Smiles In The Mist (джен)

Генри так ворочался в кровати, что где-то во втором часу ночи недовольный голос Малфоя пробурчал из-за балдахина красочные описания нескольких средневековых пыток, прозвучавших чересчур подробно и изобретательно для заспанного человека. Под утро юному Горбину всё-таки удалось провалиться в короткий беспокойный сон.

Перед глазами мелькали крошечные буковки из отсыревшего фолианта, а в котле размеренно булькал эликсир. Генри, затаив дыхание, наблюдал как тоненькая струйка заветной жидкости стекает вниз, растворяясь в дыму кипящего зелья. Варево неспешно светлело из буро-зелёного в нежный травянистый оттенок, в точности как описывалось в инструкции, таймер аккуратно отсчитывал время... но стоило последней капле крови коснуться кромки зелья, как внутри грозно начинал бурлить крохотный вихрь. С воем он в считанные секунды смерчем разрастался до самых краёв котла, тут же сжимаясь в шаровую молнию размером с бладжер. И в это мгновение с оглушительным взрывом всё вокруг накрывало огненной волной.

Стоило пламени схлынуть, и Генри опять обнаруживал себя перед тем же самым котлом, который ещё только начинал закипать, лениво ворочая базу. Но как только пальцы касались пузырька, где таилась неведомая кровь единорога, как зелье вспыхивало раскалённой, пылающей жидкостью, и котёл разлетался плавящимися ошмётками, разметая защитный купол. Словно было в этом эликсире нечто сильнее всей той магии, на которую Генри был способен до этого времени.

Огненные сны всегда означали предупреждение. Пламя, о котором Генри ничего не помнил, проникло куда глубже шрамов на коже, и прорывалось наверх, чувствуя угрозу.

Что же такого ужасного может произойти? Фарли устроит засаду в гостиной? Мистер Поттер, или даже Дамблдор, ворвутся в кабинет в самый разгар процесса?

Генри задумчиво свесил ноги с кровати. Интересно, что будет, если его поймают? Если отчислят из школы, то в сущности ничего особенно страшного не произойдёт: после такого Горбин только поддержит своего преемника и поможет ему доучиться уже у себя в лавке. А вот если за такое сажают в Азкабан... Тут даже чудо-адвокат МакГрегор может не спасти. Будут они сидеть вдвоём с Квиреллом и строить планы побега.

Генри аккуратно нащупал заранее приготовленную мантию, натянув её прямо поверх пижамы: переодеваться было слишком рискованно. Если разбудить того же Малфоя, то придётся отвечать на слишком неудобные вопросы. Кроме того, проблема пропавших штанов всё ещё была невероятно актуальна. Но Генри благоразумно счёл разбирать все трудности по мере срочности. В конце концов, возможно, часть из них решится сама собой.

Удача, вопреки ночным знамениям, сегодня определённо была на стороне нарушителей школьных правил: путь оказался абсолютно свободным. Возможно, дело было в маршруте, который Генри продумал ещё с вечера, но без доли везения всё равно не обошлось. Мистер Поттер, по всей видимости, этим утром решил оставить студентов в покое и ослабил свои таланты вырастания из-под пола или воздуха, откуда бы он ни появлялся. Поэтому вся дорога прошла до кабинета ЗОТИ без приключений. За одним из поворотов показалась чья-то мантия, но, возможно, это была обычная игра света факелов.

Впрочем, радость от успешного преодоления доброй половины замка незамеченным не пролилась долго: Квирелл не выразил никакого удовольствия от появления ученика, встретив его полным равнодушием. Казалось, пришёл бы Генри, или наткнулся на патруль, для профессора ничего бы совершенно не изменилось.

Сокровенный ингредиент он тоже показывать не спешил, и пока просто наблюдал за тем, как Генри, борясь с накатившей зевотой, отработанными движениями разжигал огонь под котлом и раскладывал все требуемые инструменты.

База была хоть и довольно моторная, но совершенно стандартная, которую юный воспитанник Горбина делал уже не один десяток раз, поэтому во время механической, выверенной работы, Генри успел краем глаза наблюдать, как менялось лицо Квирелла с каждым взмахом черпака, ножика или палочки, становясь всё более и более заинтересованным.

«А что вы хотели, профессор? — ехидно подумал Генри, втайне надеясь, что Квиреллу именно сейчас захочется заглянуть в его мысли. — Я вам не какой-нибудь Лонгботтом! Такие составы уже два года с закрытыми глазами варю!»

Когда база уже почти готова, профессор вытащил из складок мантии узкую стеклянную пробирку и протянул её ученику.

— Что ж, я думаю, твоё варево получилось достаточно стоящим, чтобы в него можно было добавить это.

Генри медленно обхватил пальцами пробирку, внутри которой невесомым жидким шёлком переливалась густая перламутровая кровь. Он завороженно наблюдал за её мерцанием, которое отражало каждый лучик света, проникавший в полутьму комнаты.

— Это прекрасно! — прошептал Генри, словно опасаясь спугнуть волшебство, пойманное за стеклом.

Квирелл кивнул, с улыбкой глядя на своего ученика.

— Невероятно притягательное зрелище, не так ли? — профессор скрестил руки на груди. — Заслуживает достойного отношения.

— Что вы, я всё понимаю! — Генри повернулся к Квиреллу, стараясь даже не дышать в сторону магической крови.

— В таком случае постарайся не забыть про таймер.

Генри мотнул головой. В конце концов нужно вести себя, как настоящий профессионал.

Пальцы слегка подрагивали, но он сосчитал до пяти и осторожно наклонил сосуд. Кровь послушно побежала по стенкам, но стоило ей коснуться самого края, Генри резко повернул пробирку, заставляя жидкость стечь обратно.

Он закрыл глаза, восстанавливая дыхание. Всё было в точности, как во сне. То самое движение, которое всколыхнуло пламя.

— Что-то не так?

Генри неуверенно покосился на профессора.

— Нет, всё в порядке. Просто... вспомнил один кошмар. Это неважно. Простите, сэр.

— Ночные видения часто о чём-то намекают тем, кто обладает магической силой, — заметил Квирелл. — Если они способны верно трактовать свои сны.

Генри нерешительно сглотнул, крепче сжимая пробирку, а затем снова поднял глаза на наставника.

— Там был огонь, — тихо произнёс он.

Квирелл присел на край стола, наклоняясь к мальчику.

— Ты горел во сне?

— Нет, — задумчиво покачал головой Генри. — Пламя никогда не трогает меня. Только подлетает близко-близко. Но вот всё остальное... испепеляется.

— Что же, — профессор выпрямился, ободряюще улыбаясь. — Я полагаю, что сейчас тебе нечего опасаться. Кровь, хоть капризный, но совершенно безобидный ингредиент. У Хогвартса есть все шансы устоять.

Генри попытался улыбнуться в ответ.

— Вы правы, сэр.

— Тогда стоит собраться. У тебя последняя минута.

Очки поползли по вспотевшему носу, чуть задержавшись на горбинке. Генри глубоко вздохнул и уверенным жестом опустил пробирку на выверенный угол. Тонкая серебристая струйка послушно юркнула вниз, сливаясь с булькающей базой.

Вначале ничего не происходило. Но уже через несколько мгновений место соприкосновения крови и бурлящей поверхности зелья слабо заблестело, с каждой секундой становясь всё ярче и ярче, а затем и вовсе вспыхнуло мерным золотистым свечением, которое искристыми лучами разбежалось в стороны. Последний огонёк устремился вверх по струйке, проникая в сосуд, и теперь даже сама кровь в пробирке сияла спокойным ровным светом.

— Мерлин и Моргана! — восхищённо ахнул Генри. За стеклом, прямо у кончиков его пальцев творилась самая настоящая магия. — Это просто... просто... волшебство!

Квирелл кивнул, снисходительно усмехаясь.

— Так и есть, Генри. Ты выбрал единственное слово, которое способно описать то, что происходит прямо сейчас.

Вся кровь полностью перетекла в котёл, и теперь её след смешивался, чарующе извиваясь внутри котла.

— Спасибо, сэр, — прошептал Генри. — Что разрешили посмотреть на такое чудо.

— Не только посмотреть, — покачал головой Квирелл. — Ты создал его. Своими собственными руками. Вот где истинное волшебство.

Генри засиял улыбкой едва ли не ярче магического зелья.

— Ты молодец, — добавил профессор. — Осталось совсем немного. Собери нити серебряным ситом, и уже через четверть часа эликсир будет полностью готов.

Генри отложил опустевшую пробирку, снял очки и торопливо вытер пот с лба и носа рукавом мантии. Натянув перчатки, он взял сито и, перехватив его поудобнее, наклонился к котлу.

Несмотря на кожу дракона, отделявшую руки от зелья, стоило только немного погрузить пальцы в мерцающую жидкость, как Генри почувствовал острое желание попробовать её на вкус. Хотя бы самую капельку...

«Выпей меня, и ты навсегда останешься юным и полным сил — нашёптывал безликий, но прекрасный голос. Не мужской и не женский, вне пола и возраста — он принадлежал созданию, существующему вне человеческих рамок. — Как тот летающий мальчик из сказки, которая так тебе полюбилась. Один глоток избавит от всех болезней, тебе будет тепло и спокойно. Никто больше не сможет ранить тебя, даже чужие тёмные мысли больше коснутся твоей головы. Один крошечный, сладкий глоток. Ты никогда не пробовал ничего столь вкусного»

— А ну с-стой!

Он уже почти нырнул носом в котёл, когда Квирелл грубо отдёрнул мальчика в сторону. Генри рухнул на соседнюю парту и потряс головой.

— Ты что забыл о проклятии? — рявкнул профессор, выхватывая сито. Он торопливо зачерпнул зелье, осторожно переливая густые светящиеся нити в заготовленный кувшин. — Всё, что так старательно пытается тебя завлечь с высочайшей степенью вероятности хочет тебя убить! Неужели так сложно догадаться? Ты купился в считанные секунды! Даже не сомневаясь!

Генри старательно тёр виски, пытаясь прийти в себя.

— Сэр, простите меня. Я сам не знаю, как это произошло. Меня как будто затягивало внутрь!

Ярость Квирелла улетучилась так же мгновенно, как и появилась. Закупорив кувшин, он выпрямился с прежним спокойствием на лице. Только на участке лба, не скрытом тюрбаном, виднелась пульсирующая венка.

— Впрочем, ты просто не был готов с встрече с чем-то настолько могущественным, — он ободряюще улыбнулся, смотря немного в сторону. Из глаз Квирелла ещё не ушло нечто странное, вспыхнувшее вместе с волной гнева, но взгляд постепенно смягчался. — Искушение всё-таки очень опасная штука. В любом случае, раз эффект получился настолько мощный, думаю, можно заключить, что сам эликсир вышел просто превосходно.

* * *

Генри возвращался преисполненный чувством собственного превосходства и даже особенно не озирался по сторонам: игра была ещё в самом разгаре, поэтому путь был чист, как контрольная Крэбба по Астрономии.

— Эй! Ты же Гарри, верно? — откуда-то из темноты раздался горячий шёпот.

Генри вздрогнул, оборачиваясь. Из-за статуи Печальной Эльзы выступила девушка в когтевранской мантии, небрежно накинутой на синюю квиддичную форму. Рейчел Скавен довольно опрометчиво решила скоротать время у входа в гостиную факультета, для которого вчера стала врагом номер один. И особенно странно, что она решила вылезти из своего укрытия перед первокурсником, с которым едва была знакома.

—Вообще-то Генри, — нахмурился он. — А что, матч уже закончился?

Рейчел покачала головой, заламывая пальцы в неестественную сторону.

— Я не была на игре. Понимаешь, Генри, если я сегодня выйду на поле, это будет бесчестно. Терри пострадал из-за меня. И если Слизерин остаётся без ловца, то и Когтевран тоже.

Генри пожал плечами. Вероятно, Скавен не очень-то стоило принимать решение за всю свою команду, но квиддичные разборки особенно его не касались. Рейчел, впрочем, придерживалась иного мнения, продолжая выжидающе смотреть, теребя съехавший набок пучок волос на голове. Пришлось задумчиво почесать нос, чтобы продемонстрировать свою полную солидарность с её благородной позицией. Странной когтевранке этого оказалось явно недостаточно.

— Ты проход загородила, — хмуро заметил Генри. Встречаться с кем-то по дороге, выдавая время своего возвращения, никак не входило в его планы.

Рейчел улыбнулась, наклоняясь так, чтобы стать одного роста с первокурсником. Генри окончательно запутался и на всякий случай немного попятился.

— Генри, — она продолжала улыбаться. — Помнишь, я тебе помогла тогда, у Крыла?

Он ухмыльнулся. Эх, а вот почти поверил в искреннюю доброту. Которая без задней мысли делается. Но, видит Мерлин, в мире так не работает.

— Чё надо? — церемониться особенно не хотелось: и так уже вляпался.

Рейчел хмыкнула.

— Может быть, ты пропустишь меня в вашу гостиную?

— Ты в курсе, что сейчас почти весь Слизерин мечтает утопить тебя в Озере? — аккуратно уточнил Генри. Он уже всерьёз начал подозревать, что Скавен тронулась умом. — А в нашей гостиной полно-о иллюминаторов.

— Мне очень нужно к Терри. Совсем ненадолго, пока матч ещё не закончился.

Генри задумчиво мялся. Рейчел действительно ему помогла, и, каких целей бы ни придерживалась, она явно не собирается никому вредить. Но пустить чужака в гостиную самого изолированного факультета... В конце концов не очень-то хотелось снова встречаться с Гигантским кальмаром.

— Пожалуйста, Генри! А я договорюсь с Дэйром, чтобы он вообще больше никогда тебя трогал! — Рейчел склонила голову набок и пучок окончательно сполз вправо, придавая ей особенно чудной вид.

— Я и сам неплохо справляюсь, — отрезал Генри. — Лучше расскажи мне, как устроено заклятия невидимости.

— Да я все свои конспекты могу притащить, — Скавен восторженно всплеснула руками. — Но оно довольно сложное!

— Как-нибудь разберусь, — Генри прищёлкнул языком, раздумывая, не продешевил ли.

— Так ты скажешь пароль? Не переживай, я не выдам!

— Пароль вообще не повод для переживаний. На Слизерине всё гораздо хитрее.

— И как же?

— Нужно назвать своё имя. Тогда сэр Донал тебя пропустит. Если ты свой, разумеется, — Генри указал на занавешенную раму. — Так что ты в любом случае не сможешь сюда проникнуть ещё раз. По крайней мере, без помощи кого-то из наших. А значит, я вполне могу тебя пропустить.

Он тяжко вздохнул, перекатываясь на носках.

— И что ещё ты решил склянчить, маленький вымогатель?

— Почти ничего, — отмахнулся Генри. — Ты никому не расскажешь, что это был я. Даже Терри. Кроме того, ты вообще сегодня меня не видела.

— И всё? — Рейчел скрестила руки на груди, выпрямляясь. — Что ж, можешь на меня рассчитывать. Я не из болтливых. А где же носило нашего юного Тёмного Лорда?

— Ты считаешь, что действительно стоит это спрашивать? — ехидно ответило его темнешейство. — Я вообще-то могу и передумать. Мы, злодеи, очень непостоянные.

Скавен рассмеялась.

— Ладно, прости, — она похлопала его по плечу. — Эта информация только для ближайших соратников.

— То-то же, — вывернувшись, Генри отвесил лёгкий поклон двери и торжественно произнёс в самую щель между занавесками:

— Генри Горбин!

Шторы еле заметно шевельнулись, и дверь в гостиную Слизерина тут же отворилась.

Глаза Рейчел сразу вспыхнули когтевранским любопытством.

— Как это работает? Он запоминает голос?

— Скорее всего, правильные слова тоже нужны. В первый учебный день мы все представляемся сэру Доналу, и дальше должны называть именно ту фразу, которую мы сказали перед портретом. Одному третьекурснику, например, наступили на ногу, когда пришла его очередь, и он ляпнул «Мерлинова борода!». Так вот с тех пор он так и должен себя называть, когда собирается войти.

— Вот как? Надо же, — Рейчел в последний раз оглянулась на чёрные шторы и шагнула внутрь гостиной. — Как бы то ни было, система очень интересная. Очень на вас похожа. Проблемы у слизеринца могут случиться, только если он сам согласится пустить их в свою жизнь.

Генри пожал плечами.

— Тебе в третью комнату по левой стороне, — показал он. — И постарайся убраться отсюда до того, как тебя заметят.

Рейчел, получив своё, уже его не слушала, рассеянно кивнув уже почти у самого входа к Хиггсу.

— Терри!

— Какого Морд... — раздалось изнутри. Но фраза быстро оборвалась.

— Пожалуйста, Скавен! — пробурчал Генри, провожая её взглядом. — Вот так и делай добрые дела!

Прежде чем пойти к себе он подкрался к комнате Терри, чтобы прикрыть распахнутую дверь.

— В лифте что ли роди... Фу-у, мерзость какая!

Лучшие ловцы своих факультетов целовались, пренебрегая существующими квиддичными правилами. Терри был настолько поглощён процессом, что, кажется, даже подзабыл, что совсем недавно чуть не разбился в лепёшку из-за этой самой девушки, которую так отчаянно притягивал к себе перебинтованными руками.

Генри торопливо повернул ручку и в три прыжка вернулся обратно к себе.

«Интересно, — ехидно подумал он. — Какая команда в таком случае считается победителем?»

* * *

«Дорогой Горбин!

Вчера на мне загорелась школьная мантия, и теперь мне нечего надеть, кроме уличной».

Чёрт, это никуда не годится. Генри зарылся руками в волосах. С кончика пера чернила капнули прямо на злосчастное «мантия».

А как ещё написать? Что сказать, чтобы быть уверенным, что Горбин не придёт в бешенство?

«Вчера на мне случайно совсем немного загорелась мантия».

Так что ли? Звучит совсем жалко.

Генри поёрзал, стараясь отлепить приплишие к ногам штаны с начёсом. Мало удовольствия сидеть так, но других попросту не было. Вся надежда была на то, что Скавен не прибили свои же и она всё-таки придёт в библиотеку в назначенное время.

— Генри, тебе не жарко в этом? — Гермиона, так не вовремя подкравшаяся из-за стеллажа, придирчиво оглядела наряд. Что-то в её взгляде напомнило Генри о Кочерге и славных годах в приюте. Он скомкал письмо в быстро сунул его в карман.

— На дворе уже давно не лето, мэ-эм, — хмуро ответил Генри, поправляя воротник душной мантии. — Сквозняки жуткие.

Гермиона покачала головой.

— У вас на Слизерине никто не умеет накладывать согревающие чары? Впрочем, я так и думала.

— Вообще-то как раз у нас способны поддерживать температуру, при которой есть все шансы не околеть, пока делаешь домашку. В отличие от библиотеки. Но, видимо, по сравнению с гриффиндорскими спальнями здесь просто Африка, — Генри оглянулсяна хлопнувшую дверь, надеясь, что это не Скавен. Но та, похоже, либо опаздывала, либо и вовсе его надула.

— Ещё одна такая шутка и получишь по носу, — Гермиона лукаво погрозила указательным пальцем. Насупленные брови с трудом помогали ей изображать суровый вид.

Генри тоже грозно прищурился, поглаживая выдающийся предмет особой гордости.

— Мой нос — это частная. Неприкосновенная. Собственность, — он стукнул по горбинке. — И ещё я где-то слышал, что это признак большого ума.

— Иначе и быть не может! — горячо поддержала его Гермиона. — Поэтому я бы на твоём месте им не рисковала. И вообще-то я тебя по делу искала. Есть кое-что поважнее. Мне кажется, это может быть с связано с...

Она покосилась на группку когтевранцев, облюбовавшую соседний стол. Но те были слишком поглощены бурной дискуссией о различии влияния сортов Anemone на Зелья сновидений, чтобы обращать внимание на чужие разговоры.

— Я понял, — кивнул Генри. — Это насчёт люка? Или к кому-то вернулась память?

Гермиона помогала головой. Она выглядела обеспокоенной, как тогда, у дверей гостиной, где рассказала о случившемся на квиддиче.

— Нет, в Запретном лесу произошло нечто подозрительное.

— В каком смысле?

Гермиона вздохнула, и Генри чуть было не подумал, что она собирается с силами, чтобы произнести то, что она выяснила. Но это было бы слишком не похоже на неё.

Он наклонился поближе, и уже в самое ухо Гермиона прошептала:

— Кто-то убивает единорогов.

Тихие слова выстрелили лобовым оглушающим.

— Вчера ночью Ли Джордан, комментатор на квиддиче, и близнецы Уизли обсуждали свою ночную отработку. Они были очень взволнованы. Говорили тихо, и сразу заметили, что я спускаюсь в гостиную, но из их слов уже можно было кое-что понять, — Гермиона споткнулась, терзая нижнюю губу торчащими зубами. — На отработку Хагрид потащил их в Запретный лес, искать раненого единорога. Бедное животное ещё дышало, но его не получилось спасти.

Однажды, Генри хотел слинять от воскресной службы, спрятавшись от Кочерги на колокольне. И в то самое время, когда он затаился на крохотной площадке, громада колокола сдвинулась, раскачиваясь и куполом смыкаясь вокруг непрошеного гостя. Раздавшийся звон гулом прошёл через всё тело, оглушая даже через зажатые ладонями уши.

Сейчас Генри словно снова очутился внутри звенящего колокола: реальность растворилась в жутком, непрекращающемся гуле, сквозь который еле пробивался сбивчивый горячий шёпот Гермионы.

— Насколько я расслышала, это случилось уже не в первый раз. Здесь в замке, или где-то поблизости есть человек, который регулярно убивает единорогов. Я думаю, что он охотится за их кровью. Они вроде ничего не говорили про рога или гриву... В любом случае, ты в этом лучше меня должен разбираться.

Гермиона нахмурилась, прерывая свою речь.

— Генри? Ты что-то знаешь об этом, да?

— Я... — он неуклюже поднялся с места, пытаясь перепрыгнуть скамью, но запутался в ногах и осел обратно. — Почему ты так решила?

Гермиона растерянно протянула ему руку.

— Ну, ты же мог слышать о единорогах у Горбина или от контрабандистов.

Мокрые пальцы Генри обхватили девичью ладонь. Он поспешно поднялся и машинально выровнял скамью.

— А, это... Да, разумеется, — пробормотал он, оглядываясь на дверь. — Гермиона, слушай, мне срочно надо идти. У нас сегодня Собрание факультета. Уже началось, наверное. Обсудим всё позже, ладно?

Не дожидаясь ответа, Генри развернулся и выбежал из библиотеки, расталкивая когтевранцев, которые нерасторопно поднимались со своих мест, всё ещё продолжая спорить.

Он со всех ног мчался по коридорам, задыхаясь от бешено колотящегося сердца. Несмотря на жаркую мантию его знобило.

Поворачивая к кабинету, Генри ударился плечом о горгулью у края стены. Чертыхнувшись от боли, он ворвался за дверь.

Квирелл сидел за учительским столом, проверяя стопку исписанных свитков. Профессор выглядел расслабленным и даже немного усталым. Не так, как хладнокровный убийца, готовящий новое нападение.

Неужели? Неужели он может вот так просто сидеть после того, что сотворил?

Генри шагнул вперёд, борясь с желанием расшвырять дурацкие листки пергамента, которые сейчас совершенно не имели значения. Волосы прилипли к мокрому лбу.

Квирелл приподнял голову от очередного эссе.

— Генри? Разве я звал тебя? — он звучал даже немного удивлённо. Гораздо живее обыкновенного.

— Вы убили их! — слова вырывались сами собой сквозь сбитое дыхание. Генри почти кричал, выплёвывая обвинения. В висках билось отчаянное желание расшевелить, заставить очнуться. — Это вы убили тех единорогов в Запретном лесу, чтобы добыть их кровь!

Квирелл отложил свитки в сторону и поднялся с кресла. Вместо ответа он отвернулся к гобелену за своей спиной.

— А ты думал, они сдали её добровольно? — профессор качнул головой в тюрбане и вместе с этой фразой в его голос проникло нечто, заменившее собой отзвуки привычных эмоций. Вкрадчивое спокойствие тона перестало быть умиротворяющим, леденея с каждым словом.

Генри попятился, сжимая и разжимая кулаки.

Квирелл наклонился совсем близко, и теперь его безжалостный мёртвый взгляд прожигал Генри насквозь. Ужасно захотелось зажмуриться.

— Считаешь это чудовищным?

Генри ничего не ответил. Он не знал, что вообще можно на это сказать. По дороге в кабинет ему казалось, что как только окажется внутри, всё само объяснится, образумится и станет простым и понятным. В глубине сознания шевельнулся какой-то знакомый ужас. Генри не помнил, где и когда он его испытывал, но ощущение было таким ясным и чётким, что внезапно захотелось бежать.

Вредноскоп зашевелился под мантией, но в эту же секунду Квирелл усмехнулся и печально покачал головой.

— Действительно, друг мой, я считал, что ты куда разумнее остальных. Кто бы мог подумать! Прожив три года у Горбина, ты всё ещё поражаешься тому, что всё самое ценное можно получить только благодаря жертве. Или ты хочешь сказать, что рога вымирающего взрывопотама и русалочьи плавники это мелочи?

— Но Горбин не убивал их сам, — Генри насупил брови, опуская взгляд на деревянные половицы. — Всё приносили контрабандисты.

— А тебе не приходило в голову, что контрабандисты и браконьеры существуют только потому что есть такие люди, как Горбин? Которые платят им за то, что они убивают и нелегально провозят через границу редчайшие ценные рога, клыки и шкуры?

Генри нащупал вредноскоп и сжал его в пальцах, успокаивая.

— Ответь мне что-нибудь, Генри, — голос профессора вновь стал мягче. Он не требовал, только просил.

Волчок в последний раз шевельнулся и настороженно притих.

— Я не думал, — прошептал он.

— Что?

— Я не думал об этом! — Генри резко вскинул голову. В горле нарастал ком. Тошнило и хотелось плакать.

— Возможно я ошибаюсь, но, кажется, пришло время задуматься, — тихо проговорил Квирелл. — Любое волшебство имеет свою цену. И стоит ли жизнь единорога дороже возможности приготовить Эликсир, дарующий вечную жизнь?

Генри молчал, закручивая верёвочку вредноскопа. Тот издал тоненький свист.

«Знаю, — мысленно ответил он обоим. — И что с того?»

— Поразмышляй на досуге, — с подчёркнутым равнодушием заключил профессор. — Вернёшься, если хватит духа. Впрочем, нет, значит нет.

Генри кивнул и молча покинул класс. Вся ярость улетучилась, а опустевшее место зияло непонятной сумбурной дырой, жадно приманивающей тягостные мысли. Они путались, спотыкаясь и сливаясь между собой. У него был миллион вопросов и не было в мире никого, кому можно было задать хотя бы один из них.

Ноги привели Генри к лестнице на Астрономическую башню. Он поднялся на пару пролётов, а затем обессиленно опустился на ступеньки и заплакал.