Да здравствует король! (джен)

Глубокой ночью вывести из конюшни своего коня Моргаузе никто не помешал. Стража, переглянувшись, пожала плечами и не стала препятствовать женщине: её желание покинуть Камелот ночью они истолковали так — потерпев поражение, залечив раны, воительница пожелала уехать без свидетелей, чтобы избежать любопытных взглядов и перешёптываний в народе. Стук копыт по мостовой затих, стоило Моргаузе скрыться за поворотом, и если бы стражники проявили любопытство, то их коллеги, охранявшие ворота, сказали бы, что мимо них никто не проезжал.

После того, как Моргауза устроила «встречу» Утера и Артура, обездвижила слугу Пендрагона, вложила кинжал в руку принца и переместилась вместе с ним к покоям «короля», ведьма оставила Артура и направилась к конюшням. Затем, оказавшись в сумраке ночных улиц, — вернулась в свою полуразрушенную обитель, ещё хранившую память времён до охоты на магов, до Чистки, до гонений…

Женщина прикрыла глаза. Кто бы знал, что дух настоящего Утера так удачно обнаружится в стенах Камелота: чтобы его найти, понадобился лишь артефакт, способный указать призрака — незаменимая вещь в местах массовых убийств и казней друидов и магов. Если бы ей удалось узнать причину отсутствия старшего Пендрагона в своём теле, понять, с каких пор он тенью следует за самозванцем — она бы нашла способ избавиться сразу от обоих. А так… Она не находила способа призвать Утера — просто сделала вид, что способна на это. На самом деле, Утер Пендрагон был рядом всегда — находился неподалёку от «короля». Призрак, душа — не столь важно, кем он был. Главное, что заклинание на краткий миг позволило сделать его видимым; вплетённое в магию второе — отчасти сковать волю, однако не до конца. Под влиянием присутствия Утера внушить Артуру свои мысли не составило проблем: юный наследник, сбитый с толку недовольством отца, сам надумавший, какие чувства и эмоции испытывает Пендрагон — добыча лёгкая. И это сыграло ведьме на руку.

Моргауза была собой довольна: в один день она настроила против самозванца и Артура, и Моргану. Кто пойдёт против него первым — не имело значения.

Ведьма посеяла зерно сомнения в подопечной короля, открыла ей глаза на обман, раскрыла карты, тайны, которые от неё скрывали — и Моргауза не сомневалась, что Моргана не станет терпеть подобного отношения и потребует справедливости. Скорее всего, первым делом придёт на встречу в день полной луны, чтобы сказать, что она на стороне Моргаузы и хочет иного будущего для Камелота, будущего, в котором в королевстве вновь воцарится магия. А там убедить в необходимости свержения Утера и Артура — дело случая…

Что касается принца… Он должен убить самозванца. Это необходимо, чтобы в освобождённое тело Утера вернулся настоящий Пендрагон. В таком случае даже Древней Магии не под силу будет снова повторить фокус с поселением «королей» в одном теле, ведь по какой-то причине самозванца не перенесло в королевство в своём теле, а вселило в Утера. Почему тогда Пендрагон сейчас лишь дух, Моргауза не знала; впрочем, она не думала, что это заслуживает внимания.

Ведьма приблизилась к кристаллу, способному поведать ей о происходящем, и провела кончиками пальцев по светящимся граням. Её интересовала судьба самозванца…

В следующее мгновение Моргауза с силой ударила сжатой в кулак ладонью по алтарю. Король и Артур сидели на полу, прислонившись спиной к стене, и мирно беседовали. Кинжал, вручённый принцу ведьмой, лежал в стороне, отброшенный за ненадобностью. Самозванцу и принцу даже кто-то — Моргауза не находила информацию, кто именно, важной — подавал кружки с водой.

Ведьма отвернулась, и картинка с кристалла исчезла.

Значит, план не удался. Что ж, вся надежда на Моргану.

* * *

«Жизнь в обмен на жизнь. Баланс нужно блюсти».

Эти слова произнесла Нимуэ, когда Александр прибыл на остров Авалон, чтобы просить Жрицу сохранить жизнь Мерлину. Платой за спасение одного должна была стать жизнь другого — и пожертвовать собой ради друга рискнул, несомненно, самоотверженный и славный юноша, который, несмотря на своё низкое происхождение, обладал многими чертами, свойственными рыцарям. Ланселот.

Когда Александр принял Ланселота, Утер пожалел о том, что магия оставила его в здравом уме и твёрдой памяти: быть свидетелем подобной вседозволенности и крайнего неуважения к традициям и законам и не иметь возможности что-то с этим сделать — с таким Пендрагон долго смириться не мог. За отсутствием способности высказать или хоть как-либо продемонстрировать своё недовольство, Утеру пришлось скрепя сердце наблюдать за тем, как простолюдин становится на одну ступень со знатнейшими и благороднейшими мужами королевства.

Затем Пендрагоном овладели смятение и растерянность: подумать только — какой-то крестьянин расправился с грифоном, не уступив рыцарям ни в храбрости, ни в умении! И с каждым новым ударом, который обрушивала на Камелот злосчастная магия, действиями всё больше доказывал, что занимает своё место отнюдь не из-за дурости самозванца. Это осознание далось Утеру нелегко, и принял он его не сразу: возражения и сомнения следовали за королём неотступно, подогревая его желание сразу же по возвращении избавиться от Ланселота, и всё же мнение Пендрагона изменилось — в тот момент, когда Ланселот, заметив, что Канан целится в Артура, загородил принца собой. Да, вмешательство Александра помешало геройской смерти, и всё же именно тогда Утер понял, что может доверить Ланселоту жизнь своего сына.

На острове Пендрагон в этом убедился, и пусть на этот раз бесславной кончине препятствовал уже Мерлин — сути дела то не поменяло: Ланселот, не раздумывая, готов был пожертвовать собой, и Утер понимал, что, окажись на месте колдуна — о котором никто скучать бы не стал, а самому Пендрагону стало бы гораздо спокойнее, исчезни мальчишка из жизни принца — его сын, Ланселот поступил бы так же.

Друзья — это роскошь, которую Утер позволить себе не мог. Если доверять кому-то, велика вероятность, что близкое знакомство навредит — не раз Пендрагон обжёгся, ведь когда-то он и Нимуэ называл своим другом. А она сотворила худшее предательство из возможных — убила единственную женщину, которую Утер любил… Король Камелота утешал себя мыслью, что Артур — всего лишь юный, неопытный, доверчивый мальчишка, с чувствами которого пока легко играть, — и когда-нибудь он поймёт: чем ближе ты кого-то подпускаешь к себе, тем уязвимее становишься, и тем больше вероятность поддаться чужому влиянию — позволить себя переубедить, позволить внушить себе другое решение…

Они — и Мерлин, и Ланселот — полезны. Не более. Нужно относиться к ним, как к инструментам, хорошо выполняющим свою работу. И если Ланселот умрёт вместо Артура — значит он достоин места рыцаря. Потому что именно это Пендрагон ждал от верных защитников Камелота.

«Жизнь в обмен на жизнь. Баланс нужно блюсти».

Когда Нимуэ щёлкнула пальцами, барьер, возведённый друидами, пал, и освобождённая магическая сила оглушила короля. Утер пришёл в себя, когда с уст Александра слетело три слова: «Ты убьёшь Артура». Этого — погубить сына руками отца — он позволить не мог.

Злость придала сил. И всё же победить могущественную ведьму оказалось непросто, и если бы не способность Мерлина управлять погодой, кто знает, чем бы всё закончилось.

Пендрагон понял значение слов Нимуэ, когда она умерла. Его душу выдернуло из собственного тела, и остался только самозванец.

Утер был горд, когда Артур потребовал, чтобы Александр всё ему рассказал: принц заметил подвох, подмену, понял, что человек, которого он называл отцом, совсем таковым не является, — и из него словно выбило весь дух, стоило Артуру… разочароваться. Пендрагон бы понял гнев, ненависть, желание немедленно избавиться от самозванца; он бы понял секундную заминку, удивление, мгновение на осознание — а затем нанесение удара. Но Утер не ожидал промедления, нежелания возвращать настоящего короля. Отца.

И тогда он стал наблюдать: Пендрагону нужно было понять, как Александр воздействует на его сына и почему Артур беспрекословно его слушается. Должна была быть причина: магия, внушение, угрозы — что угодно! Но не добрая воля. Нет.

* * *

Мерлин мчался по коридору к королевским покоям и мысленно ругал строителей замка: это ж надо было разместить гостевые и королевские комнаты не просто на разных этажах, так ещё и в разных частях! Месторасположение помещений для слуг, которым отводилось своё крыло, было понятно: негоже простому люду лишний раз мозолить глаза вельможам, — но вот гостевые покои, в которых часто останавливались и приглашённые лично Утером, и хорошие знакомые Пендрагонов, можно было построить и поближе. Или это просто Утер настолько всем не доверяет…

Взбежав по лестнице, умудрившись не споткнуться — Артур бы удивился подобной грации и аккуратности — юный чародей, петляя по коридорам, наконец-то достиг дверей в королевские покои, с лёгким оттенком сумасшествия улыбнулся покосившимся на него стражникам, прислушался — слишком тихо! — толкнул дверь, влетел в комнату… и застыл, остановленный Морганой. Девушка преградила ему путь, упёршись ладонью Мерлину в грудь, и кивком указала на Александра и Артура, сидевших рядом и не спешивших друг друга убивать.

Мерлин выдохнул — он зря беспокоился и спешил.

— Ты пропустил самое интересное, — отвлёкшись от беседы, подмигнул волшебнику Косаткин.

Для того, кому могла грозить смерть, мужчина выглядел слишком непринуждённым. Настроение Александра казалось приподнятым, бодрым, и юноша нахмурился, начав подозревать, что всё случившееся в гостевых покоях — лишь иллюзия, насланная Моргаузой с целью… запутать? показать свои возможности? напугать? Решив не строить теорий и не терзаться сомнениями, волшебник обогнул Моргану и, спросив:

— Расскажете? — сел напротив короля и принца, подогнув под себя ноги, настроившись получить объяснения.

— Нет, мы унесём эту тайну с собой в могилу, — слишком серьёзным тоном, чтобы маг ему поверил, произнёс Артур. — Нечего особо говорить, — не выдержав и усмехнувшись, покачал головой Пендрагон.

— Не вы ли собирались избавиться от нашего дорогого гостя? — маг моргнул. — Кто помешал?

— Здравый смысл, — ткнув пальцем в потолок, торжественно заявил Косаткин.

— Возможная кончина не испортила вам настроения, я гляжу, — насупился волшебник: ему никто не собирался ничего объяснять. Значит, как что-то случается, так сразу «Мерлин, разберись и доложи!», а как ему интересно, что же произошло, так «понимай как хочешь».

— Напротив — взбодрила.

Мерлин вопросительно поглядел на Моргану через плечо. Девушка предпочла сделать вид, что интереса чародея не заметила, и, приподняв брови, посмотрела на Александра. Тот кивнул и поднялся.

— Мы вернёмся нескоро. Отдохните пока, — улыбнулся Косаткин.

— Секреты до добра не доводят, — обиженно пробормотал Мерлин, провожая Александра и Моргану взглядом. Они покинули королевские покои, решив оставить их с принцем без информации, куда идут.

— Согласен, Мерлин, — Пендрагон хлопнул себя по коленям и встал. Маг, приняв помощь в виде протянутой руки, последовал его примеру. — Идём, последуем совету отца и прогуляемся. Расскажу. Великой тайны здесь нет.

* * *

Лезвие холодило незащищённую кожу горла — незнакомое, неприятное, тревожное чувство опасности. Не в первый раз он находился на волосок от смерти, — если рассматривать встречи с грифоном, аванком, Нимуэ, разбойниками, наёмными убийцами, охотником на ведьм, троллем и прочими гостями Камелота, то складывалось впечатление, что опасность их преследовала на каждом шагу, — и всё же ощущение реальной угрозы возникло впервые: ранее рядом всегда был Мерлин, готовый принять удар на себя, защитить, спасти, — сейчас же чародей отсутствовал. Возможно, он прибудет, как обычно, в последний момент, однако риск был сейчас.

Александр понимал, что Артур не властен над своими действиями. Опасения сбылись — Моргауза повлияла на Пендрагона. Магия то была или слова были — или всё вместе — Косаткин не знал. Но желаемого, очевидно, ведьма добилась.

Для Морганы временная невменяемость Артура тоже секретом не являлась, поэтому девушка, сцепив пальцы в замок, не знала, что ей делать: вмешаться, применить заклинание, связать Пендрагона и оставить его приходить в себя; или же позволить Александру, раз он пока не предпринимает никаких активных действий, следовать намеченному плану, насколько бы глупым и безрассудным тот ни был. Колдунья прерывисто выдохнула.

— Один верный удар, — снова бесцветной интонацией слетело с губ околдованного принца.

— И я умру, — Александр сглотнул. Лезвие кинжала оцарапало кожу. Неприметная светлая полоса быстро приобрела кровавый оттенок.

— Тебе страшно? — в глазах Пендрагона мелькнуло сознание.

— Нет, — Косаткин смотрел прямо на принца.

«Борись, — прозвучало в голове голосом отца, — не позволяй магии тебя дурманить. Ты сильнее — справишься».

Власть чужих слов медленно угасала. Артур почувствовал, как кто-то легко сжал его плечо. Он моргнул — Александр смотрел ему прямо в глаза. Ни тени сомнения или страха, только уверенность, что Пендрагон не причинит ему вреда и справится со своими внутренними демонами. Руки мужчины были слегка разведены в стороны и повёрнуты ладонями к принцу — жест означал, что Косаткин ни нападать, ни защищаться не собирался.

Едва ощутимое чувство чужого прикосновения ушло, а вместе с ним — покинул голову и голос ведьмы. Картина перед глазами прояснилась, и Пендрагон пару раз моргнул, смахивая остатки наваждения.

— А я так старался играть убедительно на случай, если Моргауза сейчас за нами следит, — разжав пальцы и уронив кинжал на пол, вздохнул Артур.

На Александра он смотрел виновато, и мужчина понял: этой фразой Пендрагон хотел разбавить напряжение, в котором все пребывали, пока он не контролировал собственные действия. Подопечная короля, тоже осознавшая это, медленно, шумно выдохнув, равнодушно произнесла:

— Получилось отлично, — и нервно фыркнула. — Я поверила.

— У тебя непревзойдённые актёрские способности — сомнений, что ты можешь претворить угрозу в жизнь, ни у кого не возникло, — опустив глаза к полу и невзначай толкнув ногой кинжал в сторону, признался Косаткин.

— Прости, — прошептал Артур.

Извинения всегда давались ему непросто: отец повторял, что не пристало наследнику престола признавать свою неправоту и просить прощения — вместо этого можно отменить приказ и сменить гнев на милость. «Король всегда прав», — эту фразу Утер Пендрагон произносил, когда маленький Артур пытался спорить. На счастье Утера, сын быстро осознал, что убедить отца в чём-то у него не получится, и перестал пытаться. Да и пойти против воли короля ему никогда не удавалось — слишком велико уважение, слишком высок страх увидеть в глазах отца разочарование. И Моргауза перенесла опасения из подсознания в реальную жизнь, когда устроила ему встречу с королём…

Стоило прикрыть глаза, и перед внутренним взором тут же вновь возникла полупрозрачная фигура Утера Пендрагона: с идеальной осанкой, вздёрнутым подбородком, суровым и тяжёлым взглядом; несмотря на все обстоятельства — величественная, гордая, несломленная, всем своим видом выражающая готовность в любой момент вернуть себе трон и сокрушить врагов королевства, начиная наиболее опасными в лице Моргаузы и заканчивая мелкими сошками в виде Александра.

Пендрагон боролся со своими демонами: они заманивали в свои сети тщеславными обещаниями, что при Александре Артуру не нужно оглядываться на отца, чувствовать себя его тенью — ведь он впервые понял, что можно находиться не на вторых ролях — и что с гостем из будущего он добьётся большего, так как король не заберёт все лавры себе. Эти же демоны шептали: верни Утера — и Мерлина ждёт костёр, а Моргану тюрьма. Принц подобного исхода не желал.

Артур опёрся спиной о стену и сполз по ней вниз. Нельзя больше откладывать, искать отговорки. Если так пойдёт и дальше, то он потеряет самого себя. Открыв глаза, запрокинув голову и обращаясь к потолку, Пендрагон как можно равнодушнее проговорил:

— Я хочу найти отца.

«Хочу показать ему, чего стою. Хочу доказать, что он не прав».

— Это естественное желание, — Александр, терпеливо ждавший, пока принц примирится с собой и заговорит, неспешно опустился рядом. Моргана, до конца не решив, остаться ей или уйти, чтобы чем-то себя занять, подошла к столу и налила в кружки воды. Затем передала их Александру и Артуру.

— Как думаешь, что с ним случилось? — вода была ледяной и отрезвляла быстро. Пендрагон дёрнулся и посмотрел на Косаткина — на этот раз осознанно.

— Вот найдёшь — и узнаем, — развёл руками мужчина. — Я способностями гадалки не обладаю и превратности судьбы мне неясны. Как здесь говорят — «на всё воля Древней Магии»? К ней бы не помешала инструкция.

— Четыре, — улыбнулся Артур. — На каждого.

Александр безрадостно кивнул, соглашаясь.

Мирную беседу прервал влетевший в королевские покои Мерлин, и Косаткин в тысячный раз убедился, что стража у дверей — лишь дополнение для создания присущей замку атмосферы, так как они не только не задержали Артура, явно настроенного не на мирный лад, но и пропустили слугу, собственно, не имевшего прямого отношения к королю, — и это посреди ночи.

* * *

Килгарра визиту Морганы в свою темницу рад не был. Он не верил, что в сердце ведьмы способны прорасти семена доброты и верности, и искренне считал, что все её слова — притворство, направленное на то, чтобы втереться в доверие, а затем предать. Дракон перевёл взгляд жёлтых глаз на Александра, забравшегося на излюбленный валун, предоставившего Моргане право самой рассказать, зачем, собственно, они сюда явились, и прищурился: наивность и стремление видеть в людях лучшее до добра не доведут. Впрочем, он предупреждал и предостерегал, и то, что к его словам не прислушались — проблема Косаткина.

Ведьма желала знать, как они с Моргаузой связаны.

А Килгарра хотел свободы.

— Что ты будешь делать, если мы тебя отпустим? — после того, как дракон озвучил цену информации, — и не поленился напомнить, что Косаткин ему уже дал обещание, — поинтересовался Александр.

— Увидишь, — сузил глаза Килгарра.

— Хорошо, — не понимая до конца, на что подписывается, произнёс мужчина. — Скажи Моргане то, что она хочет знать, и я тебя освобожу.

— Поклянись.

Этого Косаткину делать категорически не хотелось: он прекрасно осознавал тот факт, что в магическом мире клятвы, данные волшебным, мифическим существам, нарушать ни в коем случае нельзя, так как, если верить легендам, такие действия принесут погибель не только человеку, не исполнившему обещание, но и всему королевству. Освобождать Килгарру сразу Александр тоже не собирался: с одной стороны, дракон, как и любое другое живое существо, свободы заслуживал; с другой — кто знает, насколько велика ненависть Килгарры к Утеру и не станет ли древнее существо мстить Камелоту, не разбирая, виноваты ли жители в пленении дракона, или же нет.

— Не надо, — видя замешательство Косаткина, покачала головой Моргана. — Я сама разберусь.

— Уверена? — Александр взвешивал «за» и «против»: насколько ценна информация, которой обладает дракон, и стоит ли она бед, которые после его освобождения постигнут Камелот?

— Да, — девушка сглотнула. — Королевство важнее. Идём, — она первой направилась к выходу. В проёме задержалась, ожидая, пока соскочивший с валуна Косаткин её нагонит.

— Вы сёстры по крови, — достигли их на первых ступенях лестницы слова Килгарры.

От неожиданности Моргана запнулась, и Александр подхватил её под локоть, поддерживая девушку и не позволяя ей упасть. Такими подробностями родственных связей между двумя ведьмами дракон с мужчиной не делился — во всяком случае, Косаткин этого не помнил. Вот разговоры об опасности и том, что Моргауза, Моргана и Мордред станут погибелью Камелота и Артура, — их он помнил прекрасно.

— Значит, вот почему я для неё важна, — прошептала подопечная короля и оглянулась на Александра. — Понимаешь, что это значит?

— Полагаю, ты хочешь извлечь из этого пользу? — взгляд девушки мужчине не понравился — слишком яркое пламя в них загорелось.

— Если она хочет увидеть во мне союзника, она его получит, — Моргана быстро посмотрела на руку Александра, всё ещё поддерживающую её, улыбнулась, благодарно кивнула и поспешила наверх.

Косаткин остался стоять там, где Моргана его оставила. Переубеждать девушку, когда она всё для себя решила, делом было бесполезным — сказывался бы и характер, и возраст: его дочери тоже до последнего стояли на своём, отвергая предложения помощи и пресекая все попытки как-то скорректировать или изменить их действия. Моргана исполнит задуманное в любом случае, и пытаться её останавливать — значит лишаться подробностей плана, когда девушка к нему приступит.

Александр хотел в неё верить. Неважно, что говорил Килгарра — пока Моргана не доказала обратное, мужчина не подвергнет слова и действия девушки сомнению.

* * *

Разбуженный Артуром где-то через час после того, как уснул, Косаткин сидел на кровати, сонно моргал и пытался проснуться достаточно для того, чтобы понять тараторящего Мерлина: волшебник увлечённо и быстро о чём-то рассказывал. Нуждающийся во сне и не способный обработать поступающую информацию мозг воспринимать данные отказывался, и Александр вяло поднял руку, жестом прерывая волшебника и прося несколько минут на «прийти в себя». Времени понадобилось немного — через четверть часа мужчина в халате поверх ночной рубахи шёл по коридорам замка к покоям принца.

Косаткин диву давался способности юношей находить приключения: буквально несколько часов назад Артур, ведомый внушением Моргаузы, грозился перерезать Александру горло, — и вот он уже на пару с Мерлином вызволяет из плена девушку, пойманную наёмный убийцей, и прячет в своей комнате. Зачем они так поступили, если завтра с утра пленницу и так бы поспешили продать Утеру и можно было обойтись без геройства, горе-спасатели объяснить так и не смогли: они действовали по ситуации и волновались за жизнь пленницы. А то, что исчезновение девушки точно заметят и придут жаловаться королю, они поняли уже после того, как Косаткин им любезно об этом сообщил.

Александр остановился перед дверью в покои Артура и пропустил владельца комнаты вперёд. За принцем — Мерлина. Мужчине не хотелось пугать беглянку: он почему-то сомневался, что юноши решили сообщить, кого собираются позвать; а слава об Утере, перебить которую при всём желании Косаткин был бы не в состоянии, — пока ему удалось только обрасти слухами о «недомогании» короля, выразившегося в приостановке гонений на магов, — явно достигла ушей всех жителей, и если бы девушка увидела его первым и без подготовки, определённо бы подумала о том, что её сейчас убьют без суда и следствия. Через несколько мгновений дверь открылась, и Мерлин широким жестом пригласил короля войти.

Выражения лиц принца и волшебника и отсутствие в комнате девушки наталкивали на мысли определённого характера, и Александр, решив не озвучивать очевидное, лишь сложил руки на груди и, вопросительно изогнув брови, обратил пристальное внимание на провинившихся друзей. Те, стоит отдать им должное, мимику Косаткина истолковали верно и, переглянувшись, в один голос заявили, что обязательно её найдут.

Остановив готовых отправиться на поиски юношей, Александр посоветовал им отложить всё до утра: искать кого-то в замке ночью и плутать в темноте по коридорам, с их удачей, приведёт только к чьей-нибудь сломанной шее. Возражений не последовало, и все разошлись.

Идя обратно к королевским покоям, мужчина размышлял: беглянка будет скрываться до последнего. То, что её освободили, — это одно. За свободу и возможность сбежать от тюремщика девушка была бы благодарна, но не более. Внезапным доверием к своим спасителям, один из которых принц Камелота, она бы не воспылала, и за побег при первой же подвернувшейся возможности Косаткин девушку не винил. Его волновало другое: беглянка обладала магическим даром, — это следовало хотя бы из того, что везли её именно Утеру, — и на что она собирается его пустить и как использовать, чтобы проложить путь обратно, туда, откуда её забрали, никто не знал. Если позволила себя пленить — навряд ли бы нанесла вред невинным жителям. Но это всего лишь предположение, которое может быть далеко от правды.

Решив последовать собственному совету и вернуться к проблеме утром, Александр посмотрел в окно, где о приближающемся рассвете возвестили первые солнечные лучи, показывающиеся с линии горизонта, с тоской подумал, есть ли смысл ложиться, если на сон осталось от силы пара часов, и в итоге решил всё же потратить их на отдых.

Сразу после завтрака Косаткин и Гаюс расположились в кабинете, который одновременно с этим можно было рассматривать как зал для совещаний, и приступили к бумагам: некоторые вопросы касались обеспеченности всем необходимым лекарей в приграничных деревеньках — как оказалось, нужные травы росли не везде, и придворного лекаря спрашивали, не может ли он послать кого-нибудь с лекарствами; Гаюс же счёл необходимым передать просьбы королю. Они решили вопрос, и придворный лекарь собирался удалиться, когда двери распахнулись и в сопровождении стражника пред взором монарха предстал мужчина. Судя по чёрной одежде и ключам на поясе, Александр предположил, что это именно тот самый наёмник, у которого Артур с Мерлином забрали девушку.

— Ваше величество, — склонив голову в приветствии, заговорил мужчина, — я привёз девушку-друидку, но сегодня ночью она сбежала.

— Вот как, — покосившись на Гаюса и не сомневаясь, что лекарь быстро поймёт, кто побегу поспособствовал, произнёс Косаткин. — Не волнуйся, её скоро найдут. Можешь привлечь к поискам нескольких стражей. И позовите Ланселота, пусть он руководит поисками, — обратился Александр к стражнику. Тот, кивнув, поспешил исполнить приказ.

— Нужно их предупредить, сир. Девушка опасна. Мне сказали, что она проклята.

Мужчина навострил уши — с проклятием они встречались впервые. С ядами — да, с ведьмами — тоже, с существами, спешащими погубить как королевство, так и Мерлина с Артуром — едва ли не каждое приключение. А вот то, что могли назвать проклятием, встречалось впервые, и Косаткину не понравилось, к чему всё может прийти. Проклятья обычно не сулили ничего хорошего, и от ворожбы отличались тем, что причиняли вред не только окружающим, но и самому носителю — на то, собственно, это и звалось проклятием, а не даром. Александр приготовился внимательно слушать.

— Как это — проклята?

— Говорят, даже друиды боялись и изгнали её.

— Отвергать нуждающихся — против их убеждений, — подал голос Гаюс.

Косаткин молча кивнул, соглашаясь: когда ему понадобилась помощь, друиды не отказали; когда Моргане потребовались учителя, чтобы девушка могла обуздать свой дар — в одиночку Мерлин бы не справился с этой ролью, — они помогли и тут; даже с Артуром они готовы были поделиться знаниями по возвращению отца — но только в нужный момент.

— По какой же причине они это сделали? — посмотрел на лекаря наёмник.

— Боюсь представить.

— Ваше величество, мне передали, вы хотели меня видеть, — к числу действующих лиц присоединился Ланселот.

— Да, — кивнул Александр. — Помоги нашему гостю найти сбежавшую девушку-друидку. Будь осторожен — возможно, она может быть опасна.

— Будет исполнено, — поклонился рыцарь. — Идёмте, — обратился он к наёмнику.

— Мне пора, сир, — покинул Косаткина и Гаюс.

Подождав, пока лекарь, наёмник и Ланселот уйдут на достаточное расстояние, чтобы не слышать слов Александра, мужчина попросил позвать Артура и Мерлина. Юношей пришлось ждать долго: не теряя времени и не беспокоя короля, зная, что наёмник обо всём тому расскажет и попросит помощи в поисках, они, так и не сомкнув ночью глаз, с первыми рассветными лучами отправились искать беглянку. Успехом старания не увенчались.

Александр пересказал информацию, полученную от наёмника. О каком проклятье шла речь, как оно отразится на них и когда даст о себе знать, не мог предугадать никто. Решив, что друзья поделятся сведениями с Ланселотом и искать продолжат вместе, собрание завершили.

Навряд ли девушка смогла убежать далеко. В незнакомом замке, городе, где улицы днём и ночью патрулирует стража… Александр нахмурился: будь на месте друидки он, скрылся бы в подземельях — там много коридоров, ходов, потому легко спрятаться. В городе найдут, да и жители Камелота укрывать не станут, опасаясь за собственную жизнь.

Поднявшись, Косаткин, решив проверить свою теорию, отправился в подземные помещения замка. Чтобы до них дойти, пришлось выйти на улицу. Поиски были в самом разгаре: стражники выстроили всех женщин в очередь, и Хэйлиг их осматривал, выискивая пропавшую. Закатив глаза — разумеется, беглянка будет смиренно стоять и ждать, пока на неё укажут, и вообще спокойно и без сопротивления позволит себя поймать — и про себя отметив, что троица друзей в подобном не участвует, Александр взял потушенный факел, висевший перед спуском в темницу, и пошёл по лестнице вниз. Оказавшись у подножия, он поднёс свой факел к другому — зажжённому — и путь продолжил уже с альтернативой фонарика.

Особо тёмные уголки подземелий он осматривал с усердным тщанием, пытаясь разглядеть на полу и песке следы. Уходя всё дальше, Косаткин старался ступать как можно тише, прислушиваясь к окружающим звукам и пытаясь уловить хоть что-то, помимо тишины. Замерев, услышав шорох, Александр напряг слух: сквозь потрескивание факела пробился шелест, и мужчина тут же развернулся в его сторону, поднимая источник света выше. Его усилия были вознаграждены: забившись в самый угол, на него испуганно смотрела девушка — судя по видимой на правом предплечье татуировке, та самая друидка.

Мужчина остановился, не зная, как подступиться. Его беглянка видит впервые, но по одежде поймёт, что при дворе незнакомец — не последняя личность. В лицо знает навряд ли — а потому шанс есть.

— Я не причиню тебе вреда, — в доказательство своих слов Косаткин сделал шаг назад и закрепил факел на стене — чтобы не попасться, девушка потушила несколько рядом с собой, так что крепления оказались пустыми. — Это ведь тебя все ищут?

Она была напугана. Дрожала, обхватив себя за плечи, смотрела загнанным зверем, но не пыталась ни сбежать, ни напасть. Возможно, смирилась со своей участью; а может, отчасти стремилась к ней — проклятье, без сомнений, не давало ей нормальной жизни.

— Я не скажу наёмнику, что ты здесь, — сняв со своих плеч плащ и свернув его, Косаткин протянул его девушке. — Я хочу помочь.

Мужчина старался двигаться неспешно и звучать убедительно. Он не представлял, о чём думает друидка, какие эмоции, кроме страха, ею владеют. Он замер с протянутым в руке плащом, ожидая, когда девушка примет решение.

— Меня зовут Александр, — представился Косаткин, решив, что называться именем короля, которое друидка точно где-нибудь слышала, глупо.

— Фрея, — отозвалась девушка, всё же принимая плащ и закутываясь в него.

— Фрея, — повторил её имя Александр, присев на корточки. — Понимаю, что причин верить мне у тебя нет, и всё же я прошу — подожди здесь. Я вернусь с той, кто мне как дочь. Она принесёт одежду, чтобы мы могли провести тебя по улице без подозрений. Ты не сбежишь?

Фрея медленно покачала головой. Косаткин хотел верить, что это не просто жест, чтобы ввести его в заблуждение, — он искренне хотел избавить девушку от необходимости прятаться в холодных, мрачных подземельях, рискуя здоровьем.

— Мы скоро вернёмся.

— Спасибо.

Сло́ва, произнесённого тихим шёпотом, Александр уже не слышал. Он, запоминая дорогу, шёл обратно в замок. Нужно было найти Мерлина, Артура и Ланселота и всё им рассказать: они проследят, чтобы внимание стражников и наёмника сосредоточилось в другом месте, собьют со следа, дадут возможность вывести Фрею максимально незаметно. Впрочем, указанную задачу — найти троицу — он передал проходящему мимо с кувшином в руках слуге, а сам пошёл к Моргане, которая, к счастью, оказалась в своих покоях. Вместе с Гвен. Не став выпроваживать служанку, зная, что та умеет держать язык за зубами, и понимая, что любая помощь лишней не будет, Косаткин кратко обрисовал ситуацию.

Гвиневра поведению короля Камелота уже научилась не удивляться — слишком часто с ним сталкивалась: то он за Артура с Мерлином и Ланселотом переживает так, что начинает казаться, будто он им отец родной (слуге и рыцарю — не принцу); то дрова рубит наравне со всеми, то помогает мальчику-друиду, то её отца от казни спасает… Король был лучшей версией себя, и Гвен, как-то спросив Артура, что случилось с Утером, но не добившись ответа, предпочла поверить в то, что Пендрагон изменился, поняв, что на одном страхе королевство не построить.

Моргана тоже на лишние расспросы время тратить не стала. Попросив Гвиневру достать одно из старых платьев, которые подопечная короля уже долгое время не надевала, девушка взяла из шкатулки один из гребней и с уверенностью в глазах повернулась к Александру. Косаткин с улыбкой посмотрел сначала на Моргану, затем на Гвиневру. Девушки, переглянувшись, сначала вопросительно склонили головы, не понимая, что веселит мужчину, а затем охнули, осознав: если стража увидит, как подопечная короля со служанкой, вооружившись гребнем и платьем, идут в подземелье, — то определённо что-то заподозрит. Пусть Александр был уверен, что функция у них исключительно красиво стоять и делать вид, что королевство под охраной, он так же понимал и другое — когда не надо, стража прекрасно всё видит. И задаёт вопросы.

Платье Морганы спрятали в корсете Гвиневры. Служанка накинула на плечи платок, обняла себя — и пары дополнительных сантиметров в талии как небывало. Гребнем подопечная короля закрепила волосы в высокий пучок — тоже без подозрений. Одобрительно кивнув, Косаткин повёл девушек за собой, к Фрее.

Судя по отсутствию стражи на улице у входа в подземелья, произошло сразу две вещи: во-первых, пойманный Александром слуга с приказом справился и Артура, Мерлина и Ланселота всё-таки нашёл; во-вторых, друзья каким-то образом додумались, зачем ни с того ни с сего могли понадобиться Косаткину, а потому решили действовать без дополнительных инструкций и перенести фокус внимания в другое место. Как они это сделали, мужчину волновало мало: сработало — и пусть.

То, что король, Артур, Моргана и двое слуг — принца и подопечной короля — зачастили ходить в темницы, ни для кого из сторожей секретом не было. Если поначалу такие походы вызывали нездоровый интерес, то после стали обыденностью — и теперь это играло Александру, Моргане и Гвиневре на руку.

Косаткин шёл медленно, вспоминая дорогу. Остановившись у развилки, он нахмурился, определяя, куда им идти, и свернул налево. Спустя несколько секунд послышался шорох, и мужчина замедлился, решив подать голос:

— Фрея, это мы.

Девушка выглянула на свет, и Моргана ахнула, всплеснув руками. Под строгим и многозначительным взглядом подопечной короля Александр понял, что его просят уйти, и вернулся к развилке, чтобы не смущать прекрасных дам. Когда подопечная короля позвала его обратно, Косаткин успел досчитать до четырёхсот.

Результат превзошёл его ожидания: друидка, причёсанная, облачённая в новое платье, была похожа на представительницу младшей знати — титулованную особу, но не слишком богатую и знатную.

— Великолепно, — оценил он старания Морганы и Гвиневры. — Теперь можем беспрепятственно идти по городу.

— Последний штрих, — подопечная короля щёлкнула пальцами перед лицом вздрогнувшей Фреи, шепнула несколько слов, её глаза полыхнули золотом, и вполне довольная Моргана повернулась к мужчине: — Вот теперь пойдём.

Двигаясь к выходу позади Гвиневры и Фреи, которую служанка взяла под локоть, поддерживая ослабшую друидку, Косаткин повернулся к Моргане и шёпотом поинтересовался:

— Что ты сделала?

— Маленький мираж, — улыбнулась она. — Если мы встретим наёмника — он Фрею не узнает. В течение трёх часов.

Вопросом, куда они, собственно, идут, Александр задался поздно — уже после того, как они покинули пределы замка и направились к домам простых жителей Камелота. Остановившись перед непритязательным, но вполне ухоженным домом, Косаткин вспомнил — здесь живут Том и Гвен!

Их уже ждали: стоило процессии остановиться перед дверью, как та тут же распахнулась, и кузнец, оглядев пришедших и склонив голову при виде короля, впустил всех в дом. За обеденным столом сидел Артур. Мерлин стоял позади. Ланселот — у стены. Увидев Фрею, славный рыцарь жестом предложил присесть и ей, любезно отодвинув стул. Друидка, испуганно посмотрев на Александра и дождавшись его ободрительного кивка, всё же села.

— Знакомьтесь — это Фрея, — представил Косаткин девушку.

— И она проклята, — произнёс Мерлин, чуть подавшись вперёд. — Я чувствую… зло.

Друидка втянула голову в плечи и съёжилась, став казаться ещё меньше. Потянув за полы королевского плаща, накинутого поверх платья, девушка будто попыталась спрятаться от испытующего взгляда волшебника.

— Расскажи нам о проклятье. Мы постараемся помочь, — присев перед Фреей на корточки, посмотрел на девушку Ланселот.

Доброта подкупает. Искренняя, без фальши, без требования чего-то взамен — и Фрея им открылась. Неловко поёрзав на стуле, взволнованно оглядев собравшихся, друидка сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и рассказала им всё без утайки: как на неё напал человек, как в попытке защититься она его убила, что его мать оказалась ведьмой, что прокляла Фрею, обязав ту каждую ночь обращаться в монстра и преследовать единственную цель — убивать бесконечно.

Александр слушал внимательно, с интересом. Его примеру следовали Мерлин с Морганой. Когда Фрея закончила, они отошли в сторону и начали тихо переговариваться: у одного — книга заклинаний, у другой — друиды и возможность что-то разузнать у них. При обсуждении пришли к следующему: если последние не помогли девушке сразу, значит, не нашли способа. Отсюда следовало, что единственным источником знаний становилась книга. Кашлянув, тем самым нагло вмешавшись в беседу, Александр напомнил о библиотеке Гаюса.

На поиски решения они могли потратить не просто пару часов, а несколько дней — библиотека лекаря была огромной, и даже когда они искали способ сразить грифона — что казалось проще проклятья — то нашли не сразу. Косаткин задумчиво глядел на Фрею, не зная, куда её девать: время близилось к закату, и скоро девушка должна была превратиться в монстра. Не по своей воле она причинит вред случайным прохожим — стражнику, патрулировавшему улицы, или жителям Камелота, вовремя не вернувшимся домой или решившим отправиться на ночную прогулку.

Гвиневра успокаивала занервничавшего отца: когда Том соглашался предоставить дом в качестве переговорного пункта — дальше от замка, где ведутся поиски, и от остановившегося в нём наёмника — то речь не заходила о настолько опасных последствиях.

Ланселот и Артур отвлекали разговорами Фрею: принц спрашивал, почему девушка от них сбежала, когда было ясно, что они хотят помочь. Друидка ответила вопросом на вопрос, поинтересовавшись, как бы поступил сам Пендрагон, если бы его достали из клетки и привели в королевские покои, попросив подождать, не сказав, чего или кого. Девушка испугалась, потому предпочла скрыться.

Все были заняты. Отойдя от Мерлина и Морганы, Александр прищурился, смотря на собственное отражение в зеркале: есть один персонаж, который точно знает, существует ли лекарство от проклятья; более того — способен сам его снять. Килгарра. Дракон. Древнее и опасное существо, которое в качестве оплаты потребует свободы, и на этот раз ответ даст исключительно после того, как её получит — слишком часто они ходили к нему с пустыми обещаниями, бездействуя.

Обратиться к дракону — самое простое решение, не требующее затрат.

Часть команды, обладающая магическим даром, извинившись, удалилась: Мерлин не вспомнил, видел ли он в своей книге заклинаний лекарство от проклятий, потому Моргана вызвалась отправиться вместе с ним на поиски. Гвиневра, мягко извинившись и сказав, что рисковать отцом не может, намекнула, что необходимо найти место, где и Фрея будет в безопасности, и люди рядом с ней.

Гвен была права.

Фрея напряглась. Александр предположил, что девушка могла вспомнить клетку, в которой её держали — видимо, хорошую, раз наёмник довёз друидку до Камелота, сохранив себе при этом жизнь. К варварским методам Косаткин планировал прибегнуть только в крайнем случае.

Вспомнилось об охотничьем домике. Мужчина не знал, где он находится и как долго до него добираться, однако справедливо предполагал, что людей там быть не должно: скорее всего, когда король собирался там остановиться, первым делом посылал слуг, чтобы они подготовили всё к прибытию монаршей персоны, и только потом ехал сам. Иначе слишком дорого содержать два штата прислуги.

Проводить Фрею и присмотреть за ней вызвался Ланселот. Александру идея не понравилась: кто проследит, чтобы с рыцарем ничего не случилось? Заметив взгляд друидки, Косаткин сказал прямо — в последнюю очередь он хочет, чтобы девушка обратилась на половине пути и убила Ланселота. Фрея, опустив глаза, правоту мужчины признала: она не могла дать гарантий, что не навредит — в личине монстра друидка себя не контролировала.

— Неужели у друидов нет артефактов, которые блокируют подобные чары? — озвучил мысль вслух Косаткин, когда они с Ланселотом, Фреей и Артуром покинули дом кузнеца. Мужчина повернул в лес — к тем, кто не раз помогал ему.

— Думаешь, если б были, они б её прогнали? — Пендрагон посмотрел вверх, на небо. Сгущавшиеся сумерки ему не нравились.

— Что мешает спросить? К тому же они могут присмотреть за ней — по крайней мере, сдержать.

Оглянувшись посмотреть, на каком расстоянии от них находятся Ланселот с Фреей, Александр замедлил шаг, чтобы уставшая девушка могла без спешки их нагнать, и свернул с тропы. Стало темнее.

— Пришли, — озвучил очевидное мужчина, когда они остановились перед убежищем друидов.

Те согласились приютить Фрею. Но лишь на одну ночь. Тот человек, который вместе с Мордредом был в Камелоте и которого Александр отпустил, отвёл Косаткина в сторону и сообщил следующее: единственный способ полностью избавиться от проклятья — смерть. Наложенное в слепой ярости, хаотичное, являющееся плодом боли, отчаяния и мести, проклятье будет преследовать девушку, и снять его никто не в силах. С Бастет друиды сталкивались редко, знали о них мало, потому и решение проклятья не нашли.

Артур и Ланселот, убедившись, что о девушке позаботятся, топтались неподалёку, ожидая, пока Александр с главным друидом закончат разговор.

— Как вы думаете, стоит ли освобождать дракона? И что он будет делать? — задав мучавший его долгое время вопрос, Косаткин посмотрел верховному друиду в глаза.

— Никому не пожелаю провести жизнь на цепи, в темнице, — собеседник зрительный контакт не прерывал. — Килгарра захочет отомстить — и если вы решите его освободить, то должны быть к этому готовы.

— Возможно ли с ним договориться?

— На всё воля Древней Магии, — уклончиво ответил друид.

— В переводе — «поступай, как знаешь»?

Мужчина улыбнулся.

— Вы знаете, что случилось с Утером после смерти Нимуэ?

— Он рядом, — очередная загадка. Косаткин с детства любил головоломки и шарады — они развивали память и не давали заскучать — однако сейчас не было никакого желания разбираться с тайнами и намёками.

— Где?

— Там же, где и вы.

Александр вопросительно изогнул бровь, но друид лишь отступил, показывая, что разговор окончен. Кивнув и махнув Артуру с Ланселотом, мужчина пошёл обратно в замок. Разбираться с настоящим королём он будет позже. Так сказать, решать проблемы по мере поступления. Сперва Фрея. Потом дракон. Затем Утер.

Дракон…

С одной стороны, Килгарра — советчик ценный, и лишаться возможности получить толику драконьей мудрости Косаткину не хотелось совершенно: получив свободу, древнее существо в лучшем случае навсегда покинет Камелот. С другой — а не возжелает ли Килгарра спалить королевство дотла? Впрочем, освободить дракона рано или поздно придётся: тот не настолько терпелив, чтобы до скончания веков томиться в плену. Не они это сделают — так кто-то другой. Врагов у Камелота полно, и если они прознают, что в темницах есть дракон, который без лишних усилий способен уничтожить королевство, то просто выпустят его — и дело с концом.

Попрощавшись с Артуром и Ланселотом и пожелав им доброй ночи, Александр направился к Килгарре. Дракон, устроив морду на лапах, лениво приоткрыл один глаз, когда Косаткин остановился у края пропасти, — своеобразный знак готовности слушать.

— Как снять проклятье Бастет?

— Никак, — Килгарра зевнул и укрылся крыльями.

Не сказать, что Александр сильно удивился — ответ на вопрос был известен ещё после разговора с друидом. Слабый огонёк надежды потух, и Косаткин развернулся, собираясь покинуть темницу. Остановившись у выхода и смерив взглядом цепь, берущую своё начало у стены, Александр поджал губы, собрался с мыслями и медленно произнёс, обращаясь к дракону:

— Я освобожу тебя, но при одном условии, — мужчина запрокинул голову: новость заинтересовала Килгарру настолько, что тот поднялся.

— Ты уже давал обещание в обмен на мою помощь, — голос дракона звучал угрожающе. — Пора держать слово. Без условий, — горячее дыхание опалило кожу — Килгарра приблизил морду вплотную.

— Живи, — существо моргнуло, не до конца понимая, что Косаткин имеет в виду. — Не трать время на месть.

— Что делать — я решу сам, — переступил с лапы на лапу.

— Кому тогда строить Альбион? — улыбнулся Александр. — Если хочешь его увидеть — не мешай.

Килгарра хрипло рассмеялся: человек, которого Древняя Магия поставила на место Утера Пендрагона, ему нравился. Помнится, в одну из встреч дракон сказал ему, Косаткину, следовать воле Магии и не вмешиваться в выстраиваемый ею порядок, а теперь эти же слова, но в ином контексте, Александр говорит Килгарре. Находившееся в плену более двадцати лет, существо лелеяло мысль, что однажды его освободят — и оно отомстит. Утеру, пленившему его обманом. Желание уничтожить то, что Пендрагону дорого, пылало, горело, бушевало нестихающим пожаром в течение четверти века — и не могло погаснуть в одно мгновение. Однако слова Косаткина заставили задуматься, и дракон смолк.

— Меч, закалённый моим дыханием, — наконец сказал он, — разрубит цепь.

— И где мне такой взять? — вопрос сорвался прежде, чем Александр вспомнил, что подобный для схватки с живым мертвецом Мерлин уже создавал.

— Я буду ждать, — Килгарра лёг обратно.

* * *

За завтраком, наказав страже строго-настрого никого не впускать, Александр поделился своим желанием отпустить дракона с Артуром, Мерлином и Морганой — теми, кто знал, что в теле Утера Пендрагона живёт чужая душа, и кого судьба королевства после того, как Косаткин вернётся домой, касалась напрямую.

После сказанного в комнате резко стало холодно.

— Он такое же живое существо, как и мы, — осторожно высказалась подопечная короля, положив вилку на край тарелки.

— Всего лишь с разницей в размерах, — хмыкнул Артур.

— Почему сейчас? — мужчина посмотрел на Мерлина, не зная, что на это ответить. Александр неопределённо пожал плечами. — Меч у меня под кроватью, — волшебник моргнул. — Я принесу.

— Мы об этом пожалеем, — махнул рукой принц Камелота.

— Возможно. А может быть, и нет, — помолчали. — Что с Фреей?

Смену темы поддержали. Слово взяла Моргана: за ночь они с Мерлином, не без поддержки Гаюса, изучили библиотеку лекаря и обнаружили следующее: одним магом-исследователем — по словам Гаюса, немного сумасшедшим — была выдвинута теория, что можно «спрятать» животные инстинкты, которые твердят убивать, и вывести на передний план сознание человека. Иными словами, Фрея будет продолжать обращаться в чудовище каждую ночь, но сможет себя контролировать и будет себя осознавать. Подтверждений теории не было — лишь описанный ритуал, провести который маг не успел: то ли охотники нашли его раньше, то ли не сработала выставленная защита. Но это было хоть что-то.

«Попытка — не пытка». С таким девизом Мерлин и Моргана, переглянувшись, взялись за подготовку к ритуалу.

Артур, вспомнивший о своих обязанностях, отправился на тренировочное поле — его ждали рыцари.

Александр, стоило слугам убрать со стола, тоже приступил к работе: в первой половине дня ему предстояло разобраться с документами, скопившимися за вчерашний день, а во второй — встретиться с народом, прибывшим, чтобы просить у короля.

День пролетел незаметно. К началу ритуала Косаткин опоздал: когда он пришёл к месту действия, всё было в самом разгаре. Встав рядом с Артуром, не приближаясь к друидам и позволив себе лишь внимательно смотреть, Александр затаил дыхание.

Друиды магией помогали сдерживать Бастет в центре выложенного из трав круга. Пучки, перетянутые верёвками, плотно связанные между собой, чтобы круг не нарушился, источали резкий запах, чем-то напоминавший церковный ладан. За пределами круга, расставленные на равном удалении друг от друга, лежали блюдца, наполненные водой. В каждом — по свече. Горело две из восьми.

Фрея в обличье монстра находилась в кругу из трав, но магия друидов не позволяла ей его покинуть. Зверь рычал, скрёб когтями землю, оставляя широкие, глубокие борозды, расправлял крылья, желая взлететь — и каждое движение было скованным, медленным. Чтобы что-то сделать, девушке приходилось прилагать усилия — рёв всё больше напоминал вой раненого животного, предчувствующего скорую смерть.

Мерлин, воздев руки, сидел на коленях у одной из свечей. Заклинание было похоже на песнь. Стоило чародею закончить одну часть — и слева от него загорелась одна из трёх свечей. Напротив мага стояла Моргана, обратив ладони к земле и опустив голову. Как только Мерлин закончил, нараспев вторую часть заклинания читать начала она. Свеча вспыхнула — и снова настал черёд волшебника.

Заклинание вытягивало из них силы. И Мерлин, и Моргана дрожали, на их лицах, освещённых пламенем свечей, блестели капельки пота.

Последнюю часть они читали вместе. Две свечи одновременно вспыхнули — и тут же все погасли. Колени подогнулись, и Моргана упала на землю. Мерлин завалился на бок. Грудь у обоих тяжело вздымалась и опускалась, и в воцарившейся тишине Косаткин слышал свист и хрип, с которым они дышали.

Фрея в кругу замерла. Бастет, прижав крылья, припав на лапы, часто моргала. Подняв морду, существо принюхалось, село на задние лапы и осознанным взглядом посмотрело на Александра. Мужчина, убедившись, что опасности нет, поспешил помочь Моргане подняться. Девушка вцепилась в его руку, повисла, пытаясь устоять на дрожащих ногах. Подняв голову, подопечная короля устало улыбнулась, как бы говоря, что всё в порядке, и посмотрела на результат трудов. Фрея, замешкавшись, медленно подошла к Моргане и ткнулась носом в ладонь девушки. Волшебница устало рассмеялась и легко провела рукой по морде Бастет.

— Руки-ноги целы, — услышал Александр заключение Артура: тот закончил осмотр Мерлина и теперь, перекинув руку друга через плечо, тем самым поддерживая его, помогал магу маленькими шажками дойти до Косаткина, Морганы и Фреи. — Глаза счастливые, улыбка широкая и глупая. В общем, без изменений.

— Пусть выпьют перед сном, — главный друид протянул Александру две склянки с мутного цвета содержимым. — К утру придут в себя.

— Спасибо. За всё.

Оставив Бастет друидам — не в Камелот же её вести, право слово — и пообещав навестить девушку завтра, компания побрела в замок. У главных ворот их встретил Ланселот, куда-то сплавивший дежуривших стражников. Кратко объяснив, каким путём им нужно возвращаться, чтобы не нарваться на патруль, — король и принц, буквально тащащие на себе слугу и леди Моргану, вызовут удивление и породят лишние слухи, — рыцарь остался ждать стражу: та должна была вернуться через десять минут.

В коридорах, переждав за колонной, пока патруль скроется из виду, первой в покои отвели Моргану. Стоило девушке выпить зелье друидов, как она тут же отключилась, уронив голову на подушку.

Затем сопроводили Мерлина — на пороге их встретил нервничающий, как всё пройдёт, Гаюс. Передав мага лекарю, Александр и Артур с чувством выполненного долга разошлись по своим комнатам. Уснули сразу же, стоило головам коснуться подушек.

Последние дни оказались богатыми на события: сначала Моргауза, и почти сразу после неё — Фрея. Времени перевести дыхание и отдохнуть не было, а потому Косаткин искренне надеялся, что тот, кто ответственен за сценарий, сжалится над героями и позволит им хотя бы одно приключение пережить без риска для жизни. Возможно, даже добавит немного доброго юмора — не всё же им от опасностей спасаться.

Если желание Александра и было услышано, то его решили проигнорировать. Стоило дойти до тронного зала, как аудиенции тут же попросил наёмник — ему удалось найти девушку-друидку.