Баньип (джен)

После завтрака Урасима отбыл по каким-то своим делам, а Лиам и МакНейр отправились наконец в офис, где внезапно для себя застали Венделя. Тот сидел в общем зале, заняв кресло Урасимы, и что-то быстро расчерчивал на листе бумаги. Пани Доновска стояла рядом с ним и водила палочкой по его то ли рисунку, то ли чертежу.

— А этот что тут делает? — вполголоса пробормотал Лиам, но Вендель его расслышал и послал недобрый взгляд.

— «Этот» с раннего утра на ногах и делает вашу работу, молодой человек, — резко сказал он. — Ту, что вы не доделали. Перед рассветом ваш аборигенный дозорный попытался провести по реке съёмочную группу, пятнадцать человек на моторных лодках.

— Вот зараза, — пробормотал Лиам; и было не вполне ясно, кого он имеет в виду.

— И я прибыл сюда лично, чтобы узнать, что мне дальше делать с нарушителями, — продолжал Вендель, — потому что мне они там не нужны. Пока что они заблудились в протоках.

— Там же баньипы! — ужаснулся Лиам.

Вендель презрительно фыркнул.

— Разумеется, jungr Kerle⁽¹⁾, я разделил пространство. Так что мне не делать с этим сбродом, Frau Direktorin? — обратился он к Доновской.

— Freulein, — поправила его Пани, — да отпустите вы их, Виктор, и дело с концом. А с местным волонтёром я сама потом разберусь.

— Выходит, вы всё же побывали на реке, профессор? — позволил себе полюбопытствовать МакНейр.

Вендель прищурился на него сквозь очки.

— Не помню, чтобы вы у меня учились, — заявил он, — вы слишком молоды. Разумеется, я никуда не выбирался. Карта, всё по карте. Если местность запечатлена, с ней можно делать что угодно. В разумных пределах. Я как раз набрасываю для Доновской копию. Делать её досконально слишком тяжело, но для нужд головной конторы и копии хватит. Там будут сигнальные чары, привязанные к зоне, этого достаточно.

— Определённо не учился, — подтвердил МакНейр, — вы ведь не преподавали в Хогвартсе.

— Отчего же, — равнодушно ответил Вендель, — я читал дополнительный цикл по чарам для шестого и седьмого годов обучения. С сорок третьего по сорок пятый год, до ареста. Ваш отец или дед могли быть среди моих студентов. Извините, не представляю, сколько вам лет.

— Не знал, — сказал МакНейр. — Мне вы больше известны как строитель Нурменгарда.

— Восстановитель, — поправил его Вендель. — Вождь использовал остатки более древней постройки. Предположительно, времён Ётунов, они же Турсы. Мы её восстановили и перестроили. Однако я рад встретить в вашем лице европейски образованного человека, знающего историю. Более юные сотрудники этой организации не таковы, к сожалению.

— Я буду в аппаратной, — сказал Лиам и выскользнул из зала.

— Ну, положим, Этцеля вы недооцениваете, — усмехнулась Доновска.

Вендель презрительно скривил рот.

— Этот молокосос не достоин фамилии, которую носит. Он не ценит столь славного родства.

— Слава бывает очень разной, — заметила Пани, — вам ли не знать.

Немец поджал губы и не ответил. Встав, он принялся собирать разложенные по столу писчие принадлежности.

— Касательно карты я вам всё пояснил, — сказал он. — Если появятся какие-то сложности — обращайтесь. Нарушителей я направлю к Норманби, они попадут в туман и уверятся, что легко отделались. Вам отловить их проводника?

— Не стоит, — покачала головой Доновска, — Лиам позднее разыщет его.

— Как угодно. Вы слишком снисходительны к этому безответственному сброду, — фыркнул Вендель. — А теперь, если вас не затруднит, проводите меня к очагу.

Он взял пенал, и они вместе с пани Доновской вышли в коридор.

— Ушли! — громко объявил МакНейр.

Лиам осторожно заглянул в зал, снова исчез и вернулся с ноутбуком под мышкой.

— Меня трясёт от этого типа, — заявил он, забираясь с ногами в кресло. Раскрыл ноутбук и застучал по клавишам.

МакНейр присел на краешек стола.

— Ты знал, что настоящая фамилия Венделя — «фон Хайдельберг»? — спросил он как можно более небрежным тоном.

— Настоящая как раз «Вендель», — рассеянно отозвался Лиам. — Он родом из Хайдельберга, а у Венделей на тот момент было что-то с репутацией, поэтому он переименовался, когда начал преподавать. Ну или когда примкнул к Гриндельвальду, не знаю уж что там за чем шло. А чего?

— Да так, интересно, — ответил МакНейр. — А откуда ты об этом знаешь?

Лиам вздохнул и отвлёкся от своего занятия.

— Так архив же, — сказал он. — И я тебе о нём рассказывал, между прочим. Там досье на всех сотрудников, штатных и внештатных, с пятьдесят шестого года. Твоё, кстати, тоже. Хочешь, прочти на досуге. Там много интересного. У нас есть копия архива Скримджера, который был вашим министром, например. Или несколько личных архивов из Европы, но они в основном либо на латыни, либо на немецком, так что в душе не чаю, что там.

— Ты хочешь сказать, что все знают, что Вендель был сторонником Гриндельвальда? — недоверчиво спросил МакНейр. — Вот так просто?

Лиам ещё раз вздохнул и покосился на экран.

— Да знают, конечно. Все, кому нужно — знают. Уолл, поверь, всем просто пофигу, кто там кем был. И на тебя, кстати, тоже, если ты к этому ведёшь. У нас работал один немец, как раз перед тем, как Мик-Джей перевёлся к нам с Северной Территории, так он шутил, что в Австралии действует принцип Мимира. Это который скандинавский великан, что ли.

— Какой-какой принцип? — недоуменно переспросил МакНейр.

— «Кто старое помянет, тому глаз вон». Это типа Мимир так Вотану говорил. У нас полно всяких приезжих, но всё своё прошлое, включая говнище и междусобойные разборки, они оставляют за нашими границами. Кто с этим не согласен, тех доедают крокодилы, динго или акулы, смотря где несогласие проявится. Такие дела.

— И ты читал моё досье? — всё-таки не удержался от вопроса Уолден.

— Да мы все читали. Это же надо для работы, ну с кем предстоит иметь… эти, как их, дела, вот. Хочешь, моё почитай. Или вот досье Пани. Про Урасиму там, правда, мало, потому что он у нас вообще-то в бегах.

— Скорее, в эмиграции, — сказал мимоходящий Урасима, и МакНейр задался вопросом, как тому удаётся всегда оказываться рядом в такие вот моменты. — Мою голову оценили довольно высоко, и я буду огорчён, если кто-то из коллег случайно проговорится кому не надо, что я ещё жив. На Хребте Дракона полагают, что моё судно разбил исонадэ. Я бы не хотел их разубеждать.

— Об этом ты, кстати, не говорил, — упрекнул его Лиам.

— К слову не приходилось, — безмятежно улыбнулся Урасима и ушёл.

Лиам уткнулся было обратно в ноутбук, но, кажется, потерял мысль. Он теребил усы, косички, мочку уха и никак не мог вернуться к своей писанине.

— Это по работе? Или ты что-то основательное пишешь? — полюбопытствовал МакНейр. Его занимало не столько содержание, сколько сам процесс работы за «компом», но он пока стеснялся расспросить прямо.

— Письмо. Я рассказываю Сабрине, что с нами приключилось. Её интересует наша работа. Жаль только, никакую картинку не прикрепить. Представляешь, детёныш баньипа! Их же почти никто не видел! Эх, плохо, что из воспоминания нельзя сделать колдографию...

— Почему нельзя? — внезапно спросил кто-то. Лиам и МакНейр вздрогнули от неожиданности, они не слышали ни шагов, ни звука открываемой двери.

— Почему нельзя? — повторил вошедший Этцель. — Чары почти как при волшебном рисовании, принцип тот же.

— Но это в самом деле не... — начал было МакНейр, но Лиам зашипел и замахал на него руками, а потом повернулся к Этцелю и спросил с несколько ненатуральным воодушевлением:

— Так ты полагаешь, что можно?

Этцель пожал плечами.

— Ну, я сделал. С растворами и основой пришлось повозиться, а воспоминание мне помог извлечь Тадао-сан.

— То есть он знал, что ты можешь сделать колдофото из воспоминания и молчал? — вскипел Лиам.

— Он не знал, — терпеливо объяснил Этцель, — просто помог с воспоминанием и не расспрашивал. Он, в отличие от тебя, очень тактичный человек.

— Ты в самом деле сделал колдофото по чьим-то воспоминаниям? — переспросил МакНейр.

Этцель недоуменно вскинул брови.

— Я уже сказал. Хотите посмотреть, что получилось? Первый снимок я не покажу, там личное, а вот несколько видов вышли очень хорошо. Сейчас принесу, если вам интересно.

— Нам интересно, — быстро сказал Лиам, — нам очень интересно. Неси скорее.

Этцель пересёк общий зал и скрылся за дверью, которой, как МакНейру помнилось, раньше не было.

— Что это за дверь? — спросил он. — Потайная?

Лиам посмотрел на дверь.

— Нет. Просто Этцелю понадобилось, чтобы здесь была дверь. Он не помнит, что её не было, и она появилась. Это часть их взаимоотношений со зданием офиса. У них практически роман. Я не вникал, если честно.

— Ничего себе. — МакНейр озадаченно потёр лоб. — А про колдографию из воспоминаний — это он серьёзно, как думаешь?

— Скорее всего да, — кивнул Лиам. — Это точно не розыгрыш. У него не очень с чувством юмора. Зато офигенски круто со спонтанным волшебством. Когда он не знает или не помнит, что что-то невозможно, он просто решает задачу. Ну, делает, что ему нужно, если может представить, как. Пани говорит, это у них семейное. Единственно, он повторить не всегда может. Он бывает очень крутым, наш Этцель. Так-то.

— А мне показалось, ты его недолюбливаешь, — заметил МакНейр.

Лиам сощурил правый глаз и почесался.

— Ну, — сказал он, — вообще-то он меня довольно часто бесит. Он бывает тормозным, замкнутым, с ним не прикольно вместе проводить время, это вот всё. Хотя, по правде, дело совсем в другом. Я же тут был самым младшим, когда меня взяли. И довольно долго. Для меня Пани и Урасима были всегда, другие менялись и были в основном... ну, как минимум клёвыми и интересными. А я младший, и мне всё объясняют и всему учат. И тут года четыре назад появляется этот бледный. Думаю, я просто ревновал. Но это секрет, — он ухмыльнулся.

— Конечно, — кивнул МакНейр.

Этцель вернулся через обычную коридорную дверь и принёс три колдофото в тонких простых рамках. На одном было запечатлено раннее утро в Брисбене (как значилось на подписи в верхнем углу) — тонкая розовая полоска неба над морем, чайки и далеко в море мелькает одинокий парус. На другом две кукабарры делили толстую колбаску. На третьем — пани Доновска надевала мотошлем и стремительно уносилась по шоссе.

— Зашибенски круто, — сказал Лиам. — А повторить сможешь?

— Думаю, что да, — Этцель задумчиво ухватил себя за подбородок. — Только нужен менталист. Я сам не умею извлекать воспоминания и не возьмусь с этим экспериментировать. Тадао-сан объяснил мне, почему это опасно.

— Я тоже не умею, — Лиам погруснел, но тут же с надеждой обернулся к МакНейру, — Уолл, а ты?

— Если тебе нужны воспоминания про баньипа, то свои могу извлечь сам, — сказал МакНейр, — а вот за твоими не полезу. Я не легилимент. А воспоминания при этом теряются, или я смогу их вернуть?

— Мои остались как были, — сказал Этцель, — ну или я не заметил разницы. Так что, мы пробуем?

МакНейр сосредоточился и прикоснулся палочкой к виску. Потянулась серебристо-воздушная нить. Этцель мигом наколдовал пробирку и бережно принял в неё воспоминание.

— Только, — сказал он, — мне нужно будет поместить его в себя. Вы не против, Уолден? Проектор я пока не придумал, приходится проводить образы через собственную память. Наверное, это можно как-то обойти, чтобы избежать лишних аберраций, но пока так.

— Да не против, конечно, — ответил МакНейр. — Делай всё как надо. Мне и самому будет интересно посмотреть на всё со стороны.

Этцель кивнул и ушёл, бережно унося пробирку.

— Кстати о памяти, — сказал МакНейр. — Как бы мне отправить письмо? Даже записку. Домой, в Шотландию. Мне ведь это не запрещено? — спросил он с некоторым сомнением. Вроде ничего такого не было в его бумагах — но, возможно, он просто забыл.

Лиам задумчиво вытянул губы.

— Ну, — сказал он, — птичьей почтой будет долго идти. Я могу послать как официальную депешу, а Саби потом перешлёт совой. И ответ, наверное, сможет переслать. Думаю, не спалимся.

— Кто это — Саби? — полюбопытствовал МакНейр.

— Сабрина, моя д… — начал Лиам и быстро поправился, — моя знакомая в британском МинМагии. Хорошая такая. Мы с ней переписываемся. Думаю, она не откажет. Я спрошу в конце письма.

МакНейр хотел было снова уточнить насчёт запрета или разрешения ему на переписку, но вернувшаяся в этот момент пани Доновска ему помешала.

— Лиам, солнце моё, — сказала она, — надо что-то решать с твоим соплеменником. Таскать в «красную» посторонних, да ещё мугги — очень плохая идея. Я понимаю, что его нанял Макс, который сам по себе тот ещё кадр, но считаю, что разбираться должен ты.

— Разберусь, — кивнул Лиам. — перебросим его в Лейкфилд, там всего две «жёлтых» зоны, от Лягушки вреда не будет. Нагадит ещё раз — выкинем.

— Так и сделай, — согласилась Пани, явно собираясь вновь уйти.

— Э, шеф, ещё такой вопрос, — Лиам вскинул руку, — тут Уолден хочет отправить домой письмо. Мы можем оформить как депешу?

— Можем, но зачем? — удивилась она. — Пусть он напишет, отсканируй, перешли электронной почтой. Твоя девица наверняка сможет распечатать и отправить. Расходы ей оплатим.

— Сабрина — не моя девица! — свирепо прорычал Лиам. — Мы просто состоим в переписке. У нас культурный обмен.

Пани смерила его снисходительным взглядом, улыбнулась и ушла, а Лиам с каким-то остервенением уставился в экран.

МакНейру же делать было нечего. Можно было бы уйти домой, но ему очень хотелось, во-первых, всё-таки отправить то письмо, а во-вторых, дождаться снимков. Если они выйдут, разумеется.

Этцель вместе с колдографиями появился часа через полтора, и всё это время МакНейр задумчиво стоял у окна и наблюдал за перепархивающими с ветки на ветку попугаями.

— Круто-круто, — восхитился Лиам и наконец оторвался от ноутбука. Поразглядывав снимки, он спросил с азартом: — Слушай, а как ты думаешь, их можно заснять на веб-камеру? Тогда можно будет смонтировать в небольшой фильм. Камера увидит колдофото?

— Какой смысл гадать, — рассудительно ответил Этцель, — давай просто попробуем. Я пока ничем не занят.

— Отлично! — Лиам просиял. — Если получится, буду должен. А потом ещё и мои воспоминания добудем, я попрошу Тадао, — заявил он с восхитительной бесцеремонностью.

— Ладно, — легко сказал Этцель. Честно говоря, эта лёгкость Уолдена не то чтобы пугала, но изрядно настораживала. Слишком хорошо он представлял себе, что может натворить такой вот гений, окажись он не в том месте не в то время. — Но тогда с тебя оборотка с твоим волосом.

— Да не вопрос, — согласился Лиам, но тут же прищурился: — А тебе зачем?

— Хочу проверить на деле один совет. Схожу в пару мест в твоём облике, познакомлюсь с какой-нибудь девушкой. Мы настолько не похожи, что сразу будет понятно, нравлюсь я сам или моя внешность. Не волнуйся, я не здесь буду кадрить, смотаюсь в Сидней.

МакНейр подавил смешок, однако же разочаровывать Этцеля не стал. Они ещё в школе наэкспериментировались, и Уолден отлично знал, что внешность — это далеко не всё. И не так много и решает, как принято считать. Хотя, конечно, кое-что даёт — ну, или отнимает. Как получится.

— Да не вопрос, — повторил Лиам, — только скажи, куда конкретно в Сиднее ты собираешься. Насколько я помню, ты не любишь драться.

— Драться? — переспросил Этцель недоумённо.

— Ага, — Лиам ухмыльнулся. — Я тоже гулял в Сиднее, прикинь. В бурной юности. И думаю, что меня помнят. Так что я тебе лучше заранее скажу, где мне могут быть не рады.

* * *

«Привет, Саби. Я рассказывал тебе про милого зверька, с которым мы повстречались. Теперь ты можешь на него посмотреть. Мы сделали колдофото, а я потом переснял через веб-камеру. Это секрет, ещё никто посторонний не видел. Но тебе можно. )))

МакНейр оказался отличным парнем. Он кажется очень надёжным. Может, в прошлом он и натворил бед, но сейчас у него есть возможность начать новую жизнь, и это круто, по-моему.

Кстати, хочу попросить тебя об одолжении. Он хочет послать записку одному человеку, своему деду. Но обычными способами это долго и небезопасно. Я мог бы послать тебе скан, а ты распечатаешь и пошлёшь по адресу. И потом ответ обратно, если будет, тем же путём. О расходах не беспокойся. Скажи, сколько нужно, переведу через гоблинов, за пару дней дойдёт. Поможешь?

ps. Мне предстоит одна опасная вещь, которую я долго избегал сделать. Но сейчас старшие объяснили мне, что она неминуема, и что у меня неплохие шансы уцелеть. Давным-давно я сдуру влез в один ритуал и не закончил его. Мне было очень страшно, и я всячески избегал завершения, но теперь всё иначе. В ближайшее благоприятное время сделаю всё как надо. Я почти не боюсь, разве что по старой памяти. Мне будет легче, если ты тоже будешь в меня верить. Как и другие важные для меня люди.

Я рад, что ты есть.

Лиам».

1) «Парень» (с уничижительным оттенком; шваб. диал.)

Вернуться к тексту