His Angel (гет)

Постепенно все вернулось на круги своя. Гарри был освобожден после одного дня отдыха под присмотром Помфри. Он бы запротестовал против этого, но на этот раз он просто кивнул, что расстроило Помфри, когда она потребовала, чтобы он взял один выходной, чтобы отдохнуть.

Он не знал, что было хуже: обманом заставить его принять опасное зелье, от которого он бы сильно пожалел (он все еще не мог не содрогнуться при этой мысли), или снова увидеть Флёр только для того, чтобы её забрали в тот же день.

Он был иррационально зол на Джинни. Прямо сейчас грань между гневом и ненавистью была тонкой... очень тонкой. Она сделала это с ним, она, та, кому он доверял. Она зашла слишком далеко. Несмотря на заверения Флёр, он не мог не думать о том, что могло бы произойти, если бы он поддался этому. Он чувствовал себя грязным... зараженным.

Но что еще больше злило его на неё, так это тот факт, что именно ее действия привели Флёр сюда. Им это удавалось... едва удавалось привыкнуть к ощущению пустоты в груди, которое они всегда носили с собой. Не то чтобы он не был рад видеть Флёр… далеко не так, но, проснувшись на следующее утро и обнаружив, что ее нет, он вновь пробудил в себе чувство потери.

Недостатком лежания на кровати, уставившись в потолок, было то, что он не мог перестать думать. К концу дня он уже не был тем человеком, которым был всего несколько дней назад. Было ли это к лучшему или к худшему, еще предстояло выяснить.

Когда он вернулся в школу, то обнаружил, что мельница слухов работала. Забавно было видеть, как люди, казалось, верили, что он был виноват. Было слышно, как гриффиндорцы громкими голосами разговаривали с учениками из других факультетов о том, как они видели, как он пытался убить Джинни в гостиной. Хотя это не входило в его намерения, он не мог точно сказать, что эта мысль не приходила ему в голову. Тем не менее истории об этом циркулировали по всему Хогвартсу, и люди повсюду жадно впитывали все это, чтобы перетащить его имя еще ниже того, что было раньше.

Также ходили новости о нём и Флёр. Очевидно, многие люди заметили её, когда она прибыла в Хогвартс. Флёр сказала ему, что профессор МакГонагалл знала о них и что все остальные, кто был в крыле, когда она вошла, тоже знали.

Ходившие вокруг слухи были в какой-то степени точными. Некоторые знали, что он был «отмечен», но это было все, что они знали. Они не знали, что это значит. Они только, казалось, знали, что он и бывшая чемпионка Шармбатона как-то связаны магией.

Некоторые думали, что это пустая трата времени, что ей приходится быть с кем-то вроде него. Некоторые думали, что они заслуживают друг друга, она была вейлой, что, вероятно, означало, что она была кем-то зловещей, а он был... и так известно, кем.

Гриффиндор заметно потерял очки. Конечно, в этом его также обвиняли соседи по факультету. Он, честно говоря, понятия не имел, как они это придумали, но Джинни тоже не помогала прояснять ситуацию, она хандрила так, словно кто-то умер.

Фред и Джордж довольно неохотно разговаривали с ним. Они, казалось, не знали, как подступиться к нему по поводу того, что произошло. Он помнил, как один из них направил на него свою палочку в тот вечер. Он не мог их винить, в конце концов, он понятия не имел, что сделал бы с Джинни, а если бы и сделал, то ни одна часть его не испытывала бы угрызений совести.

Рон был таким же, как всегда, если не больше. Он, казалось, был склонен винить его в том, что произошло. У Гермионы, казалось, были тысячи вопросов, и она пыталась подойти к нему, но была отвергнута ледяным взглядом, который он послал ей.

Дафна была довольно обижена тем, что Флер зашла, и она вообще ее не видела. Она отнеслась к нему с пониманием и оставила его в покое, заскочив на днях с кратким визитом. Она посоветовала ему снова взять себя в руки, прежде чем он вернется в школу, так как её угнетало, что он снова ведет себя так, как в начале семестра.

* * *

Утро Хэллоуина застало его одного в Большом зале, Дафна ушла на историю магии, и он был свободен до полудня. Он планировал использовать это время, чтобы спуститься и навестить Хагрида, о котором совершенно забыл, осознав это с чувством вины.

Он как раз заканчивал с завтраком, когда рядом с ним пролетела сова, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся Эрролом, семейной совой Уизли. Он огляделся и увидел, что Джинни пристально смотрит на него, которая покраснела, прежде чем быстро отвернуться.

Прищурившись, он развязал письмо, узнал почерк миссис Уизли и, не глядя, сжал его в кулаке. Он медленно поднялся и направился вверх по столик в сторону Джинни. Как только он подошел к ней, ее друзья отодвинулись от нее, и она повернулась, чтобы посмотреть на него с умоляющим выражением на лице. Он бросил перед ней бумажный шарик.

— Скажи своей матери, чтобы она перестала мне писать. Я не хочу иметь с ней ничего общего, ни с тобой, ни с кем-либо еще, кто участвовал в твоем маленьком плане, — сказал он тихо. — Такой человек, как ты, ни за что не смог бы справиться с этим в одиночку. Если ты снова подойдешь ко мне или попытаешься встать между мной и Флёр... не говори, что я тебя не предупреждал.

Он ушел, не сказав больше ни слова.

* * *

— Я уж думал, ты меня точно забыл, — хрипло сказал Хагрид, открывая дверь, чтобы впустить его, в то время как Клык прыгнул на него.

— Да...Извини. Я планировал зайти раньше, но… — он поморщился и позволил псу несколько вылизать его, когда почесал Клыка за ушами, заставляя собаку перевернуться.

— Ах, тут не за что извиняться. У тебя слишком много дел. Что это я слышу о тебе и Уизли?

Он вздохнул и пустился в краткое объяснение.

— Черт возьми, я знал, что она влюблена в тебя, но зайти так далеко, — пробормотал Хагрид, когда Гарри закончил.

Он пожал плечами.

— Флёр сейчас ушла?

— Да… — пробормотал он, не сводя глаз с Клыка.

Хагрид нежно похлопал его по руке, увидев страдальческое выражение, появившееся на его лице.

— Не позволяй этому тебя расстраивать, я счастлив, что у тебя есть такой человек, — на его губах появилась короткая улыбка.

— Знаю.

— Она была встревожена. Я узнал ее в тот момент, когда она ворвалась в школьные ворота, спрашивая, знаю ли я, где ты. Думал, она отшвырнет меня в сторону, когда я попытался ее успокоить, — он засмеялся, представив себе картину, если бы она это сделала.

Он никогда не видел, чтобы Хагрида сбили с ног. Когда-либо.

— Огненная она и есть. Да, Поттер, у мужчин всегда было что-то для такого типажа.

— Ты хорошо знал мою маму? — тихо спросил он, когда Клык положил голову ему на ногу, тихо поскуливая и подталкивая его руку. — Хорошо, хорошо, — пробормотал он, поглаживая пса.

— Лили Эванс, — Хагрид улыбнулся, наливая ему чаю и предлагая одно из своих каменных пирожных, которое он взял после минутного колебания. — Не волнуйся, я внёс несколько изменений в рецепт.

Он ухмыльнулся, но всё же откусил кусочек. Пирожное больше не угрожало сломать ему зубы.

— Тебе нравится?

Гарри нетерпеливо кивнул.

— Я знал Лили, конечно. Раньше она сидела на том же месте, где ты сейчас, и гладила Клыка точно так же, как ты сейчас.

— Клык? Он уже тогда был? — удивленно спросил Гарри и мог бы поклясться, что собака бросила на него снисходительный взгляд. — Прости, — сказал он с усмешкой и возобновил похлопывание.

— Ты думаешь о маггловских собаках, Гарри. Клык — помесь крупа и обычной собаки. Он будет жить еще долго, — Хагрид усмехнулся. — Ты знаешь... Сходство тебя с Лили поражает. Жаль, что у меня нет фотографии тех времен…

— Расскажешь мне о ней? — тихо спросил он.

Следующие несколько часов были потрачены на то, чтобы узнать больше о его матери. Как она была одной из лучших учениц, которых когда-либо видел Хогвартс, её любовь к Клыку... как она ненавидела Джеймса Поттера в ранние годы (он был довольно удивлен, когда Сириус и Римус сказали ему об этом).

По-видимому, она оставалась единственным человеком, который когда-либо подружился с некоторыми русалками, живущими в озере, и, хотя он расспрашивал Хагрида об этом подробнее, он ничего не смог узнать, кроме того, что его мать была лучшей подругой русалки по имени Ари.

Забавно, что он так ничего и не узнал о своей матери от крестного отца или Римуса, может быть, потому что она никогда по-настоящему не становилась частью их группы до последнего года.

— Ты будешь танцевать на балу в честь Хэллоуина? — наконец спросил Хагрид, когда встал, чтобы уйти.

Было почти 5, и он хотел избежать толпы, которая наверняка скоро соберется в вестибюле.

— Нет...А как насчет тебя?

Он беззаботно махнул большой рукой.

— Я достаточно повеселился на последнем.

Гарри озорно усмехнулся.

— С мадам Максим?

Румянец, скрытый за его бородой, был достаточным объяснением.

— Я мог бы передать ей сообщение через Флер…

— НЕТ! Гарри, если ты это сделаешь, я… — он замолчал, усмехнувшись хитрой улыбке на своем лице.

— Давай, выходи! Сейчас мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

Гарри не мог устоять.

— Подумать о мадам Максим?

Он нырнул под огромную руку, которая надвигалась на него, и, пританцовывая, отпрыгнул подальше за зону досягаемости.

— Веселись, — весело сказал он, подмигнув, и выскочил за дверь, прежде чем Хагрид смог добраться до него.

— Иногда кажется, что этот мальчик ведет себя хуже, чем Лили и Джеймс вместе взятые, а? — спросил Хагрид, закрывая дверь и глядя на Клыка, который лег на пол, закрыл лапами нос и громко шмыгнул носом.

— О, так ты согласен с ним? Я думал, что ты на моей стороне.

* * *

К тому времени, как Гарри вернулся, вся школа гудела от возбуждения. Большой зал выглядел так же, как и на Святочном балу, за исключением того, что на этот раз вместо рождественских украшений были фонарики в виде светильника Джека.

Люди уже собирались в холле. Он видел Фреда и Анджелину, и даже Невилла и Сьюзен вместе. Глаза повернулись к нему, когда он вошел, но он проигнорировал их всех и сохранял невозмутимое выражение лица, когда шел сквозь толпу и поднимался по лестнице. Он слышал насмешки и крики каких-то людей, обращенных к нему. Несколько «Где твоя полукровка, Поттер?» были брошены в его сторону, но он проигнорировал их, продолжая свой путь.

Однако, когда он поднялся на первый этаж, он был удивлен, обнаружив Дамблдора, стоящего в одиночестве в коридоре, уставившегося на портьеру, заложив руки за спину, и безмятежно улыбающегося. Он собирался молча продолжить свой путь и подняться по следующей лестнице, которая медленно приближалась к нему, когда Дамблдор внезапно сказал:

— Кто бы мог подумать, что ты боялся, что тебя поймает директор, Гарри.

Он повернулся и подошёл к нему с легкой улыбкой.

— Мне очень жаль, сэр, но вы выглядели так, как будто были в своем собственном мире.

— А-а, виновен по всем пунктам обвинения. У старика бывают свои моменты, — затем он снова повернулся к стене.

— Скажи, ты когда-нибудь останавливался, чтобы посмотреть на эту портьеру?

Он вгляделся в одну, на которую указывал Дамблдор. В отличие от любого другого портрета в Хогвартсе, где картины двигались, этот, казалось, ничем не отличался от обычной маггловской картины.

На нем была изображена фигура, стоящая перед двумя дорогами. Одна из них выглядела яркой и привлекательной, на ней были видны следы, а в конце были крошечные черные точки, которые, как он предположил, были другими людьми. Другая тропинка выглядела зловещей и темной. Она была покрыта листьями, и на ней не было никаких следов. У этой, в отличие от другой, не было четкого конца, через несколько футов она разделялась ещё на несколько путей, ещё на два и так далее.

— Нет. Нет... Я не думаю, что когда-либо видел её, — он замолчал, глядя на нее еще некоторое время. — Это не похоже на картину, что здесь должна быть.

— Не похоже, да, — Дамблдор согласился. — Это маггловская картина, профессор Диппет... или директор Диппет, как вы, возможно, слышали… — добавил он, увидев растерянное выражение на его лице.

Теперь, когда он упомянул об этом, Гарри вспомнил старого директора из воспоминаний Риддла.

— ...нашел её и был ей очень очарован. Это, пожалуй, единственная маггловская картина в замке. А теперь могу я задать тебе личный вопрос, Гарри?

Он кивнул.

— По какому пути ты бы пошел?

Он на мгновение задумался, переводя взгляд с одного на другого.

— Я думаю, что первый путь исследован вдоль и поперёк… — что-то в его ответе, должно быть, порадовало директора, потому что теперь он улыбался. — Простите меня, если я покажусь вам слишком любопытным, но зачем это делать? После всего этого пути... — он указал на тот, который выглядел приветливо. — ...имеющий четкий конец. Идти по пути, где конец размыт... Это своего рода облегчение, не так ли? — спросил он, искоса взглянув на директора, который медленно кивнул.

—Ты не проявляешь себя, следуя за другими. И кто знает? Может быть, второй путь даст лучший конец, — Дамблдор просто посмотрел на него, прежде чем вернуться к картине. — Действительно, откуда нам знать, — тихо сказал он.

— Что бы вы выбрали, сэр? Если бы у вас был выбор, — в его голосе была слабая нотка обиды, но если Дамблдор и заметил это, то ничего не сказал.

— Я? О, я бы предпочел идти вслед за другими. Путь, на котором можно ясно увидеть его конец...это то, на что я бы надеялся. — Затем он улыбнулся. — Мы оба знаем, что это не так реалистично, эта картина — всего лишь сравнение. Художник просто сравнивал то, что было его представлением об идеальной жизни, с реальностью. Я бы сказал, что художнику удалось изобразить это достаточно явно, тебе не кажется?

— Или он может пытаться сказать нам, что настоящего конца нет, — пробормотал Гарри, заставляя старого директора посмотреть на него.

— Почему ты так говоришь?

— Это реальность, — тихо сказал Гарри, указывая на тенистую тропинку. — Но она продолжается. Этому нет конца. Но жизнь должна иметь конец, не так ли?

Глаза Дамблдора расширились, хоть и на мгновение.

— Ты говоришь о смерти.

Он кивнул, хотя и настороженно. Он понятия не имел, почему отважился на упоминание этого конкретного явления, но это было все, что говорила ему картина. В некотором смысле...он хотел знать, пришел ли Дамблдор к тому же выводу, что и он.

— Да...Это может быть одной из интерпретаций. В конце концов, никто не знает, что произойдет потом, не так ли? Это может быть просто отправной точкой для другого путешествия. Над ними снова воцарилась тишина, в то время как Гарри нашел время, чтобы оглядеться на другие картины, хотя внутренне он думал о словах Дамблдора.

— Ты сильно изменился с тех пор, как я в последний раз говорил с тобой, Гарри.

Он повернулся, чтобы посмотреть на Дамблдора, который смотрел на него, его глаза слегка мерцали.

— Не хотел бы ты провести немного времени с этим старым дураком, который просто хочет уйти от всего этого?

Он улыбнулся в ответ, прежде чем кивнуть.

— Превосходно. Давай пройдемся.

Он пропустил Дамблдора спуститься по лестнице, и когда они проходили мимо Большого зала, он случайно заглянул внутрь. Были сделаны те же приготовления, что и на Святочном балу: вместо обычных столов стояло множество небольших и круглых, вокруг которых сидело разное количество людей. Танцы еще не начались.

— Разве вы не собираетесь присутствовать на балу, сэр?

— На балу? О нет…Сегодня я нахожусь в странном настроении. Воспоминания, которые я думал, что забыл… — он мечтательно замолчал, в то время как Гарри почувствовал странное желание рассмеяться. — Это напомнило мне, почему ты сам не участвуешь, Гарри?

— Я эм...ну…

— Возможно, если бы компания была такой же, как на предыдущем балу, тогда... — мерцание глаз вернулось в полную силу.

Он слегка покраснел, заставив директора хихикнуть.

— Поиск некоего молодого человека с точными ориентирами должен освежать.

Они остановились перед пирсом на северной стороне озера, где Гарри мог разглядеть огни на железнодорожной станции.

— Я часто забываю, насколько спокойны ночи в этих местах. Я всегда делаю мысленную пометку проводить больше времени вне своего кабинета, Фоукс часто умоляет меня...о! — Гарри повернулся, чтобы увидеть директора, и с трудом подавил смех.

Он никогда не думал, что доживет до того дня, когда Альбус Дамблдор будет выглядеть таким...виноватым.

— Сэр, что...?

— Я чуть не забыл…

Директор протянул руку, и через несколько мгновений появился Фоукс, усевшийся на нее во вспышке огня.

— Он умирал от желания выбраться наружу, — пояснил он для Гарри. — Ах! И я думаю, что он уже давно хотел увидеть тебя снова!

Гарри улыбнулся, когда феникс с музыкальным криком перелетел к нему на плечо и начал тереться головой о его щеку. Это поведение было так поразительно похоже на Буклю, что он не мог удержаться, чтобы не погладить его по золотистому оперению. Фоукс радостно запел и снова взлетел, улетев в ночное небо, прежде чем вспыхнуть огненно-красным и исчезнуть во вспышке пламени.

— Ему не нравится, когда я это говорю...но он очень выпендривается, когда хочет произвести на кого-то впечатление, — весело сказал Дамблдор.

— Куда он направляется? — спросил Гарри, прислонившись к перилам, как раз когда Дамблдор сделал то же самое.

— Куда ему захочется. Боюсь, он не может уйти от меня слишком далеко. У него действительно нет возможности расправить крылья, несмотря на мои уговоры...всегда предпочитая составить мне компанию.

Они погрузились в уютное молчание, пока оба смотрели на воду. Гарри почувствовал, как легкая дрожь пробежала по его спине, когда он вспомнил, как погружался в глубины водоёма, как безнадежно он чувствовал себя в тот момент.

— Минерва рассказала мне довольно много вещей о вас и мисс Делакур, — он повернулся и увидел маленького шивера, скрытого за длинной бородой. — Позвольте мне поздравить вас и пожелать вам долгой и счастливой совместной жизни.

Гарри изо всех сил пытался сдержать румянец и пробормотал слова благодарности, в то время как Дамблдор усмехнулся, прежде чем снова помрачнеть.

— Увы…Я также должен выразить свои соболезнования в связи с болью, которую вы, должно быть, испытываете, разлучаясь, — он повернулся и грустно улыбнулся отражению Луны на воде.

— Мы справляемся, — тихо сказал он.

— Я также слышал об инциденте с юной мисс Уизли. Я...ужасно разочарован ее действиями, но, должен признаться, я горжусь тем, что ты сдержался, — Гарри кивнул, эта тема все еще была для него больной. — Миссис Уизли умоляла меня подождать...Пожалуйста, дай мне закончить Гарри, — Дамблдор поднял руки в ответ на ледяной взгляд, который он послал в его сторону. — Я сказал ей, что это зависит от тебя и только от тебя, позволишь ли ты когда-нибудь кому-либо из них вернуться в твою жизнь. Я понимаю, какой ущерб они могли нанести вам с Мисс Делакур, и я далек от того, чтобы быть впечатленным их действиями. Все, что она хотела, чтобы я сделал — это передать её извинения.

— Извинения, — внезапно спросил Гарри. — Извинения не компенсируют ничего из этого. Я знаю, что вы верите во второй шанс, сэр, но есть и такие, кто этого не заслуживает.

Дамблдор открыл рот, прежде чем слегка нахмуриться и закрыть его.

— Мне жаль, что ты так думаешь.

Гарри потребовалась вся сила воли, чтобы удержаться и не сказать «Мне не жаль».

— Я...чувствую, что мне есть, за что еще извиниться перед тобой, Гарри.

Он вопросительно посмотрел на него только для того, чтобы обнаружить, что глаза директора были прикованы к замку. Вздрогнув, он понял, что его глаза выглядят довольно...водянистыми.

— Я не всезнающий или могущественный, как люди хотят верить. Я склонен совершать ошибки, и, к сожалению, у меня есть склонность совершать самые серьезные ошибки. Моей самый большой ошибкой было оставить тебя с твоими тетей и дядей, думая, что они примут тебя и будут позаботятся о тебе, как о собственном сыне. Как оказалось, они сделали с тобой гораздо больше, чем просто выражали пренебрежение. Я знал, что в этом доме к тебе не относились с заботой и любовью, но я никогда не думал, что это может привести к актам жестокости, как это было с тобой.

— Как… — начал хрипло он, в горле у него пересохло.

— Я посмотрел, — ответил Дамблдор просто. — Я искал воспоминание. Я никогда не думал, что с тобой могло случиться что-то подобное, поэтому мне это и в голову не приходило. Будь уверен, что тебе никогда больше не придется к ним возвращаться.Делакуры твердо решили, что их дом принадлежит вам, и я не нахожу причин спорить с ними.

— Но… — он не знал, что чувствовать.

Был ли он счастлив? Боялся ли он?

— Почему сейчас? У вас было моё прошлое...все эти годы. Как…почему вы…

— Потому что я был слепым Гарри. Мои глаза остались бы закрытыми, если бы не Римус.

— Римус…он знает? Сириус знает?! — быстро спросил он с ноткой паники в голосе. Он хорошо знал своего крестного отца. Если бы Сириус знал, что с ним случилось, Дурсли были бы уже мертвы.

Дамблдор, казалось, прочел его мысли.

— Нет, не волнуйся, Сириус или Римус, если на то пошло, не знают. Это привело бы к неприятным обстоятельствам, если бы это произошло.Нет...Римус просто рассказал мне о времени, которое он потратил на то, чтобы научить тебя вызывать своего Покровителя, и о твоем беспокойстве о том, почему это принимает такую форму, как сейчас. Это было не то, что я хотел услышать, но это открыло для моего разума область, куда я боялся заглянуть.Не думай, что я никогда не замечал, какое представление ты разыгрываешь для всех. С самого первого года я знал, что ты гораздо взрослее для своего возраста. Детская невинность, которую мы ожидали от нормального одиннадцатилетнего ребенка, никогда не проявлялось в тебе. Возможно, тогда я заметил, что что-то не так, но я был таким дураком, каким был, я верил в свои идеалы и в доверие, которое я питал к семейным узам. Маска, которую ты носил, я предпочел поверить, что это твоё настоящее лицо. Я хотел в это верить. Мне хотелось думать, что счастливый молодой человек передо мной был по-настоящему счастлив. В глубине души я всегда знал, что ты далек от этого, но я не хотел ошибаться в своих решениях, которые я принял в отношении тебя. Решения, которые лишили тебя нормального детства, из-за чего искренне сожалею и прошу у тебя прощения.

Несколько минут никто ничего не говорил. Он знал, что Дамблдор все еще смотрит на него, и по какой-то причине он не хотел смотреть на него. Он не хотел видеть слабость в этом человеке. Он не хотел видеть, как Альбус Дамблдор умоляет его о прощении.

— Вы могли бы подарить мне лучшее детство... Да, — тихо сказал он, все еще глядя на озеро. — Может быть, я был бы другим. Я мог бы встретить разных людей, завести много друзей…Мог бы завести семью, — он тихо закончил и издал тихий, невеселый смешок. — Это забавно…Я должен был бы злиться на вас. Я должен был ненавидеть за то, что вы решили не давать его мне.

Наконец он повернулся, чтобы посмотреть на Дамблдора. Старый директор выглядел так, словно постарел еще на пару сотен лет.

— Но… Думаю, в конце концов, я рад, что вырос таким, каким я являюсь.

Чего бы Дамблдор ни ожидал, но ждал он иного.

— Гарри…

— У меня есть все и больше, чем я когда-либо хотел, и больше сейчас. У меня есть семья. У меня есть люди, которые любят меня. Если бы мое прошлое было другим, если бы я был другим…Я не думаю, что я бы когда-либо повстречал их, — тихо сказал он. — Тот день в прошлом году, когда я впервые встретил её, изменил всё, и я бы ничего не изменял до этого момента, если бы это позволило привести меня к ней.

Дамблдор долго молчал. Он видел печальное выражение в его глазах. Привычный огонёк давно исчез.

В каком-то смысле он был зол, этого нельзя было отрицать. Но он ещё и был странно благодарен. Каждое слово, которое он сказал директору, было правдой. Не было ничего, чего бы он не сделал, чтобы Флёр была в его жизни.

Сказанное Дамблдор, напугало его. Что, если бы он вырос в хорошей семье. Его поразила еще более ужасная мысль: а что, если бы он с самого начала знал, что знаменит? Что, если он был испорчен насквозь, как Дурсли поступили со своим сыном? Он содрогнулся при этой мысли. Да, он предпочел бы, чтобы ранние годы были бы…менее болезненными, но, если бы все это сыграло свою роль в том, чтобы привести его туда, где он был сейчас, он бы прожил жизнь снова.

— Ты действительно лучше, чем я когда-либо мог надеяться быть, — тихо пробормотал Дамблдор.

Он поднял глаза и обнаружил, что директор смотрит на звезды с задумчивым выражением на лице.

— Похоже, мне есть за что поблагодарить мисс Делакур, причём за большее, чем я думал.

Они замолчали, единственными звуками были шелест листьев, прежде чем Дамблдор снова нарушил тишину:

— Сириус и Римус говорили со мной...много...о тебе. Твой крестный...посоветовал мне перестать обращаться с тобой как с ребенком и обращаться как с равным, если я когда-нибудь захочу что-то исправить с тобой. Ты дашь мне этот шанс, Гарри? На данный момент все, чего я желаю — это чтобы ты продолжал жить так, как хочешь. Это меньшее, что я могу сделать.

Гарри ответил не сразу, наблюдая, как на середине озера появилось щупальце.

Он всегда уважал Дамблдора, даже сейчас он уважал его, несмотря на все, что Сириус говорил ему. Да, он изменил свои взгляды, он не слепо верил в человека, стоявшего перед ним. Старые мысли, которые у него были по типу наличия ответа Дамблдора на все вопросы или, что любая проблема может быть решена им. Та часть его, которая верила в это, давно ушла.

Может быть, они могли бы начать все сначала, только на этот раз он зарекомендовал бы себя как личность. Он знал, что слова Дамблдора были искренними. Этот человек был честен и раскаивался в своих ошибках, он хотел их исправить. Если бы это было не так, то Альбус Дамблдор должен был бы быть величайшим актером в мире.

Он знал, что директор пристально наблюдает за ним, но все еще молчал, наблюдая, как на короткую секунду голова Гигантского Кальмара появилась на поверхности воды. Как только она исчезла под черной поверхностью, он вздохнул, прежде чем изобразить улыбку на лице.

— Тогда с чистого листа? — спросил он, прежде чем протянуть руку.

— Приятно познакомиться, сэр, меня зовут Гарри Джеймс Поттер. Крёстник развратного пса, который случайно оказался одним из Мародёров Хогвартса. Сын Лили и Джеймса Поттеров и последнее, но не менее важное… — он сделал паузу для драматического эффекта, — ...вторая половинка самой красивой женщины в мире, Флёр Изабелль Делакур.

Дамблдор смотрел на него целых 5 секунд, и Гарри не смог сдержать ухмылки, которая расплылась по его лицу при виде ошеломленного выражения директора. Внезапно тот начал хихикать, что вскоре перешло в смех.

— О, Гарри… — на его лице была широкая улыбка, когда он снял очки и вытер глаза, прежде чем надеть их снова. — Ты продолжаешь удивлять меня самыми странными способами. Как раз в тот момент, когда я начинаю думать, что ты ведешь себя больше как твоя мать, ты двигаешься в совершенно противоположном направлении. Но где мои манеры?

Он прочистил горло, взял руку Гарри обеими своими и пожал ее.

— Рад познакомиться с вами, мистер Поттер, позвольте мне представиться. Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор. Директор Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс». У меня было много больше титулов и наград, но Министерство сочло необходимым удалить их, но позвольте отметить, что у меня всё ещё есть моё лицо на карточках от шоколадных лягушкек.

— Мерлин...ваше представление достаточно длинное и без этих титулов, сэр, — сказал Гарри, слегка нахмурившись, хотя его глаза искрились весельем.

— Ах...Но то же самое можно сказать и тебе, мой мальчик. Вы отказались от многих титулов, но, если позволите мне быть таким смелым, я бы сказал, что титулы, которые вы использовали для описания себя — это те немногие, которые вы носите с гордостью и лелеете больше всего. Особенно последний, — добавил он, подмигнув, отчего слегка покраснел.

Внезапно Фоукс появился на плече Дамблдора во вспышке огня с музыкальной трелью и уткнулся носом в его шею.

— Похоже, Фоукс хочет вернуться на свой насест. Не вернуться ли нам в замок, Гарри? Мы могли бы избежать толпы до того, как они разойдутся в полночь.

Он кивнул, и они вместе направились обратно к замку.

— Я всегда задавался вопросом, что это за хитроумное устройство, которое вы носите с собой? С этими...э-э...штуками, прикрепленными к твоим ушам?

Гарри рассмеялся над попыткой Дамблдора описать mp3-плеер. Теперь он часто пользовался им, предпочитая звуки музыки, гремящей в его ушах, болтовне студентов. К тому же он всегда получал удовольствие от странных выражений, которые появлялись у других, когда надевал наушники.

— Это… музыкальная шкатулка, но электрическая, причём способная работать даже здесь. Эти нити — провода, по которым… э-э… поступает звук, чтобы быть слышимым вот здесь, — он показал пальцем на наушники, закончив своё неказистое объяснение природы прибора.

Директор, однако, не понял ни единого слова из этого и понимающие звуки, которые он издавал, были просто игрой.

— Я слышал, что Хогвартс быстро становится местом, которое тебя нервирует...и что ты хочешь вырваться из него.

Он споткнулся на шаг и быстро поднял глаза, только чтобы обнаружить, что Дамблдор слегка улыбнулся, поглаживая красивое оперение Фоукса.

— Не волнуйся, я учёл каждое слово, которое сказал ранее. Ты сам себе хозяин. Принимай свои собственные решения, я могу время от времени давать тебе какие-то советы?

Он кивнул.

— Думаю, что ты будешь смотреть в сторону Франции, не так ли?

Он снова кивнул. Куда еще он мог пойти?

— Мадам Максим выразила свой крайний интерес к вам и была бы готова предоставить вам место в своей школе...хотя, возможно, и не в качестве ученика.

Он смущенно посмотрел на директора, чьи глаза снова сверкали в полную силу.

— Увы, я не могу говорить об этом, это всего лишь идея. Вы подняли настоящую бурю во Французском Министерстве во время сдачи экзаменов.

— Сэр… — Гарри вздохнул, когда они вошли в вестибюль, из Большого зала все еще доносилась громкая музыка. — Вы всегда должны быть таким загадочным?

— Конечно, нет, мой мальчик. Но, как говорится в маггловской поговорке, которую я нахожу чрезвычайно хорошей, где в этом веселье?

* * *

Медленно тянулись две недели, и Гарри всерьез подумывал о том, чтобы запрыгнуть на свою метлу и отправиться во Францию, более не возвращаясь.

Амбридж была назначена «верховным инквизитором» ...что бы это ни значило. Она проверяла каждого учителя в Хогвартсе и по какой-то причине присутствовала на каждом его уроке. Она проводила большую часть своего времени, разговаривая со студентами (активно избегая его и Дафны, причём при виде последней она всегда настораживалась) о выступлениях учителя.

Она также потратила много времени на расспросы студентов о событиях за пределами Хогвартса и их мнениях по этому поводу, главным образом по обвинениям, выдвинутым Альбусу Дамблдору и Гарри Поттеру. Некоторые студенты ухватились за этот шанс и высказали свое мнение, делая ехидные комментарии по этому поводу, в то время как другие просто отмахивались от этого.

Некоторые из учителей, таких как профессор Стебль и профессор Флитвик, проигнорировали её и продолжали урок, хотя крошечный профессор чар открыто требовал игнорировать вопросы, давая больше работы тем, кто всё же на них ответил.

Его любимыми были профессор Снейп (шокирующе) и профессор МакГонагалл. В первый раз, когда Амбридж попыталась поговорить со студентом наедине, Снейп сказал смертельно холодным голосом: «Если вы здесь, чтобы проверить мои уроки, вам желательно позволить студентам сосредоточиться на том, что у них под рукой, а не на ваших вопросах, которые не имеют никакого отношения к моему предмету»

МакГонагалл просто продолжала свой урок, как обычно, но когда Амбридж попыталась поговорить со студентами, она твердо заявила, что никому не позволяла прерывать ее, когда она говорила.

Излишне говорить, что после этого Амбридж никогда не появлялась на зельеварении или трансфигурации.

Защита от Темных Искусств была чем-то. Он думал, что видел все, когда Локанс пытался научить их защищаться от пикси, но с тем, что делает Амбридж, Локанса можно было считать совершенно компетентным учителем.

Он игнорировал тесты, которые Амбридж назначила для них в классе, оставляя их пустыми, и, похоже, она ухватилась за этот шанс, чтобы попытаться посадить его вместе с ней под стражу.

Профессор МакГонагалл просто перенаправила наказания на школьную службу, к большому возмущению Амбридж. Перенаправление означало, что Гарри проводил несколько часов в библиотеке каждый день в течение недели, приводя книги в порядок.

Это было не так уж плохо, учитывая, что Дафна всегда была рядом, и однажды его «спасла» от «наказания» проходящая мимо профессор Синистра, которая попросила мадам Пинс одолжить его для чего-то, что у нее было на уме. Оказавшись снаружи, она просто подмигнула и ушла.

* * *

У Гарри была довольно грустная улыбка на лице, когда он медленно убрал свой дневник. Флёр настояла на том, чтобы остаться на всю ночь и писать, чтобы составить ему компанию, но она, в отличие от него, не привыкла к этому. Из наполовину написанного предложения он понял, что она, вероятно, заснула с книгой и пером в руке, и сделал мысленную пометку подразнить ее об этом на следующий день...ну… технически уже сегодня.

Иногда он мог чувствовать эмоции Флер, что означало, что их связь становилась сильнее, но из-за этого он чувствовал ее страстное желание, которое, порой становилось просто невыносимым. С каждым прошедшим днем ему становилось все труднее удерживать свои мысли от того, чтобы не сбежать к ней, и какая-то часть его продолжала испытывать беспокойство и предчувствие, как будто с ней происходило что-то плохое.

Дневник был даром божьим, и он был более чем благодарен Флер за то, что у неё хватило проницательности заполучить его. Если бы они полагались на письма, он понятия не имел, как смог бы сосредоточиться на чем-то другом.

Единственный способ для него выжить состоял в том, чтобы отдавать всё время на какую-либо деятельность, будь это магическая практика, изучение чего-то нового или квиддич.

Он вернулся к ежедневным тренировкам, которые Сириус проводил с ним в прошлом году и в полной мере использовал Выручай-комнату. Это в дополнение к тренировкам по квиддичу толкало его всё дальше и дальше за пределы его возможностей, так как иногда его тело, казалось, просто отключалось, делая его слабым на несколько часов днём, большую часть которого он проводил, разговаривая с Флёр.

Иногда он даже ужасался тем, какого прогресса добивался. Он вел себя безрассудно. Он знал, что должен проявлять больше осторожности, но это безрассудство было всем, это помогало ему справляться с каждым днем, отвлекая его от настойчивых мыслей о том, когда он сможет покинуть Хогвартс.

Сегодняшний день ничем не отличался.

Он взглянул на небо, там были небольшие вспышки в небе, указывающие на приближение шторма. В каком-то смысле он был рад, что Флёр спит, если бы она случайно почувствовала, что он собирается сделать, она была бы здесь в следующую секунду, и он был бы госпитализирован на следующий месяц. Хотя это действительно звучало заманчиво, учитывая то, что он имел в виду.

Встряхнувшись, он медленно встал, время приближалось, это был единственный раз, когда это сработает, и, возможно, единственный способ, которым он мог подвергнуть себя...испытанию.

То, что он собирался предпринять, было сложным. Это выходило за рамки применения заклинаний. Это был способ контролировать природное явление...превратить его во что-то, что можно в какой-то степени контролировать. В конце концов, общее правило бойца состояло в том, чтобы использовать все и вся в своих интересах. Будь то рельеф или местность вообще... В общем, всё, что может дать преимущество. Он поднялся на несколько ступенек выше.

Он нервничал. Это было не то, что он взял из книги. Нет...Это было то, что он разработал в теории, используя многочисленные заметки о некоторых заклинаниях, которые привлекли его внимание.

Это было безумие, но все же на каком-то уровне это имело смысл, когда он снова повторил теорию. «Подуровень» позволял заклинателю имитировать эффекты осветления. Энергия, которую он генерировал в своей конденсированной форме. «Катаэгис» позволил заклинателю имитировать шторм. Эти заклинания были способны уничтожить целые города, практически всё на своем пути. В конце концов, не было никакого способа спрятаться от стихийного бедствия, даже спрятавшись за магическим щитом.

Хотя эти два заклинания были одними из самых мощных форм магии, которые существовали, они были несовершенны. Количество энергии, необходимое для создания молнии или даже шторма, было огромным. Он не сомневался, что кто-то вроде Дамблдора...или даже Волдеморта мог бы это сделать, но он был на расстоянии многих световых лет от них. Он видел, как Дамблдор лишил дракона сознания одним заклинанием. Волдеморт...он знал, что причина, по которой его встреча с темным лордом пошла ему на пользу, заключалась в том, что его сильно недооценили.

Несмотря на то, что Сириус или Римус сказали ему, он знал, что у него нет шансов против Волдеморта в прямом бою, даже если он будет тренироваться в течение следующих 10 лет без остановки. Это было просто невозможно. Волдеморт занимался магией гораздо дольше, чем он. У него было бы гораздо больше шансов убить темного лорда, если бы он смог подкрасться к нему, когда он спал, вонзив нож в его сердце... осталось только подкрасться.

На данный момент его единственным выбором было проявить изобретательность. Сириус показал ему способ манипулировать магией так, как хотелось, и у него были способности к этому.

Поэтому он придумал то, что казалось блестящей идеей. Вместо того, чтобы черпать энергию непосредственно из своей сути, он собирался использовать то, что уже было вокруг него.

Это не было чем-то неслыханным. Магия в ее естественной форме была более или менее едина со стихиями. Единственная причина, по которой заклинатель никогда не использовал его, заключалась в том, что их «ядро» использовало больше магии, чем,было доступно вокруг. Никто на самом деле не знал, как манипулировать магией, которая была вокруг них, что было результатом их собственного невежества.

На самом деле, в той же книге, которую дал ему Римус, в которой рассказывалось о его способности направлять магию без волшебной палочки, говорилось, что у некоторых просто была способность делать это, в то время как другие не могли. Тех, кто мог, описывали как существ, сильно настроенных на магию.

Природа устроила людей по-разному. Точно так же, как и различия между магглами и волшебниками. В рядах волшебников были те, кто просто был поставлен выше своих сверстников по неизвестным причинам. Например, существовали сквибы...неспособные творить магию, даже если в их жилах текла магическая кровь.

Несмотря на убеждение, что любой объем тяжелой работы может превзойти талант, правда заключалась в том, что, как бы сильно кто-либо ни старался, их всегда затмевали те, кому просто давали больше.

Волдеморт...Несмотря на то, как сильно этот человек вызывал у него отвращение, он уважал власть, которой обладал этот человек. Из воспоминаний, которые у него были, то, как темный лорд играл со своими противниками, то, как он владел своей магией — он просто превосходил всех до него. Единственным человеком, который мог сравниться с ним в его глазах, был Альбус Дамблдор.

Может быть, природа была несправедлива. В конце концов, сколько еще было таких, как эти двое? Это не было похоже на то, что им было больше тысячи лет с более чем десятилетним опытом. Если бы все были равны, то почти все ровесники Дамблдора или Волдеморта были бы близки им по силе.

Сам Гарри начинал свое путешествие по этому пути, учитывая его способность направлять магию без помощи волшебной палочки и все остальное, с чем он смирился. Много лет назад он ему было бы все равно, но теперь он хотел сделать все возможное, чтобы выбраться из тени этих волшебников и стать самим собой. Если бы он мог сделать то, что планировал сделать… Была еще одна вещь, которая выделяла его среди других.

Сделав глубокий вдох, он собрался с духом. Было абсолютно важно правильно рассчитать время и движения палочки. Проще говоря, он пытался направить молнию на себя и в последнюю секунду с силой оттолкнуть ее, используя созданную ею обратную реакцию, чтобы заставить ее ударить туда, куда он хотел.

Последняя часть была легкой. Донести это до него было совсем другой историей.

Низкий гул в небе вывел его из задумчивости и включил шестерёнки в голове, когда он медленно занял свое место у стены. Он был на вершине Астрономической башни, и, в конце концов, не годилось, чтобы его сбросили с башни в случае, если что-то пойдет не так. Грохот становился все громче, и он собрался с духом, когда создал перед собой маленький шар и понемногу подал в него струйку энергии. По грохоту он понял, что ему удалось приблизить молнию.

Затем слишком быстро, без предупреждения, без каких-либо предварительных указаний, в яркой вспышке ударила молния, и слишком много вещей произошло одновременно.

Когда он наблюдал за дугой, летящей к нему, новый прилив энергии пронзил его, и его зрение потеряло все цвета, кроме ярко-синего разряда, направлявшегося к нему, и шара, который он вызвал, вокруг которого было желтое свечение. Как будто время замедлилось, и он мог видеть следы, оставленные за болтом и шаром.

Словно в трансе он наблюдал, как голубой след сливается с желтым вокруг его шара. Внезапно ему показалось, что в ушах заревел громкий сигнал тревоги, выводящий его из состояния транса. Действуя инстинктивно, он ткнул палочкой в шар, подав ему заряд энергии, вложив в него все, что мог, и заставив его разлететься на миллион кусков.

Эффект был мгновенным, с ужасающим грохотом синий разряд выстрелил в другую сторону, в небо и в сторону от него, отбросив его назад и больно ударив головой о твердую каменную стену.

Прошло много времени, прежде чем он пошевелился, пытаясь успокоить свое сердце, которое болезненно колотилось в груди. Он искренне думал, что умер.

— ‘Арри! — его голова взлетела вверх, когда он дико огляделся.

Что?Голос...не может быть…

— Гарри! Ответь мне! Пожалуйста!

— Флёр? — он ахнул, неуверенно поднимаясь на ноги.

Вокруг него никого не было, и все же он слышал ее голос. В её голосе звучала тревога, но именно тогда необъяснимым образом его охватило огромное чувство облегчения.

— С тобой вс…

Это снова был ее голос, но он резко оборвался, и он почувствовал, что чувство облегчения, которое он испытал, исчезло. Долю секунды спустя он бросился к своей сумке, рывком открыл ее и вытащил дневник, в котором уже появились слова. В спешке больно ударившись головой о стену, он соскользнул на пол.

— Никогда. Не делай. Что-то. Подобное. Снова. Идиот.

Он прорычал себе под нос, больно впившись ногтями в кулак, прежде чем взял перо и начал пытаться успокоить чрезвычайно расстроенную Флёр.

Это не закончилось хорошо.

* * *

— Отличная рабочая команда, продолжайте в том же духе, и Слизерин не узнает, что их ударило, — бодро сказала Анджелина после 3 часов напряженной тренировки.

Гарри хмыкнул, взвалив на плечо свою Молнию, и медленно поплелся вслед за остальными.

— Она шутит...Она шутит, не так ли? — Алисия прошептала ему на ухо, и он просто бросил на неё раздраженный взгляд и пожал плечами, прежде чем уйти вслед за Уизли.

У них было столько же шансов выиграть предстоящий матч, сколько у Амбридж объявить о своей свадьбе. Анджелина не хотела ничего говорить из-за членов семьи участников, из-за чего он был более чем раздражен. Он знал, что Фред и Джордж были так же возмущены выступлением своего младшего брата, как и вся остальная команда.

Их замечательный вратарь просто не смог заблокировать ни одного мяча. Что еще хуже, он продолжал ныть о том, что его метла не реагирует и как трудно разглядеть квоффл под дождем. Оправдание, которое близнецы очень любили цитировать, поскольку именно по этой причине квоффл был выкрашен в ярко-красный цвет, что Рону не помогло.

По крайней мере, у него не было оправданий тому, что он пустил квоффл, если небо было голубым.

Несмотря на ободряющие речи Анджелины, вся команда ожидала унизительного поражения, если Гарри не поймает снитч в течение первой минуты или около того. Драко Малфой каким-то образом умудрился заполучить ту же метлу, что и у него, так что у него больше не было этого преимущества, и теперь вся школа знала об ужасных способностях Рона.

Это означало, что никому из них вообще не придется обращать внимания на Рона. Даже если команда Слизерина состояла из самых подлых и грубых людей в факультете, не следовало отрицать, что их преследователи были наравне с девушками. У них все еще был свой вратарь, который почти так же хорош, как Вуд, и они были командой, которая использовала любые средства, необходимые для достижения своей цели.

Об этом Гарри хорошо знал по своим прошлым матчам. Быстро переодевшись в рубашку и джинсы, он направился обратно в замок. Флёр скоро вернется домой.

Она была зла на него. Он слишком боялся столкнуться с её гневом и не рассказал ей о том, что он делал, но у него было странное чувство, что она точно знала, что он сделал.

Он не мог винить её, он напугал её своей глупостью и чувствовал, что заслужил то холодное отношение, которое она к нему проявляла. Но это не меняло того факта, что то, что она игнорировала его, что было гораздо более болезненным, чем он был готов признать, и он всё ещё надеялся вопреки всему, что увидит, как она пишет в дневнике, каждый раз, когда он его открывал. Она не написала ему ни слова с того самого дня в Астрономической башне, а теперь прошло целых 2 дня.

Ему нужно было поговорить с ней. Неважно, сколько это займет, он будет продолжать пытаться.

* * *

Флёр, ты ужасно выглядишь, — пробормотала Колетт себе под нос.

Флёр молчала, пока они вместе шли по коридору. Это был конец их смены, и им просто нужно было немного отдохнуть, прежде чем отправиться домой.

Она чувствовала себя невероятно виноватой в произошедшем. Она была в ярости на него. Он не мог скрыть того, что делал, она видела все это с того момента, как в него выстрелила молния. Она спала, когда вся эта сцена промелькнула у нее перед глазами.

Это мог быть только человек с желанием умереть, который мог бы даже захотеть сделать то, что он сделал, и даже сейчас у неё кровь застыла в жилах от того, как ему едва удалось спастись. В её беспокойство и гнев на него они не оставили её в лучшем виде. С тех пор она отказывалась разговаривать с ним, несмотря на боль, которую это причиняло им обоим.

Её гнев выгорел сам собой в течение нескольких часов с тех пор, как она оставила последнее сообщение, и она пожалела, что написала ему то, что написала в конце концов. Сказать ему, что он не заботится ни о ком, кроме себя? О ней? Она понятия не имела, о чем думала, когда писала все это.

Она боялась, что он сейчас игнорирует ее, или, может быть, даже злился на неё. Она даже не хотела думать об этом. С тех пор она не открывала дневник, боясь увидеть, написал ли он что-нибудь в ответ, с интересом просматривая своё последнее сообщение, хотя каждая клеточка её существа говорила ей, что он не такой.

Колетт, казалось, читала ее мысли.

— Послушай, если я что-то и узнала о нем из всего, что ты мне рассказала, так это то, что он никогда ничего не скажет против тебя. Ты никогда не хотела, чтобы это прозвучало обидно, ты боялась, что с ним что-то случилось.

Она рассеянно кивнула, даже не заметив, как один из мужчин-целителей ухмыльнулся ей.

— Это был первый раз, когда я отчитала его и проигнорировал…Я чувствую себя как… — она не смогла закончить фразу. Глаза Колетты расширились.

— Ты хочешь сказать, что у вас двоих никогда не было разногласий за все время, что вы были вместе?

— Конечно, у нас есть...но это просто... Это все моя вина! Он там, и я даже знаю, как сильно причиняю ему боль, игнорируя его. Что, если он…

— Флёр… — сказала подруга твердо, — Напиши ему. Игнорированием ты причиняешь боль как себе, так и ему.

И она знала, что это правда. Она чувствовала его боль и тоску каждый раз, когда думала о нём, и ей хотелось броситься в его объятия и разрыдаться, извиняясь за все, что она написала.

Больше всего её задела одна строчка, в которой она написала, что ему на неё наплевать. До этого он отчаянно извинялся, но после этого перестал писать, и после нескольких минут ожидания, чтобы посмотреть, попытается ли он продолжать извиняться, она в гневе захлопнула свой дневник.

Она даже почувствовала его отчаяние в тот момент, когда написала это, прежде чем сердито отстраниться от их связи, которая позволила им быть ближе друг к другу с помощью эмоций. Казалось, на данный момент она была единственной, кто мог контролировать эту связь.

— Флер, Колетт, вы нужны нам здесь, — резко окликнул их сзади голос, заставивший их подпрыгнуть.

* * *

Флер устало вздохнула и закрыла глаза, позволяя теплой воде омыть ее. Было уже за полночь, а она вернулась домой всего около часа назад. В клинике произошла чрезвычайная ситуация, и они с Колетт вместе с другими стажерами были вынуждены остаться на работе.

Выключив душ, она надела одну из рубашек Гарри, предварительно вытершись, и скользнула под одеяло. После минутного колебания она придвинула дневник к себе и открыла его, её чувство вины и стыда возрастало с каждой перевернутой страницей, когда она видела, сколько попыток он пытался связаться с ней. Самое последнее было около 2 часов назад, он написал всего одно слово...её имя.

Взяв перо, она осторожно написала его имя, молясь, чтобы он ответил. Почти сразу же глубокое чувство облегчения охватило её, когда под ним появился его почерк.

Однако это произошло не так быстро. Он зачеркнул что-то, что собирался написать, и, судя по появившейся чернильной кляксе, казалось, он не знал, что сказать. Как раз перед тем, как она могла бы написать что-нибудь, слова начали бы медленно складываться.

— Ты злишься?

Она почувствовала, как болезненно забилось ее сердце, как будто впервые за долгие годы она почувствовала его эмоции. Он был напуган и все ещё стыдился себя.

В отчаянии она повернулась, взявшись за свое ожерелье, и сосредоточилась на том, чтобы заставить его почувствовать то, что чувствовала она. Она никак не могла извиниться перед ним должным образом, написав, никак не могла успокоить его, сказать, как ей жаль, что она игнорировала его простыми словами. После того, что казалось вечностью, она почувствовала его, его страх превратился в счастье и облегчение. Под ним всплывало все больше слов.

— Я больше не буду делать ничего подобного.

Она слегка улыбнулась. Как ребёнок, извиняющийся за непослушание. Она уже собиралась ответить, когда медленно сложились новые слова.

— Не игнорируй...не делай этого снова.

Она замерла, наблюдая, как формируется следующее слово.

— Пожалуйста.

— О, ‘Арри… — прошептала она, чувствуя, как разрывается ее сердце.

Ей так сильно хотелось увидеть его, что она могла только представить страдальческое выражение его лица, безжизненные зелёные глаза. Она пообещала себе никогда больше не позволять этому выражению появляться на его лице, и она уже нарушила его. Она хотела, чтобы он был здесь, она хотела, чтобы он увидел и понял, что она никогда не сделает этого снова, но она никак не могла этого сделать. Ей хотелось разорвать дневник на части, отправиться в Хогвартс и забрать его с собой.

Вместо этого она могла только написать «Я не буду» и позволить слезам пролиться. Независимо от того, через что они прошли, он все еще, казалось, думал, что есть шанс, что она больше не захочет его видеть.

Остаток ночи никто из них не сомкнул глаз, оба были полны решимости наверстать упущенное за последние два дня.

* * *

— Удачи!

— Не волнуйтесь, вся практика, несомненно, окупится.

Гарри отвернулся, не в силах удержаться от того, чтобы не закатить глаза, наблюдая, как Рон рассказывает о тренировках.

Это было утро их первого матча по квиддичу в сезоне, и, как назло, им предстояло играть против Слизерина. Он честно мог бы сказать, что это был тот матч, которого он не ждал с нетерпением.

Он, вероятно, мог бы победить Малфоя в дуэли ловцов, если бы дело дошло до этого, даже если бы они оба использовали одни и те же метлы, но, если бы он не поймал снитч в течение первых нескольких минут игры, они ожидали бы своего худшего матча.

Рон вел ободряющую беседу дальше по гриффиндорскому столу с Симусом, Дином, Джинни и остальными. Он выглядел так, словно собирался упасть в обморок в своем нынешнем состоянии, и, хотя Гарри мог посочувствовать этому, он всё ещё ненавидел то, как Рон, казалось, думал, что все пойдет поего плану, несмотря на то, как много указывало против этого.

Возможно, впервые с тех пор, как он начал играть, он на самом деле не заботился о предстоящем матче так сильно, как в прошлые годы. Гордость факультета...верность, теперь это лишь пустые слова. Зачем ему вообще играть, если он был всего лишь аутсайдером? Если бы не тот факт, что он подвел бы своих товарищей по команде, он бы покинул команду с начала года.

— Обязательно возьми себе что-нибудь поесть, — он огляделся и вздрогнул, когда кто-то схватил его за плечо, и это оказалась Кэти. — Почему бы тебе не присоединиться к нам? — добавила она, кивнув головой в сторону остальных.

— Нет, спасибо, я уже достаточно раз слышал эту бодрую речь. Думаю, она направляет древесину, не иначе, — добавил он, подумав, заставив ее усмехнуться.

— По зрелому размышлению…Я тоже не хочу туда идти, — пробормотала она, прежде чем скользнуть на сиденье рядом с ним и тут же тихонько взвизгнула.

— Почему это сиденье холодное?!

— Эм...думаю, это потому, что Ник сидел здесь несколько минут назад, — она пристально посмотрела на него и слегка вздрогнула.

— Не смотри на меня так...Остальные подумают, что я что-то с тобой сделала...Не важно, они уже это сделали, — она быстро огляделась и увидела, что остальные уставились на него.

— На что вы все уставились? — огрызнулась она и пододвинула к себе тарелку с тостами, бормоча себе под нос.

— Хм...они, кажется, боятся тебя, — рассеянно сказал он, затягивая один из свободных узлов на ленте, которую дала ему Габриэль, потуже.

Она вздохнула и повернулась, чтобы посмотреть на него, её глаза всё ещё были сужены, хотя и заметно смягчились.

— Раньше был мальчик, который противостоял всем, когда они думали, что он наследник Слизерина. Теперь ты просто принял это.

— Так гораздо проще, — возразил Гарри, пожимая плечами.

Она продолжала наблюдать за ним и покачала головой.

— Это первый раз за целую вечность с тех пор, как я разговаривал с тобой. Ты же знаешь, что мы все еще хотим вернуть нашего младшего брата, верно? — он мягко улыбнулся, когда почувствовал, что она ударила его в плечо. — Хотя он уже не такой «маленький». Я тогда был…

— Занят, — она закончила за него. — Но ты не можешь просто забыть обо всем остальном. Я знаю, что Анджелина и другие уже некоторое время пытаются пообщаться с тобой...ну… они все еще пытаются разобраться с нашим «вратарём»

Последнюю часть она пробормотала довольно презрительно, глядя в сторону передней части стола.

— Однако сегодня, после матча, мы все собираемся перекинуться парой слов, так что тебе лучше не исчезать, — Гарри усмехнулся, прежде чем кивнуть.

— Сэр, да, сэр. Я имею в виду, мэм, — она прищурилась на и потянула за одну из длинных прядей волос сбоку от его лица.

— Ой!

Было почти время начала матча, когда он поднялся на ноги. Остальная часть команды уже уходила. Кэти ушла, чтобы в последнюю минуту обсудить тактику с Анджелиной и Алисией. Прежде чем он смог уйти, чья-то рука сомкнулась на его запястье и потянула его назад.

— Удачи.

Улыбка озарила его лицо, когда он узнал голос.

— Я думал, ты не придешь смотреть.

Дафна усмехнулась в ответ, ущипнув его за руку.

— И пропустить это? Не в твоей жизни. Но… — она замолчала, когда несколько слизеринцев, которые шли за ними, грубо врезались в них, некоторые из них бросали на нее злобные взгляды.

Она потянула его за руку, оттаскивая от толпы.

— На этот раз будь осторожен, хорошо, — тихо пробормотала она. — Малфой полон решимости выиграть матч, и он заручился помощью всех членов команды. Уизли — последняя из их забот.

— Это будет не в первый раз, — слегка прокомментировал это Гарри, прежде чем улыбнуться ей. — Хотя спасибо. Тогда тебе лучше не показываться на людях,разговаривающей со мной...Слизеринцы не слишком благосклонно отнесутся к этому.

Она пожала плечами.

— Это ничего не изменит. Они уже думают, что я предатель крови. О, не смотри так обеспокоенно, это не только потому, что я с тобой. Перестань думать, что все вращается вокруг тебя, — добавила она, смеясь над притворно обиженным выражением, появившимся на его лице.

— Это неприятно, — заскулил он, когда она протянула руку и погладила его по голове, тихо воркуя.

Ее улыбка стала шире от его оскорбленного взгляда. Остальные гриффиндорцы и некоторые слизеринцы вышли за ними, включая Гермионы и Джинни, которые подозрительно смотрели на них.

Ее улыбка внезапно стала хищной, и он чуть не отступил на шаг, увидев опасный блеск в ее глазах.

— Я еще не видел их реакции на это, — тихо пробормотала она.

Гарри хотел что-то спросить, но она быстрым движением чмокнула его в щеку, прошептав:

— На удачу, — и подмигнула, прежде чем уйти, оставив его застывшим вместе с остальными, которые в шоке смотрели друг на друга.

Его шокированный взгляд медленно растаял, когда ухмылка тронула его губы, прежде чем повернуться и пойти за ней, оставив ошеломленную толпу позади. Она действительно знала, как донести свою точку зрения.

* * *

Войдя в раздевалку, он надел алую мантию и подождал остальных в комнате для команды. На всякий случай он пристегнул к руке волшебную палочку и пытался успокоить нервы. Он знал, что его нервы больше не будут проблемой, как только он окажется в воздухе, что ему не терпелось сделать.

Вскоре остальная часть команды была собрана, и Анджелина начала свою ободряющую речь, в то время как он впал в полубессознательное состояние. Однако он был выведен из оцепенения, когда через несколько минут понял, что Анджелина замолчала и её пронзительные карие глаза были прикованы к нему.

— Эээ...Да? — Фред и Джордж что-то отчаянно кричали ему из-за ее спины, но в их словах не было никакого смысла.

— Рад видеть, что ты вернулся в этот мир, Гарри. До нашего самого трудного матча осталось всего несколько минут, а ты здесь мечтаешь.

— Ты остановилась на том, что нам нужно победить их, чего бы это ни стоило.

— Если это было предположение, то оно достаточно верно, — вмешался Фред.

— Да, я думаю, что это следующая строка, — добавил Джордж, едва сдерживая смех, когда Анджелина слегка покраснела, а девочки захихикали.

Рон был единственным, кто, казалось, не мог вымолвить ни слова.

— Гарри, если ты недостаточно сосредоточен, мы можем с таким же успехом проиграть. — Напряжение в комнате снова усилилось, как только раздался свисток, сигнализирующий командам выйти наружу.

Никто не хотел вставать или говорить, глядя между Анджелиной, которая все еще смотрела на Гарри, который лежал лицом вниз, его волосы закрывали его от посторонних глаз. Наконец, через несколько мучительных секунд он встал, взвалил на плечо свою Молнию и снова уставился на нее, в его глазах больше не было обычной теплоты.

— Я буду делать свою работу. Ты беспокоишься о тех, кому это нужно, — тихо сказал он, прежде чем покинуть комнату.

* * *

— А вот и гриффиндорцы! Широко признанная лучшая команда, которую может предложить Хогвартс. Это дебютный матч Рональда Уизли, последнее дополнение к команде, которое заменит Оливера Вуда, — Ли Джордан кричал в свой мегафон с неодобрительной МакГонагалл рядом с ним, в то время как Гарри тихо посмеивался, когда они вышли на поле.

— И приближающиеся с противоположного конца слизеринцы, Флинт, кажется, довольно уверен в этом году, учитывая их унизительную защиту… —профессор МакГонагалл потянула за мегафон вне его досягаемости, вызывая смех и свист толпы, — ...больше не повторится, извините, профессор.

Вернувшись на поле, мадам Крюк подошла к двум командам, когда они выстроились лицом друг к другу. Малфой поймал взгляд Гарри и ухмыльнулся.

— Чувствуешь себя немного не в своей тарелке, Поттер? Гриффиндор проиграет.

Его челюсти сжались, когда он посмотрел на него в ответ. К счастью, никто, казалось, не слышал его, когда они наблюдали за мадам Крюк, Анджелиной и Флинтом, которые вышли вперед, чтобы пожать друг другу руки.

— Я хочу честной игры. От всех вас, — рявкнула мадам Крюк после того, как оба капитана закончили попытки сломать друг другу пальцы.

Несмотря на то, что она была девушкой, Анджелина, казалось, хорошо держалась, судя по её ухмылке и гримасе на лице Флинта. Замки открылись, и два бладжера взмыли в небо, сопровождаемые золотым снитчем, за которым Гарри следил, прежде чем тот исчез из виду.

— По моему свистку...3...2...1...

Он резко оттолкнулся, как только свист пронзил воздух, взлетев выше остальных,Малфой сделал то же самое, когда преследователи образовали круг под ними. Квоффл плавает в середине. Второй свист пронзил воздух, и рев толпы заглушил все остальное. Матч начался.

— И они уходят! Анджелина завладевает квоффлом, уворачивается от Флинта — хороший обратный пас на Аллисию, на Кэти, она мчится к воротам Слизерина, уворачивается от Монтегрю… Блетчли идет на сближение… ОН ПРОМАХИВАЕТСЯ! 10-0 В ПОЛЬЗУ ГРИФФИНДОРА!

Гарри облегченно вздохнул и продолжил кружить по полю. Он едва успел пригнуть голову, когда бладжер пролетел мимо него, в опасной близости от головы, после чего сердито уставился на Бола, одного из загонщиков, который глупо ухмылялся ему. Прошло совсем немного времени, прежде чем другой бладжер обрушился на него слева, сбив его с курса, когда он был вынужден свернуть, чтобы избежать столкновения.

За это время Алисии удалось забить еще один гол, увеличив счет еще на 10 очков в их пользу. Ли радостно кричал в мегафон, в то время как слизеринцы в толпе громко свистели.

— Монтегрю владеет мячом, Алисия собирается украсть, но её блокирует Флинт. Уоррингтон получает мяч, переходит обратно к Монтегрю-Флинту, бладжер выбивает квоффл из его рук и его забирает Андже… она остановлена Уоррингтоном, которому удается вернуть его. И он летит к воротам Гриффиндора! Рональд, который должен отбить квоффл! Он ныряет...ааа…

Крики слизеринцев были достаточно громкими, чтобы заглушить крики всех остальных, когда квоффл пролетел прямо через вытянутые руки Рона и аккуратно прошел через средний обруч.

— 20-10, и теперь Анджелина снова владеет мячом…

Тем временем Гарри с трудом пытался не смотреть на снитч. Оба слизеринских загонщика, казалось, отмечали его и только его, и они продолжали заставлять его менять направление. Джордж теперь старался не отставать от него, стараясь держать бладжеры на расстоянии, но это дорого обходилось команде.

— 20-20, Алисия во владении…

Ему показалось, что он заметил вспышку золота в нескольких футах впереди, и с учащенным сердцебиением он прибавил скорость. Бладжер снова чуть не пробил ему в голову, заставляя его наклониться как можно ниже на своей метле, как раз в тот момент, когда рядом с ним появился еще один, почти соприкоснувшись с ним и заставив его ускориться, прежде чем вернуться на прежний курс.

Его сердце подпрыгнуло, когда он увидел, что то, за чем он гнался, действительно было снитчем, а не игрой света. Ему удалось сократить расстояние еще на несколько футов, прежде чем Малфой внезапно врезался в него, заставив его опасно приблизиться к стенам стадиона, как раз в тот момент, когда другой бладжер вонзился в стену рядом с ним, точно там, где он был секунду назад.

Игра продолжалась. Он ничего не мог поделать, когда Деррик и Боле постоянно следили за ним, используя любую возможность, чтобы направить на него любые бладжеры, проходящие мимо. Он оставил попытки найти снитч и вместо этого сосредоточился на том, чтобы блокировать Малфоя на каждом шагу и держаться как можно ближе к нему.

Если они собирались продолжать целиться в него, он собирался убедиться, что Малфой находится под той же угрозой, что и он. Судя по паническим воплям Малфоя, когда они оба отскочили друг от друга, чтобы избежать попадания еще одного бладжера, все шло не так хорошо, как они надеялись.

Однако матч складывался совсем не в их пользу. Анджелине, Кэти и Алисии удалось забить 6 голов в промежутке между ними за 15 минут, однако слизеринцы забили в общей сложности 14, в результате чего счет составил 160-80 и Слизерин лидировал. Как будто у ворот Гриффиндора их никто не охранял. Рон продолжал кидаться не в ту стойку ворот всякий раз, когда квоффл приближался к нему.

Слизеринцы начали что-то петь, и хотя он не мог слышать все это из-за рёва толпы и ветра в дополнение к комментариям Ли, он постоянно слышал слова «Уизли» и «Король».

Неудивительно, что игра неуклонно становилась все грязнее. Слизеринцы использовали все возможные средства, чтобы захватить квоффл, поскольку это означало для них вернуюпобеду, если никто из преследователей не сможет их остановить. Анджелина становилась все более раздражительной вместе с остальной частью команды. Фред выразил свое разочарование, послав бладжер прямо в Блетчли, застав его врасплох и ударив его о стойки слизеринских ворот. Пенальти, назначенный слизеринцам, обеспечил еще один гол в их пользу.

10 минут спустя Гарри начал терять надежду. Ему удалось обнаружить снитч только для того, чтобы обнаружить еще больше бладжеров, бросающихся в его сторону всякий раз, когда он пытался пуститься в погоню. Однако ему удавалось держать Малфоя в узде, но это было небольшим утешением. Казалось, слизеринцы не собирались ловить снитч, чтобы выиграть, вместо этого они сосредоточились на том, чтобы забить как можно больше голов, чтобы, даже если ему удастся добраться до снитча раньше Малфоя, в конце концов, это было бы напрасно.

Счет теперь был 210-90, что давало слизеринцам преимущество в 120 очков. Если бы слизеринцам удалось забить еще 4 гола до того, как он поймал снитч, это означало бы, что он проиграл.

— Флинт набирает...220-90 очков, Слизерин лидирует, — Ли застонал в мегафон.

Гарри зарычал себе под нос, отчаянно оглядываясь по сторонам, пытаясь найти хоть какие-то признаки снитча. Тем временем прозвучал еще один клаксон. Ему больше не нужны были комментарии Ли, Слизерин снова забил.

Его сердце подпрыгнуло, когда он, наконец, увидел ее, сверкающую золотом в нескольких футах под ним. Не раздумывая ни секунды, он нырнул. Бладжер снова просвистел в опасной близости, но он увернулся от него, выполнив бросок ленивым захватом.

Малфой внезапно толкнул его локтем, на мгновение сбив с курса, прежде чем ему удалось вернуться в нужное русло. Снитч был теперь всего в нескольких метрах, и они оба протянули к нему руки. Больше бладжеров не было, так как загонщики слишком боялись поразить своих.

Как раз перед тем, как кто-либо из них смог добраться до него, он изменил направление, ускоряясь обратно вверх и в сторону Гриффиндора. Он направил свою метлу обратно вверх, выходя из пике и призывая ее оставаться на курсе, Малфой следовал за ним.

Рев толпы был оглушительным, и он слышал радостные возгласы слизеринцев. На мгновение отвлекшись, он поднял глаза и увидел, что Флинт мчится к стойкам ворот с квоффлом под мышкой и торжествующей улыбкой на лице.

Паника охватила его. Если бы Флинт забил и Гарри поймал снитч, это была бы ничья. Приняв решение за долю секунды, он обернулся и увидел Малфоя, сидящего у него на хвосте. Малфой поднял глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, его снобистская ухмылка запечатлелась на его лице, и, прежде чем он осознал это, он ударил ногой, которая с удовлетворением хрустнула по носу блондина.

Бросив снитч, он изменил курс и полетел прямо в Флинта, чьи глаза расширились от страха, когда он увидел алое пятно, несущееся в него. Флинт не успел вовремя сдвинуть метлу когда он столкнулся с ним, выбив квоффл из его рук, который упал на пол. Он услышал два пронзительных свистка и понял, что Слизерин, вероятно, получил два штрафа за то, что он сделал. Отказываясь признать их, он резко развернулся, дико озираясь по сторонам, как раз в тот момент, когда ему показалось, что время замедлилось, и его зрение изменилось, как будто все было покрыто черным и белым, за исключением нескольких заметных исключений.

Квоффл был ярко-красным, а два черных пятна, которые неслись к нему, вероятно, были бладжерами. Его глаза расширились, когда он увидел золотое пятно всего в нескольких футах перед собой и сразу же помчался к нему, едва заметив, как все изменилось у него на глазах.

Снитч снова помчался вниз с ним на хвосте. Его глаза не смотрели ни на что, кроме маленького золотого шарика, но он дорого заплатил за это, когда бладжер ударил его сбоку из-за чего у него вырвался крик боли. Он едва успел среагировать, как другой бладжер врезался в его руку, которая крепко держала метлу, заставив его потерять контроль, когда он перевернулся вверх тормашками.

Как только его хватка на метле ослабла, он сделал дикий рывок, его пальцы сомкнулись вокруг чего-то твердого, прежде чем секундой позже он ударился о землю, импульс падения отбросил его на несколько футов вперед, прежде чем он, наконец, остановился, когда боль настигла его.

От пыли он закашлялся и попытался сесть, стараясь не обращать внимания на острую боль в боку и в руке, которая, как он знал, была сломана. Его очки треснули, и зрение слегка затуманилось.

Весь стадион шумел, когда он неуверенно поднялся на ноги, направляясь к своей Молнии, которая лежала на земле в нескольких шагах от него. Подняв её, он направился к входу как раз в тот момент, когда комментарий Ли снова стал ему слышен.

— Похоже, с Поттером все в порядке! Но...куда он направляется...?

Фред приземлился рядом с ним, обеспокоенно глядя на него, и в ответ он отдал снитч, который все еще слабо бил крыльями по его руке, ему, чье лицо превратилось в выражение крайнего шока, когда стадион затих, прежде чем снова раздался низкий гул, когда толпа поняла, что произошло.

И все же он ни разу не оглянулся, когда шел дальше, намереваясь уйти как можно дальше от всего этого и пытаясь понять, почему он мог видеть все только в черно-белом цвете.