Горе мне, горе! (джен)

На следующее утро я проснулся оттого, что эльф Галдор, капитан дворцовой стражи, потрогал меня за плечо:

— Турин, проснись и вставай! Наша владычица, леди Галадриэль, тебя требует.

— Нет, дайте еще поспать, — машинально произнес я и тут же вскочил. — Владычица требует? Снова набег? Остальные мои капитаны уже собраны?

Если Галдор был капитаном Стражи и по чину выше меня, то я был капитаном всей юго-восточной части леса. Меня лишь две недели назад повысили из простых капитанов и теперь я, в отличие от большинства эльфийских воинов, имел право входа к леди Галадриэль с докладом.

— Нет, это частная встреча, а не капитанский Совет, — морщась как от зубной боли, произнес Галдор. Видимо, бедняга ревновал ко мне хозяйку Лотлориэна. Неудивительно, должно быть половина эльфов этого леса была влюблена в леди, а половина эльфиек отчаянно завидовала её красоте.

— Понятно, Галдор, — стараясь говорить как можно мягче, произнёс я. — Не проводишь?

— Нет, иди один, — недовольно пробурчал он. — Приказ владычицы.

Странно, но надо повиноваться. Я быстро накинул походный плащ, поправил меч за поясом, умылся в ручье, пригладил волосы (негоже идти с взъерошенными к хозяйке Лотлориэна) и отправился к месту лесного престола, по дороге думая, стоит ли рассказать владычице о своей вчерашней догадке. Когда я пришёл туда, было очень тихо. Это было раннее утро и солнце едва только встало. Я увидел владычицу, сидящую на серебряно-белом кресле, но рядом с ней, на кресле поменьше, не было её мужа.

— Я хотела встретиться с тобою, лесной капитан Турин, одна, без свидетелей, — произнесла она, назвав меня полным титулом.

Я поклонился и учтиво произнёс:

— Леди, я не знаю, чем могу вам служить, но я здесь и готов выполнить вашу волю.

— Скажи мне, Турин, — произнесла хозяйка Леса, — зачем ты следил за мной, Фродо и Сэмом вчера ночью?

Эта фраза поразила меня, как гром среди ясного неба. Чтобы потянуть время, я произнёс:

— А кто такие Фродо и Сэм? Я их не знаю.

Хозяйка леса нахмурилась. В раздражении своём она стала ещё прекраснее, отчего я невольно залюбовался ею.

— Ты прекрасно меня понял, Турин из рода Хурина. Фродо и Сэм — это хоббиты, мои гости. Вчера ночью они были со мной у Зеркала.

Я молчал, зная, что не сумею соврать, но я не хотел, чтобы о Пологе знало много разумных созданий. Я ведь ещё хотел вернуть его Бомбадилу.

— В общем, — заключила Галадриэль, — лесной капитан Турин, я тебя отпускаю. Подумай над своим поведением. И если у тебя не найдётся оправданий, то когда я призову тебя снова, а это случится на следующий день после отъезда, то я лишу тебя твоего места и изгоню из Лотлориэна.

C тяжестью на сердце я пошёл обратно на своё место, в юго-восточную часть леса, чтобы приготовляться к отъезду гостей, назначать дозорных, отдавать приказы и следить за тренировкой эльфов в моих отрядах.

Отъезд гостей, случившийся через день после нашего разговора с хозяйкой леса, прошёл для меня как в тумане, хотя я и наблюдал саму церемонию прощания с Хранителями и вручения им даров. Я её вообще плохо помню, ибо пытался отворачиваться и не смотреть в сторону тех, за кем следил днями и ночами. Может у меня и была достойная воина причина так делать, но на самом деле у меня было погано на душе. Особенно я старался не смотреть на Фродо, постоянно мысленно представляя его разрубленным на куски моим мечом. Да, этого не произошло, но лишь благодаря стойкости владычицы леса. А я... я проиграл эту битву с собой, позорно проиграл.

Пока я предавался мрачным мыслям, гости ушли и наступил вечер. С трепетом я думал о следующем дне и публичном позоре. В разуме мелькала мысль о том, что я всё же гордец, ибо когда меня наказывали по воле принятых на себя обетов, я не беспокоился ни об унижении, ни о тяжести наказания, но смело приветствовал и то, и другое. И вот, когда я могу совершить доброе дело и вернуть Полог Нолдор хозяину, как обещал Гэндальфу, что-то останавливает меня. За этими мыслями меня застала ночь и сон, снова полный кошмарного зелёного сияния и клубящейся тьмы.

На следующее утро, я встал сам и, только завидев Галдора, пошёл к нему навстречу.

— Владычица снова призвала меня? — спросил я, не здороваясь и заранее зная ответ.

— Да, но... — не успел несчастный Галдор продолжить, как я уже исчез, бодрым шагом направляясь к месту своего неизбежного позора и изгнания. Но как только я пришёл и увидел хозяйку леса, как только попытался объяснить своё поведение, еще не зная, что именно буду говорить, могучий клёкот и хлопанье крыльев внезапно раздались надо мною, а Галадриэль радостно подняла правую руку в приветствии.

— Гваихир! Рада видеть тебя в моём лесу! — громко крикнула она, пока огромный орёл садился на поляну. Он открыл клюв и с трудом проговорил человеческим голосом:

— Приветствую тебя, владычица. Узри же, кого я привёз тебе.

Пятно ярко-белого сияния на спине орла рассеялась и я увидел дивное зрелище: белый старик сидел на орле, волосы и борода его были белы, как снег, посох его был бел и сиял, как утреннее солнце, лишь глаза были столь же проницательны и остры, как в нашу прошлую встречу.

— Гэндальф! — От избытка чувств я опустился на колени.

— Митрандир! — мой крик слился с возгласом хозяйки леса. — Как это возможно? Ведь гонец не лгал нам, говоря, что ты умер, я бы почувствовала ложь.

Белый старик с легкостью спрыгнул на землю и великий орёл, ни говоря ни слова тяжело поднялся в небо, улетая прочь. Гэндальф учтиво поклонился нам обоим.

— Приветствую тебя, Турин, сын Хурина, приветствую тебя, Артанис Нэрвэн, дочь своего отца Финарфина и матери своей Эарвен.

Я увидел как покраснели от смущения щеки владычицы и догадался, что Гэндальф назвал леди Лотлориэна именем, данным ей родителями⁽¹⁾.

— Рад видеть тебя в добром здравии в славном лесу твоём, Лотлориэне, жемчужине Средиземья, — продолжил Гэндальф. — Но отвечая на твой вопрос, скажу, что я сражался с Балрогом, упал в пропасть и продолжил сражение. Мы долго бились и взошли по каменным ступеням на высокую гору Келебдиль, которую гномы называют Зирак-зигилем. Там я поразил своим мечом Балрога, его мертвое тело упало вниз, но он успел нанести мне смертельную рану. Я умер и бродил в бездонной пустоте, но был призван обратно в том виде, который вы зрите. Отныне я Гэндальф Белый, ибо Саруман Белый⁽²⁾ предал Белый Совет, как вы уже знаете, и пытался пленить меня.

Галадриэль помолчала и произнесла:

— Я рада видеть тебя живым, Гэндальф Белый. Но изначально я призвала Турина на мой суд, так как он стал лесным капитаном моего войска, но провинился передо мною. И пусть тогда Гэндальф станет свидетелем на этом суде.

Гэндальф обернулся ко мне с неподдельным изумлением:

— Я думал, что прошлое научило тебя смирению, Турин.

— Я очень рад, что ты вернулся к нам, Гэндальф, — сказал я, но пока более не промолвил ни слова.

— Итак, о, Турин, сын Хурина, я повторяю тот же вопрос, который я задавала тебе в нашу последнюю встречу: зачем ты следил за мной в прошлый раз, когда я, Фродо и Сэм стояли у Зеркала?

В моем разуме забрезжил неясный свет и я понял, что мне надо сделать.

— Я отвечу тебе, о, Галадриэль, владычица Лотлориэна, но лишь с разрешения Гэндальфа Белого, ибо лишь он может позволить мне сказать истину о том, о чем сам запретил рассказывать любому эльфу, гному или человеку.

Галадриэль с изумление посмотрела на Гэндальфа, но тот кивнул в знак того, что понимает скрытый смысл моих слов и произнёс:

— Я разрешаю тебя от клятвы. Галадриэль — член Белого Совета, более того, она была достойна возглавить наш Белый Совет, когда он создавался, и у меня от неё нет тайн и секретов. Мне следовало выражаться точнее в нашу прошлую встречу.

Словно тяжелый камень свалился у меня с души и я заговорил. Я рассказал без утаивания все свои поступки, нисколько их не приукрашивая. Поведал и о слежке за Хранителями, и о том, как в последние дни перед отбытием обратил своё внимание на хоббитов. Не умолчал и о Пологе Нолдор, которой мне пришлось надеть и последовать за Галадриэль, Фродо и Сэмом и о том, что произошло той ночью у Зеркала. Потом я проговорил:

— И тогда я вспомнил, что в видении именно тот невеличек, что протянул тебе Великое Кольцо, стоял у уступа вулкана, внизу которого клокотало и бурлило море лавы, и именно за его спиной я видел огромную черную тень, подобную тому зеленому свечению, в которое оделась ты, Галадриэль, когда вслух рассуждала о том, как возьмешь кольцо. И я никогда не прощу себе своих чувств и мыслей, ибо знай, о, владычица, что если бы ты тогда взяла Кольцо, я бы разрубил невеличка на части, ибо в тот момент возжелал тебя страстно и превыше всякого соображения и силы воли, и почувствовал зависть к этому хоббиту, который стоял пред тобою.

И при этих словах слёзы выступили из моих глаз и я пал на колени, ибо я сознавал тяжесть тех деяний, которые совершил под влиянием Сауронова сокровища.

Гэндальф и владычица молчали, потом Гэндальф взошёл по ступеням к престолу и что-то негромко сказал леди леса, восседавшей на серебристом кресле, а она что-то ответила. Так они совещались еще некоторое время, а затем Гэндальф вернулся назад.

— Встань с колен, о, Турин, сын Хурина, потомок Хадора⁽³⁾. Твои проступки извинительны в моих глазах, ведь никто должным образом не предупредил тебя о том, что Кольцо пришло в Лотлориэн, и не научил тебя закрывать свои мысли и беречь чувства. И если бы ты убил Фродо-кольценосца своим мечом, то и тогда это была бы целиком моя вина.

"Так значит, его зовут Фродо," — подумал я, поднимаясь. Владычица продолжала говорить:

— Итак, твоё наказание и мой суд свершаться, но не прежде, чем мы пойдём к Зеркалу и не увидим твою судьбу. Ибо предчувствие в моём сердце подсказывает мне, что ты не уйдешь из Лотлориэна, не узнав того, что желаешь.

И мы пошли по уже знакомой мне дороге и спустились к подножию холма, а ручей искрился и играл отблесками света в лучах утренней зари, и разноцветная вода медленно капала в огромную серебряную чашу, наполняя её до краёв. Мысленно я в который раз возблагодарил Эру за то, что Создатель не лишил меня возможности видеть красоту Арды, которой часто пренебрегают и люди, и эльфы, и гномы. Владычица взяла небольшой серебряный кувшин и налила воды в чашу, которую эльфы называли Зеркалом Галадриэли, и сделала знак, чтобы я приблизился. Гэндальф стоял в отдалении и, казалось, тоже любовался видом медленно текущей воды.

Я наклонился над чашей и уставился в воду, но лишь моё отражение смотрело на меня в ответ. Я уже собрался разочарованно отстраниться, когда рябь внезапно пошла по воде, и я увидел... то самое место, которое видел в глазах Орольда. Небольшой невеличек приблизился к самому краю уступа, а внизу бурлила, кипела и клокотала сердитая лава. Он взял кольцо, висевшее на шее в свою руку, и оно засияло отраженным багровым светом. Высоким, чистым и величественным голосом Фродо проговорил:

— Я пришёл. Но я не избираю ныне то, для чего ранее явился сюда. Я не совершу сего деяния. Кольцо — моё!

Пораженный, я отпрянул от сего видения, как от ядовитой змеи, но не удержал равновесие и, падая на траву, пальцами провёл по воде. Чаша заклокотала и неожиданно струя воды ударила вверх, образовав огромную руну. И руна эта была из квенийского алфавита, изобретенного Феанором еще в Валиноре, но я плохо помнил руны и с трудом читал их. По форме она была похожа на кольцо с вставленным туда ключом.

Гэндальф и Галадриэль одновременно вскрикнули и побелели, увидев руну. Видимо она возникла из воды не к добру и предвещала нечто зловещее. Вскоре вода с шумом упала обратно в серебряную чашу. Я еще некоторое время полулежал на земле, ошеломленный, не зная, что мне теперь делать. Умом я понимал, что видение означало конец для Средиземья, победу Кольца над волей кольценосца. Даже если я и не понимал до конца, что представляло из себя кольцо, то для чего оно вышло в мир, я теперь видел ясно — чтобы принести сюда зло, чтобы Темный Властелин правил всей Ардой. Этого нельзя было допустить! Я вскочил на ноги. Владычица и маг приблизились ко мне и тогда я проговорил:

— Я видел Фродо у самого края Роковой горы, а внизу была лава. Он отказался уничтожить кольцо и назвал его своим. Больше я ничего не успел увидеть в Зеркале.

Ужас отразился на их лицах, я видел это так же ясно, как сознавал то, что точно такой же бескрайний ужас сейчас написан и на моём лице. Но это было лишь мгновением, они овладели собой, ведь Белый маг был из числа Истари, а хозяйка леса из числа эльфов, родившихся в Предначальную Эпоху. А вот я собой овладеть еще не сумел. Молчание воцарилось на время, а потом Гэндальф сказал:

— Ты видел руну, Турин, скажи, ты узнал её?

Я покачал головой.

— Меня учили квенья в Дориате, мой господин. Но письменность Феанора всегда плохо давалась мне.

— А я узнаю эту руну, — проговорила Владычица. — Как и ты, Гэндальф, мой старый друг, узнал её. Это руна называется в алфавите так же, как и наш мир. Её зовут "Арда". В видениях и при предсказании эта руна предвещает неумолимую судьбу, ту, что неизбежно свершиться по воле Эру.

— Я думал, что мои старые глаза подвели меня, — покачал головой Гэндальф. — Я не смею поверить в то, что Всевышний отдаст всю землю злу Саурона. Должен быть какой-то выход. Прости, Турин, нам надо оставить тебя и посовещаться.

Я был так потрясён услышанным, что даже не возражал. Какой совет я мог им дать? Что подсказать? В моём уме мысли одна за другой пускались вскачь беспорядочным галопом, словно кони, лишившиеся наездников. Я даже не увидел, как они отошли прочь, оставив меня наедине с Зеркалом. Я опасливо отошёл подальше, не желая случайно коснуться его взглядом.

Наконец, они вернулись обратно и сделали мне знак следовать за ними. И я последовал, но к моему удивлению, мы пришли не к престолу и двум креслам, а на небольшую опушку в юго-восточной части леса. Я знал эту опушку, что была окружена непроходимой чащей из деревьев, плотно соединившихся ветвями и корнями. Никто из эльфов и даже я не могли пройти сюда.

— Это моё тайное место, — сказала Галадриэль. — Я привожу сюда эльфов, когда желаю сказать им то, что никто не должен услышать и никто не должен знать. В ветвях и корнях этих деревьев древние заклятия, которые наложила сюда я с помощью всего Белого Совета. Здесь я произнесу суд над тобою, о, Турин, и назначу тебе наказание.

Она помолчала и посмотрела на меня грустным взглядом. Гэндальф тоже смотрел на меня с огромной скорбью во взоре.

— Итак, вот твоё наказание, Турин, сын Хурина. Отправляйся вслед за отрядом и следуй за Хранителем кольца. Дойди за ним до самой Роковой горы и, когда он назовёт кольцо своим, помешай ему. Как — это твоё дело, но пусть жалость к нему не остановит тебя, ибо если дать ему сохранить кольцо, то он погиб навеки. Если сможешь, то забери у него кольцо, даже если тебе придётся отрубить ему руку. Если же нет, то столкни его вниз, пусть сгинет в лаве вместе с кольцом.

Я с ужасом выслушал приговор и застыл на месте, как каменная статуя. И тут заговорил Гэндальф:

— Знай, что я был изначально против того, чтобы посылать тебя. Но ты владеешь Пологом Нолдор. Это своенравная вещь, она может и не подчиниться никому другому, а времени у нас нет. Мне тоже не нравится то, что ты только что слышал. Но выхода нет, ибо руна "Арда" всегда означает неумолимость рока. Я буду молиться Создателю, чтобы он избавил тебя и чтобы Фродо выжил каким-то неведомым образом. Нам же с Галадриэль остаётся надеяться только на чудо. И всё же на твоём месте я бы подчинился приговору суда владычицы.

Тут я нашёл в себе силы отворить рот свой и вытолкнуть слова, которые так не хотели исходить из моих уст, как будто я посылал их на казнь:

— Я отправлюсь немедленно. Я принимаю суд и наказание и считаю его справедливым. Но я постараюсь лишить Фродо руки, а не убивать его, ибо мне жаль его, он так похож на меня.

Был уже полдень, когда мы вернулись обратно, Галадриэль удалилась, а я собрал своих капитанов, отдал им последние указания. Потом я подошёл к Гэндальфу и тот показал мне, как защитить свой разум и душу от кольца, хотя бы на время.

— Опасайся кольцепризраков, — произнёс он мне на прощание. Слуги девяти людских колец, подчиняющихся Великому Кольцу Саурона, самые безжалостные из его приспешников. Как драконы верно служили Морготу, Врагу мира, так эти живые мертвецы служат Саурону, врагу Арды. Твой меч — это единственное оружие, способное убить их одним ударом.

Итак, семнадцатого февраля 3019 года Третьей эпохи, отягощенный тяжким бременем долга, я вышел за пределы Лотлориэна и устремился в погоню вслед за Хранителем кольца, мысленно умоляя всех Валар и Эру, чтобы мне не пришлось сделать то, что я должен сделать.

1) Эльфы Толкина могли носить разные имена. Сначала это были имена, данные родителями, потом они могли сами избрать себе имя или принять имя, данное им сородичами. У Галадриэль кроме имени, которое дал ей муж, Келеборн, есть еще имя Алатариэль — перевод её имени на родной Нолдор язык, квенья. Имя Артанис Нэрвен означает "благородная дева-муж", так как даже в детстве Галадриэль отличалась своей необычайной для эльфийки силой и могучим сложением тела

Вернуться к тексту

2) Каждый из пяти Истари или магов, прибывших в Средиземье по воле Валар, имел свой собственный цвет. Гэндальф был серым, а Саруман — белым магом

Вернуться к тексту

3) Хадор — первый вождь и великий король третьего Дома Эдайн

Вернуться к тексту