я двинулся в ту сторону, но тут вспыхнул другой огонёк — и я сделал шаг туда. Нужно было подстроиться под этот ритм: шаг — огонёк — шаг — огонёк... Последний огонёк осветил деревянную дверь без ручки. Вот и прибыли...

— Храбрость, — мой голос сработал, как выключатель. Из-за мгновенно воцарившейся тьмы, мне пришлось вытянуть руки вперёд и ощупывать окружающее пространство, пока я не наткнулся на стену, а затем медленно двигаться в обход. Вскоре стена изогнулась под прямым углом, потом было ещё три угла, и я понял, что нахожусь в небольшой комнатке без окон и дверей. К тому же я был здесь один. Попробовал наудачу позвать Дадли и Луну, но не услышал ни звука в ответ. В комнате не было ничего и никого, кроме меня и темноты. Опасность мне явно не угрожала, но куда подевались друзья? Одно можно было сказать с уверенностью: слово "храбрость" тоже можно вычеркнуть.

Делать было нечего. Оставалось только усесться посреди комнаты на полу и ждать, когда меня спасут. Другие варианты я даже не рассматривал. Если друзьям и не удастся вытащить меня отсюда, то у профессора Снейпа это точно получится.

Без особых надежд я проверил палочку — как я и думал, даже слабенький "Люмос" зажечь не смог. Я принялся размышлять, куда могли подеваться Дадли и Луна, но так ничего и не придумав, почувствовал, что меня стало клонить в сон. Однако поспать мне не удалось... Внезапно в комнате вспыхнул свет и, проморгавшись, я заметил, что на полу возле стены протирает глаза сонный Дадли, в шаге от меня стоит улыбающаяся Луна, а на пороге распахнутой настежь, неведомо откуда взявшейся двери стоит Гермиона. Увидев меня, подруга всхлипнула и бросилась мне на шею.

— Я думала, что с ума сойду, когда ты не вышел и дверь захлопнулась. Никогда не пугай меня так больше!

Карие глаза блестели от непролившихся слёз, но губы улыбались, и я вдруг поймал себя на том, что мне безумно хочется поцеловать эти нежные губки. Лишь присутствие двух свидетелей в лице Дадли и Луны помогло отогнать эту мысль, и я просто прижал Гермиону к себе и уткнулся носом в мягкие, пушистые волосы. Неужели при другой ситуации моя девочка могла бы стать женой Рона Уизли? Эта идея была настолько абсурдной, что даже не казалась смешной. И, тем не менее, сама мысль об этом будила во мне самые кровожадные инстинкты. Размышления на тему, какие части тела у Уизли — лишние, и как бы я мог помочь ему от них избавиться, перебило насмешливое покашливание.

— А нас обнять никто не хочет? — ехидно поинтересовался Дадли. — Или вы не рады нас видеть?

— Хочешь, я тебя обниму? — предложила Луна и тут же перешла к делу.

Впрочем, Гермиона, пообнимавшись со мной, добралась и до них. После взаимных приветствий мы наконец-то заметили находящийся в этой же комнате небольшой столик, на котором лежал ключ, и очередной листок. Дадли протянул было руку, но я покачал головой.

— Мы все трое назвали неправильный пароль. Угадала Гермиона, значит — это её добыча. К тому же неизвестно, не исчезнут ли ключ и листок, если к нему прикоснутся незаслуженно. Кто знает, какие правила у этой игры? Ещё и нас может забросить куда-нибудь.

Дадли поспешно отдёрнул руку. Гермиона взяла листок и принялась читать.

— Давайте лучше побыстрее отсюда уйдём, а потом уже будем читать, — Дадли явно не терпелось поскорее покинуть это негостеприимное место.

Уйти оттуда оказалось проще, чем мы думали. Стоило только сделать шаг за порог, как мы оказались рядом со Сьюзен и Невиллом. Каким-то образом дверь таинственной комнаты совпала со входом в туннель. А коридор со светлячками загадочно исчез.

— Какое интересное колдовство, — восхитилась Луна, глядя, как за нашими спинами захлопнулась дверь с нарисованным василиском.

Когда нас всех радостно обнял Невилл и вымочила в слезах Сьюзен, мы решили всё-таки разобраться в некоторых вопросах.

— Значит, пароль был — "самоотверженность"? — спросила Сьюзен, вытирая слёзы.

— Нет, "героизм", — невозмутимо заявила Гермиона.

— Но ведь этого слова не было в нашем списке, — удивился я.

— Ну, я подумала, что "героизм" лучше подходит по смыслу. А чем ты не доволен? Тебе не нравится, что я тебя освободила, а не осталась пленницей сама?

Ну вот, что тут скажешь? Это же Гермиона...

— А откуда вы взялись в той комнате? — этот вопрос не давал мне покоя. — Я же там всё обшарил. В комнате не было ни вас, ни столика с ключом. Вообще ничего не было.

— Я могу сказать то же самое и о тебе, — подтвердил Дадли. — Я был в пустой тёмной комнате один.

— И я, — кивнула Луна. — Видимо, мы все были как бы в пространственных карманах.

— Дадли, а какое слово ты произнёс в качестве пароля? — полюбопытствовала Гермиона.

— "Мужество".

— Да, Невилл, если бы после меня пошёл ты, то сидел бы, запертый в комнате, вместе с нами.

— Я тебе больше скажу, — улыбнулся Невилл. — Сидели бы мы там все пятеро и ждали Снейпа, если бы Гермионе не вздумалось сменить пароль.

— Не думаю, что ему удалось бы нас оттуда вытащить, — заявила Луна, улыбаясь своей неземной улыбкой. — Мне кажется, что это волшебство как бы вне времени. У меня было ощущение, что нас освободили через пять минут, а ведь этого не может быть. После меня это путешествие проделал Гарри, а потом и Гермиона.

— И мне тоже показалось, что прошло не более пяти минут, — согласился с Луной Дадли.

— Мистика какая-то...

В этом я был абсолютно солидарен с Гермионой, но больше, чем эта загадка, меня интриговал злополучный листок, доставшийся нам такой ценой, и при этом — чудом.

— Гермиона, не томи, читай уже, — взмолился я.

Подруга развернула листок и принялась читать:

" А чтобы эту дверь найти,

Тебе придётся утонуть,

Пройти по тёмному пути

И страху в душу заглянуть.

И если крылья за спиной,

Душа — как птица в облаках,

Ты поделись своей мечтой

И — третий ключ в твоих руках."

— Обалдеть... — пробормотал Дадли, когда к нему вернулся дар речи. — По лестницам мы уже лазили, в гробнице нас замуровали. Теперь предлагают утонуть... Что будет дальше? Сгореть в огне? Вмёрзнуть в лёд? Оторвать себе голову? По-моему, если мы умудримся пройти все эти тридцать три несчастья, то нам уже никакой Волдеморт будет не страшен. Мы его придушим, как цыплёнка, и даже не заметим.

— А я не умею плавать, — пискнула Сьюзен.

— Ну, так это же замечательно, — ухмыльнулся Дадли. — Значит, утонуть тебе будет проще всех. Ты и пойдёшь добывать этот ключ.

Глаза Сьюзен от ужаса стали как блюдца.

— Кузен, чудовище, не пугай бедную девочку. Гермиона, а ты что скажешь? Есть идеи по поводу нового задания?

— Я думаю, что в Хогвартсе есть только одно место, где можно утонуть. Это — озеро. Видимо, под водой находится какая-то пещера или подземный ход.

— Опять подземный ход? — возмутился Дадли. — Сколько можно? По одному уже побродили...

— И ещё по одному побродишь. Подумаешь... — махнул я рукой на недовольного кузена. — Меня гораздо больше интересует то, что, по всей видимости, нам придётся обнырять всё озеро, ведь чётких указаний, куда нырять, нет.

— Ты офигел? — снова вылез на сцену злющий Дадли. — Ты представляешь, какая там глубина? Даже если бы мы были лягушками, нам пришлось бы год нырять без перерыва. Но мы не лягушки, и не сможем нырнуть на такую глубину.

— Ну, допустим, лягушки тоже не ныряют на большую глубину, — заметила Гермиона.

— Можно использовать жабросли, — предложил Невилл.

— Это что ещё за фигня? — изумился Дадли.

— Ты же гербологией увлекаешься, — подколол я кузена. — Даже я знаю, что это такое.

Не будем уточнять, откуда я это знаю...

— И что это такое? — поинтересовалась любопытная Гермиона.

— Водоросли. Если их пожевать, то вырастут жабры, и ты какое-то время будешь плавать под водой, как рыба, — объяснил Невилл.

— Так что, кузен, быть тебе квакушкой, как ты и мечтал.

— А почему это мне? Сам жуй свои водоросли!

— Озеро большое. Всем хватит.

— Гарри, не пугай Сьюзен, — возмутилась Гермиона. — Она сейчас в обморок упадёт.

— Зато Луна уже в мечтах примеряет на себя рыбий хвостик, — ухмыльнулся я, взглянув на Лавгуд, витающую в облаках.

— Давайте уже уйдём отсюда, — взмолилась Сьюзен. — Меня эта могила, в которой мы целый день сидим, уже до истерики довела. Я за всю свою жизнь столько не ревела, как за сегодняшний день.

* * *

Когда мы выбрались наверх, оказалось, что уже вечер. Обед мы благополучно пропустили и, если хотим успеть на ужин, то нам стоит поторопиться.

На следующее утро, сразу после завтрака большая часть студентов Хогвартса отправлялась по домам. В этот раз мы решили не морочить голову и каникулы провести — каждый у себя. Если кто-то будет целенаправленно меня искать, то найдёт и в магическом мире. А на доме тёти всё же стоит защита. Или не стоит, так как я — не Поттер? В любом случае — кто захочет меня поймать, тот поймает. Не сижу же я целыми днями дома взаперти. Или я с этой защитой, как под зонтиком хожу? Ношу свой домик с собой, как улитка?

На Рождество мы никуда не поехали. Дядя возмутился, что хочет отметить праздник с семьёй, а не в гордом одиночестве, поэтому и мы остались дома. Зато на следующий день набежала куча гостей. Приехали на машине Грейнджеры всем составом, потом прибыли Невилл с бабушкой. Последними явились Сириус с Амелией и Сьюзен. Луна приехать не смогла и только прислала подарки и поздравления. После торжественного обмена подарками довольный Сириус сообщил, что они с Амелией заключили помолвку. При этом крёстный сгрёб зардевшуюся невесту в медвежьи объятия и поцеловал. Сьюзен тоже смущённо зарумянилась. Пришлось Гермионе брать стеснительную подружку под своё крылышко.

После шумного застолья мы перебрались в нашу с Дадли комнату, оставив взрослых праздновать в своём кругу. Невилл сунул мне в руки какую-то коробку и облегчённо вздохнул.

— Вот, спрячьте это у себя, а то я уже не знаю, куда их прятать от моей бабушки.

— А что это? — поинтересовался Дадли. — Тоже подарок?

— Не совсем подарок... Точнее, совсем не подарок. Это — жабросли. Я их заказал через совиную почту, а теперь прячу от бабушки. Представляете, сколько будет вопросов, если она их увидит? А что мне ей отвечать? Не рассказывать же, что я собираюсь нырять в озеро, да ещё и зимой. Она же меня в Мунго отправит, в одну палату с родителями. Ой, кстати, я же забыл вам рассказать... Моих родителей выписывают! — Невилл светился от радости. — Профессор Снейп сотворил чудо. Они уже узнают друг друга и бабушку. Меня, правда, не узнают, но это потому, что помнят меня только совсем маленьким. Мы пока стараемся их не грузить новой информацией, чтобы они привыкали постепенно, а то мозг может не выдержать. Он же все эти годы у них почти не работал...

Невилл загрустил, видно, вспоминая, в каком состоянии пребывали его родители всё это время.

— Не переживай, друг, — Дадли положил руку ему на плечо. — Теперь они пойдут на поправку, и всё забудется, как страшный сон.

— Да, — вздохнул Невилл. — Они этого уже не помнят. Для них жизнь теперь словно начинается с чистого листа. Даже со мной им теперь предстоит познакомиться.

— Зато тебе будет о чём с ними поговорить, — усмехнулся я. — Представляешь, сколько всего тебе придётся им рассказать о своей жизни.

Невилл улыбнулся, предвкушая будущие беседы с родителями. Мы распаковали пакет с жаброслями и с отвращением представили, как будем жевать эту гадость.

— Жабры — это хорошо, но ледяная вода не внушает мне доверия, — вздрогнул я. — Интересно, нельзя ли как-нибудь защититься от холода?

— Есть согревающие чары, — задумался Невилл. — Но я не знаю, действуют ли они в воде?

— А может, лучше подождать до весны? — поёжился Дадли. — Тогда вода будет потеплее.

— Думаю, на глубине она всё равно будет ледяная. А может, в Хогвартсе всё же есть другое место, где можно утопиться?

— Гарри! — возмутилась Гермиона. — Неужели ты думаешь, что я просто так это сказала? Негде больше там утопиться. Разве что в ванной старост...

— Уж лучше в ванной старост топиться, чем в ледяном озере, — хмыкнул я. — Там хоть вода тёплая. Может, сначала всё-таки там посмотрим, а озеро оставим на потом?

— И как ты туда попадёшь? — ухмыльнулась Гермиона. — Чтобы туда попасть, нужно знать пароль.

— Я, конечно, не уверен на все сто процентов, но думаю, что пароль знаю, — порывшись в своих воспоминаниях, я вспомнил о "сосновой свежести".

— Значит, после каникул проверим, — решила Гермиона.

В дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, ввалился Сириус.

— Молодёжь, к вам можно?

— Заходи, конечно, — улыбнулся я. — Как там поживает Дамблдор?

— А что ему сделается? Хорошо поживает, — Сириус развеселился. — Жаль, что вы не видели, как он с моим домовиком воюет. Кричер уже очень старый и ворчливый. К тому же ему ещё и портрет моей мамаши на мозги капает. Так что он у нас — борец за чистокровность. Теперь, как только увидит Дамблдора, ходит и бубнит себе под нос всякие ругательства. А Дамблдор пытается доказать домовику, что он белый и пушистый.

— И ты никак не вмешиваешься в это? — удивилась Гермиона. — Как бы то ни было, но Дамблдор — твой гость, а с гостями так поступать нельзя. К тому же, ты ведь раньше был на его стороне?

— В том-то и дело, что "был". Теперь я на своей собственной стороне. Выгонять я его не собираюсь, пусть живёт. Но и на его "общее благо" больше не поведусь. Хватит, ума набрался. Он ради того, чтобы меня освободить из Азкабана, ничего не сделал. А ведь его слово много значило. При желании он мог бы даже не допустить моего ареста, но допустил. Видимо, я не входил в его "общее благо".

— А чем он там у тебя занимается? — поинтересовался я

— Книги читает, правда, в особую секцию я его не пускаю, делаю вид, что сам не могу туда попасть.

— И что, он верит?

— Может, и не верит, но виду не подаёт. А в последнее время постоянно читает какую-то чёрную тетрадь и что-то пишет. Периодически срывается и куда-то убегает, иногда на целый день. А недавно ещё притащил какой-то перстень с чёрным камнем. Вот, теперь сидит и любуется им.

— А как выглядит камень на этом перстне? — вскинулся я. — На нём есть какой-то знак?

— Теперь, когда ты спросил, я точно вспомнил. Есть знак... Кажется, треугольник с кружочком внутри, — Сириус удивлённо посмотрел на меня. — Ты что-то знаешь об этом перстне? Видел его у кого-то?

— Да так, слышал о нём кое-что, — увернулся я от ответа. Не объяснять же, где я об этом слышал. А также — видел и читал...

— О, я ещё вспомнил... На этом камне есть трещина, прямо посредине. Это важно?

Я был готов расцеловать Сириуса за такую новость. Дамблдор уничтожил ещё один крестраж, причём такой, до которого я сам мог бы и не добраться. И здесь у него хватило ума — не надевать проклятую вещь себе на палец.

— Это очень важно, крёстный. Замечательная новость. Кстати, у меня к тебе будет просьба. У твоего домовика есть медальон. Ты не мог бы попросить отдать этот медальон мне? Не угрожай, не отнимай, а просто попроси. Скажи ему, что это плохая вещь, и её нужно уничтожить. Если он захочет, мы можем уничтожить медальон при нём, чтобы он видел. Дай ему взамен на память что-нибудь из вещей Регулуса. И смотри, чтобы этот разговор не слышал Дамблдор.

— Гарри, ты меня пугаешь. Откуда тебе это известно? Да ещё и Регулус... Я не рассказывал тебе о своём брате. Откуда ты знаешь о нём? Ты знаешь, где он?

— Сириус, не спрашивай меня об этом, пожалуйста. Просто сделай так, как я прошу. Эту вещь действительно нужно уничтожить, если мы хотим избавиться от Волдеморта.

— Как избавиться? Я же его убил? — удивился Сириус.

— Не окончательно убил.

— И об этом ты мне тоже не расскажешь, — Сириус даже не спрашивал, а грустно констатировал факт. Неприятно осознавать, что тебе не доверяют, но от тебя самого требуют беспрекословного доверия.

— Расскажу. Обязательно расскажу, но не сейчас, а когда принесёшь мне этот медальон. Ещё и покажу кое-что. Кстати, если хочешь, расспроси своего домовика о Регулусе. Он знает, как погиб твой брат. Только не дави на него, а поговори по-человечески, и он всё тебе расскажет. И ни в коем случае не берись за медальон голыми руками — он проклят.

На следующий день, когда мы с дядей, тётей и Дадли обедали, прозвучал громкий хлопок, который чуть не довёл моих бедных родственников до инфаркта, и посреди гостиной появилась сладкая парочка — Сириус с Кричером. Тётю пришлось отпаивать успокоительным, а дядя, судя по густо краснеющему лицу, собирался высказать нарушителям спокойствия много чего нелестного.

— Сириус, ты больше ничего не придумал, кроме как аппарировать в магловский дом? А если бы у тёти и дяди сердечный приступ случился? Они же к такому непривычные.

— Ой, Вернон, Петуния, простите, — принялся заглаживать вину крёстный. — У вас же нет камина, а аппарировать на улицу нельзя — тут вокруг сплошные маглы, и Статут о секретности будет нарушен. Вы, по крайней мере, в курсе. В следующий раз я буду предупреждать заранее, если соберусь в гости. Просто сегодня нам пришлось срочно к вам явиться.

С этими словами Сириус вытолкнул вперёд домовика и обратился уже ко мне:

— Гарри, мы поговорили с Кричером, как ты и просил. Он мне рассказал, как погиб мой брат. И медальон действительно был у него. Он старался его уничтожить, но не смог. Мы не трогали его руками, положили в шкатулку.

Кричер протянул мне вышеупомянутую, явно антикварную, шкатулку. Я открыл её и увидел красивый медальон, лежащий на зелёной бархатной подушечке.

— Кричер, это тот самый медальон, который твой хозяин Регулус достал из каменной чаши? — уточнил я на всякий случай, хотя сомнений почти не было — вещица абсолютно соответствовала описанию.

— Да, молодой господин, — проскрипел домовик. — Это — плохая вещь, которую хозяин Регулус просил старого Кричера уничтожить, но Кричер не сумел выполнить последнюю волю хозяина. Кричер пытался, наказывал себя, и снова пытался, но ничего не получилось. Молодой господин сказал, что сможет уничтожить плохую вещь, и что Кричер может посмотреть?

— Да, Кричер, мы уничтожим плохую вещь, и ты можешь при этом присутствовать.

— Молодой господин — могущественный волшебник, — домовик принялся бить поклоны, проявляя чудеса гибкости, неожиданные для его почтенного возраста. — Молодой господин знает о таких вещах, о которых Кричер никогда никому не рассказывал.

— Вот-вот, могущественный волшебник Гарри Поттер, — вмешался Сириус. — Мне тоже интересно, откуда ты всё это знаешь? Не припомню, чтобы в роду Поттеров были ясновидящие.

Вчера вечером я тщательно обдумал, что и как можно рассказать Сириусу. Больше всего меня напрягало присутствие Дамблдора в доме Блэков. Правда, к чести директора, за то время, что мы с ним вместе находились в Хогвартсе, легилименцию ко мне он не применял, но у меня не было уверенности, что он не сможет это проделать с Сириусом. С другой стороны, то, что Дамблдор нашёл и уничтожил кольцо, говорит о том, что он в курсе насчёт крестражей, так что ничего нового он здесь не узнает. Более того, раз он также пытается уничтожать крестражи, то, по крайней мере, в этом деле он на нашей стороне, а значит, даже может кое в чём помочь. Есть у меня идеи, где нам может пригодиться помощь бывшего директора, но это ещё нужно хорошенько обдумать.

— Хорошо, я расскажу, — решился я. — Откуда я узнал про Регулуса — рассказать не смогу, простите, это не моя тайна. А всё остальное... Вот только хочу сразу предупредить, что эта информация очень опасна, и если Волдеморт или его Пожиратели об этом узнают, то убьют любого из нас, не задумываясь. Так что, если кто-то из вас считает, что не хочет знать об этом, лучше сразу выйти из комнаты и не слушать.

Я посмотрел на Дурслей. Тётя Петуния в ужасе прикрыла рот рукой и бросилась вон из комнаты, потом, спохватившись, вернулась назад и потянула за собой сына.

— Дадли, я не хочу, чтобы ты вмешивался во все эти дела. Иди к себе.

— Мама, — кузен закатил глаза под лоб. — Я всё это давно уже знаю.

— Ох... — тётя схватилась за сердце. — Гарри, зачем ты ему это рассказал?

— Он сам так решил. К тому же, Дадли — волшебник и сумеет себя хоть как-то защитить от других волшебников, в отличие от вас с дядей.

— Вернон? — тётя с надеждой обратилась к мужу.

— Я никуда не пойду, — заявил дядя решительным тоном. — Если мой сын предпочёл всё знать, то и я не собираюсь прятаться.

Тётя вздохнула и села обратно на свой стул.

— Рассказывай, Гарри. Я тоже никуда не пойду.

— Хорошо, — я решил придерживаться той же версии, которую выдал своим друзьям. — В подземелье Хогвартса живёт тысячелетний василиск. Когда-то он был фамилиаром Салазара Слизерина, но давно уже пережил своего хозяина. Я владею серпентарго...

— Гарри, — перебил меня дядя. — Если ты собирался поделиться с нами какой-то информацией, то говори хотя бы так, чтобы мы тебя поняли. То, что ты рассказываешь, для нас звучит как тарабарщина. Что такое "василиск" и "серпен..." — как ты там сказал? Кто такой этот человек, которого ты упоминал? Что значит "фамилиар"?

Тётя кивнула головой, соглашаясь с мужем.

— Василиск — это огромная змея. Салазар Слизерин — один из четырёх основателей Хогвартса. Фамилиар — это значит питомец. Слизерин вырастил этого змея и был его хозяином и другом до своей смерти. Серпентарго — это змеиный язык.

— Ты владеешь серпентарго? — голос Сириуса был хриплым от волнения. — Откуда у тебя этот тёмный дар?

— Понятия не имею. Он у меня с детства, — абсолютно честно ответил я. Действительно, если раньше я мог бы думать, что это из-за крестража, то теперь у меня не было объяснения такому феномену.

— Ладно, мы тебя перебили, давай продолжай дальше, — махнул рукой дядя, более или менее разобравшийся в моей "тарабарщине".

— В общем, я уже сказал, что владею серпентарго и смог не только поговорить с василиском, но и подружиться с ним.

— Так эта змея, что — разумная? — удивился дядя.

— Все змеи разумные. Этот василиск очень скучал один и обрадовался, когда мы с ним подружились.

— Мы? — взревел дядя, снова перебивая меня. — Только не говори, что Дадли тоже с ним подружился.

— Мы все с ним подружились, — подтвердил Дадли. — И, пап, если ты хочешь, чтобы Гарри сегодня закончил свой рассказ, то прекрати его перебивать. Мы тебе потом расскажем про василиска всё, что ты захочешь.

— Хорошо, — смирился дядя. — Но не думайте, что я забуду. Потом вы мне всё расскажете про эту змеюку.

— Короче, василиск мне рассказал много интересного, — продолжил я. — Пятьдесят лет тому назад вход в его логово нашёл один из студентов, который тоже владел серпентарго. Его звали Том Реддл. Впоследствии этот студент стал известен как Лорд Волдеморт. Зная, что кроме него, никто не сможет говорить с василиском, он доверил ему свои секреты. Один из его секретов заключался в том, что он не хотел умирать. Тогда будущий Тёмный Лорд отыскал столь же тёмный ритуал, при котором душа волшебника раскалывается, и части души запечатываются в каких-нибудь предметах. Эти предметы называются крестражами...

Сириус издал какой-то каркающий звук и с ужасом уставился на меня.

— Он это сделал? — прохрипел крёстный. — Он разделил свою душу пополам?

— Если бы пополам... — вздохнул я. — Он разделил свою душу на несколько кусков. Теперь его нельзя окончательно убить, пока цел хотя бы один из крестражей.

— Но ведь он развоплотился, когда попытался убить тебя, — возразил Сириус. — А потом я убил его во второй раз.

— Развоплотился он, потому что мама, пожертвовав собой ради меня, дала мне защиту, и смертельное заклинание, которое он бросил в меня, отразилось рикошетом и поразило его самого. Но погибло только тело. Пожиратели провели ещё один тёмный ритуал и сумели его воскресить, но ты тут же убил его во второй раз. Вот только дух его по-прежнему где-то летает, а значит, его новое воскрешение — только вопрос времени. Убить его можно, только если вначале уничтожить все крестражи, а потом уже его самого.

— То есть... Этот медальон, который тебе отдал Кричер... — Сириус замолчал, пытаясь собраться с мыслями.

— Да, — подтвердил я. — Это — крестраж. И он не единственный. В Гринготтсе, в моём сейфе спрятаны ещё два, которые я сумел отыскать. И то кольцо, которое ты видел у Дамблдора — тоже крестраж. А если тебе не показалось, и камень действительно треснут, то этот крестраж уже уничтожен. Теперь мы должны уничтожить эти три — и останется только два крестража и сам Волдеморт.

— Чёрт-те что у вас там творится в вашем волшебном мире, — выругался дядя. — Я уже и не рад, что мой сын — волшебник. В нормальном мире гораздо безопаснее!

— Дядя, — ухмыльнулся я, — любимое развлечение Волдеморта и его компании — это пытки и убийства маглов. Вы для них хуже животных, и они убивают простых людей пачками, даже не считая вас людьми. Защититься от волшебства может только волшебник, а вот вы перед ними бессильны.

— Значит, нужно уехать отсюда, — сделал вывод дядя.

— Вы же недавно сами видели, как Сириус с Кричером аппарировали прямо к вам в дом, — заметил я. — Многокилометровое расстояние они преодолели за несколько секунд. Так это — Сириус. Он не желает вам зла. А если бы это были Пожиратели? Как вы их собираетесь остановить?

— Что же ты предлагаешь? — растерялся дядя.

— Уничтожить крестражи и самого Волдеморта, а Пожирателей, оставшихся без своего главаря, переловят авроры.

— А это что ещё такое? — истерически взвизгнула тётя. — Тоже какая-то волшебная гадость?

— Авроры — это магическая полиция, — пояснил я. — Они, конечно, гады, но гады полезные. В общем, так. Сириус, я и Кричер сейчас отправимся в Гринготтс, заберём те крестражи, которые лежат в моём сейфе, а потом уничтожим их все. Нужно только придумать, где это можно сделать? Уж точно, не в магловском районе. Такую магическую вспышку могут заметить авроры, и придут разбираться.

— Это как раз не проблема, — заметил Сириус. — В Гринготтсе, кроме гоблинов, работают и волшебники — ликвидаторы проклятий. Там же имеется и специальное помещение для этого с высшей степенью защиты. За определённую плату гоблины предоставят нам на время это помещение.

— Отлично! Значит, отправляемся.

— Я иду с вами, — заявил Дадли.

— Нет! — взвизгнула тётя и схватила в охапку своё норовистое дитя. — Это может быть опасно!

— Тётя права, Дадли, — согласился я. — Да и какой смысл тебе туда идти?

— Вот опять ты всё делаешь сам, а я ничего не увижу, — взвыл раненым бизоном кузен.

— Да что там интересного? Просто уничтожим несколько вещей — и всё. Хватит тебе ещё приключений, успокойся, — усмехнулся я.

Всё ещё ворча, но уже чисто из вредности, Дадли позволил матери себя успокоить.

Сириус аппарировал сам, а меня перенёс Кричер, который после моего рассказа смотрел на меня как на реинкарнацию Мерлина. Наверное, бедняга теперь не будет мыть руку, к которой я прикасался.

С гоблинами проблем не возникло. Вероятно, они уже не удивлялись никаким странностям в поведении волшебников. Пока мы с одним из них посетили мой сейф и привезли оттуда дневник и диадему, Сириус уже успел договориться об аренде помещения и оплатить. Небольшое затруднение возникло, когда стали думать, как лучше уничтожить крестражи. У меня с собой был флакон с ядом василиска, но я не был уверен, что проклятые предметы уничтожатся просто от попадания на них яда. Эту проблему помог решить, как ни странно, Кричер. Он предложил смочить ядом кинжал гоблинской работы и, аппарировав домой, притащил этот кинжал.

Уничтожить крестражи оказалось непросто. Спецэффекты они нам устроили не хуже дамблдоровских с поддельным дневником. Уничтожение диадемы и дневника сопровождалось визгом и световыми вспышками, а медальон нам всем показал "козью морду". Когда я на серпентарго приказал ему открыться, начался фильм ужасов. Несчастного Сириуса терзали Джеймс и Лили Поттеры, упрекая в том, что он отказался быть их хранителем. Кричера преследовал какой-то парень — по-видимому, Регулус — отчитывавший бедолагу за то, что тот бросил его умирать.

Зарёванный домовик бился головой о стенку. Судя по выражению лица Сириуса, тот бы тоже не отказался приложиться головой обо что-нибудь твёрдое. Зрелище было душераздирающее. Но, когда передо мной появился не кто иной, как Гарри Поттер, и попытался что-то вякнуть, я понял, что тянуть дальше нельзя, иначе мне грозит разоблачение — и всадил кинжал в одну из половинок медальона, а потом, для верности — во вторую.

Когда всё стихло, Сириус обнял меня, а Кричер уткнулся сопливой хрюшкой в мои колени. Так мы и застыли на какое-то время в монументальной композиции "Возвращение блудного героя".

Вернувшись в школу после каникул, мы решили всерьёз заняться защитой от тёмных искусств. Теперь чуть ли не каждый день мы собирались в Выручай-комнате и тренировались до упаду. Кроме тех заклинаний, которые мы изучали на уроках, Гермиона выискивала кое-что из библиотечных книг. Отрабатывали всё до автоматизма, так чтобы рука срабатывала почти без участия головы.

Не забыли мы и о патронусе. Упрямство всё-таки дало свои результаты. Особенно хорошим стимулом стал успех Гермионы. Когда вместо светящегося облака из её палочки выскочила серебристая выдра и весело запрыгала вокруг хозяйки, радости моей подружки не было предела. Она сама стала прыгать по комнате, не хуже своей выдры. Я разозлился на самого себя. Канонный Поттер раньше всех научился вызывать патронуса, а я, что — совсем идиот? Вызвать телесного патронуса стало для меня делом принципа. Мне так хотелось наконец-то встретиться с моим оленем, что когда при очередной попытке вызвать патронуса вместо привычного облачка возле меня материализовалась кавказская овчарка, я растерялся, и мы с овчаркой бестолково таращились друг на друга. Гермиона на радостях попрыгала по комнате уже в мою честь, а я с лёгкой грустью подумал, что, оказывается, патронус зависит от души, а не от тела. Где-то там, в другом мире настоящий Гарри Поттер любуется скачущим вокруг него серебристым оленем, которого он забрал с собой.

Серебристые облачка уже получались у всех ребят, за исключением Сьюзен. Видимо, наша трусишка боялась даже патронуса, или её патронус был под стать хозяйке и тоже робко прятался.

* * *

Загадка ключей нам не давала покоя. Чтобы не мёрзнуть зря, мы решили для начала исследовать ванную старост. Пароль мы проверили днём и убедились, что он работает. Ребята смотрели на меня, как на вторую Трелони, но вопросов не задавали, прекрасно понимая, что если я что-то захочу рассказать, то расскажу, а если не захочу, то можно меня пытать калёным железом — толку не добьёшься.

Убедившись, что пароль сработал, мы ограничились тем, что просто заглянули в ванную, а обследовать её решили ночью, чтобы никакой староста нам не помешал. Возникла проблема — как шестерым студентам пройти через половину Хогвартса и остаться незамеченными. Вариант был только один — мантия-невидимка. Но спрятаться под ней можно было максимум втроём, да и то были видны ноги. Но другого варианта не было. Пришлось мне брать на себя роль "таксиста", собирать друзей по всему Хогвартсу и доставлять их по двое в ванную старост.

Чтобы не демонстрировать патрулирующим преподавателям таинственно бредущие по коридору ноги без хозяев, мы решили при виде посторонних личностей приседать, пережидать, пока путь снова станет свободным, и топать дальше.

Первым делом я заглянул в башню Когтеврана. К счастью, отгадывать загадки мне не пришлось, потому что Луна ожидала меня в коридоре. Когда она нырнула под мантию-невидимку, мы отправились к Пуффендую, где к нам присоединилась Сьюзен. Доставив девочек в ванную старост, я вернулся в башню Гриффиндора за следующей партией друзей. Рассудив логически, я решил, что сначала возьму Невилла и Гермиону, а Дадли, как самого крупного, доставлю последним. Но вредная подружка решила всё по-своему и отказалась идти с кем-либо, кроме меня. Пришлось оставить вредину напоследок и отправляться с Дадли и Невиллом. Вот тут и получился анекдот. И Невилл, и Дадли — оба были крепкими и рослыми парнями. Я на полголовы ниже каждого из них. Под мантией мы помещались чисто символически, открывая ноги почти до колен. К тому же, из-за тесноты нам было неудобно оглядываться по сторонам, а идти кому-то из нас задом было тоже плохой идеей. Поэтому мы и не сразу заметили, как из бокового коридора вышел Филч. Увидев дружно шагающие по коридору три пары ног, несчастный завхоз удивлённо хрюкнул и протёр глаза. Ноги исчезли... Ворча себе под нос, Филч побрёл дальше по коридору, прошёл мимо притаившихся нас, ничего не заметив, и, дойдя почти до конца коридора, решил оглянуться. Ноги торчали там же, где и раньше. Филч перекрестился и спрятался за угол. Выглянул — коридор был пуст. Снова спрятался. Снова выглянул — ноги шлёпали к нему навстречу. С душераздирающим воплем Филч рванул по коридору, подальше от непонятной чертовщины. Дадли заржал, но мне было не до смеха.

— Бежим, пока он сюда всех преподавателей не притащил! Мне же ещё за Гермионой идти.

Оставив ребят, я вернулся в злополучный коридор, но там было пусто. Облегчённо вздохнув, я добрался до башни Гриффиндора, где забрал последнего "пассажира". Когда, скользнув под мантию, Гермиона обняла меня за талию и, юркнув под мою руку, нежно прижалась ко мне, я понял, чего она добивалась своей хитростью. Это, конечно, было очень приятно, но отвлекало от управления "транспортным средством". Когда мы пару раз столкнулись со стеной, а один раз чуть не потеряли мантию, пришлось хулиганку призвать к порядку. Хихикающая Гермиона отодвинулась от меня, но ненадолго. Ей понравилось издеваться надо мной, и при каждой возможности она с хитрой улыбкой снова прижималась ко мне. Я чувствовал, что если наше путешествие продлится достаточно долго, то со мной произойдёт конфуз, вполне естественный в подобной ситуации для мальчика моего возраста.

Спас меня, как ни странно, Филч, голос которого мы услышали, приблизившись к тому самому коридору.

— Я вам говорю — они были здесь!

— Ноги? — послышался до боли знакомый голос декана Слизерина.

Мы осторожно выглянули из-за угла. К счастью, Филч притащил только одного Снейпа, а не весь педагогический состав.

— Ноги, — покладисто согласился завхоз. — В количестве шести штук.

— Мистер Филч, ещё раз спрашиваю — что вы сегодня пили? — усталым голосом поинтересовался профессор.

— Ничего, кроме тыквенного сока, — обиделся старик. — За кого вы меня принимаете?

— Значит, сок был несвежим, — сделал вывод Снейп, не уточняя, за кого он его принимает. Мол, догадайся сам...

Филч почесал в затылке и неуверенно возразил:

— Ну, не может же из-за несвежего сока появиться галлюцинация?

— Может, ещё как может... В магическом мире ещё и не такое случается.

Озадаченный завхоз побрёл по коридору. На расстоянии нескольких футов от него шёл профессор. Поравнявшись с нами, Снейп прошипел сквозь зубы:

— Поттер, спрячьте ногу!

Я быстро отдёрнул ногу, высунувшуюся из-под мантии краем ботинка. Вот же, наблюдательный гад. При Филче он нам ничего не сказал, но наедине выскажет всё, что о нас думает. Ещё и объяснять придётся, куда нас ночью черти носили. Одна радость, что Гермиона притихла, и всю дорогу до ванной старост вела себя, как пай-девочка.

* * *

Друзья в ванной старост нас уже заждались.

— Что-то вы долго отсутствовали! — нахально подмигнул Дадли.

Взглянув на Гермиону, я поразился — она покраснела и потупила глазки. Можно подумать, что это я устраивал весь тот цирк с приставаниями. Ну, актриса!

— Филч Снейпа притащил, — объяснил я ребятам.

— И что? — заинтересовался Дадли.

— Ничего. Снейп ему доступно объяснил, что тыквенный сок был несвежим.

Дадли заржал.

— Бедный Филч, — посочувствовала завхозу сердобольная Сьюзен.

— Лучше меня пожалей, — вздохнул я. — Снейп заметил мой ботинок и сделал замечание. Теперь я узнаю о себе много нового.

— Мда, влипли, — пригорюнился Невилл.

— А ты-то здесь при чём? — удивился я. — Снейп чётко сказал "Поттер".

— Ты же не думаешь, что мы всё свалим на тебя? — возмутился Невилл.

— Во-первых, я не собираюсь вас закладывать, а во-вторых, мои ноги тоже присутствовали среди тех шести.

— И как же ты объяснишь Снейпу, что у тебя вдруг выросли лишние четыре ноги? — съехидничал Дадли.

— Вот такой я ненормальный. Брожу ночами по школе на шести ногах.

Представив эту картину, друзья расхохотались.

— Ну что, давайте искать? — напомнил я всем о цели нашей ночной вылазки. — Или вы уже нашли, пока нас не было?

— Нет, мы решили, что это будет нечестно, — заявила Луна. — Если мы начинали все вместе, то и продолжать будем все вместе.

— Ну, раз мы уже все собрались, значит, можем начинать, — предложил я. — А кстати, с чего начнём? Ванная огромная...

— С бассейна, разумеется, — удивлённо посмотрела на меня Гермиона. — Где ещё здесь можно утонуть? В умывальнике? Или в раздевалке?

Логично. Это я только по ночам такой бестолковый или по жизни?

Бассейн был пустой и сухой, поэтому мы все туда спустились и принялись обшаривать каждую щель, нажимать и стучать по каждой плитке.

— А что мы будем делать, когда найдём? — поинтересовался Невилл.

— Ты сначала найди, — буркнул Дадли.

— Нет, я серьёзно, — не унимался Лонгботтом. — Вот, найдём дверь, а пароля не знаем... Что тогда?

— Прежде, чем найти дверь, нам нужно найти "тёмный путь", — заявила Гермиона. — Не обязательно туда сразу же лезть. Зато мы будем знать, где он находится.

После того, как мы раз двадцать обшарили каждый дюйм бассейна, пришлось смириться с мыслью, что тайная дверь находится не в ванной старост. Хоть нам всем и не нравилась эта идея, но в озеро явно лезть придётся.

* * *

— Вы мне можете объяснить, почему вам вздумалось бродить ночами и пугать Филча?

Профессор Снейп не заставил себя долго ждать и влепил мне отработку при первой же возможности. Причина была банальной до безобразия. Сам на меня налетел в коридоре и мне же за это устроил отработку. Не удивлюсь, если выяснится, что он просто стоял за углом, поджидая моего появления.

— Мистер Поттер, прекратите изображать статую и отвечайте на вопрос. Почему вам с мистером Эвансом и мистером Лонгботтомом не спится ночами?

— А почему вы решили, что я был с ними?

На одно мгновение я уже был готов поверить, что у Снейпа имеется такой же глаз, как у Грюма. Ну ладно, я — хозяин мантии, и он об этом знает. Но каким образом он мог выяснить, с кем я был?

— Поттер, вы — дурак, или меня идиотом считаете? Хотя, судя по удивлению на вашем лице, я склонен предполагать первый вариант.

— Почему, сэр?

— Наверное, таким родились, — ехидно заметил Снейп.

— Я не об этом спрашиваю. Почему вы решили, что я был с Лонгботтомом и Эвансом?

— Мистер Поттер, я прекрасно знаю, кто входит в круг ваших друзей. В вашей компании три девушки и три парня. Посторонних посвящать в тайну мантии-невидимки вы не станете. Филч не слепой и чётко рассмотрел, что все шесть ног были в мужских ботинках...

— Я идиот...

— Рад это слышать, — Снейп был в полном восторге от моего заявления. — Признание этого факта говорит о том, что вы не безнадёжны. Ну, а теперь я всё-таки хотел бы узнать о причине ваших ночных похождений.

— Мы тренируемся, сэр. Разучиваем заклинания и отрабатываем их.

— А чем вас день не устраивает?

— Днём нас могут увидеть и наказать.

— А ночью, значит, вас наказать не могут?

— Но ведь мы же были в мантии-невидимке, сэр.

— Тогда довожу до вашего сведения, что втроём вы под ней не помещаетесь.

— Это я уже понял...

* * *

Чисто из принципа, или из вредности, профессор Снейп заставил меня вычистить кучу котлов, чтоб мне жизнь медом не казалась.

— Но ведь это же нечестно, сэр. Вы же сами со мной столкнулись.

— И что вы предлагаете? Чтобы я сам себе отработку назначил?

— Нет, но...

— Вот и я думаю, что нет. Не заставляйте ваших друзей слишком долго ждать. Раньше справитесь — раньше освободитесь.

Друзья в полном составе дожидались меня у кабинета Снейпа. Вот, и откуда профессор всё знает? Мы же с ними не договаривались...

— Ну, рассказывай, что ты ему сказал? — дёрнула меня за рукав нетерпеливая Гермиона.

— Что я — идиот.

У подруги удивлённо вытянулось лицо.

— Он тебя заставил? Ну и садист...

— Да какой смысл заставлять? И так всё понятно...

— Не знаю, как тебе, а вот мне не понятно, — заявил Дадли.

— Значит, и ты — идиот. Радуйся, мы родственники!

— Да знаю я, что мы — родственники! Ты лучше объясни, почему ты идиот.

— Потому, что Снейп прекрасно понял, кто те три человека в нашей компании, кто носит мужские ботинки.

Гермиона расхохоталась.

— Замечательно спрятались! Как страусы — голову в песок, а задница наружу торчит...

* * *

Матч Гриффиндор-Когтевран мы выиграли с перевесом в двести очков. Чжоу Чанг пыталась мне строить глазки, но её уловки на меня не действовали. Мою лохматенькую умницу мне никто не заменит. Тем более, что, похоже, она ко мне тоже неравнодушна. Даже если предположить, что тогда, во время путешествия под мантией-невидимкой, она просто шутила. Всё равно, никому её не отдам, а остальные пусть идут лесом.

Поэтому я, не обращая внимания на китаянку, безо всяких зазрений совести выхватил снитч у неё из-под носа и усвистел на своей "Молнии".

Вообще-то, я для себя решил, что следующий матч — Гриффиндор-Слизерин — для меня будет последним. Слишком уж много времени отнимают тренировки. Из-за них у меня нет времени практически ни на что. В сентябре Оливер так прижал нас с этими тренировками, что мы даже день рождения Гермионы отметить не смогли. Пришлось ограничиться вручением подарков и сразу бежать на очередную тренировку. Позже, по моему требованию, он ослабил хватку, но всё равно мы тратили массу драгоценного времени. А ведь нам ещё нужно было разучивать защитные заклинания, навещать василиска, заниматься нашей загадкой... Да и учёбу запускать не хотелось бы. И без того меня уже Невилл обогнал по трансфигурации, а Дадли — по чарам. А что касается гербологии, то мне до них обоих лететь и лететь...

* * *

— Ну, так что там насчёт пароля? — поинтересовался я, когда мы наконец-то смогли выкроить время для того, чтобы навестить Шшушшу. — У кого-нибудь есть идеи?

— Ну, я подумал, что "крылья за спиной" и "птица в облаках" — вроде бы всё намекает на квиддич, — предположил Невилл.

— А может быть, это — эмоции, которые человек испытывает во время полёта? — подбросила идею Луна, почёсывая василиску спину, из-за чего он чуть не мурчал от удовольствия. — Радость, например, или восторг...

— То есть, опять несколько вариантов, — вздохнул я.

— Может быть, и нет, — задумалась Гермиона. — Фраза "ты поделись своей мечтой", по-моему, отбрасывает все эти варианты. Мечта о квиддиче? Мечта о радости? Мечта о восторге? Согласитесь, что это звучит странно.

— Ну почему? — попытался защитить свою идею Невилл. — О квиддиче вполне можно мечтать. Вон, возьми, к примеру, Рональда Уизли. Он так мечтает попасть в команду, что от зависти готов загрызть Гарри.

— Тоже мне новость! Он готов меня загрызть и безо всякого квиддича. А место в команде я ему с радостью уступлю. Тоже мне — мечта.

— Какой Уизли, такая и мечта, — рассмеялся Дадли.

— Вряд ли загадка ключей рассчитана на кого-то уровня Уизли, — слегка высокомерно заявила Гермиона и гордо задрала носик.

— Иногда мне кажется, что мы и сами не дотягиваем до этого уровня, — грустно заметила Сьюзен. — В первый раз выехали на чистом везении. Во второй — попались в ловушку, и если бы не случайность, там бы и остались. А в этот раз вообще не знаем, где искать и какой пароль.

— Не волнуйся. Всё будет хорошо, — улыбнулась оптимистка Луна. — Нырнём в озеро и всё найдём!

— Вот этого я и боюсь, — вздохнула Боунс.

— Да ничего там страшного нет, — успокоил подругу Невилл. — Я всё прочитал о жаброслях. Просто на какое-то время у тебя появятся жабры и перепонки между пальцами. Будешь себя чувствовать в воде, как рыбка. И даже холода не ощутишь.

— Хорошо, — набралась храбрости Сьюзен. — Но только я поплыву вместе с тобой. Вдвоём не так страшно.

Она с надеждой посмотрела на Невилла.

— А смысл плыть по двое? — удивился Дадли. — По одному мы бы смогли охватить большую территорию.

— Нет, Дадли, Сьюзен права. Если что-то случится, второй поможет. Одному плыть очень опасно. Мало ли, какая гадость может нас поджидать в глубине.

Сьюзен с благодарностью посмотрела на поддержавшего её Невилла.

— Тогда я поплыву с Гарри, — решительно заявила Гермиона.

— Да никто на него и не претендует, — ухмыльнулся Дадли. — Кому он нужен?

С хихиканьем кузен увернулся от моего подзатыльника, но нарвался на Гермионин. Сообща, мы его быстро скрутили, и подруга с видом победительницы уселась на ржущую жертву.

Луна с невозмутимым видом переводила василиску наши разговоры.

— Ладно, это всё, конечно, весело, — заявил я, стаскивая Гермиону с поверженного Дадли. — Но пароль мы так и не придумали.

— Хорошо, — согласилась со мной Гермиона. — Давайте попробуем проанализировать. Нам требуется чувство или состояние, при котором растут крылья за спиной, душа рвётся в облака и этим хочется поделиться...

— Может, Луна права, и это — "радость"? — неуверенно предположила Сьюзен.

— Ну, а как же тогда сюда мечту приплести? — возразил Дадли, отряхивая мантию.

— Действительно, человек просто радуется, а не мечтает об этом, — согласился я. — А о чём таком хорошем можно мечтать?

— О счастье, — прошипел василиск, и Луна перевела его слова для остальной публики.

— А ведь он прав, — пробормотала Гермиона. — Когда человек счастлив, то и крылья — за спиной, и душа — в облаках, и поделиться хочется со всем миром.

— И любой человек мечтает о счастье, — подтвердил Невилл. — Значит, пароль мы нашли. Теперь бы ещё дверь отыскать...

— Самая малость осталась, — ухмыльнулся я. — Огромное озеро.

* * *

Вдохновлённые тем, что у нас теперь был пароль, мы решили не откладывать неприятную часть задачи и отправились к озеру в ближайшую субботу. Большая часть студентов в это время находилась в Хогсмиде, и бродить возле озера желающих не было. Несмотря на то, что уже наступил март, погода не была похожа на весеннюю. Чёрная гладь озера, по краям прихваченная льдом, нерастаявший снег на берегу и мрачные тучи над головой — отличные условия для купания ненормальных. Поёжившись, мы принялись раздеваться. Мальчики остались в плавках, Гермиона и Луна — в закрытых купальниках, а скромница Сьюзен — в магловском спортивном костюме. Хорошо ещё, что мы заранее рассчитали количество жаброслей и расфасовали по пакетикам, иначе сейчас, дрожащими от холода руками, ничего бы не смогли сделать. Распределили направления. Невилл и Сьюзен отправлялись налево, Дадли с Луной — направо, а мы с Гермионой — прямо. Жевать склизкий комок водорослей, стоя по грудь в ледяной воде — удовольствие ниже среднего. Ехидная память напомнила, что это же удовольствие мне, скорее всего, предстоит испытать и на следующий год.

Гермиона взвизгнула и схватилась руками за шею, на которой появлялись жаберные щели. Посочувствовать ей я не успел, потому что и самого полоснуло по шее как огнём. Да, приятного мало... Растерявшаяся подруга хватала ртом воздух, забыв, что теперь она — рыбка. На поверхности воды, кроме нас, уже никого не было. Чувствуя, что у меня самого грудная клетка судорожно сжимается от недостатка кислорода, я схватил в охапку очумелую Гермиону и нырнул.

Приток воздуха через жаберные щели мгновенно прочистил мозги и привёл меня в состояние телячьего восторга. Едва удержавшись, чтобы не заорать от радости, я нарезал круги вокруг застывшей на месте с круглыми глазами Гермионы. Ощущение холода исчезло, вода была вполне комфортной температуры. Заставив себя не таращиться на облепленную тонкой тканью ладную фигурку подруги, а заниматься тем, ради чего мы полезли в озеро, я принялся осматривать дно в поисках каких-нибудь пещер. Гермиона уже пришла в себя, и мы медленно поплыли вперёд. Иногда в поле нашего зрения мелькали стайки рыб, один раз на нас попыталась напасть парочка гриндилоу, которых мы отпугнули струёй кипятка, да изредка по дну пробегали маленькие крабы. Вероятно, летом здесь более оживлённо, но сейчас большая часть обитателей всё ещё находилась в зимней спячке. На дне тоже не было ничего интересного, за исключением одной затопленной лодочки из тех, на которых перевозят первокурсников.

Гермиона тронула меня рукой за плечо и показала на красные цифры "Темпуса". Оказывается, уже прошло две трети часа, и если мы не хотим потом добираться к берегу вплавь по поверхности ледяной воды, то нам следует поторопиться. Мы развернулись и поплыли в обратном направлении уже с большей скоростью. К берегу мы добрались почти в обрез. Осталось несколько метров, когда исчезли жабры. Щёлкая зубами, как два голодных крокодила, мы принялись в темпе одеваться, но тут до меня дошло, что на берегу стоят только Дадли и Луна. Невилл и Сьюзен не вернулись. Поверхность озера была ровной и гладкой. А ведь количество жаброслей у всех было одинаковым. Жабер у них уже нет, значит, они должны быть на поверхности, даже если и не успели вернуться на берег. Я вспомнил, что Сьюзен говорила, что не умеет плавать, и мороз пробрал по коже уже не от холода, а от страха. Не успев даже полностью одеться, я принялся вновь лихорадочно раздеваться. Жабросли я жевал уже на бегу и нырял в озеро ещё без жабер. Кто-то плюхнулся в озеро вслед за мной, но оглядываться было некогда. У ребят и так почти не оставалось шансов. Счёт шёл уже не на минуты, а на секунды. Холодный рассудок говорил, что и этих секунд уже нет, и прошло слишком много времени, но я упорно плыл вперёд, уповая на чудо. Свернув налево, я как можно быстрее поплыл по следам Невилла и Сьюзен, на ходу осматривая дно. Паника — плохой помощник, и я бы не заметил пещеры и проплыл мимо, если бы меня не дернули за ногу. Только теперь я понял, кто бросился в воду вслед за мной. Гермиона показывала пальцем в направлении роскошного куста водорослей. Рядом с ними в небольшом холме зияла пещера, а прямо перед ней разлёгся гигантский кальмар, перекрывая вход своей тушей. Теперь всё стало понятно. Ребята полезли исследовать пещеру, а тем временем явилось местное чудо-юдо и, не найдя себе лучшего места отдыха, перекрыло выход. Но если Невилл и Сьюзен находятся в пещере, то каковы шансы, что они ещё живы? К тому же нам ещё нужно придумать, как прогнать отсюда кальмара. Эту тушу вряд ли можно отпугнуть струёй кипятка, как гриндилоу. Уж больно он толстокожий... Подплыв к кальмару, мы с Гермионой стали испытывать на зверюге весь свой арсенал. Оказалось, что он не любит щекотки и жалящих заклинаний. Подняв тучу ила, лениво помахивая щупальцами, недовольный монстр убрался, освободив нам путь.

Вплыв в пещеру, мы растерялись. Один коридор разветвлялся на три. В каком из них искать наших друзей? А если мы выберем неправильный и потеряем время, которое может стоить жизни ребятам? Здравый смысл робко пискнул, что спустя пятнадцать-двадцать минут, которые прошли с тех пор, как исчезли жабры, спасать там уже некого, но я его безжалостно заткнул. В отчаянии я уже собрался нырять в правый коридор, когда из центрального выскочил патронус. От неожиданности растерявшись, я смотрел на непонятное существо, пока Гермиона меня чуть ли не силой тащила в коридор. Окрылённые надеждой, мы не плыли, а летели, ведь если они посылают патронуса, то, по крайней мере, точно живы. Но как?! Как можно остаться в живых, пробыв столько времени под водой? И откуда патронус? Ведь на тренировках ни у одного из них телесный патронус не получался...

Туннель закончился тупиком, и мы едва не столкнулись со стеной, не успев сбросить скорость. Тупик... Но где же Невилл и Сьюзен?

Неожиданно под потолком вспыхнул огонёк, и в его свете мы увидели болтающихся в воде под потолком друзей. Оказывается, действие жаброслей действительно давно закончилось, но ребята остались живы благодаря тому, что между потолком и поверхностью воды было небольшое воздушное пространство. Как могло так получиться в подводной пещере, было непонятно, но пришлось очень кстати.

Бросившись туда, мы увидели живых и вполне здоровых друзей. Внезапно меня осенило, что я, как идиот, бросился на помощь, но даже и не подумал прихватить с собой хоть один пакетик жаброслей. Как же теперь они смогут доплыть до берега? Но предусмотрительная Гермиона уже протягивала Невиллу тот самый заветный пакетик. Умница моя! Обо всём позаботилась!

— Разделите пополам. Этого хватит, чтобы вернуться, — сказала она и снова нырнула.

С жабрами ей было тяжело находиться на воздухе. Невилл торопливо разделил пакетик жаброслей со Сьюзен, и вскоре мы вчетвером уже плыли к выходу из пещеры. Кальмар после щекотки и жалящих заклинаний поспешил убраться подальше от места, где над ним так поиздевались. Поэтому до берега мы добрались без приключений.

Когда мы выбрались на берег и, стуча зубами, принялись быстро одеваться, к нам подбежал Дадли.

— Я чуть не сошёл с ума. Вначале вы где-то застряли, — он сердито посмотрел на Невилла и Сьюзен. — А потом ещё и Гарри с Гермионой следом отправились.

— А я думал, что и ты за мной поплывёшь, — я пытался застегнуть мантию одеревеневшими от холода пальцами.

— Я и хотел, но когда ты бросился в воду, Гермиона сказала нам с Луной остаться и ждать на берегу на случай, если вы разминётесь, и Невилл со Сьюзен вернутся раньше. Чтобы они не отправились вас искать.

Я в очередной раз восхитился предусмотрительностью моей подруги. Ведь, действительно, они могли просто заблудиться и выйти с другой стороны. А вернувшись на берег и не обнаружив никого из нас, наверняка бы полезли обратно в озеро. Так бы мы и искали друг друга, пока запас жаброслей не закончился, а их у нас ещё много осталось.

— Хорошо, что всё благополучно закончилось, — Сьюзен вздрогнула. — Если бы вы за нами не приплыли, стала бы эта пещера нашей могилой.

— Вы нашли пещеру? — заинтересовался Дадли. — Что же вы молчите? Давайте, рассказывайте! Вы достали очередной ключ? А пароль подошёл?

— Подожди, не тарахти, — улыбнулся Невилл. — Пещеру мы нашли, но, как оказалось, она не имела никакого отношения к нашей загадке. Обычная пещера... Мы облазили её всю, и там нет никакого намёка на дверь. А пока мы искали, выход перекрыл гигантский кальмар, и мы оказались там замурованными. Какие только заклятия мы в него не бросали — лежит и не шелохнётся.

— Как выяснилось, он боится щекотки и жалящих заклинаний, — ухмыльнулся я.

— А их мы как раз и не пробовали, — удивился Невилл. — Кто бы мог подумать? Ну, в общем, когда мы не смогли выбраться, то вспомнили, что когда осматривали пещеру, то в одном из коридоров обнаружили под потолком воздушное пространство. Время действия жаброслей уже подходило к концу, и чтобы не утонуть, мы бросились туда. Надеялись, что там мы сумеем продержаться до того времени, как кальмар уйдёт, и, сделав глубокий вдох, мы сможем добраться до выхода из пещеры и всплыть на поверхность озера.

— Так себе план, — усомнился я. — Неизвестно, когда это чудо озёрное решило бы удалиться. А у вас была всего лишь одна попытка, и если бы, доплыв до входа, вы обнаружили, что кальмар всё ещё там, то вернуться назад вы бы уже не смогли — воздуха бы не хватило.

— У вас его не хватило бы даже чтобы доплыть до выхода — слишком далеко, — добила ребят Гермиона. — И даже если бы вы остались там, то воздух рано или поздно закончился бы. Или вы просто могли замёрзнуть в ледяной воде и умереть от переохлаждения.

— Умеете вы утешать, — буркнул недовольно Невилл.

— Главное, что всё закончилось благополучно, и вы живы и здоровы, — оптимистично заявил Дадли, хлопая друга по плечу.

Сьюзен чихнула.

— Не очень-то они здоровы, — заволновалась Гермиона. — Им нужно срочно выпить перечное зелье. Да и нам всем тоже не помешает. Давайте все быстро в школу!

— Сейчас. Ещё только один вопрос остался, — вспомнил я. — Кто из вас отправил навстречу нам патронуса? Ведь у вас же ничего не получалось на тренировках.

— Наверное, со страху получилось, — хмыкнул Невилл. — Это Сьюзен... Она в экстремальной ситуации умеет сконцентрироваться и совершить невозможное. А вы его видели?

— Ещё бы. Только благодаря ему мы вас и нашли, — подтвердил я. — Молодец, Сьюзен! А что это за зверь у тебя такой получился? Какая-то толстая мышь без хвоста и передвигается на двух ногах.

Гермиона фыркнула и шлёпнула меня по плечу.

— Мышь... На двух ногах... Гарри, ты что — никогда хомяков не видел?

Я опешил. Мысль о том, что это — обычный хомяк, даже не пришла мне в голову. Привык, что патронусы — в основном более или менее крупные животные.

— Я тебе обязательно парочку на день рождения подарю, — ехидно пообещала Гермиона.

— Да уж, с моим образом жизни мне только хомяков не хватает. Тут все, кому не лень, пытаются меня прихлопнуть.

— Ничего у них не получится, — с важным видом заявила Гермиона. — Не бойся. Пока я рядом — тебя никто не тронет.

Выдержки не хватило — и она рассмеялась. Вслед за ней расхохоталась и вся компания.

* * *

Нам крупно повезло, что наша эпопея с озером закончилась для нас только приёмом перечного зелья и дымом из ушей. Это было просто чудо, что никто ничего не отморозил и не утонул. Но лезть в озеро повторно желания не изъявлял никто. Робкая Сьюзен вдруг проявила железный характер, продемонстрировав, что она — достойная племянница своей известной тёти. Она заявила, что не только сама туда больше не полезет, но и никого из нас не пустит, а если мы осмелимся игнорировать её слова, она сообщит об этом тёте и бабушке Невилла. Игнорировать Августу Лонгботтом у нас бы не получилось при всём желании, и, поворчав для приличия, все согласились, что озеро нам не по зубам. Жаль, конечно, было бросать загадку на середине пути, но у нас всё равно на неё совершенно не оставалось времени.

Под чутким руководством Гермионы мы занялись подготовкой к экзаменам. Те, кому какие-то предметы давались лучше, занимались с теми, у кого с этими предметами были проблемы. Таким образом, Гермиона занималась с Невиллом нумерологией и зельями, Луна объясняла Дадли и мне древние руны. Хоть она и была на курс младше нас, но в Когтевран шляпа отправила её не за красивые глазки. Сьюзен была сильна в истории магии, и её лекции были для нас куда интереснее и понятнее, чем лекции старого призрака. По крайней мере, на её уроках никто не спал, а это уже показатель. Я же помогал друзьям в ЗОТИ. Мы не забросили свои занятия. Даже наоборот — в преддверии экзаменов стали заниматься ещё интенсивнее. В скором времени все научились вызывать телесного патронуса. Теперь странная компания призрачных зверей, состоящая из Гермиониной выдры, хомяка Сьюзен, зайца Луны, росомахи Невилла, барсука Дадли и моей овчарки вполне дружно сосуществовала на наших тренировках.

* * *

Матч Гриффиндор-Слизерин мы выиграли, хотя и с трудом. Когда мне удалось поймать снитч, Слизерин выигрывал с перевесом в девяносто очков. С Малфоем пришлось повозиться. Он далеко не слабый ловец, да и настроен был решительно, поэтому победа мне досталась нелегко. Когда я после матча объявил своей команде, что больше играть не буду, мне сначала не поверили, а потом чуть не порвали на сотню маленьких Поттеров. Чего я только не наслушался о себе. Оказалось, я — предатель, которому плевать на свой факультет, дутый герой, и вообще переметнулся на сторону слизеринцев. Один только Оливер Вуд, мечтательно поглаживая кубок, заявил:

— Я на тебя не в обиде. Только благодаря тебе я смог его хоть в руках подержать.

Хоть кто-то оценил. А остальные, вместо того, чтобы орать, лучше бы сами играть научились, а не надеялись на одного ловца.

Друзья моё решение полностью поддержали. Особенно радовалась Гермиона, которая после моего триумфального падения с метлы места себе не находила, пока я гонялся за снитчем, лавируя среди бладжеров.

Ещё одной личностью, которая радовалась моему уходу из команды, был Рон Уизли. Он почему-то, возомнил что теперь может совершенно безнаказанно вякать про меня всякие гадости, и что его непременно возьмут в команду и он будет поглядывать на меня свысока. Вякнул он один раз, после чего побежал в больничное крыло вправлять свёрнутую набок челюсть. Всё-таки мы тренировались не только на палочках, и кулак у меня был крепкий. Как ни странно, но Финниган и Томас за друга не вступились, а наоборот, пытались убедить его не нарываться. Но когда это Уизли умные советы слушал? Ну, а насчёт того, чтобы взять это чудо в команду... Если ума нет, пусть берут. Будут плестись в самом хвосте. Впрочем, это уже их проблема. У меня и без квиддича дел хватает.

* * *

Усиленная подготовка к экзаменам дала свой результат. У меня, Невилла и Дадли было по одному "выше ожидаемого". Девочки отстрелялись на "превосходно". Когда профессору Снейпу пришлось поставить Невиллу "превосходно" за идеально сваренное зелье, он так посмотрел на нашу компанию, словно подозревал нас в мировом заговоре.

После практического экзамена по зельям, который был у нас последним, ко мне подбежала взъерошенная Гермиона, заявила, что нам всем нужно срочно собраться, и снова убежала, чтобы сообщить остальным.

Недоумевая, что такого могло произойти на экзамене, о чём срочно необходимо всем рассказать, я пожал плечами и отправился к месту встречи.

В ожидании, пока все соберутся, Гермиона нервно бегала по комнате.

— Я всё поняла, — заявила она, когда вся компания была в сборе. — Нам необходимо ещё раз осмотреть ванную старост. Мы играли не по правилам и просто осматривали пустой бассейн. А ведь в стихах чётко говорилось: "Тебе придётся утонуть". А мы проигнорировали эту фразу. Как можно утонуть в пустом бассейне? Если мы хотим что-то найти, то нужно действовать строго по инструкции.

— Ты совсем переучилась? — очумелыми глазами уставилась на подругу Сьюзен. — Не удалось утонуть в озере, значит, ты решила утопить нас в бассейне?

— Можешь не идти, — отрезала Гермиона. — Если нужно будет, то я и сама могу пойти.

— Куда пойти? Топиться? — я обалдел от такого заявления. — Никуда я тебя не отпущу! Ни одна загадка не стоит человеческой жизни!

— Да не по-настоящему топиться! Я думаю, что дверь покажется, только если человек, не сопротивляясь, пойдёт ко дну. В любом случае вы будете рядом и не дадите мне действительно утонуть. Попробовать ведь можно?

— Попробовать можно, — согласился я. — Но ты туда не пойдёшь. Девочкам там делать нечего. Я попробую.

— А почему это ты? Я это придумала, значит, я и пойду.

— Или я, или никто никуда не пойдёт!

— Поттер, хватит изображать из себя пуп Земли, — ухмыльнулся Дадли. — Я, может, тоже хочу погеройствовать.

— Мы все пойдём, — заявила Луна. — И все попробуем. До сих пор мы всё делали сообща. Зачем ломать традицию?

— И Сьюзен пойдёт? — ехидно поинтересовалась Гермиона.

— И пойду!

— Девочки, не ссорьтесь, — миролюбиво улыбнулась Луна. — Бассейн большой, места всем хватит.

— Чтобы утопиться, — ехидно добавил Дадли.

* * *

"Топиться" мы отправились той же ночью. Впрочем, и выбора у нас уже не было. На следующий день все студенты уезжали на каникулы. Снова испытывать судьбу с мантией-невидимкой мы не решились. Просто бродили до отбоя в окрестностях, потом вошли в ванную и наложили на дверь запирающие чары. Целеустремлённая Гермиона сразу же принялась наполнять бассейн тёплой водой. Жабросли мы с собой прихватили, но решили не использовать — для чистоты эксперимента. Все разделись и сосредоточенно всматривались в бассейн, надеясь увидеть какие-то признаки двери, но сквозь прозрачную воду дно выглядело точно так же, как и в пустом бассейне.

Первоиспытателем вызвался Дадли. Действуя согласно сценарию, он доплыл до середины бассейна, глубоко вдохнул и, демонстративно сложив руки, медленно пошёл ко дну. Вначале ничего не происходило, но по мере того, как тело Дадли опускалось, на дне бассейна стали вырисовываться контуры двери. Стоило кузену прикоснутся к этой двери, как он исчез. Дверь осталась... Нетерпеливая Гермиона нырнула и попробовала войти следом, но номер не прошёл. Дверь исчезла при её приближении. Видимо, правило насчёт "утонуть" требовалось соблюдать беспрекословно. Мокрая Гермиона вынырнула, сделала глубокий вдох и пошла ко дну в лучших традициях утопленников. На этот раз всё получилось, и она исчезла, так же, как и Дадли, лишь прикоснувшись к таинственной двери.

Мрачно полюбовавшись пустым бассейном, я решительно полез в воду. Где бы ни была сейчас моя безрассудная подружка — я её там не оставлю. Сделав глубокий вдох, я стал медленно опускаться на дно. Вот передо мной появились контуры двери, и в следующий момент я почувствовал, как моё тело словно магнитом тянет сквозь выложенное плиткой дно бассейна. Эффект был приблизительно такой, как на платформе девять и три четверти. Вот только попал я в какое-то странное место, где не было ничего — ни пола, ни стен, ни потолка. Воды, впрочем, тоже не было. Вокруг стояла непроницаемая тьма. Наклонившись, я ощупал то, на чём стоял, но под ногами ничего не было. Однако я стоял на этом "ничто", и стоял вполне устойчиво. Сделать шаг вперёд было страшно. Казалось — шагнув, провалишься в бездну и будешь падать целую вечность. Но и оставаться на месте было бессмысленно. Набравшись храбрости, я шагнул вперёд... и ничего не произошло. Нога ступила словно на твёрдую поверхность. Нагнулся, ощупал... Под ногами снова ничего не было. Чертовщина какая-то... Я решил просто идти, не задумываясь о том, куда ступаю. Не задумываться не получалось... Страх никуда не делся. Сердце ёкало каждый раз, когда нога опускалась в кромешной тьме.

Но всё когда-нибудь кончается — и, сделав очередной шаг, я вдруг очутился в небольшой комнате. В центре комнаты спиной ко мне стояла Гермиона. Я обрадовался — по крайней мере, с ней ничего не случилось. Но где тогда кузен?

— Гермиона, а ты Дадли не видела? — спросил я.

Она обернулась... В один момент я забыл, как дышать. В груди Гермионы торчал нож, а светлое платье вокруг раны было красным от крови.

— Гарри, — прошептала она и попыталась улыбнуться.

Видимо, это забрало у неё последние силы, и, покачнувшись, она тряпичной куклой упала к моим ногам.

— Нет! — заорал я раненым зверем и бросился к ней.

Спасти? Исцелить? Отдать жизнь за неё? Да что угодно... Только бы снова увидеть её улыбку, услышать голос, ощутить тепло её руки... Только не она...

— За что?! — простонал я и протянул руку к Гермионе, но рука прошла сквозь тело, как через воздух, ничего не ощутив.

Я впал в ступор. Что это значит? Гермиона не настоящая? Её здесь нет? Облегчение от того, что она, возможно, жива, меня совсем подкосило, и я, опустившись на колени, разрыдался. Сквозь пелену слёз я заметил какое-то движение и, подняв голову, увидел уже знакомую картину — падающую и умирающую Гермиону.

Не веря своим глазам, я поднялся на ноги и подошёл к ней. Рука, ожидаемо, прошла сквозь тело. В душе закипала злость. У кого хватает наглости так жестоко шутить? Где эта тварь, которая играет чувствами людей? Вытаскивая наружу самые потаённые страхи... Я замер, прервав свою мысль. Страхи... "И страху в душу заглянуть..." Значит, это всего лишь очередной этап игры? Что за бездушное существо придумало этот квест? И как я должен его пройти? Что мне нужно сделать? Преодолеть свой страх? Но как возможно это преодолеть? Я ошалело смотрел, как передо мной прокручивается один и тот же видеоролик: Гермиона падает, поднимается и снова падает... Каждый раз моё сердце словно обрывалось. К этому невозможно привыкнуть. Это невозможно преодолеть.

Внутри царапалось какое-то чувство, будто это всё уже было, но как-то не так... Что-то знакомое... Услужливая память подбросила когда-то услышанные слова: "Они показывают ваши самые потаённые страхи..." Кто это сказал? Мужской голос... Профессор Паркинсон? Боггарт?! Блин, это всего лишь боггарт! Тогда, на занятии, до меня просто не дошла очередь, и я не видел своего боггарта. Значит, чтобы добраться до нужной двери, мне просто надо расправиться с боггартом? Просто? Кто сказал, что это — просто? Сделать страшное — смешным... Как можно сделать смешной смерть близкого человека?

— Ридикулус!

На теле Гермионы появляется ещё одна рана. На меня с недоверием и ужасом смотрят глаза, полные слёз.

— Нет! Я не могу! Я не хочу!

Кто-то тормошит меня за плечи, а я боюсь открыть глаза — вдруг это снова галлюцинация...

— Гарри! Гарри! Всё в порядке? — слышится голос Луны.

— Нехило тебя приложило, братишка, — голос Дадли? Или ещё одна извращённая шутка?

Кто-то бросается мне на шею, всхлипывает, целует в щеку...

— Живой... Ты живой...

Зажмуриваюсь изо всех сил.

— Гарри, ты не хочешь меня видеть?

Столько боли в голосе... Как я могу не хотеть её видеть? Хочу... Очень хочу... Но только без ножа в груди...

— Спящая красавица, открой глазки, — ехидный голос Дадли.

— Прекрати над ним издеваться! — кричит Гермиона. — Откуда тебе знать, что он пережил?

— Эй, я вообще-то тоже там был. Ну подумаешь — боггарт...

— И ты тоже с ним не справился!

— Можно подумать — ты справилась.

— И я не справилась... С таким нельзя справиться, — Гермиона снова всхлипнула и зарылась лицом в мои волосы.

Эй, это что? Всё по-настоящему? Осторожно открываю глаза...

— Живая... — шепчу я пересохшими губами, и крепко прижимаю к себе свой самый дорогой "мираж".

— Ты видел меня?.. — карие глаза смотрят на меня с испугом и немного с надеждой. Я киваю головой. — И я, Гарри... Я тоже видела тебя...

Она не заканчивает фразу, но я знаю, что она хотела сказать. Видела меня мёртвым... Это самый большой её страх?

— Но как же нам теперь справиться с этим заданием? — растерянно пробормотал я. — Хоть режьте меня, но я туда больше не пойду!

— А больше туда и не надо ходить, — развеселился Дадли. — Луна справилась с заданием. Поэтому мы все и смогли вернуться.

Я недоверчиво посмотрел на Лавгуд, которая, шкодливо улыбнувшись, продемонстрировала мне ключ и лист пергамента.

— Луна, а если не секрет, что тебе показал боггарт? — поинтересовалась любопытная Гермиона.

— Что вы все со мной поссорились, и я опять одна.

— И как ты с этим справилась? — спросил я, понимая, насколько бедная девочка боится одиночества.

— А я подумала и решила, что если один раз с вами подружилась, то и ещё раз смогу.

— Логично, — согласился я. — Мне в этом плане было сложнее. То, что видел я, изменить было невозможно.

— И что это было? — почему-то шёпотом спросил Невилл.

— Гермиона с ножом в груди...

— Ох! — подруга прижалась ко мне и всхлипнула. — А я видела, как ты от "Авады" падал...

— А я лишился магии, — пробормотал Дадли.

Мне был понятен его страх. Столько лет мечтать и завидовать... Получить этот дар для него было равно чуду. Чувствовать магию в себе — и в один момент всего лишиться, стать обычным... Да, тут особо не посмеёшься. Луне было проще. В её случае ещё можно было всё вернуть. К тому же, ей помог её неистребимый оптимизм.

— А я видел, как мои родители снова вернулись в Мунго, — тихо признался Невилл.

Да, его тоже можно понять. Здесь та же ситуация, что и у Дадли. Чудо — оно такое хрупкое. В любой момент может развеяться, словно его и не было.

— Сьюзен, а что тебе показал боггарт? — поинтересовалась Луна.

— Мышей... — пролепетала Боунс, отчаянно краснея и опустив глаза.

— Мышей?! — изумилась Гермиона. — И ты не смогла с ними справиться?

— Ага... Их было много, — чуть не плакала девочка. — Смейтесь надо мной, если вам хочется...

— Сьюзен, да никто над тобой не смеётся, — Невилл обнял расстроенную подругу за плечи. — Мы же и сами не справились со своими страхами. Одна Луна у нас — герой.

— Да, кстати, герой, прочитай уже наконец эту многострадальную загадку! — взмолилась Гермиона. — Хоть узнать, из-за чего мы мучились...

Луна развернула листок:

"А эту дверь найти поможет

Обычный зверь — пушистый кот.

Тот, кто подсказки вместе сложит,

Тот дверь четвёртую найдёт.

И если рядом человек,

Что разделить готов с тобой

И боль, и горечь, и успех,

То ключ четвёртый будет твой."

— Ущипните меня, — простонал Дадли. — Неужели в этот раз нам не нужно топиться, вешаться, или ещё как-нибудь сводить счёты с жизнью? Обычный кот? Вы шутите?

— Ещё неизвестно, куда этот кот нас заведёт, — недоверчиво пробормотал я.

— И ещё более неизвестно, где вообще искать этого кота, — согласилась со мной Гермиона.

— Так может, пойдём, поймаем миссис Норрис и потребуем, чтобы она отвела нас к ключу, — предложил Дадли.

— Во-первых, миссис Норрис — не кот, а кошка, — заявила рассудительная Гермиона. — А во-вторых, и дураку понятно, куда она тебя приведёт — к Филчу. Нужно искать конкретного кота, о котором и говорится в загадке.

— Да эту загадку, может быть, писали сто лет тому назад! — возмутился Дадли. — Ни один кот не живёт так долго.

— Если учесть, насколько сильная магия задействована в этих загадках, не удивлюсь, если и кот будет какой-нибудь магический. Хотя, можно проверить и обычного...

Гермиона принялась рассуждать на своей волне, не обращая на нас внимания. Если подруга ударилась в рассуждения, она и тролля не заметит.

— Я тут подумала насчёт пароля, — отозвалась Сьюзен. — "Разделить... и боль, и горечь, и успех..." Может, это — "брак" или "семья"? Ну, как там говорится? "И в болезни, и в здравии..."

— А может, "друзья"? — предложила свой вариант Луна.

— Тогда уже — "дружба", если судить по предыдущим паролям — "любовь", "героизм", "счастье", — уточнил я.

Невилл зевнул:

— Может, пойдём спать? Голова совершенно не желает работать. Уже утро скоро.

— Как пойдём? Под мантией-невидимкой? — спросил я.

— Да ну её, — вздрогнул Невилл. — Впрочем, Луну и Сьюзен можно под нею отправить, а мы и так дойдём.

— А если поймают? — засомневался я.

— Да кому мы нужны в последнюю ночь перед каникулами? — хмыкнул Дадли. — Даже баллы уже подсчитаны — не снимешь.

Так и решили. Луна со Сьюзен отправились под мантией. Я подхватил всё ещё находящуюся в трансе Гермиону, и мы осторожно, перебежками, добрались до башни Гриффиндора. Нам повезло. Отделались только моралью от Полной Дамы, которая нам высказала, что мы сами не спим и ей нет от нас покоя. Впрочем, её речью никто не впечатлился. Слишком уж все были уставшими и вымотанными. Единственным нашим желанием было поскорее добраться до кроватей и хоть немного поспать перед отъездом домой.

* * *

С лёгкой руки развесёлого Сириуса это лето у нас планировалось как развлекательно-увеселительное. Сначала мы всей компанией дружно отпраздновали день рождения Дадли. Потом крёстный сделал щедрый жест и отправил нас всех, во главе с собой, отдыхать на море. Разомлевшие и обгоревшие на солнце, мы вернулись в Англию и попали "с корабля на бал", то есть, прямо на свадьбу вышеупомянутого Сириуса и Амелии Боунс. После этого мы подверглись двойному дню рождения. Начали с дня рождения Невилла и без перехода закончили моим. Вымотанные и очумелые от развлечений, мы мечтали только об одном — чтобы нас оставили в покое. Хотелось просто выспаться и в тишине спокойно позаниматься уроками. Поход за учебниками стал для нас утешением, уже потому, что при этом не присутствовал неугомонный Сириус, который и из этого скромного мероприятия умудрился бы организовать феерическое шоу.

Но и спокойно почитать учебники нам не удалось. На горизонте вновь нарисовался Сириус и с сияющим видом заявил, что достал всем билеты на Чемпионат мира по квиддичу.

Я вздохнул. Канон снова меня догнал. Теперь у нас по плану была грандиозная встреча с Пожирателями. Видимо, и от Турнира отмазаться не удастся. Ну что же, значит, едем на Чемпионат. Главное — держать палочку в надёжном месте, чтобы всякие Краучи со своими домовушками её не стащили.

* * *

Как ни ругался дядя Вернон, но его пришлось оставить дома. Если бы это зависело от меня, то я предпочёл бы и тётушку оставить вместе с ним, зная, какие события нас ожидают. Но тётя Петуния категорически заявила, что без неё ни Дадли, ни я никуда не поедем.

Разместились мы в двух палатках, разделившись по половой принадлежности. Как говорится: мальчики — налево, девочки — направо. Рядом с нами расположилась шикарная шёлковая палатка Малфоев. Только павлинов не хватало...

Разумеется, никто не собирался заниматься такой ерундой, как Уизли в каноне. Палатки установили взмахом волшебной палочки. Еду на костре также не готовили. Внутри палаток имелись комфортабельные кухни. Пока мы осмотрелись и пообщались со знакомыми, домовушка Тина приготовила прекрасный обед для всей нашей компании.

Матч действительно был зрелищным. Прекрасно ощущалась разница между нашими школьными играми и профессиональным квиддичем. Крам меня не впечатлил. Слишком угрюмый, смотрит на всех исподлобья. Но ловец он талантливый. Особенно, если учесть, что он ещё школьник.

Вернулись в палатки уже в сумерках. Помня, что спать нам долго не придётся, я не стал переодеваться в пижаму. Глядя на меня, Невилл и Дадли поступили так же, не задавая вопросов. Они уже успели убедиться, что если я что-то делаю, значит, это неспроста. Сириус с мистером Грейнджером вообще не ложились. Обосновавшись на кухне, они самозабвенно обсуждали прошедший матч за рюмочкой "чая", пользуясь отсутствием женского контроля.

Среди ночи нас, ожидаемо, разбудили крики. Сонные и зевающие, мы выползли на улицу — и тут сон как рукой сняло. Палатка нашей женской половины горела. К счастью, закопченные и напуганные обитательницы палатки успели эвакуироваться без малейшего ущерба. Августа и Амелия помогали Сириусу тушить пожар. Девочки сидели под деревом, пытаясь привести себя в порядок. Дадли с Невиллом успокаивали бившуюся в истерике тётушку.

Успокоившись насчёт нашей компании, я обратил внимание на соседей. Палатка Малфоев тоже горела с одной стороны. Видимо, что-то вспомнив, Драко вбежал внутрь, но тут пламя разгорелось сильнее и охватило всю палатку. Изнутри послышался крик. Я быстро оглянулся по сторонам, прикидывая, кого бы позвать на помощь, но как назло, поблизости были только наши девочки, которым и без того досталось. Взрослые и Дадли с Невиллом, видимо, отправились помогать знакомым. Так что другого выхода не было — кроме меня, спасать бедного Дракошу больше некому.

Пользуясь тем, что в этом скопище волшебников отследить колдовство несовершеннолетних было невозможно, я с головы до ног облился водой из волшебной палочки и нырнул в горящую палатку. В сплошном дыму, да ещё и в незнакомом помещении, ориентироваться было проблематично. Поливая водой всё вокруг себя, я брёл наугад, пока не наступил на что-то мягкое. Ощупав находку и посветив "Люмосом", я убедился, что жертва нашлась. Малфой был без сознания. Судя по валяющимся рядом с ним обломкам, его привалило люстрой. Мешкать было нельзя. Огонь наступал со всех сторон, и слабая струйка воды из волшебной палочки испарялась, не достигая пламени. Облив Драко и — повторно — себя, я потащил его к выходу, попутно уворачиваясь от падающих горящих предметов. Уже в шаге от выхода я заметил, что потолок, который уже не могли удержать наполовину сгоревшие стены, стал стремительно крениться в нашу сторону. Рванувшись вперёд, я вывалился наружу, придавив собой мычащего Малфоя. За моей спиной палатка сложилась, как карточный домик, превратившись в кучу пылающих обломков.

Наше триумфальное появление не осталось незамеченным. Навстречу нам уже бежали: с одной стороны — наши девочки, а с другой — лорд Малфой с министром. Если судить по компании Люциуса и его нарядной одежде, в шоу, устроенном Пожирателями, он не участвовал. Это неожиданно порадовало. Почему-то не хотелось думать о нём, как об отрицательном персонаже. Подбежав к нам, он принялся ощупывать сына и размахивать над ним волшебной палочкой, проверяя его состояние. Драко открыл глаза, и отец прижал его к себе, не заботясь о том, что мокрый и грязный сын пачкает его изысканную мантию. Маска холодного аристократа слетела с него, как шелуха, и под ней оказался любящий отец, волнующийся за своего ребёнка. Впрочем, убедившись, что жизни Драко ничего не угрожает, он вновь спрятал свои чувства под привычной личиной. Вежливость и аристократическое воспитание требовало обратить внимание и на меня.

— Мистер Поттер, я надеюсь, с вами всё в порядке? — поинтересовался Люциус, бегло осмотрев меня и не заметив никаких повреждений.

— Всё в порядке, лорд Малфой. Благодарю вас за беспокойство.

Меня уже ощупывали и тормошили девочки в шесть рук.

— Вы спасли моего единственного сына. Теперь у семьи Малфоев перед вами имеется долг жизни.

Упс! Это хорошо или плохо? Нужно выяснить у миссис Лонгботтом и миссис Блэк. Боюсь, что сам я в этом не разберусь.

— Если вы не против, мистер Поттер, я бы хотел встретиться с вами в ближайшее время, чтобы договориться, какую ответную услугу я могу вам оказать. Подумайте, посоветуйтесь со старшими и пришлите мне сообщение, где и когда вам было бы удобно встретиться. А сейчас, простите, я вынужден вас покинуть — моему сыну требуется помощь семейного целителя.

Попрощавшись с лордом Малфоем, я призадумался. Иметь в должниках такую влиятельную личность — это очень полезное приобретение. Вот только неизвестно, как работает этот долг и что я могу попросить в его уплату. Есть у меня одно щекотливое дельце, связанное, пусть и косвенно, с семейством Малфоев, но вот вопрос — сможет ли Люциус мне в этом помочь? Нет, всё-таки нужно поговорить с кем-то, кто хорошо разбирается в традициях магического мира.

* * *

Собрав единственную уцелевшую палатку и кое-какие вещи, которые удалось спасти из другой, сгоревшей палатки, мы отправились в поместье Лонгботтомов. Так как из всей нашей компании аппарировать могли только трое взрослых, то пришлось вызывать на подмогу эльфов. В поместье мы смогли привести себя в порядок, слегка перекусить и наконец-то выспаться. Уже близился рассвет, когда мы смогли добраться до постелей. Проснулись мы только после полудня. Пообедав, все стали собираться домой, и тут я вспомнил, что собирался выяснить о долге жизни. К счастью, молодожёны Блэк ещё не ушли.

Я улыбнулся, вспомнив, как мучился после свадьбы, не зная, как теперь называть супругу Сириуса. "Мадам Боунс" — уже было неактуально, а "мадам Блэк" — непривычно... Спор разрешила сама новобрачная, потребовав, чтобы мы называли её просто Амелией. Шкодливо улыбнувшись, она заявила, что ей не хочется чувствовать себя старухой рядом с Сириусом, которого мы зовём по имени.

— Крёстный, можно вас ещё ненадолго задержать? У меня вопрос к Амелии...

— Гарри, что-то случилось? — забеспокоилась Амелия.

— Да не то чтобы случилось... В общем, вы знаете, что я вытащил Драко Малфоя из горящей палатки... а его отец сказал, что у них теперь имеется долг жизни передо мной, и он хотел бы со мной поговорить, чтобы решить, как он сможет его погасить. Вот я и хотел узнать, что из себя представляет этот долг и что я могу попросить в его уплату?

Сириус присвистнул и с восхищением посмотрел на меня.

— Крестник, ну ты даёшь! Самого Малфоя взял за жабры! А я как-то проглядел этот момент.

— Не ты один, — призадумалась Амелия. — Мы все упустили это из виду. Люциус прав. Действительно, если бы не ты, то его наследник, скорее всего, просто сгорел бы в той палатке. А это несомненно, накладывает на него долг жизни. Если бы Драко был совершеннолетним, то этот долг повис бы на нём самом, а так — выплачивать его предстоит Люциусу или Нарциссе.

— А что будет, если они не выплатят долг? — поинтересовался я.

— Ничего хорошего. Таким, как Уизли, от этого долга не было бы ни холодно, ни жарко. А для тех, кто беспокоится о чистоте крови, как Малфои, это очень серьёзно. Невыплаченный долг передаётся из поколения в поколение, обрастая "процентами". Если его игнорировать, то потомки Люциуса могут обзавестись клеймом предателей крови. Кроме того, этот долг будет висеть на их магии, как гиря, не позволяя в полную силу развиться магическим способностям. Поэтому, чем раньше его выплатить, тем лучше.

— А что я могу попросить у него в уплату долга?

— Что угодно, только не деньги. Нет, это не против магии, просто оценивать человеческую жизнь деньгами — это, прежде всего, унизительно для тебя самого. Получится, что ты спас Драко ради наживы. Да и Люциусу будет неприятно, что жизнь его сына будут оценивать в денежном эквиваленте. Лучше всего попросить какой-нибудь артефакт или услугу. Но, разумеется, это должна быть серьёзная услуга, иначе магия не сочтёт долг оплаченным. Иными словами, если ты попросишь Люциуса налить тебе чашечку чая — этого недостаточно для выплаты долга жизни, — Амелия хитро улыбнулась. — Но, насколько я могу судить, ты уже придумал, что у него попросишь?

— Есть у меня одна мысль, но я не знаю, сумеет ли он добыть для меня эту вещь.

— Не спросишь — не узнаешь. А когда вы договорились встретиться?

— Мы ещё не договорились, — ответил я и подумал, что в делах с таким прожжённым типом, как Малфой, мне не помешает поддержка взрослых волшебников. — А если я договорюсь с ним о встрече на завтра, вы с Сириусом не могли бы присутствовать при этом, чтобы всё было правильно?

— Гарри, о чём ты спрашиваешь? — возмутился крёстный. — Мы с Амелией и так тебя не отпустили бы одного. Как только получишь ответ от Малфоя, сразу же нам сообщи.

* * *

Мы возвращались домой полумагловским-полумагическим способом. До "Дырявого котла" добрались по каминной сети, а к дому тёти нас подвёз мистер Грейнджер на машине. Первым делом я сразу же отправил Буклю с письмом для Люциуса. Ответа ждать пришлось недолго. Лорд Малфой, судя по всему, и сам стремился побыстрее решить этот щекотливый вопрос, поэтому с моим предложением согласился. Встретиться он предложил в доме Амелии. Это было замечательно, потому что именно там и жили наши молодожёны. В доме Сириуса до сих пор обитал беглый Дамблдор, вот и пришлось беспризорному крёстному отправляться жить к супруге. Общение с бывшим директором теперь ограничивалось редкими визитами Сириуса в дом предков. Как уж они с Амелией решили вопрос с этим подселенцем, понятия не имею, но точно знаю, что ей было известно о Дамблдоре. Видимо, пожалела старика...

Отправив несчастную Буклю теперь уже к Блэкам, я немного погоревал о том, что дядя категорически высказался против подключения камина в их доме. Сириус предлагал посодействовать. Тётя оценила все выгоды такого предложения, но дядя наотрез отказался, видимо, просто из вредности. К магическим вещам в своём доме он уже давно привык, постоянно расспрашивал нас с Дадли о том, как проходит наша учёба. Да и зелье, которое я ему подарил, он спокойно выпил, благодаря чему значительно сбросил вес и превосходно себя чувствовал. Так что, других противопоказаний к появлению работающего камина в нашем доме, кроме дядиного упрямства, я не видел. Но мы с Дадли не теряли надежды, что ещё сможем уговорить его. Мама Гермионы поначалу тоже пугалась, но уже начала соглашаться, что в этом имеются свои плюсы. Теперь осталось только сломить сопротивление дяди, и можно давать задание Сириусу, а то ему некуда приложить свою бьющую через край энергию. Пусть уж лучше чем-то полезным займётся.

* * *

На следующий день с утра шёл дождь, и я ворчал, что если бы у нас работал камин, не было бы нужды мокнуть под дождём. Тут ещё и Дадли вставил свои пять кнатов, напомнив дяде, как ему приходилось торчать часами под "Дырявый котлом", дожидаясь, пока мы вернёмся с покупками. А тётя ехидно заметила, что позже ему придётся ещё разок туда съездить, чтобы меня забрать.

— Вы меня уже достали! — взревел дядя. — Делайте, что хотите — хоть транспортный камин в доме, хоть вертолётную площадку на крыше! Только меня оставьте в покое!

Хлопнув дверью, дядя отправился выводить машину из гаража.

— Гарри, не забудь, скажи Сириусу, что Вернон согласен, — заявила довольная своей маленькой победой тётушка и пошла на кухню, чтобы упаковать пакет пирожков в качестве гостинца для Блэков.

Когда я вывалился из камина в гостиной дома Амелии, оказалось, что лорд Малфой уже прибыл и ждёт меня, попивая чаёк в компании радушных хозяев. Меня отряхнули от каминной сажи, усадили за стол и сунули в руки чашку с чаем. Амелия выложила на блюдо пирожки тети Петунии и присоединилась к нам.

Лорд Малфой надкусил пирожок, изобразил вежливое восхищение и положил его на блюдечко.

— Мистер Поттер, наша семья выражает вам глубочайшую благодарность за спасение единственного наследника. В знак нашей признательности мы готовы оказать вам любую услугу, если только это будет в наших силах. У вас имеются какие-либо пожелания? Что мы можем сделать для вас?

Ну что же, как говорится — сам напросился, за язык никто не тянул.

— Сестра вашей супруги — Беллатриса Лестрейндж, сейчас находится в Азкабане. В уплату долга жизни мне нужна одна вещь из её сейфа. Насколько я понимаю, леди Малфой имеет право доступа в сейф сестры. Не так ли?

На меня уставились три пары глаз разной степени ошалелости. Такого они от меня явно не ожидали. Люциус первым пришёл в себя.

— Вы же понимаете, мистер Поттер, что гоблины сообщат Беллатрисе, что именно и кто взял из её сейфа. Зная её нрав, можно быть уверенными, что она, не задумываясь, уничтожит всю мою семью, если эта вещь достаточно ценная для неё. Может, вы согласитесь выбрать что-нибудь из моего сейфа?

— К сожалению, мне очень нужна именно эта вещь, а не какая-нибудь другая. Мы можем её вернуть назад через час, или даже меньше, но она будет повреждена. Такой вариант вас устроит? Впрочем, если хотите, можно сделать копию этой вещи и оставить в сейфе. Кстати, а разве гоблинам известно, что именно взял человек в сейфе? Можно ведь изобразить, что леди Малфой, наоборот, что-то положила в сейф. С вашим умом, лорд Малфой, я не сомневаюсь, что вы непременно что-нибудь придумаете.

— Могу я узнать, что это за вещь? — поинтересовался недовольный Люциус.

— Чаша Пенелопы Пуффендуй.

Амелия удивлённо охнула, Сириус изумлённо уставился на меня, Люциус постарался не выдать своего удивления.

— Вы уверены, что эта реликвия хранится в сейфе Беллы? И, даже если это правда, неужели вы хотите её уничтожить?

— Лорд Малфой, у меня есть для этого очень серьёзные причины. Если бы была другая возможность, я бы никогда не причинил вреда такому раритету. Но у меня нет другого выхода.

— А могу я узнать эти причины? — сквозь невозмутимую маску холодного аристократа пробилось детское любопытство.

— Я бы не хотел, чтобы искусные легилименты смогли прочитать эту мысль в вашей памяти. В этом случае она станет для вас приговором. Иногда лучше ничего не знать.

Может, я и не убедил Люциуса, но напугал — это уж точно. Сейчас он явно в панике соображал, в какую лужу я его пытаюсь посадить, и как ему оттуда выбраться. Видимо, поняв, что выкрутиться ему не удастся, он предпочёл решать проблемы по мере их поступления.

— Хорошо, я согласен. Встретимся завтра в десять часов утра в Гринготтсе.

Лишь только в камине погасло зелёное пламя после ухода лорда Малфоя, на меня уставились две пары любопытных глаз. Мне сразу же захотелось прыгнуть в камин и отправиться куда угодно, только бы подальше отсюда. Может, я так бы и сделал, но интуиция мне подсказывала, что эта парочка не остановится ни перед чем, чтобы получить ответы на свои вопросы. С них станется даже обездвижить меня и допросить.

— Иди сюда, Гарри, — тоном змея-искусителя проворковала Амелия. — У нас ещё осталось много чая и пирожков.

— И вопросов... — добавил Сириус.

С обречённым вздохом я вернулся за стол и взял в руки чашку с чаем.

— Молодец, хороший мальчик, — похвалила Амелия. — А теперь объясни нам, что за комедию ты тут устроил? Мы с тобой не связаны долгом жизни, поэтому и не обязаны участвовать в твоих авантюрах вслепую. Как ты предпочитаешь: будешь отвечать на вопросы или просто расскажешь всё с самого начала?

— Давайте вопросы, — выбрал я. Рассказывать всю историю было лень. — Сириус знает эту историю. Я ему её уже рассказывал. Он вам всё потом объяснит.

— Хорошо... Зачем тебе чаша Пуффендуй?

Я посмотрел на Сириуса и по его бледному виду понял, что он уже сделал правильные выводы.

— Да, Сириус, ты верно всё понял. Эта чаша — очередной крестраж Волдеморта.

Судя по тому, что теперь побледнела и Амелия, слово "крестраж" было ей знакомо.

— Откуда ты знаешь, что это — крестраж и что он находится в сейфе сумасшедшей Беллы?

— Василиск рассказал. Это вам объяснит Сириус. Он в курсе. И да, я владею серпентарго.

— Я так понимаю — ты хочешь уничтожить чашу? — предположила Амелия. — Но такие предметы очень трудно уничтожить, практически невозможно. Думаешь, у тебя хватит силы?

— Мы уже уничтожили три крестража. Об этом вам также расскажет Сириус. У меня есть яд василиска, а у крёстного — кинжал гоблинской работы. Смочив его в яде, мы и уничтожили крестражи.

— Это опасно?

— С двумя проблем не было, а медальон Слизерина потрепал нам нервы. Об этом опять же расскажет Сириус.

— Так, хватит! — не выдержала Амелия. — Кто-нибудь из вас сейчас же мне всё объяснит! Если после рассказа Сириуса у меня возникнут вопросы, мне что — к Дурслям бежать?

— Хорошо, тогда пусть Сириус рассказывает, а я пока буду пить чай.

Крёстный по памяти пересказал мою сказочку о василиске. Амелия задумалась. Зная её цепкий ум, я даже не сомневался, что она не будет настолько наивной и доверчивой, как её супруг. И я не ошибся...

— Гарри, я не хочу говорить, что ты обманываешь, но не договариваешь — это уж точно. Некоторые места в этом рассказе звучат, мягко говоря, сомнительно. Например, такое феноменальное совпадение, что ты решил продемонстрировать друзьям знание серпентарго в единственном месте Хогвартса, которое реагирует на этот язык...

— Видимо, мне повезло, — я решил упираться в свою версию до последнего.

— Понятно... Не хочешь рассказывать... Ладно, второй вопрос. Ты всегда лезешь во все неизвестные норы и туннели, которые находишь? Вот так — без проверки, без страховки и без ума?

— Гриффиндор — это диагноз... — вздохнул я.

Сириус довольно оскалился.

— Ты бы тоже туда полез? — поинтересовалась Амелия у мужа.

— Спрашиваешь!.. Мы бы все туда полезли. Ведь там нас могут ждать шикарные приключения...

— Или голодный василиск... — добавила Амелия. — С этим вопросом всё ясно. Мне, пуффендуйке вас, гриффиндорцев, не понять. Ладно, идём дальше. Вы влезли в неизвестную нору, встретили там тысячелетнего василиска, и он с радостью предложил вам дружбу и рассказал все свои тайны. Тебе не кажется, что это слишком притянуто за уши?

— Нет, не кажется. Василиск — эмпат и чувствует, кто пришёл к нему с добром, а кто — со злом. Подружился он с нами действительно с радостью. Столько лет сидеть в подземелье одному, а тут — говорящий, да ещё и с добром. Это ж сколько новостей узнать можно... А секретами он с нами поделился позже, когда мы уже были друзьями.

— И вот он так и сказал прямо, что чаша Пуффендуй находится в сейфе Беллатрисы Лестрейндж? — скептически поинтересовалась Амелия.

— Вот прямо так и сказал! А если не верите, я могу вас с ним познакомить. Сами его обо всем расспросите, — с вызовом заявил я, прекрасно зная, что проверить мои слова они не смогут.

— Ладно, не топорщи колючки, ёжик ты наш! — улыбнулась Амелия. — Верим мы тебе, верим... Но это не значит, что у меня не появятся к тебе новые вопросы.

Конечно, появятся... Вот только не факт, что я на эти вопросы правдиво отвечу. Ой, не факт...

Наконец меня отпустили. К тому времени, как я вышел из "Дырявого котла", дядя ждал меня уже около часа и ругался, как сапожник. Думаю, теперь он точно не станет возражать против каминной сети. Я не забыл сообщить крёстному и Амелии, что нам удалось уговорить дядю, и теперь подключение работающего камина к нашему дому — только дело времени.

* * *

На следующий день, чтобы не слишком мучить дядю, мы решили, что он только отвезёт меня к "Дырявому котлу", а назад меня доставит Сириус с помощью аппарации. В Гринготтсе нас уже дожидались Люциус и Нарцисса. Пока леди Малфой разыскала и принесла нам чашу Пуффендуй, крёстный договорился с гоблинами насчёт аренды всё той же комнаты с высшей защитой. У Малфоев было время подумать, и они решили, что возвращать в сейф повреждённую чашу так же опасно, как и унести её совсем. Дефект сразу же бросится в глаза, а для того, чтобы выяснить у гоблинов, кто хозяйничал в её сейфе, Беллатрисе понадобится не более пяти минут. Поэтому, взглянув на оригинал, Люциус трансфигурировал простую чашку, которую принёс с собой, в полную копию знаменитой реликвии. Копию вернули в сейф Беллатрисы, а я подтвердил, что долг жизни выплачен. Вспышка магии между нами немного испугала меня, но Люциус, снисходительно улыбнувшись, заявил, что это означает, что всё прошло нормально. На этом Малфои откланялись, а мы с Сириусом отправились уничтожать очередной крестраж.

Бедная Амелия извелась, пока ожидала нас в холле Гринготтса. После рассказа Сириуса о том, как мы уничтожали предыдущие крестражи, она очень боялась за нас. Неизвестно, какую дополнительную защиту Волдеморт мог ещё наложить на чашу. Но на этот раз нам повезло. Всё ограничилось только воем и вспышками, которые не причинили нам никакого вреда.

Этот крестраж был для меня самой большой проблемой. Как я ни ломал голову, но придумать способ пробраться в сейф банка с такой защитой не сумел. Летать на драконе мне не улыбалось. К тому же для этого нам нужен был гоблин, а уговорить зелёненького пойти на преступление против своих же сородичей казалось слишком уж невероятным. Поэтому я был просто в восторге, что всё так удачно сложилось. Теперь оставалась только Нагайна и сам Волдеморт. Можно сказать, мелочи жизни...

* * *

В этом году возвращение в школу не обошлось без приключений. Луна с её отцом совершили чудо и где-то раздобыли маленькую самочку василиска в подарок Шшушше, чтобы ему жилось веселее. Вот только нам пришлось поморочиться с довольно-таки приличных размеров ящиком со змеюшкой. "Маленький" василиск представлял собой трехметровую гадину с норовистым характером. В поезде оставить её было нельзя — домовики, доставляющие багаж студентов в школу, инфаркт получат, не говоря уже о том, что после этого змею у нас просто конфискуют. Возникал вопрос — как протащить зверушку в школу и не попасться с контрабандой. Отправить её в Тайную комнату мы не успевали — нужно было присутствовать на праздничном пиру. Максимум, что можно было сделать — это оставить ящик в нашей спальне, а после пира уже попробовать проникнуть в Тайную комнату.

Мы погрузились в последнюю карету и последними пробрались в школу. А к тому времени, как мы со всеми предосторожностями добрались до Гриффиндорской башни, там уже никого не было — все отправились в Большой зал. Накрыв ящик мантией-невидимкой, мы с Невиллом и Дадли под охраной Гермионы прошмыгнули в спальню мальчиков и запихнули увесистый ящик под мою кровать. Мантию я забрал. Кому взбредёт в голову лезть ко мне под кровать? Со спокойной душой мы отправились на праздничный ужин.

Директор Макгонагалл объявила о том, что в этом году в Хогвартсе проводится Турнир трёх волшебников. Пожалуй, из всей школы только я, Гермиона и профессор Снейп не обрадовались этой новости. Гермиона знала, чем мне грозит этот Турнир. Снейп вообще никогда и ничему не радовался. А я понял, что канон снова меня догнал. Мне придётся участвовать в этом самоубийственном мероприятии. Непонятно было только — кто же бросит моё имя в кубок. Педагогический состав остался прежним. Преподавателем ЗОТИ по-прежнему был профессор Паркинсон. Никого нового в школе не появилось, если не считать первокурсников. Если предположить, что Барти Крауч-младший прячется под обороткой, то как это определить? Студентом он быть не может, потому что тогда он не сможет превратить кубок в портал. Доступ к кубку может быть только у преподавателей или организаторов Турнира. Конечно, ещё есть вероятность, что он может прятаться под личиной кого-то из Дурмстранга или Шармбатона, но опять же — как это определить?

В следующий миг мне захотелось побиться головой о стол. Идиот! Карта Мародёров же показывает всех, даже если они здесь находятся под обороткой. Сразу же, как закончится ужин, нужно не забыть посмотреть карту. Ох! Василиск... В первую очередь надо придумать, как его перетащить. В гостиной всегда крутится куча народу. Пронести мимо них огромный ящик, и чтобы его никто не увидел — это из области фантастики. Доставить его в спальню было проще.

Но вот что делать теперь, когда после ужина в гостиной будет толпиться весь Гриффиндор в полном составе? Окинув взглядом гриффиндорский стол, чтобы лучше оценить размер проблемы, я понял, что в общей картинке чего-то не хватает. Присмотревшись повнимательнее, я понял — не хватает Рона Уизли и Симуса Финнигана. Чтобы Уизли пропустил ужин, должно произойти что-то невероятное. По коже пробежал холодок. Предчувствие вопило во весь голос, что самое невероятное, что сейчас находится в школе — это наш василиск. Есть сразу же расхотелось. Отложив в сторону вилку, я как можно незаметнее выбрался из-за стола. В коридоре меня догнали Гермиона и Дадли с Невиллом.

— Гарри, что случилось? Куда это ты так шустро рванул? — поинтересовался кузен.

— И при этом ничего нам не сказал, — обиделась Гермиона.

— Ребята, у меня плохое предчувствие. Вы заметили, что Уизли и Финнигана не было на ужине? Я боюсь, что они могли добраться до василиска.

— Ой! Думаешь, она могла их окаменить? — глаза подруги от ужаса стали круглыми, как блюдца.

— Это вряд ли... Она ещё маленькая и сил у неё на это не хватит, но оцепенеть они могли запросто. И как тогда нам её ловить? Да ещё, чтобы она и нас при этом не оцепенила?

Оставшееся расстояние до башни Гриффиндора мы пробежали на одном дыхании. Опасаясь за друзей, не умеющих говорить на серпентарго, я попросил их подождать за дверью, а сам вошёл в гостиную.

Мда... Оказывается, с ужина мы ушли не первыми... В гостиной на диванчике сидели близнецы Уизли, а в кресле возле камина — Ли Джордан. Можно было бы подумать, что они что-то замышляют, если бы только вся троица не была оцепеневшей. Искать беглянку, осматриваясь по сторонам, было чревато. Достаточно встретиться с ней глазами, и моя "избранная" персона пополнит этот "музей восковых фигур". Закрыв глаза, я зашипел на серпентарго:

— Малышка, где ты прячешься? Вылезай, но только не смотри на меня, а ещё лучше — закрой глазки.

— Я боюсь... Люди могут меня обидеть...

— Не бойся, я и мои друзья тебе поможем спрятаться там, где никто не сможет тебя обидеть. Только для этого я должен тебя увидеть и при этом не оцепенеть.

— Хорошо... Я верю тебе, говорящий. Можешь открыть глаза.

Осмотревшись, я обнаружил василиска в углу комнаты.

— Если я сейчас позову сюда моих друзей, ты не причинишь им вреда?

— А они меня не обидят?

— Нет, не обидят. Они нам помогут.

Выглянув за дверь, я обнаружил, что, к счастью, кроме Гермионы и Дадли с Невиллом, пока никто из Большого зала не вернулся. Это давало нам небольшую фору во времени. В двух словах я обрисовал ребятам ситуацию. Гермиона мгновенно придумала план по спасению шкодливого василиска. По этому плану мальчики оставались в коридоре и изображали двух перепуганных идиотов на случай, если кто-то вернётся с ужина до того, как мы с Гермионой выполним нашу часть плана. В их задачу входило не впускать никого в гостиную, кричать, что там произошло что-то страшное, нагнетать панику и сеять хаос. Мы же с Гермионой должны были уничтожить ящик, в котором притащили василиска, и отправить змеюшку в Тайную комнату.

В спальне мальчиков мы обнаружили оцепеневших виновников "торжества" — Уизли и Финнигана и открытый ящик. Гермиона быстро трансфигурировала ящик в фигурку котёнка и сунула его к себе в карман. Я нашёл в сумке мантию-невидимку, и мы снова вернулись в гостиную. Змею пришлось попросить обернуться вокруг моей талии и не кусаться. Набросив на нас с василиском мантию-невидимку, Гермиона влезла туда же, и мы со всеми предосторожностями выбрались в коридор. Убедившись, что, кроме наших ребят, там пока больше никого нет, мы приступили к выполнению второй части плана. Мальчики отправились в библиотеку, чтобы обеспечить себе алиби, а мы с Гермионой под мантией-невидимкой двинули в Тайную комнату. Даже маленький василиск оказался увесистой штучкой. Если бы не помощь подруги, я бы наверное, уронил его по дороге. Поэтому я был безумно рад, когда смог выпустить беспокойного питомца, и василиск дальше пополз самостоятельно.

Познакомив Шшушшу с новой подругой и прервав его излияния благодарности, мы пообещали, что встретимся в самое ближайшее время, и отправились назад. Нам предстояло расхлёбывать последствия наших непродуманных действий. Неизвестно, будут ли помнить оцепеневшие о том, что видели василиска, или нет, но на всякий случай нам ещё предстояло придумать какую-то убедительную сказочку.

Окольными путями мы с Гермионой добрались до библиотеки, но Дадли и Невилла там уже не было. Для отвода глаз мы взяли в библиотеке по паре книжек и не спеша направились к своей башне. Гриффиндор никто не осмелился бы назвать спокойным и уравновешенным факультетом, а уж в такой ситуации — и подавно. Шум и крики мы услышали ещё на подходе к башне. Когда мы подошли к галдящей толпе студентов, мадам Помфри с преподавателями как раз выносили оцепеневших. Изобразить испуганно-заинтересованные физиономии нам не составило труда, а от желающих нам всё рассказать и всласть посмаковать подробности отбою не было. Страсть к сплетням у нашего факультета была вторым любимым развлечением после поиска приключений на свою... голову. Из сплетен мы узнали столько нового, что изображать удивление уже не требовалось — у нас и без того неплохо получалось. Оказывается, в нашу башню проникли Пожиратели во главе с Волдемортом для того, чтобы планомерно истребить под корень семью Уизли, а Финниган и Джордан пострадали, как свидетели. На мой робкий вопрос — откуда взялся Волдеморт, если я его вроде как уничтожил тринадцать лет назад, мне снисходительно ответили, что у Пожирателей имеется много Волдемортов. Они у них лежат в глубокой пещере в замороженном виде, и по мере надобности их достают по одному и размораживают. Гермиона поинтересовалась — чем именно Пожирателям не угодила семья Уизли? На это ей объяснили, что Уизли уже сами по себе являются угрозой магическому миру, а у Волдеморта ещё и аллергия на рыжих. В качестве доказательства нам сунули под нос факт убийства моей матери.

Да уж... Оказывается, нам вовсе и не нужно было ничего придумывать. С такой бурной фантазией наш факультет сам придумает самое невероятное объяснение, ещё и приведёт доказательства. Теперь становилось понятным, как могло магическое сообщество поверить байкам Риты Скитер. Отыскав в толпе Дадли и Невилла, мы выяснили, что тут произошло в наше отсутствие. В библиотеке они долго не задержались, а взяв, как и мы с Гермионой, по паре книг, пошли назад. К тому времени из Большого зала уже начали возвращаться студенты, и затеряться в толпе было несложно. А потом им осталось только таращить глаза и выслушивать различные версии происшествия.

* * *

Пострадавших отправили в больничное крыло. Профессор Спраут в срочном порядке выращивала мандрагоры. Какое-то время по школе бродили авроры, но так ничего и не обнаружили. Вскоре это происшествие позабылось, вытесненное грядущим Турниром. Мы были вне подозрения и расслабились. А зря...

— Мистер Поттер, задержитесь, пожалуйста, — тоном, не обещающим ничего хорошего, заявил профессор Снейп, когда мы собирали свои вещи после урока.

Пожав плечами, я отдал свою сумку Дадли и уселся за первый стол в ожидании неприятностей.

— Гарри, может, мне остаться с тобой? — забеспокоилась Гермиона.

— Мисс Грейнджер, я просил остаться только мистера Поттера, а не вас. Или он не в состоянии обходиться без няньки?

Гермиона сердито фыркнула и выбежала из кабинета.

— А теперь я жду от вас объяснения того, что произошло на вашем факультете.

— А почему вы думаете, что я знаю это объяснение? — попытался выкрутиться я.

— Поттер, не морочьте мне голову! Если вы ещё не забыли, то перед тем, как спускаться в Тайную комнату, я перечитал всё, что нашлось в библиотеке о василисках. Я в состоянии отличить действие взгляда василиска от действия заклинания. Как василиск сумел пробраться в вашу башню? Вы решили его выгулять по школе?

Снейп уставился на меня с таким видом, словно это я хожу по школе и окаменяю всех взглядом. Вот почему сразу — Поттер?

— Никуда он не ходил. Вернее — не ползал. Он и в дверь нашу бы не пролез.

— Тогда где вы взяли другого василиска, который сумел пролезть в вашу дверь?

— А почему сразу я?

— Поттер, вы — идиот? Кроме вас, в Гриффиндоре больше нет змееустов. Раз мы не смогли найти змея, значит, кто-то помог ему выйти. Скорее всего — это был тот же человек, который помог ему также и войти.

— А может, он сам пришёл и сам ушёл...

— Вы хотите сказать, что у вас там проходной двор — заходи кто хочешь, бери что нравится? И при этом никто не заметил здоровенную змею? — ехидно ухмыльнулся Снейп.

— Почему не заметили? Очень даже заметили, потому и лежат теперь в больничном крыле.

— И вам хочется, чтобы жертв стало больше?

— Не будет больше никаких жертв, — не выдержал я. — Это была глупая случайность. Если бы один идиот не полез, куда его не просят, всё было бы нормально и никто бы не пострадал.

— Поттер, ваша наивность меня умиляет, — ехидство профессора уже зашкаливало. — А вы не знали, что Гриффиндор — это питомник идиотов? Они там на каждом шагу. Чего вы ожидали? Надеюсь, теперь вы мне сможете объяснить, как вам удалось протащить здоровенную змеюку в школу так, что этого никто не заметил?

— Никакая она не здоровенная. Метра три, не больше.

— Вам было мало одного василиска в школе, и вы притащили ещё одного? Кстати, где вы умудрились его раздобыть?

— Понятия не имею. Это мистер Лавгуд её где-то достал.

— Зачем? — профессор смотрел на меня, как на умственно отсталого, и в этот раз я был с ним абсолютно согласен.

Ответ на этот вопрос был настолько идиотским, что его не хотелось даже озвучивать. Теперь я это прекрасно понимал...

— Чтобы василиску было не скучно одному...

— Поттер, не разочаровывайте меня. Я так надеялся, что вы попали на Гриффиндор случайно, а вы, оказывается, имеете право носить гордое звание короля идиотов.

— Я и так попал туда случайно. Шляпа хотела меня отправить на Слизерин, — подбросил я шпильку профессору, но результат оказался противоположным.

— Именно вас? Или, может, Поттера? Значит, гриффиндурость — это ваша личная заслуга. Можете гордиться.

— Да знаю я, что это идиотизм. Но василиску действительно одиноко, а мы не можем посещать его часто. К тому же малышка сидела в ящике у меня под кроватью. Кто бы мог подумать, что этот идиот Уизли туда полезет? До сих пор, при всех его недостатках, у него не было привычки лазить по чужим вещам.

— А почему вы сразу не оттащили её в Тайную комнату?

— Но мы же должны были присутствовать на распределении, иначе бы нас наказали.

— Вы так боялись лишить факультет десятка баллов? — удивился Снейп. — С каких пор Гриффиндор стал этого бояться? Вы бы вернули их на первом же уроке. А теперь нужно ждать, пока созреют мандрагоры, потом варить из них сложное зелье, да и аврорату это всё ещё нужно как-то объяснить...

Я опустил голову. На тот момент наш план казался идеальным, но теперь было видно, что уже изначально в нём зияли дыры размером с дверь Большого зала.

— Ваше счастье, Поттер, что жертвы только оцепенели, и их легко вылечить зельем из мандрагоры. А если бы они окаменели? Кто бы отвечал за гибель пяти студентов?

— Что вы, сэр?! Она же ещё маленькая и не может никого окаменить. Она бы и вовсе никому не навредила, если бы сама не испугалась.

Профессор тяжело вздохнул.

— Хорошо, я понял. И где сейчас находится этот маленький и безобидный василиск?

— В Тайной комнате.

— Значит, так, Поттер. Я никому ничего не расскажу, потому что и сам уже стал вашим сообщником. Но так как вы добавили мне работы, то будет честно, если вы на добровольных началах будете мне помогать. Половина вашей компании отправится в теплицы к профессору Спраут и поможет ей с мандрагорами, а вторая половина будет варить зелье. И ещё одно, — подумав, добавил профессор, — не помешало бы вам где-нибудь раздобыть безобидную неядовитую змею и поселить её в ящике под вашей кроватью. Неизвестно, что будут помнить жертвы после излечения. А если все пятеро в один голос будут твердить о змее, которая была у вас под кроватью? Значит, змея должна быть. Но только обязательно неядовитая. За ядовитую вас накажут.

— Но, сэр, обычная змея не могла бы их оцепенить, — растерялся я.

— Вот именно, — согласился Снейп. — Поэтому она и будет вашим алиби. Змея безобидна — значит, змея ни при чём. Ищите того, кто наложил заклятие оцепенения. Ну, а если они ничего об этом не вспомнят — спокойно отпустите змею в Запретный лес, чтобы никто её не видел.

Ну, профессор! Ну, голова! Всё продумал. Я уже жалел, что с самого начала нашей эпопеи мы не доверились ему. Он бы придумал, как безопасно отправить василиска в Тайную комнату, и при этом никто бы не пострадал.

* * *

Ждать созревания мандрагор до конца года не понадобилось. На этот раз в теплице были уже почти взрослые растения, и нужно было только ускорить их созревание. Отбывать повинность в теплицы отправились Невилл, Дадли и Луна. А мы с Гермионой и Сьюзен готовили зелье. Оказывается, одна только основа для него готовится месяц. А учитывая, сколько компонентов входит в его состав, то работы хватило всем. Девочки занимались непосредственно зельем, а мне доверили подготовку ингредиентов. Понимая, что виноваты, мы добросовестно трудились, стараясь загладить свою вину. Только последний этап приготовления зелья профессор взял на себя. Взрослые мандрагоры могут легко убить своим криком, поэтому резать мандрагору он предпочёл самостоятельно, чтобы не рисковать жизнями неопытных студентов. Как бы то ни было, но к началу Турнира все оцепеневшие приступили к занятиям. Пойманная в Запретном лесу змея нам не пригодилась. Жертвы не помнили, от чего они пострадали. Со змейкой было жаль расставаться, но у нас был с нею честный договор, что она поживёт у меня месяц, а потом я её отпущу. В общем, расстались мы друзьями.

* * *

Со всеми этими проблемами мы позабыли и про нашу загадку с ключами, и даже про Турнир. И только когда Кубок огня выплюнул бумажку с моим именем, я вспомнил, что так и не проверил по карте — под чьей же личиной прячется Барти Крауч-младший. Мысленно обругав себя последними словами, я поплёлся в комнату, где собрались все чемпионы. Робко попытавшись отделаться от этого сомнительного счастья, я получил ожидаемый результат. Мне никто не поверил, что я не бросал своё имя в Кубок, и облив презрением, заявили, что обратного пути уже нет. Даже Снейп смотрел на меня с подозрением. Что говорить обо всех остальных? Такое же недоверие и возмущение я получил и от студентов. Единственное отличие от канона состояло в том, что значков "Поттер-вонючка" не было, потому что Драко не настраивал свой факультет против меня. Он не забыл, что я вытащил его из горящей палатки, и хоть долга жизни на нём уже не было, но и простой человеческой благодарности оказалось достаточно. Более того, он с огромным удовольствием поставил очередной фингал Рону Уизли, когда тот начал вопить, какой я весь из себя нехороший, нечестным путём в чемпионы пролез. Была бы моя воля, я бы с удовольствием уступил своё чемпионское место Уизли — пусть зарабатывает себе вечную славу и тысячу галеонов.

Карту Мародёров я всё-таки посмотрел, и результат меня сразил наповал. Барти Крауч-младший преподавал у нас ЗОТИ под видом профессора Паркинсона. Вот только было непонятно, когда он занял его место? В том, что первоначально профессор был настоящим, сомнений не было. Он пришёл работать ещё на втором курсе, когда, обидевшись на неблагодарную публику, Локхарт бросил преподавание посреди учебного года. Но следующим летом Барти вместе с Петтигрю возродили Волдеморта, поэтому подмена могла произойти только позже. Если бы он, как в каноне, принялся учить нас непростительным, то это сразу бросилось бы в глаза, но здесь он вёл себя примерно и не отсвечивал, вот я ни о чём и не догадался. Куда он дел настоящего Паркинсона, было непонятно. На карте Мародёров его не обнаружилось.

Пообещав самому себе почаще поглядывать на карту, я решил заняться ещё одним неотложным делом. Раз уж меня втянули в этот дурацкий Турнир, мне нужно постараться максимально себя обезопасить. Я не могу избавиться от драконов и прочей гадости, которая ждёт меня на Турнире, но могу, по крайней мере, попробовать избавиться от Волдеморта. После уничтожения почти всех крестражей остались только змея и сам, пока ещё недоделанный Волдеморт. Я знаю, где они сейчас находятся, и если туда неожиданно нагрянуть, то одним махом можно избавиться от этой гадости раз и навсегда. Из тех, кто знает о крестражах, добраться туда смогут только взрослые. Нашу шестерку никто из Хогвартса не отпустит. Также в этом плане нет никакой пользы от моих тёти и дяди. Сириусу такое ответственное дело поручать нельзя — этот большой ребёнок от нас недалеко ушёл. Амелию посылать сражаться с Волдемортом тем более не годится — не женское это дело. Значит, остаётся только Дамблдор. Он сейчас занимается поисками крестражей, которые уже давно уничтожены. Пусть лучше реально поможет. Силы у него немеряно, справиться со змеёй и, максимум, парочкой Пожирателей он сможет без труда. Значит, решено, даём дедушке наводку, и пусть доказывает, что он — светлый волшебник.

Основная трудность заключалась в том, чтобы и все важные сведения директору сообщить, и самим при этом не засветиться. Нужно было действовать от имени некоего анонимного доброжелателя. Провозившись вместе с Гермионой два часа над письмом, мы остались довольны полученным результатом:

"Уважаемый мистер Дамблдор!

Когда-то я был вашим учеником, и меня крайне возмущает то, что вам приходится скрываться. Как можно сомневаться в человеке, который всю свою жизнь боролся ради общего блага? Я не сомневаюсь, что где бы вы ни находились сейчас, вы по-прежнему продолжаете бороться со злом. Совершенно случайно мне удалось узнать информацию, которая, возможно, будет вам полезна.

Тёмный Лорд разделил свою душу на несколько частей и создал крестражи. Некоторые из них уже уничтожены. Это медальон Слизерина, чаша Пуффендуй, диадема Когтевран и школьный дневник самого Тёмного Лорда. Остались: кольцо рода Мракс и его любимая змея. Я не знаю, где кольцо, но змея и голем с частицей души этого злодея сейчас находятся в доме, который принадлежал его отцу-маглу. Пожиратели готовятся возродить своего Повелителя. Я не могу сообщить эту информацию аврорам, потому что они мне не поверят, а время терять нельзя. Если Пожирателям удастся провести этот ритуал, в магическом мире снова воцарится зло и хаос. Только вы сможете его победить.

С уважением, доброжелатель."

Отправив письмо, мы с Гермионой переглянулись. Всё, что могли, мы сделали. Теперь осталось только ждать.

Мы с Гермионой перечитали всё, что было о драконах в школьной библиотеке, и не нашли ничего полезного для меня. Из всех этих книг можно было сделать один вывод — никакие заклинания на драконов не действуют. Вернее, действуют, но для этого их должны одновременно накладывать несколько волшебников, а это точно был не мой случай. Самым уязвимым местом дракона были глаза, и можно было бы воспользоваться "Конъюнктивитусом", но я вспомнил, что в каноне, когда это заклинание применил Крам, обезумевшая от боли дракониха передавила половину яиц. А что будет, если она, желая отомстить обидчику, бросится на меня? Мало мне точно не покажется. Оставалась только "Молния". Но здесь меня мучил другой вопрос. Смогу ли я скастовать настолько сильное "Акцио", чтобы метла из Хогвартса ко мне прилетела? Да и опять же были сомнения — получится ли удрать от дракона на метле? Между прочим — метла деревянная и неплохо горит... В общем, как ни крути, а со всех сторон получалось, что быть мне зажаренным, прибитым или съеденным. Все эти варианты мне не очень нравились, и я принялся вспоминать, какие способы укрощения драконов упоминались в фанфиках. Суперсилы у меня не было, анимагией я не владел и не имел никаких защитных амулетов. Вспомнив, что в одном из фанфиков герой умудрился договориться с драконом на змеином языке, я тоже решил попробовать. В конце концов, что я теряю? Не получится — попробую что-нибудь другое... Знать бы ещё, что...

Выходить один на один с драконом и использовать непроверенные методы мне показалось глупым. Поэтому, я решил надеть мантию-невидимку и сбегать пообщаться с драконом. Чтобы не попасться на глаза драконологам, я отправился "на дело" ночью. Благодаря горевшим неподалёку кострам можно было вполне нормально ориентироваться. В библиотечных книгах я видел изображение хвостороги, поэтому сумел различить её среди четырёх громадных туш, сидящих в клетках.

— Привет! — обратился я к спящему чудовищу на серпентарго. — Меня зовут Гарри, а тебя как?

Дракониха подняла голову и уставилась на назойливую букашку, мешающую ей спать. Ну, хоть огнём не плюётся, и то хорошо.

Решив для начала подлизаться к животному, я принялся расхваливать её. Меня внимательно слушали, но не отвечали. Моё красноречие давно иссякло, и я по третьему кругу расписывал красоту зверюги. Наконец до меня дошло, что я уже больше часа морочу голову драконихе и, если не хочу на уроках чувствовать себя сонной курицей, то нужно хоть немного поспать. Я вежливо попрощался и отправился в Хогвартс. За всё это время хвосторога не сказала мне ни слова и только таращилась на меня, как на идиота. В результате я так и не понял — владеют драконы серпентарго или нет.

На следующую ночь я решил повторить свою попытку пообщаться и снова отправился к хвостороге. Услышав моё шипение, она вздрогнула и с изумлением уставилась на меня. На этот раз я долго и нудно делился с драконихой своей автобиографией. Объяснив ей в подробностях, кто такой Гарри Поттер и с чем его едят, я отправился спать. Зверюга так ничем и не показала, что поняла меня, но огнём по-прежнему не плевалась. Это показалось мне хорошим знаком. Я решил, что она всё понимает, просто общаться со мной считает ниже своего достоинства. Ну, ничего — я упрямый. Добиться ответа от хвостороги стало для меня делом чести, поэтому я каждую ночь до первого тура ходил к ней, как на работу, и не меньше часа компостировал ей мозги. Вредное животное дёргалось, таращилось на меня, но не промолвило ни слова.

* * *

В день проведения первого тура я чувствовал себя, как на иголках. Владеет ли дракон серпентарго — так и осталось для меня загадкой, а шансы докричаться до Хогвартса, призывая свою метлу, были уж очень мизерными. Сообразив, что я уже мысленно сложил лапки и приготовился быть съеденным драконихой, Гермиона схватила мою "Молнию" и полезла с нею на трибуны для болельщиков. Это немного подняло мне настроение. Призвать метлу с трибун всё же гораздо проще, чем из школы.

Пока всё шло вполне в соответствии с каноном. После жеребьёвки у меня на ладони прыгала маленькая хвосторога с номером четыре. Немного испуганные, но уверенные в себе старшие чемпионы один за другим прошли испытание, и наконец наступила моя очередь. Чувствуя себя полным идиотом, я крикнул "Акцио, Молния" и чуть было не получил в лоб прилетевшей ко мне метлой. Воодушевлённый удачным началом, я двинулся к хвостороге, сидящей на яйцах, и тут мне вздумалось всё-таки попробовать сначала с ней поговорить. Может, и не придётся тогда устраивать эти смертельные гонки.

Реакция драконихи на моё шипение была совершенно неожиданной. Она подпрыгнула и стала медленно отползать подальше от меня. Во время предыдущих наших встреч она никогда так не реагировала. Чтобы её успокоить, я приблизился ещё на несколько шагов, уговаривая её не нервничать. Вместо этого странное животное дернулось изо всех сил и, оборвав цепь, к которой было привязано, бросилось от меня убегать, позабыв об имеющихся крыльях. Я стоял возле гнезда с яйцами и не знал — плакать мне или смеяться. С метлой в руках я сам себе напоминал сердитого дворника, разгоняющего шкодливых ребятишек. Думаю, что никто из остальных чемпионов не побеждал дракона таким образом. Пожав плечами, я забрал золотое яйцо и полез на трибуну к друзьям. Меня встретили дружным хохотом.

— Гарри, я для чего тебе метлу принесла? — поинтересовалась Гермиона, вытирая слёзы от смеха. — Ты забыл, что на ней летают, а не гоняют ею драконов?

— А зачем ему летать? — заржал Дадли. — При виде Поттера с метлой все драконы разбегаются.

— Вот именно, что разбегаются, — хохотал Невилл. — Дракон от страха забыл, что умеет летать.

— Да ну вас, дураки, — замахнулся я метлой на ржущих друзей.

— Нет, Гарри, с нами такой номер не пройдёт, — хихикнула Гермиона. — Мы не драконы — метлы не боимся.

— Можешь на Уизли метлой помахать. Этот точно убежит, — Дадли кивнул на сидящего неподалёку Рона, который с ужасом смотрел на меня.

Если судить по его взгляду, то я не прогнал дракона, а съел его. Причём, живьём... Впрочем, после оцепенения он постоянно выглядел пришибленным. Видимо, хоть он и не помнил про василиска, но на уровне эмоций ощущал, что то, что с ним случилось, было связано со мной. Я хотел было ему улыбнуться, чтобы успокоить, но побоялся, что неадекватный Рон и улыбку воспримет неадекватно. Не хватало ещё, чтобы при виде меня и Уизли разбегались в разные стороны. Хватит с меня дракона. И без того теперь вся школа ржать будет.

К моему величайшему изумлению, при подсчёте очков выяснилось, что в этом туре я победил.

На факультете по поводу моей победы устроили такой ажиотаж, что для того, чтобы поговорить, пришлось перебраться в Выручай-комнату. Как только за нами захлопнулась дверь, меня принялась тормошить любопытная Гермиона.

— Давай, рассказывай, что ты сделал дракону? Из-за чего он от тебя убежал в таком ужасе?

— Да в том то и дело, что я ничего ему не сделал. Всего лишь говорил с ним на серпентарго.

— Драконы боятся серпентарго? — удивился Невилл.

— Не сказал бы... Я перед этим несколько ночей с этой драконихой на серпентарго разговаривал.

— Они умеют говорить на змеином языке? — заинтересовалась Сьюзен.

— Я так и не выяснил — понимает она меня или нет. Собственно, говорил я один, а она меня вроде как слушала. Но, по крайней мере, не убегала. Не понимаю, что её сегодня так напугало?

— А почему ты ходил к ней сам, а нам ничего не говорил? — возмутилась Гермиона

— Так я же всё равно был под мантией-невидимкой. Мне ничего не угрожало.

— И о чём же ты с ней разговаривал? — полюбопытствовал Дадли.

— Да обо всём... И её расхваливал, и про себя рассказывал, и говорил, что мне от неё нужно...

— И она ни разу не испугалась? — поинтересовалась Луна.

— Каждый раз вначале немного дёргалась, но это, видимо, от неожиданности, а потом просто удивлённо на меня смотрела и слушала.

— Гарри, а во время разговора с ней ты снимал мантию-невидимку? — спросила Гермиона.

— Нет, конечно. Меня же могли увидеть драконологи.

— А в мантии-невидимке тебя не видели не только драконологи, но и сама дракониха. Вот и представь себя на её месте. Каждую ночь приходит непонятно кто и шипит на неё. А потом на Турнире перед нею появляется человек, который так же шипит, как и невидимое существо. Это непонятное явление её пугает, она не знает, чего от тебя ожидать, опасен ты или нет. А когда ты с шипением идёшь прямо к ней, она впадает в панику и убегает. И, думаю, что змеиный язык драконы всё же не понимают. Она просто прислушивалась, пытаясь понять, где находится источник неизвестной опасности.

— Гермиона, ты не права. Если бы она считала меня источником опасности, то окатила бы пламенем, и всё. С её возможностями такая мелочь, как я, ей на один зуб.

— Так и было бы, если бы ты сразу же появился перед ней без мантии. Струя огня — и потенциальная опасность устранена. Но когда на неё шипит сам воздух — это пугает именно своей непонятностью. Хвосторога вглядывается в темноту, пытаясь рассмотреть источник звука, но ничего не видит. Это непонятное явление происходит каждую ночь. Паника нарастает. И тут появляешься ты, весь такой красивый. Дракониха растерялась. Она не может связать в логическую цепочку два схожих явления, потому что не в состоянии понять, как ты мог быть невидимым. Самое простое, что приходит ей в голову — это сбежать от тебя.

— Ты так говоришь, словно драконы разумны, — ухмыльнулся Дадли.

— Так и есть... — вмешалась Луна. — Все животные разумны. Если ты их не понимаешь, это не значит, что они глупы. Ты же не станешь считать неразумным человека, если он говорит на другом языке? У животных другие взгляды на жизнь, другие законы. Они не такие, как мы. Даже не понимая их языка, если понаблюдать за ними, можно убедиться, что всё, что они делают — они делают не просто так, а для чего-то. Ты же убедился в разумности василиска и змей. Почему тогда считаешь, что драконы не способны думать? Я вполне согласна с Гермионой. Гарри спасло только то, что он всё время встречался с драконом в мантии-невидимке. Иначе его бы поджарили ещё в первую встречу.

Мда... Вот тебе и безопасное общение с драконом... Оказывается, меня спасло только то, что дракониха не поняла, что я за зверь такой. Стоило мне показаться ей во всей красе — и Волдеморту уже можно было бы ни о чём не беспокоиться. Кто бы мог подумать, что простая случайность может и жизнь спасти, и помочь выиграть. Впредь не стоит недооценивать животных.

Я дописал эссе по зельеварению и потянулся, разминая затекшие мышцы. В факультетской гостиной остались только мы с Гермионой. Все, начиная с третьего курса, ушли в Хогсмид. Малыши резвились на улице, радуясь погожему дню. Желающих учить уроки, кроме нас, не нашлось. Зато мы, в отличие от некоторых, уже закончили с домашним заданием и не будем бегать в воскресенье вечером и горевать, что времени не хватает. Теперь у нас имеется полтора свободных дня. Готовиться к Турниру мне не нужно. После нашего массового ныряния в озеро второй тур меня не пугал. Жаброслей у нас осталось ещё предостаточно. Надобности грабить несчастного Снейпа не было. В качестве заложника, скорее всего, возьмут Гермиону. Когда я её предупредил об этом, она, вместо того, чтобы испугаться, наоборот — обрадовалась.

— А чего мне бояться? Мой доблестный рыцарь на белом коне прискачет и всех драконов метлой разгонит.

— Так мне в озеро с метлой нырять? И тогда уже не "прискачет", а "приплывёт". Как же я смогу скакать под водой?

— Значит, мой доблестный рыцарь на белой рыбе приплывёт, загребая плавниками, и всех русалок перепугает своими красными трусами со снитчами.

— Эй, у меня нет таких трусов! Не выдумывай! — возмутился я и наколдовал бабочку, примостившуюся на нос хихикающей подруге.

— Я тебе подарю.

— И зачем мне такой кошмар?

— Ну я же говорю — чтобы русалок отпугивать, — усмехнулась Гермиона и перекрасила мне волосы в розовый цвет.

— А может, им такие трусы как раз нравятся. Они тебя отпустят, а меня заберут в свой подводный замок, — я не остался в долгу и наколдовал подруге симпатичные рожки.

— Значит, отдадим им эти трусы, если они им так нравятся, а тебя у них заберём, — Гермиона взмахнула палочкой, и вместо брюк и рубашки на мне оказалось симпатичное коротенькое платьице с пышной юбочкой и кармашком на животе, на котором был вышит дебильного вида зайчик. Оценив мой новый имидж, хулиганка хихикнула.

— Это ты предлагаешь мне назад без трусов возвращаться? Ну уж нет! Я тогда лучше там останусь, — я лениво взмахнул палочкой, и Гермиона осталась только в коротких шортах и топе. А ножки у неё симпатичные...

— Что, настолько в себе не уверен? — ехидно поинтересовалась подруга, украшая мою розовую шевелюру пышным бантом.

— В себе я уверен. Я в русалках не уверен. Неужели ты думаешь, что они меня отпустят, такого красивого? — мстительно прищурившись, я превратил пушистые локоны подруги в сотню тоненьких косичек, торчащих в разные стороны.

— Гарри, я же это потом не расплету! — взвизгнула Гермиона, потянув за косичку.

— Ты — волшебница или погулять вышла? — хихикнул я, любуясь её хулиганским видом.

— Ах ты!.. — Гермиона с разбегу запрыгнула на меня, видимо, пытаясь придушить, но старенькое кресло, в котором я сидел, не выдержало таких издевательств и опрокинулось вместе с нами.

— Нет, ну ты посмотри на них, Невилл, — послышался голос Дадли. — Мы думали, что они тут мучаются над учебниками, а оказывается, им очень даже весело.

— Я только не могу понять, кто из них Гарри, — растерянно пробормотал Лонгботтом.

— Купи себе очки, Невилл, — проворчал я, выползая из-под кресла.

— Поттер, ты себя в зеркале видел? — расхохотался Дадли. — Если ты думаешь, что тебя легко узнать, то подумай ещё раз. Кстати, симпатичное платьице. Всегда так ходи.

— Гарри, у тебя кровь на плече, — заволновался Невилл.

— Это Гермиона меня рогом зацепила, — ехидно заявил я, глядя на хватающую от возмущения ртом воздух подругу.

— Ну ты и нахал! Мои рога не острые, я не могла тебя ими поранить!

— Слышишь, Невилл, пока нас здесь не было, они уже успели и рога друг другу наставить, — заржал Дадли.

— Не знаю, как насчёт наставить, но если будешь много разговаривать, то тебе мы их поотшибаем, — я ласково улыбнулся кузену.

— Мистер Поттер, — со стороны двери послышался знакомый голос профессора Снейпа. — Не хочется прерывать ваше бурное веселье, но я жду вас у себя в кабинете через полчаса. Милое платьице, Поттер.

— Упс! Гермиона, расколдуй меня, пожалуйста. Профессор ждать не любит.

— Так иди... — обиженно проворчала подруга. — Ему понравилось твоё платьице.

Но она всё же привела меня в порядок несколькими взмахами волшебной палочки.

— Давай, я тебя... — я хотел помочь Гермионе, но она отмахнулась.

— Не надо, я сама. Беги уже... Пока ещё до подземелья доберёшься...

К кабинету зельеварения я пришёл вовремя. Не успел я постучать, как меня окликнул из-за двери голос профессора:

— Входите, Поттер!

Он что — сквозь дверь меня видит? Не иначе, как у Грюма волшебный глаз стащил.

— Мистер Поттер, у меня к вам возникли некоторые вопросы. Если мне не изменяет память, вы утверждали, что вам известно будущее магического мира?

— Оно уже немного изменилось, но в основном — да, известно.

— Ваше участие в Турнире было обязательным? Вы поэтому бросили своё имя в Кубок?

Нет, мне это нравится! Мне в этом мире хоть кто-нибудь верит? Такое впечатление, что я в жизни слова правды не сказал. Все, как один, считают, что я вру, как дышу.

— Я не бросал своё имя в Кубок! — возмутился я. — Это сделал Барти Крауч!

— Зачем Барти Краучу нарушать правила, за исполнением которых он и приставлен наблюдать? — изумился Снейп.

— Да не тот Барти, а его сын. И не надо так на меня смотреть, профессор. Я прекрасно знаю, что он официально считается мёртвым. Если вы не забыли, то Петтигрю тоже числился мёртвым. Однако прекрасно прожил столько лет в качестве домашней крысы семейства Уизли. А Краучу отец помог сбежать из Азкабана и успешно прятал у себя в поместье.

Снейп задумчиво бродил по комнате.

— Ну, допустим, Барти жив и бросил ваше имя в Кубок. Но как он мог попасть сюда и зачем ему ваше участие в Турнире?

— Он находится здесь под обороткой в виде профессора Паркинсона. А моё участие требуется для возрождения Волдеморта. В последнем туре кубок победителя будет порталом, который доставит меня на кладбище, где будет проводиться ритуал. Для него и понадобится моя кровь.

— Но, если вы знали об этом, то как могли позволить, чтобы вас всё-таки выбрали чемпионом? — профессор совершенно растерялся.

Вот интересно... Он думает, что я должен был день и ночь сторожить Кубок, чтобы не дать Краучу к нему пробраться? Или кричать, что меня хотят выбрать чемпионом против моей воли? Тогда бы меня точно не выбрали чемпионом. Меня бы пожалели и даже предоставили отдельную палату в больнице святого Мунго.

— А что я мог сделать? — возмутился я. — Вы же видели, что, как я ни пытался доказать, что не бросал своё имя в Кубок, мне никто не верил. Даже вы...

Мне это померещилось, или профессор смутился? Впрочем, смущение в его глазах тут же сменилось решительностью.

— Значит, нужно схватить Паркинсона. Через некоторое время действие оборотного зелья закончится, и Крауча отправят обратно в Азкабан. Вы не додумались до этого, мистер Поттер? А ведь это самый простой вариант.

Действительно, что это я? Вот прямо сейчас и побегу хватать Паркинсона за жабры. Это же у нас нормальное явление, когда ученики хватают преподавателей. Как же это я до такого не додумался? И ведь вполне серьёзно спрашивает...

— Вот именно, что самый простой. И самый неправильный. Если мы сейчас схватим Крауча, то ритуал проведут другие, а сам Барти не задержится в Азкабане надолго. Его уже ловили вместе с Петтигрю, но он даже до суда не дошёл. Подозреваю, что в побеге Барти замешан его отец. Для Крауча-старшего арест сына крайне нежелателен. Ведь если его поймают, то станет понятно, что отец сам принимал участие в афере с бегством сына из Азкабана. А если даже и удастся посадить Барти, то уже на следующий год возрождённый Лорд освободит всех своих сторонников из тюрьмы. Я уже не помню точно, но их около десятка...

Моё сообщение об освобождении "товарищей по оружию" Снейпа не обрадовало. Судя по его затравленному взгляду, он предпочёл бы не только оставить их в Азкабане навечно, но и замуровать все выходы из тюрьмы.

— Поттер, мы должны помешать возродиться Тёмному Лорду, — профессор, сам того не замечая, потирал левое предплечье.

— Я написал Дамблдору, где сейчас находятся змея и голем с частицей души Волдеморта, из которого Пожиратели собираются возродить своего Повелителя, — признался я.

— Дамблдору? Вы ему доверяете?

Ага, сейчас! Не настолько я наивный и доверчивый.

— Нет, не доверяю. Но в этом деле только он может нам помочь. При всех его недостатках, бывший директор тоже не желает этого возрождения и сделает всё возможное, чтобы этого не допустить. А что ещё можно сделать? Я не знаю...

— Можно отправить туда авроров... — размышлял профессор.

— А что мы им скажем? Что Поттеру приснилось, что планируется возрождение Тёмного Лорда? Мне скажут: "Мальчик, тебе слава ударила в голову".

Профессор задумался, а потом согласно кивнул головой.

— Пожалуй, вы правы. Магическое сообщество не захочет верить в то, что им не нравится. Им проще вас смешать с грязью. А где находится это кладбище?

— Возле деревни Литтл-Хэнглтон.

— Хорошо, Поттер, сейчас вы можете идти. Я буду думать, что здесь можно сделать. А вы будьте осторожны. Кубок-портал — не единственный способ выманить вас из Хогвартса.

* * *

На Рождественские каникулы в этом году в связи с Турниром никто домой не поехал. Было бы не очень вежливо, если бы мы все разъехались по домам и оставили гостей из Шармбатона и Дурмстранга сидеть в пустой школе. Впрочем, студентам и в школе нашлось, чем заняться. Одна только подготовка к Святочному балу чего стоила. В школе бурно процветало массовое помешательство. Других слов подобрать было невозможно. Девчонки хихикали, стреляли глазками... Мальчишки либо ошалело осматривались по сторонам в поисках партнёрш для бала, либо дебильно улыбались, если им уже удалось кого-то пригласить. Наша компания была из немногих адекватных, хотя и у нас не обошлось без приключений. На меня устроили охоту Ромильда Вейн и Джинни Уизли. И если седьмая рыжая ограничилась томным вздохами и печальными взглядами, то Ромильда использовала на мне весь арсенал роковой красотки — от любовных посланий до откровенных декольте. Я уже стал опасаться есть и пить, вспомнив, что в каноне эта барышня не брезговала и амортенцией.

Гермиона, предсказуемо, получила приглашение на бал от Виктора Крама, но он, выяснив, что её уже пригласили, поступил по-джентльменски — извинился и ушёл. Но когда мою подругу решил пригласить Рон Уизли, мы долго не могли прийти в себя от хохота. Рыжий, шипя от злости, пригрозил, что он нам это ещё припомнит. Притворяться, что мы испугались, не хотелось даже ради того, чтобы доставить удовольствие Уизли.

* * *

В Рождественское утро сразу после завтрака мы отправились в Хогсмид, где нам назначил встречу Сириус. Он привёз кое-какие заказы, о которых мы его просили в письме, и свежие новости.

Оказывается, Дамблдор решил проверить факты, описанные в моём письме, и предложил Сириусу его сопровождать. В заброшенном доме они действительно обнаружили компанию, состоящую из маленького Волдеморта, Нагайны и одного Пожирателя. Подкрасться незаметно не удалось — змея почувствовала приближение посторонних и предупредила своего хозяина. Завязалась короткая схватка, в которой Дамблдору удалось убить Нагайну. Пожиратель сообразил, что перевес сил не в их пользу, и аппарировал вместе со своим Повелителем. Теперь крестражей больше не осталось, и это было хорошей новостью. Плохой новостью было то, что мы не знали, где сейчас находится недоделанный Лорд, и чтобы окончательно его уничтожить, придётся ждать его возрождения. Зато он теперь был смертным, и любой волшебник, при желании, мог его убить. Вот только какой идиот на это решится? Кроме меня, конечно...

Благодаря Сириусу меня ожидала встреча с ещё одним канонным персонажем. По просьбе Гермионы он привёз ей Живоглота. От того, что кота купили на полтора года позже, чем в каноне, характер у него не улучшился. Это было хмурое, недовольное всем и всеми существо, которое позволяло себя ласкать только хозяйке, а остальных считало врагами.

— Гермиона, зачем тебе понадобилось покупать это чудовище? — поинтересовался я, наблюдая, как она чешет за ушами кота, а он от удовольствия выпускает и снова втягивает острые когти.

— Живоглотику было очень одиноко в магазине. Представляешь, его никто не хотел покупать! Я его ещё летом хотела купить, но со всеми хлопотами умудрилась забыть.

— Не представляю, как можно было не купить такое сокровище? — съехидничал я.

"Сокровище", прищурив жёлтые глаза, дало мне понять, что видит меня насквозь и не доверяет ни на кнат.

— О, Гарри, только ты меня понимаешь! А другие ребята заявили, что Живоглотик — урод и злобная зверюга.

Вообще-то, я тоже так считал, но чего не сделаешь ради девочки, которая тебе нравится. И если для этого придётся восхищаться этим вредным комком шерсти — что же, я согласен. Только нужно запастись мазью от царапин. В том, что она мне понадобится, я не сомневался.

— Я, собственно, его купила не просто так, — разглагольствовала меж тем Гермиона. — Живоглот очень умный и поможет нам разгадать четвёртую загадку. Ты же помнишь, что там требовался пушистый кот? Он должен сделать что-то особенное, и это будет подсказкой для нас. Так что я теперь буду наблюдать за Живоглотиком и собирать подсказки. Я даже тетрадь специально для этого завела.

Она мне продемонстрировала голубую тетрадь с милым мультяшным единорогом на обложке. Интересно, а почему тогда — единорог, а не кот?

— Так ты и на уроки теперь ходить не будешь? — ухмыльнулся я. — И спать ночью перестанешь, чтобы не пропустить какой-нибудь подсказки от Живоглота?

Гермиона растерянно посмотрела на меня. Этого она явно не учла.

— Может, мы будем дежурить по очереди?.. — неуверенно пробормотала она.

— И думать забудь! — притормозил я полёт фантазии подруги. — Мы же уже через неделю такого дежурства будем ходить, как зомби. Кот будет спокойно дрыхнуть, а мы — сидеть и смотреть на него. А на занятиях потом будем спать? Не говоря уже о том, что, кроме тебя, он никого из нас к себе не подпустит. Ты забыла, какой у него "нежный и ласковый" характер? К тому же никто нам не позволит пропускать уроки ради наблюдения за котом, даже если и по очереди.

Против этого аргумента Гермиона не смогла ничего возразить. Хоть здесь у неё и не было такого фанатизма по отношению к учёбе, как у её книжного прототипа, но допустить, чтобы мы прогуливали занятия, да ещё и по её же инициативе — это было уже слишком. Вот лишить нас сна ради науки она могла. Хотя, если по справедливости — себя она тоже не пожалеет, первая дежурить отправится. Только такого счастья нам и не хватало...

— Да, пожалуй, ты прав, — неохотно согласилась она со мной. — Значит, придётся делать записи по вечерам и в выходные дни. Надеюсь, Живоглотик не станет показывать ничего важного в наше отсутствие. Он — умный котик...

Котик, может быть, и умный, а вот мы — не очень, если рассчитываем, что кот решит за нас эту задачу. Как, вообще, в здравом уме можно ожидать, что животное покажет нам правильное решение? Покажет... А если догонит, то ещё раз покажет... Ой, чувствую, что с этой, на вид скромной загадкой нас ждут великие дела. Живоглот нам может устроить проблемы покруче, чем все боггарты вместе взятые. А если даже и будет вести себя, как порядочный кот, то сидеть и смотреть часами на Живоглота — это не то занятие, о котором мечтает любой подросток. А как же шило в попе? У нас просто не хватит терпения столько времени сидеть на одном месте. Наивная Гермиона... Надеется она...

А я надеюсь, что мы как можно быстрее отгадаем эту загадку. Не очень хочется проводить всё свободное время в наблюдении за котом.

* * *

Стоит отдать должное организаторам Святочного бала — потрудились они не напрасно. Декорации и отделка Большого зала, праздничное меню и музыкальное сопровождение — всё было по высшему разряду. Главным украшением бала были, разумеется, девочки, которые сегодня были чудо как хороши и радовали глаз, порхая по залу, как птички в экзотическом оперении. Вся женская половина Хогвартса от души воспользовалась дамскими хитростями и волшебными штучками, поэтому вокруг мелькали одни красавицы. Но это если судить объективно... Вот только с объективностью у меня сегодня была беда... Всех красавиц затмила прыгающая возле меня особа в мантии цвета неба, с красиво уложенными каштановыми локонами и весёлыми чёртиками в карих глазах.

— Гермиона, ты в курсе, что ты — самая красивая на этом балу? — пробормотал я, не сводя глаз с моей партнерши.

— Да ты что?! Не может такого быть! — притворно изумилась плутовка и хитро улыбнулась.

Я поймал себя на том, что таращусь на неё с дебильной улыбкой на физиономии. Нужно следить за своей мимикой, если не хочу быть похожим на Рона Уизли под взглядом Флёр Делакур. Кстати, о рыжих... Я обвёл взглядом зал и увидел вышеупомянутого типа в углу, хмуро осматривающего окружающих. Мда... Здесь всё соответствовало канону. Матушка над ним шикарно поиздевалась. Лучше бы он пошёл на бал в той мантии, в которой ходил на занятия. По крайней мере, та мантия выглядит более мужской, чем это бордовое платье с кружевами. Странные представления у миссис Уизли о мужской одежде для бала. Нет, я, конечно, понимаю, что с их доходами они вынуждены покупать одежду на распродажах. Но ведь можно же было купить что-нибудь попроще, не настолько броское и вычурное? Близнецам же она такое не приобрела... Они были одеты в нормальные тёмно-зелёные мантии и не выглядели попугаями. Да и Джинни смотрелась неплохо в бирюзовой мантии, хоть и не новой, но вполне приличной. Создавалось впечатление, что несчастный Рональд был на особом счету даже у собственной матери.

В отличие от канона, здесь Джинни отправилась на бал с Дином Томасом, а не с Лонгботтомом. Невилл прекрасно себя чувствовал и без неё, отплясывая в паре со Сьюзен. Дадли немного испуганно смотрел на лимонно-жёлтую Луну, но в этом была вся Лавгуд. Её не переделаешь... Хоть редиски в ушах не носит — и на том спасибо. Ничего, вот закончат школу — и отправятся вдвоём на поиски морщерогих кизляков. Впрочем, пока мы от неё не слышали ничего ни о кизляках, ни о мозгошмыгах. Видимо, наша Луна ещё не настолько странная.

* * *

Праздники закончились, и нас вновь затянула обычная учебная рутина. Уроки, библиотека, домашние задания, тренировки, иногда — встречи с василиском... Гермиона со своей тетрадкой пугающе напоминала Джинни с дневником Реддла. Я от всей души надеялся, что её увлечение похождениями бравого кота не перейдёт в одержимость. Вроде бы крестражами он не баловался... Единственный раз сунув нос в эти мемуары Живоглота, я старался больше туда не заглядывать. Слишком уж трудно было удержаться, чтобы не заржать, читая подробное описание выражения морды кошака, сидящего в лотке, или дословное воспроизведение того, что он "сказал". Гермиона, если что-то делала, то делала на совесть.

Перечитывая свою писанину, она становилась всё более хмурой и задумчивой. Видимо, с подсказками к нашей загадке у кота было не очень... Бедная девочка совершенно извелась, пытаясь найти хоть какое-то рациональное зерно в этой куче ненужного мусора.

— Нет, ну это какой-то неправильный кот, — Гермиона в сердцах швырнула злополучную тетрадь на стол. — Вернее, наоборот, слишком правильный. Он не делает ничего необычного. Не считать же подсказками то, что он закатил под кровать клубок Лаванды, подрался с кошкой Филча и написал в ботинок Рона Уизли?

— Последний пункт — точно подсказка, — заржал Дадли. — Это подсказка к действию. Он хочет сказать, что все должны поступать так же.

— Гермиона, а каких поступков ты ожидала от кота? — удивилась Сьюзен. — По-моему, он ведёт себя как обычный нормальный кот.

— Он притворяется нормальным котом, — ухмыльнулся я. — А когда мы все ложимся спать, коварное существо летает на метле, пишет картины или с бокалом огневиски в лапе смотрит запрещённые кошачьим законодательством передачи по спрятанному у тебя под кроватью телевизору.

— Даже не удивлюсь, если это так и есть, — фыркнула Гермиона. — Иногда мне кажется, что эта рыжая гадина всё понимает и в насмешку надо мной строит из себя порядочного кота. Так и хочется одолжить у тебя мантию-невидимку, чтобы пошпионить за ним.

— Подруга, ты неправильно мыслишь, — хихикнула Луна. — Вот если бы ты взяла мантию, чтобы пошпионить за мальчиками в душе, я бы поняла — но за котом...

— Так, ни одна из вас не получит мантию! — возмутился я. — И не надейтесь! Извращенки...

— Гарри, а мне мантию одолжишь? — ухмыльнулся Дадли. — Спасибо за идею, Луна.

— Никому не одолжу. Кошмар! С кем я дружу? Одни маньяки!

— Всё с тобой ясно, кузен. Решил сам идти... Хоть расскажешь потом? — заржал Дадли и хлопнул меня по плечу.

— Попробуй только! — зашипела Гермиона. — Если я тебя поймаю в женской душевой, мало не покажется...

— Эй, при чём тут я? Никуда я не собирался. Это Дадли говорил, вот его и воспитывай! А я наоборот, сказал, что никому не дам мантию.

Кузен расхохотался. Он был в полном восторге от своей мелкой пакости. Гермиона смотрела на меня с подозрением, явно не поверив в мою невиновность. Нет, ну вот — где справедливость? Опять во всем виноват Поттер! И главное, что ведь я же ничего не сделал. Нужно начинать пить, курить и заниматься непотребствами. Тогда хоть за дело буду получать.

Чем ближе подходило время второго тура, тем больше меня одолевали сомнения. Директор у нас теперь другой. А вдруг это Дамблдор придумывал задания для Турнира? Как я буду выглядеть в плавках и с жаброслями в зубах, если в качестве задания для второго тура нам подсунут, например, мантикору? Надо тогда для полноты картины ещё метлу прихватить. Может, она тоже испугается психа с метлой?

Не в состоянии выдержать пытку неизвестностью, я всё же решил проверить, что же спрятано в яйце, и, набросив мантию-невидимку, отправился в ванную старост. И здесь меня ждал "сюрприз" — сменили пароль. "Сосновая свежесть" уже не действовала. В расстроенных чувствах я печально брёл назад к башне Гриффиндора, не слишком внимательно поглядывая по сторонам, и на лестничном повороте предсказуемо с кем-то столкнулся. Чудом успев схватиться за поручни и поймать выскальзывающее яйцо, я с ужасом смотрел на кувыркавшегося по лестнице и вопящего во всю глотку Рональда Уизли. К счастью, полёт прошёл нормально. Рыжий ничего себе не сломал, а сотрясение мозга ему и не грозило, в связи с отсутствием этого самого мозга. Вот только оказалось, что он в руках тащил какой-то пакет, который и взорвался с шумовыми и дымовыми спецэффектами. Я бы очень удивился, если бы на этот концерт не отреагировал хоть кто-то из преподавателей.

Первым, разумеется, примчался Филч, который от радости, что ему попался нарушитель, чуть не споткнулся о свою кошку, вовремя ухватившись за поручни. Не то лететь бы ему вторым рейсом в тот же пункт назначения, что и Уизли.

— Кто здесь? Выходи! Я тебя вижу! — орал Филч, пытаясь обнаружить виновника "торжества".

На его вопли примчались лже-Паркинсон и злополучный Снейп. Прижавшись к поручням, я порадовался, что в этой ипостаси у Барти Крауча не имеется Грюмовского всевидящего глаза, и он не может обнаружить меня под мантией-невидимкой.

— Мистер Филч, что здесь происходит? — недовольно проворчал Снейп.

— Где-то здесь прячется нарушитель, — тоном прокурора заявил завхоз. — Но от меня не спрячется. Я всё равно его найду!

— Так вы здесь в прятки играете? — ухмыльнулся Крауч.

— Вам смешно? — рассердился Филч. — Вот раньше, когда разрешали учеников пороть — вот тогда был порядок. А теперь — студенты нарушают, а преподавателям весело. Никому не дозволено нарушать!

И тут, в самый неподходящий момент из-под лестницы выползло нечто. Судя по радикально изменившемуся имиджу Уизли, в пакете у него были какие-то приколы близнецов. Видимо, рыжий гад собирался устроить кому-то ловушку. А если учесть, что в самых злейших врагах Рональда после Святочного бала числимся мы с Гермионой, то догадаться о предполагаемых жертвах было не сложно. Вот только страшная месть в исполнении невезучего Уизли сорвалась из-за недисциплинированного Поттера, которому вздумалось принять ванну в неурочное время. И по закону подлости, всё, что готовил несчастный неудачник своим врагам, досталось ему самому.

— Что это? — при виде "похорошевшего" Рона у завхоза в один момент поубавилось храбрости, и он спрятался за спину Снейпа.

— Это то, что вы искали, мистер Филч, — съехидничал Барти. — Кажется, вы хотели это выпороть?

— Но... почему оно зелёное и с хоботом? Студенты такими не бывают...

— Экий вы капризник, мистер Филч, — ухмыльнулся Крауч. — Студенты вам не такие... Берите, что дают. Вы хотели выпороть нарушителя? Вот вам нарушитель — действуйте!

Сообразив, чем ему грозит ночная вылазка, Уизли взвыл благим матом и бросился удирать, путаясь в лишних конечностях, периодически спотыкаясь и с грохотом падая.

— А как же?.. — растерялся Филч. — Куда же он? А наказать?..

— Всё, вы потеряли свою жертву, — насмехался над завхозом Крауч. — Теперь ваш нарушитель останется ненаказанным.

— Его природа уже достаточно наказала, — мрачно заметил Снейп. — Лично я не знаю, что ещё можно добавить. И вообще, я иду спать. Если вам хочется ещё побегать за ошибками природы — продолжайте без меня.

Желающих устраивать сафари на зелёного Уизли не было, и Филч с Паркинсоном, последовав совету зельевара, тоже разбрелись по своим комнатам.

Путь был свободен, и, не желая больше испытывать судьбу, я тоже отправился в свою башню. Мне не терпелось поделиться с друзьями этой забавной историей. Весёлое настроение ребятам не помешает. Теперь только бы не встретить по дороге Уизли в цветах Слизерина, а то ещё приснится, чего доброго...

* * *

Неизвестно, где всю ночь пряталась жертва собственной глупости. Явился Рон только к завтраку — растрёпанный и помятый, но уже нормального рыжего цвета и без лишних частей тела. Угрюмый и злой, он бросал на нас исподлобья сердитые взгляды, словно это мы были виноваты в том, что он — идиот.

Гермиона решала очередную загадку, которую ей предоставил Живоглот.

— Он разодрал мой учебник по зельеварению, затащил под кровать мантию Парвати и спал на ней, и разбил бутылочку с шампунем Лаванды. Что бы это значило?

— По-моему, всё указывает на Снейпа, — расхохотался Дадли. — Не иначе, как следующая дверь находится в его спальне.

— И что же на это указывает? — удивилась Гермиона.

— Ну, вот смотри сама... Мантия — чёрная, как у него, шампунь бы ему не помешал, а учебник сам за себя говорит.

— И конечно, сто лет тому назад — или когда там писали эти загадки — точно знали, кто будет вести у нас зельеварение? — саркастически прищурила глаза Гермиона.

— Ну, если сто лет тому назад знали, что твой кот разобьёт пузырёк с шампунем и завалится спать на мантии Парвати, то предсказать появление Снейпа в Хогвартсе им было совсем не сложно, — парировал Дадли.

— Мне одному кажется, что мы ерундой занимаемся? — поинтересовался я. — Дадли совершенно прав. Не мог человек, который загадывал эти загадки, знать, что сделает кот, которого на тот момент и в проекте не было. Какова вероятность, что в нужное время некий кот сделает именно то, что должно привести к разгадке? Автор загадки не мог знать — кто и в какое время будет заниматься поисками ключей. Значит, получается, все коты, живущие в Хогвартсе, должны каждый день выполнять одни и те же действия?

— Почему все коты? — растерялась Гермиона.

— А в каком пророчестве говорится, что именно мы будем искать ключи? Самый первый листок был у Волдеморта ещё пятьдесят лет назад. Неизвестно, что помешало ему отгадать эту загадку. Но у него была такая возможность. И если бы он разгадывал её пятьдесят лет назад, то был бы у него твой уникальный Живоглот? Или другой кот в точности повторял бы действия твоего кота? А если бы Филч занимался поисками, то и миссис Норрис делала бы всё, что делает Живоглот? Может, сходим и спросим Филча — разбивала ли его кошка сегодня пузырёк с шампунем и спала ли на мантии под кроватью? А учебника по зельеварению у завхоза отродясь не было.

— Гарри, ты меня совсем запутал! — возмутилась Гермиона. — Ты же не станешь отрицать, что в загадке говорилось про кота, который поможет с подсказками?

— Не стану. Но кто сказал, что кот — настоящий?

— А какой? Игрушечный?

— Такой же, как и василиск! Помнишь, мы уже с этим сталкивались? Тогда мы тоже решили, что речь идёт о живом василиске, а оказалось, что это была картина. Вот и кот может быть или нарисованным, или каким-нибудь барельефом, или статуей.

— Поттер, ты надо мной издеваешься? — глаза подруги метали молнии. Удивительно, как от меня не осталась лишь кучка пепла. — Если ты всё это знал, то почему молчал? Тебе нравилось смотреть, как я занимаюсь ерундой, составляя для потомков жизнеописание кота Живоглота?

— Ничего я не знал. Крутились в голове всякие мысли, но всё стало на место только после слов Дадли. Если бы я раньше сообразил, то не стал бы молчать. Думаешь, мне не хочется побыстрее решить эту загадку?

Гермиона сердито смотрела на меня, явно пытаясь придумать, какой казни египетской меня подвергнуть. Оставалось только надеяться, что я ей ещё нужен и убивать меня прямо сейчас она не станет.

— Хорошо, значит, нужно будет сказать девочкам, что теперь мы по всей школе ищем котов. К вам это тоже относится, — Гермиона строго посмотрела на Дадли и Невилла.

* * *

Коты — это вам не василиски! В результате наших поисковых работ нам удалось отыскать семерых котов, пять львов и одного тигра. Долго пришлось уговаривать упрямую Гермиону, что если написано, что требуется "кот", значит ни "лев", ни "тигр" для этой цели не подходят. Из семи котов после долгих раздумий четверых пришлось исключить. Трое из них были статуями и ни на что не могли указывать, потому что ничего не делали. Ещё один кот был нарисован на картине, но картина была не живая, и следовательно, этот кот тоже ничем помочь нам не мог. В результате у нас осталось только три кота. В этот день уже наблюдать за котами было поздно, и мы решили это удовольствие отложить на утро.

А утром Гермиона пропала... Её не было ни в спальне, ни в гостиной. На завтрак она тоже не явилась. Я решил поискать её в библиотеке, но меня остановила профессор Макгонагалл.

— Мистер Поттер, почему вы ещё здесь? Вам требуется особое приглашение?

— Куда? — растерялся я.

— Вы издеваетесь? Все чемпионы уже давно готовятся к испытанию, и только вы бродите по школе.

Блин! С этими котами я и забыл, что сегодня второй тур этого дурацкого Турнира. Теперь стало понятно, куда подевалась Гермиона. Её же забрали в качестве заложника. А я так и не сумел послушать это яйцо. Вдруг её спрятали не под водой, а где-нибудь на дереве? И придётся ей сидеть на этом дереве, пока оно не зацветёт, в ожидании спасителя, который в это время будет бродить по дну озёра. О, нет! Я же забыл жабросли! Пришлось сломя голову лететь в спальню за жаброслями.

Когда я соизволил наконец-то явиться на Турнир, недовольная Флёр скорчила презрительную гримаску:

— В Турнире должны участвовать только совершеннолетние чемпионы. Они ответственные и дисциплинированные, не то, что некоторые...

Поначалу я хотел предупредить её насчёт гриндилоу, но теперь передумал. Пусть водяные черти её пощекочут, может, спеси поубавится. Если, конечно, испытания не поменяли...

Когда я увидел, что нас ведут к озеру, чуть не заплакал от счастья. Наверное, из всех чемпионов только у меня была такая довольная рожа, когда я лез в ледяную воду. Услышав звуки песенки, я торпедой понесся в том направлении. Всех водяных чертей, встретившихся мне на пути, я окатывал кипятком ещё до того, как им приходило в голову на меня напасть. Когда я появился в подводном городке, других чемпионов ещё не было. Я заранее позаботился о перочинном ноже, который висел у меня на поясе, поэтому для того, чтобы перерезать веревки на теле Гермионы, мне понадобилось меньше минуты. Немного подумав, я решил прихватить и Габриэль Делакур. Не возвращаться же потом обратно, пока её сестрёнка в кустах с морскими чертями любезничает. Тритоны попытались угрожать мне трезубцами, но что эти головастики могут против Мальчика-Который-Метлой-Драконов-Разгоняет? Не долго думая, я и их окатил кипятком. Затем забрал девчонок и с чувством выполненного долга отправился назад.

Я сидел, завёрнутый в одеяло и благосклонно принимал заслуженные поцелуи от обеих спасённых мною девочек, когда из озёра вылезла злая, как водяной чёрт, Флёр Делакур и принялась орать, что я украл у неё заложницу. Оказывается, черти ею не заинтересовались. Она спокойно добралась до места назначения, вот только спасать ей уже было некого. К тому времени жадный Поттер успел её ограбить. Пришлось выкручиваться и объяснять судьям, что у меня синдром спасателя. Страшная такая болезнь, понимаете... Дня прожить не могу, если кого-нибудь не спасу. Судьи посочувствовали и присудили мне первое место. А Габриэль Делакур удрала от ошалелой сестрицы и снова полезла целоваться, пока Гермиона с ласковой улыбкой голодной мантикоры не объяснила ей, что её ждёт, если она немедленно не уберёт от меня свои загребущие ручонки.

— Гарри, вот ты не можешь обойтись без фокусов? — Гермиона всё никак не могла мне простить спасение Габриэль.

— Ну, чего ты разошлась? Что я такого сделал?

— Что ты сделал? На кой чёрт тебе понадобилось тащить эту белобрысую? У тебя что, на самом деле "синдром спасателя"?

— Да нет у меня никакого синдрома. А почему я её спас, я тебе потом наедине расскажу...

— Что?! — Гермиона чуть не задохнулась от негодования. — Ты с ней...

О, нет... Она всё неправильно поняла. Ну не мог же я при всех рассказывать, почему мне пришлось спасать Габриэль в первый раз? Ну, вот как мне ей это объяснить? Спасла меня, как ни странно, Луна. Несмотря на её потусторонний имидж, она оказалась более здравомыслящей, чем моя подружка, которая видела только то, что хотела видеть.

— Гермиона, ты неправильно поняла. Гарри намекает на какую-то тайну, которая известна только вам двоим.

Гермиона вопросительно посмотрела на меня, и я с готовностью кивнул, делая себе на будущее в памяти заметку — не забыть подарить Луне букет каких-нибудь диковинных цветов. Мексиканские страсти улеглись, не успев разгореться, и мы уже в спокойной обстановке смогли заняться нашими котами.

Первый, рыжий милаха, увлечённо гонял клубок у ног пожилой волшебницы, которая дремала над вязанием. Мы больше часа простояли возле картины. И всё это время вредный пушистик либо кокетливо строил нам глазки, либо играл со своим клубком. Убедившись, что этот номер — пустой, мы перешли к другой картине. На неё у меня были особые надежды — уж больно она была загадочной. Изображённый на ней седой бородатый маг чем-то напоминал Дамблдора. Вокруг него, так же, как и в кабинете директора, громоздились всякие вращающиеся штуковины, неподалёку был установлен телескоп, а сам старичок сидел за столом, зарывшись в старинные пергаменты. На краешке стола восседал важный чёрный кот. Простояв около часа и возле этой картины, мы убедились, что и этот представитель кошачьих не собирается делиться с нами своими тайнами. Он вообще ничего не делал и только недовольно поглядывал на нас, словно намекая, что мы мешаем им работать.

У нас остался только один кот и, честно говоря, доверия к нему не было никакого. Картина представляла из себя распахнутое в летний сад окно, а на подоконнике спал упитанный полосатый кот. Уверенности в том, что ради нас он соизволит проснуться, не было, но других вариантов у нас не осталось.

Мы уже минут пять таращились на полосатого мурлыку, когда он открыл один глаз, оценил нашу компанию, встал, потянулся и, убедившись, что мы по-прежнему не сводим с него глаз, качнул головой, явно приглашая нас следовать за ним. Перебежав в другую картину, котик дождался нас, затем вспрыгнул на спинку стоящего в углу диванчика, выразительно посмотрел на нас и постучал лапкой по висевшей на стене картине с изображением огромной чёрной собаки.

Убедившись, что зрители его поняли, кот перебежал в следующую картину. Судя по всему, здесь изображалась какая-то сокровищница — груды золотых монет, драгоценности, посуда... Пробежав по куче золота, наш проводник поднял лапку, продемонстрировав нам галеон, и коснулся ею невзрачной чаши. Галеон исчез.

На следующей картине котик постучал лапкой по напольным часам. Убедившись, что мы внимательно за ним наблюдаем, пушистик пригласил нас в ещё одну картину, где указал на маленькую мышеловку, установленную возле мышиной норки. После этого кот вернулся в свою картину и с чувством выполненного долга снова уснул на своём подоконнике.

Сеанс явно был окончен, и теперь нам следовало переварить полученную информацию.

— Итак, что мы имеем? — принялась анализировать Гермиона. — Мышеловка, часы, картина и чашка.

— Мне кажется, здесь может иметь значение порядок, в котором котик нам это показывал, — заметила Сьюзен.

— Хорошо, значит — картина, чаша, часы и мышеловка, — согласилась Гермиона. — А где дверь? Самое главное он нам так и не показал. Может, ещё раз его разбудить?

— Думаю, это бесполезно, — покачал я головой. — Даже если и разбудим, он покажет нам всё то же самое. В стихотворении не говорилось, что указания будут точными, речь шла о подсказках. Что мы можем сказать о каждом из этих предметов?

— Ну, мышеловка — это явно ловушка. Другого смысла я в этом не вижу, — предположил Дадли.

— Часы прежде всего ассоциируются со временем, — продолжила Гермиона. — Может, эту дверь нужно открывать в точное время? Кто-нибудь помнит — который час они показывали?

Никто не обратил на это внимания. Пришлось снова бежать к картине с часами. И здесь нас ждал сюрприз. Часы были изображены так, словно на них падали лучи солнца и отражались от стеклянной поверхности. В результате видна была только одна стрелочка, застывшая на цифре 2.

— Это как понимать? — удивился Дадли. — Два часа, что ли?

— Если это часовая стрелка, то да, а если минутная — то десять минут какого-то... — принялся рассуждать я.

— Это минутная стрелка, — сделала вывод наблюдательная Гермиона. — Минутная стрелка всегда длиннее часовой, а здесь острый кончик стрелки почти упирается в край циферблата. Куда ещё длиннее-то?

— Но как же мы тогда узнаем точное время? — растерялся Невилл. — Нам же не видно часовой стрелки. Десять минут, а какого?

— Думаю, никакого, — приняла неожиданное решение Луна. — Десять минут — это и есть десять минут. Видимо, прохождение этого испытания ограничено во времени. Нужно всё успеть сделать за десять минут.

— Но ведь уже прошло больше десяти минут с тех пор, как мы наблюдали за котом, — растерялась Сьюзен.

— Скорее всего, десять минут начинает отсчитывать с момента открытия первой двери и до открытия второй, — решила Гермиона. — Но как всё успеть за такое короткое время?

— Добавьте сюда ловушки, которые нас ждут, если мы правильно поняли смысл слова "мышеловка", — добавил я.

— А может, ловушка будет, если мы не успеем за десять минут? — предположил Невилл.

— И так — хорошо, и так — приятно, — заметил я. — Что ещё у нас есть? Чаша, к которой кот приложил галеон, и он исчез.

— Думаю, это пропуск, — решила Гермиона. — Но, так как для двери с ключом у нас имеется очередной пароль, значит, чаша и галеон — пропуск в коридор перед дверью, который мы должны пройти за десять минут.

— Значит, теперь нам нужно искать чашу? — поинтересовался Дадли.

— Подождите! — влез я. — У нас же ещё есть подсказка о картине с собакой. Кот показал её первой, значит, с неё нужно начинать.

— А при чём тут тогда чаша? — удивился Невилл.

— Так, стоп! — вмешалась Гермиона. — Давайте вначале разберёмся с картиной. Мы все искали картины с котами. Вспомните, может, кому из вас попадалась на глаза картина с собакой?

Все задумались, вспоминая.

— Кажется, у меня была такая картина... — неуверенно пробормотал Невилл.

— А какой этаж у тебя был? — спросила Гермиона.

— Четвёртый.

Наша компания решительно двинулась на четвёртый этаж. Картина с собакой была в самом конце коридора. К нашему изумлению, эта картина немного отличалась от той, которую нам показал кот. Там собака сидела возле столика, на котором стояла ваза с фруктами. Здесь же — на столике, кроме вазы, стояла ещё и чаша из второй подсказки.

— Теперь понятно, как мы должны туда войти, — сообразила Гермиона.

— Но почему тогда чаша была показана отдельно от картины? — удивился я. — Не проще ли было показать всё сразу?

— Нет, не проще, — возразила Гермиона. — Нам показали чашу крупным планом, чтобы было видно, что с ней нужно делать. Если бы она была на картине, то мы бы не смогли рассмотреть деталей из-за маленьких размеров.

— Ну так что? Идём? — рвался вперёд нетерпеливый Дадли.

— А пароль? — засомневался Невилл.

— Вроде бы в прошлый раз решили, что пароль — "дружба"? — вспомнила Сьюзен. — Гермиона, ты согласна?

Продумав всё ещё раз со всей добросовестностью, подруга согласилась, что это — наиболее вероятный вариант.

— Только я не могу быть уверена на сто процентов, — взмолилась она. — Я всего лишь человек, и могу ошибаться. А если учесть, что там нас ждут ещё и ловушки, то...

Она не договорила, но всё было и так понятно. Ей было страшно брать на себя ответственность за пятерых друзей. Это — слишком тяжёлая ноша для пятнадцатилетней девочки.

Я подошёл к Гермионе и обнял её за плечи.

— Мы не будем рисковать. Я пойду один.

— Что? — в глазах подруги заплескался ужас. — Никуда ты один не пойдёшь! Ты разве не слышал, что там ловушки? Нельзя туда идти по одному. А если попадёшь в ловушку? Кто тебе поможет оттуда выбраться?

— Пойдём все, — решил Дадли. — Оставим только Сьюзен, чтобы в случае чего сообщила профессору Снейпу.

— А ты за меня не решай! — возмутилась Сьюзен. — Я тоже пойду!

— Офигеть! А кто же тогда останется?

— Вот ты и оставайся!

Забавно было наблюдать, как маленькая хрупкая Сьюзен поставила на место здоровяка Дадли.

— Не нужно ссориться. Я останусь.

Луне точно нужно вручить звание миротворца. Уже второй скандал предотвращён с её помощью. Со своей неповторимой улыбочкой когтевранка удобно расположилась на подоконнике. Её спокойствию и невозмутимости мог бы позавидовать даже удав.

Переглянувшись с ребятами, я вытащил из кармана галеон и приложил его к нарисованной чаше. Монету словно всосало в картину, и участок стены вместе с картиной отъехал в сторону, открыв перед нами тёмный проход. Я зажёг "Люмос" и шагнул внутрь. Остальные молча последовали за мной. Как только Сьюзен, которая шла последней, вошла в коридор, дверь за нами захлопнулась, словно знала, сколько человек она должна была пропустить. В тот же момент в глубине коридора вспыхнуло световое табло, отсчитывающее десять минут в обратном порядке. К сожалению, расположение светящихся цифр не давало возможности правильно оценить длину коридора, потому что цифры висели в воздухе и двигались вместе с нами.

Первая ловушка сработала, когда прошли две минуты от начала отсчёта. Всё произошло неожиданно и непредсказуемо. Никто ни к чему не прикасался, не наступал ни на какие скрытые рычаги — и вдруг Гермиону отделило от нас прочной металлической решёткой. Я попытался её освободить, но ни одно заклинание просто не сработало. Единственное, что мы могли наколдовать в этом коридоре — это "Люмос".

— Гарри! — взмолилась Гермиона. — Не трать времени. Скорее всего, магия этого места освободит заложников, когда откроется вторая дверь. Идите быстрее! Неизвестно, насколько длинный этот коридор.

Она была права. Времени было мало. Пришлось оставить её в ловушке. Ещё через две минуты вдруг потерял сознание и упал Дадли. Всё, что мы смогли для него сделать — это отодвинуть в сторону, чтобы не затоптать в темноте. Теперь нам был понятен принцип действия ловушек. Они просто срабатывали через каждые две минуты. Предсказать, кто будет следующей жертвой, не было никакой возможности.

По истечении следующих двух минут мы лишились Сьюзен, которую приклеило к стене, как магнитом. Остались мы вдвоём с Невиллом. Уже прошли шесть минут из отведенных десяти, а конца этому коридору по-прежнему не было видно.

Прошли ещё две минуты, и я вдруг почувствовал, как пол засасывает мои ноги, словно болото. Невилл остановился и попытался было мне помочь, но я прикрикнул на него, чтобы он лучше поторопился. Осталось только две минуты — и неизвестность. Как насмешка, перед моим носом висели светящиеся цифры, отсчитывая последние секунды до... чего? Спасения? Или...

Цифры мелькнули в последний раз и пропали, а потом... Потом какой-то неведомой силой меня вытолкнуло в тот же коридор возле картины с невозмутимой собакой. Рядом со мной стояли другие растерянные пленники. Пожалуй, самым ошалевшим из нас выглядел Невилл — с ключом в одной руке и куском пергамента в другой, он недоуменно осматривался по сторонам, не понимая, как здесь очутился.

Невилл растерянно смотрел на ключ и пергамент в своих руках и не мог поверить, что у него всё получилось. Никогда ничем не выделяясь, он привык к жизни серенькой мышки. И теперь, когда именно он смог пройти это испытание до конца и получить желанную награду, это не укладывалось у него в голове.

— А как мы все здесь очутились? — спросил он.

— Так же, как и каждый раз, когда мы оказываемся в том же месте, с которого начинали путь, как только кто-то из нас получает ключ, — объяснила Гермиона и восхитилась: — Это же какой уровень колдовства! Просто дух захватывает!

— Невилл! Прочитай же уже наконец, ради чего мы здесь на котов охотились? — лопнуло терпение у любопытного Дадли.

Этот вопрос интересовал не только его, и пять пар глаз в ожидании уставились на смутившегося Лонгботтома. Пришлось тому набраться храбрости и читать, что же ему там удалось добыть:

"А эту дверь найдёт лишь тот,

Кто устремился к звёздам ввысь.

Прерви на миг ночной полёт,

Взгляни на прожитую жизнь.

И, если с небом ты на "ты",

Свою судьбу ему доверь.

Упав на землю с высоты,

Последнюю увидишь дверь.

А если мысли далеки,

И ты не можешь дверь открыть.

Ты вспомни все мои стихи,

Чтоб всё сначала повторить."

— Гарри, а это уже по твоей части, — заржал Дадли. — Это ты у нас специалист по полётам.

— Насколько я понимаю, — ядовито заметил я, — здесь требуется не умение летать, а умение падать. Значит, и ты прекрасно подойдёшь.

— Да что это за испытание такое? — возмутилась Гермиона. — Здесь же прямым текстом сказано, что требуется упасть на землю с высоты. Это же самоубийство! Мы не будем этого делать! Я категорически против! И никого из вас не пущу!

"Никого из вас" явно относилось ко мне, потому что при этом она смерила меня таким взглядом, словно я уже с восторженным писком готовился расшибиться о землю. Как-то не очень-то и хотелось...

— Зато, если с приличной высоты сверзиться на землю, то уж точно увидишь последнюю дверь, — веселился Дадли. — В загробное царство... Вот только, до стихов ли тебе тогда будет?

— Но ведь не может же так быть, чтобы эта загадка не имела решения? — рассуждала Сьюзен. — Вот например, говорилось, что мы должны утонуть, но ведь это было не по-настоящему. Наверное, и здесь имеется в виду что-то такое же...

— И как ты себе представляешь "не совсем упасть"? — удивился я. — Зависнуть в воздухе, не долетев до земли? Это уже, как минимум, финт Вронски получается. Не уверен, что смогу его исполнить — у меня не настолько высокий уровень в полётах. А если я не справлюсь с метлой и не успею выйти из отвесного пике, тогда то, что от меня останется, можно будет использовать в качестве коврика перед камином.

— Меня ещё смущает последняя часть стихотворения, — задумчиво пробормотал Невилл. — Насчёт "всё сначала повторить"...

— Это что — нам придётся снова проходить все круги ада? — вскинулся Дадли. — Я на такое не подписывался. Это же бесконечная история какая-то получается.

— Не думаю, — покачала головой Гермиона. — Обратите внимание — здесь не обещают очередной ключ, значит, эта дверь — последняя. Впрочем, и в тексте это упоминается. Судя по всему, её придётся открывать всеми четырьмя ключами. В этом случае "всё сначала повторить", видимо, означает, что при использовании каждого из ключей придётся произносить соответствующий этому ключу пароль.

— И как это можно будет сделать, если перед этим хорошенечко приложишься о землю? — удивился я. — Отскребёшь то, что от тебя останется, и поползёшь отпирать дверь?

— Точно, Поттер! — заржал Дадли. — А за дверью в качестве награды тебя будет ждать приличная такая бутылка "Костероста". По-моему, это будет самым желанным призом в этой ситуации.

— Эванс, не ерничай! — нахмурив брови, одёрнула развеселившегося товарища Гермиона. — Никто бы не стал устраивать такую авантюру ради шутки. Не забывайте, что за этой вещью охотились два таких сильных волшебника, как Дамблдор и Волдеморт.

— Если учесть, что один из них охотился ещё и за мной, — ухмыльнулся я, — приятно ощутить себя такой ценностью.

— Зато другому ты и на фиг не нужен, — похлопал меня по плечу Дадли. — Так что не обольщайся, братишка, не такая уж ты и ценность.

— Я вот подумала... — вмешалась в наше веселье Сьюзен. — Ведь, если для того, чтобы увидеть эту дверь, требуется взлететь в небеса и упасть на землю... то, значит, эта дверь находится на улице?

— Выходит, что так... — растерялась Гермиона.

— А как нам тогда узнать, откуда нужно взлетать? Например, если взлететь с квиддичного поля, то будет виден один участок, а если с опушки перед Запретным лесом — другой. Не может же быть так, чтобы эта дверь была видна из любой точки в районе Хогвартса? Или может?

— Если только очень высоко подняться, — задумалась Гермиона. — Да и в этом случае будут видны только крыши зданий и прилегающее пространство. Если дверь расположена в наружной стене, то высота ничего не даст, увидеть её мы сможем лишь под определённым углом. И в зависимости от того, с какого ракурса мы смотрим на Хогвартс, другая сторона его от нас будет скрыта.

— Значит, эта дверь находится не в стене, — сделала вывод Луна. — Иначе давались бы ещё какие-нибудь дополнительные указания. А если этих указаний нет, получается, что дверь можно увидеть с любого ракурса.

— Но если бы это было так, то эту дверь уже давно бы нашли, — запротестовала Гермиона. — Как могло быть, что за столько времени никто не проверил, что это за дверь и что за ней скрывается, если все её видели?

— Так в стихотворении же говорится, что увидеть её можно только при определённых условиях, — не согласилась с подругой Луна. — Значит, для всех остальных она не видна. Может, она скрыта какими-то чарами. Ты сама могла убедиться, какие чары присутствуют в каждом из испытаний.

— Или наоборот, — предположила Сьюзен. — Может, все видят эту дверь, но даже не догадываются, что это именно дверь.

— Это как? — удивился я. — Отвод глаз, что ли?

— Не обязательно. Если эта дверь выглядит настолько необычно, что никому и в голову не придёт предположить, что это может быть какой-то вход...

— Что-то вы меня совсем запутали, — растерялся я. — Дверь, которую все видят, но думают, что это не дверь... Вход, который ни на что не похож... По-моему, будет лучше всего, если я возьму метлу и полетаю немного над Хогвартсом. Посмотрю на него с высоты, прикину, где может скрываться эта таинственная дверь.

— Только никаких финтов! — вскинулась Гермиона. — Просто полетай, осмотрись — и потом нам всё расскажешь!

— Слушаюсь, мой командир! — шутливо козырнул я и был вознаграждён снисходительной улыбкой и дружеским подзатыльником.

* * *

Погода для полётов была замечательной. Видимо, так же думала и гриффиндорская команда, которая как раз тренировалась на квиддичном поле. Попадаться им на глаза мне не очень-то хотелось. Кое-кто мне до сих пор не простил ухода из команды и, увидев меня сейчас с метлой, мог бы наговорить кучу гадостей. Или наоборот — подумать, что я решил вернуться в команду. С одной стороны, их обиды были понятны — после моего ухода команда на Кубок уже не рассчитывала. При всех стараниях и амбициях у Джинни не хватало опыта и хладнокровия. Семейная вспыльчивость и излишняя эмоциональность ей только мешали. Поэтому безоговорочным лидером был Слизерин. Уж чего-чего, а хладнокровия и хитрости Драко Малфою было не занимать. Да и летал он мастерски. Не говоря уж о том, что его метла не шла ни в какое сравнение с той, на которой летала Джинни. Рона, несмотря на все его чаяния и надежды, никто в команду не взял. Вратарём у Гриффиндора был Кормак Маклагген. Соревнования в этом году отменили из-за Турнира, и им осталось только тренироваться. Поэтому, чтобы не нарываться на грубости, я предпочёл не фигурировать лишний раз перед командой. Объясняй им потом, что я просто собирался полетать... Небо большое, места всем хватит...

Я отправился к озеру и уже на берегу запрыгнул на метлу и взлетел. Тёплый ветерок ласково растрепал мои и без того лохматые волосы и засвистел в ушах. Красота!.. Подо мной искрилось солнечными бликами озеро, неподалёку шелестел молодой листвой Запретный лес, мимо проносились птицы, сердито чирикая, недовольные вторжением в их пространство. Взяв курс на Хогвартс, я поднялся повыше, чтобы увидеть весь замок в перспективе, стараясь подмечать все мельчайшие детали и не пропустить ничего, что могло бы оказаться нужной нам дверью. Даже при моей не слишком бурной фантазии взгляд то и дело выхватывал то странную конфигурацию крыши, то полуразрушенный, уже давно не действующий фонтан, то непонятного предназначения каменную площадку, то поросшие травой ступени, ведущие в никуда... Загадочного и таинственного было так много, что мозг уже не успевал всё анализировать и нахально намекал, что неплохо бы поручить это дело Гермионе, более привычной к такому занятию. Пойдя на поводу у собственной лени, я решил просто расслабиться и полетать в своё удовольствие.

Пролетая над опушкой Запретного леса, я заметил человека, который выбрался на открытое пространство и, казалось, не мог решить, куда ему идти. Меня заинтриговала его странная походка. Он покачивался из стороны в сторону, как пьяный, и то останавливался, то бросался в сторону Хогвартса, то начинал ходить кругами. Решив понаблюдать за странным персонажем, я максимально снизился и теперь парил на высоте человеческого роста. К моему удивлению, незнакомец меня в упор не замечал, словно я был в мантии-невидимке. Он метался из стороны в сторону и при этом что-то эмоционально сам себе доказывал. Порывшись в памяти, я едва не стукнул себя по лбу за недогадливость. Как же я мог забыть? Ведь это же Барти Крауч-старший, сумевший частично освободиться от "Империуса" и явившийся в Хогвартс, в надежде получить здесь помощь. Глупый... Пришёл прямо в пасть к дракону. Насколько я помнил, вместо помощи его здесь ждала смерть от руки любимого сыночка, ради которого он поступился всеми своими принципами и нарушил кучу законов. Оставлять его здесь было категорически нельзя. Именно так поступил Гарри в каноне, и этим воспользовался Барти-младший, оглушив Крама, и уже без помех и свидетелей разделавшись с отцом. Хорошо, в отличие от Виктора, я знаю, откуда ждать нападения, но что мне это даёт? Как я смогу защититься сам и защитить невменяемого старика от противника, который может сидеть за любым кустом и выходить на честный поединок не собирается? Наоборот, он намерен действовать исподтишка и уж точно примет меры, чтобы не фигурировать в памяти "избранного". Нужно попробовать убедить Крауча пойти со мной в школу. Вряд ли среди студентов и преподавателей Барти-младший осмелится напасть. Приняв решение, я спустился на землю и направился к дезориентированной жертве.

— Здравствуйте, мистер Крауч! Если вы позволите, я провожу вас к директору.

— Я хочу... Я не хочу... К директору?.. Да, конечно, к директору...

Расфокусированные бегающие глаза внезапно прояснились и уставились на меня.

— Кто ты?

— Я Гарри Поттер, сэр. Разрешите, я помогу вам...

— А ты не тот?.. Ты не того?..

Крауч всматривался в моё лицо, стараясь что-то в нём отыскать или, наоборот, надеясь чего-то не обнаружить.

— Нет, сэр. Я настоящий британский Гарри Поттер. Пойдёмте же скорее, профессор Макгонагалл ждёт вас.

Барти-старший послушно позволил мне взять его за руку и повести за собой. Он сделал несколько шагов по направлению к Хогвартсу, но стоило ему немного расслабиться, как подчиняющая власть "Империуса" снова взяла его под контроль, и, высвободив руку, старик бросился обратно, кого-то умоляя и в чём-то оправдываясь. Ну вот как его отвести в школу, если он этого не хочет? Не глушить же его, в самом деле, "Ступефаем", а потом тащить, как мешок? Так мне ещё и предъявят нападение на представителя власти. Попробуй потом доказать обратное. Если действовать силой, то тут, боюсь, преимущества на его стороне. Я — хоть и не слабый, но подросток, а он — взрослый мужчина. К тому же, в безумии силы удваиваются, да и ограничений у него нет, поэтому он безо всяких зазрений совести может двинуть мне бревном по голове и спокойно убежать.

Срочно требовалась помощь. И тут я вспомнил о патронусе. Оставался вопрос — кого звать на помощь? Ребята были далеко. Пока добегут сюда, Крауч сто раз успеет сбежать. То же самое можно сказать и о профессоре Снейпе. Стоп! Хагрид! Отправив свою овчарку за полувеликаном, я бросился догонять скрывшегося в лесу Крауча. Старик с упорством носорога ломился сквозь густой кустарник и отказывался идти на контакт. Вцепившись в его руку, я пытался тащить его за собой, но ударившее в спину заклятие угомонило мои гуманные порывы и отправило в благословенный нокаут.

Очнулся я, предсказуемо, в больничном крыле. Возле меня привычно хлопотала мадам Помфри, а за её спиной хмурил брови профессор Снейп, и заламывал руки волнующийся за меня Хагрид. Заметив, что я пришёл в себя, профессор угрюмо поинтересовался:

— Мистер Поттер, куда вы влезли на этот раз? Не хотите ли поделиться с нами — с кем вы так мило пообщались в Запретном лесу?

Поделиться с ним я хотел, но не здесь и не в этой компании. Поэтому перевёл разговор на тему, которая меня сейчас больше всего интересовала.

— Сэр, а кроме меня, там больше никого не нашли?

— Нет, мистер Поттер, если вам и удалось оглушить вашего противника, то к тому времени, как Хагрид сумел вас отыскать, рядом с вами больше никого не было.

Ну, вот и всё... Можно быть уверенным, что Крауча-старшего уже нет в живых. А к его сыночку мой счёт возрос ещё на один пункт.

Жизнь продолжалась как ни в чём ни бывало. Отсутствие Барти Крауча старательно прикрывалось мнимой болезнью, а Перси Уизли пыжился, словно индюк, сидя на его месте. Лже-Паркинсон был вполне доволен собой, и мне стоило огромного труда сдерживаться при общении с ним, чтобы не высказать, что я о нём думаю.

В лабиринт меня запускали первым. Несмотря на ненормальное решение предыдущих заданий, я умудрился лидировать по очкам. Второе место делили между собой Крам и Диггори, а на третьем была Делакур, которая до сих пор бросала на меня гневные взгляды. Хорошо, что она не василиск... Зато её сестрёнка была от меня без ума. При каждой встрече она строила мне глазки и мило улыбалась, чем дико бесила Гермиону. Какая же, оказывается, у меня темпераментная подружка...

Сейчас, стоя у лабиринта в ожидании сигнала, я судорожно соображал, что же делать с этим проклятым Кубком. Можно было, конечно, просто его проигнорировать — и пусть выигрывает кто хочет, но это уже было подло по отношению к другим чемпионам. Ведь тот, кто коснётся Кубка, заведомо обречён. Позволить кому-то погибнуть и ничего не сделать для его спасения я не мог. Но и желания самому совать голову в петлю тоже не возникало. Получался заколдованный круг... Если я возьмусь за этот дурацкий Кубок, то меня перебросит на кладбище в тёплые объятия Волдеморта. А если я за него не возьмусь, то за него возьмётся кто-нибудь другой. Возрождение при помощи моей крови — это всего лишь каприз Лорда. В действительности, людей, которые не годились для этого ритуала по причине того, что не были врагами змеемордого, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Поэтому возродиться он прекрасно может и с помощью крови Седрика, Виктора или Флёр. Вот только живыми им оттуда не уйти. Впрочем, мне тоже не уйти. Никакое "Приори Инкантатем" в этот раз меня не спасёт. Моя палочка и близко возле Волдемортовой не пробегала. Да и родителям настоящего Гарри нет нужды мне помогать. В общем, ситуация была тупиковая. Хоть становись возле этого Кубка и отгоняй от него всех желающих его потрогать. В любом случае его ещё нужно отыскать и постараться это сделать до того, как Кубок найдёт кто-то другой.

Если препятствия будут теми же, что и в книге, то по-настоящему опасаться приходилось только боггарта. При воспоминании о моей последней встрече с этими созданиями я заскрипел зубами. Ещё не хватало здесь впасть в истерику. Уж Рита Скитер порадуется информации про психически больного героя! Вот бы мне такие страхи, как у настоящего Гарри. Вызвал Патронуса — и голову не морочишь. Когда передо мной нарисовался соплохвост, я даже растерялся, пытаясь вспомнить — был он в каноне или нет. Если память меня не подводила, то вроде не было... Я пошёл не своим путём? Или здесь нас ждут другие аттракционы? И самый главный в этот момент вопрос — как справиться с этой сволочью, которая радостно ползла в мою сторону, щёлкая клешнями и попыхивая дымком из того места, о котором в приличном обществе упоминать не принято? Режущие, оглушающие и парализующие заклинания этому монстру были, что слону дробина. Упомянув по матушке Хагрида вместе с его селекционными талантами и всеми питомцами вместе взятыми, я пустил в ход тяжёлую артиллерию в виде "Бомбарды" и "Редукто", постоянно себе напоминая, что "Аваду Кедавру" не простят даже герою. Где-то после пятого или шестого взрывного чудовище улетело в проломленную живую изгородь и затихло. Оставалось только надеяться, что оно не очухается в ближайшие минуты и не отправится по лабиринту искать своего обидчика.

Теперь приходилось пробираться по лабиринту, осторожно оглядываясь по сторонам. Что-то явно пошло не так, и полоса препятствий изменилась. Не хотелось бы попасться в какую-нибудь глупую ловушку. За живой изгородью послышались крики и рычание какого-то животного. В небо взметнулись красные искры. Понятно... Кто-то из участников выбыл из соревнования.

Подойдя к развилке двух коридоров, я задумался. Ну, и куда идти? Заглянув в каждый из коридоров и не обнаружив там ничего интересного, я пожал плечами и отправился налево. Какой тут может быть план? Крауч, сволочь, хоть бы стрелочки на земле нарисовал! Как я могу добраться до Кубка, если не знаю, где он находится? Пройдя несколько футов, я резко остановился, услышав впереди рычание и почувствовав запах гари. Идти вперёд сразу расхотелось. Осторожно выглянув из-за угла, я обнаружил сцепившихся в схватке насмерть сфинкса и соплохвоста. Всё ясно — не поделили территорию. Вероятно, это был тот самый соплохвост, которого я отправил в пробитую в живой изгороди дыру. Он очухался и вылез не в свой коридор, а в соседний. Интересно было бы, конечно, понаблюдать, кто из этих монстров победит, но такой роскоши, как лишнее время, у меня не было. Неизвестно, может быть, Кубок уже кто-то нашёл и сейчас с восторгом участвует в ритуале воскрешения Того-Кто-Нам-И-На-Фиг-Не-Нужен. Ещё раз взглянув на копошащийся и рычащий клубок, я решил, что туда идти точно не хочу и, вернувшись обратно к развилке, пошёл по другому пути. Через некоторое время коридор закончился тупиком. Точнее, мне так показалось... Но когда я, плюнув с досады, решил возвращаться обратно, что-то схватило меня за ногу и потянуло с такой силой, что я плюхнулся на землю. Перевернувшись на бок, я приготовился запустить "Ступефай" в нападавшего, но вместо человека или животного обнаружил, что вокруг моей ноги обернулась хищная лиана, которая упорно продолжала меня тянуть в заросли. На мгновение растерявшись, я вспомнил это растение. Дьявольские силки... Как там говорила Гермиона? Боятся огня и яркого света? "Присветив" зелёному агрессору в несуществующий глаз "Люмосом", я убедился, что это ему не нравится. Отпустив мою ногу, побег шустро уполз в заросли, а передо мной открылся уже свободный от зелёной гадости коридор. Держа на прицеле своей палочки хищные растения, которые при попадании на них луча света сжимались и прятались, я осторожно миновал опасный участок коридора и свернул в следующий проход.

* * *

Профессор Снейп взглядом проводил исчезающих в тёмных коридорах лабиринта чемпионов, а затем посмотрел на своих коллег. Торжествующая ухмылка на губах Паркинсона ему очень не понравилась. Почувствовав на себе взгляд Северуса, тот поспешил принять невозмутимый вид и принялся потихоньку выбираться из толпы. Убедившись, что Паркинсон направился в сторону Хогвартса, Снейп не стал его останавливать и решил присоединиться. Ему очень хотелось побеседовать с этим скользким типом, и опустевшая школа подходила для этого как нельзя лучше.

— Вижу, коллега, вас не интересует Турнир, — саркастически заметил он.

— Что вы? Это очень интересно. Просто мне нужно срочно ответить на несколько писем, — заюлил Паркинсон, явно недовольный таким вниманием со стороны зельевара. — Но ведь я не один оттуда ушёл. Вас не волнует честь школы?

— Волнует. Но, к сожалению, зелье для больничного крыла, которое готовится у меня в лаборатории, требует к себе внимания.

Северус заметил, что после его слов коллега заметно расслабился. Такое объяснение его вполне убедило. Интересно, куда же он так спешит? Неужели то, что говорил Поттер, действительно правда, и под видом Паркинсона скрывается Барти Крауч? В этом случае можно было бы объяснить его торопливое бегство с Турнира. Он уже находился там довольно долго, и время действия оборотного зелья явно истекает. Северус не сомневался, что на этот случай у "коллеги" должен при себе быть флакон с зельем, но присутствие нежеланного попутчика не позволяет ему им воспользоваться. Особенно, если учесть, что зельевар мигом опознает оборотное зелье. Вот Паркинсон и торопится в свои апартаменты, чтобы остаться в одиночестве. Только он ещё не знает, что у Северуса на этот счёт совершенно другие планы. Торжествующая улыбка Паркинсона не выходила у него из головы и вызывала нешуточную тревогу за неугомонного Поттера. Крошечный флакон с Веритасерумом у Снейпа всегда имелся при себе как раз для таких случаев, но лишние свидетели и ему были не нужны. Значит, требовалось напроситься в гости к "профессору ЗОТИ" независимо от желания последнего. Ну, или воспользоваться для этого любым первым попавшимся кабинетом...

Втолкнуть не ожидавшего нападения Паркинсона в ближайшую незапертую комнату и тут же связать его магическими путами оказалось несложно. Гораздо труднее было разомкнуть сцепленные челюсти и капнуть три капли Веритасерума на язык. Дождавшись, когда бешенство на лице пленника сменится безразличием, Северус принялся задавать интересующие его вопросы.

— Назови своё имя!

— Бартемиус Крауч, — выплюнул так называемый "Паркинсон", прожигая зельевара ненавидящим взглядом.

Слова Поттера подтверждались, но это не только не успокаивало, но и усиливало тревогу. Значит, и всё остальное может быть правдой... Вопросов было много, но время действия Веритасерума ограничено. Нужно было спрашивать о самом важном.

— На кого ты работаешь?

— На моего Господина, — глаза Крауча фанатично заблестели.

— В чём заключается твоё задание?

— Мальчишку нужно доставить на место проведения ритуала. Он послужит для возрождения моего Господина.

— Где будет проводиться ритуал?

— На кладбище возле деревни Литтл Хэнглтон.

— Каким образом ты должен доставить мальчишку?

— Я превратил Кубок в портал. Как только он коснётся Кубка, его сразу же перебросит туда.

По коже Северуса пробежала дрожь. Всё, что говорил Поттер, оказалось правдой. Только сейчас профессор смог признаться себе, как ему хотелось надеяться, что это лишь выдумки взбалмошного мальчишки, который ищет на свою задницу приключений. Неужели ничего нельзя изменить? Снова придётся пресмыкаться и прислуживать жестокому ублюдку, а в награду получать "Круциатусы"? И Поттеру не выбраться оттуда живым. А как же клятва, которую он дал над телом Лили? Не может быть, чтобы не было выхода. Северус не знал, где находится это кладбище. Пока он наведёт справки, пока узнает координаты аппарации... Это сколько же времени пройдет... Остается... Да, это нарушение правил Турнира. Ну что ж, пусть ему пришлют счёт! Мысленно усмехнувшись тому, насколько по-гриффиндорски это прозвучало, Северус принял решение. Осталось только уточнить...

— Кубок — односторонний портал или двухсторонний?

— Первоначально он был настроен как портал, который перебросит победителя прямо к месту награждения. Я наложил чары поверх прежних и сделал их приоритетными. Теперь первая переброска будет на кладбище, а вторая — в Хогвартс.

Северус не знал, пригодится ли ему эта информация. Он планировал просто уничтожить Кубок, чтобы никто из чемпионов не смог к нему прикоснуться. А кстати... Откуда такая уверенность, что именно Поттер первым доберётся до Кубка? У него такие же шансы, как и у остальных чемпионов. Даже то, что он вошёл туда первым, не даёт гарантии, что он пойдёт по нужному пути.

— Что ты сделал для того, чтобы Поттер добрался до Кубка первым? Отвечай!

— Да пошёл ты, предатель! Мой Лорд сегодня возродится, и ты будешь первым, кого он уничтожит! Даже если ты меня убьёшь, он всё равно узнает! Ты ничего не сможешь скрыть от него! Он — вели...

— Силенцио!

Жаль... Слишком быстро закончилось действие Веритасерума. Не успел всё узнать... Ну да ладно, основное известно, а об остальном его авроры расспросят. Только бы не сбежал, пока Северус вытащит Поттера из очередной задницы, в которую глупый гриффиндорец позволил себя загнать. И ладно бы не знал, так нет же...

— Петрификус тоталус! Полежи пока, отдохни, я скоро вернусь и окажу тебе все необходимые почести, воскреситель Тёмных Лордов.

* * *

Повернув за следующий поворот, я с удивлением увидел небольшую круглую комнату, в центре которой на постаменте стоял тот самый Кубок. Пока я, разинув рот, рассматривал это чудо вражеской техники, сзади ко мне подкрался акромантул. Если бы он не щёлкал челюстями, то мог бы взять меня тёпленьким. Расслабился, блин... Я осмотрел очередного противника. Здоровенный гад! Такого "Ступефаем" не возьмёшь...

— Редукто!

О, как хорошо получилось! Смешались в кучу руки, ноги... Или что у него там? Переломанная копошащаяся куча уже опасности не представляла. Теперь можно было расслабиться и подумать, что делать с Кубком. С минуты на минуту можно ожидать соперников, которых придётся отпугивать от Кубка. О, а вот и они! Легки на помине... Из разных коридоров одновременно выскочили Крам и Диггори и уставились на меня. Судя по осоловелому взгляду Виктора, он ещё не пришёл в себя после "Империо".

— Гарри, ты первым до него добрался? — улыбнулся Седрик. — Поздравляю! Значит, победила наша школа. Это радует... Давай, прикоснись к нему, ты заслужил эту победу.

— Ребята, к нему нельзя прикасаться, — попытался хоть как-то объяснить ситуацию я. — Это портал.

— Конечно, портал, — посмотрел на меня как на полоумного Диггори. — Он перенесёт тебя прямо к трибунам болельщиков, где тебя будут награждать. Ты что, не знал?

— Не перенесёт... Точнее, перенесёт, но не туда... Это ловушка! Тот, кто к нему прикоснётся — погибнет.

— Гарри, не говори ерунды. Все опасности уже позади. Я понимаю, ты устал. Даже нам было трудно, а в твоём возрасте — и такая нагрузка...

Добрый Седрик старался меня успокоить. Видимо, он решил, что у меня из-за перенапряжения крыша поехала. Хороший парень... Ни в коем случае нельзя подпускать его к порталу. Но что же мне делать?

— Давай, Гарри, просто коснись Кубка, и всё.

— Стоять! Никому не прикасаться к порталу!

Появление профессора Снейпа в лабиринте было событием удивительным, но очень своевременным. Теперь я уже не сомневался, что всё будет хорошо. Он обязательно что-нибудь придумает. Вероятно, так бы всё и было, если бы не вмешалась случайность.

У Виктора Крама были чёткие инструкции — не допускать к Кубку никого, кроме Поттера. Поэтому, когда профессор двинулся в сторону Кубка, намереваясь его обезвредить, Виктор не колебался ни секунды.

— Круцио!

Непростительное заклинание, попав в Снейпа, сработало непредсказуемо. Неожиданно настигнутый волной боли, профессор свалился на меня, а так как я стоял как раз возле Кубка, то спустя мгновение мы оба уже неслись через пространство навстречу неизвестности.

Приземление получилось не самым удачным. Я довольно сильно приложился о землю, и к тому же на меня свалился профессор, который отнюдь не был легким как пушинка. Выкарабкавшись из-под тела Снейпа, всё ещё подёргивающегося от последствий "Круциатуса", я выхватил палочку и принялся осматриваться. Ну, кто бы сомневался... Уже знакомое мне кладбище... И пять фигур в полном облачении Пожирателей смерти не выглядели, как случайные прохожие. Вспомнив, что в каноне первым требованием было — убрать лишнего, я машинально прикрыл собой лежащего на земле Снейпа. Но, как оказалось, моё мнение совершенно не совпадало с мнением профессора. Вскочив на ноги, он схватил меня за шкирку и толкнул в сторону валявшегося неподалёку Кубка.

— Поттер, живо хватайтесь за портал и отправляйтесь в Хогвартс!

— Но как же вы? Может, я смогу помочь? Всё же две палочки — лучше, чем одна.

— Не говорите ерунды! Это вам не тренировки с друзьями. Здесь нужно или убивать, или умирать. Вы мне только мешать будете и путаться под ногами.

— Так может, давайте вдвоём отправимся в Хогвартс? Они же вас убьют!

— Поттер, не морочьте мне голову! Я намерен покончить с этим раз и навсегда! Надоело постоянно жить в страхе, что это существо снова выползет откуда-нибудь. Даже если мне суждено сегодня погибнуть, то я прихвачу его с собой!

— Так может, я...

— Поттер, брысь отсюда!

Профессор толкнул меня так, что я свалился прямо на портал, и в следующий миг меня уже завертело, втягивая в пространственную воронку. Последнее, что я услышал — это был рёв нескольких глоток: "Предатель!"

* * *

Вывалившись с порталом перед трибунами под бурные аплодисменты, я озирался, стараясь сообразить, кого же можно позвать на помощь, не опасаясь, что меня сочтут сумасшедшим. Людо Бэгмен уже поздравлял меня с победой, но мне было не до того. Нужно было срочно спасать профессора. Он не выстоит один против пятерых Пожирателей.

— Я протестую! — завопил Каркаров. — Моего чемпиона подвергли непростительному заклятию! Это точно работа Поттера! Проверьте его палочку! Он не смог бы победить в честном соревновании и устранил самого сильного соперника.

На него дружно набросились преподаватели Хогвартса во главе с профессором Макгонагалл, но зерно сомнения уже было брошено. Перси Уизли принялся что-то нудно разглагольствовать о том, что все сомнительные результаты должны быть тщательно расследованы во избежание... Не слушая рыжего зануду, я бросился к Макгонагалл.

— Директор, профессор Снейп в опасности! Ему срочно требуется помощь!

— Что ты говоришь такое, Гарри? Какая опасность ему может грозить в Хогвартсе?

— Но он не в Хогвартсе! Он вместе со мной схватился за портал, и нас выбросило далеко отсюда, на кладбище... Там на нас напали пять человек в чёрных мантиях и масках. Профессор оттолкнул меня к порталу, а сам остался сражаться.

— Гарри, Кубок был зачарован, как портал именно туда, где ты сейчас и находишься. Да и профессор Снейп не мог оказаться в лабиринте. Не говори глупостей! — Макгонагалл сердито поджала губы.

— Директор, Гарри говорит правду, — вмешался Седрик. — Профессор Снейп действительно там появился и запретил нам прикасаться к Кубку, а потом Крам бросил в него непростительное, и профессор вместе с Гарри исчезли в портале.

— Вот, я же говорил, что здесь всё подстроено! — торжествующе заявил Каркаров. — Преподаватели нарушали правила и вмешивались в соревнование, чтобы победа досталась Поттеру.

— Мистер Каркаров! — возмутилась Минерва. — Думайте, что говорите! К тому же, вы только это услышали из слов студента? А то, что ваш чемпион бросил в преподавателя непростительное, вы не услышали?

— Это враньё! — выкрутился директор Дурмстранга. — Ваш студент что угодно скажет, чтобы прикрыть своих.

— Но ведь вы сами требовали проверить палочку Поттера, — ехидно заметила Макгонагалл. — С тем же успехом можно проверить палочку и вашего чемпиона.

— Не имеете права! — заорал Каркаров. — Мы — иностранные граждане! У нас дипломатическая неприкосновенность!

— Закон один для всех, — строго заявила Макгонагалл.

Перси что-то бубнил про законы и правила. Но тут вмешался Фадж, до сих пор молча прислушивавшийся к разговору.

— Мистер Поттер, вы уверяете, что портал перенёс вас с мистером Снейпом на кладбище, где на вас напали пятеро неизвестных в форме Пожирателей смерти?

— Я не знаю, как выглядит форма Пожирателей, — на всякий случай уточнил я, зная, как министерство любит делать из мухи слона. — Они были в чёрных мантиях и серебряных масках. В остальном, всё правильно.

— То есть, вы уверяете, что на Турнир, в закрытую от посещений школу проник какой-то злоумышленник, заколдовал Кубок под носом у преподавателей и представителей министерства, и похитил студента и преподавателя зельеварения? — сощурив глаза, поинтересовался Фадж.

Я почувствовал непреодолимое желание побиться головой о какую-нибудь твёрдую поверхность. А ещё лучше — постучать твёрдой поверхностью по тупой голове министра.

— Нет, я этого не говорил. Я понятия не имею, кто его заколдовал и когда. И нас никто не похищал. Мы прикоснулись к порталу, и нас перебросило. Зато я знаю точно, что профессор Снейп сейчас в опасности и ему нужна помощь.

— А вы случайно не знаете, что это за кладбище? — ехидно спросил Фадж. — Если придётся проверять все имеющиеся кладбища, это займёт слишком много времени.

— Случайно знаю. Это кладбище находится возле деревушки Литтл Хэнглтон.

Челюсть министра отвисла. Видимо, он не ожидал получить ответ на свой вопрос. Если ничего не знаешь, значит, можно и ничего не делать.

— И откуда же это вам известно, молодой человек? Там стоял указатель?

— Да какая разница — откуда я это знаю! — вспылил я. — Там человек в опасности! Вы это понимаете? Может, его уже убили, а никто и не собирается идти ему на помощь!

— Мистер Поттер, я вас попрошу не повышать голоса! — сквозь зубы процедил Фадж. — Ваша сомнительная слава не даёт вам права кричать на людей, которые старше вас по возрасту и выше по положению.

Здесь он, пожалуй, прав. Наживать врага в лице министра — себе дороже. Хотя он всё равно скорее враг, чем друг. Одна Амбридж чего стоит... Но всё же...

— Простите меня, сэр, но я очень волнуюсь за профессора Снейпа.

— Я понимаю, мальчик, — с всепрощающим и мудрым видом покивал головой Фадж. — Разумеется, я сообщу в аврорат, и вашему любимому учителю будет оказана помощь, если таковая ему требуется. Не беспокойтесь, если не сегодня, то завтра ваш профессор целым и невредимым вернётся в Хогвартс.

Но ни в этот день, ни на следующий Снейп в Хогвартсе не появился. Не было его и в конце учебного года, когда все студенты весело грузились в Хогвартс-экспресс, чтобы ехать домой на каникулы.

* * *

Мы привычно заняли одно купе на шестерых. Я мрачно смотрел на пробегающие мимо поля и деревья и пытался понять — что я сделал не так? Хотел всех спасти? Да, Седрика спасти удалось. Но замена одной жертвы на другую меня не радовала. При всём моём оптимизме, надежды на то, что профессор может быть жив, оставалось всё меньше. Крики "предатель", которые я слышал, уже скрываясь в портале, говорили сами за себя. Его разоблачили, а Волдеморт не из тех, кто прощает предателей.

— Гарри, нужно верить, — Гермиона догадалась, о чём я думаю. — Профессор Снейп не из тех, кто легко сдаётся. Даже если он в плену, то обязательно придумает, как оттуда сбежать.

— Если в плену... — пробормотал я.

— Конечно, в плену! — обрадовалась подруга. — Таких ценных людей даже Пожиратели не убивают. А кто им тогда будет зелья варить?

— Зелья можно и купить.

— Гарри, таких зелий, которые варит профессор Снейп, нигде не купишь. Его зелья самые качественные. И это не считая того, что многие зелья он сам придумал. Кроме него, их никто не сможет сварить. Думаешь, Волдеморт — идиот? Он может попытаться запугать его, сломать, привязать чем-нибудь, но убивать такого человека — это высшая степень идиотизма. А если он в плену, значит, его можно освободить...

Я смотрел на Гермиону и улыбался. Какой же она всё-таки замечательный человечек! Маленькая, худенькая... Но, если заглянуть в эти огромные шоколадные глазищи, то увидишь там целый мир. Столько доброты, нежности, сострадания, и в то же время — мужества, самопожертвования и силы. В хрупком теле прятался такой стальной стержень, которым далеко не каждый мужчина может похвастаться. В одной маленькой Гермионе скрывалась целая сотня разных Гермион — от любознательного книжного червячка до героини, готовой обнять весь мир своими маленькими ладошками и перетянуть чужую боль на себя. Я уже давно перестал слушать, о чём она говорила, а только смотрел, думал о ней и улыбался.

Сообразив, что я давно уже её не слушаю, она сердито нахмурила брови и прищурила глаза, но не выдержала и тоже улыбнулась.

— Ты ведь меня совершенно не слушал? — спросила Гермиона.

По-прежнему улыбаясь, я покачал головой.

— Вот, что с тобой прикажешь делать? Я тут распинаюсь перед ним, а он сидит и улыбается.

У меня была идея, что со мной можно сделать. Глупая до безобразия и умная до гениальности. Причём одновременно... Мой взгляд притягивали её пухлые розовые губки, которые безумно хотелось поцеловать. Но, к сожалению, ни время, ни место для этого были не подходящими. Рядом сидели друзья, слушавшие наш разговор и тоже улыбающиеся. Правда, по-разному... Добродушно улыбался Невилл, мечтательно — Луна, понимающе — Сьюзен и ехидно — Дадли. Вот, и как при них целоваться? Советами замучают... Ладно, нам торопиться некуда. У нас ещё всё впереди.

Незаметно пролетело лето, ничем особо не запомнившись. Развлечения, дни рождения... Мы подолгу гостили друг у друга, перечитали кучу книг... Интересно, но ничего особенного. Если вспомнить канон, то к нам должны были заглянуть дементоры. Видимо, мы с ними разминулись. По крайней мере, я их не встречал, да и не слышал, чтобы кто-то рассказывал о таком происшествии. Наверное, Амбридж не сочла нужным идти на заведомое нарушение закона ради моей незначительной персоны. В газетах тоже обо мне не писали, ведь я никому не доказывал, что Волдеморт возродился. Да и как я мог это доказывать, если сам не знал об этом? Не могу сказать, что мне было плевать — если тебе суждено убить кого-то или самому быть убитым, то взаимный интерес гарантирован. Но гораздо больше меня волновала судьба профессора Снейпа. Я перечитывал каждую газету от корки до корки, но нигде не встретил ни слова о том, что профессор нашёлся. Оставалась ещё надежда узнать что-нибудь о нём в школе.

* * *

Окинув взглядом преподавательский стол, я чуть не взвыл. Снейпа за столом не обнаружилось, но зато, раздутая от собственной важности, восседала Амбридж. Вот, и за какие грехи нам её прислали? Директор у нас не Дамблдор. Макгонагалл на место министра не претендует, даже в самых страшных его кошмарах. Я не бегаю по школе с транспарантом, на котором написано: "Волдеморт возродился". Фаджу просто захотелось подмять под себя школу? Или ему где-то что-то показалось?

В общем, нравится нам это или нет, но Амбридж теперь будет у нас вести ЗОТИ, а ещё один новый персонаж — Гораций Слизнорт будет преподавателем зельеварения и деканом Слизерина. Паркинсона после Турнира больше никто не видел, поэтому записали его в без вести пропавшие наряду со Снейпом. Тут всё было, конечно, смотря с какой стороны посмотреть. Если говорить о настоящем Паркинсоне, то его действительно можно было считать пропавшим. А вот Барти Крауч-младший, думаю, никуда не пропадал. Он просто выполнил свою задачу, хоть и не очень успешно, и вернулся назад к своему хозяину.

Факультет Слизерин и без того не отличался весёлым нравом, но сейчас сидел, как мешком пришибленный. Видимо, они так же, как и я, втайне надеялись на возвращение своего декана, а назначение на этот пост Слизнорта поставило жирный крест на их надеждах. После ужина я перехватил Малфоя. Если кто-то и может знать что-то о профессоре Снейпе, то только он, учитывая, кому служит его отец.

— Драко, ты ничего не слышал о судьбе своего декана? Не волнуйся, я никому ничего не скажу. Это только между нами.

— Я бы и сам хотел это знать. Поверь, Поттер, профессор тебе никто, а мне он как отец. Сколько себя помню, всегда воспринимал его, как члена семьи.

Малфой отвёл взгляд в сторону и с грустью уставился куда-то вдаль. Я подумал и решился задать ещё один вопрос.

— А ты ничего не слышал... Ну, понимаешь, тут слухи ходят... Будто он вернулся...

— Поттер, я к тебе, конечно, нормально отношусь, но неужели ты думаешь, что я стал бы рассказывать об этом кому попало, даже если бы что-то знал?

— Малфой, я не кто попало. Если ты забыл, то этот тип уже пытался меня убить и попытается ещё, даже не сомневайся. И если я к кому-то отношусь нормально, то зная, что ему грозит опасность, уж точно постараюсь предупредить.

Малфой смотрел на меня исподлобья и молчал. Ну что ж, нет так нет... Я уже развернулся, чтобы идти к друзьям, которые ждали меня неподалёку, но меня вдруг удержал сам Драко, перехватив за плечо. Оглянувшись, я встретился с ним взглядом и понял, что он борется между страхом и чувством долга перед тем, кто спас ему жизнь. Пусть этот долг уже и был погашен, но отказать в помощи человеку, который помог ему, совесть не позволяла.

— Хорошо, Поттер, я скажу. Да, ты правильно всё понял — тебе действительно грозит опасность. Он вернулся. Не спрашивай меня — как. Я не знаю. У нас в семье не принято обсуждать такие вещи. Меньше знаешь — крепче спишь. Я надеюсь, что у тебя хватит ума не кричать об этом на каждом углу. Сам понимаешь, я очень сильно рискую, сообщая тебе эти сведения. Не сомневаюсь, что своим друзьям ты это расскажешь, но прошу тебя — только им. Не навреди моей семье.

— Не бойся, ни от меня, ни от моих друзей никто ничего не узнает. А насчёт не навредить твоей семье... Если в конце этого учебного года твоему отцу предложат возглавить некую операцию в министерстве, пусть постарается отмазаться от этой "чести", иначе вашу семью ждут очень большие неприятности. Можешь считать это услугой за услугу. Не спрашивай меня ни о чём. Я и это не должен был тебе рассказывать. Но вы — близкие профессору Снейпу люди, и хотя бы ради него я должен попытаться вам помочь. Если твой отец проигнорирует моё предупреждение или сообщит об этом кому не следует, то я за это уже не отвечаю. Каждый сам платит за свои ошибки.

Я сомневался, что поступаю правильно, предупреждая их, но даже недолгого общения с лордом Малфоем хватило, чтобы понять, насколько он дорожит своей семьёй. Уже во время проведения подготовки защиты Сириуса я понял, что Люциус — политик до мозга костей, умный, расчётливый, способный всё хладнокровно проанализировать и обернуть любую ситуацию в свою пользу. Не похоже, что он будет ставить служение Лорду превыше своей семьи. Ну, а если он глупее, чем я думаю, то худшее, что может случиться — это то, что операция по захвату пророчества будет отменена. Мне от этого ни холодно, ни жарко. А если у Люциуса хватит ума воспользоваться моим советом, то его семья не попадёт в опалу, а он сам — в Азкабан. В этом случае он не забудет об оказанной ему услуге, а я буду иметь лояльных мне людей на той стороне.

— Я передам отцу твои слова, хоть и не очень понимаю, о чём речь, — Драко отнёсся к моему совету со всей серьёзностью. Видимо, способности к анализу ему передались от отца. — И в любом случае — спасибо, Поттер.

Я почувствовал лёгкое пожатие руки, и наследник Малфой с невозмутимым видом направился к своим подземельям. Я же подошёл к своим друзьям, которые едва не подпрыгивали от любопытства.

— Ну, говори уже, что он тебе сказал? — дёрнул меня за рукав нетерпеливый Дадли. — Знает он что-нибудь про Снейпа?

— Нет, про него ему ничего не известно.

Кузен разочарованно вздохнул, но более внимательная Гермиона заметила двусмысленность этой фразы.

— Про него не известно... А про кого известно?

— Про того, про кого бы я предпочёл век не слышать. Он всё-таки умудрился каким-то образом возродиться.

Сьюзен ахнула и в ужасе прикрыла ладошкой рот. Невилл, Гермиона и Дадли смотрели на меня круглыми глазами в ожидании продолжения рассказа. И только Луна мечтательно улыбалась. Если бы я её не знал, то мог бы предположить, что эта новость её обрадовала, но это же Луна — у неё мозги устроены по-другому. Не удивлюсь, если она воспринимает Волдеморта кем-то наподобие морщерогого кизляка или уже предвкушает, как мы будем его ловить.

— Ну, — поторопила меня Гермиона, — Давай, рассказывай! Как так получилось, что он вернулся? Был проведён ритуал? А кто в этот раз был в роли его врага? Тебя же там не было.

— Малфой и сам об этом не знает. Ему никто ничего не рассказывает. Всё, что ему известно, это то, что он действительно вернулся. А насчёт врага... Я вас умоляю... Вот если бы для ритуала требовался преданный друг, то Волдеморт так и скитался бы в виде привидения, а врагов у него хватает. Любого бери — не ошибёшься.

— И что мы теперь будем делать? — растерялась Гермиона. — Это ведь уже не какая-то побрякушка, которую легко уничтожить. Хорошо, согласна, не легко... — замахала она руками на возмущённо открывшего рот Дадли. — Но, тем не менее, вещь уничтожить можно, и совесть тебя при этом не мучает. А здесь — хоть и плохой, но — человек. Как бы там ни было, но убийство — это преступление. А мы ещё школьники...

— Ты так говоришь, словно мы способны убить взрослого сильного волшебника, и единственное, что тебя беспокоит — это не посадят ли нас за это в Азкабан, — недоверчиво хмыкнул Невилл. — Не говоря уже о том, что за ним стоит целая армия Пожирателей. А они тоже не божьи коровки и бросаться в нас будут не конфетами.

— К тому же, согласно пророчеству, убить его должен Гарри, а не мы, — робко добавила перепуганная Сьюзен.

— Ты это так сказала, словно без проблем способна его убить, но уступаешь это право Гарри, — расхохотался Дадли.

— А я вообще не понимаю вашего отношения, — с возмущением уставилась на друзей Гермиона, сердито сжимая кулачки. — Вы что, собираетесь стоять и смотреть, как Гарри будет с ним сражаться? А вы забыли, что в пророчестве не говорится, что он сможет победить? Возможен и другой исход. Если вы собрались оставаться в качестве зрителей, то нам с вами не по пути. Лично я намерена сражаться плечом к плечу с Гарри, и мне плевать, что там сказано в пророчестве! Если случайно прикончу змеемордого, то попрошу у Гарри прощения. Потом...

Меня умилила эта картина. Маленькая, хрупкая Гермиона со всей серьёзностью собралась убивать Волдеморта, а потом просить у меня прощения за то, что случайно укокошила моего противника. Оказывается, это Гермиона — сила, о которой не знает Тёмный Лорд? Нет, пророчествам верить нельзя. Их можно интерпретировать как угодно и подстроить под любую ситуацию. Особенно, если это пророчество произнесла Трелони.

— Подожди, чего ты возмущаешься? — вмешался ошарашенный таким бурным выступлением подруги Дадли. — Кто сказал, что мы там собираемся присутствовать в качестве зрителей? Сьюзен имела в виду, что согласно пророчеству, никто другой просто не сможет убить Волдеморта. Но и сидеть сложа руки никто из нас не собирается. Мы все будем сражаться и помогать Гарри чем только сможем. Другой вопрос, что возможности у нас пока ещё не очень... Пожиратели ведь не "Ступефаями" и "Экспеллиармусами" сражаться будут. Вот бы нам тоже что-то тёмномагическое изучить...

— Ты с ума сошёл? — Сьюзен в шоке уставилась на него. — За это же можно попасть в Азкабан. Никто не станет разбираться, что ты собирался использовать эти заклинания во благо магической Британии. Тут закон один: тёмный маг — значит преступник.

— Если бы министерство могло отслеживать все тёмные заклинания, то оно бы давно переловило всех Пожирателей во главе с Волдемортом, — не согласился с выводами Сьюзен Дадли. — В лучшем случае, думаю, оно может как-то зафиксировать непростительные, да и то вряд ли. Сомневаюсь, что те Пожиратели, которые сейчас на свободе, никогда не использовали непростительных. Министерство только наблюдает за несовершеннолетними волшебниками. А вдруг какое-нибудь дитятко на каникулах "Люмос" наколдует? Судить его, негодника! Эти бюрократы только с детишками способны воевать, а настоящие преступники им не по зубам.

— Если ты себя причисляешь к "настоящим преступникам", — ухмыльнулась Гермиона, — то вынуждена тебя огорчить. Все мы как раз и относимся к категории "детишки", и наши палочки внимательно отслеживает министерство. С другой стороны, если тёмномагические заклинания изучать в доме тёмномагического рода, то и отследить его никто не сможет. К такой категории относится дом Сириуса, но там сидит Дамблдор. Так что придётся нам пока удовольствоваться светлыми заклинаниями.

— Я думаю, что при желании тёмномагические заклинания мы могли бы изучать и в школе, — предположил я. — Сомневаюсь, что министерство способно выяснить, кто именно произнёс какое заклинание в школе, полной волшебниками, если оно вообще способно их зафиксировать. Другое дело, что для этого нам необходимы соответствующие учебники, и сомневаюсь, что мы сможем их здесь найти.

— А если попросить книги у Сириуса? — всё, что касается книг, не могло не заинтересовать Гермиону, и она тут же включилась в процесс поиска нужной литературы.

— Если заметит тётя, то и Сириусу, и нам достанется, — засомневалась Сьюзен. — Поверить не могу, что мы сидим и серьёзно обдумываем вопрос изучения тёмномагических заклинаний.

— Сьюзен, не паникуй! — закатила глаза Гермиона. — Мы же не собираемся изучать всякие отвратительные ритуалы и проклятия. Но щиты, способные защитить нас от тёмномагических заклинаний, мы просто обязаны знать. Гарри, напиши всё же Сириусу. Может, он придумает, как передать нам книгу.

Действительно, какой был смысл паниковать раньше времени, если у нас даже книг по тёмной магии не было. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Несмотря на то, что я ещё ничем не насолил министерству, Амбридж я не понравился с первого взгляда. На её уроках я молчал как рыба, не спорил и не пререкался с ней, но замечания сыпались на меня, как из рога изобилия. То я не так на неё посмотрел, то верчусь на уроке, то книгу открыл не на той странице. Видимо, кровавое перо для меня уже давно приготовлено и только ждёт, когда же я наконец провинюсь. Тешить извращённые вкусы этой садистки у меня желания не было, поэтому я продолжал молчать, хотя уже даже Гермиона возмущённо поглядывала на Жабу и удивлялась моему терпению.

— Почему ты ей ничего не скажешь? — не выдержала она после урока. — Она не имела права снимать с тебя баллы за то, что у тебя упало перо. Это не считается нарушением. Она просто придирается к тебе!

— Солнышко, пусть она лучше снимает с меня баллы, чем режет мне руки, — усмехнулся я. — Разве ты не понимаешь, что она только ищет повода, чтобы меня наказать? Она же умышленно меня провоцирует, ждёт, когда я не выдержу этого прессинга и сорвусь.

— Прости, Гарри, но я не думаю, что представитель министерства будет в школе пытать детей тёмномагическим артефактом. Ей ведь приходится напрямую отчитываться перед министром, а как бы она смогла объяснить такие свои действия? Не говоря уже о том, что только за обладание этим артефактом ей бы грозил Азкабан.

— Не будь такой наивной, — я скептически посмотрел на подругу, поражаясь невинности этого светлого ребёнка. — Неужели ты действительно думаешь, что она абсолютно всё рассказывает министру? Впрочем, даже если это и так, то кто тебе сказал, что сам министр — белый и пушистый? Все они — одна шайка. Ты даже не представляешь, какие грязные делишки они могут творить, прикрываясь законом и пользуясь своей безнаказанностью.

— Но если это так, — растерянно пролепетала Гермиона, — кому тогда вообще можно верить?

— Можешь верить мне. Можешь верить Невиллу, Дадли, Сьюзен, Луне, Амелии, Сириусу, Августе Лонгботтом, Дурслям, своим родителям. Разве этого мало? Уж мы-то точно не желаем тебе зла. С некоторыми поправками можно верить Малфоям, профессорам Макгонагалл и Флитвику, Хагриду. С поправками, потому что их взгляды могут отличаться от наших. Вот, пожалуй, и всё. Остальным я бы не советовал слишком доверять.

— Как-то у тебя всё пессимистично получается, — расстроилась Гермиона. — По-моему, ты преувеличиваешь. Не могут все вокруг быть твоими врагами.

— Поверь, лучше преувеличить, чем преуменьшить и получить удар в спину. Я верю только этим людям. Остальные для меня не враги, а только те, кто может оказаться врагами. Я отношусь к ним нейтрально, но и не слишком доверяю.

* * *

Возможность поиздеваться над "избранным" Амбридж вскоре представилась. Как только к куче уже изданных декретов прибавился ещё один, запрещавший собираться группами больше двух человек, наша компания была первой, которая ей попалась. Жаба выглядела такой счастливой, словно ей сделали царский подарок.

— Мистер Поттер, вы нарушили Декрет об образовании номер двадцать четыре. Сегодня вечером придёте ко мне на отработку! — пропела она и, чуть ли не пританцовывая, двинулась прочь по коридору.

Все хмуро молчали. Гермиона смотрела на меня с ужасом.

— Но почему наказали только тебя? — ошеломлённо пробормотала она. — Ведь ты же не один собирался группой из трёх и более человек. Что за абсурд?

— Ты плохо меня слушала? — ухмыльнулся я. — Жаба искала повод, чтобы меня наказать, и её мечта осуществилась. Вы ей не нужны, и это прекрасно. Поверь, такая отработка тебе бы не понравилась.

— Но это же несправедливо! Я сейчас же пойду и всё ей выскажу!

Она дёрнулась, чтобы бежать вслед за Амбридж, но была остановлена неожиданно сильной рукой Луны.

— Гермиона, успокойся, если ты разозлишь её, то сделаешь только хуже Гарри. Ему же тогда больше достанется. А тебя она просто к Филчу отправит. Разве ты не поняла? Ей нужен только Гарри.

На Гермиону было больно смотреть. Её уютный мирок, к которому она привыкла с детства, разваливался на части. Преподаватели, всегда бывшие для неё авторитетом, нарушали законы, а министерство, которое должно было наказывать нарушителей, позволяло пытать детей. Мои слова она не восприняла всерьёз, видимо, решив, что я преувеличиваю, и теперь стояла в растерянности — не зная, что ей делать и куда бежать.

— Не мучай ты сама себя, — сжалился я над бедолагой. — Не съест же она меня. Потешит своё самолюбие и успокоится. Ну, подумаешь, руку порежет... Зельем обработаю и всё заживёт.

Испуганно посмотрев на меня, Гермиона всхлипнула и убежала. Никто не стал её останавливать, понимая, что ей нужно время, чтобы привести свои мысли в порядок.

* * *

— Присаживайтесь, мистер Поттер!

Амбридж радовалась, как ребёнок, которому дали самую вкусную конфету. Я терялся в догадках — чем же моя персона так не угодила этому горе-преподавателю? Ни ей, ни министру я ещё ничего плохого не сделал. Личная антипатия? Сомневаюсь, что ей вообще кто-то из студентов нравится. Не пытает же она всех поголовно...

Пододвинув ко мне лист пергамента и перо, Жаба сладенько улыбнулась и прощебетала:

— В наказание за ваше непослушание вы напишете здесь некоторое количество слов. Возьмите это перо и пишите: "Я не должен нарушать дисциплину".

Я взял в руку перо и повертел его, рассматривая. Собственно, от обычного пера оно отличалось только слишком острым кончиком. Мне было всё понятно, но любой бы на моём месте задал бы вполне логичный вопрос, а значит, и я должен об этом спросить, чтобы не вызывать подозрений.

— Вы не дали мне чернил... Чем мне писать?

— О, не беспокойтесь! Они вам не понадобятся, — услышал я ожидаемый ответ и ехидный смешок.

Внутренне приготовившись к боли, я вздохнул и принялся писать. Честно говоря, я ожидал большего. Было больно, но вполне терпимо. Приятными ощущения, конечно, тоже не назовёшь, и был момент, когда я всерьёз задумался — что будет, если я сломаю это перо? Но рисковать навлечь на себя ещё большие репрессии не хотелось. Проще уже было потерпеть.

Амбридж с надеждой вглядывалась в моё лицо, и, чтобы не разочаровывать её, я немного покривлялся, преувеличенно изображая свои мучения.

Наконец-то её жабье величество вдоволь потешило свою садистскую натуру и соизволило меня отпустить.

* * *

В гостиной Гриффиндора меня поджидала Гермиона с мисочкой настойки из щупалец растопырника и со следами слёз на глазах. Заметив мою воспаленную руку, она вздохнула и порывисто меня обняла, едва не опрокинув мисочку.

— Гарри, прости, это мы во всём виноваты. Ты из-за нас пострадал...

— Да при чем тут вы? Можно подумать, что я не знал, что ждёт меня в случае, если Жаба нас поймает. Вы меня что — силой тянули в компанию? Никто не виноват. В следующий раз буду умнее и не буду нарываться.

Легче было сказать, что не буду нарываться, чем выполнить это обещание. Амбридж выдавала свои декреты чуть ли не каждый день, и запомнить все её дурацкие правила было практически невозможно. Так что ещё пару раз я попадался ей в лапы, чему она безумно радовалась. Этой бабе очень бы не помешал визит к психиатру. Не может же нормальная женщина получать такое удовольствие, мучая детей?

Не забыла она и о создании своей Инспекционной дружины. Малфой предсказуемо тоже туда попал, но не слишком этому радовался. Скорее, наоборот — предпочёл бы послать Жабу вместе с её идеями куда подальше, но положение обязывало. Никого из нашей шестёрки он ни разу не оштрафовал. Более того, даже пару раз одёрнул Крэбба, пытавшегося зацепить Гермиону. Другим гриффиндорцам иногда доставалось от них. Чаще всех попадал под раздачу шестой Уизли. Главной его проблемой было абсолютное неумение промолчать. Даже если его никто и ни о чём не спрашивал.

Так что не было ничего удивительного, что отработки у Амбридж он получал гораздо чаще, чем я. Сцепившись с Малфоем на квиддичном поле, Рональд лишился такого долгожданного места вратаря, которое только в этом году сумел заполучить. К тому же Жаба отобрала у него и у близнецов, которые вступились за своего бестолкового брата, мётлы. И теперь младший Уизли ходил, демонстрируя всем желающим свою порезанную кровавым пером руку и жалуясь на несправедливость любому, кто не успел убежать, а близнецы разрабатывали планы страшной мести Амбридж.

Разумеется, никакой Армии Дамблдора никто не создавал. Наша шестёрка иногда собиралась либо в Выручай-комнате, либо в компании с василисками. Других возможностей потренироваться, да и просто пообщаться у нас не было.

Гермиона умудрилась-таки выпросить у Сириуса книгу по защите от тёмных заклинаний, и, кроме обычных щитов, мы изучали и тёмные. Силы в них приходилось вкладывать немеряно, и после таких тренировок мы выглядели так, словно на нас землю пахали, но постепенно кое-что начинало получаться.

Пользовались мы нашими нечастыми встречами также и для того, чтобы попытаться решить, судя по всему, последнюю задачу. Третья строфа стихотворения сомнения не вызывала ни у кого. Было очевидно, что эту дверь потребуется открывать всеми четырьмя ключами, используя соответствующие пароли. Недоумение вызывало только издевательское пожелание совершить суицид и само место, где должно было происходить это ритуальное самоубийство.

Даже Шшушша заинтересовался нашими рассуждениями и порой подавал неплохие идеи. В полётах, разумеется, он был не силён, но зато много чем мог помочь в знании истории Хогвартса. Именно он сумел объяснить нам, что за непонятные архитектурные элементы я видел во время ознакомительного полёта.

Оказывается, ступени раньше вели к конюшне, которая тогда имелась при школе. Во времена Основателей студентов обучали верховой езде. Годрик Гриффиндор безумно любил лошадей, и вокруг него постоянно вертелась целая толпа ребят, готовых так же, как и он, часами торчать на конюшне или устраивать скачки с препятствиями. Позже лошади из средства передвижения превратились в забаву. Мётлы были гораздо быстрее, манёвреннее, дешевле, они не требовали особого ухода, и кормить их было не нужно. Лошадей перестали разводить, их поголовье постепенно уменьшалось. А когда в конюшне никого не осталось, здание просто снесли. Вот и ведут теперь ступени в никуда...

У каменной площадки тоже была своя история. Когда строилась школа, на этом месте был сплошной лесной массив. Перед постройкой каждого отдельного помещения приходилось вырубать деревья, корчевать пни и отвоёвывать пространство у диких животных. А зверья в то время в лесу было много — и обычного, и волшебного. Травоядные и мелкие хищники уходили в глубь леса по собственной воле, опасаясь людей. А вот хищники покрупнее порядком потрепали нервы волшебникам. Да и не только нервы... Многие зазевавшиеся строители становились жертвами диких зверей. Вот и старались расчистить вокруг школы пространство побольше, чтобы и самим уберечься от хищников, и будущих школьников уберечь.

Вырубая окрестный лес, обнаружили древний склеп. Никакой информации о том, кто был в нём похоронен, найти не смогли. Если и были там какие-то надписи, то к тому времени от них ничего не осталось. Поразмыслив, строители решили, что оставлять склеп во дворе школы нехорошо. Останки были где-то перезахоронены, а склеп снесён. Только площадка от него и осталась.

После рассказа василиска мы ещё долго сидели в задумчивости. Сколько же ещё тайн хранят стены Хогвартса? Сумеют ли люди когда-нибудь разгадать их? Вот сейчас перед нами открывались страницы истории. А ведь, кроме тысячелетнего василиска, об этом никто уже и не помнит. Сколько ещё таких страниц утеряно для человечества безвозвратно?

Гриффиндорская гостиная была одним из немногих мест, где мы могли собираться хотя бы в урезанном составе — без Луны и Сьюзен, не опасаясь репрессий Амбридж. Вот и сейчас мы, пользуясь тем, что в гостиной, кроме нас, больше никого не было, пытались решить нашу загадку. Гермиона рисовала на листе пергамента схему Хогвартса и его окрестностей, пытаясь вычислить точку, из которой была бы видна большая часть территории.

— Нет, ну это вообще ни в какие ворота не лезет, — в сердцах воскликнула она, швырнув на стол перо. — Получается, что эта задача не имеет решения. С какой стороны ни посмотри — часть здания Хогвартса и то, что расположено возле него, скрыто его стенами. Не существует такой точки, с которой бы одновременно было видно здание со всех сторон.

— Может, это значит, что то, что мы ищем, находится не в здании Хогвартса, а на прилегающей территории? — предположил я. — Или на крыше, которую видно с любой точки.

— Тогда вообще эта загадка не имеет смысла, если можно просто так взлететь и всё увидеть, — возразила она.

— Ну, я бы не сказал, что всё так просто... Не забывай, что я уже летал, осматривая территорию, и не увидел никаких дверей.

— Может, ты и увидел, но не понял, что это дверь, — не согласился со мной Невилл. — Если она замаскирована под что-то другое и внешне совершенно на дверь не похожа, то ты мог и не обратить внимания. Попробуй вспомнить — видел ли ты что-нибудь такое необычное, чего там, по логике, быть не должно?

— Не обязательно, — возразила Гермиона. — Это могло быть чем-то совершенно обычным, но являющимся не тем, чем кажется. Например, это может быть окно, которое на самом деле является дверью. Гарри, ты не мог бы нарисовать всё, что видел, в мельчайших подробностях? Идеальным вариантом конечно, были бы фотографии, но колдокамера есть только у Колина Криви, а просить его — это значит посвятить в дело постороннего человека.

Я взял перо и пергамент и принялся зарисовывать всё, что запомнил. Насчёт "мельчайших подробностей" Гермиона погорячилась — как я могу помнить всё в мельчайших подробностях, если прошло уже около года?

— Не удивлюсь, если эта дверь находится на той площадке, где был расположен склеп, — проворчал Дадли. — Нас ведь уже запихивали в одну гробницу, так что это вполне в стиле автора загадок. По-моему, он ещё тот любитель чёрного юмора. Как раз это бы и объяснило фразу "Взгляни на прожитую жизнь". Другими словами — на кости тех, кто свою жизнь уже прожил.

— А знаешь, может, ты и прав, — кивнула Гермиона и задумалась. — Мы как-то упустили из виду эту фразу, а ведь в каждом из стихотворений во всех строчках имелся какой-то смысл. Не может эта фраза здесь присутствовать просто для рифмы. В ней явно есть какое-то дополнительное указание. Вот только толковать её можно по разному. Это может быть и Хогвартс, в котором мы прожили столько времени, и любой предмет, с которым связаны какие-то воспоминания. И даже просто — посмотреть вниз, на землю, где ты прожил столько лет. Собственно, при желании эту фразу можно применить к чему угодно...

Гермиона вздохнула. Ещё одна ниточка вела в никуда. Может, если удастся найти ещё какую-нибудь зацепку, то и эти слова обретут смысл. Но до того времени от этой подсказки не было никакой пользы.

— А если каждая фраза имеет смысл, то что могут означать слова: "А если с небом ты на "ты", свою судьбу ему доверь"? — поинтересовался Невилл. — Или это просто такая красочная форма пожелания "упасть на землю с высоты"?

— Я не знаю, правильно ли я поняла эти слова, — тихо отозвалась Гермиона, — но мне кажется, что это значит, что лететь должен Гарри. Он летает, как дышит. А здесь явно говорится, что "упасть на землю с высоты" и не убиться при этом может только тот, кто отлично летает и готов рискнуть и довериться метле.

Я оторвался от пергамента, на котором в данный момент рисовал избушку Хагрида.

— Значит, всё же финт Вронского? Но я никогда раньше его не делал. Каковы шансы, что у меня с первого раза это получится? Тем более — ночью?

— Боюсь, что здесь тебе придётся доверить небу свою судьбу, — вздохнула Гермиона. — А значит — понадеяться на свою удачу и лётные таланты.

— Я, конечно, в полном восторге от своей исключительности, — съязвил я. — Но вот только одного не могу понять — почему вообще нужно падать? Если эта дверь видна только с высоты, то не проще ли увидеть её сверху и просто спуститься к ней?

Я вопросительно посмотрел на Гермиону, но ответил мне, как ни странно, Дадли.

— Если это так просто, то почему же ты её не увидел, когда осматривал территорию? Хорошо, допустим, что это было днём, а для чистоты эксперимента полёт требуется совершить ночью. Но ведь ночью тем более ничего не увидишь... А если учесть, сколько людей когда-либо летало над Хогвартсом и днём, и ночью, то почему же никто эту дверь до сих пор не видел? Мне кажется, что тут действует тот же самый принцип, что и в бассейне. Вспомни, что было, когда мы просто ныряли? Вот именно — ничего! Дверь показалась только тогда, когда мы сымитировали утопление. Значит, и здесь дверь может увидеть только тот, кто упадёт на землю. Так что, если тебя это утешит, достаточно будет инсценировки.

— Можно подумать, что никто и никогда здесь с метлы не падал, — проворчал я. — Почему же, в таком случае, они эту дверь не видели?

— Думаю, здесь как раз всё понятно, — уверенно заявила Гермиона. — Тем, кто реально упал с метлы, было не до того, чтобы рассматривать окрестности. Страх и паника не способствуют размышлениям и наблюдательности. Единственная мысль, которая должна была их беспокоить — это стремление выжить. Так что — дверь, может быть, они и видели, но им точно было не до неё.

Я был вынужден согласиться с ребятами. Это всё расставляло по своим местам. Действительно, если здесь действовал тот же принцип, что и в бассейне, то только человек, который будет умышленно имитировать падение, сумеет рассмотреть дверь, которую ищет. Но почему ночью?

— Хорошо, это объясняет почти всё. Вот только мне так и не понятно — почему всю эту авантюру требуется проделывать именно ночью? Что вообще можно увидеть ночью? Что мешает сделать это днём?

— Опять же, это только мои догадки, — принялась рассуждать вслух Гермиона, — но мне кажется, что здесь есть несколько причин. Во-первых, гораздо большее количество волшебников летает на мётлах и падает с них именно днём. Значит, существует вероятность, что кто-нибудь может заметить эту дверь совершенно случайно. Лишний ажиотаж автору загадки был не нужен. Отсюда же следует и второе моё предположение. Ночь лучше всего подходит для проведения этой операции, чтобы не привлекать лишнего внимания и не светить эту вещь, которая там спрятана. Мне почему-то кажется, что это не тот предмет, которым можно похвастаться в обществе. Думаю, если его увидят посторонние, то могут просто отобрать или конфисковать по закону.

— Но как же вообще можно что-то найти в темноте? — перебил её я.

— Да очень просто! Что плохо видно днём, но замечательно — ночью? Свет! Единственный способ показать что-то в темноте, это — осветить этот предмет.

В моём мозгу что-то щёлкнуло, и все кусочки паззла встали на свои места. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что умница Гермиона права на все сто процентов. Вместе с тем появилась уверенность, что всё у нас получится. Теперь бы только решить загадку с местом проведения операции.

* * *

Возвращаться в Хогвартс после рождественских каникул совершенно не хотелось. Амбридж продолжала свирепствовать. Свергать Макгонагалл с поста директора она не стала, но и в качестве генерального инспектора сумела достаточно потрепать всем нервы.. Узнав о том, что творится в школе, некоторые родители младшекурсников отказались отпускать своих детей в Хогвартс и после каникул оставили их дома. На обеде Жаба торжественно заявила, что всех этих людей она вписала в чёрный список, как несогласных с политикой министерства, а следовательно — потенциальных врагов. Двоих из этого списка, которые являлись мелкими сотрудниками министерства, с треском уволили. Следовало ожидать, что и для остальных эта акция протеста не останется безнаказанной.

На фоне всех этих событий массовый побег Пожирателей из Азкабана почти никого не удивил. Мрачные и угрюмые студенты просто добавили этот факт к списку неприятностей, щедро сыплющихся на их головы.

Для меня же этот побег стал поводом, чтобы призадуматься. Это подтверждало слова Малфоя о том, что Волдеморт вернулся. Было, конечно, интересно, кто стал для него донором, но этот вопрос не имел первостепенной важности. Гораздо больше меня интересовало место расположения этой весёлой компании. Если они так же, как и в каноне, обосновались в поместье Малфоев, то Люциусу вряд ли удастся отмазаться от сомнительной чести возглавить битву в министерстве. Спрашивать об этом Драко я не решился. Он и так бродил по школе бледным привидением. Какой был смысл пугать его ещё больше? Вообще, при внимательном наблюдении слизеринцев можно было условно разделить на три группы: довольные, растерянные и угрюмые. Несложно было догадаться, что довольные — это те, кто принял возвращение змеемордого с восторгом, угрюмые — те, кого такая перспектива совершенно не радовала, а растерянные просто не знали, как им реагировать на эту информацию.

Малфоев было жалко, но я не знал, чем им помочь. Можно было, конечно, просто отдать Люциусу пророчество, чтобы не подвергать его опале... Но, с одной стороны, я не был уверен, что пророчество будет канонным — и мне самому не помешало бы знать, о чём в нём говорится, а с другой — крестража во мне нет, значит, не будет и видений. Следовательно, мне и самому нечего делать в министерстве.

А вот, кстати, интересно... В чём вообще заключается работа невыразимцев с пророчествами? Прикоснуться к этим шарикам могут только те, о ком эти пророчества были произнесены. Следовательно, сотрудники Отдела Тайн могут только сидеть и смотреть на них? А какой тогда в этом смысл? Они лежат там годами и либо сбываются, либо — нет. Я ещё понимаю, если бы кто-то пытался что-то изменить в лучшую сторону, но нет... Никто ничего не делает.

Получается, если бы Волдеморт не поднял ажиотаж вокруг этого пророчества, никто бы даже и не догадывался о том, что мы с ним должны убить друг друга. Оно бы просто тихо погасло, когда умер бы первый из двух его героев, причём независимо — то ли от руки другого, то ли просто от старости.

Побег Пожирателей стал толчком для повышения интенсивности наших тренировок. Тёмномагический щит уже неплохо у нас получался и, хоть и был довольно энергозатратным, но и по своей мощи во много раз превосходил светломагические. Даже сейчас мы уже могли держать щит около получаса и не пропускать ни одно заклинание. Конечно, ничего сильнее "Ступефая" друг против друга мы не использовали из соображений техники безопасности. Попробуй потом объяснить Амбридж, где мы травмировались, если вдруг щит не выдержит. Но после того, как мы достаточно натренируемся, этот щит сможет выдержать всё, кроме Авады и Адского пламени. К тому же, в отличие от светломагического, его не нужно было переустанавливать после каждого попавшего в него заклятия, и держался он настолько долго, насколько хватало магических сил.

Наша темномагическая библиотечка неожиданно пополнилась ещё несколькими экземплярами. Получилось это довольно забавно.

Мы с Дадли и Невиллом писали эссе по зельеварению, когда в гостиную Гриффиндора ввалилась чумазая и взъерошенная Гермиона с огромной охапкой таких же чумазых книг. После того, как подруга почистила свою добычу и приняла душ, мы услышали забавную историю. Оказывается, однажды, явившись первой на тренировку, она во время заказа комнаты думала о десяти вещах сразу — и вместо тренировочного зала попала в громадное помещение, заваленное горами всякого хлама. В тот день ей было некогда, но она взяла себе на заметку, что позже нужно будет исследовать это помещение. И вот наконец она до него добралась — и среди гор хлама нашла много интересных книг, в том числе и по тёмной магии.

* * *

Время неумолимо летело, с каждым днём приближая нас к битве в министерстве, а я понятия не имел, как всё сложится на этот раз.

В апреле близнецы Уизли устроили своё феерическое шоу, от души погоняли Амбридж по школе и с фанфарами удалились. Не имея возможности добраться до близнецов, Жаба отыгралась на младших Уизли. Их изрезанные руки не успевали заживать, и если Рональд так и остался по отношению к нам всё таким же засранцем, то девочку было жалко. Она была весёлая, общительная и умненькая, в отличие от братца. Гермиона взяла над ней шефство и постоянно готовила для её руки настойку из щупалец растопырника.

Нашу компанию Амбридж в последнее время не трогала. Её кровавое перо и без того работало без выходных и обеденных перерывов. Кроме младших Уизли, у неё хватало клиентов из тех, кто пытался проверять на ней действие вредилок, которыми их исправно снабжали неугомонные близнецы.

Амбридж носилась по школе злая, как цербер, и мы старались лишний раз не попадаться ей на глаза. Теперь в Выручай-комнате мы только тренировались, а для совещаний пользовались гостеприимством василисков. Малышка уже значительно подросла и по габаритам не уступала покойной Нагайне. Вот только характер у неё был совершенно другой — она была весёлая, любвеобильная и игривая, как котёнок. Во время наших бесед она устраивалась возле Луны и, положив голову ей на колени, млела от удовольствия, когда девушка её гладила.

Разумеется, у неё имелось абсолютно непроизносимое имя, но, чтобы не ломать язык, Дадли назвал её Матильдой.

Мы до сих пор не нашли места, откуда мне предстояло стартовать для решения нашей загадки. Вернее, наоборот, версий было слишком много, а проверять каждую — у меня здоровья не хватит. Поэтому мы решили опять порасспрашивать василиска. Вдруг он вспомнит, что ещё интересного было на территории Хогвартса.

Память у змея действительно была уникальная. Он вспомнил и про старенькую деревянную беседку, которая сгорела от удара молнии, и про скульптурную композицию, изображавшую Основателей, на месте которой сейчас был расположен уже не действующий фонтан, и про три теплицы Пенелопы Пуффендуй, у которых были забавные имена на французском, и даже про домик для нюхлеров, который построили школьники. Из всех этих сооружений сейчас сохранились только две теплицы, к которым позже пристроили ещё три, и развалины третьей теплицы.

Возвращались мы слегка разочарованными. Все, кроме Гермионы... Она была погружена в какие-то свои думы, которыми не захотела с нами поделиться, а потом и вовсе махнула на нас рукой и убежала читать какую-то книгу, из тех, что она притащила из Выручай-комнаты.

Мы с ребятами переглянулись, пожали плечами и занялись уроками, не сомневаясь, что Гермиона сама нам потом расскажет, что ей там взбрело в голову. Долго ждать нам не пришлось. Возбуждённая Гермиона, как ураганчик, влетела в гостиную и бухнула перед нами здоровенную книгу, от которой поднялось лёгкое пыльное облачко.

— Вот! — заявила довольная подруга. — Я нашла недостающую деталь нашей загадки. Вот, послушайте...

Плюхнувшись в кресло, Гермиона раскрыла свою книжищу и принялась читать вслух:

"И были у Пенелопы Пуффендуй три теплицы, в коих во множестве росли травы диковинные. И подруга её Кандида Когтевран имена им дала французские. Одна теплица с цветами и травами, что росли во времена древние, звалась "Passé". Вторая — с травами редкими, но и поныне растущими, звалась "Présent". А третья теплица — травы в коей сама Пенелопа сотворила, звалась "Avenir"..."

— Поняли? — поинтересовалась Гермиона и, оценив три наши одинаково озадаченные физиономии, тяжело вздохнула. — Не поняли... Объясняю ещё раз для бестолковых... Василиск нам сказал, что у Пенелопы Пуффендуй были три теплицы с забавными французскими именами, которые им в шутку дала Кандида Когтевран. Я вспомнила, что когда просматривала эту книгу, то встречала об этом упоминание, но тогда это меня не интересовало, и я отложила книгу, собираясь прочитать позже. Кстати, это старое издание "Истории Хогвартса". В новом ничего об этих теплицах не сказано. Василиск не помнил эти французские названия, но здесь, как видите, они есть. Теплица, в которой выращивались реликтовые растения, которых либо вообще уже не осталось, либо осталось очень мало, называлась "Passé". Теплица, в которой росли редкие, но современные растения, называлась "Présent". И теплица, в которой, по-видимому, Пенелопа выращивала растения своей собственной селекции, называлась "Avenir". Судя по всему, французского языка никто из вас не знает. Так вот, в переводе на английский это значит — "прошлое", "настоящее" и "будущее". А теперь проснитесь и скажите мне, что означает словосочетание "прожитая жизнь"?

— Прошлое... — ошарашенно пробормотал я. — Гермиона, ты гений!

От избытка чувств я сгрёб её в охапку и, ошалев от собственной наглости, впился губами в её губы. Волна нежности и восторга захлестнула меня, и я решил, что никакая сила не заставит меня оторваться от этих тёплых сладких губ, но кулачки полузадохнувшейся Гермионы, барабанящие по моей груди, привели меня в чувство. Раскрасневшаяся и жадно хватающая ртом воздух подруга выглядела так мило, что я едва сдержался, чтобы не продолжить начатое с того момента, на котором остановился. Друзья, судя по всему, были заняты поисками трещинок на потолке, но по хитрой роже Дадли я догадался, что он своё наверстает, и от его дурацких шуточек мне не уйти.

Всё ещё растерянная Гермиона прятала от меня глаза, и я решил, что лучшим способом её отвлечь будет продолжение разговора.

— Значит, что мы имеем? — от моего непривычно хриплого голоса Гермиона вздрогнула. — Я должен ночью взлететь в районе теплиц и рухнуть вниз, глядя на одну из них. Тогда я смогу увидеть дверь, которую мы должны открыть четырьмя ключами и произнести для каждого ключа свой пароль. А, кстати, в книге случайно не говорится, какая из теплиц — "прошлое"?

Гермиона, которой я задал этот вопрос, снова вздрогнула. Блин, неужели я так плохо целуюсь, что бедная девочка теперь дёргается даже от звука моего голоса?

— Нет... В книге ничего нет, — пробормотала она. — Но мы можем спросить у профессора Спраут. Она должна знать. Я сейчас сбегаю и спрошу.

Мы не успели даже сориентироваться, как она уже выскочила за дверь. Всё ясно... Воспользовалась возможностью от нас сбежать. Я вначале хотел броситься вслед за ней, чтобы объясниться, но потом понял, что сделаю только хуже.

* * *

Как выяснилось впоследствии, я принял правильное решение. Воспользовавшись тем, что ей никто не мешал, Гермиона успокоилась и стала вести себя так же, как и раньше, словно ничего и не произошло. Только иногда я ловил на себе её взгляд, но она сразу же отводила его в сторону.

Профессор Спраут действительно знала об этой истории. Как выяснилось, "прошлое" — это та самая разрушенная теплица.

Теперь у нас имелась вся необходимая информация, поэтому мы решили не откладывать дела в долгий ящик и отправиться на поиски приключений сегодняшней ночью, пока Амбридж ещё чего-нибудь не придумала. А то ещё возьмёт и мётлы у всех поотбирает. У неё хватит ума, вернее, глупости.

Как только на улице стемнело, мы поодиночке пробрались к теплицам. Погода была уже по-весеннему тёплой, и в зимней мантии был только я — ведь мне предстояло лететь, а в воздухе всегда холоднее, чем на земле. Мысленно я добавил, что в зимней мантии и падать будет мягче. На душе было неспокойно. Всё же летать днём и ночью — это две большие разницы. Из-за плохой видимости можно не рассчитать высоту и не успеть вовремя остановить падение. Оставалось только надеяться на свою удачу. Окинув взглядом притихших друзей, я понял, что они боятся за меня, пожалуй, ещё больше, чем я сам. Чтобы подбодрить их, я улыбнулся и взял в руки метлу. И тут из группы ребят вылетела Гермиона и, бросившись мне на шею, прижалась тёплыми губами к моим губам. От неожиданности я растерялся, но руки сработали раньше головы и, бросив метлу, обняли подругу.

— Желаю удачи! — прошептала она мне прямо в губы и смущённо высвободилась из моих объятий.

Теперь я был уверен, что всё у меня получится. Просто не могло быть иначе. Не после такого пожелания. В душе всё ликовало. Получается, что Гермиона дала понять, что и она ко мне неравнодушна, а я-то, дурень, уже успел себе понапридумывать, что всё испортил. Мысленно дав себе подзатыльник, чтобы напомнить, что меня ждёт важная задача, а я вместо этого стою и бестолково улыбаюсь, я поднял лежащую на земле метлу и решительно взлетел. От сомнений не осталось и следа. Всё должно получиться идеально, ведь меня внизу ждал мой личный ангел-хранитель. Поднимаясь ввысь, я улыбался порывистому и довольно холодному ветру, мерцающим звёздам, безучастной ко всему луне. Я готов был доверить небу свою судьбу.

Поднявшись на довольно приличную высоту, я остановился и окинул взглядом лежащее подо мной пространство. Развалины теплицы, освещённые призрачным лунным светом, находились немного в стороне от меня, и я пролетел в том направлении, чтобы они оказались прямо подо мной. Отправив мысленный сигнал метле на свободное падение, я ощутил, что воздух вдруг перестал меня удерживать, и земля с огромной скоростью несётся мне навстречу. Теперь оставалось только не поддаться панике и вовремя включить тормоза, чтобы замедлить падение. Начинать тормозить можно только после того, как появится дверь, а иначе защитные чары могут не засчитать моё падение — но как же трудно смотреть на стремительно приближающуюся ко мне землю и удерживать себя от управления метлой! Зелёный контур вспыхнул подо мной, когда я уже находился на высоте не более тридцати футов. Резкий рывок метлы подтвердил, что она приняла мой сигнал о торможении, падение замедлилось, но расстояние до земли было слишком мало, чтобы успеть затормозить. Руины теплицы неотвратимо летели мне навстречу, столкновение было неизбежным, но, приготовившись к встрече с твёрдой землёй, я словно столкнулся с пуховым одеялом, затрепыхался в воздухе и в следующий миг мягко плюхнулся на землю. Вокруг меня стояли бледные, как привидения, напряжённые друзья с направленными на меня палочками. Только теперь я понял , что меня спасло. Если бы не чары левитации, которыми меня подхватили вовремя сориентировавшиеся ребята, быть бы мне симпатичным блинчиком.

Ко мне летела Гермиона, и я с предвкушением ожидал поцелуя в награду за совершённый мною подвиг, но вместо этого она, всхлипывая, принялась меня колотить своими маленькими, но крепкими кулачками.

— Поттер, ты идиот! Что же ты всё понимаешь буквально? Ты должен был с самого начала замедлять своё падение, а не ждать до последнего момента! А если бы мы не удержали тебя?

Дадли со смехом оттащил от меня разъярённую фурию, в которую превратилась наша уравновешенная подруга.

— Гермиона, хватит, ты убьёшь его! Стоило тогда его спасать, чтобы потом убить?

— Может, вы потом друг друга убьёте? — невозмутимо поинтересовалась Луна. — Сейчас было бы неплохо заняться дверью.

Действительно, сделали всё, чтобы отыскать эту дверь, а когда нашли — тут же о ней забыли и принялись выяснять отношения. А если бы она перестала светиться за это время? Начинать всё сначала? При мысли о повторном ночном полёте меня передёрнуло. Вряд ли мне когда-нибудь ещё захочется ночью летать.

Я подошёл поближе к светящемуся прямоугольнику, который располагался на небольшом возвышении посреди теплицы. Там, где должна была находиться замочная скважина, имелось их целых четыре. Наши догадки были верными, эта дверь открывается всеми четырьмя ключами. Видимо, и использовать их нужно по порядку. Я достал свой ключ, который висел у меня на шее, и вставил его в первое отверстие.

— Любовь, — прошептал я и услышал щелчок.

— Героизм, — второй щелчок — и Гермиона отошла в сторону, уступая место Луне.

— Счастье, — щелчок — и к двери подходит Невилл.

— Дружба, — четвёртый щелчок. И дверь распахнулась.

Перед нами была лестница, ведущая вниз. Дадли и Сьюзен отошли в сторону. Я с недоумением посмотрел на них.

— Думаю, туда должны идти только те, у кого были ключи, — объяснил кузен.

— Но мы же все вместе их искали, значит, вместе и должны идти.

— Гарри, он прав, — возразила Гермиона. — Ключ здесь может являться разрешением. А вдруг с ними что-то случится? Мы не знаем, какие чары здесь стоят.

В её словах был резон. Может, ничего бы и не произошло, но рисковать не стоило. Я кивнул, соглашаясь, и первым ступил на лестницу. Следом за мной шла Гермиона, потом — Луна и Невилл. Лестница привела нас в маленькую комнату, в которой не было ничего, кроме небольшого столика, на котором лежала волшебная палочка.

Я растерянно огляделся вокруг, но, кроме столика и палочки на нём, в комнатушке больше ничего не было. Палочка? Вы шутите? Мы прошли столько испытаний ради какой-то палочки? Или это?.. Да ну, не может быть...

— Гарри, возьми её, — Гермиона подтолкнула меня к столику.

— Зачем мне ещё одна палочка? Мне и одной хватит.

— Не тупи! — фыркнула подруга. — Это же бузинная палочка! Я практически уверена.

— Откуда бы ей здесь взяться? Она же была у Дамблдора, — засомневался я.

— Значит, не было её у Дамблдора. Бери, а потом мы сможем проверить.

— А почему я? — мне стало неудобно перед ребятами. — Искали мы её все вместе, так почему она должна достаться мне?

— Гарри, не беси меня! — прошипела Гермиона. — Может, ты с мухобойкой пойдёшь воевать с Волдемортом? Или ты у нас такой великий маг, что тебе достаточно запустить в него "Экспеллиармусом" из первой попавшейся палочки — и он рассыплется в прах?

Мда... Когда она так выразилась, то это и вправду прозвучало слишком наивно. Но ведь так всё и было? Или это была шутка автора? Что-то мне кажется, что "Экспеллиармусом" я не отделаюсь... Придётся вооружаться посерьёзнее. В конце концов, не для одного же себя стараюсь...

Засунув куда подальше свои сомнения, я протянул руку и взял артефакт. По руке прошло тепло, словно палочка знакомилась со мной. Из неё с приятным мелодичным звоном посыпались искры.

— Признала, — прошептала Гермиона. За спиной послышался дружный облегчённый вздох. Невилл и Луна тоже волновались — признает ли меня старшая палочка. Ведь в сказке-то говорилось, что для того, чтобы она признала волшебника, он должен победить её предыдущего владельца.

— Экспеллиармус!

От неожиданности я вздрогнул и принялся вертеть головой по сторонам, пытаясь понять — кого хотела обезоружить Гермиона, и только потом сообразил, что заклинание было направлено на меня. Но палочка в моей руке даже и не дрогнула.

— Вот видишь! — заявила довольная подруга. — Только одна палочка в мире не реагирует на "Экспеллиармус". Вот тебе и доказательство! Ты сумел обезоружить Дамблдора, потому что у него была обычная палочка. Бузинную он только искал, как и Волдеморт. Но мы их опередили, и теперь самая сильная палочка у нас.

Факты в моей голове упорно не хотели укладываться в логическую цепочку. Если это так, то почему тогда в каноне Дамблдор сказал, что она досталась ему от Гриндевальда? Или это не он говорил? Может, ему было удобнее, чтобы все так считали? Тогда получается, что он прошёл этот квест и получил вожделенную палочку? Значит, там, где мы смогли пройти испытания только потому, что нас было шестеро — Дамблдор прошёл один. Силён старик... Но как же он тогда попал в Тайную комнату? Ведь первый листок мы нашли именно там. Или...

Мне не хотелось в это верить, но получалось, что и в каноне директор использовал на Гарри "Империус", чтобы попасть в Тайную комнату, а Джинни просто лежала на диване в его кабинете под действием чар. Значит, и никакого сражения с василиском не было, а была просто модифицированная память? Вот тебе и "избранный герой" Гарри Поттер... Интересно, а сколько всего вмешательств в память было у несчастного мальчишки? Может, он и вовсе ничего не совершал, а ему это только внушили? На душе стало как-то муторно. Неужели канонный Гарри был просто безвольной марионеткой с придуманными воспоминаниями? Но если это так, то почему Дамблдор со мной не проделывал этих номеров, за исключением случая в Тайной комнате? Ну, вынудили его сбежать из Хогвартса, лишили директорского поста и объявили в розыск. И что? Он прекрасно знает, где я живу. А попасть в Хогвартс и отловить глупого школьника ему ещё проще — он здесь все ходы и выходы знает. Может, в действительности ему был нужен не я, а только лишь листок с загадкой, чтобы отыскать бузинную палочку? Ведь уничтожил же он и кольцо, и Нагайну.

Да, как ни крути, а Дамблдор — фигура загадочная и неоднозначная. И плохим его вроде не назовёшь, и хорошим — язык не поворачивается.

Размышляя обо всех несостыковках мира реального и мира выдуманного, я выбрался из подвальчика вслед за ребятами. Гермиона уже взахлёб рассказывала Дадли и Сьюзен о нашей находке. Пришлось продемонстрировать палочку. Я немного опасался их реакции на то, что самовольно присвоил себе результат общих поисков, но первые же их слова доказали мне, что сомневался я в них напрасно.

— Класс! — обрадовался Дадли. — Теперь Волдеморту не поздоровится.

— Действительно, — поддакнула ему Сьюзен. — Теперь у нас есть настоящее оружие, не чета нашим слабым школьным палочкам.

На душе у меня потеплело. Никто из друзей не считал меня подлым захватчиком ценного артефакта.

* * *

Экзамен по защите от тёмных искусств был у нас самым последним. Всё ещё не веря, что напряжённые часы непрерывной зубрёжки уже позади и теперь можно расслабиться, мы пытались прийти в себя, столпившись у кабинета ЗОТИ, когда дверь распахнулась и в коридор, гаденько улыбаясь, выплыла розовая Жаба. Насмешливо осмотрев оцепеневшую при виде неё толпу, она заявила:

— Мисс Грейнджер, не могли бы вы сейчас зайти в кабинет? Мне необходимо кое-что уточнить.

Хоть эта фраза и была сформулирована как вопрос, но ответ на неё мог быть только один.

— Да, профессор Амбридж, — Гермиона растерянно посмотрела на меня и, пожав плечами, направилась вслед за Жабой.

Возвратившись в факультетскую гостиную, мы с Дадли и Невиллом обсудили прошедшие экзамены, поделились планами на каникулы, поиграли в шахматы, почитали "Историю Хогвартса", найденную подругой в Выручай-комнате, сравнивая с современным изданием. Уже большая часть учеников отправились по спальням, а Гермионы всё ещё не было. Часы на стене показывали, что наступила полночь, и ребята откровенно зевали. Чтобы не мучить их, пришлось и мне идти спать, но сна не было ни в одном глазу. Разумом я понимал, что ничего плохого с Гермионой в школе не могло случиться, и, вероятнее всего, она опять засела в Выручай-комнате с какой-нибудь книгой, напрочь позабыв о времени, но на сердце было тревожно.

Проворочавшись почти до рассвета, я наконец провалился в беспокойную полудрёму, чтобы через пару часов проснуться с головной болью и тёмными кругами под глазами. Ребята ещё спали, и я, по-быстрому освежившись под душем, выполз в гостиную. Там меня, блуждающего по комнате, как неприкаянное привидение, и обнаружили друзья, спустившиеся, чтобы идти на завтрак.

— Ты что, так и не спал? — поинтересовался зевающий Дадли, деликатно прикрывая рот рукой.

— Немного, — признался я.

— Наверное, вы просто разминулись, — неуверенно попытался меня успокоить Невилл. — Пойдём на завтрак. Там встретитесь.

Но Лонгботтом ошибся. На завтраке Гермиона не появилась. Не было её и на обеде. Я уже извёлся, бегая по всему Хогвартсу и расспрашивая каждого встречного, не видел ли он её? Перед ужином ко мне подошёл первокурсник из Пуффендуя и передал свёрнутый пергамент, перевязанный розовой ленточкой, от которой за милю веяло розовой Жабой.

Развернув пергамент, я выяснил, что не ошибся. Послание было от Амбридж. Она желала лицезреть мою персону в своём кабинете после ужина. Вначале я скривился от досады, что вместо того, чтобы искать Гермиону, я буду вынужден тратить время на общение с этой отвратительной бабой, но потом вспомнил, что подруга исчезла после визита к вышеупомянутой особе, а значит, та может что-то знать об её нынешнем местопребывании. Если, конечно, она соизволит поделиться со мной этой информацией.

Сообщив друзьям о своих планах, я практически не жуя проглотил бутерброд и уже через десять минут стоял перед кабинетом ЗОТИ, явившись туда гораздо раньше самой Амбридж. Увидев, что я её уже ожидаю, генеральный инспектор Хогвартса расплылась в такой счастливой улыбке, что не зная её, можно было подумать, что она моя самая преданная поклонница, которой посчастливилось встретиться с её кумиром.

— Присаживайтесь, мистер Поттер, — сладко улыбнулась Жаба. — Чаю?

— Нет, спасибо, профессор, — отказался я, будучи абсолютно уверен, что она всё равно будет настаивать на этом.

Но я ошибался. Видимо, опаивать меня Веритасерумом не входило в её планы, и предложение выпить чаю было лишь предлогом для беседы.

Оглядев меня с таким любопытством, словно я был неизвестным науке насекомым, она наконец-то соизволила сообщить, что ей от меня нужно.

— Мистер Поттер, как вы знаете, ваша однокурсница — мисс Грейнджер была вчера приглашена ко мне на беседу. Вероятно, вы заметили, что после этой беседы в башню Гриффиндора она не вернулась. Осмелюсь предположить, что вам хотелось бы узнать — где она сейчас находится?

Склонив голову на плечо, она ехидно ухмыльнулась, а я даже зубами заскрипел с досады, что не могу вцепиться ей в глотку или хотя бы двинуть кулаком между глаз, чтобы стереть с её жирной физиономии эту гаденькую улыбочку. Оказывается, эта мерзкая баба причастна к исчезновению Гермионы. Да я самолично оттащу эту министерскую Жабу в Запретный лес и подарю кентаврам, перевязанную ленточкой. Вот только сначала нужно узнать, где Гермиона, и, сцепив кулаки, я постарался взять себя в руки. Видимо, это не очень хорошо у меня получилось, потому что Амбридж явно заметила, что удар попал в цель, и, довольно кивнув, продолжила:

— Ваша подруга сейчас находится в гостях у одного замечательного человека. Могу вас заверить, что с нею там обращаются в полном соответствии с её статусом. Сами понимаете — такой грязнокровке, как она, никто не позволит сидеть за одним столом с элитой магического сообщества.

— Гермиона — не грязнокровка! — не выдержал я, вскочив со стула.

— Сядьте, молодой человек! — рявкнула Амбридж, направляя в мою сторону палочку. — Если вы намерены себя вести так несдержанно и орать на меня, то мне не о чем с вами разговаривать. Можете быть свободны. Вам непременно пришлют на память какую-нибудь часть тела вашей незабвенной подруги.

От такого заявления у меня по телу пробежала дрожь, и я плюхнулся на стул, с которого вскочил минуту тому назад. Жаба торжествующе ухмыльнулась. У неё на руках были все козыри. Я не мог себе позволить ничего, что могло бы навредить Гермионе.

— Вы приняли верное решение, — проворковала Амбридж. — Самое разумное в вашем положении — это сотрудничать с нами. И, может быть, тогда никто не пострадает...

Я судорожно пытать понять, что нужно от меня Фаджу? Причём нужно настолько, что он даже не остановился перед похищением студентки, угрозами и шантажом. Неужели в случае моего отказа от сотрудничества работники министерства пойдут даже на убийство? Припомнив, как выглядел Фадж, я даже при всей моей бурной фантазии не мог представить его хладнокровно убивающим девочку. Подлым — да... Хитрым — без проблем... Трусливым — легко... Но не убийцей. Что-то в этой истории было не так...

— Почтенному господину, у которого сейчас имеет счастье гостить ваша подруга, требуется, чтобы вы оказали ему малюсенькую услугу. И тогда вы получите свою драгоценную мисс Грейнджер со всеми жизненно важными частями тела.

— Что вам нужно? — процедил я сквозь сжатые зубы.

— Вот это — правильный подход к делу, — одобрительно закивала Амбридж, из-за чего чёрный бантик на её макушке закачался, словно подтверждая её слова. — Нам нужно, чтобы вы пробрались в министерство, в отдел Тайн и взяли оттуда одно маленькое пророчество. Со стороны министерства мешать вам никто не будет. Итак, цену вы услышали. Готовы ли вы заплатить её за жизнь вашей подруги? Как вы это сделаете — это ваши проблемы.

Я впал в ступор. Фаджу точно не требуются мои услуги для того, чтобы добраться до пророчества. Есть только один недочеловек, который очень хочет его заполучить. Но тогда получается, что Амбридж работает на Волдеморта? И Гермиона у него в руках?!

Мир завертелся у меня перед глазами. Пытаясь остановить его вращение, я закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Почувствовав, что моих губ что-то коснулось, я приоткрыл глаза и обнаружил у себя под носом стакан с водой. Но моё внимание привлёк не он, а рука, державшая этот стакан. Видимо, второпях, пытаясь привести меня в чувство, Амбридж не заметила, что рукав её мантии сполз вверх, приоткрывая очертания чёрной метки. Всё встало на свои места.

Я медленно шёл по направлению к башне Гриффиндора, стараясь оттянуть момент встречи с друзьями. Это был первый случай, когда мне не хотелось делиться с ними своими проблемами. Зная их, я не сомневался, что они изъявят готовность следовать в министерство вместе со мной. А там и Сириус подтянется, и — здравствуй, канон! Что же это за события такие неизменные, что, как я ни стараюсь вывернуть историю по-другому, а они всё равно происходят? Возрождение Волдеморта, Турнир трёх волшебников, и вот теперь — битва в министерстве... А я ни на минуту не сомневаюсь, что в отделе Тайн меня будут дожидаться Пожиратели с Волдемортом во главе, потирающие лапки в предвкушении заполучить меня тёпленького и несопротивляющегося. А как я могу сопротивляться, если у них в руках Гермиона? Это даже не козырь, а джокер. Единственный человечек, ради которого я пойду на смерть, даже не задумываясь.

Ну что же, Волдеморт... Чёрные сделали свой ход. Белым — шах! Но шах — это ещё не мат. Мы ещё поборемся... Какие у меня есть козыри? Во-первых, бузинная палочка... Самая сильная палочка, на которую не действует "Экспеллиармус". Во-вторых, зеленомордый теперь смертен, хотя и сам об этом ещё не знает. Сообщать ему об этом я не собираюсь. Пусть чувствует себя уверенно, расслабится. Считая себя неуязвимым хозяином положения, он может себе позволить поиграть со мной, как кошка с мышкой, зная, что та никуда не денется. В этом случае у меня будет шанс спасти Гермиону и уйти оттуда живым.

Теперь главное — не допустить, чтобы ребята за мной увязались. Если у меня и есть какой-то шанс отбить у них Гермиону, то спасти всех шестерых я не сумею, а терять хоть кого-то из них я не намерен.

— Гарри, а ты в курсе — сколько мозгошмыгов вокруг тебя вертится?

Луна сидела на подоконнике и болтала ногами. Я улыбнулся. Ну вот, а я всё ждал, когда же она про мозгошмыгов вспомнит?

— И что же это за звери? Ни одного не вижу.

Это была бы не Луна, если бы её так просто можно было смутить. Мечтательно улыбаясь, она принялась фантазировать.

— Это такие маленькие существа, которые кружатся над головой, когда в ней много тяжёлых мыслей.

— Так и скажи, что тебе просто интересно узнать, о чём я думаю. И незачем новых зверушек изобретать, — невесело усмехнулся я.

— Так ты же не признаешься, — в голубых глазах Луны запрыгали весёлые чёртики. — Вот и приходится прибегать к хитрости.

— Конечно, не скажу. Маленькая ты ещё — знать такое, — попытался я перевести всё в шутку.

Луна улыбнулась, а потом вдруг посерьёзнела и покачала головой.

— Никуда ты один не пойдёшь.

Я вздрогнул. Она что — мысли читает?

— В смысле? Ты о чём?

— Ты выяснил, где находится Гермиона, и собрался идти её спасать. Один, без нас...

Она не спрашивала, а констатировала факты. У меня мороз прошёл по коже. Если так пойдёт и дальше, то я скоро стану Луну бояться...

— Ты умеешь читать мысли? — с опаской поинтересовался я.

— Ну, зачем сразу мысли? — усмехнулась она. — Обычная логика и немного наблюдательности. Когда Гермиона пропала, мы все её искали, но ты носился по школе, как ненормальный, всех дёргал, везде заглядывал, в глазах — сумасшедшинка... А сейчас ты собранный, целеустремлённый и решительный. Гермиону не ищешь. Значит, выяснил, где она, но нам рассказывать не собираешься. Следовательно, собрался идти за ней без нас. Ты шутишь, а глаза серьёзные. А если ты такой серьёзный и нас с собой не берёшь, значит, она в опасности. Ну, а ты же у нас — герой. Вот только ничего у тебя не получится. Мы идём с тобой. И это не вопрос.

Мда... Луна не зря попала на Когтевран. Раскусила меня, как орешек, и легилименция не потребовалась.

— Луна, прошу тебя, не говори ребятам! Не могу я вас взять с собой, — взмолился я. — Вы там все погибнете.

— С чего бы вдруг?

— Ну, что вы сможете сделать против десятка Пожирателей с Волдемортом во главе?

— Гарри! А для чего, по-твоему, мы тренировались? Чтобы ёжиков с огорода прогонять? Ты действительно считаешь, что один ты против десятка Пожирателей справишься лучше, чем мы впятером против того же количества? Какая-то интересная математика у тебя получается.

— Лучше погибну один я, чем ещё и вы...

Луна закатила глаза, а потом посмотрела на меня, как на идиота.

— Так ты умирать собрался? А как же Гермиона? Ты её спросил? Может, она не готова пока умирать и рассчитывает на помощь. А если ты погибнешь и нас там не будет, то ей уже никто не поможет.

Я разозлился. Вот умеет же эта Луна всего парой слов вывернуть всё так, что то, что до сих пор казалось неплохим планом, теперь выглядит как идиотизм. Но что смогут сделать пятеро подростков против матёрых Пожирателей? В каноне, помнится, они остались живы только потому, что на помощь пришёл Орден Феникса, да и то многие из них были ранены. А здесь на помощь рассчитывать не приходится. Видимо, самое лучшее — это посоветоваться с друзьями. Всё равно сохранить это в тайне от них теперь не удастся. Луна молчать не будет. Не стирать же ей память в самом деле? Может, сообща что-нибудь и придумается. Эх, жаль, что самой умной головы сейчас с нами нет! Вот Гермиона наверняка бы что-то придумала.

— Ладно, хорошо, иди зови Сьюзен, а я скажу Дадли и Невиллу. Собираемся в Выручай-комнате.

* * *

Все мои помыслы сейчас были о министерстве и Отделе тайн. Не стоило ребятам доверять мне заказывать комнату. Стоя на верхнем ярусе амфитеатра, ребята недоумённо смотрели то на ряды скамей, спускающиеся вниз, то на платформу в центре помещения, на которой была установлена злополучная арка, то на меня. Я, нахмурившись, полюбовался на дело мозгов своих и проворчал:

— А что вы хотели? О чём думал, то и получилось.

Невилл, вздохнув, снял свою мантию и, расстелив на каменной скамье, предложил присесть девушкам. Затем уселся сам и грустно посмотрел на меня.

— Давай, рассказывай, что ты там узнал насчёт Гермионы, и при чём здесь Отдел тайн?

— Я ещё ничего не говорил, а ты уже всё знаешь, — удивился я.

— Гарри, ты уже второй день думаешь только о Гермионе, а комната у тебя в Отдел тайн превратилась, значит, здесь явно есть какая-то связь. А раз уж ты нас всех здесь собрал, значит, тебе есть что сказать.

— Я не об этом. Здесь всё понятно, но откуда ты знаешь, что это — Отдел тайн? Ты там был?

— Кто бы меня туда впустил? Конечно, нет. Просто всем известно, где находится Арка смерти.

Обалдеть! Вот так Отдел тайн... Оказывается, каждому известно, что там находится. Чего я ещё не знаю о магическом мире?

— И откуда же тебе это известно? Только не говори, что в учебниках написано. Учусь я не хуже тебя и такое бы точно запомнил.

— Да нет, не в учебниках, — рассмеялся Невилл. — А в сказках. Мне в детстве бабушка читала сказку про арку, которая была дверью в сказочный мир. Там было так хорошо, что все стали ломиться туда, и тогда жители того мира закрыли вход изнутри. Теперь войти в арку ты сможешь, но в тот мир не попадёшь.

— А куда попадёшь? — поинтересовался любопытный Дадли.

— А кто его знает? Может, в какой-то другой мир, может, застрянешь между мирами, а может, просто умрёшь. Да что вы в самом деле? — усмехнулся Невилл, увидев наши с Дадли озадаченные физиономии. — Это же просто сказка. Вон, про бузинную палочку тоже сказка есть. Вы в это тоже верите?

— В каждой сказке есть доля правды, — поучительно заметила Луна. — Но мы здесь собрались не для этого. Гарри хочет нам что-то рассказать.

Я вздохнул.

— Ну, если вкратце... Меня сегодня вызвала к себе Амбридж и заявила, что Гермиона находится в лапах Волдеморта, и если я хочу её спасти, то должен отправиться в Отдел тайн, взять там пророчество и передать его зеленомордому.

— Амбридж? — удивилась Сьюзен. — А она какое имеет к этому отношение?

— Ах, да, забыл сказать. У Жабы на руке есть метка. Сам видел. Судя по всему, именно она и похитила Гермиону.

— А она видела, что ты видел её метку? — вскинулся Дадли.

— Думаю, нет. Иначе, в лучшем случае, "Обливейт" я бы точно схлопотал. Вряд ли она заинтересована, чтобы об этом знала другая сторона.

Ребята притихли, раздумывая над полученной информацией. Я просто физически ощущал, как течёт время. Каждая минута нашего бездействия — это лишняя минута, проведённая Гермионой в плену. Неизвестно, что ей там приходится терпеть. При мысли, что, возможно, её пытают, я бессильно сжимал кулаки. Но и лететь сломя голову в министерство, не продумав как следует план действий, тоже было неразумно. И её не спасём, и сами в плен угодим... Да и не очень-то я верил в благородство Волдеморта. Какие у меня были гарантии, что её отпустят, получив пророчество? Вероятнее всего, просто убьют за ненадобностью. Та же самая Белла потешит свои садистские наклонности.

— Гарри, а когда ты должен передать ему пророчество? — поинтересовался Невилл.

— Срок не был указан, но я так понял, что чем быстрее, тем лучше.

— Так что же мы сидим? — вскочил Дадли. — Зря только время теряем.

— Может, я всё же один отправлюсь? — несмело предложил я, впрочем, не рассчитывая на понимание. — Например, под мантией-невидимкой.

— Мантия-невидимка — это неплохо, — согласился со мной Невилл, напрочь проигнорировав вторую часть моего предложения. — Думаю, тебе действительно стоит пойти под ней, а мы можем на себя наложить чары хамелеона.

— Насчёт чар хамелеона согласна, но вот Гарри не стоит идти под мантией, — принялась размышлять Сьюзен. — Во-первых, его там ждут, а значит, они должны видеть, что он пришёл. Во-вторых, это засветит такой полезный артефакт, и они могут его просто отобрать, а давать в руки врагам такое преимущество не стоит. Они тогда и в Хогвартс смогут пробраться. А в-третьих, мантия будет мешать самому Гарри. В ней неудобно сражаться.

— Да, ты права, — согласился я. — Из-под мантии не поколдуешь, нужно высунуть руку, чтобы колдовать, а тогда будет видна рука. Да и движения палочкой совершать неудобно, и мантия может сползти.

— А как мы вообще попадём в министерство? — озадачился Дадли. — Не думаю, что туда пускают кого попало, тем более ночью. Не говоря уже о том, что туда ещё добраться нужно, а у нас только мётлы есть, да и то не у всех. И это ещё не считая того, что нас никто из школы не выпустит.

— Полетим мы на фестралах. Как попасть в министерство, я тоже знаю, не волнуйтесь. Нужно только зайти на кухню и попросить у домовиков сырого мяса для лошадок.

— Гарри, ты меня немного пугаешь, — Невилл изумлённо уставился на меня. — Тебе известно, как попасть ночью в министерство магии, судя по этой комнате — ты и с Отделом тайн знаком, а теперь ещё и фестралы. Это опять твой приступ ясновидения?

Ну да, палюсь по полной программе, но что делать? Пусть уж лучше считают меня коллегой Трелони, чем узнают правду. В конце концов — это мои друзья, и они сумеют мне простить некоторые странности.

— Можно и так сказать, — кивнул я. — Что-то вроде обострения интуиции.

— Надеюсь, что твоя интуиция нас не подведёт, — с сомнением покачала головой Сьюзен. — Не хотелось бы в самый неподходящий момент выяснить, что ты ошибался.

Я и сам на это надеялся. Уверенности у меня не было ни в чём. Но даже и такие сомнительные знания — всё же лучше, чем никаких.

— Я так понимаю — мы уже всё решили? — улыбнулась Луна. — Значит, теперь нам нужно потеплее одеться, взять у эльфов мяса для фестралов — и можно отправляться?

Соглашаясь с Луной, все встали со скамьи, собираясь выйти из комнаты, но тут мне в голову пришла мысль, что мы ещё кое-что забыли.

— Не знаю, как вы к этому отнесётесь, — замялся я. — Но лично я не намерен прощать эту розовую сволочь за то, что она сделала с моей девушкой. Предлагаю раз и навсегда избавить Хогвартс от этой твари!

На меня уставились четыре пары изумлённых глаз.

— Что вы на меня так смотрите? — возмутился я. — Вы хоть понимаете, что она сделала? Она просто-напросто похитила студентку, за которую она, на минуточку, несёт ответственность, как преподаватель, и отправила её к убийце, а теперь и меня туда же посылает. И это не считая того, что она сама пытала школьников кровавым пером. Управы на неё нет. Слишком много власти в её руках. Поэтому я и предлагаю её убрать.

— Ты хочешь её убить? — испуганно пролепетала Сьюзен. — Но ведь за это нам грозит Азкабан. Да и вообще... Убить человека, даже и такого мерзкого... В конце концов, какое мы имеем право решать её судьбу? Для этого существует Визенгамот и министерство...

— Сьюзен! — не выдержал я. — О чём ты говоришь? Ты сама себя слышишь? Министерство? Да она же сама — заместитель министра. Кто же её осудит? Даже если нам и удастся донести эту информацию до министра, в чём я глубоко сомневаюсь, то в лучшем случае она с грустной улыбочкой заявит: "Ах, пропала студентка! Я сожалею об этом больше всех". Какие у нас есть доказательства её вины? Она скажет, что понятия не имеет, куда направилась Гермиона, когда вышла из её кабинета. Ведь преподаватель ЗОТИ не обязан следить за студентами в свободное от уроков время. Для этого существуют деканы. Декан Гриффиндора перегружен работой из-за того, что приходится совмещать деканство с должностью преподавателя трансфигурации, да ещё и директора школы, на закуску? Значит, не справляется. Макгонагалл уберут с поста директора, а на её место посадят саму Амбридж. И вот тогда она всем в школе устроит "козью морду", да так, что мало не покажется. А в первую очередь достанется нам — за то, что осмелились опорочить гнусными измышлениями её доброе имя.

— Но убить... — добросердечная Сьюзен не могла смириться с моим решением. — Так же нельзя...

— А я согласен с Гарри, — заявил кузен. — Нельзя эту Жабу оставлять в школе. Почувствовав себя неприкосновенной, она сама станет пытать и убивать учеников, а то и вовсе приведёт в Хогвартс Волдеморта с Пожирателями, чтобы они здесь всех перебили. Если бы у нас была возможность отправить её в Азкабан, мы бы так и сделали, но такой возможности у нас нет. Значит, мы должны устранить её любым другим способом. Да я своими руками готов придушить её за то, что она сделала!

— Это — война, Сьюзен, — отрезал я. — И не мы её начали. И первый ход сделали тоже не мы. А если мы будем сидеть и ждать, пока взрослые решат все проблемы без нас, то Волдеморт захватит магический мир и будет творить здесь всё, что ему вздумается. Если ты не помнишь, что было в первую войну с Волдемортом, то я тебе напомню. Горстка волшебников выступила против него и Пожирателей, а остальные либо попрятались, либо сделали вид, что их это не касается, либо вообще примкнули к Волдеморту. Думаешь, в этот раз что-то изменится? Я бы на твоём месте не слишком на это рассчитывал. Жаба целый год в школе пытает детей... И что? Я что-то не заметил здесь толпы возмущённых родителей, не увидел Попечительского совета и представителей министерства. Некоторые родители не отпустили своих детей в Хогвартс и вылетели с треском с работы. Видите ли, они этим показали, что их не устраивает политика министерства. А Артура Уизли вообще уволили за шалости детей в школе. По-твоему, это нормально?

— Я не говорю, что это нормально, Гарри, — принялась оправдываться Сьюзен. — Я говорю, что нам только по пятнадцать лет, а Луне — вообще четырнадцать. Мы ещё даже несовершеннолетние. Я понимаю ещё, если бы нам пришлось обороняться и во время битвы мы кого-то могли смертельно ранить, но вот так вот — хладнокровно планировать убийство преподавателя...

Меня уже начинала бесить наивность Сьюзен, которая всё ещё верила в законы и в то, что придёт добрый министр и наведёт порядок. Понятно, что строгая тётя воспитывала её законопослушной и правильной девочкой, но даже она уже должна была понять, что пришло время снять розовые очки. Мир не такой совершенный, как нам хочется. В этом мире иногда убивают.

— А кто тебе сказал, что я планирую это хладнокровно? — ухмыльнулся я. — Я ненавижу эту тварь всеми фибрами души. Я ещё мог молчать, пока она мучила меня своим кровавым пером, но не сейчас, когда она посягнула на самое дорогое для меня. За это она мне заплатит с лихвой. И уж поверь, угрызения совести меня терзать не будут. Это — враг, Сьюзен, и здесь либо мы их, либо они нас. К тому же, убрав Амбридж, мы лишим Волдеморта возможности знать всё, что происходит в школе.

— Я согласен с тобой, Гарри, — вдруг заявил Невилл. — Страшно представить, что бы я чувствовал, если бы она похитила Сьюзен. А ведь она ещё может это сделать. Кто ей мешает нас всех переловить и отправить к Пожирателям? Поэтому я помогу тебе, можешь на меня рассчитывать. Что нужно делать?

Сьюзен смотрела на Невилла с открытым ртом. Видимо, до неё наконец-то дошло, что на месте Гермионы могла бы быть и она, и ждать помощи министерства, находясь в плену у Волдеморта, ей явно не хотелось.

— Мы всё равно собираемся идти в лес на поиски фестралов, — я принялся излагать свой план. — Можно её оглушить, связать, затащить подальше в лес и оставить на съедение акромантулам. Надеюсь, они не отравятся?

— У меня есть другое предложение, — неожиданно заявила молчавшая до сих пор Луна. — Если оставить её в лесу, она может освободиться или кто-нибудь её может освободить. Тогда она явится в школу, сообщит, кто с ней так поступил, и устроит нам всем "сладкую жизнь". Предлагаю оттащить её в Тайную комнату и попросить василисков посмотреть на неё повнимательнее. Надеюсь, в виде статуи она будет смотреться лучше? К тому же там её никто не найдёт.

Такого коварства от нежной Луны я уж точно не ожидал. Нет, я, конечно, не думал, что она будет плакать и призывать всех быть законопослушными, как Сьюзен, но и того, что она сама предложит план убийства Амбридж, тоже не представлял. Вот тебе и самая младшенькая...

Предложение Луны действительно имело много преимуществ по сравнению с моим. Тащить в лес такую тушу даже и левитацией очень долго, а здесь, можно сказать — всё под рукой. И даже если кто-то сможет каким-то образом проследить путь Амбридж, то её путешествие в туалет для девочек никаких вопросов не вызовет. А куда она подевалась дальше? Ну, мало ли... В унитаз засосало.

В общем, идея Луны всем понравилась. Даже Сьюзен успокоилась, когда поняла, что никто не собирается Амбридж резать, расчленять и поджаривать на медленном огне. А статуя — это даже красиво.

* * *

Осуществить наш план оказалось проще простого.

Когда я постучал в дверь, мне открыла сама Амбридж, облачённая в розовый пеньюар со множеством оборочек, явно готовящаяся ко сну. Палочка в её руке, направленная на меня, ясно давала понять, что Жаба бдительности не теряет. Вот только ей это нисколько не помогло. Как раз я стоял перед нею безоружным. Заметив это, она слегка расслабилась и опустила палочку. Ну, откуда же ей было знать, что расположившиеся неподалёку под чарами хамелеона друзья безоружными вовсе не были. Прилетевшие с разных сторон "Экспеллиармус", "Ступефай", "Силенцио" и "Инкарцеро" были для неё приятной неожиданностью. Ну, может, и не совсем приятной...

Набросив на скрученную верёвками, что-то беззвучно квакавшую Жабу мантию-невидимку, мы отлевитировали её в туалет Плаксы Миртл, которой, к счастью, там не оказалось. Я прошипел пароль и, дождавшись, когда откроется вход в Тайную комнату, безо всякого волшебства подтянул связанную тушу к люку и пинком придал ей ускорение. Сами же мы спустились, можно сказать, с комфортом — нас никто не пинал и внизу ждала не твёрдая земля, а вполне себе мягкая Амбридж.

Вызвав василиска, мы с Луной наперебой объяснили ему, что от него требуется. Когда змей узнал, в чём мы обвиняем нашу пленницу, он страшно рассердился и был готов не то что окаменить её, а и загрызть. Гермиону он очень любил и называл "маленькой храброй самочкой", так что у него теперь были и личные счёты к розовой Жабе. Я попросил его умерить свои кровожадные инстинкты и ограничиться окаменением. Меня бы в принципе устроило, даже если бы он её сожрал, но я опасался за психику Сьюзен. Для неё и так всё происходящее было большим потрясением.

— Может, нам её допросить? — предложил Дадли. — Вдруг чего интересного расскажет.

— Что там она может рассказать? — скривился я. — Не думаю, что ей доверяли какие-то секреты, она же не в Ближнем круге. Всё время находилась в школе, значит, и собрания не посещала. Так, мелкая сошка... Да и как ты можешь быть уверен, что она скажет тебе правду? Веритасерума у нас нет. Только гадостей наслушаемся... Пусть лучше молчит.

Прислушивающаяся к нашему разговору Амбридж дёргалась, пытаясь высвободиться из верёвок, таращила круглые глаза на василиска и что-то беззвучно орала.

— Ладно, не стоит зря тратить время. — принял решение я. — Не забывайте, что нас ждёт важная встреча. Шшушша, давай! — сказал я уже на серпентарго.

— Так вы её развяжите, что ли, — решил покапризничать василиск.

— Тебе хочется за ней побегать? Просто так неинтересно?

— Ну, что это за статуя получится? Лежащая и связанная...

— Да ты у нас эстет, оказывается, — хмыкнул я. — А если она смоется?

— Куда? Отсюда не выберется никто, если не владеет серпентарго.

— Ну, хорошо. Развлекайся, а мы пошли освобождать Гермиону.

Я бросил на Амбридж отменяющие чары, и мы направились к выходу. Выпутавшаяся из верёвок пленница сообразила, что сейчас останется наедине со змеем, и бросилась за нами вдогонку.

Последнее, что мы увидели, когда тяжёлая дверь уже закрывалась за нами — это окаменевшую Жабу с выпученными глазами и открытым ртом, протягивающую руки, чтобы вцепиться в кого-то из нас, и довольного василиска за её спиной. Видимо, ему понравилось новое украшение Тайной комнаты.

Добравшись до опушки Запретного леса с большим пакетом свежего мяса, которым нас щедро снабдили домовики, мы решили подождать здесь и доверили вести переговоры с фестралами профессионалу по работе с животными — Луне. Пока она бродила по опушке, размахивая куском мяса и что-то приговаривая, я задумался. До недавнего времени фестралов, запряжённых в кареты, видели только трое из нас. Что Невилл и Луна их видят, было ясно ещё из канона. А я стал их видеть только на третьем курсе, после того, как на моих глазах Сириус прикончил Волдеморта в первом возрождении. Дадли, Сьюзен и Гермиона их не видели. Интересно, увидят ли они их теперь, после окаменения Амбридж, или так и будут лететь наощупь?

Впрочем, этот вопрос решился очень быстро. На освещённую лунным светом поляну вышла Луна с двумя фестралами.

— Кто это? — взвизгнула Сьюзен, хватая за руку Невилла.

— Наши будущие скакуны, — усмехнулся я, убедившись по ошалелому виду Дадли, что он их тоже видит.

Из-за кустарника на поляну вышли ещё несколько фестралов и направились к нам. Красавцы, что тут скажешь... Скелеты, обтянутые чёрной кожей. Как же на таком сидеть? Весь зад отобьёшь. Радует ещё, что они явно не агрессивные. Вон, вполне миролюбиво берут мясо из рук Луны и не пытаются ей ничего отгрызть.

Забраться на "лошадок" оказалось непросто. Они были довольно высокими и шелковисто-скользкими. Вцепиться в гриву, чтобы легче было вскарабкаться, я опасался — а вдруг ему будет больно, и он, восприняв это как агрессию, цапнет меня зубами? Первым сообразил, как это сделать проще, Дадли. Он просто подвёл своего фестрала к поваленному дереву, и дело пошло на лад. Девушкам помогли взобраться ребята. Объяснив фестралам, куда нам нужно, мы отправились в путь.

Вот интересно — откуда животные могут знать, где находится вход для посетителей министерства? Им что, приходилось туда летать, и они запомнили дорогу? Или у них каким-то магическим образом карта в голове вмонтирована? Но вот же, летят, а значит — и слова поняли, и дорогу знают. Видимо, в умственном развитии они не уступают тем же кентаврам. Только говорить не умеют. Хотя в отношении кентавров — дар речи для них явно лишняя роскошь.

Лететь пришлось довольно долго, несмотря на то, что скорость полёта была такой, что ветер в ушах свистел. Впрочем, если учесть, что поезд на эту же дорогу тратит целый день, то получается, что мы добрались до Лондона раз в пять-шесть быстрее Хогвартс-экспресса. Можно было, конечно, воспользоваться камином в кабинете Амбридж, тем более, что его хозяйка теперь возражать бы не стала, но, не зная точного адреса, можно попасть неведомо куда. А там уже фестралов под боком не будет. Поэтому я решил не экспериментировать и воспользоваться тем, что под рукой.

Вход для посетителей министерства был замаскирован очень продуманно. Грязная тупиковая улочка, убогие дома с заколоченными окнами и перекособоченная телефонная будка в окружении доверху наполненных мусорных контейнеров. Оставалось только удивляться, что в таких условиях удалось уцелеть телефонной будке. Видимо, всё же какие-то защитные заклинания были наложены.

Я взял в руку трубку и приложил к уху. Вполне ожидаемо гудков не было, значит, по прямому назначению телефон не использовался. Втиснуться в тесную кабинку впятером оказалось ещё той задачкой, а в каноне, помнится, этот фокус сумели проделать даже вшестером.

Во время полёта на фестрале я старательно вспоминал всё, что было связано с министерством и, в частности, с Отделом тайн. В первую очередь меня беспокоило то, что в моей памяти не отложилась точная очередность цифр, которые нужно было набрать на телефоне. Приходилось только надеяться, что мне повезёт и, хоть не с первого раза, но удастся воспроизвести нужную комбинацию цифр. Когда ничего не произошло после первой попытки, я, не унывая, продолжил эксперимент. После пятой попытки мой энтузиазм поубавился, и постепенно стала накатывать паника. Я точно помнил, что цифр в пароле было пять. Менее уверенно припоминалось, что в этом коде была одна шестёрка, две двойки и две четвёрки, но вот в точном порядке я уже был совершенно не уверен. Если даже предположить, что я не ошибся и все пять цифр запомнил верно, то сколько же комбинаций из них можно составить? А если учесть, что на каждую попытку требуется где-то в среднем около тридцати секунд, то сколько же дней, месяцев или лет нам придётся проторчать в этой будке, пока удастся подобрать верное сочетание цифр? А если ещё окажется, что и цифры запомнились неправильно, то можно вообще устраиваться жить в этой телефонной будке, как Чебурашка. Задача усложнялась ещё и тем, что возможности записывать каждый из опробованных вариантов у меня не было, а значит — нельзя было и гарантировать, что комбинации не будут повторяться. На помощь друзей в этом деле рассчитывать не приходилось, потому что, судя по их круглым глазам, они вообще не понимали, что я делаю. Оставалось только быть им благодарным за то, что они не задавали вопросов и не отвлекали. Видимо, они решили, что все эти инструкции я получил от Амбридж.

Уже не особо рассчитывая на успех, я набрал на диске очередное сочетание цифр, и когда вместо привычной тишины в трубке раздался женский голос, я бы, наверное, подпрыгнул, если бы было где.

— Добро пожаловать в министерство магии! Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель посещения.

— Гарри Поттер, Невилл Лонгботтом, Дадли Эванс, Сьюзен Боунс и Луна Лавгуд. Цель посещения... — я запнулся, не зная, как сформулировать для автоответчика причину того, что пятеро неадекватных студентов пытаются среди ночи вломиться в министерство. — Встреча с Пожирателями.

— Благодарю вас. Посетители, возьмите, пожалуйста, значки и прикрепите на мантии спереди, — невозмутимо ответила телефонная трубка, подтверждая мою догадку, что неадекватов в магическом мире хватало.

В ячейке для возврата монет зазвенело, и, сунув туда руку, я вытащил пригоршню значков. Прочитав на одном из них надпись: "Гарри Поттер. Дипломатический обед", я только хмыкнул и прицепил значок к своей мантии, а остальные раздал друзьям. Ну да, конечно, логика железная — что могут делать Пожиратели ночью в министерстве, если не обедать?

Телефонная будка, превратившись в кабинку лифта, ухнула вниз, и уже через минуту мы были в Атриуме министерства. Насколько я помнил, теперь нам нужно было найти второй лифт и спуститься на самый нижний этаж. Царящая везде тишина казалась мне подозрительной. Неужели волшебники настолько беспечны, что на ночь в министерстве не оставляют даже охранника? Да в любом мало-мальски важном магловском учреждении всегда имеются ночные дежурные. А здесь министерство — и тишина... Или это Волдеморт позаботился, чтобы ничто не помешало его планам?

Какова бы ни была причина, но добраться до Отдела тайн мы смогли беспрепятственно. Дверь открылась обычной "Алохоморой". Вот теперь я уже совершенно не сомневался, что нас здесь ждали. Оставалось только удивляться, что для нас не расстелили красную ковровую дорожку и за дверью не встречает духовой оркестр. Следовало ожидать, что либо сразу же, как только мы прибыли в министерство, либо после того, как открыли дверь в Отдел тайн, сработали оповещающие чары, и нас, скорее всего, в зале пророчеств уже поджидает тёплая компания Пожирателей, к которым, судя по нашим значкам, мы прибыли на дипломатический обед.

Лишь стоило нам войти в круглую комнату со множеством дверей, как дверь, в которую мы вошли, захлопнулась, и комната завертелась весёлой каруселью со светомузыкой. Здесь был явный расчёт добиться дезориентации незваного пришельца. Собственно, мы и без того были дезориентированы, ведь мы и понятия не имели, которая из этих дверей нам нужна. Ко всей радости, я так и не сумел отыскать то заклинание, которое отмечает двери огненными крестами, поэтому решил импровизировать.

Нас здесь пятеро, и кто сказал, что мы всей толпой должны открывать одну и ту же дверь? Ведь, если мы одновременно откроем пять дверей, то шансы отыскать нужную комнату увеличиваются в пять раз. Главное — действовать синхронно, и тогда можно будет попробовать обмануть эту хитрую систему.

— Так, каждый выбирает себе дверь и становится возле неё, — скомандовал я. — На счёт "три" все одновременно открываем двери, и каждый докладывает, что он видит перед собой.

Мы решили далеко не разбредаться и выбрали пять дверей подряд.

— Один... Два... Три...

Я распахнул выбранную мною дверь и изумлённо уставился на незнакомую комнату. Об этом помещении не упоминалось в книге. Стены были сплошь из кристаллов льда, с потолка свисали сосульки, а в центре комнаты находилась огромная ледяная глыба, внутри которой, как муха в янтаре, был вморожен самый настоящий, абсолютно целый мамонт. Из комнаты веяло таким холодом, что я мигом продрог и принялся зубами отбивать чечётку.

— У меня тот самый амфитеатр с аркой, который ты продемонстрировал нам в Выручай-комнате, — доложил Дадли.

— А у меня — зельеварческая лаборатория, — отрапортовала Сьюзен.

— У меня комната со всевозможными часами, — заявила Луна. — Как тут интересно!..

— А у меня — вообще выход обратно в коридор, — разочарованно сообщил Невилл.

Это было просто замечательно, что нам так повезло с первой же попытки. Теперь оставалось только всем перебраться в комнату с часами, но при этом нужно было постараться, чтобы ни одна из открытых дверей не захлопнулась, иначе опять включится карусель и придётся всё начинать сначала.

— Все двигаемся к Луне, но только осторожно, чтобы ваши двери не закрылись, — распорядился я и, убедившись, что моя дверь не захлопнется, тоже направился к Лавгуд.

В комнате с часами, действительно, было на что посмотреть. Здесь были и современные часы, и старинные, и песочные, и водяные, и с привычными циферблатами, и со множеством стрелок — одному Мерлину известно, что показывающие. И всё это великолепие тикало, шуршало и искрилось разноцветными огоньками. Но мой взгляд был прикован к полусфере с птичкой в самом конце зала. Насколько я помнил — именно за этой полусферой и располагалась нужная нам дверь.

Прежде чем открыть дверь, я притормозил ребят и посоветовал им наложить на себя чары хамелеона. Если Пожиратели там, то пусть лучше думают, что я пришёл один. Убедившись, что друзья слились с окружающей обстановкой, я вошёл в зал пророчеств.

Девяносто седьмой ряд был где-то там, в глубине коридора, теряющегося в полумраке. А рядом с ним, по логике — в соседних рядах, явно прячутся Пожиратели. У меня мелькнула хулиганская мысль пройтись по проходам между рядами "Инсендио". Забавно будет послушать, как эти прихвостни Волдеморта будут вопить, если им задницы поджарить. Чары хамелеона их от этого не спасут. Вот только, к сожалению, делать этого было нельзя. Любая моя шалость могла выйти боком для Гермионы. Приходилось играть по правилам. Если, конечно, они сами собираются придерживаться этих правил, в чём я очень даже сомневался.

Стоило только мне взять в руки хрустальный шарик с пророчеством, как за моей спиной раздался звонкий хохот безумной Беллатрисы.

— Молодец, Гарри Поттер! Хороший мальчик. А теперь давай сюда пророчество — и можешь быть свободен!

Стоило только взять в руки хрустальный шарик с пророчеством, как за моей спиной раздался хохот безумной Беллатрисы.

— Молодец, Гарри Поттер! Хороший мальчик. А теперь давай сюда пророчество — и можешь быть свободен! Мы сегодня добрые...

— Ага, разбежался, — фыркнул я. — Только в обмен на Гермиону.

— Да как ты смеешь, щенок, ставить какие-то условия?! — с пеной у рта заорала Беллатриса. — Скажи спасибо, что тебя живым отпускают! Акцио, пророчество!

О-о-о... Как плохо быть идиотом... Требовать пророчество в зале пророчеств, не уточняя, какое именно... Сотни хрустальных шариков со стеллажей по обе стороны прохода устремились к незадачливой Пожирательнице. И это ей ещё повезло, что её магическая сила не настолько велика, иначе все пророчества, находящиеся здесь, бросились бы в её объятия. Увернувшись от лавины шариков, которые уже наполовину засыпали дурочку, я перехватил свой шарик, который пытался вырваться у меня из рук и присоединиться к товарищам, сунул его в карман мантии и попытался тихо, по-английски, скрыться, пока Пожиратели отбивались от хрустальной напасти. Крики и проклятия приспешников Волдеморта смешались с пророчествами из разбивающихся шариков, и в царившем бедламе можно было попытаться скрыться незамеченным. Но, оказывается, не все враги потеряли бдительность. Я в этом убедился, когда, уже почти добежав до конца девяносто седьмого ряда, получил в спину "Ступефай". Впечатавшись в ближайший стеллаж, с которого на мою несчастную голову посыпались увесистые хрустальные шарики, я мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Если бы я не положил пророчество в карман, оно бы сейчас наверняка разбилось или, по крайней мере, затерялось бы среди кучи других, а мне его терять было нельзя. Честный обмен в планы Пожирателей явно не входил, и Гермиону они с собой не притащили, поэтому пророчество оставалось единственным предметом торга. Пока оно у меня в руках, я могу хотя бы надеяться вернуть подругу.

— Идиот! Что ты делаешь? — заорал один Пожиратель на другого. — Повелителю требуется пророчество, а ты его чуть не разбил!

— Так я же не в пророчество целился, а в Поттера, — попытался оправдаться провинившийся.

— А ничего, что они сейчас вместе? Вот если бы он свалился и разбил пророчество, что бы ты сказал господину?

Пока Пожиратели выясняли, что они скажут своему зеленомордому, я выбрался в общий проход и рванул по направлению к двери. Не знаю, где там спрятались мои друзья, но эту ненормальную компанию лучше увести отсюда. За мной с дружным топотом бросилась орава преследователей, но тут на них из-за стеллажей посыпались разноцветные лучи заклятий — ребята прикрыли моё отступление. Не ожидавшие нападения Пожиратели оказались лёгкой мишенью. Я со своей стороны тоже бросил в них парочку "Ступефаев" — через минуту все уже валялись на полу и преследовать меня было некому. Я оглянулся, пытаясь понять, догнали ли меня друзья, но они по-прежнему были под чарами хамелеона, и только хихиканье и невидимая рука, шлёпнувшая меня по заднице, позволили мне убедиться, что с ребятами всё в порядке. Однако нам нужно было торопиться. Через комнату времени мы пробежали без приключений. Уже выбегая в круглый коридор, я увидел, что Пожиратели снова бросились в погоню. Захлопнув за собой дверь и тем самым запустив карусель, я на мгновение обрадовался, что удалось оторваться от преследования, но потом понял, как крупно я ошибаюсь. Это нам пришлось стоять и ждать, пока вращение дверей прекратится, чтобы можно было попытаться отыскать входную дверь, а Пожиратели за это время спокойно успели нас догнать, и как только карусель остановилась, одна из дверей распахнулась, и из неё вывалилась толпа разъярённых маньяков во главе с буйнопомешанной Беллой. Выбирать уже нам было нечего, и, открыв первую попавшуюся дверь, я бросился туда, надеясь, что невидимые ребята сообразят не бежать следом за мной, а хотя бы пропустят вперёд Пожирателей.

Я очутился в той самой комнате, где находился огромный аквариум с мозгами. Куда ведёт следующая дверь — оставалось только догадываться. Если бы друзья воспользовались тем, что я увёл эту банду за собой, то могли бы отыскать входную дверь и выломать её, или хотя бы повредить, чтобы при следующем обороте она отличалась от остальных. Но, зная своих друзей, я не сомневался, что им и в голову не придёт оставить меня одного, а в этом случае мне даже отбиваться от Пожирателей нельзя, чтобы случайно не попасть в кого-то из невидимых своих.

Что в таком случае мне оставалось? Только бегать наперегонки с Пожирателями? Ведь даже если мне удастся добраться до круглой комнаты и отыскать входную дверь, то без ребят я отсюда не уйду. Хватит с нас и одной Гермионы. Ещё неизвестно, как её теперь освобождать и откуда?

Обогнув аквариум, я обнаружил, что в противоположной стене имеется ещё какая-то дверь. Искренне надеясь, что эта дверь не ведёт в какой-нибудь чулан для мётел, я бросился к ней. Слишком поздно я заметил, что Пожиратели, сообразив, куда я направился, расслабились и уже не слишком пытались меня догнать. Очевидно, сам того не желая, я сыграл им на руку и по собственной воле полез в приготовленную ловушку. Распахнув дверь, я увидел спускающиеся вниз ряды амфитеатра. В принципе, всё не настолько и плохо. Этот путь не был тупиковым. Где-то здесь должен быть ещё один выход, ведь Дадли попалась именно эта дверь, ведущая из круглой комнаты.

Пробежавшись взглядом вокруг, я заметил выход на противоположном конце помещения, но Пожиратели уже были за моей спиной. Успею ли я добежать к выходу? Прикидывая расстояние до противоположной двери, я случайно посмотрел вниз. Бежать куда-либо мне сразу перехотелось...

На платформе возле арки стоял Волдеморт, но не его зелёная рожа привлекла моё внимание. Он держал Гермиону, намотав на кулак её волосы. Кончик его палочки упирался ей в горло.

"Значит, они всё-таки притащили её сюда", — мелькнула у меня в голове запоздалая мысль. Между тем мои ноги уже сами шагали вниз по проходу между рядами скамеек. Страха не было... Только злость и решимость — либо выторговать жизнь Гермионы за это проклятое пророчество, если Волдеморт решит уладить дело по-хорошему, либо драться с ним до последнего, если ему вздумается устроить здесь шоу "Непобедимый Тёмный Лорд, втаптывающий в грязь Мальчика-Который-Выжил". Ошибаешься, Томми, здесь нет никаких мальчиков! Перед тобой — твой кровный враг, которому ты перешёл дорогу. И шансы у нас сейчас равны, хоть ты об этом и не догадываешься. Сила, о которой ты не знаешь — это бузинная палочка в моих руках и одна-единственная жизнь в твоей жалкой оболочке. Ты посмел покуситься на то, что мне дорого, и заплатишь за это. Вот только Гермиону, которой ты трусливо прикрываешь свою ничтожную тушку, нужно как-то убрать отсюда.

Похоже, то, что Волдеморт увидел в моём взгляде, ему не понравилось — в его красных глазах на миг мелькнуло сомнение. Но только на миг...

— Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, — насмешливо растянул тонкие губы Волдеморт. — Готов пожертвовать собой ради своей грязнокровной подружки. Как же низко ты себя ценишь.

— Зато ты себя ценишь слишком высоко для полукровки, — не выдержал я.

— Да как ты смеешь?! — взвизгнула Беллатриса и выхватила палочку, но тут же замерла, остановленная жестом своего хозяина.

— Не вмешивайся, Белла. Пусть поговорит. Мальчишка возомнил себя героем. Гарри Поттер, ты, видимо, забыл, что в моих руках находится твоя подружка?

— А ты забыл, что в моих руках находится пророчество? — попытался я перевести разговор в другое русло и отвлечь Волдеморта от Гермионы. Но шаткость моих аргументов была понятна даже мне.

— О, как мило, Поттер, что ты мне об этом напомнил, — ухмыльнулся Реддл. — Сам отдашь мне пророчество или хочешь построить из себя героя? Ты же понимаешь, что мне без разницы — отдашь ли ты его добровольно или мне сначала придётся тебя убить? Я же всё равно собирался это сделать, поэтому для меня не имеет значения — в каком порядке это будет происходить.

— Я не собираюсь облегчать тебе задачу, — буркнул я, понимая, что отобрать Гермиону у этого гада будет не так просто. Если в отношении Пожирателей я мог рассчитывать на своих друзей, то сражаться с зеленомордым предстоит только мне.

— Ну, как знаешь, — скучающим тоном заявил Волдеморт, отпуская волосы Гермионы и поудобнее перехватывая в руке палочку.

Я тут же направил на него бузинную и сгруппировался, приготовившись к бою, но, как оказалось, у моего противника были другие планы.

— Круцио! — заорал он, и тело Гермионы выгнулось дугой от нестерпимой боли, а её крик едва не разорвал мне барабанные перепонки.

Я никогда не думал, что могу так ненавидеть, но сейчас ненависть к этой человекообразной твари переполнила чашу моего терпения и выплеснулась наружу в порыве к единственной цели — стереть это мерзкое существо с лица земли.

— Авада Кедавра! — заорал я, ни на миг не сомневаясь, что выражаю этими словами своё самое заветное желание.

Злобная ухмылка на физиономии Волдеморта сменилась изумлением, и, неловко покачнувшись, он рухнул к подножию Арки.

Отчаянный крик Беллатрисы, бросившейся к своему поверженному повелителю, и серия заклятий за моей спиной, когда ребята вступили в бой с Пожирателями, отошли на задний план и воспринимались мною не более, чем посторонний шум. Всё это перестало иметь для меня значение, когда я перевёл взгляд на Гермиону. Не в силах удержаться на подкашивающихся после пытки ногах, она медленно падала в Арку.

Рванувшись к ней, я успел схватить её за руку, но, попав в поле притяжения артефакта, почувствовал, что меня с непреодолимой силой затягивает вслед за ней. Последнее, что я увидел, оглянувшись — это был бегущий по направлению к нам Дамблдор, а затем нас завертело в пространстве, наши руки расцепились, и я потерял сознание.

Когда сознание прояснилось, я обнаружил, что в моём положении ничего не изменилось, и я по-прежнему нахожусь в подвешенном состоянии в сплошной темноте. Впрочем, нет — не в сплошной... Периодически во мраке проскакивали цветные искры, неуловимые, как пресловутый двадцать пятый кадр, который используется для внушения на уровне подсознания и из-за слишком короткого времени демонстрации просто не оставляет времени для того, чтобы мозг сумел проанализировать, что же увидели глаза. Вот и эти вспышки были так быстротечны, что возникало сомнение в их реальности. Эти кратковременные вспышки, улавливаемые лишь краем глаза, создавали иллюзию движения. Правда, было непонятно: то ли это моё тело неслось во мраке с огромной скоростью, то ли само пространство пролетало сквозь меня.

Неожиданно одна из вспышек не скользнула блуждающим огоньком по краешку подсознания, а взорвалась волной яркого света, больно резанув по глазам и вынудив меня зажмуриться. Когда я решился приоткрыть глаза, то обнаружил, что нахожусь в незнакомой комнате. Неприхотливая, даже аскетичная обстановка, состоящая из письменного стола, лёгкого кресла и книжных полок указывала на то, что я каким-то образом очутился в чьём-то кабинете. Единственным предметом, который не вписывался в интерьер, было роскошно инкрустированное зеркало в человеческий рост, висевшее на стене.

У меня не было никакого логического объяснения тому, как я умудрился попасть в эту комнату и где вообще нахожусь. Единственным утешением было то, что Арка смерти таковой не являлась, раз я до сих пор жив. Но тогда возникал вопрос — где Гермиона? Ведь в Арку мы упали вдвоём... Мелькнула мысль, что эта комната может быть всего лишь видением. Чтобы проверить это, я положил руку на стол и ощутил прохладную поверхность отполированного дерева, затем взял в руку лежавшую на столе книгу и почувствовал тяжесть увесистого фолианта. Всё было реальным... Пройдя пару шагов, я обернулся, чтобы посмотреть в зеркало, и обомлел... Вместо моего отражения на меня с изумлением смотрела Гермиона. За её спиной виднелись всё те же книжные полки и тот же стол, который я только что ощупывал, чтобы убедиться в его реальности. Не понимая, что происходит, я оглянулся, но в комнате, кроме меня, никого не было. Окинув взглядом видимую часть своего тела, я убедился, что никаким чудесным образом в Гермиону не превратился. Да и мой магловский свитер и джинсы ничем не напоминали школьную мантию, в которую была одета моя подруга. Моя мантия вместе с пророчеством и мантией-невидимкой, которые находились в карманах, таинственным образом исчезла.

Закончив собственный осмотр, я снова обернулся к зеркалу и понял, что Гермиона вовсе не повторяет мои движения, чего следовало бы ожидать от добропорядочного отражения. Она стучала кулачками по зеркальной поверхности и что-то беззвучно кричала. Происходящее не укладывалось у меня в голове. Ведь не может же быть, чтобы мы с Гермионой попали в параллельные миры и теперь находимся по разные стороны зеркала? Уж скорее я поверю, что это не зеркало, а просто окно, за которым находится точно такая же комната. Но если это окно, то его можно разбить. Достаточно одного "Редукто"... На этой мысли я запнулся. Когда я упал в Арку — в моей руке была бузинная палочка, а сейчас её не было. Это было серьёзной проблемой. Очутиться в неизвестном мире без какой-либо защиты... Значит, колдовством разбить стекло не получится, но я же могу это сделать любым тяжёлым предметом...

Видимо, эта же мысль пришла в голову и Гермионе, потому что моя решительная подруга подтащила кресло и с усилием запустила им в зеркало. Я инстинктивно шарахнулся в сторону при виде летящего мне в лицо предмета мебели. Ожидаемого звона разбитого стекла не последовало. Зеркало или окно даже не поцарапалось.

Положив ладони на зеркало со своей стороны, Гермиона что-то шептала, а по её щекам катились слёзы. По движению губ я догадался, что она снова и снова повторяет моё имя. Мне безумно захотелось коснуться её, и чтобы создать хотя бы иллюзию прикосновения, я положил свои ладони на её.

Но прикосновения не получилось... Я почувствовал, что мои руки проваливаются внутрь зеркала, словно я попытался опереться на воздух, и мгновение спустя я вывалился по другую сторону зеркальной рамы. Ни комнаты передо мной, ни зеркала за моей спиной не было...

Со всех сторон меня окружал лес. Я растерялся, не понимая, куда мне теперь идти и где искать вновь пропавшую Гермиону. Единственным утешением было то, что светило солнце, и, по крайней мере, лес был хорошо освещён, за исключением густых тенистых зарослей. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны деревьев, падали на землю островками света. Задумчиво глядя перед собой, я вдруг заметил, что в одном из таких островков появилась тень в виде силуэта женской фигуры. Тень нерешительно топталась на месте, словно размышляя, в какую сторону ей идти. Я ошарашенно оглянулся по сторонам, но, кроме меня, здесь больше не было никого, а тень однозначно была не моя.

Силуэт тени до боли напоминал хрупкую фигурку Гермионы, а движения в точности повторяли изученные мною до мелочей жесты подруги. Видимо, тень наконец-то приняла решение, куда ей двигаться, и исчезла из островка света, чтобы появиться в соседнем. Потом — в следующем... Я задумался. Может, эта тень пытается мне указать путь к Гермионе? Ведь не зря же она настолько похожа на неё, что если бы не знать, что кроме меня, здесь больше нет людей, то можно было бы с уверенностью утверждать, что это её тень.

Я понял, что если замешкаюсь, то она исчезнет из моего поля зрения, и я упущу единственную возможность отыскать подругу. Тем временем тень отдалилась от меня уже приблизительно на двадцать футов, и если я хотел её догнать, то мне следовало поторопиться. Я бросился вслед за тенью, а она, словно поняв, что я бегу за ней, тоже ускорила шаги.

Лес вовсе не был похож на ухоженный английский парк. То и дело приходилось перепрыгивать через стволы поваленных деревьев, обходить кучи валежника и довольно глубокие ямы. Через полчаса такой гонки я уже был мокрый от пота и дышал, как загнанная лошадь, а тени, казалось, всё было нипочём, и она легко скользила из одного островка света в другой, неизменно находясь впереди меня футов на десять.

* * *

Гермиона бежала по лесу, продираясь сквозь заросли колючего кустарника, спотыкаясь о сухие ветки, в изобилии валявшиеся под ногами, и оскальзываясь на гнилой прошлогодней листве. Невидимое чудовище, преследующее её, не отставало ни на шаг. Топот ног, хруст ломающихся сучьев и тяжёлое хриплое дыхание слышалось за её спиной буквально в нескольких шагах. Оглядываясь, она каждый раз видела только лес. Ни силуэта, ни марева, ни даже движения воздуха — ничто не выдавало, что здесь есть ещё кто-то, кроме неё. Неизвестность пугала больше всего. Если бы за ней гнались Пожиратели или какие-нибудь лесные хищники — это было бы, конечно, страшно, учитывая, что у неё нет волшебной палочки, чтобы защититься, но эта опасность хотя бы укладывалась в логические рамки. Иными словами — это была бы привычная опасность. Тогда как опасность невидимая пугала именно своей непредсказуемостью и обретала в её подсознании мистическую окраску.

Гермиона привыкла, что всё происходящее в её жизни всегда можно было объяснить с точки зрения логики или магии, привычно разложить по полочкам и относиться к этому соответственно. Но этот мир не поддавался никакому анализу, происходящее здесь не укладывалось в её понимание, и это раздражало и пугало одновременно. Здесь не было ни библиотеки, в которой можно было бы найти ответы на все мучающие её вопросы, ни преподавателей, которые могли бы что-то объяснить. Здесь вообще никого не было! Если бы только Гарри был с ней... Вместе они непременно бы что-нибудь придумали и нашли бы выход из этого положения. Рядом с ним ей было бы не страшно, рядом с ним она всегда чувствовала себя сильной и уверенной в себе. А ещё... жизненно необходимой. В той непонятной комнате с зеркалом Гермиона обрела надежду, что Гарри где-то здесь и у них ещё есть возможность встретиться. Она была готова действовать, идти напролом, лишь бы только вновь ощутить руку друга в своей руке. Или... не просто друга?.. Никто из ребят, кроме него, не вызывал у неё таких сильных эмоций. Прикосновения Дадли или Невилла воспринимались ею так же, как и прикосновения Луны или Сьюзен, то есть просто как тактильный контакт, и не более того. И только прикосновения Гарри пробуждали в ней такой фейерверк чувств и ощущений, что ей самой становилось страшно. Гермиона гнала от себя эти несвоевременные мысли, пытаясь убедить саму себя, что она не легкомысленная дурочка, вроде той же пустоголовой Лаванды, чтобы тратить своё время на подобные сентиментальные глупости. Но стоило ей встретиться взглядом с Гарри — и она снова тонула в знакомых зелёных глазах, позабыв про все свои правильные рассуждения.

А сейчас она оказалась непонятно где, в одиночестве, за ней гонится невидимый монстр, и она даже не может понять — действительно ли Гарри упал в Арку вместе с ней или это ей только померещилось. Не заметив торчащий из-под земли корень дерева, присыпанный прошлогодней листвой, Гермиона зацепилась за него ногой и грохнулась на землю. Топот преследователя всё приближался, и, не выдержав, она в отчаянии закричала:

— Гарри!

Ей очень хотелось, чтобы он пришёл на помощь. Он никогда не оставит её в беде...

* * *

Туман свалился неожиданно, как снег на голову. Вот только что над лесом ярко светило солнце, а в следующий момент всё вокруг затянуло густой пеленой тумана. Я резко остановился, опасаясь в этой беспросветной мгле налететь на какое-либо дерево. Смысла гоняться за таинственной тенью больше не было. Какая уж тут тень, если даже пальцев вытянутой руки не видно?

— Гарри! — отчаянный крик Гермионы раздался так близко, словно она находилась в двух шагах от меня.

Судя по интонации, подруге угрожала какая-то серьёзная опасность, и я немедля бросился в том направлении, откуда, как мне казалось, послышался крик. О возможности натолкнуться на дерево я уже не думал, но, к счастью, ни одного дерева на моём пути не возникло. Пробежав несколько футов, я сообразил, что вероятность случайно наткнуться на Гермиону в таком тумане практически равна нулю.

— Гермиона, где ты? — крикнул я, рассчитывая, что смогу сориентироваться по голосу.

— Я здесь, Гарри! — радостно откликнулась подруга где-то за моей спиной.

Получается, что я не только не шёл навстречу ей, но наоборот — двигался в противоположную сторону. Развернувшись, я отправился назад. Пройдя, по моему предположению, достаточно для того, чтобы встретиться, но никого не обнаружив, я решил уточнить координаты.

— Где ты?

— Здесь, — прозвучал немного растерянно голос, гораздо левее от того места, где я находился.

— Ты стоишь на месте? — поинтересовался я, двигаясь в том направлении.

— Нет, я пытаюсь тебя найти, — послышался ответ, почему-то уже справа.

— Как же мы сможем найти друг друга, если каждый куда-то идёт? — возмутился я. — Стой на месте и что-нибудь говори. Я попробую найти тебя по голосу.

— Хорошо, — покладисто согласилась Гермиона. — А что нужно говорить?

— Да что угодно. Мне нужен звук голоса, по которому я буду тебя искать. Хоть про Живоглота рассказывай.

— Живоглот — это мой любимый котик. У него пушистая рыжая шубка и большие жёлтые глаза, — послушно начала свой рассказ Гермиона, но не выдержала и фыркнула от смеха. — Гарри, я не могу. Это звучит, как полный бред. Давай, я лучше расскажу о том, что со мной произошло. Когда ты прикоснулся к зеркалу, комната с зеркалом вдруг исчезла, и я очутилась в лесу. Немного поразмыслив, я решила, что, стоя на месте, вряд ли можно рассчитывать на какие-то изменения, и для того, чтобы куда-то выйти, нужно куда-то идти. Вначале всё было нормально, а потом я вдруг услышала за спиной чьи-то шаги. Я оглянулась, но позади меня никого не было, а шаги по-прежнему слышались, словно кто-то невидимый приближался ко мне. Мне стало так страшно, и я бросилась бежать. Невидимое существо тоже перешло на бег. Я постоянно слышала за своей спиной его топот и хриплое дыхание. А потом я упала, и вдруг появился этот туман...

В моей голове сложились кусочки паззла.

— Замечательно, — усмехнулся я. — Получается, что я за тобой бегал по лесу, а ты от меня убегала, приняв за какого-то монстра.

— Ты? — удивилась Гермиона. — Но почему я тебя не видела?

— А сейчас ты меня видишь?

— Ну, сейчас понятно — туман, а раньше ведь его не было...

— Тебе, может, и понятно, а вот мне — не очень, — проворчал я. — Откуда вообще взялся этот туман? Да и лес тоже куда-то подевался.

— В смысле? Разве мы не в лесу?

— Если мы в лесу, то как ты объяснишь, что, бегая столько времени в тумане, я ни разу не натолкнулся ни на одно дерево? Потому и не натолкнулся, что их здесь нет.

— Но как мог исчезнуть целый лес, чтобы мы, находясь в нём, этого не заметили? — растерянно пробормотала Гермиона.

— А как мы могли заметить, если вокруг нас сплошной туман?

— Собственно, да... — принялась размышлять вслух подруга. — Комната ведь тоже исчезла, превратившись в лес... И ведь это не иллюзия. Всё, что нас окружает — вполне материально. Такое ощущение, что вокруг нас постоянно сменяются декорации, как в театральной постановке.

— Знать бы ещё — кто режиссёр этого спектакля? — проворчал я. — И зачем ему всё это нужно?

— Насчёт режиссёра ничего не могу сказать. А вот с целью, по-моему, всё ясно. Кто-то не хочет, чтобы мы с тобой встретились. Смотри... В зеркальной комнате мы с тобой были по разные стороны зеркала. Могли видеть друг друга, но и только. Потом в лесу... Я тебя слышала, но не видела. Судя по тому, что ты только сейчас выяснил, за кем ты гонялся в лесу — ты тоже меня не видел.

— Я видел только твою тень.

— Вот именно. Ты видел тень, но звуков не слышал? — дождавшись моего утвердительного ответа, Гермиона продолжила: — Я думаю, что даже если бы мы догадались, то прикоснуться друг к другу мы бы не смогли. Ни звук, ни тень не способны на тактильные контакты.

— Но если твоя теория верна, то каким же образом нам теперь позволили встретиться?

— Гарри! Очнись! Никто нам не позволил встретиться. Судя по твоему голосу, ты находишься максимум в десяти футах от меня, но, тем не менее, бегаешь вокруг меня уже не меньше пяти минут и до сих пор так ко мне и не приблизился.

Я остановился, понимая, что она абсолютно права. За то время, что я двигался якобы ей навстречу, я бы уже мог добраться от Хогвартса до квиддичного поля, а не то что пройти несчастные десять футов.

— Значит, если я иду навстречу тебе, то мы никогда не встретимся? — задумался я. — А что будет, если я пойду в другую сторону?

— Какого ответа ты от меня ждёшь? — вздохнула Гермиона. — Тут всё непредсказуемо. Может, мы встретимся, может, тебе позволят идти куда угодно, лишь бы подальше от меня, а может, ещё что-нибудь новенькое придумают.

— Значит, я пошёл, — заявил я и решительно направился в противоположную от места, где, судя по голосу, находилась Гермиона, сторону.

Долго идти не пришлось. Уже через пару минут, сделав очередной шаг, нога не ощутила под собой твёрдой поверхности, и я рухнул в какую-то яму, впрочем, успев ухватиться руками за её край. Туман мгновенно рассеялся, и я с ужасом обнаружил себя висящим на краю пропасти.

Я попытался подтянуться на руках, но одна рука соскользнула, обрушив несколько камней, и я едва успел снова ухватиться за край. Шок из-за неудачной попытки не прошёл даром, после этого ещё и руки стали дрожать. Понимание, что я так долго не продержусь, только наращивало панику. Висеть в бездействии и ждать помощи неизвестно откуда было глупо. Никого, кроме Гермионы, здесь нет, а какая от неё может быть помощь, если она будет в виде тени или звука? Даже в натуральном своём виде она слишком хрупкая и маленькая, и у неё просто не хватит силы вытащить меня отсюда. Значит, остаётся рассчитывать только на самого себя.

Чем дольше я буду висеть, тем меньше сил останется в руках, поэтому нужно пытаться выкарабкаться сейчас, пока ещё я на что-то способен. Я принялся очень осторожно подтягиваться. Вот уже голова выглянула из ямы. Потом плечи... Теперь осталось сделать рывок и, перебросив тяжесть с кистей на предплечья, опереться о твёрдую поверхность и вытащить свою нижнюю часть.

Не стоит праздновать победу, пока ещё не победил... Уже уверившись, что всё у меня получится, я отжался на руках и, опершись локтями, стал подтягиваться вперёд, и тут из-под локтя посыпались камни. Ухватиться за край я не успел, и моё тело скользнуло вниз. Просто чудом мне удалось вцепиться в следующий уступ, но теперь до края ямы было не менее пары футов, и проделать прежний трюк с подтягиванием не было никакой возможности. Понимая, что жить мне осталось ровно столько, на сколько хватит силы в руках, я совсем приуныл.

Вот и прожил чужую жизнь... Одна только радость, что эту тварь зеленомордую укокошил. Теперь волшебники и без меня разберутся с Пожирателями. В отличие от своего предводителя, эта банда не бессмертна. Жаль, что Гермиону не сумел спасти...

— Гарри! Ох, мамочки!.. — из-за края ямы показалось взволнованное личико Гермионы. — Сейчас я тебе помогу... Я сейчас что-нибудь придумаю... Ох, миленький, ты только держись, пожалуйста!..

Причитая и всхлипывая, она бегала по краю пропасти, не зная, что придумать для моего спасения. А я радовался, что хоть напоследок увидел её ещё раз — не в виде тени или голоса, а настоящую, живую...

— Да что же это такое? — жаловалась Гермиона. — Когда не нужно, здесь был целый лес, а когда нужно хотя бы одно деревце — вокруг одни скалы и долины. А что, если так попробовать?

Она шлёпнулась на край обрыва и попыталась дотянуться до меня руками. Длины рук не хватало, и она подползла ближе к краю и свесилась, стараясь ухватить меня за руку. У меня перехватило дыхание от страха за неё.

— Гермиона, не смей! Уходи! Ты не сможешь меня вытащить и сама упадёшь! — пытался я образумить упрямую подругу.

В ответ она только фыркнула и наклонилась вперёд ещё сильнее. Вот уже её рука коснулась моей... И тут из-под её тела посыпались камни, и, не удержав равновесия, Гермиона уже непроизвольно съехала вперёд вместе с камнями. От тяжести свалившегося на меня тела мои руки разжались, и мы вместе рухнули вниз.

* * *

От удара о воду у меня на мгновение потемнело в глазах, но сознание я, к счастью, не потерял. Обидно было бы утонуть после того, как посчастливилось уцелеть после падения в пропасть. Оглянувшись по сторонам, я увидел неподалёку неподвижную Гермиону с закрытыми глазами. Без сознания... Нужно как можно быстрее вытащить её на поверхность воды. Да и у меня воздуха в лёгких надолго не хватит. Схватив Гермиону в охапку и прижав её к себе одной рукой, а второй загребая воду, я поплыл туда, где, по моим предположениям, должна быть поверхность. Воздух в лёгких катастрофически быстро заканчивался, а поверхность воды по-прежнему казалась недосягаемой. К тому же, то ли из-за недостатка кислорода, то ли из-за того, что мы плыли не в том направлении, но мне стало казаться, что чем дальше мы продвигаемся, тем становится темнее. Я попробовал плыть в другом направлении, но результат был всё таким же неутешительным. С ужасом я понял, что не имею представления, где находится водная поверхность. Гермиона не подавала никаких признаков жизни, а у меня самого уже перед глазами стали появляться радужные круги. Руки ослабели, и Гермиона пару раз едва не выскользнула из моих объятий. Паника нарастала, и в тот миг, когда я уже обречённо смирился с тем, что в этот раз нам спастись не удастся, прямо передо мной в воде появился Дамблдор. Мысленно поприветствовав свою шизофрению, я даже с некоторым интересом посмотрел на него, ожидая, кто появится следующим — розовые пони или Волдеморт в балетной пачке? "Галлюцинация" решила с нами не церемониться и, грубо схватив за шкирку меня и Гермиону, резко толкнула вперёд. Короткая вспышка темноты — и вот я уже, не удержав равновесия, падаю на пол какого-то помещения, а сверху на меня падает Гермиона. Недоумевая, куда мы попали в этот раз, я оглянулся вокруг. Перед нами были знакомые ряды амфитеатра, а за спиной шелестела завесой Арка смерти.

Внезапно вспомнилось, как Дамблдор бежал к Арке в тот момент, когда мы в неё упали. Значит, он бросился туда вслед за нами и как-то умудрился отыскать, а потом, выдернув из странной игры безумного кукловода, вернуть нас назад. Но сам остался там... То ли сил у него на троих не хватило, то ли это было необходимым условием, и он мог освободить только нас, пожертвовав собой? Боюсь, что ответа на этот вопрос мы уже не узнаем. Единственный человек, который мог бы пролить свет на тайну Арки смерти, остался на той стороне.

К своему удивлению, я обнаружил, что в моей руке зажата бузинная палочка, а поверх магловской одежды наброшена мантия, и, судя по оттопыренным карманам, там по-прежнему находились мантия-невидимка и злополучное пророчество. Гермиона всё ещё не пришла в себя, и, мысленно дав себе подзатыльник, я бросился к ней. Нащупав на шее артерию, я убедился, что пульс, хоть и слабенький, но имеется. Одного "Энервейта" оказалось достаточно, чтобы Гермиона открыла глаза и закашлялась, выплёвывая воду. Когда её взгляд стал осмысленным, наступила реакция на стресс, вылившаяся в полновесную истерику. Гермиона сжимала меня в объятиях, осыпала поцелуями моё лицо, тормошила меня и ощупывала, хохотала и рыдала, уткнувшись мне в грудь. Дать ей пощёчину я бы не осмелился, поэтому просто прижал к себе, ласково, как ребёнка, поглаживая по волосам. Почувствовав, что она успокоилась, я немного отстранился и вытер ладонью слёзы на её щеках.

— Ну что ты, глупышка? — усмехнулся я. — Всё ведь нормально. Я живой...

— Живой... — эхом откликнулась Гермиона и счастливо улыбнулась. — И тебя даже можно потрогать... Это из-за того, что мы упали в пропасть, нам разрешили встретиться?

— Нет, — фыркнул я, сообразив, что во время падения она потеряла сознание и больше ничего не знает. Мы ещё в воду упали и утонули бы, если бы нас не спас Дамблдор. Это он нам помог вернуться в наш мир.

— Дамблдор? — Гермиона удивлённо оглянулась вокруг себя. — И где же он?

— Остался в Арке. Видимо, он сам не смог вернуться или не захотел.

Гермиона задумчиво уставилась в одну точку перед собой.

— Выходит, что он не такой уж и плохой, как мы думали?

— Полагаю, что мы его толком и не знали, — пожал я плечами. — Человек-загадка. И эта загадка так и осталась неразгаданной.

— Значит, он теперь не сможет вернуться?

— А кто его знает, что он может и чего не может? Не удивлюсь, если когда-нибудь он снова вернётся. Тогда, когда сам захочет...

— Гарри, а почему здесь никого нет? — опомнилась Гермиона. — Почему нас никто ещё не обнаружил?

— Может, мы опять попали сюда ночью? — предположил я. — В прошлый раз, когда мы явились тебя спасать, здесь тоже никого не было.

— Что-то мне не по себе, — поёжилась подруга. — Здесь тихо, как в склепе. И ещё эта Арка... Давай отсюда уйдём? Всё равно куда, лишь бы подальше отсюда.

Честно говоря, мне тоже не хотелось здесь оставаться. Слишком уж яркие впечатления оставила о себе Арка. К тому же хотелось встретиться с друзьями, чтобы узнать, чем же закончилась наша вылазка в министерство.

Взявшись за руки, чтобы снова не потеряться, мы направились к двери, которая, как я помнил, вела в круглый коридор. Высунув нос из-за двери, я убедился, что в комнате с множеством дверей нас никто не поджидает, и только после этого пропустил вперёд Гермиону. Вспомнив, как мы мучились с определением нужной двери, я перед тем, как захлопнуть ту, из которой мы вышли, бросил в неё "Дифиндо". Полюбовавшись дырой размером с мою голову, я перевёл взгляд на изумлённую подругу.

— Не смотри на меня так, словно я сошёл с ума, — ухмыльнулся я. — Это нужно для того, чтобы быстрее отыскать входную дверь. Иначе нам здесь придётся сутки сидеть.

Я захлопнул покалеченную дверь, и вокруг нас весело закружилась уже знакомая мне карусель. Когда она остановилась, и дверь с дыркой оказалась совсем в другой стороне, Гермиона посмотрела на меня с пониманием.

— А как вы попали сюда в прошлый раз? — поинтересовался я, надеясь, что, может быть, есть какой-то другой способ, кроме угадывания дверей.

— Я не знаю, как сюда попали Пожиратели. Они явились в министерство раньше, а Волдеморт со мной просто аппарировал, ориентируясь на их метки.

Ну да, этот способ нам точно не подходит. Значит, придётся действовать по старинке.

— Гермиона, выбери одну дверь, а я выберу другую, и на счёт "три" мы с тобой одновременно их откроем, чтобы сократить количество попыток.

С первого раза нам не повезло. Гермионе досталось зимнее царство с мамонтом, а мне — комната с часами. Но зато ещё две двери обзавелись симпатичными дырками. Вторая попытка оказалась более удачной, и мы с огромным облегчением наконец смогли покинуть негостеприимный Отдел тайн.

Когда мы поднимались на лифте, сработала сигнализация — и в атриуме нас уже поджидали два типа в пожирательских мантиях. Но эта же сигнализация послужила предупреждением и для нас, поэтому я был начеку. Два "Ступефая" из-за приоткрытой двери лифта временно расчистили нам дорогу, но, судя по отдалённым воплям, эти Пожиратели были здесь не одни. Как пользоваться лифтом для посетителей на обратном пути, я не знал. Уверенности в том, что в одну и в другую стороны используется один и тот же пароль, у меня не было, а если бы у нас не получилось, то запертые в тесной кубинке лифта, мы бы стали лёгкой добычей для Пожирателей. Оставалось только рискнуть и воспользоваться одним из каминов, расположенных в ряд вдоль стены. Вскочив в ближайший камин и втащив за собой Гермиону, я бросил под ноги щепотку дымолётного порошка, который, к счастью, имелся в горшочках возле каждого камина, и когда вокруг нас весело загудело зелёное пламя, крикнул единственное, что взбрело мне в голову:

— Дырявый котёл!

Мы вывалились из камина буквально под ноги бармена Тома, который растерянно уставился на нас, продолжая машинально вытирать тряпкой стакан. В камине снова загудело пламя, и, опомнившись, Том быстро вытолкал нас за дверь со словами:

— Бегите! Я скажу им, что вы побежали в магический квартал.

Очутившись за дверью, мы отбежали за угол и только потом с удивлением уставились на островки подтаявшего снега. В Арку мы упали в июне и, разумеется, никакого снега тогда не было. Получается, что мы провели в Арке не меньше четырёх месяцев? Но как такое возможно? Ведь за время, проведённое в Арке, мы ничего не ели и даже не пили воду. Может ли человек ничего не есть и не пить четыре месяца и при этом не испытывать чувства голода? Посмотрев на Гермиону, я наконец-то понял, что она выглядит старше, чем была до падения в Арку. Почему я раньше этого не заметил? Видимо, просто списал изменения во внешности на счёт пережитых тягот. Но какими тяготами можно объяснить приятно округлившиеся формы девичьего тела? Под моим изучающим взглядом Гермиона поёжилась.

— Гарри, пойдём уже куда-нибудь. Я замёрзла...

Мне стало смешно. От моего взгляда она поёжилась? Возомнил себя василиском. На улице лежит снег, а мы в почти летней одежде, да ещё и не просохшей после нашего экстремального купания. Она права. Нужно искать место, где можно переодеться и переночевать. Да и о преследующих нас Пожирателях забывать не стоит. А вдруг они не поверят Тому и вздумают поискать нас в магловском районе? А мы тут стоим и расслабляемся...

В магловском районе приютиться мы могли только у моих родственников или у родителей Гермионы. К Грейнджерам нужно ехать на автобусе или заказывать такси, а у нас с собой не было денег. Значит, остаются только Дурсли. Если идти быстрым шагом, то за полчаса можно туда добраться. Плохо, конечно, что Дадли сейчас в Хогвартсе и мы не сможем узнать последних новостей, но, может, и дядя с тётей что-то знают?

— Пойдём к моим родственникам, — решительно заявил я. — Туда ближе.

— Хорошо, — покладисто согласилась Гермиона, пытаясь спрятать озябшие ладошки в рукава мантии.

У меня вдруг появилось непреодолимое желание стукнуть себя чем-то по голове. Для чего мне нужна волшебная палочка? Чтобы моя подруга бегала по холоду в мокрой одежде? Мысленно обругав себя последними словами, я высушил одежду на себе и на Гермионе и добавил согревающих чар. Получив в ответ благодарную улыбку, я только тяжело вздохнул. Тугодум несчастный. Заставил мёрзнуть бедную девушку...

* * *

В разговорах время, затраченное на дорогу, пролетело незаметно.

— Я надеялся, что после того, как Пожиратели лишились своего предводителя, авроры их легко переловят, — возмущался я. — Но, судя по тёплому приёму в министерстве — не очень-то они с ними справились.

— Меня гораздо больше беспокоит их уверенное появление в министерстве, — вздохнула Гермиона. — Ведь, получается, что сигнализацию установили они, если сообщение о нашем появлении пришло именно им.

Я даже резко остановился, когда до меня дошёл смысл этих слов.

— Значит, министерство находится в руках Пожирателей? Но как такое возможно? Они же потеряли своего лидера. Или я его не убил?

Гермиона пожала плечами.

— Значит, нашли себе другого лидера. Или и без лидера хорошо справляются. Ты же видел реакцию Тома. Он даже не сомневался в том, кто выйдет из камина вслед за нами. Сразу же бросился нас прятать. Вряд ли он бы так поступил, если бы считал, что там могут быть обычные люди. Боюсь, что камины теперь не для обычных людей.

— Мог бы спрятать и у себя в баре, а не выбрасывать на улицу среди ночи, — проворчал я.

— Если бы мог, то спрятал бы, — отрезала Гермиона. — Думаешь, Пожиратели поверили ему на слово? Скорее всего, они там всё обыскали. Тебе бы понравилось, если бы они нас там нашли?

Я не ответил, так как мы уже подошли к дому Дурслей, и то, что открылось моим глазам, вышибло из головы все мысли. От дома номер четыре по Тисовой улице осталось лишь пепелище. Жизнь после Волдеморта всё меньше походила на счастливую...

Я смотрел на то, что осталось от дома Дурслей, и не мог поверить своим глазам. Осознание того, что в один миг я вдруг стал бездомным, не укладывалось у меня в голове. Что же здесь произошло после нашего падения в Арку? Ведь не просто так пострадал именно этот дом? Пожиратели отомстили за своего хозяина? Но как они смогли узнать, где находится этот дом? Разве на нём не должна стоять защита до моего совершеннолетия? Сплошные вопросы, и неизвестно, кому их можно задать. И самый главный вопрос — что случилось с Дурслями и где они сейчас? Я решительно гнал от себя мысли, что они могли погибнуть при пожаре. Тётя, дядя и Дадли за то время, что я нахожусь в этом мире, настолько крепко вросли в мою жизнь, что иначе, кроме как своей семьёй, я их и не воспринимаю. Я категорически не хотел даже думать, что с ними могло произойти что-нибудь непоправимое. Только не с ними...

— Гарри, давай уйдём отсюда, — прошептала Гермиона, возвращая меня в реальность.

В её испуганных глазах плескалась боль и жалость. Очевидно, что она не разделяла моего оптимизма и не сомневалась, что произошло что-то очень плохое, но в глаза она мне этого никогда не скажет. Будет до последнего стараться поддерживать мою надежду на то, что всё ещё можно исправить. Я осознал, что всё это время судорожно сжимал в руке её хрупкую маленькую ладошку. Чёртов медведь... Теперь наверняка будут синяки. А она молча терпела и не подавала виду, что ей больно...

— Прости...

Наклонившись, я поцеловал тоненькие пальчики.

— Щекотно, — хихикнула Гермиона. — Твоя щетина...

Щетина? Машинально проведя рукой по подбородку, я растерялся. Да уж, побриться мне точно не помешало бы... До сих пор эта проблема меня не беспокоила. Сколько же времени прошло? Снова вопросы...

— Гарри, давай отсюда уходить, — Гермиона потянула меня за рукав. — Нас здесь могут заметить. Вдруг кто-нибудь следит за этим домом...

Она запнулась на слове "дом". Действительно, то, что от него осталось, трудно назвать домом. Сомневаюсь, что кто-то станет следить за этими развалинами, но торчать здесь дальше не было никакого смысла. Вот только куда теперь нам идти?

— Хорошо, давай уйдём, — хмыкнул я. — Куда, если не секрет?

— К моим родителям...

Гермиона с надеждой посмотрела на меня, словно опасаясь, что я предложу что-то другое. Её можно было понять. После увиденного здесь ей очень хотелось убедиться, что с её родными всё в порядке. А ведь была вероятность застать на месте дома Грейнджеров такую же картину. Хоть у Пожирателей и не было мотива для мести родителям Гермионы, но кто поймёт, что в головах у этих ненормальных?

— Хорошо, пошли, — вздохнул я. Хотелось спать, есть, помыться — в любом порядке, но уж точно не шагать среди ночи за тридевять земель. — Надеюсь, ты знаешь дорогу?

— Ты собрался идти пешком? — удивилась Гермиона.

— У тебя есть деньги на билет? Если есть, то тебе придётся заплатить и за меня. Когда мы летели в министерство, я не подумал, что мне там понадобятся деньги. Выкуп за тебя не просили.

— Денег у меня нет, но у тебя же есть волшебная палочка. Один "Конфундус" — и нас отвезут куда угодно и без вопросов.

И это мне заявляет наша правильная девочка-отличница? Сильно Арка людей меняет...

— А министерство наше колдовство не обнаружит?

— Гарри, ты же уже колдовал, — усмехнулась Гермиона. — И никто нас не обнаружил. Может, это из-за бузинной палочки, или есть другая причина, но факт остаётся фактом. И не надо на меня так смотреть, словно у меня рога выросли.

— Просто непривычно видеть у тебя такое пренебрежение правилами. "Конфундус"? Это точно ты или кто-то под обороткой?

— Гарри, я сейчас в таком состоянии, что готова "Круциатусами" швыряться, а не то что "Конфундусами". Знаешь, что я чувствую, глядя на это пепелище и не имея ни малейшего представления о том, где сейчас мои родители и что с ними? Правила, Гарри? Мне плевать на правила, когда я умираю от беспокойства за своих родных!

— Тихо-тихо, — я обнял свою воинственно настроенную подругу. — Всё будет хорошо, вот увидишь. Мы обязательно их найдём.

* * *

Дом Грейнджеров мы увидели издалека. Целый и невредимый. В глазах Гермионы появилась надежда, которая сменилась грустью, когда мы подошли поближе и увидели на двери табличку "Продаётся".

— Ничего не понимаю, — удивлялась Гермиона. — Зачем им понадобилось продавать дом? И где они сами? Может, соседей спросить?

— Соседи спят уже давно. Давай переночуем здесь, а завтра спросим у соседей.

Магловские замки и полицейская сигнализация против волшебной палочки оказались бесполезны, и уже через пять минут мы вкушали блага цивилизации в виде освежающего душа и горячего чая. К сожалению, больше ничего съедобного обнаружить в доме не удалось. Холодильник был отключен, а полки в кладовке пусты. Хорошо ещё, что на кухне пачка чая завалялась, а в сахарнице осталось немного сахара. Включать свет мы побоялись. Вдруг кто-то из соседей заметит, что в пустом доме горит свет, и вызовет полицию. Света уличных фонарей было достаточно, чтобы я мог ориентироваться, а уж Гермиона знала свой дом прекрасно. После горячего чая сил бороться со сном уже совсем не осталось, и подруга ушла к себе, а я расположился на диване в гостиной.

Наутро меня разбудило звяканье посуды. Заботливая хозяюшка уже не только проснулась и привела себя в порядок, но и приготовила всё тот же чай и даже где-то откопала одноразовый бритвенный станок, так что теперь и я смог обрести цивилизованный вид. Прихлёбывая ароматный горячий чай, я любовался подругой в уютном домашнем халатике и думал, насколько, оказывается, просто забыть, что за стенами дома воюют, убивают и делят власть — а здесь, как в отдельном мирке, можно просто жить и наслаждаться домашним уютом.

— Гарри, я тут осмотрела все комнаты и поняла, что родители взяли с собой только пару чемоданов с предметами первой необходимости. Но вряд ли в этом случае они бы стали уезжать надолго и тем более — продавать дом со всем содержимым.

— Ну так, может, они скоро вернутся, — обрадовался я. — Может, нам просто стоит их подождать?

Гермиона как-то странно посмотрела на меня.

— Как ты думаешь — сколько мы здесь отсутствовали?

— Если судить по погоде, то сейчас приблизительно должен быть октябрь-ноябрь, а значит, нас здесь не было около четырёх-пяти месяцев, — неуверенно предположил я, чувствуя какой-то подвох.

— Я включила телевизор, чтобы послушать новости. Ничего интересного для нас я не услышала, но узнала, какое сегодня число. В своих предположениях ты ошибся ровно на год. Сегодня второе ноября тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Вот почему на твоё колдовство не отреагировало министерство, Гарри. Мы совершеннолетние.

Я сидел как пришибленный пыльным мешком. Мне было трудно представить, что мы перепрыгнули через четыре месяца, а оказалось, что за тот короткий период, что мы были в Арке, здесь прошло почти полтора года. Да за это время в Британии могло что угодно произойти. И, судя по тому, с чем мы уже столкнулись, тут немало всего произошло, многое изменилось. И не в лучшую сторону...

— Гарри, нам нужно встретиться с кем-то из магов, чтобы понять, что здесь происходит. Наши домыслы — это гадание на кофейной гуще. Но если мы вернёмся в "Дырявый котёл", нас могут поймать. Да, бармен Том нам помог, но неизвестно, как остальные волшебники отнесутся к нашему появлению. Может, схватят и передадут Пожирателям. А может, и Тома там уже нет. Вдруг его убили за то, что он помог нам сбежать, и теперь в баре вместо него сидит какой-нибудь Пожиратель? А как ещё можно встретиться с кем-нибудь из волшебников, не проходя через "Дырявый котёл"?

— А если попробовать через камин? — предположил я. — Ведь в вашем доме есть работающий камин...

Гермиона вздохнула и покачала головой.

— Боюсь, что путешествовать по каминной сети нам не стоит. Ты забыл, что камины находятся в ведении министерства? А в чьих руках теперь министерство? Лучше не рисковать. Заманчиво, конечно... Мы могли бы переместиться к Лонгботтомам или Блэкам и узнать всё у них. Да и спрятаться там можно было бы...

— Блэкам!.. — вскочил я из-за стола. — Гермиона, мы же можем попасть к Блэкам, не проходя через "Дырявый котёл"! Их дом находится в магловском Лондоне.

Не успел я опомниться, как Гермиона вскочила из-за стола и чмокнула меня в щеку.

— Гарри, ты молодец, что вспомнил об этом! У меня из-за всех переживаний вылетело это из головы. Давай быстрее собираться! Чем раньше мы туда доберёмся, тем лучше.

Я попытался тормознуть слишком активную подругу.

— Ты же собиралась ещё расспросить соседей о своих родителях?

— Я считаю, что не стоит, — покачала она головой. — Сам подумай. Что должны были сообщить моим родителям? Что я упала в Арку смерти, из которой, по мнению абсолютно всех волшебников, никто и никогда не возвращался. Меня не было полтора года. Этого времени достаточно, чтобы они смирились с тем, что я уже не вернусь. А что касается их нынешнего местоположения, то я не сомневаюсь, что Блэки об этом знают больше, чем соседи. Впрочем, даже если и не знают, то волшебникам всегда проще найти нужную информацию, чем маглам.

Сборы у нас немного затянулись. Предусмотрительная Гермиона не только собрала одежду и нужные вещи для себя, но и притащила кое-что из одежды своего отца для меня. Я попытался протестовать, но она была непоколебима.

— Гарри, дом Дурслей сгорел вместе со всеми твоими вещами. Прости, что напоминаю тебе об этом, но посмотри правде в глаза. Даже если твоим родственникам и удалось спасти что-то из имущества, то вряд ли они стали бы спасать твои брюки или бельё, учитывая, что ты пропал без вести, и маловероятно, что это тебе пригодится.

Я был благодарен Гермионе за то, что она не стала говорить о возможной гибели моих родственников и попыталась поддержать во мне надежду, что они всё же спаслись. Лично у меня этой надежды почти не осталось. Обычный пожар в доме моих родственников, случившийся после того, как я убил Волдеморта, был слишком невероятным совпадением, чтобы в него можно было поверить. А против Пожирателей, жаждущих мести, что могли сделать обычные люди без капли магии? Но всё же брать вещи отца Гермионы без его разрешения мне показалось неудобным, и я попытался протестовать.

— Не выделывайся! — рявкнула на меня подруга. — Не думаю, что он бы стал возражать, но если ты столь щепетилен, то можешь задать ему этот вопрос при личной встрече. Или ты предпочитаешь носить один комплект одежды, не снимая, а когда придёт время его постирать, будешь сидеть голый и завёрнутый в одеяло?

— Я прекрасно могу купить себе одежду, — возразил я из чистого упрямства. — Вот только доберусь до Гринготтса...

— Ты вначале до него доберись. К тому же, я не уверена, что тебе можно будет спокойно расхаживать по магазинам. Или ты уже забыл, что нас разыскивают?

Спорить с Гермионой, когда она не сомневается в своей правоте, было бесполезным и неблагодарным занятием. Проще было согласиться и позволить ей поступать так, как она считает нужным. В итоге мне пришлось просто смотреть, как практичная подруга впихивает вещи в два объёмных рюкзака. От моего робкого замечания, что их можно было уменьшить, она только отмахнулась, заявив, что действие заклинания может прекратиться в самый неподходящий момент. Что тогда мы будем делать с ворохом шмоток посреди магловского района?

Представив эту картину, я вздрогнул и взвалил на плечо более громоздкий рюкзак. Со всеми предосторожностями мы выбрались из дома, стараясь избежать любопытных взглядов соседей, и, восстановив полицейскую сигнализацию, двинулись в путь. Пользоваться автобусом в дневное время для нас было опасно. При большом количестве пассажиров проблематично использовать "Конфундус" так, чтобы этого никто не заметил. Зато в дневное время можно было без проблем разыскать такси, чем мы и воспользовались.

* * *

Разбухающий на глазах дом, сплющивающий соседние дома в гармошку — это было зрелище не для слабонервных. Не хотелось даже представлять, какие ощущения испытывают живущие там люди, когда их спрессовывает в один монолит с мебелью, вещами и стенами. Моя бы психика этого точно не выдержала. А ведь им приходится такое терпеть довольно часто.

Войдя в плохо освещённый коридор, мы увидели торопящегося нам навстречу Кричера, который при виде нас выпучил и без того огромные глазищи и потерял дар речи. Оживил эту немую сцену целеустремлённо ползущий на четвереньках вслед за домовиком пухленький малыш, своими тёмными кудрями и синими глазами выдающий свою несомненную принадлежность к древнейшему и благороднейшему семейству Блэк. Оказывается, за время нашего отсутствия Сириус обзавёлся наследником.

— Ой, какой хорошенький! — взвизгнула Гермиона и, швырнув на пол рюкзак, схватила на руки карапуза, который, впрочем, был в полном восторге.

— Молодой хозяин Джеймс не должен идти на руки к незнакомым волшебникам, — растерянно пролепетал эльф, продолжая таращиться на нас.

— Кричер, мы не незнакомые волшебники, — возмутился я. — Разве ты нас не узнал? Я — Гарри Поттер, а это — Гермиона Грейнджер.

— Жестоко так шутить над бедным Кричером, — укоризненно проквакал домовик, и его большие глаза наполнились слезами. — Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер погибли в министерстве почти полтора года тому назад. Кто бы вы ни были, вы — самозванцы и должны покинуть этот дом.

Придумав объяснение тому, чего не мог понять, домовик успокоился и принялся отбирать у Гермионы малыша. Ребёнок оказался с поистине блэковским норовом и, не желая покидать понравившуюся ему тётю, заревел во всю глотку. Примчавшиеся на вопли наследника родители впали в ступор при виде возвращенцев с того света, а затем Амелия тихо упала в обморок, и Кричер, оставив в покое ребёнка, бросился к хозяйке. Более стойкий Сириус приблизился к нам, переводя изумлённый взгляд с меня на Гермиону и обратно.

— Гарри... — недоверчиво прошептал он. — Не может быть...

— Может, может, Сириус! Только хотя бы ты в обморок не падай, — усмехнулся я.

Гермиона, улыбаясь, прижимала к себе мигом успокоившегося Джеймса.

— Ребята, как же я рад, что вы вернулись!

В приступе бурной блэковской радости Сириус сгрёб меня в медвежьи объятия, так что кости затрещали.

— Крёстный, задушишь, — прохрипел я, подумав, что с такой роднёй и Пожирателей не нужно — сами прикончат от избытка чувств.

Тем временем Кричер привёл в сознание свою хозяйку, и выражение радости по поводу нашего возвращения перешло на новый уровень. Со слезами радости Амелия бросилась обнимать поочерёдно то меня вместе с Сириусом, то Гермиону вместе с Джеймсом, целуя всех, кого поймала.

Кричер, сложив лапки в позе богомола, с умилением смотрел на эту картину возвращения блудных родственников.

Расцелованных и залитых слезами нас потащили к столу. На радостях Кричер превзошёл самого себя. При виде такого изобилия всевозможных вкусностей мой желудок, в котором в течение полутора лет ничего не было, кроме вчерашней и сегодняшней чашки чая, горестно взвыл.

Дотерпеть до конца обеда Блэки оказались не в состоянии, и пришлось нам, уподобившись Рону Уизли, жевать и говорить одновременно. Поначалу наш рассказ то и дело прерывался восхищёнными возгласами Сириуса и оханьем Амелии, но под конец крёстный становился всё мрачнее и тише.

— В общем, хочу вас сразу успокоить, — заявил Сириус, когда наш рассказ закончился, а места для еды в желудках совершенно не осталось. — Твои родители, Гермиона, и твои, Гарри, дядя, тётя и кузен, живы и здоровы. Они сейчас живут в поместье Лонгботтомов. Но, к сожалению, это — единственная радостная новость, которую я могу вам сообщить. Больше мне порадовать вас нечем. После вашего падения в Арку жизнь в магической Британии сильно изменилась. В тот момент, когда ты, Гарри, упал в Арку вслед за Гермионой, а потом туда же прыгнул Дамблдор, в комнату ворвались авроры. Пожиратели, которые сражались с вашими друзьями, поняли, что расклад сил не в их пользу, и аппарировали. Последней ушла Беллатриса с трупом своего хозяина. На следующий день в "Ежедневном пророке" весь разворот был посвящён битве в министерстве. Фадж публично признал, что Волдеморт воскрес, но министерство об этом умалчивало якобы для того, чтобы не сеять панику. "Но теперь, — заявил он, — бояться некого, потому что Волдеморта убил Мальчик-Который-Выжил, правда, ценой своей жизни и жизни Гермионы Грейнджер". Народ, как полагается, устроил по этому поводу бурное празднество. Твоих друзей наградили орденами Мерлина второй степени, тебя и Гермиону — орденами Мерлина первой степени, посмертно. В атриуме министерства установили вам памятник. Торжества закончились, народ расслабился и занялся повседневными делами, в полной уверенности, что остальных Пожирателей играючи переловят авроры.

Я фыркнул. Как же хорошо устроились волшебники-обыватели. Погибли Поттеры, а Мальчик-Который-Выжил развеял Волдеморта... Народ отпраздновал это дело и забыл. Погиб сам Мальчик-Который-Выжил, прихватив с собой на тот свет ненадолго воскресшего Волдеморта... Народ снова устроил массовые гуляния. А то, что при этом погибли люди — это никого не беспокоит, кроме близких и друзей. Народ свою миссию выполнил — отпраздновал, а Пожирателей пусть Аврорат ловит. Замечательная жизненная позиция...

— Вот только у Пожирателей были другие планы, — продолжал рассказ Сириус. — Беллатриса, оплакав своего господина, решила жестоко отомстить магическому миру и воплотить в жизнь заветы Волдеморта. Пока народ праздновал победу, Белла взяла на себя руководство Пожирателями. Несмотря на бесноватость, у неё оказались незаурядные организаторские способности. Чем она сумела их завлечь — не знаю, но на её сторону перешли целые отряды наёмников. И вот, спустя полгода после вашего падения в Арку Беллатриса явила себя миру. Разделив свои отряды, она направила их одновременно на два стратегически важных объекта — министерство и Хогвартс. Не ожидавшие нападения люди стали для боевиков Беллы лёгкой добычей. Стоит отметить, что убивать напрасно Беллатриса не стремилась. Её целью была власть и она её добилась. Теперь она — министр и правит магическим миром, как ей в голову взбредёт...

У меня волосы, наверное, встали дыбом. История повторялась... Волдеморт так же пытался захватить министерство и Хогвартс. И если с министерством у него всё получилось, то школа оказалась ему не по зубам. Но, если в каноне люди были готовы к нападению, настроены защищать школу всеми силами, то теперь их одолели, как слепых котят.

— Сириус, неужели преподаватели не встали на защиту Хогвартса? — удивился я.

— Почему же не встали? — хмыкнул крёстный. — Встали, конечно, но нападение было неожиданным, детей эвакуировать не успели, и несколько десятков студентов стали заложниками Пожирателей. Под страхом гибели детей преподавателям пришлось сдаться на милость победителей.

— Они кого-нибудь убили? — робко спросила Гермиона.

— В школе — нет. Только выгнали пару преподавателей и заменили своими ставленниками. Да там теперь и директор другой. Люциус Малфой, знаете такого? — Сириус ухмыльнулся. — И это директорство для него — не награда, а наказание. Он в чём-то провинился перед Беллой, вот она и сослала его подальше, чтобы перед глазами не мелькал, да не искушал её, а то прибьёт ненароком.

— По-моему, я догадываясь, в чём он перед нею провинился, — вздохнул я. — Он же отдал нам крестраж из её сейфа, вот и впал в немилость.

— Думаешь? — Сириус мигом посерьёзнел. — Ну, если так, то получается, что Люциус пострадал за наше дело. Тогда хорошо ещё, что она его не убила...

— Да что такого плохого в должности директора школы? — возмутилась Гермиона. — Почему это считается наказанием?

— Потому что всех приближенных к ней Пожирателей Белла устроила в министерство, — объяснила Амелия. — Там теперь нет ни одного сотрудника, которому бы она не доверяла. Люциуса она бы, может, и убила, но он пока ей нужен, благодаря своим деньгам и связям. Директор Хогвартса сейчас существо абсолютно бесправное, полностью подчиняющееся министерству. Школьная программа теперь составляется только по указаниям министра, а от директора ничего не зависит.

— А кого из преподавателей выгнали? — поинтересовался я.

— Старую шарлатанку прорицательницу и преподавателя магловедения, — ответил Сириус, — Ну, и Бинса тоже отстранили от преподавания. Выгнать его, понятное дело, никто не может, он же привидение.. Вот и летает теперь по школе неприкаянный.

— Этих преподавателей не убили, а только выгнали? — уточнил я, с содроганием припоминая, как в каноне Волдеморт скормил змее несчастную Чарити Бэрбидж.

— Выгнали, — подтвердила Амелия. — Трелони теперь подрабатывает гаданием, а Бэрбидж пришлось вообще уехать из страны — для неё здесь не было работы.

— А чем вообще им не угодила преподаватель магловедения? — удивилась Гермиона. — Я немного ходила на её занятия. Она — неплохой преподаватель.

— Не угодила тем, что учила студентов, что маглы — такие же люди, как и волшебники, — нахмурился Сириус. — Зато теперь, благодаря Белле и её компании, на магловедении студентам объясняют, что маглы — грязные животные, живут в хлеву и едят из корыта...

Глаза Гермионы стали круглыми, как блюдца.

— И что? Кто-то этому верит? — растерянно поинтересовалась она.

— Ну, чистокровные, может быть, и верят, — хмыкнул Сириус. — Вряд ли им приходилось общаться с маглами.

— Но почему же маглорожденные молчат? Они же должны были рассказать, что это всё неправда!

— Гермиона, в школе больше нет маглорожденных, — вздохнул крёстный. — Да и по всей стране их тщательно выслеживает и ловит министерство...

— Их убивают? — пролепетала подруга, в ужасе прикрыв рот рукой.

— Я не знаю, — грустно ответил Сириус. — Ни один из маглорожденных не вернулся после того, как побывал в министерстве. И никто, насколько мне известно, этого не знает. Кроме Пожирателей, разумеется.

Теперь мне стало реально страшно за Гермиону. Как нам её уберечь, если по всей стране рыщут Пожиратели в поисках маглорожденных? И ведь никому не докажешь, что она — полукровка, а её отец — сквиб. Для этих расистов такие, как она и Дадли — те же самые грязнокровки.

— Значит, весь магический мир сидит на заднице ровно и не беспокоится о судьбе маглорожденных? — не выдержал я. — Лишь бы им самим ничего не угрожало? А что? Хорошо устроились — тепло, светло, мухи не кусают... Подумаешь — несколько десятков или сотен людей исчезли в неизвестном направлении...

— Гарри, не торопись с выводами, — перебил меня Сириус. — Да, конечно, отчасти ты прав. Кое-кого из магов вполне устраивает диктатура Беллы, но далеко не всех. Когда исчезновения только начались, народ возмутился, и делегация из пяти человек, в которую входили небезызвестная тебе профессор Макгонагалл, старший сын семьи Уизли — Билл, мать твоего однокурсника Симуса Финнигана, моя племянница Нимфадора Тонкс и Элфиас Дож — старый друг Дамблдора, отправилась в министерство для переговоров. Ни один из них назад не вернулся. Правительство сделало вид, что ни о какой делегации ничего не слышало. Этого оказалось достаточно, чтобы запугать население, а недовольных загнать в подполье. Полукровки опасаются стать следующими в списке после маглорожденных, а чистокровным был поставлен ультиматум — либо они переходят на сторону новой власти, либо попадают в категорию предателей со всеми вытекающими последствиями. Нейтралитета больше не существует. Семьи, которые умудрились остаться нейтральными при Волдеморте, теперь были вынуждены сделать свой выбор.

— А тех, кто не захотел к ним примкнуть, убивают? — хмуро поинтересовался я.

— Беллатриса поступает хитрее, — покачал головой Сириус. — Никакой кровавой бойни. Люди просто исчезают бесследно. Неизвестность пугает народ куда больше, чем открытая жестокость. А после того, как самым загадочным образом были сожжены поместья не пожелавших присоединиться к новой власти, большая часть чистокровных семей с повинной головой перешла на сторону победителей.

— Моё поместье тоже сожгли, — грустно прошептала Амелия. — Неизвестно как и неизвестно кто. Просто тихо загорелось среди ночи, хорошо ещё, что никого из людей там не было, а домовик, не сумев справиться с пожаром, успел оттуда аппарировать и теперь живёт в поместье Лонгботтомов, помогая их домовикам.

— Но ведь нужно же что-то делать, — пассивная позиция меня совершенно не устраивала. — В конце концов, чем занимается Орден феникса?

— Иногда ты меня пугаешь своей осведомлённостью, — пробормотал Блэк, пристально глядя на меня. — В подобных случаях остаётся только радоваться, что ты на нашей стороне. И ты, конечно же, ничего не скажешь о том, откуда вообще узнал о существовании Ордена?

— Интуиция? — хитро прищурился я, глядя на крёстного.

— Ну да, ну да... — недоверчиво ухмыльнулся он. — Может, твоя интуиция подскажет нам и выход из этого положения?

— Если бы я знал. Всё должно было быть не так. Нужно было ловить Пожирателей, пока они приходили в себя, потеряв своего лидера. А вы расслабились и дали возможность тёмной стороне собраться с силами. Легче было не допустить, чем расхлёбывать последствия. Где сейчас находятся наши друзья?

— В школе, за исключением Дадли, разумеется. Ему пришлось остаться с родителями в доме Лонгботтомов. Сам понимаешь, в школу ему сейчас нельзя, — в глазах Сириуса мелькнуло подозрение. — Ты что это задумал? Опять собрались вшестером спасать мир? Гарри, это не тот случай, когда кучка подростков могла что-то сделать. Если у тебя есть какие-то идеи или предложения — мы будем рады любой помощи. Но вам самим там делать нечего.

— Не волнуйся, крёстный, я не собираюсь идти воевать с Беллатрисой. По крайней мере, пока... Для начала мне нужно встретиться с ребятами и всё обсудить. Кроме того, мне требуется ещё кое-какая информация, которую вы не можете мне дать. Я хочу попытаться вступить в контакт с Драко Малфоем. Если это получится, то мы сможем узнать что-нибудь о тёмной стороне. Сомневаюсь, конечно, что его посвящают в серьёзные тайны, но хоть что-то он может знать. Значит, мне придётся пробраться в школу...

— Ты что, решил отправиться туда один, без меня? — удивлённо распахнула глаза Гермиона.

— Тебе сейчас нельзя в школу. Тебя там сразу схватят. Я просто разведаю, что и как, а ты пока побудешь со своими родителями и Дадли. Представляешь, как они обрадуются твоему возвращению?

— Гарри Джеймс Поттер! — прищуренные глаза подруги метали молнии. — Давай ты не будешь за меня решать, что мне лучше делать! Если ты собираешься в школу, то я иду вместе с тобой!

— И что ты можешь сделать без палочки, если на тебя нападут Пожиратели? — ехидно поинтересовался я.

— Да если будет нужно, то я и с дубиной пойду воевать, — гордо задрала носик Гермиона. — А прятаться за маминой юбкой ты меня не заставишь.

Сириус сочувственно посмотрел на меня и покосился на Амелию, которая с олимпийским спокойствием кормила Джеймса картофельным пюре.

— Гарри, а как вы собираетесь попасть в Хогвартс? — невозмутимо поинтересовалась Амелия.

— Ну, есть несколько потайных ходов... — запнулся я, покосившись на Сириуса, сомневаясь, можно ли посвятить в эту тайну мадам Блэк.

— Я имею в виду, как вы до Хогвартса доберётесь? — хмыкнула Амелия. — Не на Хогвартс-экспрессе же вы ехать собираетесь?

О, а вот об этом я и не подумал. Поезд, разумеется, отпадает — нас схватят ещё на платформе. Каминная сеть контролируется министерством. Не на метле же лететь?.. Кстати, о метле...

— А наши вещи из школы забрали?

— Конечно, они тоже находятся у Лонгботтомов. Но мантии-невидимки там не было, если ты об этом. Ребята сказали, что она была у тебя с собой, — Сириус вопросительно посмотрел на меня, пытаясь понять, что я задумал.

— Мантия у меня, с ней всё нормально. А метла моя тоже у Лонгботтомов?

— Гарри, ты что, собрался на метле в Хогвартс лететь? — от удивления Гермиона даже рот приоткрыла. — Ты готов пойти на такие жертвы, только чтобы я с тобой не летела?

— Нет, конечно, — фыркнул я. — Зимой на метле пролететь такое расстояние... Я же льдом покроюсь. Это я просто спросил, без всякой задней мысли. На фестралах и гиппогрифах я тоже не собираюсь лететь, не бойся, Гермиона. Жаль, что мы не умеем аппарировать, а теперь, с нынешним министерством нам это и не светит.

— Научить мы вас сможем, — заявила Амелия. — Разумеется, лицензию вы не получите, но и отследить вас не сумеют — вы совершеннолетние. Но ты же понимаешь, что этому невозможно научиться за один день?

Я вздохнул. Конечно, понимаю, но хочется всё сразу и сейчас. Я очень сомневался, что наша шестёрка сможет противостоять режиму Беллатрисы и что-то изменить, даже если к нам прибавится Сириус или ещё кто-то из взрослых волшебников, но сидеть на месте и чего-то ждать терпения не хватало. Руки чесались от желания куда-то их приложить, или приложить тому, кто довёл магический мир до такого состояния.

— Так, по твоим глазам, Гарри, я вижу, что тебе уже не терпится начать спасать мир, — ухмыльнулся видящий меня насквозь крёстный. — В твоём возрасте я бы тоже рвался в бой, но теперь, когда я благодаря моей дорогой супруге стал умнее, я всё же советую тебе не торопиться.

— Это ты-то умнее стал? — изумилась Амелия. — А я думала, что это ты из меня девчонку-хулиганку сделал.

— Милая, но ведь одно другому не противоречит, — ослепительно улыбнулся супруге Сириус. — И вообще, не мешай мне крестника воспитывать. Короче, мы сейчас отправляемся к Лонгботтомам и начинаем изучать аппарацию. Да и надо наконец-то вас родственникам показать, хватит им уже вас оплакивать.

* * *

Как бы мне ни хотелось побыстрее отправиться в Хогвартс, но я вынужден был признать, что с наскока такие дела не делаются. Не мешало всё лишний раз продумать. Да и научиться аппарировать, чтобы ни от кого не зависеть, тоже было бы неплохо. Пережив очередную волну тисканий, слёз, медвежьих объятий дяди и дружеских тумаков Дадли, мы рассказали о своих приключениях и уже со всей серьёзностью занялись обдумыванием наших планов.

— Гарри, а зачем тебе вообще вздумалось отправляться в Хогвартс? — поинтересовался Сириус. — Соскучился по друзьям?

— Друзей увидеть, конечно, хотелось бы, но сейчас не это главное. Я хочу попробовать уговорить Малфоев перейти на нашу сторону.

Сириус от удивления даже рот открыл.

— И зачем нам нужна эта белая моль?

— Милый, если ты не забыл, то эта белая моль тебя из Азкабана вытащила, — ехидно заметила Амелия.

— Да и добыть крестраж без Малфоев нам бы не удалось, — добил я пристыженного крестного. — А теперь именно из-за этого им приходится нелегко. Уже чисто по совести мы должны им помочь. А если ещё они смогут нам при этом что-то рассказать о противнике, будет вообще замечательно.

— И как ты собираешься с ним договариваться? — поинтересовалась Амелия.

— Попробую действовать через его сына. Мы с Драко в хороших отношениях, и, думаю, он прислушается к моим словам.

— Ну, по крайней мере попробовать можно, — согласился крестный.

Дадли, несмотря на истерику тёти, тут же заявил, что он не собирается отсиживаться в безопасности, пока мы, рискуя собой, участвуем в серьёзных операциях, и отправится в Хогвартс вместе с нами.

— Дадли, ты же прекрасно знаешь, что ожидает маглорожденных в Хогвартсе, — я попытался достучаться до здравого смысла кузена. — Тебе и Гермионе опасно там появляться. Вас же сразу схватят.

— Можно подумать, что тебе там появляться безопасно, — фыркнула Гермиона. — У нас на лбу не написано, что мы — маглорожденные, в лицо нас мало кто знает. А вот твоя физиономия знакома каждому кентавру в Запретном лесу. Если так судить, то это как раз мы с Дадли должны отправляться в Хогвартс, а ты — сидеть здесь в безопасности и не рыпаться.

Дадли с ехидной улыбочкой поаплодировал моей вероломной подруге

— Для этого у меня есть мантия-невидимка, — попытался возразить я. — А у вас...

— А у нас есть чары хамелеона, — перебила меня Гермиона и нахмурила брови, дав понять, что переубедить её не удастся.

— Поттер, даже если для этого нам понадобится тебя связать, поверь, мы это сделаем, — ухмыльнулся кузен.

Тётя всхлипывала, прижимая руки к груди, а по выражению лица дяди можно было понять, что он чрезвычайно гордится своим сыном.

— А у тебя вообще палочки нет, — огрызнулся я, надеясь, что этот последний аргумент убедит Гермиону остаться в поместье.

— Как раз это не проблема, — вмешался Сириус. — Когда Пожиратели стали давить на Олливандера, пытаясь заставить его перейти на свою сторону, и шантажировать тем, что он продавал палочки маглорожденным, он опустошил весь свой склад палочек и ушёл в подполье. Теперь он прячется в доме одного из наших сторонников. Поэтому палочку для Гермионы мы без проблем у него подберём.

Я угрюмо посмотрел на довольного Сириуса. Так и хотелось ему сказать: "И ты, Брут". Вот, как можно удержать эту маленькую выдрочку в безопасности, если самые близкие люди мне палки в колёса вставляют?

— Хорошо, — вздохнул я обречённо. — Вы победили. Я уступаю грубой силе.

Гермиона радостно запрыгала по комнате и тут же деловито осведомилась:

— А когда я смогу получить новую палочку?

* * *

Палочку она получила в тот же вечер и не расставалась с ней ни на минуту. Тем же вечером под руководством Сириуса мы с Гермионой и Дадли принялись усиленно тренироваться в аппарации. Самым сложным в этом деле оказалось сконцентрироваться и чётко представить себе точку, в которую собираешься переместиться. Взбалмошный Сириус со своей неуёмной энергией нам в этом не только не помогал, но и всячески отвлекал, не позволяя собраться с мыслями, что ожидаемо привело к первому расщеплению, когда Дадли, не благодаря, а вопреки помощи Сириуса, переместился в заданную точку, потеряв по дороге кусочек уха.

Ухо отремонтировали, тётю привели в сознание, а Сириуса дисквалифицировали как преподавателя. Теперь с нами занимались Амелия и Августа Лонгботтом, и дело пошло на лад. Изнуряя себя постоянными тренировками, мы довели навыки аппарации до автоматизма и спустя неделю могли аппарировать в любую из известных нам точек, даже разбуди нас среди ночи. Теперь можно было приступать к следующему этапу нашего плана.

* * *

Насколько я помнил, аппарация в Хогвартсе была под запретом, поэтому в качестве точки назначения пришлось выбрать малолюдную местность за Визжащей хижиной. В качестве дополнительной подстраховки все аппарировали под чарами хамелеона. Переместившись, мы с палочками наготове ожидали реакции на наше появление, но вокруг царила тишина. Внедрение в стан противника прошло успешно. Теперь можно было отправляться в Хогвартс.

Самой большой проблемой для нас было попасть в башню Гриффиндора — ведь пароля мы не знали, а являться перед всей честной компанией было преждевременно. Неизвестно, как отреагируют на наше появление гриффиндорцы. В особенности нас беспокоила реакция таких, как Рон Уизли и его товарищи. Провалить операцию из-за некоторых рыжих не хотелось.

Но здесь нам крупно повезло. Мы прибыли в Хогвартс как раз к концу обеда, когда студенты возвращались из Большого зала, и столкнулись с Невиллом прямо в коридоре. Чтобы излишне не пугать товарища выходцами с того света, за дело взялся Дадли.

— Невилл, ты только не пугайся, это я — Дадли, под чарами хамелеона, — тихо прошептал кузен, слегка тронув друга за плечо.

— Ты с ума сошёл? Что ты здесь делаешь? — прошипел Лонгботтом. — Тебе же опасно здесь находиться.

— Мы тебе всё объясним...

— Мы? — перебил Дадли Невилл. — Ты не один?

— Ты всё узнаешь. Не теряй зря времени. Найди Луну, Сьюзен и Драко Малфоя и пригласи всех в Выручай-комнату.

— А Малфоя-то зачем?

— Я же говорю, что ты всё узнаешь. Лучше поторопись, — фыркнул Дадли, развеселившись при виде растерянного лица Невилла.

* * *

В ожидании, пока все соберутся, мы с Гермионой уселись на диванчике, не торопясь снимать с себя чары хамелеона. Дадли уже в своём привычном виде остался возле приоткрытой двери встречать приглашённых.

Девочки вошли в комнату спокойно и только недоуменно смотрели на Дадли, ожидая объяснений его появления на запретной территории. Малфой же категорически отказался входить в незнакомую комнату, опасаясь ловушки. Пришлось кузену высунуть руку и, сцапав Драко за мантию, втащить его внутрь

— Отпусти сейчас же! — зашипел, как разъярённый кот, Малфой, но, увидев Дадли, сразу же сменил тон. — Эванс, ты спятил? Тебе нельзя здесь появляться! Беги отсюда, пока кто-нибудь не увидел!

— Я не для того сюда явился, чтобы сбежать, — хмыкнул Дадли.

— Ну, не могу я ничего для тебя сделать, — Малфой тяжело вздохнул. — И отец не может. Это не он решает, ты же знаешь.

— Зато ты можешь нам помочь в другом деле, — заявил я, снимая с себя чары хамелеона.

Следом за мной то же самое сделала и Гермиона. Более эффектного появления и придумать было нельзя. Сьюзен, не заморачиваясь, повторила подвиг своей тёти и упала в обморок. Малфой побледнел как стена и спрятался за Невилла, который и сам, казалось, был готов свалиться без чувств. И только Луна смотрела на нас со счастливой улыбкой.

— Поттер, Грейнджер... — пролепетал заплетающимся языком Драко. — Вы теперь привидения? А почему цветные и непрозрачные!

— Потому что мы живые, олух, — рассмеялась Гермиона.

— Вы не можете быть живыми, — не унимался Малфой. — Вы же в Арку упали... И памятник вам поставили...

— Поторопились с памятником, — ехидно заметил я. — А в Арку как упали, так и назад выбрались.

— Не может быть... — растерянно уставился на нас Драко. — А как вам удалось выбраться? Оттуда же никто и никогда не возвращался...

— Тебя только это интересует? — усмехнулся я. — А тебе не интересно, зачем мы тебя сюда позвали?

Малфой тяжело вздохнул.

— Если вы хотели, чтобы я попросил отца насчёт вас, то ничего не получится. Он и правда здесь ничего не решает. А если кто-нибудь узнает, что вы в Хогвартсе, вас мигом схватят.

— Насколько я могу судить по твоим словам, ты сам не слишком рад новой власти, — заметил я.

— А чему здесь радоваться? Поттер, да я тебе могу позавидовать. Если тебя поймают, то просто убьют — и всё, а мы ходим по острому лезвию и не знаем, чего ожидать.

— И что тебе мешает перейти на другую сторону?

— Поттер, ты издеваешься? Как я перейду? А родители? Их же тогда со свету сживут.

— Так с родителями и переходи...

— А потом прятаться по подвалами и пещерам? — Малфой посмотрел на меня, как на полоумного.

— Зачем прятаться? Люциус будет по-прежнему директорствовать, а ты учиться.

— Ты больной? Да нас же сразу грохнут!

— Это не я, а ты больной, — фыркнул я. — Ты что, собрался с гриффиндорским флагом бегать? Или на лбу у себя напишешь, за какую команду ты болеешь? Будете делать вид, что целиком и полностью на стороне новой власти, а реально — будете на нашей. Выбор у вас невелик — или дождётесь, что рано или поздно вас убьют, или станете героями, если поможете нам победить.

Малфой задумался, явно просчитывая, какие им будут выгоды от такой авантюры. Подумал, покачал головой и вздохнул.

— Отец на такое не согласится.

— А ты его спрашивал?

— Поттер, вот вечно у нас из-за тебя сплошные неприятности. Сначала нам тётя Белла устроила "сладкую жизнь" из-за какой-то побрякушки, которая якобы последняя память о Лорде. Теперь вот ты опять пытаешься нас втянуть в очередную авантюру.

— Малфой, поверь мне на слово. Если бы вы не избавились от той побрякушки, то неприятности у вас были бы куда круче тётушки Беллы. Я бы не смог убить этого зеленомордого, и вам до конца жизни пришлось бы ползать перед ним на коленях и получать "Круциатусы" в качестве награды за верную службу. Тогда бы у вас было бы только одно утешение — что эта жизнь была бы недолгой.

Драко задумался. По всей видимости, в таком ракурсе проблемы своей семьи он не рассматривал. До сих пор было очень удобно обвинять во всех свалившихся на них бедах Поттера, а теперь, когда я предложил ему посмотреть на факты под другим углом, вся логическая цепочка умозаключений рассыпалась, как карточный домик.

— Хорошо, — наконец-то принял он решение. — Я поговорю с отцом. Но ничего не обещаю. Вам будет значительно труднее убедить его.

Никто и не рассчитывал, что будет легко. Чтобы такой прожжённый лис, как Люциус Малфой, поверил словам какого-то мальчишки? Для этого мне придётся быть очень убедительным. Явно лорд Малфой потребует каких-либо гарантий. А что я могу ему предложить? Расписку в том, что он является официальным шпионом светлой стороны? Это даже не смешно. Ладно, поживём — увидим... Ещё нужно, чтобы Люциус вообще согласился на этот разговор...

Драко ушёл, а мы с Гермионой получили новую порцию обнимашек и тисканий от своих друзей, которым и так долго пришлось молчать, не имея возможности получить ответы на мучающие их вопросы. Когда мы уже в третий раз рассказали о своих приключениях, пришла наша очередь расспрашивать друзей.

— Вас здесь не слишком обижают? — поинтересовался я. — Всё-таки Люциус в качестве директора и Пожиратели в качестве преподавателей...

— Это только на словах, Гарри, — возразил Невилл. — Для того, чтобы министерство так думало. На самом деле Пожиратели — не совсем Пожиратели. Когда новые власти жёстко взялись за чистокровных, вынуждая их сделать выбор, некоторые семьи, опасаясь примкнуть к светлой стороне и тем самым открыто объявить себя врагами Беллатрисы и её команды, были вынуждены сделать вид, что они на её стороне. Да, они проявили трусость, но эту трусость можно объяснить. Они боялись за свои семьи. Но от того, что они якобы официально стали Пожирателями, они не превратились в убийц. Другими словами, они по-прежнему являются нейтральными, только скрывают это. Вот из таких людей Люциус Малфой и набрал преподавателей. Профессор Голдстейн — отец Энтони Голдстейна из Когтеврана ведёт у нас историю магии вместо призрака и заодно является деканом Гриффиндора вместо профессора Макгонагалл. Ты же уже слышал, что она пропала?

— Да, Сириус нам об этом рассказывал, — подтвердил я. — Так ничего про них и не слышно? Ну, хотя бы — живы или нет?

— Абсолютно ничего, — вздохнул Невилл. — Как сквозь землю провалились. В общем, я тебе скажу, профессор Голдстейн — классный декан, и историю он преподаёт замечательно. Никогда ещё на этих уроках не было так интересно. А самое главное, что теперь нам рассказывают не только о гоблинских войнах...

Я усмехнулся. Да уж, этот пунктик профессора Бинса основательно попортил нервы всем студентам. За то время, что я учился в Хогвартсе, у меня создалось впечатление, что кроме гоблинских войн, в магическом мире вообще больше ничего не происходило. А уж запомнить имена всех гоблинов, да ещё и отличать их друг от друга было совершенно нереально. Безошибочно с этим справлялась, пожалуй, только Гермиона.

— Магловедение теперь сделали основным предметом, — продолжал между тем Невилл. — Все курсы обязаны его посещать, и отказаться нельзя. Ну, так министерство решило... Его у нас ведёт отец Дафны Гринграсс из Слизерина. Может, ты помнишь её. Такая тихая симпатичная девочка. У неё ещё младшая сестрёнка есть, на одном курсе с Луной. Так вот, это не предмет, а бред собачий. Маглов там описывают, как полуразумных существ, живущих в диких условиях, и призывают к полному их истреблению. Правда, профессор Гринграсс это так рассказывает, что сразу становится понятно, что всё это не более, чем чушь, придуманная министерством. Новую власть не интересует мнение преподавателя. Он просто должен учить нас тому, что ему приказали, независимо от того, нравится это ему или нет. А его жена у нас теперь преподаёт прорицания, и те, кто туда ходит, говорят, что там действительно интересно. Трансфигурацию сейчас ведёт сам Люциус Малфой, и о нём я тоже не могу сказать ничего плохого. Предмет он знает отлично, присуждает и отбирает баллы вполне справедливо, независимо от факультета.

— А кто сейчас ведёт защиту от тёмных искусств? — подала голос Гермиона.

— Никто. Министерство упразднило этот предмет. Зачем им учить нас защищаться? Своих детей Пожиратели и дома натренируют, а остальные должны оставаться беспомощным стадом...

Ну да... Всё логично. Зачем обучать сражаться тех, кто может выступить против них? Пусть лучше студенты подушки левитируют, да спички в иголки превращают. В хозяйстве пригодится... Теперь понятно, почему Беллу не интересовала школа. Какой интерес для министерства может представлять стоячее болото? И что теперь с этим делать? Организовывать отряд Дамблдора? Так об этом мигом пронюхают слизеринцы и донесут. Начнутся проверки, разборки... А Люциусу оно нужно? Заменят адекватных преподавателей на каких-нибудь Кэрроу и начнут на студентах "Круциатусы" отрабатывать. Лучше уж пусть всё будет так, как есть. Тем более, если Люциус решится перейти на нашу сторону, лишнее внимание министерства ему не нужно.

* * *

Оказаться в школе после долгого отсутствия и не навестить своих подземных друзей — было бы форменным неуважением. Поэтому, в ожидании ответа от Малфоя, мы с Гермионой решили скоротать время в обществе двух василисков. Вполне ожидаемо, что друзья тоже отправились вместе с нами. Открывая дверь в Тайную комнату, я вспомнил об окаменевшей Амбридж, ожидающей нас буквально за дверью, и вздрогнул — видеть её совершенно не хотелось. В отличие от Шшушши, я не разделял его восторгов по поводу красоты этой статуи. Но мой эстетический вкус не был оскорблён уродливым изваянием. Хозяйственный василиск куда-то уволок новое украшение Тайной комнаты. Мысленно перекрестившись, я только понадеялся, что мне не придётся любоваться этой старой горгульей.

Любопытный Шшушша встретил нас с распростёртыми объятиями и тут же приступил к расспросам, а жизнерадостная, значительно увеличившаяся в размерах Матильда с такой скоростью нарезала вокруг нас круги, что в глазах рябило. Поделившись с чешуйчатыми друзьями рассказом о своих приключениях, мы собрались уходить, но предусмотрительный василиск настоял на том, чтобы мы на всякий случай запаслись его ядом. В свете последних событий никакое оружие не было лишним, поэтому флаконы с ядом мы приняли с благодарностью.

* * *

Возвращаясь из Тайной комнаты, мы обнаружили, что Драко уже ожидал нас в коридоре седьмого этажа, гипнотизируя стену перед собой. С огромным трудом поборов в себе детское желание рявкнуть "бу!" ему в ухо и полюбоваться, как Дракоша выпрыгнет из своей беленькой шкурки, я подошёл к нему, дав возможность заметить меня заранее. Тем временем Гермиона вызвала Выручай-комнату, и мы решили не задерживаться в коридоре, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание.

— Ну, и что решил твой отец? — нарочито небрежно спросил я, стараясь не выдать свою заинтересованность в этом вопросе. Незачем Малфоям знать, насколько мы нуждаемся в информации, которую нам могут дать только они. Пусть лучше думают, что это мы им оказываем огромную услугу.

— Поттер, поверь, я честно старался уговорить его, — расстроенно пробормотал Драко. — Лично я прекрасно понимаю, какое это выгодное для нас предложение. Мне совершенно не нравится, что с представителями благородного чистокровного рода обращаются, как...

— Короче, он что — отказался? — перебил его я, понимая, что лирическое отступление о "древнейшем и благороднейшем роде Малфой" может затянуться до бесконечности.

— Ну, не то, чтобы отказался, — потупил глазки Драко. — Но он хочет услышать это предложение от кого-то более солидного, чем мальчишка — ровесник его сына.

Это было вполне предсказуемо. Да я бы и сам удивился, если бы осторожный лорд Малфой согласился на переговоры со мной. Ему нужны были гарантии для своей семьи, а их ему мог дать только взрослый авторитетный волшебник. Драко смотрел на меня печальными глазами. Видно, что бедолаге очень не хотелось потерять шанс на нормальную жизнь, когда никто не пытается тебя убить или хотя бы унизить.

— Не волнуйся, Малфой. Если твой отец хочет встретиться с кем-то постарше меня, я устрою ему эту встречу.

Заметно приободрившийся Драко ушёл, а я связался с Сириусом при помощи сквозного зеркальца и сообщил о пожелании Люциуса. Крёстный обещал устроить необходимую встречу. Теперь можно было со спокойной душой возвращаться в дом Лонгботтомов, но мне хотелось присутствовать при разговоре с Люциусом. Было несколько вопросов, которые я хотел задать лично ему, и от которых зависело очень многое.

* * *

Вечером в Хогвартс явился Кингсли Шеклболт. Он очень обрадовался тому, что мы с Гермионой умудрились выжить, но категорически отказался позволить мне присутствовать при разговоре с Люциусом, несмотря на мои уговоры, угрозы и шантаж. Вероятно, я так бы и остался за дверью, если бы мне на помощь не пришёл сам лорд Малфой. Выглянув за дверь кабинета директора, возле которого мы и устроили весь этот тарарам, он вздохнул:

— Мистер Шеклболт, мистер Поттер, проходите! Не стоит привлекать внимание студентов к вашему присутствию в Хогвартсе.

Чтобы умилостивить бросающего на меня гневные взгляды Кингсли, пришлось пообещать, что я буду паинькой и без серьёзной причины не стану вмешиваться в разговоры старших. Вмешиваться я и не собирался. Мне только нужно было задать свои вопросы, если, разумеется, они не будут озвучены и без моего вмешательства. Кингсли был врождённый дипломат, и мне было чему у него поучиться. Я даже заслушался тем, как ловко он оперировал фактами, играл словами и уверенно приводил аргументы. За таким лидером можно было идти в огонь и в воду. Люциус ещё немного поупирался ради принципа, но по его глазам можно было понять, что это уже чистая формальность, и он сопротивляется, только чтобы изобразить малфоевскую несгибаемость. Обменявшись взаимными обетами, в которых я участвовал в качестве свидетеля, Люциус рассказал всё, что ему было известно. К сожалению, Беллатриса ему не доверяла, и знал он немного. В частности, о судьбе маглорожденных ему ничего не было известно. Но зато он смог рассказать о работе министерства, о постах, занимаемых Пожирателями, и степени защиты. С горечью Люциус признался, что его собственный мэнор сейчас используется в качестве казармы для наёмников, а Нарцисса находится там не столько в качестве хозяйки, сколько в качестве заложницы, гарантирующей лояльность лорда Малфоя нынешним властям.

Заметив, что я буквально подпрыгиваю от нетерпения, Кингсли сжалился надо мной:

— Ну, говори уже, горе луковое. Что там тебя беспокоит?

— Лорд Малфой, а в вашем поместье сейчас есть домовики? — я решил проигнорировать насмешку Шеклболта.

— Конечно, — подтвердил Люциус к моему удовлетворению. — Не думаете же вы, что миссис Малфой сама готовит на всю эту ораву и убирает за этими свиньями? У нас имеются пятеро домовиков. Именно от них я и узнаю обо всём, что происходит в мэноре.

— И вы при желании можете вызвать их в Хогвартс, чтобы дать какие-либо распоряжения?

— Разумеется. Но что могут сделать домовики с парой сотен волшебников? Самое большее, на что они способны — это стукнуть по лбу сковородкой. Убивать волшебников они не могут.

— Этого от них и не требуется, — задумчиво пробормотал я.

В голове у меня вертелась идея, которую требовалось тщательно обдумать. Несомненно, от этих боевиков нужно было избавиться, причём желательно с минимальными потерями с нашей стороны. Просто напасть на них, пока они находятся в мэноре, не получится — там сильная защита, которая не позволит постороннему проникнуть на территорию мэнора. И даже попав туда с разрешения хозяина, практически невозможно выбить хорошо забаррикадировавшихся наёмников. К тому же об этом сразу станет известно Беллатрисе, и скрыть участие Люциуса будет невозможно. Да и сомнительно, что у светлой стороны наберётся столько сторонников, чтобы дать бой армии тренированных бойцов. А если действовать силой не получится, то нужно действовать хитростью. Вот для этого мне и нужны домовые эльфы Малфоев...

Как только мы покинули кабинет Люциуса, Кингсли с любопытством уставился на меня.

— Гарри, а почему ты так настойчиво расспрашивал о домовиках?

Собственно, я и собирался рассказать о своей идее, но хотелось бы рассказать уже сразу всем, чтобы не повторяться по двадцать раз.

— Мистер Шеклболт, а вы не могли бы вместе с нами отправиться в поместье Лонгботтомов? — вопросом на вопрос ответил я. — Кажется, я придумал, как домовики могут помочь нам избавиться от наёмников, и мне хотелось бы посоветоваться по этому вопросу с вами и Сириусом. Тогда я вам всё и расскажу.

Кингсли посмотрел на часы и покачал головой.

— Сейчас я должен ещё кое-что сделать, но, если ты не против, то я подойду вечером.

Это меня вполне устраивало. Я как раз успею договориться с ребятами, которые остаются в школе, а потом мы с Гермионой и Дадли возвратимся домой.

Договорившись с Кингсли о встрече, я отправился в Выручай-комнату, где меня ожидали друзья.

— Ну что? — подскочила ко мне Гермиона, стоило мне только войти в комнату. — Удалось уговорить Малфоя перейти на нашу сторону?

— Чтобы Кингсли, да не удалось? — усмехнулся я, вспомнив, как ювелирно обрабатывал аристократа Шеклболт. — У него настоящий талант по уламыванию. Дай ему волю, он, наверное, и Беллатрису уговорит перейти на нашу сторону.

— Так, может, нужно просто дать ему волю? — хмыкнул Дадли.

— К сожалению, одной воли здесь недостаточно, — возразил я. — Нужно, чтобы он успел её уговорить до того, как она бросит в него "Аваду", а я сомневаюсь, что даже Кингсли успеет её уговорить за несколько секунд, которые ей потребуются, чтобы поднять палочку.

— А профессор Малфой хоть что-то ценное сообщил? — поинтересовалась Сьюзен.